Была в моем детстве такая книга: "Рассказы о храбрых", уральского издательства, название которого я напрочь забыл. Да и это не имеет значения. Что там были за рассказы мне трудно припомнить, кроме двух рассказов Елены Николаевны Верейской, "Таня - революционерка", про девочку высыпавшую шрифт в молоко, и таким образом спасшую отца от ареста в 1905 году, и "Фонарик", о событиях тех же лет. Именно "Фонарик" мне и запомнился больше всего, потому что, по некому совпадению обстоятельств, в моей жизни была тоже история, связанная с фонариком и предательством. Дело было в так называемом трудовом лагере, в пригородном совхозе под Киевом, куда нас в старших классах добровольно -принудительно возили летом.
Не скажу, что там было легко. Но даже после трудового дня, на солнцепеке или под противной моросью, мы срывались в близлежащий городок на танцы или в кино. Всего-то пять или шесть километров, около часа быстрого хода. Конечно же, без разрешения сопровождавших комсоргов и прочих. Кто бы нас пустил. Ведь это противоречило духу советской школы, и ее краеугольного макаренковского камня, трудового воспитания.
Не все ходили с нами, по разным причинам, некоторых так душила жаба, что рады были бы они прервать наши походы, да не могли. И, видимо, очень кое-кому хотелось, чтобы это все прекратилось.
После предполагаемого отбоя, мы тихонько выбирались на улицу и, рассредоточившись по несколько человек (книги о революционерах нас чему-то, да научили), пробирались к дороге, которая вела в городок К.
Кругом были колхозные сады, где ночью сладко спали сторожа, и по этим садам, а затем по проселочным дорогам мы и топали почти каждый вечер и ночь.
Как-то раз один, не ходивший с нами, паренек предложил мне свой фонарик, якобы заботясь нас. Ему он, мол, не нужен, а нам, чтобы за корни, пни да кочки не зацепиться, может и пригодиться. Месяц в те вечера был молодой, света от серпика этого всего ничего, и я, нисколько не думая о плохом, взял тот фонарик. Плоский, такой, металлический, с квадратной батарейкой "Планета", выключателем слева и кожаным ремешком. Правда, задняя крышечка все время открывалась сама по себе, и я еще думал, подсунул, мол, фигню эту, а мне с ней мучайся. Кто же знал, что этот полубрак советской промышленности нас так выручит.
В тот вечер, как, я уже писал, было темновато. Возвращались мы далеко заполночь. Шли по проселочной дороге и пели во все горло "Синий иней лег на провода", а я дирижировал в такт песне включенным фонариком. Когда песня была допета, я выключил фонарик, некоторое время нес его за ремешок, а затем, не глядя, сунул в карман ветровки.
Свернув с проселочной дороги, мы подошли к садам, чтобы через них короткой дорогой добраться до старой сельской школы, где нас размещали.
- Ну, доставай свой фонарик, - сказали мне.
- Да какой же он мой, - ответил я, и потянулся к фонарику. Он был на удивление легким. Я перевернул фонарик, дверца услужливо отскочила от первого же прикосновения, явив в тусклом свете молодого месяца пустой жестяной корпус. Батарейка, видимо, вылетела, когда я нес его за ремешок. Скорее всего, увлеченный разговорами, я сунул фонарик в карман, и даже не обратил внимания на его вес.
Сад стоял темной стеной, а тут и тощий серпик Луны спрятался за тучку. "А ну её нафиг, эту короткую дорогу", решили мы, и пошли в обход, "дорогой длинною", правда, ночка была, как я выше написал, не лунная. Через огороды да речку (на самом деле ручеек) дошли до старой школы. Пробрались на свои места, но не успели даже раздеться, как вспыхнул свет, и в комнату ввалились наши "старшИе". И начался допрос.
- Где вы были, когда вам полается уже давно спать? Почему вы шляетесь в темноте без разрешения тех, кто за вас головой отвечает?!
У нас хватило ума сказать, спать, мол, не хотелось, и нiч яка мiсячна(зачеркнуто), зоряна, ясная(зачеркнуто), что, мол, сидели тут на бережочке, ведь и речка-то не речка, а так, ручеек, по щиколотку с трудом, и тут же предъявили мокрые ноги.
Нам, конечно, за это влетело, за якобы риск здоровью, и за то за нас отвечают... Но это было ничто, по сравнению с тем, что нас ждало бы за самоволку в городок К. Там бы полетели клином в табели черные лебеди по поведению, и вызовы родителей в школу, вызовы на ковер комсомольских оуждамсов, и прочие прелести тех времен. К счастью, наши девчата тоже не раскололись, и тоже рассказали о прогулках у речки. Хотя наши руководители о чем-то и догадывались, но доказательств у них не было. Так что, отделались мы легким испугом. Правда, походы на танцы и в кино нам пришлось прекратить. Но мы не сильно горевали, так как до окончания трудовой повинности оставалось меньше недели.
Чем мы были обязаны ночному визиту я узнал совершено случайно, через два дня. А дело было так: я, байдикуя в обеденный перерыв в стоге сена, услышал разговор двух молоденьких учительниц, которых к нам впрягли воспитателями, или как это называлось, уже забыл, (вожатые нам уже не полагались). Из этого невольно подслушанного разговора я узнал, что в ту самую ночь нас ждали в саду. И не потеряй я батарейку, мы бы пошли прямо в заботливо расставленную засаду. А увидеть нас должны были также благодаря свету фонарика. Конечно, о наших вылазках знали, а вот куда и зачем мы ходили - понятия не имели. Но если бы нас перехватили именно в саду, со стороны дороги в город, нам бы нечем было крыть. Одно дело гулять под открытым небом, пусть и почти в темноте на берегу речушки, невдалеке от наших "бивуаков", другое - шнырять безлунной ночью по темному саду у дороги ведущей в городок К...
Фонарик я вернул хозяину. Тот отводил взгляд, и даже небрежно махнул рукой, узнав о потерянной батарейке. Я не был до конца уверен, или его заставили, или он сам надоумил наших "начальничков". И решил промолчать. И ничуть не жалею. Класс предстоял выпускной, а намекни я только, то пришлось бы парнишке искать другую школу. Стукачей у нас ох как не любили. Тем более район был спальный, хулиганский. Да и судя по тому, как он сторонился компаний нашего класса, не пришел на съемки выпускного альбома и не поехал с нами встречать рассвет после выпускного вечера - парня нешуточно грызла совесть. Он сам себя наказал, даже если его и подставили наши старшИе. Я с вероятностью 95% догадываюсь, кто это мог быть из нашего "начальства". Он мог, и еще как. Впрочем, с тех пор минула целая туча лет, и того человека, скорее всего, уже и на свете-то нет, а что было - то быльем поросло.
Может, я что-то упустил или напутал в этой истории - много лет прошло с тех пор. А вот фонарик я помню хорошо. Даже каким он был на ощупь. Жестяная коробочка с заусеницами сбоку, возле задней крышки, небольшие ржавые разводы внутри корпуса, что-то невнятное выбитое под рефлектором с небольшими щербинками, немного заедающее колесико выключателя и потертый коричневый кожаный ремешок, слегка пахнувший зубной пастой.
И стоит мне только вспомнить про фонарик, как память тут же услужливо показывает мне старое кино: вот мы идем между лугов по проселочной дороге, трещат цикады, остро пахнет полынью и полевой ромашкой, на небе мириады звезд и тусклый серпик Луны, а мы орем во весь голос: "Синий иней лег на провода, в небе темно-синем синяя звезда!!!..." и я дирижирую в такт песне включенным фонариком...
12-14 февраля, 2021
Обложка той самой книги
Обложка другой книги Верейской, которая пояавилась у меня позднее
Примерно вот такой был фонарик
Одно их тех полей, где мы работали. Фото современное, но с конца 80-х там мало что имзенилось.
NB!
Любые политические комментарии будут удаляться, а автор такого комментария будет заблокировае.
![Рассказы о храбрых []](/img/h/holodenko_i/fonarik/unnamed-7.jpg)
![Елена Верейская []](/img/h/holodenko_i/fonarik/elena-verejskaya-fonarik-sbornik-rasskazov-e1613205831738.jpg)
![Фонарик []](/img/h/holodenko_i/fonarik/35a41eb067a7.jpg)
![Поле []](/img/h/holodenko_i/fonarik/pole.jpg)