- Ci vediamo la prossima volta, - сказал Рома, - a venerdi. Ну всё, девушки, до свидания, - и машинально пригладил волосы.
- Ci vediamo!
- Ci vediamo.
- Cia-o! - девушки поднялись из-за парт и стали расходиться. Девушек было несколько, разных возрастов, но все, как школьницы после уроков, радостно спешили домой.
Рома закрыл кабинет на ключ, посмотрел на часы: было пять минут десятого. Он пошёл по тёмному гулкому коридору техникума на вахту. Спешить было некуда, вероятно, Маша ещё не пришла, да и вообще у неё сегодня лекции у вечерников.
Рома зашёл в офис. За компьютером сидел Евгений, то ли зам, то ли соучредитель центра, чёрт ногу сломит в этих маленьких конторах: все сотрудники такие важные! Но Женя был приятным человеком. Кажется, он преподавал в центре немецкий.
-Привет! - Женя приветливо улыбнулся и почесал белую бородку. Многозначительно выпятив челюсть, Рома кивнул в ответ.
- Ты что-то домой сегодня не торопишься, - заметил Женя, пялясь в монитор.
- Угу, - ответил Рома и присел на стул. На краю стола, прикрывая кипу договоров, лежала дешёвенькая "Комсомолка".
-Да-да, почитай, что пишут. Совсем того уже, - донёсся из-за монитора Женин голос. - Ты Татьяну ждёшь?
- Ну, да, в общем, - нехотя ответил Рома, потягиваясь за газетой.
- Её не будет уже сегодня.
- Точно? Она мне обещала аванс.
- Наверное, не будет. Она на море собиралась.
Рома вздохнул. Завтра с утра будут переговоры с итальянцами в торговой палате, заплатят евро 70 или, может, даже больше, да ещё три урока вечером. Ох уж эти уроки! Сплошная головная боль!
Рома откинулся к стене, закрыв глаза, но тут же вернулся в исходное положение и принялся читать.
В заметке на первой полосе рассказывалось о том, что в течение нескольких последних дней несколько человек встречали на улицах необычного типа. Там так и было написано: типа.
Тип являлся в образе карнавального венецианского персонажа, так называемого (и где такого нашли?) Il dottore di Peste, Доктор Чумы. То есть, предположим, если верить газете, вчера, например, около восьми часов вечера этого мужчину видели на пересечении Пролетарской с Черняховского. Он шёл от башни Врангеля, закутанный в тёмную тунику, с тросточкой в руке(сама рука было обтянута шёлковой перчаткой), в тканой шляпе, но самое удивительное - в маске с длиннющим толстым клювом.
Парочке, стоящей на остановке, тип поклонился, а враз протрезвевшего гражданина толкнул плечом. Тут же тормознул маршрутку, проворно взобрался в неё и укатил к рынку.
Материал назывался: "Призрак доктора предвещает пандемию?"
Они вышли с Женей. Стояли на остановке долго и молчали. Постепенно смеркалось. Пробежала полная маршрутка, потом ещё одна - в парк. Рома оставил коллегу и пошёл вдоль озера, вышел к рынку и тут же пойма "4-ку". В кармане оставалась тридцатка и ещё какая-то мелочь, как раз на проезд сегодня и завтра, и хватит купить питной воды.
Он вышел на кольце возле бывшего "Алтына", перешёл дурацкий перекрёсток, мимо местного рыночка, через трамвайные пути, и мелькнул в подворотню за девятиэтажку.
Здесь, среди скупой листвы, терялся скупой сумеречный свет, прозрачные облака висели в небе. Рома неторопливо прошёл по пустынному двору до спуска к школе. По лестнице он сбежал вниз, машинально вытащил из кармана ворох автобусных билетиков, чтобы выкинуть их в удобно согнутое мусорное ведро, поднял глаза - и обомлел. На прямоугольном краю школьной крыши стоял он. Сомнений не могло быть, это он.
В тёплом сизом небе стоял он, спиной к лестнице. Туника его колыхалась на лёгком ветру. Чёткий контур шляпы был ясно виден. Из-под шляпы торчал тяжёлый клюв.
Как зачарованный, Рома тихо пошёл, обходя здание. Обыкновенно в этот час здесь сидела молодёжь, на лавках, на спортивной площадке, но сейчас не было никого.
Рома, сунув руки в карманы куртки, с самым невозмутимым видом, какой только мог придать своей физиономии, уже было обошёл угол, не отрывая взгляда от гнусного зрелища, как тварь вдруг повернула голову и уставилась на него сверху вниз. Рома встал как вкопанный. Фигура развернулась и быстро пошла прочь, по-видимому, намереваясь спускаться.
Не помня себя, Рома побежал и бежал до самого дома, пятиэтажки над круглосуточным магазином на проспекте.
- Это ты, Смирнов? - крикнула Маша из кухни, потом вышла сама. Муж с женой бегло поцеловались, Маша вытерла руки о передник.
Удивительно, но к Роме практически вернулось самообладание. Девушка, во всяком случае, не заметила смятения на его лице и тут же вернулась на кухню.
Рома проверил дверь, надел тапки, помылся и как ни в чём ни бывало пришёл к жене и сел на табуретку с краю.
Он почувствовал себя очень уставшим. Положив голову на ладонь, Рома смотрел, как жена его, виляя маленькими круглыми бёдрами, режет салат.
- Ножи затупились, - не оборачиваясь, сказала Маша. - Поправь мне волосы.
Рома встал, подошёл сзади, обнял жену. Она отдёрнулась:
Рома отошёл и сел на стул. Эта огненная брюнетка сводила его с ума. Сводила её фигура, её избалованность всей жизнью, прожитой на курорте от рождения до свадьбы, её недалёкость. Мужа сводило с ума её тело, вылепленное с Барби, мягкая круглая грудь, её кандидатский минимум, обручальное колечко на длинном пальчике. Рома любил её.
Наконец, супруги сели ужинать. Маша поджарила тушёнку, смешала её с оливками и макаронами. Рома достал из-под стола полбутылки воды: всё, что осталось, - и принялся за салат из огурцов.
Ели они молча и сосредоточенно. После ужина Маша вспомнила, что со вчера осталась шоколадка. Рома обрадовался: он любил сладкое. Ударил гром, неожиданно, как в этих краях часто бывает, пошёл дождь.
Маша включила электрочайник. Рома пошёл в комнату и включил телевизор. Маша пришла и выключила его, состроив гримасу, села перед мужем.
- Опять смотреть всякую дрянь!
- Нет, ну нет.
Маша убрала ноги под себя, откинулась на диван:
- Что нового?
- А? Да так, ничего. Завтра позвали в Торгово-Промышленную палату вести переговоры с итальянцами. Обещают налом 25 евро за час, ну, думаю, тысячи три завтра будет. Ну, завтра уроки ещё.
Маша скептически смотрела на мужа.
- И когда ты нормально устроишься на работу?
Рома сразу же начал закипать, что происходило с ним всякий раз, когда разговор заходил про деньги. Что и говорить, жили они небогато, хорошо, если стабильно выходило в месяц тысяч десять. Если бы Маша забеременела, вообще не знаю, как бы стали жить, думал Рома.
- А мы с Иваном Николаевичем сегодня составляли конспект лекций по его новому курсу. Тебе что, неинтересно? - Маша заглянула Роме в лицо. Рома помотал головой и потянулся к пульту.
- В сущности, - говорила Маша, - мы с Иваном хорошо сработались, ты был неправ тогда. Помнишь, ты говорил, что он слишком в себе? Так вот, он вполне даже не в себе, очень интересный человек.
- Да? -Рома ревниво поднял бровь. Но Маша не заметила.
- Он предложил мне перейти к нему на кафедру.
- Начальник - мужчина в расцвете лет. Как Карлсон. Это твоя мечта?
- Почему? Ему всего тридцать два. Он даже не седой. Нормальный, активный такой. Настоящий профессионал.
- Ну да, ну да, - пробормотал Рома и отпил чаю.
ii
Прошло около месяца. Лето заканчивалось. Рома вернулся домой с работы, с очередных переговоров. Пока топтался в коридоре, слышал, как маша с кем-то треплется по мобильнику в комнате. Услышав, что муж пришёл, она торопливо сказала "Подожди!", и всё смолкло. Рома выложил из кармана на тумбочку заработанные деньги и пошёл на кухню мыть руки. Из комнаты вышла Маша.
- Привет! - сказала она, но поцеловать не подошла.
- Привет! - несколько удивлённо ответил Рома. - Ты как?
Он вытер руки и подошёл обнять будто окаменевшую жену, но она увернулась. Халатик её растрепался.
- Ты чего?
- Да ничего, что-то, - Маша запнулась и нахмурилась. - Знаешь что? Сходи в магазин, картошки нет совсем.
Рома вышел из подъезда, обогнул дом, перешёл дорогу на светофор и прошёлся до магазина.
Основной поток людей уже схлынул, Рома с удовольствием это отметил, ему не хотелось долго стоять в очереди. Рома подошёл к аппарату, сунул несколько десяток на телефон, дождался, пока вылезет чек, обернулся и увидел нечто такое, отчего у него закружилась голова и сдавило горло от удушья.
На кассе за шампанское и бельгийские конфеты расплачивался маскарадный доктор, тварь со школьной крыши. Кассирша, миловидная девушка нерусской наружности, отсчитывала ему крупную сдачу, тварь внимательно следила и кивала в знак согласия, мощно покачивая клювом. Граждане, стоявшие в очереди, кажется, совершенно не были удивлены или, может быть, не замечали его.
Рома немного успокоился и, покорно склонив голову, толкнул коленом турникет и пошёл за картошкой.
Внезапно он обернулся. Тип уже отошёл от кассы и сквозь красные нависшие витрины для сигарет внимательно разглядывал торговый зал. Рома поспешил юркнуть за стенд.
Тип постоял ещё немного, развернулся и пошёл прочь.
Когда Рома вернулся домой с водой и картошкой, Маша опять с кем-то болтала по телефону за закрытой дверью. Нехорошее предчувствие закралось Роме в душу. Он не мог взять в толк, почему Маша не выходит к нему, почему не поцелует. Маша в комнате громко рассмеялась. Кажется, она даже не услышала, что Ома пришёл. Он психанул и выругался сквозь зубы. Пошёл на кухню, долго мыл руки, сложил картошку под раковину, потом полез в холодильник, достал вчерашний салат из помидор, достал хлеб, заметив на корке плесень, отодрал её ногтем и принялся методично жевать.
Наконец, спустя полчаса маша зашла на кухню. Рома с недовольной миной на лице сидел за столом, зубочисткой ковыряя дырку на скатерти. За его спиной закипал чайник. По подкопчённой деревянной полке для чашек бежал, размахивая тонкими ножками, домашний паук. Маша нависла над мужем, уперевшись животом ему в ухо, и раскрыла форточку.
Тёплый воздух с улицы не принёс облегчения. Машина с визгом затормозила у светофора, и Рома поморщился.
- Дорогой Рома, - начала Маша, повернувшись к нему спиной, насыпая в заварочный чайник свежую заварку.
- Что? - буркнул Рома, уже предчувствуя это "что".
- Так, как мы с тобой живём, больше продолжаться не может. Терпение у меня не ангельское.
- Что-о? - Рома поднял бровь.
- Что слышишь, - Маша резко рванулась к мужу, и лицо её исказила противная гримаса. - Если не найдёшь себе нормальную работу, я найду себе другого мужчину.
- Но, солнышко...
- Какое солнышко, к чёрту! Мне двадцать пять лет, я даже родить не могу с тобой.
- Эй-эй, потише, - Рома попытался встать, Маша схватила чайник и с размахом швырнула его на пол. Чайник разбился вдребезги и ошпарил Роме ногу кипятком.
***
Ещё через неделю Рома вернулся домой раньше обычного. Дома было неопрятно и неубрано. Маша с кем-то разговаривала по телефону в комнате. Не разуваясь, Рома тихо подошёл к тонкой фанерной двери.
- я не знаю, - говорила Маша и хрипло смеялась. - Ты меня в краску вгоняешь... Нет, мой не догадывается. Я говорю, Ромка не догадывается. Ай, Светка, брось. Кто говорит? О чём говорит вся кафедра? Мне всё равно, они что, со свечкой стояли? Ну, (пауза), да, было. А ты как думаешь? Он настоящий Казанова, галантный такой, - опять сдавленное хихиканье, - почему не люблю? А что Ромка?
Рома в ярости ногой выбил дверь.
Маша завизжала и бросила трубку.
- Ты что, с ним спала? - завопил Рома и треснул кулаком по старому пианино.
- Ты что делаешь? - Маша бросилась на мужа и опрокинула его.
- Так ты с ним спала? - выдохнул Рома, лёжа на полу и непроизвольно пытаясь согнуть сломанный палец.
-Нет.
- Я знаю, что ты спала! Признавайся!
- Я с ним не спала, успокойся.
- Ты же сама сказала, что спала.
- А что даже если и спала?
- Дрянь! - завопил Рома и саданул жене пощёчину, но тут же заплакал от боли.
Маша не торопилась его жалеть.
- так ты делала это...4 или нет? - спросил снова Рома, захлёбываясь рыданиями и приподнимаясь на локте.
Маша вздохнула и отвела глаза.
Их ждал долгий семейный разговор.
Они сидели на кухне, друг против друга, и разговаривали почти до утра. Под утро вызвали такси и поехали в травмпункт. По дороге Маша предложила Роме подумать о разводе. Всё-таки она была честная девушка.
***
А ещё через неделю рома снова встречал гостей для Торгово-промышленной палаты. После встречи к нему подошла Елена Яковлевна, какой-то важный зам, и предложила Роману оклад в 15 000 и почасовую оплату с каждой делегации дополнительно. Рома прикинул, должно было выходить что-то около 25 000 ежемесячно, это казалось ему целым состоянием, у него закружилась голова, и Рома, не раздумывая, согласился.
Он пришёл домой и ждал Машу до девяти вечера.
Маша пришла раскрасневшаяся, волосы спутаны, кофточка расстегнулась, грудь маняще вываливалась из разреза.
- Как дела? - нарочито-игриво спросила она.
- Лучше всех, - ответил муж, и в глазах его сверкнул недобрый огонёк.
- Ты, кажется, весёлый? - спросила она, нагнувшись, чтобы стянуть сапоги. Зад её оголился, и Рома без труда увидел на бёдрах жены красные пятна.
- Я устала.
- Я тоже.
Маша прошла на кухню.
- Ты давно пришёл? Почему посуду не помыл?
- Я пришёл недавно. - Рома соврал. - Но я нашёл новую работу.
- Неужели? - Маша с интересом повернулась к мужу.
Рома многозначительно кивнул, едва скрывая ликование. Рассказал жене, что случилось.
- Завтра понесу документы оформляться, - победно закончил Роман.
- Посмотрим, - сказала Маша и задумалась.
Через месяц, когда Рома принёс первую зарплату, она задумалась ещё больше, а потом взяла да и порвала разом с Иваном Николаевичем.
В тот холодный октябрьский вечер она вычислила квартиру, помылась в ванне, приготовила хороший ужин и уселась ждать мужа.
Рома опаздывал. На часах уже было десять минут десятого, когда открылась дверь.
Маша выбежала встречать мужа в коридор, бросилась ему на шею.
-Ну-ну, что за телячьи нежности? - съязвил Рома и потрогал Маше лоб. Маша проглотила эту пилюлю.
Ели они молча.
В конце ужина Маша достала из холодильника торт и разлила по чашкам чай.
- Так мы с тобой так и не поговорили о разводе, - сказал Рома будто невзначай.
Маша молча проглотила и эту пилюлю.
- Так что на счёт развода? - не унялся Рома.
- Что ты хочешь от меня?
- Ничего.
- Чтобы я порвала с Ваней? Я давно с ним не общаюсь, позвони Светке, Юльке, они подтвердят.
- Вы, женщины, лживые твари, - сказал Рома, встал и ушёл в комнату.
- Ромочка, прости! - Маша бросилась за ним, и халатик её растрепался.
Рома лёг на диван, положив ноги на её подушку.
- Рома, - сказала было Маша.
- Ещё слово - и развод, - сказал Рома, повернулся к ней задом и выпустил газы.
В новых чулках, в золотистом халатике Маша стояла как оплеванная.
***
С тех пор, как он стал зарабатывать хорошие, как ему казалось, деньги, отношение Романа к своей жене переменилось. Спал с ней он изредка, всё больше оскорблял, но до рукоприкладства всё-таки не доходил. По вечерам, сидя дома, флиртовал по телефону с сотрудницами, бросал носки где попало, совершенно перестал заниматься домом, один раз сгоряча обозвал жену блядью и ежедневно грозил разводом. Маша сносила всё.
Роман окончательно решил разводиться с ней и ждал всего лишь, пока в его жизни появится новая, достойная его женщина.
Зимой, перед самым Новым Годом вдруг выпал снег. Рома решил пройтись в кафе, выпить грогу. Маша сидела в комнате и переписывала конспекты. Рома надел подштанники, майку, рубашку с манжетами, натягивая брюки, с удивлением обнаружил, что они стали лосинами, на голову нахлобучил аккуратный парик, протёр очки ажурным платком. Обрядился в сюртук, на плечи накинул чёрно-красную тунику, аккуратно поместил на голову треуголку, и бережно перед зеркалом надел на лицо чёрную маску.
Роман надел перчатки, взял трость и, стуча каблуками, спустился вниз, вышел из подъезда. Легко мела пурга, но небо было ещё светлое. Навстречу Роме шли люди в полушубках и пальто, а между ними то тут, то там протискивались маски в галантных плащах, кожаных сапожках и ботинках, треуголках и шляпах. Мелькали карнавальные офицеры в белых шляпах со страусиными перьями, и пока шёл до магазин, Рома повстречал даже двух сеньоров Панталоне: с бородками, в оранжевых жилетах.