Такая работа (версия 1)

Я прошёл между пультов, проверяя показания индикаторов. Топливный насос высокого давления в четвёртом двигателе выдавал немного странную телеметрию, но в целом показания были в пределах нормы.

— Минутная готовность к испытанию, – рявкнул динамик под потолком. – Наблюдатели, немедленно проследуйте в бункер 7-В. Охране — запечатать КПП. Пультовая — полная готовность!

— Пультовая готова, – ответил моложавый офицер с шевроном старшего специалиста, сноровисто перебрасывая переключатели. – Всё в норме, повторяю, всё в норме.

Статус давал мне право вставать за спиной любого человека в пультовой, чем я беззастенчиво пользовался. Мои почти неслышимые шаги замерли за плечом офицера. Тот, к его чести, не позволил себе отвлечься от показаний, стекавшихся на четыре экрана перед ним; только поёжился, будто попал в струю холодного воздуха, и капелька пота предательски скользнула от виска к воротнику. Однако его ладонь уверенно сжала поворотный верньер и аккуратно повернула его на долю градуса против часовой стрелки. Я мысленно восхитился чутьём молодого специалиста: он в самом зародыше предотвратил реакцию, которая, при маловероятном совпадении нескольких факторов, имела шанс развиться в нечто фатальное для всего эксперимента.

— Пятнадцать секунд, – проинформировал стальной голос из динамика. – Кабель наземного питания… Сброшен. Трубопроводы… Отсоединены.

— Телеметрия в норме, – отозвался офицер. – Мерцание в насосе четвёртого двигателя, амплитуда полтора и снижается, статус зелёный.

Молодец, заметил. Этот парень положительно нравился мне всё больше и больше! Но не может же он быть настолько хорош? Вот, например, про эту штуку он пока ничего не сказал. Или он просто не считает её важной? Ну, тогда ему придётся пересмотреть своё мнение.

— Зажигание!

Я наклонился вперёд, моё дыхание обожгло нарукавный шеврон специалиста. Костяшка моего пальца постучала по экрану, привлекая внимание к медленно уменьшающимся цифрам. Глаза офицера скользнули по месту, к которому я привлёк его внимание:

— Центр, у меня расход азота в баке наддува горючего второй ступени. Что за чёрт, он же ещё не?..

Рука специалиста дёрнулась к большой красной кнопке в центре пульта. Одновременно с этим тоненькая струя из капель несимметричного гидразина, стекающих через волосяную трещину в уплотнителе топливного бака второй ступени, воспламенилась в горячих газах факела под ракетой. В мгновение ока пламенная дорожка нырнула обратно в топливный бак, прожигая уплотнения. Все три ступени превратились в огненный шар. Ракетный старт стал филиалом ада. Докрасна раскалённые металлические конструкции стартовых ферм, разодранные чудовищным взрывом, прошили бункер подобно картечи, круша пульты и разрывая человеческие тела.

Я подождал, пока стихнет грохот, прошёл к умирающему специалисту, чьё тело оставило на стене кровавый отпечаток, и встал перед ним. Парень в самом деле понравился мне и заслужил небольшой подарок. Стекленеющие глаза офицера открылись, пробежали по горящей пультовой, остановились на мне, невредимом среди хаоса и разрушений, и округлились в ужасе:

— Ты… Кто ты такой? Как ты сюда… Ты дьявол?! Господи…

Я наклонился к умирающему, увидевшему меня в первый и последний раз, и прижал его губы своим пальцем. Пальцем, тонкий и узкий коготь на котором точно соответствовал по размерам внезапно образовавшейся на морозе трещине в резиновом уплотнительном кольце топливопровода.

— Нет, не дьявол… Прости. Ничего личного, просто такая уж у меня работа. Я гремлин.

Из-за резинового уплотнителя на топливопроводе, потерявшего на морозе эластичность и поэтому не предотвратившего небольшую утечку топлива, потерпел катастрофу шаттл "Челленджер" в 1986 году.