Зверь Татьяна : другие произведения.

Высь. Эрлоу

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Моя жизнь... Что с ней стало? Как получилось, что я стал пешкой Судьбы, но обрел абсолютную свободу по велению более сильных меня людей, но слабых чем сама Судьба-Богиня? Куда делся мой образ жизни "Сделать сейчас - думать после"? А что теперь мной движет? "Решить и обдумать все, а после перейти к действиям"?
  Высь.
  Или крылья покорности.
  
  Строй Судьбу свою сам. Не давай выбор за себя. - мои слова.
  Решаешь за себя только ты сам. - мои слова.
  'Мало ли что со мной сделала ведьма, но мое доброе сердце и этим не остановишь.' - слова самого Эрлоу.
  Пролог:
  В моем доме, который находится на краю света, жили лишь мои родители и я, маленький мальчик, которого готовили к Будущему. Жили, ха... Такой роскоши мы себе не позволяли. Просто существовали, как нечто, что может поставить свою подпись в договоре на Смерть. Смерть несущая для кого-то жизнь - циферки к существованию. А у нас нет и не было выбора.... Никогда.
  Пока не пришла Она.
  Война крушила все на своем пути, мы даже не заметили, как остались без дома... но со свободой. Теперь был выбор: идти дальше или остаться здесь. А мне, молодому парнишке, хотелось не оставлять родителей. Пока Война не забрала и их.
  Это было летом. Мы шли вперед, не видя дороги. Вперед - надеясь, что там, может быть есть то, что подарит нам жилье, кров, тепло и еду. Еда! Вот кто правит нами. Жажда! Я за один кусочек готов убить, но не родителей.
  Пошел дождь. Мы спрятались в овраге, как вдруг... на нас напали. Я успел бежать, а мать с отцом остались. Они остались чтобы задержать их! Они пожертвовали собой, слышите меня, люди! Ради меня! Который умирает от голода! Но теперь мне больше всего хотелось крови...
  Крови тех, кто отобрал у меня их! А значит - я обязан жить и не сдаваться. Да, мне, маленькому 6-тилетнему мальчику хотелось мести! А ведь я даже не знал, от чего началась Она.
  
  1 глава.
  Рабство.
  - Залатонс, гарва ли эс!
  "Заключенный, руки к стене!? - каждый день начинается с рявканья постоянно сменяющих друг друга стражей. Я уже 2 месяца как заключенный за воровство яблока. А мне ведь только 13 лет.
  - Слушай, помочиться можно? - лица стража я не видел, стою к стене. Но его и так скрывает шлем и тяжелая броня. - Описаюсь, потом отчитываться придется.
  - Крол донэ.
  Ага, я за 5 минут бы сбежал отсюда. Охрана всегда дрыхнет, если пожар начнется, тот даже не заметит, как сгорит в Адовом пламени. Да толку? Все равно при выходе поймают и... казнят.
  - Понял, понял. Не тупой.
  Мужик вышел и оставил меня. Ох, вот это он зря!
  Схватив горшок с собой, я сзади подбежал к страже, и дернув на себя его шлем, сначала вылил жидкость из горшка на лысину (Вонища! А где-то я слышал, что моча полезна чем-то.), а после замахнулся со всех силы и бацнул по черепной коробке. К вонючей жидкости добавилась красная солоноватая кровь.
  Казнь? А по-вашему, куда меня сейчас ведут? Лучше уже перед уходом сделать доброе дело, чем с памятью о том проклятом дне, когда меня поймали на мелком воровстве у торговца яблок.
  В коридоре стал нежным голоском кто-то шептать слова из песни 'Льдом.' Я не сомневаюсь, что это женщина и не надо идти в ту сторону. Но меня тянуло необъяснимой силой в туда. И я пошел, пытаясь заглушить в себе страх от того, что это могло когда-то быть шансом мне найти свободу.
  - 'Льдом оковано сердце мое,
  Со светом искренним льется слеза.
  Где-то я потеряла свое,
  Чистое и ясное 'да'.
  Льдом жила я тогда и любила,
  Тьма твоя для меня была силой...
  Но! Смогла я клетку открыть
  И лед, разросшийся, себе покорить.
  В одной из таких же 'темниц' лежала исхудалая девушка. Глаза смотрели словно в никуда и с ужасной печалью, а на некогда красивом лице красовались уже резцы и грязь. Красные, как спелое яблоко, волосы прилипли к щекам, лбам, и уходили до талии. Губы припухли, скорей всего, от постоянного их покусывания зубами.
  На тощем тельце - обрывки, в какое-то время служащие платьем из синего ситца. Тоненькие пальчики перебирали крошки еды на тарелочке, принесенном одним из охранников. Но мне казалось, что все в ней так изящно и мягко, а смотря на нее не чувствуешь то отвращение, а тепло. Девушка была очень похожа на мою мать. С таким же прекрасным голосом и изредка тупо смотрящие перед собой зелеными, как весенняя первая трава, очами.
  Внезапно она подняла на меня немного растерянный, но все еще пребывающий в нирване, взгляд. И лишь губами прошептала 'Уходи.' Но я уже не мог. Я смотрел на нее, как на богиню, которая вовсе не должна здесь находиться. Мне 13, а я кажется все одним днем пережил. Однообразность, соотношение ночи и дня, одинаковость жизни с родителями и без, на свободе, воле и в плену, рабстве, в тюрьме.
  Эта маленькая тощая девушка открыла мне глаза, сколько лет я потерял, пытаясь себе что-то своровать, шел по своему пути простого никому не нужного мальчика, который для всех был лишь мусором. Гадким и неприятным, вроде гордость не позволяет перейти, а наступать не хочется, чтоб туфли не испачкать.
  - Ма-альчик... - хриплым, но где-то глубоко очень звонким голосом позвала она меня. - У-хо-ди.
  - Как вас зовут, прелестная?
  Огненноволосая смахнула слезинку и намучено мне улыбнулась. Маленькие смешинки стали плясать в ее болотных глазах, а уголки губ подрагивать, грозящие 'сдержанности девушки' улыбнуться.
  - Есть в мире добрые люди, они тебе помогут. Найдешь их... передай, что слова 'Таль-гон-ун-таль гед-грапх-нэтэч цепх-мод-друн-гед' означают 'Бесконечность есть ветер'. - девушка подползла ближе к решетке и протянула мне свою трясущуюся ручонку.
  Я взял ее.
  Моя рука засветилась, но мне не давали оторвать его. Не смотря на истощение, огненноволосая была довольно сильна. Магия! Настоящая магия! Теперь я понимаю, почему я пришел на ее пение. Ведьмы, ровно такие же сирены. Их голос очаровывает, околдовывает, взгляд приковывает и не отпускает. Встретишь и услышишь пение - все вокруг станет пустотой.
  Резко все угасло. Ладонь девушки упала, вместе с ее тушкой. Как я мог смотреть на это, как на божество самого Света?
  - Мамочка... - я обернулся. За мной была еще одна клетка, но с девушкой, которая была еще 'свеженькая'.
  Немного грязи, немного изорванной одежды... Но лицо! Истинный свет. Глаза были направлены не в мою сторону, а на ведьму, лежащую за моей спиной. Такая чистая красота, не тронутая еще чужими грязными лапами. Волосы были расчесаны и падали волнистыми каштановыми локонами на плечи. Пальцы держались за железные прутья клетки, на запястьях кованные наручники.
  - Что с моей мамочкой? - прохрипела она. - Что ты сделал с ней?! - теперь уже вышел рык.
  - Н-ничего я не делал.
  Лицо вновь стало мягким и появилась на губах немного странноватая улыбка. Я намучено улыбнулся и подошел к ее решетке, как в то ж мгновение услышал шаги стража. Теперь мне было не до смеха.
  Быстро отодвинув засов и открыв решетку, я подошел к девушке и начал разбираться с наручниками. Я не должен оставлять эту девушку! Мало ли что со мной сделала ведьма, но мое доброе сердце и этим не остановишь.
  Нашел я выход быстро. Такие коды использовали при пленении, а уж сколько раз я эти четверичные коды взламывал. В итоге они напялили мне 8-ую и заперли в этой тюрьме. Мало чего со мной случалось, за мелкие пакости пришлось давиться радости. Им плохо, так кому-то же должно быть хорошо. Вот и выучился у одного подростка-вора, а взамен украл 4 серебряника. Для меня - это было божественностью, и... уроком. За которым шел шелбан и ухохатывание.
  Взяв за запястье руку девушку, начал тащить из клетки, но к моему горю, она даже не смогла встать. Лицо ее исказилось гримасой боли, когда я, перекинув ее руку на плечи, поднял. Оказывается, это вовсе еще не девушка, а такая же девочка, какой из меня мальчик. Она прикусила губу и пошли мы в сторону, где было темней, надеясь, что там уж на время может быть удастся спрятаться, а лишь после искать выход.
  Почти в самом конце коридора, за грудой мусора, мы и поместили свои тушенки и начали дожидаться хоть каких-то действий охраны.
  Наконец завыла сирена. Послышались голоса стражи, разговаривающие на гребанном алегонском. Из их слов я лишь знал '5 минут', 'Заключенный, руки к стене' и 'Стоять, поганый мальчик'.
  Девочка смотрела на меня умным лицом, даже в темноте она казалась мне эдаким божеством настоящего Света, а не такой, как ее мать. Придется только надеяться, что девушка либо не имеет вовсе силы и это будут чудом, или просто еще не вошла в нее целиком и полностью рвя на ходу все добро.
  - Как твое имя? - поинтересовался я шепотом.
  - Серфир. А... А тебя? - она искренне улыбнулась.
  - А меня звать никак уже. Я просто мальчик.
  - Почему? - девочка накрыла ладонью мою ладонь и посмотрела мне в глаза. Э, таких действий я не ожидал. - Так почему же, мальчик?
  - Когда-то меня звали родители Эрлоу, но они погибли, а вместе с ними погибло и это слово. - Серфир опустила голову и глубоко выдохнула.
  - Моя мама была очень доброй, но если понадобиться... сам понимаешь, у ведьмы своя жизнь. В ней сразу две сущности: она и долг, как ведьмы. А сейчас она просто заботилась обо мне, но... для этого пришлось примириться со своей личностью, как с должным. - говорила она очень тихо, наверно, боясь, что услышат, но я расслышал в ее голосе и горечь, и боль, и страх.
  Резко вновь вернулось то чувство, когда я убегал от нападавших, оставив родителей умирать. Девочка так же поступила, хоть и совсем недалеко и находиться ее мать, но она даже не успела попрощаться и сказать ничего не смогла.
  Что она сейчас чувствует? Это сказать очень сложно, но я пережил ведь их смерть, а она. Дети вообще очень чувствительны, это влияет на их психику. А я сейчас чувствую себя ответственным за жизнь этой маленькой Серфир.
  Только сейчас я рассмотрел ее прекрасные глаза, синие и блестящие, как два сапфира на солнышке. Они одновременно и грустили, и смеялись. Странное сочетание. Грусть - из-за, матери, но к чему веселье?
  - Почему ты так на меня смотришь, Эрлоу?
  - А?.. - глухо вопросил я. Она назвала меня по имени, хотя я уже говорил, что это только родительское. - Не называй меня так. - вышло слишком резко, что искринки смеха сменились в ее глазах ужасом. - Прости, не привык. И надеюсь больше никогда не привыкну.
  - А... Расскажи мне о себе.
  - В обмен на твой рассказ. - я поудобнее уселся и начал. - Я был довольно маленьким, когда мои родители погибли. Знаешь о таких, кто отдает жизнь на краю света? - дождался неуверенного кивка и продолжил. - Так вот. Мы ждали, когда за мной придут. Но вместо этого дождались совершенного иного - войны. Пришлось бежать. Нам даже это удалось сделать, но... нас нашли. Ведь у нас уже подготовленная кровь к долгой жизни. За наш счет хотели питаться. Но больше силы было именно во мне, именно меня и готовили к этому чертовому Будущему. - Я замолк. Говорить резко расхотелось, но нужно было, пока девочка не шмыгнула носом.
  - Если не можешь - не надо. Я пойму. Это так тяжело.
  Нет, надо. Надо все выплюнуть из себя и жить тем что будет, хотя в обоих случаях ждет одно и то же.
  - Они напали к вечеру, лишь я смог сбежать. А мать с отцом лишь успели сказать: 'По-то-ро-пись'. Как же я ненавижу войну... - проскулил я, в после схватился за голову и запутавшись руками в свои волосы, продолжил, все так же не смотря на Серфир. - Бежал, не смотря под ноги, рвал на себе кожу, когда падал. Но скрылся. А их оставил. После я ходил как призрак. Воровал, знакомился с дворовыми пацанами, учился хоть чему-то. До убийств не доходило, но хотелось так, что аж руки чесались при одном лишь взгляде на стражу или императорского отпрыска.
  - Эй, хватит, прошу. - всхлип и еще раз всхлип. Я обнял ее за плечи, но заплакать себе не позволял.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"