Как обычно, выезд из города, узкий, как горлышко бутылки, заткнула километровая пробка. Акси в досаде поцарапала руль ногтями, потом откинулась на спинку кресла и включила плеер.
"На море асфальта я вижу свой берег,
свою голубую россыпь"*
Можно сколько угодно рваться вперед, машин столько, что даже одноместная "пятнашка" не втиснется между ними. По обочине, пыля и переваливаясь, прокралось несколько джипов, но вскоре и они вынуждены были вернуться в общий строй.
Кстати, у обочины притаился паук - проволочник, безуспешно пытающийся прикинутся спутанным клубком арматуры. Что его сюда вынесло? Они же обычно охотятся на отдельные машины - подсунутся на дорогу, и ждут, какой дурак выйдет проколотое колесо менять...наверно, оголодал совсем.
Пробка постояла, проползла метров сто, потом проехала еще три раза по столько, понемногу миновала светофор и напротив рвущегося вверх Феникса на рекламном щите "Возрождения" превратилась просто в плотный поток. Еще полтора часа нервной, оглушительно воняющей бензином и пыльной дороги, и от Житково "пятнашка" свернула на грунтовку. Лучше уж прыгать по колодобинам, опасно кренясь набок, чем тащиться по трассе, будь она неладна!
Желтый песок грунтовки, из которого кое-где проглядывали камни, шуршал под протекторами. В открытое окно сразу потянуло запахом нагретого соснового леса и влетел слепень, вскоре пожалевший о собственной наглости и начавший истерично биться о стекло. Горки сменились небольшим болотцем, но лужи на дороге оказались неглубокими и вполне проезжими. Еще километров через 6 пискнул навигатор, предупреждая о скором прибытии на место. Пока ничего особенного кругом видно не было - лес, как лес, кусты да деревья. Хотя для работы Акси лучше бы выбрала горочку, а не низинку... ну да тут уж как Бог пошлет. Ага! Вот справа большая поляна, а на ней у опушки, метров за 400 от дороги, стоит этакий домик-пряник: стены белые, крыша частью красная, частью блестит оцинковкой. Вот только двери в домике, бане, сарае, (насколько видно отсюда), открыты настежь. Гостеприимно распахнутые черные прямоугольники. К сожалению, к дому не подъехать - глубокие, грязные, даже на вид вязкие колеи не пустят. Похоже, кто-то когда-то прорывался на грузовике.
Акси приткнула пятнашку на обочине, потянулась, нацепила за 1 лямку рюкзак со снаряжением, одела сапоги и, оглядываясь, пошла к дому. Запирать не стала - и так быстро от дома до машины не добежишь, еще полчаса ее открывать не хватало!
Нормальная лужайка, трава, а в ней время от времени - дикие "анютины глазки", то бишь фиалки трехцветные. Среди деловитого шмелиного гудения время от времени слышатся визгливые нотки комаров. Ну да как же без них?
Лужайка, или даже скорей луг делился на несколько частей - первую, огороженную упавшими деревянными жердями, вторую, где хилый заборчик еще наполовину стоял на ногах, и кусочек непосредственно перед домом, с пустой собачьей будкой, перекосившимся туалетом и какой-то зеленой тряпкой, вяло колыхающейся на двери сарая. Чем ближе Акси подходила к дому, тем виднее становилось, какое глубокое запустение царит здесь. Красная крыша вблизи оказалась покрыта потеками ржавчины, белые стены частью осыпались грудой кирпичей...стекла, правда, целы, за стеклом видны 5-литровые бутыли из-под "Росинки", и в одной, кажется, даже вода. В другое окно, если почти прислонится к стеклу, видно пустую комнату с рассыпанными на полу книжками.
Так почему же стены-то развалились? Этот вопрос не давал покоя, и Акси подошла вплотную, разглядывая кладку. Под кирпичом оказались хиленькие доски, а на досках, как раз на уровне глаз, - глубокие борозды, оставленные будто бы огородной царапкой. Или трехпалой и очень когтистой лапкой.
Прищурившись, девушка посмотрела на солнце и на часы. Времени до темноты оставалось достаточно, но она все равно достала из рюкзака фонарик и осторожно заглянула в первую дверь. Справа что-то вроде сеней, валяется кучка тряпья, а слева веранда. У самого входа стоят резиновые сапоги - с таким видом, как будто их владелец только что отлучился. Раковина. Вода в бутыли.
Дальше дверь ведет в полутемное помещение, где нет ничего, кроме печки и двух старых кроватей. На печке кто-то что-то жег - прямо сверху. "Бомжи? Не советовала бы я им тут останавливаться, учитывая когти на стене...". Лестница на чердак - это позже. А пока заглянуть в комнату с книжками. Она светлая, а то, что стоит у стены и кажется картиной - на самом деле вставленный в раму кусок старого ковра. Оригинально. Книжки такие, что годятся только на растопку. Жаль.
На чердаке что-то отвратно гудит, скорее всего, осиное гнездо. Или шершневое - больно уж гудение басовитое. Изнутри видно, что некрашеная часть крыши позднее сделана, так же, как и вся верандочка - пристройка. А в старой части что? Печная труба. Маленькая кровать, на которой опять груда тряпок. Тряпки - это детские вещи, комбинезончики какие-то. Похоже, на них кто-то спал. Бомжи, но мелкоразмерные? Странно. У окна нарезанная полосками невесть чья черно-белая шкура. Висит давно, полоски высохли и окоченели буквой "П".
Еще книжки на полу. Сокращенная версия "Муми-тролля", французский словарь с надписью "Моему сыну в день совершеннолетия." Акси присела на корточки и открыла толстую синюю книженцию с тенденциозным названием "Суоми в огне". Наверняка муть голубая... а ведь Суоми - это как раз та земля, на которой домик стоит. Во всяком случае, до войны здесь кругом была Суоми.
Пара клиентов, пришедшая с утра пораньше, вызывала у Акси сильное раздражение - и тем, что супруги были похожи друг на друга - маленькие и кругленькие, и тем, что говорили сбивчиво и хором, как Бобчинский и Добчинский, и тем, что из их рассказа удалось извлечь минимум полезной информации.
- Так вот, - тараторила клиентка, брат мой, он мне двоюродный, не родной, нет, он вещи -то покидал в машину, и давай бог ноги, а теперь ехать туда не хочет, хотя уж года полтора прошло или год, ну да что ему ехать, он в Москве теперь живет, так вот, он и говорит: "Хотите, продайте дачу, я вам и дарственную написал, а сами не живите там, нет..."
Если отбросить всякие восклицания и междометия, получалось следующее: здоровый мужик, пользовавшейся дачей спокойно много лет, вдруг бросил насиженное место и в середине лета, ночью, сорвался в город, после чего загремел на месяц в клинику неврозов, а о даче с тех пор и вспоминать не хочет. Поскольку поговорить с бывшим хозяином так и не удалось, особого внимания на все это Акси сперва не обратила - мало ли, какие у людей бывают обстоятельства? Может, ему любовница на трубку позвонила, да наговорила чего ласкового? Поэтому и заморачиваться не стала, решив начать с осмотра дачки. Однако в свете когтей на стене и внезапно всплывшей Суоми ...придется кое-что проверить, да и сумму гонорара следовало бы увеличить. Потом.
Акси прислонилась к дощатой стене, включила ноутбук, скачала несколько карт и убедилась, что правый край линии Маннергейма проходил неподалеку, немного ближе к Выборгу и к железной дороге. Как фотография при проявке, на мониторе ноутбука вместо России возникла Финляндия - ниточка реки, полосатая железнодорожная ветка Виипури - Вуокси, мелодичные тягучие названия озер и деревень. Как назло, все три карты были нечеткими и отличались друг от друга, и понять, как точно звучит имя этого места было невозможно. Пришлось поверить карте финского Генштаба. Несколько раз повторив про себя название ближайшего озера - Каук-ярви, и двух бывших поселков (а может, и не поселков) - Хевосаари и Киуруниеми, Акси ссыпалась по лестнице, мельком осмотрела сарай (опять тряпье!) и заглянула в баню. Никаких следов электрогенератора, конечно, не осталось, колодец тоже не нашелся, - наверно, зарос кустами. Ладно. Для уборки сойдет и вода из канавы, для остального есть с собой фляга, набранная в полдень на семи изборских ключах, но прежде нужно собрать и сжечь хлам. Кто знает, может, в домике еще и заночевать придется...
Вскоре на лугу чадила куча мусора, стащенного со всей прилегающей территории. Загорелась она только после существенной добавки сухого спирта и пахла неаппетитно, но оставить все, как есть, еще хуже. Затем Акси нарезала серебряным серпиком пышный березовый веник и вымела полы, постепенно пятясь к дверям. Веник тоже пришлось отправить в огонь. Убрав с печи золу и угли, налила привезенной ключевой воды в найденную на кухне миску, поставила на печь и запустила в нее долгоиграющую плавучую свечку. Прошлепала по всем полам мокрой тряпкой, собрав кучу пыли и паутины. В общем, запарилась так, что пришлось самой долго отмываться и обливаться из ведра. Заодно немного воды досталось куртинкам купальниц и незабудок, вплетающимся в охранную сеть ниточкой силы - хоть и невелико подспорье, но оно тоже не будет лишним.
Поразмыслив еще над картой, Акси наметила следующий рейд в сторону Вуоксы. Ехать пришлось медленно, чтобы не проворонить что-нибудь важное; электродвигатель работал бесшумно, только песок снова шуршал под колесами. Дорога разделилась и девушка выбрала правое ответвление. Неинтересные кусты наконец сменились горками с разбросанными тут и там камнями. Камнями? Они расставлены не только ледником! Это старые фундаменты, вон та нора под землю - видимо, погреб, неглубокие канавы - остатки старой дренажной системы...и надо всем этим, обнявшись, царят отцветающая яблоня и зацветающая белая сирень. Сколько лет они здесь одни?
Акси поставила "пятнашку" около древнего темножелтого "Москвича", судя по всему, тоже давно брошенного, и глубоко вдохнула запах сирени. Заросшие колеи вели на горку и в лес. Остатки каменных стен и оград подчеркивали неброскую красоту и лаконичную завершенность этого места. Возможно, дома здесь были бы лишними. Возможно, и нет.
В лесу Акси нашла то, что искала и не хотела найти - ряды колючей проволоки, глубоко врезавшейся в кожу деревьев, опутавшей стволы. За эту землю - свою, до последнего камешка, вытесанного вручную и уложенного в фундамент - бились до последнего. Здесь, среди светлых берез, шесть с лишним десятилетий назад лилась кровь и пировала смерть. Здесь она и осталась.
Под сиренью разлегся большой плоский камень, поросший мхом, а рядом еще один, рассаженный трещиной до самой земли. Акси бросила в трещину несколько мелких монет, звякнувших далеко внизу, в каменных корнях, и попыталась почувствовать место вокруг себя. Оно было сложным. Плодородная земля Тельца встречалась здесь с бесплодной глиной Девы и смешивалась с водой Рыб, а на взгорбках располагалась зона Козерога со множеством больших серых камней, похожих на усталых доисторических черепах. Еще выше, в верхушках сосен, в синем небе и в белых облаках, веял ветер - привет от Водолея, под знаком которого лежит вся Суоми. Как ни старайся, а объединить в одном ритуале столь разных Управителей не удастся...
Не мудря больше, Акси достала изборскую фляжку и медленно, по капле, нараспев читая водную мантру, выцедила на камень. Мох немного увлажнился, на солнце набежало облачко, громче запели комары... и только. Зажгла фитилек - он съел ароматное масло, зачадил и потух. Весело! Солнце опустилось еще чуть ниже к горизонту, с болота за спиной потянуло запахом трав и сырой глиной. Глиной, в которой будто бы вязло все, что она пыталась успеть сделать до захода для упрямой этой земли.
Чтобы выманить то, что таилось в тенях между камнями, скрывалось далеко за стволами сосен и берез в лесу, дышало подо мхом и царапало по ночам стены, мало было только желания. Подобное - к подобному, тень к тени, а кровь - к крови.
Акси открыла багажник и выкинула на дорогу лодку, весла, ведро и удочки. Пока лодка разворачивалась и надувалась, девушка наскоро смяла в шарик половинку бутерброда, включила в машине негромкую "Гармарну", закинула лодку на плечо и почти бегом понесла ее к близкой Вуоксе. ("Вуокси" - напомнила она себе). Закинув в лодку удочки, оттолкнулась от берега, едва обратив внимание на защитного цвета грузовик, стоящий на пол-колеса в воде, продралась сквозь тростник, выгребла на его край и привязалась к ближайшим подходящим стеблям. Все ее действия носили теперь оттенок лихорадочной спешки; должно быть, поэтому первые две рыбешки благополучно сошли, прихватив с собой тесто, и только третьей попалась толстая красноперка, отсветившая в последних отблесках заката тусклым золотом бока и алыми плавниками. Осторожно сняв с крючка ошарашенную рыбку и бросив ее ведро с водой, Акси подгребла к берегу и с ведром наперевес полетела к камню под сиренью. Диск с "Гармарной" как раз пошел на второй заход, выключать ее Акси не стала.
Село солнце, но призрачный свет белой ночи позволял отчетливо видеть поверхность камня. Акси положила рыбку на мох и занесла над ее боком зингеровский нож с черной деревянной рукоятью, чувствуя, как в такт рыбьим трепыханиям возвеселилась и заплясала ее собственная Черная Луна. Кинувшиеся в лицо комары были ею проигнорированы, и вздрогнула она не от их атаки, а от глубокого не то вздоха, не то хрипа, раздавшегося прямо за спиной. В следующее мгновение невредимая, но крайне возмущенная красноперка была кинута девушкой в ведро. А ножом она бысто, зажмурившись, чиркнула себе по левому запястью. Ниткой побежала кровь, закапала на жесткий мох. Выждав еще несколько секунд, Акси криво плеснула на запястье изборской водой. Руку зверски защипало, а кровь сразу остановилась.
Теперь, когда к камню собрались и любители жертвенной крови, и защитники местной фауны, можно было не спешить и смотреть, как куст белой сирени постепенно превращается в высокую девушку с ледяными серыми глазами. На ее плечо опиралась старуха, что раньше была яблоней. А слева и справа от женщин стояли мужчины, чьи фигуры пока еще расплывались, а лица были покрыты трупными пятнами. То, что стояло за спиной, выходить вперед не желало, но, связав в себя узами родства с землей под ногами, Акси так ясно чувствовала все его мелкие перемещения вправо-влево, как будто у нее на затылке была дополнительная пара глаз.
- Зачем ты пришла? - спросила девушка-Сирень, кривя губы.
- По какому праву ты нас тревожишь? - спросила старуха.
Акси заметила, какие и у старухи, и особенно у мужчин, широкие кисти, покрытые сеткой вен с тыльной стороны. Да, землю перебирать по комочку и камни раскалывать, - это не в офисе за компом сидеть...
- Терве,- ответила Акси, - я здесь по праву крови.
Нечто за спиной опять захрипело, и она прислонилась боком к камню, который оказался неожиданно теплым. Слабый ветер, повеяв, разогнал комаров и тяжелый запах разрытой земли и гниющей плоти. А может быть, запах рассеялся сам собой.
- Этой крови слишком мало - сказала Сирень - и мы можем взять ее всю, ты знаешь это?
"Ее слова воспринимаются на слух, как русские с финским акцентом, вот что смешно" - подумала Акси и ответила:
- Не пугай, Охраняющая. Моя кровь тебе ни к чему, а если ты посмотришь лучше и увидишь, к примеру, имя одного из моих Родов, нам найдется, о чем поговорить. Возможно.
- И что с того, что твоя бабка была ингерманландкой ? Ты нам не родня! - это один из мужчин. Трупные пятна с него, оказывается, уже сошли, и если бы не злобное выражение лица, он мог бы даже показаться симпатичным... в холодную ночь.
- Это - вам роднее? - спросила в ответ Акси, стремительно разворачиваясь к болоту. В руках у ведуньи чуть приплясывало маленькое пламя, зажженное только что с шулерской ловкостью и поддерживаемое едва ощутимым дыханием ветерка. В его мерцающем свете стал виден темный сгусток размером с мяч, который вздрагивал и колыхался, припав к земле. Вернее, он был размером с мяч, пока не начал разворачиваться и расти, и не поплыл к алтарю, как клок тумана.
- Это - сотворили вы с нами - ответила Сирень. И теперь только это не дает вам прийти сюда, как к себе домой, все загадить и испортить, как вы делаете у себя в городах. Вы отняли землю, отняли жизнь, но последнего вы не возьмете.
- Это - сотворили мы с нами - возразила Акси, и пришло время исправить ошибку. Никто - обещаю тебе, Охраняющая - не будет посягать на то место, которое вы оставите себе. Границы определите сами. Не в моих силах вернуть вам людскую жизнь, но если вы хотите остаться здесь, в камнях, листьях и цветах, вы должны избавится от того зла, которому вы дали над собой власть. Иначе оно сожрет все, что осталось от ваших душ и эта земля опустеет вновь - теперь уже навсегда. Вы должны перестать ненавидеть.
- А что ты дашь нам взамен нашей ненависти, отродье с нечистой кровью? - насмешливо спросил кто-то из мужчин.
- У тебя все канавы осыпались, а поля заросли, чистокровный! Я могу найти тех, кто будет поддерживать здесь порядок. Живыми руками. Скажите, никто не спасся тогда, в сороковом? Или были те, кто уцелел?
- Две женщины и ребенок.
- Где они сейчас?
- Мы не знаем.
- Скажите мне, как их звали. Я найду их или их потомков и спрошу, не хотят ли они вернуться сюда...
Шелест травы. Выдох несуществующих легких - скорее согласие, чем отказ. Акси кожей почувствовала прикосновение веток сирени и холодные капельки росы на ее листьях. С яблони, кружась, упало несколько бело-розовых лепестков.
- Изгоняю тебя, ненависть и смерть, Землей и Водой, Воздухом и Огнем, по праву крови и по праву искупаемой вины, - сгинь!
- Изгоняю тебя, ненависть и смерть, по праву Камня и по праву Корней, по праву Рода - легким шелестом ветвей в заклинание вплелись голоса Сирени и Яблони, низким шмелиным гудением - голоса мужчин.
Сгусток мрака подернулся рябью и растаял, не дополз до лица девушки нескольких сантиметров. Акси обессилено сползла по боку камня на траву, вытянула ноги. Где-то в лесу защелкал соловей - сперва несмело, потом громче и громче. Серп луны в небе подернулся золотом.
Посидев и отдышавшись, Акси медленно побрела к берегу, вылила ведро с красноперкой в воду, забрала лодку и, когда клала ее в багажник, увидела лежащий на боку стаканчик с землей. Совсем забыла - ведь она взяла с собой дубок, чтобы посадить его в красивом месте... Пожалуй, дерево Перуна и Урана здесь просто необходимо. Девушка устало потянула из-под сиденья лопату и вдруг ощутила, что нечто вырывает ее из рук. Она отскочила - сзади стоял чистокровный "горячий финский парень". Впрочем, могильным холодом от него тоже не веяло - скорее, ночной влажной прохладой.
- Можно, я? - широкая рабочая лапища нежно охватила черенок лопаты - я так давно ничего не сажал?