Следующая неделя прошла словно в забытье. Каждые день - отражение предыдущего. Вереница одного и того же. Казалось, что от этого с каждой минутой во мне росло напряжение. Это чувство узлом завязалось на желудке, заставляя мое тело покрываться дрожью.
Все больше времени я проводил в сарае. Прислонившись спиной к раскаленному железу в этой душной постройке, я ощущал себя немного лучше. Когда я вдыхал запахи красок и растворителя, узлы на моих органах ослабевали, и внутри меня, все обжигая, растекалось приятное дурманящее чувство.
Но потом мне становилось только хуже: все мое существо сжималось еще больше, в висках стучало и постоянно хотелось опустошить до самого дна свой желудок. Но я все равно продолжал, стараясь глоток свежего воздуха заменить временным удовольствием от удушья.
Лес молчал. Доносились лишь иногда булькающие гортанные звуки. Словно я снова там, на болоте, увязший в грязи и пропитанный насквозь собственным потом.
Эта тишина напрягала куда больше его монологов. Словно я раздосадовал его, словно он зол и обижен. Я не знал точной причины и теперь вновь не мог сомкнуть глаз: тревогу и страх сменили мысли-черви. Они заползали мне в голову. Их было много, прямо как на свежем трупе.
Тогда я решил вновь посетить тот домик. Забытые вещи - разумеется, не единственная причина.
В выбранный для этого день как на зло проспал почти до обеда. Когда все же проснулся, солнце светило почти отвесно. Дома никого не было - наверное, старики ушли на рынок, ну, или еще по каким-то своим бесполезным делам,
Я отправился сразу, не завтракая. Есть мне не хотелось вовсе - желудок наполнился чём-то приятным. Более, чем те колючие запахи в сарае.
По лесу я блуждал не дольше нескольких минут, что странно. В прошлый раз был сделан столь большой крюк?
Поваленное дерево заметил издалека, да и оно меня тоже. Только теперь его взгляд не вызывал тревоги - я знал, что стоит повернуть голову, и буду на месте. Подходить к нему ближе я тоже не стал. Смысла в этом не было.
Действительно. Та поляна уже видна за редеющими деревьями.
И это было волнительно. На кончиках пальцев словно стреляет ток, ладони влажные. Закрываю глаза и делаю желанный вдох. Уголки губ поджимаю от невольной улыбки.
- Здравствуй! А я думала, ты сюда уже никогда не придешь!
Встретил девушку вот так, сразу. Сначала не заметил, так что мы чуть не столкнулись. Просто не ожидал увидеть её прямо здесь. Она снова в сорочке, только вот, кажется, уже в другой.
- Пойдем, - она обхватила мое запястье своими прохладными пальцами , и вновь потащила меня за собой, в сторону своего дома.
Пока меня не было, это место заметно преобразилось: я увидел сотни цветов, похожих на выцветшие клубки шерсти. Кажется, гортензии. От ветра едва заметно трепетали лепестки сирени и пионов.
Теперь маленький розовый домик, цвет которого в прошлый раз скрыл утренний сумрак, был еще более цветущим. Каким-то невинно-девичьим.
- Ну же, давай быстрее!
Роберта вновь села на крыльцо, как делала это раньше. Мою руку она не отпустила, и я последовал её примеру. Так же сел, так же прильнул лицом к резным перильцам. Мы просидели несколько минут. Девушка молчала.
- Послушай... - я неуверенно начал, - так почему ты живешь здесь? Или ты не можешь этого рассказать?
Замечаю, как она мрачнеет. Огромные глаза Роберты стали еще больше, затуманились от накатившей влаги.
- Мой возлюбленный когда-то пообещал мне так много... - она сглотнула, - но оказалось, он врал мне. Женился на другой, забыв о своих словах. Я не смогла жить с этим и ушла из родной деревни. Поэтому и поселилась здесь.
Глубоко вздохнула и вновь затихла. Продолжила лишь спустя время, но уже совсем тихо:
- Он обещал, что мы всегда будем вместе... А я ведь ему в тот день поверила...
Вот-вот действительно заплачет. Уже вскинула брови, ми её губы задрожали. Послышались всхлипы, а над нами тишина, подобная толще воды. Чувствую себя ужасно.
Уже мой черед брать ее за руку.
- Тогда я тебя не оставлю. И я не совру.
Берта повернулась. Глаза еще плачут, но лицо просветлело от легкой улыбки. Она придвинулась ближе и голову положила мне на плечо.
Приобнимаю её. Худая. Сквозь тонкую ткань сорочки я могу прощупать каждый её позвонок и каждую косточку.
И тогда я пообещал её никогда не оставлять. На этот раз уже себе.
Мы еще недолго так посидели.
- Ты говорила о деревне. Случаем, не о той, в которую я приехал? Просто о тебе там ничего не слышно.
Она покачала головой.
- Нет, не оттуда. Но моя деревня недалеко. Если встать на перила, то можно её увидеть из-за зарослей.
Я постарался сделать, как она сказала. Едва удержал равновесие, но все же, балансируя, устоял.
И действительно заметил несколько домиков. Такие же цветные, на некоторых из них флюгеры - голуби, флюгеры - ангелы. Я никогда не видел таких деревень.
- Очень красиво. Но твой дом мне нравится больше - я не вижу там столько цветов.
- Конечно, ведь такие больше нигде поблизости не растут, - привычно уже немного помолчав, продолжила, - может, ты хочешь позавтракать? У меня осталось несколько вафель.
Прекрасное приглашение пройти в дом!
***
Внутри эта постройка даже меньше, чем показалась мне снаружи. В крошечном подобие прихожей стоял огромный шкаф, занимавший и проход, и обзор. Обходить его пришлось, прижимаясь к стене всем телом.
На полках сидели куклы в кружевных чепцах, милых платьях. Фарфоровые младенцы. В их приоткрытых ртах видны круглые зубы. На головах некоторых из них заметные трещины.
Затем сразу кухня. Дверей в другие комнаты я не увидел, да и едва ли они там были.
Здесь прохладно. Пахнет чем-то морозным, наверное, мятой. В домике не было ни одной лампы, так что повсюду царил приятный голубой сумрак.
- Может, хочешь чаю? - донеслось откуда-то из-за моей спины.
- Лучше, если он есть, кофе.
С этими словами я сел на железный стул, покрашенный белой краской.
Берта ничего не ответила, но стала разжигать огонь на плите. Запахло газом и спичками.
Сразу было заметно, что в этом доме поселилась девушка. Кухонные ножи, и те аккуратно перевязаны ленточками. Между двумя шкафами натянута нить, на ней - выпотрошенные рыбьи тушки. Наверное, сушатся.
И вот передо мной небольшая в розах тарелка, на которой лежат две в виде сердец вафли. Политы каким-то сиропом красного цвета. Рядом свежий ароматный кофе в потрепанной глиняной кружке. Девушка села напротив.
- Приятного, - и, прерывая меня, - не беспокойся, я не голодна. Лучше ешь сам - вафли и так холодные, сейчас и кофе остынет.
И было вкусно. Хотя выпечка и отсырела немного, сироп, оказавшийся вишневым, сделал свое дело. Крепкий кофе приятно горчил.
Роберта же наблюдала за мной, подперев руками лицо. Наклонилась немного. Сквозь вырез сорочки видна её небольшая, почти детская грудь. Я не знал, как реагировать, но вид был в чём-то привлекательным, и глаза оторвать было почему-то сложно. Смотрел туда иногда и лишь искоса. Роберта, кажется, этого не замечала.
- Бевфта, - я решил прервать вновь затянувшуюся паузу, но так и не прожевал содержимое рта, у тебя так много баночек. Что в них?
- Везде по-разному. Какую ты имеешь ввиду?
- Ну, например та, самая большая, с белой лентой. Что там, икра?
- Нет, это рыбьи глаза.
Последний кусок вафли застрял в горле. Мне резко расхотелось есть. Рыбьи глаза? Это просто отвратительно!
Вновь смотрю на висящие на веревке вскрытые тушки. Глаз у них действительно не было.
- Зачем они тебе?
- Ну, - девушка ненадолго задумалась, - ведь рыбы смотрят на тебя, не понимая, но с неприязнью. С людьми так же, и это - наказание за их глупость, - здесь она резко переменилась в лице и улыбнулась, - а еще они вкусные и правда очень похожи на икру!
Стараясь не показать непроизвольного от услышанного отвращения, я кивнул. После этого с большим трутом сглотнул последний кусок, сдерживая рвоту.
Провели на кухне еще немного времени, но затем, почувствовав беспокойство, я засобирался домой. За окном темнело.
- Заходи ещё. Ты обещал, - Берта, видимо, немного расстроенная, стояла, наматывая тонкую прядь своих волос на мизинец. Глаза опустила в пол.
- Обязательно. Только, как ты думаешь, я успею добраться домой до темноты?
Она посмотрела на меня исподлобья, снова улыбаясь.