Ангус Лок лежал в вонючей грязи дренажной трубы и наблюдал за улицей. Рядом лежали двое мужчин, прижимаясь к его бокам, в надежде сохранить хоть какое-то тепло в этот предрассветный час, самый тихий и темный в ночи. От мужчин тянуло мочой и кислым душком давно не мытых тел. Один ритмично дергался, то ли припадочный, то ли ублажая себя. Может, все сразу. Ангус не обращал на него внимания.
Он ждал. Ждал днем и ночью вот уже четвертые сутки подряд, следя за перекрестком улиц, высматривая Саркосу.
Хирург снимал комнаты в доме по улице, протянувшейся с востока на запад. Ангус устроил так, что у хирурга не оставалось другой дороги из дому, кроме как через этот закоулок с восточной стороны его дома. Западный конец улицы, ведущий вниз к реке и водным садам, был затоплен.
Ангус каждую ночь осторожно разбирал небольшие участки городской водозащитной стены. Это время вызывало у него наибольшую тревогу - не звук откалываемых кусков каменной кладки, из-за которого его могли обнаружить, а то, что пост им оставлен. Ночь полна неожиданностей. Хирургов вызывали к найденным трупам, умирающим, лежачим больным, истерикам, к тем, у кого случился приступ. Приглашение могло прийти в любой миг, посыльный спешил к дверям хирурга бегом. Срочныйвызов.
Этого Ангус боялся больше всего: что вызов поступит в тот момент, когда он устраивает потоп, и вызов придет от Девы. Саркоса отправится к ней, а он, Ангус Лок, и знать не будет.
Ангус жил, чтобы знать. Дева пряталась в городе, и ему нужно узнать, где, чтобы он смог отправить ее в ад. Женщина, которая хладнокровно прикончила жену и дочерей, не могла продолжать жить.
Он сдохнет, но не допустит этого.
Ангус избегал онемения ступней и ног сменой позы. Он должен быть готов в любой момент сорваться с места. Любой человек, проходящий в темноте мимо, мог оказаться Саркосой.
Найти информацию, зная имя, оказалось довольно просто. Хирургам, как и всем людям, нужен доход. Они не могли держаться скрытно. Расспросы, легкий нажим на золотом рынке к северу от речных садов, и главный округ к востоку от крепости пополнил копилку необходимых Ангусу сведений. Саркоса жил на восточном берегу, на этой улице. Он лечил избранную публику: лордов и леди, крупных купцов, банкиров и старших офицеров. Говорили, у него бывали платные визиты и в крепость. По нескольким описаниям это был седовласый благообразный мужчина, представительный, в поразительном черном плаще и ботинках. У него было скромное жилье, так как он предпочитал тратить свои деньги на другие радости жизни - на юных проституток, как понял Ангус - и из-за этого он редко принимал пациентов на дому. Саркоса был хирургом по вызову, посещавшим богачей и элиту Утренней Звезды. Он приходил к пациентам сам.
Ангус, вооруженный этой информацией, навел об улице справки. Он действовал осмотрительно, потому что не исключал возможность того, что фаги знали ровно то же, что и он. Комнаты хирурга располагались ровно к востоку от речных садов, этого парка из прорытых каналов, аллей с фонтанами и прудов с лилиями, где, любуясь отражениями, богатые хорошо одетые люди проводили погожие деньки. Тихая улочка славилась несколькими веселыми домами. Их доходность напрямую зависела от близости к приречным садам. Западные процветали, у восточных дела шли хуже. На восточном участке возникали сложности, и для отвода паводковых вод были проложены большие канавы и дренажные трубы. Защитные стенки многих водостоков притягивали к себе самых обездоленных людей в городе. Как только Ангус приметил в дальнем конце улицы, где жил хирург, группу оборванных, питающихся объедками нищих, он начал составлять план. Нищие отвели от своей дренажной трубы воду, устроив самодельную запруду из щепок, старого тряпья, обрывков шкур и навоза.
Если они могли остановить воду, то он может ее выпускать.
Это было просто. Западный конец улицы, где жил хирург, лежал ниже уровня воды в Скрытой. Сломай водозащитную стену даже ниже по течению, и вода побежит в приречные сады и по улицам, перекрывая дорогу на север, запад и юг. Восток окажется той стороной, в которую придется пойти хирургу, чтобы покинуть улицу. На восток до перекрестка, мимо наблюдателя, который там ждет.
Ангус сопровождал Саркосу в каждом его выходе на протяжении последних четырех суток, следуя за ним, как призрак - неприметной фигурой в серо-коричневом пальто. Хирург заботился о богатых вдовушках в особняках, в то время как Ангус скрывался снаружи, приглядывая издалека. Когда хирург отобедал в излюбленной таверне, Ангус переждал на безопасном расстоянии дальше по улице, не теряя из виду заветную дверь. Он сопроводил хирурга на представление фигляров, а затем следовал за ним до скромного домика, где пациенту ставили пиявок. Позже хирург посетил еще дом удовольствий. Ангус присоединился к нему уже на долгой дороге домой.
Теперь, когда больные вызывали Саркосу, тот приходил не один. За ним следовала тень, порой на расстоянии не менее трехсот футов. Посмотри, и вряд ли ее заметишь. Но она-то тебя видела наверняка.
Ангус почти не спал. Он питался тем, что удавалось подобрать на улицах: хлебом, мимоходом прихваченным с лотков уличных торговцев, кусками вареного мяса, в качестве подаяния брошенными жрецами Храма Кости в дренажную трубу. Пил простую воду. С каждым днем он становился все незаметнее, словно грязь, обноски и отчаяние волшебным образом скрывали его от людских глаз, и чем глубже он погружался в такое существование, тем неприметнее становился. Он это понял и использовал. Все остальное его не волновало.
Он жил с единственной целью.
Мужчины и женщины в дренажной трубе - нищие, побирушки, чокнутые - не сомневались, что он один из них. В его глазах они видели собственную историю. Здесь все были потеряны или что-то потеряли.
Драться никто не лез.
Ангус лежал в тепле кучи тел и не спал. В восточной части неба занимался рассвет, и город начинал шевелиться. Уличный торговец выкатил жаровню и поставил ее дальше по улице с наветренной стороны водостока. После разлива торговля его пошла в гору. Стайка девиц в белых чепцах и фартуках с пустыми корзинками в руках направилась к рынкам. Они перешли на другую сторону улицы задолго до водостока, и, проходя мимо, отвели взгляды.
По улице с севера мчался мальчишка-посыльный, и Ангус непроизвольно напряг живот. Бегущие мальчишки - это сообщения. Сообщения могли обернуться вызовами.
Комнаты хирурга располагались дальше по улице в доме на расстоянии трети лиги. Ангус не мог следить за мальчишкой до места назначения. Двигаться за ним по улице - это выставлять себя напоказ, поэтому он ждал. Если фаги знали то же, что и он, и хотели его устранить, за домом будут наблюдать.
Спустя четверть часа посыльный вернулся, передав сообщение, и отправился обратно на север. Ангус остался на месте. Люди в водостоке поднимались, почесывая бороды, потягивались, облегчались в сторонке ниже по течению. Некоторые завели разговоры. Запах жарящейся на углях колбасы был для всех пыткой. Уже не в первый раз Ангус удивлялся, почему мужчины из водостока просто не поднимутся и не прогонят торговца.
Решил, что до точки кипения они еще не дошли.
Провожая взглядом высокую фигуру, шагающую на восток, Ангус замер. Это был Саркоса в своем черном плаще, перчатках, лакированных ботинках, с небольшой кожаной сумкой сбоку, висящей на ремне через грудь, как колчан для стрел. Он дошел до перекрестка и повернул на север. Ангус заставил себя немного выждать.
Досчитав до двадцати, он проверил, нет ли других наблюдателей. Некогда он был фагом сам; знал, как те действуют. Не заметив ничего необычного, Ангус встал и покинул трубу. Назад он не смотрел.
Утренняя Звезда продолжала оживать. На речном берегу, когда небольшое бледное солнце пробилось сквозь облака, загоготали гуси. Улицы заполонили повозки с грузами, и возчики обещали раздавить в лепешку всех и каждого, кто не уберется с пути. Ангус держался у стен. Саркоса был впереди в ста футах, бодро вышагивая с чувством собственного достоинства. Он повернул на восток, в сторону от реки. Ангус не отставал.
Благоустроенный район: богатые особняки священников и адвокатские конторы, побеленные таверны и конюшни, храмы с резными узорами на камнях кладки, изображающими солнце против утренней звезды. Саркоса внезапно остановился и постучал в дверь одного из особняков. Его тут же впустили, и выкрашенная в белый цвет дверь закрылась. Ангус проскочил мимо и продолжил идти.
Через пять минут он приблизился к дому сзади. Черный ход был нараспашку, и во внутреннем дворе занимались работой. На открытом огне прачка кипятила в баке постельное белье. Ангус продолжил шагать по переулку. Дневные визиты Саркосы могли вызвать затруднения.
Парой домов дальше по улице он заметил древнюю заплывшую жиром служанку, сидящую на скамейке хозяйского двора, которая, и ничего не делая, казалась уставшей.
- Ну и денек, хозяйка, - обратился он к ней.
Она с достоинством повернула голову и смерила его взглядом.
- Милостыню мы подаем в часовне. Проходи.
Ангус пропустил указание мимо ушей.
- Только что видел, как через два дома отсюда в дверь заходил доктор. Плохо дело?
Желание сплетничать - неистребимо. Дряхлая голова кивнула.
- И что? Не удивительно, что у бедняги сердечко шалит.
- Жена заездила?
Женщина заперхала.
- Ну, если только она дотягивается из могилы. Единственная женщина, с которой ему приходится воевать, это горничная. Прямо вся изработалась ради него.
- Светленькая такая, стирку затеяла на заднем дворе?
- Вроде того.
Ангус быстро распрощался и ушел. Пока он не скрылся из виду, женщина провожала его подозрительным взглядом.
Он сделал вокруг дома небольшой крюк. На этот раз, проходя мимо двери, остановился и громко постучал.
- Элиза! - раздался крик из глубины дома. - Пойди, глянь, кто там? Я занят с хирургом.
Кричали довольно громко, видимо, чтобы услышала прачка во внутреннем дворе. Ангус двинулся дальше. Его опасения насчет того, кто открыл дверь, когда прибыл Саркоса, теперь рассеялись. Владелец впустил его лично.
Саркоса не спешил покинуть этот дом, появившись лишь через два часа. Он порадовал себя обедом в одной из симпатичных таверн с беленькими стенами, а затем направился на север по другому вызову.
Район Крепости считался в городе самым зажиточным. Здесь, в тени Горелой Крепости, обитали самые почтенные жители. Знатные лорды держали дома неподалеку от Его Высочества, а богатые и влиятельные чиновники жили на расстоянии пешей прогулки до Горелого Моста. На улицах было так тихо, что слышался скрип опускающихся ворот крепости. Когда звуки горнов возвещали о передвижениях Его Высочества, район Крепости слышал их первым.
Ангусу здесь никогда не нравилось: одни высоченные кирпичные стены от недружелюбных соседей. Сейчас район нравился ему еще меньше. Малое число людей на улицах подразумевало, что он становился гораздо заметнее. Личная стража, выставленная снаружи частных особняков, наблюдала за ним, когда он приближался, и продолжала бдить, пока не скрывался из виду. Ангус замедлил шаг, отставая от Саркосы. Пересек улицу.
Саркоса приблизился к дому в дальнем конце улицы, к особняку из песчаника с того рода резьбой по камню, на которую у каменщиков уходят годы кропотливой работы лишь для того, чтобы в ней застревали птичье дерьмо и грязь. В доме были настоящие стеклянные окна, из прозрачных ромбов в свинцовом переплете. Дверь усиливали железные накладки. Слева стоял охранник, одетый в такую яркую, украшенную позолотой форму, которую никогда не наденет настоящий боец, но от которой приходят в восторг богатые дамы. Охранник и в дверь за Саркосу постучал, словно это рискованное действие требовало заботы профессионала. Пожалуй. Костяшками-то по железной двери.
Дверь открылась, и Саркоса исчез в доме. Ангусу хотелось заглянуть в эти окна. Он снова пересек улицу.
Охранник видел его приближение и придвинул к себе оружие. Он держал стальную алебарду с грозным крюком под лезвием.
- Не найдется ли мелочи, - произнес Ангус, поднимая руки, чтобы показать, что они пусты, - для ветерана Утренней Стражи?
Охранник покачал головой.
- Прости, приятель. - Прозвучало это совсем не дружелюбно.
Ангус прошел мимо него к окну. Не в силах остановиться, подошел и заглянул внутрь. На стуле с высокой спинкой сидела старая леди в парике, а у ее ног расположился Саркоса. Хирург разматывал с черной распухшей лодыжки испачканную повязку. Заметив движение, они оба взглянули вверх, но Ангус уже ушел.
Когда Ангус зашагал дальше по улице, охранник захлебнулся отборной бранью.
Саркоса покинул дом спустя час. Ангус следовал за хирургом; тот по третьему вызову пришел в особняк-башню к востоку от Речного Холма. Тот вызов тоже не принес успеха - Саркосу в дверях встретил мужчина с перевязанной головой - и Ангус ждал на соседней улице, когда же хирург освободится.
Начался дождь. Укрыться Ангусу было негде. Когда в конце улицы мелькнул Саркоса, Ангус пристроился за ним. День заканчивался. В тавернах в ожидании ночи зажигались лампы. Люди спешили домой с покупками, пряча головы под плащами. Матери, стоя в дверях, звали детей из-под дождя к домашнему очагу. Ангус заставил себя отвлечься мыслями от опасной области, к которой они приблизились. Он подумал про свой рукотворный потоп. Дождь пошел бы ему на пользу, может быть, тогда даже не придется подправлять ночью стенку.
Саркоса зашагал по боковой улочке к дому увеселений. Это было совсем не то место, которое он посещал прошлым вечером. Ангус мгновенно насторожился.
Большие окна зала на первом этаже выходили в переулок. Ангус замер в тени и смотрел, как Саркоса уселся на одну из скамей. Подавальщица что-то принесла хирургу в крошечной стеклянной стопке. Пока Саркоса пил, рядом с ним села светлокожая девушка. В обтягивающем небесно-голубом корсаже с глубоким вырезом. Щеки и открытые груди нарумянены. Волосы и кожа по-детски мягки; вряд ли ей было больше пятнадцати.
Саркоса еще раз заказал выпивку в стеклянных стопках. Они с девушкой пили маленькими глотками и болтали, а зал тем временем наполнялся посетителями. Немного погодя они одновременно встали и направились в дальний конец этого громадного высокого помещения.
Ангус вошел в зал. Свет и жар от печи его ослепили. От плаща пошел пар. Женщина в красном шелковом платье шепнула что-то своим друзьям, и все сидящие за столом повернулись взглянуть на него. Ангус бросил на них взгляд, оценил и выкинул из головы.
Подавальщица, обслуживавшая Саркосу, начала пробираться через толпу. Ангус продолжал двигаться. В глубине комнаты он заметил дверь и направился к ней. Подавальщица это увидела и двинулась наперерез. Средних лет, начинавшая полнеть, и держалась по-хозяйски.
Она пыталась встретиться с кем-нибудь глазами. Ангус заметил ее взгляд на крепкого мужчину, стоявшего у прилавка и оживленно болтавшего с двумя девушками. Мужчина не замечал попыток хозяйки позвать его, и все еще не видел Ангуса Лока.
- Эй, дорогуша. - Хозяйка пивной оживилась, подойдя к Ангусу ближе. Похоже, ей приходилось сталкиваться с нежелательными посетителями каждый божий день. - Выйдем, а? Нам тут проблемы не нужны.
Ангус повернул голову и посмотрел ей в глаза:
- Проваливай.
Сказано было спокойно, еле слышно. Поведение хозяйки, когда она поняла, что этот случай не каждый, из разряда повседневных выпадает - изменилось. Рот закрылся. Она бросила взгляд на мужчину у стойки. Ангусу не требовалось оглядываться, чтобы убедиться, что тот по-прежнему на них не смотрит.
Хозяйка отступила.
Она сглотнула и хрипло произнесла:
- Я позову охрану.
"Хоть завызывайся", подумал Ангус, делая к двери последний шаг.
Она открылась, и сердце в груди бешено застучало.
Он закрыл за собой дверь. Быстро и спокойно сломал и заклинил замок. Дверь хлипкая, ее петли годились скорее на клетку для кроликов, чем для общественного места, но хоть что-то. Немного лишнего времени.
Повернувшись, Ангус оглядел внутреннее пространство. Он оказался в коридоре, освещенном симпатичной слюдяной лампой, от света которой обшитые деревянными панелями стены просто сияли. Из коридора вели четыре двери, по две с обеих сторон. У стены стоял единственный стул. На нем лежало что-то вроде нарядной накидки из крашеных перьев.
Ангус, слегка приоткрыв, заглянул в первую дверь. В комнате было темно. Под балдахином стояла заправленная кровать, и все. Двинулся дальше.
Подойдя ко второй двери, он услышал приглушенный голос Саркосы: "Больно не будет."
Эти слова могли звучать во множестве ситуаций, но Ангус Лок узнал этот тон. Юной девушке, с которой собрался в постель, мужчина так не скажет. Так говорит с пациентом лекарь.
Ангус Лок вытянул из ножен, скрытых на бедре, длинный нож. В свете слюдяной лампы лезвие блеснуло оранжевым. Двухфутовый, обоюдоострый, сулльской работы. Такие ножи называли отпускающими души.
Позади него кто-то задергал дверь из зала в коридор.
Ангус рванул с места. Дай Деве миг для ответа - и ты покойник. Она быстрее, расчетливее и искуснее любого убийцы на севере. Только врасплох, никак иначе.
Ангус выбил дверь ногой с такой силой, что внес ее в комнату вертикально, как щит. В тесном сумрачном помещении находились три человека. У прикроватного столика стояла девушка в небесно-голубом платье. Каким-то непостижимым образом она выглядела совсем иначе, чем пять минут назад, когда сидела на скамье и обольщала Саркосу. Не старше, но расчетливее. Сам Саркоса стоял на коленях на полу по другую сторону постели, в руке игла, заправленная нитью черного медицинского шелка. Оба - и девушка, и хирург - от неожиданности замерли.
Третья фигура уже двигалась. Она сидела на кровати в платье с закатанными до локтей рукавами. Кожа на кистях рук отсутствовала. Ангус мог только представить, какую боль она испытывала, выхватывая свой длинный нож.
Дева не растерялась.
Она вознеслась словно дым, расплывающаяся и неясная. Ее силуэт казался нечетким, неопределенным, это выглядело противоестественно.
Магдалена Незаметная и Ангус Лок начали танец одновременно с треском выбитой в коридоре двери.
Она знала, кто он. Знала, кем из-за нее стал. Действия через юную девушку и дом удовольствий означали, что Саркоса никогда не знал, где и как встретится с Девой, она сама выбирала место, чтобы ее не раскрыли. Этого Дева не хотела. Она не в форме. Предпочитала зализывать раны в темноте.
Она смотрела на него глазами, которые могли быть и карими, и голубыми. Дверь концом приземлилась на постель, словно некий трап. Ангус не хотел на него ступать, чтоб подобраться к Деве. Под его тяжестью дверь могла заскользить или треснуть.
Он приближался к Деве, огибая упавшую дверь. Она оказалась в западне: с трех сторон ограничивали постель, дверь и Саркоса, а прямо на нее надвигался Ангус. Не имело значения, что ее очертания расплывались. Корпус и грудь оставались неизменными.
Как и ободранные руки.
Ангус был готов к этой минуте. В мыслях прожил ее сотни раз. Все, что он перенес с того дня, когда подъехал к ферме с весенними цветами для Дарры, своей жены, встало перед глазами. Эта тяжесть делала его неудержимым.
Он не остановится, и его не остановить.
Он прошелся по ее рукам, кромсая плоть, похожую на сырое мясо. Она ахнула. И этот миг, это мгновение слабости, стоило ей жизни. Их ножи скользнули один по другому со странным высоким режущим уши звоном, который услышали во всем доме удовольствий, и о котором судачили еще долгие годы. Дева была сильна. Ей почти удалось отклонить его клинок. Но он оказался сильнее. Дарра, Бет и Крошка Му - только не Касси, Боги, только не Касси - стали тем весом, той нетерпеливой массой, что управляла клинком. Он прошла из его сердца прямиком в ее.
В конце ее глаза стали карими. Зрачки предельно расширились, и в их черноте мелькнула преисподняя. Она была проклятой. Они были прокляты оба, но он остался жив, а она отправилась в ад. Позже, наверное, эти мысли могли бы обрести для Ангуса большее значение, но сейчас ему хватило того, что он видит ее уход.
Ее фигура больше не расплывалась перед ним и как-то уменьшилась. Дева выглядела обычной женщиной с карими глазами и каштановыми волосами, еще молодой, еще способной рожать детей. Ангус ожидал, что почувствует облегчение, когда она тяжело сползет с его клинка на постель.
Он остановился.
В этой маленькой комнате, с Саркосой и девушкой, глядящими на него, слыша несущиеся по коридору шаги, он на миг замер и лишь вздохнул.
Когда шаги раздались у комнаты, он повернулся. Пора найти дочь.
Затворенное окно вело наружу, он толкнул ставни. Окно выходило на узкую сточную канаву, бегущую между домом удовольствий и следующим зданием. Ангус выбрал направление и поспешил вдоль канавы на юг.
Когда в плечо воткнулась стрела, он этого почти ждал. Толчок вынудил его оступиться и упасть. К сердцу подступила боль. Мир начал тускнеть.
"Я не умер", говорил он себе, в то время как из темноты, словно туман из озера, выступали призрачные фигуры. Это было важно. Если бы фаги хотели его смерти, он был бы мертв.
Проваливаясь в теплую тьму, он ощутил руки обнимающей его Дарры, и наступил покой.