Финлей подошел к своим комнатам и обнаружил, что дверь открыта, а внутри -- беспорядок. Сумки и ящики громоздились горой. Дверь спальни широко распахнута, дочери мечутся с места на место с бледными испуганными лицами. Огонь потух, оставив после себя противный запашок, устойчивый и въедливый. Весь ставший привычным порядок - гамма цветных пятен и расположение предметов, - все, что заставляло ощущать это пространство своим домом, пропало.
- Сколько у нас времени? - Из спальни появилась Фиона и поставила на пол у двери еще одну сумку. - Мы берем с собой твои книги, или ты оставишь их до завтра, чтобы везти с библиотекой?
Жесткий голос, непреклонный взгляд. Лицо, немного смягчившееся с рождением детей b за годы, прошедшие со дня их союза, замкнулось. Еще никогда реальность не была для них такой тяжелой.
Финлей, не сказав ни слова, подошел к ней и крепко обнял. Спустя удар сердца скованность ее тела испарилась, и она приникла к нему - испытывая потребность дарить утешение не меньше, чем его получать.
Кроме их дочерей, эту мягкость и уязвимость Фионы никто никогда не видел. Финлей испытал удовольствие: настолько любимым он никогда себя не ощущал. Объятие длилось лишь миг, затем она отступила, глядя на него повлажневшими, полными нежности глазами.
- Твой брат.
- Мой брат, - кивнул он, соглашаясь.
- Опять.
- Да, опять. Что я могу сказать? По крайней мере, он последователен.
Она иронически улыбнулась и спросила:
- Сколько у нас времени?
- Два часа. Нам нужно передвигаться налегке, так что пусть большую часть нашего добра везут повозки. Бери только то, без чего нельзя. Всю мебель оставь.
- Знаешь, куда мы едем?
- Фланхар, должно быть, но на самом деле мы это не обсуждали. Сколько еще нам собираться?
- Почти закончили.
- Хорошо. Тогда кормим девочек и срываемся в путь. Я занимаюсь провизией и седлаю лошадей. - Он смолк и легко ее поцеловал. - Я люблю тебя, - шепнул он, повернулся и вышел раньше, чем снова увидел на ее глазах слезы.
За всю свою жизнь она знала лишь один дом - этот.
*
Эндрю вжался в стену коридора, убрав ноги с прохода, по которому двое мужчин несли тяжелый деревянный сундук, сопровождая женщину, обхватившую руками огромный матерчатый узел. Как только они прошли, он поспешил дальше, не переставая держать в уме время, когда ему нужно будет вернуться к матери.
Он не мог просто сесть на лошадь и уехать; он пробыл здесь меньше суток. У него не было возможности кого-то повидать, даже семью Лиама; ему очень хотелось сказать им, как он огорчен смертью юноши. Разве он мог забыть ночь, когда помог Лиаму осуществить пространственный сдвиг? Мальчишка постарше посмотрел на него с уважением, отнесся к нему, как к другу, словно он был местным, как остальные, словно он был салти по рождению и воспитанию, и не имело значения, что собственного дара у него не было; они все равно приняли его как своего.
Только больше не имело значения, будет он среди салти своим или нет. Анклав рассыпался на глазах, таял, как снежный ком теплым весенним днем. Его шанс стать настоящим членом Анклава очень быстро испарился. А все люди, которых он когда-то по умолчанию считал друзьями, вот-вот потеряют свой дом - единственный шанс на безопасную жизнь, который у них когда-либо был.
У Эндрю всегда было два дома: Мейтленд и здесь. Когда он сегодня спустится с горы, не станет ни одного.
Страх приделал к ногам крылья. Он вприпрыжку побежал вниз по лестнице, которую помнил наизусть, не задумываясь огибая повороты, перепрыгивая по три ступени вверх за раз и приземляясь сверху, не сбив дыхания. Он знал это место, но сейчас оно стало другим: по-другому выглядело, по-другому пахло и по-другому звучало. Ему нужно найти Гая и поговорить с ним прежде чем...
- Эндрю?
Он остановился. В проходе к комнатам своей семьи стоял Гай. В плаще и сапогах для верховой езды, держа седельную сумку, набитую чем-то угловатым - видимо, книгами.
- Я пришел, чтобы тебя найти, - выпалил Эндрю, внезапно запыхавшись. Было так приятно снова увидеть лучшего друга; ему было о чем поговорить, но времени совсем не осталось. Ему хотелось знать, что обо всем этом думал Гай... обо всех делах с Робертом, Кенриком и предположением, что следующим королем станет он. Гаю стоило обсмеять нелепость этой идеи, и сделай он так, Эндрю почувствовал бы себя намного лучше.
Но времени ни на что не осталось, только на прощание.
- Когда вы выезжаете? - Гай поспешил вперед и с шумом сбросил сумку на пол рядом с двумя другими. Эндрю слышал, как родители Гая ходили по комнатам, собирая последние вещи.
- У меня всего несколько минут. Меня ждет матушка. Мы должны отправиться с Ключом... или Каликсом, или как там его теперь.
- Поедете с Робертом?
Эндрю кивнул, глубоко внутри не в силах лишиться крошечного удовольствие от восхищения в голосе Гая. Хотя сейчас он знал Роберта лучше, время от времени сам ловил себя на подобных чувствах - причем, при более близком знакомстве это ощущение лишь усилилось, и к настоящему времени он убедился, что это ему совсем не чудилось.
- С нами едут Финлей с Фионой и девочками, а еще и госпожа Маргарет, Арли с Мартой и детьми.
Гай от радости только что не запрыгал:
- И мы, и мы!
- Правда? - Эндрю схватил друга за плечо. - А почему?
- Знаешь, моя мать сражалась рядом с Робертом при Шан Моссе. Она сказала, что Роберту для защиты Ключа нужно несколько сильных воинов, на случай, если защита исчезнет и Нэш нас найдет. Отец одну ее не отпустил бы, а ты знаешь, какой он великолепный стрелок! Да и Роберт согласился, что не время разделять семьи - так что мы едем все вместе!
От широкой улыбки у Эндрю свело скулы.
- Пожалуй, я пойду. Увидимся там! - с этими словами он развернулся и снова побежал, на этот раз не чуя под собой ног. Но, добежав до одного из главных коридоров, Эндрю остановился.
В тоннеле толпились люди с сумками и коробками, с тележками и детьми. Впереди слышались знакомые голоса: Марты и других советников, призывающие к спокойствию и порядку. Их слова тонули в оглушительном гаме паники.
Эндрю снова прижался к стене, чтобы дать людям пройти, чтоб не быть раздавленным, но споткнулся, а вокруг оказалось слишком много народу, чтобы удержаться от падения. Внезапно он очутился на полу, среди множества шаркающих ног, в тесноте было некуда подвинуться и невозможно подняться.
Неожиданно локоть сжала чья-то рука, бесцеремонно вздернув его на ноги. Он едва успел отметить, кто это, как голос потребовал тишины. Через несколько секунд все остановились, обратив лица к Роберту.
- Паника? - без предисловий спросил он. - Это все, на что хватило вашего обучения и дисциплины? Чтобы вы при первом же испытании впали в панику? Те часы, которые ушли на разработку лучших и самых целесообразных способов эвакуации, - все впустую? Вместо этого мы устроим небольшую панику, чтобы убить наших детей, так ведь? Неужели никто не видел, что сын джабира сбит с ног?
Тишина стала оглушительней. Одни впились глазами в него, другие отвели взгляды. Он не рискнул гадать, где крылся стыд, а где злость.
Роберт продолжил:
- Кто по расписанию отбывает сейчас, отходят к стенам. Кто отбывает в следующей волне, расходитесь в свои комнаты. Обещаю вам, Нэш далеко, и быстрее, чем за неделю, сюда не доберется, даже сократив остановки на отдых. Анклав у нас опустеет меньше чем за три дня, потому что мы обойдемся без паники. Ваша выдержка расстроит его планы много лучше вашего напора. - И добавил, смягчив голос: - Приступаем.
Шум возник снова, но приглушенный, по делу. Эндрю остался рядом с Робертом, ничего не говоря, стоял и наблюдал, как перепуганные люди пытаются показать, что они очень-очень смелые.
Он прекрасно знал, что они чувствуют.
Когда толпа начала рассасываться, Роберт шепнул ему на ухо:
- Давай двигаться. Твоя матушка будет нас ждать.
*
Дженн переходила от одной лошади к другой, проверяя седла, сумки, ремни, изо всех сил пытаясь не замечать холода, резких порывов ветра и голых скал горных хребтов вокруг.
Она сюда больше никогда не вернется.
Она раздраженно втянула нижнюю губу, нарочно ее прикусив. Боль вмиг прочистила голову, и она глубоко вздохнула, желая успокоиться. Она решила перестраховаться и надела мальчишеские брюки; волосы же заплела в косы, чтобы прятать под шапку. Временами ее миниатюрность казалась проклятием, но случались минуты, когда срочное переодевание в плане безопасности оказывалось незаменимым, а она в мальчишеской одежде получала возможность свободно двигаться, тогда как любое женское платье могло стать для нее ловушкой. Хотя Дженн ничего другим не говорила, сама она знала, что путешествие будет опасным. Не имело значения, что с ними едет Роберт - сейчас он привязан к Ключу, и не было никакой возможности узнать, насколько от этой связи страдают его способности, если им придется столкнуться с Нэшем, и если они это сделают...
Когда прибыли остальные, она подошла к следующей лошади. На площадке возникла суета, в которой сложно было разглядеть порядок, но тут и там звучал громкий голос, шел инструктаж, и все встало на свои места. Все выглядело чертовски организованным - и в то же время внушало бесконечный ужас. Они испытывали страх, но все равно работали, по-прежнему управляя собственными жизнями, работая вместе во имя своей свободы.
Эти отважные люди, эти чувствительные души доверяли ей. Ей доверял Роберт, а она всех подвела. Роберт предупреждал, что может оказаться опасным взять Каликс к Ключу, но она настояла, уверенность, что она вернет Роберта, ослепила ее, не дала увидеть возможные последствия. Но она была так уверена, что это правильное решение!
А сейчас она уезжала. Бросала их.
Она моргнула, глаза вмиг защипало. Пытаясь остановить слезы, она начала смотреть на горный хребет, на открытое поле, окруженное короной скал, и входные туннели, ведущие к пещерам под ними. Ей больше никогда не увидеть это место, не ощутить себя здесь дома, никогда не почувствовать себя снова загнанной в эту ловушку.
Она ахнула, глаза распахнулись. Не совершила ли она этого осознанно, глубоко внутри ощущая себя пойманной в ловушку здешней жизни, привязанной к Ключу?
Великие боги! Как она могла сделать нечто такое...
- Остановись.
Рука мягко сжала ее плечо, Дженн вздрогнула. Она сморгнула слезы и взглянула на Марту, которая слишком хорошо ее понимала.
- Это не твоя вина, - попыталась утешить она.
Дженн сухо рассмеялась.
- Ты этого не знаешь. Тебя там не было. Это моя вина. Если бы я не...
- Если бы не ты, рано или поздно Роберт нашел бы повод. Ты знаешь это не хуже меня.
Но если бы он сделал это позже, то гарантировал бы, что опасности нет. Анклав был бы невредим и...
- Дженн, ты не можешь этого знать! - Марта обошла ее и встала напротив, говоря твердо и спокойно. Она представляла, что этот день значил для всех салти. - Похоже, Ключ с Каликсом должны работать вместе, как и вышло, и ни ты, ни Роберт не смогли бы этого изменить. Обвиняя себя, ты лишь усиливаешь свои страдания.
- Они меня возненавидят. Возненавидят Роберта.
Брови Марты поползли вверх.
- Может быть. Опять же, возможно, здесь есть те, кто приветствует толчок, позволяющий отсюда выбраться. Ты знаешь, существует множество салти, которые считают, что жизнь здесь лишь немногим лучше тюрьмы - жизнь Финлея самый яркий пример. Теперь причин оставаться нет, и всё за уход.
Дженн покачала головой и снова подняла взгляд к скальному гребню. За всю историю Финлей оказался единственным салти, покорившим вершину зимой; всего на нее взбирались двенадцать человек, и самым юным был Эндрю.
- Наша сила, - шепнула она, - всегда основывалась на необходимости держаться вместе. Вместе работать, вместе находить решения. Это помогало нам выживать сотни лет. Еще до того, как Селар и Вогн с брезайлом стали нас выслеживать, большинство салти жили здесь, и лишь единицы - в Люсаре. Мы собрались вместе, потому что нам пришлось это сделать, потому что не было выбора, потому что поодиночке мы бы не выжили. Теперь... теперь выбора нет, кроме как выживать самостоятельно, потому что остаться вместе - это конец всему, не только салти.
- И до сих пор пребывание вместе не принесло нам ничего, кроме длительного заключения.
Дженн на это лишь моргнула.
- Слишком рано предполагать, что это привело бы лишь к трагедии, - продолжила Марта.
- Марта, пожалуйста. Я оценила мысль, но не старайся представить это чем-то хорошим. Не сегодня.
- Дженн, не все перемены - к худшему.
- Тогда почему я чувствую себя как...
- Как кто?
Она вздрогнула от низкого голоса, который походил на теплое прикосновение в холодный день. Не успела она пошевелиться, Роберт оказался рядом с ней, позволив ей ощутить свое присутствие. С ним Эндрю, выглядящий испуганный и старающийся это скрыть. Боги, он столько потерял в последнюю неделю. Она может только молиться, чтобы его потери закончились.
- Чувствуешь себя как...? - продолжал настаивать Роберт, переглянувшись с Мартой. - Словно ты их бросаешь? - Дженн встретилась с ним взглядом; в темно-зеленых глазах отражались ее собственные мысли. Да, он поймет ее чувства. Разве он не винил себя за любое зло, творящееся в Люсаре последние тридцать лет?
Когда Дженн не ответила, Роберт повернулся к Эндрю и Марте.
- Лучше садитесь на лошадей. Через минуту выезжаем за ворота. - Как только они остались вдвоем, он положил ей на плечо руку, но она опередила его успокаивающие слова. С колотящимся сердцем она прошептала: - Я не могу с тобой ехать. Я должна остаться.
Рука сжала плечо. Он оглянулся проверить, не смотрит ли кто на них. Их окружали лошади и те, кто их сопровождал. Те, от кого им пришлось бы скрывать слишком много тайн.
Убедившись, что сейчас их никто не подслушает, Роберт снова обратился к Дженн, которая слегка испугалась решительности его взгляда.
- Ты здесь не останешься. Я не позволю.
- Роберт, я джабир. - Джен старалась не шипеть, но чувствовала себя взведенной: сначала Роберт забрал Эндрю, затем нападение на Мейтленд и малахи, пытающиеся похитить Эндрю, убивавшие людей, которые пытались им помешать, полученная во время атаки рана, затем... убили Беллу и Лоренса...
И сейчас это. Разрушение Анклава. Совершила это она, и ей следует принять на себя эту ответственность. Разве это не обязанность джабира?
- Я должна остаться, разве ты не видишь? Мне нужно уйти последней. Это сделала я. Я нужна им сейчас, особенно, когда ты увозишь Ключ. Пожалуйста, Роберт. Не мешай мне.
Он пристально посмотрел на нее, затем отпустил. Выпрямился, мускул на челюсти задергался, когда он сжал его слишком сильно. Он со вздохом закрыл глаза и покачал головой. Когда он снова посмотрел на нее, эта решимость вернулась, не оставив места ничему другому.
- Нет, - произнес он тихо. - Ты поедешь со мной. Ты останешься со мной, пока я не скажу другого.
- Но...
Он снова наклонился ближе.
- Если ты остаешься, я тоже останусь. Если я остаюсь, остается Ключ, и Нэш, приехав, находит нас обоих, когда мы меньше всего готовы с ним встретиться. Выбор за тобой, но ты должна знать: мне все равно, чья ты союзница.
Затем он отвернулся и отдал приказ выезжать. Когда все вокруг тронулись, Дженн уставилась на Роберта, открыв рот. Тот пожал плечами.
- Что ты всегда говоришь мне насчет самообвинений? Ну что, мы остаемся или уходим?
- К демонам, Роберт, - проворчала она, поворачиваясь к своей лошади. Но жара в ее словах было меньше, чем могло бы быть; она слышала от него слишком много правды, чтобы утверждать противное. Дженн вскочила в седло и увидела, что он делает то же самое.
А затем он улыбнулся. Едва заметной улыбкой, только для нее, и большая часть мрака внутри нее рассеялась.
- Поехали.
Только когда он развернул лошадь к воротам, она увидела суму, висящую у него на плечах: старая, хорошо промасленная кожаная сума с большим округлым предметом, удобно лежащим внутри, аккуратно завернутым во что-то мягкое.
Конечно, вот так он и должен везти Ключ/Каликс. Им нужно поддерживать самый тесный контакт, иначе непрочный контроль над Ключом прервется, и Нэш снова их обнаружит. Не имеет значения, как далеко они уедут, Нэш сможет следить за ними и выслеживать, а в итоге и уничтожить.
Она едва слышала команду Роберта выезжать, но ее лошадь, хорошо выученная и послушная, повернулась и последовала за ним. Лишь подъехав к воротам, она поняла, что мир остался прежним, и пришло время прощаться.
Когда колонна заехала в ворота, она дождалась, пока все пройдут, затем обернулась еще раз, со слезами, бегущими по лицу. Почти все салти Анклава стояли перед ней на площадке, придя попрощаться с Ключом и джабиром, который его от них увозил.
- Простите, - шепнула она, хотя они не могли ее ни слышать, ни понять, почему все это случилось. - Я обещаю...
Но сказать было больше нечего, клясться не в чем, не осталось ничего, что могло бы смягчить эту катастрофу. Все, что она могла сделать - исчезнуть из поля зрения Нэша.
Повернув лошадь в туннель выхода и в последний раз взглянув на Голеты и Анклав, она ощутила, как холодная безжалостная рука пророчества толкает ее во мрак.
*
Через пять часов ремни начали врезаться Роберту в плечи, и заныла давняя рана в боку. Ключ находился в суме на спине, укутанный в мягкую ветошь, но кожу все равно жгло. Он заметил жжение в тот момент, когда Финлей надевал сумку ему на плечи; Финлей проверил кожу, но тело оказалось неповрежденным: ощущение ожога ему лишь чудилось.
У него не было другого выбора, кроме как самому оставаться рядом с Ключом, он не мог позволить нести его кому-то другому. До сегодняшнего утра на протяжении пятисот лет к Ключу никто не прикасался, с того самого времени, когда его поместили в гигантскую пещеру в день основания Анклава. Защита использовалась для прикрытия прикрепленного человека или объекта; перенося Ключ, Роберт сдвигал границы защищенной области. Роберт мог обеспечить работу Ключа единственным образом - держа Ключ настолько близко, словно аура, которую Ключ прикрывал, была его собственной.
Когда они спустились с гор, стало немного теплее. Большей частью они ехали молча, хотя дети между собой переговаривались; Роберт слышал в их голосах подспудный страх, но развеять его ничем не мог. Подгонять никого не требовалось; все знали, насколько отчаянным было это бегство, насколько безвыходным станет положение, если они окажутся в поле зрения Нэша.
Роберт давно не путешествовал с таким большим отрядом. Помимо Дженн с Эндрю в нем были Финлей и Фиона с тремя дочерьми: Хелен, Бронвин и Анной. Роберт был едва знаком с племянницами, но эта поездка, как ничто другое, давала ему возможность узнать их получше.
Марта и Арли настояли, чтобы тоже к ним присоединиться; Марта заявила, что Роберту глупо ехать без опытного лекаря, а так как Роберт привязан к Ключу, а Финлей не способен заниматься поиском без риска быть обнаруженным Нэшем, то в этом случае ее собственные возможности искателя пригодятся для помощи Фионе. Роберт не мог с ней не согласиться - да и не рискнул бы, видя настроение Марты.
Разумеется, Арли и Марта взяли с собой двух своих детей: Дамарис, старшую, которая в шестнадцать была многообещающим искателем, и Джоя, смышленого двенадцатилетку, который очень походил на высокого нескладного отца; было весьма забавно видеть их рядом.
Марен Страттон, воительница, и ее муж, Рональд, лучник, наводящий ужас. Их сын Гай - тоже хорошо владеющий луком - лучший друг Эндрю.
К ним присоединился старинный друг Роберта, Мэрдок. Его здравый смысл и мастерство мечника в этой поездке были весьма желанны. Оба племянника Мэрдока, Эдейн и Брейден, лучшие воспитанники школы боевых искусств Финлея, тоже предложили свои услуги; Роберт согласился. Ему нужна была любая подмога, какую только мог получить.
И в заключение самый пожилой член группы, его матушка, госпожа Маргарет. Она ничего не просила, она ничего не говорила. Просто сложила свои пожитки, чтобы отправить багажом в обозе, собрала немного вещей в седельную суму и последовала за Финлеем, словно ничто в мире не смогло бы ее остановить.
Роберт и не пытался. Ей было шестьдесят два, она не блистала здоровьем, но была сильной и решительной, чем он мог только восхищаться. Кроме того, он хотел, чтобы мать была рядом. Она гордо сидела на лошади, укутав седую голову красным шерстяным шарфом, и спокойно отвечала на вопросы детей. Временами она оглядывалась по сторонам, наслаждаясь первыми за столь долгий срок глотками свободы.
Всего восемнадцать человек: слишком много, чтобы ехать быстро, но с небольшой толикой удачи скорость и не потребуется. Будь он священником, сейчас вознес бы молитву; а так - оставалось только надеяться.
Восемнадцать душ, и сказать по правде, он по-настоящему не знает из них никого, кроме, возможно, Дженн.
Возможно.
*
Они спускались с гор по тропе, хорошо изученной за много лет. Хотя по календарю наступила весна, там и тут по-прежнему встречались кучи снега, прячущиеся в закоулках между скал и в местах, куда не попадало солнце. Унылый серый камень расцвечивали мелкие кустарнички с набухающими весенними почками. С каждым поворотом тропы вид на долину внизу разворачивался; там и тут неправильной формы пятна сочной яркой зелени перемежались распаханными полями и голыми деревьями.
Теперь он действительно знал: вот страна, вот земля, где он провел столько лет, защищая ее; теперь он это понял по-настоящему.
Роберт еще раз со вздохом сдвинул лямки на плечах, пытаясь нащупать другое положение, которое не причиняло бы боли. Новый вариант на миг помог, но затем ставшее привычным жжение возобновилось.
- Когда остановимся, - Финлей рысью догнал его и указал на суму, - нужно будет как-то устроить, чтобы она размещалась в седле перед тобой.
Роберт покачал головой.
- Мне нужно иметь возможность при необходимости передвигаться. Я не смогу, если ее со мной не будет.
Финлей взглянул на отряд на тропе перед ними, затем снова на Роберта.
- Мы едем в Бликстон?
- Разве я не говорил? - ответил Роберт, сам слыша в собственном голосе фальшь.
- То есть мы едем куда-то еще. Понимаю. - примирительно ответил Финлей. - Почему не в Бликстон?
Тропа повернула в очередной раз, и перед ними открылась первая долина - картина пробуждающейся жизни. Только эта тропа всегда вела его в одном направлении, независимо от изгибов, поворотов и тех случаев, когда он сам терял направление. Долина раскидывалась перед ним, как судьба.
- Фин, у меня нет времени. - ответил Роберт, понизив голос до шепота, хотя слова звучали набатом. - Я не могу держать защиту неопределенно долго, и до Бликстона я ее не удержу. Если не найдется другого решения. - Он замолчал, слова иссякли, словно существовали сами по себе. Он обернулся, чтобы увидеть глаза брата, темные и понимающие. Так ли это виделось со стороны?
На миг он решил, что Финлей может возразить, но тот повернулся к концу колонны, и голос его совершенно переменился. - Вижу, что с Дженн у тебя все... налаживается.
Роберт тут же бросил на него взгляд; на лице Финлея невинность соседствовала с самодовольством. Он про себя смеялся.
- С чего ты взял?
Финлей, пожав плечами, усмехнулся.
- Ты мой брат. Она могла стать моей сестрой. Ты думаешь, я бы не знал?
- Нет же ничего. На самом деле нет. Не через Ключ же...
- Конечно-конечно, - согласился Финлей. - Совсем ничего.
- Да, - мягко согласился Роберт, не в силах отрицать, насколько ему стало лучше, когда все... наладилось. Даже учитывая все недоговоренности в их отношениях, в эту минуту их связывала принадлежность друг другу. Сейчас, когда эта связь существовала и была обоими признана, он не мог себе представить, как жил без этого так долго.
Финлей потянулся вперед обсудить узкий участок тропы. Роберт улыбнулся; как он сам знал страну, так брат знал его самого.
А он знал Дженн. Еще когда мысль возникала, он взглянул на подножие холма и увидел, что она ждет его, наблюдая за ним, и ее обращенное вверх лицо, ловя поздние лучи, чуть светится. Вместе ли они? Или Ключ разведет их, а если так, насколько далеко? Выдержит ли их любовь ждущие их испытания, или окажется, что их связывают лишь незавершенные Узы и пророчество, не оставляющее их в покое?
Наконец он подъехал к ней, и она ему улыбнулась, помогая получить ответы.
- Как дела? Как ведет себя Ключ?
- Ты не знаешь?
- Если честно, я не решилась связаться. Не хочу отвлекать его от защиты.
- Верное решение.
Какое-то время она молча ехала рядом с ним, затем, не сказав ни слова, протянула руку и взяла его ладонь. Даже через перчатку он чувствовал ее тепло. Тропа ненадолго дала возможность ощутить контакт, но этого оказалось достаточно. Когда она отняла руку, его вопросы исчезли.