С того момента, как я впервые написала эту главу, я ее никак не вычитывала, не отделывала и не изменяла. Как и большая часть моего начального первого черновика Endlords, она осталась реликвией. Переделка реликвии убивает ее ценность. В свете этого понимания я прошу спокойно отнестись к ошибкам и опечаткам текста. Надеюсь, вы примете его таким, как есть: куском не случившегося прошлого.
Когда я решила переписать Endlords с самого начала, я выбросила частично завершенный черновик - в сумме около 100 000 слов. Все, что сохранилось - несколько предложений тут и там, в частности, две линии, которые взяла из этого черновика и перенесла в начало нынешней книги. Из одной жизни в другую. (Для сравнения, Свидетель Смерти - ок. 157 000 слов; прим.перев.)
Глава здесь, чтобы показать, как создаются некоторые работы. Что никакие два рассказа одного происшествия - даже сделанные одним и тем же рассказчиком - никогда не будут одинаковыми.
У нынешней первой главы нет названия, но оно было у исходной: Налетевшая буря. Читая ее сегодня, я ощутила печаль и тревогу. Помню, именно так чувствовала себя, когда ее писала.
"Во всех смыслах было слишком поздно".
Вот так мы с Райфом смотрели на мир семь лет назад.
Сейчас верю, что мы ошибались.
Налетевшая буря
Свидетель с девушкой путешествовали не быстро. Только Адди Ган мог прокладывать на дальнем севере путь, не опасаясь забраться в Великую Глушь, но Адди Ган умер. Свидетель поворачивал к югу всякий раз, когда замечал поплывшую перспективу, дымку тумана над горизонтом или гало вокруг солнца. Он знал, что такое блуждать в Глуши, и совсем не желал снова там очутиться.
- Остановимся на ночевку? Впереди как раз чистое место.
Свидетель перевел взгляд с девушки на прогалину и покачал головой. Они пробирались через пространство, усеянное скалами и карликовыми, прибитыми ветром соснами. Ветер дул сильно, и свет падал с запада. Час до заката, и еще один до полной темноты. Чистое место представляло собой гранитную полку, настолько открытую всем стихиям, что на ней не росла даже закаленная местная трава. Уж лучше уйти вперед подальше и спать между скалами.
Теперь, когда он шел ко Рву, останавливаться не хотелось. Он возвращался к Увечным, чтобы стать вождем.
Девушка поднимала шум. Она надела плащ, взятый им у суллов, и глубокий синий цвет с тусклыми переливами заставил ее кожу сиять. Она вела горного пони и, чтобы не ободрать веревкой руки, натянула перчатки. Изящно выкроенная черная кожа плотно обтянула кисти.
- Но с полудня это единственное чистое место, которое нам встретилось.
Свидетель удивился, зачем она это сказала, а потом сам ответил на свой вопрос. Он вслух не думал. Навыку вести разговор ему было нужно учиться заново. Суллы это умение отбили у него напрочь.
Он сделал попытку.
- Слишком открытое. От ветра не укроет.
Девушка, Маллиа Аргола, назвала его именем, которое он оставил в прошлом.
- Райф, мы весь день на ногах.
- Садись на пони.
Ответ ей не понравился. Плечи ее напряглись, она замедлила шаг, но продолжала идти.
Далеко в вышине скользили облака, тасуя солнечные лучи. Пара красноплечих канюков оседлала ветер. Свидетель следил за ними, пока они не повернули на юг, а потом окинул взглядом остальное. На юге у горизонта смутно проступил лиловый профиль Горьких Холмов. Там лежали клановые земли, сторона, которая когда-то ему была домом.
Они путешествовали, огибая границы, уже тринадцать дней. Суллы. Земли кланов. Глушь. Лед скукожился до площадок, закрытых от солнца, но ночи были так холодны, что мог выпасть снег. Дни удлинились, и, когда ветер стих, небо темнело от мошек. В долине у Рва наступило лето, и Свидетель недоумевал, как быстро пролетела весна.
Ему не хотелось думать о времени, которое он потерял в плену у суллов. Оно ушло. Еще раз они его больше не схватят. И хватит об этом.
Суллов он с момента побега избегал. Возможно, он обманывался, и на самом деле это они его избегали.
"Никто не сумеет просочится по местности призраком так, как могут суллы, - однажды сказал ему Адди Ган. - Если они не хотят, чтобы их видели, ты о них и не узнаешь".
- Было намного легче тебя найти, чем вести обратно.
Свидетель не спешил понять, что сказала девушка. Слова казались ему теперь загадками, звуками, в котором мало смысла. Временами ему приходилось мучительно задумываться над их значением.
Маллиа ждала, наклонив голову, отчего темные волосы падали вперед, наполовину скрыв лицо. Хотя Свидетель знал, что она замерла так, чтобы выглядеть загадочно, он не мог ею не восхищаться. Маллиа Аргола была красива не так, как женщины кланов. Она всегда знала, как выглядит.
Когда он не дал ответа, она добавила:
- В одиночку я прошла этот путь быстрее.
Свидетель не нашел, что здесь требовало бы ответа, и промолчал.
- Я думаю, это магия, - продолжила она. - Ходо. Помнишь, как я укусила твою ладонь и тебя пометила? - Ответа она не ждала. - Магия повела меня на восток, к озеру, где ты стоял. Я задумывалась о том, сколько времени займет у нас возвращение к Увечным, и, думаю, что это ходо уберегло меня от Глуши. Не дало пересечь границу.
Свидетель не знал о магии ничего - в кланах ее называли колдовством, боялись и избегали - но то, о чем говорила девушка, имело смысл. Если она шла к сулльским Облачным землям самым прямым путем, ей пришлось следовать вдоль Рва, разлома, который разделял землю, и неминуемо приблизилась бы к Великой Глуши. Человек без походных навыков или опыта Глуши легко мог отклониться на север и попасть в изменчивые ничейные земли на краю света.
Маллиа подалась всем корпусом вперед.
- Прошлым вечером ты говорил, что мы обходим границу, но мне кажется, ты увел нас к югу дальше. Вот почему эта дорога длиннее.
Мышцы грудной клетки Свидетеля стянуло. Поняла ли она, что сказала? Поняла ли, что сейчас озвучила его опасения?
Дрогнувший у Маллиа уголок рта заставил его подумать, что у нее возникла какая-то идея.
Он ушел от нее, чтобы добрать хвороста для костра. Вес заплечной клади говорил, что на вечер дров хватит, но он не хотел, чтобы девушка видела его лицо. Он не знал, что она на нем прочитает.
Он двинулся на север, потому что местность в ту сторону поднималась, и он мог присматривать за девушкой и пони, пока рубил на скалах тисовый сухостой. Вдоль его пути тянулась бороздка осевшей соли, вроде тех, какие остаются на бочках с водой, отмечая верхний ее уровень. Отслеживая участок с гладкими серыми стволами, он, чтобы найти его продолжение, поднялся на гранитный уступ. Похоже, гореть они будут медленно, зеленоватым пламенем. Как плавник.
Мух он услышал раньше, чем их увидел. Басовитое гудение поднималось за гранитной полкой. Свидетель знал этот звук. Проведи в лесу достаточно времени, и с ним столкнешься; жужжание роящихся вокруг дохлятины мух. В большинстве случаев первым делом чуешь запах разлагающихся останков, но иногда, когда ветер со спины, первым доносится звук.
Свидетель перелез через растрескавшуюся, усыпанную пятнами лишайника скалу. Знающий свое дело охотник не пройдет мимо тушки, не осмотрев ее. По погибшему животному можно узнать многое. Какие в округе хищники? Кто добыча? Не больно ли стадо? Неужели выстрел другого охотника ушел не по адресу? Или траппер забыл проверить силки?
Над гранитной поверхностью поднимались дуги ребер, все еще соединенных с позвоночником. Мягкие ткани, затрудняя мухам работу, почернели и ссохлись. Свидетель изучил форму ребер и таза. Передние ноги и череп отсутствовали. Туша когда-то была небольшой лошадкой или, скорее, пони. Ранее замеченная Свидетелем бороздка осевшей соли контуром обводила проекцию ее тела с южной стороны.
- Чем ты занят? - крикнула девушка. Она поднялась на гранитную полку и начинала сползать. Маллиа Аргола была не брезглива. В этом она напоминала брата.
- Стой, где стоишь, - предостерег Свидетель. Голос прозвучал так резко, что она замерла.
Свидетель увидел, что повода в ее руке больше нет.
- Где пони?
- Идет следом, щиплет травку.
- Ты его видишь?
Девушка оглянулась.
- Да.
- Сними плащ, оставь прямо там, где стоишь, и иди к пони. Как только окажетесь на тропинке, стойте там. Каждые шестьдесят секунд зови меня по имени.
Зеленовато-карие глаза Маллиа оставались отрешенными только мгновение. Она быстро поняла, что от нее требуется. Кивнув, скинула плащ и дала ему упасть к ногам. Ступая по своим следам, спустилась с утеса и вскоре пропала из виду.
Свидетель глубоко вздохнул. В голове закопошились ужасные мысли, но он заставил себя успокоиться. Первым делом опустился на колени у солевой бороздки, приложил палец к белому порошку и поднес к языку. Он ощутил вместе с солью резкий вкус металла. Проследив бороздку на восток, он обнаружил еще один кусок гладкого дерева. Подошел, перевернул носком сапога и отправился взглянуть на лошадь.
Девушка назвала его имя, когда он подошел к туше. Снова она позвала, когда он, стоя в похожем на воронку мушином облаке над грудной клеткой, искал отметины между третьим и четвертым ребром.
На левом боку.
Он так надеялся их не найти, очень надеялся, что ошибается - до безумия. Что угодно лучше, чем увидеть на костях царапины от меча, зная, что оставил их сам. Он опустился на колени. Шло время. Зов девушки отсчитывал минуты.
Эти кости когда-то были его лошадкой. Медвежкой. Она везла его по Великой Глуши, была с ним, когда он искал Крепость из Серого Льда, и шла рядом, когда пытался оттуда выбраться. Когда она от обезвоживания свалилась, он ее убил. Эти царапины на ребрах - от его меча.
Желание распечатать рог с молотым священным камнем и обвести лошадку каменным кругом стало таким нестерпимым, что руки свело судорогой. Черви пировали, мухи клали яйца, а ему хотелось схватить тушу и стряхнуть их, но он знал, знал: поздно!
Во всех отношениях поздно.
Он смахнул мух, они отлетели и вернулись обратно. Девушка крикнула его имя. Начинался затяжной закат, и краски неба густели. Свидетель вспомнил тех, кого потерял - батюшку, Адди, Битти, Медвежку - и вернулся к настоящему. Пока светло, ему следовало пошевеливаться.
Ориентиром послужил сулльский плащ, и он двинулся к нему. Сигналы девушки, указывая путь к тропе, работали безотказно. Он находился рядом с краем Глуши и, если не обращать на это внимания, не слушать, можно уйти не туда.
Ходо, как сказала ему девушка, способность найти человека, которого пометил, работает только один раз.
Когда он вернулся, она была в бешенстве.
- Что ты там делал? Почему так долго? Я звала и звала. Думала, ты пропал.
Свидетель взял у нее повод пони.
- Мне следовало на кое-что взглянуть.
От любопытства черты ее лица обозначились резче.
- Тушу? Что это было?
Свидетель начал идти.
- Просто лошадь.
Прежде чем последовать за ним, она на миг задержалась, давая понять, что доверие ее не бесконечно.
Направляясь на юг, Свидетель искал место для стоянки. Наступала ночь, от картины костей он ощутил усталость и не слишком заморачивался, где спать. Когда они натолкнулись на русло ручья, заросшее, как подушкой, тисовым стлаником, он остановился.
- Здесь? - удивилась Маллиа. - Но нам придется спать на кустах.
Иголки у тиса жесткие и липучие, но это лучше камней.
- Застелем их одеялами.
Когда Свидетель развел у ручья костер, ветер стих. Обычно он получал удовольствие, щепая лучину и укладывая растопку, но сегодня он работал быстро и не слишком старательно. Маллиа сняла с пони седельные сумки и готовила поесть. Достала четвертушки зайца, завернутые в листья гикори, и грела бульон из заячьих потрохов, сдобренный медвежьим жиром.
- Садись, - вручила она миску Райфу. - Отдыхай.
Она переоделась в льняную рубашку, такую тонкую, что просвечивали темные овалы сосков. Мотнув подбородком на север, она спросила:
- Что ты там рассматривал?
Глядя на огонь, Свидетель дал пару от бульона окутать лицо. Гладкий ствол, найденный им раньше, занялся. Зеленые языки пламени, похожие на зубы, с треском взметнулись по всей его длине. Он вздрогнул.
- Глушь расширяется. Так далеко на юге мы не должны были с ней столкнуться. Мы с пастухом проделали этот путь нынешней зимой - граница сдвигается.
- Так бывает?
Свидетель задумался, хлебнул бульона. Как мог он объяснить девушке Глушь, когда сам знал так мало?
- Город, в котором вы с братом росли, стоит на берегу?
Маллиа кивнула.
- Ганатта? Да.
- Что бывает, когда приходит высокий прилив?
Она пожала плечами.
- Все будет вынесено на берег. Плавник, туши, водоросли. Идешь по взморью, и видишь, что все выброшено на берег.
Свидетель увидел, как на ее лице забрезжило понимание.
- Лошадь умерла совсем не здесь. Она умерла в Глуши, ее вынесло оттуда волной.
Она потерла точку пульса на левом запястье. Жест напомнил Свидетелю, как кланники трогают свои тавлинки с размолотым священным камнем.
- Дрова в костре тоже не отсюда, верно?
Она, похоже, ответа не ждала, так что он промолчал. Налетели комары, и он бросил в огонь горсть травы для дыма.
- Правда, прилив уходит, - добавила Маллиа. - Он какое-то время заливает берег, но затем отступает.
Свидетель не спорил. Она права, но Глушь - не море. Сравнение одного с другим помогало, но, в конце концов, Глушь - явление уникальное. Если бы он просто увидел медвежкину тушу и плавник, то мог бы отмахнуться от них, как от необычного выплеска из необычного места. Но вот бороздка соли окатила его холодом. Соль была экстрактом Глуши, сведенным к сухому остатку. Излившееся нечто, некогда в ней содержавшееся.
Девушка набросила сулльский плащ на плечи, согревая руки и спину, оставив грудь по-прежнему просвечивать сквозь тонкую ткань.
- Она остановится?
Он не сказал, чего боится. Взамен спросил:
- Что ты знаешь о Глуши?
- Мой брат называет ее нирина, зыбучие пески. Он говорит, что, чем сильнее стараешься из нее вырваться, тем быстрее тонешь.
Тем не менее он меня туда отправил. Как всегда, в Свидетеле вспыхнул гнев, порождая желание убить его источник ударом в сердце. Свидетель неподвижно замер, опасаясь, если шевельнется, причинить Маллиа вред. Она - сестра Томаса Арголы, и во многом они схожи.
Свидетель припомнил, как Томас Аргола седлал и снабжал Медвежку провизией и оставил ее ждать снаружи серебряного рудника, Черной Ямы. Стремясь отправить Свидетеля и Медвежку в Глушь на поиски Крепости Серого Льда, Аргола не задумался о том, как они станут выбираться.
Маллиа с любопытством уставилась на Свидетеля. Она умна, но ни разу не видела, как он убивает ударом в сердце. Не знала, что ей следовало бы опасаться.
Он встал. Девушка красива, он чувствовал ее сердце, и эти ощущения внезапно оказались в неустойчивом равновесии. Это сводило его с ума.
- А как Увечные? - спросила она, когда он отошел. - Что будет, если Глушь хлынет в Ров?
Свидетель взял лук сулльской королевы, две стрелы, и поднялся на скалы над ручьем. Желание охотиться было мощным, но он не мог бросить девушку и пони, поэтому стал ждать, когда добыча придет к нему сама.
Время шло. На кожу садились комары, пили кровь и улетали. Девушка затушила костер, завернулась поверх тиса в одеяла. Над ручьем кружила сова, тихая, как мысль. Свидетель задался вопросом, ощущает ли она то же самое, что и он: бегущую лису на севере, стадо лосей, сбившееся для безопасности в кучу на западе.
"Ты нам нужен, - тринадцать дней назад объявила ему Маллиа. - Ты не можешь просто жить в лесу, забыв про нас. Тебе придется вернуться назад и помочь нам бороться. Ты дал клятву".
Райф Севранс дал клятву Траггису Кроту, атаману разбойников, защищать Увечных, но на Свидетеля клятвы Райфа не распространялись. Свидетель согласился вернуться к Увечным, потому что ему следовало беречь Дрея и Эффи, Рейну и Аш. Свидетель мог жить в лесу и забыть об Увечных, но он не мог забыть о родных и клане. Суллы отобрали у него имя и превратили его в нечто новое, но он помнил свою жизнь братом и кланником. Помнил, каково им быть.
Он давным-давно понял, что измененные пойдут ордой с севера. Это превращало Увечных в первую линию обороны перед северными кланами. Если Увечные падут, следующим станет Черный Град.
Поэтому Увечные пасть не вправе. Только и всего.
Чего он не предвидел, так это разрастания Глуши. Оно оборачивало самое естественное - организацию обороны по Рву - в нечто непредсказуемое. Если Глушь охватит Ров, Увечные пропадут. А что, если этот выход из берегов продолжится? Что, если Великая Глушь продолжит расползаться? Следующими станут черноградские старатели, звероловы и охотники. Черный Град на клановых землях самый северный; Глушь первым делом заденет его.
Свидетель поднял сулльский лук и плавным движением приладил стрелу. Ручей осторожно обходили две вилорогие антилопы. Свидетель оттянул тетиву к подбородку и замер. Сердца обеих бились сильно и мощно. Две самки, матка с годовалой телочкой. В памяти всплыли отцовские слова: если можно выбрать, бери незрелое животное. Свидетель так и сделал, пустив стрелу в сердце телки. Мягкого щелчка отпущенной тетивы хватило, чтобы антилопы насторожились. Головы поднялись, уши развернулись, и одна получила шанс прореагировать, а другая - нет. Стрела Свидетеля вошла в изящное горло и достала сердце.
Свидетель тушу выпотрошил, разделил пополам, обезглавил. Работа долгая и грязная, и, когда он закончил, восток уже розовел. Он соорудил из тисовых ветвей волокушу и подтащил сочащиеся кровью куски к стоянке.
Девушка уже встала и занялась костром. Принесла теплой воды, предложила обмыться и попить. Свидетель разделся, обтерся сухой травой, а воду вылил на голову. Когда оделся снова, оказалось, что одежда от подсохшей крови задубела и пахнет медью.
- Поспи, - предложила девушка. - Я покараулю, пока отдыхаешь.
Он сообщил девушке, что спать не будет. Светало, туша лани приманивала хищников, и он не устал. Она отправила его, пока занимается едой, посидеть на одеялах, и он - ну не смешно ли? - уснул.
Его разбудил ветер, подувший в лицо, и запах жареного мяса. На мгновение он было подумал, что находится в Пустых Землях с отцом и Дреем. Там был Дагро Черный Град, вождь, с двумя старшими шенковыми мальчишками, с Метом Ганло и парой других охотников. Они собрались на загонную охоту в надежде набить оленей-карибу, когда огромные северные стада двинутся на юго-запад зимовать. Дрей тогда велел Райфу встать пораньше, потому что они собрались охотиться только вдвоем. Свидетель на миг испытал панику - проспал, Дрей уйдет без меня - прежде чем опомнился. Та загонная охота осталась в прошлом, и все, кто в ней участвовали, кроме него, Дрея и Мейса Черного Града, были мертвы.
Свидетель поднялся.
Вот тогда все и началось, когда он со своим братом Дреем ушел из лагеря поохотиться на полярных зайцев, спящих охотников зарезали в шатрах. Они с Дреем, обнаружив тела, хоть и видели одно и тоже, выводы сделали разные. Дрей верил, что за резню ответственен клан Бладд, в то время как Свидетель знал, что ее устроил Мейс Черный Град. Именно это отличие, как сейчас понимал Свидетель, и вышвырнуло его из клана.
- Выходим, - позвал он девушку.
Маллиа затушила костерок, пока он закреплял вилорога на спине пони. Тушка от дыма костра за ночь подсохла, и перестала пахнуть свежей убоиной. Пони во внимание этого все равно не принял, и девушке пришлось успокаивать его ласковыми словами, негромко прищелкивая языком. Свидетель закинул седельные сумки на плечо и поднялся над руслом, чтобы оглядеться.
Он узнал эту местность. Трещины в граните сливались в линии, тянувшиеся с востока на запад на протяжении лиг. Земля смялась, и плиты размером с города разломились пополам. Сосны от воздействия провала рыжели, теряли иголки и гибли. Ров лежал близко, и Свидетель начал замечать оставленные Увечными следы. Брошенная ловушка на белок. Грубо сделанная стрела с наконечником в форме гарпуна. Отпечатки сапог.
Маллиа притихла. Заплела волосы в небрежную косу и частенько ее на ходу поправляла. Свидетелю показалось, что возвращение домой ее не радует.
- Там Ров, - подтвердила она, когда они взобрались на возвышение и им впервые ничто не заслонило вида на юг. Свидетель на миг ощутил головокружение, внезапно с потрясением осознав, что разум его находится в черепе, а зрение и мышцы могут отказать. Он вспомнил о вилороге и вздрогнул.
Свет во Рву отсутствовал. Пока смотришь на него в упор, он кажется разрывом пейзажа, внезапным сбоем деревьев и скал. Прежде чем двинуться к нему, девушка что-то пробормотала. Три слова на чужом языке, произнесенные как молитва. Если она не хотела сюда возвращаться, почему так старалась привести его назад? Свидетель немного поразмыслил и решил, что ответ не нужен. Каждому случалось делать то, что не хотелось.
Первая стрела прилетела через час. Они поднимались по уступам тропы, когда она отскочила от камня сзади пони. Свидетель, чтобы отыскать ее, вернулся назад. Сделана из заостренной тростинки, с коротко подрезанным оперением, такая летит далеко. Поднимающийся от Рва теплый воздух мог поддерживать легкую меткую стрелу на протяжении половины лиги, но для этого требовалось хорошо выбрать момент. Свидетель внимательно вгляделся в карниз, нависающий над скальной стеной, ища следы движения.
- Иди сзади меня, - велел он Маллиа, - и закрой глаза пони шорами.
Девушка перевела взгляд со стрелы в его руке на скальный обрыв.
- Кто стрелял?
Она должна была знать ответ, но он все равно сказал:
- Увечные.
Город лежал сразу за обрывом, и Свидетель мог разглядеть высокую, похожую на трубу дымохода, скалу, где Траггис Крот, атаман разбойников, когда-то ночами нес дозор. Свидетель помнил, как его вызвали на этот уступ. Помнил, насколько уступ нависает над Рвом.
Когда девушка приладила на морду пони нехитрые наглазники из оленьей кожи, она задала вопрос, который интересовал ее на самом деле:
- Зачем?
Свидетель попытался обнаружить в слове лукавство, но не нашел, хотя прекрасно знал, что в этом деле не знаток. Задумчиво убрал стрелу в колчан. Разбазаривать не хотелось.
- Узнаем.
Девушка воспротивилась идти дальше.
- Но они по нам стреляли!
- Это предупредительный выстрел. Наконечник тростниковый, издалека не опасен. Так что опусти свой подбородок.
Поняв смысл последней фразы, Маллиа уставилась под ноги. Свидетель знал, что ему стоит сделать то же самое, но он высматривал линию прицела. Лучник должен был располагаться на том дымоходном выступе, но, если он там и сидел, то абсолютно неподвижно. Не сумев ничего разглядеть, Свидетель продолжил идти. Маллиа шла за ним.
Вторая стрела прилетела через сотню шагов, и по клацанью, с которым она скользнула по краю зеленого уступа, Свидетель сказал бы, что наконечник из кости.
Все стрелы являлись предупреждениями, и Свидетель понимал, что означает костяной наконечник после тростникового. Усиление. Следующим будет кремневый или стальной.
Свидетель остановился, чтобы найти стрелу. Лучник был хорош. У него отличная позиция и отличное умение затаиваться. Его вторая стрела воткнулась в восьми футах от положения, в котором Свидетель только что оказался. Свидетель оценил мастерство, с которым сделана стрела, заметив, что наконечник плотно примотан гладкой медной проволокой. Он принял решение.
Найти на тропе укрытие было просто. Рядом со Рвом породы были неустойчивы, и по обе стороны тропы громоздились беспорядочные груды валунов, многие почти кубической формы. Направляясь к массивной гранитной глыбе высотой футов пятнадцать и двадцать шириной, он отправил девушку идти перед ним. Свидетель четко осознавал, что солнце находится на западе, позади стрелка, и высвечивает его, девушку и пони. Идеальные условия для прицеливания.
- Теперь что делаем? - спросила, Маллиа, когда они подошли к камню.
Свидетель проверил, что с дымоходного выступа и подходов их не видно.
- Ждем.
Хорошенький ротик закрылся, открылся и закрылся снова.
Свидетель отвязал тушу с пони и немного оттащил в сторону, чтобы дать животному успокоиться. Налил в его кожаную миску воды и дал пить. Шли минуты, выстрелов больше не было. Свидетель их и не ждал. Опытный стрелок редко тратит стрелы впустую.
По мере того, как солнце садилось, тени за скалой удлинялись. От трещины в земле поднимались первые звуки Музыки Рва. Низкое зловещее бормотание перебивалось пронзительным скрипом открывающейся двери. Маллиа прислонилась к гранитной глыбе и расплела косу. Свидетель сел на корточки и пустил оставшиеся сухие ветки на устройство костра. Раздувая задымившую растопку, он услышал хруст щебня и лязг доспехов идущих по неровной тропе людей.
Свидетель продолжил раздувать огонь. Меч под рукой. Прикрыт тонким одеялом, но его назначение сомнений не вызывает. Можно не видеть особенности или конструкцию меча, но понимать, что его суть -- быть оружием. Утрата, звали его люди. Суллы называли его Сул Джи.
Божьим мечом.
- Выходите! - Крик раздался, когда шаги стали звучать громче. - Бросайте оружие и сдавайтесь!
Маллиа взглянула на Свидетеля, который, останавливая, махнул ей рукой. Спокойнее. Девушка в него поверила; пришлось ее поддержать, хотя он не понимал, зачем. Она продолжила заниматься волосами, пропуская сквозь пальцы прядки хвоста. Свидетель подбросил в огонь горсть щепы. Шум от приближающегося отряда стал тише - люди пошли медленнее, вырабатывая план действий. Свидетель догадался, что стрелка послали в сторону и выше, чтобы контролировать слепое пятно за гранитной глыбой, где стояли они с Маллиа. Основная часть отряда разделялась пополам и блокировала валун с обеих сторон.
Он не принял в расчет камни. Кусок гранита размером с человеческую ступню врезался в землю около миски с водой и разлетелся на куски, выстрелив осколками в лошадь. Пони в ужасе рванулся с места, зацокав по камням, пытаясь выбраться на относительно утоптанную почву тропы. На наклонном участке его задние ноги заскользили, и он упал вперед на левую ногу. За тихим хрустом ломающегося сустава послышалось страдальческое ржание. Животное рухнуло на грудь. Упираясь задними ногами, пони попытался встать, но так и остался в прежнем положении.
Свидетель себя выругал. Ему следовало знать, что не стоит оставлять нервного пони в шорах без присмотра. В воздухе просвистел второй камень и ударил рядом с костром. Свидетель просигналил девушке: пригнись ниже. Он заметил, что к пони она не бросилась.
Ударил еще один камень, сплющив седельную сумку.
- Дорогу!
Свидетель, поднимаясь, высвободил Утрату из одеяла. Вес и баланс меча каждый ужасали, и мышцы, поддерживающие позвоночник, напряглись, уравновешивая верхнюю часть корпуса. Слегка придерживая меч у крестовины в форме крыльев ворона, Свидетель появился в поле зрения встречающих.
- Двенадцать Зверей, - раздалось приветствие предводителя. - Почему бы тебе не развернуться и не отправиться назад к суллам?
Свидетель насчитал в отряде двадцать семь человек. Трое - женщины. Большинство благоразумно вооружены оружием на древках - копьями, алебардами и бердышами - но несколько сжимали мерзко выглядящие щербатые ножи и тяжелые тупые клинки, которые легко ломают кости. Две женщины держали взведенные арбалеты. Броня на всех самая разнокалиберная. Стальные неуклюжие латные рукавицы, натянутые на рукава, усиленные деревянными планками; кольчужные килты, приклепанные к кожаным поясам; рассыпающиеся нагрудники из грифельных пластинок, висящие на переброшенной через шею медной проволоке и шнурах из лосиных кишок.
Люди зовут их Увечными, хотя сами они называли себя Братьями Рва. Они приходили из мест известных и незнакомых - из клановых земель и городских, крайнего Юга и Облачных земель, Плавучих островов и Стеклянной пустыни - но ни один из них не был целым. Увечному всегда будет чего-то не хватать: фунта ли плоти или здравости ума. Прошлого, о котором можно с гордостью поведать.
Свидетель оценил вожака, мужчину со сложением быка и с крепкими руками.
- Мертворожденный, - приветствовал его Свидетель. - Так-то ты принимаешь старого друга?
Мертворожденный освоился со своим положением. Три последних месяца добавили ему лет, он выглядел усталым и погрузневшим. Глазах налились кровью. Когда он заговорил, зуб в складке шеи стал судорожно дергаться.
- Нам не нужны осложнения, Двенадцать Зверей. Ты ушел. Времена изменились. Теперь тебе здесь не рады. Ничего личного, только делать тебе тут нечего.
Несколько Увечных кивнули. Большинство стояли неподвижно, не сводя со Свидетеля глаз, острия пик в такт дыханию поднимались и опускались. Когда из-за гранитной глыбы показалась Маллиа, взгляды метнулись к ней. Свидетель использовал момент, чтобы в поисках лучника окинуть взглядом высоты. Заходящее солнце окрасило изящное D взведенного длинного лука в красный.
- Отправь кого-нибудь помочь пони, - сказал Свидетель Мертворожденному, кивнув в сторону бьющейся лошади.
- Ступай, без тебя разберусь.
Свидетель пристально посмотрел на Мертворожденного. Мертворожденный вернул ему взгляд.
- Как часто ты сражаешься с Измененными? - спросил Свидетель, переводя взгляд, чтобы взглянуть в глаза как можно большему числу бойцов отряда. - Раз в месяц? Раз в декаду? Каждую ночь?
За него ответили лица Увечных. На встрече внезапно сгустилась атмосфера страха. Его можно было разглядеть в застывших шеях мужчин и женщин, в зрачках, расширившихся, когда больную тему назвали по имени.
Напрягая мышцы руки и плеча, Свидетель повернул Утрату так, что клинок превратился в тонкую линию. Легкий поворот по оси, но заворожил он всех.
- Сейчас я уйду, - произнес Свидетель в тишине, сотворенной мечом. - За скалой свежее мясо. Забирайте. - Пристально посмотрев на Мертворожденного, добавил: - Займись пони.
Он и не подумал убрать из голоса угрозу.
Когда Свидетель повернулся и пошел назад, в отряде никто не шевельнулся. За ним последовала Маллиа, и они вместе собрали одеяла с седельными сумками.
Когда они двинулись на восток, заходящее солнце поравнялось со Рвом, вытягивая их тени параллельно разлому. Они шагали с четверть часа, пока тропа не повернула, и они не скрылись с глаз встречавшего их отряда и наблюдателя с дозорного уступа. Свидетель остановился, чтобы наполнить бурдюк из родника, текущего в Ров.
- Что делаем теперь? - спросила Маллиа.
Заткнув пробкой кожаное горлышко, Свидетель посмотрел вниз на сгущающиеся тени Рва. Трещина в земле была так глубока, что имела свою температуру и формировала воздушные потоки. Как-то Адди Ган сказал ему, что туда, вскарабкиваясь по стенам на уступы и выходы пластов, приходят жить кое-какие существа. Летучие мыши и совы, крысы и кроты. Упоминал Адди и других существ, хотя Свидетель не помнил, кто это мог быть.
Заметив ниже себя летящего ястреба, Свидетель уселся на край и стал наблюдать, как тот парит в струях воздуха. Тысячей футов ниже птицы тьма создавала абсолютную границу - так Утрата выглядел сбоку. Воздух - а дальше нечто небезопасное.
- Ждем здесь, - ответил он Маллиа. - Если Увечные не изменят мнение, я им помогу.