Райф ожидал, когда принесут меч рыцаря-Клятвопреступника. Мертворожденный четыре дня назад отправил его Пигги Блезо на перековку, и сегодняшним утром пошел его забрать. Пигги был бывшим дхунитом и кузнецом, построившим печь-башенку на одном из высоких восточных уступов, и большую часть вещей из металла для Увечных делал он. Чтобы забрать меч, Мертворожденный ушел три часа назад, но его отсутствие Райфа не беспокоило. Мертворожденный хорошо умел коротать время. Кроме того, побыть одному было совсем неплохо.
Йелма, наполненная песком кинтана Мертворожденного, заскрипела на своей железной цепи, которая висела над площадкой для учебных боев. По причинам, о которых Райф не мог догадываться, Мертворожденный одел манекен для тренировок в уродливые железные доспехи с пластинами, как у черепахи, и красную юбку. Головы у нее не было, но в верхней части корпуса находилась шапка-ушанка с длинным ворсом. Мертворожденный прибил ее на место гвоздями. Райф сначала сильно ударил по ней несколько раз, но потом быстро потерял интерес. Он еще не нашел баланс у меча, который Мертворожденный одолжил ему, но даже с этим недостатком проткнуть сердце кинтаны было довольно просто.
Пещера Мертворожденного состояла из единственного помещения, по форме похожего на положенный набок клин сыра. Скальный потолок над входом в пещеру и тренировочной площадкой был высоким и сводчатым, но дальше, к концу пещеры, он резко опускался и сходился в одну точку в тридцати футах в глубине пещеры. В этом месте Мертворожденный и складывал свои последние приобретения, вроде заржавленных копий, кучи старой одежды, железной бадьи, табурета с отломанной ножкой, высушенной медвежьей головы, нескольких седел, серебряной урны, украшенной эмалированными шариками, и другую походную и охотничью добычу. Райф сидел среди всего этого, с потолком на высоте ладони над головой, и пытался решить, не отчистить ли песком от ржавчины одно из копий. То, которое он держал в руке, было хорошим и тяжелым, его древко было изготовлено из одного куска раскатанного железа, наконечник был заржавлен, но заточен правильно. Мертворожденный попросил его самого разобраться с тем, что он найдет тут. "Кроме медвежьей головы, - задумчиво добавил он, прищурившись на кучу добра. - Я мог бы попробовать приделать ее к Йелме".
Выбираясь с копьем из узкой части клина у задней стены, Райф был вынужден двигаться на корточках, держа копье на уровне пояса горизонтально. Впереди он увидел какой-то силуэт, в лучах льющегося в пещеру света. Райф сквозь тени двинулся к нему.
Маллиа Аргола негромко вскрикнула, когда увидела, что он подходит к ней с оружием.
- Нет, - крикнул Райф, отводя копье подальше от своего тела. - Я... Я просто собирался его почистить.
Она перевела взгляд с наконечника копья на его лицо, губы плотно сжались, лоб собрался глубокими морщинами. - Ты меня напугал.
- Прости. - Райф отбросил копье и сгорбившись, двинулся вперед. Он видел ее дважды, и оба раза вел себя по-дурацки.
- Что ты хочешь? - Он сразу же понял, что вопрос был невежливым, но менять что-либо было уже поздно.
Протягивая пакет, обернутый какой-то шелковистой тканью, она сказала:
- Твои перчатки и плащ. Ты оставил их у нас дома. - В ее голосе слышался еле заметный акцент, и колкость от только что пережитого неоправданного страха. Она была одета в платье с длинными рукавами, цвета среднего между темно-зеленым и темно-синим, и тот же самый черный лиф, что плотно облегал вчера ее талию, был на ней и сейчас. Кружево черной шали прятало узкие полоски ее кистей и плечи. - Возьми их.
Райф подошел к ней, и они испытали несколько неловких моментов, когда сверток переходил из одних рук в другие. От нее пахло, как от болотного папоротника -- остро и свежо.
- Ты не собираешься посмотреть?
Райф недоуменно посмотрел на пакет. Тот был аккуратно перевязан черным шнуром.
- Плащ, - пояснила Маллиа, словно она говорила о чем-то очевидном. - Я тебе его подремонтировала.
Он повредил орлийский плащ в Глуши, и с тех пор мало вспоминал об этом. Увидев, что она ждет, он потянул завязку и развернул пакет. Шелковистая ткань упала на землю, открыв райфовы черные перчатки из кабаньей кожи, лежавшие на плаще. Она внимательно смотрела, как он засунул перчатки под ремень перевязи, а затем разглядывал плащ. Он не мог вспомнить точно, где лак начал облезать, и он заволновался, потому что искал и не мог найти, где были эти места. Он знал, что она ждет, чтобы он похвалил ее труд. Через минуту или около того он сдался и посмотрел на нее, готовя в уме извинения.
Она улыбалась.
- Похоже, я выполнила работу слишком хорошо.
Райф почувствовал облегчение и сильную признательность.
- Здесь. - Она забрала у него плащ. - Как раз тут, по подолу. Видишь? И впереди есть. - Теперь, когда она показала это, он смог увидеть, где она как-то обрабатывала -- лакировала, покрывала глазурью, наносила металлическую краску -- на проплешины, тщательно их закрывая и подгоняя, почти идеально, под первоначальную отделку.
- Благодарю, - сказал он, довольный. У нее на пальцах остались поблескивающие пятна краски.
- Мне потребовалась почти вся ночь, чтобы подобрать покрытие. Никогда не видела ничего подобного.
Она стояла так близко, что он видел легкий золотистый пушок на щеках и висках, и видел, как быстро и чудесно он переходил в темно-коричневый на линии волос. Он заговорил, чтобы себя отвлечь:
- Он сделан кланниками Орля. Они надевают их зимой на охоту.
- Орль, - повторила она, словно пытаясь лучше запомнить.
- Это самый западный из присягнувших кланов. - Его голос звучал в собственных ушах деревянно, но он, казалось, не мог перестать говорить, - его земли граничат со Скарпом и Черным Градом, и его воины ходят на охоту далеко, до Буревого рубежа.
- Буревой рубеж. Я слышала о нем. - Она снова улыбнулась, и он не мог понять, то ли она констатировала факт, то ли мягко издевалась над ним. Ее грудь была под платьем полной и круглой. Талия была стянута так, что ее можно было обхватить ладонями.
Райфу безумно хотелось схватить и прижать ее к своей груди. Испугавшись, что он в самом деле может так сделать, Райф шагнул назад.
Она шагнула за ним.
- Твой плащ. - Когда она отдала его ему обратно, ее пальцы коснулись его запястья.
Райф резко вдохнул. У него не было опыта общения с женщинами. Могло ли быть, что она ожидала, чтобы он прикоснулся к ней в ответ?
Маллиа Аргола смотрела на него зелено-коричневыми глазами. Она была старше него, возможно, на четыре-пять лет.
- Дай мне твою руку, - сказала ему она.
Перебрасывание орлийского плаща на сгиб левой руки, казалось, отняло целую вечность. Он был уверен, что она посчитает его недотепой. Когда он, наконец закончил, он протянул ей правую руку и удивился, что она не дрожит.
Она крепко взяла ее, заставив пальцы подняться, и вынудив его подойти ближе. Подняв ее к лицу, она изучала ее линии и мозоли лучника. Он почувствовал ее дыхание, увлажнившее его кожу. Она медленно поднесла его ладонь к губам и поцеловала.
Ему угрожало безумие. Он хотел ее и мог почувствовать ее сердце. Так или иначе в его голове пересеклись две вещи, и единственное, что он знал наверняка, было то, что находясь рядом с ней достаточно долго, он причинит ей вред. Он не мог определить разницу между желанием убить ее и просто желанием. Страшась потерять разум, он выдернул свою руку.
В этот последний миг контакта он ощутил, как ее зубы захватили основание его большого пальца.
- Сделано, - спокойно сказала она ему. Ее глаза блеснули, возможно, торжествующе -- но чем бы это ни было, моргнув, она это скрыла. - Зуб и рука. В моей стране это значит, что мы будем больше, чем просто друзьями.
Он отвернулся от нее, смешавшийся и едва способный соображать. В жилах бурлила кровь. Орлийский плащ скатился на пол.
- Мне нужно идти, - сказала она, ее голос донесся от входа в пещеру. - Мой брат приглашает тебя сегодня вечером.
С этим Маллиа Аргола ушла.
Райф приказал себе не оглядываться. Он мерил шагами дальнюю часть пещеры, и вскоре натолкнулся на низкий потолок. Выискивая вокруг что-нибудь мало-мальски пригодное, он натолкнулся взглядом на заржавленное копье. Забросив его на плечо, он рванул к кинтане. Острие копья было тупым и ржавым, и, чтобы пробить железную пластину, потребовалось огромное усилие. Райф вогнал острие в нагрудный щиток Йелмы, выдернул его, и затем пробил еще раз.
- Боги! Парень, что ты делаешь? - спросил он, ставя лампу на пол пещеры.
Райф остановился. Его трясло, и он был весь покрыт потом. Один из его пальцев был в крови -- он порезал его зазубренным краем пластины.
Мертворожденный подошел и отвел копье в сторону. Положив руку Райфу на плечо, он решительно его развернул.
- Иди, отдохни немного.
Райф позволил отвести себя к спальному матрасу. Когда Мертворожденный вручил ему чашку, он выпил. Это была не вода. Он сказал себе, что просто полежит какое-то время, чтобы унять буханье в голове. Солнце садилось, и пещеру залил яркий розовый свет.
Он грезил об Аш. Она плыла на осколке льдины, оторвавшейся от ледника. Он стоял на берегу, и сначала течение понесло ее к нему, и наступил миг, когда они, если бы оба протянули руки, то могли бы соприкоснуться. Он позвал ее по имени и потянулся к ней, его рука коснулась места, которое она только что занимала. Но Аш Марка на него больше не смотрела, и течение относило ее прочь.
Сначала он решил, что звон был частью его нового сна. Мерные удары в колокол доносились издалека, и ему было ясно, как всегда бывает понятно в снах, что звук шел от того места, куда он идти не хотел. Он бросился в противоположном направлении, сказав себе, что звук стихнет, если он скроется достаточно быстро. Он побежал сначала трусцой, затем ускорился. Кто-то позвал его по имени.
- Райф. Лучше быть наверху. Крот бьет тревогу.
Открыв глаза, Райф увидел, что было темным-темно. Лампа на шесте, которую принес Мертворожденный раньше, была в пещере единственным источником света. Мертворожденный сидел рядом с ним на корточках. Зуб на его шее дергался.
- Тревога, - повторил он, его ореховые глаза блеснули, как граненые драгоценные камни. - Снаружи что-то происходит.
Шум стоял дикий. Время от времени раздавались грохочущие удары закаленного и сырого металла, и нагоняли страх. Райф никогда не слышал ничего подобного -- гудение металлических пластин и трезвон колоколов, скрежет зазубренного металла, скребущего по камню, трезвон железной пластины, бьющей в другую железную пластину, как литавры, и грохот сотен горшков, словно женщины Увечных вышли на свои выступы и пытались отбиться от темноты.
Мертворожденный, выпрямившись, затягивал свою перевязь. На ней висели два меча, небольшой молоток и нож.
- Я лучше пойду. Подтягивайся, когда сможешь.
Райф опустил ноги на пол.
Кивнув на Йелму, когда проходил мимо, Мертворожденный сказал:
- Выглядит так, словно случился взрыв.
- Мертвый,- спросил Райф, - а меч?
- В ногах постели, старина. В ногах постели.
Меч Клятвопреступника был завернут в длинный кусок марли и лежал в конце матраса. Двинувшись на коленях вперед, Райф рванул ткань и открыл лезвие. Поверхность была отполирована настолько хорошо, что отразила лицо, как зеркало. Проведя ногтем по краю, он оценил его заточку. Кожу срезало, но не появилось ни капли крови. Хорошо. Острие было как алмаз, твердый и блестящий, и единственный недостаток, отступление от совершенства, которое он заметил, это небольшое скручивание структуры стали, где искореженный метал был удален и откован заново, как было.
Райф вытащил заимствованный у Мертворожденного меч из тюленьих ножен, и заменил его на меч Клятвопреступника. Кристалл горного хрусталя, установленный в его навершии, вспыхнул, когда он проходил через пещеру. Когда он застегнул у горла отремонтированный орлийский плащ, то ощутил стыд за то, что произошло раньше с Маллиа Аргола. Он не понимал себя сам.
Захватив по дороге наружу шест с фонарем, Райф Севранс направился в ту сторону, откуда доносился самый сильный шум.
Ночь была ясная, и светили звезды. Снег отсвечивал синим. Луны еще не поднялась, но Райф посчитал, что она должна появиться. Он передвигался быстро, перепрыгнув с уступа Мертворожденного на уступ выше, а затем вверх по веревочной лестнице на более длинный уступ, ведущий на восток. Другие шли тоже. Увечные с застывшими лицами и побелевшими костяшками пальцев, стиснувших косы, топоры с каменными лезвиями, заостренные и обожженные в костре деревянные шесты, крестообразные алебарды, раздвоенные копья, мечи и ножи. Яростное бренчание тревоги подействовало на их тела как наркотик, заставив руки трястись, а жилы на шее натянуться, как тетива. Лязг металла вдребезги разносил мысли Райфа. Он больше не мог охватывать происходящее целиком, и был не способен сформулировать и удержать в голове план действий. Вместо этого он думал отдельными толчками. Нужно подняться по этой лестнице. Следует избегать подъемника лифта. Людей слишком много -- прочь с моего пути.
Он выхватил меч. На уступе на коленях стояли две женщины, нагревая у скалы котлы, и выкрикивая его имя. Голые, с неприлично деформированной или утраченной плотью, они шипели, когда он пристально на них смотрел. Они постепенно начали отбивать на скале новый ритм.
- Дюжина Зверей. Дюжина Зверей. Дюжина Зверей.
Он повернулся к ним спиной. Увечные уступили ему дорогу, когда он приземлился на самом низком из трех огромных уступов, которые протянулись через весь город.
Поднявшись на валун, он попытался увидеть путь впереди. По снегу двигались вооруженные люди. Костер охраны освещал вход в пещеру с бассейном, но пламя было вялым и нуждалось в подпитке. Слепец, бьющий по обрывку металлического листа связкой дров, попал в ритм с ведьмами сверху, и теперь колотил с ними в такт. Дюжина Зверей. Дюжина Зверей. Дюжина Зверей.
Райф крикнул кому-то, любому, кому угодно, "Подбросьте дров в огонь". Люди смотрели на него и не двигались. Возможно, их мысли разбегались, как его собственные, и хотя они слышали его голос, смысл сказанного доходил до них с опозданием.
Райф спрыгнул ниже. Ров лежал под ним, как разрыв во времени и пространстве, как щель абсолютной темноты в ночи, нарисованной синим снегом и звездами. Он чувствовал сердца, двигающиеся глубоко в недрах земли, где скалы истончались и переставали быть; теневая плоть с неумолимой силой продавливала барьер, разделявший миры. Сглотнув слюну, Райф поднялся на следующий ярус. Он услышал сражение раньше, чем увидел его; услышал глухие звуки ударов и неожиданные вдохи, скрежет мечей и сдавленный ропот перепуганных людей. Его разум выбирал звуки из лязга, как драгоценные камни из песка. Райф протискивался сквозь толпу. Его имя бежало впереди него, и тревога, пробитая на среднем уровне обода, звенела во всеуслышание: Дюжина Зверей. Дюжина Зверей. Дюжина Зверей.
Глаз выхватил темноту над головами людей. Что-то ударило. Вскрикнул ребенок. Райф руками расталкивал людей с дороги. Линден Мади, Мертворожденный, Танцор Юстафа, охранники Траггиса Крота, и другие сражающиеся Увечные мужчины дрались в свободном кругу с теневой тварью. Она была одиннадцати футов высотой и двигалась как змея, кусаясь и оплетая, бросаясь в атаку головой вперед. Не вооруженная ничем, кроме крепких черных когтей, как у грифов, она была не из тех, кто способен владеть мечом.
Райф вспомнил Шатан Маэра, определив это создание ступенькой ниже в уровне творения. Тварь двигалась как жидкий выстрел силы. Удар ее хвоста отправил Линдена Мади на колени. Нырнув головой вниз, она отхватила ему обе ноги. Кровь фонтаном брызнула на снег. Толпа отступила. Один из приятелей Крота засадил копьем в шкуру чудовища. И не смог вытащить его обратно. Потеряв равновесие от своего собственного неудачного рывка, он отшатнулся, хватаясь правой рукой за воздух. Теневое создание прыгнуло вперед и разодрало его своими когтями, располосовав кожу, ребра и гениталии.
Копье охранника торчало сзади в шее чудовища, где покачивалось вперед и назад, как камертон. Темная субстанция теневой крови дымком выходила из раны. Из пасти существа вырвалась очередь пронзительных взвизгов, когда оно развернулось на пол-оборота и набросилось на ближайшего Увечного. Последовал тошнотворный хруст позвонков, как при заламывании пальцев, когда существо откусило человеческую голову.
Райф посмотрел сквозь толпу на Мертворожденного, который медленно двигался вперед, описывая мечом на каждом шаге защитный полукруг. Их взгляды встретились, и они заключили соглашение. Райф попытался встретиться глазами с Юстафой, но Танцор слегка фыркнул и отвернулся. Его мечелом был убран, а его место занял ятаган с круто изогнутым лезвием.
Мертворожденный сделал свой ход, выдернув молоток из-за пояса и метнув его в затылок теневой твари. Существо резко повернулось. Мертворожденный, готовый к этому, уже отскочил. Райф бросился на темную чешуйчатую спину существа, подскочив, чтобы достать сердце мечом Клятвопреступника. Теневая плоть с шипением раскрылась. Есть, острие скользнуло внутрь.
А затем лезвие подвело.
Не выдержала структура. Райф почувствовал разрушение, и попытался мышечным усилием протолкнуть меч, но тот уже не мог двигаться вперед. Просто согнулся. Отпустив рукоять, он пнул ногой шкуру существа и отскочил назад. Он почти сделал это, но когда он метнулся в сторону с разворотом, он ощутил толчок воздуха, неизбежный перед массивным, таранящим ударом. Это протолкнуло его внутрь толпы. Тень существа упала на него, и он решил, что его жизнь уже кончена, но что-то произошло -- что именно, он не понял и позже -- и тварь развернулась и пошла прочь.
Сквозь мутную пелену Райф видел ноги людей. Он чуял запах снега. От него воняло газом. Он смутно понимал, что за спиной у него что-то происходит, какое-то перемещение массы и теней.
Боль в левом плече длилась бесконечно.
- Дай мне твой меч.
Эти слова, казалось, были сказаны не им, но он должен был произнести их, потому что звероподобного вида Увечный поднял его на ноги и протянул ему оружие. Лезвие оказалось ужасающе тяжелым. Оно было выковано, как железная полоса. У мужчины был деформирован позвоночник -- из его шеи выпирала дополнительная кость.
- Да обретешь ты скорость Бога, - с чувством произнес он.
Райф ему не ответил. Он повернулся к просвету и увидел смертоносное поле разорванных и выпотрошенных окровавленных тел. Снег был запятнан черным. Из шкуры теневой твари торчала дюжина копий, и отверстия, проделанные ими, испускали дым. Взгляд Райфа заметался по противоположной стороне площадки в поисках Мертворожденного. Когда он услышал шелест дубленой кожи килта, он позволил себе выдохнуть, и пошел вперед.
Дюжина Зверей. Дюжина Зверей. Дюжина Зверей. Металл и камень тысячей ударов выбивали его имя.
Существо завизжало. Конец хвоста отсутствовал, снесенный острым клинком. Его глаза горели холодной ненавистью.
Райф с Мертворожденным исполняли танец. Оба понимали замыслы друг друга, не нуждаясь в обмене взглядами. Когда он приготовился, Мертворожденный бросился на тварь сзади и воткнул свой меч глубоко в обрубок хвоста. Ночь разорвал нездешний вопль. Райфа ударило по барабанным перепонкам. Существо резко, как хлыст, обернулось. Райф рванулся вперед, и пока тело летело в воздухе, его взгляд искал, искал. Он приземлился, как демон, на спину твари, и загнал уродливый, не-пригодный-ни-на-что-кроме-битья меч в рану, оставленную клинком Клятвопреступника. Шкура и мышцы были уже разрезаны. Одолженный меч был надежным. Все, что ему нужно было сделать -- это пробить им сердце.
Клинок скользнул в мышцы. Райф толкал его глубже, загоняя кулак в разрез на шкуре чудовища. Оно дернулось. Райф изо всех сил повернул лезвие, вырезая сердцевину, как у яблока. Воздух ворвался в его легкие, как в вакуум, созданный разрушающимся сердцем, создавая противоположную ударную волну. Райф легко вытащил свой кулак из шкуры. Он был покрыт маслянистой чернотой. Оставив меч на месте, он спрыгнул и отбежал.
Тварь проиграла. Райф не думал, что еще какое-то слово могло это описать лучше. В какой-то момент она поднялась, полная сил и мощи, а в следующий растеклась по уступу. Кончено.
Кровавые снежные хлопья взметнулись вверх с ее падением, и сейчас плыли по воздуху, когда Райф шел к Мертворожденному. Верзила Увечный бросился вперед и поймал его в могучие объятия. Райф позволил себя поддержать. В ушах звенело. По плечу волнами перекатывалась боль. Зубы по-дурацки лязгали. Мертвое тело существа дернулось и зашипело, уменьшаясь в размерах.
Наконец наступила тишина. Сигнал тревоги затих и остановился. Увечные, похоже, почувствовали какое-то облегчение. Никто не подходил к туше существа, но люди начали собираться вокруг чего-то небольшого, небрежно лежавшего на уступе. Тело? В толпе раздавались шепот и назойливые голоса.
- Он спас тебе жизнь, - сказал Мертворожденный Райфу на ухо.
Райф от него отшатнулся. Ему нужно было пространство, чтобы вдохнуть.
- Кто?
- Крот.
На миг Райф встал поустойчивее, и затем посмотрел на тело. Неаккуратная черная фигура выглядела слишком небольшой, чтобы быть мужчиной. О боги.
Мертворожденный размазал пот с висков по волосам.
- Как только ты упал на спину, тварь была на тебе. Никто ничего не мог сделать. Я пошел вперед, - он покачал головой. - Недостаточно быстро.
- А Траггис Крот успел.
- Да. Появился ниоткуда, как молния. Это было прекрасное зрелище. Смахнул хвост твари своим ножом, переключил внимание от тебя на себя самого. Это выглядело так, словно у него и мысли не было о собственной безопасности. Ты не смог бы подобраться к твари так близко, и не быть... - Мертворожденный вздрогнул. - Разорванным.
Райф оставил его и направился к телу. Когда он двигался сквозь толпу, то чувствовал запах крови. Возможно, часть ее была его собственной. Люди расступались перед ним, и он шел по этому пространству. Его сильно трясло, но никакой боли он больше не чувствовал.
Траггис Крот лежал в снежном сугробе рядом со скальной стеной. Он еще не умер. То, что осталось от тела, было влажным и подергивалось; Райф не мог на это смотреть. Клочья темных теней гнездились на обнаженных органах. Лицо атамана разбойников осталось нетронутым. Его глаза были открыты и наблюдали за Райфом.
Райф встал на колени. Он понимал многое, что было страшным и добрым. Суть Траггиса Крота выступила наружу, и Райф удивлялся, почему он не узнал этого раньше. Они с Траггисом Кротом были похожи. Увечные были всем, что у Крота было. Они были его кланом, и целью его жизни было хранить их от зла в безопасности. Что-то близкое к чистой любви коснулось Райфа, и он знал, что то, о чем просил бы этот человек, должно быть выполнено.
Над Рвом поднималась луна, заливая серебряным светом умирающего человека и человека, который его убьет. Траггис Крот произнес несколько слов, имевших значение. Райф Севранс дал еще одну клятву.
Спокойно и без церемоний, использовав собственный длинный нож Траггиса Крота, Райф Севранс остановил сердце атамана разбойников.