Мой дядя в прошлой до пенсионной жизни был Большой Человек занимавший заметные должности в нашем городке. Дорос до главы района, управлялся с ним в непростые девяностые годы, имел авторитет в народе, потому не однократно избирался на этот пост в условиях тогдашней демократии. Но ближе к теме.
День рождения дяди приходится на обычно знойную даже для нашего севера середину июля. Не припомню уже с какой поры эти праздничные семейные посиделки стали традиционными и достаточно пышными застольями. Скорее, с 80-х годов, но может и ранее. Обычно собирались в их маленькой и душноватой от жары и скопища людей квартирке на четвертом этаже в центре города. Потом, когда дядя построил за городом на берегу Скоковского пруда дачу средних размеров, эти праздники проводились на природе, с мангалом, банькой и купанием в водоеме. Но с достижением возраста дачу с восемнадцатью сотками тщательно возделываемой земли пришлось продать. Хотя Михалыч, как по домашнему мы его стали звать, и выглядит еще вполне бодро, но с каждым годом содержать данный объект становилось труднее, да, и старенькая машина частенько глохла на крутых подъемах. Разумеется, без малого тридцать лет срок довольный чтобы привыкнуть к загородному дому и всему что его составляло, заботливо строилось и лелеялось годами. Остались фото и воспоминания о проведенных днях. Жалко, но пришлось продать, жизнь летит вперед как бешеная собака...
Семидесятилетний юбилей дядя отмечал в Светлицкой столовой. Это был последний веселый семейный праздник, после него пошли преждевременные смерти близких людей, всё стало уже не то и не так... А тогда отдохнули изрядно. Приехал друг детства Рудик с женой, на пару они пели свои любимые песни шестидесятых, молодежь юморила сценками и скетчами. В общем, пили-ели веселились не перед добром.
К восьмидесятилетию Михалыч закончил свой Труд - Историю Слободского района. Большая добротная книга успела выйти как раз во время. Правда, далась она не легко, лет восемь он собирал материалы со всех поселков и сохранившихся деревень чуть ли не со "времен царя гороха". Препятствий было множество, в том числе, некоторые разногласия с помощницами, упорно сокращавшими материал и вставившими ни к селу не к городу не относящиеся сведения про последнего царя. Михалыч предлагал создать единый сборник по городу и району. Вообще, еще в бытность своей работы он ставил вопрос административного объединения этих тесно связанных структур, разделенных отчасти искусственно для удобства управления Кировских бюрократов. Но не получилось ни то ни другое. Продажа дачи и возня с изданием книги, видимо, подточили почти богатырское здоровье, весной случился сердечный приступ, хоть до того никаких проблем в этом отношении не бывало: давление и все остальные показатели сохранялись в норме на удивление врачей. Тут "виной" образ жизни: ежедневная физическая активность и загруженность работой, умеренное питание и отсутствие вредных привычек. Но в этот раз сердце дало сбой, появилась одышка и прочие "радости". Обследование и установление диагноза затянулись, сначала сам не подсуетился, потом кировские тянули. Два месяца перемогался, стало хуже, попал в реанимацию, там всё что могли сделали, подправили аритмию, жить стало возможно. Вот в таком состоянии Михалыч и подошел к своему Юбилею.
Надо сказать пару слов о жизненном пути нашего героя. Давно предлагал дяде не заморачиваться на истории района, а поскорее сесть за воспоминания о личной жизни. Тем более, ему есть что вспомнить и рассказать. Может он еще успеет последовать моему совету, а пока я сам припомню кое-что из его рассказов за семейным столом. Родился он перед Войной, погибшего отца помнит плохо, жили с матерью и младшей сестренкой в стареньком доме на краю тогдашнего городка в деревне Лихачи. Мать работала на спиртзаводе по соседству. Держала она своих детей в строгости, пару раз драла любимого сына за какие-то мелкие шалости пустой сеткой-авоськой. Эти компактные сумочки носили с собой в кармане на случай появления в магазине вечно дефицитных продуктов: хлеба, крупы или сахара. Звала она его Кеня, от полного имени Иннокентий. Мы же, его родственники, - дядя Геня, или в торжественных случаях по имени-отчеству, а последнее время просто Михалыч.
Из рассказов Михалыча запомнился такой. Как-то еще в начале 60-х оказался он в поезде, идущем из Сибири в Москву. В купе уже сидели два мужика в возрасте. На стоянке в Горьком они взяли несколько бутылок пива. Наперебой хвалили напиток, угостили молодого соседа. Тот одобрил, но "Наше пиво лучше!" Это вызвало законный скепсис стариков. "Да, откуда ты можешь знать вкус настоящего пива!?" - "Я из Слободского" - парировал дядя. Аргумент произвел впечатление, соседи были наслышаны о нашем Слободском пиве, как одном из лучших в стране. "Так я стал авторитетом и дальше они меня звали только по имени-отчеству!" - каждый раз торжественно заключал Михалыч свой рассказ.
Учился Кеня хорошо, активничал в комсомоле и лыжном спорте, после школы поступил в Кировский сельхозинститут (Политеха тогда еще не было). Уже на первом курсе учебы познакомился с Ираидой, младшей сестрой моей мамы. Случилось это в первый ее выход в люди, - на танцы в нашем горсаду. Пара была на загляденье, так и не расставались более всю жизнь. Моя тетя окончила педучилище и по распределению попала на работу в детсад поселка Коминтерн вблизи Кирова. Так Михалыч и ходил туда по рельсам в любой сезон до третьего курса встречать-провожать свою невесту. Несмотря на неодобрение матери (не закончил учебу), они поженились и сняли угол в частном домике там же в поселке. Помню, как зимой мы ездили туда на поезде. Кроме меня и моей мамы были моя бабушка (мать невесты) и Зинаида Гавриловна - мать жениха. День был солнечный. На столе горячие пельмени и бутылка вина. Это и была свадьба Иннокентия и Ираиды. Мне запомнился черный наушник висевший вместо радио в изголовье их кровати. Лишь спустя 40 лет им удалось по-настоящему отпраздновать это событие. Собрались в только что открытом ресторанном зале на втором этаже фойе бывшего кинотеатра "Аврора". Развлекал нас сам владелец - известный предприниматель Рязанов, он неплохо спел несколько популярных советских песен. Вообще, обстановка кафе произвела впечатление на всех нас, только-только выползающих из разрухи 90-х.
После института Михалыч сначала поработал в пригородном колхозе Стулово. Платили мало с задержкой по три месяца, частично выдавали продуктами. Через год его взяли инженером в "Сельхозтехнику", районное ремонтное предприятие. Работа ему нравилась, собственноручно занимался поступавшими чумазыми колхозными тракторами, часто приносил домой постирать свой замасленный рабочий халат, который звал "хахатун". Молодые жили в нашем доме. Сюда же через несколько лет приселилась в новый пристрой семья Людмилы, средней сестры, и к концу 60-х с народившимися детьми за праздничным семейный столом собиралось десять душ. Всем этим "колхозом" занимались огородничеством и садоводством и, разумеется, просмотром телепередач у единственного в доме небольшого телевизора "Рекорд-Б". Со свояком Григорием они сдружились, на пару занимались заготовкой дров и домашним ремонтом, свободные вечера проводили за игрой в шахматы, иногда выпивали бутылочку дешевого вина. Михалыч всегда вспоминал эти годы как самые счастливые в своей жизни. Но в 70-м ему дали квартиру и наш дом заметно опустел и притих, лишь по воскресеньям всё оживлялось - приходил дядя Геня!
Нельзя сказать, что Михалыч всю жизнь прошел идеальным человеком. Еще в бытность у нас случился с ним "прокол". В "Сельхозтехнике" жили весело: комсомольские мероприятия, вечеринки с дамочками, однажды привезли его домой еле живого. Как раз тогда он начал "смолить". Работа с мужиками старше его, соседство со свояком-курильщиком... Однажды он привел домой на свой день рождения двух сослуживцев, одним из них была молодая бабенка. Подвыпив они откровенно стали демонстрировать свои дружеские отношения, что вызвало конфликт с супругой Ирусиком. Всё произошло на моих глазах. Это единственное компрометирующее недоразумение, которое я могу припомнить, разумеется, не имевшее ни какого продолжения. Молодого видного и толкового специалиста вскоре забрали в администрацию района. Началось приобщение к местной "элите".
Михалыч помог мне устроится на первую работу в дорожный участок. На служебном уазике, которым лихо управлял, возил всех нас по окрестным лесам за грибами-ягодами, помогал распилить дрова, в общем, не забывал, оказывал различное участие. В 70-х он продвинулся в администрации района и возглавлял ее до выхода на пенсию в 2000-ом году. Неоднократно его звали в Киров на перспективные должности, но всякий раз уезжать из родного города он наотрез отказывался. Михалыч был настоящим коммунистом, не говоруном и краснобаем, а деловым человеком, если б все они были такими, то Коммунизм как общество удовлетворительного для большинства достатка и процветания был бы наверно построен и стоял до сих пор. Разумеется, в рамках существовавшей системы он сделал карьеру, но не лез выше своих относительно скромных желаний. Не пользовался сверх закона своими полномочиями и авторитетом, получал то, что давали по его рангу. В общем, кроме двухкомнатной хрущевки, любимой "копейки" и самостоятельно построенной дачи (брусковый дом шесть на шесть) ничего более за свою карьеру не нажил. Зато спал всегда спокойно!
Дочь Михалыча, моя двоюродная сестра Лена, училась в Кирове и получила там работу на крупном оборонном предприятии. У нее был замечательный рано ушедший муж Юра, - всеобщий любимец и обаятельный человек. Другая моя двоюродная сестра Наташа пошла по схожему пути: выучилась в Кирове на музыкантшу и вышла замуж там же. Так появился многочисленный кировский клан нашей родни, в праздничные дни, а иногда и просто так наведывающийся в Слободской.
Красивая собственноручно изготовленная тётей открытка приглашала нашу небольшую семейку на 80-летний Юбилей назначенный на 2 часа дня в воскресенье 14 июля в кафе "Орхидея", бывшую столовую "Весна" возле швейной фабрики. Кому то больно не терпелось, потому прибыли раньше срока. Такси подрулило к центральной бане, сначала надо было заскочить в цветочный магазинчик возле ее входа. Постукивая для смеха палкой, о которой речь немного позже, прошелся, разглядывая ценники: "Я еще без палки хожу, это так, для дела!" - заверил я улыбнувшуюся продавщицу и вышел вон. Напротив на месте дома тети Грани выстроили двухэтажный магазин. Погода стояла теплая, но не жаркая, как раз по моему прикиду, состоявшему из футболки "Кавказ" и свободных черных джинов... Кафе встретило нас тишиной и табличкой "Закрыто на мероприятие". В празднично оформленном зале прилично и светло, стол на два десятка гостей с бутылками и закуской, - удовольствие не дешевое, но того стоит. Мы оказались первыми, вскоре подъехали Шишовы из Кирова (своих молодых они тут же по нашему примеру отослали за цветами), потом подошли старички, дядина родня, и лишь за ними сами Желваковы с внуками и правнуками. И так, спустя полчаса все расселись за длинным столом приятно обдуваемом лёгким сквознячком. Торжество началось...
Сначала шли поздравления и тосты за здоровье юбиляра, подношение подарков, из которых самым знатным оказался большой ящик с телевизором. Я поднес пакет с набором разных недорогих чаёв, которые загодя собирал по акциям в "Магните" (Михалыч двукратно заваривает чай в пакетиках). "А к чаю я тебе положил большую шоколадку 200 грамм!" - оповестил я и для убедительности показал всем присутствующим действительно увесистую коробочку производства "Коммунарки". "А еще тут есть бутылка!" - возгласил я далее и как Дед Мороз вынул из подарочного мешка "С Новым годом!" стограммовую бутылочку. Михалыч тут же радостно прочел: "Бальзам Италмас удмуртский 45 градусов!" и обнял меня в чувствах.
Улыбчивый официант (выпив немного, я выразил нашему "ресторанному гуру" всеобщую признательность и благодарность) принес что-то вроде пирожного-корзинки, но с горячим соусом в середине. Как узнал позже, это был жульен, сполна оправдавший своё подозрительное имя: выскользнул из моей полупьяной руки и опарафинил черные брюки. Салфетку я как-то не привык класть на ноги, "барские замашки" претят моему народно-демократическому сознанию. Пили исключительно "Золотой резерв" - от него совершенно свежая голова на завтра. Впрочем, сильно пьющих уже не осталось: Михалычу нельзя, я тоже уже не тот что был лет пять назад, Андрею завтра на работу, молодежь вообще почти не пьет (кто за рулём, кто из убеждений). Зато мой сосед, двоюродный брат Михалыча, подливал себе и мне, диабет позволял ему коньяк, но не арбузы, причудливо нарезанные в виде кругляшей, что стоило дополнительно 200 рублей (треть мякоти явно осталась в обрезках, надеюсь, они не пропали).
Культурная часть открылась просмотром видеофильма из фотографий юбиляра разных лет и периодов его жизни, начиная с предвоенной семейной, и кончая выступлением на каком-то собрании, где он как трибун "товарищ Киров" с одухотворенным ликом протягивает народу указующую длань. Далее начались подготовленные племянницей и дочкой развлекательные сценки и танцы, а любимый внук Алёша обеспечивал звуковое сопровождение. При этом, некоторый недостаток громкости с лихвой компенсировали бегающие-орущие правнуки от полутора до 4 лет. Как всегда, отличился "танцор диско" Андрей. Кроме танцевальных па он изобразил смешного врача, японца и штангиста. Штангу, а, также, ружье и метлу, обозначала принесенная мною из дома палка от швабры. Когда она очутилась в руках шустро мечущейся по танцполу в меру упитанной Юли с распущенными волосами, я не удержался от комплимента "Ведьма!", вряд ли встреченного с пониманием. Мне выпало изображать кларнетиста в бутафорском ансамбле. Обученный этому делу музыкант и владелец инструмента Андрей младший проигнорировал нашу посиделку так как пребывал в небольшом после субботнем похмелье (а дело было в воскресенье). Зато остальные настоящие спецы: флейтистка Оля (по совместительству мать троих детей) и гитарист Максим (молодой муж врача Насти, переводчик, часто бывающий в заграничных командировках). Старший Андрей уверенно сидел за игрушечным барабаном. Дирижировала нами профессиональный музыкант и композитор Наташа. Этот эпизод запечатлён на видео и его можно посмотреть на моем ютьюб канале.
https://youtu.be/EFcMtC2pBV4
От стакана коньяка у меня прорезался Голос, тянуло блеснуть перед народом своими былыми успехами в караоке: вышибал сто баллов из песенки "Наш сосед"! Но караоке или хоть чего-то похожего на микрофон под рукой не оказалось. А тут как раз приспел очередной аттракцион. Принесли зажженную толстую свечу и по очереди стали выражать юбиляру, ставшему в центре круга, свои нежные чувства. Первой говорила притягательная в любом возрасте "знойная мечта поэтов" Юля (сестра покойного Юры), при этом, она расчувствовалась так, что даже прослезилась. Когда переходящая свеча досталась мне, я по неосторожности приблизил ее ко рту, вообразив, наверно, что держу микрофон. От коньячного голоса и дыхания свеча потухла. Наступила тягостная заминка, все стояли и ждали пока найдется зажигалка. В общем конфуз и только.
Между дежурными тостами за здоровье юбиляра и танцевальными разминками успел поговорить со счастливым главой шумного семейства Пашей. Его мечта приобрести карабин "Сайгак" калибром 7,62 сбылась. Надо сказать, что это прирожденный "Человек с ружьём", охотник и рыболов, охранник ФСИН (бывал с конвойным столыпинским вагоном в Лабытнангах!), ныне собаковод двух овчарок: служебного Хазара и домашнего щенка Хана. Небольшой разговор получился и с Максимом, китайско-английским переводчиком. Тема - странное сходство между многими английскими и русскими словами. Александр, второй муж моей двоюродной сестры Лены, был под впечатлением от недавней поездки к родственникам в небольшой городок возле Мюнхена. Саму Лену за границу не пустили в виду секретов ее трудовой деятельности. Уже из такого краткого описания можно судить, в каком Обществе повращался ваш самозваный "народный историк", к чести сказать, в этот раз почти не седлавший своего исторического Конька.
Под занавес вечеринки в затемненный зал внесли юбилейный торт с горящими свечами в виде числа "80". Михалыч одним духом затушил их под аплодисменты. "Можно уже сказать, что юбилей удался! - обратился я к улыбающемуся имениннику. Тот уверенно подтвердил "О, да!" "Теперь каждый год так надо праздновать!" - подхватил я, но Михалыч на такое предложение лишь развёл руками...
Расходились кто как хочет. Одни сразу отправились в Киров, другие к Михалычу на ночевку. Старенький сосед по застолью завис на ближайшей остановке. Меня нагрузили атрибутами юморных сценок, и с гитарой за спиной, палкой от швабры в одной руке и набором шляп в другой, через центр города я направился к себе домой (деньги на такси забыл взять, а сын с женой смотались пораньше). Возле "Авроры" мне попался привольно катавшийся на велосипеде Мясников, заметно удивленный моим экстравагантным видом. Перекинулись парой слов и я побрёл дальше, брюхо пучило от непривычной пищи, еле дошел. Не я один пострадал от последствий юбилея. Как потом узнал, у нашей массовицы-затейницы Наташи при вступлении на землю Кирова, очевидно, от пережитых волнений чуть не отнялись ноги. Но в целом воспоминания остались приятные.
Июль 2019
2. Прогулка в прошлое
Наконец, к середине лета лесные пути просохли и стало возможно совершить дальнюю велопрогулку. Маршрут хорошо знаком, десятки, а может и сотни раз, прошел-проехал здесь за свою жизнь. Три года назад прогарцевал на новом велосипеде, но разболевшееся на другой день колено надолго отбило охоту гонять на большие расстояния. С той поры "Форвард" пылится в сарае, вывожу его нечасто, проверить чтобы не заржавел. То ли дело мой старый проверенный друг обыкновенный советский односкоростной "Берий Ильич Взрослый"! Бывал он и в Чепецке и в Шестаково и еще много где за свои три десятка лет. Заднюю звезду заменил на большую с 24-мя зубьями, стало легче подниматься на горки, правда, по ровному месту не разгонишься как раньше, но пенсионерам спешить некуда.
Игрушка. Так звалась небольшая фабрика на краю леса сразу за окраиной города. Мастерили здесь деревянные комплекты для детских садов: лесенки, паровозики, грузовички и прочую отраду дошколят. В 90-х всё это стало как-то не нужно, пробовали выживать на переработке леса, но фабрика прекратила существование, распалась на частные производства. В двухэтажной конторе открыли гостиницу с сауной и сомнительной репутацией. Посетители этого заведения, главным образом, отдыхающая по викендам золотая молодежь всех возрастов. У приезжающих дам паспорта не спрашивают...
Борисиха. Дорога через лесок выскочила на свет к бывшему мельничному пруду, здесь она делится надвое: налево вдоль водозабора можно добраться до другого заброшенного пруда, а дальше выйти к бывшей деревне Сычи с двумя сохранившимися тополями, и еще дальше простучать по бетонке к конечному пункту. Но сегодня нам направо. На Спировке до середины прошлого века работало семь водяных мельниц. В прошлом их у нас за характерный шум звали шумихами. Слово это, вероятно, немецкого происхождения, шумахер у них мельник. Нижняя мельница была напротив ремзавода, ее плотина с прудом есть на чертеже города начала 18 века. Плотина была также в начале улицы Гоголя, бывшей Шестаковской, по ней шла дорога на Шестаково. Третья мельница - еще немного выше по речке. Четвертая звалась Кузьминка, плотина хорошо видна до сих пор, вблизи нее проходит лыжная трасса, в 70-х там еще кто-жил, в детстве зимой мы катались с крутого склона плотины на санках и коротких лыжах. Пятая мельница Борисиха, по имени мельника Бориса, славилась особо мелким помолом. Мулёвский пруд (деревенька Мули была на его берегу, ныне на ее месте сады) в советское время сохранялся для забавы, здесь водилась крупная рыба, в жару купались люди. Швейная фабрика отстроила двухэтажный деревянный дом для отдыха своих работников и летнюю концертную сцену с рядами лавок для всех отдыхающих. Устройство самой мельницы еще можно было осмотреть: деревянные шестерни и колеса, заслонки, шум водосброса, а, главное, огромный каменный жернов, уже неподвижный и покосившийся.
Все окрестные лесопосадки сделаны после Войны, прежний лес тогда повырубали для нужд военных и населения. На том берегу вдоль Спировки еще в 70-х были отчетливо видны огромные прямоугольные ямы от полуземлянок. Сначала в этом лагере проходили сборы и военную подготовку мобилизованные со всей округи мужики, включая прожившего здесь целый год моего деда. С окончанием войны устроили пересыльный пункт для немецких военнопленных (среди которых было много итальянцев и других союзников), отправляемых на север области в концлагеря, самый страшный звался "Черное Болото"... На вырубках от этих ям хорошо росла земляника, потом кусты дикой малины, потом их затянуло самосеяным лесом.
Ямы остались слева, справа ограда садов, поднимаюсь вверх по песчаной дороге, ехать на велосипеде невозможно. Навстречу попались тринадцатилетние амазонки из конного клуба, две верхом на лошадках, а две поспевают рядом. Лесок кончился, и слева от дороги на бывшем картофельном поле, где в сентябре 1965-го мы с классом копались в земле, построили Посёлок программистов. Там ходили и сидели согнувшись над ноутбуками молодые люди обоих полов, осуществляли мозговой штурм, как им вылезти из этой дикой забытой всеми чащобы. Шутка.
Велосипед выскочил на земляную плотину Скоковского пруда. На ней возле геодезической треноги со спутниковым навигатором стоял парень и болтал по рации. Хотелось остановится и поговорить с ним о работе, мимоходом заметить, мол, тоже когда-то вертел прибор. Но тот был явно занят и я проехал дальше. В моём детстве никакого пруда не было, дорога шла прямиком, а на пригорке стояла небольшая деревня Ашихмины. В поле возле нее росла дикая клубника, а в соседнем лесу - грибы. В 60-х мы ходили сюда всей семьёй. Однажды на обратном пути настигла гроза. Потемнело, почти как ночь, гремит и сияет всё ближе. Наконец, догнала, молния толщиной с метр ударила в землю в десяти метрах впереди меня, аж, присел от страха.
По плотине проехал на другой край пруда. Там отдыхала большая компания, десяток машин, шум и движение. Когда проезжал ближе, разглядел молодежь, некоторые бегают в плавках, сегодня день теплый, пятница, наверно свадьба, между регистрацией и застольем принято кататься по округе... Надо сказать, что пруд был создан по программе мелиорации. Вода из него расходилась по трубам для орошения соседних полей. Один раз я даже видел как работала эта поливальная установка. Но засушливых лет у нас случается не часто. С концом Советской власти трубы вынули из земли и куда-то увезли. Пруд тогда прорвало, мы с Саней как раз катались и стали свидетелями этой мелкой трагедии: в лужах на илистом дне плескались рыбы, набежавшие "рыбаки" доставали их сачками, острогами и просто голыми руками.
Взобрался на высоту берега, тут когда-то добывали известняк. В 80-х здесь в укромных зарослях отдыхали небольшими компаниями, палили костры, осматривали слои белого камня сохранившегося в небольшом карьере. Были устроены навес и скамейки...
Скоковы. Выехал на асфальт, завернул на окраину деревни. Здесь рядом с автобусной остановкой из мощных бетонных плит еще недавно был наш участок земли. В 91 году дядя Михалыч взял землю под дачу на заброшенных огородах пригородной деревни. Тогда это мероприятие лукаво называлось восстановлением села. В Советские годы наделы распаханной земли под картошку выделяли всем желающим по месту работы, предприятие получало во временное пользование небольшое пригородное поле для своих работников. Каждый год его делили несколько иначе, поэтому старый участок почти всегда изменял границы. Лишь с началом новой "капиталистической" жизни стало возможно получить в долгосрочную аренду свой надел земли. По протекции дяди нам также выделили участок на огороде какого-то бывшего Скоковского колхозника. Нам - это моей матери, ее сестре Людмиле и нашим соседям Шитовым. Земля тяжелая, глинистая, пахать и сеять надо во время между апрельской распутицей и майской засухой. Тракториста нанимали за немалые деньги. Картошка первые годы росла огромная, до ста ведер собирали, и еще кротам хватало поесть. Благодаря этому пережили трудные времена. Посадка и уборка урожая были большим семейным делом и даже праздником. Место веселое, на пригорке, с которого хорошо видать всю округу с прудом и деревней. Но всё зависит от переменчивой погоды, если холодный ветерок с моросью или солнце палит, то работать на участке не так весело. После посадки надо раза два-три окучить. Уборка большого урожая - настоящий труд. Старались уложиться в один день. Я копаю, сын дергает витвины и таскает ведра, мать собирает. Обедаем по походному: колбаса и сыр с хлебом, яйца, огурцы и помидоры, шоколадка одна на всех... Вдоль продолговатого участка выстраивается вереница мешков, в конце работы свожу их на раме велосипеда к остановке, куда ближе к вечеру подъезжает машина. Обратно надо гнать велосипед быстро чтобы успеть прибыть домой и заняться разгрузкой. Двор завален мешками. Дома ждет праздничный ужин с жареными котлетками от супруги... В общем, целая Эпопея. Для полноты картины надо добавить о соседях по участку.
Наш участок ровной полосой протянулся между наделами моей тетки Милы и наших соседей через улицу. Немного старше меня, Женя Шитов был хозяином, вечным тружеником и мастеровым, перенявшим от отца дяди Миши кровельное и прочее железное дело. Двор его был забит всевозможным металлом и металлоломом. Он сделал нам отличную плиту для печи, служит уже лет 15 и не прогорает как прежние, включая вынесенную с ремзавода Греховым. Тёзка ежегодно припахивал к своему участку соточку-другую, из-за чего и нам перепадало лишней землицы, благо пахал один тракторист. К несчастью, сосед рано ушел из жизни, дело продолжили его сыновья, применявшие мотоплуг и сократившие посадки. Наша полоса тоже постепенно по мере повышения уровня доходов укорачивалась, дальний конец её со временем превратился в бросовый рудимент. Зато процветал загон в 50 соток соседа Николая, крепкого красавца-мужика, бывшего пожарника, любившего щеголять голым торсом и гривой волос забранных позади конским хвостом. Он выстроил домик из подручных материалов типа сарайчика, лишь потом получше, из кирпича. Слепил курятник и крольчатник, держал коз. По жизни у него побыло 4 жены родивших 5 сыновей, чем он очень гордился. Каждое лето на его плантации работала очередная временная жена. Видимо, он был излишне требовательным в работе и любви, отчего бабы как-то разбегались, но всегда находилась новая жертва его мужских достоинств. Красавец навез дармовых отходов дров и списанные железные контейнеры, и всем этим хламом серьезно сузил проезд к нашему участку. А жившие в сарайном заточении собаки вечно тяфкали, стоило чуть приблизиться к его забору (у нас заборов не было).
Кстати, с севера со стороны колхозного поля-луга у нас мог появиться еще один сосед, племянник Милы, работящий молодой парень Андрей. Он нанял трактор и тот пошел пахать где указали, но первая же борозда вывернула на поверхность кабель. Тракторист испугался ответственности за повреждение связи и удрал от греха подальше. Племянник не стал испытывать судьбу и отказался от затеи. Потом выяснилось, что кабель этот уже был порван в нескольких местах в виду мелкой глубины и потому давно заброшен.
С высоты нашего участка хорошо просматривалась вся округа. Деревня Скоковы по берегам пруда постепенно обновлялась новыми дачными постройками разного местного начальства. Дом дяди Гени на той стороне речки в полуверсте как на ладони, при хорошем зрении можно даже разглядеть людей. От нас туда шла тропа через железный мостик. Правда, по мере строительства новых домов путь этот стал более извилистый, а расплодившиеся собаки агрессивнее. Однажды со мной увязалась Марта, пруд тогда был спущен и мы двигались к дому дяди прямиком через зады деревни. Там на нас и напала стая, но моя собака имела опыт уличных боёв и легко отбилась сразу от двух крупных псин, остальная собачья мелочь стояла в стороне.
Строился дядя долго, в основном, своими силами, пришлось и мне поучаствовать в перевозке брусьев и досок, а также, в установке антенны для телевизора. Получилось неплохо, можно жить! На просторной веранде с окнами на север приятная прохлада в летний зной. Дядя позже жалел, что редко предавался полному дачному отдыху, не часто оставался на ночь, всё заботы-работы. Постепенно весь участок оказался засажен полезными растениями. Половину занимала картошка. Пахали трактором, а сажали под лошадь: вечно пьяненький в сезон работ единственный уцелевший местный колхозник Иван со своей старенькой лошадкой бродил туда-сюда за плугом, а мы еле поспевали за ним расталкивать в борозды проросшие клубни...
Большинство других дач было куда богаче. Среди всех выделялся трехэтажный дом из красного кирпича на отшибе, с большим участком на самом берегу пруда, асфальтовым подъездом и двором. Говорят, там был свой водоем для разведения рыбы и хозяин охотился на них с подводным ружьём. Это был серый кардинал Слободского, глава местной мафии по утверждению оппозиционной газеты. Еще судачили, что именно он частенько кружил над окрестностями на вертолетике или мотодельтаплане...
Со стороны деревни с нашими участками соседили дачники с большим домом и хозяйством. Когда они завели пчел, работать стало опасно. Вообще, насекомые с годами начали одолевать: осы налетали на мясную закуску, а положить в рот леденец стало просто невозможно, покусали всех, особенно мою мать, она была особо чувствительна, не раз лицо и глаза заплывали от отека. Донимали и мошки под вечер. Милу кусали клещи, любила посидеть в середине нашего поля в тени столба. Но наибольшие неприятности приносили колорадские жуки и их личинки, съедавшие кусты до прутиков, урожай заметно падал. В сезон активного размножения мать боролась с ними чуть не ежедневно. Последний раз мы применили против них химическое оружие. Мама уже не смогла ездить на свой любимый участок, все заботы легли на нас с сыном. В маске с распылителем я бродил по рядам, личинки при виде меня настораживались, но смерть настигала не всех, часть скрывалась на другой стороне листьев и через неделю поголовье врагов восстанавливалось. В общем, после всех трудом и затрат очередной раз собрав ровно столько сколько было посажено, мы решили завершить картофельную Эпопею. Еще раньше умерла "тётка Мила", как звала сестру моя мать. Наследники помаялись без нее пару раз и забросили землю, зараставшую борщевиком. С другой стороны от нас постепенно покрывалась травой и землица Жени Шитова. Пережиток социализма приказал долго жить. Постоял с минуту, глядя на него с дороги.
Пора расстаться со Скоковыми и поворачивать домой. Обратный путь более приятный - по шоссе. Вот и Беляевская на крутом склоне оврага небольшого ручья. Здесь в 98 году разогнавшись на "Быстролёте" (был у меня такой скоростной велосипедик) я врезался в злобную собаку, бросившуюся под колесо, свалился на левую сторону, в колене что-то щелкнуло. Долго болело, прошло, но ездить далеко с той поры уже не мог, в колене появлялась боль. Провоцировалась она и от холодной воды (теплая в нашей реке никогда не бывает). В 2004-ом последний раз купался, на другой день заныло нестерпимо. Натирал всем, что оказалось под рукой - не помогает! К счастью, приехал Андрей, и мы выпили с ним остатки водки. Тотчас прошло!
Поднялся без передыха на горку, еще есть силы. А вот тут у поворота на Денисовы мы с первой Мартой встретили двух лосей. Почему-то этот участок дороги вечно сырой, мокрое место, как говорят... Дальше еду под горку в сторону Ерусалима, в прошлом придорожной деревеньки в два домика. Ныне она слилась с соседней деревней Карповы, а по обе стороны от дороги на наших картофельных участках 80-х годов настроили особняков. Сначала наш участок был на южной стороне рядом с дядиным. В соседстве было много начальства, в том числе директор меховой фабрики Квакин. Обычно садили и убирали массово, как в колхозе. Общее поле (выделенное предприятию или учреждению) за небольшую плату предварительно пахали и удобряли, иногда нарезали гребни для легкой посадки, и лишь затем делили по 4 или 6 рядов на семью. Вывозили урожай на специально выделенных машинах. Таким образом, даже на личных участках сохранялся коллективизм. В общем, было шумно и даже весело. С годами это поле потеряло урожайность, почву от распашки на крутом склоне смыло, обнажилась глина. Начальство нашло себе место получше. Нам приискали участок по другую сторону от Ерусалима. Место красивое, на пригорке с соснами, среди которых можно было передохнуть, посидеть, разглядывая панораму города. Но года через два пришлось искать другой, земля не закреплена, пользователь меняется по велению чьих-то интересов...
Дальше прямая дорога по оживленному шоссе, можно разогнаться. Здесь однажды вблизи остановки автобуса у Пестовых на моих глазах собака попала под машину. На въезде в город затяжной спуск, ветер свистит, редкая машина меня могла обогнать! Теперь чуть притормаживаю, старые мы с ним уже, не ровен час отвалится колесо.
Август 2019.
3. К Двум Тополям
Лето выдалось сырое и прохладное. Только сентябрь порадовал сухим бабьим летом. Решил, все-таки, выполнить программу и доехать нынче до Двух Тополей. Поворот от Борисихи встретил меня огромной грязной лужей, такое начало не обещало легкого пути. И точно, чем дальше, тем лесная дорога становилась всё хуже. Под конец пришлось ковылять пешком по травянистой обочине. В лесной глуши особенно приятно жужжала запись еженедельного концерта современной поп-музыки от Артемия Троицкого. Наконец, просвет за деревьями, здесь сухо и солнечно на укатанной грунтовке. Мимо проскочила машина, - в сады едет. Вот и тополя, ставлю велик в их тени, прислонив к двойной бетонной плите, оставленной лет 30 назад. Такие же плиты уложены рядом на земле, на них раньше мыли коврики, приезжающие на машинах из соседних садов и деревень. Достаю телефончик и делаю короткое видео дабы удостоверить факт своего посещения. В одном из толстенных тополей огромное дупло, в него легко поместятся три человека.
Тополя - это всё что осталось от бывшей тут лет 50 назад деревеньки Сычи (вероятно, от фамилии основателя некого Сычёва). В 80-х еще были видны ямы от подвалов двух домов. Рядом протекает небольшой ручей, возле него на сыром месте был колодец, от которого сохранялась огороженная яма, из неё тогда всё еще набирали воду. Ныне всё заросло травой и кустарником. А когда-то вдоль ручья (в заводях которого резвились мальки и водные крысы) сквозь кусты и перелесок вилась тропа, годная даже для велосипеда. Вела она к истоку возле плотины Большого пруда в полутора километрах. В теплую погоду там полно отдыхающих и рыбаков. От пруда есть грунтовая дорога до шоссе на Киров - на горизонте виднеется вышка связи вблизи деревни Зяблицы. Там есть еще один пруд, но маленький.
Если бы моя лесная дорога была нормальной, то можно было бы, как обычно, весело прокатиться пару км по бетонке вдоль нового водозабора, а потом вернуться обратно тем же маршрутом. Но еще раз прыгать через лужи и грязь не охота, надо возвращаться домой через Стулово. Лет пять так не ездил.
На солнце даже жарко, снял свитер из-под тонкой ветровки и намотал его на руль чтоб не мешал. Дорога сносная, но идет на затяжной подъем. Пару лет в конце 80-х мы тут сажали картошку, один раз совочком в очень хорошо сделанные гребни, другой - совместно с соседом и приятелем молодости Янычаром. В середине подъема передохнул минутку в тени деревьев, смахнул с колес прилипшую грязь, и вскоре въехал на окраину большой пригородной деревни, расположенной на возвышении при въезде в город со стороны Кирова. Облаяла собака на цепи, на кривой улочке кучка чем-то самозанятых детей. С полкилометра тянутся частные домики, гаражи, наконец, выезжаю на шоссе.
Машин много, поэтому неспешно трясусь по широкой обочине мимо жилых домов, двухэтажной конторы энергетиков и автозаправки. Начался Город, сворачиваю на ближайшую тихую улочку. Загородная, здесь жил Мишка, на месте его старенького дома и огорода два новых. Напротив останавливаюсь на минутку чтобы заснять двухэтажный дом Кисляка, отошлю ему, пускай поностальгирует, давно не бывал на родине. Уже сев на велосипед, замечаю трёх собак лежащих посреди улицы. Почему то не тявкнули на меня, только посмотрели.
Выезжаю на асфальт. Легко крутить и приятно лететь по ровной полупустой улице. Знакомые дома, многие подремонтированы. Скоро и мой дом.
Сентябрь 2019
4. В охране садов
У нас есть сад за городом, совсем недалеко, полкилометра от автобусной остановки Мясокомбинат. Улица из гаражей спускается к речке Спировке, на берегах которой по оба берега раскинулись коллективные сады советских времен. Наш сад самый большой, более двухсот участков площадью от 6 до 10 соток, больше не давали. Домики поначалу разрешалось строить маленькие, не более чем два на три метра. Лишь при новой власти начальство стало возводить настоящие дачные дома, но и то не очень важные, по нынешним меркам лачуги. В саду три главные улицы замкнуты в треугольник, по которому и совершался обход. Дотошные сторожа не ленились заглянуть и в тупичок прозванный аппендиксом.
Начиналось всё в середине 60-х. Под сады отвели бывшую городскую свалку, много лет пришлось выгребать из отвалов больничные склянки и битую посуду. Мне тогда было 12 лет. Домик построили на второй год. Занимались этим мои дяди, я иногда помогал, подавал на верх инструмент, доски, или еще что. Вскоре из опасения воровства учредили дежурство в темное время. Хозяйств поначалу было немного, поэтому на ежемесячную вахту собиралось по два или три человека, иной раз и всего один. Как-то уже в сентябре мы с дядей Геней оказались вдвоём. Он относился к любому дело серьёзно. Сначала, пока не стемнело, мы пару раз обошли сады, рассматривая домики и посадки. Затем посидели в домике и дядя задремал. Мне же уснуть было невозможно. Наступавшая ночная свежесть, а лучше сказать, колотун, не располагали к этому. К тому же где-то на Игрушке громко бубнило радио, - театр у микрофона, "Мёртвые души". В полночь дядя проснулся и решил еще раз обойти территорию. Я светил фонарем. Потом он улёгся прямо на полу и вскоре захрапел. Я примостился рядом, но уснуть так и не сумел. С первыми лучами солнца мы снова вышли на обход и лишь потом часов в шесть подались домой...
В 80-х на дежурстве меня сопровождала молодая жена. Для нее это был повод посмолить вечерок, а иногда и распить бутылочку сухого. С наступлением полной темноты, засилья комаров, она теряла интерес к этому занятию, зевала и просилась домой. И после полуночи наши велосипеды с опаской продвигались в кромешной тьме.
В 90-х я уже ездил один, обычно раза два за лето. Кроме фонарика всегда брал с собой маленький приемник чтобы слушать иностранное радио. Тогда же подобралась постоянная компания сторожей. Узнав, что я племянник Желвакова, они поначалу вели себя сдержанно. Лишь со временем, увидев, что я не командую, не требую как дядя строгого соблюдения правил и вообще человек скромный, приняли за своего и разговорились. Это были: немного старше меня мужик на Ниве, женщина, которую он обычно увозил, и шофер автобусник моего возраста. Другие номера изредка меняли хозяев. Случались среди них и молодые парочки как мы когда-то... Сначала собирались под навесом у входных ворот, ставили подручным грифелем (от принесенной авторучки или карандаша до жженой спички) отметки на графике дежурства, неспеша обсуждали погоду и текущие садово-огородные дела. Иногда поминали общих знакомых, кто умер, кто куда переехал или сменил работу. Я оживлялся лишь когда разговор сворачивал на политику. А событий в ту пору происходило много. Часам к девяти, уже в сумерках, замыкали цепью ворота сада и шли в обход, по пути обсуждая участки и поминая имена их владельцев. Возвратившись на вахту, еще немного сидели в темноте и расходились, кто ночевать в домике, а большинство к себе домой в теплую хату, - ночи у нас холодные. Толку от такого дежурства мало, настоящие воришки ходят на рассвете, когда все крепко спят.
Но известия о пропажах урожая или инструмента бывали, особенно в девяностых. "Бомжи" в наглую копали чужую картошку, большую часть ее продавали на выпивку. Однажды воры забрели в наш сад в самом начале дежурства, когда охрана еще только собиралась. Проезжая по улице к своему домику, я обогнал молодую женщину с детской коляской и девочкой лет 12. Было еще рано, и, поставив велосипед, я занялся поливом клубники, она как раз начала плодоносить. Спустя полчаса я услышал какой-то шум и крики. Вышел на дорогу, соседка кричала на кого-то. Разглядел вдали ту самую женщину с коляской, спешно они удалялись в сторону выхода. Застукали за сбором ягод! Я пошел следом, но когда достиг ворот, те уже вышли вон, а сидевшие на вахте дежурные ничего не поняли, хоть я им махал рукой издалека.
Эти вечерние посиделки иногда бывали даже интересны, во всяком случае, из таких вот мозаичных событий и составляется наша жизнь, а, главное, память о ней. Помню встречи с одним учителем географии, он пребывал в унынии от развода с женой, я как мог пытался его утешить. Спустя год выглядел он веселее, кажется даже поладил с бывшей. В начале 90-х занимался экологией, рассказал, что в районе Каринторфа за рекой в 30 км от нас был произведен подземный атомный взрыв, в полученную полость собирались закачивать радиоактивные отходы с Чепецкого химзавода, в советские годы занимавшегося обогащением урана. Но местность там болотистая, подземную полость залила вода, а на поверхности образовалось небольшое круглое озеро.
Пару лет назад дежурства отменили. Выращиванием овощей и ягод занимаются лишь старики по привычке, часть участков заброшена, домики покосились, в других, что покрепче, молодежь устраивает ночные пирушки с музыкой и танцами. Бомжи вымерли, остальные пить стали меньше. В общем, и этот пережиток социализма "приказал долго жить".
5. Встреча с одноклассниками
Год назад встречались без меня, неожиданно собрались, а до меня вечно не дозвонишься. Поэтому я на следующий год заранее пригласил всех к себе на дачу, пообещал бурдашки литр (так я зову дешевый коньяк, а также, свою настойку). В конце мая приехал с Геленджика Саня Васильев и собрал народ. Утром как проснулся вышел в огород приготовить местечко. Беседку прибрал еще вчера. Как назло ночью дул сильный ветер и обломил крупную ветку яблони, и она перегородила дорожку. Пока возился с нею (распилить и перетаскать за ограду), время прошло, - уже с площади звонят, мол, ты где!? Зову сразу к себе, нечего бродить по городу, погода ветреная. Через полчаса появились, три девки и три парня, я седьмой буду. Не густо, но достаточно для небольшого веселья, людей наших лет сильно поубыло.
Расселись в беседке, они притащили вина и закусок на 20 человек. Саня бывшим командирским тоном потребовал соорудить стол. Я обычно обхожусь барной стойкой, но он уже облюбовал ее под сиденье. Ему наверно удобнее присесть на высоком, как выяснилось, болел всю зиму спиной. Пришлось притаранить небольшой кухонный столик, Касьяныч вызвался помочь. Серега на вид самый подтянутый из всех нас, другие отяжелели, а я вечно тощий, - как говорят, морной.
Стол ломился от бутылок и закусок. Выставил свой крымский бренди, но его только попробовали, - общество предпочитало водку. Купаты и курицу поджарил дома в сковородке. Мангал рядом, но возиться с ним долго, да, и погода не располагает к этому занятию. Сначала от радости и возбуждения встречи все говорили без умолку и без толку. Но постепенно общая беседа разбивалась на два-три отдельных разговора. Курильщики, Князев и Касьянов, отошли к мангалу со скамейкой. К ним присоединились я с Зиной. Она вспомнила как в детстве несколько лет жила в соседнем доме, ныне заброшенном. Даже сходила туда, правда, попасть внутрь не получилось, лестница на второй этаж совсем ветхая.
Через пару часов девки замерзли, я принес Зине старую куртку, поил всех чаем. В пять часов большинство подались по домам, двоим ехать в Киров. К этому времени ветер утих, вышло солнце, на улице стало почти тепло. Такси укатило, мы с парнями остались в троем. Выпили еще по рюмке. Я установил Князеву на его смартфоне радио плееры слушать музыку и Свободу. Серегу от этих наших разговоров и манипуляций вдруг переклинило, понес ерунду, мол, интернеты эти как наркота затягивают и убивают. И настойчиво советовал бросить всё это подальше. Бывает такое с перепоя...
Ушли и они, мне осталось полторы бутылки водки, два пакета сока и куча мясных отходов для кошек. Они потом три дня ели, переели, сутки не ели ничего, но не заболели, постепенно отошли от деликатесов. Сок отдал Чижу, когда он вскоре приехал, любит всё такое пить с похмелья. Из водки сварил настойку облепиховую. Приходите дегустировать!
![[]](/img/h/harin_e_a/oorotkie/20211103_160543.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/oorotkie/img_20201110_205348.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/oorotkie/img_20191024_175446.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/oorotkie/img_20190725_130137.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/oorotkie/2707_900.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/oorotkie/24_big.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/oorotkie/3480_900.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/oorotkie/img_20191024_171231.jpg)