-Есть хорошее высказывание: миллиарды делаются в тишине! Не помню, кто это сказал! - Охромов продолжал просвещать Гладышева по дороге на побережье.
Вот уже неделю они жили в какой-то тростниковой хижине на острове Фиджи, дожидаясь, пока уйдёт бушевавший с их прилёта циклон, и установится тихая и спокойная погода.
-Это ты к чему? - не понял Гладышев, обернувшись на ходу к Грише.
-Сейчас увидишь! Немного терпения! - ответил Охромов, перепрыгивая корни деревьев, поднявшиеся над тропинкой.
Впереди сквозь заросли тропического леса, окружавшие их со всех сторон, показался лазоревый горизонт. Через пару минут они уже были на широком песчаном пляже.
Их взору предстала неописуемая красота тёплого, полного жизни океана и тропического леса, уходящего вдаль, поднимая на горы у горизонта. Вокруг не было ни души.
-Как ты думаешь, - Охромов остановился посреди пляжа. В руках у него было синее пластмассовое ведёрко, в котором, словно кочан капусты шумно перекатывался, Ад Министр @ Тор. Охромов обращался с ним так, словно это был какой-то кокос, сорванный для завтрака, - что считается самым драгоценным в мире?
Гладышев смутился. Он не мог понять, чего от него добивается его босс.
-Не знаю. Может быть, золото....
-А как насчёт бриллиантов? - поинтересовался Охромов.
-Ну, и бриллианты, разумеется! - согласился Дима.
Гриша заулыбался, широко и щедро, потом закивал головой.
-Самое ценное - это жизнь! - сказал он, немного помедлив. - Правда, мало кто понимает это. Ни одного лишнего вздоха не купишь ни за какие деньги.
-Ну, это понятно! - покивал головой Дима. - Просто я понял твой вопрос несколько иначе!
-Ну, а ещё что? - не унимался Охромов.
Гладышев пожал плечами. Завидев волшебную бирюзовую в светлых разводах отмелей и подводных рифов гладь океана, он загорелся непреодолимым желанием окунуться в тёплые, ласковые и спокойные воды, и теперь ждал только, когда закончится эта ненужная в данное время беседа. Об ценностях можно разговаривать сидя в домике и тростника, когда с неба льёт, как из ведра, и дождь шумит по бамбуковой крыше. А сейчас.... Всё располагало к тому, чтобы окунуться в манящую к себе прозрачную и тёплую воду, сквозь которую довольно даже далеко от берега можно было увидеть светлый песок.
-Знания! - не дождался ответа Охромов, поняв, что его спутнику сейчас не до разговоров.
Гладышев пожал плечами. Он всё больше саботировал беседу. Тогда Охромов спросил снова, словно пытая его:
-Что для тебя важнее знания или бриллианты?
-Я бы предпочёл второе, - усмехнулся Гладышев.
-Ну, и зря! - ответил Охромов. - Если знаешь, как сделать что-то, то лучше владеть средством производства этого, чем результатом.
-Быть может! - согласился нехотя Гладышев.
Он стал раздеваться, в открытую демонстрируя свои намерения.
-Подожди! - остановил его Охромов. - Успеешь ещё! Сейчас будешь собирать то, что пожелал, пока не наполнишь вот это ведёрко.
-Что именно? - Гладышева разморило от жары, и он уже ничего не хотел соображать, а только, прищурившись, посмотрел на стремительно взлетающее к зениту солнце.
-Помнишь, я тебе обещал показать, как это работает, - Охромов кивнул на синее пластмассовое ведро в своей руке.
-Ну! - согласился Дима.
-Ну, вот, смотри! - ответил Охромов.
Он поставил ведёрко на песок, достал из него колючую конструкцию, сверкающую своими драгоценными гранями на солнце, потом поднял её в отведённой в сторону руке, поместив над ладонью и удерживая Ад Министр @ Тор снизу тремя пальцами за нижнюю верхушку одной из восьми пирамид.
Загадочная драгоценная конструкция засверкала в его руке, словно рукотворное солнце. Охромов начал произносить какие-то гудящие, вибрирующие слова, словно читая заклинание на каком-то непонятном, неизвестном языке, потом крутанул пальцами, в которых удерживал конструкцию, словно запуская юлу, и убрал руку прочь.
Каким-то странным, загадочным образом с помощью этих действий ему удалось заставить вращаться диковинную конструкцию из алмазных многогранников словно волчок в воздухе.
Гладышев стоял и не верил своим глазам.
Картина была фантасмагорической.
Вокруг них был необозримый океан, светлый, сказочно красивый, изумрудно-бирюзовый, отдыхающий от своего буйства в полном штиле - ни единой волны, сплошная зеркальная гладь. Небо над ними, светлее океана, подёрнутое где-то высоко лёгкими перистыми облаками, предвещало знойный день.
Они стояли на песчаном пляже. Вокруг не было никого. И только алмазный волчок с каким-то странным гулом, похожим на гудение шмеля, вращался перед ними, повиснув в пространстве и нарушая закон гравитации. Он мерно покачивался вверх-вниз, совершая колебательные движения. И складывалось такое впечатление, что, если его оставить в таком состоянии, то он будет вращаться и висеть так, в пространстве, вечно.
Охромов отошёл подальше, уселся по-турецки на песок, открыл какую-то старинную книгу и начал листать страницы.
Гладышев узнал эту книгу. Она была одной из тех, которые когда-то давал ему Бегемот для составления каталога. Странная была книга. Гладышев тогда почему-то решил, что она как-то связана с алхимией и после составления каталога хотел полистать её повнимательнее. Но Бегемот этого сделать не дал.
-Откуда у тебя это? - поинтересовался Гладышев, но Охромов отмахнулся от него, как от назойливой мухи.
Потом он, видимо, нашёл то, что искал, и сказал Диме:
-Советую тебе отойти подальше.
-Куда? - не понял Гладышев.
-Ну, хотя бы, встань, а лучше сядь со мною рядом, а не то...
-А не то, что?
-Зашибёт, не то невзначай! Я, конечно, не знаю, какой величины будут камни, но возможно, что и с булыжник.
Гладышев послушался и сел рядом с Охромовым.
-Эх, - произнёс тот, - был бы я скрягой, заставил бы тебя постелить на песок квадратов сто брезента!
-Это зачем это?! - удивился Гладышев, но Охромов ничего не ответил, а уткнувшись в книгу, стал произносить слова на каком-то непонятном языке.
Произносимые им слова выстраивались в какую-то гармоническую волну, от которой, у Гладышева сложилось такое впечатление, - воздух вокруг начал как-то странно вибрировать, будто от какой-то ударной волны, проносящейся туда и обратно с частотой ритма произносимых Охромовым не то заклинаний, не то каких-то мантр, но, несоменно, текстов, полных, насыщенных непонятной энергией.
Между тем, амплитуда раскачиваний бриллиантового волчка стала увеличиваться, и вскоре он уже напоминал странное гигантское веретено, гуляющее вверх вниз в незримой ткацкой машине.
Воздух вокруг него стал закручиваться в какой-то купол, словно воронка смерча, перевёрнутая наоборот, над вершиной которой бешено вращался алмазный волчок. Она оформлялась всё явственнее, поднимая с пляжа и вовлекая в свой хоровод песок. Вершина этого конуса пульсировала вверх-вниз вместе с ритмичными движениями "челнока".
Но вот и над волчком стала образовываться подобная воронка. Быть может, она была и прежде, но только теперь, когда стала втягивать в себя пыль, поднятую с пляжа, сделалась заметной. Верхний и нижний конусы, обращённые друг к другу остриями, между которыми со всё учащающейся амплитудой пульсировал вверх вниз бриллиантовый волчок, замыкались друг с другом сферической дугой, образуя снаружи фигуру, которая Гладышеву почему-то напомнила яблоко.
Диме сделалось страшно. Так, ни с того ни с чего среди полного, приятного штиля вдруг образовался пусть небольшой, но внушающий опасения рукотворный смерч странной формы. По виду он напоминал силовое поле магнита, возникшее вокруг алмазного волчка и почти скрывшее его своей пылевой завесой.
Охромов продолжал невозмутимо читать тексты, сосредоточенно уткнувшись в книгу, водя по странным символам пальцем, чтобы не сбиться. Гладышеву казалось, что это он своим голосом, произносящим странные ритмичные звуки, производит эту жуткую вибрацию воздуха, барабанящую в грудь и в перепонки.