-А-а-а, вот и ты! - обрадовался встрече полковник.
Он стоял в коридоре, распростёрши объятия, в которые принял меня с порога.
Я ничего не ответил, позволивши ему обнять себя по-отечески.
-Заждался, заждался! - добавил он и, отпустив меня, жестом руки пригласил пройти дальше, в свою однокомнатную квартиру.
В небольшой комнате, на скорую руку, небогато обставленной, за круглым старинным столом спиной ко мне, лицом к окну сидела какая-то девушка.
Едва я увидел её, меня сразу же одолело волнение.
Она показалась мне знакомой, но кроме этого, я почувствовал, как вся она напряжена и внутренне дрожит, словно ждёт какого-то удара.
Девушка так и сидела, не оборачиваясь, замерев в напряжённом ожидании, до тех пор, пока мы с полковником не подошли к столу. И только когда он произнёс: "Знакомьтесь!" - она слегка подалась в сторону и сделала движение, словно силясь обернуть ко мне голову через плечо, но почему-то не могла этого сделать, будто не получалось потому что у неё болела шея или что-то ещё ей мешало.
Мне стало нехорошо от волнения и смятения, которые я вдруг испытал.
Передо мной сидела Вероника.
Теперь она, слегка повернув ко мне голову, натянуто, точно извиняясь, что вижу её здесь, улыбнулась.
-Знакомьтесь, агент Лада! - представил её Зверев.
Это было похоже на фарс. Как будто мы участвовали в каком-то спектакле для невидимого зрителя, который полковник вынуждал нас играть спонтанно, без подготовки, импровизируя.
Мне показалось, что я должен делать вид, что не знаю её. Но и Зверев вёл себя так, будто был не в курсе, что мы знакомы.
Я машинально протянул ей руку, как парню, не зная, что и делать, как поступать дальше. Ведь все присутствующие прекрасно знали, что с Вероникой мы были знакомы и прежде.
Она также молча, лишь кончиками пальцев пожала мне руку в ответ, не в силах избавиться от улыбки, которая смотрелась на её, таком милом, таком любимом мною лице теперь катастрофически безобразно.
"Да и любил ли я тебя девочка?!" - вдруг промелькнула у меня в голове шальная мысль.
Какие-то смутные сомнения, недомолвки, встречи, происходившие будто случайно, враз выплеснулись в одну большую догадку, в которой я теперь боялся признаться себе.
-Это агент Сокол! - представил меня Веронике Зверев.
Как всё так могло произойти? Я вдруг со всей чёткостью осознал истинное значение пословицы: "Мир тесен"! Теперь он вдруг показался мне настолько тесным, что не выходил за пределы этой небольшой комнаты. Мне вдруг показалось, что ещё минута, и она начнёт заполняться людьми, которых я давно и не очень знаю, и каждый из входящих окажется агентом, работающим на полковника.
Знал ли Зверев, что мы знакомы с Вероникой? Конечно же знал! Надо ли мне было ему сейчас об этом говорить? Зачем?! Он так убедительно вёл себя, что нельзя было не поверить в его неведение.
Конечно, это могла быть простая случайность, как накануне в кафе, когда Вероника появилась, едва ушёл полковник. Правда, теперь мне так не казалось.
Мы с Вероникой пристально смотрели друг другу в глаза, словно обмениваясь информацией, а Зверев, краем глаза, я видел это, словно не понимая ничего, смотрел то на меня, то на неё.
Вдруг он спросил:
-Вы что, знакомы?!..
В воздухе повисла тяжёлая, тягучая пауза. Ситуация выглядела крайне идиотской. Все молчали, но мне показалось, что и у меня, и у Вероники вот-вот вырвется признание.
Было такое ощущение, что настал момент объясниться.
Но полковник не дал мне этого сделать, а, едва увидел, что я что-то хочу произнести, тут же чуть ли не силой усадил меня за круглый стол почти напротив Вероники, и сам уселся напротив нас обоих так, что мы все оказались друг от друга на равном расстоянии.
-Итак, наша команда в сборе! - произнёс Зверев.
На какой-то краткий миг мне показалось, что меня здорово развели, захотелось даже встать и, сказав, чтобы в дальнейшем на меня не рассчитывали, покинуть комнату, да и эту тесную квартирку на первом этаже "хрущёвки".
Мне вдруг отчётливо вспомнились слова полковника, сказанные им вчера: "Иди, куда шел!.."
Теперь мне, в самом деле, захотелось пойти... и даже не пойти, а побежать, помчаться прочь! Жизнь моя в том обличии, в каком она сейчас пребывала, вдруг показалась мне пыльной каморкой, из которой просто необходимо, чтобы не задохнуться, тут же вырваться наружу. Я вдруг с завистью подумал, как сейчас хорошо всем другим, моим товарищам по курсу, которым неведомы мои приключения... тому же Яковлеву, который хоть и влип вместе со мной в долги, но не увяз в трясине чужого тайного влияния настолько. Я ощутил, что ещё немного и задохнусь.
И Вероника теперь, и всё, что между нами произошло и, возможно, должно было произойти дальше, показались мне вдруг дешёвой ширмой грязного спектакля. У него была какая-то цель, которую я не знал. Но всё, что я теперь ощущал, было вот что: Зверев уже давно заставил меня плясать под свою дудку.
Да, я, как идиот, плясал под дудку этого странного человека, больше похожего на пьянчугу, каких вокруг было не мало, чем на бывшего или действующего - я уже сам не в силах был понять, какой у него мог быть статус - полковника КГБ.
Однако что-то остановило меня.
Я вдруг подумал: "Что если и Вероника вот так же, по простоте душевной, по малолетству и неопытности в жизни, попалась на удочку этому прохвосту?! Нет, сначала я должен всё выяснить, понять, как оказалась она в этой комнате, за этим столом, и только потом, если выяснится, что она всё знала с самого начала - уйти!"
Даже то, что вчера она появилась в кафе вовсе не случайно - было всего лишь моё предположение. Или, даже если ею руководил Зверев, возможно, она только вступила в эту странную игру и теперь действовала, сама ничего не понимая. Тогда мне стоило остаться только лишь для того, чтобы вытащить Веронику из игры прежде, чем случится нечто такое....
Впрочем, не только для этого!.. Мои долги!..
Хотя Зверев ничего не обещал, но мне казалось, что, случись что, он не бросит своего агента на произвол судьбы. Впрочем, однажды уже так случилось, что он поступил именно так. Поэтому моя надежда на это была очень слаба. И, глядя на этого "полковника", больше смахивающего на бичугана и забулдыгу, я с отчаянием вдруг подумал, сняв розовые очки, что в моих проблемах он мне ничем не поможет. И даже не потому, что не захочет, а просто потому, что не сможет! Не сможет! Кто он такой вообще?! Когда его увидят бандиты, они рассмеются мне в лицо: кого я привёл себе на защиту!..
-...Ты меня слушаешь?! - тронул моё плечо полковник, и я очнулся от своих мрачных размышлений.
-Да, да! - кивнул я головой, стараясь сделать вид, что весь само внимание.
Всё это время, уйдя в свои мысли, я не переставал разглядывать Веронику, машинально переводя взгляд с её лица на шею, потом ниже, на грудь, на руки, на всё, что было выше стола, а потом снова на лицо. И потому могло показаться, что я отвлёкся лишь слегка.
-Тогда - всё ясно?! - поинтересовался у нас Зверев.
-Мне всё! - сказала Вероника, бросив на меня многозначительный взгляд.
-Мне тоже! - подтвердил я, хотя всё прослушал.
-Тогда расходимся! - посмотрел на наручные часы Зверев.
Я тоже глянул на часы и удивился, что прошло так много времени.
Был уже вечер.
-Уходить по одному! - предупредил полковник в коридоре.
Сначала он выпустил из квартиры меня.
Я вышел из подъезда и остановился, решив дождаться девушку и обмолвиться с ней хоть парой слов.
Оба окна однокомнатной квартирки, хотя и были на первом этаже, выходили на другую сторону дома, и потому я ничего не мог видеть, что в ней происходит.
Постояв немного у подъезда и не дождавшись Вероники, я отошёл вглубь двора, к забору детского сада и остановился под вязами у скамейки прямо напротив подъезда, решив, что здесь я буду не так заметен. Мне не хотелось, чтобы Зверев видел, что я не ушёл.
Я не мог дождаться, когда на улице покажется Вероника. Мне не терпелось задать ей несколько вопросов. Казалось, что ситуация сразу прояснится, и я смогу принять какое-то решение, или хотя бы понять, оставаться мне или уходить.
Но время мучительно тянулось, а Вероника всё не выходила. Смеркалось, и я уже начинал нервничать. То, что моё отсутствие в училище обнаружат, с каждой минутой становилось всё явственнее и заметнее.
Однажды я уже попал из-за "полковника" Зверева на гауптвахту. Больше такого я не хотел. Я ещё тогда пообещал самому себе, что никогда больше не причиню себе зла, не допущу того, чтобы из-за кого бы то ни было пострадать снова. Тогда Зверев меня здорово напоил. Но сейчас. Он меня уже давно отпустил! Что же я стоял и ждал здесь, во дворе незнакомого мне дома?!
И тут я поймал себя на мысли, что меня держит на месте, как стреноженного коня, дикая ревность.
Как только обнаружилось это, в голове у меня понеслись такие жуткие мысли, что я едва удержался от того, чтобы тут же не броситься обратно в квартиру, где уединились Вероника и Зверев, проверять их.
Время шло. Я стоял под вязами, наверное, уже битый час, и мне давно бы следовало быть в училище. Однако я не мог двинуться с места. Но беспокойство во мне нарастало.
И вдруг я, сам того не ожидая, побежал. Но бросился не куда-нибудь, а к подъезду, из которого так нестерпимо долго ждал её появления.
В два шага перепрыгнув через три ступеньки по первому пролёту лестницы, я оказался на площадке у коричневой двери. Весь дрожа от своей страшной догадки, я со всех сил принялся колошматить в её деревянную, крашенную, местами облупившуюся поверхность. Но мне никто не открывал.
Я продолжал долбиться. Не смотря на то, что дверь была простецкой, замок на ней оказался таким крепким, что она даже не шелохнулась под моим натиском, лишь отвечая на мои удары древесным гулом.
Я остановился и прислушался к звукам за ней. Казалось, что внутри квартиры никого нет. Постояв ещё с пару минут в молчании, я вновь затарабанил в дверь, на этот раз выкрикивая:
-Уда Лось! Это я!!! Уда Лось!!!..
Гулкое эхо моих воплей пронеслось по подъезду.
Где-то этажом, двумя выше какой-то смельчак открыл дверь квартиры, видимо, пытаясь понять, что происходит на лестничной клетке.
Я вновь затих, прислушиваясь и к звукам наверху, и к тому, что происходит за дверью.
В квартире не раздавалось ни единого звука. Спустя несколько минут наверху снова щёлкнул замок.
Больше стучать в дверь я не осмелился. Тот, кто наверху открывал дверь, при повторном моём дебоше мог с перепугу вызвать милицию.
Теперь я стал убеждать себя, что каким-то образом просто просмотрел, как Вероника и Зверев вышли из подъезда. Да, сомнений теперь оставалось всё меньше: я упустил момент, когда они вышли. Не могли же они находиться внутри и вести себя тихо, как мыши, когда я так ломился к ним в дверь!
Ещё пять минут я терзался сомнениями, но тишина за дверью убедила меня в том, что, не смотря на то, что я пристально следил за подъездом, им как-то удалось проскочить мимо моего внимания.
Я весь дрожал словно от лихорадки, разрываясь между сомнениями и пониманием того, что напрасно теряю здесь время. С каждой минутой шансы быть не замеченным в самовольной отлучке становились всё меньше. Возможно, меня уже искали.
Я посмотрел на часы. Было девять.
"Что ты тут делаешь?!" - вдруг с гневом воскликнул я, до боли сжав кулаки, и в отчаянии с силой ударился головой в дверь квартиры, в которую стучал, пытаясь проучить себя, как следует.
Дубовый удар гулко распространился по голове, и я почувствовал резкую боль в шее. Однако вместо отрезвления от непонятного дурмана, я испытал только головокружение и шум в ушах.
"Вероника!" - прошептал я в отчаянии, пытаясь выдавить из себя слезу, уткнувшись головой в дверь.
Я упустил и любимую девушку, и драгоценное время.
Теперь мне казалось, что в квартире так тихо, что через кость лба, уткнувшегося в дверное полотно, до меня доносятся даже звуки воды, капающей из крана в ванной за дверью.
Там было так тихо, что я окончательно убедился: в ней никого нет.