|
|
||
Ранним утром Факир по прозвищу Недотепа вышел к Халиму. Подле вздымавшейся на высоту в двадцать саженей стены притулились сбившиеся в несколько лагерей разноцветные шатры. Это купцы, не сумевшие накануне попасть в город, разместились на ночлег. Каких-либо строений за пределами стен не наблюдалось. Никто не хотел возводить жилье на открытом месте: песчаные бури, свирепстовавшие в пустыне весной и осенью, представляли слишком большую опасность. Те же Трущобы Наизы до того, как они очутились в кольце городских укреплений, приходилось отстраивать заново множество раз.
За два дня пути юноша сильно изменился. Покрывавшая его с ног до головы кровь жертв застыла, обратившись в красно-бурую чешую. Недотепа с тщанием изучил свой новый покров. Он пытался оторвать одну из чешуек, но у него ничего не вышло. Отросшие ногти превратились в прочные, немного изогнутые когти. Зубы заострились и стали подобны звериным клыкам. Толстая дерюга, кою он носил, аки плащ, не могла скрыть от посторонних взглядов его изменившегося облика.
Трущобы Наизы имели отдельный выход из города - так называемые Врата Смердов. Кто же позволит обитателям столь скверного места болтаться по другим частям Халима, дабы выбраться наружу? Впрочем, у отребья, населявшего Трущобы, и не существовало сколько-нибудь значимой нужды покидать свое обиталище. Ведь в иных местах им не позволили бы столь нагло попрошайничать и воровать.
Факир вышел к городу с полуденной стороны, Врата Смердов же находились в закатной части столицы. Около трех часов юноша шел вдоль городских укреплений, прежде чем узрел проход в Трущобы.
Сие не шибко напоминало ворота: аркообразное отверстие в стене перегораживала высокая - в полтора человеческих роста - двустворчатая дверь. Проход охраняли пятеро кхалитов, кои, развалившись, сидели в тени городской стены. Подле стражников возлежали полдюжины биртов. От схватывавших широкие шеи ящериц шипастых ошейников к руке одно из людей тянулись кожаные поводы. В стороне от воинов под навесом из чешуи стоял небольшой костяной столик. Здесь расположился облаченный в салатовую мантию и такого же цвета колпак дунфай. Перед гоблином лежал свернутый в трубку пергамент, служивший для записи всех проходящих через Врата.
Несмотря на ранний час, одна из створок двери была отворена.
В течение двух последних дней Факир харчился только грызунами и мелкими ящерицами, коих ему доводилось ловить в пустыне. За время перехода в его глотке не побывало ни капли воды, одначе жажды он не ощущал вовсе, а вот голод терзал нутро жестоко. Юноше чудилось, будто в животе поселилась целая свора крыс, что за неимением иной пищи, начала пожирать стены своего узилища, сиречь внутренности Недотепы.
Решение пришло быстро. Эльфы вряд ли придадут серьезное значение гибели нескольких людей-стражников, а, если и отправят кого-то на поиски убийцы, то не сумеют поймать преступника. В Трущобах Наизы легко затеряться. Но из них тяжело и выбраться. Правда, простому смертному, а не осененному благословлением госпожи. Обитающих в трущобах негодяев Факир нисколько не страшился. Они послужат ему пищей, аки воины ирн Найсуда, охотники на ящериц и жители безымянного хутора.
Бредущий через пустыню, а не шагающий по тракту человек сразу привлек взгляды стражей, тем более, что иных путников окрест не наблюдалось.
Кхалиты беспокойно загомонили. Глухо рыча и щеря клыкастые пасти, повскакивали бирты. Сторожевые ящерицы почувствовали исходящую от приближающегося юноши опасность. Двое воинов, подобрав палки, поднялись на ноги. Всполошился и дремавший под навесом дунфай.
Факир шел прямо на пост охраны, находившийся в пяти шагах справа от Врат. Его окликнули, но он и не подумал остановиться.
Хрипло закричал гоблин, его голос полнила угроза. Недотепа не пытался уловить смысл слов дунфая.
Взяв посохи наизготовку, пара кхалитов двинулась на юношу. Третий стражник, чью левую руку обвивали кожаные поводы, послал вперед биртов. Десница воина сжимала многохвостую плетку, издававшую при взмахах звучные щелчки. Повинуюясь очередному хлопку бичей, ящерицы замерли в пяти шагах от странного путника. Двое ратников обошли приближающегося парня с боков. Снова возопил гоблин, видно, делая последнюю попытку вразумить нерадивого пришельца. Недотепа продолжал двигаться вперед - прямо на злобно щерящихся биртов. Могучие, походящие на жабьи, тела ящериц приникли к земле. Бестии изготовились к броску.
Очередной щелчок плетки и твари с радостным рыком прянули на Факира. Бирты показали отличную выучку. По одной твари устремилось к каждой из конечностей юноши, а две бестии прыгнули в направлении груди Недотепы, дабы сомкнуть челюсти на худой шее.
Слуга госпожи дернулся, недоумевая, нападение какой из ящериц отразить сначала. Невольно подняв левую ногу, он врезал подошвой по морде первому из биртов. Дабы удержать равновесие, Факир взмахнул правой рукой. Намеревавшаяся вцепиться ему в десницу тварь пролетела мимо, звучно клацнув в воздухе челюстями. А в следующий миг тяжелый удар в грудь сбил юношу наземь. Прямо перед глазами он узрел жутко раззявленную пасть, усеянную изогнутыми клыками толщиной в мизинец каждый. В нос ударила едкая вонь звериного тела. Уши залило хриплое рычание. Навалившаяся на него бестия заслонила свет. Лицо и шею обдало теплом. Клыки ящериц заскрежатели по чешуе Факира, не в силах пробить диковинный покров.
Оставшейся свободной рукой Недотепа вцепился в бок твари, терзавшей его лицо. Увенчанные когтями пальцы разорвали шкуру и погрузились в горячую плоть. Бирт завыл. Юноша нащупал ребра бестии, сжал их и рванул в сторону. Ящерица отлетела прочь с жалобным воем, а в руке Факира осталась пара обломанных костей. Перед глазами все плыло, лицо заливала горячая слюна тварей.
Недотепа вырвал из пасти другой бестии левую руку и двинул кулаком по голове бирта, тщившегося разорвать ему горло. Череп ящерицы с хрустом проломился, тварь, утробно всхрапнув, обмякла. Высвободив правую ногу, Факир сел. Сильный толчок в плечо вновь опрокинул его на песок. Это бестия, что в начале схватки не сумела вцепиться ему в руку, пришла на помощь собратьям.
Сызнова по его лицу засрежетали клыки. Глаза, рот и нос залила вонючая едкая слюна. Юноша ухватил бирта за одну из задних конечностей и рванул. Сустав с хрустом разорвался, хрипло воющая ящерица отлетела в сторону.
Он во второй раз высвободил левую руку, ткнул кулаком в плоскую морду твари. Длань Недотепы смяла кости и погрузилась в череп. Рассвирепевший Факир вырвал бестии мозг. Юноша услыхал, как рядом перекрикиваются наблюдавшие за боем кхалиты. В их голосах звучали изумление и страх.
Подчиняясь хлопку плетки, безуспешно терзавшие ноги Недотепы бирты метнулись на грудь бывшего раба. Сызнова повергнуть Факира наземь у них не вышло. Одну из ящериц слуга госпожи отбросил в сторону левым предплечьем, а вторая тварь широкой грудью налетела на выставленный вперед кулак. Ребра бестии проломились с чавкающим хрустом. Пальцы юноши вцепились в мерно подрагивающее сердце. Факир тряхнул рукой, отбросив в сторону сучающего конечностями бирта.
Недотепа неспешно поднялся. Перед ним замерли пятеро кхалитов. Из напавших на слугу госпожи ящериц в живых осталось только две. Притом одна из тварей едва ковыляла, припадая на вывернутую из сустава заднюю ногу.
Факир обвел взглядом стражников и улыбнулся. Медленно поднес ко рту уже переставшее биться сердце бестии и с удовольствием вонзил зубы в свежую плоть.
Кто-то из кхалитов воскликнул в изумлении. Двое отшатнулись. В глазах людей плескались отвращение и страх. Из-за спин ратников прилетел хриплый крик гоблина. Лица стражников тотчас исполнились деланной решимости.
Обладатель плетки отбросил в сторону поводы, щелкнул бичами. Кхалиты переглянулись и споро рассредоточились, молниеносно заключив Факира в кольцо. Недотепу сие нисколько не взволновало. Он не боялся получить повреждений.
Юноша сделал шаг вперед и прыгнул. Оказавшийся на пути воин встретил его палкой, точно копьем. Пятка шеста вонзилась слуге госпожи поддых, вестимо, не пробив чешуи. По груди растеклось тепло. Стражника отбросило назад. Недотепа успел уцепится за посох и, вновь очутившись на песке, рванул палку на себя.
Кхалиты бросились на него сразу со всех сторон. Спина, бока и затылок тотчас потеплели от многочисленных ударов. Юноша крутнулся, двинув новообретенным оружием по одному из противников. Глухо охнув, воин отлетел в сторону. Натиск стражников нисколько не ослаб.
Ссутулившись, дабы не лишиться равновесия, слуга госпожи бросился на ратника, стегавшего его плеткой. Сбил того наземь, плюхнулся сверху. Толстая, вываренная в соляном растворе стеганка не смогла защитить кхалита. Когтистой лапой Недотепа вырвал из бока воина внушительный шмат плоти, после по самое плечо оторвал стражнику руку. В ясное небо выстрелил отчаянный хриплый крик. Песок вокруг щедро оросила кровь.
Яростными ударами палок ратники сумели сбить юношу с поверженного товарища. Факир сызнова вскочил на ноги, отнял оружие у еще одного кхалита. Используя шест, точно копье, вонзил древко в живот ближайшему воину. С чавкающим хлюпаньем палка погрузилась в плоть. Недотепа поднял нанизанного на древко стражника и швырнул на маячившего слева ратника.
Двое воинов рухнули в песок. Юноша не позволил им подняться. В один прыжок очутившись рядом, Факир принялся отчаянно рвать тела барахтающихся на земле людей. Оставшиеся невредимыми кхалит и бирт бросились на Недотепу, но он отмахнулся от них, точно человек от докучливых мух. Ящерица отлетела на несколько шагов, палка стражника с треском сломалась.
Одному из лежавших под ним ратников слуга госпожи содрал кожу с лица, второму - вырвал гортань. Очень скоро движения воинов потеряли силу, обратившись в судорожные корчи. Горячечные, исполненные боли вопли перешли в предсмертные хрипы. Тогда изгвазданный кровью Факир снова поднялся на ноги.
Недотепа осмотрелся. Перед ним стоял лишь дунфай, рядом с коим к земле прижимался жалобно урчащий колченогий бирт. Чуть позади стоял, баюкая вывихнутую руку, кхалит. Силуэт второго стражника, чье оружие сломалось, не выдержав столкновения с телом Факира, угадывался справа.
Встретившись глазами с гоблином, юноша довольно оскалился. Дунфай взирал на пришельца с твердой решимостью, тощие пальцы судорожно мяли амулет в виде выточенной из кроваво-красного опала фигурки грифона.
Слуга госпожи хрипло расхохотался и сделал шаг в сторону вельможи.
- Раштим икхаал вааз! - паче чаяния взвизгнул гоблин, выбросив вперед сжимавшую артефакт руку.
Недотепу словно ударило незримым исполинским молотом. Факир, точно набитая соломой кукла, отлетел на полдюжины шагов, врезавшись в склон дюны. Кости и мышцы затопила боль. Тело юноши глубоко завязло в песке. Оглушенный Недотепа вяло зашевелился, тщась вырвать конечности из зыбкой почвы. Голова гудела и кружилась, перед глазами вспыхивали и тотчас гасли десятки серебристых огоньков.
- Шаил-гуртаф ракхам заиру! - вновь послышался тонкий, с хрипотцой, голос дунфая.
Факир не смог подняться. Подскочившие кхалиты принялись орясить его ногами. Злобно рыча, вцепился в лодыжку бирт. Паче чаяния юноша ощутил самую настоящую боль. Недотепа едва приподнялся, но тяжелые удары вновь швырнули его на песок.
Гоблин выкрикнул еще одно заклинание. Слуга госпожи почувствовал, как мышцы налились слабостью, а члены вдруг стали неподъемно тяжелыми.
Избиение прекратилось спустя несколько минут. Гортанный окрик дунфая заставил кхалитов остановиться. Послышалось шуршание легких шагов. Чьи-то тощие узловатые пальцы вцепились в вихрастые космы Факира и приподняли его голову. Перед глазами юноши все плыло. Он едва сумел различить уставившуюся на него физиономию гоблина.
- Зиртан, - с отвращением прошипел дунфай и бросил Недотепу лицом в песок. - Свяжите его и тащите в караулку.
Факиру грубо заломали руки. Он почувствовал, как запястья, а затем и лодыжки охватили тугие вервия. Похоже, в качестве пут использовали поводы убитых биртов. Боль от полученных ударов никуда не исчезла, а, напротив, сделалась сильнее. Дарованная госпожой неуязвимость улетучилась без следа.
Перед глазами стояло дрожащее марево, взор не хотел проясняться. Заместо мыслей в сознании мелькали неясные образы. Его куда-то поволокли. Налитая болью голова безвольно болталась на шее, раскачиваясь из стороны в сторону, словно привязанный к веревке порожний кувшин.
Дневной свет померк, сделалось прохладнее. Помутившийся разум юноши все же сумел заключить, что его притащили в помещение.
Факира швырнули к стене. Колени и локти заныли от столкновения с камнем. Отвесив пару тяжелых пинков, сотрясших нутро Недотепы, кхалиты удалились.
Слуга госпожи прижался лбом к прохладному полу. Боль утихала, рассудок понемногу начал проясняться.
Паче чаяния крохотную камору, где он находился, заткал серебристый туман. Факир поднял взор. Перед ним возникла дрожащая, словно водная гладь под легким ветром, фигура - зыбкая и призрачная, казалось, что даже легкое дуновение может ее безвозвратно рассеять.
Зеленые глаза госпожи горели гневом. Нутро Недотепы сжалось от страха и щемящего чувства вины. Он не сумел исполнить волю владычицы и теперь достоин самого жестокого наказания.
- Ты подвел меня, Факир Недотепа, - строго молвила повелительница.
Он молчал, всецело признавая истинность ее слов.
- Но на этот раз я прощаю тебя, - продолжала госпожа. - И даже помогу освободиться.
Она простерла длани в сторону юноши, и опутывавшие его вервия обратились в труху.
- Беги, Факир Недотепа, схоронись в трущобах и ожидай, пока мои слуги найдут тебя, - молвила владычица. Ее голос с каждым словом становился все тише, а фигура - таяла вместе с заполнявшей камору дымкой.
Вскоре видение растворилось без следа. Лишь оставшиеся от тенет горстки черного пепла напоминали о том, что случившееся не является плодом пошатнувшегося разума Недотепы. Госпожа взаправду посетила его.
Факир ошарашенно повертел головой, пошевелил освобожденными членами, медленно сел, все еще не веря в произошедшее.
Юноша осмотрелся. Похоже, его притащили в кладовку, о чем говорили сваленные у стен груды мешков, источавшие запах початков заираха. Выход из каморы прикрывал парусиновый занавес. Из-за гардины доносились приглушенные голоса.
"Надо спешить", - вспыхнула в сознании мысль. Скрутившие его стражники, вероятно, послали гонца за эльфами. Скоро здесь объявятся заатины, отлично умеющие обращаться с зиртанами - измененными демонической магией.
Он вскочил на ноги. Голова закружилась, пространство перед глазами поплыло. Факир едва не рухнул обратно на пол, удержавшись на ногах лишь потому, что уперся рукой в стену. Собравшись с силами, он двинулся к выходу скупыми осторожными шагами.
Отбросив занавес, юноша выбрался в коридор. Через полдюжины шагов слева поднималась, уходя вверх, лестница. Одесную виднелся забранный гардиной проход в еще одно помещение. Недотепа двинулся к портьере, именно оттуда тек едва уловимый сквозняк, говоривший о находящемся поблизости выходе наружу.
С каждым шагом силы возвращались к нему. Добравшись до занавеса, Факир уже почти бежал. Он отбросил полог и ворвался в комнату. Здесь на каменной скамье, устланной чешуей ящерицы, сидели двое кхалитов - похоже, тех самых, что выжили в схватке у стены. Рука одного из воинов висела на кожаной перевязи. На столе перед стражниками стояли кувшин и пара кружек. Помещение наводнял густой смрад немытых тел, скупо сдобренный запахом прокисшего арака.
Ратники одновременно закричали, вскакивая. Юноша не стал их убивать, оттолкнул ближайшего к стене и прыгнул вперед. Выход из комнаты загораживала неплотно прикрытая дверь. В щель между стеной и деревянным полотном лился ярко-желтый свет.
Спустя миг Недотепа очутился снаружи. Его глазам открылась неширокая круглая площадь, над коей с заката довлела городская стена, а с трех других сторон расстилалось море неказистых одноэтажных халуп. Несколько валявшихся в тени оборванцев подняли на Факира мутные взоры.
- Подкиньте монетку, добрый господин, - моляще прогнусавил находившийся ближе остальных бродяга.
Слуга госпожи, ничего не ответив попрошайке, рванулся к узкому проходу, видневшемуся между скособоченных зданий. Где-то позади раздались встревоженные голоса, послышался топот. Стражники спохватились и спешно снаряжали погоню.
Усилия кхалитов оказались тщетны. Спустя несколько секунд Факир, весьма умело петляя, затерялся в наводненном смрадом лабиринте.