Аннотация: Результат литературного мордобоя между отцом-инквизитором Григорием (Глобой) и шнапс-капитаном Хагеном. Раздел соавтора тут: http://samlib.ru/i/inquisitor/
Die Mauer (1)
Жажда Свободы. Права человека. Единая нация. Поиски счастья или поиски оставшихся близких. Или просто конфликт с начальником, родителями, любимыми, перенесённый на всю "систему". И желание бежать куда глаза глядят. Да мало ли что может двигать человеком, крадущимся ночью через контрольно-следовую полосу и проволочные заграждения демаркационной линии. Это всё не столь важно, вопрос не в этом.
Вопрос в том, стрелять или не стрелять.
Да стоит ли сомневаться?
Даже если это - отдельный дурак, ни с кем никак не связанный, там его сделают символом, героем, борцом, и - не очень шумно - источником информации.
Ты ведь сам выбрал, куда ползти. Ты выбрал сытость, буржуазное благополучие, предпочтя его "высоким материям" партийных идей. Так почему я должен выбирать что-то другое?
Рука ложится на цевьё автомата.
- Генрих! Нет! Не надо!
- Я должен. Марта, я должен. Так больше нельзя. Ну что нас тут ждёт? Шаг влево, шаг вправо... Я заберу тебя. Не знаю как, не знаю, когда... Несколько лет. У Мартина Вангера есть хорошее место в Гамбурге, в больнице Святой Марии. Всё, нет времени...
Прощальный поцелуй жёг губы. В рюкзаке - документы, смена белья, памятный клинок с насечкой "Meine Ehre heisst Traue" (2), термос шнапсу - и диплом. Диплом "меда", специальность - диагностика плюс сертификация по неврологии. Золотая акция.
Главное - подтвердить его в Гамбурге.
Нет.
Главное - преодолеть ночь. Автоматчик на вышке застыл на фоне неба, точно стальной памятник советскому оккупанту. Надо было брать ближе к лесу! Scheize!
Окрик:
- Halt! - и колючие змеи приходят в движение...
Генрих Шульце замер.
Ты хочешь свободы, тёмное пятнышко на контрольной полосе? Свобода дороже всего? Но уверен, что свобода дороже всего уже после того, как ты получил образование - здесь, у злых коммунистов, бесплатно. Ты понимал, что в царстве свободы тебе его не дадут. Все вы, идеалисты и певцы буржуазной свободы, люди очень практичные...
Вот пристрелить бы тебя, и сказать, что не отреагировал на окрик... На той стороне очень любят кричать о "жертвах кровавой стены". Но мы тоже помним парня с 21-й заставы, которому оставалась неделя до ДМБ, и этого лейтенанта из народной полиции в прошлом году...
Луч фонаря высвечивает скорчившуюся на земле фигурку.
- Hande hoch! Шульце? Генрих? Ты-то чего здесь, Scheize, чего тебе неймётся?
- Э... Вальтер?
Так и застыли - один с поднятыми руками, другой - наведя автомат и по-дурацки сдвинув брови. Встреча на Эльбе, Herrhimmelgott (3)! Друзья - не друзья, братья - не братья, короче, Kameraden. Выросли на одной улице. Ходили стенка на стенку на соседний квартал, несмело поглядывали на сисястую Эдду Хольман, пили отцово пиво, курили по очереди трубку покойного Вальтерова деда.
Подойти, протянуть руки?
Неловкое молчание разделяло их. И во мраке Генрих вдруг пронзительно-чётко увидел глаза друга детства. И ледяное презрение, с каким на него уже глядели другие "товарищи". Nicht Verstehen (4). Но...
- Вальтер, погоди. Это не то, что ты... это всё вообще не то, не так, не о том... Я... я просто должен. Моя честь зовётся верностью, сам знаешь...
Всё не так, всё не так, всё неправильно, ну почему, как ни старайся, чтобы всё было по-немецки, по правилам, всё получается не так. Враг должен быть врагом: чужим, опасным, отвратительным. Солдат нужен для того, чтобы бороться с врагами и защищать своих. Но почему же получается наоборот? Почему "свои", ради которых был готов, если надо, пожертвовать жизнью, оказываются не врагами даже, а так, комочками слизи, плывущими, куда ветер дует?
Что он лепечет, и почему я его слушаю? Страх ошибиться... хотя, если получилось вот так, значит, где-то уже ошибся...
- Не так? Какая честь, какая верность? Это всё же был девиз солдат, а не предателей и трусов!
Генрих вспыхнул:
- Солдат!? Ну ты ещё расскажи мне про солдат! Про присягу кровавым ублюдкам. Я тоже давал присягу, Вальтер. Ты терял людей? Я - терял. Не по своей вине. Не потому что... из-за недоумков безруких и наших тупоумных фюреров от медицины.
- Погоди... ты, что ли, в коновалы пошёл? Ладно, Donnerwetter (5), тут становится прохладно. Идём, Шульце. Руки-то опусти.
- Глотнёшь шнапсу?
- Да чёртова служба, ну ладно.
- Вальтер... ты позволишь мне объяснить? А потом, хочешь, пусти мне пулю в лоб. Или что там положено. Я не к свободе ради свободы. Не ради золотого талера.
- Не тарахти, Генрих.
- Ну, говори, - пограничник Вальтер Хейдефельд прикрыл дверь пустой караулки и не зажигал свет, - но времени не много.
Мимо со зловещим криком пронеслась тень ночной птицы.
- Ты, наверное, слышал про клятву Гиппократа? Не навреди. Я - навредил... Эх, холодно, как у чёрта в жопе... Да. У меня умер пациент. Такое случается, это не страшно, профессор Герхард говорил, что привыкаешь... Не знаю, быть может. Но - знаешь, девчонка... Герда. Рыжая, веснушчатая, лет четырнадцать, жить бы ей и жить. А я занимаюсь диагностикой. Около 43% смертей в странах соцлагеря - от неправильной постановки диагноза. В ФРГ - 32%. Десять процентов - между жизнью и смертью. Не спрашивай, мол, откуда дрова - я долго думал, я долго готовился. Ты знаешь, там у них уже не то, что рентген во всех клиниках, а такие методы, что... Я был готов - на свой страх и риск - провести диагностическую процедуру. Там дело с нервами и костями, долго объяснять, короче, я - мог. Мне - не разрешили. "Это буржуазные методы, - был ответ, - наша социалистическая наука не признаёт..." Да при чём тут... Когда методология становится идеологией - всё летит к чёрту. Я не смог подтвердить диагноз. Потому что - очередь "больных", жаждущих бесплатного бюллетеня и нерабочих дней. Потому что - пьяные санитары. Потому что не работает здесь хвалёный Ordnung und Disziplin...
А там люди работают за деньги. Там у меня не будут умирать Герды.
Вскрытие подтвердило, что я был прав. Мне - не легче.
На стене требовательно зазвонил телефон без диска.
- Четвёртый на связи. Да, только что вернулся с маршрута. Без происшествий, - Вальтер повесил трубку и молча отхлебнул шнапсу.
Генрих ещё что-то бормотал о невинных жертвах глупой системы, о том, что он всего лишь врач, просто маленький человек, и что там всё будет по-другому. Пограничник не слушал и не отвечал. Фляга и термос со шнапсом стояли рядом на столе. Скупые лунные лучи тускло отсвечивали от серебристой кокарды и от застеклённой карты на стене.
- Вальтер? Ты меня не слушаешь.
Ефрейтор Хейдефельд включил фонарик и подошёл к карте.
- Следующая вышка к востоку стоит пустая. В её основании - незаметная лазейка, которой пользуются ребята из айнзатцроты, когда ходят в разведку на ту сторону. Проволочное заграждение там не сплошное. Нужно только найти и рассоединить концы - а потом не забудь соединить их обратно. Всё. Иди. Времени очень мало, скоро сменяются посты.
Когда перебежчик ушёл, Вальтер включил свет, сделал последний глоток и прибрал стоявшую на застеленном газетой столе флягу. Шнапс был хороший - парни из айнзатцроты принесли его с той стороны. Газету тоже.
"Suddeutsche Zeitung" (6).
Вальтер скептически посмотрел на запад, туда, где исчез Генрих Шульце. Затем перевернул газету и ещё раз перечитал статью. Короткая новостная заметка сообщала, что покончил жизнь самоубийством мало кому известный безработный и одинокий человек, в своё время прославившийся как восточный диссидент, героически сбежавший через стену. Причины, толкнувшие его на такой поступок, не указывались. Предсмертной записки не осталось. Говорили, что в последнее время покойный много пил...
Вальтер вспомнил всё, что говорил друг детства, снова грустно улыбнулся и покачал головой.
- Меня не интересует! Нет! Заткнись, ты, пьяная свинья. Из-за таких, как ты... Я не передам дело на рассмотрение комиссии, но ты, конечно, тут больше не работаешь. И рекомендаций не дам. Прощай, Содербаум.
Подчинённый вышел с пустыми-пустыми глазами. Какое будущее ждёт его? Биржа труда? Голодные жена и дети? Генриха Шульце это не интересовало. Юрген Содербаум тоже был из "осси" (7), тоже подавал надежды в медицине, но если хотел хамить больным и приходить в клинику подшофе, то чего было лезть через посты и колючку?
Руки дрожали. Генрих Шульце, глава отделения диагностики в клинике Святой Марии Гамбургской, не мог успокоиться, не мог прийти в себя. Какого дьявола! Хорошо ещё, что никто не умер. На сей раз.
У него была власть - рисковать, карать и миловать, оглядываясь только на мастерство. Не на "хороший же человек", не на лояльность бездари линии партии. Не нравится?
Пожалуйте обратно, за Стену.
Здесь действительно всё было по другому. Не лучше и не хуже, просто - иначе. Здесь люди платили за право быть здоровыми. Как могли бы заплатить родители той конопатой девчонки, Герды. Генрих и его люди служили им - за честь, не за страх. И одна Герда стоила для него десятка "простых рабочих Гансов", которых ему назначили в "товарищи".
Зазвонил телефон.
- Алло... сынок? Ну что? Отлично! Обмоем вечером это дело. Жаль, конечно, что не пошёл по моим стопам, но - я всё равно горжусь тобой, сын мой, Вальтер Шульце. Теперь только ты в ответе за свою долю.
Примечания:
(1) Стена - имеется в виду, конечно, знаменитая Берлинская стена.
(2) "Моя честь зовётся верностью", девиз Ваффен-СС