Х : другие произведения.

Стоглавая история, или Свет и тьма.

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Художественная форма трактата "Крест против полумесяца". Жизнеописание Иисуса из Назарета, а вернее - из Вифлеема, (33 главы); жизнеописание Мухаммада из Мекки (66 глав) и сравнительный анализ (1 глава).

  
Иисус - Сын Божий, Спаситель Мира, Мошиах, или Свет миру(33).
  
  
(Жизнеописание Иисуса Христа - компиляция, написанная на современном русском и составленная на основе Благовествований от Луки, Матфея, Марка и Иоанна, Ветхого Завета и сообщений об археологических находках, а также лингвистического анализа многих слов, поменявших в течение 20 веков свое значение. Не соответствует ни одному из канонических Евангелий, так как включает в себя элементы всех четырех, вкупе с историческими сведениями)
  
  Глава 1.
  
  
Рождению Иисуса Христа, предшествовало рождение пророка - Иоанна Очистителя (сравните: русский вариант - Иоанн Креститель, английский - Johan the Baptist; это первый и последний авторский комментарий; дан для иллюстрации метода совмещения информации).
  
   Оба эти рождения сопровождались знамениями. Во времена правления в Иудее Ирода первого к отцу Иоанна Крестителя - Захарию, молящемуся в храме, явился ангел Гавриил и предсказал ему, что его жена родит ему сына, который будет велик перед Господом. Захария усомнился - он и его жена были уже в преклонных годах - и попросил у ангела какого-нибудь знамения в подтверждение предсказания. Ангел сказал ему в ответ: "Я, Гавриил, предстоящий пред Богом, был послан Им, благовестить тебе; раз ты не веришь мне, посланцу Господа, то ты будешь молчать до того дня, как благовествуемое мною ныне не сбудется".
  
   Между тем народ ожидал Захарию и дивился, что он медлит в храме. Он же, выйдя, не мог говорить ; и люди поняли, что ему было видение в храме; последующие девять месяцев он объяснялся знаками, и оставался нем. Только когда Иоанн Очиститель появился на свет, его отец снова обрел дар речи.Через шесть месяцев после посещения отца Иоанна Очистителя, Господь послал Гавриила предсказать Марии рождение Иисуса Христа. Ангел, прийдя к ней, сказал:"Ты зачнешь во чреве и родишь Сына и наречешь имя Ему: Иисус. Он будет Царем царей, и Сыном Всевышнего будет назван". Мария спросила Ангела: "Как же возможно это, раз я мужа не знаю?" И ангел ответил: "Дух Святой найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; потому и рождаемое Святое названо будет Сыном Божиим". И приведя в пример будущую мать Иоанна Крестителя, убеждал не сомневаться. Мария согласилась: "Да будет Мне по слову твоему". И отошел от Нее ангел.
  
   Мария же, пошла с поспешностью к Захарии - проведать его жену, а свою родственницу - Елисавету. Когда Мария вошла в дом Захарии и приветствовала Елисавету, вострепетал младенец во чреве ее; и Елисавета исполнилась Духа Святого, и обратилась к Марии именуя ее Матерью Господа. Мария пробыла с ней около трех месяцев, и возвратилась домой. Елисавете же настало время родить, и она родила сына. На восьмой день пришли обрезать дитя и, и хотели назвать его, по имени отца его, Захарией, но Елизавета сказала: "Нет, но будет он назван Иоанном". Начали знаками задавать отцу этот же вопрос. И Захария, попросив дощечку, написал : "Иоанн - имя ему". И тотчас открылись уста его и язык, и Захария заговорил, благословляя Бога. И по всей горной стране Иудейской пошла молва об этом. И Захария говорил о сыне: "Ты, дитя, пророком Всевышнего будешь названо, ибо ты будешь идти пред Ним, чтобы приготовить пути Ему". Иоанн Очиститель пребывал в пустынях до дня явления его перед Израилем.
  
   Перед самым рождением Христа вышел указ от императора Августа Октавиана о переписи всей вселенной, и все подданные Римской империи пошли записываться, каждый в тот город, откуда был родом. Иудейское царство было завоевано Римской империей примерно за шестьдесят - семьдесят лет до описываемых событий и Ирод первый - царь Иудейский, платил Риму подушевую подать: по одному динарию с каждого иудея в год; так что перепись населения проводилась по всей Иудее наравне с прочими римскими провинциями.
  
   Муж Марии - Иосиф, живущий в городе Назарете, направился вместе с беременной Марией в город Вифлеем, откуда он был родом. И пока они находились там, исполнились дни, когда Мария должна была родить. Им не было места в гостинице, и, родив Христа, Мария спеленала Его и положила в яслях.Ангел Господень предстал перед пастухами, пасшими свое стадо под Вифлеемом, сказав : "Не бойтесь. Ибо, благовествую вам радость великую: родился вам сегодня в городе Вифлееме Спаситель, Который есть Спаситель мира - Христос Господь. И вот вам знамение: вы найдете Младенца спелёнатого и лежащего в яслях". Вместе с ангелом явилось множество воинства небесного, хваля Бога и говоря: "Слава в вышних Богу, и на земле мир, а в человеках благоволение".
  
   И пастухи поспешили дойти до Вифлеема, и найдя там, Марию, Иосифа, и Младенца, лежащего в яслях, сообщили о том, что им сказано было об Этом Дитяти и поклонились ему.Через восемь дней после рождения, когда настало время обрезания, Богомладенца нарекли Иисусом. Еще через тридцать три дня, когда исполнились дни очищения по Закону Моисееву, Иисуса принесли в Иерусалим, чтобы поставить перед Господом, в соответствии с Законом Моисеевым: "Всякое существо мужеского пола, разверзающее материнскую утробу, да будет посвящено Господу", - и чтобы принести указанную в Законе жертву: пару горлиц или двух птенцов голубиных.
  
   В то время, когда родители Младенца Иисуса готовились совершить над Ним установленное по Закону, в храм пришел Симеон, человек праведный и благоговейный, которому заблаговременно было открыто Духом Святым, что он не узнает смерти, пока не увидит Христа Господня. Увидев Иисуса, он взял Его на руки, благословил Бога и сказал: "Теперь отпускаешь Ты раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром,ибо видели очи мои спасение Твое" А потом благословил Иисуса, сказав Марии: " Он лежит на падение и восстание многих." И в этот же час подойдя к храму, Анна-пророчица славила Бога и говорила о Спасителе всем, ожидающим искупления Иерусалима.Мария с Иосифом, совершив всё положенное по Закону Господню, возвратились в Галилею в город свой Назарет.
  
   А некоторое время спустя пришли в Иерусалим волхвы с востока, спрашивая: "Где новорожденный Царь Иудейский? Мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему". Царю Ироду первому донесли о волхвах и он очень встревожился. Созвав же на совет священников и книжников, Ирод узнал, что волхвы говорят о Царе царей, величие которого умалит его, Ирода великого, до полного ничтожества. Ирод вызнал, что Царь царей должен родиться в Вифлееме и тайно призвал волхвов к себе, во дворец.
  
   Выведав у них время появления звезды и, направляя их в Вифлеем, Ирод сказал: "Пойдите, тщательно разведайте о Младенце и, когда найдете, известите меня, чтобы и мне пойти поклониться Ему". Волхвы, выслушав царя, пошли, но звезда, которую видели они на востоке, взошла прямо перед ними, и повела их; и приведя в Назарет, остановилась над местом, где был Младенец, так что, войдя в дом, волхвы увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну.
  
   По преданию волхвов звали Мелхиор, Гаспар и Валтасар. Мелхиор, седовласый и длиннобородый старец, принеся Богомладенцу золото, воздал Ему дань как Царю царей. Гаспар, безбородый румяный юноша, подарил ладан или ливан - как чистую благоухающую бескровную жертву Богу, воздавая дань Христу как вечному Архиерею небесному. Наконец, Валтасар, смуглый мужчина средних лет, принес Богомладенцу смирну - как будущему Мертвецу, Который Своею смертью разрушит царство смерти (благовонной смирною иудеи намащивали тела умерших). Поклонившись Христу и получив во сне откровение не возвращаться к Ироду, волхвы иным путем отошли, каждый - в страну свою.
  
   После этого Ангел Господень явился во сне Иосифу, сказав: "Встань, возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе, ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его". Иосиф встал, взял Младенца и Марию, и они ночью пошли в Египет. Ирод же, увидев себя обманутым, весьма разгневался, и разослал стражников с приказом истребить всех мальчиков в возрасте до двух лет в самом Вифлиеме и во всех окрестностях его.
  
   Он убил около четырнадцати тысяч малышей, включая собственного сына, рожденного в тот же период времени. Император Август Октавиан, узнав об избиении младенцев Иродом, изрек: "Лучше быть свиньей Ирода, нежели его сыном". Иоанн Очиститель, будучи старше Христа на полгода, спасся местопребыванием в пустыне Иорданской. Год еще не сменился другим, как, пребывая в Египте, Иосиф вновь увидел Ангела, который сообщил ему, что Ирод первый умер; по преданию. Иосиф не решился вернуться сразу, а лишь получив во сне еще одно откровение, вышел из Египта и пошел с Марией и Исусом назад в Галилею в город свой Назарет.
  
   По смерти Ирода ни один из его сыновей не унаследовал его царский титул: Ирод Архелай, как старший сын, стал этнархом (народоправителем) центральной части Иудеи с областями Самарией и Идумеей; а младшие - тетрархами (правитель одной четвертой части целого). Ирод Антипа стал тетрархом Галилеи и Переи; Ирод Филипп стал тетрархом Башана, Трахонитиды и Голанитиды. Император Август Октавиан, желая утвердить свою власть над завоеванным царством, поступил с наследниками Ирода великого по-римски: "разделяй, чтобы властвовать"; но Иудею, лишенную царя, объединяла вера в Господа Бога Всевышнего, Бога Саваофа, Вседержителя; потомки Авраама чтили Бога в лице своих первосвященников, подчиняясь им в мирских делах, как проводникам воли Всевышнего.
  
   Отказываясь признать божественность императора, иудеи уповали на силу своего Яхве, который выше любого земного властителя; таким образом, подпав под власть Рима, но противопоставляя власть своего Бога императорской власти, богоизбранный народ ходил по лезвию римского меча. С одной стороны римляне добились своего: Иудея распалась, перестала быть единым государством; даже само слово "Иудея", утратив прежнее значение, служило названием центральной области прежнего Иудейского царства - Иерусалиму и его окрестностям. А с другой - ничего не добились: жители всех разъединенных частей царства по-прежнему говорили на одном языке; по-прежнему верили в одного Бога; и несмотря на внутренние распри, все, как один - ждали прихода Спасителя - избавителя богоизбранного народа от всех земных напастей (от римского владычества - в том числе).
  
   Мария и Иосиф, живя в Назарете, в стране Галилейской, отошедшей Ироду Антипе, каждый год ходили с Иисусом в Иерусалим, находившийся под властью Ирода Архелая, на праздник Пасхи. В тот год, когда Иисусу исполнилось двенадцать лет, Ирод Архелай уже был низложен Римом, ибо своей разнузданной жестокостью по отношению к подданным он вызвал гнев императора Августа Октавиана, и Иудея с Самарией и Идумеей были переданы в управление римскому прокуратору Публию Лентулу. После бесчинств Ирода Архелая, убивавшего по своей прихоти кого угодно (даже паломников, молящихся в Храме), в Иерусалиме воцарилось спокойствие, и когда Иисус по окончании дней праздника Пасхи, остался в Иерусалиме, Иосиф и Матерь Его нимало не встревожились, подумав, что Он идет с другими людьми.
  
   Пройдя же дневной путь, Иосиф с Марией забеспокоились и стали искать Его между родственниками и знакомыми и, не найдя, возвратились в Иерусалим, продолжая искать; и лишь через три дня нашли Его в Иерусалимском Храме, где все, слушавшие Его, дивились ответам и вопросам Его - разумным не по годам. Мария сказала Иисусу: "Чадо! Что Ты сделал с нами? Вот, отец Твой и Я с великою скорбью искали Тебя". Иисус ответил: "Зачем было вам искать Меня? Или вы не знали, что Мне надлежит быть в доме Отца Моего?" Но они не поняли, что сказал Иисус, и Он пошел с ними обратно в Назарет; и оставался в повиновении у них; а примерно через три года после этого события, разделивший Иудейское царство император Август Октавиан умер и на престол взошел Тиберий, человек таких же хищных устремлений, что и его предшественник, но не такого великого ума.
  
   Через пятнадцать лет после своего воцарения, когда Иисусу было около 27 лет, Тиберий счел, что Иудейское царство, заблаговременно раздерганное Римом на части, готово для превращения в стандартную римскую провинцию и с этой целью, сместив прокуратора Иудеи, Самарии и Идумеи - Публия Лентула, назначил на его пост префекта - Понтия Пилата, своего родственника по женской линии. Понтий Пилат, женатый на родственнице жены императора, хотя и происходил из племени горцев - самнитов, во время оно доставивших большие неприятности римлянам и прославившихся своей жестокой гордостью и неумолимой непреклонностью, соединял с этими качествами изворотливый ум и громадное честолюбие. В силу этого, он, на взгляд Тиберия, как нельзя лучше подходил для усмирения и вразумления иудеев, дабы те признали, наконец, что божественность римской власти в лице императора - окончательная; что император - выше и сильнее их Бога, и перестали бы слушать своих пророков и ждать прихода Спасителя.
  
   Приняв должность, Пилат, нарушая договоренности, заключенные Иродом первым с Августом Октавианом и неукоснительно соблюдаемые прокуратором Публием Лентулом, вступил ночью в Иерусалим во главе войск, осеняемых военными штандартами. Иудеи, увидев утром медальоны с имперской символикой, заявили Пилату, что эти воинские знаки служат идолопоклонству и оскорбляют их, но он оставался непреклонен.Вслед за стычками, произошедшими в Иерусалиме, протестующие пролежали пять дней и ночей перед резиденцией Пилата в Цезарее Приморской (или - Кесария), отказываясь двинуться с места, пока префект не уберет медальоны. Угроза оружием со стороны Пилата, привела к обратному результату: толпа обнажила спины в знак готовности умереть под римскими мечами, но не отступить. Будучи истым римлянином, ценящим мужество превыше справедливости, Пилат был потрясен, увидев людей, любящих своего Бога больше своей жизни и уступил их требованию.
  
   В тот же год был глагол Божий к Иоанну Крестителю, сыну Захарии, находящемуся за рекой Иордан.После глагола, данного ему Богом, Иоанн начал в стране Иорданской проповедь очищения от греха, говоря людям: "Покайтесь, ибо приблизилось к вам Царствие Небесное". Проповедуя, Иоанн называет себя тем гласом вопиющего в пустыне, о котором предупреждал пророк Исайя: "Приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему". Будучи старше Христа на полгода, Иоанн говорил людям: "Я очищаю вас в водой; но есть среди вас Некто, Которого вы не знаете, Он очистит вас Духом Святым и огнем. Это - идущий за мною, Который стал впереди меня. Я недостоин развязать ремень у обуви Его". После того как вся окрестность Иорданская и тысячи иудеев из разных областей разъединенного Иудейского царства очистились в реке Иордан, исповедуя грехи свои, то многие люди начали помышлять в сердцах своих об Иоанне : уж не он ли сам - Христос, Спаситель их?
  
   Иоанн же отвечал на это: "Я очищаю вас водою от греха, но за мной идёт Сильнейший меня, я очистил вас водою, а Он будет очищать вас Духом Святым и огнем". Когда же из Назарета пришел креститься Иисус, Иоанн удерживал Его, говоря: "Ты ли приходишь ко мне? Это мне надобно принять очищение от Тебя". Но Иисус сказал ему в ответ: "Оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду". И когда Иисус выходил из воды, тотчас увидел Иоанн разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего на Иисуса.И был глас с небес к Иоанну: "Это есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение". И свидетельствовал Иоанн, говоря: "Я не знал Его; но Пославший меня очистить человеков водой сказал мне: на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот и есть очищающий Духом Святым. И я видел и засвидетельствовал, что Сей муж есть Сын Божий".
  
   Немедленно после того Святой Дух повел Иисуса Христа в пустыню, и он оставался там сорок дней, искушаемый сатаною. Сатана искушал Христа голодом, говоря: "Если Ты Сын Божий, то вели этому камню сделаться хлебом". Иисус отвечал: "Не хлебом единым жив человек, но и всяким словом Божиим". Сатана показал Христу все царства вселенной во мгновение времени, говоря: "Тебе дам власть над всеми царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, тому и даю ее, поклонись мне, и всё будет Твое". Иисус отвечал: "Отойди от Меня, сатана; написано: Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему одному служи". Сатана повел Христа в Иерусалим, поставил Его на крыле храма, говоря: " Если Ты уверен, что Ты - Сын Божий, бросься отсюда вниз, написано же, что Бог Ангелам Своим заповедает сохранить Тебя; и Ангелы на руках понесут Тебя, и да не преткнешься о камень ногою Твоею". Иисус сказал ему в ответ: "Сказано: не искушай Господа Бога твоего". И сатана отошел от Христа до времени.
  
   Иисусу было около тридцати лет.В Иерусалиме в то время не было мира, ибо Понтий Пилат, решив построить акведук, долженствовавший снабдить город ключевой водой, возложил плату за него на Храм Иерусалимский. Священнослужители, Господа Бога Всевышнего, Бога Саваофа, Вседержителя, возмущенные расхищением сокровищницы Иеговы, призвали народ сопротивляться строительству, а Пилат, переодев своих воинов в иудейское платье, отдал им приказ избивать всех несогласных подручными средствами, не применяя оружия. В результате произошедших потасовок Пилат усмирил недовольных, оставшись как префект в стороне от этого дела, и акведук продолжали строить. Первосвященник ( главный, первый священник) Каифа и другие священнослужители Иеговы смирились на время, но когда Пилат, окрыленный своим успехом, установил на дворце Ирода Великого в Иерусалиме золоченные щиты с императорским и своим именами, они снова разразились негодованием и вызвали яростные протесты народа, ибо надписи на плитах упоминали о божественном происхождении императора Тиберия - приемного сына обожествленного посмертно Августа Октавиана.
  
  Получив множество жалоб на действия своего наместника, Тиберий, целиком доверяя Пилату, тем не менее приказал ему снять щиты, и, посоветовав быть помягче с иудеями, дабы не случилось восстания, присовокупил: "Закончи, что начал". Но Пилат Понтийский, подходивший для войны так же хорошо, как копье - для убийства, для умиротворения народа не годился точно так же как копье - для лечения ран. Продолжая пытаться силой утвердить могущество римской власти, он вызывал в иудеях нарастающую ненависть к ней; а его попытки огнем и мечом убедить людей в божественности императора Тиберия привели к укреплению веры в приход Спасителя - избавителя от римского владычества. Не будучи в состоянии быстро выполнить приказ императора - навести порядок и с честью вернуться в Рим, Пилат постепенно возненавидел свою должность, оказавшуюся для его карьеры не ступенькой, а петлей, которая затягивалась все туже и туже.
  
  Глава 2.
  
  
На другой день после крещения в воде Иисуса, Иоанн, увидев Его недалеко от реки Иордан, сказал двоим своим ученикам: "Вот Агнец Божий, жертва грехов людских". Услышав эти слова, оба ученика пошли за Христом. Одного из двух, последовавших за Ним, звали Андрей. Было около десятого часа утра.
  
   Они пробыли с Христом тот день, а позже Андрей нашел брата своего Симона и привел его к Иисусу. На другой день Иисус, будучи уже на пути в Галилею, нашел Филиппа, а Филипп привел Нафанаила. На третий день они пришли в Кану Галилейскую и встретили там Мать Иисуса, Марию. В Кане их всех пригласили на брачный пир. Через некоторое время Мария указала Иисусу на недостаток вина у пирующих, а потом сказала служителям: "Что скажет вам Он, то и сделайте". Иисус велел служителям наполнить сосуды водою. И те наполнили их до верха.
  
   Потом Он сказал им: "Теперь почерпните и несите к распорядителю пира". И они понесли.Когда же распорядитель отведал воды, сделавшейся вином, - а он не знал, откуда это вино, знали только служители, почерпавшие воду, - тогда распорядитель позвал жениха и упрекнул его, говоря: "Всякий человек подает сперва хорошее вино, а уж когда все напьются, тогда можно и худшее подать; а ты такое хорошее вино сберег доселе". Так положил Иисус начало чудесам в Кане Галилейской и явил славу Свою; и уверовали в Него ученики Его. После чего Иисус вместе с Марией, братьями и учениками пришел в город Капернаум, и они пробыли там немного дней. Но по приближении Пасхи Иудейской, Иисус пошел с учениками из Капернаума в Иерусалим, и, прийдя, увидел, что в храме продают волов, овец и голубей, и там же сидят меновщики денег, переводящие светские, нечистые деньги в религиозно-чистые; ибо монеты в то время были нескольких видов.
  
   Иудеи, отдавая предпочтение своим монетам - сребренник (сикль) и полусикль, пользовались в миру греческими и римскими деньгами, но в храмовое пространство, они не могли их допустить, поскольку на них были изображения языческих богов, и надписи, гласившие, что императоры - тоже боги. Иисус, сделав бич из веревок, выгнал из Храма овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул. И сказал продающим голубей: "Возьмите это отсюда; нельзя дом Отца Небесного делать домом торговли". Глядя на это, служители Храма - саддукеи, получавшие доход от торговли животными, предназначенными в жертву Богу, не осмеливаясь утверждать обратное словам Иисуса, спросили Его: "Кто дал Тебе власть так поступать? И каким знамением докажешь Ты нам, что имеешь эту власть?"
  
   Иисус ответил, говоря о храме тела Своего: "Разрушьте это, и Я в три дня воздвигну его вновь". Священники переспросили: "Сей храм строился сорок шесть лет, и Ты в три дня воздвигнешь его?" - не понимая о каком храме идет речь; и почли с той поры Его врагом своим, и начали поносить Его как перед людьми, приходящими в Храм, так и перед остальными иудеями. Священнослужители - саддукеи, будучи полновластными хозяевами в Храме, господствовали не только в Иерусалиме, но и, через посредство столицы - над всем иудейством. В их руки попадали как добровольные пожертвования, поступающие в Храм, так и обязательные подати, собираемые на него же.Саддукеев называли еще левитами, потому что они были потомками иудея -Левия, избранного Богом для священнослужения.
  
   Кроме колена Левия, священники могли принадлежать к роду Аарона; те из них, кто не мог доказать своей родословной на основании записей, не допускались к жертвоприношениям - таким образом, саддукейское духовенство представляло собой разветвленный семейный клан. Должность первосвященника была полувыборной - полунаследственной; Каифа, бывший в то время первосвященником, женился на одной женщине из рода Ааронова (дом Анны или Анана), чтобы стать тем, кем он стал.
  
   Саддукеи, признавая существование свободной воли человека, данной ему Богом, отрицали бессмертие человеческой души и посмертное воздаяние за поступки, совершенные при жизни; также они отрицали существование ангелов и возможность воскресения мертвых. Крепко держа первосвященничество, и возглавляя Синедрион ( высший суд в Иудее), саддукеи являлись аристократией, уважающей равных и презирающей всех нижестоящих. Обездоленные, по саддукейскому учению, самим фактом своих несчастий свидетельствовали о постигшем их за грехи свои или родительские Божьем наказании; тогда как люди достигшие власти или богатства, и отблагодарившие за это Бога десятой частью своего имения, являлись праведниками.
  
   Иисус не был богат - это было видно по его одежде, на вопрос о власти Он ответил непонятно для саддукеев, поэтому они, даже признавая правоту Его слов, не подчинились Ему. А ночью к Иисусу пришел фарисей Никодим, один из начальников иудейских, назвал его Учителем, пришедшим от Бога, и попросил разъяснений - чем были вызваны Его слова в Храме. Фарисеи, в отличие от саддукеев, признавали, что праведник может быть беден. Они ставили беды и несчастья в зависимость от Бога и судьбы и, рассматривая их как испытания, учили, что хотя человеку и предоставлена Богом свобода воли, но выбирая между добром и злом человек смешивает свое желание с Божеским. Души человеческие, по учению фарисейскому, все бессмертны; но только души добрых людей переселятся после смерти в другие тела, а души злых будут обречены на вечные муки.
  
   Фарисеи соблюдали также все предания, образовавшиеся со временем вокруг закона, данного Богом Моисею. Сюда относились постановления о строгом различении чистой и нечистой пищи, о брачных постах и обрядах, об умовении рук, чаш и скамей, о форме одежды на тот или иной случай и прочие неудобоносимые ритуалы, включая правило о строго определенном количестве шагов - около 1110 метров - которое полагалось делать в Шаббат ( день субботний ). Когда все иудеи, возглавляемые саддукеями, потерпев поражение в борьбе против римского владычества, клятвенно подтвердили свою верность императору Августу Октавиану и повиновение постановлениям царя Ирода Великого, фарисеи в числе более шести тысяч человек отказались от присяги. Фарисеи, не занимая высокого положения среди служителей храмов Господа Бога Всевышнего, Бога Саваофа, Вседержителя, главенствовали над народом в миру, будучи учителями, лекарями, толкователями Закона. Многие из них были книжниками - учеными людьми, которые переписывали и особо ревностно изучали и оберегали от искажений святые книги. Они же толковали народу религиозные тексты и советовали, как надлежит поступать человеку в том или ином случае жизни с учетом требований Закона Божьего, поэтому их называли еще законниками. Во времена прихода к богоизбранному народу Иисуса Христа многие книжники-законники погрязли в мелочах и растолковывали иудеям - позволяет ли Закон, данный Богом Моисею в праздничный день производить перестановку лестницы от одной голубятни к другой; или - позволительно ли есть яйцо, которое курица снесла в день святой субботы.
  
   Фарисей Никодим спросил Иисуса о воскресении человеческом - книжники утверждали, что человек воскресает, обретая новое тело. Иисус ответил ему, что, если кто не родится свыше, тот не может воскреснуть, ибо тело человеческое, рожденное от смертной плоти есть плоть, подверженная смерти же; рожденное же от Духа Святого есть дух человеческий, который вечен. И как посох пророка Моисея в его руках превращался в змею, а в руках его брата - Аарона расцветал, служа знамением иудеям - рабам фараона, дабы они уверовали, что Моисей с Аароном посланы Всевышним; Моисей - увести их из дома рабства в Египте и дать заповеди новой жизни, а Аарон - служить Богу, охраняя эти заповеди; так и Спасителю мира надлежит погибнуть и воскреснуть, умереть и расцвести, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную.
  
   Ибо так возлюбил Бог мир, что не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него.Верующий в Сына Человеческого не судится, а не верующий в Него уже осужден, потому что не уверовал во Всевышнего во имя Единородного Сына Божия.Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы. После беседы с Никодимом Иисус с учениками Своими проходя по всем окрестностям Иерусалимским очищал от грехов народ; а Иоанн также делал это, находясь неподалеку - в Еноне, близ Салима, и у Иоанновых учеников произошел спор с иудеями кто более очищает от греха : Иоанн - водой или Христос - Духом Святым.
  
   Ученики пришли к Иоанну и сказали ему: "Учитель! Иисус, Тот, Который был с тобою при Иордане и о Котором ты свидетельствовал, вот Он очищает Духом Святым, и все идут к Нему".Иоанн сказал им в ответ: "Не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с Неба.Вы сами мне свидетели в том, что я сказал: "Не я Спаситель мира, но я послан пред Ним.Имеющий невесту есть жених, а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха. Сия-то радость моя исполнилась.Ему должно расти, а мне умаляться". Когда Иисус узнал о слухе, что Он более приобретает учеников, нежели Иоанн, и что слух этот дошел до саддукеев с фарисеями, то Он оставил окрестности Иерусалима и вернулся в Галилею.
  
  Глава 3.
  
  
Возвращался же Он через Самарию, которую в свое время иудеи присоединили к Иудейскому царству силой, пролив много крови. Иисус остановился и сел у придорожного колодца, а ученики Его пошли в город купить пищи. Было около шестого часа. К колодцу за водой пришла женщина самаритянка и Иисус попросил у нее воды.
  
   Самаритянка удивилась тому, что иудей обратился к ней с просьбой. Иисус сказал ей в ответ: "Если бы ты знала промысел Божий и Кто просит у тебя воды, то ты бы сама просила бы ее у Бога, и Он дал бы тебе воду живую" Женщина отвечала Ему: "Господин! У Тебя нет даже маленького ковшика, а колодезь глубок; откуда же возьмешь ты воды? Или ты сильнее прародителя нашего Иакова, который дал нам этот колодезь и сам из него пил, и дети его, и скот его?" Иисус сказал ей в ответ: "Всякий, пьющий воду из этого колодца, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не только не будет жаждать вовек, но вода, выпитая им, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную".
  
   Женщина попросила Его, якобы не понимая о какой воде идет речь: "Господин! Дай же мне Твоей воды, чтобы мне не иметь жажды и не приходить сюда больше; черпать и носить - это тяжело". Иисус сказал: "Хорошо Я дам тебе воды, но сначала пойди, позови мужа твоего". Женщина отвечала, что у нее нет мужа. И Иисус согласился: "Правду ты сказала, что у тебя нет мужа, ибо было у тебя уже пять мужей, а тот, которого ныне имеешь, не муж тебе". После этого женщина, полагая Христа пророком, спросила Его: "Вот, гора Газирим, и отцы наши, и мы, и дети наши поклонямся Богу на горе сей, а вы, иудеи, говорите, что место поклонения Богу - храм Иерусалимский, который ниже, так кто же из нас ближе к Богу?".
  
   Иисус ответил ей: "Поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу Небесному. Вы уже не знаете, чему кланяетесь - горе или Богу, а мы еще помним, чему кланяемся, так что спасение к вам придет от иудеев. Но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе.Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе истины". Женщина сказала Ему на это: "Знаю, что придет Спаситель мира, и когда Он придет, то возвестит нам Истину и разъяснит нам ее".
  
   А Иисус ответил ей: "Вот, Я пришел к тебе, и, говоря правду о тебе, объясняю ее тебе". В это время пришли ученики Его, а женщина оставила водонос свой и пошла с поспешностью в город, говоря людям: "Пойдите, посмотрите на Человека, Который рассказал мне все, что я делала: не Он ли Спаситель наш?" И многие вышли из города и пошли к Нему и, придя, просили Его побыть у них; и Он пробыл там два дня. Пока женщина ходила в город и скликала народ, ученики просили Его поесть, но Он отвечал им: "У Меня есть пища, которой вы не знаете. Моя пища - творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его. Не говорите ли вы, что еще четыре месяца, и наступит жатва? А Я говорю вам: возведите очи ваши и посмотрите на нивы небесные, как они побелели и поспели к жатве. Жнущий на сей ниве получает награду на небе и собирает плод в жизнь вечную, так что и сеющий и жнущий вместе радоваться будут, ибо в этом случае справедливо изречение: один сеет, а другой жнет.Я послал вас жать то, над чем вы не трудились: другие трудились, а вы вошли в труд их". И многие уверовали по Его слову.
  
   А женщине, разговаривавшей с Христом у колодца, говорили: "Уже не по твоим речам веруем, ибо сами слышали и узнали, что Он истинно Спаситель мира, Христос".По истечении двух дней Иисус вышел из Самарии и пошел дальше - в Галилею.В Капернауме был один царедворец, у которого сын был тяжело болен. Он, услышав, что Иисус пришел из в Галилею, пришел к Нему туда и просил Его придти в Капернаум исцелить сына своего, говоря: "Господи! Приведи меня к вере в Тебя, пока не умер сын мой". Иисус сказал ему: "О, люди! Вы не уверуете, пока не увидите знамений и чудес, что ж - пойди, сын твой здоров". Царедворец поверил слову, которое сказал ему Иисус, и пошел.На дороге его встретили слуги, говоря: "Выздоровел сын твой". Царедворец спросил у них в котором часу сыну стало легче и ему ответили: "Вчера в седьмом часу горячка оставила его". А это был тот час, в который Иисус сказал царедворцу: "Сын твой здоров". Царедворец уверовал сам и с ним весь дом его.
  
   А в это время живущий в Иерусалиме правитель Галилеи - Ирод Антипа, отнявший жену у своего родного брата Ирода Филиппа, заключил Иоанна Очистителя в темницу в крепости Махерон. Иродиада, жена обоих Иродов, злобясь на Иоанна за его обличения в кровесмешении, страстно желала убить его, но не могла, ибо Ирод Антипа боялся Иоанна, зная, что он муж праведный и святой, и боялся народа, почитающего Иоанна пророком. Услышав, что Иоанн схвачен в окрестностях Иерусалима и отдан под стражу, Иисус пошел в Капернаум, и начал проповедывать, говоря людям: "Покайтесь, ибо к вам приблизилось Царство Небесное".
  
   Через некоторое время Иисус, придя в свой родной город Назарет, и прочтя, собравшимся в синагоге из книги пророка Исаии: "Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедывать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, и проповедывать лето Господне благоприятное", - сказал им, что это писание исполнилось, но нет пророка в своем отечестве. Услышав, что Иисус не будет делать в Назарете тех чудес, что делал в Капернауме, все в синагоге исполнились ярости и, встав, выгнали Его вон из города.
  
   Проходя же близ озера Галилейского, Иисус увидел двух рыбаков: Симона, называнного позже Петром, с братом его, закидывающих сети в воду; и сказал: "Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков". И они тотчас последовали за Ним. Идя далее, увидел Он братьев Иакова и Иоанна в лодке с отцом их, чинящих свои сети, и призвал их. И они тотчас, оставив лодку и отца своего, последовали за Ним. Прийдя вместе с ними обратно - в Капернаум, Иисус учил в синагоге людей и они дивились Его учению, ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники. В синагоге был одержимый бесом и Иисус изгнал беса. Выйдя же из синагоги, Иисус вместе с учениками пришел в дом Симона. Теща Симонова лежала в горячке, Он коснулся руки ее, и горячка оставила ее; она встала и служила им. Вечером люди в Капернауме, имевшие больных различными болезнями, стали приводить их к Нему и Он, возлагая на каждого из них руки, исцелял их.
  
   А утром, встав весьма рано, Иисус вышел и удалился в пустынное место, и там молился. Когда Симон и другие ученики пошли за Ним и, найдя Его, сказали: "Господи, все ищут Тебя". Он ответил: "И другим городам благовествовать Я должен Царствие Божие, ибо на то Я послан". И Он с учениками ходил и проповедывал в синагогах по всем окрестным селениям. Ему встретился прокаженный, который увидев Иисуса, пал ниц, говоря: "Господи! Очисти меня, если хочешь". И Иисус, простерши руку, коснулся его и сказал: "Хочу, очистись". И тотчас проказа сошла с него.Через несколько дней Иисус вернулся в Капернаум, и послушать Его собралось так много народу, что когда четыре человека принесли расслабленного, и старались внести его в дом, то они не смогли это сделать из-за многолюдства, и им пришлось лезть на верх дома и сквозь кровлю спускать паралитика вместе с его с постелью на середину комнаты перед Иисусом.
  
   Иисус, видя веру их, сказал расслабленному: "Дерзай, чадо! Прощаются тебе грехи твои". Некоторые из местных фарисеев, услышав это, подумали: "Он богохульствует. Кто может прощать грехи, кроме одного только Бога?" Иисус же, видя помышления их, ответил: "Для чего вы мыслите худое в сердцах ваших? Что легче сказать: прощаются тебе грехи твои, или сказать: встань и ходи? И чтоб вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на Земле прощать грехи, вот, - сказал Он, обращаясь к паралитику - тебе говорю: встань, возьми постель твою и иди в дом твой". И тот встал, взял постель свою и пошел в дом свой.
  
   После этого Иисус, сопровождаемый учениками и народом, пошел к озеру; и увидел Он Левия Матфея, сборщика пошлин, который сидел, занимаясь своим делом; Капернаум стоял на внутренней границе разделенного царства Иудейского и поэтому в нем была таможня. Каждый желающий что-то провезти из одной области в другую уплачивал пошлину, кладя монеты в чашу перед сборщиком, не требуя сдачи, ибо считалось ( и так учили фарисеи ), что мытарь нечист, и нельзя не оскверниться прикоснувшись к нему; дом, в который вошел мытарь, также считался нечистым, и требовал обряда очищения, даже хлеб из рук мытаря не должно было принимать.
  
   Иисус посмотрел на Левия Матфея и сказал ему: "Следуй за Мною". И тот, оставив всё, встал и последовал за Ним. Потом Левий сделал в доме своем большое угощение для Христа, и когда Иисус возлежал в доме его, возлежали с Ним и ученики Его, и многие другие мытари. Фарисеи же из Капернаума, увидя это, возроптали, говоря: "Зачем же вы едите и пьете с мытарями? Вы должны будете очиститься, принеся жертву Господу". Иисус отвечал фарисеям: "Пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы. Милость человека - к ближнему его, а милость Господа - на всякую плоть. Отец Небесный милости человеческой хочет, а не жертвы очистительной; и Боговедения Он жаждет более, нежели всесожжений животных в жертву Ему".
  
   Фарисеи сказали Христу: "Многие возлежащие с Тобой - грешники; ты ушел от нас и пришел к ним". Иисус ответил: "Не здоровые имеют нужду во враче, но больные. Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию". Фарисеи возразили: "Разве очищение Твое кого-нибудь удержало от греха? Почему люди, очищенные пророком Иоанном, постятся часто и молитвы творят, а очищенные Тобой - только и делают, что едят да пьют?" Иисус отвечал: "Кто же из друзей жениха будет поститься на брачном пиру? Но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда очищенные Мной будут поститься. А очищенные Иоанном - пусть постятся сейчас. Ведь никто не приставляет заплаты к ветхой одежде, отодрав кусок ткани от новой. И никто не вливает молодого вина в мехи ветхие, ведь молодое вино прорвет мехи, и само вытечет, и мехи пропадут. И никто, пив старое вино, не захочет тотчас молодого, ибо говорит: старое лучше".
  
  Глава 4.
  
  
Тем временем для жены Ирода Антипы - Иродиады, желающей смерти Иоанна Очистителя, выдался удобный момент - день рождения мужа. На пиру дочь Иродиады от первого брака с Иродом Филиппом - Саломея, станцевав танец семи покрывал, угодила Ироду Антипе, своему дяде и отчиму, и всем возлежавшим с ним на пиру до такой степени, что Ирод Антипа сказал своей племяннице-падчерице: "Проси у меня, чего хочешь, клянусь, что все дам тебе". Саломея вышла и спросила у матери своей: "Чего просить?" Иродиада отвечала: "Головы Иоанна Очистителя".
  
   Саломея тотчас же пошла с поспешностью к отчиму и просила, говоря: "Хочу, чтобы ты дал мне теперь же на блюде голову Иоанна Очистителя". Ирод Антипа опечалился, но из-за клятвы и слышавших клятву сотрапезников, не отказал своей падчерице; и послав оруженосца в крепость, приказал ему принести голову Иоанна на блюде. Оруженосец пошел в Махерон, отсек Иоанну голову и принес голову его на блюде. Ирод Антипа отдал ее Саломее, а Саломея отдала ее матери своей.
  
   Ученики Иоанна Очистителя, взяли тело из темницы, и похоронив, пошли и возвестили о произошедшем Иисусу. Когда же до Ирода Антипы дошли первые слухи об Иисусе и делах Его, он недоумевал, говоря: " Иоанна я обезглавил; кто же Этот, о Котором я слышу такое?" И, думая найти воскресшего Иоанна, искал увидеть Иисуса, но до времени не находил. Иисус же проповедуя как в Галилее, так и в Иудее, по приближении Пасхи, пришел в Иерусалимский храм, а там у Овечьих ворот была купальня, с пятью крытыми ходами, в которых лежало великое множество больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды, ибо Ангел Господень по временам сходил в купальню и возмущал воду, и кто первый входил в нее по возмущении воды, тот выздоравливал. Там был человек, болевший уже тридцать восемь лет. Иисус, увидев его, спросил - да хочет ли он быть здоров?
  
   Больной отвечал Ему: "Хочу, Господи; только нет у меня человека, который опустил бы меня в купальню вовремя, всегда кто-то сходит туда прежде меня". Иисус сказал: "Встань, возьми постель твою и ходи". И больной тотчас выздоровел, и взял постель свою и пошел. Было же это в день субботний и иерусалимские фарисеи с саддукеями, увидев как он идет, сказали исцеленному: "Сегодня суббота; не должно тебе носить постели". Он отвечал им: " Тот, кто меня исцелил, сказал: возьми постель твою и ходи". Его спросили: "Кто же мог сказать тебе такое?" Исцеленный не знал, ибо Иисус скрылся в толпе.
  
   Позже встретя исцеленного в храме, Иисус сказал ему: "Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже". А тот пошел и объявил фарисеям и саддукеям, что исцелившего его в субботу человека зовут Иисус. Фарисеи и саддукеи пожелали выгнать Иисуса из Иерусалима за то, что Он сделал такое в субботу. Иисус же на их требование оправдаться, сказал: "Что Отец Мой Небесный делал раньше, то Сын Человеческий делает сейчас". Услышав это, фарисеи и саддукеи, всем скопом набросились на Христа и принялись всячески поносить Его перед народом, за то, что Он не только нарушил субботу, но и Отцом Своим назвал Бога, делая Себя равным Ему.
  
   На все поношения их Иисус отвечал: "Сын ничего не может творить Сам от Себя, пока не увидит Отца творящего, и тогда, что творит Он, то и Сын творит также, ибо Отец любит Сына и показывает Ему все, что творит Сам; и покажет Ему дела еще больше этих. Как Отец воскрешает мертвых, так и Сын оживляет, кого хочет, ибо Отец не судит никого, но весь суд отдал Сыну, дабы все чтили Сына, как чтут Отца. Кто не чтит Сына, тот не чтит и Отца, пославшего Его. Истинно, говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь. Ибо, как Отец имеет жизнь в Самом Себе, так и Сыну дал иметь жизнь в Самом Себе и дал Ему власть производить и суд, потому что Он есть Сын Человеческий. Я ничего не могу творить Сам от Себя. Как слышу, так и сужу, и суд Мой праведен; ибо не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца. Если Я свидетельствую Сам о Себе, то свидетельство Мое не есть истинно. Есть другой, свидетельствующий о Мне; и Я знаю, что истинно то свидетельство, которым он свидетельствует о Мне. Вы посылали к Иоанну, и он засвидетельствовал об истине. Впрочем Я не от человека принимаю свидетельство, но говорю это для того, чтобы вы спаслись. Я же имею свидетельство больше Иоаннова: ибо дела, которые Отец дал Мне совершить, самые дела эти, Мною творимые, свидетельствуют о Мне, что Бог послал Меня.Так что пославший Меня Отец Сам засвидетельствовал о Мне. А вы ни гласа Его никогда не слышали, ни лица Его не видели; и не имеете слова Его пребывающего в вас, потому что вы не веруете Тому, Которого Он послал. Вы читаете Писания, думая приобрести этим жизнь вечную; а они свидетельствуют обо Мне.Но вы не хотите придти ко Мне, чтобы иметь эту жизнь. Я не принимаю славы от вас, ибо знаю вас: вы не имеете в себе любви к Богу. Я пришел во имя Бога, Отца Моего, и вы не принимаете Меня; а если иной придет во имя свое только, вы его примете. Как вы можете говорить что веруете, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от Единого Бога, не ищете? Не думайте, что Я буду обвинять вас пред Отцом: есть на вас обвинитель Моисей, на которого вы уповаете. Ибо если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он писал о Мне. Если же вы писаниям своих пророков не верите, и не верите делам, творимым Мною, то как вам поверить в Мои слова?"
  
   После этого Иисус покинул Иерусалим. А в следующую субботу, первую после Пасхи, случилось Ему, идя в Галилею проходить засеянными полями под Капернаумом, и ученики Его срывали колосья и ели, растирая руками. И фарисеи из города, увидев это, сказали Ему: "Смотри, Твои ученики делают в субботу недозволенное Писанием". Он ответил им: "Неужели вы не читали в Писании, как Давид, когда имел нужду и взалкал, вошел в дом Божий и при первосвященнике Авиафаре ел хлебы предложения, которых не должно было есть никому, кроме священников? Суббота для человека, а не человек для субботы. Или не читали вы в законе, что в день субботний священники в храме нарушают субботу, однако невиновны? Говорю вам, что Тот, Кто с моими учениками - больше храма. Сын Человеческий есть господин и субботы".
  
  И, пройдя дальше, Христос вошел в синагогу их. Там был человек, имеющий сухую руку. Книжники и фарисеи тут же обступили кругом и наблюдали - не исцелит ли Иисус кого-нибудь в субботу, чтобы иметь еще одно обвинение против Него. Но Он, зная помышления их, сказал им: "Вот, спрошу Я вас: что по писаниям положено делать в субботу? Добро или зло? Спасать душу или губить ее?" Фарисеи промолчали. Он продолжил: "Лицемеры! Кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не вытащит ее? Человек -лучше овцы, значит можно и в субботу сделать ему добро". И сказал человеку тому: "Протяни руку твою". И тот протянул, и стала она здорова, как другая. Фарисеи, выйдя, тут же составили с приспешниками Ирода Антипы совещание против Него. Но Иисус, узнав это, удалился из Капернаума к озеру.И последовало за Ним множество народа, и весь народ искал прикасаться к Нему, потому что от Него исходила сила, которая исцеляла всех.
  
  
  Глава 5.
  
  
В те дни взошел Он на гору помолиться и пробыл всю ночь в молитве к Богу. Когда же настал день, Он призвал всех учеников Своих и избрал из них двенадцать, которых наименовал Апостолами. Это были: Симон, называемый Петром и Андрей, первозванный; братья - Иаков и Иоанн Зеведеевы, прозванные сынами грома; Филипп и Варфоломей; Фома Близнец, прозванный впоследствие Неверующим и Левий Матфей - мытарь; Иаков Алфеев и Леввей, прозванный Фаддеем; Симон Кананит и Иуда Искариот, который впоследствии и предал Христа.
  
   И, сойдя с ними, стал Он на ровном месте, и, возведя очи Свои на посланников Своих, говорил им: "Благо себе творите, будучи бедными по духу, не гонясь за богатством, и обретая Царствие Небесное; гонящиеся за богатством получают свое царство на Земле. Благо себе творите, возжаждав знания и взалкав истины, ибо вы утолите жажду и насытитесь, а все пресыщенные знанием, полагающие себя искушенными в истине, не узнав истины, потеряют и знание. Благо себе творите, страдая за правду и плача о ней, ибо вы утешитесь, а довольствующиеся ложью, и осмеивающие правду, пребудут в обмане. Благо себе творите, будучи кроткими и милостивыми, ибо будучи таковыми вы уже помилованы и наследуете Землю. Благо себе творите, будучи чистыми сердцем миротворцами - вы увидите Бога и будете наречены Его сынами. Благо вам, когда возненавидят вас люди и когда отлучат вас, и будут гнать и поносить, и всячески неправедно злословить и пронесут имя ваше, как бесчестное, за Сына Человеческого. Возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь, ибо так поступали люди с пророками и прежде вас.
  
   Печальтесь, когда услышите, что все говорят о вас хорошо, ибо лжепророков человеки славят и любят, и принимают их ложь за истину. Вы - соль Земли. Если уж соль не солона станет, то чем ее засолить можно? Такая соль уже ни к чему не годна, как разве на попрание людям. Будьте же солью человеческой, деля мир между собою. Вы - свет мира. Вам не укрыться от мира, как не может укрыться от солнца город, стоящий на вершине горы. И для того ли зажигается свеча, чтобы поставить ее под сосуд или под кровать? Не для того ли, чтобы поставить ее на подсвечнике? Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного. Не думайте, что Я пришел нарушить закон, данный людям через Моисея или других пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и Земля, ни одна йота и ни одна черта не прейдет из закона, пока людьми не исполнится все то, что должны они исполнить; пока не совершится всего, чему следует быть на Земле.
  
   И кто сам нарушит одну из заповедей тех законов и научит людей так жить, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит свою жизнь по заповедям и людей этому научит, тот великим наречется в Царстве Небесном. Ибо, истинно говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не обретете Царства Небесного.
  
   Вы слышали, что сказано древним людям: "Человек, не убивай другого человека! А кто все же убьет, подлежит осуждению". А вам Я говорю, что всякий из вас, впав в несогласие с человеком, братом своим, подлежит осуждению; тот из вас, кто опустошит человека, брата своего, убивая в нем душу - подлежит Высшему Суду; а кто убьет в нем разум - принадлежит тьме кромешной. И если кто из вас, принося себя в жертву Богу, вспомнит, что человек, брат его, имеет что-нибудь против него, пусть оставит дар свой пред жертвенником, и пойдет прежде примириться с братом.
  
   Миритесь с человеками скорее, пока вы еще на пути Земном, бойтесь, чтобы человек не отдал дела ваши на Суд Божий; и Бог не отвернулся бы от вас за дела ваши; и не оказались бы вы во власти истязателя рода человеческого; и не вверг бы он вас во тьму кромешную; истинно говорю вам: вы не выйдете из тьмы, пока не возместите весь ущерб, причиненный людям, весь - до последнего кодранта.
  
   Вы слышали, что сказано древним людям: "Человек, не прелюбодействуй! Не изменяй супругу". А вам Я говорю: если кто-то из вас, посланников Моих, вступит в брак и, будучи в браке, посмотрит на другую женщину с вожделением, то он уже изменил жене и прелюбодей в сердце своем. Сказано также, что если кто из людей разведется с женою своею, то пусть даст ей в отступное разводную. А Я говорю вам: тот, кто дает отступное и разводится ради брака с другим человеком - тоже прелюбодействует. Тот мужчина, который оставляет жену свою, имея целью женитьбу на другой женщине - прелюбодей. И тот, кто женится на женщине, оставившей ради этого мужа своего - прелюбодей не менее. И, кроме вины прелюбодеяния, лежащей на них, они подают повод всем оставленным ими и из-за них прелюбодействовать таким же образом.
  
   Еще слышали вы, что сказано древним людям: "Человек, поклявшись, не преступай клятвы, и исполняй пред Господом обеты твои". А вам Я говорю: обращаясь к людям, не клянитесь вовсе; ни призывайте в свидетели правдивости ваших слов ни Небо, потому что оно престол Божий; ни Землю, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалим, потому что он город Царя царей; ни головою вашею не клянитесь, потому что не можете ни одного волоса на ней сделать белым или черным. Но да будет слово ваше к людям просто и ясно: да - это да; нет - это нет; а что сверх этого от людей услышите, истинно говорю вам: это все от лукавого сердца человеческого, а не от Отца Моего Небесного.
  
   Вы слышали, что было сказано людям : "Человек! Воздавая другому человеку злом за зло, помни меру : око за око и зуб за зуб". А вам Я говорю: не противьтесь ни в чем и не мстите человеку вовсе. Но кто из людей ударит вас в правую щеку, обратите к нему и другую; и кто из людей захочет судиться и взять у вас рубашку, отдайте этому человеку и верхнюю одежду; и если человек вынудит вас сопровождать себя на одном поприще, идите с ним и на другое.
  
   Вы слышали, что было сказано людям : "Человек! Люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего". Но вам, слушающим Меня, говорю: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас людей, и да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных.
  
   Ибо если вы будете любить только любящих вас, какая вам награда? И люди любящих их любят. И если творите добро только тем, кто к вам добр, что особенного делаете? И люди добры к тому, кто добр с ними. И если вы взаймы даёте только тем, от кого надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? И люди дают взаймы людям, чтобы получить обратно столько же. Но вы и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего назад; и будет вам награда великая, и наречетесь вы сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и к благодарным, как к добрым, так и ко злым. Так будьте же совершенны, как совершен Отец ваш Небесный.
  
   Но поступая так, как Я вам говорю, смотрите - не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного. Не трубите в трубы пред собою, как делают фарисеи, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою. У вас же, когда творите милостыню, пусть левая рука ваша не знает, что делает правая, чтобы милостыня ваша была втайне; и Отец ваш, видящий тайное, воздаст вам явно.
  
   И, когда молитесь, не будьте как фарисеи, которые любят останавливаясь на перекрестках, молиться, чтобы видели их люди, идущие по улицам. Истинно говорю вам, молящиеся так уже получают награду свою. Вы же войдите в комнату и, затворив дверь, помолитесь Отцу вашему втайне; и Отец ваш, видящий тайное, воздаст вам явно. И молясь, не говорите лишнего, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него.
  
   Молитесь кратко: Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на Земле, как на Небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки веков. Аминь.
  
   Если же когда стоите на молитве, не прощаете людям их прегрешений против вас, то и Отец ваш Небесный не простит вам согрешений ваших против людей. Также, когда поститесь, не будьте унылы, как фарисеи, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показать людям пост свой. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. Вы же, во время поста своего, умащайте голову свою и умовайте лицо свое, дабы явиться постящимися не пред людьми, но пред Отцом вашим; и Отец ваш, видящий тайное, воздаст вам явно.
  
   И не сокрушайтесь об оскудевающих имениях ваших, давая людям милостыню; не горюйте о сокровищах Земли, расхищаемых людьми и ими же присвояемых; не радейте ни о чем Земном - тленном, радейте о человеке и вы подготовите себе на небесах сокровище неоскудевающее в хранилище не ветшающем. И где сокровище ваше, там будет и сердцевина сути вашей. Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не услужите вы Богу в человеке, будучи жрецами маммоны: не ищите кладов в Земле - ищите в человеке; не собирайте в храм сокровищ земных - собирайте людей.
  
   Не судите людей, и не будете судимы Отцом вашим; не осуждайте людей, и не будете осуждены Отцом; прощайте людей, и прощены будете; давайте людям, и дастся вам: мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною отсыплют вам в лоне Царствия Небесного; ибо, какою мерою здесь мерите, такою же отмерится вам и там, и каким судом здесь судите, таким и там будете судимы. Просите Бога в человеке дать вам Царствие Небесное, и оно дано будет вам; ищите в человеке Бога, и найдете; достучитесь до Бога в человеке, и Бог отворит вам двери Царствия Небесного; ибо у Бога всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят.
  
   Найдется ли между человеками тот, кто, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень? И когда попросит рыбы, подал бы ему змею? Так если человеки, умеют даяния благие давать детям своим, тем более Отец ваш Небесный даст блага вам, просящим у Него. Посему истинно говорю вам: не растрачивайте силы души вашей на заботы о том, что вам есть и что пить, и во что одеться. Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра - нет, Бог так одевает, неужели Он забудет одеть вас, маловеры! Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, а все остальное приложится вам, не тревожьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашние тревоги будут завтра: довольно для каждого дня своей заботы.
  
   А во всех земных делах - как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и сами поступайте с ними; в этом ваш главный закон и об этом говорили пророки. Только не давайте людям охранять святыни веры вашей, будто псам сторожевым, чтобы они, оставшись без вас, не обратились в диких псов, и не растерзали бы друг друга, веря каждый в свою святыню. И не бросайте жемчугов знания, добываемых вами из глубин веры под ноги человекам, дабы, получив даром и не оценя сокровенное, не растоптали бы человеки жемчужины знаний и, потеряв на этом и веру, не превратились бы сами в свиней. Не ищите легких путей, потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их; не ходите тропами проторенными, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими.
  
   Будьте всем человекам пастырями добрыми, но пася - различайте людей. Добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит слово доброе обо всех людях, а злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое слово о другом человеке, ибо истинно говорю вам: от избытка сердца говорят уста человеческие. Также берегитесь лжепророков из людей, которые носят овечью шкуру, а внутри суть волки хищные. По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы? Так и древо добра приносит плоды добра, а древо зла - плоды зла. Не умеет ни древо добра приносить плоды зла, ни древо зла - плоды добра. Истинно говорю вам: как всякое дерево познаётся по плоду своему, так лжепророков вы узнаете по делам их.
  
   И помните: не тот, кто называет Меня здесь: "Господи! Господи!" - обретет Царство Небесное, но тот, кто будет верен воле Отца Моего Небесного и исполнит ее. И если не исполните, или исполните неверно и скажете Мне: "Господи! Господи! Не от Твоего ли имени мы пророчествовали? И не Твоим ли именем бесов изгоняли? И не Твоим ли именем многие чудеса творили?" Отвечу : "Я не знаю вас; отойдите от Меня, сотворившие беззаконие".
  
   Истинно говорю вам, тот, кто слушает нынешние слова Мои, желая понять их, подобен благоразумному строителю, который возводит дом свой на камне. И хоть бы пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и все это устремилось на дом тот, ему не упасть, ибо основание его - камень. А тот, кто слушает слова Мои не желая понимать их, подобен строителю безрассудному, который строит дом свой на песке; и пойдет ли дождь, или разольется река, или ветер подует - дом этот падет. Да не будет слепой вера ваша в Отца вашего Небесного! Что вы смотрите на сучок в глазе брата вашего - человека, а бревна в своем глазу не чувствуете? Как вы будете говорить брату своему - человеку: "Дай, я выну сучок из глаза твоего", - когда в вашем глазу бревно? Выньте прежде бревно из своего глаза и тогда увидите, как вынуть сучок из глаза брата вашего человека.
  
   Может ли слепой водить слепого? Куда он его приведет? Не оба ли они упадут в яму? Ни один ученик, прийдя к учителю, не бывает выше него; но, научаясь, всякий может стать как учитель его и других научить. Свет истины, воссиявший вам через Меня, покажите человеку, и помните, что свет люди видят глазами. И, если око человеческое ничем не замазано - человек видит; если же замутнены глаза человека - он слеп. И если свет, который ныне зажег Я в вас, ослепит человека и станет для него тьмой непроглядной, то не стал ли тьмой он сам - ваш свет? И если вы, будучи поводырем людей, будучи их единственным зрячим глазом, соблазните их идти во тьму, то пусть они вырвут свой единственный глаз и бросят прочь от себя, ибо как любому человеку все же лучше жить калекой, чем погибнуть, так и для всех людей лучше остаться слепыми, чем увидеть огонь ничем не угасимый, а потом тьму кромешную, и быть ввергнутыми в эту тьму на распад ничем не умеряемый.
  
  Когда Христос окончил все слова Свои к Апостолам, то вернулся в Капернаум и Апостолы сопровождали Его.
  
  
  Глава 6.
  
  
А в Капернауме, у командира расквартированной в городе сотни римских солдат, слуга, которым он очень дорожил, был болен и лежал при смерти. Услышав об Иисусе, сотник послал к Нему иудейских старейшин просить Его совершить исцеление своего слуги. И начальники иудейские, придя к Иисусу, просили Его убедительно, говоря: "Он, хоть и римлянин, но все же достоин, чтобы Ты сделал для него это, ибо он любит народ наш и построил нам синагогу".
  
   Иисус пошел к сотнику, но на пути сотник прислал к Нему человека сказать: "Не утруждай ноги свои хождением ко мне, Господи! Ибо я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой; и лицезрение Тебя - это слишком много для глаз моих; потому и себя самого не почел я достойным придти к Тебе; скажи только слово Твое посланному мной человеку, он передаст слово Твое мне, и верю я : выздоровеет слуга мой. Ибо хотя я и подвластный человек, но, имея у себя в подчинении воинов, и получив слово начальства, говорю по слову этому одному воину: "Пойди",- и идет; и другому: "Приди",- и тот приходит; и слуге моему: "Сделай то-то",- и он делает".
  
   Услышав это, Иисус удивился и, обратившись, сказал идущему за Ним народу: "Истинно говорю вам, что во всем царстве Иудейском, чтящем Отца моего Небесного, не нашел Я такой веры в Сына Человеческого как у этого язычника - римлянина. Говорю же вам, сыны Израиля, что многие с востока и запада узрят Бога и обретут Царствие Небесное наравне с Авраамом, Исааком и Иаковом, а вы - потомки их, чтящие Отца Небесного, не уверовав в Сына, будете отвергнуты Отцом и пребудете во тьме". И сказал Иисус посланному сотника: "Иди, и да будет ему так, как он верует". Посланный, возвратившись в дом, нашел больного слугу выздоровевшим.
  
   После этого Иисус пошел в город, называемый Наин; и с Ним шли ученики Его и множество народа. Когда же Он приблизился к городским воротам, навстречу им вынесли умершего мальчика, единственного сына у матери - вдовы. Увидев ее неутешное горе, Господь сжалился над нею и сказал ей: "Не плачь". И, подойдя, прикоснулся к одру; несшие покойника остановились, и Он сказал, обращаясь к нему: "Юноша! Тебе говорю - встань!" И мертвый, поднявшись, сел и стал говорить; и отдал Иисус ожившего сына матери его. Всех видевших это объял страх, и все славили Господа Бога Всевышнего, Бога Саваофа, Вседержителя, восклицая: "Великий пророк восстал между нами! Бог посетил народ Свой!". И слава об Иисусе как о пророке полетела по окрестности и распространилась в Иудее.
  
   Через некоторое время, после воскрешения сына наинской вдовы, двое фарисеев - приспешников Ирода Антипы, разыскали Иисуса, который проповедовал, ходя по селениям и городам страны Галилейской, и пришли к Нему, говоря: "Иоанн Очиститель послал нас к Тебе, чтобы спросить: точно ли Ты - Тот, Которому должно придти за Очистителем, или другого ожидать нам вслед за Тобою?" А в это время Он многих исцелил от болезней и недугов и от злых духов, и многим слепым даровал зрение. И, зная, что Иоанн-Очиститель уже обезглавлен Иродом Антипой сказал им Иисус в ответ: "Пойдите к тому, кто вас послал, и расскажите ему то, что вы видели и слышали: слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают, нищие благовествуют". "Они называют Тебя пророком, а за пророком идет Спаситель" - сказали фарисеи Христу. "Благо себе сделает тот, кто не соблазнит никого из малых сих, говоря им обо Мне, как о пророке" - ответил Иисус и предложил посланцам Ирода Антипы принять Иоанново очищение от Него.
  
   Фарисеи возмутились этим предложением, сказав, что не приняв крещения от праведного великопостника Иоанна, они тем более не примут его от Иисуса, участвующего в пирах, который к тому же крестит всех без разбора: блудниц вместе с целомудренными женщинами, мытарей вкупе со священнослужителями, неучей в одной воде со светочами разума. Грубо отказав и попытавшись оскорбить Христа, фарисеи, продолжая гневаться, ушли. По отшествии же их, Иисус обратился к народу, говоря об Иоанне: "О, люди! Что смотреть ходили вы в пустынь Иоаннову? Трость ли, ветром колеблемую? Нет? Так что же смотреть ходили вы? Не человека ли, одетого в одежды, вами не виданные? Но одевающиеся пышно и роскошно находятся при дворах царских. Так что же смотреть ходили вы? Уж не пророка ли? Да, говорю вам, и больше пророка. Он тот, о котором написано: вот, Я посылаю Ангела Моего пред лицом Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою. Он - Ангел Господа. И на Земле, из всех, рожденных женами, нет никого больше Иоанна Очистителя; но самый меньший из вас, обретя Царство Божие будет больше его".
  
   И многие мытари, блудницы и другие грешники, тут же восславили Бога, очистившись Христом, очищением водным - Иоанновым; а многие саддукеи, фарисеи, книжники и законники, отвергли Христа, не пожелав принимать очищение вместе с чернью. Глядя на них, Господь сказал: "С кем сравню людей рода сего? Эти ученые мужи подобны детям, которые сидят на улице, упрекая друг друга : один говорит - я играл тебе на свирели плясовую, а ты не плакал; а второй отвечает - а я пел тебе песню жалостную, а ты не плясал. Вот, пришел к ним Иоанн Очиститель: ни хлеба не ест, ни вина не пьет; и говорят они: не может он очистить нас, ибо он великопостник, а мы - грешники: любим вино пить и есть сладко. Пришел Сын Человеческий: и на пирах ест и вино пьет; и говорят они: не принимается нами очищение от человека, который любит есть и пить вино, и друг всем мытарям и грешникам. И оправдана премудрость человеческая всеми чадами ее, питающимися от нее".
  
   Один из фарисеев, также отказавшийся принять очищение вместе с мытарями, в глубине души имел желание очиститься от греха, и, придя к Иисусу вечером, попросил Его разделить с ним трапезу; и Он, войдя в дом фарисея, возлег. Тем временем одна женщина, известная в городе как наихудшая из блудниц, узнав, что Иисус возлежит в доме фарисея, пришла туда, имея при себе алавастровый сосуд с драгоценным мирром и, став у ног Христа заплакала и, плача, начала обливать ноги Спасителя слезами и отирать волосами головы своей, и целовать, и мазать мирром. Видя это, фарисей, пригласивший Его, похоронил свое желание принять очищение от Христа, сказав про себя: "Не может Он быть Сыном Божьим, если позволяет осквернять свое тело прикосновениями нечестивыми. Даже пророком нет нужды быть, чтобы знать, кто она такая - весь город это знает".
  
   Иисус же, обратившись к фарисею, сказал: "Симон! Я имею нечто сказать тебе. Позволишь?" Тот ответил: "Скажи, Учитель". И Иисус сказал: "Вот было у одного заимодавца два должника: один должен был пятьсот динариев, а другой пятьдесят, и обоим нечем было заплатить, и заимодавец простил обоих. Так скажи же, Симон, который из прощенных должников более возлюбит своего заимодавца?" Симон отвечал: "Думаю, тот должник, которому заимодавец простил больше". Иисус сказал ему: "Правильно ты рассудил". И, обратившись к женщине, продолжил, говоря Симону: "Видишь ли ты эту женщину? Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне их и волосами головы своей отёрла; ты целованием не поприветствовал меня, а она, с тех пор как Я пришел, не перестает целовать Меня от пяток до колен; ты головы Мне и маслом не помазал, а она мирром драгоценным помазала Мои подошвы. И потому истинно говорю тебе: прощаются грехи её многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит". И обернувшись к женщине сказал: "Прощаются грехи твои, вера твоя спасла тебя, иди с миром".
  
  И Симона опять обуяло сомнение: "Кто же Он? Никто кроме Господа грехов не прощает. Даже пророк не может простить грехи человеку, так кто же Он, который говорит, что грехи прощает и не боится того?" После трапезы с Симоном, оставив его сомневаться, Иисус проходил по городам и селениям Галилейским, проповедуя и благовествуя Царствие Божие, и за Ним всюду следовали двенадцать Его посланников, и женщины, которых Он исцелил от злых духов и болезней: Мария, называемая Магдалиною, из которой вышли семь бесов, и Иоанна, жена Хузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, и другие, которые служили Ему земными владениями своими.
  
  
  Глава 7.
  
  
Вернувшись же вместе с двенадцатью Апостолами Своими после путешествия по Галилее в Капернаум, Иисус был осажден народом.Все искали Его. Если Он и посланники Его приходили в чей-то дом, то туда сбегались со всей округи, так что им невозможно было и хлеба есть. Тогда же привели к Нему бесноватого, который к тому же был слеп и нем; и Он исцелил его, так что он и заговорил разумно и прозрел явно.
  
   Услыхав толки, начавшиеся сразу после исцеления, Апостолы захотели защитить Иисуса от людской неблагодарности, и стали уговаривать Его не исцелять, и не проповедывать в Капернауме, и уйти из него вовсе, ибо некоторым людям, видевшим исцеление, показалось, будто бы бес, выйдя из бесноватого, вошел в Христа, и они проболтались об этом своем впечатлении соседям. Фарисеи же вместе с пришедшими из Иерусалима саддукеями, услыхав какие толки идут в городе об исцелении, очень обрадовались, и, принялись, говоря о Христе и Апостолах Его, пугать народ грядущим царством сатаны. Называя Иисуса дьяволом, идущим во главе двенадцати аггелов тьмы, дабы утвердить господство зла над добром, фарисеи утверждали, стоя в толпе народа: "Никто не может изгнать бесов иначе, как обладая силою веельзевула, князя бесовского. Ибо простые бесы, мучающие людей, повинуются только тому, кому их владыка - сатана, дает силу большую, чем им самим".
  
  А книжники-саддукеи, пришедшие из Иерусалима, прямо подстрекали людей, против Иисуса и Апостолов, говоря им: "Он сам - сатана во плоти! Веельзевул и другие бесы - слуги его; Он сначала напускает своих слуг на людей, а потом они, исполнив службу, возвращаются к хозяину",- и звали народ побить Иисуса и Апостолов камнями, но толпа все никак не решалась идти. Апостолы же, слыша крики, призывающие к побитию их всех камнями, умоляли Христа пока не поздно покинуть Капернаум, но Иисус не послушался их и, выйдя к народу, обратился к нему с притчами: "Если царство разделяется на две области, и одна идет войной на другую, устоит ли это царство? Если дом разделится трещиной от верха до низа, не упадет ли этот дом? Как же может сатана изгонять сатану? Если сатана восстал на самого себя, то пришел конец его. Не силою бесовскою Я изгоняю его, но силою Отца моего Небесного. Силен истязатель рода человеческого, но Я - Спаситель ваш, сильнее его. И бесы не повинуются Мне, но боятся и слушаются, ибо Я борюсь с ними и побеждаю их. Никто, войдя в дом сильного врага своего, не сможет вернуть украденных этим врагом драгоценностей, если прежде не свяжет врага, и всех слуг его".
  
   Народ стих, и Он сказал фарисеям и саддукеям: "Раз уж вы утверждаете, что во мне нечистый дух, говоря этим бедным людям, будто ничто, кроме сатаны и сил, посвященных ему, не способно изгнать бесов из душ человеческих, то ответьте Мне: чьею силою князь Архангелов - Михаил, изгнал самого сатану и слуг его из Небесной Обители? Если вы скажете мне, что Михаил - Тот, который как Бог; Михаил - Небесный покровитель сынов Израиля, сделал это силою веельзевула, князя бесовского, ваши собственные сыновья будут вам судьями". Фарисеи спросили Христа: "А если мы скажем, глядя на то, что Ты делаешь: перст Божий?" Иисус ответил: "Когда увидите, что я делаю и поверите в то, что это - перст Божий, достигнете Царствия Небесного".
  
   Многие из саддукеев, испугавшись, подумали про себя: "Пусть идет, куда хочет и исцеляет, кого хочет; пусть называет себя, как хочет - мы ничего Ему говорить не будем". Но Иисус, зная души их, продолжал: "Истинно говорю вам: будут прощены сынам человеческим все хуления, какими бы они ни хулили Бога; но кто из вас соблазнит одного из малых сих, отрицая существование Духа Святого в Сыне Человеческом, тому не будет прощения ни одного из грехов хуления; а кто из вас своими проповедями подменит в человеке Дух Святой на бесовский, тому не будет прощения ни одного из самых малых его грехов. Ибо Бог творит, а сатана разрушает, и те из вас, кто не с Сыном Божиим - против него; и те из вас, кто не собирает со Мною - расточает".
  
   Тогда саддукеи сказали: "Учитель! Если Ты - Сын Творца всемогущего, то разве не можешь Ты сотворить нам такое знамение, чтоб мы уверовали в Тебя?" Но Он сказал им в ответ: "О, род лукавый, обладающий знаниями, и развращенный ими! Не будет людям вашего рода знамения от Меня. Ваши книжники напрасно рыщут в книгах в поисках знамений; ни одно знамение не дастся людям вашего рода, кроме знамения Ионы пророка; ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце Земли три дня и три ночи. Ибо как Иона был знамением для Ниневитян, так и Сын Человеческий - знамение для всех людей. Ниневитяне восстанут на суд с людьми вашего рода и осудят их, ибо сами они покаялись от проповеди Иониной; и вот, здесь Я, который больше Ионы, а вы не каетесь. Царица Савская восстанет на суд с людьми вашего рода и осудит его, ибо она приходила от пределов Земли послушать мудрости Соломоновой; и вот, здесь кладезь премудрости, глубже премудрости Соломона, а вы плюете туда, требуя знамений, будто неучи деревенские".
  
   Фарисеи ответили Ему: "Есть и у нас праведники, изгоняющие бесов. Но нас смущает то, что Ты изгоняешь их именем Сына Божьего. Мы же изгоняем бесов во имя самого Бога". Иисус сказал на это: "Бесов изгоняете во имя Бога, а живого Бога не принимаете? Много ли проку человеку от вашего изгнания бесов, если не поселяется Бог в его душе? Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, в ту душу человеческую, откуда меня выгнали. И, придя, находит дом свой незанятым, выметенным и убранным, готовым к приему гостей; и тогда он идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там все они; и бывает для человека того последнее хуже первого. Так было со многими людьми, которые поверили вам, не имеющим Бога в душе, так будет и с самими вами".
  
   Сказав это им, Иисус ушел в дом и там опять собралось столько народу, что когда пришли к Нему Матерь и братья Его, то не могли подойти к Нему. И дали знать Ему: четверо родных Твоих стоят вне стен этого дома, желая видеть Тебя - выйди.Он сказал им в ответ: "Родные Мои - все слушающие слово Божие и исполняющие волю Его - их слишком много в этих стенах, они держат меня, не могу Я выйти".
  
  
  Глава 8.
  
  
Выйдя вечером из дома в Капернауме, Иисус пошел на берег Галилейского озера. И собралось к Нему множество народа, так что Он вошел в лодку и сел; а весь народ стоял на берегу. И Он говорил притчами: "Вот, вышел сеятель сеять; и когда он сеял, иное семя упало при дороге, и налетели птицы и поклевали его; иное упало на места каменистые, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока, но когда взошло солнце, увяло, и, не имея корня, быстро засохло. Иное упало в терние, и терние выросло, и заглушило семя, и оно не дало плода. А иное упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать". И сказал народу: "Кто имеет уши слышать, да слышит".
  
   Когда же остался без народа вместе с двенадцатью Апостолами, те спросили Его: "Господи, почему Ты с этими детьми разговариваешь притчами мудреными?" Он сказал им в ответ: "Потому, что кому-то из них видны пути обретения Царствия Небесного, а кому-то - нет. Или и вы, избранные Мною, не понимаете смысла этой притчи? Как же вам тогда уразуметь остальное? Сеятель слово сеет. Слово Божие. Упавшее при пути -- это слушающие, к которым потом приходит диавол и уносит слово из сердца их, чтобы они не уверовали и не спаслись. Упавшее на камень - это те, которые, когда услышат слово, с радостью принимают его, но не имеют корня, и временем веруют, а во время искушения отпадают. Упавшее в терние - это те, которые слушают слово, но, отходя, заботами, богатством и наслаждениями житейскими подавляются и не приносят плода. А упавшее на добрую землю - это те, которые, услышав слово, хранят его в добром и чистом сердце и приносят плод в терпении. Итак, пока Я с вами, наблюдайте, как вы слушаете Меня: ибо, тому из вас, кто еще на Земле растит в себе Царство Божие, более дано будет, а кто не растит, у того отнимется не только что он имеет, но и то, что он думает иметь".
  
   И еще сказал Иисус Апостолам: "Чему можно уподобить слово о Царствии Божием к человекам? Оно - как зерно горчичное, которое, когда сеется в поле - меньше всех семян на этом поле; но будучи правильно посеяно в душе человеческой, оно всходит и становится больше всех злаков, и пускает большие ветви, так что под тенью его могут укрываться птицы небесные. Это слово подобно щепотке закваски, которую женщина бросила в три меры муки, и одна щепотка проквасила три меры. Еще подобно слово о Царствие Божием неводу, закинутому в людское море и захватившему рыб всякого рода, который, когда наполнился, рыбаки вытащили на берег и, сев, хорошее собрали в сосуды и унесли с собой, а худое отпустили в море. Человек, ощутивший в себе Царство Божие, похож на кладоискателя, нашедшего сокровище, которое было зарыто на бесплодном каменистом поле. Кладоискатель, найдя это сокровище, утаил его от людей, но от радости о нем пошел и, не торгуясь, продал всё, что имел, чтобы купить поле то - каменистое и бесплодное. Еще подобен человек, ищущий путей в Царство Божие купцу, ищущему хороших жемчужин, который, найдя одну наидрагоценнейшую из всех, пошел и продал великое множество жемчужин, бывших у него, чтобы купить одну-единственную".
  
   Апостолы спросили Христа: "Жемчужины - это знания?" Иисус ответил: "Да. Знание того, как обрести Царство Божие стоит столько же, сколько вся премудрость человеческая. Поэтому всякий книжник, наученный этому знанию, подобен благоразумному хозяину, который при пожаре выносит из дома своего и новое, и старое - все, что может понадобиться ему на новом месте". Апостолы спросили Иисуса: "А как узнать: проросло в душе человеческой слово Божие, посеянное туда нами - или нет?" Иисус ответил: "Когда человек бросит семя в землю, и ночей не спит, глядя - взошло или нет; и днем приходит посмотреть - растет или не растет, то очень устает этот человек и засыпает наконец. И не узнает он до поры цветения, что взошло, ибо сначала из земли показывается зелень, и только потом колос. Когда же отойдет пора цветения колоса и созреет плод, то немедленно посылается серп, потому что настала жатва. Человек сеет доброе семя на поле своем; но после него приходит враг его и сеет между пшеницею плевелы. Пока всходит зелень это незаметно, но в пору цветения плевелы, пышно расцветая, глушат пшеницу, и тогда, придя в дом к человеку, рабы его спрашивают: "Господин! Не доброе ли семя сеял ты на поле твоем? Откуда же на нем взялись плевелы?" И когда человек отвечает на это: "Враг рода человеческого сделал это",- рабы предлагают ему: "Хочешь: мы пойдем и выдергаем все плевелы?" Но он запрещает им: "Нет, оставьте поле так, как оно есть, иначе, выбирая плевелы, вы затопчете пшеницу. Пусть растет вместе и то, и другое до времени жатвы. А во время жатвы я прикажу жнецам своим: соберите прежде плевелы, свяжите их в снопы, и бросьте на поле, чтобы дождь их вымочил, ветер высушил, а Солнце сожгло; а пшеницу с великим бережением отнесите в житницу мою".
  
   Апостолы не поняли Иисуса и сказали Ему: "Разъясни нам притчу о плевелах на поле". Он же ответил: "Сеющий доброе семя есть Сын Человеческий; поле есть мир; колоски доброго семени, это люди, ищущие на Земле путей, ведущих в Царство Божие; а плевелы - люди живущие на Земле под властью земных соблазнов; враг, посеявший соблазны в души людей - сатана; жатва есть кончина времен Земных, а жнецы - Ангелы. Посему - как сначала собирают плевелы, оставляя их лежать на поле, так будет при кончине времен Земных: пошлет Сын Человеческий Ангелов Своих, и сначала соберут из Царства Его все соблазны и всех делающих беззаконие, и бросят их на Земле, а искавшие на Земле Царство Божие - обретут Его на Небе. Вы узнаете это, ибо нет на Земле ничего тайного, что не сделалось бы явным, ничего сокровенного и скрытого от людей, что не сделалось бы известным и людьми же не обнаружилось бы." Закончив поучения, Иисус сказал Апостолам: "Переправимся на ту сторону озера". Апостолы вошли к Нему в лодку и лодка отплыла.
  
  
  Глава 9.
  
  
Пока они плыли, сделалось великое волнение на озере, так что лодка покрывалась волнами; а Иисус спал на корме. Тогда Апостолы, подойдя к Нему, разбудили Его и сказали: "Господи! Спаси нас, погибаем без Тебя". И, встав, Он запретил ветру и сказал озеру: "Умолкни, перестань". И ветер утих, и сделалась великая тишина. Тогда Он сказал им: "Погибаете без Меня? Где же вера ваша в Отца Моего Небесного?" Когда же Он с Апостолами прибыл к язычникам - на восточный берег Галилейского озера в страну Гадаринскую, их встретил бесноватый, имевший жилище в гробовых пещерах, весьма свирепый видом, так что никто из жителей не смел проходить тем путем. И бесы в нем закричали: "Что Тебе до нас, Иисус, Сын Божий? Прежде времени пришел Ты мучить нас".
  
   Иисус спросил бесноватого: "Как тебе имя?" Тот ответил: "Легион", - потому что много бесов вошло в него. Увидев, что неподалеку пастухи пасут общественное стадо свиней, бесы сказали Иисусу: " Рано нам идти в бездну, мы должны быть на Земле. Если уж Ты выгоняешь нас из человека, то позволь нам овладеть стадом". И Христос сказал им: "Идите в стадо". Бесы, выйдя из человека, вошли в стадо, и все свиньи, хряки и поросята бросились с крутизны в озеро и утонули. Пастухи, видя происшедшее, побежали и рассказали об этом в городе и в окрестных селениях. И жители их вышли толпой навстречу Иисусу, и, увидев Его, просили убедительно, чтобы Он отошел от пределов их.
  
   Иисус исполнил их просьбу и переправился в лодке на западный берег Галилейского озера, где опять собралось к Нему множество народа. Он еще был у озера, когда пришел человек, именем Иаир, который был начальником синагоги; и, пав к ногам Иисуса, просил Его войти к нему в дом, потому что у него была одна дочь, лет двенадцати, и та была при смерти. Когда Он шел, и народ теснил Его со всех сторон, одна женщина, страдавшая кровотечением двенадцать лет, которая, издержав на врачей всё имение, так ни одним и не была вылечена, но пришла еще в худшее состояние, пробралась к Нему сзади в толпе и прикоснулась к Нему, ибо была убеждена, что если ей удастся дотронуться хотя бы до краешка одежды Его, то она выздоровеет. И как только она прикоснулась к Его одежде, иссяк в ней источник крови, и она ощутила в теле, что исцелена от болезни.
  
   В то же время Иисус, почувствовав, что вышла из Него сила, обернулся, спрашивая: "Кто прикоснулся к Моей одежде?" Апостолы удивились: "Господи, Ты видишь, какая давка? Народ теснит Тебя со всех сторон, что же Ты спрашиваешь: кто прикоснулся ко Мне?" Но Иисус сказал: "Прикоснулся ко Мне некто, ибо Я чувствовал силу, исшедшую из Меня". Женщина, видя, что она не утаилась, с трепетом подошла и, пав пред Ним, объявила Ему перед всем народом, по какой причине прикоснулась к Нему и как тотчас исцелилась. Он же сказал ей: "Это вера твоя спасла тебя; иди в мире и будь здорова от болезни твоей".
  
   Когда Он еще говорил это, пришли люди из дома начальника синагоги и говорят ему: "Дочь твоя умерла; не утруждай Учителя",- но Иисус, услышав это, сказал ему: "Не бойся, только веруй, и спасена будет". Придя же в дом, не позволил войти в дом никому, кроме Петра, Иоанна и Иакова, и отца девочки. Внутри дома все домочадцы плакали и рыдали о ней. Иисус, войдя в дом, сказал им: "Что смущаетесь и плачете? Девочка просто спит". И смеялись над Ним, не веря Ему. Но Он, выслав всех, оставил только отца и мать девочки; и вместе с ними и бывшими при Нем Апостолами вошел в спальню и, взяв покойницу за руку, сказал: "Девица, тебе говорю, встань". И девочка тотчас встала и начала, шаля и балуясь, бегать и прыгать; а Иисус велел дать ей поесть.
  
   Когда же Иисус шел оттуда, за Ним последовали двое слепых, крича: "Помилуй нас, Иисус, сын Давидов!"- но Он не останавливался. Только, отойдя на значительное расстояние, Он замедлил шаг и слепые приступили к Нему. И сказал им Иисус: "Веруете ли, что Я могу это сделать?" Они ответили Ему: "Ей-же-ей, Господи!" Тогда Он коснулся глаз их и сказал: "По вере вашей да будет вам". И открылись глаза их; и Иисус строго сказал им: "Смотрите, чтобы никто не узнал". А они, отойдя, разгласили о Нем по всей окрестности. Уйдя оттуда, Он пришел в Свое отечество - в город Назарет, и за Ним следовали ученики Его. Когда наступила суббота, Он начал учить людей в синагоге; и многие слышавшие Его, отказываясь верить в Него, говорили: "Да кто это такой, чтобы учить нас? Где набрался Он премудрости своей? Да разве Он не плотников сын? Не Его ли Мать называется Мария, и братья Его Иаков и Иосий, и Симон, и Иуда? И сестры Его не все ли между нами?"
  
   Иисус же сказал им на это: "Ни один пророк нигде не бывает обесчещен так, как в отечестве своем, ибо чужие люди не бесчестят человека так, как родные и домашние его". И не совершил там многих чудес по неверию их, ибо и не мог совершить там никакого чуда. Лишь исцелил немногих больных, возложив руки на них. И, уйдя оттуда, ходил Иисус по всем окрестным городам и селениям, уча в синагогах, проповедуя Евангелие Царствия и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях.
  
  
  Глава 10.
  
  
Через некоторое время Иисус сказал ученикам Своим: "Жатвы слишком много для Меня одного. Молите Господина жатвы, чтобы выслал Он пожинателей на жатву Свою в помощь Мне". И они молились.
  
   Потом Иисус, призвав двенадцать Апостолов, начал посылать их по два в разные города и селения, давая им власть над нечистыми духами, чтобы они могли изгонять их и врачевать всякую болезнь и всякую немощь людскую, говоря при этом: "Идите! Я посылаю вас, как агнцев среди волков. Будьте кротки как голуби и мудры как змии. Не берите с собой ни мешка, ни сумы, ни обуви - никакого запаса; и никого на дороге не приветствуйте. В какой дом войдете, сперва говорите: мир дому сему; и если будет там сын мира, то почиет на нём мир ваш, а если нет, то к вам возвратится. В доме же том оставайтесь покуда не покинете город, ешьте и пейте там, ибо трудящийся достоин награды за труды свои; не переходите из дома в дом. И если примут вас в городе или в селении, то исцеляйте всех находящихся там больных даром; что даром от Меня получили, то даром и людям отдавайте. И говорите им: приблизилось к вам Царствие Божие. Если же придете в какой город и не примут вас, то, выйдя на улицу, скажите: и прах, прилипший к нам от вашего города, отрясаем вам; однако же знайте, что приблизилось к вам Царствие Божие. Истинно говорю вам, что Содому под серным дождем и каменным градом было отраднее, нежели будет городу тому".
  
   Они пошли и проповедывали покаяние; изгоняли многих бесов и многих больных мазали маслом и исцеляли. А после, когда собрались Апостолы к Иисусу и рассказали Ему все, и что сделали, и чему научили, Он сказал им: "Пойдем одни в пустынное место и отдохнем немного", - ибо все это время очень много было при Нем и при Апостолах приходящих и отходящих людей, так что и есть им было некогда. И они удалились от народа - отплыли на лодке в особо уединенное место, неподалеку от города, называемого Вифсаидою.
  
   Но кто-то увидел, как они отправлялись, и многие узнавали их, плывущих в лодке; и, поняв, куда они плывут и где произойдет высадка, помчались туда люди верхом, побежали пешком; изо всех городов везли и тащили на себе больных под Вифсаиду, так что Иисус, выйдя на берег, увидел множество народа, числом более пяти тысяч, и сжалился над ними, потому что они были, как овцы, не имеющие пастыря, и исцелил всех больных. Когда же настал вечер, приступили к Нему ученики Его и сказали: "Господи, место здесь пустынное и время уже позднее; отпусти народ, чтобы они пошли в окрестные селения и купили себе пищи". Но Иисус ответил: "Не нужно им идти, вы дайте им есть". Апостолы сказали Ему: "У нас здесь только пять хлебов и две рыбы. Может нам пойти купить пищи для всех этих людей? На двести динариев, которые у нас есть, разве не довольно будет хлеба, чтобы каждому досталось хотя бы по кусочку?"
  
   Тогда Иисус повелел Апостолам рассадить людей рядами, по сто и по пятьдесят человек, и велел народу возлечь на траву, а потом, взяв пять хлебов и две рыбы и воззрев на небо, благословил хлебы, преломил и дал ученикам, чтобы раздать народу. И все ели, и насытились все, а когда люди насытились, то сказал Он ученикам Своим: "Соберите оставшиеся куски, чтобы ничего не пропало". И они набрали оставшихся кусков двенадцать коробов полных. И тотчас понудил Иисус учеников Своих войти в лодку и отправиться прежде Его на другую сторону, пока Он отпустит народ.
  
   Отпустив народ, Он взошел на гору помолиться наедине; и оставался там большую часть ночи; лодка с Апостолами была посреди озера, а Он - один на суше; дул сильный ветер, и озеро волновалось. На рассвете пошел вслед за Апостолами Иисус, идя по воде как по земле. Апостолы же, проплыв около двадцати пяти или тридцати стадий и увидев Иисуса, идущего по воде к лодке, очень испугались; подумали, что это призрак, и от страха вскричали.
  
   Но Иисус тотчас заговорил с ними, сказав: "Ободритесь; это Я, не бойтесь". Петр сказал Ему : "Господи! Если это и врямь - Ты, повели мне придти к Тебе по воде". "Иди",- сказал Христос. И, выйдя из лодки, Петр пошел было по воде к Иисусу, но, испугавшись сильного ветра и волны, провалился, и, начав утопать, закричал: "Господи! Спаси меня!" Иисус тотчас простер руку и поддержав его, сказал: "Маловерный! Зачем же ты усомнился? Ты ведь не сомневался, когда Я позвал тебя". А когда Иисус с Петром вошли в лодку, ветер утих и, благополучно переправившись, Христос с Апостолами прибыли в землю Геннисаретскую.
  
  
  Глава 11.
  
  
Как только они вышли на берег, тотчас жители, узнав Его, обежали всю окрестность и начали на постелях приносить больных туда, где Он, как слышно было, находился. И куда бы ни приходил Он, в селения ли, в города ли, в деревни ли, всюду люди клали больных на открытых местах и просили Его, чтобы им прикоснуться хотя бы к краю одежды Его; и которые прикасались к Нему, исцелялись.
  
   Также ходили за Ним фарисеи с саддукеями, пришедшие из Иерусалима, и, не говоря ничего об исцелениях, искали случая укорить Его, и, увидев некоторых из учеников Его, евших хлеб неумытыми руками, нашли и спросили: "Зачем же ученики Твои преступают предание отцов?" Ибо фарисеи, держась за древние предания, никогда не ели, не умыв тщательно рук; а, придя с торга, не ели, не омывшись полностью. Иисус сказал им в ответ: "Да затем же, зачем вы - фарисеи, преступаете заповедь Божию. Ибо Бог заповедал людям: почитай отца и мать. А вы им говорите: если кто скажет отцу или матери: дар Богу то, чем бы ты от меня пользовался, тот может и не почтить отца своего или мать свою. Таким образом вы устраняете заповедь, данную людям Богом, ради преданий, которые дали людям отцы ваши".
  
   И, призвав весь народ, говорил им: "Слушайте Меня все и разумейте: ничто, входящее в человека извне, не оскверняет человека; но что исходит из него, то может осквернить его. Кто имеет уши слышать, да слышит!" Апостол Петр попросил Иисуса: "Изъясни нам притчу сию". Иисус сказал: "Неужели и вы еще не разумеете? Еще ли не понимаете, что всё, входящее в уста, проходит в чрево и извергается вон, а исходящее из уст - из сердца исходит - и это-то и оскверняет человека, ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, кражи, лжесвидетельства и хуления".
  
   Саддукеи спросили Иисуса: "Чем же оскверняются фарисеи, так усердно соблюдая предания отцов наших?" Иисус ответил: "Тем, что они, соблюдая внешнюю чистоту не радеют о внутренней. Чаши и блюда свои они очищают, а внутренность их исполнена хищения и лукавства. Неразумные! Не Тот же ли, Кто сотворил все внешнее в мире, сотворил и внутреннее? Накормить людей из той посуды, что у них есть - лучше, чем наблюдать за тем, как люди чистят их чаши и блюда во славу Бога. Горе фарисеям, что приносят они в дар Богу десятину с мяты, руты и всяких овощей, и нерадят при этом о любви человека к Богу: и одно надлежало делать, и другого не забывать. Горе фарисеям, что любят они председания в синагогах, не радея о согласии между людьми. Они подобны гробам повапленным: сверху роспись и позолота, а внутри - прах и тлен".
  
  На это некто из ученых мужей саддукеев сказал Ему: "Учитель! Говоря такое, Ты обижаешь не только фарисеев, но и нас - священнослужителей и толкователей Закона". Но Он ответил: "И вам, саддукеям, и книжникам ученым - горе, что, излагая законы Божеские людям, истолковываете их себе на потребу. Вы налагаете толкованиями своими на людей бремена тяжелые и неудобоносимые, а сами и одним перстом своим не дотрагиваетесь до них. Горе вам, священнослужителям ученым, что вы взяли ключ разумения от Царства Божия, и сами не вошли туда, и другим воспрепятствовали. Горе вам всем - саддукеям-священнослужителям и книжникам-фарисеям, что строите вы пышные надгробия над могилами пророков и украшаете памятники праведников, говоря: если бы мы были во дни отцов наших, то не были бы сообщниками их в пролитии крови одних и изгнании других; таким образом вы сами против себя свидетельствуете, что вы сыновья тех, которые избили пророков и изгнали праведников. Так дополняйте же меру отцов ваших".
  
   Когда Он говорил им это, саддукеи и фарисеи начали сильно приступать к Нему, вынуждая у Него ответы на многое, подыскиваясь под Него и стараясь уловить что-нибудь из уст Его, чтобы обвинить Его, и, между прочим, спросили: "Скажи же нам на что Ты послан в мир? Зачем людям слушать Тебя, и почему они должны верить Тебе, а не нам?" Иисус сказал им: "Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни. Верьте Мне, ибо Я знаю, откуда пришел и куда иду; а вы не знаете, откуда вы пришли и куда идете. Вы судите Меня по внешности; Я же не сужу никого из вас, зная вас изнутри. Уйду Я, и вы умрете во грехе вашем, ибо куда Я иду, туда никто из вас, и подобных вам людей, не сможет придти".
  
   Тут многие из саддукеев удивились, говоря между собой: "Неужели Он убьет Сам Себя, что говорит: "куда Я иду, вы не можете придти"? Опять сказал им Иисус: "Вы от нижних, Я от вышних; вы от мира сего, Я - не от сего мира. Потому Я и сказал вам, что вы умрете во грехах ваших; ибо если не уверуете, что Я от вышних, грехи ваши остануться с вами до смерти вашей". Фарисеи спросили: "Учитель! А как же нам - нижним, пребывающим в мире сем, узнать достоверно, кто - высший, не от мира сего, но от Бога пришел?" Иисус ответил: "Когда вознесут человеки Сына Человеческого и поставят Его превыше себя, тогда и узнаете достоверно, что Я ничего не делаю от Себя; ибо не будет на то превознесение Моей воли, но будет оно волею Пославшего Меня, который всегда со Мною".
  
  Тогда саддукеи спросили Его: "А где же сейчас находится Твой Отец?" Иисус отвечал: "Не признавая Меня, не узнаете вы и Отца Моего; если бы вы знали Меня, то узнали бы и где находится Отец Мой". Тогда они, ища обвинить Христа в богохульстве, ибо произнесение кем-либо кроме священнослужителей имен Господа Бога Всевышнего, Бога Саваофа, Вседержителя - Яхве или Иегова ( Сущий) - было преступлением, за которое судили высшим судом Иудеи - Синедрионом, спросили Его: "Да кто же Ты? Назовись - чей Ты сын?". Иисус сказал им: "Истинно говорю вам: Я - начало начал всего существующего, и если пребудете в слове Моем, то вы - Мои ученики, и, будучи ими, вы познаете истину, и истина сделает вас свободными". А саддукеи, возмутившись, отвечали Ему: "Мы - семя Авраамово, того, кого избрал сам Бог, и не были рабами никому никогда; как же Ты говоришь: сделаетесь свободными?"
  
   Иисус сказал им на это: "Истинно, истинно говорю вам: всякий человек на Земле, делающий грех, есть раб греха, привязанный к Земле. Ни один раб не пребывает в земной обители вечно, а Сын Божий пребывает вечно в Небесной Обители, и если Сын Божий освободит вас от греха, здесь, на Земле еще, то истинно свободны будете вы все войти в Обитель Небесную. Знаю, что вы семя Авраамово; однако вы ищете убить Меня, потому что слово Мое не вмещается в вас. Меня, Человека, сказавшего вам истину, которую слышал от Бога: прародитель ваш Авраам этого не делал, так кто же сейчас отец ваш? Я говорю то, что видел у Отца Моего; а вы делаете то, что видели у того, кого вы признали отцом своим".
  
   Сказали Ему в ответ: " Прародитель Авраам и доныне есть Отец наш". Иисус сказал им: "Если бы вы были истинными детьми Авраама, то и дела Авраамовы делали бы, слушая Бога, а вы делаете дела того, кого признали отцом вашим и поставили выше Создателя". На это сказали Ему: "Мы не от любодеяния рождены; одного Создателя имеем, один у нас Отец - Бог". Иисус сказал им: "Если бы вы признавали Бога Отцом вашим, то вы любили бы Меня, потому что Я от Бога исшел и пришел к вам. Почему вы не понимаете речи Моей? Потому что не хотите слышать слова Моего. Ныне ваш отец - сатана, противник Бога; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала времен земных и не устоял в истине, ибо нет в нем ее. Когда он говорит ложь, он говорит свое, ибо он лжец и отец лжи. Потому-то как Я истину говорю, то вы не верите Мне. Кто из вас обличит Меня в неправде? Если же Я говорю истину, почему вы не верите Мне? Кто от Бога, тот слушает слова Божии. Вы потому не слушаете, что вы отошли от Бога. Истинно, истинно говорю вам: кто поверит слову Моему, тот не увидит смерти вовек".
  
   Саддукеи же сказали Ему: "Теперь-то узнали мы, что бес в Тебе. Авраам смертью умер и пророки не избегнули смерти, а Ты говоришь: кто соблюдет слово Мое, тот не вкусит смерти вовек. Неужели Ты больше отца нашего Авраама и пророков? Чем еще Ты Себя сделаешь, с кем сравнишься?" Иисус отвечал: "Если Я Сам Себя славлю, то слава Моя ничто. Меня прославляет Отец Мой, о Котором вы говорите, что Он Бог ваш, позволяя делать Мне, то, что Я делаю". И приступили к Нему все фарисеи и саддукеи и, искушая Его, просили сделать так, чтобы явилось им знамение с неба, в подтверждение правдивости последних слов Его, обещая тут же уверовать всем словам Его.
  
   Он же сказал им в ответ: "Вечером вы смотрите на небо и говорите: завтра будет ясно, потому что небо красно;и поутру: сегодня будет ненастье, потому что небо багрово. Лицемеры! различать знамения на лице неба вы умеете, а знамений времен различить не можете?" И, отойдя от них, Иисус, глубоко вздохнув, сказал Апостолам: "Для чего сей род людей требует знамения? Нужны ли знамения верующему в Бога, Отца Моего?"
  
  
  Глава 12.
  
  
И, отправившись оттуда, Он с Апостолами пришел в пределы языческие - Тирские и Сидонские, думая остаться неузнанным людьми, ибо потомки Адама и Евы, забыв своего Творца, по всей Земле обожествляли силы природы, части человеческого тела, Солнце, Луну и другие светила; поклонялись также животным и растениям, которыми по замыслу Творца должны были бы владеть; и ни один народ не мог узнать в Нем Спасителя мира - Сына Господа Бога Всевышнего, Бога Саваофа, Вседержителя, кроме иудеев - народа, который за долгую крепкую память свою был избран Богом - народа, еще помнящего, что Бог - един, что имя Бога - Иегова (сущий), что Бог всеобъемлющ, и в Нем - человеческое спасение.
  
   Но Иисус, прийдя к идолопоклонникам, не смог утаиться: услышала о Нем женщина, язычница, родом сирофиникиянка, у которой дочь одержима была нечистым духом, и, придя, припала к ногам Его и просила Его, чтобы изгнал беса из ее дочери. Но Иисус сказал ей: "Дай прежде насытиться детям, ибо нехорошо будет взять хлеб у детей и бросить псам". Она же сказала Ему в ответ: "Так, Господи; но и псы под столом едят крохи, падающие со стола у детей". И сказал ей Иисус: "За это слово, пойди; бес вышел из твоей дочери". И, придя в свой дом, она нашла, дочь еще лежащей на постели, но уже здоровой. Выйдя же из пределов Тирских и Сидонских, Иисус опять пошел к озеру Галилейскому через пределы Десятиградия. Привели к Нему глухого косноязычного и просили Его возложить на него руку.
  
   Иисус, отведя его в сторону от народа, вложил персты свои в уши ему и, плюнув, коснулся языка его; и, воззрев на небо, вздохнул и сказал ему: "Отверзись". И тотчас отверзся у него слух и разрешились узы его языка, и стал говорить чисто. Иисус велел тем, кто привел его, не расказывать об этом никому. Но сколько Он ни запрещал людям говорить об исцелениях, они еще более разглашали. В те же дни, собралось вокруг Него весьма много народа и нечего было им есть, Иисус, призвав учеников Своих, сказал им: "Жаль Мне народа, что уже три дня находятся при Мне, и нечего им есть. Если неевшими отпущу их в домы их, ослабеют в дороге, ибо некоторые из них пришли издалека".
  
   Ученики Его отвечали Ему: "Здесь и хлебов-то купить негде, чтобы накормить их всех". Иисус спросил: "Сколько у вас хлебов?" Они же сказали: "Семь, и немного рыбок". Тогда Христос велел народу сесть рядами, а потом возлечь на землю. И, взяв семь хлебов и рыбы, воздал благодарение, преломил и дал ученикам Своим, а ученики народу. И ели все и насытились; и набрали оставшихся кусков семь корзин полных, а евших было четыре тысячи человек, кроме женщин и детей. Накормив людей, Иисус тотчас вошел в лодку с Апостолами Своими и прибыл в пределы Далмануфские. При сем Апостолы забыли взять в дорогу пищи, и кроме одного хлебца ничего съестного в лодке не было. Иисус во время плавания сказал им: "Смотрите, други мои, берегитесь закваски фарисейской и саддукейской". Апостолы согласились с Ним, но уразумев помышления их, Иисус сказал им: "Что вы, маловерные, думаете, о забытом вами хлебе насущном, не помня о пяти хлебах на пять тысяч человек, и сколько коробов вы набрали? Ни о семи хлебах на четыре тысячи человек, не вспоминаете? Не о хлебе земном сказал Я вам: берегитесь закваски фарисейской и саддукейской". Тогда они поняли, что Он говорил им беречься не закваски хлебной, но учения фарисейского и саддукейского.
  
   Когда они прибыли в Вифсаиду к Иисусу тут же привели слепого, прося, чтобы Он прикоснулся к нему. Он, взяв слепого за руку, вывел его вон из селения и, плюнув ему на глаза, возложил на него руки, спрашивая: видит ли он что-нибудь? Тот ответил: "Вижу проходящих людей, они будто деревья, ветром колеблемые". Иисус опять возложил руки на глаза слепому и велел ему еще раз взглянуть. Слепой прозрел окончательно и стал видеть все ясно.Иисус послал его домой, сказав: "Не заходи в Вифсаиду и у себя в селении о том, как прозрел, не рассказывай никому".
  
  
  Глава 13.
  
  
Придя же, из Вифсаиды в страны Башана, находящиеся под властью Ирода Филиппа, Иисус спросил Апостолов Своих: "За кого люди почитают Меня, Сына Человеческого?" Они сказали: "Одни - за воскресшего Иоанна Очистителя, другие - за пророка Илию, иные за пророка -Иеремию, кто - как". Он спросил их : "Ну, а вы, двенадцать избранных Мной, за кого почитаете Меня?"
  
   Симон же, нареченный Петром, ответил: "Ты - Христос, Спаситель наш, Сын Бога Живого". Тогда Иисус сказал ему в ответ: "Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах. И ныне Я говорю тебе: ты - Петр, что значит - камень, и на этом камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее. Я вручаю тебе ключи от Царствия Небесного: что ты, Петр, свяжешь на Земле, то будет связано на Небесах, и что разрешишь на Земле, то будет разрешено на Небе". С того времени Иисус начал открывать некоторым Апостолам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убитым ими, и на третий день воскреснуть.
  
   Услышав это, Петр, отозвав Иисуса в сторону, начал прекословить Ему: "Умилосердись над собой, Господи! Пожалей Себя! Не ходи в Иерусалим, и да не будет с Тобою ничего плохого!" Он же сказал Петру: "Отойди от Меня, сатана!" Петр растерялся: "Чем же я прогневал Тебя, Господи?" Иисус ответил: "Тем, что твои речи - великий соблазн для Меня. Огонь веры пришел Я низвести на Землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся и рассеял тьму невежества человеческого! Вижу, что не зажечь мне огня без креста, значит, должен Я креститься; и как Я томлюсь, пока сие свершится! Думаешь ли ты, что крещение Мое даст мир Земле? Нет, не мир, но разделение; ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться, трое против двух, и двое против трех: отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери, и дочь против матери; свекровь против невестки своей, и невестка против свекрови своей. И Я думаю об этом, ибо кто, желая построить башню, не сядет прежде и не вычислит издержек, все ли имеет он, что нужно для постройки ее, дабы, положив основание, и не осилив возведение стен, не сделаться предметом насмешек, всех видящих строительство и говорящих: этот человек начал строить, а окончить - сил не хватило?"
  
   Петр спросил Христа: "Господи, зачем Ты говоришь мне слова сии?" Иисус ответил: "Какой же царь, идя войной против другого царя, не сядет и не посоветуется прежде с близкими ему людьми: возможно ли напасть с десятью тысячами воинов на противника, у которого их двадцать тысяч? Или послать Мне противнику Своему посольство просить о мире пока он еще далеко?" Петр сказал: "Нет". Иисус же ответил на это: "Тогда знай, что тот из вас, посланников моих, кто не в силах ради Меня и Благовествования Царствия Небесного отказаться от отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и от самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником. Мой крест будет основанием для крестов посланников моих; и тот из вас, кто не возьмет креста своего, идя за Мною, не может быть Моим учеником. Я отрешаюсь от жизни своей земной, и тот из вас, кто не отрешится от всего, что имеет на Земле, не может быть Моим учеником".
  
  
  Глава 14.
  
  
И, по прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна на гору Фавор и преобразился пред ними: просияло лицо Его, как солнце, одежды же Его сделались белее снега, как свет.И увидели Апостолы Моисея и Илию рядом с Иисусом. При сем Петр сказал Иисусу: "Учитель! Так хорошо нам здесь быть. Давай останемся здесь. Мы сделаем три кущи: Тебе один шалаш, Моисею один, и один Илии". Когда он еще говорил это, облако светлое осенило их; и был глас из облака глаголющий: "Сей муж есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайтесь".
  
   И, услышав, Апостолы пали ниц и очень испугались. Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: "Встаньте и не бойтесь". И, внезапно посмотрев вокруг, никого более с собою не видели, кроме одного Иисуса. И когда сходили они с горы, Иисус запретил им, говоря: "Никому не рассказывайте о том, что видели, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых". Апостолы спросили: "Господи, а почему книжники утверждают, что пророку Илии надлежит придти прежде Тебя?" Иисус сказал им в ответ: "Они правы, Илия должен был придти прежде; но говорю вам, что Илия уже приходил, и не узнав его, люди поступили с ним, как хотели; так и Сын Человеческий пострадает от них". Апостолы поняли, что Он говорил им об Иоанне Очистителе.
  
   В следующий же день, когда они сошли с горы, у подножия ее их встретило много людей из народа и книжников, спорящих с народом. Тотчас, увидев Его, люди из народа, подбегая, стали приветствовать Его. Он спросил книжников: "О чем спорите с ними?" Один из народа сказал в ответ: "Учитель! Я привел к Тебе сына моего, одержимого духом немым: где ни схватывает его, повергает его на землю, и он испускает пену, и скрежещет зубами своими, и цепенеет, и девять учеников Твоих не смогли изгнать беса из сына моего".
  
   А книжники добавили, говоря Христу: "Раз девять учеников Твоих не смогли это сделать, то Ты, один, тоже не сможешь". Отвечая им, Иисус сказал: "О, род неверный! Доколе буду с вами? Доколе буду терпеть вас? Приведите его ко Мне". Когда бесноватый увидел Иисуса, нечистый дух сотряс его; он упал на землю и валялся, испуская пену. И спросил Иисус отца бесноватого: "Как давно это сделалось с ним?" Тот сказал: "С детства; и многократно дух бросал его и в огонь и в воду, чтобы погубить его. Если хоть что-то можно сделать, сжалься над нами и помоги нам". Иисус сказал ему: "Если сколько-нибудь можешь веровать, всё возможно верующему". И тотчас отец отрока воскликнул со слезами: "Верую, Господи! Помоги моему неверию". Иисус же воззвал к духу нечистому, сказав ему: "Дух немой и глухой! Я повелеваю тебе, выйди из него и впредь не входи в него". И отрок был исцелен.
  
   Когда же вошел Иисус в дом, ученики Его спрашивали Его наедине: "Почему мы вдевятером не могли изгнать его?" Иисус сказал им: "Сей род беса не может выйти иначе, как от сочетания молитвы и поста". Когда же все вокруг дивились тому, что сотворил Иисус, и славили Его, Он, глядя на людей, сказал девяти Апостолам: "Сын Человеческий предан будет в руки человеческие, и убьют Его, и в третий день воскреснет". И они весьма опечались, хоть и не поняли слова Его; оно было закрыто от них, так что они не постигли его, а спросить Его о сем слове подробнее - боялись.
  
   Позже Иисус призвал к себе всех Апостолов и сказал им: "Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, возьми крест свой, и следуй за Мною. И кто из вас захочет на пути сем сберечь себя, тот потеряет душу свою, а кто погубит себя ради Меня и Евангелия, тот сбережет душу свою. И какая польза Богу, если человек приобретет весь мир, а то, что для Бога дороже мира - душу человеческую, погубит? Чем тогда Богу выкупить погубленное? Говорю же вам, друзьям Моим: не бойтесь всех убивающих тело человеческое и потом не могущих ничего более сделать; но скажу вам, кого бояться: бойтесь того, кто, не трогая тело человека, убивает душу в нем: ей-же-ей, говорю вам, того бойтесь. Не пять ли малых птиц продаются за два ассария? И ни одна из них не забыта у Бога. А у вас и волосы на голове все сочтены. Итак, не бойтесь: вы дороже многих малых птиц. Говорю же вам: всякого, кто исповедает Меня пред человеками, и Сын Человеческий исповедает пред Ангелами Божиими; а кто отвергнется Меня пред человеками, тот отвержен будет пред Ангелами Божиими. Посему, знайте: что вы сказали здесь, в темноте, то услышится там, во Свете; и что говорили на ухо внутри дома, то будет провозглашено на кровлях. И кто постыдится Меня и Моих слов, находясь среди родов человеческих, прелюбодейных и грешных, того постыдится и Сын Человеческий, находясь во славе Отца Своего с Ангелами Своими. Когда же приведут вас в синагоги, к начальствам и властям, не заботьтесь, как или что отвечать, или что говорить, ибо Святый Дух научит вас в тот час, что должно говорить".
  
   И еще сказал Иисус Апостолам: "Смотрите, берегитесь полюбить стяжание всякого блага земного, ибо продолжительность жизни человеческой на Земле не зависит от того, сколько у человека благ земных". И рассказал им притчу: "У одного богатого человека был хороший урожай в поле; и, глядя на него, он думал: куда бы мне собрать это зерно? Малы мои житницы и дом мой мал. И надумал: сломаю дом свой маленький и все житницы мои, не вмещающие урожая, разберу; и построю одну - большую-пребольшую житницу, и соберу туда весь хлеб мой и всё добро мое, и заживу счастливо, ведь много всякого добра лежит у меня на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. И сделал как надумал, и в ту же ночь урожай побил град; так человек, надеясь на большее, потерял даже то, что имел. Так будет и с тем, кто тратит всю свою жизнь и все силы души своей на стяжание любого земного блага: по окончании жизни этот человек вместе с душой утратит и приобретенное им благо. Так будьте наготове, чтобы принять Царствие Небесное. Да будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи. Будьте как слуги, ожидающие возвращения господина своего с брачного пира, дабы, когда придёт и постучит, тотчас отворить ему. Благо себе сотворят рабы те, которых господин, придя, найдёт бодрствующими; истинно говорю вам, он препояшется и посадит их пировать, и, подходя, сам станет служить им. И если придет проверить их ночью во вторую стражу, и на рассвете в третью стражу придет, и найдет их бодрствующими, то благо сотворят себе рабы те. Ибо знаете вы, что если бы ведал хозяин дома, в который час придет вор, то бодрствовал бы сам и не допустил бы подкопать дом свой. Будьте же и вы готовы, ибо, в который час не думаете, придет Сын Человеческий. Говорю же вам истинно: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже обретут Царствие Божие".
  
   Тогда сказал Ему Петр: "Господи! К нам ли притчу сию говоришь, или и ко всем людям?" Господь же сказал: "А кто признан верным и благоразумным домоправителем из слуг, которых господин избрал и поставил над остальными слугами своими, дабы раздавал он им в своё время меру хлеба? Благо себе сотворит раб тот, которого господин его, придя внезапно, найдет поступающим по слову своему. Истинно говорю вам, что, увидев послушание его, над всем имением своим поставит он его. Если же раб тот скажет в сердце своем: не скоро придет господин мой, и начнет бить слуг и служанок, есть и напиваться, то придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает и подвергнется раб нерадивый одной участи с предающими хозяина. Раб же тот, который знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много; а который не знал, и сделал достойное наказания, бит будет меньше. Ибо от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут".
  
  
  Глава 15.
  
  
Позже Иисус с Апостолами пошли от подножия горы Фавор в Капернаум. Когда же пришли они в Капернаум, то подошли к Петру сборщики дидрахм. По закону двойная драхма собиралась на Иерусалимский храм со всякого иудея, достигшего 20-летнего возраста. Сборщики сказали: "Учитель ваш, наверно, не платил еще? Не даст ли он нам дидрахмы?" Петр сказал: "Да, не платил еще". И когда вошел он в дом, то Иисус, предупредив его, сказал: "Как тебе кажется, Симон? Цари земные с кого должны собирать пошлины и подати? Со своих сынов или с посторонних? С кого сборщики хотят получить сию дидрахму?" Петр ответил Ему: "С постороннего". Иисус сказал ему: "Итак, сыны Неба свободны; но, чтобы нам, отказываясь, не вводить людей в искушение - не соблазнить их на хуление Бога, пойди на море, брось уду, и первую рыбу, которая попадется, возьми, и, открыв у ней рот, найдешь статир. Возьми его и отдай им за Меня и за себя". Статир тогда составлял четыре драхмы.
  
   Потом, когда они все собрались в доме, Иисус спросил Апостолов: "О чем дорогою вы рассуждали между собою?" Они молчали, потому что дорогою рассуждали между собою, кто из них - больше и важнее для Господа. Иисус, сев, сказал им: "Кто из вас хочет быть первым и самым важным в Царствии Небесным, будь здесь на Земле из всех последним и всем слугою". При сем Иоанн сказал: "Учитель! Мы видели человека, который именем Твоим изгоняет бесов, а не ходит за нами; и запретили ему, потому что раз он не ходит за нами, он - не наш". Иисус сказал: "Не запрещайте ему, ибо никто, сотворивший чудо именем Моим, не может уже злословить Меня. И кто напоит вас чашею воды во имя Мое, потому что вы Христовы, истинно говорю вам, тот не потеряет награды своей. Итак, кто не против вас, тот за вас".
  
   Апостолы спросили Иисуса: "А кто же против нас?" Иисус ответил: "Человек, соблазняющий другого человека. Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам; но трижды горе тому человеку, через которого соблазн приходит. Ибо как всякий горящий огнем - сгорит в нем, так и всякий, соблазняющий человека, соблазнится сам". Апостолы спросили: "А что нам делать с противниками нашими?" Иисус ответил: "Если согрешит против тебя брат твой, человек, пойди и обличи его между тобою и им одним; и если он послушает тебя, то приобрел ты в человеке младшего брата своего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то удались от него, и да будет он тебе, не как младший брат старшему брату, а как простому человеку - злой мытарь, собирающий подати немилосердно. Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на Земле просить о всяком деле Всевышнего, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного, а где трое соберутся во имя Мое, там Я посреди них".
  
   Тогда Петр приступил к Нему и сказал: "Господи! А сколько раз прощать человеку, брату моему, согрешающему против меня? Не до семи ли раз?" Иисус ответил ему: "Не говорю тебе: до семи раз, но до седмижды семидесяти раз. Посему в Царствие Небесном прощение человеческое подобно прощению царя, который захотел сосчитаться с рабами своими. И когда начал он считаться, приведен был к нему некто, который должен был ему десять тысяч динариев; а как он не имел, чем заплатить, то государь его приказал продать его, и жену его, и детей, и всё, что он имел, и заплатить; тогда раб тот пал на колени, кланяясь и говоря: государь! потерпи на мне, и всё тебе заплачу. Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и весь долг простил ему. Раб же тот, выйдя, нашел одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев, и, схватив его, душил, говоря: отдай мне, что должен. Тогда товарищ его пал к ногам его, умолял его и говорил: потерпи на мне, и всё отдам тебе. Но тот не захотел, а пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст долга. Товарищи его, видев происшедшее, очень огорчились и, придя, рассказали государю своему всё бывшее. Тогда царь призвал прощеного им раба и сказал: злой раб! весь твой огромный долг я простил тебе, потому что ты упросил меня; не надлежало ли и тебе помиловать товарища своего за долг его маленький? И, разгневавшись, царь отдал его истязателям, пока не отдаст ему всех десяти тысяч динариев. Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца человеку, брату своему, согрешений его против вас. И прощая - не гордитесь этим. Ибо, кто из вас, имея раба пашущего или пасущего, по возвращении его с поля, скажет ему: пойди скорее, садись за стол? Напротив, не скажет ли ему: приготовь мне поужинать и, подпоясавшись, служи мне, пока буду есть и пить, и потом ешь и пей сам? Станет ли он благодарить раба сего за то, что он исполнил приказание? Не думаю. Так и вы, когда исполните всё повеленное Мною вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать".
  
  
  Глава 16.
  
  
Уже приближались дни взятия Христа от мира, и Он захотел идти к Иерусалиму.Прийдя в пределы окрестностей Иерусалима, кружным путем, Заиорданскою стороною, Иисус послал Апостолов перед лицом Своим; и они вошли было в одно селение Самарянское, но тамошние жители, приняв их за паломников, идущих в Иерусалимский храм, прогнали их, из ревности к своей святыне на горе Газирим.
  
   Видя, что самаряне отвергли Спасителя, Апостолы - братья Иаков и Иоанн, прозванные сынами грома, сказали Иисусу: "Господи! Можно, мы вдвоем попросим Господа Бога Всевышнего, Бога Саваофа, Вседержителя, чтобы Он уподобил нас пророку Илие? Пусть, тот же небесный огонь, который вызвал пророк Илия, дабы совершить всесожжение теленка в жертву Всевышнему и вернуть отпавших от Бога идолопоклонников, сойдет на это селение? Пусть остальные самаряне увидят, что все отвергающие Тебя будут посрамлены, как посрамлены были Илией жрецы Ваала, взывавшие к своему идолу напрасно, так и не смогшие зажечь огня и принести жертву? Пусть по нашей просьбе огненный вихрь Илии сойдет с неба и истребит этих сынов погибели - они ведь уже погибли, отвергнув Тебя?" Но Христос запретил им, сказав: "Сами вы не знаете, о чем просите, и какого ныне духа исполнились; Сын Человеческий не губить человеков пришел по воле Отца Своего, а спасать души человеческие от погибели. Нет воли Всевышнего, чтобы погиб даже один из малых сих, ибо Сына Он для того и послал, чтобы взыскать и спасти погибшее". И они пошли в другое селение.
  
   Случилось же, что когда они были в пути, некто сказал Ему: "Господи! Я последую за Тобою, куда бы Ты ни шел". Иисус ответил ему: "Лисицы имеют норы, им есть куда прибежать, у птиц небесных есть гнезда, им есть куда прилететь; а Сын Человеческий не имеет места на Земле, где бы Ему приклонить голову и идет в никуда". А другому Иисус сказал: "Следуй за Мною". А тот ответил: "Позволь мне сначала сохранить похороненного отца моего". Иудеи, веря в воскресение человека в новом теле, пеленали и хоронили покойников в пещерах, называемых еще могилами или адом; через десять - пятнадцать лет после похорон близкие умершего вскрывали ад, отваливая запечатывающий его камень, и приступали к сохранению: разматывали пелены, смывали с костей мертвеца тлен и складывали кости в каменные ниши - осуарии, закрывающиеся уже наглухо; все это делалось, дабы прах умершего человека был сохранен вплоть до Страшного Суда, и по первому трубному гласу, призывающему всех людей на Суд Божий, скелет мог одеться мясом, воскрешая человека из мертвых. Но Иисус сказал человеку, дожидающемуся пока его умерший отец полностью истлеет в аду с тем, чтобы переложить кости в осуарий: "Предоставь мертвым духом хранить мертвых плотью, а ты иди, благовествуй Царствие Божие и жизнь вечную".
  
   Еще один на приглашение Иисуса следовать за Ним сказал: "Я пойду за Тобою, Господи! Но прежде позволь мне проститься с домашними моими". Но Иисус ответил ему: "Оставайся дома: никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, неблагонадежен для благовествования Царствия Божия". После сего избрал Господь из числа своих последователей семьдесят учеников, и послал их по два во всякий город и место, куда Сам хотел идти, с тем, чтобы они благовествовали Царство Божие и исцеляли людей.
  
   Когда же семьдесят начали постепенно возвращаться, все они радовались и веселились, говоря Иисусу: "Господи! Бесы повинуются нам об имени Твоем". Он же отвечал им: "Чему вы рады? Тому, что беса изгнали? Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию; этим и дал вам власть наступать на всю силу вражью, с тем, чтобы ничто не повредило вам; не тому веселитесь, что бесы вам повинуются, а радуйтесь, что имена ваши написаны на Небесах". Некоторые из вернувшихся учеников рассказывали Ему о бесчинствах, учиняемых повсеместно Понтием Пилатом, который будучи назначен Тиберием в прокураторы Иудеи, оказался бессильным победить упрямство иудеев, почитавших Яхве - Господа Бога Всевышнего, Бога Саваофа, Вседержителя, и утвердить культ назначившего его императора. Понтий Пилат, будучи не в силах справиться с поручением, казавшимся ему поначалу весьма легким, возненавидел как свое бессилие, так и само поручение, и ненависть свою перенес на иудеев и на их Бога - Иегову; малейшего повода было достаточно, чтобы иудей подвергся преследованию, возносить хвалу Создателю следовало с величайшей осторожностью, вне зависимости где этот иудей находился. Ибо не ограничиваясь вверенной ему, как прокуратору, центральной частью Иудейского царства, Пилат, обладая полномочиями префекта, подобно лютому зверю рыскал и по окраинам, истребляя целые иудейские фамилии и подбивая подчиненных ему воинов на различные беззакония; он восстановил против себя Ирода Антипу, устроив резню на подначальной Ироду Галилее, но тетрарх смолчал, не желая ссориться из за убитых подданных с родственником императора.
  
   Вернувшиеся ученики рассказали Иисусу о том, как Понтий Пилат, увидев галилеян, приносящих жертву Господу, впал в ярость и приказал своим подручным смешать кровь людей с кровью жертвенных животных. Иисус сказал им на это: "Думаете ли вы, что эти галилеяне были грешнее всех в Галилее, что так пострадали? Нет, говорю вам, но, если вся Галилея не покается, все галилияне так же погибнут. Или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме и строивших башню? Нет, но говорю вам: если бы покаялся весь Иерусалим, который строил эту башню, вместе со строителями ее - они были бы живы. Торопитесь покаяться в грехах своих".
  
   И сказал притчу: "Некто имел в винограднике своем посаженную смоковницу, и пришел искать плода на ней, и не нашел; и сказал виноградарю: вот, я третий год прихожу искать плода на этой смоковнице и не нахожу; сруби ее: на что она и землю занимает? Но виноградарь сказал ему в ответ: господин! оставь ее и на этот год, пока я окопаю ее и обложу навозом, - не принесет ли плода; если же нет, то в следующий год срубишь ее".
  
  А после Он стал укорять города, в которых наиболее явлено было сил Его, за то, что они не покаялись: "Горе тебе, Хоразин! Горе тебе, Вифсаида! Ибо если бы в Гоморре явлены были силы, явленные в вас, то давно бы они во вретище и пепле покаялись, но говорю вам: Гоморре отраднее было в день суда, нежели будет вам. И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься, ибо если бы в Содоме явлены были силы, явленные в тебе, то он оставался бы до сего дня".
  
  
  Глава 17.
  
  
Приближался праздник Иудейский - поставление кущей; в этот день воздвигались шалаши с редкой кровлей, так, чтобы были видны звезды - в память о жилищах, в которых жили иудеи, идя из Египта по пустыне в землю обетованную. Иисус с Апостолами были в это время в Назарете. Братья Иисуса сказали Ему: "Что же Ты сидишь дома? Пойди в Иерусалим, чтобы не только ученики Твои уверовали, что Ты - Сын Божий, видя дела Твои. Кто же делает что-либо втайне, ища известности? Если Ты можешь творить такие дела, то яви Себя миру". На это Иисус сказал им: "Мое время праздновать еще не настало, а у вас всегда найдется время для праздника. Вас мир не может ненавидеть, а Меня ненавидит, потому что Я свидетельствую о нем, что дела его злы. Вы пойдите повеселитесь; а Я еще посижу дома". И сказав им это, остался в Назарете.
  
   Но когда братья Его ушли, Он вместе с Апостолами тоже пошел в Иерусалим на праздник, скрываясь от народа. И, проходя к Храму, Он увидел человека, слепого от рождения и Апостолы спросили у Него: "Учитель! Кто согрешил, что Бог так наказал этого человека? Он сам или родители его?" Иисус отвечал: "Не согрешил ни он, ни родители его, ни деды - никто, кроме прародителя Адама и праматери Евы". Апостолы спросили: "Почему же другие потомки Адама и Евы рождаются зрячими, а этот - слеп?" Иисус ответил: "Это для того, чтобы на нем явились дела Божии. Доколе длится день Мне должно делать дела Пославшего Меня. Скоро придет ночь, но доколе Я в мире, Я свет миру". Сказав это, Он плюнул на землю, сделал брение (мазь) - разведя пыль, и помазал брением глаза слепому, сказав ему: "Пойди, умойся в купальне, называемой Силоам".
  
   Слепой пошел, умылся в купальне, чье название означает "Посыльный", прозрел, и пошел бродить по Иерусалиму. Жители Иерусалима, видевшие его прежде, шептались, глядя, как он идет: "Не тот ли это самый слепец, который просил милостыню у нас?" Иные говорили: это он, а иные, что только похож на него. Он же, обернувшись, сказал людям: "Да я это - я! Я - тот самый слепец, что просил милостыни у вас". Народ изумился и все спрашивали у него: "Каким же чудом открылись у тебя глаза?" Он сказал в ответ: "Человек, которого бывшие с ним называли - Иисус, помазал глаза мои и сказал мне: пойди на купальню Силоам и умойся. Я пошел, умылся и прозрел".
  
   Повели этого бывшего слепца в храм к старшинам и священнослужителям. Те спросили у него, как он прозрел. Он сказал им: "Нечто положил Иисус на мои глаза, и я умылся, и вижу". Фарисеи сказали: "Не говорили ли мы раньше, что не от Бога Этот Человек, потому что не хранит субботы?" Старшины иудейские спросили у фарисеев: "Как же может человек грешный творить такие чудеса?" И случилась между всеми собравшимися распря: священнослужители из фарисеев говорили одно, клан саддукеев - другое, а старшины не знали кого слушать. Когда страсти поутихли, все они приступили к бывшему слепому, говоря: "А ты что нам скажешь о Нем, после того, как Он отверз тебе очи в субботу?" Тот ответил: "Это великий пророк". Фарисеи, назвав бывшего слепца лжецом, призвали родителей его и спросили их: "Точно ли это - сын ваш, слепорожденный? Как же случилось, что он теперь видит?" Родители его, боясь саддукеев и фарисеев, ибо те повсеместно сговорились уже отлучать от синагоги всех, признающих Иисуса как пророком, так и Спасителем мира, сказали им в ответ: "Мы знаем, что это сын наш и что он родился слепым, а как теперь видит, не знаем, и кто отверз ему очи, мы тоже не знаем. Он сам в совершенных летах; самого спросите; пусть сам о себе скажет".
  
   Итак, фарисеи с саддукеями вкупе со старшинами иудейскими вторично призвали бывшего слепца и сказали ему: "Воздай хвалу Богу за прозрение и покайся, ибо мы знаем, что Человек, который отверз очи тебе - великий грешник". Бывший слепец ответил им: "Какой он грешник, и грешник ли Он - я не знаю. Одно знаю: до Него был я слепой, а после - стал зрячий". Снова спросили его: "Что сделал Он с тобою? Почему отверзлись твои очи?" Тот отвечал им: "Я ведь уже рассказал вам, и вы не слушали; что еще хотите слышать? Или и вы хотите сделаться Его учениками?" Фарисеи укорили его: "Это ты - ученик Его, а мы Моисеевы ученики. Мы знаем, что с Моисеем говорил Бог, а твоего Иисуса мы не знаем. Кто Он и откуда Он?".
  
   Человек прозревший сказал им в ответ: "То-то мне и удивительно, что вы, будучи служителями Бога, не знаете, кто и откуда Человек, который отверз мне очи. Не грешников Бог слушает, но того, кто чтит Бога и творит волю Его. От века не слыхано, чтобы кто-нибудь из вас исцелил слепорожденного". Тогда саддукеи закричали на него: "Ты, слепец темный и неразумный! Во грехе родился, тебе ли нас учить?" И выгнали его вон из Храма. Иисус, увидя его на улице, подошел, сказал ему: "Веруешь ли в Сына Божия?". Он спросил: "А кто Он, чтобы мне веровать в Него?" Иисус сказал ему: "И видел ты Его, и Он говорит с тобою". Бывший слепец сказал: "Верую, Господи!" И поклонился Ему.
  
   И сказал Иисус: "На суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы". Услышав это, некоторые из фарисеев, вышедших следом за бывшим слепцом, окликнули Христа: "Иисус из Галилеи! Назаретянин! Разве мы ослепли при виде Тебя? А если бы и ослепли, то чьим грехом была бы слепота наша?" И Иисус ответил им: "Да, если бы вы ослепли, при виде Меня, то не имели бы на себе греха; но как вы говорите, что видите, то грех остается на вас". Фарисеи кликнули храмовую стражу, но Иисус скрылся в толпе. Старшины иудейские и саддукеи тоже искали Его на празднике и много толков было о Нем в народе: одни говорили, что Он добр; а другие говорили: нет, но обольщает народ.
  
   Впрочем никто не говорил о Нем явно, боясь первосвященника и старшин, но когда в разгаре праздника вошел Иисус в Иерусалимский Храм и учил собравшийся там народ, сами же иудейские старшины дивились, говоря первосвященнику -саддукею Каифе и фарисеям: " Как же Он знает Писания, не учившись у вас?" Иисус, отвечая им, сказал: "Мое учение - не Мое, но Пославшего Меня; кто хочет творить волю Его, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно, или Я Сам от Себя говорю. Говорящий сам от себя ищет славы себе; а Кто ищет славы Пославшему Его, Тот истинен, и нет неправды в Нем. Не дал ли вам Моисей закона? И никто из вас не поступает по закону. За что вы хотите убить Меня?"
  
   Фарисеи сказали в ответ: "Не бес ли говорит в Тебе? Кто хочет убить Тебя? Уж не нас ли Ты обвиняешь?" Иисус, продолжая речь, сказал, обращаясь к священнослужителям: "Доброе дело сделал Я в субботу и вы негодуете. Вы говорите, что Моисей дал вам обрезание, хотя оно не от Моисея вовсе, а от отцов его; и если на субботу приходится оно, вы сами обрезаете человека, чтобы не был нарушен закон Моисеев, - так вам ли негодовать на Меня за то, что Я человека исцелил в субботу? Не судите по наружности, но судите судом праведным".
  
   Тут некоторые из жителей Иерусалима сказали: "Не Тот ли это, Иисус, Которого ищут стражники по всему городу? Вот, Он стоит и говорит перед всеми явно, и ничего не могут возразить Ему: не удостоверились ли начальники, что Он подлинно Христос, Спаситель наш?" Фарисеи сказали: "Он - Иисус из Назарета! Мы знаем Его и откуда Он; Христос же, Спаситель мира, когда придет, то никто не будет знать, кто Он и откуда Он". Тогда Иисус возгласил в храме, говоря: "Вот Я пришел явно и стою перед вами при свете дня. Я - пастырь ваш, ибо истинно говорю вам: кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит через забор ночью и втайне, тот вор и разбойник; а входящий дверью и днем есть пастырь овцам. Ему и придверник отворяет, и овцы слушаются голоса его, и он зовет своих овец по имени и выводит их. И когда выведет своих овец, то идет перед ними; а овцы за ним идут, потому что знают голос его.За чужим же не идут, но бегут от него прочь".
  
  Не поняли Его и опять Иисус сказал им: "Истинно, истинно говорю вам, что Я дверь жизни вашей. Я - выход вам всем: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и жизнь найдет. Приходят тайно только для того, чтобы украсть или убить. Я пришел явно для того, чтобы все вы имели жизнь и имели с избытком.Я - пастырь добрый: пастырь, который полагает жизнь свою за овец". Саддукеи, возглавляемые первосвященником Каифой, сказали Иисусу: "Мы - служители Бога, а не Ты. Мы - пастыри стада Его".
  
  Христос отвеветил: "Служитель - это не пастырь. Служитель тот же наемник. Наемнику же овцы не свои, и если он видит приходящего волка, то он оставляет овец, и бежит, спасаясь сам; и волк расхищает овец, и разгоняет их. Я - ваш пастырь; и знаю овец Моих, и они знают Меня; и жизнь Мою Я полагаю за них. Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они, услыша голос Мой, придут к вам и будет одно стадо и один Пастырь. Потому и любит Меня Отец Мой Небесный, что Я, отдая жизнь Мою за вас, принимаю ее в вечности. Никто не отнимает жизни у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее. Сию заповедь получил Я от Отца Моего. Если Я не творю дел Отца Моего, не верьте Мне; а если творю, то, когда не верите Мне - верьте делам Моим, чтобы узнать доподлинно, что Отец во Мне и Я в Нем, и Я - пастырь ваш".
  
   От этих слов произошла между старшинами, священнослужителями и народом страшная распря. Фарисеи говорили народу: "Он одержим бесом и безумствует; что вы слушаете Его?" Из народа же отвечали: "Это слова не бесноватого. Да и может ли бес отверзать очи слепым?" Многие же из народа уверовали в Него и говорили: "Если Он - пророк, то когда придет Спаситель, неужели сотворит больше знамений нежели Он? Возможно ли большее?" Саддукеи же вместе с первосвященником Каифой, услыхав эти толки, ушли с праздника, положив на следующий день празднования прислать стражников, чтобы схватить Иисуса. В последний же великий день праздника, пока храмовая стража, пробираясь сквозь толпу, окружала Иисуса и Апостолов, некто, наученный фарисеями, сказал Ему почтительно: "Учитель! Наставь брата моего, чтобы он разделил со мною наследство по справедливости. Ни один законник не смог рассудить нас".
  
  Он же сказал человеку тому: "Скажи сначала, кто поставил Меня судить или делить людей?" Не желая признавать Иисуса Сыном Божиим, человек смолк. Потом, один законник-саддукей, встав и, искушая Его, сказал: "Учитель! Что мне, законнику, живущему толкованиями закона, сыну законника, и брату законника, делать, чтобы наследовать жизнь вечную?" Иисус сказал ему: "В законе об обязанностях человека к Богу и людям что написано? Как ты растолкуешь?" Стражники остановились в толпе, желая послушать.Законник же отвечал: "Человеку должно возлюбить Господа Бога своего всем сердцем своим, и всею душою своею, и всею крепостию своею, и всем разумением своим, а так же и ближнего своего как самого себя".
  
   Иисус сказал ему: "Правильно ты отвечал; поступай так, как сказал сейчас, и будешь жить вечно". Но он, никогда раньше так не поступая, и желая оправдать себя, спросил Иисуса: "А считать ли мне людей чужого народа ближними своими, и кто из моего народа - ближний мне?" На это сказал Иисус: "Шел один левит из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам. Они сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым. По случаю один священник шел той же дорогой и, увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Самарянин же, проезжая и, увидев его, сжалился и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем; а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе. Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам?" Законник сказал: "Оказавший ему милость". Тогда Иисус сказал ему: "Иди и поступай с людьми так же, как этот самарянин, и будешь знать, кто ближний тебе".
  
   Стражники остались стоять и слушали Христа вместе с народом. Спросил Его некто из начальствующих - юноша, пышно разодетый: "Учитель всеблагий! А что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?" Иисус ответил ему: "Что ты называешь Меня всеблагим? Никто не всеблаг, как только один Бог; знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца твоего и матерь твою?" Юноша отвечал Ему: "Всё это сохранил я от первых дней юности моей; чего еще недостает мне, чтобы быть совершенством?" Иисус сказал ему: "Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое, деньги раздай нищим, и следуй за Мною".Услышав слово сие, юноша смутился и отошел, потому что имение у него было очень большим. Иисус, видя, что он опечалился и ушел через ворота, называемые - Игольные Уши, бывшие высотой в человеческий рост, сказал: "Трудно богатым обрести совершенство и Царствие Божие, ибо многие из них надеются на богатство свое, созданное человеками, а не на Бога - Создателя человеков; а удобнее нагруженному верблюду пройти сквозь Игольные Уши, нежели надеющемуся на блага земные войти в Царствие Небесное. Как верблюду надлежит скинуть поклажу и опуститься на колени перед Игольными Ушами, чтобы войти в Храм через них, так и богатому нужно смирить дух свой перед другими людьми, чтобы обрести Царство Божие".
  
   Слышавшие Его слова Апостолы спросили: "Может ли быть такое, чтобы богатый сам поставил себя ниже бедного? И кто же из богатых людей спасется, а кто обретет Царство Божие и совершенство?" Он ответил: "Всякий выполняющий заповеди - спасется. А совершенство, невозможное человекам - возможно обрести Богу в человеке". Петр же сказал: "Вот, мы оставили все и последовали за Тобою..." Он перебил Петра: "Истинно говорю вам: нет никого, из вас, посланников Моих, кто оставил бы дом, или родителей, или братьев, или сестер, или жену, или детей для Царствия Божия, и не получил бы гораздо более в век будущий жизни вечной". И, обернувшись к народу, возгласил: "Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас. Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим, ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко".
  
   Многие из народа, услышав сии слова, говорили: "Он точно пророк".Другие говорили: "Это Спаситель наш". А иные говорили: "А по Писанию - разве из Галилеи Спаситель придет? Не сказано ли в Писании, что Христос придет от семени Давидова и из Вифлеема, из того места, откуда был царь наш великий - Давид?" И опять произошла о Нем распря в народе, но никто не наложил на Него рук. И храмовые стражники возвратились к первосвященнику и старшинам иудейским, и те сказали им: "Почему же вы не привели Его?" Стража отвечала: "Мы не могли. Никогда человек не говорил так, как этот Человек". Первосвященник Каифа и родственники его - саддукеи сказали стражникам: "Неужели и вы прельстились?" - и, оставшись без ответа, отослали их вон.
  
   Между собой саддукеи с фарисеями говорили так: "Как смеет народ верить в Него? Уверовал ли в Него кто из начальников, или из священнослужителей, чтобы подучать их? В Писаниях не ничего не сказано о Назаретянине. Но этот народ невежда в законе. Будь проклят он". Старейшина из фарисеев - Никодим, приходивший к Нему ночью за беседой, пытался утихомирить беснующихся, говоря им: "Судит ли закон наш человека, если прежде не выслушают его и не узнают достоверно, что он делает?" На это сказали ему: " Ты, сам, не из Галилеи ли? Не одного ли с Ним корня?" Никодим все отрицал, и саддукеи продолжили: "Так рассмотри Писание получше и увидишь, что из Галилеи не приходит ни пророк, ни Спаситель".
  
   После этого все они разошлись по домам. Иисус же пошел на гору Елеонскую. А утром Он опять пришел к храму Иерусалимский, и весь народ шел к Нему. Он сел при Храме и учил их. Через некоторое время фарисеи с саддукеями привели к Нему женщину, изменившую мужу, и, поставив ее посреди, сказали Ему: "Учитель! Эта женщина взята в прелюбодеянии; а Моисей в законе заповедал нам побивать таких камнями. Что Ты скажешь нам на это?"
  
  Но Иисус, наклонившись низко, писал перстом на земле, не обращая на них внимания. Когда же фарисеи, неотступно домогаясь ответа, продолжили спрашивать Его, Он, выпрямившись, протянул камешек, и сказал: "Кто из вас без греха, и не нарушал ни одной из заповедей, данных вам Богом через Моисея, пусть первый бросит в нее этот камень", - и опять, наклонившись низко, писал на земле. Фарисеи же с саддукеями не пожелали брать на себя ответственность, ибо по закону Моисея первыми камни должны были кидать свидетели преступления, на которых же в случае судебной ошибки и ложилась вина за невинно пролитую кровь. Первый фарисей, взявший камень, быстро передал его саддукею, и вот так: передавая камень из рук в руки, они обличили друг друга в различных грехах, а потом стали уходить один за другим, начиная от старших до последних; а последний, обличаемый совестью своею и одолеваемый страхом выйти святее начальства, бросил камень на землю и пустился оттуда бегом; и остался один Иисус и женщина. Иисус же, выпрямившись, воскликнул: "Женщина! Где же все твои обвинители? Никто не осудил тебя?" Она, плача, отвечала: "Никто, Господи". Иисус сказал ей: "И Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши".
  
   Через некоторое время фарисеи вернулись и спросили, искушая Иисуса: "По чьей воле позволительно человеку разводиться с женою своею? Не по родительской ли?" Иисус сказал им в ответ: "Не читали ли вы, что Сотворивший человека, вначале как совокупность мужчины и женщины сотворил его? Так прочитайте Писания ваши. И по написаному в них - оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть и одна душа". Они тут же спросили Его: "А как же Моисей заповедал давать разводное письмо и разводиться?" Иисус сказал им в ответ: "По жестокосердию вашему не можете вы прилепиться и стать единой плотью и одной душой с женами вашими и, зная это, он и написал вам сию заповедь. А те из вас, кто все же прилепился к жене своей, не нуждаются в сей заповеди, ибо их Бог с женой сочетал, а не письма ваши. Так было, и так будет: что Бог сочетал, люди да не разлучат".
  
   Фарисеи, не найдя что возразить, ушли, а по отшествии их Апостолы сказали Христу: "Если такова обязанность человека к жене - стать одной душою, то лучше вовсе не жениться". Он же ответил им: "Не все вмещают слово сие, но те только, кому от Бога дано стать одной душою с женой своей, ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так и ни с кем не могут стать одной плотью; и есть скопцы, которые оскоплены от людей, некоторые из них не могут стать ни с кем одной плотью, а некоторые - одной душой; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами ради познания Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит".
  
   Тогда же многие родители принесли и привели к Нему своих детей, прося, чтобы Он возложил на них руки; ученики же возбраняли им, указывая на малолетство приводимых, детское неразумие и непонимание происходящего. Но Иисус, подозвав Апостолов, сказал: "Пустите детей приходить ко Мне и не возбраняйте родителям приводить их, ибо через таковых родителей дети обретают Царствие Божие. И сами родители обретают Царство Божие через детей своих. Кто из родителей примет свое дитя во имя Мое, тот Меня принимает; а кто примет Меня, тот принимает Пославшего Меня. И не смейте, будучи взрослыми мужами, презирать ни одного из этих маленьких человеков за неразумие их; ибо истинно говорю вам, что, пока они малы и неразумны, Ангелы их на небесах - всегда перед лицом Отца Моего Небесного. Смотрите на них, и будьте как они, ибо истинно говорю вам: кто из вас, посланников Моих, не примет Царствия Божия, как человеческое дитя принимает этот мир, тот не обретет его" - и, обласкав всех малышей, возложил руки на них и благословил их.
  
   И, обратившись к небу продолжил речь: "Славлю Тебя, Отче, Господина Неба и Земли, что Ты утаил Себя от мудрых и разумных и открылся младенцам; ей-же-ей, Отче! Понял Я, что таково было Твое благоволение к человеку.Все на Земле предано Мне Отцом Моим, но никто на Земле не знает Сына, кроме Отца; и Отца на Земле не знает никто, кроме Сына, и тех, кому Сын хочет открыть Отца". И, обратившись к ученикам, сказал им особо: "Счастливы очи, видящие то, что вы видите! Истинно говорю вам, что многие пророки и цари желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали". После этого Иисус пошел за Иордан, на то место, где прежде был Иоанн, и остался там. За Ним последовало много людей, и Он исцелил их там; и говорили, что Иоанн не сотворил никакого чуда, но все, что сказал Иоанн о Нем, было истинно. И многие там уверовали в Него - Сына Божия.
  
   В продолжение пути за Иордан пришел Иисус в одно селение, где женщина, именем Марфа, приняла Его в дом свой; у неё была сестра, именем Мария, которая села у ног Христа и слушала слово Его. Марфа же заботилась о большом угощении и, подойдя, сказала: "Господи! Или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? Скажи ей, чтобы помогла мне".
  Иисус же сказал ей в ответ: "Марфа! Марфа! Ты заботишься и суетишься о многом, а сделаешь одно только - накормишь Меня; Мария же избрала благую часть - слушать Меня, которая не отнимется у неё". Прийдя за Иордан в одной из местных синагог учил Он в субботу.Там была женщина, восемнадцать лет имевшая духа немощи: она была скорчена и не могла выпрямиться. Иисус, увидев ее, подозвал и сказал ей: "Женщина! ты освобождаешься от недуга твоего". И возложил на нее руки, и она тотчас выпрямилась и стала славить Бога.
  
   При этом начальник синагоги, негодуя, что Иисуса заставляют исцелять в субботу, сказал народу: "Есть шесть дней, в которые должно дела делать, в те бы и приходили исцеляться; что вы идете к Учителю за этим в день субботний?" Иисус сказал ему в ответ: "Не отвязывает ли каждый из вас вола своего или осла от яслей в субботу и не ведет ли поить? Сию же дочь Авраамову, которую связал сатана вот уже восемнадцать лет, не надлежало ли освободить от уз сих в день субботний?" И когда говорил Он это, все противившиеся Ему стыдились; и весь народ радовался славным делам Его.И проходил Он по городам и селениям, уча и направляя путь свой опять к Иерусалиму.
  
  
  Глава 18.
  
  
Фарисеи вкупе с первосвященником и его кланом - следили за Иисусом и в одну из суббот пригласили Его прийти в дом одного из старшин иудейских вкусить хлеба.Придя, Иисус увидел там человека, страдающего водяною болезнью. По сему случаю Иисус спросил собравшихся к трапезе: "Позволительно ли врачевать в субботу?" Они молчали - не осуждали, но и не одобряли. И, прикоснувшись, Иисус исцелил больного, а потом опять спросил: "Если у кого из вас осёл или вол упадет в колодезь, не тотчас ли вы избавите его от воды и в субботу?" И не могли отвечать Ему на это, и не отвечали, избегая спора с Ним.
  
   Замечая же, как званые на обед выбирали лучшие места, сказал им Иисус притчей: "Когда ты будешь позван кем на пир брачный, не садись на первое место, чтобы не случился кто из званых гостей почетнее тебя, и пригласивший вас обоих не сказал бы тебе: уступи ему; и тогда со стыдом должен ты будешь занять последнее, оставшееся свободным место. Но когда зван будешь, придя, садись на последнее место, чтобы звавший тебя, подойдя, сказал: друг, пересядь выше; тогда будет тебе честь пред сидящими с тобою, ибо всякий возвышающий себя на Земле унижен будет, а унижающий себя - возвысится".
  
   Сказал же и позвавшему Его: "Когда делаешь обед или ужин, не зови друзей твоих, ни братьев твоих, ни родственников твоих, ни соседей богатых, чтобы и они тебя когда не позвали, и не получил бы ты воздаяния. Но, когда делаешь пир, зови нищих, увечных, хромых, слепых; и благо себе сделаешь тем, что они не могут воздать тебе, ибо воздастся тебе по воскресении в селениях праведников".
  
   Услышав это, некто из возлежавших с Ним саддукеев, не верящих в воскресение человеческое, сказал Ему насмешливо: "Блажен, кто вкусит в этих селениях такого хлеба и такого вина, которого нам подали здесь!" Он же, видя его неверие, сказал ему: "Всех Отец Мой Небесный ждет на сей пир, но не все удостоятся чести попасть на него". Саддукей спросил Христа: "Почему же? Раз все приглашены, значит все должны попасть туда". И Он опять ответил ему притчей: "Один человек сделал большой ужин и звал многих, и когда наступило время ужина, послал вестника своего сказать званым: идите, ибо уже всё готово. И начали все, как бы сговорившись, извиняться. Первый сказал ему: я купил землю и мне нужно пойти посмотреть ее; прошу тебя, извини меня. Другой сказал: я купил пять пар волов и иду испытать их; прошу тебя, извини меня.Третий сказал: я женился и потому не могу придти. И, возвратившись, вестник тот донес о сем господину своему. Тогда, разгневавшись, хозяин дома сказал вестнику своему: пойди скорее по улицам и переулкам города и приведи сюда нищих, увечных, хромых и слепых. И сказал вестник: господин, исполнено, как приказал ты, и еще есть место.Господин сказал вестнику: пойди по дорогам и изгородям и убеди придти всех встреченных тобою, я хочу, чтобы наполнился дом мой, ибо никто из званых мною ранее, не вкусит моего ужина. Много званых Отцом Моим Небесным, но мало избранных Им".
  
   Фарисеи услыша притчу возроптали, говоря: "Как же Бог, будучи святым сам, может предпочесть грешника праведнику? И как Ангелы Его могут служить грешникам?" Но Иисус сказал им следующую притчу: "Кто из вас, имея сто овец и потеряв одну из них, не оставит девяноста девяти в пустыне и не пойдет за пропавшею, пока не найдет ее? А найдя, возьмет ее на плечи свои с радостью и, придя домой, созовет друзей и соседей и скажет им: порадуйтесь со мною: я нашел мою пропавшую овцу. Истинно говорю вам, что так на Небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии. Или какая женщина, имея десять драхм, если потеряет одну драхму, не зажжет свечи и не станет мести комнату и искать тщательно, пока не найдет, а найдя, созовет подруг и соседок и скажет: порадуйтесь со мною: я нашла потерянную драхму.Так, говорю вам, бывает радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся".
  
   Саддукеи спросили Христа: "Разве Бог может любить потомков согрешившего Адама больше тех, кто никогда не нарушал волю Его?" Иисус опять ответил притчей: "У одного человека было два сына; и сказал младший из них отцу: отче, дай мне часть имения твоего, положенную мне по праву сына. И отец разделил имение.По прошествии немногих дней младший сын, собрав всё, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Когда же он прожил всё, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошел в работники к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево свое, тем что ели свиньи, но и к свиному корыту не допускали его. Придя же в себя и опомнившись, он подумал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю с голоду; встану, пойду к отцу моему и отдамся ему на милость. И сделал так, как подумал. И когда блудный сын был еще далеко от отцовского удела, отец, увидел его и побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче, я согрешил против тебя и уже недостоин называться сыном твоим, позволь мне остаться с тобою на положении раба твоего. Но отец сказал слугам: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть, пить и радоваться! Ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться. Старший же сын работал на отцовском поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, призвав одного из слуг, спросил: что это там такое? И слуга сказал старшему сыну: брат твой младший пришел, и отец твой заколол откормленного теленка, потому что увидел его живым. Старший сын осердился и не захотел войти в дом. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка. Отец же ответил ему: слушай меня, старший сын мой! Ты всегда со мною, и всё мое - твое, и не о расточении богатства моего радуемся мы ныне, а потому веселимся, что брат твой младший был мертв и ожил, пропадал и нашелся".
  
   Саддукеи, родственники первосвященника, услыхав слова Христа о расточении человеком всего - Богом данного, заметили Ему: "Мы честно выполняем долг свой перед Всевышним: собираем для Бога десятину с каждого имения, данного Им человеку, но человек волен расточать или не расточать то, что дал ему Бог. Если десятая часть его взноса Богу уменьшается - это вина человека, а не наша. Что можем мы сделать еще?" Иисус ответил им притчею: "Один человек был богат и был у него управитель, на которого донесли, что он привел в упадок имение, вверенное ему. Господин, призвав управителя, сказал ему: что это я слышу о тебе? Дай отчет в управлении твоем, и если слухи подтвердятся - выгоню тебя, ибо ты плохо управляешь. Тогда управитель подумал: что мне делать, когда господин мой выгонит меня? Копать я не могу, просить стыжусь; надо, чтобы взял меня кто-нибудь в управители хозяйства, после того, как отставлен буду от управления сим домом. И, призвав должников господина своего, каждого порознь, спросил у первого: сколько ты должен господину моему? Тот ответил: сто мер масла. Управитель же сказал ему: возьми твою расписку и садись скорее, напиши: пятьдесят. Потом призвал второго должника, спрашивая : а ты сколько должен? Тот отвечал: сто мер пшеницы. И управитель сказал ему: возьми твою расписку и напиши: восемьдесят. И получилось, что еще похвалил господин управителя неверного, и воистину: догадливо тот поступил; ибо сыны века сего догадливее сынов Света в своем роде".
  
   Саддукеи спросили: "Поясни нам притчу сию. Чем же плохо наше управление человеками и что надлежит делать нам?" И, глядя на священнослужителей Господа Бога Всевышнего, Бога Саваофа, Вседержителя, Христос ответил: "Чем оно плохо - вы и сами знаете, ибо сказали Мне - Сыну Отца Своего, что не ваша вина в уменьшении жертв, приносимых людьми Господу. Я говорю, что делать вам: заранее приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда отставит вас хозяин ваш от управления имением своим, приняли вас в вечные обители".
  
   Они же ответили Иисусу, смеясь: "У кого же может быть вечная обитель, кроме одного только Бога? Мы служим ему как умеем. Какой же хозяин не пустит во двор верных слуг своих?" Иисус ответил: "Верных слуг всякий хозяин допускает не только до двора, но и вплоть до спальни своей, ибо верный в малом и во многом верен, а неверных не пускает и во двор, ибо неверный в малом - неверен и во многом. Итак, если вы в неправедном богатстве не были верны, кто поверит вам истинное? И если не сохранили доверенное вам, кто даст вам ваше собственное?"
  
   Слышали всё это и фарисеи, которые тоже были весьма сребролюбивы, и тоже смеялись над Ним, ибо, неукоснительно выполняя обряды, полагали себя безгрешными. Иисус сказал им: "Вы выказываете себя праведниками пред людьми, но Бог знает сердца ваши, и зачастую, то, что высоко ценится у людей - мерзость перед Богом. А обо всех кто уверен, что он праведен, и уничижает других, скажу вам вот что: два человека вошли в храм Божий помолиться: один фарисей-законоучитель, а другой простой мытарь. Фарисей, став в центре храма, молился вслух: Боже! Благодарю Тебя, что я не таков, как все прочие люди - грабители, обидчики, прелюбодеи, или как вон тот мытарь, стоящий у порога. Я и пощусь два раза в неделю, и даю Тебе, Боже, десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо и ни слова к Богу вымолвить не смел; но, ударяя себя в грудь, молился о своих грехах про себя: Боже! Будь милостив ко мне - грешнику! Истинно говорю вам: мытарь пошел в дом свой оправданным более, нежели тот фарисей"
  
   Фарисеи, почувствовав себя униженными, спросили: "Что же, раз Бог оправдал мытаря, то грешник получает у Бога ту же награду, что и праведник, обретая с ним наравне Царствие Небесное? Возможно ли такое?" Иисус ответил: "Верующим в Отца Моего Небесного все возможно - как праведникам, так и грешникам. Обретение Царствия Небесного человеками, пребывающими на Земле, подобно работе на винограднике, хозяин которого вышел рано поутру нанять работников и, договорившись с ними по динарию на день, послал их подвязывать лозы; выйдя около третьего часа, он увидел других, стоящих на торжище праздно, и им сказал: идите и вы окапывать и унавоживать лозы мои, и будет вам динарий. Они пошли. Опять выйдя около шестого и девятого часа, хозяин сделал то же самое, наняв и послав людей пропалывать виноградник и собирать грозди. Наконец, выйдя около одиннадцатого часа, он нашел других, стоящих праздно, и сказал им: что вы стоите здесь целый день, ничего не делая? Они ответили ему: мы бы и рады делать, но никто нас не нанял. Он сказал им: идите и вы - польете виноградник мой, и что следует, получите. Когда же наступила ночь, сказал господин виноградника управителю своему: позови всех работников и отдай им плату, начав с последних и дойдя до первых. И пришедшие последними, полившие виноградник, получили по динарию и остались довольны, и хозяин позвал их в дом - к трапезе. Пришедшие же раньше них думали, что они получат побольше, а пришедшие самыми первыми думали - уж они-то будут награждены более всех, но получили и они по динарию; и, получив, стали роптать на хозяина дома, говоря: эти последние работали всего-то один час, поливая виноградник, и ты сравнял их с нами, перенесшими всю тягость труда и дневной зной - нам это обидно. Он же в ответ сказал одному из них: друг, чем обижаю я тебя, выполняя обещание, данное тебе? И обратясь ко всем добавил: не за динарий ли вы, все, договорились со мною? Не отвергайте же награду свою и войдите в дом мой, где уже пируют товарищи ваши. Если я желаю дать человеку, пришедшему ко мне последним то же самое, что и другим, то разве я не в праве своем? Разве не властен каждый в своем доме делать, что хочет? Или глаза ваши стали завистливы, видя мою доброту? Так и в Царстве Божием: последние, довольные наградой своей, будут первыми, а первые, отвергающие ее - последними".
  
   Быв же спрошен фарисеями, когда и куда придет Царствие Божие, отвечал им Иисус: "Не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот оно, Царствие Божие - внутри вас". Тут же спросили его и саддукеи: "По какой же причине мы не чувствуем его?" Иисус ответил: "Да по той же, по какой вы нарушаете заповеди, данные вам Богом через Моисея, и отвергаете всех пророков, посланных вам Всевышним; вы не слушали Иоанна Очистителя, так послушайте Меня: с сего времени Царствие Божие благовествуется всем человекам, дабы всякий из них, приложив усилие к вере в Отца Моего Небесного, обрел Его".
  
   Фарисеи и саддукеи ничего не ответили Христу на это. И глядя на то, как они продолжают обедать, Он сказал им притчу: "Один человек был богат, одевался в порфиру и виссон и, каждый день пиршествуя блистательно, о Боге не вспоминал, ибо говорил: зачем Он мне? Все у меня есть и так. Может ли Бог сделать меня - счастливейшего из живущих, еще счастливее? Был также один нищий, именем Лазарь - несчастный прокаженный, который лежал у ворот богача, и, не смея даже мечтать о таком пире, мечтал об объедках с него, и славил Бога, когда они доставались ему. Богач был здоров и все домашние любили его; и он, не воздавая за это хвалы Создателю, почитал всю любовь, обращенную к нему, правом своим, ибо говорил: как же им не любить меня? Я добр и справедлив со всеми, кого знаю; оттого-то и сон мой спокоен, и никто не злоумышляет на меня. Лазаря же, когда он заболел, родные выгнали из дому, и никто из друзей не принял его - прокаженного, к себе; и он, не слыша ни от кого из людей ни одного доброго слова, рад был, и благодарил Всевышнего, когда псы, подходя к нему, скулили и лизали струпья его. Умер нищий, который находясь среди людей в несчатье, славил Бога и надеялся только на Него; и Бог сделал то, на что так надеялся нищий - принял Лазаря в Царствие Свое наравне с Авраамом, который также во время оно надеялся на Него. Умер и богач, который, будучи счастливейшим среди людей, славил только себя и надеялся на людей же; и люди сделали то, что могли сделать люди - похоронили его в могиле, спеленав и запечатав ад камнем. И пребывая там в тлении, богач вдруг узрел Лазаря рядом с Авраамом и возопил: Отче Аврааме! Я - потомок твой, истлеваю в аду! Умилосердись надо мною, сохрани меня - пошли Лазаря на мое место, а меня возьми к себе хотя бы на мгновение. Но Авраам сказал: чадо, вспомни, что ты получил уже все свое счастье во время жизни твоей, а Лазарь - все несчастье; ныне же он обрел себя в вечности, а ты - в исчезновении; и сверх всего того, между Всем и Ничем утверждена великая пропасть, так что человеки, пришедшие к Богу, не могут прийти в полное ничто; также и пришедщим в полное ничто человекам - к Богу не попасть. Как всякий верующий в Бога и надеющийся на Него будет нетленен во веки веков, обретая Бога, и обретаясь в Нем; так и всякий отрицающий и отвергающий Бога, будет тлеть, обретая пустоту и становясь пустотой. Тогда сказал богач: прошу тебя, отче, пошли Лазаря в дом отца моего, ибо у меня пять братьев; пусть он засвидетельствует им об этом, дабы они не истлели в аду, подобно мне, без воскресения. Авраам сказал ему: у них есть Моисей и есть еще пророки, посланные Господом; пусть слушают их - и живут вечно. Он же сказал: нет, отче Аврааме, я не слушал пророков и братья мои ныне не слушают, но если кто из мертвых придет к ним и расскажет о вечной жизни, они поверят. Авраам ответил ему: если уж человеки Моисея и пророков не слушают, то кто бы из мертвых человеков не воскрес - они не поверят".
  
   Собравшиеся на обед молчали, не зная, что им сказать на это; и Спаситель спросил их: "Сын Человеческий, придя к потомкам Авраама, найдет ли веру на Земле в Бога Единого, пославшего Его?" Фарисеи с саддукеями закричали: "Только безумный может говорить такое! Мы все веруем в Господа нашего!" Видя, что в них разгораются страсти, и слыша крики о побивании Его камнями за нанесенное оскорбление, Христос покинул их.
  
  
  Глава 19.
  
  
Позже Апостолы спросили Иисуса защитит ли Его Бог от саддукеев с фарисеями. Иисус рассказал им притчу о том, что человеку должно всегда молиться и не унывать что бы ни случилось с ним: "В одном городе был судья, который Бога не боялся и людей не стыдился.В том же городе была одна вдова, и она, приходя к нему, говорила: защити меня от соперника моего.Но он долгое время не хотел. А после сказал себе: не страшны мне ни Бог, ни люди, но так как эта вдова не дает мне покоя, боюсь, что вскоре потеряю я свой покой, и поэтому - защищу ее, чтобы она не приходила больше докучать мне. Слышите, что говорит судья неправедный? Бог ли не защитит избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит защищать их? Говорю вам, что Он подаст им защиту".
  
   Направляя свой путь в Иерусалим, Христос с Апостолами проходил между Самариею и Галилеею.И когда входил Он в одно селение, встретили Его десять человек прокаженных, которые остановились вдали и громким голосом говорили: "Иисус Наставник! Помилуй нас". Увидев их, Он сказал им: "Пойдите, покажитесь священникам". И когда они шли, очистились.Один же из них, видя, что исцелен, возвратился, громким голосом прославляя Бога, и пал ниц к ногам Христа, благодаря Его; и это был самарянин. Тогда Иисус сказал: "Не десять ли очистились? Где же девять? Никто не возвратился воздать славу Богу, кроме сего иноплеменника?" И сказал самарянину: "Встань, иди; вера твоя спасла тебя".
  
   В эти же дни женщина, которая помазала Господа миром и отерла ноги Его волосами своими, живя уже с сестрой и с братом, послала сказать Иисусу: "Господи! Вот, тот, кого Ты любишь, болен" - ибо Христос любил эту семью: Марию, Марфу и брата их - Лазаря, как, впрочем, и всех людей. Иисус, услышав, что Лазарь болен, пробыл два дня на том месте, где находился. После этого сказал ученикам: "Пойдем; будем ближе к Иерусалиму". Апостолы сказали Ему: "Учитель, давно ли тамошние фарисеи с саддукеями хотели побить Тебя камнями, и Ты опять идешь туда?" Иисус отвечал: "Не двенадцать ли часов во дне? И не двенадцать учеников избрал я? Кто ходит часами дневными, тот не спотыкается, потому что видит свет мира сего; а кто ходит временем ночным, споткнется, потому что нет света с ним; итак, пока вы со мной, Я - с вами".
  
   Сказал им потом: "Лазарь, друг наш, уснул; но Я иду разбудить его". Апостолы сказали: "Господи! Если уснул, то выздоровеет, зачем тебе идти будить его?" Тогда Иисус сказал им прямо: "Лазарь умер; и радуюсь Я за вас, что Меня не было там, дабы вы не пошатнулись; но пойдем к нему". И, придя, они узнали, что Лазарь уже четыре дня как похоронен. Вифания же была близ Иерусалима, стадиях в пятнадцати; и многие из иудеев пришли к сестрам Марфе и Марии утешать их в печали о брате их. Марфа, услышав, что идет Иисус, пошла навстречу Ему; Мария же сидела дома. Подойдя, Марфа сказала Иисусу: "Господи! Если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь знаю, что чего Ты попросишь у Бога, даст Тебе Бог". Иисус ответил ей: "Воскреснет брат твой". Марфа сказала Ему: "Знаю, что воскреснет; в воскресение, в последний день мира, оденутся мясом его кости и встанет он на Суд Божий".
  
   Иисус сказал ей: "Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек. Веришь ли сему?" Она сказала Ему: "Так, Господи! Верую, что Ты Спаситель наш, Сын Божий, грядущий в мир". Сказав это, она послала позвать Марию, сестру свою, говоря: "Учитель здесь и зовет тебя". Та, как скоро услышала, поспешно встала и пошла к Нему. Иисус медлил, не входил в селение, оставаясь на том месте, где встретила Его Марфа. Иудеи, которые были в доме у сестер и утешали их, видя, что сначала одна, а потом и другая поспешно вышли, пошли за Марией, полагая, что она пошла на могилу к брату - плакать там вместе с сестрой. Мария же, придя туда, где был Иисус, и увидев Его, пала к ногам Его и сказала Ему: "Господи! Если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой". Иисус, когда увидел ее плачущую и пришедших с нею Иудеев плачущих, сам восскорбел духом и сказал весьма резко: "Где вы положили его?" Ответили Ему: "Господи! Пойди и посмотри - мы все сделали по закону". Видя, что Иисус прослезился, иудеи заговорили между собой: "Смотри, как Он любил этого человека. А некоторые из них сказали: "Не мог ли Он, отверзший очи слепорожденному в Иерусалиме, прийти сюда пораньше и сделать, чтобы и этот не умер?"
  
   Иисус же, скорбя внутренне, подошел к могиле Лазаря, запечатанной как положено, камнем и сказал окружающим: "Отнимите камень". Сестра умершего, Марфа, сказала Ему: "Господи! Уже смердит; ибо четыре дня, как он в аду". Иисус ответил ей: "Не говорил ли Я тебе, что, если будешь веровать, увидишь славу Божию?" И когда отняли камень от пещеры, где лежал умерший, Иисус возвел очи к небу и сказал: "Отче! Благодарю Тебя, что Ты наконец-то услышал Меня". Сказав это, Он воззвал громким голосом: "Лазарь! Иди вон". И вынесло умершего из ада; был он обвит по рукам и ногам погребальными пеленами, и лицо его обвязано было платком. Иисус сказал сестрам: "Развяжите его, пусть идет". Тогда многие из иудеев, пришедших к Марии и видевших, что сотворил Иисус, уверовали в Него, как в Сына Божия, Спасителя мира. А некоторые из них побежали в Иерусалим рассказывать знакомым, о пришедшем Спасителе.
  
   В тот же день пришли к Христу некоторые из фарисеев иерусалимских и, притворяясь, говорили Ему сочувственно: "Спрячься или удались отсюда, ибо Ирод Антипа хочет убить Тебя". Иисус ответил им: "Лисята, пойдите скажите лисице вот что: Я изгоняю бесов и совершаю исцеления сегодня и завтра, и в третий день закончу. А впрочем, Мне суждено ходить по земле иерусалимской и сегодня, и завтра и в последующие дни, ибо не бывает, чтобы пророк погиб не на святой земле". Когда обидевшиеся на Христа фарисеи ушли, Он, глядя им вслед, сказал: "Иерусалим! Иерусалим! Город, изгоняющий пророков, камнями побивающий всех, посланных к тебе Богом! Сколько раз хотел Я собрать чад твоих, как птица птенцов своих под крылья, и вы не захотели! Все, этим оставляется пустовать дом ваш. Истинно говорю вам, что вы не увидите Меня, пока не придет время сказать: благословен Грядущий во имя Господне!"
  
   Фарисеи же, прийдя в Иерусалим сообщили начальству своему: что сказал им Иисус, и те спешно составили совещание против Него с первосвященником и всеми саддукеями. Собрав совет, саддукеи упрекали фарисеев, говоря: "Почему вы молчите? Сделайте что-нибудь - вас народ послушает". Те отвечали: "Этот Человек слишком много чудес творит, чтобы послушал нас народ, и потом: если мы оставим Его так, как Он есть, то все уверуют в Сына Божьего, а это лучше для нас, чем пришедшие на святую землю римляне, со своим божественным Тиберием; которые, если одолеют нашего Бога, то овладеют и местом нашим при народе".
  
   Каифа же, первосвященник, сказал им: "Вы ничего не знаете о римлянах: они не отступятся, ибо никогда не отступают. Не думаете ли вы, что лучше будет для нас всех, чтобы один нечестивец умер вместо тех благочестивых людей, приносящих жертвы Всевышнему, которых по приказу Пилата убивают сейчас повсюду? Даже если он и праведник - пусть погибнет; ибо лучше погибнуть одному праведнику, чем всему праведному народу. Говорю же вам как первосвященник: лучше мы пожертвуем Им в борьбе с римлянами, чем богоизбранный народ пожертвует нами в нашей борьбе с Ним. Ибо чада Божии, ныне разогнанные римлянами по пределам царства Иудейского, оставшись без пастырей, погибнут окончательно, так и не собравшись воедино".
  
   Все фарисеи, как отказавшиеся в свое время присягать Риму на верность, так и те из них, кто все же присягнул, мечтали о восстановлении Иудейского царства и были ярыми патриотами, ожидавшими Спасителя, прежде всего как избавителя иудеев от римского владычества. Поэтому, выслушав Каифу, они дружно согласились с ним: "Когда умирает один из народа, народ остается жив. Назаретянин оживляет мертвых, но если из-за Назаретянина весь народ иудейский умрет под римскими мечами, то Он не оживит всего народа; тогда как, избавившись от римлян, народ родит себе другого назаретянина". После, положив убить Христа, они еще долго спорили о воскрешенном Им Лазаре и многие высказывались за его убийство тоже.
  
  
  Глава 20.
  
  
Иисус, понимая как настроены фарисеи с саддукеями, покинул семью Лазаря и уже не ходил между иудеями явно, а пошел в страну близ пустыни, в город, называемый Ефраим, и там оставался с учениками Своими. Но по приближении Пасхи Он опять направился в Иерусалим, сопровождаемый Апостолами и другими учениками. Когда они были в пути, Иисус шел впереди всех, а Апостолы ужасались Его решению и, следуя за Ним в отдалении, постоянно были в страхе, ибо Христос перед дорогой отозвал их одних, и сказал им: "Мы восходим в Иерусалим, и там Сын Человеческий предан будет в руки человеческие, и осудят Его человеки на смерть; и предадут Его человеки; и поругаются над Ним; и будут бить Его; и оплюют Его; и убьют Его; и в третий день воскреснет Он".
  
   Пока же они шли, все люди приветствовали и славили Его и их; и постепенно страхи Апостолов рассеялись, и по приближению к Иерусалиму подошли к Нему, окруженному ликующей толпой, братья - Апостолы, Иаков и Иоанн, прозванные сынами грома, и сказали: "Учитель! Пообещай, что Ты сделаешь нам то, о чем мы попросим". Он спросил их: "Что хотите, чтобы Я сделал вам?" Они сказали Ему: "Дай нам сесть у Тебя, одному по правую сторону, а другому по левую, когда пребудешь Ты в славе Твоей". Но Иисус ответил им: "Истинно говорю вам: не знаете вы, чего домогаетесь. В силах ли вы пить чашу, которую Я пью? Можете ли креститься тем крещением, которым Я крещусь?" Они отвечали: "Да, можем". Иисус же сказал им: "Будь по слову вашему - чашу, которую Я пью, будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься, но дать вам сесть у Меня по правую сторону и по левую в прославлении Моем - не от Меня зависит, там будут те, кому это Отцом Моим уготовано".
  
   И, услышав, десять Апостолов, каждый думая быть рядом с Иисусом самому, начали было негодовать на Иакова и Иоанна, но Он сказал им: "Вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними через вельмож. Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будем всем человекам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом. Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих".
  
   Подойдя к городу Иерихону, Иисус с Апостолами и множеством народа прошли мимо некоего, Вартимея, сына Тимеева, слепого, сидевшего у дороги и просившего милостыни. Услышав, что мимо идет Иисус, он начал кричать и говорить: "Иисус, Сын Давидов! Помилуй меня". Многие заставляли его молчать, чтобы не мешать приветствиям Спасителя; но он еще сильнее стал кричать: "Сын Давидов! Спаси меня".Иисус остановился и велел его позвать и спросил: "Как ты хочешь, чтобы Я спас тебя?" Тот ответил: "Мне бы прозреть". Иисус сказал ему на это: "Иди, вера твоя спасла тебя". И он тотчас прозрел и пошел за Иисусом по дороге.
  
   Потом Иисус вошел в Иерихон и когда Он проходил через него, некто, именем Закхей, начальник мытарей, человек богатый и грешный, хотел поглядеть на Иисуса, как на некое чудо, но, будучи мал ростом, не смог увидеть Его за народом; и забежав вперед, взлез на смоковницу, раскинувшую свои ветви над дорогой. Иисус же, проходя под смоковницею той, поднял голову и сказал : "Закхей! Слезай скорее, ибо надобно Мне посетить дом твой". И тот поспешно сошел и принял Его с радостью. Многие, видя то, начали роптать, не понимая, зачем Он зашел в дом к грешному человеку, как будто нет других домов в Иерихоне - более достойных посещения Сыном Божиим. Закхей же, приняв Иисуса, сказал: "Господи! Половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел - воздам вчетверо". И Иисус ответил всем ропщущим на Него: "Нет дома в Иерихоне, более достойного для посещения Спасителем; и ныне пришло спасение дому сему, потому что хозяин дома - тоже сын Авраама, а Сын Божий послан взыскать и спасти погибшее".
  
   И пошел далее в сопровождении толпы народа и Апостолов, которые, несмотря на все предупреждения Христа в своей скорой смерти, думали, что со вступлением Иисуса в Иерусалим должно открыться Царствие Божие. На вопрос - что будет с ними после вхождения в Иерусалим и прославления Христа, Иисус сказал Апостолам притчу: "Один человек высокого рода отправлялся в дальнюю страну к могущественному владыке, чтобы засвидетельствовать ему верность, вернуться и царствовать; призвав же верных рабов своих, он дал каждому из них талант и сказал им: употребите его в оборот, пока я возвращусь. Но граждане страны, из которой он уезжал, ненавидели его и отправили вслед за ним посольство, сказав: не хотим, чтобы он царствовал над нами; и пространствовал этот человек, гораздо дольше, чем говорил рабам своим. Когда же он все-таки возвратился и получил царство, то велел призвать к себе рабов, которым дал по таланту, чтобы узнать, кто что приобрел. Пришел первый и сказал: господин! талант, что ты мне дал, принес прибыль; я удесятерил его. И сказал ему царь: хорошо, добрый раб! за то, что ты в малом был верен, возьми в управление десять городов.Пришел второй и сказал: господин! талант, что ты мне дал, принес прибыль - вот я приношу тебе вместо одного - пять. Царь сказал и этому: и ты начальствуй над пятью городами. Пришел третий и сказал: господин! вот твой талант, который я бережно хранил от людей, завернув его в платок, и зарыв в землю, ибо я боялся тебя, потому что ты человек жестокий: берешь, чего не клал, и жнешь, где не сеял. Царь ответил ему: твоими устами буду судить тебя, лукавый раб! ты знал, что я человек жестокий, беру, чего не клал, и жну, где не сеял; что же ты не отдал серебра моего в оборот, чтобы я, придя, получил его с прибылью? И сказал вестникам, предстоящим перед лицом своим: отнимите у него талант, данный мной, и отдайте его тому, кто удесятерил талант, который я дал. И сказали ему вестники: господин! у того человека уже есть десять талантов; не дать ли тому, у кого их пять? Но царь не захотел, говоря: он получил пять городов за заслуги свои; награда же достанется лучшему из них. А раба, зарывшего свой талант, царь приказал подвергнуть одной участи с ненавистниками своими". Сказав Апостолам эту притчу, Иисус пошел далее, восходя в Иерусалим.
  
  
  Глава 21.
  
  
Приближалась Пасха иудейская, и многие из всей страны приходя в Иерусалим перед Пасхою, чтобы очиститься, говорили друг другу об Иисусе: "Как вы думаете? Не придет ли Он на праздник?" Первосвященник же и фарисеи с саддукеями и старшинами дали приказание, что если кто узнает, где Он будет, то донести о Нем.
  
   За шесть дней до Пасхи Иисус пришел в Вифанию, где жил Лазарь умерший и воскрешенный Им из мертвых, и когда Он с Апостолами возлежал в доме Симона прокаженного, излеченного Им - пришла женщина с алавастровым сосудом благовония из нарда чистого, драгоценного и, разбив сосуд, возлила Ему на голову.Некоторые же из Апостолов вознегодовали, ибо Иуда Искариот, бывший казначеем, сказал им: "К чему Учитель допустил сию растрату? Зачем эта бесполезная трата благовония? Его можно было бы продать больше чем за триста динариев и сделать добро, раздав деньги нищим". И Апостолы возроптали на женщину, но Иисус сказал: "Оставьте; что вы ее смущаете? Она уже доброе дело сделала; нищим вы можете помочь, когда захотите; а Мне помочь можно не всегда. Она сделала лучшее из всего, что могла сделать женщина: помогла подготовить тело Мое к погребению. Истинно говорю вам: где бы по всему миру ни проповедывалось Евангелие, о женщине этой будет упомянуто, в память о том, что она сделала ныне".
  
   Многие из иерусалимских иудеев узнав, что Он в Вифании, и приходили и не только для Иисуса, но чтобы видеть и Лазаря, которого Он воскресил из мертвых. Первосвященник с саддукеями и фарисеями, посовещавшись в очередной раз, твердо положили убить и Лазаря, потому что ради него многие из иудеев уверовали в Иисуса, не как в пророка, но - как в Сына Божьего. Когда же Христос с Апостолами приблизились к Иерусалиму, к горе Елеонской, Иисус послал двух из учеников Своих, сказав им: "Пойдите в селение, которое прямо перед вами; и войдя в него, тотчас найдете привязанного осла, на которого никто из людей не садился; отвязав его, приведите ко Мне. И если кто скажет вам: что это вы делаете? - отвечайте, что он надобен Господу; и хозяин тотчас пошлет его сюда".
  
   Посланные пошли и было все, как Он и сказал им. Когда же они отвязывали молодого осла, хозяева его сказали им: "Что это вы делаете? Зачем отвязываете осленка?" Ученики отвечали: "Он надобен Господу". И хозяева сказали: "Берите". И ученики привели осленка, возложив на него одежды свои; и Иисус сел на это животное, использовавшееся людьми не для войны, но только для мирных дел. Многие же из народа постилали одежды свои по дороге; а другие резали ветви с деревьев и постилали их; и все люди, как шедшие впереди Христа, так и сопровожающие Его, восклицали: "Осанна Сыну Давидову! Благословен Грядущий во имя Господне! Осанна в вышних! Благословенно грядущее во имя Господа царство отца нашего Давида!" А когда Христос приблизился ко спуску с горы Елеонской, все множество людей начало в радости велегласно славить Бога за все чудеса, какие видели они от Христа, восклицая громким голосом: "Благословен Царь, грядущий во имя Господне! Мир на небесах и слава в вышних".
  
   И некоторые фарисеи, шедшие с толпой, сказали Ему: "Учитель! Запрети ученикам Твоим называть Тебя царем - это неосторожно". Но Он сказал им в ответ: "Говорю вам, что если они умолкнут, то камни возопиют". И когда Иисус приблизился к городу, то, смотря на него, заплакал о нем и сказал: "О, если бы и ты хотя в сей день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих, и придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего". Когда же Иисус вошел в Иерусалим, то весь город пришел в движение и все говорили: "Кто это вошел?" И многие из шедших с Иисусом отвечали так: "Это Иисус, Пророк из Назарета Галилейского". А другие: "Это Спаситель наш".И вошел Иисус в Иерусалимский Храм; и, осмотрев всё, как время уже было позднее, вышел в Вифанию с двенадцатью Апостолами Своими.
  
  
  Глава 22.
  
  
На другой день, когда они вышли из Вифании к Иерусалиму, Он взалкал; и, увидев издалека смоковницу, покрытую листьями, пошел, не найдет ли чего на ней; но, придя к ней, ничего не нашел, кроме листьев, ибо еще не время было собирания смокв. И сказал ей Иисус: "Отныне да не вкушает никто от тебя плода вовек!" И слышали то Апостолы Его. Прийдя же в Иерусалим и, войдя в храм, Иисус начал выгонять продающих в нем и покупающих, говоря: "Не написано ли: дом Мой домом молитвы наречется для всех народов? А вы сделали его вертепом разбойников".
  
   Фарисеи, саддукеи, старшины и первосвященник все искали как бы погубить Его, но делать что-то в Храме боялись, потому что весь народ удивлялся учению Его. Тем временем приступили к Нему в храме слепые и хромые, и Он исцелил их. Увидев это и услышав детей, восклицающих в храме: "Осанна Сыну Давидову!" - фарисеи вознегодовали и сказали Ему: "Слышишь ли, что они говорят?" Иисус же ответил им: "Да! А разве вы никогда не читали: из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу Себе, ибо их устами глаголет истина?"
  
   И, оставив их, вышел вон из города в Вифанию и провел там ночь. Поутру, проходя из Вифании в Иерусалим, Апостолы увидели, что смоковница засохла от вершины до корня. И, вспомнив, Петр сказал Ему: "Учитель! Посмотри, смоковница, которую Ты проклял вчера, засохла". Иисус, отвечая, сказал им: "Имейте в себе веру Божию, ибо истинно говорю вам, если кто скажет горе сей: поднимись и ввергнись в море, и не усомнится в сердце своем, но поверит, что сбудется по словам его, - будет ему, что ни скажет; и всё, чего ни попросите в молитве с верою, получите. Потому говорю вам: всё, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, - и будет вам".
  
   Когда же Иисус с Апостолами пришли опять в Иерусалимский Храм, вместе с собравшейся толпой народа, подошли к Нему иудейские старейшины из саддукеев и фарисеев, говоря: "Скажи же нам, как главе этого народа, какой властью Ты делаешь чудеса сии? От кого она, власть Твоя?" Иисус сказал им в ответ: "Находясь среди этого народа, спрошу и Я вас об одном; если о том скажете Мне, как человеку из народа, то и Я вам скажу как народной главе, какою властью это делаю. Водное очищение человеков от греха - очищение Иоанново - от Бога и с небес было, или от человека и есть дело человеческое? Отвечайте Мне".
  
   Они рассуждали между собою: "Если скажем: с небес, - то Он скажет: почему же вы не поверили ему? А если скажем: от человеков, то весь народ побьет нас камнями, ибо он уверен, что Иоанн есть пророк". И ответили: "Не скажем, ибо не знаем того". Тогда Иисус сказал им : "И Я не скажу вам, какою властью это делаю, ибо вы не знаете Того, Кто дал Мне ее". Старейшины спросили: "Если мы не знаем, то кто знает?" Иисус ответил: "А как вам кажется? У одного человека было два сына; и он, подойдя к первому, сказал: сын, пойди сегодня работай в винограднике моем. Но он сказал в ответ: не хочу; а после, раскаявшись, пошел. И подойдя к другому, он сказал то же самое. Этот сказал в ответ: иду, государь, и не пошел. Который из двух исполнил волю отца?" Старейшины сказали Ему: "Первый". Иисус ответил им: "Истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие, ибо пришел к вам Иоанн путем праведности, и вы не поверили ему, а мытари и блудницы поверили ему; вы же, и видев это, не раскаялись после, чтобы поверить ему".
  
  И начал говорить, обращаясь к саддукеям с фарисеями, притчами: "Один человек насадил виноградник и обнес оградою, и выкопал точило, и построил башню, и, отдав его виноградарям, отлучился. И послал в свое время к виноградарям слугу - принять от виноградарей плодов из виноградника. Они же, схватив его, били, и отослали ни с чем. Опять послал он других слуг, важнее и выше прежнего; и с ними поступили так же. Имея же еще одного сына, любезного ему, напоследок послал и его к ним, говоря: постыдятся сына моего. Но виноградари сказали друг другу: это наследник; пойдем, убьем его, и наследство будет наше. И, схватив его, вывели вон из виноградника и убили. Итак, когда придет хозяин виноградника, что сделает он с этими виноградарями? Не погубит ли он виноградарей тех, и не отдаст ли виноградник другим?"
  
  Слышавшие же это саддукеи-священнослужители, родственники первосвященника Каифы, воскликнули: "Да не будет с нами того!" Иисус сказал им: "Неужели вы никогда не читали в Писании: камень, который отвергли строители Храма Божьего, сделался главою угла Храма? Это - от Господа, и дивно в очах человеческих. Потому говорю вам, что после того, что сделаете вы, отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды Царства Божия Господу; и тот, кто упадет на этот камень, отвергаемый вами ныне - разобьется, а на кого он упадет - того раздавит".
  
  Глава 23.
  
  
  
Позже, посовещавшись еще раз, фарисеи и саддукеи подослали к Нему некоторых своих ученых и мужей-книжников, чтобы уловить Его на слове. Они же, придя, сказали Ему: "Учитель! Мы знаем, что Ты справедлив и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь на лица, но истинно пути Божию учишь. Позволительно ли давать подать кесарю? Давать ли нам язычникам по динарию каждый год за себя и за детей наших - или не давать?"
  
   Но Он, зная их лицемерие, ибо, сказав им "да, платите подать", Он дал бы им повод поглумиться над Собой, как над Спасителем, пришедшим к богоизбранному народу; а сказав "нет, не платите" - дал бы причину для обвинения перед римской властью; ответил им: "Что вы искушаете Меня? Принесите Мне то, чем вы платите подать сию". Христу принесли серебряный динарий, на котором было изображение императора и надпись: "Тиберий Цезарь, сын бога - Августа, божественный Август, понтифик". И Иисус, Сын Божий, спросил их: "Чье же это изображение и надпись?" Они сказали Ему: "Кесаревы". Иисус сказал им в ответ: "Так отдавайте же кесарево - кесарю, а Божие - Богу".
  
   Потом ученые саддукеи, не веря сами в воскресение человеческое, смущали людей, спрашивая Его: "Учитель! Моисей написал нам: если у кого умрет брат и оставит жену, а детей не оставит, то брат его пусть возьмет жену его и восстановит семя брату своему. Было семь братьев: первый взял жену и, умирая, не оставил детей. Взял ее второй и умер, и он не оставил детей; также и третий. Брали ее за себя семеро и не оставили детей. После всех умерла и жена. Итак, в воскресении, о котором Ты говоришь, когда все эти люди воскреснут, кому из семерых братьев будет женою эта женщина?" Иисус сказал им в ответ: "Этим ли приводитесь вы в заблуждение, и приводите других, не зная ни Писаний, ни силы Божией? Чада века сего женятся и выходят замуж; сподобившиеся же достигнуть того века и воскресения из мертвых - ни женятся, ни замуж не выходят, и умереть уже не могут, ибо они равны Ангелам и суть сыны Божии, будучи сынами воскресения. А о мертвых, что они воскреснут, разве не читали вы в книге Моисея, как Бог, явившись в виде неопалимой купины - древа горящего и не сгорающего, сказал: Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? Итак, у Бога все живы. И Сам Он не есть Бог мертвых, но Бог живых".
  
   Когда же собрались все главные фарисеи с саддукеями, Иисус спросил их: "Что вы думаете о Спасителе? Чей Он сын?" Ответили Ему: "Давидов, так в Писаниях написано; так говорят все наши книжники; Христос - Сын царя Давида". Иисус опять спросил их: "А как же тогда царь Давид, по вдохновению Божескому, называет Спасителя Господом своим? Ибо сам же Давид говорит в книге псалмов: сказал Господь Господу моему Спасителю - сядь одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих? Итак, царь Давид Господом называет Спасителя а не сыном; кому же Спаситель Сыном является?". Ничего не ответив Христу, фарисеи с саддукеями ушли.
  
  
  Глава 24.
  
  
По отшествии их Иисус обратил речь Свою к народу и ученикам Своим и сказал: "На Моисеевом седалище засели книжники и фарисеи.Итак, всё, что фарисеи велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо сами они говорят правду, но не поступают по словам своим. И не поступая по правде, все дела свои делают с тем, чтобы любовались ими люди: расширяют хранилища свои, на головной повязке и на левой руке носимые, дабы втиснуть туда еще один свиток пергамента со словами Закона Моисеева; и удлиняют кисти одежд своих - напоминание людям о заповедях Закона, забывая сами исполнять эти заповеди. Также остерегайтесь книжников ученых, которые, переписывая святые книги, хвалятся ученостью своею, расхаживая среди людей в длинных одеждах; и любят приветствия в синагогах, и предвозлежания на пиршествах, и чтобы люди титуловали их: учитель! мой учитель! наставник наш! А вы не называйтесь перед людьми учителями, ибо один у них и у вас Учитель - Христос, все же вы - братья; и не называйтесь наставниками, ибо один у людей и у вас Наставник - Христос.
  
   Горе вам, книжники и фарисеи, что, поедая домы вдов и сирот, лицемерно долго молитесь: за то примете тем большее осуждение, чем дольше вы молились. Горе вам, книжники и фарисеи, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя бы одного; и когда это случится, делаете его сыном тьмы, вдвое темнее вас самих. Горе вам, книжники, вожди слепые, что учите людей: если кто поклянется храмом, то ничего, а если кто поклянется золотом храма, то повинен. Безумные и слепые! Что больше: золото, или храм, освящающий золото? Также: если кто поклянется жертвенником, то ничего, если же кто поклянется даром, который на нем, то повинен. Слепые и безумные! Что больше: дар, или жертвенник, освящающий дар? Каждый человек, клянущийся жертвенником, клянется им и всем, что на нем; и человек клянущийся храмом клянется им и Живущим в нем; и клянущийся небом клянется Престолом Божиим и Сидящим на нем.
  
   Горе вам, книжники - учителя слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие! Грешники, порождающие грешников, как убежите вы от греха? Как избежать вам той пустоты, в которую приведут вас ваши грехи? Что ответите вы Богу, когда Он скажет: вот, Я посылаю к своему народу и пророков, и мудрецов, и ученых-святых; а вы иных убили, других распнете, а иных будете бить в синагогах ваших и гнать из города в город? Да падет на вас и народ, ведомый вами, вся кровь праведная, пролитая на Земле, от крови Авеля, убитого братом своим Каином, до крови пророка Захарии, закиданного камнями между храмом и жертвенником. Истинно говорю вам, что всё сие придет на народ сей".
  
  
  Глава 25.
  
  
После обличения фарисев сел Иисус против храмовой сокровищницы и смотрел, как народ кладет деньги туда. Многие богатые клали много серебрянных монет. Придя же, одна бедная вдова положила две медных монетки - лепты, что составляет кодрант. Подозвав Апостолов Своих, Иисус сказал им: "Истинно говорю вам, что эта бедная вдова положила больше всех, клавших в сокровищницу, ибо все клали от избытка своего, а она от скудости своей положила всё, что имела, всё пропитание свое".
  
   Из пришедших на праздник людей некоторые были эллинами - язычниками. Они подошли к Апостолу Филипп, и просили его, говоря: "Господин! Нам хочется увидеть Иисуса, чтобы мы могли рассказать о Нем, когда вернемся к себе домой". Филипп сказал о том Андрею; и потом Андрей и Филипп подошли к Иисусу. Иисус же сказал им в ответ: "Пришел час Сыну Человеческому быть узнанным человеками. Душа Моя теперь возмутилась; и что Мне сказать этим людям, когда они - язычники? Отче! Избавь Меня от часа сего! Но на сей час Я и пришел. Отче! Прославь же имя Твое". И раздался гром, и пришел с ясного неба глас: "Прославил и еще прославлю".
  
   Народ, стоявший и слышавший то, говорил: "Это гром" - а другие говорили: "Это Ангел разговаривал с Ним". Иисус на это сказал: "Не для Меня был глас сей, но для людей. Ныне суд миру сему; ныне князь мира сего изгнан будет из мира, но не из человека. И только когда Я вознесен буду от Земли, то всех, последовавших за Мною, привлеку к Себе". Народ отвечал Ему: "Мы слышали из закона, что Спаситель пребывает вовек; как же Ты говоришь, что должно вознесену быть Сыну Человеческому? Кто Этот Сын Человеческий?" Иисус ответил: "Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода. Кто Мне служит, Мне да последует; и где Я, там и слуга Мой будет. И кто Мне служит, того почтит Отец Мой. Еще на малое время свет есть с вами; идите к свету, чтобы не объяла вас тьма: доколе свет с вами, веруйте в свет, и да будете сынами света. Верующий в Меня не в Меня верует, но в Пославшего Меня. И видящий Меня видит Пославшего Меня. Я свет принес в мир, чтобы всякий верующий в Меня не оставался во тьме. И если кто услышит Мои слова и не поверит, Я не сужу его, ибо Я пришел не судить мир, но спасти мир. Отвергающий Меня и не принимающий слов Моих имеет судью себе: слово, сказанное им в его последний час, будет судить его".
  
  Глава 26.
  
  
И когда выходил Он из Иерусалима, сказал Ему один из учеников его: "Учитель! Посмотри, какие здания!" И некоторые говорили о храме, что он украшен дорогими камнями и вкладами, Иисус же сказал им: "Видите ли всё это великолепие? Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне; всё будет разрушено". И спросили Его Апостолы: "Скажи нам, когда это будет? И какой признак Твоего пришествия и кончины века земного?"
  
  Отвечая им, Иисус сказал: "Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас, ибо многие придут под именем Моим и будут говорить, "Я - Спаситель ваш", и многих прельстят и это время близко: не ходите вслед за ними. Когда же увидите Иерусалим, окруженный войсками, знайте, что приблизилось запустение его; тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы; и кто в городе - выходи из него; и кто в окрестностях - не входи в него, потому что это дни отмщения, да исполнится все написанное пророками. Горе же беременным и питающим сосцами в те дни! Молитесь, чтобы не случилось бегство ваше зимою, ибо великое будет бедствие на земле сей и гнев Божий на народ сей; и лучшие его умрут от острия меча, а выжившие отведутся в плен во все народы; и Иерусалим будет попираем язычниками, доколе не окончатся времена язычников. Прежде же всего того наложат человеки на вас, посланников Моих, руки свои и будут гнать вас, предавая в синагоги и в темницы, и подведут под гнев царей и правителей за имя Мое; будет же это вам для свидетельства, что падение Иерусалима близко. Итак, положите себе на сердце не обдумывать заранее, что отвечать, ибо Я дам вам уста и премудрость, которой не возмогут противоречить ни противостоять все, противящиеся вам. И вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое; преданы также будете и родителями, и братьями, и родственниками, и друзьями, и некоторых из вас умертвят; и многие лжепророки восстанут, и прельстят многих; и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь к Богу; претерпевший же до конца спасется. Когда же увидите мерзость запустения, реченную через пророка Даниила, стоящую на святом месте - читающий да разумеет его пророчество: по истечении шестидесяти двух седьмин как Спаситель предан будет смерти и не умрет, город и святилище Бога разрушены будут народом, повинующемся своему вождю; и конец города будет как от наводнения; и до конца войны будут опустошения по всей стране; и утвердит вождь завет для многих людей в течение одной седьмины, а в половине седьмины прекратится жертвоприношение в Храм навсегда; и на храмовом крыле будет мерзость запустения; и окончательная предопределенная гибель постигнет опустошителя - итак, когда увидите смерть Спасителя, знайте, что, где будет труп, там соберутся и орлы. А когда именно все это сбудется - от смоковницы возьмите подобие: если ветви ее становятся мягки и пускают листья, то знаете вы, что близко лето, хотя бы и холодно было вам; так, когда вы увидите все признаки полностью, знайте, что событие близко - при дверях. Когда же услышите о смутах и о военных слухах, не ужасайтесь: ибо надлежит сему быть, - но это еще не конец. И, если скажут вам тогда обо Мне: "вот, Он в пустыне", - не выходите; "вот, Он в потаенных комнатах", - не верьте; ибо, как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого. Ибо в те дни будет такая скорбь на Земле, какой не было от начала творения всего, что сотворил Бог, и не будет после. И если бы Господь не сократил тех дней, то не спаслась бы никакая плоть; но ради избранных своих Он сократил те дни. Ибо в те дни восстанет народ на народ и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам; и великие знамения с неба; всё же это - лишь начало болезней. Ибо после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, а на Земле воцарится уныние народов и недоумение; и море восшумит и возмутится; и восстанут лжехристы и лжепророки и дадут знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных Богом. И люди будут издыхать от страха и ожидания бедствий, грядущих на вселенную, ибо силы небесные поколеблются, и вот тогда явится знамение Сына Человеческого; и восплачутся все племена земные; и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою. И пошлет Бог Ангелов Своих с трубою громогласною, и соберут избранных Его от четырех ветров, от края небес до края их. Истинно говорю вам: не прейдет род человеческий, как всё это будет. Небо и Земля прейдут, но слова Мои не прейдут, и когда проповедано будет сие Евангелие Царствия Небесного по всей вселенной Земной, во свидетельство всем народам; тогда и придет конец. О дне же том, или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец, ибо Он, как сеть, найдет всех избранных своих, живущих по всему лицу земному. Но, как было во дни Ноя, так будет и в пришествие Сына Человеческого: ибо, как во дни перед потопом ели, пили, покупали, продавали, женились и выходили замуж, до того дня, как вошел Ной в ковчег, и не думали ни о чем, пока не пришел потоп и не истребил всех, - так будет и пришествие Сына Человеческого; тогда будут двое на поле: один берется, а другой оставляется; две мелющие в жерновах: одна берется, а другая оставляется. Смотрите, бодрствуйте, молитесь, ибо не знаете, когда наступит это время. Подобно как бы кто, отходя в путь и оставляя дом свой, дал слугам своим власть и каждому свое дело, и приказал привратнику бодрствовать. Итак, бодрствуйте, ибо вы не знаете, когда придет хозяин дома: вечером, или в полночь, или в пение петухов, или поутру; и лучше для вас, чтобы, придя внезапно, не нашел вас хозяин спящими. Тогда подобно будет Царство Небесное десяти девам, которые, взяв светильники свои, вышли навстречу жениху. Из них пять было мудрых и пять неразумных. Неразумные, взяв светильники свои, не взяли с собою масла. Мудрые же, вместе со светильниками своими, взяли масла в сосудах своих. И как жених замедлил, то задремали все и уснули. Но в полночь раздался крик: вот, жених идет, выходите навстречу ему. Тогда встали все девы те и поправили светильники свои. Неразумные же сказали мудрым: дайте нам вашего масла, потому что светильники наши гаснут. А мудрые отвечали: чтобы не случилось недостатка и у нас и у вас, пойдите лучше к продающим и купите себе. Когда же пошли они покупать, пришел жених, и готовые вошли с ним на брачный пир, и двери затворились; после приходят и прочие девы, и говорят: Господи! Господи! отвори нам. Он же сказал им в ответ: истинно говорю вам: не знаю вас. Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий. Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов - по левую.Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня;был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне. Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе? И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне. И скажет тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, на распад вечный, к сатане и аггелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня. Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе? Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне. И останутся одни умирать, а другие пойдут в жизнь вечную. Вы же берегитесь. Вот, Я наперед сказал вам всё".
  
  Когда Иисус окончил все слова сии, то напомнил Апостолам Своим: "Через два дня Сын Человеческий предан будет человеками на распятие".
  
  Глава 27.
  
  
Через два дня надлежало быть празднику Пасхи и опресноков. Тем же временем собрались все главы и старейшины народа во двор первосвященника Каифы и положили взять Иисуса хитростью и убить, говоря: только не в праздник и не прилюдно, чтобы не сделалось возмущения в Иерусалиме - но, не зная, где Он бывает наедине, или - лишь с избранными Своими, опасались делать решеное и бездействовали, ибо все они страшились народа своего сильнее, нежели ненавидели Христа.
  
   Вошел же сатана в Иуду, прозванного Искариотом, лучшего ученика Христа, наиболее светлого разумом; дьявол возбудил дух гордости в нем и Апостол, отвергнув свой крест как продолжение креста Спасителя, а желая продолжения воздания почестей народом иудейским себе и Христу и обретения славы человеческой для себя и для Иисуса; пошел и говорил о Нем с первосвященником и присными его. И, первосвященник, слыша речь Иудину - а она была дерзкой - раболепствовал вкупе со всем своим собранием перед нищим и безвестным Иудой Искариотом, называя его посланником Господа и своим учителем. Видя, как они боятся его - Апостола Христа, Иуда согласился указать время и место, когда и где Христос будет не при народе, а лишь с избранными Своими, понимая, что они хотят арестовать Иисуса и предать Его суду Синедриона, но не страшась этого беззакония.
  
   Ибо, пребывая в ослеплении дьявольском, Апостол посчитал первосвященника с саддукеями и фарисеями бессильными причинить такой же вред Спасителю как Понтий Пилат, который убивал иудеев без всякого суда: распятие было римской казнью, а Синедрион никогда и никого не приговаривал к кресту - иудеи считали каждого умершего на дереве проклятым перед Богом. Кроме того, будучи более других Апостолов искушен в законах, Иуда знал, что накануне Пасхи Иерусалимский Синедрион, состоявший из семидесяти судей, не сможет собраться; а если б и собрался, то невозможно высшему суду Иудеи начаться и кончиться в два дня. Апостол рассчитывал на то, что арест Христа и заключение его под стражу помешает Его казни через предсказанное Им же самим распятие, ибо распять Иисуса могли лишь римляне, но не Синедрион.
  
   Тайное взятие под стражу Синедриона в отсутствие возведенного двумя независимыми очевидцами преступления открытого гласного обвинения против Иисуса, как будто он уже был подозреваемым, обвиненным в преступлении и скрывающимся от правосудия, было также незаконно, но Иуда почел это за ничтожное и даже необходимое зло, которое потом принесет пользу Спасителю. Ибо Иуде было известно, что Синедрион не может начать судить никого из обвиняемых в преступлении, не проведя дознания и не послав ходить в течение сорока дней по всей стране глашатаев, созывающих свидетелей обвинения и защиты; что свидетельство против обвиняемого признается достаточным для того, чтобы он стал подсудимым, лишь в том случае, когда четыре человека, заклятые именем Бога Саваофа говорить правду и допрашиваемые порознь, будут свидетельствовать против него; что обвиняемый, становясь подсудимым имеет право на господина тяжбы, который будет говорить вместо него; и что жизнь и тело подсудимого доколе не кончится суд - неприкосновенны.
  
   Рассчитывая, что нарушив одну норму судопроизводства, первосвященник Каифа - глава Синедриона, не осмелится нарушить все остальные, Иуда заключил сделку с дьяволом и предал своего Учителя, в наваждении сатанинском думая послужить к прославлению своему, Его и Его учения. Ибо свидетелей чудес, совершенных Иисусом среди иудеев было множество, а приговор - неизбежно, как представлялось Иуде, оправдательный - будучи вынесен высшим судом богоизбранного народа, почитался приговором самого Бога.
  
   Первосвященник и прочие, заседающие с ним, выманив у Апостола лестью и обманом согласие на тайное предание Христа в свои руки, очень обрадовались и восхвалили Иуду, и пообещали отблагодарить его за наставление и помощь тридцатью сребрянниками.
  
   Когда же настал первый день опресноков, в который надлежало закласть пасхального агнца, послал Иисус Петра и Иоанна в Иерусалим, сказав: "Пойдите, приготовьте нам пасху. Они же спросили Его: "Где велишь нам приготовить?" Он сказал им: "Вот, при входе вашем в город, встретится вам человек, несущий кувшин воды; последуйте за ним в дом, в который войдет он, и скажите хозяину дома: учитель говорит тебе: где та комната, в которой бы Мне есть пасху с учениками Моими? И он покажет вам горницу большую устланную; там и приготовьте".
  
   И пошли Петр и Иоанн в Иерусалим и нашли все, как сказано было им; и приготовили пасху.Когда же настал вечер, Иисус пришел туда со всеми двенадцатью Апостолами и сказал им: "Очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания, ибо уже не буду есть, пока заклание жертвенного агнца в искупление грехов людских не завершится в Царствии Божием". И, взяв чашу и благодарив, сказал: "Примите ее и разделите между собою, вы пребыли со Мною в напастях Моих, и Я завещаю вам, как завещал Мне Отец Мой, царство земное, ешьте и пейте за трапезою в царстве Моем". А после Он снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался, влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан.
  
   Когда же Он подошел к Симону Петру, тот сказал Ему: "Господи! Тебе ли умывать мои ноги?" Иисус сказал ему в ответ: "Что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после". Петр отвечал Ему: "Господи, я не дамся - не умоешь Ты ног моих вовек!" Иисус отвечал ему: "Воистину: если не умою тебя, то ты вовек не дашься Мне". Тогда Петр воскликнул: "Господи! Раз так, то не только ноги мои, но и руки и голову - я весь Твой".
  
   Когда же умыл им всем ноги и надел одежду Свою, то, возлегши опять, сказал им: "Знаете ли, что Я сделал вам? Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите, ибо Я точно то. Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги человекам. Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам. Истинно, истинно говорю вам: раб не больше господина своего, и посланник не больше пославшего его. Если это знаете, блаженны вы, когда исполняете".
  
   Иуда же Искариот не принял душой слова Его, ибо уже предался дьяволу вполне и не желал служить человекам, а жаждал получить власть над ними и славу с почестями от них же, став первым среди Апостолов Спасителя мира. Иисус, видя, что с ним творится, продолжил: "Я знаю, кого избрал, но не о всех говорю, что они ныне благое себе делают. Но да сбудется Писание: ядущий со Мною хлеб поднял на Меня пяту свою; и вот, рука предающего Меня со Мною над этим столом; впрочем Сын Человеческий идет, как и писано о Нем, но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы этому человеку не родиться".
  
   Апостолы, озираясь друг на друга, недоумевали, о ком Он говорит; Иуда Искариот, возлежал близко от Иисуса и ему Симон Петр сделал знак, чтобы он спросил, кто же предатель, и Иуда, почитая себя старающимся и служащим Иисусу более всех других Апостолов, воскликнул, припав к груди Христа: "Уж не я ли, Учитель?" Иисус ответил ему: "Ты сам это сказал". И добавил: "Если что делаешь, делай скорее - или не делай вовсе".
  
   Полагая, что Иисус одобрил его намерения - а они у Иуды были благие - Апостол, приняв кусок пасхального агнца, тотчас вышел; был темный глубокий вечер. Остальные Апостолы не поняли ничего, думая, что раз Иуда заведовал денежным ящиком, то Иисус велел ему купить что-то к празднику, или чтобы дал что-нибудь нищим. Когда же Иуда покинул тайную вечерю, Иисус, взяв хлеб - пресный, печеный без закваски, как и положено в Опресноки - благословил его, преломил, дал оставшимся, сказав: "Примите, и ешьте; сие есть Тело Мое, которое за вас предается; и потом такое же творите в Мое воспоминание".
  
   И, взяв чашу, подал Апостолам и сказал: "Пейте из нее все, по очереди, ибо это - Кровь Моя Нового Завета, за всех человеков изливаемая во оставление грехов их". Апостол Петр, чувствуя неладное, сказал Ему: "Господи! Ты хочешь нас покинуть? Куда Ты идешь?" Иисус отвечал ему: "Куда Я иду, ты не можешь теперь за Мною идти, а после пойдешь за Мною. Симон! Это сатана добился того, чтобы просеять вас, посланников Моих, будто пшеницу, но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты утверди в вере в Отца Моего человеков - братьев твоих".
  
   Петр же вскричал: "Господи! С Тобою я готов и в темницу и на смерть идти, так почему я не могу идти за Тобою теперь? Я душу мою положу за Тебя".Иисус отвечал ему: "Душу за Меня положишь? Истинно, истинно говорю тебе: еще не пропоет петух, как ты трижды отречешься от Меня". И спросил, обращаясь ко всем Апостолам: "Я посылал вас без мешка и без сумы и без обуви, имели ли вы в чем недостаток?" Они отвечали: "Ни в чем". Тогда Он сказал им: "Теперь же, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму; ибо говорю вам, что должно исполниться написанному обо Мне : ко злодеям причтен. И все, что в книге жизни обо Мне - подходит к концу. Дети мои! Недолго уже быть Мне с вами. Заповедь новую даю вам, любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы любите друг друга. Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога, и в Меня веруйте. В доме Отца Моего обителей много: Я иду приготовить место вам. И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я. А куда Я иду, вы знаете, и путь знаете".
  
   Апостол Фома сказал Ему: "Господи! Да как мы можем знать, куда Ты идешь; и как можем знать путь Твой?" Иисус сказал ему: "Я - ворота к Богу всем человекам. Как всякий приносящий жертву в Храм проходит воротами "Путь, Истина, Жизнь", так никто не приходит к Отцу, как только через Меня. Я есмь путь, истина и жизнь. И вы отныне знаете Бога, Отца Моего и видели Его".
  
   Филипп сказал Ему: "Господи! Покажи нам Отца, и довольно для нас". Иисус сказал ему: "Столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца; как же ты говоришь, покажи нам Отца? Разве ты не веришь, что Я в Отце и Отец во Мне? Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня, сотворит дела, которые творю Я, и больше их сотворит, потому что Я к Отцу Моему иду. И если чего попросите у Отца во имя Мое, то сделаю, и да прославится Отец в Сыне. Я умолю Отца, и Он даст вам другого Утешителя, и он уже пребудет с вами вовек - Духа истины. Еще немного, и мир уже не увидит Меня; а вы увидите Меня, ибо Я живу, и вы будете жить".
  
   Апостол Фаддей сказал Ему: "Господи! Почему Ты хочешь явить Себя нам, а не миру?" Иисус сказал ему в ответ: "Мир Я оставляю вам, да не смущается сердце ваше и да не устрашается. Уже немного Мне говорить с вами; ибо идет за Мной князь мира сего, так слушайте Меня. Я - виноградная лоза, а Отец Мой - виноградарь. Всякую ветвь Мою, не приносящую плода, Он отсечет; и всякую, приносящую плод, очистит, чтобы более принесла плода. Пребудьте во Мне, и Я пребуду в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе: так и вы без Меня не сможете делать ничего.Кто не пребудет во Мне засохнет как ветвь; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают. Если заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей, как и Я соблюл заповеди Отца Моего и пребываю в Его любви. Помните слово, которое Я сказал вам: раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас, сие сказал Я вам, чтобы вы не соблазнились, ибо наступит время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу. Еще многое имею сказать вам; но вы теперь не можете вместить. Вскоре вы не увидите Меня, и опять вскоре увидите Меня, ибо Я иду к Отцу".
  
   Апостолы не поняли, что значит Его "вскоре". Иисус, уразумев, что хотят спросить Его, сказал им: "Истинно, истинно говорю вам: вы печальны будете, но печаль ваша перейдет в радость. Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир. Так и Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас; и в тот день вы не спросите Меня ни о чем. Доселе Я говорил вам притчами; но наступает время иное и Я говорю вам: Я исшел от Отца и пришел в мир; и опять оставляю мир и иду к Отцу".
  
   Посланники Его сказали Ему: "Вот, теперь мы видим, что Ты знаешь все и не имеешь нужды, чтобы кто спрашивал Тебя. Посему веруем, что Ты от Бога исшел". Иисус отвечал им: "Теперь веруете? Дети мои, наступает час, и настал уже, когда вы рассеетесь каждый в свою сторону; ибо написано: поражу пастыря, и рассеются овцы. По воскресении же Моем, Я предваряю вас в Галилее".
  
   Сказав это Иисус вышел на улицу и Апостолы с Ним; и пошли они по темному Иерусалиму, идя по обыкновению на гору Елеонскую, но не дойдя до вершины, остановились в селении, называемое Гефсиманией, и перейдя за поток Кедрон, вошли в сад; когда они дошли туда, была уже глухая ночь; и Иуда Искариот, во главе вооруженной стражи, данной ему первосвященником, искал Его повсюду. Апостол Петр говорил Ему по дороге: "Господи, даже если и все другие посланники Твои покинут Тебя, то я никогда не соблазнюсь". Иисус напомнил ему: "Говорю же тебе, что в сию ночь, прежде чем пропоет петух, трижды отречешься от Меня". Петр возражал: "Хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя", - и подобное говорили все Апостолы.
  
   Войдя же в сад Гефсиманский Иисус, обратившись к Петру, Иакову и Иоанну, сказал: "Душа Моя скорбит смертельно; бодрствуйте со Мною". И пошел в глубь сада, сказав остальным Апостолам: "Посидите здесь, пока Я помолюсь". Петр и братья Иаков с Иоанном последовали за Христом, и став от Него на расстояние брошенного камня видели, что начал Он ужасаться и тосковать; и слышали, что Он молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей, говоря: "Отче! О, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! Впрочем не Моя воля, но Твоя да будет!" - и, слыша это, заснули.
  
   Подойдя к ним и найдя всех трех Апостолов спящими, Он сказал Петру: "Симон! Ты спишь? Не мог бы ты бодрствовать со Мной один час всего?" И был пот Его как кровь;и, отойдя от Апостолов, Христос еще раз помолился, говоря: "Отче Мой! Если не может чаша сия миновать Меня, сделай так, чтобы Мне не пить ее, но да будет воля Твоя, а не Моя". И, подойдя к Петру, и найдя его и Иоанна с Иаковом спящими, не стал никого будить, а оставив их, отошел опять и помолился в третий раз.
  
   Подойдя же после этого разбудил всех, говоря: "Всё еще спите и почиваете? Кончено, пришел час: вот, предается Сын Человеческий в руки человеческие". Когда Он еще говорил это, в саду стали видны люди, несущие факелы, а впереди них шел Иуда. Увидя его, Иисус сказал: "Друг, для чего же ты пришел?" - и Иуда подошел к Иисусу, окруженному Апостолами, чтобы поцеловать Его, ибо заранее дал знак идущим с ним стражникам: "Кого я поприветствую поцелуем - Тот и есть".
  
   В саду от деревьев было особенно темно, свет факелов был неверен, Апостолы были примерно одного возраста с Христом, у всех были бороды и длинные волосы и одежду все носили похожую. Иуда поцеловал Иисуса и Он сказал ему: "Целованием ты предаешь Сына Человеческого в руки человеческие". Другие Апостолы, бывшие с Ним, видя, к чему идет дело, воскликнули: "Господи! Не ударить ли нам мечом?" А Симон же Петр, имея меч, извлек его, и ударил первосвященнического раба, и отсек ему правое ухо; имя рабу было Малх.
  
   Но Иисус сказал Петру: "Вложи меч в ножны; неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец" - и прикоснувшись, исцелил рану. А потом сказал пришедшим с Иудой: "Как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня. Каждый день бывал Я с вами в храме, и вы не поднимали на Меня рук, но теперь ваше время и власть тьмы". Услышав это, Апостолы испугались, и, оставив Его, разбежались в разные стороны, каждый - в свою, а стражники взяли Иисуса и связали Его. Симон Петр, последовал было за Ним; но воины схватили его, и он, вырвавшись, и оставив в их руках одежду, нагой убежал от них.
  
  Глава 28.
  
  
Стражники отвели Христа сперва к Анне, бывшему первосвященнику, члену Синедреона, тестю действующего первосвященника Каифы, и тот подверг Иисуса допросу, что было противозаконно, ибо Анна не был уполномочен производить дознание; кроме того, допрашивать подозреваемых одному и в ночное время не имел права никто из Синедриона.
  
   Чтобы допрашивать подозреваемого в преступлении, полагалось сначала предьявить ему обвинение - предьявить гласно и открыто, устами двух независимых очевидцев преступления, сказавших одно и то же; допрашивать же очевидцев и подозреваемого нужно было в присутствии всего Синедриона, заседающего при свете дня, в помещении для суда, причем признание подозреваемого в совершении преступления не рассматривалось и не принималось в качестве свидетельства, тогда как все, что он говорил в свою защиту свидетельством считалось. Таковы были законы богоизбранного народа, данные ему Господом через пророков.
  
  Анна же, находясь у себя дома, спрашивал Иисуса об учениках и об учении Его, пользуясь своей неофициальной властью, как вчерашний первосвященник, приходящийся тестем сегодняшнему. На вопрос об Его учении Иисус отвечал Анне: "Я все говорил явно миру; Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего. Что ты спрашиваешь Меня? Спроси слышавших Меня, что Я говорил". Когда Он сказал это, один из служителей, стоявший близко, попирая закон, ударил Иисуса по щеке, сказав: "Так ли надо отвечать первосвященнику?" Иисус отвечал ему: "Если Я отвечал плохо, покажи, что плохо; а если хорошо, что ж ты бьешь Меня?"
  
   Анна, увидя, что он не добьется от Иисуса показаний против Себя, послал Его связанного - что также нарушало норму иудейского права - к первосвященнику, зятю своему - Каифе, в дом; куда, опять-таки в нарушение закона, собрались на Синедрион старейшины саддукейские и фарисейские. Каифа и присные его искали свидетелей дабы предъявить обвинение Иисусу, что также было незаконно, ибо суд Синедриона не мог возбудить дело сам, ища очевидцев преступления - очевидцы сами должны были прийти и свидетельствовать, а Синедрион мог лишь оценивать достоверность и принимать ( или не принимать) обвинение к рассмотрению.
  
   Каифе и старшинам было тем сложнее, что на дворе стояла не простая ночь, а пасхальная, в которую заклали жертвенного агнца. В эту ночь всякий иудей, имеющий детей, не должен был переступать порог своего дома. От заката до рассвета, помазав кровью агнца косяки дверей, верующим в Господа Бога Всевышнего, Бога Саваофа, Вседержителя следовало оставаться дома, в память о последней казни египетской: когда фараон, после многих явленных ему через Моисея и Аарона знамений, так и не согласился отпустить богоизбранный народ из рабства, Господь поразил Египет смертью; и смерть прошла по стране; и в каждом доме кроме тех, чьи косяки были помазаны кровью жертвы, принесенной Единому Богу, умер первенец; умерли все - от первенца фараона, сидящего на престоле своем, до первенца рабыни, которая была при жерновах, и всё первородное из скота также умерло. Итак, все благочестивые семейные иудеи сидели по домам, а те свидетели, которых Синедриону удалось разыскать, говорили вразнобой, и их слова не могли помочь превратить Иисуса из подозреваемого в обвиняемого.
  
   Но наконец пришли два свидетеля и сказали согласно: "Он говорил: могу разрушить храм Божий и в три дня создать его" - но допрашивали их не порознь, а вместе; и поскольку они слышали друг друга, свидетельство их должно было быть признано ложным; и суд не должен был начаться. Каифа же, верховный судья, напротив продолжил суд, спрашивая Иисуса: "Что же Ты ничего не отвечаешь, на то, что они против Тебя свидетельствуют?"
  
   Иисус молчал, ибо подозреваемый, став обвиняемым, и не должен был говорить ничего, а должны были говорить свидетели обвинения и защиты, собираемые через глашатаев. Каифа же, заслушав двух лжесвидетелей-обвинителей, никаких глашатаев не послал, свидетелей защиты просто не позвал, как не позвал и господина тяжбы для Иисуса. Мало того: не имея для осуждения Христа достаточного количества свидетельств - а их должно было быть не менее четырех - первосвященник попрал свое звание, как главы Синедриона, потребовав, чтобы Иисус сам свидетельствовал против себя.
  
   Долг первосвященника как верховного судьи состоял в том, чтобы препятствовать неосторожному признанию подсудимого и следить, чтобы таковые признания не засчитывались в свидетельства; власть же первосвященника как судьи состояла в том, что именно он заклинал свидетелей именем Господа Бога Всевышнего, Бога Саваофа, Вседержителя, говорить одну только правду, и напоминал им о различии тяжбы денежной, с тяжбой о жизни и смерти, говоря: "Если свидетель солжет о деньгах - все кончится деньгами: если же он солжет о жизни и дело кончится смертью невинного, кровь несправедливо осужденного и семя его падет на лжесвидетеля и потомков его". И вот Каифа, так и не заклявший двух свидетелей обвинения, подойдя к Христу, сказал Ему: " Я, первосвященник Господа, заклинаю Тебя Богом Живым, сказать нам правду: Ты ли Спаситель наш, Сын Благословенного?"
  
   Иисус ответил Каифе: "Ты сам это сказал". И первосвященник тут же разодрал одежды свои, закричав: "Он богохульствует! На что еще нам нужны свидетели? Вот, теперь вы все слышали богохульство Его! Как вам кажется?" Обратившись с вопросом к судьям, Каифа также погрешил против закона, предписывавшего членам Синедриона высказывать свое мнение начиная с младших и заканчивая старшими, дабы авторитет высших не влиял на мнение низших.
  
   Весь Синедрион сказал в ответ: "Повинен смерти" - нарушив установление об единогласии - если мнение судей единогласно, суд начинается сначала, ибо такого не может случиться без лжествидетельства; нарушив также установление о совещании - произносить приговор после молитвы и раздумий; и нарушив установленный Римом запрет на вынесение иудейским судом смертного приговора. Сотворив все это беззаконие, судьи пошли есть пасхального агнца, оставив Иисуса под присмотром своих слуг, которые, забыв всякий стыд и совесть, начали плевать на Него и, закрывая Ему лицо, бить Его, говоря: "Пророк, прореки, кто из нас ударил Тебя".
  
  Глава 29.
  
  
Когда Иисус уже был у Каифы, к дому подошли Симон Петр, раздобывший одежду, и Иоанн - каждый порознь. Иоанн, будучи знаком первосвященнику, вошел вслед за Иисусом во двор дома, а Петр сначала стоял за воротами, но потом Иоанн попросил привратницу пустить его, и ввел Петра во двор. Слуги развели огонь посреди двора и сели вместе, сел и Петр между ними, и тут привратница спросила у Петра: "Ты тоже из учеников Этого Человека?" Он же отвечал: "Не знаю и не понимаю, что ты говоришь".
  
   Спустя немного времени, сидевшие у костра слуги стали говорить Петру: "Да точно ты из них; ибо ты галилеянин, и наречие твое сходно с Его". Но Петр сказал этим людям: "Нет! Хоть я и галилеянин, но не знаю Его". Потом один из рабов первосвященнических, родственник тому, которому Петр отсек ухо, выйдя во двор, спросил: "Не тебя ли я видел с Ним в саду Гефсиманском?" И как только Петр, поклявшись, отрекся в третий раз, запел петух. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом; и выйдя вон со двора, плакал горько.
  
   А через некоторое время - на заре, Синедрион собрался на положенное по закону второе совещание, нарушив положение о временном промежутке между заседаниями - должно было пройти не менее суток. Введя Его в свое собрание, первосвященник и другие судьи повторили все беззаконие вчерашнее, спросив Иисуса: "Ты ли Христос, Спаситель наш? Скажи нам". Он же ответил им: "Если скажу вам, вы не поверите; если же что и спрошу вас, не будете отвечать Мне и не отпустите Меня. Кончено. Отныне Сын Человеческий воссядет одесную силы Божией". На это сказали все: "Итак, Ты Сын Божий?" Он отвечал им: "Вы сами говорите, что Я". Они же возопили: "Какое нам еще нужно свидетельство? Мы сами слышали богохульство из уст Его" - намеренно забыв, что судьи - не свидетели.
  
   И повели Иисуса к Понтию Пилату, ибо уже занимался рассвет и можно было выйти из дома, не нарушив закона о пасхальной ночи. Было самое раннее утро - около четырех часов, когда они пришли к претории; весь Иерусалим, бодрствовавший всю ночь пасхи - ночь с четверга на пятницу, уснул; Каифа и его приспешники не вошли в преторию, чтобы не оскверниться в доме римлянина, прикоснувшись к чему-нибудь кислому, но чтобы можно было есть пресный хлеб, положенный в пищу в наступившие дни Опресноков. Стража претории разбудила Пилата, который всегда приезжал из Кесарии приморской в Иерусалим на праздники ради спокойствия в городе.
  
   Префект, всегда совершавший трапезу по римскому обычаю вечером с обильным возлиянием вина, вышел, страдая утренней головной болью, и, не поприветствовав никого, сказал Каифе и его приспешникам: "Зачем вы привели ко мне Этого Человека?" Те сказали ему в ответ: "Если бы Он не был злодей, мы бы не привели Его тебе". Это раздражило Пилата и он спросил их весьма немилостиво: "В чем вы обвиняете Человека Сего?" Поднялся шум, потому что все пришедшие с первосвященником начали разом обвинять Христа, говоря: "Мы нашли, что Он развращает народ наш; и запрещает давать подать кесарю; и называет Себя Спасителем, и Царем; и говорит, что Он - Давидов сын, будучи презренным Галилеянином из города Назарета". Пилат, не вникая в их слова, а услышав о Галилее, спросил: "Так Он Галилеянин?" - и отослал всех к Ироду Антипе - тетрарху Галилеи, который в эти дни был также в Иерусалиме.
  
   Тетрарх, который праздновал пасху в дворце отца своего - Ирода Великого и еще не ложился спать, увидев Иисуса, очень обрадовался, ибо надеялся, что Он совершит для него и его сотрапезников какое-нибудь чудо; и предлагал Ему многие вопросы, но Христос ничего не отвечал ему. Первосвященник же, вкупе с фарисеями и саддукеями усиленно обвиняли Его, но Ирод, насмеявшись над всеми, одел Христа в старую царскую багряницу, накинув поверх Его одежды, и отослал обратно к Пилату. И сделались в тот день Пилат и Ирод друзьями между собою, забыв прежнюю вражду из-за Галилейской резни. Пилат, увидя Каифу, пришедшего назад со связанным Иисусом, толпой фарисеев, саддукеев, собравших в свою очередь всех своих слуг и домочадцев, сказал им: "Да возьмите Его, и сами по закону вашему судите Его". Те же ответили: "Нам кесарем не позволено предавать смерти никого - а мы чтим его волю".
  
   Пилат, однако, знал, что первосвященник Каифа ненавидит его за насаждение культа божественного Тиберия, и что многие из фарисеев отказались в свое время присягать римскому императору на верность. Желая понять в чем их подвох, Пилат ушел во двор претории, и призвав туда Иисуса и Иоанна, и спросил Христа, через Апостола, знавшего латынь: "Истинно ли, что Ты - Царь Иудейский?" Иисус сказал ему: "От себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне?" И Пилат спросил: "Разве я иудей? Твой народ, возглавляемый первосвященником, предал Тебя мне; что Ты сделал им? Где Царство Твое? Где воины, защищающие царя?" Иисус отвечал: "Если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня; но Царство Мое не от мира сего, это Царство Истины". Пилат сказал Ему: "Итак, Ты - истинный Царь?" Иисус отвечал: "Ты сам говоришь, что Я Царь - Царь Истины. Я на то и пришел в мир, чтобы свидетельствовать о Истине; всякий, кто истинен, слушает гласа Моего". Пилат сказал, глядя на Сына Божия, воплощенную Истину : "А что есть истина?" Иисус не ответил.
  
   Пилат же вышел к толпе фарисеев и саддукеев и со злобным удовольствием сказал им: "Я никакой вины не нахожу в Нем, чтобы поступить по слову вашему. Вы привели ко мне Его, как развращающего народ; и вот, я при вас исследовал и не нашел Человека Сего виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете Его; и тетрарх также, ибо я посылал Его к нему; и ничего не найдено в Нем достойного смерти; если же слова Его оскорбляют вас, то я накажу Его, и, наказав, отпущу". В ответ раздался взрыв негодования. Пилат, отвечая на него, спросил: "Что же вы хотите от меня?" И толпа слуг первосвященника и прочих, подстрекаемая хозяевами, закричала: "Распни Его". Пилат спросил: "Какое же зло сделал Он? Почему вы хотите, чтобы я распял Его?" Слуги еще сильнее закричали: "Распни Его". А саддукеи отвечали префекту: "Мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что назвал Себя Сыном Бога".
  
   Язычник Пилат, услышав это слово, убоялся великим страхом: его боги, сходя с Олимпа, принимали вид обычных смертных, но горе тому, кто поднял бы руку них, или их детей - полубогов. Толпа продолжала криком требовать, чтобы Иисус был распят; Пилат же не знал, на что решиться, дабы не постигла его кара неизвестного ему иудейского божества. Уйдя обратно во двор претории, он надумал проверить божественность Иисуса: собрал всех своих воинов и кликнул охотников потягаться с человеком, про которого люди говорят, что Он - Сын Бога, а следовательно - полубог (полубогов римляне называли еще героями). Таковых охотников нашлось немного; и они, робея поначалу, сплели венец из терна и, возложа Спасителю на голову, стали пред Ним на колени, кланяясь и говоря: "Радуйся, Царь Иудейский!"
  
   В древнем - демократическом - Риме лавровый венок или венок из роз был знаком триумфатора - победителя в войне; человека, пережившего несколько триумфов, римляне называли императором; этот титул изначально был простой данью уважения и не давал его обладателю особой власти; чествуя полководца Гая Юлия Цезаря свободно выбиравший себе правителей римский плебс кричал ему: "Радуйся Цезарь - император!" После свержения Гаем Юлием демократии в Риме и установления единоличного правления собственное имя "Цезарь" стало нарицательным -"царь" или "кесарь". Иисус молча позволил солдатам надеть на Себя терновый венок; и они дали Ему в правую руку гибкую трость, вместо окованного золотом жезла - символа власти; при этом один из воинов - самый храбрый - слегка толкнул Христа. Сын Божий также молча снес и это. Видя, что с воином, толкнувшим Иисуса, не происходит ничего плохого, товарищи его осмелели, и кто-то плюнул на Его одежду, а кто-то ударил Христа в спину; молния, которая по верованиям римлян должна была быть послана на головы истязающих полубога, не сверкнула.
  
   И видя то, все воины, бывшие во дворе, набросились на Иисуса с кулаками, а кто-то, вырвав трость, ударил Его по лицу. Префект же, благоразумно удалившийся от воинов на безопасное расстояние, почувствовал облегчение от своего страха, и, остановя бесчинство, вывел Иисуса к иудеям, говоря: "Это человек!" Но те опять закричали: "Так распни же Его!" Пилат, желая понять, чем вызвана их ярость против такого же иудея как они сами, и может ли удовлетворение их ненависти послужить утверждению римской власти, ушел вместе с Иисусом во двор претории, где все еще оставался Апостол Иоанн, и там спросил Христа: "Откуда Ты?" Но Иисус не дал ему ответа. Пилат сказал Ему: "Мне ли не отвечаешь? Не знаешь разве, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя?" Иисус отвечал: "Ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы она не была дана тебе свыше; посему более греха на том, кто предал Меня тебе".
  
   Пилат, почитавший, как и всякий другой римлянин, богиню судьбы - Фортуну, знал, что хотя она сама и изменчива, установлениям ее подвластны даже боги; люди лишь орудие богини; становясь орудием чье-то злой судьбы, человек лишался права на милость Фортуны (удачу в делах) для себя; поскольку в таковой удаче Пилат очень нуждался, он решил приискать средство отпустить Иисуса. Выведя Его вон со двора претории, префект сел на судилище, на месте, называемом Лифостротон, а по-еврейски Гаввафа, и сказал Каифе с фарисеями, саддукеями и слугами их: "Есть же у вас обычай, чтобы я одного отпускал вам на Пасху; хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского?" Было шесть утра.
  
   Между тем, как сидел он на судейском месте, жена его послала ему сказать: "Не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него". Римляне придавали особое значение снам, и Пилат опечалился тем сильнее, что толпа продолжала требовать распятия Иисуса; все еще желая быть орудием не злой, но доброй Фортуны для Него, префект сказал: "Это Царь ваш! Царь или не царь, но Он - ваш". Тогда Каифа сказал: "Если ты отпустишь Его - ты не друг кесарю, ибо всякий, называющий себя царем - противник кесарю". Пилат знал злокозненность первосвященника и понял угрозу донести на его действия в Рим, как на действия нерадивого прокуратора, оправдывающего заведомых бунтовщиков, но еще не сдавался, ибо был упрям.
  
   В числе прочих арестованных римской властью, находился тогда в заключении узник, называемый Варавва - известный убийца и возмутитель спокойствия; и сказал Пилат: "Выбирайте, кого отпустить вам: Варавву, убийцу, или Иисуса, назвавшегося вашим Царем?" И толпа закричала: "Отпусти нам Варавву, а Иисуса распни". Пилат сказал им на это: "Царя ли вашего распну?" Первосвященник со всеми фарисеями, саддукеями и слугами своими отвечали: "Нет у нас другого царя, кроме кесаря".
  
  И Пилат, страстно желавший закончить то, что начал - утвердить над иудеями имперторское владычество и вернуться в Рим, взял воды и умыл руки перед теми, кого считал изъявителями народной воли, сказав им: "Невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите, я делаю то, что хотел народ иудейский". Случилось же это все между шестью и семью часами утра, и большинство народа в Иерусалиме, мирно почивая в своих постелях, не знало ничего о происходящем возле претории. Каифа же, первосвященник и бывшие с ним ответили Пилату: "Да будет так! Кровь Его на народе нашем - не на тебе". И Пилат отпустил им убийцу Варавву, за которого они просили; а Иисуса предал на распятие.
  
  
  Глава 30.
  
  
Возникнув на заре человечества и будучи применяемо по всей Земле вплоть до двадцать первого века, распятие наиболее всех других казней радовало истязателя рода человеческого - сатану.Первое убийство на Земле было совершено Каином, убившим своего брата Авеля камнем; позже человеки истребляли себя с помощью воды - топили и топились; земли - бросались в пропасть или закидывали камнями; огня - сжигали и сжигались; природы - бросали на съедение животным, оставляли без воды в пустыне, выгоняли на мороз, давали укусить себя ядовитой змее; додумавшись до лезвий и острий - рубили, резали и пронзали, бросались на меч и сажали на кол; а придумав ремни и веревки - душили своих врагов и вешались сами.
  
   Но человекоубийца сатана захотел большего, и люди, не обладающие в полной мере абстрактным мышлением, но ведомые дьяволом, измыслили распятие. Не в силах постичь в полной мере, какую муку они причиняют, человеки принялись распинать себе подобных, угождая своему губителю - противнику Творца. Ибо распятие, убивающее не сразу, а соединяющее в себе публичную пытку, смерть и последующее богохульное выставление напоказ истлевающего на кресте человеческого тела - прекраснейшего творения Господа - представляло собой казнь казней и, уничтожая тело распятого человека, посягало на души как тех, кто это делал, так и тех, кто видел эту казнь.
  
   Многие великие умы древности чувствовали это - так, Цицерон считал, что даже упоминание о кресте оскверняет уста римлянина. Однако, римляне были отнюдь не первыми распинателями людей: задолго до них Александр Македонский, сокрушив военное могущество Персии, позаимствовал у побежденных им персов распятие и распространил его по всему Средиземноморью; так оно попало к карфагенянам, и было перенято у них римлянами, долго воевавшими с Карфагеном. Чтобы убить кого-либо в бою, римскому воину достаточно было ударить мечом, но чтобы распять кого-либо -а обязанности палачей являлись воинским долгом - нужно было иметь: столб, толщиной примерно в полтора обхвата и высотой в два - два с половиной человеческих роста, с выемкой на вершине или ниже, вытесанной под поперечную перекладину; саму перекладину, длиной в человеческий рост; и еще несколько мелких балок. Нужно было выкопать под столб глубокую узкую яму - не менее половины человеческого роста, и уже вкопанный столб обложить камнями, чтобы он не повалился под весом распятого. Также нужно было иметь пару особых вил, которыми двое солдат, одновременно подхватывая перекладину с разных концов, водружали ее, и человека привязанного к ней, на столб, образуя крест. Форма креста зависела от длины столба, и чаще всего была Т - образной.
  
   Ведя к столбу осужденного, римляне привязывали поперечную балку для креста к его плечам; приведя же, раздевали донага, и привязав к столбу, бичевали плетью сплетенной из двух-трех длинных кожаных полос, имеющих на конце острые камни или металлические шипы; надругательство это именовалось "половиной смерти". После бичевания, впавшего в беспамятство человека, привязывали за руки к поперечной балке и, подняв на столб, прибивали ему под ноги небольшую ступеньку. Ступенька была необходима для того, чтобы распятый мог, оперевшись, перевести дух; висевший на одних руках не мог выдохнуть воздух и очень скоро умирал от удушья. Привязав осужденному ноги, палачи оставляли его на медленную агонию; распятые таким образом жили на кресте несколько дней, и бывало, что птицы выклевывали глаза у еще живых людей. Если же палачи хотели ускорить наступление смерти, то руки и ноги не привязывались, а пригвождались: кованый гвоздь в палец толщиной и длиной в ладонь, вбивался в каждую руку ближе к запястью, входя в промежуток между двумя костями; ступни распинаемого ставились одна на другую и также пригвождались к ступеньке; мука распятого человека увеличивалась несоизмеримо, делаясь тем самым более скоротечной.
  
   Пожелав по каким-то причинам немедленно убить распятого, римляне ломали ему голени и казнимый задыхался, вися на руках. Предав Иисуса на распятие, Пилат отдал его в руки своих воинов; а те, раздраженные недавним запретом префекта на истязание Спасителя, стали бичевать прямо во дворе претории. Никогда не используя распятие в качестве расплаты за преступление, иудеи довольно часто приговаривали людей к наказанию бичеванием, но согласно иудейскому закону число ударов, не должно было превышать сорока, причем, из боязни обсчитаться, фарисеи ограничивали истязание тридцатью девятью ударами. Бичевание по римскому праву не имело никаких ограничений; воинов, бичевавших Спасителя во дворе претории, было двое, один из которых был выше другого, и они били Иисуса с двух сторон - по спине и по груди; ударов было не менее сотни. Флагрум - римская плеть - с первого удара совершенно рассекал кожу, оставляя не рубец, а рваную рану; Иисус, обладая телом высокой степени совершенства, переносил боль, находясь в полном сознании. Когда же палачи вволю насмеялись над Ним, то, не желая пачкать кровью собственные одежды Его, одели Его в багряницу, и повели вместе с двумя разбойниками на распятие.
  
   Увидев эту процессию и Христа в ней, некие женщины, спозаранку вышедшие на улицу, в ужасе заплакали и зарыдали о Нем; Он же сказал им: "Дщери Иерусалимские! Не обо Мне, но о себе плачьте и о детях ваших, ибо приходят дни, в которые скажут: блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие! Дни, когда начнут говорить горам: падите на нас! и холмам: покройте нас! Ибо если с древом жизни это делают, то с сухим и безжизненным что будет?" Выходя из Иерусалима, процессия осужденных и палачей встретила одного земледельца, по имени Симона; и поскольку перекладина, которую нес Иисус раздирала Его исхлестанные плечи, и Он падал, римляне заставили этого крестьянина нести крест Его. Придя же на Голгофу, что значит: Лобное место - палачи давали всем пить одурманивающий напиток - вино со смирною, который на вкус был уксус и желчь, но Иисус, отведав, отверг его.
  
   После этого римляне, привязав двух разбойников, а Его - пригвоздив, ибо Он был явно сильнее других - подняли всех на столбы : Иисуса посреди, а двух других, по ту и по другую сторону от Него. Иисус же сказал: "Отче! Прости им, ибо не ведают они, что творят". Распяв всех, римляне стали делить одежды казнимых, разрывая каждую на четыре части, по числу палачей, хитон же Иисуса был не сшитый, а весь тканый сверху донизу, и они сказали друг другу: "Не станем раздирать его, а бросим жребий, чей выпадет - тому он достанется полностью". Было девять утра, и воины сидя неподалеку от крестов стерегли осужденных, ибо, сняв человека с креста немедленно после распятия, еще можно было спасти его. Табличка над Иисусом, на которой римляне писали - кто и за что распят, гласила: "Иисус Назорей, Царь Иудейский".
  
   Написано так было по наущению Понтия Пилата, и по его же настоянию - на трех языках: на иудейском, на греческом и на латыни. Первосвященник же с фарисеями, узнав о надписе сей, пошел с поспешностью к Пилату и сказал: "Не пиши сего, ибо Он не Царь Иудейский, Он лишь, говорил будто Он - Царь наш". Пилат же, помня их непокорность к императорской власти, и зная, что, распяв вождя, он унижает всех ведомых этим вождем, отвечал: "Что я написал, то написал". Тем временем люди в Иерусалиме просыпались и шли за пределы города - исполнять положенное по закону: несъедобные части жертвенного агнца надо было зарыть вне стана; место распятия Иисуса, было недалеко от города, и многие, увидев распятым Того, Кто исцелял и воскрешал, были поражены ужасом и кричали Ему: "Сойди с креста!" - невольно подвергая Спасителя самому тяжкому из искушений.
  
   Проходящие же фарисеи с книжниками и саддукеями кивали головами своими, говоря: "Э! Разрушающий храм, и в три дня созидающий! Спаситель, спаси Себя Самого - сойди со креста". И так же искушали Его, насмехаясь над Ним и говоря : "Других спасал, а Себя не можешь? Если Ты - Христос, Царь Израилев, сойди с креста, чтобы мы видели и уверовали".
  Один из повешенных злодеев тоже злословил Его, говоря: "Если Ты - Спаситель, спаси Себя и нас, чтобы не умерли мы на дереве и не были прокляты перед Богом". Другой же, напротив, унимал его и говорил: "Или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же проклятие? И мы-то осуждены справедливо, потому что приняли достойное по делам нашим, а Он ничего плохого не сделал". И сказал Иисусу: "Вспомни же обо мне, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!" И ответил ему Иисус: "Истинно говорю тебе ныне - ты будешь со Мною в раю". При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его - Мария Клеопова, и Мария Магдалина вместе с Апостолом Иоанном.
  
  Иисус, увидев Матерь и Иоанна сказал ей: "Женщина! Это сын Твой". И Апостолу: "Это Матерь твоя!" Иоанн после смерти Спасителя заботился о Марии. Было же около полудня, когда поднялся ветер, и он нес столько мелкой пыли, что небеса заволокло, и померкло солнце; и пришла тьма; и продолжалась она до трех часов дня; и на седьмом часу своей крестной муки, возопил Иисус громким голосом: "Боже мой! Владыка мой! Полную чашу выпил я; и жажду! Не оставляй же меня!" Некоторые из стоявших неподалеку, услышав, говорили: "Вот, пророка Он зовет себе на помощь, Илию, который низвел на землю огонь небесный" - ибо, Иисус назвал Вседержителя не Иегова, но "Элои", что означает и "Бог", и "Отец", и "Владыка". Один же из солдат побежал, наполнил губку жгучим уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить, говоря: "Постойте, посмотрим, придет ли Илия снять Его".
  
   Но Иисус, возгласив громко: "Свершилось!", - испустил дух; и сотник, стоявший напротив Его, увидев, что смерть освободила Его, сказал: "Истинно Человек Сей был Сын Божий". И завеса Храма Иерусалимского разодралась сверху донизу. В Храме было две завесы: одна внутри помещения, она отделяла Святая Святых, разделяя храм на части; другая снаружи, как бы отделяющая храм от мира.
  
  Историк Иосиф Флавий описывал внешнюю завесу как огромный вавилонский занавес, пестро вышитый из гиацинта, виссона, шарлаха и пурпура, сотканный необычайно изящно и поражавший глаз замечательной смесью тканей. Занавес был символом вселенной: шарлах обозначал огонь, виссон - землю, гиацинт - воздух, а пурпур - море; два из них - по сходству цвета, а два - виесон и пурпур - по происхождению, ибо виссон происходит из земли, а пурпур из моря. Шитье на занавесе представляло вид всего неба, за исключением знаков зодиака. Внешняя завеса разодралась пополам в предупреждение человекам, что отныне мир земной и род человеческий поделен между злом и добром, как и предсказывал Иисус: двое против трех и трое против двух. И что все человеки - от рождения до смерти - обречены на участие в борьбе между Богом и сатаной - как и предсказывал Иисус: не мир Я принес, но меч.
  
  Земля же в момент смерти Христа содрогнулась так, что камни, приваленные к гробовым пещерам на склонах гор растрескались, и те отверзлись; и тела усопших, пребывавших в аду, через три дня, по воскресении Спасителя, стали явственно видны многим жителям святого града - Иерусалима.
  
  
  Глава 31.
  
  
Иуда же Искариот, увидев Христа на кресте, понял, что он наделал в ослеплении дьявольском, прозрел; и, раскаявшись, пошел к первосвященнику и другим, и упрекал их за сотворенное беззаконие. Те же отвечали: "Тебе ли - предавшему Его в руки наши, говорить нам слова сии?"
  
   Тогда Иуда, потребовал от них суда над собою, каясь и говоря: "Тяжко согрешил я, предав кровь невинную". Но Каифа и другие члены Синедриона, сказали ему насмешливо: "А нам-то что до того? Смотри сам". И, бросив сребренники в храме, Иуда вышел; и вскоре, не снеся ужаса от содеянного им греха, удавился; по преданию - на осине, листья которой дрожат с того дня.
  
   Убив себя, Иуда Искариот еще раз порадовал сатану, явившего силу свою уже тогда, когда дьявол надев личину благих намерений, смог завладеть лучшим учеником Спасителя; князь мира сего, ввергнув Иуду в отчаяние, погубил избранника Христова так, будто он и не жил на свете. Что же до желаний Иуды - стать первым среди Апостолов и быть прославляемым человеками - то сатана исполнил их, вывернув наизнанку: мало кто из последователей Христа помнит имена всех Его Посланников, но все христиане и поныне знают: кто такой - Иуда Искариот; и люди, жившие после прихода Спасителя, не так часто поминали праведников, произнося их имена - как Иуду, потому что имя его, став нарицательным, превратилось в ругательство. Так истязатель рода человеческого одурачил лучшего ученика Христа, и не мог не одурачить, ибо, будучи лжецом и отцом лжи, он от начала времен Земных обманывает всех человеков, предающихся ему.
  Первосвященник же Каифа, взяв сребренники, сказал: "Непозволительно положить их в храмовую сокровищницу, потому что это цена крови". Сделав же совещание, священнослужители Храма Иерусалимского купили на них землю горшечника, для погребения странников.
  
   Спустя малое время после смерти Христа некто, именем Иосиф из Аримафеи, города Иудейского, член городского совета, человек добрый и правдивый, не участвовавший в ночном Синедрионе и во всех делах Каифы с его кланом, пришел к Пилату и просил тела Иисусова. Префект удивился столь ранней смерти распятого на кресте и, призвав сотника, спросил его: "Давно ли Он умер?" И, получив ответ, согласился отдать тело Иосифу. Также пришли и фарисеи с саддукеями и просили Пилата велеть перебить голени у всех распятых и снять их, дабы не остались тела ночевать на кресте до следующего дня - до субботы. Наступающая суббота была пасхальной и по мнению фарисеев нехорошо было благочестивым людям оскверняться прикосновениями к мертвому телу в такой день. Пилат послал воинов на Голгофу, и они перебили голени у одного разбойника, и у другого, распятых рядом с Христом, а, подойдя к Нему и увидев Его уже умершим, не перебили у Него голеней, но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, из-под которых тотчас истекла кровь и вода.
  
   Иосиф же из Аримафеи, купив плащаницу, снял тело Иисуса с креста, обвил его плащаницею, положил во гробе, который был высечен в скале, и привалил камень. Положили недалеко от места казни, не умащивая тело и не пеленая его, потому что уже надвигался вечер, а по закону - похороны любого иудея должны быть завершены до захода солнца. Мария же Магдалина и Мария Иосиева смотрели, где Его полагают; а по возвращении в Иерусалим, они приготовили благовония и масти для тела Иисуса; и в наступившую субботу остались дома, соблюдая заповедь.
  
   Первосвещенник же с кланом своим и фарисеями в субботу опять пришли к претории, говоря префекту: "Господин! Мы вспомнили, что обманщик тот, еще будучи в живых, сказал: после трех дней воскресну. Прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мертвых; и будет последний обман хуже первого". Пилат, которому все приставания их изрядно уже надоели, ответил : "Есть у вас храмовые стражники; вот ими и охраняйте, что хотите и как знаете". Они пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать.
  
  Глава 32.
  
  
В воскресение, очень рано, неся приготовленные ароматы, пришли Мария Магдалина и Мария Иосиева ко гробовой пещере, и вместе с ними некоторые другие; но нашли камень отваленным от гроба, а был он весьма велик. И, войдя во гроб, женщины увидели юношу, сидящего по правую сторону пещеры, облеченного в белые одежды, и ужаснулись.
  
   И, видя, что они в страхе и наклонили лица свои к земле, юноша сказал им: "Что вы ищете живого между мертвыми? Иисуса ищете Назаретянина, распятого? Он воскрес, Его нет здесь. Вот место, где Он был положен. Идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет их в Галилее; там они увидят Его, как Он и говорил им". И, выйдя поспешно из гроба, женщины со страхом и радостью великою побежали возвестить о случившемся ученикам Его; и идя по дороге, они встретили Иисуса, и Он сказал им: "Радуйтесь! Я воскрес".
  
   Они же, пав на землю, ухватились за ноги Его, и тогда сказал им Иисус: "Не бойтесь; это Я. Пойдите, возвестите братьям Моим, чтобы шли в Галилею, и там они увидят Меня". Мария Магдалина, и Иоанна, и Мария, мать Иакова, и другие с ними, прибежали к Апостолам и рассказали им обо всем; и показались Апостолам слова женщин пустыми, и не поверили им, и не пошли в Галилею. Лишь Симон Петр, встав, побежал ко гробу и, наклонившись, увидел только плащаницу, и пошел назад, дивясь сам в себе происшедшему.
  
   А стражники храмовые, войдя в город, объявили первосвященнику и прочим о всем бывшем. И клан первосвященника с саддукеями и фарисеями, собравшись и посовещавшись, много денег дали воинам, приказав им: "Говорите всем, что вы задремали, а ученики Его, придя ночью, украли тело; если же слух о небрежности вашей дойдет до правителя, то мы убедим его, и вас от неприятности избавим". Они, взяв деньги, поступили, как научены были; и пронеслось слово сие между иудеями.
  
   В тот же день - в воскресение, ученик Иисуса именем Клеопа и один из Апостолов вышли из Иерусалима, но не в Галилею, а в селение, называемое Эммаус; и разговаривали, идя по дороге, между собою о всех сих событиях. И пока они спорили и рассуждали между собою, Сам Иисус, приблизившись, пошел с ними. Но глаза их были удержаны, так что они не узнали Его. Он же сказал им: "О чем это вы спорите так громко, и отчего вы так печальны?"
  
   Клеопа, сказал Ему в ответ: "Неужели Ты, как я вижу - один из тех, кто пришел в Иерусалим на праздник и возвращается с него - не знаешь о происшедшем в городе в эти дни?" Иисус сказал ему: "О чем же Мне следовало знать?" Ученик с Апостолом наперебой стали рассказывать Ему: "Да о том, что было с Иисусом Назарянином, Который был пророк, сильный в деле и слове пред Богом и всем народом. Предали Его первосвященник и начальники наши для осуждения на смерть, и распяли Его. А мы-то надеялись было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиль. Ныне уж третий день как все это было, Ты - единственный из Иерусалима, не знающий новости. Правда, сегодня некоторые женщины из наших - верующих в Него - изумили нас: они были рано у гроба и не нашли тела Его и, придя, говорили, будто они видели и явление Ангела, который сказал, что Он жив, и самого Христа. И пошли некоторые из наших ко гробу и нашли его пустым, как и женщины говорили, но Спасителя не видели, и женщинам не поверили".
  
   Тогда Он сказал им: "О, несмышленыши, медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки! Да разве не так надлежало пострадать Спасителю мира, чтобы обрести славу Свою?" И, начав от Моисея, изъяснял им все предсказанное о Спасителе во всем Писании. День уже склонялся к вечеру и Апостол с учеником, стали просить Христа остаться и разделить с ними трапезу и ночлег. И когда Он возлег с ними к трапезе, то, взяв предложенный Ему хлеб, благословил его, преломил и подал ученику и Апостолу. Тогда открылись у них глаза, и они узнав Его, закричали от радости, но Он стал невидим для них.
  
   И тогда они сказали друг другу: "Не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил с нами, и когда изъяснял нам Писание?" И, тотчас встав и бросив ночлег свой, Апостол с учеником Клеопой возвратились в Иерусалим и возвестили всем прочим Посланникам Христа о воскресении Его; но те и им не поверили и не пошли в Галилею. В эту же ночь - с воскресенья на понедельник, когда двери дома, где собирались ученики Его, были заперты из опасения, пришел Иисус, и став посреди Апостолов, сказал: "Мир вам, дети мои!" Они же, смутившись и испугавшись, подумали, что видят призрака. Но Он сказал им: "Зачем смущаетесь вы, и для чего такие мысли входят в сердца ваши? Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо призрак плоти и костей не имеет". И, сказав это, показал им руки и ноги.
  
  Когда же они от радости еще не верили и дивились, Он сказал им: "Есть ли у вас здесь еда какая-нибудь?" Они подали Ему часть печеной рыбы и сотового меда. И, взяв, ел пред ними, говоря им: "Вот то, о чем Я предупреждал, еще быв с вами, также надлежит исполниться и всему остальному, написанному о Мне в законе Моисеевом и в пророчествах и псалмах. Благую весть надлежит проповедывать вам людям во имя Мое; призывать человеков к покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима. И Я пошлю обетование Отца Моего на вас, дабы вы облеклись силою свыше". И Апостолы не пошли в Галилею, а стали дожидаться снисхождения на них высшей силы, и убеждать Фому, прозванного впоследствие Неверующим.
  
  
  Глава 33.
  
  
Фома же, Апостол, тогда называемый Близнец, не был с остальными в ночь, когда приходил Иисус; и узнавая от других об этом событии, все больше огорчался. Апостолы говорили ему: "Мы видели Господа", - и подробно рассказывали как все было. Он же, пребывая в досаде на себя, что отсутствовал в такую ночь и ничего не видел, отвечал им: "Не верю.Пока не увижу, что на руках Его уже нет ран от гвоздей, и не дотронусь перстом моим до места того на руках Его - не поверю! Пока не увижу, что целы ребра Его, пронзенные копьем, и не положу руку свою на ребра Его - не поверю!"
  
   Спустя же восемь дней, когда в доме были все Апостолы Его, пришел Иисус, хотя двери были заперты, и стал посреди них, говоря: "Мир вам, дети мои!" И сказал Фоме: "Дай же Мне перст свой сюда - вот руки Мои. Подай руку свою и положи на ребра Мои; и не будь Фомой Неверующим, но Верующим Посланником Моим". И Фома воскликнул, даже не прикоснувшись к Христу: "Господь мой и Бог мой!" Иисус же сказал: "Фома, ты поверил, когда увидел Меня; благо себе сотворят невидевшие, но уверовавшие".
  
   После того опять явился Иисус к Апостолам на озере Галилейском. Туда пришли Апостолы Симон Петр, и Фома, называемый Близнец, и Нафанаил из Каны Галилейской, и сыновья грома - братья Зеведеевы Иоанн и Иаков, и двое других из учеников Его. Апостолы с учениками пришли не по слову Христа, а просто Симон Петр сказал всем, что идет ловить рыбу и они присоединились к Петру. Прийдя на озеро, все вошли в лодку, отплыли, всю ночь закидывали сети, и не поймали ничего.
  
   А когда уже настало утро, Иисус стоял на берегу; но Апостолы не признали Его, ибо глаза их были удержаны. Иисус спросил их: "Дети! Хорош ли улов у вас? И есть ли у вас кроме него какая-нибудь пища? Они отвечали Ему: "Нет у нас никакой пищи, и рыбу мы всю ночь ловили напрасно". Христос сказал им: "Закиньте сеть по правую сторону лодки, и поймаете". Они закинули, и даже не могли вытащить сети от множества рыбы; и Апостол Иоанн, догадавшись, сказал Петру: "Это Господь". Симон же Петр, опоясался одеждою, ибо он был наг, бросился в воду и поплыл к берегу. Другие же приплыли в лодке, отстав от него и таща сеть с рыбою. Когда же все Апостолы вышли на берег, увидели он разложенный огонь и на нем лежащую рыбу и хлеб; а Иисус сказал: "Принесите и той рыбы, которую вы теперь поймали - мы зажарим ее".Симон Петр пошел и вытащил сеть, наполненную большими рыбами, которых было сто пятьдесят три; и дивился, как при таком множестве не прорвалась эта сеть.
  
   Потом Иисус сказал всем: "Идите обедать". Из учеников же никто не смел спросить Его: "Кто Ты?" Когда же они обедали, Иисус спросил Петра: "Симон Ионин! Не обещал ли ты Мне больше, нежели другие?" Петр ответил Ему: "Так, Господи! Ты знаешь, что я обещал Тебе". Иисус сказал ему: "Паси же агнцев Моих".Через некоторое время спросил его в другой раз: "Симон Ионин! Помнишь ли ты обещание свое?" Петр ответил Ему: "Господи! Как могу я забыть обещанное Тебе Господу Моему, и спустя столь малое время?" Иисус сказал ему: "Паси же овец Моих". Потом спросил его в третий раз: "Симон Ионин! Исполнишь ли ты обещание свое спустя годы?" Петр опечалился, вспомнив свое отречение, и сказал Ему: "Господи! Ты ведь все знаешь, значит, знаешь - исполню ли". Иисус ответил ему: "Паси овец Моих".
  
   И добавил: "Истинно, истинно говорю тебе: когда человек молод, то препоясывается сам, и, раздавая обещания людям, ходит, куда хочет; а когда состарится, то простирает руки свои к людям, и они, помня обещанное им, препоясывают его, и ведут туда, куда он не желает идти". И, сказав сие, напомнил ему: "Ты обещал, что не оставишь Меня, иди же за Мною". Петр же, отвернувшись, увидел вдалеке идущего Иуду Искариота, и вскричал: "Господи! А он что?"
  
   Иисус ответил Петру: "Если Я хочу, чтобы он пребыл в числе идущих ко Мне, пока Я сам не приду к людям, что тебе до того? Торопись ты идти ко Мне, и вслед за Мною". И вскоре после этого одиннадцать Апостолов пошли в Галилею, пришли на гору, какую указал им Иисус, и, увидев Его, поклонились Ему. И приблизившись, Христос сказал им: "Идите, научите все народы чтить Бога Единого, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам; и этим, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь".
  
   И, когда благословлял Христос Апостолов Своих, стал Он отдаляться от них, возносясь на небо: и воссел одесную Бога. Апостолы, вернувшись в Иерусалим, кинули жребий кому куда идти; и на следующий день облеклись силою свыше - каждый из них заговорил на языке того народа, к которому собирался прийти.
  
   Позже Апостолы разошлись по Земле, проповедуя, и крестя людей. Апостол Матфей и Иоанн написали о Христе собственноручно, другие свидетельтвовали об Истине через помощников, но все эти свидетельства правдивы и написаны, дабы человеки уверовали, что Иисус - Спаситель их, Сын Божий, и имели бы вечную жизнь во имя Его. Много сотворил Иисус пред учениками Своими разных чудес, и каждый Апостол говорил и писал о том, что больше всего запомнилось именно ему, но написать о Спасителе мира подробно невозможно: Апостол Иоанн считал, что тогда и самому миру не вместить бы написанных книг.
  
  
  
  Мухаммад, по кличке "Пророк", или тьма (66).
  
  (Все события, описанные ниже, подтверждены прямым документальным свидетельством - сирой. Сира или "Жизнеописание пророка Мухаммада", составленное Ибн Хишамом на основе книги Ибн Исхака, дает наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммеда. Она является третьим по степени важности источником ислама. Кроме прямых доказательств вины уголовника Мухаммада, по кличке "пророк", имеются косвенные, это - Коран, где все со слов Магометушки записано верно и засвидетельствовано
  точно).
  
  1.
  
  Говорю вам всем - и правоверным, и неверным - и говорю чисто по - пацански : Магомет, он же Мухаммад, он же Мухаммед - реальный пахан. И отвечаю я за базар свой: Магометка - всем паханам пахан. Не верите? Почитайте его личное дело - сиру: там его же собственные подельнички свидетельствуют об учиненном им крутом мочилове. Внимайте же мне, презренные шестерки, и научайтесь фильтровать свои гнилые базары, бакланя чушь, что, типа, он заморачивался такой фигней, как установление веры в Единого для всех людей Отца Небесного. Вы что думаете: те арабские чуваки, которых Магометка, став крутым авторитетом, загнал в ислам, от "пророка" узнали про существование Аллаха и выстроили мечеть Каабу, чтобы удобнее было перед этим самым Аллахом на карачках елозить? Хе-хе, учите историю, дятлы! До прихода Магомета богов у арабов было - как хороших верблюдов в стаде, то есть, не очень-то много, но и не сказать, чтоб совсем один. Аллахом тогда прозывался самый главный божок Мекки, олицетворяющий луну. Так что, мекканская мечеть Кааба, в которой тогда, кстати сказать, было полным-полно и других идолов, являла собой ни что иное, как нормальное языческое капище. Ныне же Кааба - главный храм Аллаха, перековавшегося из лунного божка в Единого Бога. Перековался Аллах, понятное дело, в результате откровений Магометушки, который натрепал, что Аллах - божество ни на что земное не похожее, и нету у него ни детей, ни сотоварищей. Характерная деталь, объединяющая тогдашних арабов с нынешними: пока Аллах, будучи луной, ходил в языческих божках, и все собаки в полнолуние на него выли, символом его являлся полумесяц, ныне же Аллах вроде как трансцендален, однако полумесяц по прежнему венчает все мечети. Ну с древних язычников-арабов, обожествлявших луну, солнце и звезды, много не спросишь: не они одни светилам поклонялись, но как у нынешних правоверных - балдеющих от изображений полумесяца - хватает наглости упрекать весь остальной мир в джалихии (невежестве) и идолопоклонстве - тайна великая есть. А если вам любопытно: почему же все-таки у древних арабов луна была мужчиной, и чем собственно почитание нынешних мусульман полумесяца отличается от идолопоклонства их предков, то обратитесь в какое-нить медресе в Мекке, если, конечно, вас, кафиры вы этакие, туда пустят, и не отлупят по мордасам за клевету на ислам. Ибо по нынешним исламским понятиям: Аллах - никакая не луна и никогда ею не был, Магомет, соответственно - не бандит, грабивший караваны, а пророк, лично встречавшийся с Творцом, ну а Иисус Христос - раб Творца, а не Сын Его. Такие дела.
  
  2.
  Ну, да ладно! Вернемся к нашим баранам. Итак, ещё до прихода Магомета Аллаха арабы любили и уважали, и был он нормальный языческий бог, типа того же Зевса, как и положено - женатый, и обремененный большим потомством. Супруга аллахская была солнышком, детки - звёздами.
  
  И на протяжении юности и зрелости Магомет поклонялся всему этому божественному семейству вместе со всеми остальными арабами. Это уж после того, как исполнилось Магометке сорок лет и записался он в пророки, он возбух, что нету, мол, у Аллаха ни жены, ни дочерей. А до того, Магометушка, как миленький, чтил и Аллаха и жёнку его, и дочерей, и кланялся идолам их олицетворявших, и жертвы им приносил, и паломничества совершал. Верил, короче, в них во всех. Да так в вере усердствовал, что даже мечеть Каабу помогал ремонтировать. Не в последнюю очередь из-за его стараний мусульмане до сих пор вокруг этого капища хороводы водят - без ремонта и наведения крыши, эту мечеть смыло б на хрен.
  
  С какого же перепугу, если у него с религиозным самосознанием все тип-топ было, Магометка в пророки подался и объявил, что Аллах отрекся от жены и детей, и что убийство неверующих в "посланника Аллаха" - долг каждого правоверного? Хороший вопрос. Имамы и муфтии в ответ на него обычно свистят, что Магомет, доживя до сороковника, исполнился Божественного откровения. Ночь свершения с ним произошла и стал он пророком; а про Библию, описывающую как Господь своим пророкам являлся ясным днем - забудьте, ибо Библия ваша кафирская - ни что иное как еврейские враки, о чём Магомет неоднократно заявлял. Как доказал, что он - истина в последней инстанции, а всё, изложенное в Библии, и несовпадающее с его словами - враньё? Да очень просто! Как дорос до "пророка" в законе, так перерезал на своей территории всех жидов с христианами и - конец дискуссии.
  
  Тогдашняя мочиловка - дело уже многовековой давности, но даже в нынешнем - двадцать первом веке очень не рекомендую вам в разговоре с правоверными сомневаться вслух на тему: а всё ли, что бакланил Магомет - от Бога, хотя, между нами: после ночи свершения накатывало на Магометушку нечто такое, что нёс чувак бред бесcвязный и противоречивый, и в припадках бился, и сознание терял, и физия у него в эти моменты на верблюжью морду была похожа точь в точь. Но для мусульман все свидетельства очевидцев этого безобразия являются бесспорным доказательством, что Магомет - пророк, а не одержимый бесом. И свидетельства дружков-подельников магометовских об массовых убийствах, грабежах и изнасилованиях на мусульман действуют не так, как на христиан с иудеями.
  
  По мусульманскому мнению, Магометка, принялся насильничать кафирок и убивать кафиров не ради собственного удовольствия, а исключительно по велению Самого Творца; типа - Бог всех неверных заказал, а Магомет исполнил; а если вы скажете, что мусульманский бог из Корана в точности соответствует сатане из Библии, вас тоже зарежут. Ибо - все мусульмане - правоверные, то есть всегда правы, а весь остальной мир - неверные, в лучшем случае годящиеся на то, чтобы быть собственностью правоверных в качестве зимми. Что такое "зимми" у муфтиев с имамами тоже не советую спрашивать - ненавидят они того, кто доподлинно знает Коран и прочие исламские технологии порабощения человека, не являясь при этом мусульманином, т.е. чуваком, который "покорен Аллаху"
  
  3.
  Как же неграмотному Магомету удалось обратить в рабство, в ислам то бишь, столько народу? Историческая замутка магометовского паханства такова: он, как и многие отвязные чуваки, сидящие сейчас по тюрягам, был круглый сирота. Папаня помер до его рождения и мамашка - а, хрен ли ей, молодой и красивой ссыкуна нянчить - сдала Магометку кочевому племени на воспитание. Через некоторое время и сама ноги протянула - фиг знает почему. Так что Магометушка с детства чхал на всякое дерьмо типа родительского воспитания, но крутость свою проявить ему было негде: за воровство тогдашние арабы руки отрубали, за убийство - кровная месть, изнасиловать какую-нить аппетитную бабенку - опять нельзя: выгонят из племени в пустыню и подохнешь там от жажды как поц позорный. Вообще, арабские тётки тогда - отдельная песня. Суки они были - чисто конкретно вам говорю. Прикиньте, они бакланили про себя, что они - истинные драгоценности племени: это типа, если тёлок меньше рождается, чем пацанов, то пацанам надо калым за них платить, и охранять на войне больше, чем всякое другое добро. Ну, потом-то Магомет, подавшись в пророки, напророчил зарвавшимся сучкам, что такого добра, как они, везде хватает: кокнул грязного кафира - и забрал его жену - кафирку - к себе в гарем. Но пока Магометушка, при каждом упоминании которого сейчас все мусульманки гундят - "да благословит его Аллах и приветствует" - не загнал арабское бабьё под покрывала, оно, чо хотело, то и творило - реально. Шлялось перед чужими мужиками в платьях и украшениях, имело голос в совете племени, даже верблюдами и землей владело - где понятия, я спрашиваю? Конечно, Магометке было трудно смотреть, как всякие тупые сучонки запросто распоряжаются имуществом и ведут торговлю, а он - мужик! - должен пастушить их овец с верблюдами; но когда одна из арабских тёток захотела его взять в мужья - пошёл. А куда ещё деваться крутому пацану при реально существующем бабском беспределе? Только замуж... тьфу ты, в мужья выходить. Шейхом стать? Так не улыбало Магомету шействовать в совете племени - это ж не сходняк уголовный, и шейх там - не крутой авторитет, с десятками жмуриков за спиной, который цыкнет, и все вокруг разом стали на цырлы; а мудрец, который ничего никому приказать не может, только болтает, пока правоту свою не докажет, и с ним все не согласятся - типа, короче, самый умный такой. Ещё, можно было бы жрецы податься, чтобы жрать мясо жертвенных животных нахоляву и все б вокруг уважали, но не светила Магометке духовная карьера. Тогдашнему верховному божку Аллаху-луне поклонялись через дочерей - богинь, звездочек то есть. Мало того, что мечети большей частью были уставлены идолами женского пола, так еще и жрицы этих идолиц опять-таки были бабами - вот ведь блин! И тут облом! Бабы- беспредельщицы всюду пролезли, все тёплые местечки заняли и угнетают пацанов! Так что Магометушке оставалось только - замуж... тьфу ты, в мужья идти. Через некоторое время исполнять супружеский долг Магомету стало влом и он решил прикрыться благочестием - не говоря худого слова, пацан сматывался из дома по ночам, типа: "Мне срочно надо почтить Аллаха, дорогая. Извини, но ты спишь сегодня одна". Да только - не тут-то было! Та дура, что на Магомете женилась - Хадиджей её звали - была солидной богатой мадам, старше Магометки лет на эдак на пятнадцать-двадцать - ей, понятное дело, ночью без мужика очень грустно - так что стала она доставать своего муженька не по-детски. Истерики закатывала, слуг своих за ним гоняла, чтоб домой мужа привели - в койку, то бишь. Потом поутихла маленько - ейный брательник раба сеструхе презентовал - мальчишку, лет шестнадцати, красоты необыкновенной. Магомет его потом в ислам обратил, ну, а до этого события парня воспитывала Хадиджа. Насколько будущему "пророку" нравилось жить с этой страстной воспитательницей юношества - судите сами, я, лично, думаю, что в принципе Магомет, был достаточно ординарный чувак: понятия тогдашние арабские знал и уважал, но допекла пацана его нефартовая житуха, вот и занялся он чёрт знает чем.
  
  4.
  
  Чисто конкретно вам говорю - чёрт знает, с какой целью Магомет уходил из дома и по холмам неделями носился, а в тёмное время суток по пещерам прятался - именно чёрт! А уж какие именно обряды Магомет в тех пещерах выполнял - нам, кафирам, можно только догадываться, из сиры известно только то, что случилась с ним в одной пещерке ночь свершения, после которой он и подался в беспредельщики, в мусульмане то бишь. Нынешние правоверные говорят: в ночь свершения, которая по Корану - лучше тысячи месяцев, архангел Гавриил к Магомету явился, только назвался Джебраилом - на арабский, значит, манер. Моё же кафирское мнение на этот счет несколько иное, впрочем, я его, в отличие от мусульман, никому не навязываю. Если ж вам неймется узнать, каких именно ангелов с помощью языческих обрядов вызывают - нормальных или падших - и как Отец Небесный людям является - тайно или принародно, самочинно или по вызову - это вы Библию прочитайте, там внятно изложено: кто такой Моисей и как он от Бога скрижали Завета получал. Ясен пень, что Магометка, вызвав рогатого, тут же поимел неприятности - с дьяволом шутки плохи. Грамоте Магометку не научили в своё время, поэтому в самом начале карьеры у "пророка" произошла небольшая накладка : его чуть не придушили книжкой. Понятное дело: это же Боженька - всеведущ и вездесущ, а сатана, хоть и князь мира сего, но только откуда ж ему знать - кто из людей грамотный, а кто - нет, он же - князь, а не Всевышний? Демон Джебраил, который к Магомету припёрся с Кораном под мышкой, реально надавил на пацана: "Читай!" - говорит. Магометушка и так и сяк: да не читаю я, и не понимаю я, типа - тупой с детства, объясни хоть - чего надо-то от меня? А Джебраил хвать пацана за глотку: ни хрена, мол, не знаю - читай и всё. А Магометка в буквах - дуб дубом: ни уха, ни рыла - чувствует, что нарвался на крутой наезд, но разрулить ситуё не в силах. Был бы Боженька на месте этого Джебраила - так пацан бы вмиг грамоту усвоил, ну а так - вышла крутая разборка, закончившаяся душиловом Магомета чуть не до смерти. Кстати, Джебраил - неслабый чувак, он в ходе разборки ясно дал понять Магометке, кто - чмо никчемушное, а кто - реальный пацан, а потом три раза повторил: "Я - Джебраил, а Ты - посланник Аллаха!" - знай, мол, идиот ибн дебил, с кем стрелку забивать, если чем недоволен. Магометке до паханства именем сатаны и должности предводителя воинства тьмы было ещё срать и срать - какие уж тут стрелки с разборками и одной сыт по горло - поэтому он, ничуть против Джебраила не возбухая, почапал домой к жене и детям. К тому времени женушка магометкина, страдающая вечным недотрахом, уже все глазки на дорогу проглядела, муженька высматривая, так что, когда он пришёл и к груди её тёплой прижался - растаяла и, против обыкновения - не стала чехвостить. А уж когда узнала, что ее благоверный с Джебраилом, типа - с главносмотрящим по Земле чёртом - серьезный базар имел, и ей светит стать марухой крутого пахана, то и вообще - прибалдела. Позже, играясь друг с другом в кроватке, супружники стали выяснять: какой же все-таки природы этот самый Джебраил? Бабы, как известно - дуры, и дуры именно потому, что обожают судить и рядить о том, чего сами - в глаза не видели. И Хадиджа - жена Магомета - не исключение. Короче, в результате постельных утех, бабец твердо уяснила сама, и внушила Магомету, что Джебраил - ангел, а не демон. Почему? Да потому, что факты! Вот такой факт: говорит тёлка пацану, лежа с ним в мягкой коечке: "Сядь мне на левое бедро!" - тот, не будь дурак, садится - а и чего ж не сесть, раз жена просит? "Видишь Джебраила?" - спрашивает Хадиджа. "Вижу!"- отвечает пацан, и неудивительно: сидя на бабе, чего только не увидишь - некоторые из них небо в алмазах показать могут - в натуре. Потом второй факт. "Сядь мне на правое бедро! Видишь Джебраила?" -спрашивает Хадиджа Магомета. Он опять видит. И третий : тётка скидывает с себя все исподнее, раскрывается и заявляет: "Садись мне на лоно! Видишь Джебраила?" Разумеется, наш Магометушка отвечает: "Не вижу!" - понятное дело: не тот момент, чтобы на всяких рогатых уродов отвлекаться. Так что, без базара - Джебраил ангел, а не демон. Почему? Да факты же, факты, фффак... мда. Доказано, короче, железно, Джебраил - ангел, а Магометушка - посланник Аллаха, который, в свою очередь - не языческий божок, а Единый Бог - Отец и Судия Небесный всех людей, а если вы магометкиным пророчествам не верите, то вы кафиры - в натуре, и вас резать пора за кафирность вашу. Так-то вот, дорогие мои!
  5.
  Осознав, что в его родном племени - одни кафиры, и только он со своей марухой - правоверные, Магомет некоторое время думал, что проблему привода родственников в исламские понятия можно порешать чисто по-нормальному, без крутых разборов и наездов. Магомет бакланил своей марухе Хадидже, что достаточно, мол, довести до сведения всех чуваков в племени про свой авторитет у Аллаха и про две кликухи, полученные от Джебраила - "пророк" и "посланник Аллаха", и все будет - чики-пики! Чуваки его признают, и он спокойно будет их крышевать - брать с них на нужды Аллаха бабло, называя это дело - "закаят". Однако пацан круто обломался. Племя его - арабское курайшитское которое - послало "посланника Аллаха" раз, послало два, послало три... в общем, очень много раз курайшиты посылали Магометку подальше с его пророчествами; и не соглашались платить ему бабло за покровительство Аллаха; а на обещания взамен закаята аллаховой милости предлагали Магометушке прокатиться за счёт племени к иудеям или христианам и полечить там голову - изгнать бесов. Вообще, устанавливая свой авторитет над курайшитами именно от жидов Магомет поимел самые большие неприятности. Эти сволочи пархатые уже тогда свиней не ели, а подкладывали их всем, кому ни попадя. Потому и научили курайшитов как подкинуть Магомету крупную подлянку в виде трёх вопросов, на предмет чисто конкретной проверки его пророческого авторитета. Курайшиты, волки позорные, наслушавшись проклятых сионистов и жидомасонов - пришли с еврейской малявой к Магомету и наехали на него типа: ежели ты пророк реальный, то давай колись, чего случилось с пацанами из первого века, которых Боженька закрыл в пещере, сколько было этих пацанов, сколько лет они сидели - жиды говорят: странная с ними произошла история - в натуре. Ещё колись, чего было с чуваком Единорогим, который реально обошёл запад и восток - куда он делся? И давай раскалывайся - что такое дух. Понятно, что Магометке резко поплохело - три крутых непонятки сразу! - и он стал тянуть резину, бакланя курайшитам, что завтра, мол, расколюсь - век воли не видать. Собака же Джебраил, как назло, забив на магометкины отчаянные вопли, где-то шлялся целых две недели и не спешил на помощь. Жуть как хреново себя "пророк" чувствовал: в тебя и так не верят, так ты ещё и без понятия об чём пророчествовать, чтоб поверили.
  6.
  Так что, когда Джебраил наконец явился, Магомет по-серьёзному наехал на него: "Ты чо, в натуре, ссучился? Я уж тут чисто конкретно - плохо думать стал о тебе". И Джебраил - крутой, между прочим, чертяка! - сразу прогнулся и заелозил: "Да ты чо, Магомет! Ты ж у нас уже в авторитете, реально! Ты ж вникни: у меня тоже есть пахан, ты под ним ходишь и я под ним хожу, и те, которые между нами - тоже под ним. Ты не ссы, о Магомет! Не забыли тебя и не оставили, потому как жиды, и те крайне неприятные личности, которые бухтят, что у Боженьки дети могут быть, должны стать прахом и тленом вместе со всей Землей и всем, что её украшает". Магометка не понял ни хрена, чего ему Джебраил толкует, только вник, что вроде уважают его, и отмяк. Разумеется, их общий пахан тоже ни фига не догонял по сути еврейских вопросов, но кой-чего сатана всё же знал и с Магометом через Джебраила поделился: " Ты, главное, о Магомет - особо не спорь с жидами и христианами и не приближайся к ним сейчас, а на будущее знай: никогда они не будут тобой довольны и не примут тебя за пророка, ибо, сукой я буду, если самый завалящий из всех богоносцев не способен учуять откуда ветер откровений дует. Так что - дуй-ка ты либо к незнающим Бога либо к неверующим в Него и будь поосторожнее с людями, о Магомет! Потому как даже тот из людей, кто Бога отвергает и не верит, типа - я такой крутой, что чхал на Боженьку своего - но при этом о душе подумывает и знает чо это за штука такая, и каким макаром обретает она бессмертие - вполне может оказаться богосносцем. И такой крендель сам рабом тебе, о Магомет, не станет, и другим не даст. А у кого и вера, и знание, и желание под Боженькиной волею ходить - тот избранник Божий. Такой чувак опасен по-любому, и вчетверо сильнее меня и тебя, вместе взятых, чисто конкретно тебе говорю. Так что ты пока не лезь в бутылку по еврейскому вопросу. Будут спрашивать тебя сколько пацанов было в пещере, плети фигню разную, к делу не относящуюся, что, мол, были эти ребятишки на праведном пути и закрыл их Боженька в пещере, и что солнце, восходя отклонялось вправо от пещеры, а заходя - влево, и это типа знамение Аллаха: кого Аллах ведет прямо - тот идет прямо, а кого Аллах сбивает с пути, тому крантец. Ты неси ахинею позамысловатее, мол, думаете вы, что пацаны бодрствовали, когда спали, когда мы заставляли их переворачиваться на правый бок и на левый бок, а их собака протягивала свои лапы к порогу. Если бы ты нечаянно подошел к ним и увидел их, то от страха убежал бы прочь от них". Магометка, услышав эту хрень, просто офигел: "Ты с какого дерева упал, о Джебраил? Ты чо мне тут гонишь-то? Ты мне число пещерных пацанов скажешь, в конце концов? Меня мои курайшиты задолбали, в натуре, вынь да положь им - сколько тех гавриков было? " Но Джебраила уже прорвало: " О, Магомет! Жиды могут сказать, что пацанов было трое, а четвертый у них - пёс; и скажут они также: пять, а шестой - пёс. И даже скажут: семь, а восьмой - пёс. На все эти еврейские подковырки отвечай: Господь ваш лучше знает число пацанов. Из людей знают его только немногие. Этим ты отмажешься". Магометка, понятное дело, слегка прибалдел: "Нормальная фигня! Клянусь Аллахом, я являю собой всех ныне живущих свиней в миниатюре, если хоть что-нибудь в ней понял, ладно, запомню и повторю народу - авось, мозги у него запудрятся. Слышь, а чего городить, когда спросят - сколько лет пацаны пробыли в пещере?" Тут Джебраил закатил гляделки, напыжился и загнусил:"Пацаны пробыли в пещере своей триста лет с прибавкой девяти, то есть, эта информация жидам вроде как известна, хотя может они и ещё чего-нить проведали - любопытные они, суки. Умой же гадов, о Магомет, ответом реального пахана, что Аллах лучше знает, сколько пацаны пробыли в пещере, потому как у Аллаха тайны небес и Земли. И тут же сам начинай долбать их агитацией исламской. Кричи лозунги - как ясно видит Аллах! Как верно слышит Аллах! Нет помимо Аллаха пособника, и никого Аллах не делает соучастником своего решения". Магометка призадумался: "Слышь, ты! Цифирьки-то, которые ты мне бакланишь - они конкретные, или как? Не облажаюсь я?" Джебраил сразу сдулся: "Ты меня пойми, о Магомет, правильно! Ты войди в моё хреновое положение! Жиды были богоизбранным народом от начала разделения людей на роды и племена. Ясен пень, что ныне Боженька имеет все основания быть ими сильно недовольным, но кто ж знает, какие тайны им в период богоизбранности были открыты, а какие - нет? Кроме того, сейчас христиан развелось немеряно - слыхал про людей Книги небось? - и они тоже чего-то такое про душу знают, какие-то малявы от Боженьки на предмет её бессмертия имеют и кучкуются с евреями, и дружбанят, и базарят между собой на всякие темы. Короче, сложная обстановка сейчас в мире, усёк? Твоя задача: набрехать людям, что придавать Аллаху сотоварищей - против Боженьки идти, чтобы эти богоподобные особи не допёрли, что любой из них Божеским сотоварищем вполне может стать, ибо именно с этой целью Боженькой и создан по образу и подобию Своему. Кроме того, потенциально - все люди бессмертны, поэтому - да ты, чурка неграмотная, запоминай, давай, наши базары! - убивать людей просто так, оставляя нашего с тобой общего пахана без права на душу убитого - грех для тебя, понял? Нету власти над душой человека ни у кого, кроме него самого - даже Боженька в душевные дела человека не особо вмешивается, ибо - свобода воли. Так что ты приучайся дурить людей, о Магомет! Задуришь - люди сами на свою душу с прибором положат, и будешь ты пользоваться их телами и паханствовать, и будут тебя чтить люди превыше Создателя. Так перестань же стесняться лжи, о Магомет, а если когда-нибудь людишки зажопят тебя на неправильном ответе, держи нос морковкой и говори всем, что мол, это фигня, отменил Аллах слова свои, посланные мне, и правильно сделал, ибо Аллах над всякой вещью мощен. Пролетишь завтра с числами пещерных пацанов - не тушуйся, а лепи смело, что может быть послезавтра Аллах укажет тебе более правильное число, чем названное ныне. И все будет - чики-пики, верь! Про пацана по кликухе Единорог скажи, что он мотался на востоке и на западе, а потом пошел одним путем - глядишь, и отмотаешься. Ты, главное, о Магомет, не боись чушь сморозить, тебе сейчас важно ответить что-нибудь, а что именно - не важно. А про дух, руби правду-матку сплеча - это, мол, дело самого Господа, а вам, лохи ванильные, дано очень мало знать, так что не возбухайте, а давайте-ка принимайте ислам по-хорошему". Закончив богохульствовать, Джебраил плюнул на остальные расспросы Магомета и усвистал к чёртовой матери.
  7.
   Магометка же почесал репу и, поскольку в оной от чесания ни одной мыслишки не прибавилось, перебазарил с курайшитами в духе советов Джебраила. Практически все племя сразу ушло в глухую отрицаловку исламских понятий и магометовского авторитета, а пара чуваков заявило: "Не поверим мы тебе, что ты не гонишь, пока не откроешь для нас из земли источника или пока не будет у тебя сад с пальмами и виноградом, и ты проведёшь между ними каналы. Ты понтовался, что можешь спустить на нас небо кусками - валяй! Вон небо, вот - мы. Сдаётся нам, что брехло ты пустое, о Магомет! Если ты реально крут и в авторитете на Небе - приди с Аллахом и ангелами и стань перед нами. Или, на край - пусть будет у тебя дом из золотых украшений. Или поднимись на небо у нас на глазах. Короче, хоть что-нибудь сделай, чего мы не в силах. Ты гнал такую пургу, о Магомет, что мы не будем ходить под тобою, даже если ты поднимешься на небо у нас на глазах. Вот когда спустишь нам с небес книгу, которую тебе читает Джебраил, и мы в натуре убедимся, что там есть малява о твоем авторитете, мы признаем тебя и будет жить по исламским понятиям". А некоторые особо злостные курайшитские кафиры, слушая последующие магометовские рассказы о том, как его вечерком пригласили в гости к Всевышнему и летал он на крылатом ослике конного вида в Иерусалим, откуда поднимался на седьмое небо и видел Самого Бога, Моисея, Иисуса, Адама и ещё много чего - ржали над "пророком" громче лошадей и кидали под порог его дома бараньи кишки. Конечно, все кафиры ответили за свой гнусный базар - Магомет, постепенно дорастя до "пророка в законе" и встав на путь истинного мусульманина - путь джихада - оттяпал им их глупые бошки, но случилось это значительно позже. Пока сподвижников не было и приходилось терпеть всеобщее кафирство курайшитов, не объявляя им джихад. Прибились, правда, к Магометке некоторые маргиналы племени, но они были такие жалкие шестёрки, что "пророк", особо не надеясь на них в плане войны со всеми остальными, сплавил эту гнусь подальше от курайшитов в соседнюю страну - к христианскому царю Негусу.
  Курайшиты попытались выцепить их оттуда на перевоспитание, но обломались - Негус, купившись на байку, что к Магомету приходит ангел, отфутболил как курайшитов, просящих выдать еретиков, так и всех своих епископов, уличавших ересь "пророка". Впоследствии же мусульмане отблагодарили страну, приютившую их, тем, что обратили её в ислам. Сам Магометка ничего не боялся: у него был дядя с большими связями среди арабов и богатая жена, которые и отмазывали его перед всем племенем в тех редких случаях, когда у курайшитов лопалось терпение, и они пытались по-серьезному наехать на "посланника Аллаха".
  8.
  
   И дядя, и жена Мухамеда не увидели его, ходящим в паханах, так как не помню уж на каком году исламского призыва, одновременно, будто сговорившись оставить родственника без защиты, померли. Курайшиты, которым этот призыв уже осточертел, сразу же жутко отомстили Магомету - подловили его в уединённом месте и насыпали земли на башку. Ясень пень, после этого гадства пацан решил, что его в племени ни хрена не уважают и с чистой совестью забил на священные для арабов родственные связи. Требовалось во чтобы то ни стало подтвердить свой авторитет, и "пророк" стал шляться по рынкам, предлагая себя в качестве пахана всем племенам, которые приезжали торговать к курайшитам в Мекку - как враждебным по отношению к своим родственникам, так и дружественным. Тупые арабские лохи - торговцы и ремесленники - не чуяли своего счастья - ислама - и посылали Магометку по тому же адресу, что и курайшиты - иди, милок, полечи головку, а то тебе видно темечко солнцем напекло. Но чёрт не дремал и привёл в Мекку племя ансаров. Это были конченые отморозки, выделявшиеся своей прибабахнутостью на почве кровной мести даже среди арабов Аравии: два клана составлявшие племя вечно грызлись между собой как собаки. Послушав Магомета, рядовые ансары обоих кланов признали его своим общим паханом и дали в том клятву, предводители же кланов в это время дрыхли как суслики в норе. На следующий день курайшиты вспопашились и примчались к предводителям ансаров с разборкой, типа: "Приехали на наш рынок торговать и заключаете против нас союз - где понятия арабские? В морду не желаете?" Те, не понимая об чём базар, поклялись Аллахом, что Магометку знать не знают, и им, лично, никакой общий пахан на хрен не нужен, так что курайшитский наезд на ансаров благополучно отменился. Понятно, что пацаны, присягнувшие Магомету, приняв ислам, начхали на такое лоховство как арабские понятия про благородство и прочую хрень, и поэтому, наблюдая разборку курайшитов со своими предводителями, братва молчала в тряпочку и лыбилась. После приёма ансаров в мусульмане на Магомета накатило откровение: до этого Аллах не разрешал "пророку" джихадить, а тут - здрасте: явившийся Джебраил возвестил Магометке, что теперь, если чего будет не по-магометски, то - нож к горлу, в спину и в прочие места человеческого организма. И это всё - за веру и Аллаха, чисто конкретно. Также Джебраил сказал: "Слышь, "пророк", пусть вся твоя братва собирается вместе и канает на войну. Ты внуши пацанам: воюйте, мол, чтоб не стать вам отказниками от религии - нам, сам понимаешь, чистюли, не обагрившие свои руки кровушкой, на хрен не нужны". Короче, дьявольская машинка по погублению человечков - ислам то бишь - потихоньку разводила серные пары, дабы в недалёком будущем развоняться на весь Аравийский полуостров, а в далёком - на весь мир.
  9.
  Магомет, оказавшись во главе новорожденной банды - уммы, быстро научился гнуть пальцы. Пацана особенно грело то, что кроме ансаров, умотавших вскоре обратно в свою Медину, у него появились подельники и в Мекке - некоторым знатным курайшитам ударила моча в голову и они приняли ислам. Среди них был один богатей Абу-Бакр, по кликухе "Правдивейший". Оный крендель выплясывал перед Магометкой днями и ночами, и ныл как гнилой зуб, уговаривая "пророка" переселиться в Медину, поближе к сообщникам-ансарам. Когда Магометушка наконец согласился, Правдивейший разрыдался от счастья, и от счатья же, смываясь в Медину вслед за любимым паханом, забрал все свои деньги, не оставив брошенной семье даже ломаного гроша. Он увез в Медину самую младшую из своих дочерей - Аишу, и выдал эту шестилетнюю соплячку замуж за Магомета. А чего? Пусть девка с детства делом занимается - укрепляет в койке связь между братанами по исламу. Старшая же дочурка Правдивейшего, реально, не в отца уродилась. Когда к ней притопал её старый дед и разохался по поводу подчищенной папашкой семейной копилки, девица оказалась отъявленной врушкой: подсунула ослепшему от старости хрычу камешки вместо бабла, и набрехала, что дела у семьи - зашибись, чтобы дедуля не дёргался и не страдал нервами. Правдивейшему же, пребывающему в Медине, понятное дело, бабло было нужней, чем дочуре - у него на шее висел Магометка, а у Магометки на шее сидела умма - сборная команда его отморозков, которых он из ансаров и курайшитов переименовал в моджахедов. Делать что-нибудь полезное пацаны не могли - это было бы не по-пацански, и потом, чтобы честно пахать - на фига им было куда-то перебираться? Пасти верблюдов братаны по умме могли и у себя дома. Магомет, будучи чуркой нерусским и не зная, что "ворон ворону глаз не выклюет", попытался было податься в охранники и вернуть Медине угнанное общественное стадо, но обломался - угонщики утекли вместе с коровами. Вообще, житьё в Медине оказалось не сахарным. Очень скоро умма до хрена задолжала всяким сионистам и жидомасонам, и нервы у пацанов стали ни к чёрту, например, Правдивейший начистил рыло жиду, сказавшему, что хотя он сам не очень-то нуждается в Аллахе, Аллах от него никуда не денется, так как "посланник Аллаха" регулярно умоляет его еврейское величество об очередной денежной подачке.
  Конечно, Магометка пыхтел и регулярно выдавал братве различные откровения, и все моджахеды в умме, стремаясь попасть в ад, наружно ходили перед ним на цырлах, но втихушку подельники-ансары уже устраивали между собой бакланство, типа: "вот ведь, навязался чёрт на нашу голову", и сильно сомневались, как в истинности магометкиных кликух, так и в способности "пророка" отвечать за базар. Поэтому, когда пахан отправил братков на разведку на предмет, как там дела у лохов-курайшитов, то в сторону Мекки газанули моджахеды, родом из Мекки же; эти пацаны, придя за "пророком" в Медину, были самыми круто-верующими парнями в умме, к тому же они давно уже прохреначили все своё бабло и терять им было нечего, кроме единственных, причём, изрядно поистёршихся порток.
  10.
  Подъехав к родному городу - Мекке, братки встретили караван паломников из трёх человек, и уж не помню - скольких верблюдов. Надо сказать, что на Мекку каждый год, в месяц рамадан, сваливалась охренительная куча арабского народу. Лохи собирались со всей Аравии и пёрлись за тридевять земель, чтобы почтить Аль-Уззу, Аль-Лату и Манат - дочерей Аллаха и выклянчить у Аллаха через них разнообразных милостей. А чтобы доча аллахская побыстрее доводила арабские просьбы до сведения папочки, ей давали взятку, принося в жертву животных. Суть божественных тёток заключалась в священных камнях, так что прям на святыне животину и резали. Та чёрная каменюка, что и поныне лежит в Каабской мечети, и которую каждому правоверному мусульманину надлежит хоть раз в жизни увидеть, тоже бывшая дочура Аллаха, уволенная Магометом с должности посредницы между Богом и людьми. Кааба - мечеть чёрного камня ( камня, который, между прочим, очень сильно смахивает на большую-пребольшую женскую писю) была среди арабских, погрязших в кафирстве племён, особенно популярна. На чёрном камешке Каабы никого не резали - его целовали, и чтоб иметь возможность это сделать, чуваки и чувихи из арабских племён неделями не слезали с верблюдов, едучи в Мекку от всех пределов Аравии. Нынешние мусульмане, совершая хадж, точно также как и их далёкие предки-идолопоклонники, облизывают этот камень, с той только разницей, что считают себя почитателями Единого Бога, а всех остальных верующих в Него - язычниками, которых надо резать. Современные Магомету арабы так не считали и как-то без джихада уживались и с христианами и с иудеями, за что, собственно, и поплатились: первый убитый магометовской братвой был вовсе не еврей и не христианин, а нормальный араб, совершавший паломничество. Кстати сказать, разбираться и наезжать на кого-то в месяце рамадане, отведенного для паломничества, у тогдашних арабов считалось западлом совершенно непростительным. Понятно, что магометовские пацаны об этом знали, но поскольку были очень голодные, то не утерпели и порешали с попавшимся им караваном все чисто конкретно: кого-то пришили, кого-то скрутили, верблюдов захватили и - ходу, ходу, ходу! Обратно в Медину. Увидев братанов с добычей, моджахеды-ансары, уроженцы Медины, подняли страшный кипеж: "Не по арабским это понятиям - в священный месяц рамадан караваны грабить!" - и уже хотели поставить братанов на правИло. Но Магомет, чуя, что укрепляет этим веру в себя, как в реально крутого пахана - "посланника Аллаха" - сначала забрал всю добычу себе, а потом полностью отмазал ребят. Он воззвал к Джебраилу и ему были ниспосланы соответствующие аяты - стишки из Корана - в которых всё чисто конкретно разруливалось. Паломники не признавали Магометку, значит, они - кафиры, а кафирство - более тяжкий грех, чем убиение в священный месяц. Надо ли говорить, что чуваки, захватившие караван, сразу воспряли и потребовали у Магомета свою долю из добычи? Магометке это не очень понравилось, но делиться с братвой пришлось.
  11.
  Дальше дело распространения ислама среди арабов пошло ещё более крутыми мусульманскими методами - чисто конкретно вам говорю. Примерно через год, Магомет узнал, что в Мекку из Сирии возвращается большой караван курайшитов, и что он не паломнический, а торговый, то есть, не чуваков с чувихами везёт, а серебро, товары, благовония всякие там. Понятное дело - Магометушка сначала обрадовал братву хорошей новостью, а потом выдал дерьмовую. Во-первых, караван охраняло сорок крепких ребят, а во-вторых, вёл их никто иной как лютый ненавистник исламских понятий вообще, и самого "пророка" в частности - Абу Суфьян, про хитрожопость которого арабы рассказывали легенды. Магометка тоже ненавидел Абу Суфьяна хотя и доводился ему племянником. Итак, Магомет созвал братву и распальцевался перед ними изо всех сил своих : "Вот караван курайшитов. В нём - все их богатства. Вы реальные пацаны? Ну, так не фиг филонить - нападите на этих убогих козлов, и с помощью Аллаха вам достанется всё козловское бабло!" Одних братков в умме быстро пробило на грабиловку, они собрались и пошли, а другие подумали, что много уже всякой фигни от Магомета слышали и кишка у него тонка учинить такой крутой разбой - и остались в Медине. Хитрожопый же Абу Суфьян, ведя караван, расспрашивал всех встречных и поперечных на дороге, и вызнав, что племянничек, сильно желающий его грабануть, если и не совсем туточки, то очень даже неподалёку, послал одного из своих ребят-охранников каравана, в Мекку за помощью. Тот рванул налегке как птичка, и, добравшись до Мекки, заорал на площади во всю дурь:"О курайшиты! Не будьте лохами! Ваша прибыль от торговли за целый год у Абу Суфьяна. На караван хочет наложить лапы этот мерзавец Магомет! Он вконец оборзел, в натуре! А его братва - беспредельщики реальные! Не думаю, что после их наезда от каравана останется хотя бы кусочек хрена лысого! На помощь! На помощь!" Видок, кстати, у парня был ещё тот: нос верблюда, на котором он ехал - порван, седло сдвинуто, рубашка изодрана - сильно, значит, торопился. Курайшиты, подскочив как ошпаренные, похватали оружие и всем скопом выдвинулись, имея целью - встретить и замочить Магометку, в натуре, без всяких разборов и базаров. Две команды двигались навстречу друг другу вслепую, а караван мотался между ними. Ситуё было такое - кто первый до каравана доберется, тот и выиграл. Тут важно заметить, что Магометушке было труднее: по сложившейся в то время прискорбной традиции при личной встрече Магомета обсирали представители всех арабских племен как кочующих, так и осёдлых - всем арабским кафирам, независимо от происхождения, настолько не нравился "пророк", что их при одном магометовом виде прямо-таки наизнанку выворачивало. Когда братва, разыскивающая караван, налетела на одного из кочевников и спросила его о людях Абу Суфьяна, тот их послал сразу же и очень далеко. Пацаны, видя сие вопиющее кафирство, сказали этому вредному бедуину: "А ну-ка быстро кланяйся и приветствуй Посланника Аллаха!" По арабским понятиям свободный чел не обязан был кланятся никому - даже перед своими шейхами тогдашние арабы особо не прогибались - но кочевнику деваться некуда: он один, а можджахедов много, ну и поприветствовал. Поклонился, значит, а потом и говорит ехидно так: " Слышь, ты, о зародыш внематочный, если ты с Аллахом видишься, то скажи мне, кто в животе моей верблюдицы?" Ну, пацаны, не растерялись и отпели на это: "Хрен ли ты, козел, к нашему пахану лезешь? Ты у нас спроси - мы тебе популярно объясним, кто ты есть со своими вопросами. Трахал ты свою верблюдицу, вот теперь у нее в животе от тебя верблюжонок. Гы-гы-гы". Магомет на это прорёк: "Вы сказали человеку непристойность" - и принял на себя умный вид, потому что сказал чистую правду, а такое с "пророком" случалось нечасто.
  12.
  Каким макаром - неизвестно, но всё же до Магометки дошло известие о том, что курайшиты вышли на защиту своего каравана. Чувак тут же страшно перетрусил и побежал к братве за советом. Абу Бакр, по кликухе Правдивейший, встал и сказал: "И нормалёк! Мы их замочим, век воли не видать" Потом встал Омар ибн аль-Хаттаб - полудурок с садисткими наклонностями, кличка у него была - Бешеный, и заявил: "Зашибись дела! Мы уделаем их всех!" Видя, что братва настроена серьёзно и свинтить обратно в Медину не удается, Магометка призвал на намечающуюся грабиловку с мочиловкой благословение Аллаха и пошёл с Правдивейшим на разведку. Братва осталась возле огромного песчаного холма, недалеко от долины Бадр. А Магометка с Правдивейшим, порыскав по окрестностям, остановились у старика-бедуина, и спросили о курайшитах, и о самих себе - выкладывай, мол, старый хрыч, всё, что знаешь о диспозиции и соотношении сил двух враждующих группировок, или сам понимаешь - мы люди вооружённые и сильно раздражённые. Понятное дело, что на арабском дворе стоял в то время священный месяц рамадан - самое удобное и чаще всего используемое время для всех магометкиных дел - это я чисто конкретно вам заявляю. Старик, видя, что имеет дело с беспредельщиками, сказал: "Я вам ничего не скажу, пока вы сами не скажете мне, из каких вы будете". Магомет ответил: " Дед, ты жить хочешь? Ты, я смотрю, шейх, значит умным должен быть. Вот когда ты расколешься - расскажешь нам всё, что знаешь, тогда мы, так уж и быть тоже расколемся - из каких мы будем, но не раньше. Даю слово". Шейх стал рассказывать: "Дошло до меня, что Магомет и его товарищи вышли из Медины по направлению к Мекке. Если сказал правду тот человек, который сообщил мне об этом, то они находятся сегодня на входе в долину Бадр возле песчаной горы". Магомет сильно струхнул, а шейх продолжал: "Дошло до меня, что курайшиты выступили навстречу Магомету из Мекки. Если сказал правду сообщивший об этом человек, то они должны находиться с другой стороны холма - на плоской возвышенности.Так из каких же вы оба будете?" Магомет ответил: "Дедуля, не переживай. Мы из оазиса"- и рванул от него очень быстро. Старик спросил Правдивейшего: " Из какого оазиса? Может, из Ирака?", - но тот уже рвал когти вслед за подельником. Вернувшись, они отправили рядовых пацанов пошариться возле водных источников Бадра в поисках данных о курайшитах. Те обнаружили водопой курайшитов, сцапали двух мальчишек - курайшитских водоносов - и привезли их с собой для допроса. Допрашивали сами, без начальства, Магометушка в это время стоял кверху задом - Джебраил приказал "пророку" пять раз в день показывать попу Небу - Престолу Творца всего сущего. Перепуганные насмерть сопляки уверяли братков: "Мы - водоносы курайшитов, вышедших из Мекки. Они послали нас, чтобы мы привезли им воду". Братва не поверила, что мужики из Мекки, идущие их мочить, так близко, и начала уродовать этих парней, приговаривая : " Какая на хрен Мекка! Ну-ка, сознавайтесь, что вы из каравана Абу Суфьяна" - и, в конце-концов, добилась, что они, оба, сказали: "Ладно, ладно! Мы - от каравана Абу Суфьяна". Братва перестала их дубасить, а Магометушка, увидев это, сначала произнес слова приветствия Аллаха, потом ещё раз встал раком, и наконец, выпрямившись и надувшись пафосом, выдал: "Эх, шестёрки вы мои, необразованные! И на кой я только с вами связался? Когда эти лохи сказали правду, вы стали их избивать, а когда сказали неправду, перестали. Ну, куда это годится? Или вы не знаете, что надо поступать с людями как раз наоборот? Без всякого базара - эти два кренделя из Мекки. Ну-ка, давайте их сюда!" Водоносы рассказали, где находятся курайшитское войско, и Магомет потряс воображение подельников, вычислив примерное количество врагов. Он спросил: "Сколько верблюдов они закалывают каждый день?" Пленные ответили: "Один день - девять, а бывает, что и - десять". Магометушка тут же прорёк братве: "На нас прётся от девятисот до тысячи человек". Потом опять обратился к слугам-водоносам: "Есть там кто-нить крутой? Сколько среди них из знатных курайшитов?" Те стали перечислять, и когда всех перечислили, Магомет вдохновенно обратился к братве, состоящей из трёхсот человек : "Мекка бросила против вас самых знатных людей! Зауважали, сволочи! Гордитесь, пацаны!" Пацаны, однако, все стояли с полными штанами и трясущимися ручками, размышляя про себя: "Ну, три сотни чуваков чтобы ограбить сорок - это вполне по-исламски. Такой джихад можно только приветствовать. Но наши три сотни против ихней тысячи?! Ни фига себе - джихад! Ты, наш дорогой Магометушка, какой стороной головы об пальму дюбнулся?" Магомет, видя их охренение, тут же клятвенно пообещал братве победу во славу Аллаха - знатную грабиловку каравана, которая непременно произойдёт, как только правоверные его выследят.
  13.
  Естественно, что с караваном "пророк" и его команда полностью обломались - старый лис Абу Суфьян вёл людей очень осторожно. Когда он дошёл до долины Бадра, то стал гонять своих парней в дозор, а потом задалбывал вопросами - чего они видели. И вот, уже войдя в долину Бадра, один из дозорящих ответил Абу Суфьяну: "Да на что мне было смотреть? Тишина полная вокруг! Ничего подозрительного я не заметил. Ну, видел я парочку верховых, на верблюдах, которые останавливались вон у того холма. Они тоже видели меня, и нормально себя при этом вели - набрали воду в бурдюк и уехали". Битый и тёртый вояка - Абу Суфьян - рванул к тому холму, взял кусочек верблюжьего помёта, размял его и ,обнаружив там непереваренные семена, воскликнул: "Вашу мать, салабоны! Это же корм Ясриба, корм Медины! Этот сучий потрох - мой племянник - выследил нас!" Поливая на чем свет стоит своих нерадивых помощников, Абу Суфьян погнал караван по бездорожью, направляясь к побережью и оставив долину Бадра слева, утёк, натянув нос племянничку. Сделав огромный крюк, и переведя дух, Абу Суфьян понял, что благополучно довёл караван до Мекки, и послал гонца к курайшитам с сообщением: "Вы выступили, чтобы защитить свой караван, своих людей и своё имущество. Аллах спас его. Так что расслабьтесь, мужики, и по-тихому возвращайтесь назад!" Но один из знатных курайшитов -Абу Джахль - выдал на это сообщение очень завлекательный коммент: "Да, блин, в Бадре каждый год кочевые арабы устраивают ярмарку и торжища, и в кои-то веки мы выбрались из дома всей нашей мужской компанией! Магометка в натуре окончательно обломался, так чего нам трястись? Пойдём и пробудем в Бадре три дня, заколем животных, поедим, попьём вина, и послушаем музыку - отдохнём от семейной жизни! Пусть и нас послушают арабы-кочевники, услышат о нашем походе, нашем сборе, и уважут чисто конкретно, так как мы - крутые ребята, без всякого базара". Тем временем Аллах послал дождь. Земля в долине Бадра стала вязкой. Магометку с братвой это сильно напрягало, поскольку земля прилипала к ногам верблюдов, но желание пограбить было сильнее, так что вязкая почва не удержала их от розысков каравана. Курайшитов тоже настиг дождь, и они забили на свой поход, пережидая непогоду. Таким образом получилось, что Магомет вышел к водным источникам Бадра первым. "Пророк" расположился в самом гнилом месте, какое только можно себе представить, и через некоторое время, один из окончательно озверевших в этом походе моджахедов, припёрся к нему и сказал: "О дебил ибн даун! Ты и впрямь считаешь, что это самое подходящее место для воинов на пути джихада? Ты, чо, всерьёз утверждаешь, что это болото подсказал тебе Аллах, и нам нельзя передвинуться с него ни вперёд, ни назад? Если это так, я тебе, клянусь мамой, пасть порву не сходя с этого места! Если же это связано с военной хитростью - мы ещё побазарим". "Пророк" ответил: "Это связано с военной хитростью". Тогда моджахед сказал: "О генералисимус наш ! Ты, чо, не в курсе, что в болоте можно утонуть? Подними людей, и мы пойдём поищем где посуше. Слышь, ты, "посланник Аллаха", ты посоветуйся с тем, кто тебя послал, как насчёт того, чтобы устроиться к самому близкому месту от водных источников и заблокивать их? Как насчёт того, чтобы засыпать все колодцы, построить свой секретный водоём, и уж тогда начинать мочилово? Ты прикинь, о Магомет, какой нам светит профит: у моджахедов будет вода, а у наших врагов вместо неё будет большой и толстый хрен". Магометушка признал: "Ты, кореш, навел меня на хорошую мысль". И сделал так, как было предложено этим пацаном. Но не все пацаны так неуважительно относились к "пророку". Например, один крендель из ансаров - Саад ибн Муаз, по кликухе "Справедливый" - подсел на исламские понятия настолько, что, несмотря на присущую всем ансарам гордость, стелился перед Магометушкой будто половичок. После того как братва выбралась из болота, он припёрся к Магометке и голосом, дрожащим от благоговения, предложил: "О Пророк Аллаха! Может, построить нам для тебя палатку, где ты будешь находиться, и приготовить для тебя верховых животных, а уж потом нападать на врага нашего? Если Аллах даст нам силу и поможет нам одолеть врага, то это будет то, что мы хотели. А если будет другое, то ты сядешь на верховых животных и спасёшься, нам на радость. Люди в Медине, которые от тебя отстали, о Пророк Аллаха, наверняка, любят тебя так же, как и мы. Если бы они знали, что ты вступишь в войну, то они не отстали бы от тебя". Магомет, конечно, лучше этого очумевшего лунатика знал, как любят его члены уммы, забившие на этот поход и оставшиеся в Медине. Однако, идиотов, если они преданы всем сердцем, надо поощрять; поэтому Магомет похвалил "Справедливого" за его ум и пожелал ему добра. Всяко-понятно, что потом была поставлена палатка для "пророка", и во время сражения он сидел в ней безвылазно.
  14.
  На следующий день дождь кончился и курайшиты с утра пораньше снялись с места стоянки и двинулись дальше. Когда Магомет увидел их, спускавшихся с песчаного холма, с целью догнаться винцом на всеарабской ярмарке, то воскликнул: "О Аллах! Сукой буду, вот курайшиты идут со своей кичливостью и горделивостью! Век воли не видать, если они не бросают тебе вызов, о Аллах, обвиняя во лжи твоего посланника! О Аллах, мой дорогой, пошли на них гибель этим вечером!" Надо сказать, что кафиры-курайшиты пили тогда, как все нормальные люди - в меру, вкусно закусывая и не чувствуя никакого греха - и, как и всякие другие, употребляющие алкоголь, по утрам испытывали определенную неотложную жажду. Магометушке это было известно тем лучше, что он и сам, будучи из курайшитского племени, изрядно попивал. Поэтому, когда группа курайшитов, ведомая чутьем похмельного человека, вышла к секретному водоёму "пророка", Магометка прорёк братве: "Пускай идут! Вот подойдут, хлебать начнут, тогда и перережете". Стоит ли говорить, что каждый, кто пил воду из секретного магометского водоёма, был убит? Увидев это гадство, неупотреблявшие накануне курайшиты сгруппировались и рванули мстить за своих убитых пацанов. Пока они бежали, Магометушка выравнивал ряды своих верных сподвижников: он держал в руке стрелу и тыкал ею в пацанов. Проходя мимо одного кренделя, высунувшегося вперёд шеренги, Магомет толкнул его в живот стрелой и крикнул: " Куда прёшь, о воин Аллаха! В ряд, дурак ибн козел!" Тот, пребывая в отпаде, заскулил: "О Посланник Аллаха, ты же мне больно сделал! Ведь Аллах послал тебя с правдой и справедливостью. Так отплати же мне за несправедливость правдой!" Магомет решил поддержать боевой дух корешей, и выпендрился под опытного голубого. Открыв животик моджахедский, Магометушка интимным шёпотом, сказал пацану: " Бахара нет! Отплачу" - обнял его и поцеловал прямо в пупок. Братва сладострастно застонала, и видя успех своего манёвра, "пророк" спросил: "Что тебя толкнуло на нарушение дисциплины? Ну-ка, колись!" Охреневший от счастья чувак ответил: "О Посланник Аллаха! Ты видишь, что происходит. Я хотел, чтобы исполнилось самое заветное мое желание: чтобы соприкоснулась твоя кожа с моей на прощание". Понимая, что этот дурак ибн козел будет счастлив погибнуть за него, Магометушка пожелал ему добра. Когда Магомет выровнял все ряды братков, то вернулся в свой командный пункт - палатку - и, решив немного отдохнуть от проделанного им только что тяжелейшего джихада, завалился спать. Вместе с "пророком" в палатке находился только Абу Бакр, по кликухе "Правдивейший" и, проспавшись, Магометушка заявил ему: "Радуйся, о Абу Бакр! Чисто конкретно заявляю: пришла к тебе помощь от Аллаха! Это Джабраил ведёт тебе коня с неба, взяв его за уздечку, покрытую пылью". Где приземлилась эта "небесная" лошадка, Правдивейший так и не узнал, и, пребывая в раздумьях, в сражении не участвовал. Вероятно, Джебраила занесло куда-нибудь в жидовский сектор Палестины, и там паскуды сионисты обобрали рогатого коновода, отняв у него безответную и беспомощную животину вместе с уздечкой. Курайшиты всё это время так же выстраивались в ряды, а когда выстроились, то, исходя из арабских понятий ведения битв, из их рядов выступило трое воинов и кликнуло мусульманских братков на честный бой. Навстречу попёрло было трое ансаров, но курайшиты очень круто их отфутболили: "Да кто вы такие, в натуре, чтобы драться с нами? Нужны вы нам как косточки прошлогодних фиников. Пусть выйдут к нам благородные люди из нашего племени!" Пророк, понятное дело, сам на честный бой не пошёл - дурак что ли? - а, сидя в палатке, назначил туда троих парней из пехоты. Двое братков быстро разобрались со своими противниками, и помогли корешу - с мечами набросились на последнего курайшита - сильный шибко уж он был : еле-еле одолели трое против одного. Увидя этот "честный" бой, курайшиты прибалдели и притормозили нападать. А Магометушка вышел к братве и ободрил пацанов: "Клянусь тем, в чьих руках душа Магомета! Кто будет рубиться с ними сегодня и будет убит, стойко, безропотно наступая, но не отступая, того Аллах введет в рай. Там вас уже заждались красивые, никем не траханые тёлки и чаши полные вина". Один сильно оголодавший крендель, который держал в руке финики и ел их, воскликнул: "Ах! Ах! Ведь я не попаду в рай, пока эти грязные кафиры меня не убьют!" - выбросил финики, взял меч и стал сражаться, пока не был убит. Другой, тоже сильно повредившийся головой на почве ислама, спросил Магомета: "О Посланник Аллаха! Чем может рассмешить Господа тот, кто ему поклоняется?" Магометка объяснил: "Обагри свои руки кровью противника, не будучи защищен кольчугой - и тот, которому я служу, просто обхохочется". Пацан тут же снял свою кольчугу, бросил её, взял меч и сражался, пока не был убит. Братва столпилась и рванула было вслед за ними рубиться, но Магомет, как реальный пахан, приказал пацанам не атаковать без его приказа. Он сказал: "Если вас окружат, то отгоняйте их от себя стрелами". Стрел было - верблюд наплакал, ну, да это и не важно, главное - паханский авторитет не уронить. И Магометушка устроил настоящее шаманское камлание: взяв горсть камешков и строго-настрого закляв их: "Да станут безобразными лица моих врагов!" - запулил это оружие массового поражения в сторону курайшитов. Само собой разумеется : магометкино оружие ни фига не сработало, и "пророк", приказав братве: "Ладно хрен с ними, с камнями! Наступайте как все нормальные люди!", - ушёл с горя к себе в палатку, где в ожидании Джебраила с лошадью всё так же сидел Абу Бакр, Правдивейший. Видя возможность насолить Боженьке - Отцу небесному всех людей, устроив массовое истребление Его созданий, сатана до предела раскрутил кроворубку и были убиты самые храбрые курайшиты, и пленены самые знатные из них.
  15.
  Когда пацаны стали захватывать в плен курайшитов, Магомет, понятное дело находился в палатке, и носа оттуда особо не высовывал. А Саад ибн Муаз, по кличке Справедливый, чтоб Магометушке не так боязно было на пути джихада, стоял в дверях палатки, опоясанный мечом, вместе с группой ансаров. Братки охраняли "пророка", боясь нападения на него противника. Набравшись храбрости и смело высунувшись из командного пункта, Магометка увидел на лице Справедливого недовольство тем, что делает братва. Тогда "пророк" спросил его: "Клянусь Аллахом, ты, в натуре, как будто недоволен тем, что делают наши кореша?" Тот, окончательно утратив рассудок и чумея от запаха крови, отвечал: "Да, недоволен, о Посланник Аллаха. Это первое сражение, которое состоялось по велению Аллаха. Для меня было бы предпочтительнее замочить как можно больше народу, а не брать в плен этих кафиров-язычников, оставляя их в живых". Надо сказать, одного чувака из курайшитского войска Магомет запретил убивать, помня приятельские отношения с ним. Но пацану не свезло: когда на него налетела магометкина братва, он был с товарищем. Братки предложили чисто нормально: сдавайся, мол, по-хорошему; мы б тебя, конечно кокнули, но пахан нам это дело запретил. Так чувак вместо того, чтобы жизни радоваться, жутко озаботился судьбой другана. Говорят ему: " Ты, чо, в натуре? Всяко-понятно, мы твоего товарища не оставим в живых. Пророк приказал нам только по поводу тебя одного". А он им сначала стишата читает в размере раджаз: "Не выдаст друга сын свободной женщины. Не выдаст воин своего товарища. О, нет, не выдаст - будут они биться вместе, доколе не умрут, иль не освободят себе дорогу" - а потом за меч хватается. Братки ещё раз попытались ему внушить исламские понятия, но чувак стоял на своём: "Идите к дьяволу! Либо оставляете его в живых, либо умрём и я, и он вместе! Не посрамлю я ни матери своей, ни отца своего, ни арабской чести! Не желаю, чтобы женщины Мекки говорили обо мне, что я струсил и бросил своего товарища, защищая свою жизнь". Пришлось браткам мочить обоих, а потом объясняться с начальством - как так вышло. Магометушка не сильно огорчился, узнав о нарушении своего приказа - на хрена исламу всякие гнилые интеллигенты и рефлексирующие поэты? Ещё один чувак из магометкиной правоверной братвы, увидев одного из пленных, заорал: "О защитники Аллаха! Вот он - главный язычник! Я не допущу, чтобы он остался жив! Он меня, сука такая, отвращал от ислама, бил кулаком, и я остался жив только по милости Аллаха! За милость, оказанную вашему собрату по исламу - изрубим гада мечами!" Мусульманин, которому принадлежал этот пленный со своим сыном, сначала попёр против мнения корешей, но когда, вся братва окружила их кольцом и один, самый храбрый, пришил сынка пленного, правоверный забил на это дело и только приговаривал: "Да смилуется Аллах над вами! Я так хотел прибарахлиться для следующего похода, а теперь, когда лишили вы меня моих пленников, на какие шиши я куплю кольчугу и прочее вооружение?!" Всяко-понятно, что через некоторое время братки стали лаяться из-за добычи и пленных. Обиравшие мёртвых говорили: "Это наша добыча". А кто воевал, говорил: "Хрен бы вы что собрали, если б мы их не кокнули". К сваре подключились и те из братков, которые охраняли "пророка": " А мы?! Мы тоже имеем право на добычу, мы, в натуре, хотели убивать врагов, и мы, век воли не видать, свободно могли бы, обобрать всех мертвяков, пока вы чухались где-то на переднем фланге. Но мы уважаем исламские понятия, и не сделали этого, охраняя Посланника Аллаха. А прикиньте, если бы на него напал враг? Так что, кореша, у вас не больше прав на добычу, чем у нас". Магомета в очередной раз накрыло откровение, и он сообщил пацанам, что Аллах отнял добычу у них и передал её в распоряжение "посланника Аллаха". Братва прибалдела, но подчинилась, и Магометушка за проявленную сознательность выделил пацанам справедливую долю.
  
  16.
  Когда Магомет покончил со всеми неотложными делами - делёжкой плодов мародёрства и распределением пленных - то он приказал братве найти Абу Джахля среди убитых - тот громче всех смеялся над россказнями Магометки, отвращал курайшитов от ислама, дружил с Абу Суфьяном и сделал много-много других гадостей. Его нашёл один браток и увидел, что чувак рельно - при последнем издыхании. Браток наступил ногой на горло умирающему и сказал: "Ну, чо, сука, допрыгался? Посрамил тебя Аллах? Слышь, ты, о враг Аллаха, ответствуй - посрамил или как?" Тот спихнул с горла браткову конечность и ответил: "Чем же Аллах меня посрамил? Разве что тем, что вы - дьяволовы дети - убили меня - самого выдающегося человека в курайшитском племени? Скажи лучше, кто одержал победу сегодня?" Браток отвечал: "Аллах и его Посланник". Абу Джахль сказал на это: "Да... Высоко вознёсся пастушок овец!" Браток отрубил врагу Аллаха голову, принес её Магометушке и сказал: "О Посланник Аллаха! Вот голова врага Аллаха - Абу Джахля". Магометка, напустив в штаны от радости, завопил: "Слава Аллаху, тому, кроме которого нет никакого божества!" Браток сначала присоединился к воплю "пророка": "Клянусь Аллахом, кроме которого нет никакого божества - как круто мы их замочили!" - а потом бросил голову Абу Джахля перед Магометом, который все продолжал вопить: "Слава Аллаху! Слава Аллаху! Слава Аллаху!" Наступал вечер и надо было срочно сматывать удочки с места происшествия; Магометушка назначил выступление на следующее утро, и во избежание лишней возни с захоронением убитых, приказал сбросить все тела в колодец аль-Калиб. Когда братва исполнила приказ, Магомет принялся, кривляясь обезьяной, плясать вокруг колодца, завывая и прихрюкивая: "О сброшенные в колодец, ответьте мне! Ну, чо, суки рваные, где вы оказались? Исполнилось для вас обещание Аллаха? Гы-гы-гы! А для меня обещание Аллаха осуществилось, в натуре! Я - пахан". Братва спросила его: "О Посланник Аллаха! Ты, чо, совсем башкой поехал, что со жмуриками беседу разводишь?" Магометушка ответил: " Ни хрена! Жмурики так же, как и вы, слышат мои слова. Только они не могут ответить мне!" Далее Магометка перечислил всех, кто был сброшен в колодец по именам и в экстазе завыл опять: "О сброшенные в колодец! Вы были плохим родом для вашего Пророка: обвиняли меня во лжи, а вот эти чуваки мне поверили. Вы меня изгнали, хоть я и сам ушёл, а люди мне дали убежище, хоть на меня никто и не нападал. Вы воевали со мной, хотя шли выпивать, а люди мне помогли - по-исламски, чисто конкретно. Ну, чо, исполнилось для вас обещание Аллаха? А для меня обещание Аллаха осуществилось - я, в натуре, пахан!" Братки сказали: "О Посланник Аллаха! Прочухайся! Ты взываешь к людям, которые уже сгнили?" Магомет им ответил: " Они не сгнили. Они узнали, что обещания Аллаха - правда" - и продолжил пляску. Кстати, очень это утомительное занятие -прыгать вокруг колодца всю ночь - чисто конкретно вам говорю.
  17.
  Когда курайшиты узнали, что стряслось с их родственниками, поехавшими попить винца на ярмарку, в племени, все глубже увязающем в пучине кафирства, начались разговоры о кровной мести. Но сначала надо было выкупить у Магометушки пленных. Братки, пришедшие с Магометом в Медину из Мекки подошли к вопросу получения бабла с полным мусульманским понятием. Один из полностью происламивших себе мозги чуваков, увидев в числе пленных своего родного брата, сказал подельнику: "Держи этого кренделя за руку крепче! Его мать богата, и она даст тебе за него большой выкуп". Прибалдевший от такого заявления пленный заорал: "Я же брат тебе, а ты - мне! Как ты можешь давать такой совет относительно меня?" Мусульманин ответил: " Не брат ты мне, рожа твоя кафирская. И тот, кто взял тебя в плен мне больше брат, чем ты". Мамашка потом прислала денег и откупила сынка-кафира от братанов по исламу, на радость обоим подельникам. Только Магометушка вёл себя по-другому: когда жители Мекки послали выкуп за своих пленных, дочура магометовская, оставшаяся жить замужем в Мекке, тоже подкинула деньжат папочке за своего мужа, попавшего в плен - и папаня не очень-то обрадовался этому баблу. Тем более, что вместе с деньгами в качестве довеска доча прислала ожерелье, которое ей в своё время подарила на свадьбу Хадиджа. Понятное дело, что, укомлектовав свой гарем разнообразными марухами, Магометка и думать забыл о своей первой жене - но всё-таки ему было неприятно, что дочура - в числе его противников. Поэтому "пророк" взял слово с зятя, что он переправит жену в Медину - под отцовское крылышко - и отпустил его, вернув дочке деньги и цацки. Через некоторое время после того, как зять уехал в Мекку, любящий папа и заботливый тесть послал в условленное место двух братков, приказав им встретить и сопроводить дочу в Медину. Когда дочь Магомета закончила свои сборы, её свояк, брат мужа, взял лук и колчан и отправился вместе с ней в это место, ведя под узцы верблюда. Дело было ясным днём. Курайшиты погнались за ней и догнали в лощине Зу Тава. Ударить женщину у тогдашних чудиков-арабов считалось великим западлом, применять силу мужчина мог только против мужчины; тот, кто поднимал руку на женщину - сам становился ею, так считалось во всей Аравии до тех пор, пока там не воссиял свет ислама. Поэтому, курайшит, первым догнавший дочь Магомета, не стащил её за волосы с верблюда, а стал пугать, потрясая перед девчонкой, сидевшей в паланкине, копьём. Она была беременна, и у неё со страху случился выкидыш. Увидев это, её свояк разложил свои стрелы, крича: "Клянусь, если кто приблизится ко мне, то я всажу ему стрелу прямо в сердце!" Люди отошли от них на безопасное расстояние и встали полукольцом, не давая верблюду ехать дальше. Это хреновое ситуё, как и многие другие закавыки, случавшиеся в курайшитском племени, разрулил хитрожопый Абу Суфьян. Он пришёл вместе со знатными людьми и сказал свояку: "О человек! Не стреляй в нас, мы хотим с тобой поговорить!" - и тот отвёл от них нацеленную стрелу. Абу Суфьян подошёл к нему поближе и сказал: "Ты неправ. Ты выехал с этой женщиной на глазах у людей, открыто - для курайшитов это позор. Ты знаешь, какое несчастье и какая беда нас постигла и что мы перенесли от Магомета. Люди думают, что если ты увозишь от нас его дочь к нему открыто, то мы смирились с его притязаниями и той бедой, которая нас постигла. Клянусь жизнью своей, мы чтим узы крови и не хотим удерживать её от отца. Также мы не желаем таким гнусным образом мстить ему. Но ты всё же вернись с женщиной в Мекку, тем более, что ей плохо, и она не может ехать в таком состоянии.Подожди, пока не утихнут голоса и разговоры среди людей, а потом тайно её увези и мы закроем на это глаза".Чувак так и поступил, и дочура воссоединилась с папашкой.
  18.
  Узнав от дочи подробности путешествия, Магометушка воспылал отеческой нежностью, вызвал парочку рядовых и послал их в Мекку, сказав: "Если захватите того человека, который первым или вторым догнал мою дочь, то сожгите их обоих в огне!" Правда, на другой день гуманист Магомет направил вдогонку браткам посыльного со словами: "Я вам приказывал сжечь этих двух людей, если схватите их. Потом я пришёл к выводу, что никто не должен подвергать пытке огнём, кроме Аллаха: если их схватите, то убейте обоих, как вы обычно убиваете врагов Аллаха!" И последующие несколько лет доча магометская жила в Медине, а муженёк ее - в Мекке. Надо сказать, что зять магометовский, был довольно приличный молодой человек - очень надёжный в торговых делах, и курайшиты доверяли ему свои товары. Как-то раз, когда он, закончив свои торговые дела, возвращался из Сирии в Мекку, его встретил отряд "пророка". Понятное дело - ограбили, но самому парню свезло, он какими-то хитрыми винтами улепетнул от братков и пришёл под покровом ночи в Медину к своей жене - дочери "пророка". Девчонка спрятала его, и на следующее утро, когда Магометка как всегда завопил во всю дурь: "Аллах велик!" - из женской половины дома последовало заявление: "О люди! Я взяла под покровительство своего мужа!" Магометушка прибалдел, и не зная как реагировать, избежал базара - уткнулся лбом в пол, задрав задницу к Небу. Показав Творцу свою жирную пятую точку, туго обтянутую штанами, Магомет обратился к братве: "О люди! Вы слышали то, что услышал я? Может, у меня глюки похмельные после вчерашнего?" Те ответили: "В натуре, слышали. И, наверняка, эта бешеная кошка за своего мужика готова выцарапать глаза кому угодно". Тогда "пророк" прорёк: "Клянусь тем, в чьих руках душа Магомета, я об этом ничего не знал, пока не услышал то, что услышали и вы. Лады! Объявляю вам чисто конкретно, что даже самый малый мусульманин имеет право покровительствовать любому человеку от имени всех мусульман". Потом Магометушка вошёл на женскую половину своего дома и, увидя там сладкую парочку по уши влюбленных и истосковавшихся друг по другу голубков, произнёс: "О дочь! Мы не кокнем его, но ты, давай, чти моё жилище, пусть этот кафир к тебе не приходит: ты запретна для него!" Только когда парень съездил в Мекку, раздал долги и принял ислам, тесть вернул ему жену и оставил семью дочери в покое. Мусульманин из зятя магометского вышел - так себе; когда уважаемые всей уммой братки предложили ему не отдавать долгов курайшитам - языческое ведь имущество - парень ответил: "Плохо начинать мусульманство с нарушения своей честности".
  19.
  После сражения в Бадре, покуда курайшиты Мекки, готовясь отметелить Магометку и всю его банду до кровавых соплей, ездили по окрестным племенам и собирали союзников, братва в Медине не заморачиваясь ни тактикой, ни стратегией, ни какой-либо другой фигнёй вроде дипломатии, пропивала награбленное. Ребята не беспокоились ни о чём, так как Магометушка, перебазарив с Джебраилом, наплёл, мол, не сумлевайтесь пацаны - для успеха в грабежах "пророку" достаточно того, что за ним стоит Аллах и верующие. Кроме того, чертяка Джебраил внушил Магомету: " О, кореш мой! Поощряй верующих к битве: если исламской братвы будет двадцать человек, и они будут стойки, то - не ссы, о Магомет! Такие чуваки победят двухсот человек. Если же вас будет сто, то вы победите тысячу неверных, потому как это люди непонимающие". Надо сказать, что к тому времени ещё не все мусульмане происламились до окончательной потери здравого смысла, поэтому некоторые члены уммы сочли слишком трудным, чтобы двадцать человек воевали против двухсот, а сто человек - против тысячи, и высказали Магомету претензии типа: что за некачественную лапшу ты нам на уши вешаешь? Магометушка принял рекламацию по поводу своего откровения и, связавшись с оптовым поставщиком лапши на уши человечеству, заменил его другим: "Ныне Аллах облегчил ваше положение, узнав, что вы, поганцы этакие, испытываете слабость. Если вас будет сто человек стойких, они победят двести; если вас будет тысяча, то они, по изволению Аллаха, победят две тысячи. Аллах вместе со стойкими в битвах - замётано". А когда "пророк" насасывался вином, и у него обострялась мания величия, на братву сыпались откровения такого рода: "Чувство страха у врагов помогло мне победить - хоть я и сидел в палатке во время боя. Земля стала для меня местом для поклонения - безупречно чистой, и мне были дарованы места для выступлений с проповедью - поняли, о чем я? Не поняли? Ну, и не надо - я и сам не очень-то в курсе, чего несу, это все Аллах говорит. Но, чисто конкретно заявляю - мне было разрешено брать добычу, что не разрешалось пророкам до меня, так что - без глупостев, ребята - я послан Богом, в натуре!" Кстати, ничуть не сомневаясь в дружеских отношениях между Аллахом и Магометом, вся умма была уверена, что предводитель курайшитов - Абу Суфьян ибн Харб - Аллаху не нравится. Абу Суфьян, вероятно, и сам это чувствовал, и поэтому особо на Аллаха не уповал. После возвращения из Бадра остатков курайшитского войска сей злостный кафир дал обет в том, что не коснется его головы вода, пока он не совершит нападения на племянника, и выступил по направлению к Медине с двумястами верховых из курайшитов, чтобы исполнить обещание. Совершив марш-бросок, Абу Суфьян, сделал привал , находясь от Медины на расстоянии одного перехода, и, оставив большинство людей как резерв, лично попёрся на разведку, в сопровождении небольшого количества воинов. За одну ночь этот старый лис успел посетить двух человек - не последних в своих родах. Один перетрусил и отказался помогать против Магомета и уммы, другой - глава еврейского поселения и хранитель запасов на случай чрезвычайных обстоятельств - накормил Абу Суфьяна и напоил его, и выложил врагу Аллаха все новости Медины. Абу Суфьян вернулся под утро к своему резерву и послал людей в Медину - пощупать оборону племянничка. Те, повинуясь данным им чётким инструкциям, дошли до самой окраины города, обнаружили двух членов уммы, хорошенько набили им морды и уволокли с собой на предмет поспрошать кой-чего в более располагающей атмосфере. Умма возбухла, и "посланник Аллаха" выступил, чтобы настичь супостатов. Но, всяко-понятно, что Абу Суфьян со своей командой и двумя захваченными языками, сбросив всё лишнее, ускользнули от "пророка". Магометушка настиг много мешков с ячменной крупой, брошенных дядиным воинством, и объявил по этому случаю, что Аллах даровал очередную победу мусульманам: по милости Бога состоялся великий поход ячменной крупы.
  
  20.
  Потом милости Аллаха посыпались на умму как из ведра. Для начала Магомет наехал на еврейские поселения. Вперевшись с братвой в один поселок по соседству с Мединой, он собрал жителей на их собственном рынке и заявил: "О собрание евреев! Берегитесь Аллаха, в натуре! Или вы не боитесь той мести, которая обрушилась на курайшитов? Покоритесь-ка мне - по-хорошему! Примите ислам - и будете живы! Вы небось знаете, что я - пророк посланный Аллахом? Маляву об этом найдёте в вашей Торе, которая - обещание Аллаха вам, это я чисто конкретно вам говорю, хоть сам ваших Писаний не читал, поскольку неграмотный".
  Жиды ответили: "А не пошёл бы ты подальше, о Магомет? Или ты думаешь, что мы - такие же незнающие, как твой народ?! Ты не тычь нам в нос пророчества свои, в отношении Единого мы пограмотней тебя будем! И не обольщайся тем, что ты нашёл народ, не умеющий верить и не знающий Писаний, и что ты выбрал удобный момент для их убийства. Делаем тебе встречное предложение - отцепись ты от нас по-хорошему. И предупреждаем: если мы будем с тобой воевать, ты обломаешься - реально". С тем и разошлись на тот момент. А позже одна из марух уммы пришла на еврейский рынок, продала свой товар, и уселась возле лавочки ювелира. Все мусульманки на тот момент уже были облагодетельствованы милостью Аллаха - тряпичным глухим намордником с прорезью для глаз. Проклятые сионисты, увидев эту правоверную, чуть ли не по брови замотавшую себе физию, спросили: "Хрен ли ты по такой жаре под тряпкой паришься? Сняла бы, проветрила мордочку, тем более, что у нас тут так ходить не принято. Или ты такая уродина, что на тебя и взглянуть страшно?" - и захотели открыть её лицо. Девка отказалась наотрез. Тогда ювелир незаметно привязал край её платья к спине. Когда она встала, открылась её попка, и все жидомасоны со своими жидомасонками стали смеяться над ней. Она начала кричать об оскорблении религиозных чувств и один из мусульман набросился на ювелира и кокнул его, а евреи - кокнули убийцу. Началась свалка между мусульманами и иудеями, и Магометушка тут же подскочил к сионистскому поселку со всей своей уммой и заблокировал его, типа, раз они оскорбили религию, то пусть теперь принимают её. Он бы их, конечно, всех перерезал, но у одного из уважаемых братков - уроженца Медины, ансара - был с жидами договор о дружбе и сотрудничестве. Оный крендель пришёл к пахану и растопырил на него пальцы, говоря: "О Магомет! Поступай по-доброму с евреями, я их крышевал ещё до того, как ты стал над нами паханом. Ты меня уважаешь или как?" Магометушка напыжился и не ответил ему. Браток ещё раз обратился: "О пахан! Поступай по-доброму с моими подзащитными! Я не понял - ты, чо, в натуре, не уважаешь меня?" Магометка, реально разозлившись, отвернулся от пацана, продолжая помалкивать. Когда же пацан ухватил Магометку за халат, он попытался рявкнуть: "Оборзел, в натуре? Отпусти меня!" Однако браток не очень-то испугался: "А вот хрен тебе! Не отпущу я тебя, о Магомет, пока ты не поступишь по-доброму с моими клиентами - четырьмястами людьми без кольчуги и тремястами в кольчуге. Они защитили меня от такого дерьма, что тебе и не снилось. Ты что, хочешь их всех убить разом? Боюсь, что от этого мне будет большая беда, так что - фиг тебе". Видя, что пацан завёлся не на шутку, "пророк" сказал: "Ладно, они - твои! Крышуй и разбирайся с ними сам" - и пацан отпустил Магометку и ушёл очень довольный. Видя, как сионистская зараза проникает в ряды его сподвижников, "посланник Аллаха" счёл нужным выступить на эту тему перед братвой:"О верующие! Не берите себе в друзья ни евреев, ни христиан - они дружат между собой. А кто из вас подружится с ними, тот будет в их числе. И такие мусульмане называются мунафиками и я им лично пасть порву - век воли не видать". Сподвижники, из которых не было ни одного, кто бы не имел дела с евреями и христианами, внимали молча - одни были уже происламлены до мозга костей и разучились думать, другим - хватало ума помалкивать. Кстати, если бы не эти умники, Магомету с его исламом осуществился бы каюк в самом непродолжительном времени, ибо военноначальник из него был, как из коровьей лепёшки - ракета баллистическая. Не Александр Македонский, и даже не Суворов Александр - чисто конкретно вам говорю. Другой коленкор, когда братва шла на дело без него и ему подобных генеральчиков - "Справедливого", "Правдивейшего" и "Бешеного": тогда отряды вполне успешно грабили торговые караваны и избегали битв с превосходящими их по силе войсками противника. Курайшитов в этих случаях не спасало даже то, что они, бросив наторенные торговые пути в Сирию, следовали в Ирак - один раз братва подстерегла их возле водного источника в аль-Караде и распатронила караван, везущий серебро.
  21.
  Кроме подвигов грабительского рода, случались и иные геройства. В Медине жил один поэт - красавчик писаный - и он, узнав подробности битвы в Бадре, отправился в Мекку и воспел в стихах всех врагов Аллаха, сброшенных по приказу "пророка" в колодец. Вернувшись в Медину, этот интеллигент паршивый не пожелал угомониться, а стал вредить исламу, сочиняя вирши, где прославлялась красота мусульманских женщин. Марухи, с таким трудом загнанные Магометом под покрывала, сначала просто слушали рифмованные комплименты и тащились, а потом - сбрасывали с лиц намордники и начинали мечтать о любви к мужу и счастливом материнстве, а не о вдовстве по супругу, вставшему на путь джихада. Понятно, что Магометушка долго терпел эту поэтическую антиисламщину, но любому терпению приходит конец, и как-то раз он обратился к братве с невинным вопросом: "Кто расправится с этим графоманом ибн бездарем для меня?" Пятеро желающих тут же вскочили с мест. Любопытно, что один из них был молочным братом врага Аллаха и тоже баловался стихами; вызвавшись принять участие в операции, поэт на деле доказал всей мусульманской братве, что не стоит из-за одного гнилого интеллигентишки катить бочку на всю интеллигенцию - её представители разными бывают. Несколько дней группа маялась сомнениями по поводу нечистоплотности выбранных ею методов, и Магомет, потеряв терпение, наехал на них: " Вы, чо, дохляки, передумали его мочить?" Пацаны замахали руками: "Что ты! Что ты! Мы стремаемся приступить к делу потому, что нам необходимо притвориться твоими врагами, о пахан ты наш дорогой!" Магомет разрешил их сомнения, сказав: "Лохи, вы лохи! Трепите ему всё, что сочтете нужным. Вам это разрешено" - и группа приступила к выполнению задачи.Сначала направили к нечестивому поэту его молочного братика-стихотворца. Браток пришёл к врагу Аллаха в гости и между рассуждениями о поэзии поведал, что сильно разочаровался в исламе, что знает других разочаровавшихся, и вообще : Магомет - свинья немытая. Враг Аллаха обрадовался и сказал: " О, брат мой, а я ведь предупреждал тебя, что ислам - дело тухлое". Притворно, но сильно раскаивающийся в своём мусульманстве браток в ответ наплёл врагу Аллаха семь вёрст до небес: " Ты только не выдавай меня, и я тебе солью весь расклад, лады? На днях мы с корешами собираемся от Магомета бежать в Мекку, нам бы жратву и снаряжение в дорогу купить, да только кто ж нам продаст - нам же надо скрытно, чтоб этот кровопийца ничего не узнал, а то, сам понимаешь - голова с плеч. Слушай, а давай мы всё это барахло у тебя купим? Ты не боись - мы дадим тебе оружие в залог, в конце-концов брат ты мне - или кто?" Получив от врага Аллаха согласие на сделку, чувак вернулся к своим приятелям и велел запасаться оружием. Перед убийством группа собралась в доме у Магомета, который, потирая вспотевшие ручонки, благословил их. Потом Магометушка вместе с ними дошёл до кладбища под названием Бакиа аль-Гаркад. Проводив, и напутствовав братков словами: "Идите во имя Аллаха! О Боже! Помоги им!" - "пророк" вернулся к себе домой - а то мало ли что. Стояла прекрасная лунная ночь; братки подошли к условленному месту, встретили там врага Аллаха и уговорили его прогуляться с ними по ущелью, типа: обсудим сделку и заодно подышим свежим воздухом. Чем для поэта закончилась эта прогулка, я думаю, понятно любому тупому баклану. Единственное, что хочу особо отметить: мочильщики из тех муслимов получились никакие, нынешние уркаганы опустили бы пацанов за такую грязную работу. Враг Аллаха, будучи безоружным, один - против пятерых вооруженных мечами братков мало того, что очень долго трепыхался, так ещё и орал так, что проснулось пол-Медины. А пацаны, зарезав наконец-таки врага Аллаха до смерти, обнаружили, что в процессе мочилова увлеклись и переранили друг друга. Однако Магометушка был доволен убийством. На следующий день вся Медина знала о том как мусульмане поступили с поэтом, осмелившимся на правах творческой личности пойти против Магометки, и многие евреи, проживающие в городе, перестали сметься над "пророком" и всерьёз призадумались; что ж это за религия такая - ислам?
  22.
  Тем временем Абу Суфьян завершил всю подготовку к походу на Медину и, заручившись поддержкой всех тех, кто был недоволен Магометом и исламом, выступил из Мекки. Войско остановилось напротив Медины возле горы Ухуд и стало выжидать. Когда о них узнали, Магометка обратился к умме со словами: "Я видел добрый сон. Я видел жертвенную корову. Я видел на лезвии своего меча зазубрину. Я видел, как я вдел свою руку в прочную кольчугу. Я считаю, что эта кольчуга - символ Медины". Перетрусившая братва заныла: "А ты не гонишь? Ответствуй, о Магомет, что сей сон значит?" И Магометушка разъяснил: "Коровы - это люди из числа моих сподвижников, которые будут убиты; а зазубрина, которую я видел на лезвии своего меча, - это человек, мой родственник, который будет убит".Чисто конкретно вам заявляю: данное пророчество - случай практически беспрецендентный во всей практике "пророка", ибо все последующие события полностью соответствовали словам Магометушки. Мысленно похоронив Абу Суфьяна - дядю Магомета - братки, полностью происламившие себе головной мозг, тут же потребовали от "посланника Аллаха" выступить навстречу кафирам, дабы посрамить их за неверие, то есть - перезать глотки и ограбить. Однако, даже среди членов уммы нашлась парочка более или менее разумных челов - ансаров - которые сказали Магомету: "О Посланник Аллаха! Сиди тихо и не рыпайся! Слушай, что тебе говорят умные люди! У нас и до тебя случались разные заварушки, так вот - когда ансары выходили из Медины в чисто поле и пёрли на врага, то всегда получали по зубам. А когда враги ансаров входили в Медину, то мы их уничтожали. Оставь их, о пахан, и не лезь к ним сам. Если курайшиты войдут в город, то мужчины будут с ними сражаться лицом к лицу, а женщины и дети закидают их камнями с крыш домов". Но братки, пожелавшие встретиться с курайшитами в открытом бою, настаивали на своём, так что Магомет вошёл к себе в дом и надел кольчугу. Правда, когда "пророк" вышел к умме, братки уже перетрусили и скулили: "О Посланник Аллаха! Мы тебя принудили сдуру, нам не нужно было этого. Если хочешь, то оставайся, и да благословит тебя Аллах!" Но Магометка уже завёлся и ответив: "Пророк не должен, если надел кольчугу, снимать её, пока не повоюет" - попёрся с тысячью сподвижников навстречу своему хитрожопому дядечке к горе Ухуд. Когда братва прошла некоторое расстояние, ко многим ансарам, уроженцам Медины, вернулся разум, и они откололись от "пророка", сказав: "Мы не знаем, за какие коврижки мы будем тут уродоваться, когда можно отсидеться за крепостной стеной нашего родного города. Век воли не видать, если мы не погубим свои души здесь". За ними последовал один ансарский чувак, происламленный Магометом насквозь, и попытался их остановить, крича: "О люди! Я напоминаю вам об Аллахе! Ислам означает покорность! Не отделяйтесь же от вашего народа и Пророка вашего, когда он выступил против врага!" Те ответили: "Да если бы мы знали, в какую дерьмовую войну втравит нас ваш "посланник Аллаха", то сроду бы не покорились ему". Понятное дело, что правоверный браток тут же заклеймил отступников - мунафиков: "Будьте вы прокляты, враги Аллаха! Пророк обойдется и без вашей помощи с помощью Аллаха, Всеславного и Всемогущего!" - и вернулся к Магометке один.
  23.
  У "пророка" же в это время случился очередной приступ мании величия, ему предлагали позвать на помощь иудеев, связанных с ансарами договором о дружбе и сотрудничестве, но Магометушка, окончательно опупев, отвергал любую помощь, исходящую от неверных, и всерьез думал, что семьсот мусульман обязаны победить три тысячи кафиров. Расположившись, как всегда, в самом неудачном месте - прямо перед ущельем, Магомет вызвал всех стрелков из войска - их было пятьдесят человек - и приказал им охранять свою персону в случае нападения вражеской конницы. Также он сделал пацанам внушение: в случае чего - ребята должны были прикрывать штаб до тех пор, пока он в полном составе не смотается в Медину. Потом "пророк" надел на себя вторую кольчугу - несомненно, что от большой храбрости и великого личного мужества - вручил знамя знаменосцу и озаботился тем, чтобы пристроить свой меч. "Пророк" спросил у братвы: "Кто возьмёт этот меч по его достоинству? Слышь, гаврики, надо ударить им по врагу так, чтобы он согнулся". И выбрав самого крутого пацана, отдал меч ему. У этого братка была привычка, идя на любое дело, надевать на лоб красную повязку, так что получив из рук "пророка" меч, он вынул эту свою повязку, повязал её на голову и стал гордо расхаживать между рядами. Магометушка, увидев как он понтуется, сказал, что Аллах не одобряет такой походки, за исключением такого вот места.На этом приготовления к битве с неверными были закончены.Кафиры - курайшиты, увидев, что Магомет сам идёт к ним в руки, тоже готовились к сражению. Их было три тысячи человек, у них было двести лошадей. Во главе конников на правом фланге стоял брат одного убитого в Бадре, а на левом - сын другого убитого там же. Пехота стояла в центре. В числе пехотинцев был глава одного из ансарских кланов, этот чувак был отшельником и, когда Магомет утвердился в Медине, смылся в Мекку и увёл туда весь свой род. До того, как среди ансаров воссиял свет ислама, все в Медине почитали этого отшельника за святого, поэтому перед битвой он попытался распропагандировать правоверных в пользу мира и согласия. Выступив вперед, он обратился к братве с антиисламской проповедью и Магометушка тут же прорёк, что это говорит фасик - нечестивец, посланец самого дьявола. Братки из ансаров заорали: "Да лишит тебя Аллах глаза, о негодяй!" Услышав ответ ансаров на свой призыв, чувак промолвил: "Пока я молился в своей пещере, на мой народ напало зло" - и отставив проповедь, взялся за пращу. Воевал он, надо сказать, лихо - немало правоверных черепушек было разбито камнями, посланными той пращой. Он же посоветовал Абу Суфьяну выкопать и замаскировать ямы позади фронта курайшитской пехоты. Сам же Абу Суфьян, обращаясь накануне битвы к носителям и хранителям курайшитского знамени, сказал: "О воины! Вы держали наше знамя в битве при Бадре, и вы знаете, что с нами случилось. Люди следуют за своим знаменем. Если не будет знамени, то и людей не станет. Или вы будете защищать наше знамя так, как подобает мужчинам, или мы освободим вас от этой обязанности". Они рассердились и чуть не кинулись на него с кулаками, угрожая: "Это ты нас призываешь быть мужиками?! Это мы-то отдадим наше знамя? Вот ужо ты завтра увидишь, что мы будем делать, когда столкнемся с этими уродами!" Абу Суфьян извинился перед пацанами и, внутренне усмехаясь, оставил им знамя - старый лис добился того, чего хотел.
  24.
  На следующий день правоверные попёрли в атаку, имея целью знамена курайшитов. Когда пехота Магомета столкнулась с пехотой курайшитов, позади курайшитского знамени встали женщины, прибывшие из Мекки вместе с воинами, и стали бить в тамбурины за спиной мужчин, поощряя их к битве. Клич сподвижников Магометушки в битве при Ухуде был: "Смерть! Смерть!" - и многие правоверные получили то, о чём так громко просили. Курайшиты, особо не ввязываясь в стычку, отходили назад - к своим знаменам, сохраняя боевые порядки. Сгруппировавшись возле знамени, курайшиты приняли бой. Битва была жестокой - правоверные, навалившись всей массой своего войска, желали во что бы то ни стало овладеть флагом своего противника и бабами, нагло бившими в тамбурины позади боевого стяга. Последний из тех, кто держал курайшитское знамя, сражался, пока обе его руки не были отрублены - одна за другой. Пока у него была одна рука, он дрался, стоя на коленях, а когда отрубили и её, он упал на знамя грудью и так и умер, говоря: "О Боже! Сделал ли я всё, что должен?" Магометушка уже ликовал и кричал, что, мол, это Аллах послал свою помощь мусульманам, и исполнил данное им обещание, и что язычники разгромлены - вне всякого сомнения. Пацаны уже видели украшения на ножках подруг кафиров : девчонки, подоткнув свои платья, явно собирались бежать. Когда же братки поубивали всех знаменосцев и курайшитки в испуге бросились от них врассыпную, пацаны окончательно уверились, что ещё чуть-чуть - и эти соблазнительные тёлки станут мусульманской добычей вместе с их цацками. И тут - о шайтан! - сзади налетела курайшитская конница, и начала метелить и утюжить правоверных и в хвост и в гриву. А в продолжение шайтанства оказалось, что проклятые кафирки, ловко пробежав между замаскированными ямами, заманили мусульманскую пехоту в ловушку. Пацаны, ломанувшись вслед за этими разукрашенными сучками, падали во рвы и канавы, а выбираясь из них - становились беспомощными жертвами хорошо вооружённых конников, ударивших с тыла. Когда же с флагов подошли курайшитские лучники, также находившихся до времени в резерве, правоверному воинству, взятому в клещи, настал полный крантец. Их осыпали стрелами, топтали конницей, а в завершение шайтанства кто-то со стороны кафирского войска, крикнул: "Нет больше Магомета! Я убил его!" Понятное дело: шухер поднял Азабб аль-Акаба - чёрный дьявол. Короче, видя, что на стороне противника - чёрный дьявол, остатки правоверной братвы побежали куда глаза глядят, спасая свою шкуру, кто как может. Чёрный дьявол - это серьёзно; был бы белый, пацаны ни за что бы не отступили - чисто конкретно вам говорю. Курайшитское же знамя продолжало лежать поверженным, пока его не подняла одна из тёлок, бивших до этого в тамбурин, и не начала размахивать им, крича: "Победа! Победа!" Без всякого базара: это был день большого несчастья и испытания для ислама, погибла куча правоверного народа, и в их числе был дядя Магомета - любимый в отличие от Абу Суфьяна родственник и рьяный мусульманин по имени Хамза. Кафиры обнаглели до того, что посмели подойти к "пророку" на расстояние полёта стрелы, и Магометушка серьёзно пострадал: кроме стрел в него стреляли камнями, и один камень попал ему в лицо: были выбиты два передних зуба, поранена щека, рассечена губа и лоб. Две нитки кольца шлема вонзились ему в щёку. Также "пророк", сматываясь с поля боя, упал в одну из ям, выкопанных кафирами, по совету нечестивого отшельника-ансара, и его еле вытащили трое братков. Потом один из братков вылизал кровь с лица "посланника Аллаха и проглотил её, и Магомет произнес: "Чья кровь мешалась с моей кровью, того не постигнет огонь". Когда же курайшиты загнали Магометку с горсткой воинов в ущелье, он, нимало не растерявшись в сложной обстановке, тут же явил свой полководческий гений, спросив: "Кто готов пожертвовать собой ради меня?" Встало шестеро братков, они защищали Магомета и один за другим были убиты. Последний сражался до тех пор, пока не упал от ран. Магометушка велел его принести, подложил ему под голову свою ногу, и пацан умер, положив щеку на ногу своего "пророка" на зависть мусульманам всех времён и народов. Потом вокруг "пророка" возникла группа мусульман, отступивших с поля боя. Пацаны отчаянно защищаясь, отогнали от Магометушки язычников, нашли ему водички и потащили вверх по ущелью. Магомет же продолжал выкобениваться - воду пить не стал, поскольку обнаружил в ней какой-то запах, никакого толкового распоряжения не отдал, а лишь причитал: "Усилился гнев Аллаха на того, кто раскровил лицо Его пророка". Вероятно, из-за усиления аллахова гнева курайшитская конница обошла ущелье по краю и встала, поджидая, когда Магометушка поднимется. Понятное дело, что "пророк" туда сам не пошёл, а отправил людей под начальством Омара ибн аль-Хаттаба по кликухе Бешеный. Бешеный, сам оставшись цел и невредим, исправно положил всех пацанов во славу Аллаха. Пока же одни правоверные в пешем строю рубились с конницей - надо сказать, совершенно самоубийственное занятие - другие затаскивали Магомета на скалу. Сам "пророк" в альпинисты категорически не годился, поскольку был, во-первых, жирным, а во-вторых, одет в две кольчуги. Так что ребятишки вытащившие его из ущелья заслужили рай - Магометушка, оказавшись в относительной безопасности, совершенно определенно им это пообещал.
  25.
  Раскатав войско племянника, Абу Суфьян, поднялся на гору и рявкнул во весь голос: "Прекрасные дела! Война переменчива. Это вам за долину Бадра. Вознесись же, о шайтанское отродье! И возвышай свою религию!" У Магометушки затряслись поджилки и он попросил Бешеного: "Встань, о Омар! Ответь ему! Скажи: Аллах выше и могущественнее. Нельзя сравнивать наших убитых - они в раю и ваших убитых - они в аду". Когда Омар сказал это, Абу Суфьян ответил: "Ну-ка, поди ко мне, Омар!"- и Бешеный пожалел, что ввязался в разговор. Магомет же чисто по пахански- приказал Омару: "Чеши-ка ты, милый, в расположение противника! Продолжишь беседу и заодно посмотришь чего они хочут - может, гадость какую затеять в дополнение к учиненному мочилову. Да ты не дрожи, братан: мой дядя - кафир не убивает безоружного". Когда Бешеный подошёл, Абу Суфьян спросил у него : "Заклинаю тебя Аллахом, о Омар! Убили ли мы Магомета?" Браток, растопырив пальцы, побожился: "Сукой буду - нет! Наш любимый пахан сидит сейчас под кустом - под каким не скажу, потому что секрет! - и слышит твои слова!"Абу Суфьяну, естественно, поплохело от этой новости, но и братва не обрадовалась продолжению беседы, так как предводитель племени курайшитов передал Магомету через Бешеного : "Над трупами ваших убитых издевались. Клянусь Аллахом, я и не одобрял этого, и не возмущался этим, не запрещал и не приказывал". Чуть позже, когда курайшиты уже уходили, Абу Суфьян крикнул: "Место встречи с вами - Бадр, в следующем году!" Магомет, все ещё отчаянно труся, и не желая выдавать своё местоположение, попросил одного из своих сподвижников ответить: "Согласен - у нас с тобой назначена встреча" - после чего вылез из-под куста и принялся собирать свое размочаленное войско. Дел у пацанов было много, и все они были нерадостные. Разумеется, после столь сокрушительного поражения "пророк" изо всех сил старался хоть чем-то развеселить братву, так что аяты из него посыпались со страшной скоростью. Смыслом околесицы, которую нёс, Магометка, понятное дело, не заморачивался. Например, возглавляя церемонию погребения убитых мусульман, он вдохновенно орал следующее: "Я свидетель над ними. Каждый раненый на пути Аллаха будет воскрешен в Судный день, и его рана будет кровоточить: цвет ее - цвет крови, запах ее - запах мускуса!" Не знаю, насколько поднялось настроение у парней уммы после этого заявления и сколько времени они потратили на похороны погибших товарищей. В сире указаны совершенно смешные цифры мусульманских потерь - порядка сотни убитыми, но есть две многозначительные детали: первая - в одной могиле хоронили по два-три человека, и вторая - не было дома в Медине, где не плакали бы по поводу битвы при Ухуде. Плакали, впрочем, тоже согласно исламу. Когда одна из мусульманских марух встретила людей, которые сообщили ей о смерти брата, она произнесла слова: "Все мы под властью Аллаха и к нему вернемся! Прости его Аллах!" Потом девочке сообщили о смерти её дяди, и любящая племянница также произнесла слова о покорности Аллаху и о прощении его.Потом ей сообщили о смерти мужа и только тогда деваху пробило - она закричала и запричитала. Видя это не вполне исламское поведение, "пророк" сказал: "Муж у женщины занимает особое место". Какое именно место - Магометушка не уточнил. Из скромности, наверное. Уцелевшие братки-ансары, в отличие от марух, были на высоте мусульманского самосознания. В одном ансарском доме плакали и причитали по убитым так, что это было слышно на улице, и когда Саад ибн Муаз по кликухе Справедливый вернулся в Медину с похорон на поле боя, он велел этим женщинам подпоясаться, пойти и оплакивать убитого дядю "посланника Аллаха" - Хамзу. Дескать: поскольку Хамза в Медине - человек пришлый, баб у него нет и реветь над ним некому, то нечего вам тут над своими сыновьями слезы лить - идите, девки, сочувствовать "пророку", у него горе побольше вашего - любимый дядя сдох, а нелюбимый - жив-здоров; тяжело такое вынести, ох, тяжело! За это Магомет похвалил Справедливого и поставил его в пример всей Умме. Также "пророк" призвал всех марух уммы равняться на одну происламившуюся до полного одеревенения мадам, у которой в битве при Ухуде были убиты муж, брат и отец. Когда ей сообщили об этом, она спросила: "А как обстоят дела с Посланником Аллаха?" Ей сказали, что с ним все в порядке, слава Аллаху. Осиротевшая и потерявшая брата вдова попросила показать его, и, увидев, что Магометушка цел и невредим, улыбаясь, произнесла: "Все беды по сравнению с тобой незначительны". Магомет тоже так думал, но считал нужным прилагать некоторые усилия для поддержания имиджа. Придя к себе домой, этот героический папашка отдал свой меч дочери Фатиме и сказал: "Смой с него кровь, дочь моя! Клянусь Аллахом, он верно послужил мне сегодня!" Когда и каким образом "пророк" успел выцепить обратно свой меч, который он в начале битвы из собственных ручек пристроил в руки крутого пацана с красной тряпкой на лбу - сира умалчивает.
  26.
  Тем временем в отошедшем от Медины на расстояние дневного пути курайшитском войске начались раздоры. Молодые и горячие командиры конницы упрекали Абу Суфьяна за то, что он отказался от своего первоначального намерения - напасть на Медину и, удовольствовавшись первой победой над Магометом, уходит. "Неужели мы позволим жить этому человеку, который принес нам столько зла? Надо вырвать с корнем эту заразу" - кричали они. Абу Суфьян, указав им на то, что нападение на город с тремя тысячами воинов внезапно и нападение на город, предупрежденный о наступающем враге - это два разных боя, всё же убедил пацанов вернуться в Мекку. Магометушка, узнав, что курайшиты оставляют Медину в покое, прорёк: "Клянусь тем, в чьих руках моя душа, они были бы раздавлены камнями, если бы пришли в город. От них не осталось бы ничего - век воли не видать". На вопросы братвы - чего ж тогда "пророку" с самого начала не сиделось за крепостной стеной и на хрена было выходить навстречу Абу Суфьяну и губить столько мусульман, Магометушка возвестил: "Не считайте погибших на пути джихада мертвыми! О, нет! Они живые - без всякого базара". Братки озаботились: комфортно ли живется на том свете их корешам, и "пророк" понёс невероятную ахинею: "Когда ваши братья погибли в Ухуде, Аллах поместил их души во внутренность зелёных птиц - чисто конкретно вам говорю. Так что теперь все погибшие братки в виде попугаев прилетают к ручейкам рая, едят всякие офигительные плоды, устраиваются на фонарях из золота в тени навеса - зашибись, какое сладкое у них житьё. Зацените их авторитет, когда Сам Всевышний и всемогущественный Аллах выходит и спрашивает у них: Рабы мои! Что вы хотите? Я всё вам обеспечу! И кореша наши, реально по понятиям исламским ему отвечают: О Господь наш! В натуре невозможно желать большего, чем рай, который ты нам даровал, - мы едим там, как хотим. Но мы хотим, чтобы наши души были возвращены в тела наши, потом мы вернемся к земной жизни, будем воевать за тебя, пока не будем убиты за тебя еще раз. Так что не горюйте о погибших корефанах, братаны, - с ними все чики-пики! Щас, братаны, я выложу вам весь аллахов расклад, слушайте, если вы благочестивы! И верьте мне, ибо мамой клянусь, не может быть, чтобы такой пророк как я обманывал в чем-либо. Кто обманет, тот явится к Аллаху с тем, что получил обманом, в день воскресения. И в денёк этот всякой душе воздастся соразмерно тому, что она сделала, и никому не будет обиды..." "Даже тому, кто всю жизнь брехал как паршивый пес?" -недоумевала братва. " Идиоты! - отвечал Магомет - Разве тот, кто снискал себе благоволение Аллаха, согласится жрать ханку в раю и трахать гурий наравне с тем, кто навлёк на себя негодование Аллаха? Такому кренделю жилищем будет геенна. Как скверно это прибежище! Каждый член Уммы на своей особой степени достоинства пред Аллахом - я, всяко-понятно, давно в козырных тузах хожу, ну а вам, дорогие мои, до банального валета - еще срать и срать. Аллах видит дела ваши, шестёрки вы мои необразованные. Вы вот все бабла да баб у Аллаха себе просите, а я как же? Ведь Аллах явил свою милость вам в том, что воздвиг среди вас, уроды вы этакие, меня - меня! - Величайшего, блин, Посланника, который читает вам знамения, очищает вас, учит писанию и мудрости! Эх, не цените вы своего пророка! Не любите совсем, а ведь до того как воссиял свет ислама вы были в явном заблуждении". "В каком же заблуждении мы были, о пахан?" - пискнул один из братанов. " В явном! - отрезал Магомет - Когда вас постигло несчастье - язычники надавали вам по ушам, после того, как вы дважды подвергли их подобному же - на фига спрашивать: отчего это, да почему? От чего - от вас самих. Почему - потому что Аллах всемогущ. Что постигло вас в день встречи двух войск при Ухуде, то было по воле Аллаха, чтобы знать ему верующих и знать лицемеров. Умме что было сказано? Идите, сражайтесь на пути Аллаха! И что же Умма? Одни пошли, а другие городили всякую чушь про большой риск и остались в Медине. Чисто конкретно заявляю: пацаны, которые не пошли за мной к Ухуду, были ближе к неверию, нежели к вере, они устами своими говорили то, чего не было у них в сердце. На самом-то деле они были готовы отправиться в рай, мне Джебраил сказал, что Аллах совершенно точно это знает! Тот, кто благоразумен и хочет побыстрее очутиться среди гурий не поддастся на столь глупые речи! Тем заблуждающимся, которые, сидя дома, говорили о своих ближних: Если бы они послушались нас, то не были бы убиты - вы, пацаны, выскажите свое яростное "фе"! Соберитесь большой вооружённой группой и перебазарьте с этими лицемерами по исламским понятиям чисто конкретно! Приведите им, такой, к примеру, довод: Все люди - как воюющие на пути джахада, так и сидящие за печкой с женой и детишками по-любому - подохнут рано или поздно.Так что тем козлам, кто на полном серьёзе бакланит, будто Посланник Аллаха понапрасну угробил столько народа, типа: не стали пацаны бы джихадить - были бы живы-здоровы - вы, верные мои сподвижники, предложите отогнать их собственную смерть, всяко-понятно, не забывая при этом предложении нежно поглаживать рукоять меча ! Сукой я буду распоследней, а не пророком, если найдут паршивые мунафики хоть один контраргумент против вас. А тех пацанов, которые убиты на пути Аллаха, ещё раз заявляю вам : не считайте мертвыми, нет, они живы, они получили удел свой - внутренность зелёной птички и золотую клетку в тени навеса. Вокруг них тусуются гурии, и кореша наши трахают их клювами, утешаясь тем охренительным посмертным счастьем, которое Аллах даровал им от щедрот своих. Пацаны дико радуются о тех, кто идет по следам их - не одним же им быть столь облагодетельствованными Всевышним. Клянусь тем, в чьих руках душа Магомета, Аллах не даст погибнуть награде верующих - станут все моджахеды райскими попугаями и будут жрать и пить от пуза. А кто из вас мне не верит, тому одна дорога - в ад. Рассказать, как там Аллах с грешниками разбирается и на правИло их ставит? Рассказать, как пытают там всех не слушавшихся Посланника Аллаха и предавшихся шайтану? " Перенервничавшая после битвы при Ухуде умма стремалась слушать об аде и скандировала: "Ой, не надо нам про ад, ну-ка, про рай еще разок! Магомеша - хороший! Магомеша - хороший! Магомеша - хороший! Рай! Рай! Рай! Бис! Бис! Бис!"
  27.
  Однако, рай - раем, попугаи - попугаями, шайтан - шайтаном, но для Магомета вскоре настало время приискать на Земле кого-нибудь ( и желательно - ну, очень богатого ) на должность виноватого во всех мусульманских неудачах. Сроки поджимали: "пророк", поверив одному авторитетному среди арабов чуваку, в очередной раз облажался - послал шестьдесят пацанов к языческому племени; типа, сначала принесем свет ислама, а потом будем крышевать - брать закаят, а язычники взяли и зарезали правоверных, и у Магометушки в умме опять начались всякие гнилые базары на тему: в какое место у нашего пахана предвиденье его пророческое спряталось? Уж не в попу ли? Может, стоит помочь нашему дорогому "пророку" - пошуровать в тайнике чем-нибудь толстеньким, глядишь, предвиденье и оживится? Также многие несознательные пацаны, подрезанные при Ухуде, бакланили о том, что по справедливости неплохо бы получить какое-нить вознаграждение за пролитую кровь и разнообразные увечья, честно заработанные на пути джихада. А кроме них, на "пророка" наезжали родственники чуваков, попавшихся мусульманам под горячую руку. К тому времени на счету у уммы числилось уже несколько инциндентов, когда рядовые пацаны, не разобравшись - свой или чужой - мочили арабов из сочувствующих Магомету племён. Магометке в этом случае приходилось туго: союзнички, не вникающие в суть ислама и не понимающие величия магометкиной миссии, никак не хотели брать в расчёт, что их братьев и отцов кокнули совершенно случайно и требовали выкуп за потерянных кормильцев, угрожая в случае отказа стандартной арабской разборкой - кровной местью. Итак, главарю уммы бабки были нужны - позарез, поэтому он старой привычной дорожкой припёрся к евреям, и там, ведя деловую беседу, узнал, что жиды, соглашаясь для вида дать бабла под проценты, на самом деле готовятся скинуть камень с крыши дома прямо на голову доверчиво и открыто пришедшего к ним "посланника Аллаха". Откуда узнал? Да как всегда - Джебраил сказал. Естественно, что "пророк" ни минуты не остался в обществе коварных сионистов, а встал и отправился в Медину. Сообщив братве, какое вероломство готовили против их пахана евреи, и сколько именно золотишка они были готовы отсыпать в долг умме, "пророк" приказал готовиться к войне. Только-только зализавшая раны умма опять потащилась в поход. Впрочем идти было недалеко: Магометка заблокировал ближайшее еврейское поселение, и пока пацаны держали блокаду, пил без просыпу. Наклюкавшись один раз до видения зелёных чертей, которые говорили ему всякие неприятные вещи, "пророк" решил, что с него хватит и одного Джебраила и бесед с ним - с выпивоном пора завязывать. Ясен пень, что решение перестать бухать, когда все вокруг тебя только и делают, что заливают в глотку - дело тяжкое и многотрудное, поэтому Магомет заявил браткам: "Решение о запрете употребления вина - решение аллахово. Винище лопать можно только праведникам , погибшим на пути джихада, и убивавшим на том пути направо и налево. Таким чувакам - шахидами они называются - Аллах в раю наливает чаши доверху, и пьют они бесконечно, не зная такого страшного зверя как утренний бодун. Вы же - не фига никакие не праведники, ибо живы до сих пор и что-то маловато убиваете; потому без всякого базара - отныне трезвость - норма вашей жизни. Вот заработаете себе местечко рядом с Аллахом, тогда и оторвётесь". Так умма навеки завязала с алкоголем, и мусульманам всех времён и народов вместо приёма внутрь винца, веселящего душу, остались только мечты о том, как бы половчее подохнуть на пути джихада, дабы попасть в рай к бармену-Аллаху, бесконечно и нахаляву обслуживающему праведников-убийц.
  28.
  Пока "пророк" заботился о моральном облике своих сподвижников, жиды укреплялись в своих крепостях, и в результате забаррикадировались так, что выковырнуть их оттуда и прославить ислам - то есть обложить поборами все еврейские торговые дома и сельскохозяйственные предприятия - не осталось ни одного шанса. Мало того! Группка мединских ансаров, предположительно - христиан, неожиданно показала свою звериную сущность -подкинула жидам прокламацию следующего содержания: "Братья-евреи! Держитесь и укрепляйтесь, мы не выдадим вас; а если начнут воевать с вами, то мы будем воевать на вашей стороне; если вас начнут изгонять, то мы уйдем вместе с вами". Наглые происки сионизма отнюдь не устрашили "пророка" - он уповал на Аллаха, и тот прислал ему Джебраила с сообщением: " Не боись, о Магомет! Разве ты раньше не видел лицемеров и в Мекке и в Медине, которые говорили всем неверным, руководствующимся Писанием, чтоб они боролись с тобой, а не с жидомасонством? Им будет лютая казнь, я - Аллах, это тебе чисто конкретно обещаю. В результате и сопротивляющийся тебе, и помогающий сопротивляться оба будут преданы огню навечно. Это есть наказание для несправедливых...ну, тех, которые несправедливо сопротивляются исламу. Обрадуй же лицемеров, оставшихся в Медине, вестью о том, что грядет им мучительное наказание и продолжай спокойно мочить жидов". В своём очередном выступлении перед уммой Магометка откомментил это сообщение таким образом: "Поистине, те, которые не веруют в Аллаха и Его посланников и желают отделить Всевышнего от Его посланников, говорят: "Мы веруем в Бога, но не веруем в Магомета". И хотят найти между этим путь, - они - неверующие по истине, в натуре! И уготовили мы - Аллах и я, то есть - этим козлам наказание унизительное!" Без всякого базара -сообщение сильное и коммент классный, но почему-то они никого кроме мусульман не впечатлили. Не в силах путём мирных переговоров добиться от жидов согласия на исламскую справедливость - они выплачивают умме половину своих доходов, и за это их не убивают, а даже позволяют спокойно работать - Магометушка приказал братве вырубить и сжечь рощу финиковых пальм, бывшую источником нетрудовых доходов всех окрестных жидомасонов . Евреи, видя, что на финики в текущем году явный неурожай, и предвидя, что в следующем десятилетии всей финиковой отрасли арабского сельского хозяйства грозит депрессия, осознали мощь ислама и попросили "пророка", чтобы он дал им возможность тихо-мирно свинтить: недвижимость они оставят Магометушке, а с собой возьмут столько вещей, сколько сможет поднять верблюд. Одуревший от подвалившего фарта Магометка тут же согласился, а хитрожопые евреи, воспользовавшись наивностью "пророка" в области товаро-денежных отношений, моментально смылись - одни в Хайбор, а другие в Сирию - и уволокли с собой все самое ценное. И не ценное, кстати сказать, тоже не очень-то оставляли. Один жид пархатый был до того жадный, что даже сломал весь свой дом, чтобы взять верхнюю перекладину двери, которую и нагрузил на своего верблюда - типа: всё как договаривались. Провожая взглядами караваны евреев, которые уезжали вместе со своими женами, детьми, драгоценностями, благовониями, и всякими там шелками да бархатами, братва, будучи поголовно тупым чурочьём, и не зная русской пословицы : "Мал золотник да дорог" -довольно потирала ручки и пущала слюни - мол, на одном-единственном верблюде всего бабла ни в жизнь не увезёшь. Евреи же, глядя на мусульман, почему-то улыбались; певицы в конце их колонн играли на бубнах, дудках и пели. Когда жиды свалили, выяснилась удивительная вещь: несмотря на то, что умма получила весь еврейский поселок с прилегающими к нему территориями в свою полную безраздельную собственность, жрать в этой местности почему-то стало абсолютно нечего. Магометка быстро догадался, что бессовестные сионисты поступили с ним подло и бесчестно. Прикиньте: вместо процветающего поселения умме достались разорённые дома, в которых было сломано в хлам всё, что три здоровых мужика могут сломать за несколько дней; сожжённые и истоптанные виноградники (испохабленные самими же мусульманами) на которых нужно было пахать лет пять без продыха, чтоб хоть что-то выросло; и плантация финиковых пальм, на которой стараниями "пророка" вместо пальм торчали пеньки. Это офигительное богатство Магомет честно разделил между пацанами, которые вместо того, чтобы начать жир нагуливать, принялись последний хрен без соли доедать. Магометка же, списывая все экономические неурядицы на Аллаха, занимался своими прямыми обязанностями - пророчествовал изо всех сил: "Братва! Чисто конкретно заявляю: это Аллах изгнал неверных из своих жилищ при первом изгнании, и не спрашивайте меня почему это изгнание первое - я вам отвечать не буду. Вы, тупоклювые бакланы думали, что жиды оттуда не выйдут, а жиды думали, что их защитят от Аллаха крепости. Гы! Аллах нанес удар оттуда, откуда не ожидали, и вселил страх в еврейские души, так что они разрушили дома своими собственными руками, ну и, конечно, руками верующих. Есть ли логика в моих словах, спросите вы? А на кой вам она - логика? Вы не спрашивайте, а возьмите это в назидание себе, о одарённые зоркостью ума. Если бы наш верховный пахан не предопределил бы жидам переселение, то он бы, всяко-понятно, наказал бы их в этом мире, но он предопределил! Вот! А в будущем будет им мука в огне - реально. Это им, гадам, за то, что они отделились от Аллаха и Его посланника, хоть они с нами никогда и не были... ну, да - неважно. Короче! Кто отделяется от Аллаха, для того Аллах строг в наказании - вникли, кореша? Вы изрубили некоторые пальмовые деревья, а другие из них оставили стоящими на своих пнях: это было по воле Аллаха и для того, чтобы посрамить этих нечестивцев - прикиньте как стыдно-то сейчас этим ушлёпкам-жидам, а? С чего им в эмиграции может быть стыдно? С того, что на это - воля Аллаха, который своим посланникам дает победу над тем, над кем захочет и который - Аллах всемогущий. Замечательная трава здесь растёт... да... растёт, между прочим, тоже - по воле Аллаха... да... очень хорошая трава". Кроме бескормицы в умме вскоре после завоевания еврейского поселка назрела ещё одна небольшая проблемка - братве не на ком стало жениться. Многие арабские девки, не желая носить специальное аллахово благословение для баб - чёрный мешок, называемый чадор - отвергали завидную роль марухи, безвылазно сидящей в гареме, и стремительно выходили замуж за кого угодно, лишь бы подальше от уммы. А некоторые - представить страшно! - и вовсе подались в безродные космополитки, то бишь, в еврейские жены. Безмозглые сучки - что тут еще скажешь! От Аллаха уклонились паскуды бесстыжие! Сколько сил потратил Магометушка с момента образования Уммы в Медине на женское воспитание - а они... "Пророк" горло себе надсадил, прорекая: " Бабьё! Аллах мне сказал, передай, мол, женщинам: пусть они потупляют свои взоры, и охраняют свои члены, и пусть не показывают своих украшений, разве только то, что видно из них, пусть набрасывают свои покрывала на разрезы на груди, то есть не на груди, грудь-то у вас неразрезанная - это я декольте имел в виду... закрывайте сиськи, короче. Только перед своими мужиками разрешаю вам ими трясти. Перед слугами-евнухами там... детьми малыми... А ещё Аллах сказал, пусть, мол, мусульманки не бьют своими ногами, так, чтобы все узнавали, какие у вас там скрываются браслеты и прочие коленки. И рожу прикройте! Мне Аллах этим повелением которую ночь мозги компостирует! Так прямо и говорит: о пророк, скажи твоим женам, дочерям и женщинам верующих, пусть они сближают на себе свои покрывала! Ни сна, ни отдыха из-за вас - бесстыдниц! Давайте уже, сближайте - заколебался я ночами с Джебраилом базарить. Для глаз только щёлочку оставьте - и нормалёк! Это лучше для вас, девчата, сукой буду - реально лучше, чем шляетесь вы с открытым лицом. Так вас и не узнают; и не испытаете вы оскорбления. Аллах-то он же - прощающ, милосерд, в натуре! Обратитесь все к Аллаху, девки, - может быть, вы окажетесь счастливыми, хотя как вам это удастся, я понятия не имею..." Девки, однако - те, которые были покрасивее - почему-то обращались на запад, восток, север, юг, но только не к Аллаху, а которых всё же удавалось обратить в ислам было до обидного мало, и калым за них отцы-мусульмане вкупе с братьями-сватьями запрашивали с рядовых пацанов совершенно несусветный. А самое паршивое: по новым - исламским - понятиям любая кривобокая урода ценилась так же, как писаная красавица. До свадьбы-то невеста перед женихом могла появиться только в чадре - вот и поди, угадай, кто там под тряпкой тебя поджидает: квазиморда или фотомодель. Конечно, можно было развестись сразу же - "пророк" до смешного облегчил эту процедуру - но ведь потом опять жениться - опять калым и опять лотерея - никакого бабла не хватит. На фоне почти полного отсутствия женского тела и голоса в обыденной реальности уммы братки увлеклись было содомским грехом и решили вообще с бабами завязать - к конце-концов: секс есть секс! - но тут Магометка выдал, естественно - вдохновлённое Аллахом, решение полового вопроса. "Пророк" сказал : "Кореша! У кого не хватает бабла на калым - не печальтесь! Кто из вас не обладает достатком, чтобы жениться на охраняемых отцом или братом мусульманках, пусть берет себе в постель кого-нибудь из тех баб, которыми овладели десницы ваши - мало что ли вокруг кафирок? Накладывайте на окрестных тёлок десницу быстрей - делов-то! И пусть будут воздержаны те наши братаны, которые не находят возможности брака, пока не обогатит их Аллах своей щедростью - пленными девками в данном случае. А те пацаны, которые хотят, чтобы все было - типа по-человечески, не желают пленных насиловать, а хочут чин-чинарем жениться по доброму согласию, пусть сделают официальную запись о свободе изнасилованных ими девок - и всё опять-таки чики-пики! Трахнули и записали, что, мол, свободна, милочка. Пишите смело, если, конечно, знаете, что в бабцах этих есть добро - то есть не сбегут они от вас, а будут верными марухами - и давайте им из достояния Аллаха то, что он дал вам самим в добычу - кормежку там, шмотьё-мотьё, как положено по нашим, исламским понятиям ... Да и ещё! Не принуждайте, стремясь к случайностям жизни ближней, захваченных вами тёлок к распутству, если они хотят целомудрия. А кто из моих корешей все же вынудит пленных кафирок к проституции... то это... Аллах-то он для моджахедов и после такого принуждения всё одно - прощающий, милосердный! Чего ещё хотел вам проречь? А! Во! Не трахайте родственниц - Аллах это дело осуждает... на меня, ясен перец, осуждение не распространяется. Мне можно спать и с дочерями дяди со стороны отца, и с дочерями тёток со стороны отца, и со стороны матери всех могу отыметь... И любую верующую женщину мне можно - неважно чья она жена! Если она отдала самоё себя мне, и если мне не впадлу жениться на ней, то трахну, в натуре! Эти разрешения Аллах выдал исключительно мне, помимо всех верующих - так что вы того... племянниц не трогайте - мне оставьте".
  29.
  Осуществив полный секспросвет уммы, "пророк" вплотную занялся пропагандой семейных ценностей. Выступая на неформальной встрече с населением Медины, Магометушка вспомнил собственное сиротство и призвал своих башибузуков не обижать тех детишек, чьи родители померли на пути джихада. "Пацаны! - увещевал "пророк" - Вы не жлобьтесь, не зажимайте имущество сирот! И сдавая им наследство, не заменяйте барахлом прикольные шмотки. И не ешьте их имущество в дополнение к вашему - ведь это - великий грех!" Развивая тему наследования, "пророк" особо отметил детскую половую разницу : "Слышь, кореша! Составляя завещание, не вздумайте приравнять пацанов к тёлкам - будьте мусульманами, едрить вашу попу! Аллах относительно ваших детей завещает: сыну - долю, подобную доле двух дочерей! А если вам не свезло, и дочерей у вас числом больше двух, трое там или шестеро, а пацан один, то две трети наследства бабам - а остальное - мужская часть! Чегой-то намудрил я с математикой - ну, да ладно, разберётесь как-нибудь! А если вы совсем убогие, и у вас одна-единственная дочь, то ей - половина наследства, а остальное... это... а остальное - мне! Гы! Шучу-шучу! Остальное пусть возьмёт брат завещателя, а нет брата - так сват, кум, дядя, седьмая вода на киселе - короче, кто угодно из родни, но только чтоб - с яйцами! Учтите, гаврики вы мои зашмыганные - пахану нашему верховному -Аллаху то есть - принадлежит власть над небесами и землёй. Он творит, что пожелает. Он одаряет, кого пожелает, потомством женского пола, и одаряет, кого пожелает, потомством мужского пола. Или же он сочетает потомство мужского и женского полов, а того, кого пожелает, он делает бесплодным. Зачем он так поступает? А затем, что, воистину, он - Знающий, Всемогущий !" Далее в своём выступлении "пророк" ещё раз коснулся вопросов семьи и блестяще раскрыл суть брачного сосуществования двух полов: "Мужья стоят над жёнами за то, что Аллах дал мужикам преимущество перед бабами! Какое преимущество, спрашиваете вы? Ну, вы, блин даёте, в натуре! Вы ж - не бабы, правда? Вот в этом-то и состоит ваше преимущество! Вы ж и сильнее, и по росту больше, вот и паханствуйте над тёлками. А тех бабцов, непокорности которых вы боитесь, покидайте на их ложах и ударяйте их, о кореша, ударами не мучительными... так, по роже пару раз кулаком съездите - и нормалёк! Костей, короче, не ломайте, лады? Когда же жены станут покорны вам, то не ищите пути против них - зазря не лупцуйте, ибо Аллах он это...Возвышенный, Большой, без всякого базара. Если ж ничего не помогло - разводитесь на хрен и берите другую. Но только помните: если вы сегодня прокричали: "развод, развод, развод", то это не значит, что вы сегодня же и развелись. В течение установленного Аллахом срока данный бабец всё ещё будет считаться вашей женой. Для тех из вашего гарема, кто по старости уже не имеет менструаций, этот срок равен трём месяцам, как и для тех гаремных цыпочек, у которых они ещё не начались. Для беременных срок установлен до тех пор, пока они не разрешатся от бремени. Так что не мухлюйте, братаны - ведите счёт этому сроку и бойтесь Аллаха, пахана вашего верховного. Тому, кто боится Аллаха, Он простит злодеяния и увеличит награду.
  В течение этого срока не выгоняйте надоевших вам тёлок из домов, если только они не совершат явную мерзость. Таковы ограничения Аллаха. Тому, кто боится Аллаха, Он облегчает дела". Также, Магометушка вполне отчётливо обрисовал очертания мусульманской женской доли: " Бабы! Согласно установленному исламскому порядку, жёны имеют такие же права, как и обязанности, хотя мужья и выше их по положению. Для дур специально поясняю: у женщин в исламе ровно столько же прав сколько и обязанностей. У мужчин же, всяко-понятно, прав - до чёртовой матери, а обязанностей - ни черта, ибо Аллах - Могущественный, Мудрый, в натуре. Если вас один мужик послал к чёрту, то вы, прежде чем замутить отношения с другим, должны выжидать в течение трёх менструаций, так как первый ваш мужик в течение этого периода имеет право вернуть вас, если захочет примирения. А за отказ вернуться, всякую там женскую гордость и прочие неисламские эмоции - вас отлупят палкой, имейте это в виду". И под занавес "пророк" изрёк: " О, братаны мои! Если вы развелись с теми вашими жёнами, которых вы брали не целками, они выждали положенный им срок, и на горизонте обнаружился их первый мужик, то ни в коем разе не мешайте бабцам устраивать свою личную жизнь. Не препятствуйте брошенным телкам выходить за своих прежних мужей - ваших же корешей по умме. Таково назидание тому из вас, кто верует в Аллаха и в Последний день. Вам это кажется диким, но так будет лучше и чище для вас. У вас это в голове не укладывается, но Аллах знает, а вы не знаете. И помните, о мусульмане! Для верующего мужчины и верующей женщины нет выбора при принятии ими решения, если Аллах и Его Посланник уже приняли решение. А кто ослушается Аллаха и Его Посланника, тот впал в очевидное заблуждение. Позвольте же мне кончить на этой радостной ноте, о братаны... все, я кончаю... так, аплодисменты где?!" Прочувствованно выполнив очередное поручение Аллаха - все пацаны в умме во время магометкиного спича яростно дрочили, представляя себя обладателями шикарных гаремов - "пророк" приказал быть готовыми завтра выступить в поход и ушёл с митинга. На следующий день умма рванула в Нежд - в совершенно еще незатронутую исламским призывом местность. Рванула, как вы уже наверное догадались, имея целью полностью решить вопрос женских кадров и произвести качественный их отбор в мусульманские гаремы. Вёл поход сам "пророк". Получалось у него это... впрочем, судите сами. Дойдя до Нежда, Магометушка расположился в Нахле, где и встретился с огромной толпой людей из племени Гатафан. "Пророк" вместе со всей братвой выкинул невероятной хитрости фортель - совершил намаз страха, после чего племя Гатафан жутко испугалось и не стало нападать, а Магометка, воспользовавшись их трусостью, тут же слинял обратно в Медину. Фишка, называемая намазом страха, состояла в следующем : увидев ораву крепких мужиков, "пророк" моментально выстроил перед ними всю свою братву в два ряда, и вместе с рядовыми пацанами совершил коленопреклонение, потом совершил поклон и вместе с ним поклонились пацаны из первого ряда. Когда они поднялись, поклонились следующие. Потом первый ряд отступил назад и выступил вперед другой, занимая место первого ряда. "Пророк" совершил коленопреклонение и поклон вместе со вторым рядом, прославляя Аллаха, после чего вся братва встала раком, уткнувшись мордами в песок. Ясно-понятно, что тупые язычники- гатафанцы, не имеющие об исламе никакого понятия, при виде этого балета перепугались насмерть. Если вооруженный до зубов чувак, желающий убить мужа, чтобы без помех изнасиловать его жену, вдруг рушится на колени и начинает биться лбом в землю - то любой мужик, видя перед собой столь грозное и бескомпромиссное коленопреклонение, безусловно должен немедленно обкакаться со страху.
  
  30.
  Вернувшись в Медину, Магомет категорически запретил братве трепаться о только что одержанной над племенем Гатафан великой победе, и решил было этим и ограничиться, но тут - как всегда ночью - к нему явился Джебраил с очередной малявой от Аллаха. Малява призывала "пророка" к бдительности. "О, Магомет! - прохрюкал наевший на погубленных "пророком" душах громадное брюхо Джебраил. - Ты никак совсем расслабился ? Разве ты не видел тех, кому были запрещены тайные беседы? Так вот - гаврики эти, чуть ты отвернёшься - возвращаются к тому, что было им запрещено, и тайно переговариваются о грехах, вражде и неповиновении Аллаху. Короче, пока ты тут дрыхнешь некоторые члены Уммы обсирают тебя, как последнего лоха" Магомет моментально проснулся и завопил: " Кто эти твари ползучие?! О, Джебраил! Скажи, как мне их узнать, и клянусь тем, в чьих руках душа Магомета, я лично разорву их нечестивые попки!" Джебраил дал чисто конкретную наводку : " Когда обсиратели приходят к тебе, то приветствуют тебя не так, как приветствует тебя Аллах - больше тебе, о Магомет, сказать ничего не могу. Да ты особо не парься. Довольно с них Геенны. Туда они попадут, и как же скверно это место прибытия, ты себе даже не представляешь.А на будущее помни: кто повинуется посланнику, тот повинуется Аллаху, а кто отворачивается... то Мы не посылали тебя хранителем над ними. Вник?" На следующий день, забив с утра пораньше косячок побольше и хорошенько раскумарившись, Магомет заклеймил несмываемым позором паскуд-лицемеров. "Пророк" переживал обалденный приход, и весьма слабо в этом состоянии соображая, какая у него рука - правая, а какая - левая, плутал в местоимениях и междометиях будто вошь лобковая в моджахедской бороде: "Корефаны! Тут из вас есть некоторые... да... И мне про них сказал Аллах, что они говорят: "Повиновение!" - а когда выйдут от тебя... от меня? Или от Аллаха выйдут? А! Ну, да - вы ж от меня выходите, а не от Аллаха... То группа из них... из вас то есть...замышляет ночью не то, что ты говоришь - какой "ты"? - я говорю - я! А чего я говорю? А! Я говорю то, что мне сказал Аллах! А Он, между прочим - Аллах то есть - парень не промах, Он записывает то, что они - вы, в смысле - замышляют... замышляете ночью, и говорит Своему Посланнику - мне то есть - отвернись, говорит, от гадов-мунафиков и положись на Аллаха! На Него то есть... И я отвернусь от них , сукой буду! И положусь! И довольно мне поручителем Аллаха! Вот ужо вы все попляшете тогда... они, то есть попляшут. Вот, прикиньте, братаны, спрашивают меня сегодня ночью: мол, разве ты не видел тех, которые дружат с людьми, на которых разгневался Аллах?- и что мне ответить? Воистину, скверно то, что они совершают! Они, которые - некоторые из вас... Вообще-то Аллах сказал, что эти самые гады "они" не относятся ни к вам, ни к ним и приготовил для них тяжкие мучения, потому что они сделали свои клятвы щитом и сбили других с пути Аллаха. Им, которые "они" уготованы унизительные мучения, и ни имущество, ни дети ничем не помогут им пред Аллахом. Они являются обитателями Огня и пребудут там вечно.В тот день, когда Аллах воскресит их всех, они станут клясться перед Ним, подобно тому, как клянутся перед вами сейчас, уговаривая не повиноваться Посланнику Аллаха. Мне, то есть... Воистину, эти гады "они" - лжецы. Разве же они не размыслят о коране? Ведь если бы коран был не от Аллаха, то там нашли бы много противоречий. Вы-то, понятно, являясь моими любимыми братанами по исламу, противоречий искать не посмеете... Ибо знаете, что если я сначала говорю одно, а потом - другое, то всё это - по воле Аллаха. И Аллах - нет божества, кроме Него! - конечно, соберёт вас ко дню воскресения, - нет сомнения в том! А кто правдивее Аллаха в рассказе? Не знаете? И я вот - не знаю... вижусь с ним регулярно, а никого правдивее этой твари не встречал. Так что давайте-ка так: они - это не вы, а вы - не они. А про "них" могу сказать, что это сатана одолел их и заставил забыть о повиновении Посланнику. И теперича, эти треклятые "они" являются партией сатаны. Воистину, партия сатаны - это потерпевшие убыток. Да и ещё! Чуть не забыл! Те "они", которые оголтелые, то есть явно враждуют с Аллахом и Его Посланником, окажутся в числе самых униженных". Сказать, что умма охренела, выслушав своего обкурившегося "пророка" - значит, не сказать ничего. Магомет, увидя, что ему не удалось завоевать внимание аудитории полностью, забил несколько косяков и пустил их по кругу. Братва расслабилась, и Магометушка продолжил брызгать слюной, побуждая правоверных к очередному походу, и попутно объясняя, в чём был главный прикол состоявшегося намаза страха перед гатафанцами: "О вы, которые уверовали! Когда отправляетесь по пути Аллаха, то различайте и не говорите тому, кто предложит вам мир: "Ты не верующий", - домогаясь случайностей жизни ближней. Ведь у Аллаха - обильная добыча. Различайте же много или мало на вас народу прётся: поистине, Аллах сведущ в том, что вы делаете! Много народу - поприветствовали и разошлись, ну, а мало - сами понимаете... Почему же вы в отношении лицемеров разделяетесь на две партии, о кореша? Ведь лицемеров меньше, чем вас! Давно бы уж всех замочили... Не хотите ли вы вывести на прямой путь тех, кого сбил Аллах? Ведь, если кого Аллах сбил, для того не найдешь дороги! Если ваши родственнички-мунафики агитируют вас против Посланника Аллаха - меня, то есть - то, значит, они хочут, чтобы вы оказались неверными! Не берите же из них друзей, пока не выселятся они по пути Аллаха, куда-нибудь в пустыню. Если же они отвратятся от выселения, то схватывайте их и убивайте, где бы ни нашли их. Это если они отойдут от вас, не сражаясь с вами, и предложат вам мир, то Аллах не даёт вам никакого пути против них. Мы с Аллахом и вами, о братаны, пойдём грабить других. Имейте в виду! Лицемеры-мунафики - это пятая колонна в исламе! Всякий раз как их повернут к мятежу, они будут ввергнуты туда. И если они не отойдут от вас - от Уммы, то есть - на достаточное расстояние и не предложат вам мира, и не удержат своих рук, то берите их и избивайте, где бы ни встречали вы их. Над этими Мы - Аллах, то есть и я - дали вам явную власть!" Всяко-понятно, на следующий день в Медине началась резня: мусульмане резали немусульман, невзирая ни на кровное родство, ни на возраст, ни на пол. А ещё через несколько дней очень довольный чисткой своего тыла "пророк" отправился в долину Бадр на встречу, назначенную год назад Абу Суфьяном. Магометушка проторчал в долине целую неделю, ожидая своего хитрожопого дядюшку - и всё понапрасну. Абу Суфьян, выступивший во главе жителей Мекки, узнал о мединской резне и решил вернуться, сказав: "О курайшиты! Вам нужен год плодородный, чтобы смотреть на деревья и пить молоко. А этот год неурожайный. Я возвращаюсь. Возвращайтесь и вы!" Жители Мекки обозвали вернувшихся сограждан "армией савика" (слабоалкогольного напитка, типа нынешнего пива), говоря: "Вы отправились в поход, чтобы пить или воевать?" На самом же деле Абу Суфьян понял, что воевать с бандой окончательно озверевших отморозков силами одной Мекки - дело тухлое, и втихушку начал собирать против своего одержимого племянничка этакую кафирскую коалицию: язычники-курайшиты оказались заодно с иудеями и христианами. Магомет, в свою очередь, проведав о дядиных кознях, сразу же подослал к нему двух киллеров. В Мекку пацаны вошли ночью, и как истые правоверные помолившись для начала на языческом капище - Каабе, отправились на поиски Абу Суфьяна. Пока они шли по Мекке, один из жителей увидел их и, узнав, воскликнул: "Вы только посмотрите, кто здесь разгуливает! Ей-богу, они пришли в Мекку не с добром!" Пацаны, наложив в штаны, тут же рванули искать укрытие. Они поднялись на гору, находившуюся в городской черте, нашли пещеру и ночь провели в ней, предварительно заложив вход камнями. Утром один из курайшитов повел своих коней пастись и, собирая для животных траву, дошёл до пещеры. Один из киллеров при виде этого гнусного кафира, моментально явил пример мусульманской предусмотрительности, сказав : "Если он увидит нас, то закричит, что мы тут. Тогда нас схватят и убьют". Через несколько секунд одним кафиром на матушке- Земле, стало меньше. Когда наступил вечер, пацаны решили делать ноги из Мекки, и успешно сделали их. По дороге в Медину, в местечке под названием Даджнан, пока братки прятались от курайшитской погони, Аллах послал им на встречу одноглазого старика из дружественного курайшитам племени. Этот старый хрыч, подойдя к мусульманской стоянке со своими овечками принялся докапываться до пацанов, спрашивая, что они за люди. Ясный день, те ответили так, чтобы у этого дряхлого овцепаса не возникло ни тени подозрения. Аллаху также было угодно, чтобы старичок улегся и произнес стих: "Пока живу - не буду мусульманином. Умру, считайте - умер мусульманин". Возмущённый до глубины своей исламской души, один из пацанов, оказавших гостеприимство пастуху, подумал: "Ну, погоди! Ты ещё узнаешь!" Браток был, как уже упоминалось, предусмотрительный, хоть и молодой, поэтому он мудро подождал, пока враг Аллаха не заснул, опосля чего взял свой лук... нет, не выстрелил - к чему стрелы тратить? Взял, короче, лук, да и воткнул его конец в единственный здоровый глаз спящего антимусульманского старикашки. Браток был истинным правоверным: по его собственным словам, приведённым в сире, на лук он давил всей своей тяжестью, пока тот не дошёл до кости. Уничтожив врага Аллаха, чувак со спокойной совестью и чувством выполненного долга, счастливый и гордый, почесал дальше в направлении Медины. Эта мокруха - прочухайтесь, о мои дорогие кафиры! - приводится в исламской литературе как пример, достойный всяческого подражания. Преклоняйтесь же перед сим славным деянием, о презренные западные людишки, погрязшие в джахилятском потребительстве, променявшие моральные устои на личное благосостояние! И память о подвигах первых мусульман, да будет нетленна в ваших сердцах!
  
  31.
  Пока Абу Суфьян ибн Харб сушил головной мозг, думая к кому бы в первую очередь обратиться за военной поддержкой в борьбе против своего осатаневшего племянничка, группа чудом уцелевших мединских евреев, неизвестно по какой причине (наверное, по присущей всем жидам злобности нутра) ополчившихся против Магомета, неожиданно нарисовалась в Мекке. Заявив, что они тут не просто так, а с дипмиссией, сионисты захватили все общественные трибуны и занялись чёрным пиаром - начали призывать мекканцев пойти войной на "пророка", причём, войной - до победного конца. При этом жиды (полностью раскрывая свою агрессивную сущность) пообещали выступить в авангарде коалиции и воевать на передовой всем своим кагалом до той поры, пока засравшая все мединские окрестности магометкина умма не будет рагромлена раз и навсегда. Курайшиты, не найдя с еврейской позицией принципиальных расхождений, тем не менее озаботились идеологической подоплёкой событий и спросили : "О евреи! Вы - люди Первого Писания и знания. Магомет наш родственник, но мы разошлись с ним в вопросе веры, скажите же: что лучше? Наша религия или его?" В ответ европройдохи, слегка посовещавшись, очень даже неслабо подольстились к язычникам, сказав: "Ваша религия лучше, чем его, так как по жизни вы ближе к истине, чем он". Курайшиты на радостях моментально подписались под антиисламским заговором и начали спешно вооружаться, а коварные сионисты двинули дальше - к племени Гатафан, и вовлекли его в свои гнусные исламофобские козни, сообщив, что рубиться с мусульманами гатафанцам предстоит не только в жидовской, но и курайшитской компании, и что кроме жидомасонов и язычников в разгроме уммы кровно заинтересованы многие из окрестных христиан и сабейцев, ибо к тому времени "религия мира", вдохновляющая всяких маргиналов на грабежи караванов, уже изрядно достала и их. Гатафанцы, памятуя намаз страха, совершенный перед ними лично самим "пророком", немного похихикали: "Это - то самое чмо в тюрбане, которое перед нами на карачках ползало?" - и моментально ударились в исламофобию всем племенем. Магометка же, прослышав об свежеиспеченной коалиции, опасно объединившей всех врагов Аллаха, обделался и воззвал к Джебраилу пламенным воплем - ислам, мол, погибает, давай срочно помогай, мать твою тудыть-растудыть! Однако, явившийся Джебраил был сама флегма: "Если Аллах окажет вам помощь, то нет победителя для вас, а если он вас покинет, то кто же поможет вам после него? Ибо - кому, кроме Аллаха, вы - засранцы этакие - еще нужны-то, а? После того, как наделали в особо крупных размерах столько делов на пути аллаховом? Смотри же, о Магомет, на предопределенную Аллахом Умме кровавую баню глазами философа и не визжи к пахану нашему верховному об избавлении от напасти будто хряк кастрируемый, ибо - бесполезное это занятие, как любимому корешу, тебе говорю. Ибо - если ты, о Магомет, мечтаешь войти в рай нахоляву - то ты натуральный идиот. Ибо - пока Умме еще не пришлось полной мерой хлебнуть дерьма, подобного тому, что накрывало с головой всех, прошедших по пути Аллаха до вас - даже и не думай! Ибо - слушай меня и научайся в натуре, может быть ты окажешься в числе благодарных! Ибо я помню всех бакланов, шедших по аллаховой дорожке, поименно, и говорю тебе чисто конкретно: все они рано или поздно во что-то вляпывались, так что вопли твои, о корефан - не свежи и не новы совершенно! Ибо многие гаврики, служившие нашему с тобой общему пахану, вляпывались в такое, что тебе, о Магомет, даже под травкой не снилось, и когда, вляпавшись по самое здрасте, эти бездарные крендели выли белугой: "Будет ли помощь от Аллаха?" - кто как не я - мчался летучим голландцем устраивать немедленный брифинг? И на тех брифингах неоднократных я ободрял пацанов той же самой мессагой, которой взбодрю тебя сейчас, хотя и вопил ты по нашим с Аллахом меркам негромко. Да! Поистине, помощь Аллаха близка! Ибо - радуйся, о Магомет! - Аллах с терпеливыми в битвах. Грядущая битва с жидами и есть аллахова помощь, о кореш мой! Ибо - многим из вас предоставляется шанс встретиться с Аллахом лично! С военной точки зрения, ситуё, у тебя - аховое, но поистине, путь Аллаха есть настоящий путь! Ибо - если ты последуешь за страстями иудеев или христиан после пришедшего к тебе истинного знания, то не будет тебе от Аллаха ни близкого, ни помощника. Усёк? Хвалю! Ибо - молодец. Да и ещё! Аллах велел кинуть тебе личное сообщение огромной идеологической силы - ты уж откомменти его перед братанами как следует. Скажи верующим : "Кто бы ни был врагом Джебраилу - а ведь он с соизволения Аллаха низвёл Коран в сердце Магомета, в качестве истинного пути и радостной вести муслимам - пусть знает, что и сам Аллах - враг неверных" Можешь до кучи и меня к Аллаху добавить - ибо я тоже не люблю кафиров". Выслушав эту в высшей степени обнадёживающую речь, Магомет растопырил пальцы и попёр на Джебраила острым пыром : " Знаешь что, о рогатенький друг мой и наставник? Я уже глотку себе надсадил, взывая : о люди, к вам, мол, посланничек пришёл с истиной от вашего Господа! Уверуйте, мол, козлики, ибо - это лучше для вас. Я уже несколько задолбался стращать окружающих: мол, если не уверуете, то фигово жить будете, ибо Аллаху принадлежит то, что в небесах и на земле. У меня язык уже обтрепался и раздваивается! Уверуйте, мол, в Аллаха, и его посланника, и в свет, ниспосланный, а то - Аллах сведущ в том, что вы делаете! Ты меня -то хоть самого за ислам не агитируй, о Джебраил! Мне бы всадников сейчас побольше! Лучников! Пехоты! А ты, ты... ты... " Джебраил, не кидая лишних понтов, тут же схватил "пророка" за задницу, и рявкнув: "Мы ведь и раньше ниспосылали тебе ясные знамения, и не верят в них лишь нечестивцы! Разве тот, кто опирается на ясное доказательство от своего Господа, за которым следует свидетель от него - я, то есть - подобен неверующему? Ишь - всадников ему захотелось во множественном числе... Одного всадника из Апокалипсиса, тебе, значит - мало? " - принялся возить Магометку мордой по полю. И наступило для "пророка" время очень длинного намаза. Последовательно отнамазив, отвалтузив и отмутузив "посланника Аллаха", Джебраил растворился в пространстве, а лидер уммы решил, что раз сегодня пятница, то отныне - пятничная молитва будет очень длинной и строго обязательной для всех мусульман. А на другой день отчаянно пересравший и слабо представляющий что ему делать Магометушка развязал информационную войну с мировым сионизмом. "Пророк" решил обличить евреев в недостаточной любви к Всевышнему, дабы, во-первых, удовлетворить жажду бессмысленной деятельности, возбуждённую дурной головой, во-вторых, жиды после обличения должны были постесняться нападать на обличающего их "святого" человека, а, в- третьих, моджахедам ужасно не хватало решимости стать шахидами и эту самую решимость им во что бы то ни стало нужно было придать. Покрой магометкиной речи был экономичен и прост как выкройка смирительной рубашки, а логическая цепочка рассуждений по стилистическому изяществу ни в чём не уступала кандалам. Подучив под кайфом матчасть - Библию и Тору - отчего в башке у него образовалось нечто, напоминающее овечье гуано - "пророк" родил четверку основополагающих исламских тезисов. Первый - евреи никогда не любили и не слушались Боженьку, и за это всех их надо убивать; второй - евреи не хотят любить Магомета именно потому, что не любят Боженьку, а Боженька без всякого базара любит Магомета чисто конкретно, поскольку уже неоднократно повелевал ему мочить Им же Самим избранный народ; третий - тех христиан, которые любят какого-то еврея Ису больше, чем Магомета, следует замочить наравне с жидами, так как Магомет совершенно точно знает (просто доказать не может), что он последний пророк, посланный человечеству, а все, кто был до него - мелочь позорная и банальные шестерки; и четвертый (особо великолепный !) - язычники-идолопоклонники, которые думают, что раз они никого не убивают за свою веру, то, значит, следуют более правильным путем, чем моджахеды - прокляты Аллахом, а кого проклял Аллах, тот никогда не найдет себе помощников, они заслужили адский огонь, и пусть! Очень довольный проделанной мозговой работой Магомет в своих дальнейших теологических изысканиях полностью забил на всякие жидовские фигеле-мигеле типа: "Так сказал Господь" - и развивая в публичных выступлениях антисионистскую тему, никогда уже излишними местоимениями не заморачивался, а говорил про себя и Аллаха просто и скромно - "Мы". Перлы, которые Магометушка выдал сподвижничкам в подтверждение своих тезисов, без всякого базара, достойны записной книжки профессора Ломброзо "О иудеи! - обращаясь к Умме, вещал "пророк", - Вспомните, как Мы призвали к Себе Мусу на сорок дней, как вы после его ухода стали поклоняться тельцу и впали в нечестие.А затем после всего происшедшего Мы простили вас, надеясь, что вы будете благодарными. Вспомните, как Мы даровали Мусе Писание и способность различать истину от лжи, надеясь, что вы пойдете прямым путем", - вспоминать-то, ясен перец, было некому: все иудеи из Медины давно уж разбежались, да и если б даже не разбежались, то вспомнить, как Магомет с Аллахом презентовали Моисею Танах - еврейское святое Писание - жиды бы точно не смогли, ибо предпочитали выпивку травке. Но обкурившемуся "пророку" было фиолетово - вспоминает что-то его аудитория или нет: " О иудеи! Вспомните, как вы воззвали: "О Муса! Мы не станем верить тебе, пока не увидим Аллаха воочию". И вас поразила молния, и вы увидели это воочию. Затем Мы вернули вас к жизни после того, как вы лишились сознания, чтобы вы возблагодарили Нас. И после всего этого вы отвернулись от Аллаха! И если бы не благоволение Аллаха к вам и не милосердие Его, вы непременно потерпели бы урон". Пролив крокодилью слезу над еврейским нерадением к Боженьке, которого бессознательные иудеи имели честь наблюдать воочию, и забив очередной косячок, Магометка галопом понесся по всему Ветхому Завету, на ходу раскрывая всю низость иудейского племени вообще, и крайне возмутительные пищевые жидовские пристрастия в частности : "Потом Мы осенили вас облаком и ниспослали вам манну и перепелов с наказом: "Вкусите от благ, которые Мы даровали вам в удел". Но вы не послушались Нас и нанесли этим обиду не Нам, а самим себе. О иудеи! Вспомните, как взмолились вы: "О Муса! Мы не можем всегда есть одно и то же. Помолись ради нас твоему Господу. Пусть Он повелит расти из земли овощам: огурцам, чесноку, чечевице и луку". И сказал Муса: "Неужели вы просите заменить лучшее низким по достоинству? Возвращайтесь в Египет, там и обретете то, о чем вы просите" И вы, о иудеи, не вернулись по слову Мусы в Египет, чтобы есть огурцы - позор вам! Позор! Позор!" В этом же ключе и той же тональности Магометка вскрыл врожденную неверность иудеев по отношению к Всевышнему, и заклеймил колена Израилевы за их очевидное зловредное кафирство: "О иудеи! Вспомните, как Мы заключили с вами договор, который гласил: "Не поклоняйтесь никому, кроме Аллаха, относитесь достойно к родителям, а также к родичам, сиротам, беднякам. Говорите людям приятное, совершайте молитву, платите закаят". Но вы, за исключением немногих, нарушили договор, ибо вы - упрямый народ". Действительно, большинство иудеев никакого договора с корпорацией "Аллах-Магомет" в упор не хотели видеть, добровольно платить закаят не желали, за что и были занесены "пророком" в число врагов "религии мира". Причем - в первые почетные ряды этих врагов (слыхали про еврейское счастье?). Далее топ-менеджер ислама подробно обрисовал блистательные перспективы, открывающиеся перед мусульманами: любые кафиры со всей неизбежностью подвергнутся унижению, бедности и гневу Божьему за то, что, во-первых, именно они вечно опровергали знамения Аллаха ( каким макаром - Магометушка мудро умолчал); во-вторых, именно кафирские предки регулярно убивали неправедным путем пророков ( если б замочили праведным путем - всё было бы чики-пики! ), и, в третьих, именно кафирские детки серьезно ослушались Всевышнего ( не признали и не признают в Магомете пророка) и преступили закон ( не дали умме денюжку) - вот, за это за всё - быть одним кафирам убитыми непременно, а другим - платить Умме баблосы немерянные благоговейно и почтительно. Закончив бредить, Магометка, дабы перевести дух, затянулся косячком, и тут его накрыло таким знатным приходом, что он вместо родных муслей вдруг увидел перед собой целую толпу евреев! Разумеется, "пророк", воспользовавшись случаем, тут же обратился к жидам с опровержением несформулированной теории неродившегося Дарвина - это было очень к месту, в тему и, главное - хорошо связано со всем его предыдущим выступлением. "О иудеи! - возвестил Магомет - Вы, конечно, знали тех из вас, которые нарушили субботний запрет. Мы же - Аллах и я, то есть - в наказание велели им: "Пребывайте презренными обезьянами". И Мы сделали это наказание наглядным примером для современников и будущих поколений и назиданием для богобоязненных." Тут на свою беду с пальмы свесилась мартышка ( хотя, может быть она была макакой - Аллах её знает) и давно уже переставшие на Магомета удивляться братки принялись с гиканьем ловить бывшую иудейку, убеждая её обратиться в ислам. Зверь пищал и бешено сопротивлялся. Магометке резко взгрустнулось и он с великой скорбью в голосе обратился к корефанам: " Неужели, о муслимы, вы надеетесь, что иудейка - пусть даже бывшая - уверует в то, что говорите вы? Это безнадёжно : они же все - такие плохие! Среди иудеев были гады, которые слышали слово Аллаха, а потом, после того как поняли его смысл, заведомо исказили его. Ещё среди иудеев есть мерзавцы, которые не умеют ни читать, ни писать и знают из своего Писания только то, что отвечает их пустым мечтаниям. А теперь, когда к ним явилось от Аллаха Писание, подтверждающее истинность тех Писаний, что у них были, они отвергли его. Ну, что тут еще скажешь?Да будет проклятие Аллаха над неверующими!" Прокляв иудеев - окончательно и насовсем - "пророк" попытался было переключиться с еврейского вопроса на остальных кафиров, но обломался : лобные и височные доли его головного мозга наглухо заклинило. Так что, рассуждая о незавидной кафирской участи после смерти: кафиры-де предпочли жизнь в этом мире загробной жизни, и их муки не будут облегчены, и не будет им помощи, и ничтожна плата, за которую продали они свои души, и прочая страшная и ужасная фигня в том же духе, Магометушка незаметно для самого себя вернулся к проблеме лживого и завистливого жидомасонства. " Пацаны! Я въехал наконец-то, почему иудеи отвергают всё, ниспосланное Аллахом! Они, сявки рваные, завидуют тому, что Аллах ниспосылает Свою милость тому из рабов, кому пожелает - да! И за это они дважды подвергнутся они великому гневу Господню. Им, козлам, говорят: "Уверуйте в то, что ниспослал Аллах", - а они отвечают: "Мы веруем в то, что было ниспослано нам", и не веруют ни грамма сверх того, хотя Коран - истина, подтверждающая то, что уже с ними. Где понятия?! Поистине, неверным уготовано унизительное наказание. Вот спросите любого жида: "Если будущий мир, что у Аллаха, предназначен только для вас, а не для других людей, то чего ж вы не возжелаете смерти? А они должны возжелать - если говорят правду. Но - не желают! И никогда не возжелают ее! А всё это из-за чего? А из-за того, что творили они собственными руками. А Аллах ведает о неправедных. А если бы Мы - ну, в смысле: я от имени и по поручению Аллаха - предписал бы евреям: "Убейте самих себя! - или выйдите из ваших обиталищ!" - то сделали бы это только немногие из них . Вот какие они плохие! А если бы они сделали то, о чём их увещают, то это - сукой буду! - было бы лучше для них и прочнее для утверждения. И тогда бы Мы - Аллах, то есть и я - даровали бы им от Нас великую награду и повели бы их по прямой дороге. Но нет! Братаны! Вы непременно убедитесь, что жиды - жутко живучие, и больше всех прочих жаждут жизни, превосходя в этом даже идолопоклонников. Каждый из них желал бы прожить тысячу лет. Но если даже он и будет жить долго, не спастись ему от наказания, ибо Аллах видит то, что они творят". Полностью разоблачив исламофобские плутни мировой закулисы, и пригвоздив к позорному столбу антимусульманскую коалицию - продажную девку сионизма - "посланник Аллаха" обратился к братве с заключительным увещеванием : "О верующие! Не говорите пророку "оберегай нас", а говорите "посмотри на нас" и слушайте. Ведь неверным уготовано наказание болезненное. Конечно, раньше я вам болтал, что не должны страшиться и не будут опечалены те, кто уверовал, а также иудеи, сабеи и христиане - все те, кто уверовал в Аллаха и Судный день и кто совершал добрые деяния.Но! Вы ж в курсе : Мы - я и Аллах - не отменяем и не предаем забвению ни один аят, не приведя лучше его или равный ему. Или кто-то ещё не в курсах, что Аллах властен над всем сущим? Так что - без всякого базара: тем, которые не уверовали и умерли неверующими в меня, уготовано проклятие Аллаха, ангелов и людей - всех. Они будут прокляты навечно, и не получат отсрочки, ибо наш бог - Аллах, он типа - единственный и нет божества, кроме него - милостивого и милосердного".
  
  
  
  32
  Тщательно прополоскав все уммские мозги, "пророк" решил вырыть вокруг Медины ров. Сказано - сделано: братва отошла за три версты от города и начала копать. За каким хреном этот ров там был нужен, и какова оказалось его практическая польза, спросите вы меня? Ну, вы, блин, даёте, в натуре! Сразу видно грязного кафира(кафирку) с непромытым серым веществом в черепке: вы бы прежде чем вопрос задавать - размыслили бы: оно вам халяльно? Вот и молчите в тряпочку, или сразу ( что ещё лучше) - в молитвенный коврик. А если не хотите помалкивать, а желаете продолжения дискуссии, то зарубите себе на гипоталамусе : Коран, сира и хадисы писались не для того, чтоб кафирские вопросы разъяснять логически, а в поучение богобоязненным : как этим самым богобоязненным побыстрее добиться всемирного халифата. И по методичкам тем: кто из вас в Магометушке как в пророке сомневается - тот потенциальный зимми, не обращённый до сих пор в оный статус исключительно из-за таких, например, козней шайтана как светское демократическое государство. А если вы, тупоклювые бакланы, полагаете, что в царстве-шариатстве статус зимми позволит вам сидеть в присутствии правоверных и нахальничать, подковыривая верующих в "посланника Аллаха" всякими хитрыми подковырками - то идите-ка вы... знаете куда? В правозащитную организацию! К братьям по разуму ( в том смысле, что разума - нет).
   Короче, на кой ляд этот ров Магомету сдался - знает только Аллах, и ещё - Джебраил, который, собственно, и посоветовал корешу занять умму землеройством. Удивительно, но Магометушка оказался очень даже демократичным прорабом, он не только всю братву согнал на копание рва, но и сам принял в копательстве прямое и горячее участие. Правда, копал "пророк" - не просто так, а с целью вызвать у мусульман стремление к вознаграждению от Аллаха. И вызвал : мусульмане, возглавляемые прорабом-"пророком" работали с большим усердием и совершенно бесплатно, что очень выгодно (для ислама) отличает правоверных от вас - меркантильных кафиров - большинство которых ( и не убеждайте меня в обратном!) фиг заставишь долбить камень в пустыне, чёрт знает - сколько времени, дьявол знает - за сколько километров от дома, и всё это - ради награды по безналичному аллахову расчёту. И вдобавок к перечисленным порокам ( не могу молчать!) вы, любезные мои - ещё и отъявленные лентяи: экскаватор, понимаешь, землечерпалки всякие, всё, что угодно, готовы изобрести, лишь бы не натирать мозоли, исполняя волю Божию! А много-то вас как во все времена было и есть! Муфтиям горько признавать, но в первой мусульманской общине подобные вам экземплярчики - увы! - тоже встречались. В сире подробно рассказано, как некоторые, руководствующиеся сугубо эгоистическими и частнособственническими настроениями члены уммы сознательно и злостно саботировали строительство важнейшего стратегического объекта обороны. В отличие от "пророка" и мусульман эти лицемеры-мунафики всячески старались уклоняться от работы: ссылались на слабость, уходили к своим семьям без ведома "пророка" и без его разрешения, каковое дезертирство с трудового фронта и делало их отступниками от "религии мира". Естественно, что это удручающее падение дисциплины сопровождалось заявлениями, типа: "Если нашему "пророку" нужен ров, то чего он не попросит Аллаха, чтоб земля расступилась? Чо - слабо, да? " - слова безусловно несовместимые с высоким званием муслима-землероя.
  Это и ему подобное совершенно отвратительное бакланство, всяко-понятно, не прошло даром, а повлекло за собой соответствующее пророчество. Не вступая в полемику с предателями ислама по существу вопроса, "пророк" собрал как-то раз всю, оставшуюся при нём бригаду и огласил список свежеполученных от Аллаха аятов: "Дорогие трудящиеся! Первое - соблюдайте рабочую этику : уважая своего прораба, вы уважаете ислам! Второе - не обращайтесь к "посланнику Аллаха" так, как вы обращаетесь друг к другу. Третье - слава труду! Слава лопате! Слава Аллаху, который знает всех, кто не выполняет план и сачкует, пробираясь втайне к жене и детишкам. И четвёртое - пусть берегутся все, уклоняющиеся от судьбоносного строительного почина! Трепещите тунеядцы, нарушающие аллахов приказ! Бойтесь, чтобы не постигло вас испытание или наказание мучительное!"
  Что же касается муслимов - ударников исламского труда - то отмечая их строительный энтузиазм Аллах на аяты был несравненно более щедр. Да и как иначе? Когда истинный мусульманин, если ему нужно было по срочной нужде удалиться, первым делом сообщал об этом "пророку" и просил у него разрешения? Магометка самым подробнейшим образом разъяснил, что истинно верующие это - только те, которые уверовали в Аллаха и его посланника - прораба ислама. И таким верующим, когда они бывают вместе с "пророком" в общем деле, нехаляльно уходить писать и какать, если они не попросили у прораба позволения. Вот когда попросят - Аллах даст сигнал (три зелёных свистка) и тогда "пророк" обязан выдать верующему пропуск на совершение крайней нужды, после чего - просить для облегчившихся правоверных прощения у Аллаха. Ибо - поистине, Аллах - прощающий, милостивый!
  Так что строительство рва шло полным ходом: Магомет занимался выдачей пропусков на совершение крайней нужды, верующие - верили, вкалывали и ходили в кустики, после чего - радостно возвращались к своей работе, желая добра и рассчитывая на это. И трудовые мусульманские свершения продолжались до тех пор, пока к стройке не подошли войска коалиции ( и все, к слову сказать, такие добрые - страсть!), и не порушили вышеописанную идиллию с гармонией к чертям собачьим. В те поры ударники-муслимы охренели не по-детски : филоны-мунафики, сбежавшие в Медину к жёнам и деткам оказались в большей безопасности, чем они - истинно верующие, стёршие на строительстве во славу Аллаха руки - по локоть, а ноги - по задницу. Магометушка полностью разрешил их недоумение, выдав: "А когда придёт какое-нибудь дело, безопасное или опасное, только фраера разглашают об этом. Вот если бы фраера вернули инфу про это дело к пахану, обладающему властью, тогда узнали бы его те, которые стараются проникнуть внутрь его. Фильтруйте, короче, базар, и не тушуйтесь, о кореша мои! Если бы не щедрость Аллаха к вам и не его милость, то вы бы последовали за сатаной, кроме немногих" Пацаны враз прикусили развязавшиеся было языки, моментально поняли смысл пророчества ( травку у них во время строительства никто не отбирал), во всём с Магометкой согласились, и слезно попросили своего прораба отвести их домой в Медину за крепостные стены, мотивируя тем, что здесь, на открытой местности им находиться стрёмно - перестреляют же к едрене-фене как безногих страусов!
   Но "пророк", преисполнившись аллахова духа, был стоек и бодр, и сопли моджахедов не произвели на него никакого впечатления: "О братаны! Разве вам неизвестно о тех, которые, опасаясь смерти, покинули свои жилища, - их были тысячи! Аллах же сказал им: "Умрите!" А потом Он оживил их. Воистину, Аллах милостив к людям, но большинство людей неблагодарны.Вам предписано сражаться с врагами ислама, а это вам ненавистно. Но возможно и такое, что вам ненавистно то, что для вас благо; что вам желанно то, что для вас - зло. Аллах ведает об этом, а вы не ведаете. Сражайтесь же на пути Аллаха! Может быть, Аллах удержит ярость неверующих: ведь Аллах сильнее в ярости и сильнее в наказании! Не ссыте, ребята! Аллах предписал: "Победу непременно одержим Я и Мои посланники!" Воистину, Аллах - Всесильный, Могущественный".
  
  
  
  33.
  Подошедшие же курайшиты, расположившись неподалеку от мусульманского рва, спокойно дожидались прихода союзников. Вместе с ними были десять тысяч их рабов-эфиопов, покорное курайшитам племя Бану Кинана и жители Тихамы. Потом к ним присоединились гатафанцы из Неджда . Мудрый и храбрый Магометушка положил с прибором на все напоминания об Ухудской битве, отсидеться в Медине не пожелал, а взял и пригнал ко рву дополнительных пацанов. Местность которую он выбрал для дислокации своей группировки была открытая и ровная как стол, так что злобные конные кафиры, трепеща перед оборонительным исламским сооружением и не смея посягнуть на его преодоление, вовсю упражнялись в стрельбе из лука по живым мусульманским мишеням. Просто подъезжали поближе ко рву и палили во всё, что за ним шевелилось. А при виде лука в руках у мусульманина - трусливо вольтижировали.
  В сложившихся обстоятельствах братве ничего не оставалось делать, кроме как следовать примеру своего "пророка". Умняшка Магомет, к тому времени в совершенстве овладевший искусством пИсания на корточках, и в силу этого блистательно посрамлявший всех кафирских снайперов, великодушно и благородно научил пацанов безопасной технике мочеиспускания. Развитая и дополненная впоследствии всякими-разными открытиями величайших мусульманских богословов правоверная метода хождения по малой нужде представляла собой следующее: "Нельзя мочиться стоя.В пустыне следует удалиться с глаз людских и прикрыть себя тем, что можно найти, при этом дозволительно использовать в качестве прикрытия попону, равно как и свой подол. Не достигнув места, где можно присесть, нельзя оголять гениталии. Нельзя обращаться лицом к солнцу и луне. Следует проявить осторожность, чтобы не поворачиваться лицом или спиной к Мекке. Следует воздерживаться от твердой почвы и от встречного ветра, чтобы не обрызгаться каплями мочи. Сидя следует делать упор на левую ногу".
  Пока умма училась пИсать по аллаховому ранжиру, один из врагов Аллаха, некий Хавай ибн Ахтаб тихой сапой пробирался в Бану Курайза (единственное ещё не тронутое моджахедами еврейское поселение в окрестностях Медины), неся за пазухой нехилый камешек в исламский огород - предложение вступить в ряды коалиции. Глава этого поселения, который заключил договор и дал обязательство "пророку" в том, что со стороны Бану Курайза не будут предприняты враждебные действия, увидя врага Аллаха перетрусил и устроил гевалт. Для начала он закрыл перед шпионом-исламофобом вход в посёлок, а когда тот стал долбиться в ворота, крича: "Горе вам всем, о жидовские ваши морды! Неужели мало ваших братьев зарезали во славу ислама? Откройте мне!" - главеврей ответил: "Это тебе горе, о Хавай! Ты - человек злополучный. Я дал обязательство Магомету и не нарушу заключенного между нами договора. Кроме верности данному слову и честности, я ничего другого с его стороны не видел, и где доказательства того, что наших братьев резали именно во славу ислама, а не другой религии?" Видя, что он имеет дело с человеком, придерживающимся лево-либеральных взглядов, враг Аллаха крикнул: "Слышь, ты! Открой мне, я хочу поговорить с тобой, как мужчина с мужчиной!" Еврей отвечал: "Я этого не сделаю!" Хавай сказал: "Ей-богу, ты закрыл дверь своего замка передо мной, ибо ты зассыха малолетняя, а не мужик! Чего ты жмёшься? Или тебе жаль, что ты пустишь меня, и я съем всю твою кашу из муки грубого помола? Можешь ничем не угощать гостя! В вашем паршивом посёлке нормального хавчика отродясь не водилось".
  Враг Аллаха рассердил главжида так, что тот открыл ему дверь, и тогда Хавай сказал: "Горе тебе, о надеющийся на честность Магомета! Я пришёл к тебе с хорошей вестью с морем полноводным, а ты предпочитаешь плескаться в грязной луже. Я привел к тебе курайшитов - с их вождями и правителями, а с ними все племя Гатафан, и куча твоего же собственного народа. Они обязались не уходить с поля боя до тех пор, пока не уничтожат Магомета и всех тех, кто с ним. Так не ссы же, о иудей - вместе мы прорвёмся". Главжид, однако, не прекратил свое зассанство: "Ты пришёл ко мне, ей-богу, с дурной вестью и с пустыми облаками, уже излившими свои воды, которые сверкают и гремят, но в них ничего нет. Мы - за мир, конструктивный диалог и добрососедские отношения, так что оставьте меня, я против Магомета не пойду. Он твёрдо пообещал нас не трогать ни в коем случае". Выслушав это, враг Аллаха, спокойно посоветовал главеврею сменить мокрые штанишки, а потом резко заорал на него диким мявом, что тот трус и подлец, и начал собачиться с остальными жидами, и собачился целый день, уговаривая и убеждая их вступить в коалицию, и уболтал-таки... какими жопами - неизвестно. Правда, уболтал - с тем условием, что он (враг Аллаха) даёт слово и обязательство: если курайшиты и племя Гатафан уйдут из-под Медины, не убив Магомета, он войдет в крепость Бану Курайза и разделит её судьбу. Вот так, поддавшись на уговоры отъявленного исламофоба, отказалось племя Бану Курайза от позитивных подвижек в области межконфессионального общения и послало "пророка" с его уммой далеко-далеко .
  
  34.
  После возвращения Хавая антиисламская коалиция расшалилась не на шутку. Враги Аллаха, получив нехилую подмогу в виде кормовой еврейской базы в тылу уммы, вконец оборзели ( и всё - из-за кошерной жидовской пищи!), а дело ислама запахло керосином ( и вынужденный моджахедский пост здесь совершенно не при чём!) В целях выяснения источника непрекращающегося керосинового вонизьма, "великий стратег" был вынужден спешно послать Саада ибн Муаза, по кликухе "Справедливый" - бригадира одного клана ансаров - и ещё одного авторитетного пацана на разведку в Бану Курайза. "Идите и продегустируйте: действительно ли то амбре, что дошло до меня, является керосином - напутствовал пацанов пахан -. Если правда, то сообщите мне иносказательно, чтобы только я в ситуё врубился - не ослабляйте дух наших корешей! Ну, а ежели у меня глюки голодные, а жиды уже выделили нам стадо упитанных барашков, то громко возвестите братве, что слюной умма истекает не напрасно! И желудочные соки в моджахедах бурлят не праздно! Ибо всё это - преддверие великого мусульманского праздника -халяль-маляль. Праздника поедания иудейского скота".
  Братки отправились к Бану Курайза и, прийдя, обнаружили, что положение на порядок хуже, чем предполагалось "пророком", и что празднование халяля-маляля если и состоится, то - исключительно на подножном корму. Жиды, отказываясь поставлять умме продовольствие, внаглую кидали понты, говоря: " Какая-такая доля есть у Посланника Аллаха в нашей мясной промышленности? Видали мы вашего Магометку в гробу и в белых тапках. У нас по поводу принесения в жертву дольки агнцев и тельцов имеется завет с самим Всевышним, Ему мы исправно выдаём положенную часть, так что если вашего посланничка послал наш Бог, то пусть Он его мясом и кормит. И вообще: катитесь-ка вы отсюда кошерной колбаской, пока мы вам в шею костылей не накостыляли". "Справедливый" стал их заслуженно бранить, призывая немедленно выдать бесплатную жрачку для моджахедов, но осмелевшие под крылом кафирской коалиции жидомасоны в ответ так затейливо склоняли и спрягали Магомета с Аллахом, что никакого спасу не было. Переговоры кончились тем, что мусульманские авторитеты, непожелавшие получать за веру и еду еврейские тумаки, позорно смотали удочки, начисто позабыв объявить Бану Курайза джихад ( ребята сильно торопились, да и число желающих намылить им шею было значительно больше, чем "два" - какая ж тут, к свиньям, священная война?)
  Успешно улепетнув от исламофобов-жидов, "Справедливый" и его подельник нарисовались перед "посланником Аллаха", поприветствовали его и сказали: "Адаль и аль-Кара", указывая на сионистское вероломство, и полный облом в плане продовольственных поставок. Выслушав сводку с жидовских полей "пророк" прорёк: "Аллах превелик! Радуйтесь, о мусульмане!" Рядовые братки привычно обрадовались было, но тут неверные мясоеды попёрли отовсюду: и с флангов, и с тыла - и испортили умме всю её вегетарианскую радость. От вида наступающих кафиров братве ужасно поплохело, что, в общем-то, неудивительно, ибо для мусульман всех времён и народов вооруженный до зубов, откормленный и атакующий неверный является непередаваемо отвратительным и совершенно невыносимым зрелищем, вызывающим весьма любопытные военные трактовки происходящего. В сире про эту кафирскую атаку написано, что враги Аллаха, наступая на мусульман со всех сторон света, умудрялись также нападать на них сверху и снизу... как уж в те времена коалиции удавалось доставать умму с воздуха и из-под земли одновременно - я не в курсе, но по-любому : представленьице было - не для слабонервных. Ибо на следующий же день после его начала мусульман в театре военных действий осталось так немного, что тут даже полностью происламившиеся индивидуумы начали думать всякие нехорошие мысли. А некоторые правоверные лицемеры долицемерились до того, что стали открыто и честно проявлять своё двурушничество. Один из них сказал: "Пахан обещал нам, что мы получим богатства цезаря и хосрова. А сегодня никто из нас не может даже сходить по нужде без страха за себя", - что, разумеется, являлось злостной антиисламской пропагандой, ибо истинные мусульмане, наученные "пророком" правильно делать пи-пи, смело присаживались на корточки, и пИсали храбро, отважно, и почти без ущерба от вражьих стрел.
  Учитывая, что только двое моджахедов получили стрелой в глаз во время мочеиспускания, трусость некоторых уммских товарищей ничем было нельзя оправдать, и, крепя оборону, Магометка в очередном пророчестве детально обрисовал воистину незавидную посмертную участь всех двурушников от ислама. "Воистину, - вопил "пророк"- лицемеры пытаются обмануть Аллаха, но это Он обманывает их. Воистину, лицемеры окажутся на нижайшей ступени Огня, ибо воистину меня сегодня навещал Джебраил и сказал: если лицемеры и те, чьи сердца поражены недугом, и те, кто распространяет слухи в Медине, не перестанут, то Мы непременно поможем тебе одолеть их, и тогда они будут соседствовать с тобой здесь совсем недолго. Так что, кто ещё тут против меня чего-нить вякнет, Джебраил ему воистину пупок порвёт и кишки на шею намотает".
  Надо сказать, что многие мусульмане и без магометкиного красноречия не стремились соседствовать с "пророком" у рва слишком долго. Например, глава одного из ансарских кланов только тем и занимался, что отмазываясь от этого боевого соседства, канючил каждый день: "О Посланник Аллаха! Наши дома остались без защиты крепостных стен, ведь они за пределами Медины. Разреши нам: мы выйдем и вернемся к домам своим, и там повоюем с кафирами" Ансарская отмазка от моджахедства с шахидством, естественно, ни фига не прокатила: Магометушку заблаговременно навестил его рогатый благодетель - Джебраил - и между хрюканьем и чавканьем предупредил "пророка" : "Слышь, ты, Аттила недоношенный! Среди бедуинов, которые живут вокруг вас, а также среди жителей Медины и даже среди твоих ближайших корешей - всюду, короче, есть лицемеры. Они упорствуют в лицемерии, но ты не знаешь их. Мы же знаем их и подвергнем их мучениям дважды, после чего они будут возвращены в великие мучения. Что сие значит, о Магомет, ты не спрашивай, просто никого из братвы не отпускай: Аллаху необходимо хорошенько прищучить тех мусульман, которые Ему не угодны, а ничего лучшего, чем та каша, что ты сейчас у рва варишь, в обозримом будущем не предвидится ".
  Когда положение уммы ухудшилось настолько, что крантец маячивший перед исламом стал явственно виден всем мусульманам, "пророк" послал к вождям племени Гатафан парочку дип. представителей с предложением сепаратного мира. Магометка клялся Аллахом, что отдаст гатафанцам треть даров Медины при условии, что они уйдут. Двое вождей купились на эту лажу, был заключен мир и подписан договор. Всяко-понятно, что письменное мусульманское свидетельство, как впрочем и мусульманское желание заключить перемирие являлись ( да сейчас и являются) лишь обманными действиями, но сам "пророк" тут не сильно виноват.
  Перед тем как наврать гатафанцам, Магометушка сначала посовещался с Джебраилом и тот дал отмашку хвостом, сказав: " О, кореш мой! Аллаху непонятны твои душевные терзания - в натуре! Ведь в тот день, когда Он вас соберет для дня собрания, это - день взаимного обманывания. И если кто уверовал в Аллаха и творил благое, Он сгладит у того его дурные дела и введет в сады, где внизу текут реки, - для вечного пребывания там навсегда. Это - великая прибыль! Ты в Аллаха веришь? Веришь... ну, вот и давай, мели языком бойчее..." А после - для гарантированной очистки совести - "пророк" посоветовался с Саадом "Справедливым" и ещё одним ансарским авторитетом. На вопрос - выполнять ли договор, заключенный с людьми иной веры - кореша дипломатично ответили: "То, что хочешь ты, мы сделали. То, что приказал тебе Аллах, мы должны сделать. Может, это дело ты совершаешь ради братвы?" Магометка пустил слезу и сказал: "Да, это дело я совершаю для вас. Клянусь Аллахом, я делаю это только потому, что вижу, как арабы стреляют в вас. Я хотел снять с вас их шипы хоть каким-то образом, наплевать - каким".
   "Справедливый" тут же полностью успокоил совесть "пророка", сказав: "О Посланник Аллаха! Когда мы пребывали в язычестве, поклонялись идолам и не фига не знали о тебе, мы были крутыми пацанами - в натуре. Паршивцы-гатафанцы не ели ни одного финика из Медины, кроме как в виде угощения или за деньги. И что же теперь, когда Аллах по своей милости сделал нас мусульманами, наставил нас на путь правильный, сделал нас сильными благодаря тебе и Ему, мы отдадим им своё имущество? Где понятия? Ей-богу, мы ничего не дадим им, кроме меча, и пусть Аллах рассудит нас с ними!" После чего взял свиток и стёр все, что там было написано. Стоит ли говорить, что воздержавшиеся от нападений на умму гатафанцы, выполнив свою часть договора, получили не обещанную Магометкой треть сладких мединских фиников, а банальный горький хрен?
  35.
  Пока поверившие "пророку" гатафанские челы, дожидаясь обещанных фиников, маялись элементарной дурью, а прочие главы коалиции, выясняя кто должен атаковать Магометку первым, а кто - вторым - дурью посложнее, злобные детки и внучки тех, чьи тела "пророк" сбросил в колодец, втихушку снаряжались для боя. Составив бригаду числом чуть больше взвода, и подъехав к мусульманскому рву, пацаны воскликнули: "Ей-богу, арабы не знали такой ловушки!" И воистину: стараниями Аллаха и Магомета ловушка по своей коварной хитрости получилась прямо-таки невиданная. Во-первых, её можно было рассмотреть отовсюду - откуда не подойди; во-вторых, она была сплошным узким местом, через которое особо темпераментные кафиры тут же радостно перемахнули на своих горячих арабских скакунах; а, в-третьих, столь тщательно и любовно откопанный мусульманами ров не был замкнут ни на что серьезное, и его запросто можно было обойти по солончаку - чем и воспользовались те из врагов Аллаха, что были поспокойнее остальных. Навстречу кафирам выступил один насквозь происламленный чувак, имя которого среди мусульман сейчас употребляется в сочетании с соответствуюющими мантрами: " да возвеличит его Аллах", "да будет доволен им Аллах", "да поцелует его Аллах прямо в попочку" - с группой таких же фанатичных как он сам отморозков. Кличем этих самоубийц были слова: "Ха, мим! Они не победят!" И действительно, взвод кафиров, не сумев одолеть умму, самым трусливым образом сбежал с поля битвы, отправив половину своих противников на встречу с Аллахом и потеряв на этом деле двух человек. "Посланник Аллаха", выступая перед кучей шахидских трупов, велел праздновать победу и уверил оставшихся в живых, что положение у всех них - просто зашибись, потому как : "Образ сада, который обещан богобоязненным шахидам - это вам, ребятки, не хухры-мухры и не ваши, блин, занюханные огородики, а реально - чистый пафос! В садике аллаховом есть реки из воды не портящейся и реки из молока, вкус которого не меняется, и реки из вина, приятного для пьющих, и реки из меду очищенного. И для корешей наших там всякие плоды и прощение от их Господа, и многие из вас, корефаны мои, тоже туда скоро попадут ..." Кроме того, "пророк" строго предупредил всех сомневающихся в необходимости шахидства, что, свернув с пути джихада, любой правоверный попадает прямиком в кафирство и будет: "Как тот, кто вечно пребывает в огне и кого поят кипящей водой, и она рассекает их внутренности". Разумеется, чушь эту Магометка городил не сам, а со слов Джебраила, который, упиваясь трупным запахом, витал над башкой "пророка", науськивая его против всякого мусульманского чела, мало-мальски желающего спасти свою жизнь: " Не жалей крови, о Магомет! Тебе ли беречь этих никуда не годных муслимов? Вот, говорят тебе те, которые, типа - уверовали: "Если бы была ниспослана сура!" А когда бывает ниспослана сура, мудро изложенная, и в ней поминается сражение, ты видишь, как ничтожества, в чьих сердцах болезнь, смотрят на тебя взором лишенного чувств от смерти. Упираются перед погибелью суки рваные! А лучше бы для них - покорность и слово благое - аллахово!" Так что, после распределения свежеиспеченных шахидов по могилам Магометка неслабо наорал на похоронную команду, которая закопав жмуриков, принялась по дурости о них горевать: "Поистине, для тех, которые обратились вспять после того, как стало ясным им прямое руководство, сатана разукрасил горести и внушил им сомнения. А Аллах знает их тайны. И как же, когда сомневающихся упокоят ангелы, эти самые ангелы будут бить по лицам и хребтам! О вы, которые уверовали! Повинуйтесь Аллаху, и повинуйтесь посланнику, и не делайте пустыми своих деяний! Не слабейте и не призывайте к миру, раз вы выше; Аллах - с вами, и не ослабит Он ваших деяний".
  Если всерьёз заняться статистикой соответствия магометкиных откровений реальным событиям, то выяснится, что данный ор представляет собой уже второй случай прорекания "пророком" чего-то очень похожего на правду - действительно, Аллах ни фига не ослабил добрейших мусульманских деяний: испачканному в крови по самую маковку Магомету вскоре предстояло вкусить плодов предательства и измены. Буквально через несколько дней Джебраил привел к "посланнику Аллаха" одного подонка - торговца жизнями и безопасностью своей родни. Чмо совершило перед Магометкой намаз, подробно обрисовало свои родственные связи ( весьма и весьма обширные) и сказало: "О Посланник Аллаха! Я уже принял ислам, но никто из братанов и друганов об этом - ни сном, ни духом. Прикажи мне, что хочешь - я сделаю! Кого первого замочить, а?" От маштаба подлости, проявленной этим человекоподобным существом, даже Магометушка слегка прибалдел: "Ну, ты, кореш... это... крутой мусульманин! Среди нас ты - один такой: готовый всю родню под нож подставить. Ладно, вот тебе первое задание: внеси раскол в их среду, если сможешь. Ведь война - это обман".
  Новоявленное иудушко, облобызав "пророку" сандалии, ретировалось и первым делом запудрило мозги евреям из Бану Курайза . Чмо насвистело жидам, что, дескать, раз племя Курайш и многие другие члены коалиции живут вдалеке от Медины и Магомета, и могут, в случае поражения, свалить домой, а мединским иудеям от "пророка" деваться некуда, то богоизбранному народу неплохо бы иметь гарантии от своих союзников - то есть, заложников, и желательно - самого знатного рода. А то ведь эти проклятые гои способны наплевать на договор, заключенный с иудеями по поводу войны до победного конца, и оставить тех, кому дали слово, на растерзание магометкиной умме. Конечно, сейчас курайшитов ещё не в чем упрекнуть, ну, а вдруг? Всякое ведь бывает. Жиды из Бану Курайза, отдавая дань национальной традиции - безоговорочно верить любой гадости в адрес своих негиюрных союзников, если оная гадость подкреплена признанием их богоизбранности - ответили : "О мудрейший из гоев! Ты высказал правильную мысль" - и позволили иудушке вить из себя те самые веревки, которыми в недалёком будущем их же и удавят.
  А окрылённое успехом козлище поскакало к курайшитам и, обращаясь к Абу Суфьяну, сказало: "Вы знаете, что я вас всех так люблю, что не пошёл к Магомету - хотя мог бы! - а наоборот - ушёл к вам. Вы - мои самые лучшие друганы! Я тут узнал об одном деле и счёл нужным сигнализировать вам о нём. Мой источник - очень достоверный! - имя которого я к сожалению не могу назвать, сообщил, что евреи вступили в тайное сношение с Магометом. Больше того! Сношаются они самым гнусным и опасным для вас образом - жиды говорят Магомету: "Мы раскаиваемся в том, что совершили. Будешь ли ты доволен, если мы возьмем для тебя из племен Курайш их знатных людей, отдадим их тебе, и ты им отрубишь головы?". А тот соглашается, улыбается и точит топор. Любимые мои курайшиты! Если евреи обратятся к вам с требованием дать им своих людей в качестве заложников, то не отдавайте им ни одного человека. Будьте бдительны!" Хитрожопый Абу Суфьян, неоднократно дуривший Магометку благодаря своей осторожности, в ответ на это заявление, просто промолчал: молчание, как известно, золото, да и в договоре между иудеями и курайшитами пункт о заложниках отсутствовал - так об чём базар, в натуре?
  И иудушко рвануло дальше, и пришло к племени Гатафан, со слезами на глазах восклицая: "О люди племени Гатафан! Вы - мой род и моя родня, мои самые любимые люди, мои самые дорогие человечки. Вы ни в чём меня не можете упрекнуть - я не крал у вас ни гроша". Те ответили: "Воистину ты у нас ничего не крал. Раз ты говоришь правду, ты, без мазы - правдивый человек, и мы тебе верим". Чмо спело им ту же самую песенку, что и курайшитам, и вся добропорядочная гатафания жутко всколбасилась. Идти к жидам в заложники? В гаранты войны до победного конца? Какая мерзость! Может ли что-либо быть более отвратительным для честного гатафанца? Особенно, для того, кто втайне от союзников заключил с Магометом мир и ждёт не дождётся треть даров Медины?
  
  
  
  
  36.
  А в один из последующих дней у Абу Суфьяна ибн Харба лопнуло терпение и полетели клочки по закоулочкам, а дип.курьеры - по всем флангам и фронтам. Денёчек этот произошёл (по сире) в месяце шаввале пятого года хиджры. Хиджра, кстати, фигня ещё та: правоверные совершенно переиначили календарь, ибо по-ихнему: "пророк", слиняв из Мекки в Медину, открыл новую эпоху, а рождество Христово и Вифлеемская звезда - это так... кафирские сказочки... обычное джахилийское фуфлогонство и гнилые базары, в натуре. Настоящая же - новая эра светлых (исламских) годов началась ровнёшенько 15 июля 622 года от РХ, и оная июльская середина случилась не в 622 году, как полагают неверующие в "посланника Аллаха" христиане, а в нулевом и является вехой наивеличайшего события в истории человечества. Именно в этот судьбоносный день неграмотный араб - Магометка, водрузив свой жирный зад на верблюда, переехал из города в город. Именно 15 июля 622 года в компании и на деньги подельника - Абу Бакра, ограбившего собственную семью, "пророк" Магомет беспрепятственно свалил из родного курайшитского племени во враждебное - ансарское. Именно тогда одержимый дьяволом полудурок возглавил банду таких же ублюдков как он сам и, положив начало священной войне со всеми нормальными людьми, явил подтверждение Божеского соизволения на это - прийдя в Медину, заболел лихорадкой и корешей своих перезаражал... Весёленький, короче, был денёк - до краёв наполненный грандиозными знамениями и чудесами, подробное описание полного отсутствия которых является силой и славой ислама...
  Впрочем, хрен бы с ней - с хиджрой, если б не так был страшен чёрт, как его малютка. И, конечно, фиг бы с этим 15 июля 622 года, если б через пять лет, недоглядевший в своё время за племянником дядя "пророка" - Абу Суфьян ибн Харб, не сидел на должности главы совета антиисламской коалиции и не охреневал от разного рода подковёрных интриг. На заключительных этапах охренения магометкиному дядечке удалось с помощью различных дипломатических крендебоблей усмирить вождей племени Гатафан, во что бы то ни стало желавших наварить фиников на исламе. После чего он спешно послал к жидам Бану Курайза полномочного представителя со словами: "Мы живём во временных жилищах, верблюды и лошади гибнут. Хватит тянуть резину! Быстрее отрывайте второй фронт, чтобы покончить с Магометом !" Ему ответили: "Завтра суббота - день, когда мы ничего не делаем. Какой второй фронт, когда у нас шаббат?"- и магометовский дядя попал в крайне хреновое положение как перед своими, так и перед гатафанцами.
  И вот в нём-то ( в положении, то есть ) глава коалиции и охренел окончательно. У него - у человека в высшей степени здравомыслящего - приключился острый приступ антисемитизма : мужику начало блазнить, что иудушкины россказни - это, знаете ли, не просто так, во-первых, дыма без огня не бывает, во-вторых, евреи испокон веку были товарищами двусмысленными, и, в-третьих, я - не кто-нибудь, а я, блин, Абу Суфьян, собственной персоной! - за них, понимаешь, пупок рвал, а у них, видите ли, шаббат! Ссссуки! Морды жидовские! Убью! Посажу племяннику на хрен! Пусть попрыгают! И т.д. и т.п.
  Однако, по прошествии первого гнева, скрепившись, и потратив массу усилий на заглушение юдофобских настроений среди гатафанцев, которые уже вовсю вопили: "Ей-же-ей, всё то, что рассказывали нам про жидов - чистая правда!" - Абу Суфьян ещё раз отправил к Бану Курайза послов с нотой протеста по поводу шаббата: " Таки я всё-таки не понял! Вы, извините, заодно с нами или таки с Магометом? Ежели - таки с нами, то завтра же занимайте позиции в нашем авангарде!"
  Получив это сообщение, иудеи воскликнули: "Таки мы с самого начала знали, что всё, рассказанное про гоев - чистая правда", - и отфутболили курьеров обратно со словами: "Мы не будем воевать вместе с вами против Магомета, ни завтра, ни послезавтра, ни вообще! Мы не пойдем с вами, пока вы таки не дадите нам своих людей в качестве заложников. Мы должны иметь гарантии, что если вам надоест война или если сражение станет для вас невыносимым, то вы таки не убежите в свою страну и не оставите нас прямо-таки Магомету на хрен".
  И пошло-поехало: оживленная дипломатическая переписка, предъявление ультиматумов, взаимные подозрения, сплетни, компромат, поочерёдно сливаемый то налево, то направо... в общем, в коалиции начался раздрай, который и был одной из причин её распада. Второй была испортившаяся погода: пока курайшиты, гатафанцы и иудеи выясняли отношения, поднялся сильный ветер и ночи стали черезвычайно холодными. Ну, и моральное состояние войск тоже сыграло не последнюю роль в этом театре абсурда. Рядовые, которым осточертело ждать неизветно чего, роптали, высший и средний командный состав позволял себе огрызаться на распоряжения вождей... короче, полный разброд и шатание. Разумеется, все участники этих политических игрищ были неглупыми людьми и отлично понимали - кто выиграет в результате их разногласий, но тем не менее они почему-то никак не могли остановиться, и не желали уступить друг другу ни сантиметра из сферы своего влияния ( что-что, а уж политологию Джебраил знал очень хорошо, можно даже сказать - на отлично).
  37.
  С подачи своего рогатого осведомителя "посланник Аллаха" вскоре проведал об отсутствии единства в стане своих противников и по его же совету кликнул клич соратникам : "О кореша мои! Дошло до меня, что курайшиты и гатафанцы вовсю собачатся с жидами. Дошло-то дошло, но нужны подробности. Кто из вас настолько крут, что проникнет ночью в лагерь курайшитов, а потом вернётся и доложит мне обстановку? Я попрошу Аллаха Всевышнего, чтобы этот чувак стал моим спутником в раю". Кричал Магометушка звонко, весело, с огоньком, да только никто из мусульман не поднялся: сидеть во рве оказалось настолько страшно, голодно и холодно, что "пророк" мог обещать каждому своему корешу по три райских садика на рыло в полную собственность - случился бы всё тот же бесполезняк.
  Тогда "пророк" вызвал одного чувака по фамилии, и бедный доброволец за неимением другого выхода попёрся на разведку. Мусульманскому лазутчику сказочно подфартило: в курайшитском лагере из-за ураганного ветра творилось чёрт знает что, и в этой суматохе будущий райский спутник Магомета попал прямо на программное выступление Абу Суфьяна, полностью оправдывающее предстоящее драпанье по домам. Разобиженный жидами по самое не могу глава совета антиисламской коалиции вовсю горлопанил следующее: "О курайшиты! Вам что - больше всех надо? У вас нет постоянного жилья. Ваши верблюды и лошади гибнут. Евреи из Бану Курайза нарушили своё слово, воевать всем ихним кагалом в нашем авангарде, и хотят развести нас на выдачу заложников. С какой стати мы должны продолжать тут уродоваться, защищая этих пройдох? За каких лохов нас держат жиды, мне интересно? За последних или предпоследних? Ну-ка, кто хочет быть лохом последним или предпоследним - поднимите руку! К тому же, кореша мои, вы все как воины, в натуре - круть немерянная, но как видите, мы тут встретились с сильным ветром: не могут устоять ни котлы, ни костры, ни наши палатки. Короче, мой вам совет, братаны - уходите! Я, лично, исходя из данных, объективных причин, уезжаю прямо сейчас" Сделав это заявление, Абу Суфьян твёрдо и бескомпромиссно подошёл к своему верблюду, решительно сел на него и газанул в сторону Мекки - ажно пыль столбом.
  А лазутчик ещё немного поболтался по лагерю, вызнал, что пример "бери шинель, пошли домой" - штучка заразная: гатафанцы так же, как и курайшиты, спешно паковали вещички - и благополучно вернулся на доклад к Магомету. Магометка, в свою очередь, моментально доложил о распаде коалиции в вышестоящие инстанции, которые не преминули соответствующим образом отметить усердие и исполнительность докладчика. В то время как за заслуги в деле погубления человеков, а также за проделанную работу в области лжи и клеветы Джебраила вместо его - коротеньких и кривых рожек - награждали длинными стройными рогами, ранее бывшими в употреблении самого Аллаха, "пророку" за его ратный труд, своевременный доклад и прочии подвиги подбирали спелую фигу с маслицем, каковую и преподнесли в качестве памятного подарка.
  Подарочек, кстати, оказался долгоиграющим. Когда на следующее за награждением утро "пророк" вылез изо рва и, вернувшись в сопровождении корешей в Медину, героически сложил оружие да и уселся было за обед, одинокая фигушка в его желудке ни фига не позволила нарушить своё одиночество! Ровно в полдень ( вопреки своему обыкновению, но в силу неотложной надобности) к "пророку" явился Джебраил, в полной боевой выкладке : в чалме из толстой парчи ( аллахову награду следовало беречь!), и на мулице с седлом, покрытым шелком ( новые рога мешали летать, и бедняжке пришлось командироваться земным способом).
   Что явился - то чёрт (аллах) с ним - "пророк" уж привык. Но Джебраил прямо с порога растопырил когти в неприличном жесте и начал портить Магометке аппетит разными идиотскими вопросиками, типа: "Ты уже сложил оружие, о Посланник Аллаха?" У "пророка" отвисла челюсть, и он задал встречный вопрос : "Алё, баклан! Ты, чо, слепой, в натуре? Сам не видишь? Да - сложил! Да и хрен бы какой умник не сложил бы его, будучи на моём месте, и при этом не являясь шизофреником!" Джебраил поднатужился ( что-то, растущее на башке, ужасно давило ему на мозги) и с кряхтением спустил на нижестоящего перед ним "пророка" очередное аллахово распоряжение: " О, дружок мой закадычный! Заковыка тут одна имеется - заковыристая очень. Ты-то оружие сложил, а ангелы ещё не сложили: они вернулись лишь для того, чтобы догнать этих людей. Короче! Всемогущий и Всеславный Аллах приказывает тебе, о Магомет, пойти на Бану Курайза. Я отправляюсь к ним и потрясу их". Какие ангелы куда вернулись, кого они догнали, и чем Джебраил потряс евреев - я после чтения сиры- распоследней муслёй буду, если вру! - без понятия совершенно. Но это ведь я - кафир презренный - а "посланник Аллаха" - дело другое.
  Сразу же после визита Джебраила Магомет приказал муэдзину вызвать муслей, и когда те собрались, вконец оголодавший "пророк" возвестил дурным голосом : "Кто слушается и повинуется, должен совершить вечернюю молитву у Бану Курайза! У меня откровение : никто не должен совершать вечернюю молитву, кроме как у селения Бану Курайза!" - и в компании ближайших сподвижников почапал на молебен.
  Остановившись возле одного из жидовских колодцев под названием Бир Анна, Магометушка слегка утишил муки голода, вволю похлебав иудейской водички. Тем временем к нему подтянулись все уммские пацаны. Многие из них пришли после совершения предпоследней вечерней молитвы, и не совершив в дороге вечернюю, но Аллах не осудил их за это в своей книге, как не разгневался на них и "посланник Аллаха" : ребятки прогуляли намаз не просто так, а по уважительной причине! Понимать же надо: братва торопилась на убийство богоизбранного народа - до молитв ли тут?
  Вся умма с восторгом внимала магометкиным объяснениям : за что, собственно, мусульмане будут мочить так и неповоевавших против них коварных сионистов: "Это - за то, что они возненавидели то, что ниспослал Аллах. Аллах погубит их, и для остальных неверных - подобное этому. А ещё это - потому, что Аллах - покровитель тех, которые уверовали, и потому, что у неверных нет покровителя. Разве дождутся они чего-нибудь, кроме часа, что придет к ним внезапно? Ведь пришли уже все знамения его. А поистине, тех, которые не веровали в Наши знамения, Мы сожжём в огне! Всякий раз, как сготовится их кожа, Мы заменим им другой кожей, чтобы они вкусили наказания. Поистине, Аллах - великий, мудрый!"
  
  
  38.
   Двадцать пять дней осаждал Магометушка потрясённых Джебраилом коварных сионистов, но то ли джебраиловские понты богоизбранному народу оказались по барабану, то ли ещё по какой причине - мусульманам чего-то совсем не фартило: осада для жидов всё никак не становилась невыносимой, хотя по всем "пророковым" раскладам она должна была стать таковой в первый же день! Проклятые же жидомасоны не только выносили магометкину осаду, но даже имели наглость вполне успешно сопротивляться ей, что, в натуре, являлось признаком вопиющего неуважения с их стороны к "религии мира" вообще, и к Джебраилу, низведшему коран в сердце Магомета - в частности. Фарт к мусульманам не приходил до тех пор, пока в разборку не вмешался сам Аллах. Уступая многочисленным просьбам "пророка", верховный пахан- который, типа, всемогущий - сделал всё, что мог, а именно: вселил страх в еврейские сердца. Сопротивляться от этого жиды отнюдь не перестали, но в осажденной крепости моментально попёрли в рост всякие пацифизмы с плюрализмами, и начались дискуссии на тему "худой мир лучше доброй ссоры".
  Тут надо заметить, что тот гойский типчик, который сбил евреев с истинного (мусульманского) пути и привлёк их на сторону антиисламской коалиции, был, в натуре, гораздо бОльшей исламофобской вредякой, чем это могло показаться на первый взгляд. Мало того, что оный гад ползучий не уполз с остальными участниками коалиции домой - дожидаться в тишине и покое того момента, когда до ихних отдалённых местностей аллахакбарыч доберётся - а предпочёл выполнить своё обещание и разделить судьбу крепости Бану Курайза - о, нет, этого ещё мало! Именно он произносил пламенные речи о недопустимости в условиях осады свободы слова и собраний, заглушая ценнейшие (для ислама) инициативы еврейской интеллигенции, которая (непонятно, правда, с какого перепугу) считалась истинной выразительницей народных чаяний. Именно этот гнусный антидемократ и мракобес призывал население оставить все споры на потом, а когда прогрессивно настроенные элементы Бану Курайза отстояли свою свободу трепать языком, пока другие за них воюют, сделал три публичных заявления, каждое из которых было на порядок исламофобнее предыдущего.
  Начал он так, что услышь его Магометка - чин муфтия пацану был бы обеспечен: "О евреи! Раз уж вы так трясётесь от страха за себя, свои семьи и своё имущество, что руки ваши ослабли и не держат меч, то давайте последуем этому человеку и уверуем в него. А чего? Или вам ещё не ясно, что он - пророк посланный, и что он - тот, о котором упоминается в вашем Писании? Станьте мусульманами, и вы сохраните свою жизнь, своё имущество, своих детей и жён". Надо отдать должное прогрессивной еврейской общественности - услыхав начало выступления, она чуть не закидала оратора камнями, в кои-то веки выступив единым фронтом с ретроградами и обскурантистами.
   Оратор же, углядев долгожданное единство в жидовских рядах, возрадовался чёрной исламофобской радостью и продолжил: "Если вы отвергаете мою первоначальную замутку, то давайте замутим следующее: убьём наших детей и женщин, и выйдем к Магомету, обнажив мечи и не оставив за собой никаких забот. Пусть Бог нас с ним рассудит! Если мы погибнем, то мы не оставим за собой никого, за кого нам нужно было бы бояться. А если мы победим, то найдём себе других женщин, которые родят нам детей". Ему ответили: "Фигассе! Как мы можем убить своих любимых? Не их ли мы защищаем здесь?! И какой смысл нам жить после этого?"
   И вот тут-то антимусульманский злодей и выложил целиком свой преступный замысел, громогласно воззвав к аудитории: " О друзья мои! Послушайте меня! Сейчас ночь на субботу. Магомет и его приятели, зная о ваших обычаях, не ждут нас сегодня. Они стоят лагерем без всякой охраны. Если мы нападём на них сейчас, то застанем их врасплох, и даст Бог - победим!" Однако - и наверняка, благодаря проискам Аллаха - оратора полностью обломали.
  Жиды загудели, что-де суббота - это святое, а святого - гойскими руками не трожь! - что-де лучше они всем кагалом помрут, чем по гойскому наущению нарушат Талмуд - и талмудили всю ночь до зари, и доталмудились до того, что с утречка пораньше отправили к "пророку" посланцев с просьбой прислать консультанта по мирному урегулированию данной межконфессиональной разборки.
   На кой дьявол им это муслякское болтало сдалось, и какого чёрта они, вообще, эту хрень с его приглашением затеяли, спросите вы меня? А на тот чёрт и дьявол с аллахакбарычем, что жиды всегда были жутко умные, и разного рода бесовщина этим вовсю пользовалась, подсовывая им в качестве пищи для ума дьявольски хитромудрые фишки типа уважения к альтернативному мнению (альтернативному правде или лжи - безразлично!) и соблюдения прав любого человека (убийцы или жертвы - неважно!).
  То-то было радости сатане (лжецу и отцу лжи), когда во имя всяких тухлых благозвучных благоглупостей богоизбранный народ сам сложил оружие, отказываясь бороться с исламом за своё право на существование. Заявляю вам чисто конкретно - с гоями у рогатого всегда случалось куда как больше хлопот. Ибо, простой гой на мнение человека, находящегося и телом и душой на стороне противника, обычно кладёт с прибором да и идёт бить морду басурманам (попросту и без затей), ну, а для добропорядочного аида - это как-то, знаете ли, слишком глупо и примитивно, и он ( несомненно, что от большого ума!) сначала внимательно слушает засланных басурманами казачков, а потом начинает задаваться и озвучивать такие вопросы, кои по гойским понятиям характеризуются не иначе как паникёрство, пораженчество или измена.
   Впрочем, гойские понятия, как известно - для гоев, а евреи - это особь статья. И по тем статьям - таки неизвестно: позволительно ли атаковать вооружённого пришельца, не расспросив его подробно, зачем он пришёл - и оную неизвестность обязательно надо обсудить, даже несмотря на то, что сооруженная этим пришельцем плаха - всего в двух шагах от дискутирующих. Неважно, что секиры пришельцем наточены, и машет он ими вполне недвусмысленно, а важно не скидывать со счетов вероятность того, что, а вдруг, пришелец, в глубине своей души - таки очень и очень хороший? И, может, лучше-таки сдаться ему (такому хорошему) - по-хорошему? И не лучше ли ( во избежание излишнего кровопролития) сдаться немедленно, конечно же, при условии, что этот пришелец даст твёрдое и верное слово своё - сдавшихся не обижать и плаху для них приготовленную - разобрать? Давайте, поговорим об этом: в конце-концов, нужно ведь учитывать не только права осаждённых, но и "законные" требования осаждающих, не так ли? Они тоже - люди, и об этом (наиглавнейшем!) факте никак нельзя забывать, иначе случится страшное: жертвы нападения уподобятся тому, кто на них напал. То, что нападающие пришли грабить, насиловать и убивать - второстепенный вопрос, который не должен занимать общественность. Да, разумеется, принять и одобрить концепцию захватчиков - концепцию захвата всего и вся - общественность не вправе, но тем не менее она не должна оправдывать совершенно возмутительную ответную агрессию, неизбежно порождающую ужасающие вспышки насилия по всему региону, ибо это есть попустительство страшному! И это страшное уже на пороге: сопротивляться, значит - уподобляться, а этого общественность никоим образом не должна допускать! И первым делом, чтобы не пришло это страшное и ужасное, общественности необходимо заставить задуматься всех тех, на кого нападают: а, может быть, в происходящем виноваты вы сами? В конце-концов, в чём-то захватчики правы - вы, действительно, и живёте получше, и раздражаете их своим видом, и до сих пор не освободили им место, и не убили себя об стенку молотком. Можете ли вы в свете этих грустных фактов и неопровержимых аргументов требовать от ваших вооружённых гостей отказа от методов, которыми они пользуются? Нет, тысячу раз - нет! Вправе ли вы отвечать им тем же? Что значит: " они первые начали", "и на них первая кровь"?! Что за детский сад и гойская дубовая логика, в натуре?! Может, вы ещё приплетёте, что "поднявший меч - от меча погибнет"? Или - "посеявший ветер - пожнёт бурю"? А вы не забыли про то наижутчайшее уподобление, что у вас на пороге? Или вы его не боитесь? Так, всё с вами ясно! Вы проявили столько негатива к тем, кто пришёл вас убивать, что любому здравомыслящему человеку понятно: вы призываете сопротивляться захватчикам, не потому, что они хотят обратить в рабство ваших жён и детей, а просто в силу своего злобного человеконенавистнического нутра! Посмотрите, люди, какая сволочь пролезла на общественную трибуну! Ату, его - ату!
  Затурканый железной еврейской логикой прямо-таки в угол предыдущий оратор опровергать обвинения в исламофобии не посмел, а знай - лежал себе в этом углу и, наблюдая немедленно начавшиеся хлопоты по организации достойной встречи мусульманского эмиссара, лишь тихонько поблёвывал. От восхищения перед умом богоизбранного народа, и от осознания своего махрового антисемитизма, наверное.
  39.
  Прибывший же вскоре магометовский выкормыш, болталом оказался фиговым ( с нынешними мусульманскими подпевалами и соплежуями не сравнить даже). Увидев рыдающих женщин и детей, муслим ничё так себе лоханулся: вспомнил какую-то, где-то давным - давно слышанную им хрень, что все люди - человеки, и взял да и пожалел врагов ислама, по вполне понятному человеческому заблуждению принимая их за таких же людей, что и он сам. Естественно, произошло небольшое облажание: когда мужчины Бану Курайза, получив от магометовского эмиссара все мыслимые и немыслимые гарантии безопасности, в последний раз спросили его : "О свет ты наш ясный! Таки ты считаешь, что нам прямо-таки завтра утром надо Магомету сдаваться?" - нервишки у мужика сыграли семь-сорок, и под эту музыку художественный свист: что - да, мол, конечно же, прям с утреца пораньше и сдавайтесь, ребятишки, ибо ждёт вас под исламской пяткой офигительное счастье - товарищ продолжить не смог. Зажав себя в кулак и всё же ответив жидам утвердительно, муслим провёл рукой по своему горлу, намекая на то, что задавшие ему вопрос наверняка будут зарезаны. Поскольку уммский товарищ был личностью высокопоставленной, то намекал он ни на что иное, как на отлично известное ему заветное желание самого "пророка".
  Потом этот оскандалившийся посол рассказывал знатокам, которым очень доверяют составители магометовского жизнеописания: "Ей-богу, я ещё не тронулся со своего места, как понял, что предал Аллаха и Его посланника" . А ещё из сиры известно, что мужик отчаянно каялся: не смея после своего облажания показаться на глаза "пророку", он убёг в Медину и, прислонясь там к одному из столбов мечети, плакал и причитал: "Я не сдвинусь с этого места, пока Аллах не простит мне содеянное! Даю обет Аллаху, что никогда больше не буду общаться с жидами и никогда больше не появлюсь в городе, где я предал Аллаха и Его посланника!" Правоверное юродство продолжалось шесть дней: почти всё это время кающийся провёл привязанным к столбу, одиноким, оплёвываемым клоуном. Только жена навещала его во время намаза. Приходила, отвязывала, мужик намазил и снова возвращался к столбу. Приносила ли правоверная своему благоверному пожрать, попить и посудину, чтобы отлить - есть тайна покрытая мраком начинающегося рамадана.
  Когда до "пророка" дошла весть, что его эмиссар не вернётся, ибо стал отвязным чуваком и зажигает в Медине по-полной, он собрал умму и в рабочем порядке пооткровенничал : "Если бы грешник пришёл ко мне, я бы его простил, но поскольку он уже совершил то, что совершил, я не могу освободить его с этого места, пока Аллах не простит его.О верующие! Не предавайте Аллаха и Посланника! Не предавайте то, что вам доверено, зная об этом". Но по истечении недели "пророку" было велено амнистировать отступника, ибо: "Иные сознались в своих грехах: доброе дело они смешали с другим - худым. Может быть, Аллах простит им - ведь Аллах прощающий, милосердный". И ещё ибо - к тому времени умнички-евреи уже успели исталмудить жест еретика чисто по-правоверному : сыт, мол, Магометушка нашим неправоверным сопротивлением по горло, надо торопиться сдаваться, пока он добренький - и благополучно сидели под судом Аллаха и его "посланника", ожидая обещанного им милосердия.
  Магометка же, размышляя над еврейским вопросом, метался в непонятках, аки рыба среди детских куличиков: с одной стороны справедливый аллахов суд и милосердие жидам были с клятвою обещаны, а с другой - "пророку" уж очень хотелось попить сионистской кровушки. А тут ещё неожиданно возбухла та часть братвы, которая была ансарами (уроженцами Медины). Братки были очень и очень не прочь разжиться денюжкой и поэтому категорически возражали против намечавшегося массового мочилова сдавшихся на "пророкову" милость жидов. Пацаны крючили пальцы, и, ссылаясь на предыдущие инцинденты с еврейскими поселениями, мотивировали своё пальцегнутие тем, что, вот, мол, раз тогда наезжали с целью начать крышевать - то и теперь не резать жидов надо, а надо начинать их доить.
  Но когда ансарские братки кинули эту предъяву "пророку", его вдруг осенило ( Джебраилом, как всегда), и он, найдя способ отмазаться, сказал: "Вы согласны, о кореша мои любимые, на то, чтобы судьбу жидов решал один из вас?" Ребята согласились, и тут же поняли, что их развели будто молокососов, так как Магометушка выбрал в качестве судьи отморозка Саада по кликухе "Справедливый". Ансары попытались было указать пахану, что их соплеменник-садист сильно болен ( чувака нехило ранило стрелой ), но "пророк" без труда пресёк их безответственное бакланство (за базар отвечать не хотите?!), и пацанам пришлось идти к этому полудохлому кровопийце (развлекавшемуся пока был здоров изощрёнными убийствами раненых врагов) и везти его на осле к месту суда. Транспортируя "Справедливого" с великим бережением, ребятки всячески подлизывались к своему бригадиру, говоря: "О незабвенный и лучезарный ты наш! Ты уж поступай по-хорошему с подсудимыми, лады? А то кого ж нам крышевать-то, если их не станет? Оштрафуй покрепче, отработать заставь, только, ради Аллаха, не забывай, что со жмуриков нам навара не будет никакого: мертвяки ведь налоги не платят..."- и прочее в том же духе.
  Однако "Справедливый" не был бы назначен Магометом на должность судьи, если б не жаждал крови более, чем денег, а в предсмертном состоянии, как известно, любая жажда только обостряется. И он отшил всех советчиков, прохрипев: "Я ведь Саад! Не подобает мне бояться упреков всяких шестёрок, а подобает слушать только Аллаха и Его Посланника!" После чего, некоторые наиболее понятливые братки из саадова сопровождения мотнулись назад - на место основной уммской тусовки, где и заложились со всеми желающими, что Бану Курайза наступил полный крантец. И Аллах их всех возьми - выиграли! Саад, прибыв на место, сказал: "Я выношу им приговор: убить мужчин, разделить имущество, а баб и щенков - продать в рабство". Услышав приговор, радостный "пророк" моментально подписался на это дело, не забыв похвалить "Справедливого" : " О, солнце ислама! Ты осудил их судом Аллаха, исходящим с семи небес".
  
  40.
  Всяко-понятно, аллахов суд, исходящий с семи небес, был настолько справедлив, что абсолютно не нуждался в разных кафирских заморочках, типа, присутствия обвиняемых и публичного оглашения приговора. Все эти штучки-дрючки есть ни что иное как джахилия и шайтанство, а Аллах - справедливый своим земным милосердием и милосердный - небесной справедливостью - сильнее шайтана в ярости и яростнее в наказании.
   Так что неправоверные - полагающие суть небесной справедливости в человеческом милосердии- поберегитесь поносить самую человеколюбивую в мире религию, приписывая ей любовь ко лжи и насилию, дабы не пришлось вам на своей шкуре испытать её миролюбие! Ответственно разъясняю вам: жидовское незнание вынесенного им Аллахом приговора проистекло исключительно из аллаховой гуманности: Аллах воистину в курсах, что ожидание смерти, страшнее её самой, ибо Аллах - мудр и знающ, в натуре! Вот аллахов прихвостень - Магометка - и решил, что не хрен осужденным мужикам волноваться раньше времени, и их женщин пожалел и избавил от лишних переживаний: а то - каково было бы знать бедняжкам что они видят своих любимых в последний раз? Опять-таки: рыдания по казнимым отцам, мужьям и братьям изрядно портят девкам цвет лица, и резко понижают их цену в качестве наложниц: ну, какому правоверному нужна в постель тёлка в ступоре или бабец, бьющийся в непрекращающейся истерике?
  Поэтому, как и любой другой человеколюбец, идущий по пути джихада, Магометушка не стал попусту расстраивать сдавшихся на его милость иудеев, а просто запер их в одном из кварталов Медины да и пошёл на городской рынок заниматься тем, в чём был большой специалист - копать рвы.
  Казнить предполагалось всех мужчин, достигших совершеннолетия, что составляло около шестисот или семисот человек ( некоторые исламские источники утверждают даже, что - восемьсот или девятьсот), поэтому во избежание проявлений оголтелого сионизма со стороны осуждённых их приводили группами.
  Примечательно, что когда жидов уводили к "пророку", они всё спрашивали у того врага Аллаха, который подбил их на вступление в антимагометовскую коалицию:"О кореш наш! Что же он с нами сделает?" И этот даже на пороге смерти не угомонившийся, ярый исламофоб продолжал свою подрывную деятельность, злостно клевеща на "религию мира" и призывая к сопротивлению: " О евреи! Неужели вы и здесь ничего не понимаете? Вас убивают. Разве вы не видите: тот, кто вызывает, не прекращает вызывать, а тот из вас, кого уводят, не возвращается? Не будьте баранами! Это, ей-богу, самоубийство".
  Но, благодаря Аллаху ( который, типа, сама Истина) призывы были объявлены ложью: еврейские мужики считали, что нужно быть умнее этого примитивного ненавистника ислама ( который со злости, наверняка, преувеличивает!) и вели себя паиньками. Все вызванные Магометом послушно строились в ряды, организованно маршировали на рынок , где им уже оставались сущие мелочи: надо было кротко лечь на край рва и покорно ждать отрезания головы - всего лишь! А чего? Да за ради мирного сосуществования с исламом и во имя уважительного межрелигиозного диалога ещё и не на такое можно пойти! Некоторые, правда, увидев куда их этот диалог завёл, быстренько раскаялись в том, что вообще диалог с мусульманами заводили, но... но было банально поздно. Ибо мирные переговоры между авраамическими религиями вплотную подошли к единственной возможной точке соприкосновения между верующими в посланника Аллаха и неверующими в него: меч с одной стороны и шея - с другой. И назад дороги не было.
   Один прозревший чувак, увидев "пророка"-палача, восседавшего жирной задницей на самом почётном месте, невдалеке от места казни, сказал ему: "Клянусь, я себя не упрекаю в том, что враждовал с тобой, раскаиваюсь только в том, что враждовал мало. Не исполнил я, видно, волю Божию, а от кого Он отказался, тот пропадёт". Потом мужик начал было, ссылаясь на Тору, проповедовать : "О люди! О чём нас Бог предупреждал, то и сбылось. Не верьте же ничьим обещаниям, кроме обещаний Всевышнего" - но, понятное дело, эти совершенно возмутительные призывы к насилию были моментально пресечены на корню с помощью усекновения головы призывающего.
  Другой престарелый еврейский крендель тоже плюнул Аллаху прямо в его симпатичную рогатую мордочку, проявив крайне циничное и неправоверное презрение как к смерти, так и к Магомету. Его, как путного, выцепил из процессии идущих на казнь авторитетный мусульманский браток, говоря: " Помнишь, ты мне жизнь спас? Я хочу отблагодарить тебя - иди, гуляй, ты свободен!" - так эта жидовская морда, вместо того, чтобы восхвалить "религию мира" и радостно сделать ноги, немедленно начала торговлю по спасению своих близких.
   Сначала еврей сказал, что он уже старик, и если у него не будет ни родных, ни детей, то жить ему нет смысла, и браток рванул к пахану-"пророку" решать вопрос. Однако услышав, что вопрос решён положительно, жид вместо того, чтобы поблагодарить "пророка" заявил, что нищая семья - слишком тяжкое бремя для старика и муслиму пришлось опять бежать к Магометке. Обезопасив же и обеспечив своих родных, еврей стал расспрашивать об участи постигшей его друзей и ровесников, и выяснив всё подробно, сказал : "Я прошу тебя, о мусульманин, отведи меня к моему народу! Ей-богу, нет смысла жить после них. Я хочу как можно быстрее встретить своих любимых".
  Браток отдал его, да и пошёл по своим делам, находясь от увиденного и услышанного в состоянии лёгкого обалдения, и трепя языком направо и налево. И если б не преданный Магомету до гроба Абу Бакр по кликухе "Правдивейший" - жида бы записали в крутые авторитеты: типа, вот это кореш так кореш! Не захотел с корефанами расстаться! Следовательно: благородный чел и верный друган, без всякого базара. Слава Аллаху - когда до Абу Бакра дошли предсмертные слова закоренелого сиониста, то доподлинно знающий (от своей дочи, которая спала с "пророком") посмертную судьбу каждого человека цензор ислама полностью разоблачил жалкие еврейские потуги на геройство, сказав: " Заявляю, чиста - конкретно: этот жид пархатый встретится со своими корешами в вечном огне! И клянусь левым дочуркиным полупопием: мы Аллаху во стократ милее и дороже, чем все остальные, ибо больше правоверный убивает - тем лучше для Аллаха".
  Поскольку то, что оба полупопия абубакровской дочери практически каждую ночь находились в руках "пророка" - факт общеизвестный, и не подлежащий никакому сомнению, в словах "Правдивейшего", наверняка, заключается истина: кого-то после смерти ждёт вечный огонь, жизнь и свет, а кого-то - вечная тьма и медленное разложение в ничто.
  
  
  
  
  41.
  После того, как откопанные благодаря Аллаху мединские рвы были благополучно закопаны и на городской рынок вернулись продавцы всего чего угодно кроме неугодной Аллаху свинины, "посланник Аллаха" разделил имущество Бану Курайза, их женщин и детей среди мусульман - разделил, разумеется, не сам, а исходя из воли Аллаха же. В тот судьбоносный день верховным паханом уммы были определены доли всадников и пеших воинов, а также была выделена пятая часть всей добычи, которая по наконец-то восторжествовавшим исламским понятиям полагалась... ну, конечно же Магометушке! Конным моджахедам Аллах выделил три доли: из расчёта лошади - две доли, а остальное - седоку; а пешим - одна доля, чтоб быстрее становились крутыми всадниками. Это была первая разделка добычи, чётко определившая дольки рядовых пацанов, бригадиров и пахана, и в дальнейшем делёжка награбленного всегда происходила так же.
  Потом "пророк" послал чуваков с пленниками из Бану Курайза в Неджд, чтобы евреев обменяли там на коней и оружие: дела предстояли великие, надо было разнести свет ислама на весь Аравийский полуостров, а как же его нести не вооружившись, если кругом столько злобных и воинственных кафиров, которые прямо-таки мечтают задушить "религию мира"? Но жидовня и тут подгадила: когда их погнали на продажу раздельно, разлучаемые бабы и мальцы подняли такой вой, что добряк Магомет не выдержал, вышел и, невзирая на упускаемую прибыль, строго-настрого запретил своим присным продавать матерей порознь от их детей . Ну, вот что я - кафирская моя морда - могу сказать на это? Только одно: сверхестественной гуманности был "пророк" - нечеловеческой абсолютно! И не надо, не надо грязи про то, что он ( да примет его Аллах в геенне со всеми почестями!) будто бы страдал антисемитизмом ! Я твёрдо знаю - ни фига он им не страдал! Он любил еврейский народ! Очень! Обожал прямо! Особенно, если народ - женского пола... И если чем и страдал Магомет, то только депрессией, каковая происходила от свойственной всем жидомасонам неблагодарности, причем депрессировал мужик не слабо и изредка, а постоянно, сильно и ужасно, ибо причин и поводов у него было предостаточно.
  Посудите сами: "пророк" - да, да, сам "пророк", а не кто-нибудь там! - выбирает себе в гаремное пользование из множества пленных еврейских тёлок одну-единственную фифу - Райхана бинт Амр её фамилиё - это ж какая честь для неё - для жидовки пархатой, а? И что, вы думаете - она это ценит, радуется и благодарно облизывает Магометушку со всех сторон? Хрен! Даже после того, как сам "посланник Аллаха" оттрахал её, эта тупоумная дурында наотрез отказалась признавать Аллаха за Всевышнего, а Магомета - за пророка. Это ли не обидно? Да это ж просто неописуемые мучения: он к ней с серьёзными намерениями - давай, мол, принимай ислам, залезай в чадор, будешь моей, не помню уж какой по счёту женой - а она... ну, одно слово - исламофобка! И сколько бы раз "пророк" ни предлагал ей пожениться, дабы девчонку можно было изолировать подобно остальным "жёнам", сионистская закваска брала своё, и Райхана страшно расстраивала своего владельца, отвечая: "Мне легче быть рабыней мусульманина, чем его женой!"
  В итоге, "посланник Аллаха" поселил упрямицу отдельно от гарема и очень тяжело переживал из-за того, что она отказывалась принять ислам - прям, изболелся душой. И так сильно у него душа заболела, что даже и голову заразила, и как-то раз, сидя вместе со своими сподвижниками и хорошенько раскумарившись, совсем больной -и душой и головой - Магометушка, услышал за собой звук шагов и решил полечиться. Взял да и ляпнул: "Это мой кореш спешит сообщить мне о принятии Райханой ислама". Когда же браток подошёл поближе и его спросили: "Ты пришёл, чтобы сообщить "пророку" о принятии Райханой ислама?" - возникла драматическая пауза. Пацан, который вообще-то пришёл на запах травы, заметался было в непонятках, но, поглядев в налитые кровью магометкины глаза и изрядно струхнув, сообразил как отмазаться, и согласился, что, да, мол, конечно же, она уже всё приняла - а то чего бы я пришёл. Этому заявлению "пророк" сразу очень обрадовался, и всю оставшуюся жизнь продолжал радоваться, хотя замуж за него Райхана так и не вышла.
  Кроме неисчислимых терзаний, доставляемых живыми жидовками, Магомета доставала тень, витавшая над рынком Медины. "Пророк" был дико суеверен, а сразу же после того, как завершилось дело Бану Курайза, открылись раны у Саада ибн Муаза "Справедливого" и судивший богоизбранный народ судом Аллаха с семи небес начал испускать крики поджариваемого живьём кабана на вертеле, что как-то не располагало Магометку к оптимизму, а напротив - внушало всякие дурацкие мысли о Божьем гневе, Судном дне, Господней каре и прочих неприятностях.
  И как только "посланник Аллаха" победил депрессию, искренне попросив вышестоящие инстанции, чтобы отступила от Саада всякая хворь, к нему сразу же ( дело было глубокой ночью) явился Джебраил (как всегда - с мешком аллаховых милостей за плечами) и после этого визита "пророков" депрессняк резко оживился, и с аппетитом проедая уммскому пахану печёнку, принялся также лютой кошкой скребсти магометово сердце и клацать по нервам зубами. Ибо, для начала Джебраил, по-прежнему скрывающий рога под чалмой из толстого шёлка, крайне невежливо пнул Магометку копытцем , а потом - когда тот проснулся и проорался - возбуждённый столь приятной побудкой - чертяка ехидно улыбаясь, проскрипел: "Слышь, баклан! Я тебя чего пинаю - у нас тут шухер небольшой: один из вас сейчас откидывает копыта и нужно внести его куда положено. Так, скажи мне, о Магомет, как по батюшке-то, пацана, который натворил столько, что перед его смертью открылись врата неба, а после - закачался трон Аллаха - нашего с тобой общего пахана?" Магомет понял, что с Саадом дело - дрянь, быстро встал и, волоча одежду, поспешил к соратнику, но нашёл его уже мёртвым - с хихикающим Джебраилом в изголовье кровати. Как Магометушка и заказывал: никакая хворь уже не могла повредить "Справедливому".
  
   Горе "пророка", лишившегося своего самого исправного палача было невообразимо и сравнимо только со страхом за собственную шкуру: Магомету было кое-что известно из Торы и Ветхого Завета, и тезисы, типа "проклят всякий, проклинающий народ Мой, благословляющий же - благословен" снятию пророковой депрессии почему-то не способствовали.
  42.
  Сподвижники же "пророка", видя, что пахана одолевает мировая скорбь, всячески пытались угодить Аллаху, справедливо рассчитывая утихомирить своими действиями душевные терзания главаря уммы. Рядовые пацаны и бригадиры наперебой предлагали Магометке любые способы поднять настроение, начиная от забористой травки и заканчивая невероятно-разнообразным сексом, но "пророк" мало того, что продолжал грустить, так ещё и ругательски ругал соратников за недогадливость. Братва недоумевала - чего ему надо, но наконец, вспомнив, как веселился Магомет, когда ещё до событий при горе Ухуд трое подосланных "пророком" братков замочили одного курайшитского кренделя за то, что он натравливал людей против ислама, пацаны допёрли в чём дело. А доперев, тут же начали испрашивать у начальства лицензии на отстрел врагов самой миролюбивой религии на свете.
  Надо сказать, что к этому времени в умме уже сложилась атмосфера здоровой исламской конкуренции и правоверного соревнования за благосклонность "посланника Аллаха". Два самых знатных мединских рода соперничали друг с другом перед Магометкой подобно двум зашоренным кобылам. Что бы ни cделали одни, другие тут же говорили: "Как бы они не достигли благодаря этому преимущества над нами у Пророка в исламе!" - и моментально совершали нечто подобное или что-нибудь ещё похлеще.
  Когда одна бригада грохнула последнего чела в Медине, проявлявшего враждебность к "посланнику Аллаха", и тот, несмотря на свой депрессняк, соизволил улыбнуться, вторая -поклялась: "Суками будем - переплюнем! Да проклянёт нас Аллах, если мы не обрадуем нашего пахана больше, чем эти шестёрки" - и стала думать и прикидывать: какого бы такого исламофоба поизвестнее замочить, чтоб "пророку" стало и на сердце совсем легко, и в душе окончательно благолепно.
  Естественно, в своей родной Медине на роль очередного жмурика, прославляющего ислам, ребята никого не нашли, но зато вспомнили про одного-единственного жидомасона из Бану Курайза, ещё за год до начала судебного заседания злокозненно ускакавшего от аллахова семинебесного приговора в соседнее государство Хайбар Вспомнили, и тут же запросили у "посланника Аллаха" разрешение на убийство этого пархатого существа, до глубины души оскорбившего всю умму своей заблаговременной из неё эмиграцией. Магометка же, выдавая парням соответствующую лицензию, присовокупил к ней внушительную инструкцию, ибо зарубежная акция это вам, знаете ли, не игра в бирюльки вроде домашней перестрелки. По настоянию "пророка" на ликвидацию злостно укрывающегося от аллахова милосердия еврейского ничтожества отправилось пять человек, ибо сочетание исламофобии и сионизма это вам, понимаете ли, не шутки с юмором, и не фунт изюма: страшнее только антимусульманство вкупе с христианством - там и вдесятером не всегда управишься. Выбрав старшего по группе - ответственного за операцию, Магометушка произнёс перед бригадой прочувствованную напутственную речь, в которой категорически запретил браткам убивать ребенка или женщину, ибо, видите ли, убийство врага ислама - это одно, а аллахово милосердие - другое: бабу, если красивая, можно изнасиловать, а ребенка, если подрощенный и здоровый - продать.
   Прибыв в Хайбар, ребятки дождались ночи и пошли на дело. Жид проживал на достаточно многолюдном постоялом дворе, но братки сумели незаметно проникнуть в дом: к мансарде была прислонена лестница, и поднявшись по ней, убийцы беспрепятственно подошли к двери комнаты исламофоба и постучались. К ним вышла исламофобская жена и спросила: "Кто вы?" Они ответили, что они арабы, ищут продукты и их пригласили зайти. Один из участников той мокрухи хвастался потом: "Когда мы вошли за ней в комнату и заперли дверь, боясь, что вдруг жид будет сопротивляться и начнется драка между нами, то его жена закричала на нас - но мы не дрогнули! А наоборот! Всего лишь впятером, вооруженные всего лишь мечами храбро набросились на врага, лежащего в постели. А когда его жена стала очень сильно кричать, один из нас поднял на неё меч, но потом, вспомнив запрет Пророка, опустил руку. Если бы не запрет, мы б, конечно, с ней разделались той ночью, ну, а так - пришлось сматываться под её вопли. А когда мы вышли, один из нас упал с лестницы и сильно ушиб руку с ногой, и мы понесли его на руках. А когда мы дошли до отверстия в стене дома, через которое поступает вода из источника, и спрятались там, то по всему постоялому двору зажгли огни и стали нас разыскивать. Жидовские слуги и прочие домашние забеспокоились о своём господине, окружили его, а он умирал, потому, что мы не до конца его зарезали. А мы говорили между собой: "Как же мы узнаем, умер враг Аллаха или нет?" -и один из нас сказал: "Я пойду и посмотрю". Пошёл туда, смешался с людьми, стоящими возле смертного еврейского одра, а потом рассказал: "Я увидел вокруг него его жену и евреев. Она держала в руке лампу и долго смотрела ему в лицо и наконец сказала: "Он умер".
  Это, как вы, мои дорогие кафиры, наверное уже догадались, были самые желанные слова для всей бригады правоверных пацанов. Услышав их, братва дружно похиляла до хазы а, благополучно дохиляв, разосралась между собой вчистую. Докладывая пахану об очередном торжестве "религии мира", недавние кореша крючили друг на друга пальцы относительно того, кто из них самый крутой истребитель жидомасонов. Каждый из бригады претендовал то, что он - главный фигурант данный мокрухи, и клялся Аллахом, бия себя пяткой в грудь, что, мол, это именно он угробил сиониста до смерти, а остальные соучастники всего лишь были на подхвате. Кипеж продолжался до тех пор, пока "пророк" не сказал: "Давайте сюда ваши мечи!", - и осмотрев их, не заявил: "Этот меч убил его - на нём я вижу остатки пищи".
  Вразумленные враз рядовые братки тут же заткнулись, и в дальнейшем, замочив кого-нить стрелой в глаз, никогда не оспаривали заслугу бригадира, догадавшегося во славу Аллаха выпустить трупу кишки.
  43.
  Разумеется, всё возрастающая мусульманская полит. активность не могла не привлечь внимания всех прогрессивных арабских людей того времени. Не то, чтобы им было жалко жидовcких эмигрантов, за которыми в рамках развернувшейся компании "аллахакбар без границ" мусульмане гонялись по всему аравийскому региону - о, нет!
   Просто, при ярком свете столь интересных и завлекательных фактов, как выпущение еврейских кишок невдалеке от собственной жил.площади, остальному - нееврейскому - населению очень плохо спалось, и некоторые умные арабские головы, сидя на базаре, посчитали своим гуманистическим долгом поднапустить туману, т.е. пошире открыть рот и посильнее помахать языком в разные стороны на тему: "раз мы - не жиды, а жиды - не мы, то убьют жидов, а нас не убьют".
  Правда, прежде чем глумиться над тогдашними базарными полит.аналитиками, всем нынешним интернет-писателям - свободным от обязанности вести толерантный межконфессиональный диалог - неплохо бы повнимательнее приглядеться к властителям дум, заседающим в дебилизоре... тьфу, ты - телевизоре, и подумать:а кого бы из борцунов с исламофобией и ксенофобией ( ну, и гомофобией - до кучи) было бы хорошо отправить на базар? Морковкой торговать? Ну, или - семечками там, какими-нибудь... Ведь от перемены места работы многих криво... тьфу, ты правозащитников - зуб даю - может приключиться гораздо больше пользы для общества, чем от их студийного сидения - без базара и чисто конкретно вам заявляю. Ибо, так хитро на этом свете всё устроено, что, как правило, те любители посудить и порядить о межрелигиозных, межрасовых, межнациональных и прочих "меж" различиях, порождающих конфликты - которые никогда не встают ни на чью сторону, а предпочитают позицию "над схваткой", дабы удобнее было заклинать остальных " любые уступки, и что угодно, лишь бы не было войны", оказываются в итоге вольными или невольными, но банальными предателями веры, расы и национальности собственного народа. Вы можете смеяться, но многие нынешние криво... тьфу, ты - правозащитники, несмотря на всю свою прогрессивность, действуют в точности по древней схеме, описанной в сире.А там подробно изложено, на какую букву настал мир, после того, как стараниями пораженцев всех мастей антимусульманская коалиция развалилась и боеспособные войска дружно драпанули до хаты - на большую, жирным шрифтом напечатанную букву "Х". То есть - хороший. Очень даже. Для ислама.
  Худой мир, конечно, лучше доброй ссоры, и миру - мир, а войне - пиписька, только вот, антиисламская коалиция войну против мусульман закончила, а мусульманская умма заканчивать джихад против неверных и не подумала даже. И Магометка, методично и беспрепятственно вырезав оставленное ему на растерзание Бану Курайза, не только ни фига не оценил уступчивость и дипломатичность, проявленную курайшитами и их союзниками в еврейском вопросе - а внаглую попёр дальше искать следующих.
  И в Мекке стали особенно популярны базарные дискурсы на темы: "кто виноват?" и "что делать?". И как это обычно бывает, именно те, кто больше других был виноват в создавшемся положении, громче всех советовали что делать, пользовались наибольшим авторитетом и имели офигительные показатели народной любви.
  Один из этих популярных умняшек собрал нескольких курайшитов, которые считали его, ну, просто гением по части взятия полит. анализов из окружающей обстановки, и предложил своим поклонникам очень даже изящную комбинацию с эмиграцией. Пролив слезу над тяжким моральным и финансовым положением, в котором оказалась Мекка, гений полит. анала изрёк: "Знайте, воистину, я считаю, что дело Магомета поднимается на нежелательную для нас высоту. Я придумал выход из этого положения и предлагаю его вам обсудить. Короче, ребята, поскольку тут уже достаточно сильно и довольно давно пахнет жареным, нам надо срочно мотать в соседнее государство, к царю Негусу и обосноваться у него. Если Магомет одержит верх над нашим народом, то мы будем при Негусе, в его христианской стране, а быть там в качестве диссидентов уж наверняка лучше, чем оставаться на родине под властью мусульман. Если же победят наши, то они нас знают - мы же честь, совесть и ум нации! - и ничего нам дурного не сделают, так, что мы спокойно вернемся и разделим с ними победу". Ему ответили: "Ты точно гений, старик! Это - мысль, не требующая никаких обсуждений!".
  Сказано - сделано. Диссиденты собрали для Негуса кучу подарков и сделали ноги в Абиссинию, оставив свой народ расхлёбывать заваренную ими кашу. А по прибытии на место случилось так, что гений полит.анализа принял ислам, став провозвестником истинного гуманизма и одновременно - указателем жизненного пути для будущих полит.аналитических деятелей, представляющих национальную совесть вкупе с умом и честью.
  Дело было так. Дожидаясь негусовской аудиенции, будущий провозвестник-указатель узрел в приёмной одного магометовского коммисара по беженским делам и от открывающейся перспективы прямо-таки обалдел. Беженцы эти, мусульманские которые, свинтили из Мекки в Абиссинию ещё до хиджры, и, успешно запудрив мозги христианину-Негусу на предмет своей жуткой обиженности всеми на свете и его христианского долга их пожалеть, в основном занимались тем, что яростно плодились и размножались. И разных гнилых дел, с ними связанных, у государства Абиссиния уже хватало, хотя, справедливости ради, надо сказать, что Магометушка регулярно присылал несчастным, не могущим в силу своей малочисленности ниспровергнуть власть креста исламским беглецам ценные указания сидеть тихо, копить силы и при виде епископа или неподобающе одетой девки особо не выпендриваться.
  Немного поанализировав увиденное, полит.аналитик решил, что настал его звёздный час: достаточно, мол, объяснить Негусу, какую змею он пустил погреться под жаркое абиссинское солнышко, и он сдаст ему магометовского гадёныша с потрохами... а ведь тогда... тогда... ой! Тогда можно будет отрубить голову посланцу самого Магомета, ничуть не рискуя собственной! Это ж какая слава с почётом сразу на родине обеспечены! Однако, когда правощитный парнишка вошёл к царю и, поклонившись и преподнеся собранные корешами подарки, заговорил о политике, началось светопреставление.
  На слова: "О царь! Я видел человека, который только что вышел от тебя. Это посланец самого лютого нашего врага - Магомета, который уже убил у курайшитов всех лучших, знатных людей. Отдай его мне! Так ты уважишь многие арабские семьи, отдашь должное нашему обычаю - кровной мести, и сам избегнешь опасности" - Негус страшно рассердился, и полит. аналитику не осталось другого выхода, кроме как сдристнуть.
  " Вы прикиньте, пацаны - бакланил гений полит. анала годы спустя - в гневе царь ударил себя по носу так сильно, что я подумал: он разбил его. Если бы разверзлась земля подо мной, я бы спрятался в ней от страха. Но она не разверзлась, прятаться было некуда и я мужественно и смело сказал: "О царь! Ей-богу, если бы я знал, что тебе это не понравится, то я бы сроду не попросил бы у тебя посланца Магомета".
  На этом светопреставление благополучно закончилось, и начался цирк с конями. Сначала, одураченный мусульманами Негус, который так и не поверил своим епископам, говорившим, что ислам - это ересь, и которому несколько лет спустя предстояло дорого заплатить за своё неверие, просто ужасался : " Как! Ты просишь, чтобы я отдал тебе посланца человека, к которому приходит архангел Гавриил, приходивший к Моисею, и ты потом его убьешь? Да как у тебя язык повернулся!" И махал руками на все неполиткорректные замечания типа: "О царь! Да разве он такой? Ты ж его не видел, а мы видели - и его самого, и то, что он делает. Он убивает и грабит - больше ничего..." Но этого ещё мало! Отмахавшись руками от всех обличений "пророка", Негус принялся пропагандировать "пророково" мессианство: "Горе тебе, о отвергающий ислам! Слушайся меня и следуй Магомету. Он, ей-богу, прав. Он победит всех, кто против него выступает, как победил Моисей фараона и его войско".
  Каковая пропаганда тут же оказала известное действие на душу гения полит. анализа : мужика скрючили сладострастные корчи самоуничижения перед тем, кто сильнее его. Конечно, в этом моментальном обожествлении сил погибели есть большая заслуга Негуса, но, вообще, факт показательный: стоило только заявить авторитетным тоном, что, мол, при любой погоде победа останется за исламом - как умняшка-аналитик, видевший своими глазами все страдания, причинённые Магометом, забывает всякую гордость, плюет на свою обязанность мстить, растекается мелкой лужицей и просит... умоляет ... о чём же?
  Сира: " Я спросил: "О, Негус! А ты примешь мою присягу в том, что я принимаю ислам?" И царь ответил: "Да" - и протянул мне руку, и я присягнул ему в том, что принимаю эту религию. Потом я вышел к своим приятелям, а мои мысли были уже совсем другие. Я скрыл от них то, что я сделал".
  Потом этот тайный мусульманин отправился к "посланнику Аллаха", присягнул ему на верность и вернулся на родину - продолжать свой базарный полит.аналитический труд. Разумеется, никто из слушающих гения полит. анала не был посвящён в его тайну. В конце-концов, выбор религии - дело сугубо личное, не так ли? Он ведь не был обязан сообщать общественности о этом? Ну, вот и нечего тогда думать всякие гадости (бесчестный предатель, сукин сын, подпевала исламская) про людей составлявших в те времена "ум, честь и совесть" курайшитской нации. И про современных вам полит.аналитиков не вздумайте подумать чего-нить в том же духе.Молчите в тряпочку, смотрите в дебилизоре, тьфу, ты - телевизоре... репортажи о строительстве очередной мечети и ни о чём не беспокойтесь. Вам-то какое дело? Вас же к исламу не призывают, не так ли? И вы уверены, что вас, лично, в мечеть никто даже силой не затащит, не правда ли?
  44.
  Через полгода после уничтожения Бану Курайза "посланник Аллаха" вспомнил, как он когда-то отправил бригаду своих самых крутых парней принести свет ислама (и взять обязательство платить закаят) одному языческому племени, а те (бяки и исламофобы), мало того, что взяли и зарезали посланцев "религии мира", так ещё и не платят до сих пор! Разборка была уже несколькогодовалой давности, но несмотря на это Магометушка, как припомнил погибших корешей, так сразу же и отправился в поход - мстить их подлым и коварным убийцам. Подлым потому, что порешили незлобивых мусульманских туристов в честном бою, а коварным - так как напрочь порушили всякую возможность мирного делового сотрудничества и прямо-таки вынудили "пророка" идти их убивать.
  Поскрипев мозгами, Магометушка сделал вид, что хочет отправиться в Сирию, чтобы напасть на супостатов внезапно, и как всегда (когда командовал сам) потащил своё войско по неописуемым по красоте ландшафтам. Сначала он загнал воинов на вершину горы на окраине Медины, потом стал петлять то налево, то направо, а когда его пацаны окончательно выдохлись - вышел, наконец-таки на прямую дорогу и поехал как все нормальные люди.
  Прибыв в Гуран - это долина между Амаджом и Усфаном - "пророк" подошёл к селению под названием Сая и обнаружил, что пока он, ведомый высокими стратегическими помышлениями, скакал горным козлом в окрестностях Медины, язычников кто-то уже успел предупредить, и они очень недурно укрепились. Видя, что отомстить за погибших мусульман внезапно и неожиданно никак не получается, великий стратег Магометушка подумал-подумал, да и отправился назад в Медину, ибо, осторожность - мать мудрости, в натуре.
  Один из магометовских корешей слышал, как наложивший в штанишки при виде языческих укреплений "посланник Аллаха" благочестиво хныкал: "Мы вернемся благополучно, будем каяться пред Господом нашим и благодарить Его. Упаси Аллах от трудностей в пути, печали в месте возвращения, и пусть родные и имущество будут целыми и невредимыми"- и впоследствии передал эти замечательные слова, полные мужества и отваги, знатокам, а те уж- составителям сиры.
  Едучи же в обратно в Медину "пророк" отнюдь не перестал пачкать штанишки, и от периодически накатывавших приступов храбрости, прорёк, что правоверным пацанам, рассредотачиваться или отставать от его персоны никак неможно: "О те, которые уверовали! Соблюдайте осторожность и выступайте отрядами или же выступайте все вместе".
  Явившийся же на магометкину мольбу Джебраил вместо закрепляющего вызвал полную диарею, выдав инструкции по правилам безопасности совершения намаза в военных условиях: "О, Магомет, будь бдителен! Когда ты находишься среди своих храбрых воинов и руководишь их намазом, то пусть одна группа из них встанет вместе с тобой, и пусть они возьмут своё оружие. Когда же они совершат земной поклон, то пусть они отойдут и встанут позади тебя. И пусть затем придет другая группа, которая ещё не молилась и пусть тоже будут очень осторожны и возьмут своё оружие. Знай, что неверующие вредят и пакостят, где только могут, и им наверняка хотелось бы, чтобы правоверные беспечно отнеслись к своему оружию и своим вещам, дабы на них можно было напасть и ограбить. На мусульманах не будет греха, если они отложат своё оружие, когда испытывают неудобство от дождя или больны, но будьте особенно бдительны, находясь неподалеку от кафиров. Воистину, Аллах приготовил им унизительные мучения! Смотрите, как бы и вам не вляпаться..."
  Магометку и так несло, а тут пронесло окончательно, и он погнал братву ускоренным маршем, причём, развернувшаяся с подачи Джебраила компания "мусульмане, будьте бдительны!" в сочетании с начинанием " стойко стойте на страже ислама от кафиров!" и вкупе с ценной инициативой " умма, на охрану пророка, шагом марш!" продолжались всю дорогу до Медины, не прерываясь на такие глупости как, например, привал.
  
  
  
  45.
  Вернувшись в Медину, "пророк" пробыл там всего лишь несколько дней, так как выяснилось, что не только у него хорошая память на старые долги : дойных верблюдиц, принадлежащих Магометке, угнали всадники из племени Гатафан. Да-да, те самые гатафанцы, которым, пока они были членами антиисламской коалиции, Магометушка клялся и божился подарить треть даров Медины и которых, когда они ему поверили и ушли - кинул будто лохов последних.
   Первым об угоне личной собственности "пророка"узнал один долбонутик, выделявшийся своей долбонутостью даже в происламленной насквозь умме. Подняв шухер, это чудо природы в одиночку ломанулось за похитителями через лес, будучи вооружено лишь луком и стрелами. Когда оно гатафанцев догнало, то стало стрелять из лука, приговаривая при пуске каждой стрелы: "Возьми ее: я - мститель! Сегодня - день подлых людей!".
  Когда же угонщики - гатафанцы поворачивали к нему и звали на честный бой, долбонутик благоразумно смывался, чтобы иметь возможность снова выпустить стрелу из засады и проорать подходящие к моменту лозунги. Попал ли он в кого-нибудь - из сиры неизвестно, да это и не важно. Важно то (что и отмечено в сире!), что напал долбонутик на гатафанцев аки дикий зверь.
  Эти лесные беснования ( это кто тут - подлые люди?) вкупе с непонятными позывными (по чью душу пришёл мститель?) сильно напугали некоторых жителей Медины, и в городе началась паника. В рамках кампании " умма, на охрану пророка, шагом марш!" всадники-ансары бросились защищать "пророка" - но обломались: компания уже закончилась, и ихний пыл оказался не к месту . Магометушка сначала отправил самых нервных в погоню за гатафанцами, а потом и сам ( в окружении более флегматичном) отправился следом.
  Холерики - мусульмане спасли от перехода в гатафанское язычество часть верблюдиц, и за это Магометушка, остановившись в местечке под названием Зу Карад, расщедрился и выделил братве мяска строго по курайшитско- языческой норме: один верблюд на сто человек.
  После ужина у долбанутика началось обострение и он порвал на себе рубаху, крича: "О Посланник Аллаха! Если ты дашь мне сто человек, то я освобожу остальных верблюдиц и возьму их за горло" - но "пророк" не пожелал, чтобы этот псих брал за горло его верблюдиц и глубокомысленно ответив: "Они сейчас пьют в племени Гатафан" - вернулся в Медину, благодаря и славя Аллаха, вернувшего мусульманам основу их мясо-молочной промышленности.
  Правда, когда спасённая от гатафанского плена жена пастуха верблюдиц, прискакала обратно в исламский дурдом, и, подробно рассказав Магометушке о произошедшем, попросила его разрешения почтить Аллаха жертвой, "пророка" пробило на хи-хи, чуть не до истерики, и он ославил аллахакбарыча вегетарианцем.
  Баба ужасно развеселила Магометку, сказав: "О Посланник Аллаха! Я дала обет Аллаху зарезать ту верблюдицу, на которой мне удастся избежать язычников". И "пророк", отлично знавший какие именно части животного приносятся в жертву, а какие - остаются жертвующему, поступил как истинно-благочестивый мусульманин, а именно: послал эту правоверную подальше вместе с её обетами, ответив: "О, мясоедка! Вдумайся, как дурно ты поступаешь с несчастным животным! За то, что ты ехала на ней и спаслась, ты хочешь ее заколоть! Давать такой обет Аллаху - грех! И потом - ведь ты обещала то, что тебе не принадлежит. Верблюдица - моя. Так что, возвращайся к своей семье с благословением Аллаха и сама переходи на овощи".
  46.
  Пересчитав же оставшихся в исламе верблюдиц и сверив их количество с количеством животных перешедших в язычество, "посланник Аллаха" ужасно загрустил было, но тут до него дошла весть о том, что ещё одни язычники - на этот раз из племени Бану аль-Мусталик - собираются выступить против "религии мира". Весть дошла при прямом пособничестве Джебраила, и, понятное дело, "пророк" не смог не отреагировать.
  В процессе реакции очередной магометушкин призыв к братве распался надвое. В основной фракции призыва умма всем обществом призывалась крепить оборону, а в осадке болталось требование к частным лицам жертвовать на оборону денюжку, причём жертвовать - немедля, а то Аллах может обозлиться, и тогда всем мусульманам плохо будет.А поскольку Магомет хотел для уммы только хорошего, то и деньги с корешей он тряс пусть и сильно, но исключительно в целях избежания аллахова гнева и для корешовой же пользы.
  Правда, принесение пользы умме (то бишь выбивание из нея бабла ) оказалось занятием весьма многотрудным и потогонным: "пророку" пришлось, бешено вращая гляделками, орать несколько часов кряду: "О те, которые уверовали! А ну-ка, быстро, расходуйте из того, чем Мы - я и Аллах, то есть - вас, уродов, наделили, прежде чем придет день, когда не будет ни торговли, ни дружбы, ни заступничества. Не будьте жлобами! Жлобы - неверные, а неверные, они - обидчики Аллаха! Давайте-ка отдавайте, ваши личные накопления мне, ибо - зачем они вам-то? Знайте, что жизнь ближайшая - только пользование обманчивое забава и игра, и красование и похвальба среди вас, и состязание во множестве имущества и детей. Ваше имущество и дети - только искушение, а у Аллаха великая награда. Бойтесь же Аллаха, как можете, слушайте, повинуйтесь и расходуйте на благо для ваших душ! Если вы дадите мне хороший заем, то Аллах удвоит вам и простит вас. Аллах - благодарен, кроток, знающий сокровенное и явное, велик, мудр! Не жмитесь, о кореша! Ибо вы - те, кого зовут, чтобы расходовать на пути Аллаха. А среди вас есть такие, что скупятся. И кто скупится, тот скупится в отношении самого себя. Поистине, Аллах богат, а вы бедны! А если вы отвернётесь, то Аллах заменит вас другим народом! А вы станете презренными кафирами и подвергнитесь всему тому, чему надо кафиров подвергать!"
  
  Создав же путём внутреннего займа фонд обороны ислама и прочно его заныкав, "посланник Аллаха" погнал жертвователей в поход против язычников из Бану аль-Мусталик, так как по гениальной магометовской задумке именно эти презренные кафиры, будучи виноватыми в факте займа, должны были и расплатиться по нему.
  Озверевшая от финансовых крендебоблей своего пахана братва, налетев на ничего подозревающих язычников возле их же собственного колодца в окрестностях Кудайда ( побережье Красного моря), устроила грандиозное мочилово. Кличем мусульман были слова: "О Победоносный! Убивай! Убивай!" И племя Бану аль-Мусталик было разгромлено, большинство мужчин убито, а их дети, женщины и имущество стали добычей "пророка".
  Выступая перед уммой по случаю победы, Магометушка произнёс замечательную речь, объясняющую ясно и понятно всем наделённым зоркостью ума суть произошедшего. Начал он с положения, наилюбимейшего ныне всеми адвокатами "религии мира": "Нет принуждения в религии. Уже ясно отличился прямой путь от заблуждения", - и пацаны, только-только поделившие между собой свежеприобретённых рабов, решили было, что их пахан окончательно с глузду съехал, ибо - как это: "нет принуждения"?! А тут - что было?! Проповедь мирная ?!
  Но "пророк" продолжил, и из продолжения, стабильно выпадающего ныне из памяти всех адвокатов "религии мира", выяснилось, чем же отличается "прямой путь" от "заблуждения" : "Кто не верует в идолопоклонство и верует в Аллаха, тот ухватился за надежную опору, для которой нет сокрушения. Поистине, Аллах - слышащий, знающий! Аллах - друг тех, которые уверовали: Он выводит их из мрака к свету. А те, которые неверны, друзья их - идолы; они выводят их от света к мраку. Это - обитатели огня, они в нём вечно пребывают!"
  Заключение же магометкиной речи адвокаты "религии мира" даже не обсуждают, ибо Магометушка выразился - яснее некуда: "И когда вы встретите тех, которые не уверовали, то - удар мечом по шее; а когда произведете великое избиение их, то укрепляйте узы.Либо милость потом, либо выкуп, пока война не сложит своих нош. Так!"
  Угу, "так" прямо и сказал. И размер выкупа установил. И самое паршивое - все эти художества должным образом засвидетельствованы, и оспорить - мол, да не участвовал "пророк" в грабежах, это всё сподвижнички, слегка переусердствовав, подпортили ему репутацию - попробовать, конечно, можно... Но снять с Магометки обвинения по всем статьям никакому адвокату не под силу: тут тебе и растление малолетней, и умышленные убийства, и воровство, и разбой, и клятвопреступления - чего только нет. Короче, сложный клиент... очень сложный.
  
  
  47.
   Разумеется, под предводительством столь авторитетного пахана в умме всегда благорастворялось благорастворение воздухов и никогда не было места никаким мерзким гнусностям, типа межнациональных разборок. Всякие непонятки между представителями разных народов или уроженцами разных городов, которые столь присущи растленным западным странам, погрязшим кто - в джахилии, а кто и в кафирстве, абсолютно несвойственны мусульманскому сообществу ! Никогда, никогда и ещё раз никогда сподвижники "пророка" ни на кого из своих не наезжали по таким пустякам как национальный признак! Моджахеды - уроженцы Мекки, пришедшие с Магометом в Медину - чувствовали себя в ней как дома, и никому из ансаров - горожан Медины - и в голову не могло прийти - оскорбить своего единоверца, подчеркнув то, что он из другого - курайшитского племени. Да и в самом-то деле, разве ж это халяльно: бить кому-то морду, только за то, что он (кто-то) родился в другом городе, а потом взял и прописался в твоём (и стал обращать тебя в свою веру, приставив нож к горлу)? Это ж просто ужасающе харамная гадость! Хорошенько же размыслите, о джахилийские глупцы, над исламской премудростью! А на будущее знайте: раз Аллаху принадлежит и Запад и Восток (как сказано в Коране "посланником Аллаха"), то по велению "посланника Аллаха", (записанному в Коране же) и ради установления истинной веры правоверные могут прописаться где будет угодно Аллаху же, и любые конфликты ( ведь кругом столько всяких неправоверностей!) всегда будут возложены адвокатами "религии мира" на вашу - кафирскую совесть. Всегда! Ибо адвокатам ( в отличии от вас - невежд ) отлично известно, что в муслякской умме от момента её основания цвела дружба между народами, было полное этническое равенство, и - слава Аллаху ! - если уж сподвижники Магомета и пытались выяснять отношения кулачным способом ( вплоть до вырывания друг другу глоток) то из-за национальной принадлежности - нисколько ни разу, а исключительно по серьёзному поводу! Например, из-за очереди на водопой.
   Одна такая разборка и произошла при участии Омара ибн аль-Хаттаба по кличке Бешеный, и одного ансарского чувака сразу же после победы над Бану аль-Мусталик. У Омара был слуга , который повёл боевых буцефалов своей бригады поиться. То же самое сделал один из мединцев-ансаров из клана Хазрадж. Лошадок скопилось много, а колодец-то - один. Натурально, пацаны заспорили из-за воды, из-за - кто за кем занимал, из-за - а где тут крайний, и потихоньку начали драться. Драться вдвоём им показалось слишком скучно, и ансар позвал на помощь мединцев, а шестёрка Бешеного кликнул моджахедов мекканского происхождения. Омар, прослышав про начинающееся махание кулаками, естественно, моментально взбесился ( не зря же Бешеным прозвали), и под его командованием мекканцы накидали мединцам так, что - мама не горюй. До мокрухи не дошло, но бока ансарам намяли изрядно, так, что глава ансарского клана Хазрадж - старикашка уважаемый всей Мединой - поглядев на родственников, ужасно рассердился и чуть было не ввёл в джахилию, т.е. в национализм и в ксенофобию, весь свой клан.
  Впадение в национализм произошло, когда прямо у колодца хазраджовский дедушка наехал на моджахедов, сказав им: "Как вы смеете так поступать с нами? Вы оспариваете наши права и считаете себя лучше нас в нашей же собственной стране? Понаехали, понимаешь, их тут приютили, кормят-поят, так они и лезут без очереди! "
  А выпадение из национализма в ксенофобию - когда, дедок, обратившись к своему роду, ляпнул: " Ей-богу, я считаю, что этот сброд курайшитов поступают с нами так, как говорится в поговорке: "Откорми свою собаку, и она тебя съест". Когда мы вернемся в Медину, сильные выгонят из нее слабых , ибо давно пора положить конец их бесчинствам и вашей глупости. Вы сами себе сделали бяку - позволили им обосноваться в нашей стране и наделили их имуществом. Клянусь Аллахом, если бы вы не отдали им того, что имеете, они ушли бы к другим".
  Но - слава Аллаху ! - ксенофобия с национализмом не прошла! Рядом с дедком стоял юноша из его рода по имени Зайд ибн Аркам, который сразу же, как услышал эти мерзопакостные заявления, так и помчался к "пророку" на доклад .
  
  
  48.
  У "пророка" в это время находился Бешеный - Омар ибн аль-Хаттаб, который сразу же после того, как прибежавший гадёныш отшипелся, внёс ценное предложение: "О, пахан! Прикажи пацанам пусть убьют старикана! Нет человека - нет и проблем с ним". Каковое предложение Магометушка ни фига не оценил, ибо, в натуре, был уже крутым паханом: "Как - нет проблем - о Омар? А общественное мнение? Ведь если мы его кокнем, кореша наши будут говорить, что Пророк убивает соратников, которые воевали и имеют право на добычу. И что эта мокруха - для того, чтобы не делиться. Нет! Мочить мы его не будем, возвести-ка ты лучше об отъезде!" Это было в такой час, когда ни один нормальный араб не отправлялся в путь, ибо падать от солнечного удара мордой в песок никому из нормальных людей не захочется, но Бешеный возвестил, и умма быстренько собралась и отъехала в направлении Медины .
  Перебазарив по дороге с корешами, хазраджовский дедушка учуял неладное ( наверное - запах плавящихся на солнце мозгов), ушёл в глухую отрицаловку произошедшего, и везде, где можно и нельзя, начал клясться Аллахом, что, мол, всё донесённое на него Зайдом - гнилое фуфлогонство, и гадом ему (дедушке) быть, если он хоть один палец на любимого пахана растопыривал. Поскольку дедок в своём народе был человеком уважаемым и почитаемым ( по свидетельству сиры: если б не "пророк" его бы короновали), то находившиеся при Магометки авторитеты ансарского происхождения начали плести всяческие отмазки, говоря: "О Посланник Аллаха! Может быть, мальчик Зайд напутал или неправильно запомнил то, что говорил наш человек".
  Магометка же, ничего конкретного на эти отмазки не отвечая, знай нахлёстывал верблюда, одновременно гоня ускоренным маршем отягощённую добычей умму. Марш-бросок продолжался весь день до наступления вечера и всю следующую ночь до наступления утра. Только когда наступил полдень, и поднявшееся в зенит солнце распекло уммские мозги окончательно, "пророк" соизволил сделать привал. Пацаны, едва коснувшись земли, тут же засыпали; Магометке же не спалось. Одолеваемый бесом (Джебраилом) "пророк" ворочался с боку на бок, тихо сам со собою рассуждая о людской неблагодарности: "Они клянутся Аллахом, что не говорили, когда они уже сказали слово неверия и стали неверными после своего ислама. И задумали они то, чего не достигли, и мстят они только за то, что обогатил их Аллах и Его посланник от Своей щедрости. И если они обратятся, - будет лучше для них, а если отвернутся, - накажет их Аллах мучительным наказанием в ближайшей жизни и в будущей. Нет им на земле ни заступника, ни помощника!"
  В тысячный раз посмаковав свои любимые мантры: "мучительное наказание", "нет ни заступника ни помощника", горе-пророк пожаловался Джебраилу на муслимскую неблагодарность: мол, им, козлам, под моим предводительством, свезло ограбить столько народу, а они... эх! Джебраил вошёл в бедственное "пророково" положение и выдал ему в утешение очередной аят, который, однако, был не просто аят, а аят - перл.
  Перл всепрощения и кротости: "Проси для них прощения или не проси для них. Если даже ты будешь просить для них семьдесят раз, и то никогда не простит им Аллах. Это - за то, что они не веровали в Аллаха и Его посланника: поистине, Аллах не ведёт людей распутных! И никогда не молись ни об одном из них, кто умер, и не стой над его могилой. Ведь они не веровали в Аллаха и Его посланника и умерли, будучи распутными! Пусть тебя не восхищают их имущества и дети. Аллах хочет их наказать этим в здешнем мире, чтобы души их ушли, когда они будут неверными".
   Найдя жемчужину милосердия таившуюся в сих благородных и возвышенных словах, Магометушка двинулся дальше, доехал до Хиджаза и сделал привал у колодца Бакаа. Там, "пророк", хорошенько помолившись (т.е. раскумарившись), поимел длиннющее откровение от Бога (т.е. неслабый приход после увеличения дозняка ), в результате которого начал поаятный приём той суры из Корана, где Аллах наиболее долго и нудно говорит о различных видах уклонистов от ислама.
  После того, как сура была спущена целиком, "пророк", всегда чувствующий в положении окончательного ниспослания особенное расположение к мальчикам, нежно взял за ушко Зайда ибн Аркама и сказав: "Вот тот, кто проявил верность Аллаху своими ушами" - спешно начал "прорекание", объясняя кто такие - "уклоняющиеся":
   "И клянутся они Аллахом, что они - мусульмане, но они просто те - которые боятся. Если бы они нашли убежище, или пещеры, или вход, то они повернули бы от посланника Аллаха туда, и побежали бы, устремляясь стремительно.Разве они не знали, что, кто противится Аллаху и Его посланнику, для того - огонь геенны на вечное пребывание в ней. Это - великий позор!"
  Продолжая откровенничать на тему уклонистов, Магометушка заявил, что жлобы, жалеющие для Аллаха и его посланника, денюжку - уклоняются от ислама в кристальной чистоты сатанизм, за который и ждёт их на том свете огненный многослойный ататуй:
  "Поистине, Аллах не любит тех, кто горделиво хвастлив, и кто скупится, и приказывает людям скупость, и скрывает то, что даровал им Аллах от Своей щедрости! И как приготовили Мы для неверных наказание мучительное, так и для тех, которые тратят своё имущество из лицемерия, а на самом деле не веруют ни в Аллаха, ни в последний день! Их ждёт то же, что и тех, у кого сатана товарищем. И плох он как товарищ! Поистине, лицемеры - в нижнем слое огня, и никогда не найдешь ты для них помощника, кроме тех, которые обратились и примирились, и ухватились за Аллаха и очистили свою религию перед Аллахом! Вот эти - с верующими, а потом Аллах дарует верующим великую награду!"
  В заключение, Магометушка предостерёг всех, очистивших свою религию перед Аллахом , чтоб, отрекаясь от Христа, особо не выфакивались и не вздумали бы продолжать "почитать отца и матерь свою" в том же духе, что и раньше:"Пророк ближе в верующим, чем они сами, а супруги пророка - ближе к верующим, чем их матери. И обладатели родства с пророком - ближе к верующим по книге Аллаха, чем просто верующие и чем мухаджиры".
  Когда родному сыну хазраджовского авторитетного дедка стало известно о случившемся с его отцом и ниспосланной суре, он, всей душой восприняв инфу о том, что теперича пахан ему ближе и роднее себя самого, а тёлки паханские - важнее собственной матери, изрядно повеселил сатану, прийдя к Магометке и сказав: "О Посланник Аллаха! До меня дошло, что ты хочешь убить моего отца за его слова, сказанные им против тебя. Если ты действительно собираешься это сделать, то прикажи мне его убить и, клянусь, я завтра же принесу тебе его голову. Ей-богу, все хазраджиты знают, как сильно я люблю отца, и я боюсь, что ты прикажешь убить его кому-нибудь другому. Ведь если другой человек его убьет, я не смогу спокойно смотреть, как убийца моего отца разгуливает среди людей и отомщу ему. А если я убью верующего мусульманина из-за неверного отца своего, то ведь я попаду в ад, а мне туда неохота".
  Джебраил, вполне удовлетворившись сыновним предательством (это ж самое вкусненькое и остренькое блюдо во всём дьявольском меню!) дал отмашку хвостом и "пророк" послушно прорёк: "Мы сжалимся над твоим отцом и будем хорошо к нему относиться, пока он будет оставаться мусульманином".
  По уши осчастливленный поручением следить за дальнейшим папашкиным поведением ансар рванул исполнять свой исламский долг, а Магометка занялся пальцегнутием, ехидно вопрошая Бешеного: "Видишь, Омар? Если бы я убил деда в тот день, когда ты говорил мне об этом, то много ансаров выступило бы за него. А сегодня они сами готовы разорвать его по одному моему слову. Ну, что - крут ли я?"
  Ясен пень, Омарчик не только не возражал против паханской крутости, но даже спустя годы, не забывал, рассказывая подрастающему поколению о славных деяниях "пророка", воздать должное мудрости Магомета: "Клянусь Аллахом, вот только тогда я понял, что Пророк поступил гораздо лучше и предусмотрительнее, чем предлагал я - дурак немудрый и непредусмотрительный..."
  49.
  Но как на всякого мудреца у Боженьки хватает простоты, так и на предусмотрительного Магометку нашёлся ещё более предусмотрительный чел - курайшит из Мекки. Этот мекканец (сволочь хитрожопая) догнав умму на полпути к Медине, сделал вид, что он принял ислам (притворился, гад!) и потребовал выкуп за своего убитого брата, с которым, типа, тоже не разобрались и грохнули по ошибке - подумали, что неверный, а он был вполне себе правоверный товарищ, и раз вы его, братцы, замочили, то теперь гоните бабки, ибо вижу я, что у вас они имеются в преогромном количестве. Сильно восхитившийся мекканской прозорливостью "пророк" (баблосов в умме после ограбления Бану аль-Мусталик , действительно, хватало) велел уплатить прозорливцу выкуп за брата, а прозорливец, проболтавшись в умме несколько дней, выяснил, кто именно пришил его брательника и взял, да и зарезал убийцу - простенько так: ножичком по горлу чик-чирик! Опосля чего - слинял в Мекку, где публично обосрал как коран (пацаны, сукой буду, если эта книжка не для лохов последних, ванильных и вафельных), так и магометкино тупое облажание ( да даун это, а не пророк : его ж любая шестёрка на лаве развести может) . А лоханувшемуся бедняжке-Магометушке не токмо джихад супостату объявить, а даже и пожаловаться кому-то из корешей на исламофоба этого проклятого нельзя было, бо - пророческий имидж превыше всего. "Пророку" пришлось спешно делать морду кирпичом ( ну, зарезал - ну, а я-то тут причём?) и не менее спешно начинать пророчествовать, во-первых, в своём всегдашнем - шизофреническом - духе : "Верующие - только те, которые уверовали в Аллаха и Его посланника и потом не испытывали сомнений из-за всякой ерунды, а боролись своими имуществами и своими душами на пути Аллаха. Они - искренние."
  А, во-вторых - в духе паранойи: "О те, которые уверовали! Берегитесь многих мыслей! Ведь некоторые мысли - грех; и не выслеживайте, и пусть одни из вас не поносят за глаза других - особенно меня. Разве пожелает кто-нибудь из вас есть мясо своего брата, когда он умер? Вы бы ведь почувствовали отвращение. Бойтесь же Аллаха, - ведь Аллах - обращающийся, милостивый!"
  Сравнив критику в свой адрес с трупоедством, "пророк" начал раздавать ( "пророчества" действовали слабо) своим слушателям дополнительные бонусы (пленных девок), чтоб муслимы перестали обсуждать очередной магометовский ясновидческий прокол, а поскорей спустили бы пар на многотерпеливые женские прелести.
  При раздаче же пленных девчонок воинам Аллаха (вонючим похотливым козлам) произошёл небольшой казус, вследствие которого Магометка в очередной раз женился. Дело в том, что после разгрома Бану аль-Мусталик в плену оказалось много знатных персон и среди них - Джувайрия, дочь вождя. Была она по арабским понятиям натуральной секс-бомбой: стройная как пальма, луноликая с глазами оленя, брови - полумесяцы, губы - роз лепестки, сиськи - персики, задница - арбуз, короче, всё - как полагается... Поначалу-то Магометка эту очаровашку элементарно проглядел ( "пророка" в походе сопровождала Аиша , так что потрахаться ему было с кем), но потом быстро исправился.
   Со слов Аиши - звезды магометовского гарема -известно, что : "Когда Посланник Аллаха делил пленных из Бану аль-Мусталик, Джувайрия выпала на долю Сабита ибн Кайса и его двоюродного брата. Она пришла и сказала: "О Посланник Аллаха! Я - Джувайрия, дочь господина племени Бану аль-Мусталик. Я попала в беду, какую - тебе известно. Я выпала на долю Сабита ибн Кайса и его двоюродного брата. Я предложила им выкуп, чтобы они не трогали меня, но они не хотят, и вот я пришла к тебе, чтобы ты помог мне откупиться".
  А также со слов Аиши - ни разу не рожавшей "матери верующих" - до нас дошло, что женская зависть в исламе имела тогда обильную пищу, и даже самая образцово-показательная мусульманская маруха вполне могла оказаться ревнивой сукой : "Джувайрия была очень красива, и никто не мог устоять перед её просьбой. Клянусь Аллахом, как только я увидела её, так тут же возненавидела. Я поняла, что и Пророк заметит её красоту так же, как и я."
  Естественно, Магометушка, женившийся в сорок лет на шестилетней Аише, плевать хотел на то, что развращённая им с раннего детства особь женского пола может быть против прибавления гарема, и поэтому совершенно спокойно на глазах у своей любимой как бы - жены - предложил Джувайрии лучший выход из положения, чем выкуп, то есть - срочный выход замуж за него. Джувайрии деваться было некуда - двое рядовых братков на полном серьёзе настропалились её изнасиловать, а после - кто знает, что с ней ещё сделают? - так что она моментально согласилась.
  Когда же слухи о женитьбе "пророка" на Джувайрии распространились среди уммских товарищей, то это сильно помогло многим пленным из Бану Мусталик. Самому Магомету в результате своей женитьбы на Джувайрии пришлось отпустить на свободу сто её (а, после свадьбы - и его!) родственников. Составители сиры отмечают, что ни одна женщина не сделала для своего народа столько, сколько сделала Джувайрия.
  Правда, от садаки - уплаты половины урожая в закрома уммы - племя Бану аль-Мусталик не было избавлено, а на все предъявы новых родственников (что ж ты делаешь, сука, ты ж нас разоряешь - не по-арабским это понятиям!) наученный Джебраилом Магомет кротко отвечал: "Неужели станете вы учить Аллаха вашей вере и понятиям когда Аллах знает то, что в небесах и что на земле? И Аллах знает о всякой вещи! Платите, давайте... Не представляйте ваш ислам милостью мне. Нет, Аллах считает милостью вам то, что Он вел вас прямо к вере, если вы правдивы! Вы уверовали, но говорите: "Мы покорились", ибо еще не вошла вера в ваши сердца. А если вы будете повиноваться Аллаху и Его посланнику, Он ни в чем не умалит ваших дел". Поистине, Аллах прощающ, милосерд!"
  С садакой, возложенной на Бану аль-Мусталик, Магометка через некоторое время опять облажается - пошлёт за ней гонца, а тот от великой мусульманской храбрости, увидев встречающих его конников, жидко обосрётся и убежит назад - под крылышко к "пророку". А когда гонец ещё и наврёт с три короба, что его убить хотели, то Магометушка сразу же выроет топор войны, и только вовремя пришедшая делегация из Бану аль-Мусталик разъяснит как было дело, и уммскому пахану придётся отменять свой приказ об очередном походе и скулить про "мудрого" Аллаха, ниспославшего следующий аят: "О вы, которые уверовали! Если придет к вам распутник с вестью, то постарайтесь разузнать, чтобы по неведению не поразить каких-нибудь людей и чтобы не оказаться кающимися в том, что вы сделали. И знайте, что среди вас - посланник Аллаха; если бы он слушался вас во многих делах, то вы бы страдали. Но Аллах вызвал в вас любовь к вере и украсил ее в ваших сердцах, и сделал для вас ненавистными неверие, распутство и неповиновение. Эти - идущие прямо, по щедрости от Аллаха и по милости. Поистине, Аллах - знающий, мудрый!" Но это произойдет лишь через несколько лет.
  А пока - спустя несколько дней после свадьбы с Джувайрией - и в то время как умма находилась уже буквально в один-двух переходах от Медины, дела творились другие - великие: Аллах вовсю советовался с Джебраилом - чем бы таким замечательным наградить "пророка". Круто перебазарив с главным смотрящим по Земле чёртом, а также, учитывая мнение всей преисподней, Аллах решил удостоить своего верного "Посланика" рогами. И удостоил! За усердие, проявленное в деле убийства, за старательность в обмане, за всё, короче, хорошее - стал "пророк" рядовым в полку рогатеньких мужей. А рожки Магометушке наставила.... ага - именно, Аиша.
  Да-да, та самая - любимая жена "пророка", матерь всех правоверных , мусульманка с большой буквы, образец для всех матерей, жён и дочерей, если они правдивы и живут по законам шариата, про которую сейчас полно цитируется соответстующих аятов и хадисов - по моему - кафирскому! - мнению - сделала Магомета рогоносцем. Причём, сделала - на совесть. Всю ночь этим занималась. С молоденьким, да... И нормалёк! Ничего страшного ей за это не было. Наврала что, мол, сначала ожерелье потеряла, и потому от каравана отстала, потом цацку свою очень долго искала, а ещё же надо было вас догнать - и поверил "пророк" как миленький. Да и как ему не поверить во враньё? Если он - Апостол Аллаха (лжеца и отца лжи)? И чего было бояться Аише, если она - главная жена? Думаете - все равно, было чего бояться? А если - не "главная", а наиглавнейшая? Т.е., единственная на которую ещё более и менее встаёт, тогда - что? Аиша ведь, после смерти "пророка" всех построила, поравняла в пятом углу, вывела десять особенностей, подтверждающих исключительность её положения в гареме и заставила всю умму выучить этот сатанинский "декалог" назубок. Кстати, там есть пять положений, проливающих достаточно яркий свет на интимную жизнь "пророка":
  
  Джебраил явил посланнику мой портрет на шелковом отрезе и сказал: "Женись на ней, поистине, она твоя супруга! (ага, хороша супруга - шесть лет, и волосы-то, поди, ещё не отрасли, где положено, а Магометушке с Джебраилом и Аллахом уже неймется) ;
  
  Мы с пророком совершали полное омовение из одного сосуда (ну-ну, по современному уголовному кодексу, совместная ванна с ребенком именуется растлением)
  
  Он молился, а я лежала перед ним (хе-хе! на кого ж тогда молился Магометка? на аллахакбарыча или на попочку детскую?) ;
  
  Откровения ниспосылались ему, когда он находился со мной (опаньки! интересно, в каком положении и степени одетости был Магомет);
  
  Джебраил передал мне "салям" и я - жена пророка в раю (фу! какая же всё-таки мерзость - этот мусульманский рай! что - в нём, кроме гурий ещё и на детях женятся?).
  
  В общем, получается, что какой Магомет - муж , такая Аиша ему и жена. Если муж - педофил, то почему бы жене не стать шлюхой? Естественный процесс.
  
  50.
  Рассмотрим же повнимательнее оправдания Аиши, которой на время "потери ожерелья" было что-то вроде 12-14 лет и которой "пророк" дал прозвище "белокурая"( эээ, блондинко?).
   Во всей мусульманской литературе с пылом, достойным жерла преисподней, утверждается, что Аиша - ничуть невиноватая ни в какой связи (ни в оральной, ни в вагинальной, ни в - чур меня!- анальной) с некиим Сафваном ибн аль-Муаттал ас-Сулами. Про последнего исламские источники говорят, что он -де - юноша, (т.е. 12-16 лет), а один источник утверждает, что - не просто "юноша", а юноша - стройный и красивый, однако изменить с ним "пророку" Аиша никак не могла, поскольку "матери правоверных" мужская молодость и красота были по барабану, и любила она исключительно Магомета, ага... Который женился на другой бабе у неё на глазах, угу... И которому на время описываемых событий катил полтинник и было выбито два передних зуба... ну-ну... Тучный, постоянно страдающий одышкой и время от времени - припадками... н-да... Никак невозможно бабе мужику изменить при таком-то раскладе, ну, просто - невероятное это дело...
   Словом, для муслимов тут все ясно и рассуждать им не о чем: Аиша Магомету не изменяла, поскольку по-ихнему : она - жена пророка, а жена пророка пророку изменить не может по определению. Ну, подвёз отставшую от каравана Аишу Сафван на своём верблюде, ну, догоняли они караван всю ночь и догнали только в полдень - бывает ведь! Они ж только этим и занимались ночью, что караван догоняли, а больше ничего между молодыми людьми не было и быть не могло, развратные кафиры - захлопните пасть!
  Сама же Аиша рассказывала об этом прискорбном казусе так: "Собираясь в путь, Пророк бросал жребий среди своих жён, и кому он выпадал, ту он и брал с собой в путь. Когда Пророк отправлялся в поход против Бану аль-Мусталик он бросил жребий среди жён, как это делал обычно, и он выпал на меня. Женщины тогда ели мало, преимущественно травы, не ели мясо, обычно они были легкими . Когда начинали готовить моего верблюда в дорогу, я садилась в свой паланкин и ждала, пока люди, снаряжавшие меня в путь, не приходили. Они несли меня в паланкине, поднимали, ставили паланкин на спину верблюда и привязывали его веревкой. Потом брали верблюда за голову и вели его.Завершив свой поход в этот раз, Пророк отправился назад. Недалеко от Медины он сделал привал и отдохнул там немного. Потом поднял людей, и они двинулись дальше. А я удалилась по своей нужде. У меня на шее было ожерелье из камней города Зафара. Когда я закончила своё дело, ожерелье упало с моей шеи, но я не почувствовала. Когда я вернулась к месту стоянки, стала ощупывать шею, ища ожерелье, и не обнаружила его. А люди уже начали двигаться в путь. Я вернулась в то место, куда ходила, искала ожерелье, пока не нашла его. Люди, готовившие моего верблюда в путь, закончив свои дела, пришли за мной. Они взяли паланкин, думая, что я там уже сижу, как это обычно я делала, подняли на верблюда и привязали. Они не сомневались в том, что я там сижу. Потом взяли верблюда за голову и двинулись в путь. Я вернулась в лагерь, а там уже никого не было: люди уехали. Тогда я завернулась в плащ и легла на землю. Я знала, что, когда обнаружат, что я пропала, пришлют за мной."
  
  Ну, что ж - звучит вполне убедительно. Для Магомета и его последователей, хе-хе. Ну, а у меня (не зря же я - кафир) полно гнусных и нетолерантных вопросов. Вот, интересно, сколько весил паланкин и сколько Аиша, раз погонщики, поднимая на верблюда сооружение из тряпок и палок , не заметили отсутствие (пусть даже сидящей на травяной диете) "матери верующих" ? И на хрена этой "матери" понадобилось возвращаться на место отправления нужды за ожерельем (допустим, действительно, потеряла) в гордом одиночестве, никому ничего не сказав? И сколько времени нужно было искать ожерелье, чтобы тяжело нагруженный караван ушёл настолько далеко, что его нельзя было догнать бегом или покричать: "Подождите, меня забыли!"? И какого чёрта (аллаха) она улеглась на дороге? Почему, вместо того, чтобы просто идти вслед за ушедшим караваном, она предпочла чего-то дожидаться? Или - кого-то ? Ладно. Едем дальше.
  Свою (конечно же - чисто случайную!) встречу с юным красавчиком Аиша описала так: "И вот, когда я так лежала, мимо меня проезжал Сафван ибн аль-Муаттал ас-Сулами. Он отстал от войска по каким-то своим делам и не был на привале вместе со всеми. Он издали заметил черное пятно - меня - и, подъехав ко мне, остановился надо мной. Он видел меня раньше, еще до того, как жёны Пророка стали закрываться от людей по велению свыше. Увидев меня, он воскликнул: "Боже мой! Это ведь жена Пророка!" А я была завернута в плащ. Он спросил: "Почему ты отстала, да простит тебя Аллах?" А я не ответила. Потом он подвёл верблюда ко мне и, сказав: "Садись верхом", и отошёл от меня. Я села, он взял верблюда за голову и быстро пошёл, чтобы догнать людей. Ей-богу, мы догнали людей только утром, когда они уже остановились и обнаружили, что я пропала".
  И опять мне интересно: а по каким-таким "своим" делам воин отстаёт от войска? Выпить, пожрать да к шлюхам сбегать - вот все их дела во все времена у всех народов. Да и ещё одна характерная деталь, выдающая вранье "матери верующих": как же это пацан смог узнать Аишу, если она была в покрывалах, да ещё завернута в плащ с головы до ног ? Видел её раньше? Какая жалкая отмазка: когда раньше - когда ей было шесть лет? И этого достаточно, чтобы узнать двенадцатилетнюю, закутанную с ног до головы ? Вероятно, увидев такого сладкого мальчика девочке тоже захотелось показаться ему во всей красе, несмотря на сопутствующий риск. А ведь не открывала бы лицо, и, потрахавшись, осталась бы на месте - дожидаться пока муженёк вспопашится - Сафван бы и не узнал, кого поимел - мало ли шлюх стоит на перекрестках? И тогда, и сейчас... Тогда они, следуя древнейшему обычаю проституток, зарывали свои лица тряпками, чтобы в родной деревне не узнали, и камнями за блудодейство не побили, а сейчас - меняют внешность с помощью париков, репутации ради и душевного спокойствия для. Да, кстати, во время секса на свежем воздухе (а ночи в Аравии - прохладны) может элементарно продуть: лёгкий ветерок, приятно щекочущий обнаженные тела, бывает так коварен... Как там - с аишиным здоровьем дела обстояли?
   По её же собственным словам - неважнецки:"Потом мы приехали в Медину, и я тут же сильно заболела. Люди распустили слухи, а мне об этой клевете никто не говорил. Разговоры дошли до Посланника Аллаха и до моих родителей, а они об этом мне ничего не сообщали. Я только почувствовала, что Пророк не стал проявлять ко мне былую нежность: когда я заболевала, он раньше всегда бывал милостив ко мне и нежен со мной. Но в этот раз, когда я болела, он был не таким. Когда он заходил ко мне - а при мне была моя мать, она ухаживала за мной, - спрашивал ее: "Как она себя чувствует?" Больше он ничего не говорил.Я в душе переживала все это, увидев его сухость ко мне, и сказала: "О Посланник Аллаха! Если ты разрешишь мне, то я бы переехала к матери, и она бы за мной ухаживала". Он ответил: "Я не против". Я переехала к матери, не зная ничего о происходящем. Через двадцать с лишним дней я выздоровела от своей болезни. Мы - арабы - не имели в своих домах уборных, где иностранцы садятся на высокое место. Мы отвергали это, а уходили в пустыри Медины. Женщины каждую ночь уходили по своей нужде. Однажды ночью я тоже вышла по своей нужде. Вместе со мной была Умм Мастах и она рассказала мне о разговорах среди лжецов. Я удивилась: "Неужели было такое?" Она ответила: "Да, ей-богу, действительно это так". Ей-богу, я даже не смогла отправить свою нужду и вернулась. Я разрыдалась и плакала так сильно, что думала: вот-вот разорвется печень."
  Бедняжка! Даже покакать не смогла... я сейчас, наверное, тоже заплачу. Ох, уж эта мусульманская нужда! То ожерелье потеряешь, то печень разорвёшь... страшное дело. А что же Магомет? Ведь он же, типа - пророк? Что же он сам сухой и Аише мОзги сушит? Он же и без всякого людского базара должен был бы знать: трахалась его жена с кем-то кроме него или нет? Рявкнул ли он на всех, поносящих его жену? Хм...
   По свидетельству Аиши - скорее, промурлыкал: "Пророк даже обращался к людям, а я об этом не знала. Он произнес слова прославления Аллаха и благодарности Ему, потом сказал: "О муслимы! Почему люди причиняют мне неприятности, рассказывая о членах моей семьи неправду? Клянусь Аллахом, я знаю о них только хорошее. Они говорят это также о человеке, о котором, клянусь Аллахом, кроме хорошего, я ничего не знаю. Без меня он не входил ни в один из моих домов".
  Так! Если пророк сказал: не трахалась, значит - не трахалась. В чём же проблема? Похоже, в том, что из Магометки - пророк, как из свинины - селедка в шубе: мужик сам ни на йоту не верил в своё бакланство.Иначе, нафига, сделав публичное заявление о чистоте и невинности жены, устраивать ей допрос с пристрастием?
  Веселые дела! У целомудренной бедняжки и так от сплетен печень разрывается, а муженёк, который, типа - пророк, т.е. доподлинно знает Истину, вместо того, чтобы пожалеть, пристает к ней с дурацкими вопросами: "Потом Пророк зашёл ко мне. У меня находились мои родители. Пророк сел, благословил и благодарил Аллаха, потом сказал: "О Аиша! Ты уже знаешь, о чём говорят люди. Бойся Аллаха! Если ты сделала действительно что-то нехорошее, как говорят люди, то кайся пред Аллахом! Поистине, Аллах принимает раскаяние своих рабов". Клянусь Аллахом, как только он произнес эти слова, у меня прекратились слезы."
  Ещё бы! Во-первых, слезами горю не поможешь, а, во-вторых, нашёл дуру - каяться перед Аллахом. Это вам не Иисус Христос: перед которым нужно покаяться, чтоб Всевышний простил. По аллаховым установкам бабе положено каяться, чтоб её (и это ещё в лучшем случае!) по повелению "пророка" тут же бы расплющили как Бог - черепаху. И кому, как не Аише, сопровождавшей Магомета везде - в том числе и на казни - было знать об особенностях женского варианта исламского покаяния?
  Всяко-понятно, девчонка напряглась и понесла пургу в аллаховом духе:"Я ждала, что ответят мои родители Пророку вместо меня, но они не стали говорить. Клянусь Аллахом, я в душе считала, что недостойна и ничтожно мала для того, чтобы Аллах ниспослал обо мне стихи Корана и чтобы читали их в мечетях и совершали молитвы, произнося эти стихи. Но я очень хотела, чтобы Посланник Аллаха увидел сон, в котором Аллах снял бы с меня ложные обвинения, зная о моей невиновности; или же получил бы весть. Но, чтобы обо мне были ниспосланы стихи в Коране то, воистину, я считала себя недостойной для этого. Увидев, что родители не собираются говорить, я их спросила: "Вы не ответите Посланнику Аллаха?" Они сказали: "Ей-богу, мы не знаем как ответить ему". Клянусь Аллахом, я не знаю ни одной другой семьи, столько пережившей в эти дни, как семья Абу Бакра. Когда мои родители пробормотали что-то невнятное, я расплакалась, потом сказала: "Я не стану раскаиваться пред Аллахом в том, о чем ты говоришь, - ибо я знаю: в таком случае я подтвердила бы сплетни людей, сказала бы то, чего не было. Между тем Аллах знает, что я пред ним невиновна. А если я стану отрицать то, что люди говорят, вы не поверите мне". Потом стала вспоминать имя Якуба и никак не могла вспомнить. Я сказала: "Я говорю, как сказал отец Йусуфа: "Лучше стерпеть и просить у Аллаха помощи в том, что вы говорите!"
  Хм... умная девочка оказалась. Свирепая отмазка, железобетонная прямо: "Слышь, благоверный мой! Каяться я не буду, чтоб не подтверждать сплетни, отрицать тоже ничего не буду, потому что мне никто не поверит. Аллах мне поможет - к гадалке не ходи, а вот ты, скотина, унизив недоверием такую жену как я , ещё получишь! Давай тряси Аллаха на предмет откровения, посмотрим- чья возьмёт!"
  И посмотрели: "Пророк ещё сидел у нас, и тут случилось с ним то, что обычно случалось с ним, когда получал он откровение. Его укрыли, положили под голову кожаную подушку. Увидев это, я не испугалась и не обеспокоилась. Я знала, что Аллах не даст меня в обиду. Пророк очнулся, сел. С него скатывались крупные капли пота, будто жемчуга, хотя день был нежаркий. Он стал вытирать пот со лба и сказал: "Радуйся, о Аиша! Аллах сообщил о твоей невиновности". Я сказала: "Слава Аллаху!" Мать посоветовала мне: "Встань перед посланником Аллаха".Я ответила: "Клянусь, не встану перед ним. Поистине, я не восхваляю никого, кроме Аллаха, Велик Он и Славен".
  Итак, никто иной как Аллах полностью отмазал Аишу. За поступок, который в нынешних шариатских странах влечёт за собой... хм... весьма неприятные вещи (попробовала бы мужняя жена в Саудовской Аравии провести ночь наедине с молодым человеком!) - "матери верующих" не было ровным счётом ничего страшного. Даже напротив - был неслабый кайф: после получения откровения Магометушка велел привести тех, которые рассказывали непристойности о его жене, и их наказали плетью. Учитывая аишину развращённость (растление начиная с шести лет и полномаштабный секс - с девяти), не удивлюсь, если выяснится, что она обкончалась, наблюдая эту экзекуцию. Но зачем же Аллаху (сатане), ненавидящему женщин более мужчин, понадобилось отмазывать Аишу?
  Обратимся от сиры к хадисам. Из них известно, что Магомет неоднократно просил Умм Саламу (старшая жена) не обижать его "в отношении Аиши, ведь, поистине, откровения мне ниспосылаются только когда я в постели с ней, а не с какой-либо другой женой из вас". Выходит, что Аиша была нужна Аллаху. Ладно. Но почему - именно она? Неужели никто из "жён" "пророка" не мог заменить её - т.е. довести Магометушку до состояния сексуальной эйфории? Похоже, что - нет.
  В хадисах также сообщается, что Аиша и Умм Салама, говорили: "Не раз бывало так, что посланник Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует, вставал утром в состоянии осквернения не по причине поллюции, после чего начинал поститься".
  Мда... Представляю, какими глазами в аналогичных случаях смотрела на "пророка" красавица Джувайрия. С Аишей, которая ещё не перестав по малолетству писаться в постель, уже спала с "пророком" оно того... способнее... не так стыдно, наверное. По-любому, малолетняя зассыха, став "матерью всех верующих", никогда не жаловалась на зассанство мужа. И если когда и возила "пророка" фейсом по тейблу, то совершенно в других целях.
  Мусульманские знатоки говорят, что однажды Аиша спросила Магомета: "Скажи, если ты спешился в долине, и увидел обглоданные деревья и одно нетронутое деревце, у которого из них ты оставишь пастись своего верблюда?" Магомет ответил: "У того, где не пасся скот" - и восхитился мудростью жены, напомнившей ему, что он не женился на одной девственнице, кроме нее.
  Правда, когда девочка выпендривалась через край и чересчур, Магомет в качестве острастки вспоминал свою самую первую жену - Хадиджу, и Аишу начинало дико колбасить.
  
  "Белокурая" сообщила по этому поводу, что: "Ни к кому из жён Пророка, да благословит его Аллах и да приветствует, я не ревновала его столь сильно как к Хадидже, да будет доволен ею Аллах, которую я никогда в жизни не видела! Однако он часто вспоминал о ней, и нередко бывало так, что он резал овцу, разрубал её на части, а потом посылал мясо подругам Хадиджи, и тогда я говорила: "Можно подумать, что не было в мире женщин, кроме Хадиджи!", - а он отвечал мне: "Поистине, была она такой-то и такой-то, и были у меня от неё дети".
  
  
  Что и говорить - высокие отношения! Она ему: "Ты меня - единственную- из всех своих марух целкой взял!" А он ей: "Молчи, дура неродящая, у меня от первой моей любови - вон сколько детей, а от тебя - одни неприятности!" Во, романтика-то! Кафирские Тристаны с Изольдами, а также Ромео с Джульетами нервно грызут ногти в сторонке. Что ж, такова цена "ночи свершения" и общению с Джебраилом и Аллахом - семейные скандалы плюс энурез.
  
  
  
  51.
  После истории с Аишей "пророк" проторчал в Медине весь священный месяц рамадан, отведённый арабами для паломничества, а также и - шавваль, следующий за ним, но в месяце зу аль-каада тяга к родному капищу - Каабе - стала неодолимой. У Магомета жутко зачесался его мужской нафс, и пахана уммы неудержимо понесло в Мекку, на предмет - потереться нафсом об "священную" чёрную каменюку . И не надо меня спрашивать, почему правоверному "единобожнику", якобы контактировавшему с самим Всевышним, невтерпеж захотелось оказаться в каабской мечети, посвященной одной из "дочерей аллаха" ! Не надо приставать ко мне, что же такое сакральное мусульманин, типа - покорный Господу - забыл у идолопоклонников, и какое отношение пися богини язычников-курайшитов имела ко Вседержителю. Не надо допытываться, зачем "благочестивому", якобы чтущему Единого Бога "пророку" понадобилось прикладываться к порнографическому камушку ( это ж не просто пися - а мегасуперпупер - пися!), лежавшему тогда в окружении каменных девочек с сиськами и попами в натуральную (сиськовую и поповую) величину. Не надо, ладно? А то я опять выдам какую-нить вопиющую неполиткорректность.
   Конечно, Магометушка боялся, что, приехав в Мекку, он получит от родимых курайшитов неслабых люлей, но изрядно припухший нафс продолжал зудеть : "Почти Каабу!" - и в итоге взял своё: "пророк" вместе с находившимися при нём моджахедами как миленький отправился в паломничество на языческое капище. И повёл с собой жертвенных животных (семьдесят верблюдов), и надел на себя ихрам - одежду паломников (белая хламида, и поныне обязательная для всех мусульман, совершающих хадж)... короче, сделал всё, что полагалось в те времена делать всякому нормальному идолопоклоннику..
  Нынешние муслимы ноют: он-де так оделся, чтобы не напугать людей войной, и чтобы курайшиты не подумали, что он хочет напасть на Мекку, а поняли бы: мирнейший из мирных едет для посещения святыни - но не объясняют, какого хрена ихнего Магометушку вообще на поклонение к курайшитским идолам понесло. Ведь вроде бы Магомет - мусульманин, а мусульманин - это не язычник? А если не язычник, то какие, к свиньям - посещения языческих святынь и жертвенные верблюды? Перепроизводство верблюдов умму, что ли, одолело? И надо срочно сбагрить куда-нибудь семьдесят штук? И пророк Всевышнего не находит ничего лучше, чем покормить ими идолов? Так ведь даже мусульмане не отрицают того, что капище - это вместилище чёрта, а жетвоприношение идолу - кормёжка его (чёртовой) матери? Ну, и кого спрашивается накормил (и научил кормить) мусульманский "пророк"? Кому тогда достались магометкины верблюды и кому сейчас кланяются муслимы, совершая хадж? Всевышнему или идолу, олицетворяющему одну из "дочерей аллаха" ? Т.е. чёртовой бабушке кланяетесь, да ещё, ближних своих затаптывая во время этого дела - подкармливаете всех рогатых плотью и кровью человеческой? Ай да единобожники! Ай да молодцы!
   Впрочем, во избежания вреда здоровью муслимам такие вопросы лучше не задавать: с логикой у них плоховато, а вот с желанием убивать инакомыслящих - всё в порядке. Поэтому вернёмся лучше к нашим баранам, то бишь - верблюдам и "пророку". Которые мужественно шли в Мекку, трясясь от страха.... Тряслись они сильно, но шли - быстро, храбро и смело преодолевая свою курайшитофобию. Которая фобия у верблюдов развилась на почве предчувствия того, что по приходу в Мекку им выпустят кишки, а у провозвестника ислама и любителя прятаться за женские юбки - на почве нежелания оказаться увешенным этими самыми кишками -как это уже неоднократно бывало с ним до хиджры.
  А бывало потому, что свято чтящие узы крови курайшиты могли быть очень ехидными и неполиткорректными при условии планомерного и тщательного задалбывания их исламским призывом. Хадисы утверждают, что :"Однажды, когда посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, молился рядом с Каабой, а группа курайшитов сидела неподалёку, один из них сказал: "Посмотрите на этого лицемера. Кто из вас сходит к тому месту, где лежит дохлый верблюд, возьмёт содержимое его желудка вместе с кровью и рубашкой плода, подождёт, пока он не склонится в земном поклоне, и положит это ему на спину?" И туда отправился самый злосчастный из них, а когда посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, склонился в земном поклоне, он положил всё это ему на спину. Что касается пророка, да благословит его Аллах и приветствует, то он продолжал оставаться в том же положении, а курайшитов разобрал такой сильный смех, что они стали валиться друг на друга. Тогда один человек отправился к дочери пророка - Фатиме, мир ей, которая в то время была ещё девочкой, и она прибежала туда. Между тем пророк, да благословит его Аллах и приветствует, всё ещё стоял на коленях, склонившись до земли. Фатима сбросила это с его спины, после чего подошла к курайшитам и стала ругать их, а когда посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, закончил молиться, он трижды воскликнул: " О Аллах, покарай курайшитов!" - что сильно подействовало на них."
  Заявляю вам чисто конкретно - троекратное восклицание магометкино на курайшитов не просто сильно подействовало, а подействовало очень, крайне и вельми сильно, т.е. совершилось совершенное действие, в результате которого, даже по прошествии десятилетия ни один из злобных курайшитских исламофобов не принял ислам по доброй воле. Такое уж суровое проклятие постигло всех курайшитов, и такая уж была на них возложена ужасная кара, что они до самого завоевания Мекки жили без ислама - в мрачном кошмаре свободы вероисповедания. Прикиньте же, о кафиры, насколько сильно те курайшитские бакланы были прокляты Аллахом! Ведь они не сидели сиднем в смрадном узилище свободоволия, а наоборот - рвались навстречу "пророку", дабы не рассеял он ужас возможности выбора религии и не упал с мекканских плеч груз проклятия за выбор неисламский!
   Короче... Когда Магометка со своей бандой и верблюдами находился уже совсем неподалёку от Мекки - в Усфане - он напоролся на одного бедуина, который сказал: "О Посланник Аллаха! Курайшиты услышали о твоём походе и выступили на молодых и старых верблюдах очень злые. Сейчас они остановились лагерем в местечке Зу Тува, и занимаются тем, что клянутся не допустить тебя в Мекку"
  Магометушка, которого ритуальное возложение верблюжьей требухи в сакральном смыле никак не отяготило, ибо, в натуре - разве ж это может быть карой или проклятием для воина Аллаха ? - слегка принасупился, но тем не менее отважно воскликнул: "Горе курайшитам! Им не терпится воевать! Почему бы им не оставить меня наедине со всеми другими арабами? Если они меня победят, то это будет на радость курайшитам, а если я одержу победу над ними - то моё родное племя примет ислам без потерь."
  Потом подумал немного, просто насупился и воскликнул более отважно: "А если нет, то пусть покажут свою силу, ведь я, клянусь Аллахом, буду бороться за то, с чем послал меня Аллах, пока Аллах не пошлёт победу или я потеряю голову!".
  Потом подумал много, насупился сильно и воскликнул совсем уж отважно: "Кто-нибудь может провести нас по другому пути - в обход этих мерзких людишек?"
   Один человек из племени Аслам сказал: "Я, о Посланник Аллаха" - и повёл их по труднопроходимой каменистой дороге между ущельями. Когда же пацаны, пройдя по этой трудной дороге, выкатились на равнину, где начиналась долина, Магометушка обратился к людям: "Скажите: Просим прощения у Аллаха и каемся Ему!" Они произнесли эти слова и пахан заявил: "Клянусь Аллахом, это то, что было предложено племени Израилеву, и они не произнесли этих слов". К чему он это ляпнул, в чём каялись муслимы, за какие прегрешения просили прощения, и причём тут евреи - хрен... т.е. одному Аллаху это ведомо.
  Потом Магометка приказал людям идти направо, между хребтами аль-Хамда по самой пыльной дороге из всех, какие там были. Дорожка вела по склону аль-Марари к долине аль-Худайбия на юг Мекки. И войско отправилось по ней. На хрена - хрен... т.е. одному Аллаху ведомо: на какой хрен пошло войско, и дошло ли оно на этот хрен до того как его (войско, а не хрен) засекли. Засекли, естественно, по проискам шайтана : всадники курайшитов, увидев пыль, поднимающуюся над моджахедами, прикинули хрен к ноздре и, ясен пень - тут же ускакали назад в Мекку - объявлять тревогу и всеобщую мобилизацию.
  А моджахеды всё продолжали движение в том же направлении. Правда, когда "пророк" ехал по склону горы аль-Марара, он супился уже отчаянно и одновременно очень много думал об ускакавших курайшитах ( ведь, действительно, было совершенно непонятно, куда и зачем они ускакали?). Передумав так много разных мыслей, что просто - атас, Магометка сделал самое-рассамое окончательно-отважное заявление. Увидя, что его верблюдица опустилась на колени, и, услышав как знатные верблюдоведы из числа сподвижников говорят: "Верблюдица заупрямилась" - "пророк" прорёк: "У неё не такой характер. Её удерживает Аллах. Я всё понял, пацаны! Нам надлежит вести себя в Мекке тише мыши. И всё, что попросят у меня курайшиты по-родственному, я соглашусь сделать"
  После чего велел людям спешиться. Ему сказали, что в долине нет ни одного живого колодца, но посланнику Аллаха это было по хрену: он вытащил из своего колчана стрелу и отдал её одному из своих сподвижников. Тот спустился со стрелой в высохший колодец и ткнул ей дно. Как утверждается в сире: тут же ударил фонтан воды, и её было столь много, что люди напоили стадо верблюдов и сами напились. А ещё в сире утверждается, что некоторые знатоки потом говорили, будто спустившегося в колодец со стрелой "пророка" звали Наджия ибн Джундаб, а другие - будто спускался аль-Бара ибн Азиб и была у него лопатка, но опять-таки: хрен... т.е. одному Аллаху ведомо, как оно всё было на самом деле.
  
  52.
  Я надеюсь, что Аллаху (сатане) ведомо, об какую стеночку ему надлежит убиться, после заключительного заседания Страшного Суда, а ещё, я верю, что перед тем, как разбежаться и впечататься в неё, лжец и отец лжи ответит за всю свою брехню, и за весь вред, причинённый людям. Даже такие мелочи, как магометушкины волхвования над колодцами и те не будут забыты, благо, что в коране, сире и хадисах все ходы записаны.
  Там, например, сообщается, что Аиша, "да будет доволен ею Аллах", сказала: "В своё время пророк, да благословит его Аллах и приветствует, был околдован до такой степени, что ему стало казаться, будто он делал то, чего на самом деле не делал. Однажды он, да благословит его Аллах и приветствует, в течение долгого времени обращался с мольбами к Аллаху, а потом сказал: "А знаешь ли, жена, что Аллах указал мне, как избавиться от этого? Во сне ко мне явились два человека, один из которых сел у моего изголовья, а другой - у меня в ногах, после чего один из них спросил другого: "Чем болен этот человек?" Тот ответил: "Он околдован". Первый спросил: "Кто же околдовал его?" А второй ответил: "Лябид бин аль-А"сам". Тогда первый опять спросил: "И что этот Лябид использовал для колдовства?" А второй разъяснил: "Гребень, очёски волос и сухую пыльцу пальмы мужского рода". Тогда первый спросил: "Где же всё это находится?" И второй ответил: "В колодце Зарван"". И пророк, да благословит его Аллах и приветствует, отправился к этому колодцу, а потом вернулся и сказал мне: "Его пальмы похожи на головы шайтанов". Я спросила: "Достал ли ты это оттуда?" Он ответил: "Нет,жена, ибо меня исцелил Аллах, и я побоялся, что это причинит людям зло". Аиша также сообщила, что после этого колодец был засыпан.
  Всяко - понятно, с мусульманской точки зрения оное засыпание есть очередное великое чудо и обсуждать тут особо нечего. Я, кстати, и не собираюсь - лишь позволю себе воскликнуть в благоговении: это ж какой силы пророческой пророком надо быть, чтобы засыпать нормальный колодец, дабы лябидский гребень с очёсками волос оттуда не взял и не выпрыгнул, и не осеменил кого-нибудь сухой пальмовой пыльцой мужского рода! Это ж чудотворение-то какое невероятное! Величайшее, можно сказать - куда там Моисею с его посохом!
  Магометушка и на привале хотел было аналогичным (загаживающим источники) чудотворством заняться, но к сожалению (для него, Аллаха и Джебраила) ни одного нормального колодца в долине не было, и бедняжке пришлось заниматься дипломатией.
  Только-только "пророк" с братвой поуютнее привалили свои зады к земле, к ним (по курайшитской путёвке) пришли представители нейтрального племени и осведомились, какой шайтан их сюда принёс. Магометушка, растекаясь патокой, сообщил, что пришёл не для того, чтобы воевать, а чтобы посетить Каабу и оказать почести святыне.
  Нейтралы вернулись в Мекку, сказали: "О собрание курайшитов! Вы поспешили с Магометом - он пришёл не воевать, а посетить вашу святыню" - и призвали к толерантности - типа, дайте человеку исполнить его религиозный долг. Курайшиты в ответ осудили их, говорили им всякие нелицеприятные слова, и послали к Магометке одного из своих - крутого пацана: "пророк", увидев его на подходе, воскликнул: "Это - коварный человек!" - а на переговорах клялся и божился, что любит всех курайшитов до смерти и пришёл чиста-помолиться-внатуре-сукойбуду-верь! Мужик вернулся к своим и доложился с кирпичной мордой: сам он "пророку" не верил ни на грош.
  Тогда курайшиты дернули своих союзников - эфиопов, и глава эфиопской общины так же почесал на дипломатический приём в умму. Увидев его, Магометка, во-первых, прорёк: "Этот - из тех, кто поклоняется богу" - разумеется, не уточнив - какому именно; а, во-вторых, велел устроить рекламную паузу с верблюдами. Увидев жертвенных верблюдов в специальных ошейниках, с которых уже слезала шерсть из-за долгого пути к месту заклания, эфиопчик проникся аллаховым духом, и вернувшись к курайшитам, начал бухтеть за Магометку . Курайшиты его обломали, сказав: "Сяди уже тихо! Ты - бедуин-кочевник, и в вопросах нашей религии и Каабы ничего не понимаешь!"
  Бухтящий очень рассердился и, отчаянно пытаясь провести свою инициативу через племенной совет, взялся за шантаж: "О курайшиты! Мы не для этого заключили с вами союз и не так договаривались! Разве можно противодействовать человеку, пришедшему оказать почести божьему храму?! Клянусь тем, в чьих руках моя душа, или вы дадите возможность Магомету совершить то, ради чего он пришёл, или я уведу эфиопов всех до единого".
  Однако, совет курайшитского племени оказался не евро-парламентным абсолютно: инициативу не то, что бы отклонили или не приняли к рассмотрению - её просто не сочли за инициативу.
  Курайшиты ответили: "Не шуми! Оставь нас, о эфиоп! Мы примем то решение, которое удовлетворит нас, а не Магомета" - и послали к Магометке ещё одного своего чела - хитромудрого пройдоху.
  Тот, добравшись до уммы, обратился к "пророку" со словами: "О Магомет! Ты собрал всякий сброд и пришёл вместе с ними к своим сородичам, чтобы разбить и покорить их. Посмотри, кто с тобой и взгляни кто против тебя. Клянусь Аллахом, как только курайшиты вам всыпят, твои кореша сразу же бросят тебя на произвол судьбы!"
  Абу Бакр, по кликухе Правдивейший, сидевший за паханом, услышав это, грязно выругался и воскликнул: "Это мы-то бросим Магомета на произвол судьбы?!" Хитромудрый прохиндей, не стал с ним связываться - ну, что взять с припадочного? - а принялся плести дипломатию дальше, потихонечку распуская руки. Очень скоро он убедился, что Правдивейший не врёт - убедился, как бы невзначай трогая магометкину бороду и трепля под разговор "пророка" по щеке.
  Моджахед, стоявший позади пахана и одетый в железные доспехи, был истинным воином Аллаха - убившим до принятия ислама тринадцать человек своего племени и убежавшим от наказания в умму; он как увидел грязную кафирскую лапу у мосечки "пророка" мира и добра, так и затрясся в справедливом негодовании. Затрясся и закричал громким голосом, призывая прохиндея вести себя вежливо: "Убери руку от лица Посланника Аллаха, а то ты ее потеряешь навсегда!"
  Опосля чего ушёл прохиндей от посланника Аллаха - ушёл грустный и посрамленый. Ушёл, глазами увидев, как почитают "пророка" его сподвижники. Пришёл в Мекку, и стал рассказывать, что как только Магометушка начинает совершать омовение, верные его тут же спешат совершить то же самое; не успеет "пророк" даже плюнуть, отдав приказ, а сподвижнички его уже исполнять кидаются; только-только упадет волос с головушки магометовой, как толпа почитателей тут же его поднимает.
   В заключение же сказал хитромудрый пройдоха : "О собрание курайшитов! Я был у Хосрова в его царстве, у Цезаря - в его государстве, у Негуса - в его царстве, и, ей-богу, нигде не видел такого почёта и уважения, каким окружают Магомета его сподвижники. Я видел людей, которые его ни за что не выдадут. Так что смотрите, не ошибитесь!" Сказал - умно, да только не послушали его курайшиты, и как раньше почитали Магометку за обычного подонка, так и продолжили, а вся дальнейшая мировая история показала, что подонком Магомет был отнюдь не заурядным.
  
  53.
  Когда переговоры начатые курайшитской стороной зашли в самый тупой тупик, который только можно себе представить, и "пророку" до смерти надоело сидеть и смотреть на облезание жертвенных животных, он понял, что раз гора не собирается идти к Магомету, то Магомету таки придётся приподнять свой жирный зад хоть немного.
  Осознав это и открывая второй тур переговоров, "пророк" вызвал к себе некоего Хираша ибн Умаййу аль-Хузаия - моджахеда ещё ни разу не убивавшего по причине своей крайней молодости - и послал его в Мекку со всеми почестями: разодел как куколку , посадил на своего любимого верблюда, по кличке ас-Салаб ("лиса"), и определил цель визита - подольститься к курайшитам, всячески их умаслить и задобрить, и призвать к бОльшей веротерпимости.
  Но миссия провалилась: исламофобы-курайшиты - гады нетолерантные - сначала взяли и подрезали поджилки верблюду, в память о джихаде против своих караванов, а потом захотели убить Хираша, и за него пришлось вступаться политкорректным эфиопам; малец вернулся к "пророку" целым и невредимым, но пешим и очень голодным.
  После чего оборзевшие исламофобы послали сорок или пятьдесят человек, наказав им покружиться вокруг лагеря "пророка" и прихватить языка. Посланным не свезло: их схватили и привели к "пророку", чей нафс от желания почтить Каабу уже раздулся до размеров аэростата. Понимая, что ежели он лазутчиков не простит и и отпустит, Каабы ему не видать, Магометушка и простил, и отпустил пацанов.
  На следующий день магометушкин нафс начал угрожающе поскрипывать и потрескивать, намекая, что неминуемо лопнет, если его владелец в срочном порядке не доберется до капища, и "пророк", позвав Бешеного -Омара ибн аль-Хаттаба, поручил ему урегулировать, наконец, вопрос, и добиться выдачи пропусков в запретную мечеть.
  Прибалдевший от поручения Омар, естественно, тут же отмазался и перевел стрелки, сказав: "О Посланник Аллаха! Я боюсь, что курайшиты меня убьют. В Мекке нет ни одного человека, который бы меня защитил, а весь город знает мою враждебность и жестокость к ним. Я рекомендую послать более ценимого курайшитами человека, чем я, - Османа ибн Аффана".
  Согласный уже на всё Магометушка вызвал Османа и послал его к Абу Суфьяну и курайшитской знати, с наказом сообщить им, что он - хороший и пришёл, чтобы посетить Каабу и воздать надлежащие почести этой святыне - пустите, родненькие, я буду тихо себя вести; ну, что вы звери лютые, и не понимаете, что я жуть как соскучился по дочери Аллаха.
  Осман прийдя к Абу Суфьяну и вождям племени Курайш, передал им слова "пророка" и воззвал к милосердию, взаимопониманию и прочим прекрасным человеческим качествам, но жестоковыйные вожди, пошептавшись, тряхнули бородами и заявили: "Авотфиг! Если ты хочешь совершить обход Каабы, то совершай! А Магометка обойдется! Перетопчется как - нибудь." Разозлившийся Осман ответил: "Я этого не сделаю до тех пор, пока обход не совершит Посланник Аллаха" - и курайшиты его задержали. А до "пророка" и мусульман дошла весть (то ли от Джебраила, то ли от кочевников-бедуинов), что произошла кошмарная мокруха - беспредельщики-исламофобы грохнули их кореша чиста им назло.
   Магометушка как услышал об этом, так сразу же храбро развопился: "Мы не уйдем, пока не побьем курайшитов!" И для верности взял со всех клятву. Потом одни говорили, что "пророк" взял с них клятву биться насмерть, а другие утверждали: "Мы не давали клятву Посланнику Аллаха, что будем биться насмерть, а клялись лишь в том, что не убежим"; одни рассказывали, что Магометка сидел под деревом, а другие божились:"Ей-богу, я смотрю на него и вижу, как он прицепился к подмышке своей верблюдицы, притаившись там от людей, как будто прилип к ней" - но всё это в общем-то фигня. Через несколько дней до "пророка" дошла весть весть (опять-таки: то ли от Джебраила, то ли от кочевников-бедуинов), что сообщение об убийстве Османа - неправда и вся эта петрушка с клятвами и воплями благополучно закончилась.
  54.
  Единственное полезное, что Магометушка извлёк из очередного присягания ему на верность - это сдутие и опадание нафса, который, лёжа в сморщенном состоянии, перестал наконец-таки чесаться и позволил своему владельцу дождаться в тишине и покое того момента, когда исламофобам-курайшитам стало благоугодно заключить с уммой мирный договор. Курайшиты послали к "пророку" Сухайля ибн Амра и сказали ему: "Иди к Магомету и заключи с ним перемирие с обязательным условием, что он не войдёт в Мекку в этом году. Ей-богу, пусть арабы не говорят, что он вошёл в Мекку против нашей воли". Сухайль ибн Амр отправился на "пророческую" стоянку и Магометушка, завидев его вдалеке, прорёк: "Курайшиты хотят заключить мир, если послали этого человека" - и приготовился к сливу по всем статьям.
  Разговор был долгим и достаточно мирным. Но когда исламофоб-Сухайль объявил, что "пророков" слив полностью засчитан, и остается только зафиксировать его документально, раззуделся нафс у Бешеного - Омара ибн аль-Хаттаба: мужик взбесился и взбунтовался, пошёл к Абу Бакру, Правдивейшему и кинул тому предъяву: "О Абу Бакр! Разве он не Посланник Аллаха?" Абу Бакр ответил: "Да, он - посланник!" Бешеный спросил: "А разве мы не мусульмане?" Абу Бакр ответил: "Да, мы - мусульмане". Омар, продолжая гнуть свою линию, спросил: "А разве они не язычники?" И Абу Бакр, скрипя зубами, ответил: "Ну, да, они - язычники". Тут Бешеный вытаращил на Правдивейшего свои бешеные гляделки и заорал:"Так почему же мы позволяем унизить нашу религию?! Какие договора с ними?!" Абу Бакр попытался утихомирить соратника, сказав: "О Омар! Не переступай ему дорогу! Я свидетельствую что он - Посланник Аллаха!" - но того уже несло вовсю и, воскликнув: "Я тоже свидетельствую, что он - Посланник Аллаха", - Бешеный рванул к "пророку" искать правду и отстаивать чистоту ислама.
   Войдя к пахану, Омар завёл ту же шарманку: "О Посланник Аллаха! Разве ты не Посланник Аллаха?" Магометушке деваться было некуда, он ответил: "Ну, Посланник" - и Бешеный, начиная прессование, продолжил: "Разве мы не мусульмане?" Пахан ответил: "Да, мусульмане вы, мусульмане... Угомонись". Но неугомонный Бешеный продолжил плющить "пророка" : "А разве они не язычники? " - и получив ответ: "Да, язычники" - расплющил окончательно: "Так почему же мы позволяем унизить нашу религию?" Магометушка отмазываясь, заявил: "Я - раб Аллаха, его посланник, я никогда не нарушу его приказа, и он никогда не оставит меня" - засвидетельствовав, что Аллах вовсе не против язычников и договоров с ними, а против - верности своему слову и способности отвечать за базар.
  После чего "пророк" кликнул исламофоба-Сухайля с писцом, и приступил к документальной фиксации сливания всех своих принципов и корешей; причем, любые попытки отстоять хоть что-нибудь зловредным курайшитским представителем пресекались на корню. Только-только Магометушка попытался выпендриться, сказав секретарю : "Пиши: "Именем Аллаха, милостивого и милосердного!" - как Сухайль заткнул его, рявкнув: "Я этого не знаю. Пиши просто: "Во имя твоё, о Боже!" Уступив по первому пункту, аллахов посланничек попытался было отыграться, сказав писцу: "Пиши: "Это договор между Мухаммадом, Посланником Аллаха, и Сухайлем, сыном Амра..." - однако его и тут обломали. Сухайль заявил: "Если бы я верил, что ты посланник Аллаха, я бы не боролся с тобой! Поэтому укажи просто своё имя и имя отца твоего" - и "пророк" послушно прорёк секретарю указание писать так, как сказал язычник-исламофоб.
  В результате этих переговоров на свет Божий появилось документальное соглашение между провозвестником ислама и язычниками-антиисламистами, в котором основатель религии "покорности Аллаху" целиком и полностью предал как принципы "покорности", обнародованные им ранее в качестве основополагающих, так и всех "покорных", собирающихся присоединиться к умме.
   "Это договор между Магометом, сыном Абдаллаха, и Сухайлем, сыном Амра. Они договорились прекратить войну между людьми на десять лет, в течение этого времени люди будут в мире и не будут нападать друг на друга. Кто придёт к Магомету из курайшитов без разрешения своего опекуна, будет им возвращён; а кто придёт к курайшитам из находящихся вместе с Магометом людей, то курайшиты не возвращают его. Между ними все взаимные оскорбления прекращаются. Не должно быть ни воровства, ни предательства. Кто пожелает заключить договор с Магометом, заключает его с ним; а кто пожелает заключить договор с курайшитами, заключает его с ними".
  Разумеется, для нынешних мусульман тогдашнее отступничество их "пророка" ничего не значит, т.к. он же не навсегда отступил, а на время, поэтому они, последователи этого договора - правоверные, а все остальные - неверные. Воистину - устами младенцев глаголет Истина: кто на всех людей "кафиром" обзывается, тот по-настоящему - сам так называется.
  Сливая курайшитам всё, что можно и нельзя, Магометка не забыл согласиться и с нейтралами, которые также наехали на умму и ислам, говоря: "Мы в союзе с курайшитами. Ты вернись назад в этом году и не входи в Мекку. В следующем году мы уйдем из города, ты войдёшь в город и пробудешь в нем три дня; а оружие всадники - мечи - должны быть в ножнах: без этого в него не входи".
  Примечательно, что пока "пророк" и Сухайль ибн Амр чикались с составлением текста договора, к правоверной братве прибежал сынок Сухайля, желающий принять ислам. Сподвижники посланника Аллаха отправились в поход, будучи уверенными в победе из-за видения, которое явилось к Магометке ещё в Медине: вы-де, родные, войдёте в Каабу беспрепятственно, жертвоприношение совершите влёгкую и, вообще, всё будет чики-пики. Когда же братва увидела, что заключается перемирие и им придется бесславно вернуться, в умме начался раздрай. А тут ещё прискакал потенциальный муслим, который просит и молит взять его с собой - а его не берут: папаша Сухайль, как увидел сыночку, так сразу треснул его по мордасям, ухватил за шиворот, и заявил пахану уммы: "О Магомет! Дело было уже улажено между мной и тобой, пока не пришёл этот выродок. Договор заключён и вступил в действие: я его опекун, и я не даю согласия на его вступление в мусульманские ряды - ты обязан мне его вернуть".
  Очаровательно улыбаясь, "пророк" ответил: "Ты правду сказал. Не вопрос - забирай" - и строгий отец, подняв своего непутевого отпрыска за шкирку, пинищами погнал его в Мекку - прочь от "религии мира". Естественно, правоверной братве это зрелище не очень-то понравилось, и она недовольно загудела. Гудение усилилось, когда пацанчик стал кричать во весь голос: "О мусульмане! Неужели меня вернут к язычникам, чтобы заставить отречься от ислама?!" - но "пророк" поклал с прибором и на нового своего поклонника, и на старых почитателей, призвав всех к толерантности и политкорректности: "О сын Сухайля! Терпи и покорись! Аллах найдёт для тебя и таких, как ты, облегчения и выход. Братаны и кореша - не возбухайте! Мы заключили с курайшитами договор, взяли на себя обязательства перед ними, как и они. Мы не нарушим свои обязательства из-за одного-единственного мальца".
  Только Бешеный попытался как-то утешить несостоявшегося муслима: подскочил к нему и, идя рядом, начал внушать, одновременно подсовывая свой меч: "Терпи, о дорогой мой товарищ! Ведь они язычники: убить одного из них - все равно, что убить собаку". Омар потом говорил: "Я хотел, чтобы парнишка взял меч и ударил им отца своего, но он слишком любил папашку, и дело кончилось ничем".
  Когда же все дип. представители разъехались, а умма слегка утихомирилась, "пророк" пошёл к жертвенным верблюдам и совершил обряд жертвоприношения - перед деревом ли, перед кустом или камнем - не знамо. После чего ему что-то стукнуло в башку, он сел и сбрил на ней волосы, подавая пример братве.
   Как сообщает сира: "В долине аль-Худайбия одни люди обрили головы, а другие - постригли, т.к. Пророк произнес: "Аллах милостив к обритым". Люди сказали: "А к постриженным, о Посланник Аллаха?" Он повторил: "Аллах милостив к обритым". Его спросили: "А к постриженным, о Посланник Аллаха?" И он ответил: "И к постриженным". Спросили: "О Посланник Аллаха! Почему милость только обритым, а постриженным - нет?" Он ответил: "Они не сомневались".
  В чем именно оболваненные под ноль муслимы не сомневались, и как, конкретно, материализовалась накрывшая их аллахова милость - сира умалчивает.
  55.
   На обратном пути из аль-Худайбия в Медину свежевыбритый "пророк" в очередной раз повстречался с Джебраилом, который популярно разобъяснил слегка растерявшемуся от наездов корешей глав.муслиму, что в долине той - парикмахерской- муслимы отнюдь не брились и стриглись, а одержали великую победу.
   И именно как о победе -а вовсе не как о позорном соглашательстве с язычниками!- следует думать о произошедшем всякому истинно правоверному. Ибо: "Истинно, Мы помогли тебе победить верной победой, для того, чтобы Аллаху простить тебе прежние и последующие грехи твои, завершить милость свою тебе и наставить тебя на путь прямой". Не успел Магометушка открыть рот, чтоб поинтересоваться, когда это он успел победить курайшитов и где ж плоды той славной виктории, как аллаховы малявы из Джебраила посыпались горохом и вопрос остался невыясненным.
  Обсказав всё, что случилось в аль-Худайбии - подробно и с огоньком! - Джебраил выдал крайне ценную и важную инфу: "Те, которые присягают тебе, - присягают Аллаху: рука Аллаха поверх их рук; кто поступил вероломно, тот вероломно поступит только против себя самого; а кто честно исполнит то, в чем дал клятву Аллаху, тому Он даст великую награду". Когда же "пророк" высказал желание получить награду не сходя с места, нечистый помахал хвостом - перевёл стрелки - и принялся гавкать на всех, кто остался в Медине и не ходил бриться и стричься в цирюльню аль-Худайбия - типа, всё плохое из-за них - плохишей, таких-разэтаких - но по воле Аллаха они ещё узнают, что есть настоящий плохизм!
  Узнают обязательно, ибо Аллах говорит: "Арабы, оставшиеся дома, скажут тебе, о Магомет: "Мы были озабочены нашими стадами, нашими семьями" - гады небритые и нестриженные! Но ничего! Когда вы выступите в поход, чтобы захватить обильную добычу, они, оставшиеся сейчас дома, тоже добычи захочут и скажут: "Позвольте нам идти с вами!" Увы им - паскудникам! Они хотят изменить слова Аллаха. Скажи им тогда: "Вы не можете идти вместе с нами, как сказал Аллах это ещё раньше".
  От всей этой белиберды голова магометкина закружилась вальсом, мозги завились в струнку-веревочку - узенькую-узенькую! - в ушах забились разнообразные ритмы, а в животе раздался органный глас. Решив про себя, что надо срочно запретить любую музыку, т.к. она вредна для "пророческого" здоровья, Магометушка принялся теребить Джебраила на предмет выяснения уммских перспектив - скоро ли, например, будет у уммы добыча ?
  Джебраил бодро рапортовал в ответ, что добыча уже с уммой, ибо : "Аллах доволен теми верующими, которые дали клятву верности тебе: Он знал, что было в сердцах их, и за это ниспослал им покой, вознаградил их близкой победой и большой добычей, которую они взяли. Аллах силен, мудр. Аллах обещал вам, что возьмете большую добычу, и скоро доставил ее вам: Он отклонил от вас руки этих людей, чтобы это было знамением для верующих и чтобы Ему повести вас по прямому пути. И другое, чего вы не смогли сделать, Аллах уже устроил: Аллах может сделать всё".
  Охреневший от этого заявления Магометка судорожно вертел головой - ни фига себе добыча: отклонённые курайшитские руки! - и тыкал пальцами в обносившихся в дороге соратников - нам, мол, штанишки бы лишние не помешали. Но Джебраила ничуть не волновала плачевная судьба всяких оборванцев - он знай себе пел как глухарь на току, передавая что сказал Аллах.
  А Аллах сказал, что, во-первых, это он удержал "пророка" от сражения с неверными курайшитами после того, как муслимы схватили их лазутчиков; и, во-вторых, что это он - тот самый, кто от этих мерзавцев-лазутчиков избавил своего любимого Магометушку. Не давая "пророку" опомниться, Джебраил погнал пургу дальше и поведал, что: " В то время как неверные в сердцах своих питают злобу - злобу времен неведения, пока такие как Сухайль ибн Амр, злятся, не желая писать: "Именем Аллаха, милостивого, милосердного" и признать, что ты, о Магомет - Посланник Аллаха, Аллах ниспослал свой покой посланнику своему - тебе то есть. А также и верующим; и обязал всех вас произносить слово благочестия, - вы больше других имели право на это и были достойны его".
  На истошный магометкин вой, что-де как же так - недостойные покоя гады-курайшиты сидят дома в тенёчке, а мы с ниспосланным аллаховым покоем, уже все ноги сбили, мотаясь из Медины в аль-Худайбию и обратно, Джебраил ответил чётко, ясно и абсолютно непонятно:"Аллах исполнил своё обещание, данное Пророку в видении, что "войдете в запретное место поклонения, с позволения Аллаха, в безопасности, обрив свои головы или постриженные: у вас не будет страха". Он знает, чего вы не знаете. И сделал Аллах кроме этого близкой победу"
  От этой беспардонной лжи и сумасшедшей наглости у Магометки выпучились глаза и отнялся язык, и, воспользовавшись "пророческим" ступором, Джебраил смылся, предоставив пахану с уммой в полном покое шкандыбать домой в Медину "прямым" аллаховым путем.
  Разумеется, нынешними правоверными заключение договора о ненападении, воспользовавшись которым сподвижники Магомета грабили другие арабские племена до поры до времени не трогая курайшитов, почитается таким же подвигом как и его нарушение. Договор был заключен на десять лет, но уже через два года Магомет вошёл в Мекку во главе десятитысячного войска. Да и в течение этих двух лет случались разные интересные истории.
  Например, не успел посланник Аллаха вернулся в Медину, как к нему прибежал один чел - из тех, кого насильно удерживали в Мекке. Магометушка, сославшись на договор, отправил его под охраной назад, а тот по дороге зарезал одного из двоих своих конвоиров, вернулся и сказал: "О Посланник Аллаха! Твой долг уплачен - Аллах за тебя уплатил. Ты меня отдал в руки курайшитов. Я твёрд в своей вере, меня нельзя ни совратить, ни отвратить от нее". Ну, вот что с таким делать? Магометушка воскликнул: "Горе его матери, разжигатель войны! Если бы были с ним ещё люди!" - имея в виду что двоих охранников было мало, так остальные муслимы подумали, что он назначен бригадиром, и в результате под началом оного отмороженного беспредельщика собралось около семидесяти человек. Они чинили всякие неприятные неприятности курайшитам: каждого кто им попадался убивали, а также не пропускали ни одного каравана без того, чтобы не напасть на него. Мекканцы, поняв, что имеют дело с круто-верующими пацанами, обратились с письмом к Магометке, где просили "пророка" прибрать этих своих сородичей в умму, нам-де они - такие - уже не нужны, и мы отрекаемся от родства с ними навсегда.
  А другой голубок - авторитет, державший житницу региона, аль-Йамаму, как попал в умму и принял ислам, так просто влюбился в "пророка" по уши. Магометке, который его ограбил и взял в плен, этот голубчик ворковал, что: "Твоё лицо было для меня самым ненавистным лицом, а сейчас стало самым приятным" - а курайшитам, своим бизнес-партнерам, заявлял: "Клянусь Аллахом, к вам не поступит ни одно зернышко из аль-Йамамы, пока не будет разрешения на это Посланника Аллаха" Сей доблестный муж на почве личных пристрастий уже готов был уморить Мекку голодом, и разорить свою собственною страну, но совместными курайшитско-уммскими усилиями дурака урезонили.
  По поводу баб убегающих к "пророку" и исламу без согласия своих опекунов - тоже было интересно: Аллах запретил Магометушке возвращать их язычникам. А вот если девчонки сбегали от муслимов к язычникам, то их можно было взять назад как добычу. И вообще: "Если кто-нибудь из членов семьи убежал к неверным, а к вам не пришла женщина вместо того, кого они взяли от вас, то возьмите это добычей, которую сможете добыть у них. Аллах великий, мудрый!". Такая вот правоверная этика соблюдения обещаний, договоров и разных-прочих клятв - самой лучшей иллюстрацией которой, служит, конечно же, сам Магомет.
  Когда некоторые тупые бритые бакланы, участвовавшие в походе в аль-Худайбию, после возвращения в Медину спросили "пророка": "Разве ты не клялся, о Посланник Аллаха, что ты войдёшь в Мекку в безопасности?" - наиэтичнейший "пророк" тут же воскликнул: "Разве я говорил, что в этом году?" - и присовокупив: "Будет так, как скажет Джебраил, да будет мир над ним!" - застенчиво улыбнулся.
  56.
  Вскоре, ( 628 году от Р.Х), воспользовавшись договором о ненападении с курайшитами Магометка атаковал Хайбар - независимое поселение в 140 километрах к северо-западу от Медины - тамошняя земля принадлежала жидам, которые мало того, что были лучше уммы в моральном отношении ( например, уже совершенно не признавали многожёнство), так ещё и смели жить богаче правоверных ребят (потому что пахали аки лошади). Ясен пень, что никакими кафирскими штучками вроде заявлений о претензиях или объявления войны умняшка-Магомет не заморачивался. Всё было чисто по-исламски и очень просто:нападавшие подкрались к оазису ночью и утром набросились на жителей, когда те пошли на работу в поле. После бойни, продолжавшейся полтора месяца, жители оазиса сдались и получили статус известный под именем "зимма". В соответствии с ним, добрячок-Магомет разрешил евреям продолжать обрабатывать свой оазис, но с тем условием, что зимми будут отдавать захватчикам половину своего урожая; также "пророк" сохранял за собой право изгнать проклятых жидомасонов тогда, когда ему это заблагорассудится.. Завоёванное население должно было снабжать провизией мусульман, оказывать им помощь и платить денежный налог, известный под именем джизья - налог на факт немусульманского вероисповедания. Налог этот затем распределялся среди мусульманской братвы в соответствии с конкретными условиями и задачами очередной кампании про распространению "света" ислама среди кафиров.
  Сам по себе Хайбор - так себе мочилово, в будущем правоверные ублюдки будут беспредельничать и похлеще; просто завоевание этого оазиса стало важным пунктом в истории ислама: именно оно определило стратегию священной войны (джихад), право мусульман на завоевания, а также судьбу всех народов, чьи земли были отняты исламскими поработителями.
  
  Именно в Хайборе джихад стал глобальной концепцией и основной движущей силой ислама; силой, разделяющей народы мира на два противоположных и непримиримых лагеря: дар ал-харб (земля войны за ислам, т.е все территории, населенные неверными), и дар ал-ислам (земля ислама, т.е. шариатские страны).
  Затеяв очередное нападение на кафиров и получив от них по сусалам, современные муслики обычно плетут, что ислам тут не причём и слово "джихад" надо понимать метафорически, это-де война с собственными несовершенствами; однако, и житие их "пророка", и его "святые" писания полностью опровергают всю эту трепологию.
  По корану, сире и хадисам, джихад - совершенно нормальное и постоянное состояние войны между "дар ал-ислам" и "дар ал-харб". Эта религиозный долг всякого правоверного, который должен выполняться мусульманами всех времён и народов неуклонно и неотступно. Война может закончиться только окончательной победой над неверными и абсолютным владычеством ислама во всем мире.
  Щедрый чувак Аллах - бог из корана - подарил всю планету Земля Магометушке и его последователям - поразмыслите же над своим положением, о мои дорогие кафиры! Кем бы вы ни были - если вы не мусульмане - вы, владея тем, чем владеете, спёрли у несчастных правоверных аллахов подарок; разве ж им не обидно? Вот если вам дом подарят, а там поселятся чужие люди, разве вы не придёте и не выгоните их? Ну, вот так и они: им всю Землю подарили, понимаешь, а вы смеете на ней жить, не принимая ислама - вас надо срочно убить, а вашу землю вернуть взад - в "дар ал-ислам".
  И не надо приплетать к аллахову акту дарения Бога Авраама, Исаака и Иакова. Конечно, Он тоже кой-чего подарил Своему народу и даже Собственной Персоной повёл этот народ из Египта на подаренную Им территорию, но Бог Ветхого Завета - просто скупердяй, по сравнению с Аллахом: выделил участочек, назвал Святой Землей и - идите, милые, за Мной. Дарил бы уж сразу всё, начиная от Египта - так нет, фигушки вам, избранные Мной, что-то будет ваше, а что-то - нет. То ли дело Аллах! Уж этот не мелочится - дарит, так дарит: и Запад, и Восток, от края и до края.
  Как же можно такого щедрого дарителя не любить - и в особенности, такому как Магометка? Ведь, по корану "земля принадлежит Аллаху и его посланнику" - не так ли? Вот Магометушка и пришёл в Хайбар - за "своим", хе-хе...
  Как узнал, что Хайбар - это "своё-родное"? Да очень просто - услышал звон в башке - своё, не услышал - родное. Как свидетельствует один из сподвижников "пророка": "Когда Пророк совершал набег на кого-нибудь, он до утра не предпринимал никаких действий: если слышал призыв к молитве, то воздерживался от нападения; а если не слышал призыва к молитве, то нападал. Мы подошли к Хайбару ночью. Пророк провел ночь, настало утро, но он не услышал азана - призыва к намазу. Он сел верхом, и мы вместе с ним сели верхом. Я сидел верхом за Абу Тальхой, и моя нога касалась ноги Посланника Аллаха. Мы встретили работников-земледельцев Хайбара, идущих утром на работу в поле с лопатами и корзинами. Увидев Пророка и войско, они повернулись назад и убежали. Пророк произнес: "Аллах превелик! Хайбар рушится! Мы пришли на их поле, и горе тем, кто был предупреждён и не внял!"
  Когда, кого и о чём он предупреждал, Магометушка не сказал - забыл, наверное, за сильной занятостью: надо было захватить всё имущество неверных, и всех их баб с дитями, а также отрегулировать моральные нормы ведения джихада.
  Улучив момент, посланник Аллаха встал среди корешей и сказал: "Не разрешается мужчине, верующему в Аллаха и в Судный день, поливать своей водой чужой росток (то есть трогать беременных пленниц, пока она не разрешится от бремени); не разрешается мужчине, верующему в Аллаха и в Судный день, трогать пленницу, пока не подтвердится, что она не беременна; не разрешается мужчине, верующему в Аллаха и в Судный день, продавать добычу, пока она не разделена; не разрешается мужчине, верующему в Аллаха и в Судный день, сесть на верховое животное, добытое в бою мусульманами, истощить его, а потом вернуть; не разрешается мужчине, верующему в Аллаха и в Судный день, надеть на себя одежду, добытую мусульманами в бою, испортить её и вернуть назад".
  Мораль в умме сразу процвела и сильно запахла - составитель сиры утверждает, что кличем сподвижников "пророка" в Хайбаре было: "О Непобедимый! Бей! Бей!", а ещё приводит замечательные муслимские стишата:
  "Мы истопчем вас, и гордый будет унижен.
  Будете платить нам подать или захватим
  Имущество ваше, и никто нас не упрекнёт".
  
  Однако, "пророку" этого процветания и запаха показалось мало, и он запретил корефанам некоторые валютные оперции, сказав: "Покупайте слитки золота за серебряные монеты, а слитки серебра - за золотые, и ни в коем случае не наоборот". Увидев же, что братки жрут филейные части домашних ослов, Магометушка подумал-подумал и тоже пресёк это мясоедство, ибо не нефиг обжираться на пути аллаховом! Скромнее надо быть - скромнее и воздержаннее...
  Когда же стали распределять пленниц, "пророк" явил собой ярчайший пример истинно-мусульманского добросердечия и человеколюбия.
   Среди пленниц были Сафийа - жена правителя Хайбара, и две её племянницы, один из братков просил "пророка" отдать ему Сафийю, но Магометушка решил, что это будет не по чину, ни корешу, ни даме, и изнасиловал её лично, отдав рядовому племянниц. По пути в гарем дамы случайно увидели убитых мусульманами родственников и, естественно, огорчились: заголосили, стали бить себя по лицу и сыпать землю на голову. И "пророк" - сама справедливость, в натуре! - не преминул высказать своё "пфуй" тому из сподвижников, кто подверг девочек столь тяжкому потрясению: "Разве у тебя пропало сострадание, о друг мой? - укорил он своего корефана, - О чём ты думал, и где была твоя голова, когда ты повёл женщин мимо их убитых мужчин?!"
  Кроме того, Магометушка трепетно заботился о своей новой "жене" -Сафийи, не выпуская её на улицу и не давая тем самым увидеть, как пытают её бывшего благоверного. Упрямый жидомасон всё никак не хотел сознаваться, куда он заныкал еврейский общак, и правоверным пришлось зажигать по-полной: они запалили огниво на кафирской груди и потихонечку довели жадного гада до полусмерти. Он, правда, так ничего и не рассказал, и ему в конце-концов элементарно отрубили голову, но его судьба да послужит назиданием всем правителям-кафирам! Ужо вам, богатеи жидовские и христианские - ужо! Не только земля ваша давным-давно подарена Аллахом мусульманской умме, но и ваши банковские счета. Всё ваше, что у вас уже есть, и всё что вы вздумаете заработать в будущем, по аллаховым распоряжениям не ваше, а ихнее, правоверное, незаконно вами у них уворованное имущество.
  
  57.
  После завоевания Хайбара, к "пророку" обратился один новообращённый браток из курайшитов, у которого остался бизнес в Мекке, прося разрешения съездить на родину и собрать долги. Магометушка разрешил ему, но пацана одолели сомнения: "Но ведь я, о Посланник Аллаха, буду вынужден что-нибудь сочинить и говорить неправду!" Паханский ответ был лаконичен: "Говори!"
  Приехав в Мекку пацан насвистел всем, не знающим, что он принял ислам, будто дело Разбойника - швах, иудеи его разбили, пленили, и собираются выдать курайшитам на суд. Мекканцы на радостях помогли вруну с ликвидацией бизнеса, и он благополучно отъехал в сторону Медины, не забыв напоследок рассказать одному из своих корешей, как всё обстоит на самом деле. Когда тот оповестил общественность, что Хайбар теперь принадлежит Разбойнику, курайшиты поняли, что их... эээ... ввели в заблуждение, но было уже поздно. Причём, поздно - не банально, а окончательно и совсем: Магомету к тому времени принадлежал уже не только Хайбар, но и Фадак - соседствующий оазис, жители которого, услыхав, что случилось с хайбаровскими иудеями, направили к "пророку" послов, предлагая заключить перемирие с условием уступки половины урожая со своих земель. Они получили тот же самый статус (зимми), что и их соседи - хайбаровцы, и их после смерти Магомета постигла та же участь: все выжившие после десятилетий нескончаемой грабиловки были изгнаны куда глаза глядят т.к. "пророк" перед тем как сдохнуть, сказал: "На Аравийском полуострове не должно быть двух религий".
  Оповестив с помощью лгуна мекканскую общественность, что он теперича не просто разбойник, а разбойник с большой буквы "Р", Магометушка рыкнул и чтобы покруче насолить курайшитам, опять попёрся в паломничество к Каабе. Оно, кстати, так и называется "Паломничество возмездия, или возмещения". Он вошёл в Мекку в том же самом месяце, в котором ему не дали войти ранее и и Аллах ниспослал об этом аяты из корана, начинающиеся словами: "И святыни - возмездия..."
  Курайшиты, которых ужасно уедала соль на хвосте, густо насыпанная туда "пророком", скрипели зубами, но помалкивали - Разбойник ведь... ладно уж, пусть обходит Каабу столько, сколько ему этих обходов влезет. Однако, Магометушка, даже набегавшись вокруг писи аллаховой дочери вволю, не собирался покидать родные пенаты и даже решил ещё раз обжениться, чтобы подольше побыть рядом с любимым капищем. Выбрав подходящую кандидатуру, он позвал курайшитскую знать на свадьбу и вот тут-то мекканцев проняло до горячего: они злобно заявили, что на свадьбу не придут, да ещё и напомнили, что срок паломничества истёк, и не угодно ли уважаемому Разбойнику направить стопы свои куда-нить подалее от мест сих?
  Обидевшийся Магометка вернулся в Медину и затеял новый поход - против Сирии, которая тогда была христианской.
   Посланник Аллаха снарядил отряд в три тысячи человек и лично проводил их, прочитав на дорожку аят, в котором говорится об аде: "Из вас ни одного не будет, который бы не вошёл в него: у Господа твоего это уже решенное постановление" - сходите, мол, кореша на прогулку в преисподнюю и поскорее возвращайтесь назад. Бригадир корешей на это отпел: "Мир тому, с которым я попрощался в пальмовой роще - лучшему провожатому и любимому" - и пошли они, солнцем палимы...
  Дойдя до места под названием Маан в Сирии остановились, т.к. узнали, что один крутой кафир-христианин прёт им навстречу во главе ста тысяч византийцев (сейчас-то кафиры-историки говорят, что такое количество воинов в те времена собрать было невозможно, ну, да что с них -кафиров- взять). Моджахеды постояли, подумали и узнали, что к ста тысячам византийцев присоединилось ещё сто тысяч человек язычников (откуда их-то столько набралось на мусульманские гововы, вопрос ещё более интересный, но только он не ко мне, я ж как акын: что в сире увижу, то и пропою).
  Ребятки предложили было своему бригадиру написать маляву пахану, сообщая о численности войск противника, и попросить или отменить разборку с людьми Писания или, на крайняк, прислать подкрепление. Но, будучи истинно-правоверным, бригадир отверг это, сказав: "О люди! Вы пошли воевать и умереть за веру. Мы с ними будем воевать не числом, не силой, а верой своей, которая снизошла на нас от Аллаха. Идите! Перед вами только два добрых пути: победа или смерть за веру". И понеслось... Я не знаю, чем воевали христиане - числом, силой или верой своей, снизошедшей от Христа - но из трёхтысячного муслимского войска уцелели единицы. В одном-единственном сражении христиане разнесли отряд моджахедов вдребезги, разорвали в клочки, стёрли в порошок, уделали в ноль - как вам больше понравится. Жаль, что они не поняли, кого уничтожили, и позволили недобитым гаденышам уползти обратно в логово гадины - Медину.
  Доковыляв до базы, моджахеды отчитались по потерям и подробно описали свои великие подвиги. Магометушка порадовал умму заявлением, что погибшие - в раю, и там даже ложа их из золота, а когда уммские марухи достали его воплями о погибших мужьях, велел одному пацану: "Иди и заставь их замолчать. Если не перестанут, то заткни им рты землей".
  Также, Магометка полностью отмазал беглецов с поля боя от обвинений в трусости: "Они не отступили, а будут нападающими, если угодно Аллаху!" - и намекнул, что истинно-верующим неплохо бы было считать данный разгром очередной победой ислама.
  
  58.
  Решив до поры до времни забить на разборки с христианами (они оказались какими-то совсем неправильными кафирами!) "пророк" целиком сосредоточился на внутриполитической жизни Мекки. У Магометушки был заключён союз с одним из арабских племён, проживающем в мекканских окрестностях, и это племя очень сильно обижало соседнее - находящееся в союзе с курайшитами. Спрашивается, могла ли оставаться спокойной магометова душа, когда творится столь кошмарное безобразие? Ну, и что - что срок договора о ненападении с курайшитами ещё не истёк - ну, и что! Их союзники обижают союзников "пророка"! Ну, и что - что курайшиты - прямые магометушкины родственники - ну, и что! Их друзья убили друзей мусульман! И вообще! Зачем "пророковые" родственнички подружились с теми, кто не дружит с "пророком", ась? Наверняка, для того, чтобы уничтожить "религию мира" - наверняка! Ыыыы! Правоверные! Вперёд, во имя Аллаха!
  Курайшиты почуяли запах жареного и послали в Медину великого хитрожопа - дядечку "пророка" - Абу Суфьяна с тем, чтобы он уладил это дело: умаслил бы Разбойника и уговорил его не нарушать договор о ненападении. Увы, есть ситуации, когда самый искусный дипломат бессилен, и это был как раз тот самый случай.
   Прибыв в Медину, Абу Суфьян, навестил свою дочь, убежавшую в ислам, и когда он захотел присесть на ложе, кровиночка свернула одеяло. Папаша сильно удивился: "О доченька! Я не понял, ты скрываешь от меня это ложе или же не хочешь, чтобы я присел, прийдя к тебе в дом?" - а правоверная дочура сказала, как отрезала: "Это - ложе Посланника Аллаха. А ты - язычник и нечестивец. Я не хочу, чтобы ты сел на ложе Посланника Аллаха". И Абу Суфьян воскликнув: "Ей-богу, ты стала без меня, дочка, злобной" - пошёл исполнять свой дипломатический долг. Побывав у "пророка", который не стал даже разговаривать с язычником, Абу Суфьян направился к Абу Бакру - Правдивейшему - но безрезультатно. Потом хитрожоп пошёл к Бешеному, но добился лишь очередной угрозы: "Да разве я стану ходатайствовать за вас перед Посланником Аллаха? - сказал Омар - Клянусь Аллахом, если бы я нашёл даже пылинку, то и её использовал бы против вас". Безуспешно обив все пороги и публично подтвердив то, что курайшиты желают мира и не собираются нарушать договор о ненападении Абу Суфьян вернулся в Мекку.
  Магометушка же сообщил корешам о походе на Мекку, приказал им тщательно подготовиться и страстно помолился Аллаху, восклицая: "О Боже! Сделай так, чтобы курайшиты не узнали об этом и чтобы мы застигли их врасплох!"
  Так и вышло: хоть один из уммских ребят (ветеран битвы при Бадре) и послал было маляву курайшитам с предупреждением, но девчонку - малявоносицу отловили по дороге - по наводке Джебраила, разумеется.По его же распоряжению пахан выдернул написавшего маляву воина Аллаха из уммских рядов и кинул ему предъяву: "О меч ислама! Что побудило тебя на это?" Тот ответил: "О Посланник Аллаха! Клянусь, я верю в Аллаха и Его посланника, не изменился в своей вере и не изменял ей. Но я человек без знатного роду и племени. А у них находятся мой сын и моя семья. Я угождал курайшитам ради своей семьи". Бешеный - Омар ибн аль-Хаттаб - в очередной раз взбесившись, заорал: "О Посланник Аллаха! Позволь мне, я отрублю ему голову. Этот человек стал лицемером". Но Магометушка отмазал ветерана от правИла, заявив: "Откуда тебе знать, о Омар, может, Аллах уже узрел участников битвы при Бадре и сказал: "Делайте, что хотите - я вам прощаю!" После чего "пророк" с десятью тысячами мусульман двинулся в путь.
  Поскольку все источники информации для курайшитов были перекрыты, дядя "пророка" Абу Суфьян ибн Харб, в сопровождении нескольких воинов, только и делал, что шарился по окрестностям Мекки, в надежде что-нибудь увидеть своими собственными глазами, или на худой конец - услышать какую-нибудь новость о горячо любимом племянничке из чужих уст. Шарился он, значитца, шарился, и в конце концов (худых-прехудых) дошарился до того, что принял ислам.
  А было это так. Когда "пророк" был уже неподалёку от Мекки и остановился на привал в местечке Марр аз-Захран, один из ветеранов битвы при Бадре вспомнил о своём кровном родстве с курайшитами и порешил их спасти. Сказав себе: "Курайшиты пропали! Ей-богу, если Посланник Аллаха войдет в Мекку силой до того, как они придут к нему и попросят пощады, то это будет означать полную погибель для них" - ветеран сел на белую мулицу "пророка" и , пользуясь почестями, оказываемыми всеми часовыми данному транспортному средству, выехал в местечко Арак в надежде встретить кого-нибудь из людей, вышедших за город за дровами или за молоком или ещё за чем-нибудь. Натурально, муслим-ветеран сразу же напоролся на Абу Суфьяна, которому и рассказал очень убедительно, что курайшитские кранты в лице Магометушки и его десятитысячной банды скоро можно будет наблюдать невооружённым глазом. Когда же тот воскликнул: "Что ж мне, несчастному, делать-то?!"- матерый и тёртый муслим посоветовал немедля сдаться в плен. Ибо: "Ей-богу, если он поймает тебя, то непременно отрубит тебе голову. Сядись на круп моей мулицы, я приведу тебя к Пророку и попрошу для тебя у него пощады!"
  Когда они втроём (Абу Суфьян, муслим и мулица) прибыли в расположение войсковой части уммы - возник небольшой шухер. Поднял его Бешеный, который был в своём обычном расположении духа и ничего кроме своего обычного репертуара не знал и знать не хотел. Увидев Абу Суфьяна на крупе мулицы, он заорал: "Абу Суфьян, враг Аллаха! Слава Аллаху, который доставил тебя без договора и без обещаний!"- и вприпрыжку поторопился к пахану, чтобы заявить: "О Посланник Аллаха! Здесь Абу Суфьян! Аллах доставил его без договора и обещаний. Позволь мне, я отрублю ему голову!" Против отрубания дядечкиной башки Магометушка в общем-то никогда не был, а всегда был очень даже "за"; просто, за предводителя курайшитов тут же вступился ветеран ислама, так что пришлось пахану звать дядю перед свои светлые "пророковы" очи и давать ему последний шанс, в виде вопроса: "Горе тебе, о Абу Суфьян! Не настало ли для тебя время признать, что нет божества, кроме Аллаха?!" Ироничный Абу Суфьян ответил: "Ты мне дорог, как отец и мать! Как ты терпелив, благороден и какой ты добрый родственник! Ей-богу, я подумал, что если вместе с Аллахом было бы какое-нибудь другое божество, то я бы в нём не нуждался". Давая дяде самый последний шанс, Магомет воскликнул: "Горе тебе, о Абу Суфьян! Не пора ли тебе знать, что я Посланник Аллаха?" - но упёртый предводитель курайшитов им не воспользовался, сказав: "Ей-богу, в отношении твоего посланничества у меня до сих пор есть определенные сомнения". Бешеный уже потащил саблю из ножен, но тут вмешался исламский ветеран, который и убедил Абу Суфьяна окончательно, прошипев на ухо: "Горе тебе! Покорись и признай, что нет божества кроме Аллаха, и что Мухаммад - Посланник Аллаха, пока тебе не отрубили голову!" В свете таких аргументов, как сверкающие клинки, Абу Суфьян осознал наконец-таки мощь "религии мира", признал её истинность и произнёс шахаду. После чего между дядей и племянником воцарилась дружба и взаимопонимание, а также была заключена одна совершенно невинная политическая сделка.
  Исходя из её условий, Абу Суфьян как вернулся в Мекку, так и запричитал во весь голос: "О курайшиты! Вот пришёл к вам Магомет с такой силой, которую никому не одолеть". К нему подошла одна из самых гордых курайшиток (не зря, ох, не зря Магометушка позапихал всех баб в гаремы!) схватила его за усы и закричала: "Убейте этого толстяка! Из предводителя племени он превратился в мерзкого человека!"
  Абу Суфьян отпел на это, обращаясь к народу: "Горе вам! Не давайте этой женщине ввести себя в соблазн! Магомет пришёл с силой страшною; силой сильною и ужасною! Не победите вы его, только пропадёте понапрасну! Кстати, кто войдет в мой дом , тот будет в безопасности". Курайшиты его прервали: "Да поразит тебя Аллах! Какая польза для нас от твоего дома?" - но Абу Суфьян продолжил: "Также тот, кто закроется в своём доме, тоже будет в безопасности; и тот, кто войдет в Каабу, будет в безопасности". Люди разошлись по домам, а некоторые укрылись в Каабе.
  Из всей курайшитской знати только сынок убитого при Бадре Абу Джахля, да неправоверный курайшитский пресс-секретарь Сухайль ибн Амр не повелись на исламский призыв Абу Суфьяна. Они собрали людей в местечке аль-Хандаме и навешали мусульманам небольших люлей - было убито два всадника из мусульманского авангарда. Остальные сливки общества тихо кисли от страха у себя по домам, позволяя Магометушке циркачить в полную его "пророческую" дурь.
   По свидетельству сиры "пророк", достигнув местечка под названием Зу Тава, отколол акробатический фортель экстра-класса: встал на своей верблюдице, обернул голову полой плаща и задрал жопу к Небесам так, что кончик его бороды почти касался металлического кончика седла. Типа, склонил голову в смиренности, когда увидел, какую победу послал ему Аллах.
  Естественно, сподвижники старались не отставать от "пахана" и тоже чудили как могли.
  После того, как Магометка вошёл в Мекку и уже находился в Каабе, Абу Бакр, Правдивейший, в рамках исламского призыва притащил туда сеструху - ограбленную муслимами (с неё сорвали ожерелье), и своего отца - одного из курайшитских старейшин, ослепшего от старости. Увидев, что отчебучил сподвижничек, "пророк" воскликнул: "Почему ты не оставил старца в доме? Я бы сам к нему пришёл!" Абу Бакр ответил: "О Посланник Аллаха! Скорее всего, это ему надлежит прийти к тебе для принятия ислама, чем тебе - к нему". Убедив таким образом слепого папу принять ислам, Правдивейший встал, взял за руку свою сестру и сказал, обращаясь к корешам: "Заклинаю вас Аллахом и исламом, где ожерелье моей сестры?" Заклятье оказалось слабеньким - ему никто не ответил, и Абу Бакр призвал родственницу к толерантности: "О сестрёнка! Смирись с утратой своего ожерелья! Клянусь Аллахом, сегодня мало честности в людях!"
  Исключая эту небольшую уголовщину и другие мелкие происшествия того же сорта, завоевание Мекки никак нельзя считать особо выдающимся преступным эпизодом в деле Магомета, по кличке "пророк": отдавая приказ вступить в город, он велел мусульманам воевать только с теми, кто оказывает сопротивление. Правда, Магометушка назвал имена нескольких человек, которых приказал убить, даже если их найдут под покрывалами Каабы, но ведь он вообще всех мог вырезать, а удовлетворился лишь несколькими - разве он не молодец?
  Один чел провинился перед Магометкой тем, что приняв ислам, долгое время работал у "пророка" секретарём - записывал все его "откровения". Записывал-записывал, а потом перечитал и, отказавшись от ислама, смылся в Мекку. Его не казнили только потому, что его молочный брат тоже был ветераном Бадра, и по вступлению уммы в Мекку укрыл бедолагу, а после того, как в городе воцарилось относительное спокойствие, пришёл вместе с ним к "пророку" и попросил пощадить несчастного писаря ради Аллаха. Составители сиры утверждают, что ужасно долго молчавший Магометушка, проговорил-таки: "Ладно", - а после ухода молочных братьев заявил находящимся вокруг него сподвижникам : "Я так долго молчал для того, чтобы кто-нибудь из вас подошёл к нему и отрубил ему голову". Один до глубины души огорчённый ансар воскликнул: "Что же ты, о Посланник Аллаха, не дал мне знака?" Но пахан умыл его, ответив: "Пророк не убивает при помощи знака".
   А другому челу так-таки и оттяпали его муртадскую бошку. Муртадом (отступником) его посчитали по следующей причине: мужик был не просто мусульманином, а даже доверенным лицом "пророка", и в припадке гнева убил слугу - это бы полбеды; но он вообразил, что в умме его за это строго накажут, испугался и, отказавшись от ислама, убежал к язычникам - это бы тоже ничего; но он завёл себе двух наложниц и они распевали песни, в которых высмеивали не кого-нибудь, а самого посланника Аллаха - ну, всё... За такое точно секир башки полагается. И девкам-певицам, кстати - тоже: "пророк" приказал убить их обеих вместе с ним. Ибо - не хрен: любой, кто смеётся над миролюбием ислама, иронизирует над мусульманским милосердием или издевается над добродушием и моральной чистотой "пророка" Магомета заслуживает смертной казни.
  59.
  Покончив с муртадами, посланник Аллаха опять попёрся к Каабе, но уже не пешком, а верхом на верблюде. Магометушка объехал мечеть семь раз, засовывая на ходу во все её отверстия специальную палочку с вогнутым концом ( использовалась арабами для погони верблюда), и стараясь дотянуться кончиком до дырочки в чёрном камушке (и ему это удалось) . Закончив обход ( и кончив под себя), "пророк" вошёл в мечеть, и,обнаружив там голубку (символ Святого Духа), сделанную из стеблей тростника, заверещал будто кот кастрируемый; а отверещавшись, сломал её своими руками и выбросил.
  Потом встал в дверях Каабы и толкнул победную речь - смесь самохвальства с идиотским законотворчеством: "Нет божества, кроме Аллаха одного! Нет Ему равного! Осуществилось Его обещание, победил раб Его. Он один победил всех противников. Всех отличил; кровную месть, денежные долги, на которые кто-то может претендовать, я отныне отменяю! Кроме двух должностей: службы при храме Кааба и обеспечения водой паломников.За убитого по ошибке хлыстом и палкой, но без намерения убивать, полагается увеличенный выкуп: сто верблюдиц, причем сорок из них должны быть беременны".
  Сорвав же с аудитории бурный аплодисмент, "пророк" ударился в "богословие"; одержимого Джебраилом урода неостановимо поволокло лгать на Книгу Бытия: "О курайшиты!- заявило проджибраиленное насквозь магометкино тело, - Аллах снял с вас гордыню язычества, основанную на величии предков, потому что все люди - от Адама, а Адам создан из глины".
  Потому ли с них сняли гордыню, что Адам из глины, или потому, что все люди - от Адама, курайшиты уточнять не стали, потому что - ну, их на фиг эти уточнения: в городе и так уже состоялось несколько публичных казней.
  
  И Магометушка, скромно полагая себя третьим в связке Аллах-Джебраил, беспрепятственно понёс ахинею дальше: "О люди! Воистину, Мы создали вас мужчинами и женщинами, сделали вас народами и племенами, чтобы вы знали друг друга, ибо самый уважаемый Аллахом среди вас - наиболее благочестивый. Воистину, Аллах - знающий, сведущий!"
  
  Терпеливо переждав громкие и продолжительные восторги, вызванные проявленной им мудростью, "пророк" спросил: "О курайшиты! Что вы думаете? Как я с вами поступлю?" Они сказали: "По-доброму. Ведь ты добрый брат и добрый племянник" . И заплакавший в приступе милосердной доброты Магометушка величаво и благородно ответил: "Идите, вы свободны!" - и так-таки никого из курайшитов и не убил - представляете? И выкупа с них не потребовал, и ни одной девки в качестве добычи у них не взял - прям, читаешь и офигеваешь с его всепрощения и мягкосердия по отношению к неверным: не Магомет, а сама толерантность и политкорректность, в натуре.
  
  Однако, к некоторым неверным деяниям "пророк" оказался совсем нетолерантен: увидев внутри каабской мечети изображения ангелов Господних и не найдя в них портретного сходства с бескрылым Джебраилом, он разорался так, как будто ему черти кишки на части рвут (впрочем, кто знает, может, и впрямь рвали) - и велел стереть наших крылатых хранителей в срочном порядке и без объяснения причин.
  
  Углядев же на стене мечети изображение прародителя - Авраама, определяющего долю по стрелам, Магомет выпендрился под крутого ценителя искусств и возопил: "Да разразит их Аллах! Они сделали нашего старца гадальщиком по стрелам. Какое имеет отношение Ибрахим к стрелам, и как же вы не размыслите о коране?! Ведь там мной специально для вас - полудурков - сказано: Ибрахим не был ни иудеем, ни христианином - он был истинно верующим в единого Аллаха и не был многобожником".
  
  Этот вопль был одним из редких случаев, когда "пророк" говорил чистую правду : воистину, прародитель евреев и арабов Авраам никаким иудеем не был! По уважительной причине, между прочим - не существовало тогда никакой Иудеи. Царство Иудейское создадут авраамовы пра-пра-пра - внучки и внучата, Один Бог знает - через сколько именно тысячелетий со столетиями после смерти прародительской. Про христианизм праотца, говорить вообще смешно, но я всё же скажу: прав, тысячу раз прав оказался Магометушка - не был, не был, не был Авраам христианином! По той же самой причине, по какой распятие Иисуса Христа не показывали по телевизору, Апостолы Его не были мотоциклистами, а Мария Магдалина не носила трусики-стринги и не пользовалась духами Коко Шанель. Видите, о мои дорогие кафиры, сколько я всего сокровенного знаю? Доподлинно известно мне, кто чего НЕ делал, и кто кем НЕ был - вы не хотите выдать мне диплом пророка? Не желаете совершить намаз передо мной? Не желаете... эх, вы... а мне так хотелось обрадовать вас известием о том, что у Адама не было компьютера и не был он программистом. Ну, да ладно - неблагодарные!
  
  Вернёмся к Магометушке, мединские кореша которого, пользуясь отсутствием пахана, катающегося колбаской по каабской мечети, втихушку начали сводить счёты с курайшитами.Урезонивая этих беспредельщиков-отморозков, "пророк" сказал: "О люди! Аллах сделал Мекку запретным, священным в тот день, когда создал небеса и землю, и она будет святыней до Судного дня. И не разрешается человеку, верующему в Аллаха и в Судный день, проливать в ней кровь и рубить дерево. Не позволяется никому - ни сейчас, ни после меня - с этого часа проявлять ненависть к жителям города. Мекка становится святыней, как и раньше. Пусть известят об этом присутствующие отсутствующих. Если кто скажет вам, что Посланник Аллаха сражался в ней, ответьте: "Аллах разрешил это своему Посланнику и не разрешил этого вам! Перестаньте убивать. Очень много убийств. Если будет нужно, я заплачу выкуп за убитых вами доселе, а кто будет убит после этого моего обращения, то его родственники вправе выбрать одно из двух: или кровь его убийцы, или выкуп за него".
  
  Муслимы урезонились, но втихушку начали базарить между собой, что пахан, в натуре, скурвился, ибо явно хочет завязать с грабиловом и мочиловом. Также, мединские пацаны бухтели, что Магометушка наверняка останется жить на своей родине после того, как её завоевал, помирится с родственниками-курайшитами, войдёт в совет племени, подастся , короче, в чистоделы, а на них - поднимавших его на своём горбу - элементарно наплюет. Проведав об этом их бакланстве, "пророк" трахнул себя пяткой в грудь и воскликнув: "Упаси Аллах! О кореша мои!Я буду жить там, где вы живёте, и умру там, где вы умрёте!" - послал всех заскучавших и застоявшихся без дела ребятишек в объезд вокруг Мекки - призывать к Аллаху остальные арабские племена.
  Послал он их не воевать за ислам, а призывать к исламу, но некоторые уммские товарищи не увидели между этими занятиями разницы. Один махровый правоверный как пришёл на чужую территорию, так и начал резать всех подряд, и, естественно, от этого беспредела тамошние арабы моментально схватились за оружие. Муслим, запамятовавший было зачем его послали, тут же прочухался и сказал: "Бросьте ваши мечи и стрелы! Даже в Мекке все уже покорились - принимайте ислам и вы, и останетесь живы" - но один из неправоверных арабов стал кричать: "Горе вам! Это ж один из друзей Разбойника! Не бросайте свои мечи! Ей-богу, после этого будет плен, а после плена нам отрубят головы. Ей-богу, я не сложу оружия!"
  Кричал мужик смело и отважно, но на народ это ни фига не подействовало: его схватили соплеменники и стали уговаривать: "О храбрый ты наш! Ты, что, хочешь пролить нашу кровь? Ведь все уже покорились - приняли ислам, сложили оружие, война прекратилась, людям гарантирована безопасность..." - и не отстали от него, пока не разоружили. Всяко-понятно, что муслим не обманул сдавшихся и головы им как баранам резать не стал, а напротив - оказал уважение: пленникам связали руки и изрубили в мелкую крупу.
  Когда весть о кроворубке, учинённой правоверным эмиссаром, дошла до "пророка", и он оценил количество порубленных в окрошку потенциальных муслимов - ему подумалось, что верховный пахан Джебраила, Магомета и уммы - Аллах - за такие косяки может и наподдать как-нибудь коранически - болезненно, мучительно, унизительно... и т.д. Поэтому Магометушка быстренько поднял руки к небу и отмазался, чистосердечно раскаявшись: "О Боже! Я не виноват в том, что сделал мой посланный!" - кто был в этом виноват, осталось неизвестным, т.к. Абу Бакр, Правдивейший, тут же посоветовал пахану заплатить выкуп за убитых и особо не расстраиваться. Ибо : "О Посланник Аллаха! Это - всего лишь один из твоих отрядов, которые ты посылаешь в множестве: от одних поступают вести, радующие тебя, а от других могут быть вести неприятные".
  Когда же выкуп был заплачен, "пророк" окончательно разрулил сей неприятный вопрос с Аллахом : Магометка обратившись к кибле и подняв руки так, что были видны даже подмышки, трижды произнес следующие слова: "О Боже! Я не виноват перед тобой за то, что было сделано моим посланным!" - и дело по нанесению ущерба поголовью уммы, было закрыто за недостаточностью улик. Тем более, что у преисподней и так дел хватало: она во главе с Джебраилом вовсю занималась рекламой своего адепта Магометушки.
  И как свидетельствует знатный передатчик хадисов ибн Хишам, многие седобородые арабы-идолопоклонники на эту рекламу повелись словно дети малые: "Мне рассказали некоторые знатоки стихов о принятии ислама Аббасом ибн Мирдасом. У его отца -Мирдаса- был идол, которому он поклонялся. Это был камень, и называл он его именем Дамар. Перед смертью Мирдас сказал Аббасу: "Сын мой! Поклоняйся Дамару - он тебе может принести и пользу, и вред!". Однажды, когда Аббас находился возле Дамара, из нутра Дамара он услышал голос, обращающийся к нему:"Скажи всем племенам:Дамар погиб, а поклонники Каабы живы. Тот, из курайшитов, кто унаследовал пророчество - выбрал правильный путь. Погиб Дамар, который обожествлял силу до ниспослания книги пророку Магомету". И после этого сжёг Аббас Дамара, присоединился к Пророку и принял ислам."
  Ну, да - понятно: может ли чёрт (Джебраил) допустить поклонение мелкому бесёнку (Дамар) в то время, когда неподалёку находится сам сатана (Аллах) с антихристом (Магомет) под ручку?
  
  60.
  В рамках перевода стрелок человеческого поклонения с мелких бесенят непосредственно на Аллаха и его посланника, "пророк" погнал моджахедов разрушать мечеть идола аль-Уззы - второй дочери Аллаха, родной сестрички богини - Манат; богини, чья чёрная пиписька, и по сей день валяется в Каабе и облизывается правоверными во время хаджа. Некоторые источники утверждают, будто камень (половой орган) аль-Уззы был, несмотря на кровное родство двух аллаховых дочерей, абсолютно белый, и сама она тоже была светлёхонька, т.к. в отличие от своей чёрножопой каабской сестрицы, олицетворяла силы дня, а не ночи... хм, коль так - Магометушку вполне можно восславить как первого борцуна за права чёрных меньшинств. Ведь, кроме белой доченьки аль-Уззы у Аллаха имелась ещё и красная - богиня огня и земли - аль-Латта, так что, как ни крути, а чёрнушка-Манат - меньшинство. .
  Мечеть белой богини ( наверняка самой настоящей расистской суки, наверняка!) находилась в местечке Нахла и её камешек был почитаем как курайшитами, так и окрестными племенами, но, конечно, рейтинг арийской каменной письки даже сравнивать было нельзя с популярностью чёрного камня Каабы; камня, занимавшего столичное положение. Всяко-понятно, что и обслуживали аль-уззин "храм" не козырные валеты - гордые мекканцы - а презренные шестёрки- местные сельхозработяги. Они как услышали, что на аль-Уззу прётся воинство поклонников Каабы, так тут же и слиняли, и моджахеды, беспрепятственно разрушив, и идола аль-Уззы, и её мечеть, благополучно вернулись в Мекку к своему дорогому "пророку".
   Несмотря на всю свою незначительность в уголовном плане (ну, подумаешь, впёрлись на чужую территорию, и разнесли тамошнюю святыню), происшествие это вызвало огромный общественный резонанс - все кочующие арабы-идолопоклонники жуть как обеспокоились судьбой родимых капищ и начали кучковаться по антиисламскому признаку. Скучковавшись и выйдя на исходные позиции - окрестности Мекки - бедуины переругались по поводу военноначалия вчистую.
  К ним приехал Дурайд ибн ас-Симма, старый человек, который не мог биться, а мог только давать советы и использовать свой военный опыт, а был он многоопытным шейхом, и приехал один юнец - богатый мускулами, но бедный содержимым черепушки, ну и кого же поставили во главе всего войска? Угу, закон подлости работал уже и в те времена - бедуины выбрали юнца.
  Который (тупица из тупиц!), идя воевать против Магомета, потащил за собой всех своих домашних. Старичок попытался было его вразумить, сказав: "О юноша! Ты стал главой своего племени. Этот день - решающий. Почему я слышу рёв верблюда и осла, плач младенца и блеяние овец?" Но мальчуган, полагая себя великим стратегом, ответил: "Вместе с людьми я увёл и их стада, детей и женщин.Я хотел, чтобы за спиной каждого человека были его семья, его скот, и чтобы он воевал за них" - и скорчил рожу - мол, всё, разговор закончен.
  Дурайд прикрикнул на него: "Ты не полководец, а пастух овец, ей-богу! Да разве побеждённого человека что-нибудь сможет удержать? Тебе для победы нужны только мужчины со своими мечами - на кой ты притащил с собой баб и детей, когда они на войне только обуза? И потом ты ничего не сделал для того, чтобы уберечь свои штатские единицы от конницы Магомета - подними их на недоступное место, куда-нибудь в горы, а потом нападай на вероотступников-мусульман. Если победа будет за тобой, все твои родственники присоединятся к тебе; а если ты будешь побеждён, ты хотя бы спасёшь свою семью и свой скот".
  Пацанчик в ответ устроил истерику, т.к. не хотел, чтобы Дурайд ибн ас-Симма принимал участие в деле или высказывал своё мнение: "Нет, клянусь Аллахом, я этого не сделаю! Ты стар уже, и ум твой помутился. Ей-богу, слушайте меня, о люди, или я проткну себя этим мечом. Надо сделать так: как увидите муслимов, так сразу же выхватывайте свои мечи, ломайте ножны и нападайте как один человек".
  Несмотря на всю глупость этого юноши, бедуины накидали изрядных плюх умме: Магометушка выступил против них с двенадцатитысячным войском (две тысячи жителей Мекки и десять тысяч своих), но поскольку командовал сам, то, как всегда, привёл всех, идущих за ним, на порог преисподней. Дойдя до долины Хунайн, "пророк" загнал своё воинство в одну из лощин Тихамы - широкую и низкую, в которую и пехота и кавалерия в буквальном смысле спустились. Были утренние сумерки, по низине стлался туман, но, ясен пень, никто не стал спорить с "пророком" по поводу высылания вперёд разведки. Также, всяко-понятно, что никто и не подумал заметить отмобилизованные и готовые к бою отряды бедуинов, которые пришли в долину ещё ночью и устроили засады на её отрогах - в ущельях, извилинах и проходах к лощине. Когда умма дошла до самого дна лощины, бедуины напали на мусульман как один человек, и моджахеды побежали назад, каждый, спасая свою собственную жизнь, и не внемля истошному вою "пророка": "Куда, о люди! Ради Аллаха! Ко мне, все - ко мне! Я - Посланник Аллаха!"
  А стоявшие рядом с Магометушкой знатные мекканцы, увидев это бегство, моментально высказали таившуюся у них в душе злобу. Например, свежеиспечённый мусульманин - Абу Суфьян ибн Харб размышляя вслух, навёл на всех присутствующих жуткую меланхолию:
  "Ну, всё, теперь эти воины Аллаха будут драпать до моря... До самого синего моря эти вояки будут бежать... До далёкого глубокого моря эти красавцы будут лететь... И только широкая водная гладь усмирит их отвагу... "
  Оную упадническую тему тут же подхватил чел, пребывающий в язычестве в течение того срока, который отпустил ему "пророк" ( после завоевания Мекки многим знатным курайшитам удалось выторговать у Магометушки месячную отсрочку от официального принятия ислама), чувак широко разинул пасть и, гнусно гыгыкая, загромогласил: "Что, колдовство не действует сегодня? Гы! А в чём, собственно, проблема - день неподходящий, али - погода не та? Гы-гы! Или, может, ты, о Магомет, встал не с той ноги? Так ты попрыгай на той пятке, на которую вставал, поплюй через плечо, попляши на руках, колесом пройдись - глядишь, поможет! Гы-гы-гы! "
  Услышав его гыгыканье, остальные курайшиты тоже загоготали, аки три стада гусей с лебедями, а один из них (его отец был убит в битве при Ухуде) сказал себе: "Сегодня уж я отомщу. Сейчас я убью виновника смерти отца моего" - и уже повернулся к Магометке с кинжалом в руке, но, благодаря Джебраилу - полностью обломался. Стараниями рогатого магометкиного подельника, у мстителя - двадцатилетнего бугая - резко прихватило сердце с дыхалкой и держало, не отпуская, до тех пор, пока он не понял, что "пророк" находится под защитой кого-то очень сильного, и не отказался от своих намерений. То же самое поняли и остальные курайшиты - когда что-то, похожее на полосатую ткань, спустилось с неба и упало между моджахедами и бедуинами. Участник битвы свидетельствует: "Я видел, как чёрные муравьи расползлись по долине и заполнили ее. Я не сомневаюсь, что это были ангелы".
  То, что ангелы разные бывают, и что среди них половина - это падшие создания, которые оказывают людям весьма специфическую помощь - т.е. помогают губить себя и свою бессмертную душу - натурально, ни в какую - ни в курайшитскую, ни в мусульманскую - голову не пришло. Не до того ребяткам было: сначала изрядно покоцаное, но кое-как сгруппировавшееся магометкино воинство отчаянно не давало себя угробить, а потом - отбив с помощью муравьев бедуинские атаки, выясняло - как быть с трофеями. Как только бой утих, и "пророк" объявил: "Вещи убитого принадлежат тому, кто его убил" - среди воинов Аллаха возникли разные непонятные непонятки.
  Один из самых больших храбрецов встал и сказал: "О Посланник Аллаха! Ей-богу, я убил одного кафира, но бой отвлёк меня от него и я не успел его ограбить. А теперь он лежит голый, а я - его убийца! - не знаю, кто взял его вещи".
  Обокравшему чужого мертвеца мекканцу стало стыдно, и он признался: " О Посланник Аллаха! Вещи этого убитого у меня. Пусть он уступит хоть кусочек своей добычи мне!" Убийца бы охотно поделился с мародёром, но в дело вмешался Абу Бакр Правдивейший, который заявил: "Нет, клянусь Аллахом, он не уступит тебе ни кусочка. Ты, что же - не воевал, а хочешь делить добычу тех, кто сражается за религию Аллаха, как лев? А ну-ка, верни ему все до единой вещи убитого!" Магометушка поддержал братана Абу Бакра, сказав: "Он прав. Верни ему его добычу!" - и воину Аллаха всё вернули. Как он свидетельствует сам: "Я купил за это пальмовую рощу - это было первое моё приобретение".
  Другой храбрец, снявший во время битвы добычу с двадцати человек, сумел разобраться с аналогичным вопросом самостоятельно - просто, посылая всех, претендующих на взятые им трофеи, очень и очень далеко. А третий - прославляемый сирой муслим - совершил подвиг, догнав Дурайда ибн ас-Симму и отобрав у него поклажу. Конечно, ни один правоверный сподвижник Магомета, не рискнул бы нападать на мужчину в одиночку, но этот воин Аллаха напал, т.к. подумал, что перед ним женщина - Дурайд из-за старости ехал в паланкине. Шейх ещё поинтересовался у этого смельчака : "Что ты хочешь сделать со мной?" И мусульманин видя, что перед ним чел, из которого уже песок сыпется, отважно ответил: "Я убью тебя". Сказав, он ударил старика мечом, но по неумению не причинил ему никакого вреда, и Дурайд засмеялся, глядя его бессилие: "Плохо тебя вооружила мать твоя. Так и быть - бери мой меч из седла! И ударь меня этим мечом так, чтобы он прошёл от плеча до головы. Я раньше так рубил людей, а сейчас я слишком устал, чтобы биться с тобой. Потом, когда придёшь к своей матери, сообщи ей, что ты убил Дурайда ибн ас-Симму".
  Вернувшись домой, муслим сообщил маме о том, что сделал, и она в ужасе закричала: "Ей-богу, ведь он освободил твоих бабушек трижды, он воевал за нас, он нас спасал..." - да только кого волновали женские вопли при новых - исламских - порядках и понятиях? " Молчи, о женщина!" - и всего делов. Кстати, когда муслимы пошли по следам бедуинов и натолкнулись на их имущество (стада разнообразного скота), и на гражданских лиц ( женщины и дети) - чьё присутствие на поле боя так возмущало Дурайда - они именно эту фразу и говорили, запихивая баб и мальцов в загоны для пленных.
  Сами же бедуины, добежав до города ат-Таифа и воссоединившись там с поклонниками аль-Латты, усиленно готовились к генеральному сражению с мусульманами, надеясь взять с них кровь за плен своих близких. И "гениальный" генералиссимус Магометушка - не подкачал! Подойдя к ат-Таифу, он, как всегда, встал лагерем прямо под крепостными стенами, потерял, разумеется, несколько человек от стрел противника, и получил откровение (ну, а куды ж без него ?) отойти от кафирского укрепления подальше.
  Осаждал "пророк" аль-латтников в течение семнадцати дней, но всё без толку: когда наступил день прорыва стены ат-Таифа, и мусульманская группа захвата подошла к стене под прикрытием даббабы - специального приспособления для осады крепости - защитники крепости стали кидать в них раскаленные куски железа, вынудили выйти из-под защиты даббабы и убили стрелами ещё несколько человек.
  В отместку за военное поражение "пророк" (пользуясь своей обычной технологией) приказал вырубить виноградники поклонников аль-Латты, а также велел сопровождающему его Абу Суфьяну пугнуть засевших в крепости кафиров с помощью дипломатии. Тот повиновался и, придя в ат-Таиф на переговоры, сделал всё, чтобы деморализовать гарнизон. Проливая слёзы над глупым упрямством защитников крепости, бывший предводитель племени курайшитов призвал женщин из племени Курайш, вышедших замуж в ат-Таиф, немедленно развестись с мужьями и выйти вместе с ним, ибо он (заботливый такой!) опасается, что после поражения противников "пророка" (неминуемого, ага!) все женщины, отказавшиеся своевременно принять ислам, окажутся пленницами и будут проданы в рабство.
   Гордые тогдашние арабки (это вам не нынешняя детородная мебель, безвылазно сидящая в гареме) не только не покинули своих мужей, но и публично усомнились в психическом здоровье уговаривателя, заявив, что по доброй воле ни одна уважающая себя курайшитка не согласится напялить чадор и стать совершенно бесправной мусульманской марухой. Примечательно, что среди отказавшихся была и Амина - ещё одна доча Абу Суфьяна - ненавидевшая ислам и презиравшая сестру, убежавшую к посланнику Аллаха - разумеется, она, в отличие от мединской суфьянской кровиночки, позволила папе присесть у себя в доме; позволить-то -позволила - но результат был аналогичен: папашка сбежал уже через полчаса - не вынес нападок на "религию мира", бо язычки у всех его дочерей были словно жала змеиные.
  Вернувшись же и подробно доложившись о своём дипломатическом обломе, Абу Суфьян стал свидетелем сеанса психоанализа: Магометушка обратился к психоаналитику - Правдивейшему со словами: "О Абу Бакр! Мне приснилось, что мне подарили чашу, наполненную маслом, но её продолбил клювом петух и пролил всё, что там было". А мудрый Абу Бакр растолковал все "пророковы" тенденции и комплексы, сказав: "Я не думаю, что ты добьёшься от ат-Таифа в этот раз того, что хочешь".
  Облегчивший душу Магометка тут же приказал трубить отбой и двигаться в обратном направлении - к загонам, полным пленных бедуинок и бедуинят - а когда люди захотели поговорить об этом, пахан предостерёг их от комплекса неверия посланнику Аллаха, заканчивающегося секиром башки.
  Как сообщает сира, захваченных пленных у Магометки было шесть тысяч детей и женщин, а верблюдов и овец - бесчисленное множество. Рядовые уммские ребятки, дожидаясь раздела добычи, уже потирали ручки и мнили себя богатеями, но Аллах и его посланник решили иначе.
  Во-первых, не успел "пророк" повернуться к ат-Таифу задом, как нему пришли мужики-бедуины, и упирая на своё согласие принять ислам, а также, на то, что Магометушку во младенчестве нянькало именно кочевое племя, попросили вернуть им близких и имущество без выкупа. Пахан заставил их выбирать между имуществом и родными, и когда они выбрали своих женщин и детей - вернул их без выкупа. Уммское поголовье выросло, а добыча уменьшилась.
  Во-вторых, в целях пропаганды ислама среди важных персон того времени, Магометушка пошёл на небывалые представительские расходы. Например, он, справившись у бедуинов об их юном вожде, сказал: "Сообщите ему, что, если он придёт ко мне, приняв ислам, я верну ему всю его семью и имущество и сверх того - подарю сто верблюдов". Юнец прискакал аллюром, принял ислам и стал впоследствии отличным мусульманином. В генералитете уммы прибыло, а в общаке - убыло.
  В-третьих, по свидетельству знатного передатчика хадисов ибн Исхака: "Посланник Аллаха с целью добиться дружбы наиболее уважаемых в своем народе людей и с их помощью завоевать расположение к себе раздал им подарки". По сотке верблюдов на рыло получили все самые страшные (в прошлом!) курайшитские исламофобы: и Абу Суфьян ибн Харб, и его сын, и сынок убитого Абу Джахля, и неправоверный секретарь - Сухайль ибн Амр... короче, все самые злостные и лютые ненавистники "религии мира" - все, без исключения! - были облизаны "пророком" со всех сторон, расцелованы во все места, задобрены и умаслены, задарены и восславлены сверх всякой меры. Количество голубых кровей в умме резко увеличилось, а количество верблюдов - так же резко уменьшилось.
  В-четвёртых, желая поладить не только со знатью, но и с простыми курайшитами, "пророк" заключил сделку : всем работягам, принимающим ислам, он даст попасти захваченных у бедуинов овец на год, с тем, что родившийся за это время приплод останется у "новообращённых".Рейтинг ислама рванул вверх, а рейтинг моджахедов в списке богатеев - упал до нуля.
  В - пятых, Магометушка не забыл укрепить в вере шатающихся неофитов. Аббасу ибн Мирдасу, сжёгшему дотла идола Дамара, "пророк" сначала дал лишь несколько верблюдов, но когда тот, рассердившись, произнес стихи, упрекая в них пахана за то, что ему дали ему меньше, чем другим, Магомет сказал: "Идите и заткните ему рот!" И Аббасу выдавали верблюдов до тех пор, пока он не удовлетворился и не заткнулся.
  Раз-два-три-четыре-пять, мусульмане плату за джихад пришли получать, а добычи и след простыл, в общаке пусто - хоть шаром покати. Пребывая от этого в некотором опупении, один из авторитетных муслимов спросил пахана: "О Посланник Аллаха! Ты выдал бывшим врагам Аллаха столько верблюдов, а меня - моджахеда из моджахедов - оставляешь ни с чем?!" Но Магометушка отпел на это: "Клянусь тем, в чьих руках душа Магомета, ты - хороший человек, и заслуживаешь награды. Я, просто, добивался расположения тех, кого награждал, для того, чтобы они приняли ислам, а на мусульманство моджахеда из моджахедов я могу положиться и не награждая его. Воистину, Аллах над всякой вещью мощен!"
  Закончив же все дела по распределению добычи, "пророк" воссел на своего верблюда, чтобы побыстрее уехать от крайне неприятных ему базаров о корысти и выгоде - но не тут-то было! Несознательные братки, окружили пахана плотным кольцом, и скандируя: "О Посланник Аллаха! Раздай нам добычу! О Посланник Аллаха! Даёшь верблюдов и овец!" - стащили Магометку с верблюда и сорвали с него плащ. Сначала "пророк" кричал: "Верните мне плащ, люди! Клянусь Аллахом, если бы у вас было столько скота, сколько деревьев в Тихаме, то я разделил бы его среди вас и вы не стали бы упрекать меня в скупости, трусости и обмане". Однако, это лишь подлило масло в огонь - пацаны заорали, что не нуждаются в том, чтобы кто-то делил и распределял их кровное; и потребовали от "пророка" вывернуть карманы - отчитаться по своим личным доходам.
  Страшно возмущённый столь несправедливым подозрением Магометушка подошёл к верблюду, вырвал двумя пальцами клок шерсти и, подняв его, воскликнул: "Люди! Клянусь Аллахом, я не взял из вашей добычи даже этого клока, кроме хумус - пятой части. А хумус тоже возвращается к вам, ведь я ж беру его не для себя - а для нашего общего дела - ислама". Братва притихла, но тут на еле-еле отмазавшегося Магометку наехали мединцы-ансары ( за то, что он так выделил Мекку и своих родственников-курайшитов - ну, и где же прописанное в коране равенство всех членов уммы?) и "пророку" пришлось здорово попотеть, чтобы отбрехаться.
  В качестве разминки он полчаса славословил Аллаха, и лишь исчерпав все традиционные фразы восхваления, начал базарить по существу : "Ансары! Что за разговоры слышу я от вас? Вы питаете ко мне злобу в душах своих? Разве я не пришёл к вам, когда вы были заблудшими, и не наставил вас на путь правильный? Разве вы не были бедны? А Аллах сделал вас богатыми! Вы враждовали между собой, а Аллах связал ваши сердца любовью. Вы разгневались, о ансары, из-за благ мирской жизни, с помощью которых я завоевал расположение людей, чтобы они приняли ислам! А на вас я полагался, как на людей, уже принявших ислам. Разве вы не согласны, о ансары, чтобы эти люди увели вместе с собой овец и верблюдов, а вы вернётесь к своим седлам вместе с Посланником Аллаха? Разве Аллах и я не лучше всякой добычи?" Пристыженные ансары и прочии моджахеды признали: "Да. Аллах и его Посланник - самые милостивые и лучшие" - и стали собираться в путь - обратно в Медину - уже не заморачиваясь мыслями о том, что состоявшийся джихад состоялся их горбом и их кровью, а на пользу пошёл и материальную выгоду принёс - тайным антиисламистам, явным исламофобам, злобным, хоть и бывшим, врагам Аллаха - короче, бякам всех мастей.
  
  61
  Совершив на дорожку умру ( малое паломничество) "пророк" отправился в Медину. Свой хумус (пятая часть добычи) он благоразумно заныкал в укромном местечке Маджанна в районе Марр аз-Захран; с апостолом своим (оставленным в Мекке учить мекканцев обрядам религии мира и корану) о дневной плате (один дирхам) договорился - что ещё такого пророческого "пророку" можно было сделать? Разве что с поэтами разобраться... не со всеми! А только с теми, кто в своих стихах клеветал на доброго и честного Магометушку, что он лжец и разбойник.
   В Мекке таких уже не осталось, а вот в соседних городах оные презренные личности ещё встречались. У одной из них был брат-мусульманин, который, желая рассеять тьму поэтического невежества, накатал маляву, сообщая рифмоплествующему ничтожеству, что, во-первых, посланник Аллаха казнил в Мекке всех, кто его высмеивал и обижал; во-вторых, оставшиеся в живых поэты из курайшитов убежали куда глаза глядят; а, в - третьих: "Если ты хочешь остаться в живых, то поспеши приехать в Медину к Посланнику Аллаха, ибо он не убивает того, кто приходит к нему с раскаянием. Если же ты этого не сделаешь, то не ищи себе спасения на земле, у Магомета длинные руки, и ни один город не укроет тебя".
  Поэт ответил брателле стихотворением, в котором по-родственному призывал его немедленно бросить каку - то бишь оставить ислам, а также намекал на то, что Магомет опоил своих сподвижников чем-то очень вредным для здоровья.
  Когда послание дошло до адресата, тот - истый муслим! - не желая хранить тайну личной переписки от посланника Аллаха, взял и прочитал антиисламские стишата Магометушке. После этого чтения мироощущение у поэта стало весьма депрессивным и стрессовым: он почему-то стал очень сильно бояться за свою жизнь, а окружавшие его люди по какой-то странной и непонятной причине заговорили о нём, как о покойнике, который жив лишь по недоразумению, и не далее как через неделю непременно откинет копыта.
  Не находя никакого выхода из создавшегося ( ранящего глубоко в сердце, почки и печень) положения, поэт-антиисламист сначала слегка скурвился - будучи в своём родном городе, публично произнёс стихи, в которых прославлял "пророка" и его "пророчества", а затем ссучился окончательно - приехал в Медину, покаялся перед Магометушкой и заделался придворным борзописцем.
  Наслушавшийся же од и поэм в свою честь, "пророк" вспомнил о непокорившихся ему гадах-христианах и приказал умме готовиться идти в поход на Византию. Время на дворе для похода стояло самое что ни на есть подходящее: жарища, засуха, ещё и финики поспели. Народ желает их собрать и завалиться в тенёчек, но раз у пахана зудит в одном месте - надо собираться... или придумывать какие-нибудь сильнодействующие отмазки.
   Например, когда Магометушка обратился к главе одного из племён, недавно принявших ислам, сказав : "О месяц мой ясный! Пойдёшь в этом году воевать с византийцами?" - тот с блеском отмотался от грядущего позорища, ответив: "О Посланник Аллаха! Разреши мне остаться и не соблазняй! Ей-богу, все мои родичи знают, какой я поклонник женщин и я боюсь, что не удержусь в исламе, увидев христианок".
  Главарю уммы ничего не отставалось делать, кроме как буркнуть: "Разрешаю остаться" - да принять от Джебраила очередной аят: "Среди моджахедов есть и такие, которые говорят:"Разреши мне остаться и не соблазняй!" Разве они уже не впали в соблазн? Воистину, ад окружен неверными". Что делают неверные на границах ада, и почему он пребывает в окружении здоровых мужиков - поклонников женщин, Джебраил по своему обыкновению не объяснил.
  Мединские же лицемеры-уклонисты были ещё хуже: они, соглашаясь в присутствие пахана идти в поход, тайно переговаривались между собой на тему: "Не пойдём в такую жару, да что мы рехнулись, что ли?" - отказываясь тем самым от джихада и сомневаясь в истинности веры. Об этих сволочах в коране сказано: "Они говорили: не ходите в такую жару! Скажи им: огонь ада ещё жарче. Если бы только они понимали это! Пусть немного они посмеются, но плакать им много придется за то, что они получили для себя".
  По этой же джебраилововой наводке "пророку" стало известно, что нужно сделать с получившими для себя возможность остаться и собрать финики: к дому, в котором моджахедов отговаривали от участия в походе, была направлена группа товарищей, имеющая приказ сжечь этот вертеп со всеми находящимися там людьми. Разумеется, приказ был выполнен, и, естественно, товарищи облажались: все лицемеры-уклонисты, не желая гореть заживо, лицемерно убежали с пожара и, уклоняясь от своей огненной участи, подтвердили свою гнилую сущность.
  А "пророк" продолжал усердно готовиться к походу - усердно призвая богатых людей помочь со снаряжением и верховыми животными во имя Аллаха. Богачи в Медине, благодаря непрекращающейся рекламе джихада, давно уже были шёлковые, поэтому быстро и безропотно внесли свой - богатый и денежный - вклад в это дело.
  Наконец, ко всеобщему облегчению, Магомет перестал готовиться к походу, а решил в него выступить. Выступив, Магометушка отошёл от Медины на пол-дня пешего пути, встал лагерем и начал чудотворствовать.
  Первое чудо состоялось, когда воины Аллаха захотели набрать воду из общественного колодца. Магометушка сказал: "Не пейте воду из колодца этого и не совершайте омовения водой из него! Если вы замесили тесто водой из этого колодца, то скормите его верблюду и ничего не ешьте из этого теста. И пусть никто из вас не выйдет сегодня в одиночку, а только вместе со своим приятелем".
  Двое козликов не послушались Аленушку-Магометушку и дезертировали под покровом ночи: один из них типа, вышел по нужде, а другой - в поисках своего верблюда. Тот, который пошёл по нужде, был придушен там, куда пошёл (кем - неизвестно); а тот, который отправился искать верблюда, был унесён ветром и сброшен в пропасть (так заявил "пророк").
  Над придушенным пахан прочитал молитву, и он постепенно оклемался, а что касается другого, то вернувшись из похода, Магометушка встретил его в Медине - живёхоньким-здоровёхоньким - и, ясен пень, заявил о состоявшемся чуде - ведь от века было не слыхано среди арабов, чтобы пропасть вернула упавшего в неё человека.
  Второе глобальное чудо состоялось на дальнейшем пути - когда, проезжая мимо аль-Хиджр, посланник Аллаха закрыл лицо плащом и погнал свою верблюдицу. Чудесатость чуда заключалась в том, что Магометушка прозорливо запретил корешам ходить в гости в этом селении, сказав: "Не заходите в дома тех, которые поступили несправедливо, иначе вы будете плакать, боясь, что с вами будет то же самое, что и с ними". Кореша послушались и, проскочив на бешеной скорости эту деревню, остались без воды; а когда на следующее утро проснулись - пожаловались "пророку" на жажду.
   "Пророческие" понты были Магометушке дороже жизни, поэтому, вместо того, чтобы приказать братве вернуться к колодцам и попить там, он стал молиться, и выпросил умме тучу с дождём. По свидетельству сиры, некоторые неблагодарные мерзавцы отказались признавать чудесатость произошедшего: "Мне сообщили люди моего рода слова одного из лицемеров, известного своим лицемерием, который повсюду бывал вместе с Пророком. Когда произошли все эти события в аль-Хиджре, и люди утолили свою жажду, они обратились к нему с увещеванием: "Горе тебе! Какого чуда тебе ещё надо?" - но он ответил: " Не видел я никакого чуда -это была всего лишь туча, которая пришла и полила".
  Но самое чудесато-расчудесатое чудо и самая грязно-ужасная клевета на "пророка" произошли, когда на одной из стоянок заблудилась магометкина верблюдица. Кто ей в этом помог, и каким образом животное, обладающее инстинктом-компасом "корабля пустыни", смогло в этой пустыне заблудиться есть страшная и необсуждаемая тайна ислама. Один из моджахедов осмелился крайне отвратительно пошутить на данную тему, сказав: "Магомет утверждает, что он - Пророк, который сообщает вам вести с неба, как же он не знает, где его верблюдица?!" - и тут же за это поплатился.
  Джебраил донёс "пророку", какие гадости рассказывают про него его кореша, и посланник Аллаха с важным видом прорёк: "Тут один чел бакланит про меня, что я -де пророк, а не знаю, где моё транспортное средство. Так вот, милые мои! Я, клянусь Аллахом, знаю только то, что сообщает мне Аллах - и ни черта больше! Аллах по поводу верблюдицы мне раньше ничего не говорил, а сейчас указал, где она находится: вон она! Вон в той долине - её поводок запутался в кустарнике. Идите и приведите её ко мне!"
   После того, как рядовые пошли и привели "пророкову" верблюдицу, прибалдевший от наблюдения чуда бригадир вернулся к своей группе и сказал: "Клянусь Аллахом! Удивительную вещь рассказал нам только что Посланник Аллаха: оказывается, Аллах ему сообщает о всех наших словах! И ещё -оказывается, что среди нас есть один баклан, который утверждает, будто наш пахан не знает, где его верблюдица!". Группа сильно возбудилась и заорала: "Так вот же этот беспонтовый чувак! Ей-богу, это он говорил нам всякие плохие шутки, пока ты был на приёме у пахана". Бригадир схватил шутника за горло, и приговаривая: "Ко мне, рабы Аллаха, - у меня в группе злодей, а я и не знаю. Уходи из моей группы, о враг Аллаха, и не сопровождай меня!" - выгнал лицемера вон из числа воинов Аллаха и тем пресёк его лицемерное участие в походе против кафиров-византийцев.
  К сожалению (для кафиров) не все мусульманские бригадиры были столь сознательными. Многие, узнавая о лицемерии своих братьев, отцов, дядей, да и просто - общины, предпочитали покрывать злодеев, а не избавляться от них.
  Например, группе лицемеров, которая, глядя на офигительный боевой порядок, царивший в умме, благодаря управлению "пророка" - вякала: "Он что думает-то - что война с византийцами - то же самое, что война с бедуинами? Он нас доведёт до цугундера! Перевяжут нас всех веревками - в устрашение и назидание верующим - вот тогда мы точно узнаем истинную веру Авраама" - никакого наказания за вяканье не было - даже общественное порицание "пророк" посчитал излишним.
  Также, мягкосердый и нежно-чувствующий Магометушка никак и никого не наказывал за дезертирство. Когда ему докладывали об этом, говоря: "Посланник Аллаха, такой-то отстал", - он отвечал: "Оставьте его: если он хороший человек, то с помощью Всевышнего Аллаха он догонит нас; а если плохой, то значит, что Аллах избавил вас от него".
  Когда плохие начали отваливаться по сотне в день, и всем стало ясно, что до Византии воинство попросту не дойдёт, "пророк" вызвал моджахеда, получше его разбирающегося в вопросах тактики и стратегии, и послал к племени Кинда, глава которого был христианином. Послал, естественно, не для проповеди "религии мира", а для совершения подвига во славу Аллаха, ибо главным для посланника Аллаха была победа ислама - т.е. победа над христианами, а будут побежденные византийцами или ещё кем - не суть важно. Воины Аллаха приблизились к христианской крепости на расстояние одного взгляда, дождались выезда главы племени на охоту, схватили его и убили его брата. Уважающий людей Писания "пророк" Магомет сохранил пленному правителю жизнь - заключив с ним договор об уплате дани, что и составило победу ислама.
  Интересная деталь этой победы: на правителе-христианине был плащ, вышитый золотом, и все мусульмане (оборвыши и неряхи) обалдели от роскошного прикида презренного неверного и от благовония, которое источали его одежды ( они просто ладаном пропахли). Магометушка, видя это, и отчаянно завидуя кафирской шмотке, сказал: "Вы восхищаетесь этим? Клянусь тем, в чьих руках моя душа, платки Справедливого - Саада ибн Муаза, который сейчас в раю, будут получше, чем эта тряпка". На кой Сааду в раю платки ( гайморитом, что ли, страдает?) - осталось неизвестным.
  Одержав победу над христианами Кинды, Магометушка раздухарился и попёр далее. Дойдя до Табука, "пророк" ограбил двух правителей-табукчан способом аналогичным киндовскому и получил откровение - поход против Византии переименовать в противотабукский, а всех, кто будет гнать, что у мусульман против византийцев кишка оказалась тонка - записывать в фасики (нечестивцы).
  
  62.
  На обратном пути в Медину Магометушка отчудил дельце, за которое нынешние правоверные ему бы пасть порвали или отрезали все выступающие жизненно-важные органы - а именно: осквернил и разрушил мечеть.
  А потому что - неверная она была и неправильная. Там собирался всякий нечестивый сброд и мечеть тоже стала нечестивой. Это ж к кресту никакая грязь не пристанет: в церковь может зайти и вор, и проститутка, и даже мусульманин, и от церкви не убудет - как была храмом Божиим, так и осталась - ну, а с мечетями всё несколько сложнее: кафирская нога (в особенности - обутая), ступившая на полы культового исламского сооружения, напрочь лишает его статуса такового.
  Помните же, о мои братья-кафиры и сёстры-кафирки, что истинно-правоверный муслим и реально-аллахобоязненная муслимка (которые не брат и не сестрёнка мне ни разу) никогда не смогут (ибо по шариату - это разврат страшнейший!) намазить там, где вы всё истоптали своими нечестивыми кроссовками (из свиной кожи), и аллахохульными каблуками-шпильками (подчёркивающими стройность и красоту ваших ножек). И оное утверждение - не хухры-мухры и не моё частное мнение, а сунна "пророка", в натуре.
  Ещё когда Магометушка только-только готовился к походу на Византию, оказавшемуся по воле Аллаха походом антитабукским, к нему заявились челы из ад-Дирара, которые и заявили : "О Посланник Аллаха! Мы построили мечеть для больных, бедных и на случай непогоды. Мы хотели бы, чтобы ты пришёл к нам и совершил там молитву". Магометка ответил: "Я сейчас очень занят - готовлюсь к походу" - или же сказал: "Когда вернёмся, с позволения Аллаха, придём к вам и помолимся там для вас" - или же ляпнул что-то совсем другое - чёрт... т.е. Джебраил его знает.
  Возвращаясь же из Табука, "пророк" получил нагоняй от Аллаха, который оказался черезвычайно недовольным тем, что люди, называющие себя муслимами (т.е. покорными Аллаху), оказывают благодеяния больным и бедным (не интересуясь - а правоверные ли они?), укрывают от непогоды путников (всех, без различия!) и собираются продолжать в том же духе, вместо того, чтобы заняться таким аллахоугодным делом как, например, джихад. Джебраил строго вставил своему корешу "пророку" за совершённую им ошибку, и наставил на аллахов путь, передав распоряжение их общего пахана: "Никогда не совершай в той мечети намаз. Мечеть, которая с первого дня была основана на богобоязненности, больше заслуживает того, чтобы ты выстаивал в ней. В ней есть мужи, которые любят очищаться. Воистину, Аллах любит очищающихся".
  Магометка, в свою очередь, срочно вызвал двух рядовых братков и приказал им: "Отправляйтесь к этой мечети нечестивых - мухой! - разрушьте её и сожгите - одна нога здесь, другая - там!" Те живо отправились к мечети и, когда вошли туда, увидели, что она полна народу: всякие калики перехожие, больные, непонятной национальности, христарадничающие бродяжки... словом, налицо вопиющее неправоверное нечестие. Натурально, пацаны возмутились, и, всяко-понятно, всё перепутали - им сказали сначала разрушить, а потом сжечь, а они поступили с точностью до наоборот.
  Впрочем, Магометушка на них не обиделся, а наоборот - прочитал свежеспущенный Джебраилом аят - относительно тех злыдней, которых по аллахову приказу чуть не спалили живьём: "А те, которые построили мечеть для нанесения вреда, поддержания неверия, внесения раскола в ряды мусульман и создания заставы для тех, кто издавна сражается против Аллаха и Его Посланника, непременно будут клясться: "Мы не хотели ничего, кроме добра". Но Аллах свидетельствует, что они являются лжецами"
  Кроме строителей "мечети нечестия" посланник Аллаха помянул добрым аятным словом всех, кто не пожелал идти с ним против Византии - в Табук:"Не следовало жителям Медины и бедуинам из окрестностей оставаться позади Посланника Аллаха и отдавать предпочтение собственным жизням перед его жизнью. Это - потому, что жажда, усталость и голод, постигающие их на пути Аллаха, и каждый шаг, вызывающий гнев неверующих, и каждое поражение, нанесенное врагу, непременно запишутся им как добрые дела. Воистину, Аллах не теряет вознаграждения творящих добро".
  
  И участь тех уммских товарищей, что не уставали, не голодали и не подыхали от жажды на аллаховом пути - должна была (по приказу Аллаха же) стать горькой и безрадостной. И стала: когда "пророк" вернулся в Медину, к нему пришли лицемеры, отказавшиеся от участия в походе, поклялись Аллахом, что были нездоровы, попросили прощения ради Аллаха же, и Магометушка их простил, т.к. видел, что очень горько им и безрадостно такое враньё-то врать.
  
  А когда пришло трое корешей, которые о своём прогуле похода рубанули правду-матку сплеча, то пахана от этой матки заколбасило, а Джебраила - прям-таки затрясло и, ясен перец, Аллах не простил этих троих - ибо, правда - не в его обычаях, чисто конкретно вам говорю. За правду, сказанную в глаза посланнику Аллаха (или любому другому прислужнику сатаны), полагается ад.
  
  И рассказ одного из трёх правдолюбцев, приведённый в сире, свидетельствует о том, что тот безлюдный круг ада, в который оный правдивец и два его приятеля по распоряжению "пророка" отправились, сейчас должен быть битком забит "просветленными" адептами всяческих гуру, "свидетелями Иеговы", членами "семьи Бога", возвышенными ошмариями-чимариями, прихожанами "церкви адамитов", розенкрейцерами, скопцами, богородичниками и прочими - в том же духе... Ибо, времена меняются, а дух зла неизменен в присущей ему злости, и нет ничего удивительного в том, что с нынешними своими жертвами лжепророки поступают точно так же, как Магомет - с нежелающими воевать моджахедами, т.е. устраивают им весёлую жизнь, с полным подавлением воли, бойкотом окружающих, отрывом от сексуального партнера и лишением имущества.
  Рассказ провинившегося воина Аллаха: "Моя история такова: когда я не принял участия в походе Посланника Аллаха на Табук, хотя я был не сильнее и не слабее, чем обычно. Раньше я не пропускал ни одного похода, а этот пропустил. Пророк задумал его, когда созрел урожай плодов, и все люди предпочитали находиться в тени. Пророк стал готовиться к походу, стали готовиться и мусульмане вместе с ним, а я, начав было готовиться вместе со всеми, перестал и ничего не сделал. В душе я говорил: "Я ведь могу сделать это, если захочу", -но не делал ничего. Уже и Пророк выступил из Медины, и мусульмане вместе с ним, а я ещё ничего не сделал. Тогда я сказал себе: "Подготовлюсь после его отъезда за день или два, а потом их догоню". После их отъезда начал было готовиться, но передумал и ничего не сделал. Потом ещё раз начал и опять передумал, ничего не сделал.Так продолжалось, пока они не уехали, и, получилось, что я пропустил поход. Я уже подумал было сесть на верблюда и догнать их. Если бы сделал так, но ведь не сделал!
  Когда я выходил из дома и ходил среди людей после отъезда Пророка, то я видел только тех, кто был обвинен в лицемерии, или тех, кому Аллах разрешил не участвовать в походе из-за их немощности или болезни. Это меня огорчало. А когда я узнал, что Посланник Аллаха возвращается из Табука, меня охватило отчаяние.
  Я стал придумывать оправдание, говоря: "Чем же я оправдаюсь перед возмущением Пророка завтра?" - и советоваться с родными. Но когда мне сообщили, что Пророк уже недалеко, то все придуманные оправдания отпали, и я понял, что могу спастись от гнева Аллаха, только сказав правду. Пророк приехал в Медину утром. Обычно, вернувшись из поездки, он приходил в мечеть, совершал два раката молитвы и садился в кругу людей. Так было и в этот раз. Когда же он сделал свои обычные дела, к нему подошли люди, не участвовавшие в походе, и стали клясться, что невиновны и просить прощения. Их было более восьмидесяти человек.
  Пророк принимал их извинения и клятвы на верность, прощал их, вверяя их души на волю Всевышнего Аллаха. Я тоже был в числе подошедших и приветствовавших его. Но мне он улыбнулся улыбкой рассерженного человека и сказал: "Ну-ка, иди сюда! Почему ты отстал, разве ты не готовил своего верблюда?" Я ответил: "О Посланник Аллаха! Клянусь, если бы я оправдывался перед кем-нибудь другим, а не перед тобой, то я нашёл бы слова оправдания, несмотря на всё недовольство спрашивающего, и у меня были бы силы, дающие мне возможность поспорить. Но я знаю, что если сейчас я расскажу что-нибудь ложное, то ты простишь меня, а Аллах разгневается на меня. А если я расскажу тебе правду, то ты на меня, конечно, рассердишься, но я хочу, чтобы меня наказал Аллах. Так вот - у меня не было никакой уважительной причины, когда я не поехал вместе с тобой, я был не сильнее и не слабее обычного".
  Пророк сказал: "Вот тут ты сказал правду.Уйди отсюда, пусть вершит суд над тобой Аллах!" Вместе со мной вышли мои родные, которые и сказали мне: "Ей-богу, раньше Пророк не знал за тобой ни одного проступка. Ты что, не мог найти себе оправдания перед ним так же, как оправдались те, кто хуже тебя - лицемеры, отказавшиеся от участия в походе? Пророк простил бы тебя и снял бы с тебя вину перед Аллахом". Они так долго мне это втолковывали, что я даже хотел вернуться к Пророку и оболгать самого себя - но не стал этого делать. Я спросил родных: "А кто-нибудь ещё есть, кроме меня, в таком же положении?" Ответили: "Да, двое. Они сказали то же самое, что и ты. Им было сказано то же самое, что и тебе".
  Пророк запретил людям с нами разговаривать, с нами - это с троими из всех тех, кто не участвовал в походе. Нас все стали сторониться и бранить. Я возненавидел и себя, и весь окружающий мир, который стал неузнаваемым. Мы находились в таком положении в течение пятидесяти дней. Два мои приятеля по несчастью покорились и сидели дома, я же был самым молодым и оказался самым стойким из нас троих: я выходил из дома, присутствовал на молитвах вместе с мусульманами, бродил по рынкам - и никто со мной не разговаривал.
  Я приходил к Посланнику Аллаха, приветствовал его, когда он сидел в кругу людей после молитвы, а потом задавался вопросом: "Он шевелил губами, отвечая на мое приветствие, или же нет?" Если же я молился вблизи него - то всегда украдкой поглядывая в его сторону. Могу сказать, что когда я начинал молиться, он смотрел на меня, а если я оборачивался в его сторону во время молитвы, он отворачивался.
  Недружелюбное отношение ко мне со стороны мусульман затянулось, и стало невыносимым, я не выдержал и перелез через стену забора дома моего двоюродного брата и самого любимого мной человека - явно я бы не посмел к нему прийти. Он был во дворе, я приветствовал его, и, клянусь Аллахом, он не ответил ни слова на моё приветствие. Я сказал: "О брат мой! Умоляю тебя ради Аллаха - ответь мне, ведь ты же знаешь, что я люблю Аллаха и Его посланника?" Он промолчал. Я снова умолял его, но он не ответил. Я повторял свою мольбу несколько раз, пока он, наконец не сказал: "Аллах и Его посланник знают лучше". Тут мои глаза наполнились слезами, я вскочил и перепрыгнул через забор.
  В этом ужасном положении все мы - трое - находились уже в течение сорока дней, когда ко мне пришёл Посланник Аллаха и сказал: "Посланник Аллаха приказывает тебе удалиться от жены". Я спросил: "Я должен развестись с ней или что?" Он ответил: "Нет, ты удались от неё и не приближайся к ней!" Такой же приказ Посланник Аллаха послал и двум моим приятелям. Жене я сказал: "Иди к своей семье и будь у них, пока Аллах не решит это дело!"
  Жена одного из моих товарищей по несчастью пришла к Пророку и сказала: "О Посланник Аллаха! Мой муж- человек старый, беспомощный, и у него нет слуги. Ты не будешь возражать, если я буду его обслуживать - готовить еду и заботиться о его доме?" Пророк ответил: "Нет, но пусть он не приближается к тебе!" Она в ответ воскликнула: "О Посланник Аллаха! Он и так не сделает ни одного движения ко мне. Клянусь Аллахом, он не перестает плакать с тех пор, как это случилось с ним. Я боюсь за его зрение". Мне некоторые родственники сказали: "Может, и ты попросишь Пророка, чтобы он разрешил твоей жене заботиться о тебе?" Я ответил: "Нет, я не буду просить его об этом, ибо я знаю, что ответит мне Посланник Аллаха на это - ведь я человек молодой".
  Так продолжалось ещё десять дней. Утром пятидесятого дня я совершил молитву за одним из наших домов. Земля стала для меня тесной и было муторно в моей душе настолько, что я уже не мог находится в Медине - среди людей. Я построил себе шалаш над возвышенностью Салаа и уходил туда. И вот там-то я услышал громкий крик, дошедший до этой возвышенности - кто-то звал меня по имени. Я упал ниц, и понял, что пришло освобождение. Пророк во время совершения утренней молитвы (на заре) сообщил людям о том, что Аллах нас простил, и тут люди отправились, чтобы сообщить нам эту радостную весть. К моим двум приятелям люди пошли пешком, чтобы сообщить эту весть. А ко мне прискакал человек на коне. Когда человек, голос которого я услышал, доехал до меня, сообщил мне о прощении, я снял с себя обе верхние одежды, накинул, и отправился к Посланнику Аллаха. Встречавшиеся в пути люди говорили мне о прощении Аллаха и поздравляли меня. Я смело вошёл в мечеть и когда я приветствовал, Посланника Аллаха, он мне сказал: "Радуйся - это самый лучший день для тебя с тех пор, как родила тебя мать!" Я спросил: "От тебя, о Посланник Аллаха, пришло прощение или от Аллаха?" Пророк ответил(а лицо его сияло от радости): "От Аллаха" - когда Пророк радовался чему-нибудь, то его лицо сияло, как луна. Все знали об этом его качестве.
  Усевшись перед ним, я сказал: "О Посланник Аллаха! Должен ли я за прощение от Аллаха отказаться от своего имущества в пользу Аллаха и Его посланника?" Пророк ответил: "Оставь у себя некоторую часть своего имущества - так будет лучше для тебя!" Я сказал: "Я оставляю за собой долю, которая находится в Хайбаре. О Посланник Аллаха! Аллах спас меня за то, что я сказал правду. Я каюсь перед Аллахом и, пока жив, буду всегда говорить только правду".. Посланник Аллаха произнёс аят: "Аллах уже простил Пророка, мухаджиров и ансаров, которые последовали за ним в трудный час после того, как сердца некоторых из них едва не ослабли. Он простил их, потому что милостив к ним, милосерден; а также тех троих, которые были оставлены.Аллах простил троих, которым было отсрочено до тех пор, пока земля не стала тесной для них, несмотря на её просторы. Их души сжались, и они поняли, что им негде укрыться от Аллаха, кроме как у Него. Затем Он простил их, чтобы они могли раскаяться. Воистину, Аллах - Принимающий покаяния, Милосердный". И клянусь Аллахом - всё, сказанное Посланником Аллаха - правда: Аллах простил нас, и с тех пор никого и никогда больше не наказывал за правдивый рассказ так, как наказал меня и двух моих приятелей".
  
  63.
  
  Всласть поглумившись над злостными прогульщиками антитабукского похода и истрепав им все нервы, посланник Аллаха страшно подобрел и, когда приехала делегация из незавоёванного им ат-Таифа, явил собой образец утончённой вежливости вкупе с эталоном доброй воли.
  Замутка посыла делегации такова: прогнав Магометушку от ат-Таифа, жители города принялись раскидывать умом на предмет - а что, собственно, это было - и пришли к разным интересным выводам. Всяко-понятно, не обошлось и без тайных мусульман -полит.аналитиков, которые, гуляя по базарам приставали к влиятельным ат-таифским лицам с вопросами:"Ты видел, как обернулось дело этого человека ? Все арабы в округе уже приняли ислам. У вас нет возможности воевать со всей Аравией, так подумайте о себе!"
  В результате этой полит.аналитической деятельности, аль-латтники стали совещаться между собой, жалуясь друг другу на неизбежно последующий ( в случае их твердолобости) полит.игноранс ат-Таифа, и ища меры недопущения этой наикатастрофичной из катастроф. Совещания были бурны, но глубокомысленны и ответственны: там раздавались пронзающие душу стенания о гибельности грядущего выключения родины из благотворных всеаравийских политических процессов, и слышались останавливающие сердце своим пафосом крики про начинающийся полёт в экономическую бездну. Который полёт - есть следствие тупой неуступчивости и выпадения из всеарабской высокоцивилизованной общности; а которое выключение - является результатом необдуманной и безответственно одержанной над мусульманами победы.
  Про прочии ужастики с кошмариками того обсуждения я вам, о мои дорогие кафиры, даже и рассказывать не буду - кровь стынет в жилах, как подумаешь, что могло произойти с ат-Таифом, не пошли они вовремя делегацию к "пророку": по сире - убедившийся в надменности и высокомерии аль-латтников Магометка уже решил было оставить их в покое и больше никогда не предлагать им ислам. Вот какая пучина бедствий ожидала ат-Таиф! Чуть было не остались без "релиии мира", несчастные... совсем чуть-чуть... но (умнички какие, а?) вовремя опомнились и сами пришли к Магометушке с мирным договорчиком в зубах.
  В числе предложенных Магометке условий горожане ат-Таифа просили уммского пахана не разрушать их божества -ал-Латту - в течение трёх лет, освободить их от совершения намаза и от разрушения идола (по истечении трёхлетнего срока) своими руками.Магометушка, отказав по первому пункту, сказал: "Что касается разрушения идолов ваших вашими же руками, то мы освобождаем вас от этого. А что касается молитвы, то нет добра в той религии, в которой нет молитвы". И присмиревшие аль-латтники ответили: "О Магомет! Мы согласны на это, хотя это является для нас унижением".
  Зато, в обмен на унижение ат-таифцев ат-таифские земли получили статус заповедника. В окончательном варианте договоре говорилось: "Именем Аллаха, Милостивого, Милосердного! От Магомета, Пророка, посланника Аллаха к верующим! Ни один терновник оазиса ат-Таифа не будет срублен, и ни одна дичь там не будет убита. Если кто-либо будет застигнут за чем-то подобным, он будет побит плетью и с него снимут одежду. А если кто нарушит это установление о наказании, то такой человек будет схвачен и предстанет перед Пророком Мухаммадом, а это уже дело Пророка Магомета, Посланника Аллаха. Написано по приказу Посланника, Магомета сына Абдаллаха, и никто не должен преступать, иначе он навлечет на себя беду за нарушение приказа Магомета, Посланника Аллаха".
  Разрушать аль-Латту "пророк" послал хитрожопого Абу Суфьяна на пару с одним авторитетным братком. Когда они доехали до места, браток выразил желание сразу же залезть на богиню и начать её рушить, но осторожный Абу Суфьян не согласился и предложил товарищу съездить к своей родне и ублаготворить её дорогими подарками. После побывки у родни пацан вернулся, поднялся на святыню и стал бить изваяние киркой, а все его родственники стояли рядышком, заявляя, что если кто недоволен действиями их мальчика, то может начинать разборку прямо сейчас - они без всякого базара за свою кровиночку замочат любого аль-латтника. Разрушив изваяние, браток забрал все украшения, золото и мозаику богини и отдал это Абу Суфьяну, который, в свою очередь, отвёз "божественное" рыжьё и цацки "пророку", а уж он-то разобъяснил всем одарённым зоркостью ума, что по воле Аллаха случилось ещё одно - очень большое и выгодное - исламское чудо.
  Уплатив по поводу чуда долги некоторых особо любимых корешей, "пророк" послал Абу Бакра Правдивейшего возглавить паломничество мусульман в Мекку, после чего сел на попу и крепко задумался. Магометушке очень не нравилось, что некоторые язычники-многобожники, поклонники мекканской аллаховой дочуры - Манат, всё ещё не признавали его за посланника Аллаха, и, натурально, не фига не уважали и не платили закаят - ну, да это ладно бы... Но при всём при том - оные подлецы сохранили свои права на совершение паломничества в Мекку - вот беда-то в чём.... А сохранили потому, что существовал взаимный договор между "пророком" и всеми язычниками-многобожниками, согласно которому никому из желающих почтить Каабу не было воспрещено приходить в Мекку, и жизнь и здоровье каждого приходящего в запретные месяцы (месяцы, отведенные для паломничества) - были священны и неприкосновенны.
  Помимо общего, "пророком" были заключены ещё и особые договора со множеством всяких-разных условий с некоторыми арабскими кочевыми племенами; и в силу этих-то юридических хитросплетений многие арабы, кланяясь дочери Аллаха, имели возможность полностью игнорировать посланника Аллаха - спрашивается, доколе "пророку" можно было такой беспредельный беспредел терпеть и безмолвствовать?
  Вот Магометка подумал-подумал и, получив суру "Бараа" (т. е. 9-я сура ат-Тауба - "Покаяние"), терпеть и молчать перестал, а разомкнул уста и оповестил всех покорных Аллаху, что им получено: "Отречение Аллаха и Его посланника от тех язычников, которые заключили с ним договор" - т. е. от общего договора с многобожниками.
  Далее "пророк" сделал: "Объявление от Аллаха и Его посланника людям в день Великого Паломничества, что Аллах отрекается от своих обязательств перед язычниками; а также и Его Посланник после того..." - т. е. Магометка объявил, что Аллах уже отрёкся, в натуре, а он - аллахов посланник - без всякого базара, отречётся после этого сезона паломничества, а то мало ли - что, и как бы чего не вышло.
  Кинув же в уммские массы аллахову объяву с предъявой, Магометушка начал поаятно выдавать очередные сурные инструкции.
  Первая была адресована многобожникам: "В течение четырех месяцев путешествуйте по этой земле и знайте, что вы не уйдёте от Аллаха и что Аллах посрамит неверных. Если вы раскаетесь, то это будет для вас лучше; а если отвернётесь, то знайте, что вам не уйти от Аллаха".
  Вторая относилась, собственно, к самому "пророку", сильно полюбившему беседы со своим нафсом: "Сообщи неверным весть о мучительном наказании, за исключением тех из многобожников, с которыми вы заключили договор" - то есть особые договора, заключенные с некоторыми племенами оставались в силе.
  Третья инструкция (чисто конкретная) была спущена специально для самого слабого в умственном отношении мусульманского звена, т.е. - для низов: "Когда же кончатся запретные месяцы (т. е. четыре месяца - срок, установленные для паломничества), тогда убивайте многобожников, где бы вы их ни нашли, хватайте их, осаждайте их, устраивайте им засады повсюду. Но если они обратятся с раскаянием, будут совершать молитву, будут давать закят - очистительную милостыню, то освободите им путь: Аллах - Прощающий, Милосерден".
  Все инструкции были морально обоснованы суровой правдой жизни и соображениями высшей справедливости: "Как может у Аллаха и Его Посланника быть договоренность с многобожниками, кроме тех, с которыми вы заключили договор у запретного мольбища"? - ну, вот, действительно, как? Может ли Единый и Всемогущий Творец договориться с многобожниками - ясно же, что не может. И о чём истинно-верующему разговаривать с идолопоклонником - понятно ведь, что не о чем.
  Разумеется, как Единый Бог, так и любой верующий в Него обязаны знать, что многобожник многобожнику - рознь, и идолопоклонники тоже бывают разные: тех, которым не определен срок в общем договоре с Аллахом и его посланником, непременно надо убивать, хватать, осаждать и устраивать засады, ибо: " Они не соблюдают ни клятвы, ни обязательств. Устами своими они высказывают расположение к вам, тогда как сердца их отказываются от этого. Большинство их - нечестивцы. Они ничтожной ценой оценили аяты Аллаха и удалились от Его пути: как дурно то, что они делали! В отношении верующего они проявляют враждебность".
  А некоторых убивать не надо, ибо: "Если они обратятся с покаянием, будут совершать молитву; будут давать закаят - очистительную милостыню, то будут вам братьями по вере. Мы излагаем эти аяты ясно для людей понимающих".
   Когда объявление с отречением и инструкциями снизошло на "пророка" полностью, он послал одного братка вдогонку Правдивейшему, сказав: "Поезжай с этим рассказом из начала суры "Разрешение" и сообщи людям в день жертвоприношения, когда они соберутся в Медине, что в рай не войдет неверный, и что после этого года язычник не совершит паломничества, и не будет обходить Каабу голым; а кто имеет особую договоренность с Посланником Аллаха, то она действует в течение установленного ему срока".
  Про недопустимость обнажёнки скромняшка-"пророк" разорался потому, что многие арабы продолжали совершать хадж по своим обрядам, как совершали во времена язычества - т.е пришедшее на поклонение богине ночи племя выбирало из своей среды семь самых красивых девушек и юношей, и они обходили Каабу семь раз одетые лишь в украшения.
  Браток догнал Абу Бакра, и когда наступил день жертвоприношений - испортил многобожникам всю гулянку с конкурсом красоты и последующей пьянкой, огласив то, что велел ему посланник Аллаха. Всем язычникам, прибывшим в Мекку, был дан срок - четыре месяца со дня их извещения, чтобы каждое племя могло вернуться в свою страну; и было сделано предупреждение, что после этого срока никому из них них нет никакой защиты от праведного правоверного наезда (кроме тех, с кем Магометушка заключил особый договор).
  Потом посланник Аллаха приказал начать джихад против язычников, ибо Аллах сказал своему посланнику: "Как не воевать вам с людьми, которые нарушили свою клятву и умыслили изгнать Пророка? Они сами первыми напали на вас. Их ли бояться вам? Больше всего вы должны бояться Аллаха, если вы верующие".
  А на предъявы, предъявляемые родственниками-курайшитами (эта заварушка перекрывала туры многих паломников и лишала Мекку заработка главного тур. оператора Аравии) - Магометушка отпел, что: "Многобожники - нечестивцы, они не должны приближаться к Запретной мечети после этого года. Если вы боитесь бедности, то не бойтесь - вас обогатит Аллах от щедрот своих, если захочет. Аллах - всезнающий и всемудрый".
  Ясен пень, что только-только установившееся взаимопонимание и нерушимая дружба между Меккой и Мединой моментально дали глубокую трещину, и от "пророка" в ультимативной форме потребовали, чтобы всезнающий и всемудрый Аллах немедля возместил городу материальный ущерб, нанесенный отречением его посланника от своего слова и договорных обязательств, касающихся туристического бизнеса.
  Разобиженный по самое не могу этой вопиющей меркантильностью "пророк" напомнил мекканцам одно из своих ранних аятных бухтений: "Ты непременно найдёшь самыми лютыми врагами верующих иудеев и многобожников. Ты также непременно найдешь, что ближе всех в любви к верующим, являются те, которые говорят: "Мы - христиане". Это - потому, что среди них есть священники и монахи, и потому, что они не проявляют высокомерия" - и поинтересовался у курайшитской родни - хрен ли они удивляются, что посланник Аллаха поступает люто с самыми лютыми врагами верующих? Но Мекку больше интересовали баблосы, чем очередная победа ислама, поэтому отмазка не прокатила - со стороны потерпевших убытки курайшитов раздались угрозы начать разборку по чисто-арабским понятиям, т.е. - насильственное отчуждение "пророкова" имущества, кровная месть и прочие неприятные неправоверности.
  Перед лицом столь серьезных претензий "пророк" был вынужден проявить теологическую гибкость и воззвать к своему верховному пахану за соответствующими указаниями. И Аллах, почесав задницу, наловил достаточно мозговых блох, чтобы засрать ими всё внутричерепное магометушкино пространство.
  Прямо на следующий день после контакта со своим паханом "пророк" смело забил на все ранние коранические заявления и наставил курайшитов в истинной "покорности Аллаху", заявив: "Воюйте с теми, из получивших Писание, которые не принимают истинной веры - этим будут возмещены ваши убытки от потери рынков. Сражайтесь с теми из людей Писания, кто не верует ни в Аллаха, ни в Судный день, кто не считает запретным то, что запретили Аллах и Его Посланник, кто не следует истинной религии. Сражайтесь с ними, пока они не станут униженно платить джизью собственноручно".
  Наезжать на христиан предполагалось не так, чтобы- не за что, не про что - а за их чисто конкретные негодяйства с паскудствами, роднящие поклонников Креста с иудеями: "Иудеи утверждали: "'Узайр - сын Аллаха", а христиане утверждали: "Мессия - сын Аллаха". Да поразит их Аллах! Сколь далеки они от истины! Иудеи и христиане признавали богами помимо Аллаха своих учёных и монахов, а также Мессию, сына Марийам. Однако им было велено поклоняться только единому Богу, кроме которого нет божества. Хвала Ему, превыше Он их многобожия!"
  Так-то вот! И не надо, не надо глупых вопросов про то, когда это иудеи признавали кого-то за Сына Божия, да ещё на пару с христианами; "пророк" сказал, что помимо богов-учёных и монахов Сына Марии признавали Мессией и иудеи, и христиане - значит, признавали и те, и другие... а то, что жиды с этим утверждением несогласные, и по сю пору собачатся со всеми, считающими Иисуса из Назарета Богом - абсолютно несущественные детали. Ибо, подумайте сами, кто лучше разбирается в вопросах иудаизма - какие-то не поймешь сколько лет учившие Тору раввины или неграмотный "пророк" Магомет?
  Кроме знания всех сокровенных тонкостей иудаизма - наверняка, и поныне неизвестных аидам - "пророк" был черезвычайно сведущ в вопросах распределения и использования христианско-церковного имущества - оно со всей неизбежностью должно оказаться в мусульманской казне, т.к., во-первых: "Христиане тщатся словами своих уст погасить свет Аллаха. Но Аллах желает завершить распространение своего света, как бы ненавистно это ни было неверным".
  Во-вторых: "Многие же из учёных священников и монахов присваивают имущество людей неправым путем и тратят его на пустое, уклоняют и сбивают людей с пути Аллаха".
  И следовательно, в третьих: "Тем, которые накапливают золото и серебро и не расходуют их на дело Аллаха, возвести, о Магомет, что ждёт их мучительное наказание. Оно их постигнет в тот день, когда в адском огне будет раскалено накопленное ими. Заклеймены будут их лбы, бока и спины, и будет им сказано: "Вот то, что вы копили для себя. Так вкусите же то, что вы накопили!"
  Какого числа, месяца и года садист-Аллах так оттянется над жадюгами, не желающими платить за услуги своего "пророка" - поводыря на пути джихада - есть величайший исламский секрет, но я вам его открою: это будет в тот дождливый четверг, когда свиньи полетят, рак на горе свистнет, а я признаю религию покорности - самым мирным и человеколюбивым вероучением на Земле.
  
  
  64.
  Поход против Византии - на Табук - был последним, в котором Магометка принял личное и непосредственное участие: после него "пророку" стало недосуг ходить на войну - начался девятый год хиджры, так называемый год депутаций. В том году к Магометушке косяком начали прибывать представители различных арабских племён и кланов, имевших целью вступление в ряды "покорных Аллаху".
  Эта внезапно проявившаяся аллахо-унд-магометолюбивость мусульманскими источниками объявляется курайшитской заслугой - их-де "хороший" пример решил дело в пользу "истинной" религии. В объявлении есть некоторая толика правды: поскольку курайшитское племя возглавляло остальные арабские племена, то после падения Мекки произошла закономерная фигня - раз ведущие сдулись, т.е. приняли ислам - поникли и ведомые ими.
  Главами же Аравии жители Мекки считались потому, что, во-первых, были хранителями Каабы, а во-вторых - прямыми потомками Измаила - первого араба на планете Земля. В коране имя Измаила болтается между упоминаниями Авраама и сына его Исаака, как не пришей кобыле хвост, а тот факт, что при общем папаше - Аврааме - у Измаила с Исааком были разные мамы - замазывается.
  Те же из нынешних муфтиев и имамов, которым за их правоверность умма дает допуск к секретным кафирским материалам - Библии и Торе - шизеют прямо на глазах, узнавая такую общедоступную инфу, как, например, имя праматери арабов - Агарь и её незавидный социальный статус. Оная арабская пра-мама была простой служанкой законной жены Авраама - Сарры, (потому-то ислам и назван ересью агарянской - т.е. холуйской) - и по происхождению египтянкой, т.е. идолопоклонницей.
  Будучи подсунута своей госпожой в постель к Аврааму в качестве наложницы, и, успешно залетев ( Сарра долго не могла родить, и решила воспользоваться услугами рабыни-Агари, использовав её в качестве суррогатной матери), эта мымра египетская не додумалась ни до чего лучшего, как начать крючить пальцы на свою хозяйку. Крючила-крючила; сынка - Измаила - научила хихикать над мачехой и смотреть на новорожденного сводного брата - Исаака - сверху вниз (Сарра ещё как-то терпела агарянские шуточки по поводу своего бесплодия, но когда наконец-таки сподобилась родить - совершенно перестала понимать тонкий египетский юмор) и в конце-концов докрючилась до большой кручины. Законная жена Авраама наотрез отказалась признавать Измаила за сына и наследника авраамова достояния; соглашение, воспоследовавшее из суррогатного материнства Агари, было расторгнуто; и служанку-юмористку выперли вместе с прародителем арабов на свободу и простор - в пустыню то бишь.
  Ясен перец, что всем саудовским королям - вершителям судеб мировой уммы - ведущим своё родословие непосредственно от всеарабских пра-пра-пра, всегда было очень обидно узнавать, что они, хоша и короли над арабами (по сложившимся материальным обстоятельствам), но по духу и крови - рабы не только Аллаха, а и потомков Исаака - т.е. ненавидимых ими до нервного тика жидов (коран одобряет рабство, и по шариату - сын рабыни, имевшей сексуальную связь с хозяином, принадлежит законному сыну рабовладельца). Коронованным муслям до того досадно, что прародительница ихняя - холопка ( ну, ладно бы - просто прислуга, так ведь ещё и прислуживала-то - кому? еврейке! о, Аллах, какой ужас!), что они, очень часто называя себя семенем Авраама, никогда не признавали и не собираются признавать ту, которая это семя выносила в чреве своём.
   Если вспомнить старика Фрейда с его кафирскими заморочками, типа психоанализа, то фишка с вытеснением из памяти фактов, позорящих семейную честь - делается понятной чисто конкретно; как и сопутствующий этому вытеснению страх разоблачения, постепенно - по мере забывания в чём, собственно, состоит позор - приобретающий иррациональный характер. Венценосные ваххабиты, до смерти боясь даже упоминания имени "Агарь", и предпочитая отдавать дань памяти не своей праматери - а бесплодной Аише, так долго запрещают Библию и Тору ко ввозу в Саудовскую Аравию, что уже и сами не знают - почему им следует бояться креста и могендавида.
   Но правоверная шизиловка приобретает черты серьёзного психоза, осложнённого раздвоением личности тогда, когда мусульмане - первые хулители Св. Писаний - заявляющие, что и библейский Ветхий Завет и Тора ни что иное как еврейские враки - начинают ссылаться на ни разу не упомянутый кораном факт того, что арабский пра-пра-пра был первенцем и старшим сыном Авраама, и с налитыми кровью глазами вопить об украденном жидами праве первородства.
  Действительно, по Книге Бытия, Измаил - прародитель арабов, родился как минимум на тринадцать лет раньше, чем Исаак - прародитель евреев - но как у муслимов, сначала объявляющих все библейские сведения несовпадающие с кораном - жидовским враньём, хватает наглости буквально через пять минут беседы об арабо-израильском конфликте начинать к этому же самому "вранью" апеллировать - кафирам не дано понять. Также, неверным никогда не постичь - как можно, до дрожи и судорог ненавидя проклятых сионистов вместе с их религией и государством и желая полного и окончательного уничтожения всего еврейского (как самих евреев, так их религии и государства ) одновременно требовать себе первородство, которое есть сугубо еврейская примочка, порождённая еврейской же религией (иудаизм) и являющаяся базисом еврейского государства в его теократическом варианте (царство Иудейское).
  
  Всё, что для поклонников креста может оказаться кристально ясным - это арабо-мусульманская тупорылость и их ослино- злобное, правоверное же упрямство, ибо если по корану Измаил: "Воистину, был правдивым в обещаниях и был посланником и пророком. Он велел своей семье совершать намаз и выплачивать закят, а его Господь был доволен им", - то по Библии ещё до рождения сына Агари было сказано Ангелом Господним: "Вот, ты беременна, и родишь сына, и наречёшь ему имя Измаил, ибо услышал Господь страдание твоё; он будет между людьми, как дикий осёл; руки его - на всех, и руки всех - на него; жить будет он пред лицом всех братьев своих".
  
  И если Бог Библии предсказал Аврааму: " И о Измаиле Я услышал тебя: вот, Я благословлю его, и возращу его, и весьма, весьма размножу; двенадцать князей родятся от него; и Я произведу от него великий народ. Но завет Мой поставлю с Исааком, которого родит тебе Сарра в сие самое время на другой год" - то концерн "Мы -Аллахомагомето", с которым заключили завет потомки Измаила, высказался по поводу будущности арабов куда как более горячо: "Клянусь твоим Господом, Мы непременно соберем их и дьяволов, а затем поставим их вокруг Геенны на колени.Потом Мы выведем из каждой общины того, кто больше других ослушался Милостивого.
  Нам лучше знать, кому более подобает гореть там и кто более других заслуживает войти туда.Каждый из них войдет туда - таково окончательное решение твоего Господа, но потом Мы спасём богобоязненных, а беззаконников оставим там стоять на коленях.
  Сколько же поколений до них Мы погубили!"
  
  Так что, исходя из всего вышеизложенного, естественное и неудивительное дело, что пока глав. менеджер "Исламкорпорейтед" - Магомет инб Абдаллах - бодался с курайшитами за монополию на вероучительство (т.е. собирал дьяволов в кучку) многие арабские чуваки предпочитали занимать выжидательную позицию - кто ж захочет по доброй воле вступать в столь тёплую(адскую) компанию? Ну, а после падения Мекки и принятия курайшитами ислама прикинувшие свои ресурсы жалкие арабские лузеры осознали, что не в состоянии ни воевать с посланником Аллаха, ни сопротивляться исламу, и приняли религию Аллаха (встали на колени вокруг геенны). Некоторые ещё напоследок пытались попонтоваться, но их сурово обламывали.
  
  Например, одна делегация от арабского племени, прийдя к "пророку", как вошла в мечеть, так и крикнула громким голосом: "Выйди к нам, о Магомет!" - и обидела тем Магометушку, находящегося во внутренних комнатах донельзя. Но он, хоть и обиделся, а вышел к ним, и спросил чего надобно, и тогда они - мудрецы недоделанные - обратились к нему со словами хвастливыми: "Мы, о Магомет, люди не последние! Слава Аллаху, который так милостив к нам, что сделал нас самым сильным народом Машрика, самым многочисленным и хорошо вооружённым. Кто из людей может сравниться с нами? Если кто-то и желает этого, то пусть перечислит те дары Аллаха, что перечислили мы. Если бы мы хотели, то могли бы продолжить нашу речь, но мы стесняемся говорить много о том, что Аллах даровал нам. Мы слишком известны всем этим".
  Враз растерявший все свои идиомы и метафоры посланник Аллаха обратился к одному из братков, который за словом в штаны не лазил, и сказал: "Встань и ответь этому человеку на его речи!"
  Муслим-краснобай встал и произнес:"Слава Аллаху, создателю небес и земли, за Его Посланника, самого благородного происхождения, самого правдивого в словах и самого знатного. Мы - моджахеды, приверженцы Аллаха, помощники Его посланника. Мы будем сражаться с людьми, пока они не уверуют в Аллаха. Кто уверует - сохранит своё имущество и свою жизнь от нас; а с тем, кто отвергнет, мы будем воевать ради Аллаха и Его посланника вечно, и убийство его для нас будет лёгким. Я произношу эти слова и прошу прощения Аллаха себе и верующим мужчинам и женщинам! Да будет мир над вами!"
  Прикусившие языки и сильно желающие сохранить жизнь с имуществом делегаты радостно приняли ислам, а "пророк" раздал им подарки и, как отмечает сира - это были большие подарки.
  К принимающим же ислам безмолвно "пророк" был ещё более щедр: не теряя времени на обучение намазу и вручение подарков, назначал их в бригадиры и давал наводку на разборку с язычниками, веля новоспечённым воинам Аллаха призывать родню к исламу и не воевать с ними в течение трёх дней: если ответят согласием, принять их в ислам; а если нет - убивать и наследовать имущество убитых. Также Магометушка разослал в разные стороны матёрых и проверенных временем корешей, которые несли правоверную весть всем подряд, говоря: "О люди! Примите ислам и останетесь живыми и невредимыми!"
  Условия "пророческого" крышевания покорённых религией мира племён были просты и понятны:"Именем Аллаха Милостивого и Милосердного! Аллах наставит вас на путь свой прямой, если исправитесь, покоритесь Аллаху и Его Посланнику, будете совершать молитву, уплачивать закят, отдавать из добычи пятую часть Аллаха, долю Пророка и то, что он выберет для себя, внесёте обязательную для верующих садаку: с поместий - десятая часть урожая земель, орошаемых из источника и с неба; а с земель, орошаемых ведром, - половина десятины; с верблюдов: с сорока - одна молочная верблюдица, а с тридцати - один молочный верблюжонок; с пяти верблюдов - овца; с каждых десяти верблюдов - две овцы; с каждых сорока коров - одна корова; с каждых тридцати коров - тёлка или бычок; с каждых сорока овец, пасущихся без пастуха, - одна овца. Таково предписание Аллаха, которое Он возложил на верующих в уплате садаки. Кто уплатит больше, то это - лучше для него. Кто исполняет всё это, свидетельствует о своей приверженности к исламу и помогает верующим против многобожников. Он пользуется теми же правами, что и мусульмане; у него те же обязательства, что и у них; он находится под защитой Аллаха и Посланника Его. Кто из иудеев или христиан примет ислам, он становится мусульманином и пользуется теми же правами, что и мусульмане, и у него те же обязательства, что и у них. Кто придерживается иудаизма или христианства, то он не будет отрешён от него - он должен уплатить джизью с каждого своего совершеннолетнего человека - с мужчины и женщины, свободного и раба в размере одного полного динара от стоимости одежды или ту же сумму в виде одежды. Кто внесёт все это Посланнику Аллаха, то ему - защита Аллаха и защита Его Посланника. А кто отвергнет это, то он - враг Аллаха и Его Посланника".
  Столь выгодная крышевательная позиция не могла не вызвать зависти, и у "пророка" появились конкуренты - Мусайлима ибн Хабиб, выступающий в аль-Йамаме и Асвад ибн Кааб аль-Анси подвизавшийся в Йемене. Разборки с обоими стоили умме много литров крови, а Магометке - несколько метров нервов. Оба новых "пророка" ничего нового не говорили, но были опасны для ислама тем, что претендовали на сопророчество с уммским паханом.
  Мусайлима, объявляя себя пророком, прямо говорил: "Я призван участвовать в этом деле вместе с ним". И даже начал сочинять фразы в рифмованной прозе, подражая корану: "Аллах ниспослал милость свою на беременную женщину и вывел из её живота человека Мусайлима" Слушателям было очень трудно отличить этот бред от магометовской бредятины, и они соглашались, что если посланник Аллаха, сидящий в Медине - пророк, то чем хуже наш аль-йамамский Мусайлима? Один пророк - хорошо, а два-то - лучше, не так ли?
  А Асвад ибн Кааб аль-Анси утверждал, что он, вообще -самый истинный пророк, из всех трёх, которые есть среди арабов, а Магометушка всего лишь послан Аллахом предупредить Аравию об его асвадском приходе в Йемен.
  В результате проповедей этих двух гавриков посланник Аллаха произвел глубокий самоанализ, и залез на минбар (кафедра в мечети), чтобы поделиться с народом доказательствами лживости обоих "пророков", добытых в процессе самокопания.
   "Слушайте меня, о люди! - заявил Магомет - В ночь Предопределения мне явилось видение, потом я его забыл, а теперь вспомнил: я видел на своих запястьях два браслета из золота, и я захотел от них избавиться - подул на них, и они слетели. Я отношу эти браслеты к двум лжецам: человеку из Йемена и человеку из аль-Йамамы". Натурально, аудитория завопила, что нет божества кроме Аллаха, а посланника - кроме Магомета, но это ведь была - мединская аудитория.
  А вот когда Магометушка направил эмиров-сборщиков хумуса, садаки, закаята, джизьи и того, что посланник Аллаха выбрал для себя, ко всем, принявшим ислам, из Йемена и аль-Йамамы их отфутболили и ни хрена не заплатили, мотивируя тем, что у них свои аллахопророки имеются, которые, кстати говоря, берут за свои пророчества гораздо дешевле.
  Причём, если из Йемена правоверных рэкетиров выкинули просто и незамысловато - т.е. молча - то аль-йамамский авторитет Мусайлима написал маляву, призывая уммского пахана к делёжке по понятиям: "Посланнику Аллаха Мухаммаду от Мусайлимы. Мир тебе! А затем: я был привлечён к этому делу вместе с тобой. Нам - половина земли, тебе - половина земли. Но ты хочешь больше - а это нехорошо".
   Посланник Аллаха, прочитав это письмо (вернее - выслушав чтеца, прочитавшего ему это послание) затрясся в справедливом негодовании, а потом спросил двух мусайлимских корешей, которые маляву притаранили: "А что вы - как жители аль-Йамамы скажете на это?" Пацаны ответили: "Аль-Йамама говорит так же, как и он", - и Магометушку опять пробрала негодовательная трясучка.
   Воскликнув: "Клянусь Аллахом, если бы не то обстоятельство, что послов не убивают, я бы отрубил вам головы" - "пророк" кликнул грамотных товарищей, дабы откомментить это сообщение как-нибудь посвежее и поядовитее, но ничего оригинальнее своей обычной коранической ахинеи не родил:"Именем Аллаха, Милостивого и Милосердного! От Посланника Аллаха Мухаммада лжецу Мусайлиме. Мир тому, кто последовал по правильному пути. А затем: земля принадлежит Аллаху: Он дарует её тому, кому захочет из своих рабов и в конечном итоге - благочестивым".
  Эта дипломатическая разборка случилась в конце десятого года, считая по хиджре, и положила начало другим - уже не столь мирным - стрелкам с Йеменом и Аль-Йамамой. И наплевать бы и растереть, что Мусайлима с Асвадом ибн Каабом объявили себя пророками -но они ж, несправедливцы неблагочестивые, садаку не хотят платить! А хумус - пятая часть добычи? А джизья? А закаят? Всё - мимо, да?
  Как же можно было посланнику Аллаха смириться с существованием подобного несправедливого и нечестивого зла прямо у себя под носом и не зачистить его? С помощью богато одаренных физически ликвидаторов-муслимов, предпочитающих размышлениям о сути добра и зла - крики "Аллах Акбар"? Никак нельзя: не мусульманское это дело - прощать отказ от крышевания - в натуре и без всякого базара...
  65
  Разругавшись с Йеменом и аль-Йамамой, посланник Аллаха решил немного поразвлечься и стал сам готовиться к паломничеству в Мекку, (т.е. к очередной кормёжке верблюдами чёртовой бабушки ) и компостировать этим необходимым мероприятием мозги окружающим.
  Аиша рассказывала: "Люди говорили только о паломничестве в Мекку. Посланник Аллаха повёл с собой жертвенных верблюдов и объявил, что разрешается совершать Умру - малый хадж - только тем, кто ведёт с собой жертвенное животное".
  Загнав половину уммского верблюжиного поголовья в Мекку, и позаботясь тем самым, чтобы многим рядовым муслимам в наступающий отчётный период жрать стало нечего, Магометушка показал уммскому человеческому поголовью, как наиболее аллахоугодно совершать паломничество: когда стоял на горе Арафат, объявил: "Это место и вся гора Арафат - место предстояния", стоя на горе аль-Муздалифа возле места Кузаха, объявил то же самое, а, совершив жертвоприношение в Мине, сказал: "Это место жертвоприношения и вся Мина - место для жертвоприношения". Также, добрый и бескорыстный Магометушка показал паломникам все самые аллахуакбарные обряды, и кроме топтания на местах предстояния научил муслимов бросанию камней в каменные столбы и хождению вокруг Каабы; так что нынешние муслимы, совершая хадж и получая в его процессе солнечные и тепловые удары, давя друг друга в прикаабской толкучке и пуляя в столб шайтана, а попадая в единоверцев - всеми полученными травмами целиком и полностью обязаны своему обожаемому "пророку".
  После хаджа Магометушка, выступил перед своей паствой с проповедью и разъяснил некоторые вопросы, оставшиеся непонятными. Сначала он славил Аллаха и благодарил его от лица всей уммы и от себя лично, а потом выдал: "О люди! Слушайте мои слова! Может быть, я уже не встречусь с вами больше никогда на этом месте. О люди! Ваша кровь и ваше достояние - священны и запретны до встречи с Господом вашим, как священны для вас этот день и этот месяц. Вы встретитесь с Господом вашим, и Он спросит вас о ваших делах. Я уже объяснил вам. Пусть тот, кому вы доверили что-либо на хранение или в заклад, вернёт вещи тому, кто ему доверился без выкупа - всякое ростовщичество запретно. Но ваше имущество принадлежит вам - не притесняйте других, тогда и вас не будут притеснять. Аллах решил, что ростовщичества не должно быть, поэтому проценты отменяются. И кровь, пролитая во времена язычества, не подлежит отмщению".
  Разорив ломбарды и разрушив правоохранительную арабскую систему, "пророк" всерьёз взялся за теологию и призвал оберегать ислам от дьявольских происков, ибо: "О люди! Шайтан теряет надежду на то, что когда-нибудь ему будут поклоняться на этой земле. Но если всё же вы ему будете послушны в других делах, то он будет доволен вашими дурными делами. Берегите от него вашу религию!"
  А закончил Магомет - сказав новое слово в области этики и психологии семейной жизни: "О люди! Вы обладаете правом на ваших жён, а ваши жёны обладают правом на вас. Вы вправе требовать, чтобы они не разделяли ваше ложе ни с кем, кто противен вам; чтобы они не развратничали. Если они это сделают, то Аллах разрешил вам не разделять с ними ложе и побить их ударами, но не мучительными. Если они перестанут, то им принадлежит право на пищу и на одежду средней стоимости. Обращайтесь с женами по-доброму, ибо они беспомощны, не владеющие для себя ничем. Вы взяли их, дав клятву Аллаху, обладаете ими по слову Аллаха - внемлите же, о люди, словам моим!"
  Когда же аудитория озаботилась некоторыми вопросами по практическому применению магометкиной методы жизни - например, развратничает ли жена, если разделяет мужнее ложе с тем, кто не противен - а приятен мужу, и как соотностится запрет на притеснение кого-либо с бесплатным отъёмом у кого-либо заложенного в заклад имущества и принудительным прощением долга крови - "пророк" ответил кратко и чётко: "Я оставил вам ясное указание, Книгу Аллаха, Сунну Его пророка - и если будете придерживаться их, то вы никогда не ошибетесь. Поняли вы мои слова?"
  Как свительствует сира, большинство закричало: "Конечно, да!", - и Магометка, воскликнув: "Боже, будь свидетелем!" - объявил хадж состоявшимся, а митинг - закрытым.
  Это паломничество в исламской литературе фигурирует под названиями "разъяснительное" и "прощальное", т.к. после него Магометушке уже не было суждено угощать дьявола верблюжатиной, став "пророком" в законе, главарь уммы занимался исключительно руководительством и не опускался до всяких мелочей, подобавших лишь шестёркам.
  Вскоре после хаджа Магометушка лично надиктовал офигительные по своей убедительности письма и отправил тех корешей, кто из всей уммы был наиболее обучен этикету и человеческому поведению, ко всем окрестным царям, призывая их принять ислам. Пацаны прибыли к царю Византии, к хосрову Персии, к Негусу - королю Эфиопии, к Мукаукису - королю Александрии; к царям Омана; к королю Бахрейна, королю границ Сирии - и все коронованные особы (сговорились, что ли?), в ответ на столь любезный посыл в высшей степени толерантных послов ( а ведь "пророк" мог и бригаду беспредельщиков прислать!), послали этих послов, а также и Магомета вкупе с "религией мира" так нетолерантно и витиевато, что и сказать неприлично.
  Ужасно огорчённый этим чисто королевским нежеланием конкретно покориться Аллаху уммский пахан принялся за свой обычный бизнес, т.е. за грабиловку с мочиловкой, с той только разницей, что теперь он мог позволить себе, отдавая приказы, не участвовать в хождениях на дело лично.
  Все преступные эпизоды того периода, инкриминируемые преступному сообществу (умма) и его главарю ( "пророк" Магомет), по своему мотиву (корысть) и по технике исполнения (умышленное убийство) похожи один на другой как близнецы: "...мы подождали, пока они успокоятся и заснут. На рассвете мы на них напали, убили их и увели их скот..."
  Правда, иногда случалась и сексуха с кровью, типа: " ...он приказал убить её, и она была убита с большой жестокостью, а её дочь привезли Пророку. Один из сподвижников попросил Пророка отдать девочку ему, и Пророк подарил её, а сподвижник, в свою очередь, подарил её своему дяде со стороны матери..."
  А бывали и смешные случаи - когда братков на почве их правоверных понятий ( муслиму впадлу ишачить! воин Аллаха не работает! верующему в Аллаха и в Судный день почётнее подохнуть с голоду, чем пойти пахарем в поле! ) косила шиза, и они, откушав честно заработанный обед, совершенно добровольно выворачивались наизнанку : "...я участвовал в походе, который снарядил Посланник Аллаха и сопровождал Абу Бакра и Омара. И вот я проходил мимо людей, которые закололи животное, но никак не могут разделать его тушу. Я был человеком услужливым, мясником. Я обратился к ним: "Вы дадите мне одну долю, если я вам разделаю её?" Они сказали: "Хорошо" - и я смог угостить своих приятелей. Абу Бакр и Омар меня спросили: "Откуда у тебя это мясо, о Ауф?" Я им рассказал его историю, и они сказали: "Ей-богу, ты поступил дурно, накормив нас этим мясом" - и стали срыгивать всё съеденное. Когда поход закончился, я пришёл к Посланнику Аллаха и сказал: "Мир тебе, о Посланник Аллаха, милость Аллаха и Его благословение!" А он спросив: "Ты - тот, кто взял мясо заколотого животного?" - больше ничего мне не сказал, как не ответил и на моё приветствие..."
  Разумеется, продолжала процветать практика убийств политических оппонентов, и киллеры получали достойную награду за свои правоверные труды:"... Посланник Аллаха вызвал меня и сказал: "Мне сообщили, что этот человек собирает людей, чтобы выступить против меня. Он находится в Нахле или Уране - иди к нему и убей его. Когда я вернулся к Пророку, он спросил: "Успешная была поездка?" Я сообщил: "Я убил его, о Посланник Аллаха", - и он ответил: "Правильно сделал", - а потом пошёл со мной, привёл меня к себе домой и дал мне палку. Я спросил: "О Посланник Аллаха! Для чего ты дал мне эту палку?" Он ответил: "Это будет условный знак между тобой и мной в Судный день, когда очень мало будет людей, опирающихся на палки..."
  И, конечно же, Магометушка, заботясь об общем уммском благосостоянии, не забывал способствовать семейному счастью отдельных рядовых мусульман: "...мы угнали много верблюдов и захватили большую добычу. Все это привезли Посланнику Аллаха. Я принёс ему голову врага Аллаха - Рифаа. Пророк дал мне из добычи тринадцать верблюдов для уплаты калыма. Таким образом я женился..."
  Кроме этого, "пророк" не уставал вести борьбу с таким гнусным и отвратительным пороком, как лицемерие: "...его лицемерие открылось, когда Посланник Аллаха убил врага Аллаха. Он произнёс стихи, восхваляющие врага Аллаха, и Посланник Аллаха спросил: "Кто убьет этого нечестивца за меня?" Вызвался один из так называемых "аль-Баккаи" ("Плачущих"), который и убил его..."
  И без всякого базара, к бабцам мусульмане научились относится так целомудренно и уважительно, как развратникам-кафирам, только и думающим как бы ещё поунизительнее оголить и оттрахать своих женщин - и не снилось даже : "...был также поход против дочери Марвана. Она проявила лицемерие, когда был убит враг Аллаха - Абу Афак, и осуждая ислам и мусульман, сочинила насмешливые стихи. Когда это дошло до Посланника Аллаха, он сказал: "Кто отомстит за меня дочери Марвана?" В тот же день, с наступлением ночи, один из мусульман пришёл к ней в дом и убил её. Потом он встал утром вместе с Посланником Аллаха и сообщил ему: "О Посланник Аллаха! Я уже убил её". Пророк сказал: "Ты помог Аллаху и Его Посланнику!" Муслим спросил: "Совершил ли я грех, убив её, о Посланник Аллаха?" Пророк ответил: "Дело её - совершенно бесспорное". В тот день, когда была убита дочь Марвана, ислам приняли все мужчины рода Бану Хатма, увидев могущество религии Аллаха..."
  И практика уммы, главарём которой был Магомет, является примером для уммы нынешней... Спаси же Господи нас всех - верующих в Тебя - от лицезрения своими глазами "могущества религии Аллаха"; от того, чтобы мусульмане "открывали наше лицемерие"; от их мерзких обычаев; от родства с их грязной кровью; от их мечетей; от их проповедников; от их вонючих и жадных лап; от их лживых языков; от их дел; от их присутствия, и от их духа! Пожалуйста, Господи, спаси нас от них...
  
  66.
   Достигнув желаемого - став самым авторитетным челом Аравийского полуострова - Магометка не успел толком насладиться достигнутым, т.к. "пророком" в законе проходил всего ничего. Прикинувшись мирным и честным челом в 628 году (десятилетний договор в Худайбии с мекканцами) и хитромудро кинув поверивших ему лохов уже через два года ( падение Мекки произошло в 630-м), ещё через два с небольшим годика ( 8 июля 632 года ) шестидесятитрехлетний Магометушка наконец-таки откинул копыта (мусульманская традиция утверждает, что "пророк" родился и умер в один день). Таким образом, чисто конкретного магометкиного паханства над Аравией, за которое, считая с "ночи свершения", случившейся в 610 году, "пророк" боролся аж целых двадцать лет - набегает два, два с половиной... ну, максимум - три года, не больше.
  
  Последним особо крупным сукодейством "пророка" принято считать отправку экспедиции на Святую Землю. Вообще-то, Магометушка посылал команду лично им отобранных беспредельщиков в Сирию, но при этом приказал, чтобы кавалерия перешла границы аль-Балка и ад-Дарум на земле Палестины и хорошенько там оттянулась.
  
  Пока пацаны были заняты подготовкой к походу, у пахана началась болезнь копыт, в результате которой они и откинулись, или, говоря словами мусульманских "святых" писаний - Аллах призвал Магометушку к себе, под свою милость. Первым проявлением этой болезни, как рассказывают муслимские знатоки преданий, явилось то, что "пророк" глубокой ночью отправился на кладбище под названием Бакиа аль-Гаркад и просил Аллаха отпустить грехи мертвецам - т.е. выражаясь на общедоступном русском - у чувака сгнили последние остатки мозгов, и он из педофилов подался в ряды обожателей тлена и покойничков, сиречь - в труположники.
  
   Причём, с эксгибиционистским оттенком: шляться ночью по кладбищу в одиночку "пророку" показалось занятием малоинтересным, и он, выдернув из койки одного рядового братка, сказал: "О воин Аллаха! Мне приказано просить у Аллаха простить людей, погребённых на кладбище. Ты иди со мной!" - кто посланнику Аллаха приказал просить Аллаха за мертвяков, многие из которых были врагами Аллаха охреневший браток, естественно, не догадался спросить, и сие осталось неизвестным.
  
  Дойдя же до кладбища и остановясь среди могил, Магометушка благословил и приветствовал всех жмуриков, заявив: "Мир вам, о погребённые в могилах! Пусть будет более приятным ваше пребывание там, где вы оказались, чем там, где пребывают люди. Соблазны стали являться, как куски тёмной ночи, следуя один за другим, причем последнее хуже предыдущего" - после чего попёрся взад - к семье и умме, которые ужасно раздражали его тем, что были очень даже живы и (по сравнению с ним) вполне здоровы.
  Аиша рассказывала: "Посланник Аллаха, вернувшись с кладбища аль-Бакиа, пришёл ко мне, а у меня болела голова. Я кричала: "О голова!" Он сказал: "У меня ещё больше, о Аиша, болит голова". Потом продолжил: "Что плохого, если ты умрёшь раньше меня! Я бы за тобой поухаживал, завернул бы в саван, помолился бы за тебя и похоронил бы". Я ответила: "Клянусь Аллахом, если бы это со мной случилось, ты бы вернулся в мой дом и устроил бы в нём пир с одной из своих жён" -и Посланник Аллаха улыбнулся".
  Умма, точно так же, как и Аиша, категорически не желала помирать раньше своего главаря. Посланник Аллаха находил подготовку к отправке экспедиции в Палестину слишком медленной, а пацаны на это клали и бакланили всякие неблаголепные беседы по поводу назначенного самим "пророком" бригадира: "Назначил начальником над почтенными мухаджирами и ансарами юношу - молодого человека. Седобородые должны подчиняться сопляку - тьфу, ты пакость какая..." Вскоре разговорчивые моджахеды добакланились до того, что Магометка, несмотря на свою больную (уже целиком и полностью) голову, влез-таки на минбар, откуда и укорил их сурово, усовестил по-отечески и всё же сподвиг не тянуть с началом подвига, а по-быстрому отправляться на смерть во славу Аллаха.
  Только-только потенциальные шахиды зашевелились, зашахидились, раздухарились и разджихадились, как Магометушка активно засобирался на неформальную встречу со своим верховным паханом, и моджахедское войско, отойдя на расстояние одной мили от Медины, встало лагерем, выжидая и желая узнать, как же поступит Аллах с "пророком". Почуявший же приближение карачуна посланник Аллаха вырядился в чёрный плащ и, когда усилилась его болезнь, принялся то закрывать плащом своё лицо, то открывать его, и приговаривать при этом тряпкомахании всякие глубокомысленные предупреждения, ибо: "Проклят народ, который превращает могилы своих пророков в места поклонения".
  Также "пророк" начал подумывать о преемнике.Аиша говорила: "Когда болезнь одолела Посланника Аллаха, он сказал: "Передайте Абу Бакру: пусть возглавит молитву людей!" Я возразила: "О Пророк Аллаха! Ведь Абу Бакр - человек впечатлительный, со слабым голосом и часто плачет, когда читает Коран". Но Пророк повторил: "Передайте ему: пусть возглавит молитву людей!" Я снова повторила свои слова. Пророк сказал: "Вы, женщины, подружки Йусуфа. Передайте ему: пусть возглавит молитву людей!" Я, клянусь Аллахом, говорила всё это лишь с тем, чтобы минула сия участь Абу Бакра, ибо я знала, что люди никогда не полюбят человека, занявшего место Пророка, и что они будут обвинять его во всём".
  Естественно, что умница-Аиша была против назначения в халифы впечатлительного Абу Бакра - родного папочки, и её больше устраивал чокнутый садист Омар ибн аль-Хаттаб - второй ближайший сподвижник "пророка". За Омарчика после того, как Магомет омертвеет окончательно, вполне можно было выйти замуж и сохранить тем самым положение глав. марухи -"матери всех верующих"; а вот стать женой своего отца... гхм... это даже мусульманской умме показалось бы перебором. Но "пророк" не дал осуществиться матримониальным мечтам своей "белокурой" ( на момент смерти мужа ей не было и двадцати лет). Когда вместо Правдивейшего молитву возглавил Бешеный (а он был человеком громогласным), то его голос услышал посланник Аллаха и получилось нехорошо. Едва Омар, проговорив в мечети всю, полагающуюся в этих случах чушь, задрал зад и провопил : "Аллаху Акбар - Аллах Превелик!" - как раздались жалобные стенания посланника Аллаха: "А где же Абу Бакр? Аллах и мусульмане не хотят этого! Аллах и мусульмане не хотят этого!"
  Если бы не слова, которые произнёс подыхающий Омар, ставший вторым "праведным" халифом после того, как сдох первый -Абу Бакр - то мусульмане всех стран и времён нисколько бы не сомневались, что "пророк" оставил своим преемником именно Правдивейшего. Но когда Бешеный умирал, он выдал: "Если я назначу кого-нибудь халифом после себя, то поступлю так, как поступил человек немного лучше, чем я; а если не назначу - то сделаю так, как человек, который гораздо и совсем получше меня". Из этого высказывания правоверные поняли, что Магометушка не назначал своим преемником никого, ибо для "покорных Аллаху" нет никакого смысла подозревать своего второго "святого" правителя в том, что он скрыл факт назначения первого.
  В свой последний день (это был вторник) посланник Аллаха явил себя умме, выйдя с перевязанной башкой на утреннюю молитву. Намаз возглавлял Абу Бакр, который при виде обожаемого пахана жуть как застремался и попятился с магометовского коврика, но "пророк" толкнул его в спину и, сказав: "Руководи молитвой людей!" - устроился рядышком.
   Осуществив задозадирание вместе со всеми, "пророк" прорёк своё последнее публичное пророчество: "О люди! Огонь разрастается. На вас надвигается смута темнее ночи. Клянусь Аллахом, не держите на меня зла. Я ведь разрешал только то, что разрешено в Коране, и запрещал только то, что запрещено в Коране".
  А внимательно выслушавший автора корана Абу Бакр спросил: "О Пророк Аллаха! Я вижу, что ты поправился и чувствуешь себя нормально по милости Аллаха. Сегодня очередь моей жены бинт Хариджи. Можно мне поехать к ней?" Магометушка ответил: "Да", - и Правдивейший отправился трахать одну из своих загородных жён.
  Но не успел ещё аишин папа добраться до теплого женского тельца, как посланника Аллаха Джебраил с Аллахом прибрали в преисподнюю. Выдав умме прощальную инструкцию: "На Аравийском полуострове не должно быть двух религий", - бесноватый Магомет улёгся на Аишу ( по её словам: "Посланник Аллаха умер у меня на руках, а его голова находилась на моей груди ближе к шее...") и принялся отдавать концы - один за другим.
  По свидетельству "белокурой" первый был отдан, когда: " Ко мне зашёл один человек из рода Абу Бакра, держа в руке зелёную палочку-зубочистку. На эту палочку у него в руке Посланник Аллаха посмотрел так, что я поняла: он хочет её. Я спросила: "О Посланник Аллаха! Хочешь, чтобы я дала тебе эту зубочистку?" Он ответил: "Да". Я взяла палочку эту, пожевала её, с тем чтобы она стала мягкой, потом отдала её ему. И он почистил зубы этой зубочисткой так тщательно, как никогда раньше..."
  Второй - когда Магомет при свидетелях (Аиша) сделал заявление о выборе им в вековечные кореша - Люцифера, падшего ангела, бывшего когда-то первым и наилучшим творением во всём ангельском сонме: "Я обнаружила, что Посланник Аллаха отяжелел у меня на коленях, и стала разглядывать его лицо: его взгляд стал неподвижным, и он говорил: "Но Высшего друга в раю".
  А третий - когда дочь Евы подтвердила магометовский выбор - выбор врага рода человеческого: "Я часто слышала, как Посланник Аллаха говорил: "Аллах не призовёт к себе Пророка, не дав ему возможность выбора" - и я сказала: "Тебе была дана возможность выбрать, и ты выбрал, клянусь тем, кто послал тебя с Истиной Значит, ей-богу, ты не выберешь нас!" И тут Посланник Аллаха умер".
  Натурально, в умме поднялся кипеж - как не крути, а событие нерядовое: пахан ведь гикнулся, а не шестёрка какая-нибудь.
  Бешеного Омара, которого хлебом не корми - дай что-нибудь человеку отрубить - тут же понесло в его обычной правдорубительной манере: "Люди из лицемеров утверждают, что Посланник Аллаха умер. Посланник Аллаха не умер. Но он ушёл к своему Господу, подобно тому, как ушёл Муса: он отсутствовал в своем народе в течение сорока дней, потом вернулся к ним уже после того, как сказали о нём, что он умер. Посланник Аллаха обязательно вернётся и отрубит руки и ноги тем, кто утверждал, что Посланник Аллаха умер".
  Абу Бакр, когда дошла до него весть, что Магомет - всё, сказал, что это - ой, и быстрым кабанчиком метнулся назад. Он еле-еле урезонил разбушевавшегося Бешеного, принародно заявив : "Кто поклонялся Магомету, то пусть знает, что Магомет умер. А кто поклонялся Аллаху, то Аллах жив и не умирает!" - и зачитав в подтверждение соответствующие аяты: "Магомет только лишь посланник. Посланники, пришедшие до него, тоже исчезли. Если он умрет или будет убит, что же вы: откажетесь от ислама?" - подал серьезную заявку на халифство.
  После чего умма вплотную занялась устройством личных дел покойного. Которые, кстати говоря, были весьма и весьма непростыми, Магометушка оставил после себя несколько жён и всех их надо было куда-то девать и как-то пристраивать. Общее число женщин, на которых женился "пророк", составляло как раз чёртову дюжину, но Хадиджа - первая жена - давно померла; померла и та из "пророковых" жён, которую называли "мать бедных" из-за милосердия и сострадания проявляемых ею; а две жены были не в счёт, т.к. их посланник Аллаха послал ещё при жизни. У одной из этих тёлок на теле были белые пятна, и женившийся было "пророк" решил, что это неэстетично, и отдал деваху обратно её семье; а вторая, выданная за Магометушку краля как в первую брачную ночь рассмотрела поподробнее небесную красоту своего жирнобрюхого суженого, так сразу же вызвала скорую помощь, бия себя по персям и вопия: "Упаси меня Аллах от него!" Женишок ответил: "Кто обращается за помощью к Аллаху, тот спасен!" - и оставил не оценившую своего счастья дуру в покое.
  Таким образом действительных и легитимных магометовских марух было девять.И первой, конечно же, считалась Аиша, доча Абу Бакра ас-Сиддика. Поскольку единственная из всего "пророческого" гарема досталась муженьку целкой, была самой любимой женой, "матерью всех верующих", знатной передатчицей хадисов и вообще - той ещё сучкой. Выдал её замуж за "пророка" лично папахен и Магометушка уплатил за "белокурую" калым в четыреста дирхамов.
  Вторая по значению маруха являлась дочурой Бешеного Омара ибн аль-Хаттаба. Тоже папочка замуж выдавал - правда, предварительно разведя с любимым мужем. И цена ей оказалас- такая же как и первой: четыреста дирхамов.
  Третья - дочь хитрожопого Абу Суфьяна ибн Харба. Её выдали за "пророка" насильно, моджахеды поймали девчонку на земле Эфиопии и уволокли в умму, а калым в четыреста дирхамов вместо "пророка" уплатил Абу Суфьяну придурок Негус - эфиопский правитель. Чувак полагал, что, способствуя браку пророка Божия, делает наихристианнейшее дело. Побыв в умме, девка стала "хорошей мусульманкой", т.е. происламилась до полного забивания на отца и мать.
  Четвертая - Сауда, ничем, кроме красоты не примечательная, знатная арабская цыпочка. Выдавали замуж всем родом. Цена - стандартная, четыреста дирхамов.
  Пятая - Зайнаб, жена Зайда - того самого парнишки, которого в своё время воспитывала горячая Хадиджа. Как только пацанчик вырос и женился, "пророк" сторицей отплатил ему за все его шуры-муры со своей первой супругой. Зайда заставили развестись и забрали его благоверную в магометовский гарем. Девичий экстерьер оказался экстра-класса, так что калым экс-мужу выплатили соответствующий - четыреста дирхамов.
  Шестая - старая кляча Умм Салам - старшая жена. Выдал её замуж за Магометушку её собственный сын, и "пророк" заплатил за неё калым в виде матраца, набитого пальмовым волокном, кубка, блюда и ручной мельницы.
  Седьмая - пленница Джувайрия, дочь вождя Бану аль-Мусталик. Вышла замуж за "пророка", чтобы спастись от изнасилования рядовыми братками, а также, чтобы содействовать освобождению своих родных. Сколько дал "пророк" тем рядовым, которым она выпала по жребию - неизвестно.
  Восьмая - хайбаровская пленница Сафийя. Магомет выбрал её для себя и устроил свадебный пир, в котором не было ни жира, ни мяса, а была лишь ячменная каша и финики.
  И девятая - Маймуна, про которую исламские источники говорят, что это она сама предложила себя "пророку".
  Успокоив и наобещав сорок бочек арестантов всем гаремным курочкам, уммская братва ломанулась хоронить "пророка". Изломав немало копий - как обмывать паханский труп, голяком или в рубашке; и решив, что в рубашке - лучше и более подходяще, а почему - неизвестно; сподвижники обмыли Магомета, поливая его водой поверх одежды и не касаясь тела руками. Один из обмывателей при этом восклицал томным голосом : "О дорогой ты мой! Как ты приятен и живым, и мертвым!" - и тем обессмертил своё имя, навечно войдя в исламскую литературу как пример истинного правоверия.
  После завершения обмывания, ребятишки завернули тело посланника Аллаха в три савана, положили на кровать и принялись бодаться по поводу погребения. Одни кричали, что надо похоронить "пророка" в его же мечети, а другие - что вместе с моджахедами, на кладбище, но всё решило заявление Абу Бакра, который сказал: "Я слышал, как Посланник Аллаха говорил: "Все пророки были похоронены там, где они умерли" . В результате похоронщики выкопали могилу прямо в доме и упокоили основателя ислама, прочно и надёжно заныкав его труп именно под той кроватью, на которой он помер. Любопытно, что по тогдашним арабским традициям на кладбище носили хоронить исключительно людей, а издохших домашних животных хоронили либо в доме (полы были земляными) либо во дворе.
  Посланник Аллаха был окончательно закопан в середине ночи со вторника на среду, а на следующее утро Медина присягнула Абу Бакру, который, заступив на должность халифа, сказал: "О люди! Я стал вашим правителем. Но я не самый лучший из вас. Если я буду поступать хорошо, то помогите мне; а если я буду поступать плохо, то поправляйте меня. Правдивость есть верность, а ложь есть предательство. Слабый среди вас - при мне будет сильным, когда я верну ему его же права, с позволения Аллаха. Сильный среди вас - при мне будет слабым, когда я лишу его прав, с позволения Аллаха. Как только мусульмане прекратят священную войну (джихад) на пути Аллаха, Аллах сделает их униженными".
  Так что, хоть Магомет, по кличке "пророк", и отправился в ад, но дело его, именуемое "джихад", осталось живёхоньким-здоровёхоньким и, живя-поживая да на кафирской крови бабла наживая, дожило до наших дней... да и чего такого-то? Одного пахана закопали - другому присягнули... делов-то! И так оно и идёт, и будет идти, кровно (т.е. до крови) задевая всех немусульман, до тех пор, пока человечество не осознает, кому и чему поклоняются "покорные Аллаху", а осознав - не возьмётся за ум и не поставит на "религии покорности" крепкий хороший крест, сложенный из осиновых кольев.
Итого (1).
Ну, что - подведём итоги? Положим с одной стороны Библию, а с другой - Коран с хадисами, и не подвергая никакому сомнению, изложенные там факты, касающиеся Иисуса из Назарета и Мухаммада из Мекки, просто сравним их:
   1. Предвестниками рождения Иисуса - Сына Божьего были ангелы, посланные к людям с вестью о Спасителе. Предвестником рождения Мухаммада - Пророка Аллаха, был сон его матери, что она родит господина нации. Иисус был зачат бессменно, силой Бога Духа Святого, и рождён девственницей; зачатие и рождение Мухаммада произошло обычным образом.
   2. Иисус родился и рос в обычной человеческой семье - в детстве у него были и мама, и папа, и братья, и сестры. Мухаммад не увидел своего отца, мать отдала его на воспитание кормилице, которая взяла мальчика, видя в нем источник дохода. Не достигнув и семи лет, Мухаммад остался круглым сиротой, и воспитывался родственниками - мужчинами.
  3. Иисус не принадлежал к богатому роду, муж Марии был плотником. Племя курайшитов - родственников Мухаммада было главенствующим в стране, его дяди занимали видное положение в племени.
  4. Божественное достоинство новорожденного Иисуса засвидетельствовали волхвы, пастухи, благочестивые мужчина и женщина, а также астрономическое явление - Вифлеемская звезда. В момент рождения Мухаммада никаких выдающихся астрономических явлений не было, и никто из посторонних людей не интересовался им. Когда Мухаммад повзрослел два монаха предрекли ему великую будущность; один - увидев тень от облака, падавшую на него; другой - увидев его под определенным деревом.
  5. Иоанн Предтеча предупредил богоизбранный народ о приходе Спасителя и приближении Царства Божия и призвал к покаянию. Незадолго до ниспослания Корана к еврейским священникам стали приходить ангелы, предупреждая о грядущем, а к языческим жрецам -демоны. За месяц до ниспослания Корана раздался голос из нутра жертвы, приносимой языческому идолу, об успешном деле - приходе человека, который будет громко говорить, что Бог - един.
   6. Будучи грудным младенцем Иисус избежал смерти, благодаря бегству родителей, оповещенных об угрозе ангелом Господа. Мухаммад, в два года, будучи пастушком ягнят и находясь в обществе своего молочного брата, подвергся таинственным манипуляциям со стороны двух представителей высшей силы.
  7. В подростковом возрасте Иисус по собственной инициативе отлучился от матери, чтобы остаться в храме Божием. Находясь примерно в том же возрасте, Мухаммад настоял, чтобы дядя взял его в торговую поездку, а также участвовал в сражении.
  8. Иисус начал свое служение когда ему было около тридцати лет, и был узнан праведником - Иоанном Предтечей, который и засвидетельствовал , что Иисус - Сын Бога; засвидетельствовал прилюдно и ясным днем. Мухаммад, получив в сорок лет первую весть от Джебраила, впоследствии отрицал божественное достоинство Иисуса, утверждая, что Иса - раб Аллаха. Джебраил пришел к Мухаммаду ночью, и стал душить, заставляя его - неграмотного, читать. Никто из людей, кроме самого Мухаммада, не был свидетелем этому.
   9. Иисус в первый раз явил свою силу, превратив воду в вино, находясь на брачном пиру. Чудо было совершено по настоянию матери. Иисус сделал это, хотя говорил, что еще не пришел час Его. Мухаммад запретил всем своим последователям, пившим в доисламские времена вино, употреблять этот напиток, ссылаясь на ниспосланный ему веление Бога. Определить, кто приносит ему вести, Мухаммаду помогла жена. Мухаммад по настоянию жены последовательно садился ей на левое бедро, на правое бедро, на лоно, говоря при этом видит он Джебраила или нет. Когда Мухаммад сел на лоно и Джебраил исчез, жена поняла, что Джебраил - ангел, а не дьявол. Ангельскую сущность Джебраила подвердил также родственник жены Мухаммада - христианин; он же разъяснил Мухаммаду, что Джебраил - это великий Намус - Гавриил ( предстоящий перед Богом).
  10. Иисус продолжил свое служение, проповедуя и исцеляя людей по всей стране. За ним сразу же последовало несколько взрослых мужчин. Мухаммад проповедовал несколько лет в кругу родных и из мужчин первым в него поверил десятилетний мальчик.
  11. Иисус, сталкиваясь с людским неприятием, никогда не использовал родственные связи. Мухаммад долгое время находился под защитой своей жены и дяди - уважаемого человека в племени. Не в силах защитить своих последователей от нападок глав племени, он помог им советом - уйти от преследований к христианскому королю Негусу.
  12. Иисус, будучи оскорблен торговлей в храме, сам сделал бич из веревок, сам выгнал жертвенных животных, сам опрокинул столики менял. Оскорбляемого Мухаммада, кроме жены и дяди, защищали поверившие в него люди; защищали, применяя физическую силу, а потом и силу оружия. Иисус не строил и не разрушал храмов. Когда Мухаммаду было 35 лет, он помогал в ремонте Каабы - святилища богини Аль-Лата, в шестьдесят лет он разрушил все храмы богинь и всех идолов, посвященных богиням, после чего объявил Каабу и черный камень святыней, требующей обязательного паломничества и поклонения всех правоверных.
  13. Многие люди требовали знамений от Иисуса, видя исцеления, которые Он совершал, и Иисус отказывал им. Мухаммад, никого не исцеляя, приводил материальные доказательства своего ночного полета в Иерусалим в сопровождении Джебраила; читал мысли людей, желающих убить его; угадывал местонахождение людей и предметов и перемещение их.
  14. Ангелы сопровождавшие Иисуса, разговаривали с людьми, предупреждали их об опасности; Гавриил заставил человека онеметь в ответ на просьбу о знамении на определенный срок; по истечении этого срока человек выздоровел. Джебраил душил Мухаммада, толкал его ногой; являлся в образе верблюда-самца на страх врагам Мухаммада; также было явление ангелов в виде муравьев и белых воинов на пегих конях - они помогали мусульманам в битве с неверными.
  15. Иисус изгонял бесов. Мухаммад много рассказывал о джиннах и о том, как устроен ад. Иисус считанное количество раз славил Бога, воздавая Ему хвалу по какой-либо причине; Мухаммад славил Аллаха бесчисленное количество раз, безо всякой причины.
  16. Иисус, будучи отвергаемым народными старшинами, предпочитал народ иудейский всем остальным народам; люди из народа ходили за Ним толпами; при этом Он не требовал ни от кого клятв верности Ему. Мухаммад, будучи отвергнут главами родов и осмеян в своем народе, предлагал себя другим племенам и взял клятву с племени ансаров - клятву воевать на его стороне с любыми людьми.
  17. Иисус отвечал на все вопросы сразу же. Мухаммад ждал Джебраила с ответом на три вопроса пятнадцать дней. Иисус ни с кем из людей не посоветовался перед ответом на вопрос о прелюбодеянии. Мухаммад обсуждал его со знатоками Торы. Иисус словом Своим спас женщину, уличенную в прелюбодеянии, от побития камнями и ни одним словом не осудил ее. Мухаммад судил двух человек - прелюбодея и прелюбодейку, вынес им смертный приговор, и они были убиты. Иисус ни одного Своего слова не взял назад. Мухаммад отменил многие аяты, ниспосланные ему.
  18. Иисус не носил оружия, и идя в Иерусалим на распятие, шел впереди Апостолов, одетый в хитон. Мухаммад, командуя сражением, располагался позади войска и надевал две кольчуги.
  19. Иисус, большую часть жизни передвигался пешком; иногда плавал в лодке; один раз ходил по воде; один раз ехал верхом на осленке. Мухаммад, большую часть жизни передвигался верхом на лошадях и верблюдах и один раз летал по воздуху на несуществующем в природе животном в сопровождении Джебраила.
   20. Иисус предпочитал молиться уединенно. Мухамммад возглавлял молитву людей.
  21. Иисус преобразился перед тремя своими Апостолами: лицо Его просияло как солнце, одежды стали белее снега; при этом ученики видели рядом с Ним пророков - Моисея и Илию. Когда Мухаммад был доволен чем-нибудь лицо его напоминало луну - это мнение мусульман, видевших его. Мухаммад утверждал, что Аллах обязал всех пророков помогать ему; никто из людей, кроме него самого, не был свидетелем тому.
   22. Иисус ничем не болел, как ничем не болели бывшие с Ним Апостолы. Сподвижники, ушедшие с Мухаммадом из Мекки, заболели лихорадкой, и сам он перед смертью тоже был болен.
  23. Иисус не был женат; многие женщины, видевшие и слушавшие Его, благоговели и преклонялись перед Ним. У Мухаммада было тринадцать жен, на первой он женился по ее желанию; некоторые из остальных были пленницами, захваченными в бою; известно, что одна женщина хотела отравить его.
   24. Иисус ни с кем не заключал никаких договоров. Мухаммад договаривался со многими и о многом, но не все договоренности соблюдались им в полной мере.Иисус ни кого не взимал платы за чудеса, творимые Им, и не брал денег в долг. Мухаммад пользовался у евреев кредитом, и запрещая мусульманам ростовщичество, обложил разнообразными поборами всех принявших ислам.
  25. Иисус ни одной вещи не подарил своим Апостолам, и даже самые лютые враги не обвиняли первых Его учеников в грабеже. Никто из учеников не претендовал на место Иисуса. Мухаммад посылал своих сподвижников грабить караваны и делил добычу, оставляя себе пятую часть. Двое из последователей Мухаммада объявили себя пророками.
  26. Иисус накормил тысячи людей, пришедших к Нему за исцелением от болезней. Мухаммад кормил жителей Медины, копавших по его приказу оборонительный ров, и поил своих воинов, когда они были в походе.
  27. Иисус благословлял детей и взрослых, родительскую и супружескую любовь; Мухаммад запрещая убивать ребенка, женщину и старика, продавал в рабство и взрослых, и детей.
  28. Иисус никак не наказывал Апостолов. Мухаммад приказал правоверным Медины бойкотировать трех мусульман за их неучастие в походе. Иисус не наложил никаких запретов, касающихся пищи и одежды. Мухаммад велел женщинам носить покрывало, запрещал есть свинину и мясо домашних ослов.
  29. Иисус никак не вмешивался в брачную жизнь своих родных. Мухаммад запретил дочери интимное общение с мужем - язычником.
  30. Иисус был предан в руки своих врагов, одним из Апостолов. Мухаммад отдал двух своих последователей-мусульман в руки язычников.
  31. Точное количество людей, исцеленных Иисусом - неизвестно; известно, что Он в своей жизни никого из людей не ударил, не поранил, не убил. Точное количество убитых Мухаммадом неизвестно; известно, что он никого не исцелил.
  32. Известно, что Иисус воскресил трех умерших, был казнен и воскрес Сам. Про Мухаммада известно, что он сражался в девяти походах и битвах, казнил людей бессчетно, и умер в результате болезни. Иисус телесно взошел на небо; тело Мухаммада не взошло никуда.Придя к могиле Иисуса после Его погребения, женщины увидели ее пустой, услышали слова ангела о том, что Он воскрес, и на обратном пути в Иерусалим встретили Его Самого. Мухаммада закопали в земляном полу того дома, где он умер, и на этом история его жизни закончилась.
  33. Народ приветствовал Иисуса словами: "Осанна Сыну Давидову! Благословен грядущий во Имя Господне! Осанна в вышних!" Клич мусульман бывал различен: "Смерть!" Или: "О, непобедимый! Бей! " Или: "Ха! Они не победят!" Или: "О, непобедимый!Убивай!Убивай!"
  
   Итак:
  Разница между Иисусом, пришедшим к людям первым, и Мухаммадом, пришедшим вторым - это разница между добром и злом. Как жизнь во зле и лжи в человеческих глазах часто бывает похожа на благо, так и Мухаммад похож на милость, оказанную людям Богом. Как жизнь по совести, по мнению человеческому, часто бывает тяжким и непривлекательным бременем, так и Иисус может показаться слишком требовательным учителем, не желающим знать нужд своих учеников.
  Природа добра - медленна и логична; добро распространяется в этом мире поступенчато-прямолинейно, мелкими шагами от простого - к сложному, видоизменяя все, но не уничтожая ничего. Природа зла - быстра и почти хаотична: зло разрастается по расширяющейся спирали, двигаясь рывками и зигзагами, причем каждое последующее - более широкое кольцо этой спирали - погребает под собой предыдущее, поглощая, всасывая его в себя. Добро первично, зло вторично.
  До прихода Иисуса Христа к людям добро и зло в человеке были как-то сбалансированы; между ними не было войны. Приход Спасителя нарушил баланс и эта война началась: злые стремятся разрушить и поглотить добрых, и по разрушении тела поглощаются пустотой, а добрые стремятся видоизменить и спасти злых и по разрушении тела, поднимаются на следующую ступень жизни. Смерть и последующее воскресение Иисуса Христа стали катализатором разделения - поляризации добра и зла в человеческой душе - и, разделив человека, крест разделил вселенную. Это был вызов добра, и он не мог не вызвать реакции со стороны зла - как наиболее яркий свет неизбежно отбрасывает самую резкую тень.
  Откровения Мухаммада никому не открыли ничего нового: воевать друг с другом люди умели и до прихода Пророка; про существование Аллаха - Единого Бога, арабы знали и до рождения Мухаммада; отличить блудницу от целомудренной женщины мужчины умели и до того, как они стали носить покрывала, и умеют сейчас, даже не зная точного значения слова 'ислам'. Иисус нес людям веру в Единого Бога с надеждой на вечную жизнь и любовью друг к другу. Мухаммад принес - войну за веру, отчаяние и ненависть. Мухаммад - это всего лишь тень Иисуса, Спасителя мира, Богочеловека - человек, одержимый врагом рода человеческого - дьяволом. Конец.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"