Аннотация: Иван смотрел на свою разъярённую любовь, поставив окружающий мир на паузу. Он забыл, как думать, как говорить, как дышать.
Земля
Моран критично осматривал главного редактора "На лезвии", невидящим взглядом уставившегося в стену.
- Ты не перестаралась? - вопрос прозвучал спокойно, но Берк усилием воли сдерживал себя, чтобы не швырнуть с полки, кучно заставленной фигурками животных какой-нибудь сувенир. Мысль об отце разъедала мозг: прежний ликвидатор никогда бы не допустил такого, он бы смог уберечь сотрудницу от провала и обычного человека от столь глубокого погружения. Нынешнему же ликвидатору оставалось разгребать последствия.
- Возможно, - сухо ответила Сейма, стараясь не смотреть шефу в глаза. Это злило и одновременно вызывало облегчение.
В попытке добиться от дельфина откровенности мужчина попробовал по-другому:
- Пойми, у тебя, как у сильного оборотня, есть способности влиять на людей, но они сравнимы с гипнозом, а никак не с силой вампиров. К тому же, для работы в морге требуется лишь немного сыворотки, содержащей твои клетки, чтобы покойники воскресли и стали сговорчивыми. А это, - Моран суровым взглядом указал на Ситникова, - живой человек, который может и не выдержать такой "щедрой" дозы препарата.
Сейма нервно сглотнула, смахнула слёзы и упорно продолжала молчать.
Берк вновь вспомнил отца, Джули и провалы последних недель. Терпение покидало ликвидатора с каждым вздохом главного редактора. Отойдя к окну, мужчина уставился в ночь, желая раствориться в ней и забыть о реальности.
Брюнетка по-прежнему молчала.
- Расскажи мне что случилось, - вопрос прорезал тишину холодом и болью.
- Я решила узнать...
- Хватит, - Моран грубо перебил сотрудницу, - это я уже слышал... Расскажи всё, что привело к этому, - он кивнул в сторону Ситникова. - Ты не могла просто решить выяснить правду, а если и решила, то должна была попросить Марью сделать внушение.
По щеке брюнетки вновь скатилась слеза. Сейма быстро вытерла мокрую дорожку, бросила умоляющий взгляд на ликвидатора, но он продолжал смотреть в окно.
Слова звучали горько и отрешённо. Конец истории в ресторане заставил Берка обернуться, подойти к дельфину и произнести едва слышно, но со всей возможной яростью:
- Вы что творите?
На следующие несколько минут воцарилась тишина, тревожная и ненавистная, когда один монстр испытывает боль от напряжения, навязчиво касающегося кожи, а другой пытается понять - когда в его подразделении звери стали так похожи на людей?
Наконец, Моран подошёл к Ситникову, послушал пульс и сердцебиение. Далее последовал допрос с пристрастием.
В течении часа Сейма мечтала провалиться под землю: Берк узнал не только детали расследования главного редактора, но и детали его личной жизни. Были моменты, когда брюнетка с трудом сдерживала себя, чтобы не выскочить из комнаты.
После допроса ликвидатор как ни в чём не бывало спросил:
- И что ты об этом думаешь?
Оборотень замерла, с удивлением посмотрев на мужчину. Моран устало вздохнул, пояснив:
- О его расследовании? О любовном треугольнике человека, вампира и оборотня я сейчас думать не могу.
Страх закрался в ранимую душу дельфина: что-то во взгляде ликвидатора заставило Сейму внутренне содрогнуться. Тревожная мысль забилась в голове, словно в тесной ловушке: "А что будет, когда он сможет?"
Тряхнув головой, брюнетка на секунду сжала челюсти. Движение не ускользнуло от вампира.
Наконец, Сейма заговорила:
- Он знает много для обычного человека. Он собирал информацию несколько лет, пользуясь услугами частных детективов, наработанными связями и наводками Джули, но данные нигде не фиксировал, надеясь только на собственную память. К тому же, был осторожен, не вызывая ни у кого подозрений.
- И возникает вопрос, - заинтересованно продолжил Моран, - почему информация до сих пор не всплыла? Конечно, картина является не полной, но этого хватило бы на сенсацию.
Берк задумался, отдавая дань уважения журналистскому умению Ситникова вести расследование и держать язык за зубами даже перед чарами Сеймы.
- Похоже, нам повезло.
Повернувшись к главному редактору, ликвидатор повторил вопрос, минуту назад заданный самому себе. И был удивлён ответом: дело было не только в невозможности увидеть картину в целом, но и в порядочности - обещании не говорить лишнего ради Джули и её работы в подразделении Морана.
- Я думал, что люди, подобные ему, вымерли, - раздражённо произнёс Берк. Он не мог сказать, что конкретно его разозлило: то ли печальный вид потерянного рыцаря, то ли преданность этого самого рыцаря Джули и своему делу, то ли мечты Сеймы, которым не суждено сбыться.
Проконсультировавшись по телефону с Леонидом, Моран задал главный вопрос:
- Что ты хочешь сохранить из воспоминаний о тебе?
Слёзы сорвались с ресниц, скатились по щекам и упали на платье, оставшись в прошлом:
- Как можно меньше.
Сердце ликвидатора дрогнуло, он наклонился к Сейме, взяв её руку в свою:
- Так нельзя.
- Я совершила ошибку, - нервно произнесла оборотень, пытаясь вырвать руку, но Моран не отпускал. Сейчас перед брюнеткой был не начальник, а друг.
Минуты потянулись одна за другой, сливаясь в единый поток времени вне реальности. Наконец, тяжёлый вздох разорвал тишину.
- Берк, пожалуйста. Я действительно совершила большую ошибку, помоги всё исправить.
Девушка коснулась щеки ликвидатора, с мольбой и отчаянием заглянула в чёрные глаза. Моран сдался:
- Хорошо.
Оборотень медленно, словно в гипнотическом трансе, подошла к двери, застыла на несколько секунд, затем, обернувшись, добавила:
- Сделай так, чтобы он считал меня чудовищем, недостойным не только его любви, но и обычного внимания. Поверь, так мне будет легче знать, что... - она не смогла договорить и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
В Берке боролись монстр и человек, победил, конечно, монстр.
Со словами, сказанными в пустоту:
- Как хочешь, Сейма, - ликвидатор начал корректировку воспоминаний.
*************
Земля
Ругая Ивана, Марья выбралась из пенистой ванны, набросила полотенце и вышла в прихожую, прикидывая, каких люлей получит тот, кто практически выламывает дверь в столь поздний час.
Вид растрёпанной Сеймы уничтожил все кровавые желания на корню. На оборотня было жалко смотреть, но голубые глаза горели яростным огнём, от которого хотелось спрятаться. И это лучшему киллеру.
- Мне нужен Иван, - прохрипела Сейма, войдя в квартиру.
Марья молча прошла в комнату брата. Вырвала наушники, чуть не задушив ими родственника, затем подняла мужчину с кресла и без объяснений выволокла в коридор.
- Он - твой! - рявкнула вампир. - А я в ванну, и меня не вмешивать.
Дверь громко хлопнула.
Иван смотрел на свою разъярённую любовь, поставив окружающий мир на паузу. Он забыл, как думать, как говорить, как дышать.
Звук удара походил на раскат грома. Сейма вложила в действие всю силу, на которую была способна. Иванову показалось, что челюсть сломана, а может, не показалось.
Марья довольно улыбнулась, представив лицо братца. Конечно, она не собиралась вмешиваться, но и пропустить такое представление, если есть возможность послушать было кощунством.
- Что ты наделал? - разъярённо взревела оборотень, вдруг вспомнив яростно-тихий вопрос Берка с таким же смыслом. Да, сдержанности ликвидатора можно было позавидовать, но дельфин сдерживаться не собиралась.
Иван по-прежнему напоминал безмолвную статую, только со сломанной челюстью.
Спустя секунду лицо Марьи вытянулось от удивления - звук поцелуя ни с чем нельзя перепутать. Киллер улыбнулась во второй раз.
А Сейма продолжала целовать вампира, заставляя испытывать сильную боль, смешанную с просыпающейся страстью зверя и почти потерянной надеждой человека.
Тяжело дыша, дельфин отступила.
- А теперь... спокойной ночи!
Дверь хлопнула. Губы Ивановой растянулись в улыбке в третий раз!
В это время на другом конце города Моран прислушивался к ровному дыханию спящего Дениса, размышляя о том, как близко подпустил к себе обычных смертных.