Lizard Ree

СОБИРАТЕЛЬ СЛОВ

Собиратель Слов

Аннотация:

Мир забыл тех, кто некогда создавал великие чудеса. Их знания украдены, их наследие стёрто, а самих их загнали в гниющие болота. Зар один из немногих, кто знает правду. Он не стремится спасти мир. Он не собирается вершить справедливость. Но он раскопает былое величие своей расы любой ценой. Он скрывает своё лицо и личность, за его голову назначена награда, а в народе его прозвали "Собиратель слов".

(C) Все права защищены.
Дата публикации: 05.03.2025

Автор: Гусева А.И. (Псевдоним Lizard Ree)

Глава 1 - Дитя болот

Взгляд маленького ящера скользил по мрачному, затуманенному горизонту. Вдали, где небо сливалось с болотами, едва угадывались очертания разрушенных хижин, поглощённых временем и гнилью. Здесь, среди топей, мир мальчика по имени Зар был узким и ограниченным запах гниющих растений, испарения ядовитых газов и непроходимый мангровый лес, где каждое движение было поглощено болотным молчанием.
Представители его расы называют себя "народом Ксилаар", и никогда не покидали этих болот. Взрослые говорили, что нет смысла мечтать, что мир за пределами этих туманных берегов это место, которое они не способны понять, а значит, и не способны попасть туда. Он часто слышал это от своей матери, которая шептала ему, что не стоит выбираться за пределы топей там опасно. Что топи защищают Ксилаар от внешних угроз. Но даже её голос, наполненный тревогой, не мог заглушить переполнявшую мальчика жажду знаний.
Сородичи Зара вряд ли понимали это стремление. Для них мир был прост охота, еда, безопасность. Они не знали, что означают древние знаки, высеченные на камнях у края деревни, и зачем их храмы, частично скрытые под слоями земли, расписаны странными рисунками. Зар, в отличие от других, чувствовал что-то важное в этих знаках. Это были не просто картинки. Это были ключи к чему-то большему.
Но что именно? Зачем они оставались здесь, в болотах, среди туманного мира, где всё поглощают туманы и тень? Маленький ящер понимал, что ответы на эти вопросы лежат за пределами его деревни.

Зар ловко пробирался сквозь мангровые заросли, цепляясь когтями за корни и скользкие камни. Болотная вода поблёскивала в слабом свете, а в воздухе висел густой запах тины и влажной древесины. Эти развалины, давно проглоченные топями, казались ему древнее самой деревни. Гладкие каменные плиты, изъеденные временем, были испещрены странными знаками и фресками, которые никто из сородичей не мог объяснить.
Стоя по колено в воде он провел когтями по одной из фресок, смахивая налипшую грязь. Из-под неё проступили изображения длинные ряды высоких фигур с широкими плечами и длинными хвостами, держащие в лапах узкие предметы, похожие на посохи или копья. Их спины украшали что-то вроде сложных узоров, а в глазах угадывалось нечто большее, чем просто дикость.
Зар задумчиво склонил голову, пытаясь понять, что всё это значит, когда резкий звук хлюпающих шагов заставил его замереть.
Из-за массивного корня мангрового дерева выступили двое ящеров. Они были выше мальчика в два раза, и на их чешуе красовались белые и жёлтые символы, намазанные какой-то густой глиной. Оба держали в лапах грубо вытесанные копья, а их глаза холодно сузились, заметив ребёнка.

Ты что тут делаешь, мелкий? хрипло спросил один из них, наклоняя голову.

Разглядываю, честно ответил Зар. Что означают эти символы у вас на чешуе?

Первый ящер медленно провел когтем по нанесённому на его плече узору.

Это традиция. Символы показывают, что мы воины. Хоть и немного утомительно обновлять их после каждой линьки.

Зар задумался.

Но что они значат? спросил он. Что обозначает каждый знак? Линии, точки, узоры у них есть смысл?

Воин пожал плечами.

Таков обычай. Мы просто наносим их, как делали наши отцы и деды, когда вступали в нужный возраст.

Зар почувствовал раздражение. Эти узоры могли быть чем-то важным, чем-то, что имело значение, но они просто рисовали их, не задумываясь! Он уже открыл рот, чтобы задать ещё один вопрос, но второй ящер прервал их.

Тебе не место в этих руинах, прошипел он, сжимая копьё и нетерпеливо взмахнул хвостом, распространив водные брызги.

Почему? тут же спросил Зар и нахмурился.

Синие-хвосты могут напасть в любой момент. Нам некогда тут с тобой возиться, а тебе лучше не шататься по таким местам.

Синие-хвосты. Очередное племя, которое вечно воевало с ними за болота, пищу, территорию, да что угодно. Зар стиснул зубы. Его сородичи были слишком поглощены этими бесконечными стычками, чтобы задумываться о чём-то большем. Они не замечали, что у них под лапами скрыта целая история. "Кшсар!" - Мысленно выругался мальчик, но вслух сказал другое.

Ладно, буркнул он, отворачиваясь.

Мальчик ушёл, оставив воинов позади. Внутри росло разочарование. Эти взрослые никогда не искали ничего нового, только дрались за то, что давно стало их клеткой. Но Зар был другим. Он хотел большего. Он должен был узнать больше.

Тёплая, вязкая темнота болот обнимала деревню, как всегда. Густой туман стелился между хижинами из веток и глины, а воздух был пропитан терпким запахом влажной гнили и ядовитых испарений. Где-то вдалеке всплеснула вода кто-то охотился или спасался от хищника. Всё было таким привычным, таким родным но таким тесным.
Маленький ящер стоял у края деревни, сжимая пальцами скользкую древесную кору. Его сердце билось быстрее обычного от волнения, от предвкушения. Он хотел лишь увидеть, что лежит за пределами их топей. Деревенские старейшины говорили, что за болотами ничего нет. Или хуже есть. Они пугали его соседними племенами, хищниками, духами, да чем угодно, лишь бы никто не пытался покинуть эту гниющую трясину.
Но он должен был знать правду. Зар ловко двинулся вперёд, осторожно переступая между скрюченными корнями мангровых деревьев. Он дышал медленно, неглубоко, как при охоте, чтобы не выдать себя, хвост напряженно приподнят - чтобы не касаться воды. Из-под ног слышалось тихое бульканье, а вокруг случались шорохи спящие болотные существа, потревоженные его движением. Он знал, куда идти.
Мальчик шел очень долго. Место, где болота сливались с миром вне их пределов, было далеко, но он видел его. Там деревья становились редкими, а гнилостный туман терял свою густоту. Он пробирался туда, пригибаясь, двигаясь как тень, и с каждым шагом напряжение внутри него нарастало. Земля под его ногами становилась менее рыхлой. Трава менее топкой. Воздух что-то было не так.
Он вышел.
Зар остановился, вцепившись когтями в камень, стоящий на границе болот. Перед ним раскинулся чужой мир: чистый, сухой, просторный. А прямо над головой простирается бескрайняя тьма, усеянная бесчисленными мерцающими точками. Звёзды висели над ним, холодные и далёкие, и он смотрел на них с благоговейным ужасом. Он никогда не видел звёзд. Они не просто далекие огоньки - они словно зовут его. Они бесконечны, их невозможно сосчитать. Это первый раз, когда он по-настоящему ощущает себя маленьким. В болотах он был иным, необычным среди своих, но здесь он пылинка в бескрайнем мире.
Воздух был странным. Он вонзился в лёгкие, обжигая их своей резкостью. Зар закашлялся, неожиданно чувствуя себя слабо. Он опустился на колени, тяжело дыша. Его тело, привыкшее к вязкому, насыщенному ядами воздуху болот, протестовало против этой пустоты. К горлу подступила тошнота. Уши заложило. Мир плыл перед глазами, а чистота этого воздуха казалась ему агрессивной. Это было неправильно. Он хотел повернуть назад но не мог. Он должен был знать.
Зар сел у камня, замер, склонив голову и обняв собственные колени, ждал. Постепенно его дыхание выровнялось, а головокружение стало тише. Влажность болот ещё оставалась в его лёгких, но с каждым выдохом он терял её. Туман вдалеке казался теперь дымкой сна, а перед ним лежал мир резкий, чёткий, наполненный сухими запахами трав и земли. Стало легче.
Мальчик мог вернуться. Сейчас. Но нет. Он слишком долго ждал этого момента. Если он смог выжить здесь и сейчас, значит, он сможет узнать больше. Зар медленно поднялся, прислушиваясь к своему состоянию, и сделал первый настоящий шаг во внешний мир.

Маленький ящер не сразу ушёл далеко. Его организм протестовал против чуждого воздуха, и он знал, что если зайдёт слишком глубоко в этот новый мир, то рискует не успеть вернуться, когда станет совсем плохо. Поэтому Зар сделал границу болот своим новым домом.
Каждый день он пересекал эту невидимую черту, каждый день пробовал оставаться чуть дольше. Но всё равно через какое-то время возвращался его тело требовало болот.
Первое, что мальчик заметил его чешуя начала пересыхать. Воздух здесь был сухим, чуждым, он вытягивал из него влагу. Сначала это был просто зуд, потом болезненные трещины. Линька началась раньше, чем должна была, и это доставляло жуткий дискомфорт. Он чувствовал себя слабым, шкура чесалась, а без привычной влаги она словно саднила. Но он не сдавался.
Зар быстро нашёл решение. Перед тем, как выйти наружу, он обмазывал себя болотным илом. Густая, липкая масса покрывала его тело, защищая от сухого воздуха, словно вторая кожа. Ил высыхал медленно, постепенно, давая ему время, прежде чем снова придётся вернуться в болота. Теперь он мог исследовать дольше.
По ночам он уходил вперёд, пробуя идти дальше, но не теряя из виду болота. Днём возвращался обратно, смывал засохшую грязь в тёплой воде, вдыхал привычный воздух, отсыпаясь в тени деревьев, охотился на крупных болотных жуков. Он привыкал.
Хорошее зрение в ночи давало ему возможность исследовать окрестности, не боясь палящего солнца. Он видел новые деревья, высокие и стройные, с листьями, которые не опадали в воду, как мангровые, а шуршали под ветром. Он трогал кору, грубую, шероховатую, покрытую мхом такая не гнила в сырости болот!
Он изучал траву. Она не была скользкой и толстой, наоборот, тонкой и мягкой. Она сухая. Её запах был терпким и свежим, и это странным образом нравилось ему.
А под ней он нашёл землю. Она была плотной, твердой, как высохший глиняный берег, но не проваливалась под лапами. Земля здесь держала его вес, не хлюпала, не пыталась засосать.
Пробравшись немного дальше, он наткнулся на дорогу. Она была утоптана до твердости камня, и на ней были следы. Большие, округлые, вытянутые, с глубокими вмятинами, словно от когтей. Но это были не лапы. Он изучал отпечатки, касаясь их когтями. Здесь прошло что-то большое, что-то тяжёлое. И тогда он услышал стук.
Тук-тук-тук-тук.
Ритмичный, чёткий. Зар метнулся в сторону, спрятался в высокой траве и замер. Он затаил дыхание, впиваясь глазами в странное существо, которое появилось из-за поворота дороги. Оно было огромное. Четыре длинные конечности, оканчивающиеся твёрдыит лапами, что так стучали по этой твёрдой земле. Мускулистое тело, вытянутая голова и лишь немного длинной шерсти на макушке и оно шло. Медленно, уверенно, даже лениво. На его спине сидел кто-то другой, двуногий, и его тело сверкало в свете звёзд, словно сделанное из металла.
Зар когда-то видел металл, у одного из старейшин деревни еще сохранилось копьё с наконечником из этого странного "камня", и тот берег его, словно последнюю ценность деревни. Если его хорошо начистить, он будет блестеть почти как то существо, что маленький ящер видел перед собой сейчас.
Мальчик затаил дыхание. Оно прошло мимо. Зар остался сидеть в траве, дрожа не от страха, а от возбуждения. Что это было? Он должен узнать. Он должен увидеть ещё. И на следующий день он выйдет снова.

Этот день был особенным. Когда Зар проснулся, мир был другим. Не было солнца. Небо затянули тёмные тучи, воздух стал плотным и прохладным. Влажность, похожая на болотную, пропитала всё вокруг. А затем начался дождь. Это был первый дождь, который Зар видел вне болот.
В его деревне дождь был обычным явлением, но здесь, на твёрдой земле, он ощущался иначе. Он был прохладным, но не ледяным. Он был чистым, не пропитанным болотными испарениями. Он стекал по его коже, оставляя после себя ощущение свежести.
И это было прекрасно. Впервые за долгое время Зар чувствовал себя хорошо. Влажность не позволяла его чешуе пересыхать, он чувствовал себя почти как в болоте, но без зловонных испарений и тяжёлого тумана. Он осмелел. И поэтому он зашёл дальше, чем когда-либо прежде.
Мальчик бежал. Не осторожно крался, а бежал легко, свободно, радостно, ощущая силу в лапах. Он пронёсся через траву, вдоль дороги, пока не увидел новые деревья, новые холмы, новые запахи. Здесь был совсем другой мир.
Дождь скрадывал звуки, скрывал его шаги. Зар чувствовал себя невидимым, словно часть этого мира. Он забыл про болота. Но дождь не вечен. Когда он начал стихать, Зар понял, что зашёл далеко. Он повернулся, чтобы вернуться, но затем облака начали рассеиваться.
И солнце вышло из-за туч. Сначала стало просто теплее. Затем воздух стал суше. Почва, напитанная водой, быстро впитывала влагу, превращая мягкую грязь в тёплый, сухой грунт. Спустя время Зар почувствовал разницу. Его кожа начала зудеть. Ил, которым он обмазывался утром, был смыл дождём, и теперь, когда солнце начало нагревать его чешую, он почувствовал резкую, тянущую боль. Как будто что-то вытягивало из него жизнь.
Он втянул воздух в лёгкие и закашлялся. Было трудно дышать. Воздух слишком лёгкий, слишком прозрачный. Он не был насыщен болотными газами, не был влажным, привычным. Зар задохнулся, его горло судорожно сжалось. Он зашатался. Маленький ящер должен был вернуться. Немедленно. Но, успев добежать до болот, вдруг услышал шорох. Сначала он не обратил на него внимания. Но затем шорох стал ближе. Затем ещё ближе.
Зар попытался пригнуться, спрятаться в траве, но было поздно. Резкий толчок и мир перевернулся. На него набрасываются. Что-то сжимает его тело, перехватывает дыхание. Грубые руки. Ткань. Верёвки. Странные двуногие существа, не похожие на Ксилаар.
Он не понимает, что происходит. Он извивается, рычит, пытается царапаться, но он связан и слаб. Солнце жжёт его кожу. Воздух режет его лёгкие. И в этот момент он понимает.
Он не вернётся. Не в этот раз.

Связанный, брошенный в клетку, окружённый чужаками. Верёвки жгли запястья и лодыжки, больно прижимали хвост к ногам. Тугие, шершавые, пахнущие чем-то горьким, они впивались в чешую, не давая пошевелиться. Зар дёрнулся, но чем сильнее он пытался освободиться, тем больнее становилось.
Вокруг удушающий запах пота, кожи, ткани, чего-то горелого и странно сладкого. Ничего родного. Ничего знакомого. Вместо сырого болотного воздуха, насыщенного жизнью, он вдыхал сухой, пыльный смрад, который щекотал ноздри и вызывал тошноту. Зар дёрнулся, пытаясь подняться, но пол под ним был твёрдым, как камень, но пах не так не землёй, не деревом, а холодом и ржавчиной. Металл.
Он резко втянул воздух, шумно выдохнул, поднимая голову. Перед ним решётка, сделанная из толстых прутьев, через которые просачивался палящий солнечный свет.
И ещё они. Чужаки. Бледнокожие существа, голые, без чешуи, без узоров, без хвостов. На их головах вместо коротких жёстких шипов росла длинная шерсть, а их плоские лица казались слишком мягкими. Будто их черепа недоразвиты и остались круглыми, как у детёнышей. Их гладкие рты двигались, издавая непонятные звуки, но в них не было ни шипения, ни щелчков, ни урчания. Это была совершенно чужая речь.
Некоторые из них смотрели на него с нескрываемым страхом. Другие с любопытством. Кто-то зашептался. Зар тихо зарычал, но они не отреагировали. Никто не отшатнулся, не прижался к полу, не показал клыки в ответ. Они не знали, что означает этот звук.
Он попробовал повернуть голову и тут же зашипел от боли. Каждая чешуйка натягивала кожу при движении. Ему было жарко. Слишком жарко. Влажности не хватало, воздух был неприятно сухим. Но хуже всего не это. Хуже всего было то, что он не понимал. Где он? Куда его везут? Что это за существа? Почему они держат его связанным, почему не убивают, не съедают, не отпускают?
Зар сглотнул. Страх засел в животе, холодный и липкий. Он не хотел здесь быть. Не хотел дышать этим воздухом, видеть эти чужие лица. Он хотел вернуться но понимал, что теперь не сможет. И он даже не знал, что делать дальше.

Зар стоял на деревянном помосте, скованный, с выгоревшей чешуей, бледной от недостатка влаги, кое-где она даже снова начала отслаиваться. Толпа таких же чуществ без чешуи разглядывала его и была слишком громкой. Там были существа, похожие на первых, но с более бледной кожей, светлой шерстью на голове и более длинными острыми штуками по бокам головы. Их было так много, что всё сливалось в один огромный шум, смешанный с запахами железа, пыли, пота и дыма.
На помосте его держали, выставляя на показ. В глазах Зара было лишь одно немое отчаяние, попытка найти какой-то смысл в происходящем. Люди толкались, их лица не выражали ничего понятного для него. Он ощущал их взгляды, он чувствовал, как они разглядывают его чешую, его странные движения, его чуждое поведение, но ничего не мог с этим сделать. Зару хватало лишь боли от жёстких верёвок и смутных воспоминаний о том, как он оказался здесь.
Существо, стоящее рядом, что-то кричало в толпу. Его речь была быстрой, непрерывной, как механический поток звуков, которые не имели для Зара смысла. Он не знал этих звуков. Знал лишь, что это означает его дальнейшую участь, но что именно, он мог только догадываться.

Зар почувствовал, как нечто из толпы приближается. Взгляд морщинистого, явно старого существа, которое не отводило от глаз от маленького ящера, был проницательным, но спокойным. Он не испытывал того презрения, что Зар видел в других. Старик молчал и только изредка кивал головой. Не было ни удивления, ни радости. Мальчик не понимал, что произошло, но его сразу забрали в сторону, далеко от толпы.
Вдвоём они ехали долго. Зар чувствовал, как всё вокруг меняется. Телега, которая везла его, не была похожа на что-то, что он видел раньше. Он мог только пытаться сгладить страх, что его тащат к какой-то новой участи, где всё будет ещё хуже, чем в клетке. Или лучше?
Но старик не спешил развязывать маленького ящера. Зара это раздражало, но всё равно, он устал. Верёвки были такими тугими, и организм уже начинал сдаваться от голода и того, что он не мог нормально двигаться.
Долгое время они пересекали лес. Наконец, когда они остановились и добрались до опушки, на которой стоял большой дом из камня и дерева, старик снял мальца с телеги и поставил на землю. Он что-то спокойно сказал, указав на кадку с водой неподалёку. Повторил это снова, спокойно, будто стараясь успокоить.
Зар не сразу сообразил, что ему нужно делать, но постепенно он понял старик не собирается причинять маленькому ящеру вреда. Когда тот наконец развязал верёвки, Зар с трудом поднялся и, ощутив слабость от долгого пребывания связанным, направился к воде. Он погрузил свои лапы в кадку и ощутил, как холодная вода постепенно увлажняет его чешую, снимая напряжение. Не долго думая, он просто целиком залез внутрь и окунулся под воду, высунув наружу лишь нос. Маленький ящер чувствовал, как его тело наполняется силой. Плечи расправились, дыхание стало легче, а чешуя вновь напитывалась влагой. Зар чувствовал, как будто целый мир разом сбрасывает с его тела тяжёлую пелену. Влага, холодная и чистая, буквально пронизывала его, вбираясь в каждую чешуйку. Он снова начал чувствовать своё тело, каждый его изгиб и форму, и с каждым мгновением боль отступала. Но слишком быстро мальчик заметил, что его глаза тяжело закрываются, а мышцы, становясь ватными, теряют всякую силу. Глаза не слушались его, будто веки были намазаны чем-то тяжёлым, как если бы все эти дни без отдыха наконец решили себя проявить.
Старик наблюдал за ним молча, но в его взгляде не было угрозы. Он не торопил его. Зар почувствовал странное облегчение. Когда маленький ящер наконец высунул из воды голову, чтобы оглядеться, старик протянул ему что-то в руках вкусно пахнущую похлёбку в деревянной миске. Она пахла рыбой и чем-то еще, и это было что-то, совершенно не похожее на то, что Зар когда-либо ел. Маленький ящер почувствовал, как его желудок сжимается от голода, но сдерживал себя. Он пробовал кусочек варёной рыбы, и она оказалась удивительно вкусной. Взял в руки миску он выпил суп в несколько приёмов, пока не почувствовал, что наелся.
И первое, что ощутил мальчик после сытости это невероятное облегчение. Но в какой-то момент даже вкус пищи не помогал ему забыть о той тяжести, которая теперь заполнила его тело. Всё, что он пережил за эти несколько дней, как будто обрушилось на него одновременно. Его чешуя теперь была влажной и тяжёлой, а внутри тела царила почти болезненная расслабленность. Каждое движение давалось с трудом, а внутренние силы стремительно уходили. Его маленькое сердце билось спокойно, но слабо, словно не выдерживая того, что с ним происходило.
Зар уже не смог удержать глаза открытыми. Его тело требовало покоя. Он почувствовал, как его веки медленно опускаются, а голова наклоняется вперёд. Страх и волнение ушли, уступив место непередаваемой усталости, с которой он не мог бороться. Он не понимал, что именно с ним происходит, но изнутри словно разливалась тяжесть, и он просто не мог её больше нести.
И вот, сидя прямо в кадке с водой, он постепенно свалился в сон. Его тело тяжелое, уставшее и расслабленное, а мысли стали мягкими, расплывчатыми, словно туман. Сон был глубоким, почти непробудным, и Зар не успел увидеть, как старик взял маленького ящера на руки и унёс в дом, уложил на мягкую лежанку, оставив его наедине с отдыхом, который он так долго заслуживал.

Глава 2 - Кираи

Это существо было старым. Это можно было определить не только по морщинам, густо избороздившим его лицо, но и по глазам блеклым, чуть выцветшим от времени, но всё ещё полным живого ума. Он жил глубоко в лесах, вдали от деревень и посторонних глаз, и его дом был простым, но странным.
Зар впервые оказался в таком месте. Деревянные стены из досок были прочными, как кора старого дуба, и приятно пахли. Повсюду лежали книги на полках, на столах, на полу. Письменные знаки, загадочные символы, рассыпались по свиткам и пожелтевшим листам, спрятанным в потрёпанных переплётах. Маленький ящер не понимал предназначений или названий этих предметов. Он не знал и что означают эти метки, но их количество пугало. Ещё больше сам хозяин этого жилища.
Старик был худощав, с острыми скулами, длинными серебристыми волосами и чуть оттопыренными длинными ушами совсем не похожий на тех, кого Зар видел раньше. Он говорил на чужом языке, голос у него был глубокий, но мягкий, будто шелест листьев в ночи. Когда старик впервые попытался обратиться к нему, Зар отшатнулся, сжавшись в углу.

Хмм, задумчиво протянул эльф, не делая попыток приблизиться. Боишься, да? Ладно, это пройдёт.

Зар не понял ни слова.

Следующие дни стали для него испытанием. Старик пытался говорить с ним неторопливо, терпеливо, но слова оставались бессмысленными звуками. Зар в ответ рычал, шипел, иногда коротко бросал слова на своём языке, древнем, заброшенном, которого никто не знал. Эльф лишь кивал, словно запоминая. Он не настаивал, не пытался заставить говорить. Вместо этого он показывал.

Вода, говорил он, протягивая чашу.

Зар морщился, но пил.

Еда. Кусок мяса.

Зар недоверчиво принюхивался, прежде чем откусить.

Так шли дни.

Старик наблюдал за ним, записывал что-то в свои книги. Иногда задавал вопросы, даже зная, что не получит ответа. Зар чувствовал, как на него смотрят. Не с враждебностью, но с каким-то странным вниманием, словно он был редким зверем, случайно оказавшимся в чужом мире.

В первые дни Зар думал о побеге. Лес за домом был густым, и если бы он смог ускользнуть но эти мысли приходили всё реже. Здесь было тепло. Здесь была еда. Здесь он мог спать, не опасаясь, что его найдут воины или голодные хищники. И здесь было много символов, которые никто не запрещал разглядывать.

А потом мальчик впервые попытался сказать что-то на языке этого странного существа.

Вода, выдавил он, трогая чашу.

Старик улыбнулся.

Прошло много дней, и маленький ящер понял, что старика зовут Кираи. Помимо его имени, Зар выучил довольно много слов, названий предметов и явлений. Как только он немного освоился в этом доме, то стал жадно впитывать знания. Теперь он не скрывал своего любопытства, и часто тыкал когтем в закорючки на свитках или пергаменте, стараясь узнать у старика их значение, хоть и часто не понимал его ответов. Тогда Кираи стал рисовать уже известные мальчику слова, показывая на символы и сообщая, что они означают.
Шли месяцы, и Зар уже мог понимать простые фразы, хоть и не всегда правильно. Однажды, когда Кираи, как обычно, обучал его, старик отвлёкся, а мальчик остался один за столом, уставившись на разложенные перед ним свитки. Он провёл когтем по знакомым символам, выискивая в памяти их смысл, а затем, взяв кусочек угля, дрожащей рукой начал выводить свой первый письменный знак.
Старик, вернувшись, застал его за этим занятием. Кираи склонился над листом, где чётко проступали искривлённые, но узнаваемые знаки. Зар, нахмурившись, смотрел на написанное он сложил слово, которое на языке старика значило дом. Это было первое слово, что он написал сам. Он поднял глаза на старика, ожидая реакции.
Кираи долго молчал, а потом неожиданно улыбнулся и медленно повторил: Дом. Зар моргнул, будто не веря, что услышал подтверждение. Тогда он повторил это слово вслух, произнося его не на своём языке, а на языке старика. Кираи кивнул, а затем, взяв свой уголь, аккуратно добавил рядом второй символ семья. Мальчик смотрел на него, а потом сжал кисть в кулачок, словно пытаясь запомнить этот момент навсегда.

Прошло еще несколько месяцев. Теперь Зар мог уже сносно говорить на языке, который Кираи называл общим. Слова больше не казались хаотичным набором звуков, и хоть временами ему всё же было трудно, он упорно продолжал учиться. Мир за пределами леса казался необъятным и загадочным, и Зар жадно впитывал каждую крупицу знаний, которую мог ему дать старик. Ещё мальчик узнал, что существа, поймавшие его у болот, назывались людьми, а сам старик относится к эльфам. И что в мире существует еще несколько рас, которых Зар еще не видел.
Однажды Кираи вынес на стол большой, пожелтевший от времени пергамент и аккуратно развернул его. Зар с любопытством подался вперёд, разглядывая странные линии, пятна и значки, которые покрывали поверхность. Старик постучал костлявым пальцем по центру:

Это карта, мальчик. С её помощью можно узнать, где ты находишься, куда идёшь и какие земли тебя окружают.

Зар моргнул и нерешительно потрогал извилистые линии. Он ещё не до конца понимал, что именно видит, но чувствовал важность этого предмета. Кираи терпеливо водил пальцем по разным местам, называя их:

Здесь живут люди, там эльфы. Тут обитают дворфы, а эти земли принадлежат феям. Разные расы, разные народы.

А где Ксилаар? Зар неосознанно напрягся, словно ожидал услышать нечто значимое.

Кираи на мгновение замолчал, а затем его палец медленно скользнул к самому краю карты, к небольшому коричневому пятну с единственной надписью: Топь.

Здесь, произнёс он тихо. Болотные земли, непроходимые и ядовитые для других рас. Никто не рискует туда заходить поэтому в этом мире никто не знает о Ксилаар.

Маленький ящер пристально смотрел на это место, чувствуя глухую тяжесть в груди. Он не знал, что именно ощущает, но внезапно ему стало холодно. Невидимый барьер отделял его народ от всего остального мира. Не было указателей, названий, границ. Только пятно. Пустое и забытое.

Глава 3 - Знания и сила

Прошло несколько лет. Теперь Зар уже не был тем напуганным малышом, который боялся каждого шороха. Ему было десять, и он свободно говорил на общем языке, читал, писал и помогал Кираи в исследованиях. И постепенно начинал учить и другие языки. Жизнь с ученым-отшельником постепенно сделала его пытливым и вдумчивым. Он не просто учился он впитывал знания, словно губка, поглощая рассказы о разных расах, обычаях и историях.
Кираи оказался не просто старым мудрецом, но и магом, посвятившим жизнь изучению древних культур. В его доме было множество старинных свитков, книг и артефактов, многие из которых принадлежали исчезнувшим цивилизациям. Среди них попадались и предметы, некогда созданные Ксилаар и эти находки особенно волновали Зара. Он знал, что когда-то у его народа были собственные письмена, искусство и изобретения, но в нынешнем мире никто не помнил об этом. Кираи не раз подмечал его заинтересованность, но не спешил рассказывать слишком много.

Однажды старик сказал, что у него есть друг, который может помочь Зару развить ещё один важный навык.

В этом мире недостаточно быть умным, пояснил Кираи, наливая себе чай. Надо уметь защищаться. А я слишком стар, чтобы обучить тебя, но у меня есть человек, которому я доверяю.

Так в жизни Зара появился Макс отставной воин, высокий, крепкий человек с седыми висками и шрамами, говорящими о десятках сражений. Он был полной противоположностью Кираи: прямолинеен, суров, привыкший говорить коротко и по делу.

Что, совсем не умеешь драться? спросил он, осматривая ящера с любопытством.

Нет, признался Зар, немного напрягшись под его взглядом.

Значит, начнем с основ. А там посмотрим, на что ты способен.

Тренировки начались на следующий же день, на залитой солнцем опушке за домом старика. Макс не щадил Зара, сразу приучая его к жёсткой дисциплине и выносливости. Сначала было трудно его тело было совсем другим, чем у людей, и привычные для них удары не работали. Но именно это и заинтересовало бывшего воина. Он подстраивал техники под строение маленького ящера, помогая находить естественные движения.
Зар попробовал меч, кинжал, даже топоры, но вскоре понял, что посох и лук кажутся ему самыми удобными. Макс одобрил его выбор:

Посох оружие умного бойца. Лук оружие терпеливого. Будешь осваивать оба.

Так прошли месяцы. Зар не только учился сражаться, но и через разговоры с Максом и Кираи узнавал всё больше о мире. О том, какие государства существуют, каким расам они принадлежат, какие войны шли между ними или идут сейчас. Кто с кем торгует, а у кого с кем напряженные отношения.
Но один вопрос долгое время оставался без ответа. Когда однажды Кираи вновь развернул перед ним карту и напомнил, где живут люди, эльфы, дворфы и феи. И Зар указал на небольшой участок, обозначенный коричневым пятном с надписью Топь.

А Ксилаар здесь. Но почему тут больше нет никаких подробностей?

Никто не знает, что там. Никто не рискует заходить в эти земли. Ведь там ядовитый воздух и засасывающие трясины, гиблые места, из которых не возвращаются.

Но ведь я оттуда! воскликнул Зар. Это же не просто безжизненные болота!

Кираи кивнул.

Да, но об этом почти никто не знает. Люди, эльфы, дворфы они не ведают о вашем существовании. Многие думают, что в Топях нет разумных существ. Даже среди учёных лишь немногие догадываются, что было раньше.

Зар медленно опустил взгляд на карту. Его когтистый палец провёл по краю Топи, где обрывались известные территории.

Но почему? спросил он тихо и поднял глаза на учителя.

Наступила долгая пауза. Кираи впервые взглянул на мальчика так, словно сомневался, стоит ли говорить.

Когда-нибудь ты будешь готов узнать, сказал он наконец. Но не сейчас.

Эти слова засели в голове Зара, и он понял: его народ был стёрт из истории. И ему придётся самому выяснить почему.

Однажды маленький ящер изъявил желание обучиться хотя бы парочке простых заклинаний. Старик назначил для этого отдельный день, решив попробовать обучить его, но больше из любопытства, чем от искреннего желания.

Кираи стоял перед Заром, его взгляд сосредоточен и слегка насторожен. Он не мог поверить своим глазам, когда впервые заметил странное отсутствие магического отклика в теле своего подопечного. Старик аккуратно провёл рукой по воздуху, направив лёгкое заклинание прямо на Зара искры, словно электрические разряды, закружились в воздухе, но тут же исчезли, не оставив ни следа.

Ну, это странно, пробормотал Кираи, проводя ещё несколько экспериментов. Он осматривал тело Зара, на лице отражалась смесь любопытства и недоумения. Он никогда не видел ничего подобного. Его заклинания обычно воздействовали на все живые существа, но на мальчишке они не оставляли и следа. Без усилий и сопротивления магия просто таяла в воздухе.

Постепенно старик пришёл к заключению: возможно, вся раса Ксилаар не имела в себе магического дара. Но Кираи был опытным магом, и если что-то могло скрыться от его чувств, то только нечто особенное. Он проверил свои гипотезы, проводя всё более сильные заклинания, от лёгких прикосновений к тягучим потокам огня, и каждый раз они теряли силу, не добираясь до кожи Зара, как если бы его тело поглощало каждую искру.

Ты ты не просто лишён магии, ты как будто съедаешь её, тихо произнёс старик, его глаза сверкнули от удивления и восхищения. В какой-то момент, когда очередное заклинание исчезло, не причинив ни малейшего вреда, Кираи понял, что перед ним не просто ящер без таланта перед ним существо, которое не подвержено магии вовсе.

Думаю, ты можешь не бояться чужих заклинаний. Они не причиният тебе вреда. Сказал старик, его голос прозвучал уже не как вердикт от учёного, а скорее как признание.

Зар с интересом смотрел на старика, но сам не знал, как реагировать. Для него это было ещё одним открытием, ещё одной загадкой о себе.

Зар стоял, тяжело дыша, с посохом в руках. Он уже научился чувствовать его вес, маневрировать им, но каждый удар по воображаемому противнику всё ещё вызывал напряжение в теле. Макс, стоявший чуть поодаль, наблюдал за ящером, оценивая его движения. Даже в том возрасте, когда Зар ещё был далеко от своей полной силы, Макс видел в нём потенциал. Он не жалел его, и это было частью обучения.

Мужчина подошёл и сжал его плечо крепкой рукой, заставляя его встать ровно, как могучее дерево, которое не поддаётся бурям.

Это не просто оружие, сказал он, глядя прямо в глаза Зару. Это продолжение твоего тела. И как ты с ним будешь обращаться это твоё отражение. Ты учишься не только бою. Ты учишься сдержанности. И не забывай про хвост!

Мальчик, глядя в серые, практически стальные глаза Макса, не мог не заметить, как каждый взгляд наставника был строг и внимателен. Словно этот человек видел в нём гораздо больше, чем Зар понимал. Словно наставник уже знал, что произойдёт, если Зар не будет следовать его учению.

Считай, что ты всегда сражаешься не только с врагом, но и с собой. Множество сражений в жизни ты будешь вести не с теми, кто перед тобой, а с тем, что внутри тебя. Страх, сомнения, слабость. Это всё твои враги.

Зар крепче сжал посох, осознавая, что каждое слово Макса было как тяжелое железо, расплавленное в огне и брошенное в воду превращающееся в чистую правду. Он слушал его и впитывал. Мальчик почувствовал, как его мышцы напряглись, а разум сосредоточился.

Честь, говорил Макс, это не просто слова. Это то, что ты должен носить в своем сердце. Мы с тобой, мы оба понимаем, что мир не справедлив. Но эта несправедливость не означает, что ты должен отказываться от того, что правильно.

Зар не сразу понял, что значит правильно. В его мире было много правил, много законов, но все они были подчинены тому, что можно было считать правильным только в контексте выживания. С того момента, как мальчик начал понимать, что такое честь, он понял, что мир, в котором живет, вовсе не идеален.

Справедливости почти нет в этом мире, продолжал Макс. И поверь мне, я видел её совсем мало. Люди, эльфы, все мы, мы лишь играем в неё. Мы боимся показать свою слабость и предпочитаем закрывать глаза на реальность. Но ты, как воин, должен понимать одно: справедливость начинается с тебя. И она заканчивается на тебе.

Зар задумался, и его глаза на мгновение потускнели. Он пытался вникнуть в смысл этих слов, понять, что именно Макс пытается передать ему. Справедливость начинается с тебя? То есть она не зависит от того, что делает мир вокруг?

Ты будешь сталкиваться с тем, что люди не оценят твою доблесть, всё продолжал говорить Макс. Тебе придётся понимать, что ты сражаешься не за признание, а за своё собственное уважение. Если ты сам не сможешь сказать себе: Я поступил правильно, то никто и не поймёт этого. Всё начинается с тебя. И если ты не сможешь защищать свои собственные принципы, то всё остальное рухнет.

Словно услышав давно забытое предупреждение, Зар посмотрел на оружие, которое держал в руках. Это был не просто посох, это был его первый шаг к себе, к своему пониманию того, что важно. Он знал, что за этим стоит не только мощь оружия, но и сила духа, его способность принимать решения и делать выбор, даже если весь мир будет против.

Макс, видя, что Зар начал понимать, усмехнулся и похлопал его по плечу:

Мы не ищем битвы. Мы ищем путь, который сделает нас сильными. Но если битва приходит, ты будешь готов. И ты будешь знать, что ты стоишь на своей стороне.

Зар молча кивнул и сделал шаг вперёд, ощущая, как его тело обретает новую уверенность, как посох становится частью него. И на лице Макса появилась едва заметная, но уверенная улыбка. Тот момент, когда даже маленький ящер начинал понимать, что в этом мире можно быть сильным не только физически, но и морально. И Макс стал тем наставником, который научил его чему-то больше, чем просто боевым техникам.

Зар сидел за столом в тихой комнате, окружённый разрозненно разложенными пергаментами и книгами, пытаясь сдержать нетерпение. Его когтистыми пальцами было неудобно держать перо, а чернила на бумаге часто расплывались, но он терпеливо продолжал писать. Он старался сосредоточиться, но мысли постоянно сбивались на вопрос, который не давал ему покоя. Задумавшись, Зар поставил перо в стакан с чернилами и вгляделся в символ, который только что написал. Что будет, если я расскажу? Что если мои люди смогут выжить за пределами топей?
Маленький ящер видел перед собой мир, полный странных существ, богатых культур и великих возможностей. Но он не мог забыть того, как Кираи однажды говорил ему что не все ответы были такими простыми, что некоторые вопросы могли бы привести к последствиям, которых мальчик ещё не осознавал.
Зар наклонился вперёд, опираясь головой на ладонь. В мыслях вертелись обрывки слов, его сомнения и желание понять больше. Он знал, что ему стоит поговорить с Кираи.
Через несколько минут, как по волшебству, старик вошёл в комнату с какой-то книгой в руках, по привычке не стуча в дверь. Он пристально посмотрел на Зара и заметил, что тот снова поглощён мыслями, как всегда, когда тема касалась его народа.

Ты задумался о чём-то важном, мальчик? спросил Кираи, опускаясь на стул рядом с ним и разгладив длинную бороду.

Зар не сразу поднял взгляд, но наконец, его глаза встретились с глазами старика.

Кираи, что будет, если я расскажу своему народу, что мы можем выжить за пределами топей? Что мы больше не обречены жить среди болот и туманов?

Старик слегка нахмурился, и в его глазах мелькнула неуловимая тень беспокойства. Он отложил книгу, которая была у него в руках, и пристально посмотрел на Зара.

Ты спрашиваешь о большом, Зар, сказал он, его голос был мягким, но с тем непередаваемым весом, который можно было услышать только в словах опытного наставника. Твоя раса вы пережили многое, но не стоит так поспешно открывать всё, что ты знаешь. Истина может быть опасной, если не умеешь правильно с ней обращаться.

Зар ощутил, как его сердце замерло. Он не ожидал такой реакции. Его разум пытался осознать всё, что Кираи говорит, но мальчик почувствовал, что ответы старика намного сложнее, чем он думал.

Я не понимаю, признался Зар, глядя на эльфа, разве Ксилаар не заслуживают того, чтобы снова выйти в мир? Чтобы жить, как все другие расы? Мы тоже можем быть частью этого мира, почему же должны прятаться в этих болотах?

Кираи тяжело вздохнул, его взгляд стал более усталым, как будто он много раз повторял эти слова. Он опустил голову, а потом вернулся взглядом к Зару, словно пытаясь найти нужные слова.

Есть разница между умом и мудростью, сказал он, его голос стал мягким, как шелест старых страниц. Ум может ответить на многие вопросы. Он ищет решения, находит пути, может быть быстрым и решительным. Мудрость же она просчитывает последствия каждого шага, видит не только сегодня, но и завтра. Она знает, что каждое слово и каждое действие несет за собой огромную силу, которой невозможно управлять без понимания того, к чему она может привести.

Зар смотрел на Кираи, пытаясь понять, что старик имеет в виду. В его глазах было столько знаний и боли, что маленький ящер почувствовал, как его собственные амбиции начинают сдерживаться сомнением.

Ты хочешь вывести свой народ в этот мир, но понимаешь ли ты, что мир будет смотреть на вас совсем иначе? Ксилаар давно забыты, исчезли с карты истории. Сейчас ты один из немногих, кто знает об этом. Ты был в Топях, ты видел, насколько отличается мир внутри и снаружи. Но ты думаешь, что люди и эльфы, и даже дворфы примут вас с распростёртыми руками? Нет. Они не примут.

Зар слегка опустил голову, его беспокойный хвост кончиком подметал пол. В его груди было странное чувство, почти боль, от осознания того, что ему предстоит пройти ещё долгий путь к пониманию.

Но если мы если мы сможем показать им, кто мы, если мы сможем доказать, что мы не угроза, а голос маленького ящера дрогнул, и он не мог закончить фразу.

Кираи внимательно наблюдал за ним, и его взгляд стал почти печальным.

Я понимаю твоё желание, Зар. Но ты не понимаешь всю тяжесть этого выбора. Ты думаешь, что принесёшь спасение, но на самом деле это может привести только к разрушению. Твоя раса была изгнана, и не потому, что она была слабой, а потому, что она была слишком могущественной. Мы живём в мире, где слабые и сильные сталкиваются, но не всегда по правилам. Сильный мир не сможет принять Ксилаар, его инстинкты будут стремиться к уничтожению.

Кираи встал и подошёл к окну, его руки сцепились за спиной в лёгком волнении. Зар взглядом проследил за учителем, разглядывая складки на лёгких, ниспадающих светлых одеждах старика, обрабатывая каждое его слово в голове.

Если ты решишь вывести Ксилаар из Топи, продолжил Кираи, ты можешь подарить им вовсе не свободу, а стать тем, кто разрушит то, что осталось от них. Мир не может быть переписан на основе мечты одного существа. Ты и твой народ должны быть готовы к тому, что за каждое действие будут последствия. И иногда эти последствия не то, что мы можем контролировать.

Зар молчал. Он не знал, что сказать, и как воспринимать эти слова. Он понимал, что Кираи не против его желания, но также знал, что старик хочет, чтобы Зар был готов ко всему.

Я я должен обдумать это, наконец, сказал Зар, его голос был тихим, но решительным.

Да, ответил Кираи, поворачиваясь к нему. Ты должен обдумать, прежде чем действовать. И только тогда ты сможешь понять, какой путь должен быть пройден.

Зар снова посмотрел на пергамент, в его голове крутились кусочки недавнего диалога, которые пока никак не складывались в цельную картину. Но он знал одно: его путь только начинался.

Глава 4 - Прощание

К семнадцати годам Зар впитал всё, что мог передать ему Кираи. Иные языки, сведения об экономике, политике и теоретические познания в магии и алхимии, в работе артефактов, что старик насобирал в своём доме. Однако эльф, проживший более двух веков, ослабел и слёг. Болезнь быстро подтачивала его силы, но до последнего дня он продолжал делиться знаниями со своим учеником. В один из вечеров он подозвал Зара к кровати. Макс тоже в этот момент оказался рядом. Голос старого учителя был хриплым, но всё ещё твёрдым.

Ты стал тем, кем я всегда хотел тебя видеть, сказал Кираи, его золотистые глаза мерцали в полутьме. Я горжусь тобой, мальчик.

Зар молчал, сжимая кулаки. Он не мог ничего сказать, не мог признать, что вот-вот останется один. Но Кираи, несмотря на слабость, усмехнулся.

Только, Макс, смотри не забивай ему голову своими военными доктринами, пошутил он, повернувшись к стоявшему рядом человеку. Пусть мальчик учится думать, прежде чем делать.

Макс фыркнул и, скрестив руки, хмыкнул:

А ты попробуй найти военного, который не умеет думать. Хотя, конечно, исключения бывают.

Кираи устало улыбнулся, а затем слабо махнул рукой, указывая на один из шкафов рядом с письменным столом:

Вон там, в полке открой её.

Ящер, послушавшись, подошёл и открыл деревянную створку. Внутри почти ничего не было, кроме небольшой книжки в мягкой кожаной обложке, на которой был оттеснён символ мирового дерева. Ящер раскрыл книгу и бегло пролистал, не вчитываясь, но он обратил внимание, что книга была густо исписана ровным почерком Кираи.

Это это всё, что я узнал о твоей расе. Услышав эти слова старика, Зар резко поднял голову и уставился на учителя. Да, о Ксилаар. Записи, догадки, расшифровки. Прочти их позже. Ты узнаешь правду, которую я скрывал.

Зар сжал книгу в руках, чувствуя, как по его спине пробежал холодок. Он кивнул, обещая, что прочитает всё, когда будет готов.

Ящер укрыл Кираи тёплым шерстяным одеялом. Дыхание учителя было ровным, но слабым, а глаза, обычно ясные и проницательные, казались теперь усталыми, словно подернутыми дымкой. Он улыбнулся, когда Зар присел рядом, склонившись ближе, чтобы услышать голос учителя.

Ты боишься, да? тихо спросил эльф, глядя на юношу.

Зар не стал лгать, просто кивнул. Он не знал, что сказать. Казалось, слова застряли где-то внутри, не находя выхода. Кираи слабо усмехнулся.

Не стоит бояться смерти, мой мальчик. Это естественный процесс. Жизнь подобна реке она течёт, пока не достигнет моря. А море оно бескрайнее. Оно принимает всех нас, рано или поздно.

Но что, если Зар запнулся, сжал пальцы в кулак, а хвост его от волнения обвил ногу. Что, если мне не хочется, чтобы ты уходил?

Глупыш, Кираи покачал головой, его голос был мягок. Я не исчезну бесследно. Ты часть меня, так же как я был частью своих учителей. Всё, чему я тебя учил, все знания, что ты впитал, все разговоры, что мы вели долгими ночами у очага, это останется с тобой. Ты понесёшь это дальше. А значит, я не исчезну.

Зар сжал губы, глядя в пол. Он слышал слова учителя, но не хотел их принимать. Ему казалось, что внутри разверзлась пустота, и он не знал, чем её заполнить.

Боль утраты неизбежна, продолжил Кираи, пристально наблюдая за ним. Но и она пройдёт. Превратится в тёплые воспоминания, в светлую печаль. Со временем ты поймёшь: смерть это не конец, а лишь перемена. Я прожил долгую жизнь, Зар. Двухсот двух лет более чем достаточно для одного эльфа. И я ухожу без сожалений. Разве это не лучше, чем угасать в страхе и муках?

Зар глубоко вдохнул, пытаясь осознать сказанное. Он не знал, сможет ли когда-нибудь принять смерть так же, как принял её Кираи. Но он по крайней мере попытался бы. Ради учителя.

А ты, Кираи слегка сжал его запястье, не бойся жить, Зар. Ксилаар живут не намного меньше эльфов, и в этом так же есть часть твоей силы. Не бойся идти своим путём, искать правду, делать выбор. Живи так, чтобы однажды, в далёком будущем, ты тоже мог уйти без сожалений. Договорились?

Зар медленно кивнул, с трудом сдерживая влагу в глазах.

Кираи умер той же ночью. Зар впервые столкнулся с потерей, которая обожгла его сердце болью. Учитель был ему не просто наставником он стал ему отцом. Макс помог похоронить эльфа у опушки леса, где когда-то проходили их тренировки. Зар стоял у могилы, с трудом осознавая, что теперь ему не к кому прийти за советом.

Но учение Кираи не должно было исчезнуть. Его знания, его труды, всё, что он передал Зар поклялся сохранить это. И приумножить.

Макс положил руку ему на плечо.

Ты уже самодостаточен как воин и как учёный. Но мир полон врагов. Помни это. А еще у тебя слишком мало боевого опыта, и этому придётся учиться прямо в процессе. Тот вздохнул и добавил. Против закованного в доспехи рыцаря, особенно на лошади, у тебя мало шансов в честном бою. Такие противники требуют хитрости или избегания.

Но входит ли это в понятия о чести и доблести, которым ты всегда меня учил? Всё еще грустный ящер задумался, почесав когтем короткие шипы на своем подбородке.

Честь это не только благородство, здесь требуется умение думать, анализировать и прикидывать последствия. В бою главное выжить, а не погибнуть во имя бесполезных принципов.

Зар кивает, запоминая этот урок.

Макс протягивает ящеру длинный ровный посох. Материал был необычным: тёмный, невероятно лёгкий металл, он не издавал звуков, как бы им не взмахивали и не стучали. Лёгкая гравировка покрывала поверхность, и, к своему удивлению, Зар узнал эти символы это был язык его народа.

Этот посох долго хранился у Кираи, сказал Макс. Думаю, старик хотел, чтобы он достался тебе.

Зар принял подарок, сжимая древко с неожиданным трепетом.

А это от меня, продолжил Макс, протягивая ему кожаную броню, поверх которой лежал шлем, вытянутый, идеально подогнанный под голову ящера.

Зар взял его в руки и ощупал тёмный и гладкий, но не блестящий металл. Тот же материал. Он посмотрел на Макса с вопросом.

Ты выделяешься, парень, усмехнулся воин. Внешний мир не готов к такому мордовороту, как ты. Прятать свою личность будет разумно, пока ищешь ответы.

Зар ухмыльнулся, фыркнув, и покачал головой, но шлем всё же взял.

Макс всё стискивал плечо своего ученика в молчании, как бы пытаясь найти правильные слова. Воин открыл рот, но снова замолчал. Взгляд его стальных глаз был глубоким, чуть усталым, как будто он был готов поделиться чем-то важным, что могло бы помочь Зару в его пути. Зар невольно отметил, насколько больше седины прибавилось в коротких волосах наставника с тех пор, как впервые встретил его.

Ты всегда был упрямым, наконец произнёс он, голос его был ровным, но в нём была не скрываемая горечь. И, наверное, никогда не поверишь, что ты стал моим любимым учеником, да?

Он усмехнулся, пытаясь скрыть под покровом шутки то, что ощущал внутри.

Но это так. Теперь ты должен идти дальше. Но, возможно, я не совсем готов отпустить тебя. Даже если мне не по плечу проводить тебя завтра, всё же я знаю, что ты справишься.

Макс задумался на мгновение, а затем, глядя в глаза ящеру, озвучил свои последние слова на прощание:

Не забывай, что сила, которую ты носишь с собой, не просто в оружии. Она в тебе. В твоих знаниях, в том, что ты сам для себя выбираешь. Живи, как считаешь нужным. Но будь осторожен. Этот мир не прощает тех, кто теряет голову. Ты это уже понял, да?

Он слегка хлопнул Зара по плечу, что-то вроде жеста поддержки, но при этом его губы сжались, сдерживая порыв эмоций.

Может быть, мне и не нужно было ничего говорить, добавил Макс. Всё равно ты будешь делать, как считаешь правильным. Удачи тебе, Зар.

Он развернулся и, не оглядываясь, пошёл обратно в дом своего старого друга, его шаги уверенные, но внутри чувствовалась напряжённость. Макс не будет провожать его.

Ночь перед уходом выдалась холодной. Ветер шумел в ветвях деревьев за окном, а в очаге догорали последние угли. Зар сидел за грубым деревянным столом в полутьме хижины, склонившись над книгой, что оставил ему Кираи. Его пальцы осторожно перелистывали страницы, словно он боялся сломать что-то невидимое, нечто важное.
Почерк учителя был аккуратным, чётким, немного угловатым. На первых страницах описывались наблюдения: каким был Зар, когда только попал к Кираи, как он рос, учился. От этих строк в груди ящера поднималось печальное тепло. Но чем дальше он читал, тем тяжелее становилось на душе.
Кираи собрал всё, что смог узнать о Ксилаар. Древние руины, забытые символы, обрывки текстов с примерным переводом смысла всё указывало на то, что его народ когда-то был велик. Не просто жил в болотах, скрываясь от других рас, а был расселён по большой части континента и владел знаниями, превосходившими почти всё, что было создано эльфами, людьми и дворфами. Это была раса учёных и изобретателей. Но этого никто не знал. Или не хотел знать.
Зар читал и чувствовал, как растёт в нём странная, незнакомая злость. Страницы говорили ему, что многие открытия, которые сейчас приписывали другим расам, на самом деле принадлежали Ксилаар. Их знания не просто исчезли их украли. Великая цивилизация его предков была стёрта, а их наследие присвоено.
Но самым страшным было предположение Кираи. Старик не утверждал ничего наверняка, но его записи говорили о том, что исчезновение Ксилаар не было случайностью. Слишком много улик указывало на чью-то руку в этом. Кто-то или что-то намеренно уничтожило его народ, стёрло их с лица земли, загнало выживших в гниющие болота.
Зар сжал в дрожащих руках страницы так, что когти впились в бумагу. Он чувствовал, как внутри всё кипит. Гнев, обида, печаль, недоумение. "Кшсар!" - выругался он на родном языке. Ему хотелось кричать, выбежать из хижины, сломать что-нибудь, но он лишь глубоко вдохнул.
Кираи всегда говорил ему: Думай прежде, чем делать. Ящер закрыл книгу и долго смотрел на неё. В эту ночь он не уснёт. Но теперь у него был путь. Теперь у него была цель.

Он покинул лес на рассвете. Стоя на его границе, он бросил последний взгляд назад. Взгляд был прикован к дому, где он прожил свои последние годы. Зар долго не мог отвести глаз, чувствуя, как пустота внутри него растёт. Это место было его домом, здесь всё было знакомо и тот уютный уголок у огня, и стук дождя по крыше, и запах трав, которые Кираи заваривает для своего чая. Здесь всё напоминало о том, что он когда-то был частью чего-то большого, стабильного.
Но он больше не мог оставаться. Каждая деталь этого дома, каждая привычная вещь, будто тянули его назад. Кираи и Макс Их голоса всё ещё звучали в его ушах. Кираи, с его бесконечным терпением и мудростью, и Макс, с его неукротимой решимостью. Они были частью его, его опорой. А теперь его шаги вели в неизвестность, в мир, где их не будет рядом.
Зар сжал кулаки, чувствуя, как сталь его воли медленно просачивается через каждую клетку тела. Он не мог позволить себе сомнения. Но всё же, стоя здесь, у края леса, ему хотелось хотя бы на мгновение ещё почувствовать ту спокойную уверенность, что была с ним, когда Кираи всё объяснял, когда Макс помогал ему учиться сражаться и выживать. Эти чувства казались такими тёплыми, но теперь теперь он должен был оставить их позади.
"Прощай", прошептал он, глядя в сторону дома, где были все его воспоминания. Это не было прощанием с людьми это было прощанием с частичкой себя, с тем, что создали для него Кираи и Макс. Зар почувствовал, как в груди сжалось сердце. Он оторвал взгляд и сделал шаг вперёд. Каждый его шаг был как разрыв с прошлым, с тем, что он знал и что любил.
Лёгкая тёмная кожаная броня плотно сидела на нём, лесная почва слегка пружинила под его ногами, затянутыми в сапоги с высоким голенищем. Тяжелый плащ с капюшоном, скрывающий хвост, слегка колыхался на ветру. В одной руке Зар держал шлем, в другой посох. Его когти были подпилены, чтобы удобнее было писать и работать с артефактами, кисти скрывали перчатки. За спиной висела котомка с едой, водой и парой книг, лук и колчан со стрелами.
В золотых глазах ящера больше не было растерянности только решимость. На бронзовой чешуе играли солнечные блики, а ветер трепал недлинные серебристые перья на макушке.
Он шёл навстречу неизвестному, но уже знал его поиски только начинаются.

Глава 5 - Кодекс

Зар ещё долго размышлял о словах Макса и Кираи, когда, наконец, вступил на землю, где начинались владения людей. Земли, по словам наставников, не самые мирные, несмотря на то, что государства людей были одними из самых терпимых к другим расам. Всё это скрывалось за фасадом милитократии, когда решение о жизни и смерти часто зависело от боевых подвигов и военной славы. Но, несмотря на эту строгость, люди умели жить с другими расами, так или иначе найдя место для всех. Это не означало, что их отношения были безоблачными напротив, с большинством соседей у людей всегда были напряжённые отношения, особенно с теми, кто жил по ту сторону их границ. Вроде бы всё было под контролем, но кровавые стычки с монстрами на границе, постоянные войны с соседями и внутренние проблемы отнимали немало сил.
Для Зара эта ситуация была одновременно новым и знакомым явлением. Он знал, что у людей был один из самых сильных рыцарских орденов, лучшие наёмники, закалённые в бесконечных сражениях. Да и сам Макс не раз рассказывал о славе отрядов людей, которые наравне с самыми сильными армиями контролировали свои территории. Именно из-за их мощи и большого опыта многие искали боевых товарищей в этих городах.
Для Зара вступление в одну из таких гильдий стало единственным вариантом набраться боевого опыта и информации, которую он мог использовать в поисках древних руин. Как бы ящеру ни нравился этот подход, он понимал, что это был путь, который нужно было пройти. В гильдии наёмников он мог встретить множество полезных личностей, опытных бойцов, готовых обучить его тому, что ему было нужно. И, возможно, здесь он найдёт ответы на вопросы, которые мучили его сердце: кто виновен в падении народа Ксилаар и что скрывается в тех руинах, к которым он стремился.
Это поселение стояло на границе человеческих владений и было одним из самых опасных из-за частых нападений монстров. Оно называлось Каларра. Зар шагал по улицам города, ощущая, как его лицо, скрытое под шлемом с плюмажем из нескольких тёмно-красных лент, привлекает взгляды прохожих. Его тело, скрытое под плащом и бронёй, добавляло ему ещё большей загадочности. Во взглядах людей не было агрессии, скорее, просто любопытство. Словно его существование было не столь привычным, чтобы пройти незамеченным, но и не настолько странным, чтобы вызвать страх. Но всё равно, в этом внимании было что-то чуждое, что не давало покоя ящеру. Он не привык к такому количеству людей вокруг себя. Ящер напрягся, сильнее сжимая посох в своей руке, чтобы хоть немного почувствовать себя чуть более уверенно. Его взгляд скользил по людям мужчинам в броне, женщинам в легких, развевающихся одеждах, вызывающих любопытство Зара своим устройством и стилем.
Он нервничал. Столько людей, все такие разные. Это были не просто случайные встречные, а представители совершенно другой культуры, с которой он не имел ничего общего. Однако, когда Зар спросил дорогу до гильдии наёмников, никто не осмелился ответить ему отказом. Ящер понял, что даже в этом городе, полном людей, готовых к боям и войнам, не каждый решился бы вмешиваться в чужое дело, даже если его видели впервые.
Продолжая идти по улицам, Зар вскоре забыл о своём беспокойстве, поглощённый тем, что происходило вокруг. Город был невероятно красив и в то же время могуч. Его высокие каменные дома, возвышающиеся над головой, казались крепкими и незыблемыми. Каждый камень в этих зданиях был тщательно подобран, а очертания построек стремились ввысь, как будто поднимались к солнцу. Шпили на крышах пронзали небо, и на каждом углу можно было увидеть гигантские статуи, словно бы охраняющие улицы. Скульптуры изображали воинов с мечами, сжимающими копья, их глаза были устремлены вперёд, как будто они никогда не теряли воли к победе. Это был город, в котором всё дышало величием и силой, и от этого ощущение, что Зар шагает по земле, покрытой славой, захватывало его.

Гильдия наёмников располагалась в одном из таких же величественных зданий, что окружали Зара, но сразу выделялась своей массивностью и суровостью. Вход охраняли две статуи, словно высеченные из тёмного камня: один воин с мечом, другой с луком. Они стояли друг напротив друга, застыв в вечной боевой готовности, и даже несмотря на их неподвижность, в их облике чувствовалась угроза. Зар задержался перед ними на мгновение, ощущая, как внутри нарастает волнение. Но сомнений не оставалось он пришёл сюда с целью, и отступать было некуда.
Набравшись решимости, ящер толкнул тяжёлые двери и шагнул внутрь. Просторный зал, освещённый многочисленными светильниками, поражал не роскошью, а своей выверенной, строгой практичностью. Всё здесь говорило о силе и боевом духе. Чистый пол из гладкого камня, высокие потолки, массивные мраморные колонны. Воздух был наполнен запахами металла, кожи, кострового дыма и едва уловимой нотки алкоголя. Вдоль стен располагались картины, запечатлевшие сцены ожесточённых сражений: воины в доспехах сражались с чудовищами, армии сходились в яростных битвах. Эти изображения словно сами по себе бросали вызов каждому, кто входил сюда: Достаточно ли ты силён, чтобы стать одним из нас?
Повсюду стояли, разговаривая между собой или перемещались люди, совершенно непохожие друг на друга. Одни закованы в тяжёлую броню, другие облачены в лёгкие доспехи, позволяющие двигаться быстро и ловко. Мечи, копья, арбалеты, кинжалы оружие разнообразное, как и его владельцы. Некоторые воины украшали себя необычными причёсками, другие покрывали кожу замысловатыми татуировками. Каждый старался выделиться, и в этом хаосе индивидуальностей чувствовалась одна общая черта они все были людьми, эльфами или дворфами, живущими в битвах.
Зар чувствовал на себе любопытные взгляды. Никто не говорил ничего вслух, но он знал: здесь не принято оставаться незамеченным.
В дальнем конце зала стоял массивный, выцветший от времени и потёртый деревянный стол. За ним сидел мужчина средних лет с густой рыжей бородой. Его взгляд, спокойный, но внимательный, скользил по входящим, будто он чего-то ждал. Возможно, мне к нему, догадался Зар и двинулся вперёд, выпрямившись и стараясь выглядеть уверенно, не обращая внимания на любопытные и испытующие взгляды вокруг.

Мужчина за столом поприветствовал новичка и представился именем Луций. Он смотрел на Зара, любопытно прищурившись. Ящер заметно напрягся под его взглядом.

Как тебя зовут, воин?

Зар. Хочу зарегистрироваться.

Луций достаёт из-под стола бланк и чернильное перо.

Ладно. Посмотрим, что ты за зверь. Имя записал Сколько лет?

Семнадцать.

Совсем пацан. Мужчина поднял бровь. Ну да ладно. Откуда прибыл?

Из леса Лайо. Он граничит с землями эльфов.

Хм Лайо, говоришь? Немногие оттуда приходят.

Я жил там с наставником. Он отшельник.

Пусть так. Пожал плечами Луций. Чем сражаешься?

Посох. Лук.

Луций усмехается, откладывая перо:

Понятно. Ну, слушай, парень, семнадцать лет не тот возраст, чтобы в гильдии ошиваться. Здесь не детские забавы.

Я могу сражаться. Ответил Зар твёрдо.

Луций опирается на стол, скрестив руки на груди:

Может быть. А может, и нет. Давай-ка сначала покажи своё лицо, потом мы поговорим.

В зале воцаряется напряжённая тишина. Зар чувствует, как внутри сжимается холодный ком тревоги. Он знал, что этот момент рано или поздно наступит, но не ожидал, что так скоро. Его рука едва заметно дёрнулась, но он остановил себя.

Я не должен никому показывать своё лицо. Ответил он, стараясь сохранить в голосе спокойствие.

Луций нахмурился. В его взгляде промелькнуло раздражение.

Ты в Каларре, парень. Здесь не любят тех, кто что-то скрывает. Если ты не способен смотреть людям в глаза, ты не воин, а трус.

Несколько наёмников поблизости уже обратили внимание на их разговор и перешептывались. В воздухе повисло напряжение. Зар сжал кулаки, чувствуя, как сердце колотится в груди. И вдруг он вспомнил слова Макса Кодекс. У каждого воина в людском государстве есть свой собственный кодекс, его личные принципы, которые никто не вправе нарушать.

Зар, глубоко вдохнув, смотрит Луцию прямо в глаза:

Таков мой кодекс. Отчасти он не обманывал. Он и вправду не может никому показать своё лицо. Так пусть это станет его кодексом здесь и сейчас.

В зале стало ещё тише. Несколько наёмников, наблюдавших за сценой, понимающе переглянулись. Луций молча смотрел на Зара, его раздражение сменилось чем-то другим уважением. Он молча взял перо и продолжил заполнять бланк.

Хорошо, Зар. Ты принят. Сказал он после некоторой паузы, пока заполнял разные бумаги. Наконец, он перечитал документ, поставил печать и протянул его Зару.

Отныне ты член гильдии наёмников. Это твоё удостоверение. Береги его теперь это документ, подтверждающий твою личность и принадлежность к нашей гильдии. Он будет работать и в других городах.

Зар осторожно берёт документ, ощущая его тяжесть в руках. Не физическую моральную. Это первый шаг в новый мир. И назад дороги уже нет.

Тебе есть где жить, пацан? Спросил Луций.

Пока нет.

Гильдия может предоставить тебе жилье на неделю. За это время ты должен отработать стоимость ночлега. Он достал из-под стола ключ с деревянным брелком, на котором был вырезан номер комнаты, и будничным тоном отчеканил заученный текст. Добывать еду и питаться будешь сам. Если за неделю не отработаешь стоимость жилья, будешь выставлен на улицу. Если сможешь оплачивать живи сколько хочешь.

Зар принял из его рук ключ и замялся, не зная, куда ему идти.

Тебе на третий этаж. Удачи, парень.

После этих слов Луций погрузился в свою работу, словно больше не обращая внимания на застывшего на месте Зара.
Некоторое время поискав глазами лестницу, ящер двинулся с места, отправляясь вверх по мраморным ступеням. Он долгое время шел вдоль коридоров, вглядываясь в двери комнат, пока не нашел свою. Распахнув дверь, он увидел потёртый деревянный пол, простую, грубую кровать, на которой лежало свёрнутое одеяло и подушка. Под окном с видом на городской пейзаж стоял небольшой стол и стул, а у стены тумбочка с небольшим зеркалом. Вот и вся мебель. Стены были тоже обиты деревом, но ящеру показалось, что в комнате было необычайно холодно.
Заперев дверь, он снял шлем и посмотрел в окно. Вот я и здесь.

Годы пребывания в Каларре стали для Зара временем испытаний, обучения и поисков. Наёмники, движимые любопытством, охотно брали его в свои группы его загадочный облик, скрытое лицо и молчаливые манеры делали его фигурой таинственной и даже притягательной. Никто точно не знал, кто он: человек, эльф или кто-то иной. Но одно стало ясно очень быстро Зар был отличным воином. Он участвовал в многочисленных охотах на чудовищ, охранах экипажей от разбойников, участвовал в междоусобных войнах, сражался без страха и колебаний, а главное никогда не подводил товарищей.
Однако его скупость на слова лишь подогревала интерес окружающих. В гильдии его считали замкнутым и скрытным, но постепенно привыкли к тому, что он почти ничего не рассказывает о себе. Он даже никогда не ел в чьём-то присутствии. Тем не менее, кое-что о нём всё же стало известно: Зар интересовался древними письменами. Его вопросы о странных символах, выгравированных на посохе, стали в гильдии чем-то привычным.

Видели ли вы когда-нибудь подобные знаки? спрашивал он, показывая руны на своём оружии. Я ищу места или вещи, где они встречаются.

Чаще всего в ответ ему лишь качали головой. Некоторые пытались выпытать у него, что означают эти символы и зачем они ему, но Зар неизменно уходил от ответов. Со временем наёмники перестали допытываться и просто приняли его молчаливую одержимость как часть его личности.
Но однажды всё изменилось. Кто-то, наконец, узнал эти знаки. Один из наёмников, сидя у костра и небрежно жуя хлеб, припомнил:

Эти символы Я видел их на старых руинах, что к северу от города. Только туда местным путь заказан. Они под контролем правительства, и что там происходит известно только знати. Я туда вообще случайно попал, и чуть головы не лишился.

Этих слов хватило, чтобы разжечь в Заре живой интерес. Он стал собирать подобные слухи, записывать рассказы, отмечать на карте места, которые казались ему важными. Постепенно в гильдии он получил прозвище Собиратель слов сначала как шутку, а затем и всерьёз. Ведь Зар действительно собирал слова, но не те, что болтают в трактирах, а те, что скрыты в забытых письменах прошлого.

Собрав достаточно сведений, Зар осознал тревожную закономерность: всё, что так или иначе касалось древнего языка Ксилаар, неизменно оказывалось под грифом принадлежит государству. Руины, артефакты, даже обрывки надписей всё, найденное на землях людей и несшее на себе следы давно забытой письменности, подлежало обязательной передаче властям. Любой, кто попытался бы скрыть такие находки, рисковал столкнуться с законом, и последствия могли быть самыми печальными.
Ему повезло, что до сих пор никто не отнял у него ни посох, ни книги. Но теперь он понимал, что рисковал на каждом шагу. Если кто-то узнает правду, ему не удастся защитить свои реликвии. Пришлось солгать.
Когда его впервые спросили, откуда у него посох, он ровным голосом ответил: Получил на землях эльфов.
Густой, липкий ком стоял у него в горле это была первая осознанная ложь. Кираи всегда учил его, что лгать значит предавать доверие, и что правда всегда должна идти впереди слов. Но сейчас Зар не мог позволить себе говорить правду. Он не собирался расставаться с тем, что связывало его с учителем. Подарок Кираи был для него дороже любых законов.

За все эти годы Зар не раз сталкивался с собственными внутренними демонами. Он понимал: законным путём ему не достичь своей цели. Государство не намерено делиться тайнами прошлого, даже за самые щедрые суммы. Он пытался пойти по прямому пути зарабатывать деньги, надеясь, что хотя бы их примут в обмен на обрывки знаний. Но все эти надежды разбились о глухую стену отказов. Вопросы не приветствовались, ответы прятались за печатями секретности. Оставался единственный путь путь, которого он боялся. Тайно проникнуть в руины. Украсть то, что должно было принадлежать его народу.
Осознание этого жгло воина изнутри, но чем больше он обдумывал своё положение, тем яснее понимал: другого выбора у него нет. С горечью в сердце он начал новый сбор информации. Его расспросы стали осторожнее, а взгляды внимательнее. Он следил за руинами издалека, запоминая, как и когда меняются патрули. Сколько стражников, какие маршруты, где слабые места. Он не мог позволить себе ошибиться. Здесь ему очень пригодились знания, которым его учил Макс, который рассказывал об обороне крепостей и методах их взятия. Его уроки не прошли даром.
И вот, когда все было продумано до мельчайших деталей, пришло время сделать первый шаг за грань дозволенного.

Пробравшись к руинам ночью, Зар спрятался в тени высоких каменных обломков. Эти стены Они до боли напоминали ему то, что он видел в родных топях. Тот же загадочный материал, похожий на песчаник, но гораздо плотнее, словно искусственно смешанный и отлитый из множества минералов.
Зрение, подаренное природой, позволяло ему читать символы даже в кромешной тьме. Он скользил от одной стены к другой, скрываясь в тенях, аккуратно переписывая руны и зарисовывая рельефы. Его движения были выверенными, беззвучными годы сражений с существами, у которых слух был лучше, чем зрение, сделали его мастером тишины.
Когда небо начинало светлеть, приходилось уходить. Но следующей ночью он вернулся. И снова.
А потом, в очередную вылазку, ящер наткнулся на массивную каменную дверь. Осторожно провёл пальцами по её краям, прислушался. Тишина. Лишь ветер гулял среди развалин. Он аккуратно, но с силой толкнул её и, проскользнув внутрь, оказался в давно забытом зале.
Как и снаружи, здесь тоже уже всё разграбили. Ни артефактов, ни древних записей только голые стены, на которых едва угадывались фрески. Но даже они могли рассказать больше, чем молчание. Зар склонился над изображениями, старательно зарисовывая их в свою тетрадь. Ритуалы, собрания, фигуры, которые, возможно, были важными личностями прошлого
Когда он исчерпал всё, что мог найти здесь, его путь следовал в другие руины. Постепенно перед ним раскрывалась древняя архитектура его народа. Прямые линии, строгие формы, но при этом покрытые бесконечными фресками. Некоторые здания напоминали ступенчатые пирамиды с лестницами, уходящими вверх в небо. Теперь они едва торчали из-под земли, но когда он спускался внутрь, ему становилось ясно: когда-то это были колоссальные строения. Но теперь пустые. Разграбленные. Обчищенные до последнего камня.
Зар шагал по этим залам, чувствуя, как внутри нарастает злость, смешанная с отчаянной жаждой знаний. Куда исчезло всё то, что здесь было? Кто унёс историю его народа? И самое главное сможет ли он когда-нибудь её вернуть?

Дни ящера проходили в однообразном, но напряжённом ритме. Несколько недель он проводил в походах, сражаясь с чудовищами в составе группы наёмников. Добывал деньги, укреплял свою репутацию, изучал боевые стили разных бойцов. А в перерывах между заданиями снова собирал информацию. Незаметно, осторожно, склеивая обрывки слухов в единую картину. А потом ночи среди руин.
Он методично прочёсывал охраняемые раскопки пытаясь связать разрозненные куски истории воедино. Постепенно символы начали складываться в осмысленные фразы. Не всё, но достаточно, чтобы понять суть.
Храмы. Они служили хранилищами реликвий, которые теперь находились в чужих руках. Библиотеки, когда-то набитые свитками и книгами, исчезнувшими бесследно.
Жилые дома, оставшиеся пустыми, словно их обитателей просто стерли из истории. И это бесило Зара.
Прошло около года с тех пор, как Зар понял, что исследовать больше нечего. Всё, что можно было найти в руинах вокруг города, уже переписано им и изучено. Ему нужно было идти дальше. Но куда? Слухи указывали на одно место государственную казну, в которой хранились найденные артефакты. А доступ к ней имели только высшие чиновники. Так что оставался лишь один вариант: проникнуть в дом одного из них.

Сначала ему пришлось собрать как можно больше информации об этом министре и обитателях его дома. Это оказалось непростым делом, приходилось соблюдать большую осторожность, задавая вопросы лишь косвенно, как бы между делом. Потом устраивать слежку за каждым из обитателей дома, в том числе за охраной. Узнавать распорядок дня, привычки, маршруты. Выискивать слабые места здания и время, когда в доме бывает меньше всего жителей. Наконец, собрав всю информацию, он стал дожидаться одного из городских праздников. Мало кто хотел бы пропустить эту дату и сидеть дома, когда все остальные веселятся на ярмарке или смотрят выступления бродячего цирка. Именно на эту дату Зар запланировал действовать.
Наступил тот самый день, и Зар дождался, когда все, кроме охраны, покинут дом и отправятся на фестиваль. Это был наилучший момент, чтобы прокрасться в дом и найти ключ от городской казны. Пробравшись в каменный особняк через одно из окон, подальше от охраны, ящер проник внутрь и принялся искать самую важную комнату в доме кабинет министра. Бесшумно перемещаясь по коридорам он заглядывал почти в каждое помещение, прячась от прислуги, и наконец нашел: на втором этаже, комната, уставленная книгами с письменным столом в центре, с мягким креслом. Пройдясь вдоль книг, Зар скользил взглядом, в поисках тех, что могли бы содержать в себе руны предков. Но нет, книги оказались обычными. Тогда он обыскал письменный стол, и среди кучи бесполезных бумаг и денежных мешочков нашел то, что искал большой резной ключ. Вероятно, именно он и отворял двери городской казны. До сих пор Зару везло, но сейчас нужно поторопиться: ключа могут быстро хватиться, и если идти дальше по плану то именно сейчас.
Проникнуть в городскую казну оказалось сложнее. Гораздо больше патрулей, более настороженная охрана но и это было уже изучено заранее. Макс всегда учил заблаговременно изучать потенциальных противников, даже если с ними никогда не придётся сталкиваться в открытом бою. Но всё же ящеру удалось проникнуть в казну без особых помех. Ключ отворил нужную дверь и Зар проскользнул внутрь.
К находкам из руин вел отдельный проход. Оружие, доспехи, золото ничто не заставило сердце ящера дрогнуть или задержаться, он шел только к своей цели наследию Ксилаар.
Полки, заполненные древними табличками, свитками и кусками разрушенных барельефов. Каменные плиты, исписанные старыми символами. Артефакты, изъеденные временем, но всё ещё несущие на себе следы прошлого величия. Часть из них была аккуратно разложена, часть небрежно свалена в ящики, словно это был хлам, не заслуживающий внимания.
Зар скользнул к ближайшему ящику и быстро пробежался взглядом по содержимому. Тарелки, ложки, разбитые куски чего-то, похожего на домашнюю утварь, но всё еще имеющую на себе следы символов, таких же, как на его посохе.
Значит, он был прав. Сюда свозили всё, что находили в руинах. Забирали, прятали, замалчивали. Гнев вспыхнул внутри ящера, но он подавил эмоции. Время работало против него. Зар начал выбирать самые ценные находки те, которые могли помочь ему лучше понять язык и историю его народа. Несколько табличек, несколько свитков, книги. Всё, что можно было унести, не привлекая внимания.
Но тут он увидел кое-что ещё. В дальнем углу, спрятанный за деревянными ящиками, стоял каменный постамент. А на нём массивный, потемневший от времени артефакт. Это была маска. Вытянутая, с резкими чертами и тонкими прорезями для глаз, она выглядела пугающе знакомой и очень напоминала его шлем. Только на ней были руны. Зар осторожно подошёл ближе, чувствуя, как его чешуя покрывается мурашками. Эта маска принадлежала его народу. Но зачем она здесь?
Он протянул руку, собираясь взять её, но вдруг за дверью послышались шаги. Кто-то приближался. Время шло на секунды. Зар догадался спрятать свой шлем в котомку и вместо него надеть маску: так было меньше вероятности, что его личность будет раскрыта, если придётся бежать. Маска холодом легла на его морду, и на мгновение ему показалось, что она идеально подстроилась под форму лица.
Но размышлять было некогда. Шаги за дверью стали чётче. Кто-то возился с замком у охраны тоже был доступ к казне. Зар быстро сунул в котомку найденные таблички и свитки, ещё раз оглядел комнату в поисках второго выхода но его не было. Оставался только один вариант. Спрятавшись за массивным каменным постаментом, он замер, затаив дыхание.
Дверь со скрипом открылась. В помещение вошёл человек в длинном синем сюртуке с золотой вышивкой вероятно, хранитель артефактов или чиновник, отвечающий за их учёт. За ним шагнуло двое стражников с факелами.

Опять этот сквозняк, проворчал мужчина, поправляя бумаги в руках. Проверим всё, и можно идти.

Стражники лениво осматривали помещение, пока их начальник делал какие-то записи. Зар медленно смещался в тени, выжидая момент. Он знал, что времени немного. Если они решат осмотреть постамент, его заметят. Тогда один из стражников зевнул и повернулся к выходу:

Здесь всё, как и было. Давайте быстрее, я не хочу пропускать праздник.

Другой кивнул:

Да тут и крыса не пролезет.

Чиновник вздохнул и, не поднимая головы, махнул рукой:

Ладно, уходим.

Но вдруг один из стражников проявил поразительную интуицию, или может быть, звёзды сошлись так, что ему в самом деле показалось, очень некстати.

Эй, ты слышал? прошептал он, хватаясь за рукоять меча.

Второй стражник нахмурился и начал осматриваться.

Что такое?

Не знаю Я словно чувствую чье-то присутствие за тем постаментом

Зар сжал кулаки. Он знал, что теперь у него нет выбора.

Проверим, решительно сказал второй стражник и направился прямо к нему.

Время замерло. Зар выждал ещё пару секунд, а потом резко рванулся вперёд. Он схватил ближайшего стражника за горло, сжав так, чтобы тот не успел крикнуть, и со всей силы ударил его лбом в переносицу. Тот рухнул на пол, хватаясь за лицо. Второй не успел среагировать: Зар коротко ударил его локтем в солнечное сплетение, затем развернулся и впечатал кулак в висок. Стражник осел, потеряв сознание. Чиновник в ужасе попятился к выходу, но ящер метнулся вперёд, подпрыгнул и с силой хлестнул мужчину по затылку хвостом тот, не успев заметить, что именно произошло, рухнул без звука. Не стоит недооценивать силу удара твоего хвоста, вдруг вспомнил Зар слова Макса.
Но этого оказалось недостаточно. В коридоре послышались голоса. Видимо, кто-то услышал шум борьбы.

Что там происходит?! Послышалось оттуда.

Зар бросился к выходу. Он мчался по коридорам, петляя и стараясь уйти от возможной погони. Но стража уже подняла тревогу. Раздавались крики, звук лязгающего металла, шаги по каменным плитам. Окно! Зар, не раздумывая, прыгнул, выставив перед собой руки. Стекло с треском разлетелось, и ящер приземлился на крышу ближайшего дома, перекатившись, чтобы смягчить удар.

Сзади послышались гневные голоса:

Вон он! Хватайте его!

Зар не стал ждать. Он сорвался с места, прыгая с крыши на крышу, пока не скрылся между домов, в одном из переулков сменив маску на привычный шлем. Стараясь выражать полное спокойствие он зашел в здание гильдии, будто ничего не случилось, направляясь к себе в комнату. Его уверенность сыграла ящеру на руку, никто ничего не заподозрил. Спешно собрал пожитки, и покинул гильдию.
Прошло время, пока Зар не добрался до городских стен. Он не стал идти через главный вход, вскарабкался по крышам домов, нашел выступы, позволяющие взобраться на стену. Наконец, выскользнув за пределы города, Зар направился прочь, в сторону ближайшего леса.
Теперь оставаться здесь было слишком опасно. Его броню запомнили. Его исчезновение обязательно свяжут с пропавшими артефактами. Его кличка теперь была связана с преступлением. Он был объявлен в розыск.
Зар сжал зубы. Раз так, значит, пора двигаться дальше. В этот раз его путь лежал в королевство эльфов.

Глава 6 - Сокрытое от глаз

В эльфийский город Бэю, граничащий с владениями людей, Зара впустили по гильдейскому документу. Ему повезло, что слухи о розыске такого, как он, еще не добрались сюда. Первым делом Зар направился в гостиницу он хотел на время затаиться, чтобы спокойно изучить найденные им артефакты. В дороге он успел только мельком пролистать книги и свитки, ящер опасался погони, поэтому передвигался и охотился по ночам, а спал днём, прячась в ветвях деревьев.
Купив еды, и заказав ванную в номер, он ввалился к себе в комнату и первым делом, раздевшись, залез в тёплую воду. По дороге сюда водоёмов оказалось мало, а его чешуя уже давно зудела и требовала влаги. Несколько лет ящеру уже не требовались ежедневные процедуры, тело привыкло быть сухим длительное время, но всему есть предел.
Почему-то ящер вспомнил, как один из коллег-дворфов в Каларре подшучивал над ним за то, что Зар отказывался посещать купальни вместе с отрядом. Стесняешься не только лица, но и тела? Если б не твой голос и сила в бою, я бы поверил, что ты девчонка. Несмотря на это, дворфы ящеру нравились. Они были сильны, несмотря на свой рост, всегда веселы и полны гордости за свой народ, и просто-таки светились энергией. Но путь к дворфам лежал через королевство эльфов, и раз уж он здесь, то не станет упускать возможность.
Достаточно насладившись водными процедурами Зар вылез из ванной и вытер лицо и руки полотенцем. Он не спешил полностью осушать чешую, решив тем самым продлить приятное чувство влаги на теле. Лужи можно убрать позже.
Ящер открыл одну из книг и погрузился в чтение. Пока еще не все символы были ему знакомы, но Зар старательно пополнял свой словарик новыми, выискивая взаимосвязи и подсказки. Всё лучше и лучше ему давалось угадывать смысл в этих письменах. Фрагменты истории, инструкции, записи о великих представителях народа Ксилаар. Иногда ему попадался и хлам, вроде обычной романтической истории или детских сказок. Но даже это было величайшей ценностью для Зара.
Потом он перешел к свиткам. Это были чертежи загадочных устройств, назначения которых Зар пока что не понимал. Но он знал это стоит сохранить до тех пор, пока не найдется мастер, способный изготовить нечто подобное. Изучив свитки, Зар перешел к артефактам.
Это был кинжал из тёмного металла с двойным лезвием и четко выраженным кровостоком. Зар сравнил его с посохом тот же материал. На кинжале значились руны, которые складывались в слово, пока еще неизвестное Зару.
Ящер отложил кинжал и перешел к следующему артефакту небольшая шкатулка, размером с книгу, которая изначально казалась пустой. Снаружи она ничем не выдавала себя: простой тёмный материал, имитирующий дерево, но пахнущий металлом, на крышке был рисунок змея, кусающего собственный хвост. Но когда Зар раскрыл ее, его интуиция подсказала, что не может быть всё так просто. По одной из внутренних стенок тянулась рунная надпись. Зар хотел было смахнуть с неё пыль, чтобы разглядеть внимательнее, как почувствовал легкий прохладный ветерок, словно идущий изнутри шкатулки. Зар протер надпись и руны сложились в послание: храни и оберегай от чужих глаз. Пытливый ум ящера решился на эксперимент. Из кошеля он достал монетку и вложил в шкатулку. Закрыл. Открыл снова.

Кшсар! Воскликнул от удивления ящер. Это был первый, по-настоящему магический артефакт, из всех, что он обнаружил за своё путешествие.

И что мне с тобой делать? Отдай обратно! Потребовал он и потряс шкатулку.

Ящер почувствовал себя невероятно глупо, стоя голышом в луже воды посреди своей комнаты и говорящий со шкатулкой.
Некоторое время ящер просто думал. Это магический артефакт, но Зар не владеет магией. По какому принципу он работает? Если вся раса Ксилаар не обладала магией, может быть, у них были другие таланты? Кем были Ксилаар? По предположениям старика Кираи это были учёные и изобретатели в своём большинстве. Как бы на его месте поступил учёный? Он бы провел больше эскпериментов, а потом суммировал результат.
У некоторых монеток были отверстия. Зар вытащил кожаный шнурок из своего сапога, привязал к нему монетку и положил в шкатулку, продолжая держать другой конец шнурка в руке. Ждал. Ничего не происходило. Потом он закрыл шкатулку, и внезапно монетка исчезла вместе со шнурком, словно растаяв в воздухе. Теперь я еще и без шнурка, мрачно вздохнул ящер.
Потом он попробовал воздействовать по-другому. Он открыл шкатулку и ощупал дно. Постучал когтем. Всё тот же легкий ветерок, возникающий словно из ниоткуда, нежно ласкал пальцы в шкатулке.

Отдай шнурок. Потребовал он.

И ящер почувствовал, как в его ладони вдруг образовался тот самый шнурок с привязанной монеткой.

То есть, для тебя нужны более точные запросы? Догадался он. Вытащил руку со шнурком из шкатулки. Тогда отдай еще и монетку.

Монетка, словно собравшись из мельчайших частиц, сформировалась на дне контейнера.

Проведя еще несколько экспериментов, ящер был удовлетворён результатом: чтобы шкатулка работала, её обязательно нужно держать в руках, но совать пальцы внутрь необязательно. Команды можно отдавать не только голосом, но и мысленно. Называя различные предметы, которые никогда не клал в шкатулку, Зар убедился, что контейнер не хранит ничего лишнего. Либо не даёт взять чужое. Внутрь можно поместить всё, что не превышает размера самой шкатулки, в неограниченном количестве. По крайней мере, предела вместимости ящер пока не обнаружил. Вес шкатулки от этого не менялся, что было приятным открытием. И это было отличным подспорьем все книги и свитки можно было надежно сберечь в контейнере от влаги и повреждений, а так же они не лежали бы тяжелым грузом в котомке. Контейнер значительно облегчал ношу. Письменные принадлежности он тоже закинул в шкатулку. Недолго думая, ящер отсыпал все деньги в отдельный мешочек, оставив себе лишь несколько монет, и отправил следом. Надеюсь, я об этом не пожалею, подумал он.

Зар чувствовал невероятное волнение и восхищение от своей находки. В какой-то момент он ощутил запоздалый восторг: сердце бешено колотится в груди. Глаза ящера вспыхнули азартом, и он даже прижал шкатулку к груди, словно драгоценность, боясь, что это всего лишь сон, который развеется в следующий миг.

Кшсар выдохнул он, едва сдерживаясь, чтобы не зашипеть от восторга.

В голове вспыхнули десятки идей: сколько всего он сможет в ней спрятать? Каковы её пределы? Может ли она удерживать живое? А жидкости? Зар ощупал шкатулку, провёл когтем по резным узорам, едва заметно дрожа от предвкушения. Каждая чешуйка на его теле словно пришла в движение, покалывание бежало от шеи и хребта вниз по хвосту.
Он снова потряс шкатулку и, не удержавшись, коротко засмеялся, низко, хрипло, чуть ли не мурча от удовольствия. Как ребёнок, нашедший свой первый настоящий клад.

Подошла очередь маски. Зар сначала просто примерил её, стоя перед зеркалом, ожидая, что она будет сидеть так же, как и шлем. Но когда металл мгновенно принял форму его морды, он замер. Ящер вспомнил, что маска повела себя похожим образом, когда тот надел ее впервые.
Он провёл когтями по её гладкой поверхности, пытаясь ощутить хоть какой-то шов или зазор, но их нет. Маска сидит идеально, словно была выплавлена прямо под него. В отличие от шлема, который создавал небольшой зазор, эта маска прилегала плотно, но не мешала дышать и четко видеть. Внешне она напоминала шлем, но больше никаких других свойств он не обнаружил. Позже, ради эксперимента, он попробовал пройтись в ней по городу.

Изначально Зар не заметил эффекта. Но когда он шел по улицам, он начал ловить странные взгляды. Не такие, как были раньше. Люди, казалось, замечали его позже, чем должны были. Кто-то смотрел прямо в его сторону, но не сразу реагировал.
Зар, насторожившись, решил проверить это. Он вошел в переполненный трактир, но обнаружил, что на него никто не обращает внимания, пока он сам не сделает резкое движение или не заговорит. Ящер провёл ещё один тест: специально встал в угол и замер. Через пару минут он увидел, что люди ведут себя так, будто его вовсе нет.
Тогда ящер вышел в переулок и попробовал повторить эксперимент снял маску, натянув капюшон поглубже, встал неподвижно. Проходящий мимо бродяга сразу заострил на нём внимание. Надел маску снова и вот уже следующий эльф смотрел прямо в его сторону, но взгляд словно бы скользил мимо, будто глаза просто не могут зафиксироваться.
Зар испытал странное чувство. Это не невидимость, но его присутствие становится размытым, словно мозг окружающих просто не хочет фокусироваться на нём.

Вот это интересно, прошептал он себе под нос, прикасаясь пальцами к рунам. Как тебя придумали, а?

Раз уж представилась такая возможность, Зар решил изучить город Бэю. Ящер шагал по улицам, его взгляд то и дело поднимался вверх, следя за плавными линиями архитектуры. Высокие арки, стройные колонны и тонкие изгибы зданий, выполненные из светлого мрамора, создавали ощущение, будто город был вырезан из цельного куска камня, но при этом выглядел лёгким, почти воздушным. Крыши, вместо грубой черепицы, были покрыты резными пластинами, переливающимися на солнце, а стены украшали тонкие золотые узоры, повторяющие витиеватые природные мотивы.
Всюду были парки и сады, будто сам город вырос из земли вместе с деревьями. Кроны древних дубов и стройных кипарисов тянулись к небу, а вьющиеся растения сплетались по стенам домов, образуя живые узоры. Клумбы с экзотическими цветами пестрели всевозможными оттенками, заполняя воздух лёгким, сладковатым ароматом. Между ними журчали фонтаны с кристально чистой водой, отражая в себе свет дневного солнца.
Жители города казались продолжением этой гармонии. Эльфы двигались плавно, легко, будто и шагали иначе, чем люди. Их одежды были многослойными, лёгкими, ниспадающими, напоминающими те, что носил Кираи. Ткани струились при каждом движении, а мягкие туфли не издавали ни звука на идеально чистых улицах. Цвета одежды варьировались от нежных пастельных оттенков до глубоких, насыщенных тонов, но все сочетались так, будто каждый из них был частью тщательно продуманной палитры.
Зар чувствовал, насколько разительно этот город отличался от людских поселений, где всё было шумным, плотным, пропитанным запахом металла, угля и пыли. Здесь же царила чистота, порядок и изящество, а воздух был свеж и лёгок. Кое откуда временами даже чувствовались легкие ароматы благовоний. Эльфы не были воинствующим народом, это был народ магов, алхимиков и деятелей искусства. И это чувствовалось в дыхании города.
Но даже среди всей этой красоты ящер не забывал, что он чужак, что внешний фасад сильно отличался от темных переулков. Эльфы время от времени вскользь бросали в его сторону взгляды не враждебные, но изучающие, осторожные. Маска делала его менее заметным, но всё же, он чувствовал, что этот мир не принадлежал ему.

Зар провел несколько дней в городе, присматриваясь к его ритму и изучая повадки местных жителей. Он не торопился слишком много внимания к чужаку могло обернуться неприятностями. Город жил своей жизнью: торговцы зазывали покупателей, стражники лениво патрулировали улицы, а пьяные завсегдатаи трактиров в менне богатых районах спорили о выигранных и проигранных ставках.
Время, потраченное на наблюдение, дало свои плоды. Зар запомнил места, где реже всего появлялись дозорные, а также нашел пару точек, где сходились торговцы редкостями или информацией. Именно здесь, среди полуправды и вымысла, можно было отыскать крупицы истины.

Вечер выдался шумным. Трактир Сломанная ветка был не самым знатным заведением, но и не совсем нищим. Здесь собирались те, кого общество эльфов выбросило за ненадобностью бывшие чиновники, неудачливые купцы, служащие, утратившие покровителей. Один из них особенно привлёк внимание Зара.
Эльф средних лет, с изношенным камзолом, когда-то украшенным золотым шитьём, сидел за дальним столом. Перед ним стоял кубок с вином, а на лице застыло выражение недовольства. Его длинные пальцы нервно постукивали по столешнице. По виду он всё ещё пытался держаться с достоинством, но заметные мешки под глазами и тень усталости в движениях говорили о том, что жизнь давно перестала быть к нему благосклонной.
Зар, выбрав подходящий момент, сел рядом, поставив перед эльфом небольшой кошель с монетами.

Информация, коротко бросил он, стараясь говорить на эльфийском как можно менее чужеродно, но шипящие нотки в голосе всё же выдавали его.

Эльф прищурился, скользнул взглядом по незнакомцу. Сначала подозрительно, потом с чуть заметным интересом. Он явно видел перед собой не местного, но деньги хороший аргумент. Зар сегодня не был в своей таинственной маске, так как хотел поговорить, не вызывая слишком много подозрений.

О чём же ты хочешь узнать, чужеземец? - Спросил он, ловко спрятав мешок в складках одежды.

Зар медленно провёл пальцем в перчатке по столешнице, будто обдумывая слова.

О порядке. О власти. О том, кто может владеть ценностями артефактами. И кто не может.

Эльф усмехнулся, покачав головой.

А ты знаешь, что спрашиваешь? В других местах законы гибкие, а у нас они как клинок, остры и безжалостны. Касты это всё. Если ты раб ты даже не человек. Ты вещь. Даже если ты эльф.

Он наклонился чуть ближе, понизив голос. Его язык под действием денег и алкоголя развязывался всё сильнее.

Но это только начало. Бедняки? Они могут всю жизнь работать и не прикоснуться ни к одной драгоценности. Их удел жалкие монеты. Слуги? Они ближе к господам, но если их поймают с ценностью, тем более артефактом О, поверь мне, их казнят без раздумий.

Эльф взял свой кубок, сделал глоток, смочив горло, и продолжил:

Ремесленники? Они могут творить, но не владеть. Артефакты? Они принадлежат тем, кто имеет статус. А статус он усмехнулся, проведя большим пальцем по стеклу словно смахивая пыль с бокала, зачастую он покупается. Если у тебя есть деньги, связи, покровители ты можешь получить доступ к тому, что простым смертным запрещено. Но если ты потеряешь всё это

Он жестом указал на себя.

Ты оказываешься здесь.

Зар задумчиво кивнул.

Значит, всё решают деньги и положение.

Именно. И ещё эльф лениво склонил голову, будто размышляя, стоит ли говорить дальше. Но дополнительная монета, скользнувшая к нему по столу, решила дело.

ещё это решает твоя раса. Ты можешь быть богат, влиятелен, но если ты не эльф, тебе никогда не получить того, что принадлежит нам. Закон есть закон.

Зар не подал виду, но запомнил каждое слово. Значит, артефакты находились в руках высших каст, но даже среди них была коррупция. А это значило, что у него был шанс.

Он поднялся, незаметно оставив ещё одну монету на столе.

Ты мне помог.

Эльф ухмыльнулся, поднимая кубок.

Рад слышать. Но помни, чужак: в нашем городе правит порядок и тот, кто его нарушает, долго не живёт.

Зар только кивнул и направился к выходу. Он не собирался оставаться в стороне. Теперь он знал, где искать.

Ящер шел по узким улицам, освещенным редкими фонарями, и переваривал полученную информацию. Рабство.
Он уже понял, что эльфы видят в себе высшую расу, но теперь картина стала еще яснее. Они не просто считали себя лучшими они узаконили это, поставив всех остальных ниже себя. У них существовала четкая иерархия, в которой даже бедный эльф имел больше прав, чем самый богатый человек или дворф.
Впервые за долгое время Зар осознал, что среди людей такого не было. Там были богатые и бедные, влиятельные и бесправные, но никто не считался вещью. Слуги, работники, наемники да, но не рабы. Он прислушивался к разговорам в городе, следил за поведением людей, и нигде не видел того страха, что витал среди низших каст эльфов. Дворфов он пока не знал достаточно хорошо, но, насколько ему удалось понять, они тоже не пользовались рабским трудом. Только эльфы.
Они возводили храмы своему величию, утверждая, что таков порядок вещей. Они вершили суд над другими расами, навешивали ярлыки, утверждали, что одни достойны, а другие нет. И, что самое примечательное даже свои могли попасть в это дно. Их строгая система не щадила никого. Достаточно было утратить покровительство, влияние, оступиться и вот ты уже сидишь в трактире, потягивая вино за монеты, которые кидают тебе случайные чужеземцы.
Зар глубже натянул капюшон, стараясь не привлекать внимания, и продолжил путь к своему временному укрытию.
Эта информация меняла его понимание мира. Люди были жестоки, но среди них можно было подняться. Можно было завоевать право быть равным. Среди дворфов действовали свои правила, но там хотя бы существовал шанс заслужить уважение. А у эльфов? Ты либо рождался достойным, либо оставался никем.
Он стиснул зубы, чувствуя, как внутри разгорается странная смесь любопытства и глухой неприязни. Ему нужны были артефакты, ему нужно было выяснить правду о своем народе. Но теперь он видел перед собой еще одно препятствие. Эльфы никогда не позволят чужаку заполучить то, что считают своим.

Зар не торопился. Он понял, что в городах, подобных этому, любая вещь имела свою цену, даже если о ней запрещалось говорить вслух. Особенно если запрещалось.
Он начал с закоулков, лавок, чьи вывески не обещали ничего ценного, но в которых задерживались слишком важные фигуры. Прислушивался к переговорам, наблюдал за обменами. Вскоре он понял, что артефакты действительно продавались, но не тем, кто мог просто бросить золото на прилавок. Здесь всё решали связи.
Когда Зар нашел продавца, который осмелился предложить ему что-то ценное, он уже знал, что цена будет высокой. Но не ожидал, насколько высокой.

Это редкость, чужеземец, улыбнулся продавец, показывая маленькие белые эльфийские зубы. Вещь из прошлого. Ценность истории.

Сумма, которую он назвал, заставила хвост Зара дернуться. Даже если бы он трудился годами, собирая деньги и рискуя жизнью в наемнической работе, он не смог бы позволить себе даже этот кусочек. Зар отстранился, не желая показывать эмоций. Но внутри бушевал гнев.
Кто-то намеренно поднимал цену. Это не было случайностью. Это было системой. Кто-то уже знал, что артефакты ценны. Кто-то не хотел, чтобы они попали в чужие руки. Он развернулся и ушел, оставив продавца позади. Теперь у него был другой путь.

Если нельзя купить Зар невольно ухмыльнулся, пряча взгляд под капюшоном. значит, придется забрать.

Глава 7 - Коллекционер

Благодаря шкатулке и маске Зару удалось достаточно долго задержаться на землях эльфов, оставаясь незамеченным. Он планомерно обчищал дома местных держателей высокого статуса, забирая исключительно принадлежащие его народу предметы. Он бы не простил себя, если бы взял что-то иное всё-таки, он не считал себя подлым вором. Ящер даже немного пожалел о том, что не догадался ранее о свойствах шкатулки, ведь тогда он смог бы вынести из сокровищницы в Каларре куда больше ценных артефактов. А маска помогла бы ему легко скрыться от погони, если бы он догадался просто замереть у постамента. Но сокрушаться уже слишком поздно: что сделано, то сделано.
За те несколько лет, что Зар старательно собирал информацию и пробирался в места, хранящие артефакты его родного народа, ящер успел обзавестись весьма внушительной коллекцией предметов. Но среди них было мало функциональных вещей, в основном лишь то, что имело в себе историческую ценность, либо культурную. Он всё больше узнавал о том, как во времена расцвета жили его сородичи, чем питались, какие исторически значимые личности были выходцами из народа Ксилаар. Он находил и письма: это были приглашения на деловые встречи, какие-то отчеты об исследованиях, послания семье и даже переписки влюблённых. Такие вещи заставляли сердце ящера биться совсем иначе они словно подтверждение, что всё это были живые существа, которые не только совершали открытия, но и решали будничные дела, скучали по семье, любили кого-то.
Из особенно ценных вещей он смог раздобыть несколько чертежей устройств, назначения которых еще не понимал, и книгу, благодаря которой смог расшифровать последние незнакомые символы из родного языка.
Их он обнаружил у одного крайне богатого и знатного пожилого эльфа, который чуть ли не сам вручил ему ключи от своей сокровищницы. Ящер вспомнил, как это было.

Эльф был безумно пьян и, к тому же, одурманен. Зар часто слышал о том, что многие представители длинноухих имели зависимость от наркотика, зовущегося Зов Лиры. Это вещество было популярно среди знати, обладало мягким, тягучим эффектом и вызывало эйфорию, рассеянность, а в больших дозах безумие. Абсолютно легальная вещь в этих землях, продающаяся наравне с алкоголем, только стоит значительно дороже. Тогда ящер впервые наблюдал этот эффект воочию.
Случайно наткнувшись на полубезумного владельца дома в самый разгар поисков, ящер не сразу сообразил, что происходит. Только что этот эльф спокойно сидел в питейном заведении недалеко от своего дома, а сейчас он вдруг ввалился в свое жилище в обнимку с девушкой. Девушка была сильно пьяна, она не выдержала первой и потеряла сознание прямо на глазах у шокированного Зара, замершего у одной из колонн. Эльф пробормотал что-то невразумительное и оставил бедняжку лежать на полу, после чего его глаза с до ужаса расширенными зрачками сфокусировались примерно там, где замер ящер. Эльф качнулся вперёд, моргнул несколько раз, словно пытался рассмотреть, но что-то мешало. Он не видел Зара. Вернее, его взгляд блуждал по колонне, мимо неё, будто вокруг был кто угодно, но не ящер.

Кто здесь?.. пробормотал эльф, пьяно поводя руками в воздухе, пытаясь ухватить что-то неосязаемое.

Зар затаился, зная, что эльф не может его разглядеть, но всё же ощущает присутствие. Маска работала, однако ящер понимал, что она не делала его полностью невидимым, а лишь мешала сознанию сфокусироваться на носителе.

Эльф хихикнул, снова шатнулся, а затем вдруг хлопнул себя по карману и нахмурился.

Где ключи?.. Где же он завозился, рывком распахнул одежды, а затем резко поднял голову, его глаза забегали, дыхание сбивчиво. Ты взял их?

Он снова попытался сфокусироваться, но вместо этого лишь расхохотался, видя перед собой то ли игру света, то ли чей-то призрак.

Ах ты я знаю знаю, что ты здесь эльф пошатнулся, а затем вдруг достал из внутреннего кармана связку ключей и сжал их в ладони. Вот же они!

Он покачнулся, делая шаг вперёд, но не удержался и рухнул прямо к ногам Зара, и связка ключей выпала из его рук, жалобно звякнув о мраморный пол. Ящер замер, внимательно следя за лицом эльфа. Тот не спешил подниматься, его сознание плыло, веки слипались. Зар осторожно потянулся когтями, схватил ключи и плавно отступил, наблюдая, как эльф бессильно уронил голову на пол и захрапел.
Ящер выпрямился, чувствуя странное сочетание облегчения и недоумения. Маска помогла ему остаться незамеченным, но судьба сыграла ещё большую шутку, подкинув ключи буквально в лапы. Теперь ему оставалось только найти дверь, к которой они подходят.

Расшифровав последние символы на своем посохе Зар наконец-то смог прочесть надпись. На нем было написано резонанс. Некоторое время, сидя в своей комнате в гостинице, ящер просто смотрел на посох и пытался понять, что бы это могло значить. Некоторое время он просто в задумчивости гладил по гравировке пальцами, ощущая прохладу металла. Это слово резонанс не давало ему покоя. Что именно оно означало? Был ли это намёк на свойства посоха, или просто название?
Зар задумался, затем сжал древко крепче и произнёс это слово вслух:

Резонанс. - Ничего не произошло.

Ящер прищурился. Он знал, что артефакты Ксилаар, которые он встречал ранее, нередко требовали особой активации. Он попробовал другое сосредоточился, закрыл глаза и мысленно произнёс то же слово, вкладывая в него намерение. И тут же почувствовал лёгкую пульсацию под пальцами. Посох дрогнул, словно пробудившись ото сна. Затем, едва уловимо, его собственные гравировки начали светиться мягким, серебристо-золотым светом, тонкие линии на металле проявились ярче.
Зар медленно поднял взгляд и вдруг увидел, что едва заметное свечение появилось ещё в одном месте. На его письменном столе, где он сложил найденные свит, рунические символы на пергаменте тоже начали слегка мерцать.
Он резко поднялся и подошёл к ним. Теперь, держа посох ближе, он мог чётко видеть, что его артефакт каким-то образом выявлял скрытые знаки. Они проступали сквозь пыль веков, даже если раньше были почти невидимы. Зар замер, чувствуя, как внутри него поднимается волнение.

Значит, ты не просто оружие, пробормотал он, пробуя направить посох в другую сторону.

Когда он двинулся к двери, свечение стало затухать, но стоило ему снова повернуться к свиткам руны начали пульсировать, словно отвечая на присутствие посоха. Теперь он знал, что подарком его учителя оказался не просто инструмент боя. Это был ключ. Ключ, способный находить следы его народа в этом мире.

Зар приближался к границам дворфийских земель, держа в руках карту, испещрённую пометками. За время пребывания в землях людей и эльфов у него накопилось множество чертежей сложных схем устройств, о назначении которых он лишь смутно догадывался. Их детали требовали тончайшей обработки, филигранной работы кузнецов, какой он не мог ожидать ни от эльфов, ни тем более от людей. Он знал, что если кто-то и сможет воплотить эти древние замыслы в реальность, то только дворфы народ, чьи руки ковали не только оружие и доспехи, но и целые города.
Горы вставали на горизонте могучими исполинами, их заснеженные пики скрывались в облаках. Дорога, ведущая к дворфийским землям, становилась всё более крутой и каменистой, пробираясь сквозь скальные тоннели и перевалы. Зар чувствовал перемену во всём: воздух был более плотным, наполненным запахом руды и металла, а дорога более ухоженной, вымощенной добротными каменными плитами, прочно вбитыми в землю. Здесь чувствовалась надёжность, присущая народу, который веками создавал незыблемые конструкции.
Когда он достиг первого города, перед ним открылась картина, разительно отличавшаяся от утончённой, воздушной архитектуры эльфов. Город выглядел так, словно вырос из самой скалы: здания низкие, прочные, с толстыми каменными стенами, способными выдержать любое испытание. Они были округлыми, плавно переходящими в грунт, а многие дома наполовину уходили в гору, словно уютные норы. Узкие, но надёжные окна с толстыми рамами и коваными решётками, двери массивные, с тяжёлыми петлями и выгравированными узорами, символизирующими родовые кланы.
На улицах сновали сами дворфы низкорослые, коренастые, облачённые в добротные, но удобные одежды. Здесь не было показной роскоши, как у эльфов, но в каждой детали, от шлема до сапога, чувствовалась продуманность и качество. Женщины, не уступавшие мужчинам ни в силе, ни в сноровке, спорили на рынке о цене металла, а где-то рядом раздавался ритмичный стук молотов, доносящийся из кузниц.
Зар прошёл мимо огромной пристани, где десятки судов с высокими, прочными бортами стояли у причала. Дворфы не только добывали руду и ковали оружие, но и правили морями их корабли славились надёжностью, а их флот был самым мощным на всём континенте.
Ящер знал, что если хочет найти мастера, способного создать что-то действительно великое, ему стоит начать поиски именно здесь.

Зар выбрал небольшую гостиницу неподалёку от центра города. Это был крепкий дом с округлыми окнами, низкими потолками и широкими деревянными балками. У входа стояли два резных столба, на которых были вырезаны угловатые узоры, обозначающие семейный клан владельца. За стойкой его встретил дородный дворф с густой коричневой бородой и хитроватыми прищуренными глазами.

Гостиница Каменный очаг, добро пожаловать. Чего изволите?

Зар положил на стойку несколько монет.

Комнату. На неделю, его голос прозвучал низко, глухо - из-за шлема, но дворф лишь кивнул, не задавая лишних вопросов.

Хочешь ужин? У нас сегодня ягнёнок с чесночным соусом и пивной суп.

Ящер покачал головой.

Позже.

Получив ключ, он поднялся по узкой лестнице на второй этаж и оказался в комнате, обставленной просто, но со вкусом: массивная кровать, добротный сундук, круглый стол и пара стульев. Всё из крепкого дерева, с коваными вставками, будто даже мебель здесь строилась с расчётом на вечность.
Закрыв дверь, Зар скинул плащ, положил котомку на кровать и устало опустился на стул. Он пробыл здесь всего несколько минут, но уже чувствовал: дворфы другие. Их города были похожи на надёжные крепости, и в воздухе не витало напряжения, как в людских королевствах или эльфийских владениях. Здесь никто не бегал с тревожными взглядами, не прятался за ложной вежливостью. Всё выглядело слишком хорошо.
Зар знал, что ни одно общество не бывает безупречным. Люди жили в страхе перед войнами, эльфы погрязли в коррупции и расизме, но у дворфов пока что не было ничего подозрительного. Это настораживало.
На следующий день он отправился в город. Первые дни он просто наблюдал, изучая быт. Дворфийские улицы были заполнены звуками работы: молоты ритмично стучали по наковальням, токарные станки гудели, а с рынка доносились голоса торговцев, предлагающих товары.
Дворфы жили иначе. Они не суетились, не прятали лиц за масками лжи, как эльфы. Они работали, торговали, выпивали, спорили громко, открыто, без оглядки. Зар видел, как мастера-кузнецы на центральной площади обсуждали стоимость заготовки, как ювелиры высекали в камне миниатюрные гравировки, и как молодые дворфы практиковались в морском деле на деревянных макетах кораблей. Он изучал их привычки, подмечая каждую мелочь.
Но где подвох?
Зар чувствовал, что что-то не так. Они выглядели слишком свободными. Слишком уверенными в себе. Они хранили свои традиции и гордились историей. Но не было ли это только внешней оболочкой? Он решил проверить могут ли дворфы тоже быть причастны к исчезновению реликвий Ксилаар.

Зар знал, что лучшая информация часто скрывается не в официальных архивах, а в пьяных разговорах за кружкой эля. Поэтому он несколько вечеров подряд посещал разные таверны, осторожно подбирая темы и не вызывая лишних подозрений.
Дворфы любили говорить. Особенно, когда напивались. Они были открыты, прямолинейны и редко задумывались о том, что именно рассказывают. Ящер подслушивал разговоры, иногда вставлял незначительные комментарии, иногда просто угощал кого-то выпивкой, а потом ненавязчиво спрашивал:

Вы когда-нибудь видели такие символы?

Он показывал нечто нейтральное небольшую запись, не указывающую явно на Ксилаар, но содержащую похожие элементы. Дворфы смотрели, хмурились, а затем почти всегда отвечали одинаково:

Ха, эт-то не к нам! Наш король таким интересуется, да. Коллекционер всяких древностей. У него в сокровищнице можно найти всё, что угодно. Но мы-то? Мы кузнецы, моряки, ремесленники. У нас своя история, а чужие древности не наше дело!

И они снова возвращались к своим кружкам, обсуждая новые заказы, цены на товары и морские пути. Зар молча слушал.
Значит, король дворфов коллекционирует древние реликвии? Возможно, среди них есть и те, что принадлежали Ксилаар. Но насколько далеко простирается его интерес? Это просто увлечение, или он тоже может быть причастен к тому, что древняя культура ящеров была стёрта?
Эти вопросы ещё предстояло выяснить.

На следующее утро Зар отправился в одну из самых известных кузниц города. В отличие от других мастерских, она специализировалась не только на оружии, но и на сложных механизмах.
Мастер крепкий, покрытый сажей дворф с седыми висками и молотом за поясом внимательно посмотрел на чертёж, который ящер протянул ему. В ту же секунду его взгляд изменился. Он провёл пальцами по тонким линиям, едва касаясь бумаги, и с изумлением выдохнул:

Чья это работа? Какой мастер создал этот чертёж?

Зар почувствовал, как в груди что-то болезненно сжалось. Он хотел сказать правду. Он хотел громко заявить, что это работа его народа. Что Ксилаар не просто дикари из болот, а великие изобретатели, чьи знания украли и присвоили. Но он стиснул зубы и, с трудом подавив желание высказать всё, произнёс:

Это семейная тайна.

Дворф подозрительно прищурился, но не стал допрашивать дальше.

Хм Сложная штука. Воплотить её в металле будет непросто, но оно того стоит. Я возьмусь за работу.

Он свернул чертёж и добавил:

Только уж если у тебя есть ещё такие, покажи. Я люблю загадки.

Зар лишь кивнул. Но внутри ящер знал: он найдёт способ доказать миру, что его народ был велик.

Прошли недели. Зар неспешно собирал информацию, ловко вплетая вопросы в разговоры местных. Дворфы любили своего короля и охотно рассказывали о нём.
Они говорили о его славных морских походах, о том, как он лично возглавлял экспедиции в неизведанные воды, открывая новые торговые пути. О том, как он укрепил флот и сделал его самым мощным на всём континенте. О его увлечении древностями, которое началось ещё в молодости, когда он впервые увидел затонувшие руины в южных морях. О его женах, четырёх красавицах из разных кланов, каждая из которых принесла в семью свой талант: одна мудрость, другая дипломатический дар, третья военную сноровку, а четвёртая четвёртая, говорили дворфы, была просто ради души, что бы это ни значило.
Они рассказывали о нём с гордостью, с улыбкой, с уважением. И это смущало Зара. Он знал, что стража в королевском дворце была немногочисленна, но отборная лучшие из лучших, те, кто мог в одиночку справиться с целым отрядом. Он выучил их маршруты, знал, когда они меняются, где слабые места в патрулях. Он даже выяснил, кто имеет доступ к сокровищнице: всего несколько доверенных лиц, в том числе сам король.
Но он не спешил. Он откладывал этот шаг. В отличие от эльфов и людей, где ложь была частью системы, дворфы казались честными. Открытыми. Искренними. Здесь не было интриг, скрытых мотивов или страха, витающего в воздухе. Может быть, этот король действительно просто коллекционер? Может быть, он не враг, а такой же искатель, как и сам Зар? Но если это так что тогда делать? Предать доверие дворфов, как он уже сделал это с людьми и эльфами? Но почему именно теперь у него появилось это глупое чувство вины? Почему дворфов ему вдруг стало жаль?

Однажды Зар снова вернулся в кузницу. Он не спешил, двигаясь через каменные улицы, вымощенные базальтом, и его мысли до сих пор крутились вокруг вопроса: стоит ли прочёсывать сокровищницу короля.
Но как только он вошёл в мастерскую, его сомнения начали рассыпаться. Кузнец стоял у верстака, склонившись над чем-то, а рядом стоял ещё один дворф в дорогом камзоле явно не обычный ремесленник. Зар сразу понял: это кто-то из приближённых правителя.

Говорю тебе, работа сложная, но возможная, говорил кузнец, не замечая вошедшего ящера. Но, клянусь бородой предков, я не понимаю, кто придумал эту штуку.

Второй дворф кивнул, задумчиво осматривая чертёж и сам предмет.

И ты уверен, что это не одно из тех эльфийских изобретений?

Эльфийских?! кузнец сплюнул на каменный пол. Да будь у них хоть капля ума, они бы давно начали делать механизмы с таким расчётом!

Тогда откуда оно?

Кузнец только развёл руками.

Мой клиент сказал, что это семейная тайна.

В этот момент Зар сделал шаг вперёд.

Надеюсь, мой заказ в порядке? его голос прозвучал низко, почти с ленивым безразличием.

Кузнец поднял голову, а приближённый короля тут же сузил глаза, внимательно разглядывая странного гостя.

А, ты! Да, работа почти закончена. Но вот твоя тайна нас всех озадачила. Дворф кивнул в сторону гостя. Наш король интересуется редкими технологиями.

Ящер медленно перевёл взгляд на приближённого.

Правда?

Дворф не отвёл взгляда.

Его Величество любит древние загадки. Особенно такие, как твоя.

Зар ощутил, как внутри всё холодеет. Король знает о чертеже. Интересуется им. Это не просто коллекционирование. Он охотится за древними знаниями. Вопрос только один: зачем?
Ящер протянул руку, и кузнец неохотно передал ему наруч с клинком. Ящер выждал еще немного. Тот на время замешкался, а потом вернул ему и чертёж. Наруч был идеален выдвижное скрытое лезвие, надёжный механизм, сделанный с точностью до миллиметра.

Ты, случаем, не хочешь ещё что-нибудь изготовить? осторожно спросил кузнец, явно не желая терять такого клиента.

Зар задумался. А затем сказал:

Возможно. Но сначала мне нужно кое-что проверить.

Он сделал шаг назад, кивнул дворфу в дорогом камзоле и вышел из кузницы. Теперь он знал, что делать. Король не просто коллекционер. Он искатель знаний. И, возможно, он уже знает больше, чем Зар мог себе представить. Вероятно, его самого уже могут больше не оставить в покое. Значит, пришло время узнать, что скрывается в его сокровищнице.

Он ждал, пока город погрузится в глубокую ночь. Дворфы рано ложились спать, но охрана дворца оставалась начеку. Эти воины не просто стояли на посту, они были лучшими из лучших. Зар знал, что в прямом бою не сможет прорваться внутрь. Значит, оставался только один путь: хитрость.
Он не любил убивать просто так, и на этот раз в крови тоже не было нужды. Один из приближённых короля был известен своей любовью к алкоголю и картам. Всего пару вечеров в таверне и Зар узнал всё, что ему нужно. Этот дворф частенько напивался, а затем возвращался в покои глубокой ночью, шатаясь по улицам. Его привычка размахивать ключами от личных покоев сыграла ящеру на руку.
Когда дворф в очередной раз покинул таверну в состоянии полного беспамятства, Ящер незаметно проследил за ним, а затем ловко вытащил у него ключ, прежде чем тот ввалился в собственный дом. Дело сделано.

Дворфийские замки были известны своей надёжностью, но идеальных систем не бывает. Зар знал, что дверь в сокровищницу охраняется, а патрули внутри дворца меняются каждые два часа. Входить через главный коридор было глупостью даже если он снимет охрану, кто-нибудь рано или поздно обнаружит их и поднимет тревогу. Значит, нужен другой путь.
Зар изучил карту дворца и знал, что кузницы, оружейные склады и другие мастерские соединялись с системой вентиляции. Тепло от плавильных печей отводилось через узкие туннели, проходящие сквозь стены. Это был его шанс.
Он нашёл нужное место решётку в боковом переулке, скрытую в тени массивных стен. Решётка была надёжно закреплена, но Зар уже заранее подготовил инструмент, позволяющий её демонтировать. Он тихо выкрутил крепления и проскользнул внутрь, стараясь двигаться как можно медленнее, чтобы не издать ни звука.
Туннель был тесным, настолько, что пришлось втянуть грудь и пробираться вперёд буквально по сантиметру. Запах металла, угля и тёплого камня забивал ноздри. Ему пришлось преодолеть несколько поворотов, пару раз чуть не застряв между выступами. В одном месте он почувствовал, как воздух становится горячее значит, он был над плавильными мастерскими.
Зар замер. "Спокойно. Дыши. Главное не издать ни звука." Проползая над мастерскими, он услышал голоса дворфов внизу. К счастью, их разговоры заглушал стук молотов и гул кузниц. Никто не мог услышать тихий скрежет когтей по металлу.
Наконец, он добрался до нужного выхода. Зар спустился в коридор и спрятался в тени колонн. Перед дверью в сокровищницу стоял один стражник, облачённый в массивные, но хорошо подогнанные доспехи. Он явно был профессионалом не расслаблялся, не отвлекался, даже не пытался коротать время болтовнёй с кем-либо. Такого охранника было не перехитрить словами. Но была маска.
Ящер плавно двинулся вперёд, держась в темноте. Маска, плотно сидевшая на его морде, действовала безупречно. Стражник не мог сосредоточить взгляд. Он чувствовал, что кто-то есть рядом, но его взгляд не мог зафиксироваться на фигуре ящера. Стражник моргнул, нахмурился, посмотрел в сторону Зара, но тут же отвёл взгляд, как будто разум просто отказывался фиксировать странную тень в темноте.
Но его обученный инстинкт всё же дал тревожный сигнал.

Кто здесь?.. он попытался выхватить оружие.

Поздно. Зар резко шагнул вперёд, ловко проскользнул за спину стражника и нанёс быстрый, точный удар в шею, в ту самую точку между шлемом и нагрудником, где доспех не мог защитить. Удар вывел его из строя, но не убил. Стражник зашатался, а затем рухнул на пол, теряя сознание. Ящер ловко подхватил его тело и осторожно опустил, чтобы не прозвучал грохот брони.
Тишина. Он оглянулся, выждал несколько секунд никто не услышал. Затем быстро достал ключ, вставил его в замочную скважину и открыл дверь сокровищницы. Теперь всё зависело от того, что он найдёт внутри.

Он извлёк посох, активируя его резонанс. И сразу же воздух наполнился слабым мерцанием. В тусклом свете магического свечения он увидел книги, свитки, чертежи. Слишком много. Зар протянул руку и начал листать страницы. Это не может быть правдой... Но это была правда.
Многие дворфийские великие изобретения на самом деле были созданы Ксилаар. Это не домыслы, не догадки. В этих книгах были исходные записи, формулы, схемы, которые явно старше, чем сама дворфийская цивилизация. Они знали! Король знал. Его приближённые знали. Они скрывали правду от своего же народа. Дворфы гордились чужими знаниями, считая их своей историей.
Зар ощутил гнев. Жгучий, пронзительный, ледяной. Он долго сдерживался. Долго верил, что хотя бы дворфы окажутся честнее. Но правда была всегда одинаковой. И люди, и эльфы, и теперь дворфы все они пользовались знаниями его народа, не зная, кому они принадлежат.
Ящер не стал раздумывать. Он убрал всё, что мог, в бездонную шкатулку, забирая каждый чертёж, каждый пергамент, который мог донести. Если мир не помнит Ксилаар, то он заставит его вспомнить.
Когда он выбрался наружу, сердце его громко стучало. Он не смотрел назад. Он больше не задержится здесь ни на миг. Зар направился в земли фей. Теперь он знал одно: его путь это не просто поиски ответов. Это путь к восстановлению правды.

Глава 8 - Мир фей

Зар шёл по пустынной дороге, не оглядываясь назад. Город дворфов остался далеко позади, скрытый горами и холодным ночным воздухом. Он не знал, куда идти дальше. Точнее, он знал в земли фей. Но зачем? Вся тяжесть найденных знаний давила на него. Он чувствовал пустоту.
И что теперь? Доказательства перед ним. Дворфийская гордость ложь. Эльфийская мудрость лицемерие. Человеческая доблесть корысть. Он шёл по ночной дороге и не чувствовал ничего, кроме разочарования. Я один. Всего один. Против всего мира. Даже если он расскажет правду кто ему поверит? Дворфы? Они скажут, что это ложь. Эльфы? Они уничтожат его за попытку раскрыть их тайны. Люди? Они разорвут его на куски, а потом придумают удобное объяснение.
Зар остановился. Холодный ночной ветер поднимал пыль, играл в его серебристых перьях. Его хвост чуть дёрнулся старый рефлекс, как перед боем.
А если Если бросить всё? Спрятаться в глуши, построить себе хижину, жить, как хотел Кираи? Собирать книги не для кого-то, а просто потому, что это моя страсть? Он мог бы так сделать. Но внутри него что-то отказывалось принять этот вариант. Это было не просто стремление найти знания. Это было не желание мести. Это было неправильно. Зар не хотел быть героем. Но он не мог закрыть глаза. Он знал правду. Он видел артефакты своего народа, знал их язык, ощущал их силу в своём посохе.
Если я исчезну, то исчезнет и память о Ксилаар. Он медленно опустился на корточки, упершись локтем в колено. Рядом лежал маленький камень он взял его, покрутил в пальцах. Бросить? Оставить всё? Он вскинул руку, готовый запустить камень в темноту. Но не смог. Камень остался в его ладони.
Зар вдохнул полной грудью и сжал камень в кулаке.

Я найду способ, глухо сказал он в пустоту.

Он не знал, как. Не знал, кто ему поможет. Но он не бросит этот путь. Зар поднялся, расправил плечи и пошёл дальше. Куда? Он пока не знал. Но его путь не окончен. Он не простит этому миру его лжи. Он найдёт истину. И пусть мир боится того, что он найдёт.

Фейский лес отличался от всех других мест, где бывал Зар. Здесь не было случайного шума, не слышалось пения птиц, не мелькали звери между деревьями. Было тихо, но не глухо ветер мягко пробегал сквозь листву, листья чуть покачивались, но звуки, привычные для любого другого леса, здесь словно растворялись. Чем дальше он уходил в глубину, тем больше лес напоминал храм.
Стволы деревьев вытягивались вверх, ровные и гладкие, словно колонны, а их вершины соединялись, создавая потолок из переплетённых ветвей и листвы. Свет пробивался сквозь него едва заметными полосами, окрашивая землю приглушённым зелёным сиянием. Зар ступал на мягкий мох, который пружинил под ногами, словно подстилка. Ни пыли, ни грязи, ни сучьев лишь мягкий, укутанный тенью пол.
Он чувствовал, что за ним наблюдают. Зар шагал осторожно, хотя знал, что это бессмысленно. Феи уже знали, что он здесь. Они заметили его с первой секунды, как только он пересёк границу их леса. Но пока никто не показывался. Зар не ждал иного.
Феи были не такими, как другие народы. Они не пытались править миром, не вмешивались в войны, не интересовались технологиями и амбициями других рас. Их мир был здесь в их лесах, среди деревьев, растущих тысячелетиями. Кираи говорил, что феи живут в гармонии, не подчиняясь жадности и страху, которые двигали остальными расами. Они не боролись за власть, не доказывали превосходства. Им просто было всё равно.
Но Зар не верил, что можно жить, полностью отстранившись от мира. Разве можно просто смотреть, как кто-то уничтожает историю? Как народы предают и крадут чужие достижения? Как правда тонет в лжи?
Но феи никогда не вмешивались. Они не пришли, когда эльфы порабощали другие народы. Они не вмешались, когда дворфы присваивали себе чужие знания. Они не вмешаются и сейчас, если Зар расскажет им правду. Так зачем он вообще здесь? Он не просит помощи. Он не хочет спасать мир. Но тогда почему он ищет ответа у тех, кто ни разу не поднял меч за чужую судьбу? Он не знал.
Чем дальше он уходил в лес, тем тяжелее становились его мысли. Ему казалось, что лес чувствует его сомнения. Воздух здесь был иным. Свежий, наполненный ароматом трав, мха и редких цветов, но тяжёлый, вязкий, будто сам лес спрашивал его: Зачем ты здесь? Ты и сам не знаешь, что хочешь услышать от нас, Ксилаар.
Он остановился. Почти бесшумно, потому что мягкий мох гасил каждый его шаг. Зар не привык к тишине, которая не угрожает. В болотах тихо было только тогда, когда рядом затаился хищник. В чужих городах тишина означала, что за тобой наблюдают. Но эта тишина была иной. Здесь не было врагов, не было скрытых ловушек. Только суд над самим собой. Он здесь не враг. Но и не друг.
Ящер не знал, на что рассчитывает. Феи могли его прогнать, могли не сказать ничего. Но если кто-то в этом мире знает истину, то это они. И если он хочет продолжать этот путь, он должен услышать их ответ.
Зар закрыл глаза на мгновение, вздохнул глубже и сделал ещё один шаг вперёд. Я пришёл.

Ветерок нежно ласкал его перья, лёгкий, едва ощутимый, но чуждый до этого воздух в лесу был неподвижным. Зар вздрогнул, ощущая, как этот неожиданный поток будто направляет его вперёд.
Он оглянулся. Лес по-прежнему был пуст. Но он чувствовал их присутствие. Он сделал ещё несколько шагов и перед ним открылось чёрное озеро, неподвижное, как застывший обсидиан. Зар остановился у самой воды. Его отражение смотрело на него со дна длинное лицо, покрытое бронзовой чешуёй, строгий взгляд золотых глаз, светлые перья, что чуть дрожали от ветра. Он почувствовал движение. Сначала почти незаметное. Потом ясное. Они были здесь.
Феи.
Они не вышли из-за деревьев они словно возникли из света, мягким мерцанием озаряя пространство вокруг себя. Сотни крошечных светящихся силуэтов заполнили пространство у озера, повисли в воздухе между ветвей, сидели на мху, на корнях, на камнях. Они не прятались. Они наблюдали. Лёгкие, словно сотканные из лучей, они напоминали ночных духов, блуждающих в древних лесах. Их большие глаза отражали всё даже его мысли. Некоторые шевелили крыльями, почти невидимыми, как тончайшая паутина. У кого-то крылья напоминали бабочку, у других стрекозу, у третьих как у летучей мыши.
Зар молча смотрел на них. Они смотрели в ответ. Ни страха. Ни неприязни. Ни удивления. Только ожидание.
Из толпы выступили двое. Мужчина и женщина, если можно было так их назвать. Они парили в воздухе на уровне его груди, их светящиеся тела переливались тёплыми оттенками золота и серебра. Фея с крыльями, похожими на лепестки лилии, наклонила голову, разглядывая его слишком пристально, так, что он почувствовал себя беззащитным.

Ты пришёл, сказала вторая фея, мужчина, его голос раздавался прямо в голове Зара, а не в воздухе.

Не вопрос. Констатация факта. Зар кивнул.

Я пришёл за ответами.

Фея с лилиевыми крыльями слегка покачала головой, её пронзительные глаза мгновение назад светились серебристым светом, но теперь переливались лиловым, как сумерки.

Ты их уже знаешь.

Зар напрягся. Он ненавидел эту особенность фей они не говорили прямо.

Я хочу услышать их от вас.

Мужской голос, мягкий, как шелест листвы:

Ты не хочешь знать ответ. Ты хочешь подтверждения того, что уже решил.

Зар сжал пальцы в кулак.

Я не знаю, что делать.

Феи молчали. Но он чувствовал, что они уже всё поняли. Им не нужно много слов. Они знали, зачем он здесь. И теперь, возможно, всё зависело от их решения.

Феи не возражали, когда Зар решил остаться. Они не приглашали его, но и не прогоняли. Просто приняли как часть леса. Они даже дали ему кличку что-то на их языке, лёгкое, звонкое, но с оттенком чего-то древнего, будто шелест листьев в ветру. Зар не понимал смысла, но чувствовал: они признали его. Ты ближе к лесу, чем все остальные, объяснила одна из фей, тонким голосом звуча прямо у него в голове. Ты нечто между хищником и разумным существом. Ты дитя природы. Зар не стал спорить.
Он не планировал оставаться надолго. Но шло время, и он не уходил. Мир за пределами леса вдруг показался далёким, неважным. Здесь не было врагов. Здесь никто не врал. Здесь не нужно было прятаться. Впервые за долгие годы он чувствовал покой.
Он завёл привычку каждый день сидеть на большом плоском камне у озера, наблюдая, как отражение его лица меняется в воде. Как играет свет, как волнуется тёмная гладь, как шевелится мох под его пальцами. Феи всегда были рядом. Они не мешали ему, но наблюдали.
Двое из них навещали его чаще всего. Навещали если можно так сказать. Они никогда не приходили, потому что они всегда были здесь. Иногда они материализовывались из света, их прозрачные крылья дрожали, отражая лунное сияние, их тонкие руки касались воды, создавая блики. Они хихикали, когда он задавал вопросы, но не давали ответов. Зар наблюдал за ними так же, как они наблюдали за ним. И размышлял.
Они ничего не скрывают. Но они и не говорят ничего важного. Они просто ждут но чего? Зар чувствовал, что этот лес его принимает. Но может ли он принять себя?

Зар не раз окунался в это озеро. Гладкая поверхность воды манила чёрное зеркало, отражающее небо, деревья, его самого. Он плыл вперёд, нырял глубже но дна не было. Внизу скрывалось нечто. Тёмное. Бесконечное. Неизведанное. Каждый раз, когда он понимал, что не может достигнуть дна, его охватывала тревога.
Зар не знал, что именно он боится найти там внизу. Но это ощущение неведомая пустота под ним давило. И он разворачивался назад. Каждый раз. Так же, как и в своих мыслях.
Он искал ответы. Но каждый раз, доходя до самой сути, останавливался. Феи не хотят мне говорить. Они ждут, что я пойму всё сам. Но он не мог. Он тратил дни и ночи, изучая древние книги из дворфийской сокровищницы. Он перелистывал страницы, водил когтем вдоль строк, читая о прошлом, которое должно было принадлежать его народу. Но ответы ускользали. Кто виноват в исчезновении Ксилаар? Почему мой народ исчез? Как мне понять, что делать теперь?
Шло время. И наконец он нашёл зацепку. В одной из книг было упоминание о странной болезни, подкосившей Ксилаар. Болезнь, которая касалась только его народа. Её жертвы теряли память. Сходили с ума. Становились бесплодными. Из-за неё с каждым столетием Ксилаар становилось всё меньше и меньше. А те, кто выжил, уже не были теми, кем были раньше.
Зар чувствовал, как его сердце сжимается. Это не могло быть случайностью. Он закрыл книгу. Посмотрел на свои руки, покрытые бронзовой чешуёй. На отражение в чёрном озере. И в первый раз за долгое время подумал а не болен ли он сам? Зар не мог не думать об этом. Он сидел у воды, глядя на собственное отражение. Лес был тих. Феи, как всегда, не вмешивались. Я давно покинул болота
Когда он оставил Кираи, ему было семнадцать. С тех пор он прошёл через целые королевства. Он жил среди людей грубых, воинственных, жадных до власти. Он видел их войны. Он изучал их тактику. Он брал у них лучшее силу, выдержку, хладнокровие.
Затем эльфийские земли. Он видел, как они поклоняются магии, как плетут заклинания с той же лёгкостью, с какой дышат. Но он был другим. Магия отказывалась подчиняться ему. Она развеивалась, как пыль, когда кто-то пытался наложить заклинание на него. Он не мог использовать её, но и она не могла коснуться его.
Затем он ушёл к дворфам. Народ, что строит. Народ, что помнит. Он видел их мастерство, их изобретения, их чертежи. И он узнал правду. Большинство их великих творений это наследие его народа. Древние чертежи Ксилаар стали фундаментом дворфийских достижений.
Но почему тогда их имена стерты из истории? Почему я единственный, кто это знает? Прошло больше тридцати лет с тех пор, как он начал свой путь, покинув болота. Теперь Зару было больше сорока. Он жил в этом мире дольше, чем многие люди. Повидал больше, чем большинство дворфов. Знал больше, чем многие эльфийские маги. И всё же он не знал главного.
Кто я?
Что со мной не так?
А если я тоже болен?
Если болезнь Ксилаар всё ещё жива если она у меня внутри? Эта мысль не давала ему покоя. Феи молчали. Зар закрыл глаза. Ему казалось, что озеро под ним становится бездонным колодцем. И он падает вниз, всё глубже и глубже. Он не знал, что делать. Бороться? Смириться? Найти ответ? Но где искать? Зар впервые за долгое время чувствовал себя по-настоящему уставшим. Он перестал быть просто воином. Он стал исследователем, искателем, изгнанником, охотником за правдой. Но что если правда, которую он ищет, поглотит его, как тьма на дне этого озера?

Зар всё так же сидел на берегу, размышляя. Легкий ветерок касался его лица, перебирал короткие перья на макушке. Феи молчали. Они всегда молчали, когда он пытался найти ответы. Но теперь он не нуждался в их словах. Он видел правду сам.
Перед ним, разложенные на мху, лежали книги, свитки, пергаменты, добытые из сокровищниц дворфов, людей, эльфов. Фрагменты истины, собранные по кусочкам, словно разбитая мозаика, которая наконец-то начала складываться в цельную картину. Но может, я ошибаюсь? Может, я всё неправильно понял? Он гнал от себя эти мысли, но они возвращались, как назойливые болотные мошки.
Новая болезнь, подкосившая народ Ксилаар. Записи о том, что ею болели только они. Документы, скрытые от чужих глаз, в которых говорилось, что эта чума передавалась через воду, пищу через контакты с купцами. Ксилаар не были примитивными дикарями. Они были учёными, мастерами, созидателями. Они не исчезли сами по себе. Их уничтожили. Зар ощутил, как его пальцы сжимаются в кулак, когти царапают ладонь. Всё это время он искал истину, но надеялся, что она окажется иной. Но вот она перед ним. Холодная, беспощадная, простая. Кто-то намеренно заразил его народ болезнью, которая заставила их забыть самих себя.
Зар перелистал пожелтевшие страницы одной из книг.
странная форма магического недуга, поражающая исключительно представителей Ксилаар. Постепенная деградация интеллекта, утрата способности к обучению, повышенная агрессия. Частые случаи бесплодия.
изолировавшиеся племена деградировали быстрее прочих. Те, кто не покинул очаги заражения, потеряли не только память, но и саму способность к рациональному мышлению.
со временем даже дети зараженных утрачивают способность к чтению и письму. Как если бы сам родовой дар знаний был стёрт из нашей крови.
Зар чувствовал, как его дыхание стало тяжелее. Это был не просто геноцид. Это было стирание самой сущности народа. Но кто стоял за этим?
Он знал ответ.
Эльфы. Они не могли позволить, чтобы кто-то овладел энергией мира без магии. Их власть над волшебством была абсолютной, и Ксилаар нарушали этот баланс. Если мир узнает, что магия не единственный путь к силе, эльфийская гегемония рухнет.
Дворфы. Они захватили разработки Ксилаар и превратили их в собственное наследие. Если правда выйдет наружу, их величайшие достижения окажутся всего лишь украденными знаниями.
Люди. Они не могли позволить себе ещё одну цивилизацию, что могла бы угрожать их военной мощи. Ксилаар не были воинами, но их технологии могли легко склонить чашу весов в любую сторону.
Они все знали об этом. Все три великие расы. Их правительства сговорились, чтобы стереть нас. Зар поднялся на ноги, его хвост нервно дёрнулся. Но почему они скрывают это до сих пор? Почему так тщательно хранят тайну, если Ксилаар уже не угроза?
Он перебирал возможные ответы. Может, у них есть основания опасаться, что Ксилаар могут вернуться? Они боятся, что кто-то найдёт то, что осталось от этой великой расы И возродит её снова.
Зар почувствовал, как внутри него разгорается странное чувство. Это была не злость. И не страх. Это была решимость. Теперь я знаю правду. Но что мне с ней делать? Он всё ещё был один. Один против всего мира. Я не могу бросить это просто так. Я не могу оставить это в тайне. Но как бороться с врагами, которые правят этим миром? Эльфийские маги, дворфийские кузнецы, людские армии они будут его врагами, если узнают, что он ищет правду. А что, если я найду доказательства? Что, если я смогу собрать всё в единое целое? Если я смогу показать миру, что их история ложь? Но кому показать? Кто мне поверит?
Зар почувствовал странную тяжесть в груди. Стоит ли вообще пытаться? Не проще ли забыть? Жить, как жил? Он думал, что поиски истины дадут ему покой. Но теперь он чувствовал себя ещё более потерянным. Он нашёл правду но не знал, что делать дальше.
Зар медленно поднял голову, глядя в ночное небо. Звёзды были такими же далёкими и холодными, как в ту ночь, когда он впервые выбрался из болот. Я больше не тот, кто тогда покинул свою деревню. Но я ещё не стал тем, кем мне нужно стать. Он сжал кулаки и закрыл глаза. Его путь ещё не окончен.

Зар сидел, облокотившись на тёплый камень. В руках он вертел небольшой механизм одно из множества устройств, которые он нашёл в сокровищнице короля дворфов. Обычная игрушка, головоломка для детей. Он думал. Думал так глубоко, что забывал дышать, пока его лёгкие сами не напоминали о себе. Что теперь?
Он собрал больше знаний, чем мог вообразить. У него были книги, чертежи, доказательства того, что достижения дворфов, людей и эльфов основаны на труде его народа. Он знал, что правительства всех крупных держав преднамеренно уничтожили Ксилаар, а выживших загнали в болота, где их сознание угасало с каждым поколением.
Он был единственным, кто держал эту правду в руках. И он был один.
Я ничего не смогу сделать.
Мысль пришла внезапно, и Зар сжал пальцы на механизме, ощутив, как металл впивается в ладонь. Он чувствовал себя песчинкой против бури. Люди, дворфы, эльфы все эти королевства громоздки, могущественны, влиятельны. Они контролируют историю. Они пишут её заново, вырезая из неё целые народы. Кто он против них?
Ему хотелось разбить игрушку о камень. Он бы сделал это, если бы не знал, что это один из последних следов его народа. Но что, если? Зар прищурился. Я не должен действовать в открытую. Если он раскроет правду прямо сейчас его схватят и убьют. Он не настолько глуп, чтобы думать иначе. Но что, если он заставит мир сам найти правду?
Кираи не зря говорил ему, что истина не нуждается в силе. Если правда выйдет наружу, если обычные люди и дворфы, независимые учёные, исследователи, торговцы, простые воины начнут задавать вопросы правительства не смогут заглушить это. Он должен разжечь любопытство.
Они хотят скрыть истину. Значит, я сделаю так, чтобы её начали искать. Значит, первым делом он создаст тайное хранилище знаний. Где-нибудь далеко от больших городов, в месте, куда никто не захочет лезть. Это будет библиотека Ксилаар, спрятанная от тех, кто хочет уничтожить правду, но доступная для тех, кто её ищет. Вторым делом он разбросает улики. Будет подкидывать исторические документы, книги, чертежи в разные места научные гильдии, торговые караваны, исследовательские группы. Пусть сам мир начнёт сомневаться. Пусть вопросы начнут задавать не он, а другие.
Потом он натравит королевства друг на друга. Если люди узнают, что дворфы скрыли разработки, способные изменить мир, они начнут требовать их раскрытия. Если дворфы узнают, что эльфы знают больше, чем говорят они захотят разобраться. Если эльфы узнают, что люди начали копаться в архивах они начнут паниковать.
Но этого недостаточно. Даже если правда выйдет наружу, Ксилаар уже не вернуть. Болота, в которых они живут, это медленная смерть. Они забыли, кем были. Они выродились в племена, едва говорящие на собственном языке. Но если если он сможет их пробудить?
Зар глубоко вдохнул. Значит, четвёртым делом он найдёт тех, кто ещё помнит. Найдёт старейшин болотных племён, тех, кто слышал рассказы предков. Найдёт выживших учёных, тех, кто ещё может читать древние тексты. Он разбудит их память. Зар знал, что он не спасёт всех. Возможно, он не доживёт до момента, когда его народ вернётся в мир. Но он запустит цепную реакцию.
Я не могу остановиться. Эльфийские, людские и дворфийские короли думают, что выиграли. Они думают, что историю можно просто вычеркнуть из памяти. Зар усмехнулся. Они ошиблись.

Зар привычно сидел у воды, поджав колени, опустив руку в гладкую, холодную поверхность озера. Вода, как и всегда, оставалась молчаливым зеркалом, отражающим небо и бесконечные узоры листьев, что колыхались где-то далеко в вышине. Он пробыл здесь слишком долго. Но он не жалел об этом.
Каждый день, проведённый среди фей, приносил осознание, которого он не находил раньше. Здесь не было спешки, не было погонь, не было смертельной опасности за каждым углом. Здесь были только он, его мысли и правда, которую он нашёл.
Зар бросил в воду камешек и наблюдал за кругами, которые пошли по поверхности. Он видел истину. Но что теперь с ней делать? Он мог просто унести её с собой в могилу. Он мог отомстить. Но в обоих случаях правда исчезла бы вместе с ним.
Люди, эльфы, дворфы они не знали, что живут ложью. Они гордились тем, что не принадлежало им. Они воспевали героев, которые были ворами. Они строили мир, забыв, что он стоит на костях его народа. Но значит ли это, что он должен ненавидеть их всех?
Зар прикрыл глаза. Он знал, что мог бы уничтожать. Мог бы проникать в замки и палаты, мог бы подбрасывать улики, разрушать репутации, убивать, если нужно
Но что это изменит? Если он просто начнёт резать тех, кто хранит эту тайну, правда умрёт вместе с ними. Нет. Это не путь.
Он медленно перевёл взгляд на свои находки. Свитки, книги, чертежи, записи. Если он погибнет всё это исчезнет. Никто никогда не узнает, каковы были Ксилаар на самом деле. Зар вздохнул. Значит, он должен сохранить правду. Но где?
Болота? Нет, слишком влажно, книги не выдержат. Горы? Там холодно и пустынно, легко потеряться. Город? Там его найдут. Здесь? В лесу фей? Он оглянулся. Феи знали, зачем он пришёл. Они не спрашивали, не пытались заглянуть в его душу, но они знали.
Зар закрыл глаза, вспоминая старые книги. Они писали про болезнь. Болезнь, которая медленно стирала Ксилаар с лица земли. Она сводила их с ума, делала бесплодными, превращала разумных существ в диких животных. Он вдруг осознал эта болезнь убивала не только тела. Она убивала историю. И именно поэтому теперь он единственный, кто может её вернуть.
Но как? Он не мог просто рассказать людям. Они не поверят. Он не мог опубликовать записи. Их уничтожат или украдут. Он не мог передать их феям. Они скажут: Это нарушит баланс. Он один. Один против всего мира.
И всё же он может победить. Пускай не в бою, но в войне за истину. Он построит тайники. Он создаст убежища. Он найдёт союзников среди тех, кто ищет знания. Он будет ждать. Пускай правда не всплывёт сейчас. Но однажды её уже не смогут уничтожить.
Зар встал. Вода в озере отражала его тёмную фигуру, растянутую ночным светом. Теперь он знал, что делать. Он не просто воин. Он не просто охотник за словами. Он хранитель правды. И когда придёт время он изменит этот мир.

Глава 9 - Легенда

Прошло двадцать лет.
О нём знал весь мир. Имя Собиратель слов передавалось в полголоса в самых разных уголках континента. О нём слагали легенды, но никто не знал, кто он, как он выглядит, где его искать. Он стал призраком истории. Эльфийские маги боялись, что он вскроет древние тайны, людские короли отправляли за ним охотников, но никто не мог его поймать. Он появлялся в самых неожиданных местах, разрушал планы, менял ход истории и исчезал, оставляя за собой лишь новые вопросы.
Воры и искатели приключений пытались выдавать себя за него, но те, кто видел настоящие следы Собирателя, знали: подделка не продержится долго. Где он сейчас? Никто не знал. Но его работа продолжалась.
Всё это время Зар строил свою сеть.
В лесу фей, там, где ни один чужак не мог бы ступить, находилось его основное убежище главный архив. Стены из гладких стволов деревьев, стремящихся ввысь, скрывали бесценные записи. Артефакты, найденные в руинах, книги, унесённые из королевских хранилищ, чертежи механизмов всё это ждало своего часа.
В людских городах, в эльфийских колониях, в глухих деревнях появились люди, задающие вопросы. Они находили книги с незнакомыми символами, получали странные письма без подписи, обнаруживали в руинах карты, указывающие на забытые места. Они не знали, кто направил их на этот путь, но следовали за тайнами, которые когда-то были похоронены.
А те, кто правили этим миром, начали бояться. Каждый раз, когда они пытались стереть что-то из истории, это лишь привлекало больше внимания. Чем сильнее они скрывали правду, тем яростнее другие её искали. Но Зар не спешил делать последний шаг.
Он сидел на берегу чёрного озера, наблюдая, как в воде отражаются звёзды. Они оставались неизменными. Всё вокруг могло рухнуть, сгореть, исчезнуть, но звёзды оставались на своём месте. Он изменился. Он больше не был тем мальчишкой, что однажды сбежал из болот. Теперь он был тем, кого нельзя было уничтожить, потому что он стал не личностью он стал идеей.
Но идея не может вечно оставаться в тени. Зар бросил камень в воду, наблюдая, как расходятся круги. Он делал так всегда, когда возвращался сюда, чтобы поразмышлять. Это стало его неизменной привычкой. Однажды ему придётся выйти из этой тени. Вопрос в том, готов ли мир к этому.

Зар давно знал, что в одиночку не свергнуть ложь. Слишком велик был мир. Слишком глубоко вросли корни той лжи, которую веками взращивали короли, маги и правители. Одиночка мог украсть книгу, разоблачить одного лжеца, сжечь один архив. Но идеи нельзя было уничтожить так просто. Именно тогда он начал искать тех, кто задавал вопросы.
Первым был Нои. Молодой эльф, напоминающий ему Кираи, но не седовласого и умудрённого, а того, кем старик мог бы быть в юности. Умный, упрямый, слишком жадный до знаний. Он потерял своё положение, потому что не знал, когда стоит замолчать. Высшая знать не терпела лишних вопросов, а Нои задавал слишком много и слишком громко. Однажды он наткнулся на предмет с ксилаарскими рунами и не смог успокоиться, пока не узнал, откуда они взялись, кто их создал и почему их так боятся.
И именно тогда он попал в поле зрения Зара. Нои стал первым, кому ящер доверился. Первый, кому он показал свои книги, свои свитки, свои выводы. Сначала эльф не мог поверить, потом не мог осознать, но в конце концов принял правду. А затем пошёл дальше, чем даже сам Зар.
Пока ящер оставался в тени, Нои собирал среди эльфов тех, кто был готов слушать. В каждом городе, в каждой гильдии были изгнанные учёные, философы, мастера, которые видели трещины в официальной истории, но боялись говорить о них. Теперь у них появился голос.
Вторым союзником стал Ульрик. Он был лучшим кузнецом, которого когда-либо встречал Зар. Ульрик работал при дворе дворфийского короля, ему приносили странные чертежи и просили выковать по ним оружие, механизмы, артефакты. Он восхищался ими, но не знал, кто их создал. Когда Зар впервые отдал ему чертёж, дворф не мог поверить, что перед ним настоящий источник этих знаний. Когда узнал правду не мог в неё поверить. А потом не смог смириться.

Я десятки лет думал, что лучшие дворфийские изобретения принадлежат нашим мастерам, сказал он как-то, сидя напротив Зара. Теперь я понимаю, что мы просто повторяли то, что уже было создано до нас. И даже не знали, кем.

Он остался, потому что хотел вернуть истину. И он стал тем, кто создавал для Зара инструменты и оружие, необходимые в его работе. А так же учил его кузнечному мастерству.
Они были первыми. Они основали организацию под названием Слово Ксилаар. Именно благодаря им он больше не был один.

Макс, его наставник, не присоединился к этому пути. Он был уже слишком стар. Когда Зар рассказал Максу всю правду, старик долго молчал. Он сидел в старом кресле в доме Кираи, неподалёку от печи, в которой тлел слабый огонь. Его руки, покрытые шрамами и морщинами, лежали на подлокотниках, взгляд был направлен куда-то в сторону, словно он пытался разглядеть что-то сквозь толщу прожитых лет. Он был уже абсолютно седым и плохо двигался. В какой-то момент Зар почувствовал сжимающуюся в груди тоску. Люди слишком быстро старели.

Значит, ты не просто ищешь реликвии, наконец произнёс он. Ты хочешь вернуть своему народу имя.

Да, спокойно ответил Зар.

И что дальше? Макс повернулся к нему, его серые глаза смотрели пристально, испытующе. Допустим, ты соберёшь всё, что было украдено. Люди, эльфы, дворфы они так просто это не примут. Ты ведь знаешь, что им удобнее считать твою расу вымершей.

Я знаю, кивнул Зар. Именно поэтому я не ломлюсь в открытые двери.

Макс усмехнулся.

Значит, у тебя есть план.

У меня всегда есть план.

Ну да, как же без этого, хмыкнул старик. И какой он?

Зар присел напротив, скрестив руки.

Я собираю доказательства, начал он. Каждую книгу, каждый чертёж, каждую надпись, которая доказывает, что Ксилаар не просто существовали, но были великим народом. Люди, эльфы, дворфы они все используют наши знания, даже не понимая, кому они принадлежат.

Макс кивнул, но промолчал.

Я не смогу изменить историю. Но я смогу посеять сомнение.

Теперь старик чуть поднял бровь.

Сомнение?

Да, Зар посмотрел на него твёрдо. У каждой расы есть те, кто ищет правду. Я нахожу их. Я помогаю им получить доступ к знаниям, которые от них скрывают. Они начинают задавать вопросы. Они начинают думать.

Хочешь, чтобы они разрушили эту ложь изнутри?

Именно, кивнул Зар.

Макс долго смотрел на него, задумчиво барабаня пальцами по подлокотнику.

Потом усмехнулся.

Хитро.

Эффективно.

Макс вздохнул, потёр подбородок.

И что же ты хочешь от меня?

Ничего, честно ответил Зар. Ты сделал для меня больше, чем кто-либо. Это твой дом, твоё убежище. Я не хочу втягивать тебя в то, во что я сам ввязался.

Старик фыркнул.

Как будто я бы позволил тебе меня втянуть.

Именно.

Повисла пауза.

Макс смотрел на своего бывшего ученика взрослого, закалённого воина. Зар всегда был таким. Он не шёл напролом. Он анализировал, изучал, искал лазейки. Он не просто сражался за правду он превращал её в оружие.

Макс покачал головой и встал, глухо хрустнув суставами.

Береги себя, мальчишка, сказал он, направляясь к двери. И не думай, что ты самый умный в этом мире.

Зар лишь улыбнулся.

Я и не думаю. Просто я их переиграл.

* * *

Библиотека одного эльфийского вельможи утопала в тени. Высокие книжные стеллажи тянулись к потолку, усыпанному тончайшей резьбой, гладкий мраморный пол отражал тусклый свет ламп. Воздух был сухим, пахло старым пергаментом, древесной смолой и лёгким ароматом благовоний, которыми эльфийская знать любила окуривать свои помещения.
Зар двигался между рядами книг, внимательно прислушиваясь к тонкому отклику посоха. Он едва уловимо вибрировал в руках, резонируя с тем, что было скрыто. Это место хранило тайны, и он был здесь, чтобы их раскрыть. Он скользил между полок почти бесшумно, взгляд то и дело выхватывал символы на корешках книг.
Зар взял в лапы старый фолиант, перелистнул несколько страниц и остановился, ощущая едва заметное жжение в пальцах. Это был нужный текст. Он аккуратно убрал книгу в свой плащ, уже собираясь продолжить поиски, когда внезапно уловил движение сбоку.
Кто-то был здесь. Он плавно повернул голову. На другом конце зала, между полками, стояла человеческая девушка. Хрупкая, не выше его плеча, с длинными светлыми волосами, заплетёнными в простую косу. В её руках была ветошь, которой она только что протирала пыль с книг. Но сейчас она застыла, её пальцы судорожно сжимали тряпицу.
Глаза. Она смотрела прямо на него. Не скользила взглядом мимо, не моргала растерянно, как все остальные, а видела его. Видела по-настоящему. Зар замер. Его маска должна была отводить взгляд, прятать его присутствие за завесой незримой тени. Но она Она его видела.
Девушка судорожно сглотнула, её лицо побледнело. Она сделала резкое движение, будто собираясь разжать губы, закричать.
Зар рванул вперёд. Одним стремительным шагом он оказался рядом, прежде чем звук сорвался с её губ. Ладонь крепко зажала ей рот, а другой рукой он удержал её запястье, не давая сопротивляться. Девушка дёрнулась, но он был сильнее.

Тише, прошипел он, затаив дыхание.

Она сжалась, паника застыла в её глазах. Её сердце колотилось так быстро, что он почти слышал его. И в этот момент он заметил: на её шее, на тонкой бронзовой цепочке, сверкнул медальон. Старый, потемневший от времени, с высеченными ксилаарскими символами.
Но кто она? Она ведь похожа на рабыню, здесь ее могли убить за хранение такой вещи. Почему у неё эта реликвия? И почему на неё не подействовала его маска? Много вопросов. Слишком много.
Он не мог оставить её здесь. Если её найдут без сознания хозяин разберётся с ней быстро. Людей-рабов не жалели. Зар тихо выдохнул.

Извини, прошептал он, прежде чем лишить её сознания лёгким, точным ударом в нужную точку.

Её тело обмякло в его руках. Он подхватил её, легко закинул на плечо и без лишнего шума растворился в тенях. Теперь ему нужно было разобраться, что это всё значит.

Её звали Май. Девушка сидела на деревянном стуле в тускло освещённой комнате, её запястья были связаны перед ней, но не слишком туго она не могла убежать, но и боли ей никто не причинял. Девушка не сопротивлялась, но её плечи напряжённо вздрагивали при каждом шорохе.
Напротив неё стоял Зар, держа в ладони медальон, который он забрал у неё сразу после похищения. Он был похож на простой плоский овал, размером не больше грецкого ореха. Ящер внимательно изучал древние символы, выгравированные на тёмной поверхности амулета, его золотые глаза мерцали в слабом свете лампы.

Где ты его взяла? его голос прозвучал спокойно, но требовательно.

Май сжала губы. Её взгляд был испуганным, но в нём не было ни капли лжи.

Это это подарок моей матери, прошептала она.

Зар поднял взгляд.

Твои родители они знали, что это?

Она покачала головой.

Я не знаю. Я никогда не спрашивала. Я просто просто берегла его. Он всё, что у меня осталось.

Зар продолжил молча изучать медальон.

Кто твоя семья? спросил он, не отрываясь от амулета.

Их больше нет. Ответила она. Но Зар продолжал ждать.

Девушка закусила губу, её взгляд метнулся в сторону, словно она боялась самого этого вопроса.

Августус наконец выдавила она.

Зар замер. Его глаза медленно поднялись на неё, и что-то в его взгляде сделало воздух в комнате ещё более тяжёлым. Августус. Он слышал эту фамилию.

Семья алхимиков тихо пробормотал он.

Май вздрогнула и кивнула.

Да. Мои предки были учёными. Они служили при дворе Туллия II.

Это имя Зар тоже знал. Туллий II был королём людей до того, как его сын Юстас занял трон. События пятидесятилетней давности. Именно после этого произошли большие перемены в человеческом королевстве правительство полностью сменилось, старые советники и приближённые короля были изгнаны, убиты или просто исчезли.

Их убили? спросил Зар, хотя уже знал ответ.

Губы Май дрогнули, но она кивнула.

Юстас избавился от всех, кто служил его отцу. Моя семья не была исключением её голос дрожал. Мать тогда была ещё ребёнком. Её прятали, но всё равно нашли. Она убежала но она тяжело сглотнула. Её поймали работорговцы. Позже, уже будучи рабыней эльфов она умерла, когда рожала меня. Я даже представить не могу, как она смогла сохранить медальон

Зар глубоко вдохнул, сжимая медальон в ладони. Эта история была ему знакома. Макс рассказывал ему о тех событиях. Он тоже служил королю Туллию II. И когда Юстас пришёл к власти, Макс был вынужден уйти со службы. Именно тогда Кираи позвал его пожить у себя, пока всё не уляжется.
И теперь перед ним сидела последняя из семьи Августус. Они работали на короля. Они были его алхимиками. И, если его догадки верны они могли быть причастны к созданию вируса, уничтожившего его народ.
Зар медленно отпустил медальон. Он смотрел на эту девушку, такую хрупкую, такую потерянную, и гнев в нём боролся с разумом. Она не знала. Но могла ли её семья знать? Его пальцы постучали по броне, охватывающей его бедра. Впервые за долгое время он почувствовал себя запутавшимся.
Зар сидел за массивным столом в своём кабинете, освещённом мягким светом ламп с масляными фитилями. Вокруг него лежали свитки, книги и доклады, собранные со всех уголков континента осведомителями его организации. Он не сводил взгляда с листка, исписанного корявыми буквами: отчёт одного из его людей о семье Августус.
Принц Юстас занял трон около пятидесяти лет назад. После смерти его отца, короля Туллия II, он не просто сменил советников он вычистил всех приближённых предыдущего монарха, заменив их своими людьми. Среди тех, кто попал под удар, была семья Августус. Алхимики. Ученые. Исследователи. Их открытия позволили королю укрепить свои земли, но их же знания стали их приговором. Когда принц Юстас пришёл к власти, он избавился от них, не желая оставлять после отца ни следа его наследия. Большинство были казнены, а остальные изгнаны, проданы в рабство или просто бесследно исчезли.
Зар сжал когтистые пальцы, заставляя себя не спешить с выводами. Это было знакомо. Слишком знакомо. Его народ уничтожали не мечами и войной, а методично, вычищая из истории, из памяти. Удаляя каждого, кто мог что-то знать.
Он перелистнул страницу. Имя Юстиции Августус всплыло среди прочих. Бежавшая девушка, пойманная спустя несколько лет и проданная в рабство. История, которой никто не придал значения. Но Зар знал, что в истории не бывает случайностей. Он пролистал дальше, выискивая сведения о её потомках.
Юстиция умерла при родах. Зар нахмурился, его когтистые пальцы остановились на этой строчке. Значит, Май её дочь? Родившаяся уже в рабстве, среди эльфов. Отец неизвестен. Вероятно, Юстиция стала жертвой насилия. Он откинулся на спинку кресла, размышляя. Теперь понятно, почему она цеплялась за медальон, не зная его истинного значения. Для неё это была лишь память о матери. Но почему этот артефакт был у Юстиции? Кто его дал ей, и почему? Передам его Нои, пусть изучит. Решил он.
Зар поднялся и направился к двору убежища. Он уже давно привык к этому месту: поляна, окружённая вековыми деревьями, защищённая магией фей, была укрытием, которого не найти на обычных картах. Это была единственная услуга от фей, которой он смог от них добиться. Взамен феи попросили иногда навещать их озеро. Ящер пришел к мысли, что это была просто их прихоть, чтобы развеять скуку.
Здесь жили и работали его союзники. Он видел кузницу Ульрика, где дворф трудился над очередным механизмом, и кабинет Нои, где тот наверняка уже корпел над очередными свитками.
Май в это время сидела у невысокого каменного стола. Она пристально смотрела в пустоту, её ладони покоились на коленях. Её длинные светлые волосы были снова аккуратно заплетены в простую косу, одежда самая обычная, без украшений. Здесь ей не угрожала опасность, но и свободы у неё не было.
Зар остановился в нескольких шагах. Она почувствовала его присутствие и подняла голову. В её глазах было напряжение, но не страх. Она уже привыкла к нему. К его молчаливым наблюдениям, к его хищной пластике движений, к тому, что он не спешил делиться своими мыслями. Он был в своём привычном шлеме, не спешил открывать своё лицо перед незнакомкой.

Ты что-то хотел спросить? тихо произнесла она.

Он посмотрел на неё долгим, внимательным взглядом.

Твоя мать, Юстиция Августус, начал он, наблюдая за её реакцией. Ты знала о ней что-нибудь?

Май нахмурилась, пальцы крепче сжали подол одежды.

Только то, что она умерла, когда я родилась, её голос был тихим, а взгляд голубых глаз бродил по столешнице. Эльфы не рассказывали мне ничего. Она была рабыней, как и я. То, что моя семья служила Туллию и была связана с алхимией, я уже узнала от других. Но подробностей у меня нет.

Зар ничего не ответил, только чуть наклонил голову, оценивая её. Она не лгала. Она действительно ничего не знала.

Медальон, который ты носила, продолжил он, не просто украшение. Он принадлежал твоей матери, но до неё возможно, твоим предкам. Он связан с Ксилаар. Он увидел, как в её глазах вспыхнуло недоумение. Эти руны Они не человеческие, не дворфские. И не эльфийские.

Май медленно подняла руку к груди, где раньше висел медальон. Теперь его там не было. Зар забрал его. И она знала, что он не вернёт его просто так.

Я она отвела взгляд, стиснув губы. Я не знаю, почему он у меня. Он был у матери. Мама говорила няне прятать его для меня, говорила что он очень важен.

Он важен, подтвердил Зар. И я узнаю, почему.

Он развернулся и ушёл, оставив её наедине с собственными мыслями. Теперь он знал, с чего начинать. И как искать ответы. Осталось понять что делать с этой девушкой?

Перед Заром лежали отчёты, присланные осведомителями, аккуратно разложенные стопками. Он медленно провёл пальцами по одному из листов, чувствуя шершавую поверхность бумаги. Уже несколько месяцев он направлял своих людей в разные уголки человеческих земель, в поисках архивов, забытых записей и семейных летописей. Члены организации "Слово Ксилаар" были повсюду, их сеть была огромна, и почти ничто не могло скрыться от их глаз и ушей.
Сначала он обнаружил, что род Августусов служил королям людей многие столетия. Это были алхимики, учёные, специалисты в зельеварении и медицине. Они занимались всем, что касалось человеческого тела изучением болезней, созданием лекарств и ядов. И уже это вызвало у него тревогу.
Потом пришёл новый отчёт, в котором говорилось, что в те же годы, когда начались первые случаи загадочной болезни среди Ксилаар, семья Августус уже находилась на службе короля людей. Но даже тогда это могло быть совпадением.
И вот, наконец, Зар развернул свежий отчет, написанный быстрым, нервным почерком его информатора. Его золотые глаза впились в строки, а когти машинально сжались в кулак. В одном из старых архивов было найдено упоминание о некоем проекте, в котором участвовали предки Августусов. Проект назывался Депопулятивная интродукция.
Ящер склонился над документами, перечитывая это название снова и снова. Он чувствовал, как внутри него закипает гнев. Интрудукция это слово, которое учёные используют, когда вводят что-то новое в существующую среду. А депопулятивная Он прекрасно понимал, что это значит. Они создали болезнь. Это не было случайностью. Не было катастрофой или природной мутацией. Это был спланированный, научно выверенный акт уничтожения.
Зар медленно опустил листок, прикрыв глаза. Его дыхание было ровным, но внутри всё бурлило. Он догадывался. Он знал, что правда окажется жестокой, но даже он не ожидал, что его народ истребили так хладнокровно. Перед его глазами всплывали образы болотных руин, разрушенных храмов, потерянных знаний. Всё, что он искал, всё, за что он боролся И всё это кто-то когда-то решил просто стереть с лица земли.
Он резко встал, сжав кулаки. Теперь у него были доказательства. Теперь он знал, что это не просто время и забвение уничтожили Ксилаар это была чья-то воля. Чей-то страх перед расой, которая была слишком сильной, слишком независимой. Но что ему теперь с этим делать?
Зар посмотрел в сторону закрытой двери, где-то там находилась Май. Она ничего не знала. Она была просто потомком тех, кто когда-то совершил этот ужас. Но можно ли назвать её совсем невиновной? Он не был уверен. Ящер провёл когтями по столу, прежде чем снова взглянуть на отчёты. У него была правда. Но стоило ли её раскрывать? Пока он не знал ответа.

Зар сидел напротив Май, не сводя с неё внимательного, оценивающего взгляда. Май, в свою очередь, не поднимала глаз. Она всегда смотрела вниз, словно боялась встретиться с ним взглядом, будто чувствовала в нём угрозу, даже если он не делал ни единого движения в её сторону. Это бесило его.
Она боялась его, как и все. Но не потому, что знала, кто он на самом деле, не потому, что понимала, какой правдой он владеет. Она боялась его, потому что привыкла бояться. Потому что эльфы сделали из неё послушную, безропотную рабыню, которая не смела даже взглянуть в лицо тому, кого считала хозяином.
Зар стиснул зубы. Он не был её хозяином.

Ты не обязана шататься без дела, сказал он однажды, когда застал её сидящей у окна, бездумно водящей пальцем по подоконнику.

Девушка вздрогнула, словно не ожидала услышать от него чего-то подобного, а потом осторожно повернула к нему голову.

Но мне ничего нельзя, её голос был тихим, почти неслышным.

Кто тебе сказал?

Она замялась.

Рабы не должны заниматься ничем, что выходит за пределы их обязанностей.

Здесь ты не рабыня, холодно сказал он.

Она долго молчала, затем медленно опустила голову.

Тогда могу я хоть как-то отработать еду, что получаю?

Зар нахмурился.

Ты хочешь работать?

Она кивнула.

Мне просто хочется быть полезной.

Это задело его. В её голосе не было страха, только искреннее желание хоть чем-то занять себя. Она не просила, не умоляла просто сообщала. И в этом было что-то странное.
Зар не знал, как к ней относиться. Она не была виновна, но история её семьи была обагрена кровью его народа. Он мог бы ненавидеть её, и даже пытался, но в ней не было ничего от тех, кто вершил преступления. Она была тихой, скромной, такой хрупкой. Ему было противно это осознавать, но он начинал испытывать к ней любопытство. Что ты скрываешь, Май? Пока он не знал ответа. Но был уверен, что узнает.

Глава 10 - Подходящее дело

Громкий лязг металла и запах горячего угля заполнили воздух. В кузнице было жарко, даже несмотря на прохладную погоду. Ульрик, закатав рукава и обильно покрывшись копотью, с воодушевлением колотил молотом по раскаленному куску металла, не замечая, как Май осторожно заглянула внутрь.

Эй, хм господин Ульрик? робко окликнула она, нервно сжимая подол голубого платья.

Дворф, только что замахнувшийся для очередного удара, остановился и повернулся к ней, вытирая лоб предплечьем.

Хо! Это ты, девочка! радостно воскликнул он, окидывая её взглядом карих глаз. Что привело тебя в святая святых мужской работы?

Май заметно смутилась.

Я хотела помочь.

Ульрик застыл на секунду, затем громогласно расхохотался, погладив каштановую бороду.

Ох, девчонка, ты, конечно, милая, но у тебя ручонки тоньше, чем мои клещи! Он добродушно похлопал себя по мощным рукам. Ну-ка, покажи мне, как ты молот держишь!

Май покорно взяла протянутый ей инструмент, и тот тут же потянуло к земле: он был слишком тяжел для неё. В её хрупких пальцах молот выглядел нелепо огромным. Попробовав слегка махнуть им, девушка тут же пошатнулась и едва не свалилась.

Ой! пискнула она, и Ульрик перехватил из её рук инструмент прежде, чем он утянул бы девушку за собой

Ульрик снова расхохотался.

Ну, ты мне прямо день скрасила! Он ухмыльнулся и покачал головой. Ладно, малявка, что ты ещё умеешь? С мехами управляться? Железо таскать?

Май покачала головой, всё больше смущаясь.

Ну хоть гвозди считать умеешь? не унимался дворф.

Я я умею читать и писать, наконец выдала она, чувствуя себя совсем неловко.

В этот момент раздался голос Зара, который украдкой наблюдал за сценой, скрестив руки на груди, и его повеселила эта сцена едва ли не меньше Ульрика.

Вот и отлично, сказал он, выходя из тени. Ты будешь помогать Нои.

Оба тут же обернулись к нему. Ульрик усмехнулся.

Вот видишь? А я тут думаю, куда бы её пристроить. Гвозди-то считать ей явно не судьба.

Май неловко посмотрела на Зара.

Нои?

Он учёный, объяснил ящер. Если ты работала в библиотеке, значит, разберёшься.

Май кивнула, чувствуя облегчение. Она была благодарна Ульрику за попытки, но с кузнечным делом у неё точно не сложилось бы.

Что ж, удачи тебе с этим занудой! подмигнул ей дворф, весело усмехнувшись.

Ящер фыркнул, но ничего не сказал. А Май впервые за долгое время почувствовала, что может быть хоть чем-то полезной.

Зар повёл Май по узкому коридору, ведущему в самую тихую и уединённую часть убежища. Здесь, в глубине, находилось одно из самых важных мест во всём укрытии большой архив данных и по совместительству кабинет Нои, эльфа-учёного, который не только управлял сетью оракулов, но и занимался расшифровкой и конспектированием древних текстов.
Май нерешительно шагала за Заром, крепко прижимая руки к груди. Её новая жизнь только начиналась, и пусть она больше не была рабыней, ощущение неопределённости никуда не исчезло. Она не знала, чего ожидать от этого учёного, но решила держаться спокойно и внимательно слушать.
Зар толкнул массивную деревянную дверь и вошёл внутрь. В нос ударил запах старых книг, пыльной бумаги и чернил. Помещение было просторным, но загромождённым: повсюду возвышались книжные полки, заваленные свитками, записями и древними манускриптами. В центре комнаты стояла пара больших столов, заваленных стопками бумаг, перьями, чернильницами и какими-то мелкими инструментами, предназначение которых Май не могла определить. На одном из столов, под лампой, лежал развернутый свиток с тщательно выписанными символами очередной перевод.
За всем этим беспорядком сидел эльф. Высокий, худощавый, с длинными светлыми волосами, перехваченными кожаным шнурком, он выглядел измождённым Май сразу заметила лёгкие тени под его глазами. Он сосредоточенно водил пальцем над лежащим перед ним амулетом, словно пытался что-то уловить.

Нои, спокойно произнёс Зар.

Эльф поднял голову, его взгляд тут же стал цепким и внимательным. Он оторвался от работы, лениво выпрямился и сложил руки на груди.

Ты привёл мне подопечного? с лёгкой насмешкой спросил он, оглядывая Май с ног до головы взором зелёных глаз.

В некотором роде, ответил Зар. Она будет помогать тебе с записями. Говорит, что умеет читать и писать.

Нои фыркнул. Он прищурился и посмотрел на девушку внимательнее.

Ты хоть разбираешься в системах каталогизации?

Май замялась, не зная, что сказать.

Когда-то я помогала с организацией книг в библиотеке

Ну, уже что-то, пробормотал Нои, поправляя рукав рубашки. Затем взял одну из кип бумаг со стола, сунул её девушке в руки и многозначительно кивнул. Сначала разберись с этими записями. Разложи по порядку, убери дубликаты. Если справишься, посмотрим, что можно будет доверить тебе дальше.

Май кивнула, крепче прижимая папку к груди.

Постараюсь, тихо ответила она.

Нои смерил её долгим взглядом, а затем, кивнув, вновь вернулся к амулету.

Надеюсь, что так, пробормотал он, прежде чем полностью сосредоточиться на работе.

Зар слегка усмехнулся, наблюдая за этой сценой.

Добро пожаловать в архив, Май.

Зар не знал, правильно ли он поступил, допуская потомка своих кровных врагов в архивы, ставшие сердцем его убежища. Но он не мог больше смотреть, как Май, словно бесплотная тень, бродит по коридорам, мается от безделья и изо дня в день погружается в пустоту своего существования. Теперь у неё была работа. Теперь она была чем-то занята.
Прошёл месяц. Однажды Зар случайно заметил, как изменился её облик. Под глазами залегли тёмные круги, лицо осунулось, ключицы стали заметнее, а в движениях появилась странная скованность, словно тело подводило её. Она не выглядела больной, но явно чем-то истощённой. Странное беспокойство закралось в его мысли.
Он нашёл Нои в архиве, где тот, привычно окружённый ворохом бумаг, кропотливо конспектировал переводы.

Что с Май? спросил он, не тратя времени на лишние слова.

Эльф даже не поднял головы, продолжая аккуратно водить пером по бумаге.

А, так ты всё-таки заметил? лениво отозвался он. Я уж думал, тебе плевать.

Зар сузил глаза.

Нои.

Эльф вздохнул, наконец отложил перо и посмотрел на него.

Она работает, как одержимая. Первые пару дней трудилась в обычном ритме, но потом будто сорвалась с цепи. Вцепилась в бумаги, как голодный волк, перестала нормально есть, спит урывками, а иногда вообще ночует прямо в архиве.

Зар нахмурился.

Почему?

А кто ж её знает? Нои откинулся на спинку кресла. Я спрашивал, но она лишь улыбается и говорит, что всё в порядке. Я не в силах что-то сделать с ней, но, может быть, тебя она выслушает.

Ответ эльфа не устроил ящера. Он развернулся и пошёл искать Май.

Он нашёл её там же, в архиве, только дальше, за дальним рядом полок, куда почти никто не заглядывал. Девушка сидела на маленьким столом, склонившись над очередными записями, её рука машинально выводила буквы, а глаза лихорадочно бегали по строчкам. Она не заметила его сразу.

Май.

Она вздрогнула, вскинув голову. Зар молча окинул её взглядом: осунувшееся лицо, затуманенный взгляд, сжатые в кулаки пальцы.

Ты перестала нормально есть и спать. Почему?

Май потупила взгляд, избегая его глаз.

Всё в порядке.

Нет, возразил он, подходя ближе. Не в порядке.

Она замялась, но затем глубоко вдохнула, словно решившись на что-то.

Я узнала правду, тихо сказала она.

Зар не проронил ни слова, ожидая продолжения.

Я нашла записи. Про мою семью.

Теперь он понял.

Ты прочитала об Августусах?

Она слабо кивнула.

Я думала, что моя семья была просто алхимиками, служившими при дворе, но её пальцы судорожно сжали ткань рукава. Но они не просто служили короне. Они были теми, кто уничтожил целую расу.

Зар не отреагировал. Он знал это. Но ей сейчас не нужен был его гнев.

Я не знала её голос задрожал. Я не знала, что они сделали.

Теперь знаешь.

Она подняла на него глаза полные ужаса, раскаяния и страха.

Я я не знаю, что мне делать. Вы ведь пытаетесь восстановить историю этого народа, и хоть я пока еще не понимаю, почему, но...

Зар пристально смотрел на неё.

Хочешь исправить?

Она отчаянно кивнула.

Тогда работай. Но не убивай себя этим.

Она замерла, словно не понимая, о чём он.

Если ты свалишься без сил, кому от этого будет лучше? Мне? Нои? Кому-то ещё?

Май сглотнула.

Но

Отдохни, поешь, приведи себя в порядок. Завтра у тебя снова будет работа.

Она стояла в растерянности, глядя на него.

Ты ты не злишься?

Зар усмехнулся.

Если бы я злился, ты бы уже знала об этом.

Май нервно кивнула, сглотнув, и отошла от стола. Она не знала, что с этого момента стала частью дела.

Май шагала по коридору убежища, сжимая в руках отчет и медальон. Её сердце билось чаще обычного, в груди росло странное чувство смесь волнения, ожидания и лёгкого страха. Нои лишь мельком объяснил, что медальон открывает сокрытое и оберегает от обмана, но теперь, когда он лежал в её ладони, девушка не могла отделаться от ощущения, что вот-вот произойдёт что-то важное. Может быть, ей наконец вернут её семейную реликвию?
Она подошла к двери кабинета Зара, глубоко вдохнула и постучала.

Входи.

Голос был приглушённым, спокойным, но от него почему-то бросило в дрожь.
Май открыла дверь и застыла. Зар сидел за массивным деревянным столом, заваленным кипами бумаг, а огни масляных ламп отбрасывали мягкий свет. Он был сосредоточен, его длинные когтистые пальцы ловко перебирали пергаменты, взгляд мелькал от одного документа к другому.
Но не это заставило её замереть. Он был без шлема. Впервые Май видела его лицо. Голова ящера была вытянутой, покрытой бронзовой чешуёй, с короткими серебристыми перьями на макушке. Длинные челюсти, острый, но не грубый изгиб скул, необычная форма черепа Он был не похож ни на одного человека, эльфа или дворфа, которых она знала.
Но больше всего её поразили глаза. Глубокие, пронизывающие, они сверкали, отражая свет ламп. Цвет насыщенное золото, будто плавленый металл. Глаза, в которых легко можно было утонуть. Она не могла отвести взгляд. Не от страха от трепета. Этот таинственный силуэт, фигура, всегда скрытая доспехами, загадочный голос Теперь он был перед ней, живой, настоящий.

Что-то случилось?

Его голос вырвал её из оцепенения, и Май вздрогнула.

Я принесла отчёт, её голос дрогнул, и она поспешно отвела взгляд, сглотнув.

Сделав шаг вперёд, она положила бумаги на стол, затем разжала пальцы, нехотя выпуская медальон. Зар мельком взглянул на отчёт, затем на амулет, но потом перевёл взгляд на неё.

Ты не напугана. - Это был не вопрос, а утверждение.

Май чувствовала, как по спине пробежал холодок.

Нет она осторожно встретилась с ним взглядом.

Зар чуть склонил голову, наблюдая за ней с любопытством.

Почему?

Май глубоко вдохнула, силясь совладать с чувствами.

Я Она снова сглотнула, её пальцы слегка дрожали, сжимая подол платья. Я давно догадывалась, что ты - один из Ксилаар.

Зар не шевельнулся, но в его глазах мелькнула искра интереса.

Догадывалась?

Она кивнула.

Я читала о вашем народе Описания были неясными, обрывочными, но достаточно точными, чтобы сопоставить факты.

И ты не боишься? - Зар внимательно наблюдал за ней.

Должна?

Он чуть прищурился.

Многие сочли бы меня чудовищем.

Май выдохнула, её губы тронула слабая улыбка.

Ты мог бы убить меня в любой момент. Но не сделал этого. Разве может чудовище быть настолько терпеливым и рассудительным?

Зар молча смотрел на неё. А затем, не отводя взгляда, он медленно взял медальон в когтистую лапу и сжал его в пальцах. Май невольно поймала себя на мысли, что её сердце стучит слишком быстро.
С этого момента между ними что-то изменилось.

Раннее утро в лесу фей было особенно тихим. Воздух ещё хранил свежесть ночи, листья деревьев шелестели в лёгком ветерке, а на траве блестели капли росы. Зар, привычно разогреваясь перед тренировкой, ловко вращал в руках посох, отрабатывая связки ударов. Его движения были чёткими, выверенными до мельчайших деталей он двигался, словно часть этого мира, вписываясь в его естественный ритм. Разворот. Взмах. Удар хвостом. Прыжок.
Зар всегда ощущал себя наиболее живым в такие моменты. Его тело помнило каждый приём, каждая мышца работала в слаженном танце, а сознание очищалось от лишних мыслей. Но вдруг он почувствовал чей-то взгляд.
Он застыл на долю секунды, сделав вид, что не заметил. Продолжил движения, но слух уловил лёгкий шорох у входа во двор. Кто-то был там и смотрел. Повернувшись в очередном движении, Зар краем глаза заметил фигуру. Май.
Она стояла у края поляны, почти скрытая за стволом дерева, и смотрела на него. Её голубые глаза, обычно такие спокойные и задумчивые, сейчас сияли чем-то иным. Восхищение. Чистое, неподдельное. Зар видел этот взгляд у людей, когда они наблюдали за мастерами боя, за теми, кто владеет мастерством сражений на уровне искусства. Но он не ожидал увидеть это у неё.
Как только Май осознала, что её заметили, она тут же отвела взгляд и быстро спряталась за ствол. Зар неожиданно для себя усмехнулся. Она стесняется? Взмахнув посохом напоследок, он закончил тренировку и направился к краю поляны, где пряталась девушка.

Ты могла бы просто подойти, сказал он спокойно, останавливаясь рядом.

Из-за дерева показалось её лицо, и Май смущённо потупила взгляд. Ящер удовлетворённо отметил, что она уже не выглядела измождённой, а ее глаза приобрели более здоровый блеск.

Я не хотела мешать, пробормотала она.

Зар чуть прищурился, разглядывая её.

Но хотела смотреть?

Щёки Май порозовели, и она нервно сжала пальцы на подоле платья.

Это было красиво, наконец призналась она. Ты двигаешься так естественно. Это больше похоже на танец, чем на бой.

Зар не знал, что сказать. Никогда раньше никто не описывал его стиль именно так.

Это просто тренировка, ответил он, но её слова почему-то засели в голове.

Май посмотрела на него чуть смелее.

Ты долго этому учился?

Годы. Десятилетия.

Она кивнула, будто бы обдумывая что-то.

Хочешь попробовать?

Слова сорвались с губ прежде, чем Зар успел подумать.

Глаза Май расширились.

Я?..

Он чуть приподнял уголки губ.

Ты сказала, что это красиво. Может, хочешь ощутить это сама?

Она колебалась. Но в её взгляде мелькнуло любопытство.

Я не уверена, что смогу

Уверен, что сможешь, сказал Зар, протягивая ей посох.

Она робко взяла его, ощупывая гладкую поверхность.

Покажи мне, попросила она тихо.

И Зар вдруг понял, что ему хочется научить её.

Проходили недели, месяцы. Зар не торопился, но наблюдал. Май оказалась не самой сильной ученицей, но она обладала зоркостью и хорошей координацией. Посох был слишком громоздким для неё, меч оказался неудобным, а топор и вовсе смешным в её тонких руках. Но когда она взяла в руки лук, её движения стали точными, естественными. Она смотрела на мишень, замирала на мгновение и стрела летела точно в цель.
Она радовалась, когда попадала, и огорчалась, когда промахивалась, но никогда не сдавалась. Зар видел в этом решимость. Он выделял время по вечерам, чтобы тренировать её. Учил правильному хвату, дыханию, стойке. Повторял наставления, которые когда-то слышал от Макса, передавая их ей.

Твои руки это не только инструмент, но и проводник твоей воли, говорил он однажды, поправляя её хват.

Май внимательно слушала. Она всегда внимательно слушала.
Проходили дни, и Зар начал замечать её взгляд. Сначала он не придавал этому значения. Просто ловил его случайно, когда занимался своими делами. Иногда Май задерживала на нём странный взор голубых глаз, будто что-то обдумывая, а потом быстро отворачивалась. Но постепенно он понял, что это не просто любопытство. Это было что-то другое. Он ловил этот же взгляд во время тренировок, во время работы, даже когда он просто проходил мимо. "Нежность?" - догадывался он.
Зар не мог понять. Он не знал, что с этим делать. Он не спрашивал её. Но теперь, когда он замечал это, то не мог игнорировать.

Глава 11 - Наставник

Письмо пришло вечером, когда небо уже наливалось глубоким синим цветом. Зар сидел в своём кабинете, просматривая новые доклады от осведомителей, когда Нои принес конверт с восковой печатью. Ящер сразу узнал аккуратный, немного дрожащий почерк. Макс. Он вскрыл письмо когтем, чувствуя, как сердце сжимается в груди. С каждым словом, выведенным старой твердой рукой, что-то внутри него медленно рушилось.

Зар мальчишка Мне осталось не так много времени. Чувствую, как силы покидают меня, и дни мои сочтены. Не горюй. Я прожил долгую жизнь, и самое лучшее, что в ней было это ты и Кираи. Ты был моим лучшим учеником. Я не жалел ни одного дня, что встретил тебя. Но ты слишком долго один, и это мне не по нраву. Одиночество страшная штука, Зар. Человек, даже ящер, теряет себя, когда остаётся один. Не оставайся в одиночестве, дорожи теми, кто верен тебе, кто ценит тебя. Найди свою любовь. Ты заслуживаешь этого, даже если сам в это не веришь.

Если судьба позволит, я встречу Кираи, и мы выпьем чашку горячего настоя за тебя. Прощай, мальчишка И будь счастлив.

Письмо выпало из когтистых пальцев. В груди застыла пустота, которую Зар не испытывал со времён смерти Кираи. Он долго сидел неподвижно, словно сам стал частью тени, окутавшей комнату. Потом молча поднялся, забрал своё снаряжение, посох, и исчез в ночь.
Дорога заняла несколько дней. Зар не знал, успеет ли он. Всё время, пока он двигался через леса и равнины, мысли терзали его. В памяти всплывали слова Макса, его суровый голос, наставления, брошенные вскользь во время тренировок.
Справедливость начинается с тебя. И она заканчивается на тебе.
Он добрался до дома Кираи на рассвете. Старый наставник лежал на постели, укрытый тонким одеялом. Его седые волосы были непривычно длинными, глаза были мутными, но когда он увидел Зара, уголки губ дрогнули в слабой улыбке.

Ты всё-таки пришёл прохрипел он.

Конечно пришёл, тихо ответил Зар, подходя ближе. Разве я мог не прийти?

Макс усмехнулся.

А ты не изменился. Всё такой же упрямый.

Они говорили долго. Макс вспоминал прошлое, шутил, даже пытался поддразнить ящера, будто наставнику снова было сорок. Зар слушал, сжимая в руках морщинистую руку. Он не мог остановить время, как бы ни хотел.

В последний день, когда дыхание Макса стало прерывистым, Зар сидел рядом, держа его ладонь. В последний миг старик слабо сжал его пальцы.

Я горжусь тобой прошептал он. Не оставайся один

Его глаза закрылись. Зар сидел рядом ещё долго, пока солнце не скрылось за горизонтом.
Хоронить Макса Зар решил на той же опушке леса, рядом с Кираи. Земля была мягкой, пахнущей влажной листвой. Ящер работал медленно, словно каждое движение лопаты было прощанием.
Когда могила была готова, он поставил на неё простой камень, на котором вырезал лишь имя и слова, что Макс часто повторял: Справедливость начинается с тебя.
У обеих могил он стоял долго, молча, пока ветер не утих и лес не погрузился в сумрак. Ящер опустился на колени, впервые за долгие годы позволив себе оплакать тех, кто был для него семьёй. Когда слёзы высохли, он развернулся и ушёл в дом, чувствуя себя немного более одиноким, чем был раньше.

Зар провёл в доме Кираи ещё один день. Ему казалось, что воздух здесь всё ещё хранит тепло тех, кто наполнял его жизнью. Запах старых книг, высохших трав в глиняных горшочках, тонкий аромат пыли и тёплого дерева всё это словно окутывало ящера невидимым коконом. Он медленно ходил по комнатам, пальцами касаясь полок, стола, за которым когда-то сидел Кираи, его учитель, чертил руны и перелистывал страницы. Всё казалось неизменным и вместе с тем безвозвратно пустым.
Он знал, что надолго здесь задерживаться нельзя. Даже если бы он захотел его место больше не здесь. Но прежде чем уйти, Зар снял с полки несколько книг, которые написал Кираи. Одну из них о древних артефактах старик писал при нём, ещё когда ящер был совсем мальчишкой, медленно вырисовывая строки дрожащей рукой. Теперь эта книга станет не просто источником знаний она будет напоминанием о первом наставнике.
Когда Зар собирался уходить, его взгляд упал на старый воинский браслет, лежащий на полке в пыли. Макс давно перестал его носить, но когда-то этот браслет был неотъемлемой частью его доспехов ещё с тех времён, когда он служил королю Туллию. Зар медленно взял его в руки и сжал в пальцах. Этот браслет станет последним напоминанием о человеке, который научил его не только драться, но и жить.
Перед уходом он снова вернулся к двум могилам у опушки. Стоя между холмиками, ящер молчал долго, не в силах подобрать слов. Наконец, он присел на одно колено, медленно достал из сумки одно из своих перьев, выпавших во время последней линьки серебристое, чуть изогнутое. Он аккуратно воткнул его в землю между могилами.

Кираи Макс голос ящера прозвучал низко, почти шёпотом. Я ещё вернусь. Я не забыл ни одного вашего урока. Простите, что покидаю вас снова но у меня ещё слишком много незаконченных дел.

Он поднял взгляд на деревья, где в просветах между кронами дрожали редкие лучи солнца.

Макс добавил он чуть тише. Я обдумал твои слова. Одиночество страшная штука но мне кажется, что я не останусь один. Теперь я тоже наставник.

Он медленно поднялся, последний раз окинул взглядом хижину и две скромные могилы у её стен, а затем развернулся и ушёл. Ни разу не оглянувшись.
Только ветер чуть покачивал одинокое перо, оставленное в память о тех, кто показал ему путь.

Возвращение в убежище прошло почти незаметно. Зар снова погрузился в привычный распорядок утренние тренировки, работа с отчетами, переводы, кузница. Дни сменяли друг друга, будто отрезки одного бесконечного свитка. Снаружи всё казалось таким же, как всегда но Май первой заметила, что что-то изменилось.
Он стал ещё молчаливее, чем обычно. Ещё более сосредоточенным. Порой, когда он думал, что никто не видит, взгляд ящера задерживался на стенах, книгах, инструментах словно в этих вещах он пытался отыскать что-то, что давно потерял. Иногда он выходил на поляну среди деревьев и просто сидел там, неподвижно, как высеченная из камня статуя.
В тот день, когда Май наконец решилась заговорить, он как раз закончил дневную тренировку. Стоял на опушке с посохом в руках, уставившись куда-то вдаль. Она подошла осторожно, но, как всегда, неумело что-то хрустнуло под ногой.

Ты словно убит горем, негромко сказала она.

Зар чуть повернул голову, но не ответил. Он не удивился, что она почувствовала это. Уже давно он подозревал, что Май видела в нём больше, чем кто бы то ни было.

Что случилось? мягко спросила девушка.

Он опустил взгляд на посох. Долго молчал, потом вдруг сел на скамью у дерева, положив посох рядом с собой. Хвост сиротливо обвился вокруг лодыжек. Май робко замерла в паре шагов, но он вдруг кивнул садись. Она села рядом, скрестив руки на коленях. Зар медленно вытащил что-то из-за пояса. Металлический браслет, старый и потёртый, с лёгкими вмятинами и тёмной патиной на изгибах.

Это браслет Макса, моего наставника, сказал он горько, словно испытывал это чувство впервые за долгое время. Он умер.

Май замерла. Её карие глаза блеснули сочувствием.

Мне жаль

Зар сжал браслет в пальцах. Долгое время они сидели в молчании, и только ветер шевелил верхушки деревьев.

Он был человеком, продолжил ящер наконец. Научил меня сражаться жить с честью. Он сказал что одиночество страшная штука. Что нельзя оставаться одному.

Он осёкся, словно слова дались ему слишком тяжело. Май медлила, но потом, чуть поколебавшись, осторожно коснулась его руки кончиками пальцев. Он чуть вздрогнул, но не отстранился. Девушка впервые видела его таким таким уязвимым.

Он был прав, тихо сказала она. Одиночество это правда страшно. Но ты не один, Зар.

Ящер медленно повернул голову, его золотые глаза встретились с её голубыми. Как много времени прошло с тех пор, когда кто-то говорил ему подобное? Когда кто-то вообще смотрел на него с таким теплом?

Ты ведь сам учишь меня, что сильный это не тот, кто стоит в одиночку, продолжила она. А тот, кто защищает других.

Это были слова наставника.

Он замолчал, но взгляд его дрогнул.

Я не знаю, каково это потерять наставника, прошептала Май, спустя некоторое время. Но я знаю, каково это потерять родителей. Я знаю, как это быть одной.

Она чуть крепче сжала его руку, маленькие нежные пальцы касались грубой и жесткой чешуи с лёгким трепетом.

Спасибо, что не оставил меня там, в библиотеке, сказала она. Спасибо что не оставляешь меня сейчас.

Зар медленно закрыл глаза. Внутри что-то ломалось не с грохотом, а тихо, осторожно, как сдвиг плиты под толщей земли. Он привык держать свою боль глубоко внутри, не позволяя никому её видеть. Но сейчас эта хрупкая человеческая девушка потомок тех, кто уничтожил его народ почему-то смогла пробиться сквозь все стены.

Ты никогда не была мне врагом, Май, негромко сказал он. Даже тогда, когда я хотел тебя ненавидеть.

Она не ответила, просто продолжала крепко сжимать его ладонь.
В этот вечер они сидели так довольно долго: двое существ, переживших слишком много горя. Зар молчал, но впервые с момента последней потери ему было легче. А Май, впервые увидев, как он почти сломался, поняла, что этот ящер с бронзовой чешуёй был не просто воином или учёным Он был живым.

Огонь в камине потрескивал, раскидывая по стенам золотистые блики. В убежище стояла редкая, почти благословенная тишина. Ульрик давно уже ушёл спать, Нои сидел в своей комнате, погружённый в переводы, а ночь мягко стелилась по лесу, наполняя воздух прохладой.
Зар сидел в кресле в гостиной, вытянув лапы к огню. Он позволял языкам пламени медленно прогонять из тела вечернюю дрожь. Май сидела на полу неподалёку, завернувшись в старый овечий плед, который как-то незаметно стал её собственностью. Она держала в руках свою тетрадь для конспектов, но взгляд её давно уже был устремлён в огонь. Зар привык к её молчаливому присутствию за прошедшие месяцы оно стало для него таким же естественным, как дыхание.

И вдруг тишину прорезал звук. Тихий, хрупкий, как тонкий луч лунного света. Голос девушки. Зар вздрогнул. Он не сразу осознал, что это пение. Май пела негромко, будто для себя, едва слышно, но в этом голосе было что-то пронзительное.

Ветер качает травы,
Обещая нам покой
И пережив утраты,
Сможем прийти домой

Зар замер, вслушиваясь. Голос девушки был чистым, серебристым, словно холодная вода в роднике. Она пела просто, без затей, но в этих простых словах таилась такая тоска, что сердце сжалось. Он не прерывал её. Не шевельнулся. Песня текла, окутывая комнату, словно сама ночь склонилась над ними, слушая этот забытый напев. Когда последние ноты растаяли в воздухе, в комнате снова воцарилась тишина.

Что это за песня? тихо спросил Зар, не поднимая глаз.

Май чуть вздрогнула, будто только сейчас вспомнила, что не одна.

Нана пела её мне, когда я была маленькой, призналась она, поигрывая краем пледа. Она сказала, что эту песню часто пела моя мама, когда ждала меня.

Зар молчал. Он смотрел в огонь, но его мысли были далеко отсюда.

Ты знаешь, о чём она? спросил он наконец.

Май покачала головой.

Нет. Я я всегда думала, что она о доме. О тех, кто потерял свой дом.

В груди ящера что-то больно сжалось. Дом

Он никогда не слышал песен своего народа. Ни одной. Даже в детстве, среди болотных хижин, никто из Ксилаар не пел. Их голоса были созданы для шипящих звуков, для тихого урчания и утробного щелканья. Они рассказывали истории, они шептали легенды но не пели. Он осознал это только сейчас. Зар провёл когтями по шершавой чешуе на руке, словно пытаясь вспомнить хоть одну мелодию хотя бы отголосок чего-то родного. Но память молчала.

Ты помнишь её всю? спросил он.

Май кивнула, её большие светлые глаза блеснули в полутьме.

Спой её снова, попросил он, сам не понимая, зачем это говорит.

Она посмотрела на него с удивлением, но не стала спорить. Голос снова затёк по комнате прозрачный, тёплый, как капли дождя на листьях.

Ветер качает травы,
Обещая нам покой
И пережив утраты,
Сможем прийти домой
Ведомые звёздным светом,
Реки уносят боль
С тысячей песен ветра
Сердце найдёт покой

Зар закрыл глаза. На мгновение ему показалось, что эта песня могла бы принадлежать Ксилаар. Что когда-то, очень давно, его народ тоже мог знать такие напевы тихие, простые, полные тоски по утраченному.

И пережив утраты
Сердце найдёт покой

Его сердце сжалось. Кираи, Макс и все те, чьи голоса навсегда унесло временем. Он открыл глаза и посмотрел на Май.

Береги эту песню, сказал он глухо. Даже если не знаешь, что она значит.

Девушка кивнула, опустив глаза. И впервые с момента возвращения Зар почувствовал, как медленно, едва заметно, сквозь стены убежища снова пробивается тепло.

Шло время, и в какой-то момент Зар понял, что пора отправляться в родные болота. Смута в людском, эльфийском и дворфийском королевствах разгоралась всё сильнее, рано или поздно начнутся бунты, а значит, что на маленькое болото внимание тех государств обратится не скоро. Это было его окно возможностей время, когда прошлое можно попытаться вырвать из забвения.
Он долго сидел в своём кабинете, вглядываясь в карты и старые записи. В этих чертах линий, названиях мест и датах скрывалась вся история его народа. Ещё несколько лет назад он искал бы в этих картах следы тех, кто разрушил Ксилаар. Но теперь он искал будущее. То, чего не было на этих пожелтевших листах.
Кто мы теперь?, задавался он вопросом, медленно проводя когтем по контуру Топи на карте. Остатки. Призраки того, что когда-то было великой цивилизацией. Нас осталось так мало но это не конец. Не должен быть.
Мысли возвращались к наставлениям Кираи, к Максу, к долгим часам, проведённым над книгами и в тренировках. Все они вели его к этой цели вернуть своему народу то, что было утрачено. Не ради мести, не ради власти, а ради памяти. Он не ждал, что Ксилаар сразу покинут болота. Нет, это случится нескоро возможно, не при его жизни. Но он должен дать им шанс, вернуть знания, язык, искусство, учёность. Научить их тому, чему сам учился долгие годы: читать, писать, говорить на общем языке и даже ковать.
И ещё одна мысль тревожила его сердце сможет ли он убедить их? Те, кто поколениями прятался в туманных топях, примут ли они его слова? Или они увидят в нём чужака, изгнанника, предавшего болота ради чужого мира?
Май была рядом, когда он готовился в путь. Она видела, как он собирал книги, инструменты, как с каждым днём его взгляд становился всё более сосредоточенным, а мысли всё более тяжёлыми.

Ты боишься, что они не примут тебя? однажды спросила она, осторожно протирая старый свиток.

Зар замер, не сразу ответив. Он не привык делиться своими сомнениями.

Возможно. Я не знаю, кто я для них. Спаситель или предатель.

Май долго смотрела на него, потом тихо сказала:

Ты не предатель, Зар. Ты единственный, кто лучше всех знает, кем они были.

Эти слова остались с ним. И он знал, что делать. Зар отправится в болота не с оружием, а с книгами и инструментами. Он поднимет свой народ не огнём и кровью, а знаниями. И может быть, однажды, они снова найдут своё место в этом мире.

Ночь перед уходом выдалась ясной и холодной. Звёзды сияли высоко над лесом, освещая пустой двор. В убежище царила тишина даже феи, казалось, отступили, уважая этот момент. Зар стоял на пороге своей комнаты, последний раз оглядывая скромное жилище, которое стало для него домом. В сумеречном свете, пробивающемся сквозь окна, его бронзовая чешуя мерцала приглушённым блеском, а в золотых глазах стояла решимость.
Он уже собрал свои вещи. Всё то, что смог унести с собой. Его шкатулка хранила бесценные артефакты, а новый мешок с инструментами висел на плече. В мыслях уже мелькали планы, как он начнёт обучение сородичей, как шаг за шагом будет восстанавливать утерянные знания. Но что-то удерживало его.
Ящер почти неслышно прошел в гостиную. Май стояла у камина, кутаясь в серый плед. Её лицо было бледным, а в глазах отражались отблески огня. Она ничего не говорила, но сама поза её выдавала печаль. Впервые за месяцы, проведённые бок о бок, Зар почувствовал, как между ними повисла напряжённая тишина.
Он медленно подошёл к ней, с трудом подбирая слова. Он не мог понять, почему утешает её.

Ты ты справишься здесь без меня. Голос Зара звучал тихо, почти нежно. Нои и Ульрик присмотрят за тобой. Всё будет как раньше.

Май подняла взгляд. В её серых глазах плескалась боль, которую она пыталась скрыть. Она сделала шаг и сжала пальцами край его плаща, будто пытаясь удержаться за что-то важное.

Это неправда прошептала она. Ничего уже не будет как раньше. Ты уходишь надолго. Может быть, на годы.

Зар отвёл глаза, не в силах выдержать её пронзительный взгляд. Он знал, что она права. Болота вновь станут его домом на долгие годы. Он должен был оставить всё здесь уют, книги, друзей её. Ради дела, ради своего народа.

Я должен идти, Май, тихо ответил он. Они ждут меня даже если не знают об этом. Никто, кроме меня, не пройдёт через топи.

А если ты не вернёшься? Её голос дрожал, как тонкая струна.

Он замер. Слова застряли в горле. Эта мысль уже давно поселилась в его разуме, но он гнал её прочь, боялся признаться даже себе. Ведь правда была в том, что он мог и не вернуться. Болота были беспощадны как и время.
Май сделала шаг вперёд, её ладонь робко коснулась кожаного доспеха на его груди. Зар вздрогнул от этого прикосновения такого нежного и осторожного. Девушка посмотрела на него снизу вверх, её глаза наполнялись слезами.

Ты слишком важен для этого мира, Зар слишком важен для меня.

Его сердце сжалось. Он не знал, как ответить.

Словно почувствовав его смятение, Май медленно обвила его руками, прижимаясь к нему всем телом. Её пальцы бережно скользнули по его спине, а щека прижалась к холодной броне. Этот жест был полон нежности и тоски словно она пыталась запомнить каждую деталь его тела, чтобы носить это воспоминание в своём сердце.
Зар замер, не зная, что делать. Он никогда не чувствовал ничего подобного. Его руки нерешительно сомкнулись вокруг её фигуры, осторожно притягивая её ближе. Он боялся, что может случайно сломать её хрупкое тельце, но Май прижалась ещё крепче, будто не хотела отпускать.

Ты вернёшься, прошептала она, закрывая глаза. Обещай мне

Зар склонил голову, его шипастая щека чуть коснулась её волос.

Обещаю выдохнул он, зная, что обещание может оказаться ложным.

Они стояли так долго, окружённые мерцающим светом камина. В этой тишине не было слов, только тепло их тел и боль расставания, которое сжимало грудь. Май первой разорвала объятия, отступив на шаг. Она опустила взгляд, смахнула слезу и тихо сказала:

Я буду ждать сколько бы времени ни пройдёт.

Зар не нашёл слов. Он только кивнул, стараясь запомнить её лицо печальное, но полное светлой надежды.
Уже на рассвете он покинул убежище, не оглядываясь. Но тепло её объятий, словно лёгкий огонёк, осталось с ним, согревая сердце даже в самых мрачных мыслях.

Глава 12 - Долг перед видом

Прошло несколько недель с тех пор, как Зар покинул убежище, оставив Май, Нои и Ульрика. Он двигался к болотам, следуя путями, давно забытыми остальными расами. Дорога была долгой и утомительной, но сам путь казался не таким тяжёлым, как груз, что давил на его душу.
Его разум был переполнен сомнениями. Примут ли его сородичи? Помнят ли они его? Будут ли слушать? Он ушёл из топей ещё ребёнком, и те, кого он знал, возможно, уже давно забыли о нём или считали мёртвым. Больше всего Зар боялся, что они вовсе не захотят слушать. Как он сможет заставить их вспомнить своё прошлое? Как объяснить, что они могут быть куда большим, чем просто дикие обитатели топей?
Ответственность, что он взвалил на свои плечи, была огромной. Зар понимал, что если он потерпит неудачу никто больше не попытается поднять Ксилаар с колен. Его народ исчезнет окончательно, растворившись в болотах, как очередная забытая раса, погребённая под гниющей листвой истории. Но у него не было выбора. Он должен хотя бы попытаться.
Каждую ночь, останавливаясь на привал, Зар открывал книгу с записями Кираи и вновь перечитывал труды наставника, словно черпал из них силы. В его мыслях засели слова, что когда-то говорил Макс: Мы не ищем битвы. Мы ищем путь, который сделает нас сильными. Но если битва приходит ты будешь готов. Всё, что он знал, всё, чему его научили, должно было помочь ему в этом пути. И даже если его сородичи отвергнут его, он будет пытаться снова и снова, пока не найдётся хотя бы один, кто захочет слушать.
Временами он вспоминал и Май. Те объятия, которые она подарила ему, всё еще грели его. Он не мог понять, что именно испытывает к ней. Почему так скучает, хотя знакомы всего несколько месяцев? Почему она вызывает такой нежный трепет в его груди? Маленькая, хрупкая девушка, которая была практически сломана рабством, но так упорно продолжающая идти к искуплению кровавой истории её семьи. Её решительность тоже придавала ему сил.
С каждым шагом воздух становился тяжелее, влажность наполняла лёгкие, а знакомые запахи болот возвращали воспоминания о детстве. Впереди, скрытые в тумане, ждали Ксилаар его сородичи, его семья или его судьи.

Первыми его встретили патрульные. Трое ящеров с копьями из чёрного обсидиана, с узорами из белой и жёлтой глины, покрывающими их чешую. Они не носили одежд, как и все местные обитатели, двигались бесшумно, сливаясь с туманом, и остановились, едва заметив фигуру Зара среди болотных зарослей.

Стой, чужак, резко проговорил один из них на языке топей.

Зар медленно поднял руки, показывая, что не собирается сражаться. Его глаза тут же заметили те самые символы на чешуе Долг, Честь, Слава. Старые слова, забытые почти всеми, но теперь он знал их значение.

Я не чужак, ответил он, и патрульные слегка вздрогнули, услышав знакомые звуки из уст пришельца. Ему было непривычно вновь говорить на родном языке, и патрульные это заметили.

Ты не из наших, с сомнением сказал другой. Ты пришёл извне.

Я вернулся, тихо ответил Зар, и его взгляд метнулся к узорам на чешуе воинов. Я Ксилаар. Как и вы.

Патрульные переглянулись, не зная, верить ли ему.

Ты носишь странную броню. Ты говоришь, как чужой. Мы отведём тебя к Хасару. Он решит, кто ты.

И Зар кивнул, потому что именно этого он и добивался.

Старейшина Хасар жил в хижине из переплетённых корней и глины, увенчанной растрескавшимися черепами болотных зверей. Он был стар, с бледной чешуёй, тусклой и зеленоватой, как грязная медь. Его глаза были словно два янтаря, впаянные в казавшееся каменным лицо.

Ты пришёл с севера голос старейшины был хриплым, словно шёпот болотного ветра. Я вижу, ты многое повидал. Но что тебе нужно от нас, чужак?

Зар встал перед ним, как когда-то стоял перед Кираи, сложив руки на груди.

Я не чужак, Хасар. Я родился в этих топях. Но я вернулся, чтобы напомнить вам, кто мы есть. Я знаю наше прошлое. Я знаю, что Ксилаар были великим народом. И я знаю, почему мы потеряли всё.

Старейшина долго молчал, сверля ящера взглядом.

Прошлое это призрак. Оно не спасёт нас.

Прошлое это сила, возразил Зар. Я принёс книги, артефакты, чертежи наших предков. Я могу научить вас читать, писать. Я могу научить вас ковать оружие и броню. Я могу вернуть вам знания, которые были утеряны.

Хасар издал низкое шипение, которое могло быть и смехом, и раздражением.

А что, если нам это не нужно? Что, если Ксилаар должны остаться в тени? За пределами болот лишь смерть.

Зар шагнул ближе, сжимая посох.

Тогда мы исчезнем, как хотели наши враги. Если мы смиримся с этим, то уже мертвы. Я прошу только одного дать мне шанс показать, что у нас есть будущее.

В хижине повисла тишина. Только влажный ветер шептал в щелях стен.

Завтра, наконец сказал Хасар. Ты покажешь мне то, что принёс. Если твои слова правда тогда, возможно, мы послушаем тебя.

Зар кивнул, ощущая, как груз на его плечах становится чуть легче. Первый шаг был сделан.

Не много позднее Зар нашел и своих родителей. Но и они не узнали его, точно так же узрев в нём лишь опасного чужака. Их сын умер для них еще тогда, когда покинул болота. Зар не стал доказывать им обратное.

Первые три года стали для ящера-чужака самыми тяжёлыми. Большинство сородичей с недоверием относились к его словам, считая их бреднями выскочки, который слишком долго жил во внешнем мире. Он ходил от хижины к хижине, проводил долгие беседы с вожаками племён, показывал книги, артефакты, чертежи, но видел лишь враждебность, пустые взгляды или равнодушие. Никто не хотел верить в былое величие Ксилаар в мире, где выживание зависело от ловкости и силы, знания казались ненужной роскошью.
Но Зар не сдавался. Он искал самых любопытных и пытливых, тех, кто задавал вопросы и сомневался в обычаях. Он собирал их по одному, делился знаниями, учил буквам, картам, устройству простейших механизмов. Постепенно вокруг него начала формироваться небольшая группа учеников всего несколько десятков особей, менее чем пятая часть всех обитателей болот. Но даже этот скромный успех значил для Зара больше, чем он мог себе представить.
Так была построена первая Школа в сердце Топей школа, где Зар был наставником, оракулом и лидером. Дни шли за днями, а маленькие искры любопытства, посеянные в умах учеников, разгорались в огонь. Теперь в болотах вновь шуршали пергаменты, а в грубых пальцах сородичей рождались первые простейшие механизмы. Один из учеников, молодой самец по имени Карар, собрал первую плетёную ловушку для рыбы по старинным чертежам. Другой Санил смастерил простейший компас, используя намагниченный камень и чашу с водой.
Но чем сильнее становилась Школа, тем больше она вызывала ненависть у вожаков племён. Те, кто держал власть в болотах, видели в Заре угрозу. Они боялись, что он настраивает своих учеников против собственных старейшин, ведь молодые Ксилаар стали слишком часто возражать старшим, противиться традициям и совращать воинов уходить в Школу, вместо того чтобы сражаться и охранять границы.
Однажды терпение вожаков лопнуло. Несколько учеников вернулись в Школу с разбитыми мордами и переломанными костями их избили воины, посланные вожаками. Испуганные ученики начали покидать занятия, а места в Школе пустели. Вожди потребовали, чтобы Зар прекратил свои учения, но он отказался. Тогда Зар принял для себя ещё одно тяжелое решение: он стал учить своих учеников сражаться. Но не убивать.

Мы не будем поднимать оружие на братьев, говорил он своим ученикам. Но мы научимся защищать себя. Знания это сила, но сила без чести превращает нас в чудовищ.

Он передавал им уроки Макса, учил, как уклоняться, как выводить противника из равновесия, как сражаться без смертельных ранений. Он внушал, что только справедливость и доблесть могут возродить их народ. Даже если эти идеи были чужды болотам, он знал, что когда-нибудь они станут основой новых Ксилаар. Каждый ученик был шансом для возрождения. И хотя путь к этому был долгим, Зар знал он сделал первый шаг.
Так прошло ещё два года. Его ученики становились сильнее, умнее. Но изоляция брала своё. Зар не знал, что происходило во внешнем мире. Впервые он решил на время оставить болота.
Перед уходом он выбрал лучших из учеников, чтобы сделать их наставниками. Он оставил им множество материалов, книг и собственноручно составленные конспекты, чтобы обучение не прекращалось. Вы будущее нашего народа, сказал он им перед уходом. Я вернусь, и вы будете первыми, кто поведёт Ксилаар к новому рассвету.

Путь обратно к Убежищу занял несколько недель. Зар вошёл в тайное пристанище под покровом ночи, стараясь не тревожить обитателей. Но он чувствовал, что его отсутствие не прошло бесследно. Когда ящер вошёл в главный зал, первым на него наткнулся Ульрик, который как раз возвращался из кузни с тяжелым молотом на плече.

Ну наконец-то! хмыкнул дворф, оглядывая его с ног до головы. А я уж думал, ты навсегда там остался. Или тебя там съели.

Зар не успел ответить, как в помещение вбежала Май. Её глаза расширились, и прежде чем он успел что-то сказать, она бросилась к нему, крепко обнимая за шею.

Ты вернулся прошептала она.

Зар замер, слегка растерянный. Он осторожно обнял её в ответ, ощущая тепло её хрупкого тела. Сердце почему-то стало биться чуть громче, чем он привык.

Я обещал, что вернусь, тихо ответил он.

За их спинами раздалось сдавленное покашливание. Нои стоял в дверях с привычно прищуренным взглядом.

Я знал, что ты жив. Май тоже не сомневалась ни секунды, с хитрой полуулыбкой сказал эльф.

Ага. Каждый вечер в гостиной сверлила взглядом окно. Ульрик многозначительно усмехнулся.

Май залилась краской и поспешно отступила, вцепившись в косичку.

Не слушай их, пробормотала она, стараясь казаться спокойной.

Зар чувствовал, как тепло разливалось в его груди. Здесь его ждали. Здесь он был дома.

Нам есть что обсудить, серьёзно сказал он, возвращая себя к реальности. Вероятно, многое изменилось во внешнем мире и, боюсь, не в лучшую сторону.

Нои понимающе нахмурился, Ульрик тяжело вздохнул, а Май снова посмотрела на него с тревогой. Не давая себе возможности задержаться, он тут же отправился к себе в кабинет. Его ждало много дел.

В кабинете Зара раздался раздраженный перестук когтей по столешнице. Он сидел в своем кресле, заваленным свитками и бумагами. Его жёлтые глаза медленно пробегали по строкам, погружаясь в суть событий, что происходили за время его отсутствия. Время будто замерло.
Он читал о бунтах, новых королях, тирании, предателях и женитьбе дворфийского короля на дочери эльфийского и с каждым свитком его гнев только рос. Внешний мир горел, а они, Ксилаар, всё ещё оставались в тени, вычеркнутые из истории.
Зар стиснул зубы, отложив очередной свиток. Ему нужен был совет, нужен был их голос. Он медленно поднялся и направился в коридор. Один за другим он созывал друзей на обсуждение текущей обстановки.

Сегодня ночью мы устроим Совет, сказал он каждому из них. Время решений настало.

В гостиной царила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием масляной лампы на столе. Зар стоял у карты, сцепив руки перед собой. Его глаза внимательно изучали линию границ королевств, будто ища ответы в кривых чернильных линиях.

Начнём, произнёс он глухо, не оборачиваясь. Нам нужно обсудить всё, что мы знаем.

Бунты охватили города, первым заговорил Нои, сложив руки за спиной почти так же, как это делал когда-то Кираи. Зар даже подумывал иногда, что они могли быть родственниками. В человеческом королевстве новый король Марк правит железной рукой. Он подавляет любого, кто задаёт слишком много вопросов. Высокие налоги, казни, слежка В том числе публично объявил охоту на "Слово Ксилаар". Люди называют это тиранией, хотя вслух об этом говорить побаиваются.

Союз дворфов с эльфами тоже не добавил стабильности, вмешался Ульрик, потирая широкие ладони. На бумаге всё красиво, а на деле Думаешь, они будут держаться вместе?

Пока им это выгодно, отозвался Зар, наконец разворачиваясь к друзьям. И если это правда, значит, они станут сильнее. Нам это не на руку.

Май сидела у дальней стены, привычно обхватив колени руками. Её глаза неотрывно следили за разговором, но она пока молчала.

Так же в докладах значился предатель тихо добавил Зар, заставив всех поднять головы. Кто-то продаёт наши тайны. Он найден?

Я проверял отчёты из всех штабов, ответил Нои. Несколько раз приходили сообщения о пропавших свитках. Но всё слишком обрывочно. Информация утекает, но мы не знаем как. Либо кто-то из наших слишком умён, либо слишком осторожен.

Или слишком отчаян, добавил Ульрик. В такие времена многие готовы продать что угодно, чтобы выжить.

Май нервно сжала пальцы, но ничего не сказала.

Нам нужны новые меры безопасности, продолжил Зар. Нужно сверить все контакты, проверить каждого, кто знал о местоположении убежищ. Мы должны быть уверены, что доверяем тем, кто остался.

И что тогда? голос Ульрика был спокойным, но в нём звучала тревога. Если мы найдём его? Убьём?

Зар замер. В воздухе повис тяжёлый вопрос.

Нет, произнёс он медленно. Мы узнаем, кто за ним стоит. Если нас пытаются уничтожить мы должны знать, кто именно дергает за ниточки.

Все замолчали. Пламя лампы качнулось, отбрасывая длинные тени на стены.

А что, если это только начало? вдруг сказала Май, её голос был почти шёпотом.

Зар посмотрел на неё долгим взглядом. Он не был уверен, откуда у неё взялась эта мысль догадка или интуиция, но она звучала слишком правдоподобно, чтобы её игнорировать.

Тогда мы должны действовать быстрее, тихо сказал он.

Совет длился почти весь вечер и часть ночи. Зар проснулся поздно, когда утренний свет уже заливал убежище тёплыми бликами. Тело ломило от напряжения, но он всё равно поднялся и направился в кабинет.
Стопка отчетов ждала на столе сухие доклады, цифры, имена. Всё, что должно было стать основой его плана. Но буквы расплывались перед глазами, сливались в серую мешанину. Он перечитывал одни и те же строки, но мысли уходили далеко от бумаги.
Перестук когтей по столешнице прервал гробовую тишину его кабинета. Сколько ещё лет он сможет так жить? Скрываясь, борясь за истину, которую никто не хотел знать? Долг Честь Справедливость Он сам выбрал этот путь, но сейчас эти слова казались тяжёлыми цепями.
Зар резко оттолкнулся от стола и вышел из кабинета. Он отправился во двор. Прохладный воздух бодрил, но не мог унять хаос в голове. Привычным движением перехватил посох, скользнув пальцами по вырезанным рунам. Взмах разворот, удар хвостом Движения, отточенные годами, но сегодня они были механическими, словно лишёнными жизни.
Мысли упрямо возвращались к Май.
Её тонкие запястья на его шее. Она так смело проявила к нему привязанность Её взгляд, полный той самой нежности, которой он не понимал. С каких пор она сменила своё голубое платье на простые штаны с поясом и рубашку? И она вновь носит тот этот медальон. Это Нои ей разрешил?
Зар стиснул зубы, раздражённый собственной слабостью. Он не имел права отвлекаться. Не сейчас. В этом мире для таких, как он, не существовало ни привязанностей, ни любви. Он оружие, инструмент, носитель забытой истории. Он не должен чувствовать.
Но почему тогда сердце билось быстрее при взгляде на неё? Почему мысли снова и снова возвращались к тому, как она пела ему в тот вечер у камина?
Он остановился, опираясь на посох, словно слишком сильно устал. Его золотые глаза смотрели на длинную тень, вытянувшуюся на траве. Этот огонь в груди пугал его больше, чем любые враги.

Глупец пробормотал он себе под нос, отвернувшись.

Но даже самому себе он уже не мог поверить.

Первым, кто заметил внутренний разлад Зара, был Ульрик. Дворф нашёл ящера недалеко от кузницы, когда тот в очередной раз пытался заглушить мысли ударами по тренировочному чучелу.

Ты разбил ему голову уже раз пять, хмыкнул Ульрик, прислонившись к косяку двери. Если бы враги сдавались так же легко, наша работа была бы скучноватой.

Зар замер, ещё раз крутанул посох в руках и опёрся на него.

О чём ты?

О тебе, дворф улыбнулся своей добродушной усмешкой, в которой, казалось, было столько же стали, сколько в его молоте. С того момента, как ты вернулся, ходишь, будто у тебя под хвостом шипы растут. Даже не замечаешь, как на тебя смотрят.

Это вряд ли, глухо отозвался Зар.

А вот и неправда, хитро прищурился Ульрик. Ты просто не хочешь замечать. А она волновалась о тебе больше, чем кто-либо из нас. У тебя толстая шкура, Зар, но ты не становишься бесчувственным из-за этого. Разве сам не понимаешь?

Пальцы на древке посоха напряглись.

Ты не знаешь, о чём говоришь.

Может, и не знаю, дворф пожал плечами. Но я знаю, как люди смотрят на тех, кто им дорог. Это дело молодое, Зар. Сам разберёшься.

Он хлопнул ящера по плечу, оставив его переваривать сказанное.
Зар не стал возвращаться к тренировке. Он некоторое время стоял так, обдумывая слова Ульрика, после чего молча отправился к кабинету Нои.

Дневной свет, проникающий сквозь окна неплохо освещал весь архив. Эльф работал над очередными свитками, склонившись над столом. Он лишь мельком взглянул на вошедшего ящера.

Чем обязан?

Ты ведь понимаешь людей лучше, чем я, тихо произнёс Зар, закрывая за собой дверь. Что что это значит, когда они смотрят так, как она?

Нои поднял голову. Его тонкие губы чуть тронула тень усмешки.

Ящер, наконец, решил разобраться в природе чувств? Какое чудо. Он отложил перо и сложил руки на столе. Это может быть влюблённость. Не редкое явление среди смертных, но не столь обычное для таких, как ты.

Влюблённость Зар задумчиво повторил слово, будто пробуя его на вкус.

Ты не знаешь, что это такое? удивился Нои. Странно. Обычно даже те, кто не сталкивался с ней, могут её распознать. Это тяга, желание быть рядом. Нежность привязанность.

Это слабость? Резко отозвался Зар.

Не всегда, спокойно возразил эльф. Иногда это сила, если её направить в правильное русло. Ты посвятил всю жизнь своему народу, но разве не должен ты хоть раз в своей жизни подумать и о себе? Твой долг слишком тяготит тебя, и однажды ты просто сломаешься под тяжестью ответственности. Попробуй следовать зову сердца, а не долга. Хоть раз.

Зар замер, словно не знал, как ответить. Его золотые глаза смотрели на эльфа, но в них бушевала настоящая буря.

Как я могу? Она человек.

И что с того? Нои откинулся на спинку стула. Кто сказал, что судьба всегда следует написанным законам? Иногда самые важные решения рождаются вопреки всему.

Зар молчал. Его сердце снова забилось быстрее, и он ненавидел себя за это.

Подумай об этом, тихо сказал Нои, возвращаясь к своим записям. Может быть, впервые за всю жизнь стоит спросить себя, чего ты действительно хочешь.

Ночь застала его бодрствующим. Зар лежал на грубой постели, вслушиваясь в тишину убежища. Мысли метались в голове, как мошки в банке с забродившим сиропом. Он вспомнил, как Май нежно смотрела на него, как её руки касались его чешуи. Её взгляд проникал в самые глубины, туда, куда Зар не позволял заглядывать даже самому себе.
Он знал, что однажды долг обяжет его искать пару среди своих сородичей. Ксилаар нуждались в новых поколениях, в выживших, что стали бы будущим всего народа. Союз с человеком это было бы предательством. Но разве сердце знало о долге? Разве оно признавало границы крови и расы?
Зар стиснул зубы, сжав одеяло когтистыми пальцами. Он не имел права думать об этом. И всё же образ Май не покидал его, врезаясь в сознание с каждым вдохом. Я влюблён? пришло к нему болезненное осознание ситуации. но разве не должен ты хоть раз в своей жизни подумать и о себе? прозвучал в голове голос Нои.
Ящер закрыл глаза, но ответ так и не пришёл. Он остался лежать в темноте, прислушиваясь к биению собственного сердца, что вдруг казалось чужим и тревожным. Под утро, когда первый свет пробился сквозь щели, Зар так и не сомкнул глаз.

Глава 13 - Мессия

Зар сидел в своём кабинете, окружённый мерцающим светом масляных ламп. Стопки пергаментов лежали на столе, каждая с печатью организации Слово Ксилаар. Его грубые пальцы медленно водили пером по бумаге, вырисовывая чёткие буквы на общем языке. Распоряжения для Нои были подробны касались способов шифровки данных и ограниченного доступа к важным архивам. Каждый, кто работал с текстами, теперь обязан был проходить личную проверку у Нои или его ближайших подчинённых. Он должен был распространить новые правила между всеми своими людьми.
Для Ульрика были изложены новые меры безопасности. Его людям предстояло укрепить входы в Убежища, оборудовать тайными сигналами. Все, кто приносил материалы или артефакты, должны были оставлять вещи в специальных комнатах, не пересекая границы библиотек и хранилищ. Предатель всё ещё оставался в тени, и Зар не мог позволить себе промаха.
Закончив с бумагами, он отложил перо и откинулся на спинку кресла. Его золотые глаза скользнули по обстановке кабинета и остановились на двери. Через неё уже несколько дней не переступала Май. Зар избегал её так тщательно, как только мог, даже зная, что это было трусостью. Он думал, что отдаляя её, защищает от себя самого.

Позже днём он как обычно проводил её тренировки с луком. Май появилась во дворе в своей простой одежде рубашке и штанах, волосы как всегда собраны в аккуратную косу. Медальон, ранее спрятанный под одеждой, теперь виднелся поверх ткани, словно девушка перестала бояться, что его отнимут.

Дистанция двадцать шагов, коротко сказал Зар.

Май молча натянула тетиву, стрела пронзила цель, вонзившись недалеко от центра. Её рука дрожала, и ящер заметил это.

Хорошо. Но медлишь на вдохе. Его голос прозвучал жёстче, чем он хотел.

Она кивнула, сжав губы. Зар повернулся к ней, желая сказать что-то ещё что она стала лучше, что он гордится её успехами но слова застряли в горле. Он подавил это желание, будто боялся, что любое проявление доброты сломает тот барьер, который он старательно возводил между ними.

Продолжай, бросил он и отвёл взгляд.

Вечером, когда тьма уже начала укутывать Убежище, Зар медленно закрыл свою шкатулку. Внутри исчезли книги, инструменты, руды всё, что могло пригодиться для школы в Топях. Он методично проверял каждую вещь, словно это отвлекало его от мыслей. Его взгляд вдруг зацепился за лежащий на столе браслет Макса. Он вспомнил слова наставника об одиночестве, и сердце уколола тоска. Прости меня подумал он, закрывая шкатулку. В ту ночь он не сомкнул глаз.

Друзья, которые не пытались его переубедить, знали, что это решение было неизбежно. На утро Зар молча прощался с каждым из них. Ульрик хлопнул его по плечу, пообещав, что Убежище устоит, пока тот будет в пути. Нои ограничился скупым кивком, но в его взгляде читалась тревога. Май лишь молча смотрела, сжимая медальон на груди. Зар покинул Убежище. Он не обернулся ни разу.

Возвращение в Топи оказалось для Зара горьким испытанием. Первый же месяц показал, что в его отсутствие мир в болотах был лишь видимостью. Школа ещё держалась, но следы недавних стычек были заметны повсюду: стены, что он возводил вместе с учениками, покрывались трещинами, некоторые учебные места были разгромлены. Ученики, что оставались верны его учению, становились всё более замкнутыми и настороженными, будто дикие звери, ожидающие удара.
Старейшины не скрывали своей ненависти. Они отправляли своих глашатаев на каждое собрание, чтобы те обрушивали проклятия и обвинения. Они считали, что Зар отвлекает молодых Ксилаар от истинного пути охоты, войны и выживания. Их страх перед знаниями был так же велик, как страх перед тем, что власть старейшин и старые порядки могут рухнуть.
Однако больше всего Зара тревожило то, что он обнаружил в глазах некоторых своих учеников слепую веру. За годы его отсутствия среди них возникло нечто похожее на культ. Молва о пророчестве, якобы утерянном в древних руинах, передавалась шёпотом. В нём говорилось, что однажды явится тот, кто пробудит древние знания и поведёт Ксилаар к новой эре. Эти слухи подкреплялись найденными в некоторых развалинах фресками, в которых сам Зар видел лишь утерянные фрагменты истории. Но фанатично верующие ученики видели в них знамение.

Я не тот, за кого вы меня принимаете, глухо говорил он каждый раз, когда слышал об этом. Я просто пытаюсь вернуть то, что принадлежало вам изначально.

Но его слова не могли остановить тех, кто видел в нём мессию. Они преклонялись перед ним, шептали молитвы по ночам и сами же подливали масло в огонь ненависти между учениками и старейшинами.

Первое покушение на одного из старейшин стало для Зара ударом. Старик был ранен в плечо, когда кто-то подстерёг его в джунглях. Зар узнал, что несостоявшийся убийца один из его учеников, и тогда он не смог скрыть свою ярость. Он заставил всех собраться в Школе и долго говорил, его голос вибрировал от сдерживаемого гнева.

Это не путь знаний. Это путь ненависти. Он медленно окинул взглядом тех, кто слушал его. Я учил вас помнить, кто вы. Не ради того, чтобы вы стали убийцами, а ради того, чтобы вы стали лучше. Если вы не обуздаете свою злобу, то никогда не подниметесь выше животных, на которых охотитесь. Но даже тогда Зар понимал, что его слова доходят не до всех. Фанатизм это зараза, и она уже пустила корни в сердцах некоторых из его учеников.

Ночами он сидел в своей хижине, недалеко от Школы, пытаясь выловить из кипящих мыслей решение. Он не хотел быть вождём. Он не хотел быть мессией. Его народ нуждался в знаниях, а не в кумире. Временами он вспоминал Май, её ласковый голос, её доброту. Как бы она посмотрела на него сейчас, если бы знала, что даже его собственные ученики поддаются фанатизму? Память о её тёплых руках и нежном взгляде грела его, но только ещё больше усиливала боль. Он не мог вернуться, пока не остановит эту чуму слепой веры.
Ещё долгий год ушёл на то, чтобы искоренить самые опасные ростки. Он не карал фанатиков, а пытался переубеждать их, вкладывая в каждое слово своё сердце. Но он знал, что не всех удастся спасти. Этот год сделает его мудрее но и жёстче.

Второй год жизни в Топях для наставника Ксилаар продолжился открытой враждебностью старейшин. Они посылали глашатаев в школу, якобы для проверки или бесед, но каждый визит заканчивался подстрекательством учеников к уходу или попытками расправы над теми, кто слишком активно поддерживал идеи Зара.
Первое нападение на самого Зара произошло ночью. Четверо вооружённых ящеров проникли в хижину, намереваясь убить его во сне. Но тот никогда не спал глубоко. Тишину прорезал лёгкий скрип двери, и через мгновение Зар уже держал в руках посох, бесшумно дожидаясь момента. Нападавшие даже не успели осознать, что их заметили двоих он оглушил, ещё двое сбежали, оставив за собой запах страха. Утром Зар не сказал никому ни слова об этом случае, но слухи разошлись сами собой. Ученики начали шептаться, что их наставник непобедим. Это только укрепило фанатичную веру в мессию.
Старейшины усилили давление. Они шептались о нём как о чужаке, пытающемся разрушить традиции, захватить власть. Вожаки племён устраивали собрания, на которых требовали изгнания Зара, но всё ещё боялись открыто объявить его врагом слишком многие ящеры в их племенах уже видели в нём надежду.
Вскоре молодые ксилаарки стали проявлять к наставнику внимание, поднося ему еду, задавая невинные вопросы о жизни за пределами Топей. Некоторые из них были прямолинейны предлагали себя в качестве спутниц жизни. Зар отказывал мягко, но бескомпромиссно. Он говорил, что его долг важнее личных желаний, но сам понимал, что истинная причина крылась в Май. Он видел в глазах этих ящерок лишь уважение и восхищение, но не чувствовал ничего взамен. Их прикосновения не вызывали у него той дрожи и волнения, что вызывала девушка в Убежище.
Работа над кузницей и лабораторией стала для Зара спасением. Он с головой ушёл в строительство, оставив самые важные решения старшим ученикам. Постепенно, с помощью некоторых учеников, на окраине Топей выросли каменные мастерские с печами, где первые ученики уже учились работать с металлом. Зар заранее подготовил из Убежища руду, инструменты и чертежи. Здесь изготавливали простые механизмы водяные помпы, инструменты, даже первые элементы брони.
Каждый день Зар проводил с учениками, объясняя, как работает сила рун, как сочетаются шестерёнки, как записывать знания. Он учил их не просто ремёслам он учил их думать. Некоторым это давалось тяжело. В болотах долгие поколения не знали иных знаний, кроме охоты и выживания. Но искра в глазах учащихся не угасала, и среди них были свои таланты.
Ночами Зар часто стоял у первого искусственно созданного чистого водоёма, глядя в отражение. Его сердце томилось. Вспоминались серые глаза Май, её мягкий голос. Он ловил себя на мысли, что с каждым днём ему становится всё сложнее сопротивляться этим мыслям. И от этой слабости он ненавидел себя ещё сильнее.

Третий год жизни Зара в Топях стал временем открытий и новых тревог. Болота постепенно переставали быть для него лишь пристанищем они становились очагом возрождения его народа, но вместе с тем и местом, где он всё глубже ощущал груз своей ответственности.
Однажды, когда Зар вместе с несколькими учениками отправился обследовать дальние руины, скрытые в глуши, они наткнулись на полуразрушенное каменное святилище, давно проглоченное топями. В центре его стоял каменный саркофаг, почти полностью покрытый мхом, из-за чего было сложно узнать в нём что-то полезное. Он был больше похож на очередной грязевой холм, чем на часть руин. Однако внутри саркофага был найден странный контейнер, тщательно залитый пчелиным воском. Зар сразу понял это не простая находка. Кто-то намеренно пытался защитить содержимое от времени.
Ученики с благоговением наблюдали, как Зар вскрывал контейнер, после возвращения в лабораторию. Внутри оказались несколько пергаментных свитков и аккуратно запечатанные книги. Когда он принёс находку в Школу, работы хватило на долгие недели. С каждым переведённым листом перед Заром открывалась новая правда.
Записи принадлежали древним учёным Ксилаар дневники, где подробно описывались эксперименты по противостоянию самой сути магии. Из них Зар узнал, что его народ не просто создавал механизмы и артефакты, но владел способами вмешательства в собственные гены. Они научились подавлять магию в своём организме, превращая себя в существ, полностью невосприимчивых к заклинаниям. Именно это открытие стало причиной уничтожения целого народа. Сомнения, мучившие Зара столько лет, подтвердились уничтожение Ксилаар было преднамеренным. Люди, эльфы и дворфы объединились в этом заговоре, боясь силы, что могла нарушить их власть над миром.
Но дневники открывали и ещё одну правду. Среди людей существовали те, кто пытался спасти Ксилаар и один из них носил фамилию Августус. Именно представителю этой ветви рода и был подарен амулет, который сейчас носила Май. Эти люди сотрудничали с учёными Ксилаар, помогая им создать генетическую защиту. Однако их голоса утонули в общей ненависти остальных народов.
Зар перечитывал записи снова и снова, чувствуя, как его сердце сжимается от ярости и боли. Правда была ужасной, но в ней была и надежда остатки его народа, те, кто успел подвергнуться модификации, выжили. И Зар был одним из потомков Ксилаар с улучшенным геномом. Теперь он знал, что выжившие деградировали уже не по вине магического вируса. Изоляция, ядовито-влажная среда Топей и страх стерли знания, оставив лишь примитивные обычаи. Но он не допустит, чтобы это повторилось.
Школа продолжала расти. В тайной лаборатории ученики уже создавали простейшие механизмы шестерёнки, замки, даже примитивные часы. В кузнице звенели молоты, а в дальних комнатах начинались первые опыты по созданию рунных артефактов. Но вместе с ростом знаний росли и страхи. Старейшины всё усиливали давление, а фанатичные ученики всё чаще шептались о пророчестве. Зар понимал, что стоял на грани и если он не удержит баланс, Топи сожрут сами себя.
Каждую ночь он всматривался в серое беззвёздное небо сквозь туман и густые ветви деревьев, повторяя про себя слова Кираи: Мудрость просчитывает последствия каждого шага, видит не только сегодня, но и завтра.

Зар провёл последний вечер перед уходом в небольшой деревянной хижине, что стояла на краю учебного лагеря. На грубых стенах виднелись аккуратно вырезанные руны, оставленные учениками. Он провёл когтем по одной из них это был символ знания. Ящер знал, что оставляет своих учеников в непростое время. Старейшины уже не осмеливались выступать открыто, но их сторонники всё ещё пытались распространять страх среди тех, кто посещал Школу. Покушения прекратились, но Зар знал это было лишь временное затишье.
Сидя в полутёмной комнате, он писал последние распоряжения. Двое самых преданных учеников Касар и Вайли должны были взять на себя руководство. Касар отвечал за обучение письму, картографии и ремеслу. Вайли за тренировки и защиту лагеря. Оба были молоды, но уже успели проявить свою верность, талантливость, и умение мыслить нестандартно. Вместе с распоряжениями он оставил несколько рукописей, содержащих основные принципы древних технологий и конспекты. Он долго вырезал символы на деревянном ящике, где будут лежать чертежи и книги, запечатывая их от недоброжелателей защитными рунными чарами.
Рано утром Зар собрал котомку. Прежде чем уйти, он провёл последний круг по лагерю, наблюдая за тем, как сородичи готовятся к новому дню. Он планировал уйти ненадолго, но даже не подозревал, что этим утром он видит учеников в последний раз перед долгими месяцами.
В полдень, когда солнце только начинало пробиваться сквозь туман и плотные кроны, Зар покинул лагерь. Его провожали лишь несколько учащихся, которым он доверил свои планы. Ветер принёс с собой запах болотных трав и влажной земли.

Скоро ли ты вернёшься? спросил Касар, едва слышно.

Скоро, тихо ответил Зар, не оборачиваясь. И когда вернусь, вы будете сильнее.

Он ушёл, растворяясь среди листвы.

Зар двигался по слегка заболоченной тропе, когда ночная тьма уже накрыла землю. Он уже вышел из Топей и здесь не было ядовитых испарений. Звёзды украшали небесный купол, давай слабый свет. Еще немного, и скоро он выйдет в густой сосновый лес. Чуткий слух ящера уловил едва слышный необычный шорох. Он продолжил идти, не подавая вида, что заметил. В темноте простому глазу невозможно было различить силуэты, но для Зара ночь не была преградой его глаза, привыкшие к полумраку, выхватывали мельчайшие движения.
Незваные гости притаились по обе стороны тропы. Люди. Зар почувствовал запах их пота и металла. Они не знали, что были давно уже обнаружены. Первый бросился на ящера из тени с кинжалом. Зар увернулся в последний момент, шагнув в сторону, и одним быстрым движением посоха ударил противника в затылок. Тот рухнул почти без звука. Двое других атаковали одновременно, один спереди, другой сзади. Зар развернулся, с силой ухватил переднего за запястье и позволил инерции отправить его в полёт прямо на спутника. Металлический блеск клинков мелькнул в ночи. Зар двигался бесшумно, как тень, используя свой хвост для ударов по ногам противников. Один из людей рухнул, задыхаясь от боли, когда кончик посоха врезался в его грудную клетку.
Последний из убийц оказался самым опасным. Высокий, с лицом, спрятанным под капюшоном, он сжимал длинный двуручный меч, его движения были точны и уверены. Зар знал, что с такими ему редко приходилось сталкиваться. Они кружили друг вокруг друга, выжидая. Первыми не выдержали нервы ящера он сделал ложный выпад, пытаясь отвлечь, но клинок человека молниеносно скользнул по его боку, оставляя глубокий порез. Зар стиснул зубы, не издав ни звука. Боль мешала двигаться, но он не мог позволить себе слабости. Противник бросился вперёд, и в последний миг Зар нырнул в сторону, однако лезвие всё же достало его плечо, оставляя ещё одну кровоточащую рану. В ярости ящер крутанул посох, выбив меч из рук убийцы, и, собрав последние силы, обрушил удар на голову врага. Человек рухнул с тихим хрипом. Запах крови смешался с болотной сыростью. Зар тяжело дышал, чувствуя, как ноют раны на боку и плече. Он медленно осмотрел тела. Убийцы были хорошо обучены, но это не были охотники или наёмники из гильдий. Скорее солдаты дисциплинированные, слаженные. Они сторожили сразу всех Ксилаар? Или заказчик лично знал Зара и очень не хотел, чтобы тот добрался до Убежища?
Зар не мог позволить себе медлить. Он наспех туго перевязал раны полосами ткани, чтобы остановить кровотечение, и, тяжело опираясь на посох, двинулся дальше. Время работало против него он не знал, сколько ещё убийц рыщут по болотам в поисках его следа. Остановка могла стоить ему жизни.

Зар едва добрался до Убежища, когда силы окончательно покинули его. Он даже не помнил, как пересёк порог, как его подхватили крепкие руки Ульрика и как прохладные пальцы Нои коснулись его лба, пытаясь оценить состояние. Сознание ящера то угасало, то возвращалось на короткие мгновения. Его дотащили до комнаты и уложили на постель.

Он горит донёсся до него приглушённый голос Ульрика.

Инфекция, отрезал Нои, уже осматривая раны. Мы должны немедленно прочистить их. Май, принеси чистую воду и спирт.

Тихие шаги девушки исчезли за дверью, а потом вернулись, сопровождаясь плеском воды. Зар попытался что-то сказать, но горло сдавило, и вместо слов вырвался лишь тихий, хриплый стон.

Тсс Не двигайся, шепнула Май, присев рядом с ним.

Её голос дрожал, но руки были аккуратными и уверенными, когда она промывала глубокий порез на его боку. Каждый прикосновение вызывало вспышки боли, но ящер был слишком слаб, чтобы сопротивляться.

Он сильный выдержит, буркнул Ульрик, но в его голосе слышалась тревога.

Только если мы успеем, Нои не отрывал взгляда от бинтов. Май, ты справишься?

Да тихо ответила девушка, отжимая тряпку и осторожно касаясь горячей чешуи.

Время сливалось в вязкий поток. Зар чувствовал только боль, жар и ласковое прикосновение маленьких рук. Он не знал, сколько прошло часов или дней. В редкие моменты просветления он ловил на себе взгляд Май в её серых глазах застыла тревога, смешанная с чем-то ещё чем-то тёплым.

Ты вернёшься, Зар прошептала она однажды ночью, когда думала, что он не слышит. Ты должен вернуться.

Глава 14 - Крестовый поход

Жар сковал Зара цепкими лапами, сжимая в тисках его разум. Комната плавала в туманном мареве, сквозь которое едва пробивался свет лампы. Май сидела рядом, держа в дрожащих руках тряпку, смоченную отваром трав. Она осторожно протирала лоб ящера, ловя каждую каплю пота, которая стекала по бронзовой чешуе.

Прости... прошептал Зар, его голос был хриплым, едва слышным.

Май вздрогнула, впервые услышав его слова за последние дни. Она сжала его холодные пальцы, нежно проведя большим пальцем по чешуйчатой коже.

За что, Зар? спросила она, голос её дрожал.

Ящер не отвечал сразу. Его грудь тяжело вздымалась, дыхание прерывистое. Казалось, он говорил не с ней, а с кем-то из своих снов, с тенями, что терзали его разум.

Я не должен... выдохнул он. Не имею права...

Май нахмурилась, стараясь унять собственную тревогу.

О чём ты?

Ты... его золотистые глаза открылись на миг, мутные от болезни, но всё же устремлённые прямо на неё. Ты для меня... слишком важна...

Сердце девушки сжалось. Она замерла, не зная, что сказать, боясь потревожить момент, в котором он, кажется, открывал перед ней то, что долгое время скрывал.

Май... продолжал он, голос его срывался. Я... люблю тебя... но не могу... не должен...

Май тихо всхлипнула, прикрыв рот ладонью. Её глаза наполнились слезами радости и печали одновременно, капли скатывались по щекам, падая на покрывало.

Почему, Зар? прошептала она. Почему ты думаешь, что не должен?

Он закрыл глаза, словно вновь погружаясь в лихорадочный сон. Его пальцы слабым движением сжали её руку.

Долг... пробормотал он. Я последний... Нас так мало, я должен продолжить род... Я не могу... выбрать тебя... даже если хочу... даже если... люблю...

Май сжала его ладонь крепче, горячие слёзы капали с её подбородка.

Ты не обязан выбирать между своим народом и своим сердцем... прошептала она. Но я приму любое твоё решение... Я просто хочу быть рядом... хоть как-то... хоть немного...

Её голос дрожал, но в нём звучала твёрдость, которой Зар никогда не ожидал услышать от неё. Она провела ладонью по его горячему лбу, склоняясь ближе.

Если ты выберешь свой долг... сказала она, нежно смотря своим голубыми глазами. Я пойму... Но если ты выберешь своё сердце... я никогда не оставлю тебя...

Зар не ответил. Он снова погрузился в беспамятство, но его рука, казалось, слабо сжала её пальцы в ответ. Май сидела рядом всю ночь, не отрывая взгляда от его измученного лица, пока за окном не забрезжил рассвет.

Зар проснулся, когда первый солнечный свет пробивался сквозь узкие ставни комнаты. Его тело ещё болело, а шрамы на боку и плече зудели под свежими бинтами, но жара уже не было. Май каждый день меняла повязки, смазывала швы настойками, которые передавал ей Нои, и никогда не жаловалась, даже когда пальцы её тряслись от усталости.
Они почти не разговаривали. Зар не знал, помнит ли она его бредовые признания, и сам боялся спрашивать. Девушка относилась к нему с той же мягкой заботой, что и прежде, но в её глазах мелькала тихая грусть, которую она тщательно прятала. Возможно, она просто ждала, когда он заговорит первым.
Нои и Ульрик почти не оставляли ему документов или свитков. Даже те редкие отчёты, что доходили до него, были скудными, как будто друзья нарочно пытались оберегать его покой. Зар понимал, что они делают это из лучших побуждений они боялись, что он сорвётся, как только почувствует себя лучше. Они были правы. Но пока он был слаб, он позволял себе оставаться бесполезным. Май не разрешала ему вставать с постели дольше, чем на несколько минут за раз. Её тонкие руки помогали ему садиться, омывали его тело влажным полотенцем, меняли воду в тазу, терпеливо кормили его супами, когда силы окончательно покидали ящера.
Зар уже не пытался строить между ними стену, но и не стремился приблизить к себе девушку. Отчасти, он даже наслаждался этими моментами покоя и безмятежности, когда они могли быть вдвоём, без каких-либо условностей. Они мало разговаривали, лишь по делу, но Зар всё равно чувствовал её тепло, нежный взгляд, заботу. Он еще долго будет вспоминать эти моменты.
Прошли недели, прежде чем Зар смог сделать первые осторожные шаги по коридорам убежища. С каждым днём боль отступала, а тело вновь набирало силу. Но в голове стояла тревожная тишина. Он слишком долго откладывал неизбежное и с каждым днём становилось всё сложнее возвращаться к старой жизни.

Однажды утром, когда солнце только поднималось над лесом, Зар решился. Он поднялся с постели, оделся в простую одежду, без брони, взял лишь посох, накинул плащ и, несмотря на протесты Май, отправился к озеру фей. Он не объяснил, зачем уходит. Просто сказал, что ему нужно побыть одному.
Тропа к озеру петляла между деревьями, и каждый шаг отдавался в теле тупой болью. Но Зар шёл. Влажный воздух леса щекотал его ноздри, пружинистый мягкий мох проминался под подошвами его сапог, а над головой шелестели кроны. Феи, как всегда, не показывались. Они никогда не встречали его у границ, но он знал они наблюдали.
У озера царила безмолвная тишина. Вода была привычно гладкой, как зеркало, отражая зелёные стены леса. Опираясь на посох, Зар опустился на колени у самого берега, и закрыл глаза. Его разум метался между мыслями о долге, боли и Май.

Я пришел, как и обещал... тихо прошептал он, обращаясь к невидимым феям.

В ответ лишь лёгкий ветерок пробежался по поверхности воды.
Он пришёл сюда не только ради обещания. Он надеялся, что это место поможет ему обрести покой в разрывающемся на части сердце. Он знал, что однажды ему придётся сделать сложный выбор. Между Май и его народом. Между любовью и долгом. Но пока... пока он мог позволить себе просто молчать. Долгое время он медитировал у воды, пытаясь привести в порядок мысли.

Зар вернулся с озера, чувствуя, как ноют раны под бинтами. Боль напоминала ему о том, что его путь ещё далёк от завершения, но покой, который он обрёл у воды, помог получить хотя бы каплю ясности. Нои и Ульрик ждали его в кабинете. На столе лежали свитки, отчёты, бумаги вестники смуты, охватившей королевства. Зар сел, едва сдерживая стон от боли, в глазах на секунду помутнело.

Король Марк начал крестовый поход, первым заговорил Нои. Он называет массовые убийства инакомыслящих очищением от ереси. В его списках все, кто выступает против власти. А мы... наша гильдия теперь главная цель. В первую очередь он стает "очищать" собственные земли от всех последователей "Слова Ксилаар".

Зар склонил голову, чувствуя, что это не последние новости.

Это он подослал убийц, добавил Ульрик, хмурясь. Его шпионы уже выследили несколько наших убежищ. И...мы нашли предателя.

Кто? Голос Зара прозвучал хрипло.

Вилаи, тихо ответил Нои. Эльф из побочного убежища у дворфийских границ. Мы поймали его несколько дней назад. Он передал властям местоположения некоторых наших агентов... и Марк держит их в плену.

Сердце Зара болезненно сжалось. Предательство всегда было самой страшной угрозой для гильдии. Его собственная сеть рушилась изнутри.

Он раскаивается? спросил Зар, хоть и знал ответ заранее.

Нет, покачал головой Нои. Он искал выгоду. Продал нас за обещания власти и золота. Мы не можем вечно держать его в плену, но и отпустить тоже нельзя. Он знает слишком много.

Тишина повисла в комнате. Зар сжал пальцами край стола, чувствуя, как растёт гнев.

Его судьба на твоё усмотрение, Зар, тихо сказал Ульрик. И... что делать с пленниками? Если их сломают, они могут выдать ещё больше наших тайников.

Зар закрыл глаза, позволив себе несколько долгих вдохов. Вопросы нависали над ним грузом, и ни один из ответов не сулил ничего хорошего.

Мы вытащим наших людей, наконец сказал он. Но сперва... я сам поговорю с Вилаи.

Нои кивнул, а Ульрик молча сжал рукоять молота у пояса.

Судьбы множества людей зависели от решений, которые он должен был принять. Но в тот момент Зар чувствовал себя уязвимым как никогда одиноким путником среди зыбких теней предательства и войны.

Зар сидел в полумраке подземной камеры, тяжёлый взгляд неотрывно следил за фигурой, привязанной к стулу. Вилаи темноволосый эльф с острыми чертами лица, измождённый, но не сломленный. На губах его играла едва заметная ухмылка.

Ты продал нас, глухо проговорил Зар, его голос прозвучал, как далёкий рокот грома. Почему?

Вилаи медленно поднял взгляд, в янтарных глазах плескалось равнодушие. Он знал, что больше не жилец.

За власть, конечно же. За место среди сильных. Ты думаешь, что с твоими книгами и ржавыми побрякушками можно изменить этот мир? Нет. Этот мир принадлежит тем, кто держит нож у горла слабых.

Слова эльфа словно змеи скользили в тишине камеры. Зар сжал кулаки, его дыхание стало медленнее. Гнев бурлил в груди, но он не дал ему вырваться наружу.

Марк приказал тебе? спросил он, стараясь сохранить хладнокровие.

Вилаи горько усмехнулся.

Кто ещё? Он платит щедро за любую информацию о вашей жалкой организации. И да, это я выдал Марку время, когда ты будет возвращаться с болот. Ты уже познакомился с его ассасинами?

В его голосе не было раскаяния. Только презрение.

Зар медленно выдохнул. Ещё недавно он считал бы убийство личной местью. Теперь же это был долг долг перед теми, кого Вилаи предал. Он шагнул ближе, глядя эльфу прямо в глаза.

Ты выбрал свою сторону, тихо сказал он.

Вилаи не успел ответить.

Одно плавное движение и лезвие скрытого клинка пронзило сердце предателя. Эльф хрипло выдохнул, его глаза расширились, а через мгновение жизнь угасла в них. Зар застыл, прислушиваясь к собственному сердцебиению. Он не испытывал облегчения только пустоту.

Через пару дней он отправился вызволять пленников. Преодолев длинный путь в земли людей, он наконец добрался до нужного города. Почти затянувшиеся швы ныли под кожей, но Зар не дал боли овладеть им. Он скользил в тенях, как призрак, пробираясь через охраняемые посты. В тёмных подземельях старого форта его ожидали измученные, измождённые лица шесть человек из его сети, заложники Марка. Он оглушил всех стражников, не проронив ни слова. Лишь когда двери камер распахнулись, на него обрушились шёпоты благодарности и плача.

Собиратель слов... прошептал один из освобождённых.

Зар опустил взгляд. Он не чувствовал себя героем.

Пленники рассказали ему о погибших товарищах, о жестоких пытках с целью добычи информации. О тех, чья воля уже была сломлена. О тех, кто был публично сожжен в целях усмирения народных масс. О тирании Марка, который разорял города и вешал тех, кто задавал слишком много вопросов. Об уничтоженных книгах и растоптанных рукописях.

И тогда в сердце Зара поселилось твёрдое понимание.

Он должен умереть, прошептал ящер, глядя в тьму.

Он начал вынашивать план, зная, что эта кровь наверняка станет не последней на его руках.

Вернувшись в убежище, Зар погрузился в проработку плана. Дни сливались в череду тренировок, чтения отчетов и создания карт, на которых он вырисовывал пути отступления, маршруты с передвижениями армии Марка и вероятные места обустройства лагерей. Каждый вечер он выходил во двор для тренировок его тело ещё не полностью восстановилось, но он заставлял себя вновь обрести утраченную силу. Боль служила напоминанием о долге.
Май редко появлялась во дворе во время его занятий. Она всё так же выполняла поручения Нои, сортировала переводы и трудилась над книгами, даже потихоньку учила письменный язык Ксилаар, но каждый раз, когда они встречались, её взгляд оставался тихим и печальным. Она больше не пыталась заговорить с Заром о том, что произошло в те ночи, когда он был на грани жизни и смерти. Девушка понимала он сам должен принять решение.
Зар замечал её взгляд. Он знал, что ей было больно видеть, как он вновь отдаляется, погружаясь в свою миссию. Но он не мог позволить себе привязаться сильнее не тогда, когда в его сердце зрело решение, которое может унести его жизнь. И всё же её молчаливая забота, её тёплые руки, когда она приносила ему бинты или оставляла на столе горячую еду, оставляли в его сердце странную ноющую боль. Он не знал, что мучило его сильнее её любовь или его собственная боязнь ответить на неё.
Дни сменялись, а слухи о крестовом походе Марка всё чаще проникали в убежище. Наконец, один из осведомителей принёс весть: король лично возглавит поход по северным землям, чтобы искоренить бунтовщиков. Марк отправлялся с небольшим отрядом, полагаясь на скорость и внезапность. Это был шанс. Единственный шанс, так как его личный дворец охранялся слишком уж хорошо.
В ту ночь Зар долго сидел в своём кабинете, составляя последний список распоряжений. Ящер собрал Нои, Ульрика и Май на совет и подробно изложил план: как действовать, в критических ситуациях, кому передать архивы, как рассредоточить людей и спрятать важнейшие записи. Он не говорил прямо, но каждый из них понимал, что Зар может не вернуться.
После совета Май подошла к нему в коридоре. Несколько долгих секунд они просто смотрели друг на друга, прежде чем девушка робко заговорила:

Пожалуйста... не уходи один.

Зар замер, но не нашёл слов. Он только осторожно положил руку ей на плечо.

Я должен, Май.

Её глаза блеснули, но она не проронила ни слова. Только кивнула, сдерживая слёзы и крепко обняла, прижавшись щекой к доспеху. Он обнял ее в ответ.
На рассвете Зар надел свою маску и покинул убежище, растворяясь в утреннем тумане. Его сердце было тяжёлым, но ум сосредоточенным. Он шёл на убийство короля, прекрасно понимая, что это может оказаться его последней миссией. А может быть, часть его уже не хотела возвращаться, оставив позади долг, боль... и ту, что останется ждать.

Дорога до лагеря заняла без малого две недели. Зар передвигался по ночам, избегая дорог и людных мест. Его тело уже почти восстановилось, хотя движения всё ещё были немного скованны. Он шёл уверенно, скрываясь под плащом, который давно уже стал его второй кожей. Осторожность и выносливость заменяли ему скорость. Когда он наконец достиг лагеря, то не стал подходить близко. Он устроился на склоне, с которого открывался вид на раскинувшиеся внизу шатры и костры. На всём протяжении границ лагеря патрулировали солдаты, а в центре возвышалась большая палатка с эмблемой королевской семьи. Там находился Марк цель Зара.
Он не стал торопиться. Первые несколько дней Зар только наблюдал. Он отмечал маршруты патрулей, время смены караула, расположение запасов и даже то, где солдаты отдыхали в свободное время. Иногда он подбирался ближе, пользуясь преимуществами маски, и подслушивал разговоры. Солдаты говорили о бунтах, о предателях и еретиках. С каждым днём слухи о "Слове Ксилаар" всё чаще звучали в ночных беседах.

Их ловят как крыс, услышал Зар однажды за одной из палаток. А тех, кто помогает... сжигают на кострах.

Слова вызвали в нём леденящий гнев. Он сжал пальцы на посохе, но продолжил слушать.

Это правильно. Слово Ксилаар ересь. Они разрушают порядок, которым жили наши отцы.

Зар прижался к тени дерева, сдерживая дыхание. Он хотел бы убить их прямо сейчас, но знал, что пока не время. Он должен дождаться подходящего момента. Каждую ночь Зар медленно прокладывал в своём сознании путь через лагерь путь, который однажды приведёт его прямо к королю. Он не знал, сколько ещё придётся ждать, но был готов выжидать столько, сколько потребуется.

Дождливая ночь окутала лагерь плотным покрывалом, приглушив голоса и шаги. Это была отличная возможность. Зар скользил между палатками, сливаясь с тенями. Маска отводила взгляды сонных часовых, а многолетний опыт и плеск капель дождя делал его шаги бесшумными.
Королевская палатка возвышалась в самом центре лагеря, окружённая двумя рядами охранников. Зар терпеливо выждал момент смены караула, когда усталость делала воинов невнимательными. Он проскользнул сквозь полог палатки, затаив дыхание. Внутри было тихо. В центре на широком ложе, покрытом мехами, спал король Марк. Его лицо казалось юным, но даже во сне на нём застыла суровость. На тумбе рядом с кроватью лежал богато украшенный меч символ власти.
Зар медленно подошёл ближе. Каждое движение было выверенным, словно танец. Он вытащил королевский клинок из ножен и на миг замер. В его сердце не было ни злобы, ни триумфа только холодная решимость. Он обязан был сделать это. Один простой, но резкий рубящий удар - снаружи не услышат, дождь хорошо прикрывал звуки. Марк не успел даже вздохнуть. Кровь пропитала меха, а Зар оставил рядом с обезглавленным трупом окровавленный меч.
В другом углу шатра он нашёл сундук с бумагами. Торопливо перебирая свитки, он наткнулся на нужные документы. Там были письма с печатями Торвульда и Доронвэ. Доказательства. Короли дворфов и эльфов не просто снабжали армию Марка они просили его очистить и свои земли от еретиков, предлагая ресурсы, оружие, людей и информацию об агентах "Слова Ксилаар". Зар сжал бумаги в дрожащих от нарастающей злобы руках. Ещё несколько лет назад он бы не поверил в такую подлость. Теперь же сомнений не осталось правители трёх народов сговорились против его расы.
Он забрал свитки и скрылся в ночи, оставляя после себя только запах крови. На пути обратно к болотам его мысли метались. Если он начнёт убивать королей одного за другим, сможет ли он остановиться? Или сам станет тем, кого ненавидел всю свою жизнь? Его руки будут по локоть в крови от бесчисленных жертв во имя своего народа. Тот ли это путь, что приведёт к желанному результату?

Глава 15 - Трудный выбор

Возвращение в убежище прошло незаметно для врагов, но каждое мгновение пути Зар ощущал, как тень содеянного следовала за ним по пятам. Он был измучен, но не позволял себе замедлиться, пока не оказался у порога.
Когда он вошёл, первыми его встретили Ульрик и Нои. Их глаза вспыхнули от радости и удивления, когда они увидели его живым, но в выражениях читалась тревога. За их спинами маячила Май, застывшая на пороге с невысказанным вопросом на губах.

Я сделал это, сухо произнёс Зар, снимая плащ и медленно опуская на стол свёрток с документами. Марк мёртв.

Тишина окутала помещение. Только треск камина нарушал её. Ульрик выдохнул и провёл рукой по бороде.

Твои руки в крови, дружище пробормотал он, понимая, как это тяготит Зара. Но ты вернулся.

Что ты нашёл? холодно добавил Нои, подходя ближе и разглядывая в бумаги.

Зар развернул один из пергаментов, и старые восковые печати с гербами Торвульда и Доронвэ засверкали в свете огня.

Они снабжали Марка людьми, оружием, информацией его голос дрожал, но он старался держать себя в руках. Эти гонения не остановятся. Пока они живы всё это продолжится.

Значит, ты хочешь убить и их? вскинул брови Ульрик. Ты думаешь, это решит всё?

Это единственный способ, твёрдо ответил Зар, но голос его сорвался. Он посмотрел на друзей, в его глазах сверкнула боль. Они не оставляют нам никакого выбора.

Всегда есть выбор, Зар, медленно проговорил Ульрик. Я знаю, что ты не убийца по своей природе Неужели ты готов утопить весь мир в крови ради своей цели?

А если они не остановятся? Нои вмешался, его глаза горели. Если их убрать, можно прекратить этот кошмар. Сколько ещё наших людей они сожгут на кострах? Разве это не оправданная жертва?

Убьём королей их дети начнут мстить. И дети их детей Этот круговорот замкнётся! Сердито взмахнул руками дворф.

Зар закрыл глаза и тяжело выдохнул. Сердце стучало гулко, словно в груди раздавались удары боевого барабана. Он хотел верить Ульрику но слова Нои звучали слишком правдиво.

Тонкий голос разорвал тишину.

Я Май шагнула вперёд, её руки дрожали. Я не знаю Я понимаю, что если ничего не сделать, то Но я не хочу, чтобы ты становился палачом, Зар. Ты правда хочешь нести на себе этот груз?

Зар посмотрел на неё. Её глаза блестели от надвигающихся слёз. В этот момент в нём что-то надломилось.

Ты думаешь, я хочу этого? прошептал он. Ты думаешь, я сплю спокойно, видя, как моя кровь льётся снова и снова? Я я не знаю, как иначе защитить свой народ.

Он отвёл взгляд, стиснув кулаки.

Зар Ульрик подошёл ближе, положив тяжёлую ладонь ему на плечо. Ты не должен решать это в одиночку. Ты дал своему народу надежду но какой ценой эта надежда будет добыта?

Нои остался в тени, его тонкие пальцы нервно перебирали бумаги.

Если мы пощадим их прошипел эльф, они уничтожат всё, что ты создал. Всё, что мы создали.

Зар чувствовал, как внутри его разрывает на части. Его долг перед народом и страх потерять свою душу он не знал, какой голос окажется сильнее. В этой тишине, наполненной тяжёлыми взглядами, будущее его народа висело на лезвии ножа.

День перед отъездом выдался особенно холодным. Бледное солнце медленно поднималось над мшистым ковром во дворе убежища, разбрасывая тусклый свет. Зар стоял у окна своей комнаты, опираясь ладонью на холодный подоконник, и молча смотрел в лес, укутанный лёгким утренним туманом. Он принял решение.
Ещё утром в его голове звучали слова Макса. Они кружились там, как настырные мухи, не давая сосредоточиться. Простые, но безжалостные: Если ты сам не сможешь сказать себе: Я поступил правильно, то никто и не поймёт этого. Всё начинается с тебя. И если ты не сможешь защищать свои собственные принципы, то всё остальное рухнет.. Зар крепче сжал пальцы на подоконнике. Он знал, что убивать ещё двух королей значит бросить вызов всему миру. Знал, что с каждым шагом всё больше превращается в того, кого люди назовут убийцей, мстителем, демоном. Но что ещё он мог сделать?
Торвульд и Доронвэ они не остановятся. Письма, которые он нашёл у Марка, стали последней каплей. Союз королей был замешан в крови его народа. Они давали приказы, они платили за каждый пойманный след Слова Ксилаар, они держали народы в цепях невежества. Если их не остановить охота не закончится. И, возможно, единственное, что сейчас держало врагов в страхе это сам Зар.
Он скользнул взглядом по своей комнате. Всё было собрано: посох, клинок, немного еды, пара свитков с картами. И всё же что-то внутри него не давало сделать последний шаг.
Май. Её голос, её руки, что столько ночей перевязывали его раны. Её взгляд, полный тревоги, когда она впервые услышала его признание. Она не просила его остаться. Не пыталась удержать. Но каждый её взгляд говорил о том, что она боится за него. Боится потерять. Зар закрыл глаза, прислонившись лбом к стеклу.

Макс прошептал он едва слышно. Как же мне поступить правильно, если я даже не знаю, что это значит?

Ответа не было.
Он открыл глаза и посмотрел на небо. В этот момент он понял, что уже сделал свой выбор даже если сердце разрывалось на части. Возможно, когда-нибудь он пожалеет об этом. Возможно, никогда не найдёт прощения. Но долг был превыше всего. За порогом его ждал холод, долгий путь и кровь.

Вечер в убежище тёк медленно. Зар лежал на кровати в своей комнате, в полумраке, сверля потолок взглядом. Сон не шел. Сквозь открытую створку окна пробирался прохладный воздух, несущий аромат леса. Он старался расслабиться, но мысли вновь и вновь кружились в его голове. Тихий скрип двери заставил его шевельнуть хвостом. Он не стал открывать глаза слишком устал, чтобы реагировать. Но шаги были легкими, осторожными. Он сразу понял, кто пришёл.

Зар раздался тихий голос Май.

Она закрыла дверь и подошла к кровати. Некоторое время просто стояла рядом, а потом осторожно присела на край. Зар не шелохнулся, но внутренне напрягся. Он боялся этого разговора. Боялся того, что она скажет и что он сам может ответить.

Ты ведь уже всё решил прошептала она, едва касаясь ладонью его щеки. Но я не могу не могу отпустить тебя вот так

Он вздрогнул от её прикосновения. Её пальцы были тёплыми, мягкими. В его груди что-то сжалось, но вместе с этим вспыхнуло странное, непонятное волнение. Он медленно открыл глаза, в полумраке они тускло сверкнули золотом, задержавшись на её лице дольше, чем он собирался. Её близость сбивала дыхание, пробуждала в нём что-то хрупкое, давно забытое. Впервые за долгое время он почувствовал, как что-то в его защитной броне дало трещину.

Я не могу остаться, Май выдохнул он, едва слышно. Ты это знаешь.

Но почему ты всегда идёшь один? Почему ты должен нести всё это в одиночку? её голос дрожал, но она старалась сдерживаться. Разве ты не заслуживаешь хоть немного счастья?

Он прикрыл глаза. Больная тема. Слишком больная. Его пальцы непроизвольно сжались на одеяле.

Я никогда не испытывал привязанности ни к отцу, ни к матери. Его голос звучал хрипло. Я покинул болота совсем ребёнком. И за время, пока я жил у Кираи, у меня даже мысли не возникло, что я скучаю по своей семье или племени

Но тогда почему ты так хочешь помочь им? тихо спросила Май.

Зар долго молчал, вглядываясь в потолок. Потом медленно повернул голову к ней. В его глазах плескалась горечь.

Узнавая всё больше о прошлом моего народа, я стал испытывать обиду. Злобу. Несправедливость. Голос был приглушённым, словно где-то глубоко внутри. Они были великими. Их уничтожили, стерли из памяти этого мира И теперь их жалкие остатки бродят по топям, как тени. Даже не понимают, что потеряли.

Май слушала, сжав руки на коленях. Её глаза блестели в темноте.

Ты сам повесил на себя этот долг произнесла она едва слышно.

Эта девушка как всегда была невероятно, прямо-таки устрашающе, проницательна. Зар опустил взгляд.

Да. Потому что я единственный, кто может это исправить. Никто, кроме меня, не пройдёт через километры ядовитых туманов. Никто, кроме меня, не говорит на языке Топей. Он горько усмехнулся. И они не станут слушать того, кто не покрыт чешуёй.

Наступила тишина. Май медленно убрала ладонь с его щеки и нежно взяла ящера за руку. Она смотрела на него так, как не смотрел на него никто.

Но что станет с твоими учениками? Что станет с Ксилаар, если ты позволишь себе сгореть в этом долге? прошептала она.

Он отвернулся, прижимая ладонь к глазам. Она была права. Как всегда. Но он не знал, что ответить. Не знал, как впустить кого-то в свою жизнь, если сам выбрал путь одиночки.

Май молчала несколько мгновений, потом осторожно склонилась ближе. Она нежно коснулась губами его жесткой скулы. Её дыхание коснулось его шеи.

Ведь ты важен и для меня тоже

Он стиснул зубы, чувствуя, как дрожь пробежала по его телу. Ещё один барьер начал рушиться. Он боялся этой близости, боялся того, как сильно она могла изменить его. Но Май не настаивала. Просто была рядом, тёплая, живая. Единственное существо во всём мире, которое видело в нём не только носителя долга, но и того, кем он был внутри.
Долго они молчали. Где-то вдалеке перекликались ночные птицы. В конце концов, Зар медленно разжал кулаки и коснулся шершавой ладонью её предплечья. Словно впервые позволял себе почувствовать тепло другого существа.

Останься выдохнул он.

Она кивнула. Просто осталась рядом. Не требуя ничего. Не пытаясь изменить его решение. И в эту ночь одиночество отступило, оставив на каменной оболочке сердца едва заметную трещину.

Ночь окутала убежище мягкой тьмой, наполняя воздух тишиной. В комнате было слышно лишь медленное дыхание. Время словно застыло, растягивая мгновения в бесконечность. Май лежала рядом с Заром, её тёплое тело едва касалось его чешуи, а его рука слегка обнимала девушку за плечи. Она не спешила, позволяя моменту раскрыться самому по себе.
Её пальцы осторожно скользнули по его груди, изучая прохладные бронзовые чешуйки, ощущая под ними живое тепло. Зар замер, каждый нерв натянулся, как струна. Сердце билось медленно, но с каждым прикосновением оно ускоряло свой ритм, пробуждая в нём чувства, которые он так долго подавлял. Её прикосновения были мягкими, осторожными словно она боялась разрушить что-то сокровенное. Он не отстранился. Позволил себе чувствовать.
В его груди сжалось что-то глубокое, неведомое. Годы одиночества, долгих странствий и борьбы превратили его сердце в подобие камня, но сейчас оно постепенно согревалось. Каждое прикосновение Май разбивало очередной кусочек той стены, что он возводил вокруг себя. Серебристые перья на его голове шевельнулись, когда её губы коснулись шрама на плече. Он медленно закрыл глаза, позволяя волне тепла разлиться по телу. Его рука аккуратно легла на её спину, проведя когтем вдоль позвоночника, запоминая изгибы её хрупкого тела. Он чувствовал её сердцебиение такое быстрое, такое уязвимое. Она была такой тёплой, такой живой.
Их движения были неторопливыми, наполненными нежностью. Разные тела хрупкое человеческое и жесткое, покрытое чешуёй, казалось, должны были оттолкнуть друг друга, но вместо этого они сливались в единый танец. Каждый вздох, каждое прикосновение было ответом на молчаливые чувства, которые они так долго сдерживали. Зар ощущал, как Май дрожит под его ладонями, как её сердце бьётся быстро, как она доверяет ему каждую клеточку своего тела. Её дыхание обволакивало его шею, горячее и сбивчивое. Он боялся причинить ей боль его когти могли легко разорвать эту нежную кожу, но Май прижималась к нему, словно искала укрытие от всего мира.
В какой-то момент он позволил себе забыться. Впервые за многие годы он отступил от своего долга, позволив чувству захватить его целиком. Ощущение было пугающим, почти болезненным но одновременно таким сладким. Он не понимал, как это возможно, что такая нежная, слабая девушка могла разбить его на тысячи мелких осколков. Тишина заполняла комнату. Только их дыхание и шорохи нарушали ночной покой. Они были вдвоём, укрытые в этом уединённом мире, где не существовало ни войн, ни долга, ни крови. Только двое существ, нашедших друг в друге спасение.
Когда всё закончилось, Зар остался лежать, обнимая Май. Её голова покоилась у него на груди, пальцы рисовали невидимые узоры на его чешуе. Впервые за долгие годы он чувствовал себя не одиноким. Он боялся этого чувства, не зная, как его удержать, как не разрушить. Он не знал, что будет дальше но в эту ночь позволил себе забыть обо всём, кроме неё.

Утро неспешно поднималось над убежищем, наполняя комнату мягким, сероватым светом. Зар открыл глаза, ощущая рядом тепло спящей Май. Её дыхание было ровным, спокойным. Он позволил себе задержаться на несколько мгновений, запоминая каждую черточку её лица тонкие пушистые ресницы, светлую прядь волос, упавшую на лоб, чуть приоткрытые губы. Ему не хотелось уходить. Но долг звал.
Зар осторожно, чтобы не разбудить её, высвободился из её объятий и встал. Холодный воздух окутал чешую. Он бесшумно натянул штаны и рубашку, затем поверх привычную броню. Металл и кожа холодили тело, словно возвращая его к суровой реальности. Каждый ремешок, каждая пряжка застёгивались с привычной точностью. Он чувствовал, как вновь возводится стена между ним и этим хрупким миром, что они с Май создали за одну ночь. Маска бесшумно подстроилась под его голову, снова пряча его лицо. Сквозь прорези для глаз виднелась комната, наполненная тишиной. Только лёгкий шорох ткани нарушал покой.
На столе в кабинете он оставил бездонную шкатулку первый раз за долгие годы. Рядом аккуратно положил браслет Макса, словно передавая всё, что связывало его с друзьями и прошлым, на сохранение тем, кто останется здесь. Он оставил даже большую часть денег, взяв себе лишь то, что могло понадобиться в дороге. Он знал, что идёт на смертельную миссию.
Последним взглядом Зар задержался на спящей Май. Что-то сдавило его грудь. Ему казалось, что стоит протянуть руку и он сорвёт с себя этот проклятый долг, останется здесь, рядом с ней. Но он знал, что не может. Он подошёл к кровати, осторожно поправил выбившуюся прядь из её волос. Её кожа была такой тёплой, мягкой Он не удержался и провёл пальцами по её щеке едва-едва, чтобы не разбудить.

Прости, прошептал он едва слышно.
Зар развернулся и шагнул за порог, растворившись в утренних тенях.
Холодный воздух ударил в лицо, но сердце согревало что-то другое. Впервые за долгие годы он чувствовал, как нечто живое греет его изнутри её тепло, её нежность. Эта ночь будет с ним, как последняя искра в долгом пути. И если он не вернётся пусть она станет тем огнём, который сохранит его память.

Ночь опустилась на мир, укрывая леса и холмы мрачным покрывалом. Усталость взяла своё, и Зар наконец позволил себе короткий отдых. Он лежал на каменистой земле, укутавшись в плащ, золотые глаза ящера мерцали в темноте, а мысли, тяжёлые, как свинец, клубились в голове. Всё-таки больше двух дней пути по горам без сна - это выше его сил.
Сон пришёл внезапно, затягивая его в пугающую черноту. Он снова был в шатре Марка. Холодная сталь в его напряжённых руках. Острый запах крови наполнял воздух. Тело короля лежало на полу, а отрубленная голова, закатив глаза, безжизненно смотрела в пустоту. Но стоило Зарy отвести взгляд, как мёртвые губы дрогнули.

Ты думаешь, что спас свой народ? прошептала голова, голосом, что казался одновременно далёким и до боли знакомым. Или ты просто убийца, такой же, как я?

Зар замер, пытаясь отогнать иллюзию. Но шёпот, словно яд, вползал в каждый уголок его сознания.

Они будут помнить тебя как мясника, а не спасителя. Голос проникал под чешую, впиваясь в его разум. Скольких ещё ты убьёшь ради своих иллюзий?

Ящер стиснул челюсти, но в этом кошмаре даже его собственное тело не слушалось. Голова Марка продолжала говорить, а из тьмы появлялись новые фигуры. Люди, эльфы, дворфы Лица тех, чьи имена он видел в отчётах погибших, замученных, пленных. Они смотрели на него пустыми глазами.

Долг и кровь? прошептал Марк. Ты не сможешь выбрать одно, Зар.

Зар резко открыл глаза, тяжело дыша. Ночь оставалась безмолвной, лишь далёкий крик птицы нарушал тишину. Его сердце стучало в груди, будто он только что пережил настоящий бой.
Он провёл рукой по лицу, почувствовав как холодна его чешуя. Сомнения терзали его, как никогда прежде. Был ли он тем, кем себя считал? Или он уже стал тем, с кем боролся? Но даже эти мысли не могли остановить его. Он заставил себя сесть, прижимая посох к груди. Где-то далеко, в тёмных землях, его ждали ещё две жизни, которые нужно было оборвать.

Никаких сомнений, прошептал он себе. Только долг.

Зар провёл несколько дней в тесных переулках дворфийского города, скрываясь в тени домов и складов. Он наблюдал за дворцом Торвульда, изучая каждую деталь охраны, каждый сменяющийся патруль. Его золотые глаза не пропускали ни одного движения, а маска, отводящая взгляд, позволяла оставаться невидимым для случайных прохожих.
Вечерами он выбирался ближе, чтобы рассмотреть ворота и стены. Дворец дворфов был крепостью, надёжно укрытой под горным массивом. Узкие окна, укреплённые металлическими решётками, вели в глубокие залы, освещённые редкими магическими светильниками. Зар понимал, что попасть внутрь будет непросто но не невозможно.
Он наблюдал, как через боковые ворота в течение дня вносили товары: бочки с пивом, ящики с оружием, мешки с рудами. Ночью потоки людей прекращались, а стража заметно слабела. Единственная возможность проникнуть внутрь дворца пробраться вместе с грузом. Пока он составлял план, сомнения вновь начали подтачивать его решимость. Каждый раз, когда он закрывал глаза, перед ним вставал обезглавленный король Марк. Но он отгонял эти мысли миссия была важнее.
Наконец, когда всё было обдумано, Зар начертал в мыслях маршрут: через боковые ворота проникнуть вместе с грузом, потом в подземные тоннели, минуя главный зал и казармы с охраной. В покои короля вела старая шахта, давно заброшенная и скрытая за каменной кладкой с потайной дверью. Её упоминали в старых картах, которые Зар получил давно, от своих осведомителей. Если семья Торвульда думала, что лишь они в курсе наличия этих тайных ходов они ошибались. Если информация верна она станет его ключом.
Ещё одну ночь он провёл, следя за дворцом, заставляя себя дышать ровно и ждать. У него не было права на ошибку.

Зар пробрался в покои короля Торвульда без особых помех. Он шагал бесшумно, маска отводила взгляд редких стражников, оставляя ящера невидимой тенью. Наконец, он нашел вход в ту самую шахту, дальше дело за малым.
Покои короля дворфов отличались простотой убранства, надёжной мебелью, массивными сводами. Камень, металл и дерево, с высеченными на них простыми узорами. Лишь кое-где углы мебели были украшены драгоценными металлами.
Торвульд спал, тяжело дыша, он был уже довольно стар, его густая длинная борода с проседью лежала на вздымающейся груди. Взгляд Зара замер на шее дворфа всего один взмах, и тот бы отправился к предкам. Но в тот миг, когда рука ящера сжала рукоять кинжала, в памяти вспыхнули учения Макса о справедливости, наставления Кираи о мудрости и последствиях. В его сердце вновь вспыхнула боль: гнев, разочарование, жажда справедливости, стиснутые в тугую пружину. Каждый вдох давался с трудом, словно воздух в комнате стал тяжелее. Сколько раз он твердил себе, что это необходимость, что кровь этих королей искупит страдания его народа? Но теперь, стоя над беззащитным телом, он видел не врага, а живое существо спящего, безоружного, ничем не защищённого. Его пальцы сжали рукоять ещё крепче, дрогнули и разжались.
В глазах ящера мелькнул отблеск страха страх того, кем он мог стать, если поддастся этой тьме. Он глубоко вдохнул, как когда-то учил его Кираи, возвращая разум к ясности. В нём всплыли его собственные наставления ученикам в Топях: Если вы не обуздаете свою злобу, то никогда не подниметесь выше животных, на которых охотитесь.
Медленно, с тяжёлым сердцем, Зар убрал кинжал от шеи Торвульда. Он отошел к письменному столу в покоях короля и нашел там бумагу и чернила. В записке, начертанной дрожащими пальцами, значились такие слова: Твоя жизнь всегда будет в опасности, если не обуздаешь свою жадность. Не наступай на следы тех, кто пал прежде тебя. Ящер положил записку на соседнюю подушку у самой головы короля и пригвоздил её кинжалом.
Не теряя времени, он покинул покои, закрыв за собой потайную дверь. Следующий месяц Зар провёл в пути, преодолевая леса, равнины и горные тропы, пока, наконец, не добрался до эльфийских земель. Там он повторил свой план.
Зар пробрался внутрь дворца, скользя в тенях. Покои Доронвэ были полны ароматов благовоний, а в лунном свете переливались гобелены с извечными сюжетами величия эльфийского народа. Король спал, укрытый тонким шёлковым покрывалом, лицо его казалось почти детским в спокойствии сна. Зар медлил дольше, чем у Торвульда. Слишком много боли причинённой его народу хранилось в этих стенах. Но и здесь, как тогда, он не смог поднять руку. Точно так же он пригвоздил кинжалом к подушке записку со словами предупреждения. Даже те, кто считают себя высшими созданиями, должны помнить, что не вечны.
Теперь оба короля поймут, что их время может истечь в любой момент и что тень Собирателя слов следит за ними.

Глава 16 - Баланс

Зар возвращался в Убежище, измотанный, но живой. Он даже не успел толком войти, как его окружили друзья. Первой на шею ящеру бросилась Май, крепко обняв его, словно боялась отпустить. Зар замер, на секунду забыв обо всех терзаниях, и медленно прижал её к себе. Где-то впереди слышался приглушённый голос Ульрика:

А я говорил, что этот ящер слишком упрям, чтобы помирать.

И слишком глуп, чтобы остаться в стороне, добавил Нои, но его голос дрожал от волнения.

Зар только покачал головой, но в уголках его губ мелькнула тень улыбки. Этот момент наполнил его теплом, которого он так давно был лишён. Он снова вспоминал учения Кираи о мудрости и последствиях. Он чувствовал себя изменившимся. Здесь, среди этих людей, он понял, что его долг не только в восстановлении прошлого, но и в защите тех, кто стоит рядом. Эти трое стали его семьёй, и их радость от его возвращения значила для него куда больше, чем он готов был признать.

Зар провёл несколько дней, отдыхая в стенах Убежища. Почему-то его душа оставалась неспокойной. Ульрик и Нои ежедневно приносили ему свитки с докладами от осведомителей, тщательно фиксируя всё, что происходило в королевствах. Гонения действительно прекратились по крайней мере, на время. Король Торвульд и Доронвэ словно внезапно утратили интерес к охоте на заговорщиков. Стражи, прочёсывавшие города в поисках последователей Слова Ксилаар, внезапно исчезли с улиц. Гильдия снова могла дышать свободно, но Зар понимал это было лишь затишье перед новой бурей.
Он перечитывал отчёты снова и снова, пытаясь уловить в них скрытые знаки. Возможно, короли просто выжидали наблюдали, как далеко зайдёт их таинственный враг. Возможно, они уже разрабатывали план ответного удара. Но Зар всё равно чувствовал слабую, едва заметную победу. Он не пролил лишней крови. Он сумел обуздать свою ярость, как когда-то учил Кираи.
Май частенько приносила ему чай и молча сидела рядом, пока он изучал бумаги. Её присутствие успокаивало. Иногда он ловил её взгляд в нём было что-то, что он не решался разобрать. Надежда? Вера? Или страх за него?
Каждый вечер он выходил во двор Убежища, чтобы потренироваться с посохом или кинжалами. В движениях больше не было гнева лишь сосредоточенность и железная воля. Он готовился к следующему шагу, зная, что всё ещё не конец.

Зар стоял в стороне, прислонившись к деревянной колонне небольшого укрытия от дождя, пока Май сосредоточенно натягивала тетиву лука. Её движения стали куда более уверенными за прошедшие годы теперь она почти не допускала ошибок. Он следил за каждым её взмахом, поправляя угол натяжения или позу лишь редкими короткими замечаниями.

Хорошо, тихо пробормотал он, когда стрела ровно вошла в мишень.

Май бросила на него быстрый взгляд, и Зар впервые за долгое время заметил в её глазах что-то похожее на робкую радость. Он больше не прятался от неё за стеной отчуждённости они оба это знали.
Когда тренировка подошла к концу, Май удовлетворённо потянулась, чтобы размять затёкшие плечи. Зар медленно подошёл ближе. В его руках был небольшой потрёпанный свёрток с несколькими листами пергамента.

Май он замялся, подбирая слова. Пока меня не было я нашёл кое-что в Топях.

Она посмотрела на него с любопытством, сложив метательные кинжалы в ножны.

Эти документы Зар аккуратно развернул один из листов, где тонкими чернилами был выведен древний текст. Они подтверждают, что твои предки были не только частью заговора но и теми, кто помог сохранить нашу память. Они спасли тех немногих, кто пережил катастрофу.

Май зажала рот рукой, её глаза расширились.

Моя семья спасала ваш народ? Но как?

Алхимики из побочной ветви рода Августус передали формулы генной модификации, которая защитила множество Ксилаар от магического вируса. И вот этот амулет он кивнул на медальон, покоящийся на её шее. Он был даром благодарности. Я нашёл записи, подтверждающие это.

Её пальцы дрожащими движениями сжали кулон.

Значит я всё это время носила символ надежды?

Зар медленно кивнул.

Это не меняет прошлого, но, возможно, искупает его часть.

Она подошла ближе, её глаза наполнились слезами.

Спасибо что сказал мне.

Зар опустил взгляд, не в силах смотреть на девушку в этот момент.

Ты заслуживаешь знать правду.

Они стояли так несколько мгновений, пока холодный ветер шевелил листву вокруг. Впервые за долгое время между ними не было слов только тихое понимание, наполнявшее воздух чем-то важным и неизбежным.

Вечер опускался на Убежище мягким золотистым светом, проникавшим сквозь высокие окна. В гостиной было тепло, пахло древесным дымом и пряностями. Ульрик сдержанно ворчал, раскладывая на столе миски с простыми яствами тушёное мясо, свежий хлеб и немного фруктов, которые удалось достать из ближайших поселений.

Неужели вы думаете, что мы сейчас устроим пир? буркнул дворф, но уголки его рта всё равно приподнимались в довольной усмешке. Это всё, что я смог найти. Так что не жалуйтесь.

Нои, склонившийся над стопкой книг, лишь отмахнулся.

Пиршество это не про еду, Ульрик. Это про сам момент. Он поднял глаза, бросив взгляд на Зара. И про тех, с кем ты делишь этот момент.

Зар стоял прислонившись к стене, наблюдая за тем, как его друзья раскладывали скромную трапезу. Сердце отзывалось тихой, едва уловимой теплотой. Он не помнил, когда в последний раз позволял себе просто сидеть среди близких, не думая о долге и грядущих угрозах.

Май принесла ещё один кувшин с водой, из её светлой косы выбилась пара прядей, а глаза светились радостью, которую она не пыталась скрывать. Зар не мог не заметить, как она старалась быть полезной, украдкой поглядывая в его сторону.

Давайте же, не стесняйтесь! Ульрик хлопнул по столу, нарушая молчание. Может, не каждый день мы можем сказать, что усмирили всех королей на этом проклятом континенте, но сегодня можно.

Они рассмеялись, даже Нои позволил себе лёгкую улыбку.
Зар сел за стол, чувствуя, как усталость последних лет немного отступает. Май осторожно присела рядом с ним, её плечо едва заметно коснулось его руки. В этот миг ящер поймал себя на мысли, что впервые за долгое время позволил себе почувствовать себя живым. Вино текло по кругу, истории сыпались одна за другой как Ульрик однажды чуть не поджёг собственную бороду в кузне, как Нои пытался спорить с феями о природе времени и как Май, совсем недавно, случайно обронила книгу Нои в котёл с водой, а потом весь вечер высушивала страницы.
Зар слушал, едва заметно улыбаясь, позволяя миру на миг замереть. Он знал, что впереди их ждут новые бури. Но сейчас, в этой маленькой гостиной, время текло иначе мирно, словно отголосок давно забытой гармонии.

В тишине своих размышлений Зар всё чаще ловил себя на мысли о Май. Её присутствие рядом стало чем-то естественным неотъемлемой частью его жизни. Она больше не отводила взгляд, когда их глаза встречались. Теперь её мягкая улыбка искрилась теплотой, когда она подолгу слушала его наставления или приносила очередную стопку книг из архива. Ящер наблюдал за ней исподтишка, словно боялся, что это всего лишь сон, который может рассыпаться при слишком пристальном взгляде. Он видел, как её руки ловко перебирают страницы, как она неумело прячет улыбку, когда Нои ворчит над очередной ошибкой в записях. Видел, как она поднимала глаза на Зара с надеждой, с доверием.
Один вечер выдался особенно тихим. Зар сидел в своём кабинете, отблески масляных ламп освещали груды свитков. Мысли кружились в голове, давя на сердце. Впервые за долгие годы он позволил себе представить жизнь, в которой он не был одинок. Его пальцы коснулись браслета Макса, лежащего на столе. Последние слова наставника эхом отзывались в памяти: Не оставайся в одиночестве
Он не знал, заслуживает ли этого. Он изгой, носитель древних тайн, мессия для тех, кто видел в нём спасителя всей расы, и всего лишь странник для тех, кто его не знал. Но когда Май оказывалась рядом, мир становился тише. Её доброта и искренность легко пробивались сквозь стены, что он так долго возводил вокруг себя. Может быть, ещё не всё потеряно?
Зар поднялся, вышел из комнаты и отправился в библиотеку, где Май с головой погрузилась в переводы. Она обернулась на звук шагов, её глаза тут же потеплели.

Уже поздно, сказал он негромко.

Я не устала, ответила она с мягкой улыбкой.

Он подошёл ближе, на мгновение замер. Май смотрела на него с тем же терпеливым выражением, каким всегда смотрела. Она ждала не требовала, не торопила. Просто ждала.

Спасибо за всё, что ты делаешь, наконец сказал Зар, голос его звучал глухо. Я вижу, как ты стараешься. И я я ценю это.

Май лишь кивнула, но в её взгляде мелькнула искорка радости.
Зар медленно протянул руку, коснулся её руки робко, почти случайно. Она не отдёрнула ладонь, а лишь крепче сжала его пальцы. Этот едва ощутимый жест заставил что-то дрогнуть в его сердце. В эту ночь он ещё не был готов озвучить свои мысли. Но впервые за долгие годы в глубине его души зарождалась надежда слабая, но тёплая, как первый луч солнца после долгой тьмы.

Зар вновь стоял на берегу тёмного озера, где тихо колыхалась зеркальная гладь. Ветви деревьев как всегда образовывали высокий купол над водой, пропуская лишь редкие лучи солнца. Воздух был свежим, влажным, наполненным ароматами мха и прелой листвы. Феи не показывались, но Зар знал, что они здесь. Они всегда были здесь. Он сел на знакомый плоский камень, позволив себе расслабиться. Прохладная тишина окутывала его, словно мягкое покрывало. В этот раз он не ждал ответов он лишь слушал. Слушал, как ветер шепчет в листьях, как вода едва слышно перешёптывается с корнями деревьев.
Равновесие. Теперь он понимал, что имели в виду феи. Баланс это не просто спокойствие или отказ от эмоций. Это хрупкая грань между гневом и милосердием, долгом и личным счастьем, прошлым и будущим. Он был на грани разрушения, когда в его сердце боролись ненависть и справедливость, но сумел остановиться. Феи учили его тому, что сила не в слепой мести, а в умении сдерживать её ради высшей цели. Он не стал убийцей, как того требовала злоба. Он не позволил ярости сломить его. Именно поэтому они приняли его в этот лес как частицу равновесия, которая снова нашла свой путь.
Зар закрыл глаза, прислушиваясь к внутреннему голосу. Он думал о Май, о её мягкой улыбке, о том, как она коснулась его лица той ночью. Эти воспоминания не приносили боли, как раньше. Теперь в них была надежда.
Тёплый ветерок легонько коснулся его лица, едва заметно взъерошив серебристые перья на голове. Феи не сказали ни слова, но их одобрение он почувствовал всей душой.

Спасибо, тихо прошептал он, не открывая глаз.

Озеро оставалось молчаливым, но в этом молчании крылась мудрость. Долгое время он просидел так, напитываясь тишиной и спокойствием леса, прежде чем решил отправиться обратно.
Зар поднялся с камня, чувствуя, как спокойствие наполняет его сердце. Теперь он понимал баланс нельзя достичь раз и навсегда. Его нужно искать снова и снова, каждый день. Он развернулся и медленно пошёл обратно в Убежище, зная, что сделает это.

Утренний свет едва пробивался сквозь листву, когда Зар сидел за столом в своём кабинете, держа в руках браслет Макса. Прошло уже немало времени с тех пор, как наставник оставил этот мир, но тяжесть его учений по-прежнему лежала на плечах ящера. Он медленно провёл пальцем по холодному металлу, ощупывая каждую выемку и завиток гравировки. На внутренней стороне, аккуратно высеченные, блестели слова, которые Кираи повторял раз за разом в годы его юности: Мудрость просчитывает последствия каждого шага, видит не только сегодня, но и завтра. Зар сам выцарапал эту надпись в память об учителе. Зар зажмурился, позволив памяти перенести его в тот самый день, когда он впервые услышал эти слова. Тогда они казались простым напутствием слишком абстрактным, чтобы по-настоящему понять. Теперь же он чувствовал их вес в каждом принятом решении, в каждом шаге, что приводил его к этой точке.
Вздохнув, ящер осторожно застегнул браслет на своей чешуйчатой руке. Холод металла медленно согревался его чешуёй. Это было больше, чем просто украшение это был обет. Обет сохранять баланс, сдерживать гнев, искать путь, который не оставит за собой следа крови без необходимости.
Он поднял голову, взгляд остановился на двери, за которой ещё спали его друзья. В мыслях мелькнул образ Май её тёплая улыбка, доверие в голубых глазах. Зар знал, что она видела в нём не только воина, но и того, кто может быть добрее, мягче. Того, кем он когда-то хотел стать. Я буду помнить, прошептал он, сжимая запястье. С этого дня браслет Макса становился неотъемлемой частью его пути символом того, что тьма может уступить место свету, если вести себя с мудростью.

Солнце освещало сквозь кроны деревьев, заливая Убежище мягким, янтарным светом. Зар методично укладывал в свою бездонную шкатулку свитки, металлические заготовки, слитки руды и тонкие инструменты. Каждый предмет бережно упаковывал перед тем, как отправить в бездонное пространство аккуратно, словно ритуал перед долгим походом.
Нои наблюдал за ним из-за порога, скрестив руки на груди. Он ничего не говорил, но в его взгляде читалось понимание. Ульрик присел на табурет у стены и задумчиво теребил свою бороду.

Ты опять уходишь, пробормотал он, нарушая тишину.

В Топях меня уже давно ждут мои ученики, спокойно ответил Зар не поднимая глаз. Они многое освоили, но им нужно больше. Если я не помогу им, это знание может снова исчезнуть.

Ты же скоро вернёшься? тихо спросила Май.

Зар обернулся. Девушка стояла у входа, сжимая в руках вышитый мешочек с чаем в дорогу. В последние годы она увлеклась выращиванием того самого чая, который когда-то любил Кираи. В её голубых глазах пряталась боль, но голос оставался ровным.

Вернусь, кивнул Зар, и не раз. Обещаю.

Май кивнула в ответ, словно пытаясь убедить себя в этом обещании. Он видел, как ей тяжело отпускать его снова. Зар вдруг ощутил, как что-то сдавило грудь. На этот раз прощание казалось труднее, чем когда-либо.

На мгновение ящер замер, потом сделал шаг вперёд. Он обнял её первым впервые за всё время. Его сильные руки бережно сомкнулись вокруг её хрупкого тела. Май вздрогнула от неожиданности, но тут же прильнула к нему, уткнувшись лицом ящеру грудь.

Буду ждать тебя, шепнула она.

А я буду возвращаться, ответил Зар, чувствуя, как её тепло проникает сквозь броню.

Ульрик и Нои молча переглянулись, улыбнувшись. Они понимали, что этот момент значил куда больше, чем любые слова.
Через час Зар пересёк границу леса, растворяясь в утреннем тумане. На этот раз он шёл не только с грузом знаний и долга, но и с новой надеждой, которую оставила ему Май тихим светом, что будет согревать его сердце в самые долгие годы одиночества.

Глава 17 - Надежда

Два года в Топях пролетели незаметно. Зар наблюдал, как плоды его труда медленно, но верно прорастают в сердцах его сородичей. В центре заброшенной деревни на окраине, где когда-то стояли лишь шаткие хижины, теперь возвышались скромные, но прочные здания, выстроенные учениками по его чертежам. Школа обрела свой собственный облик небольшой каменный комплекс с кузницей, мастерскими и библиотекой. Каждый новый день приносил с собой гул молотков, шорох пергаментов и тихий шелест голосов, что читали древние тексты.
Ученики Зара стали взрослее, их спины выпрямились, а взгляды наполнились уверенностью. Они уже не смотрели на древние механизмы как на реликвии прошлого теперь они видели в них инструмент для будущего. Молодые Ксилаар осваивали ремесла, чертёжное дело, изучали руны, а самые одарённые уже начинали разрабатывать собственные конструкции. Старейшины больше не осмеливались подстрекать племена против Школы слишком очевидно стало, насколько знания приносят пользу. Некогда враждебные взгляды сменились на почтительные кивки. Технологическое превосходство становилось неоспоримым, а слухи о находках в затонувших руинах медленно разносились по болотам. Даже самые упрямые из старейшин теперь приходили к ученикам с просьбами то починить сломанное оружие, то выковать крепкие наконечники для копий.
Зар не вмешивался в повседневную жизнь Школы так, как прежде. Он наблюдал со стороны, подмечая, как его ученики сами принимают решения и разрешают споры. Это было странное, но приятное чувство видеть, как те, кого он учил, начинают идти своим путём. Ночами он часто сидел у озера на краю деревни, размышляя о пройденном пути. Слова Кираи о равновесии эхом звучали в его голове. Зар не был больше тем юным ящером, что покинул болота в поисках истины. Он был кем-то большим наставником, оракулом, хранителем утерянного наследия. Болота оживали, и вместе с ними оживала надежда. Зар знал, что этот путь ещё далёк от завершения, но впервые за долгое время он ощущал, что сделал правильный шаг.

Зар стоял на краю утопающих в тумане Топей, прислушиваясь к далёкому хору ночных насекомых. Его взгляд скользил по возведённым постройкам простым, но надёжным мастерским, лабораториям и жилищам, что напоминали о былой славе народа Ксилаар. Ученики под его началом становились всё более самостоятельными. Они сами обучали новичков, передавали знания о механизмах, письме и древних рунах. В каждом из них теплилась искра разума и стремления к возрождению. Школа перестала быть просто тайной она стала сердцем новых Топей.
Ящер чувствовал, что теперь его присутствие уже не так необходимо. Сородичи справлялись сами. Ему оставалось лишь направлять их путь, иногда возвращаться с новыми материалами, книгами и чертежами, но не оставаться надолго. Он знал если остаться, он станет для них костылём, а не опорой. С каждым днём ученики всё меньше искали его взгляда всё реже спрашивали совета. Они становились настоящими мастерами, способными создавать механизмы по древним чертежам и даже разрабатывать свои собственные устройства.
Теперь у народа Ксилаар был шанс. Возможно, через десятки лет первые из них покинут болота, укроются в тайных убежищах, разбросанных по континенту. Они изучат внешний мир, привыкнут к новому воздуху, восстановят остатки утраченных знаний, прежде чем заявить о своём возвращении. В груди Зара теплилась надежда. Он ещё не знал, увидит ли этот день собственными глазами. Но он сделал всё, что мог.
Подняв руку, он сжал стальной браслет Макса, который теперь всегда носил на запястье. Он ещё вернётся. Ещё не раз. Но впервые за многие годы он знал этот мир больше не держит его в своих цепях. Теперь будущее Ксилаар зависело не только от него.

Возвращение в главное Убежище наполняло сердце Зара странной смесью облегчения и настороженности. Прошли недели пути, но он едва замечал утомление разум был поглощён мыслями о том, что ждёт его впереди.
Когда он пересёк порог, запах старых книг, травяных настоек и древесного дыма обволок его, словно тёплое покрывало. Всё здесь оставалось на своих местах тихая гавань в мире, который всё ещё балансировал на грани войны. Ульрик, едва завидев его, поспешил навстречу, распахнув крепкие руки. Дворф хлопнул ящера по плечу, скрывая радость за привычным ворчанием:

Наконец-то вернулся! Я уж думал, ты там в топях укоренился.

Нои стоял в углу с книгой в руках, но его проницательные глаза тепло мерцали при взгляде на ящера. Он молча кивнул, признавая возвращение друга. Зар вглядывался в лица друзей, стараясь уловить скрытые эмоции. Здесь, среди тех, кто знал его лучше всего, он мог позволить себе на миг расслабиться.
Позже в кабинете Нои передал стопку отчетов. Бумаги как всегда были пропитаны запахом чернил и свежего пергамента. Зар скользнул взглядом по строчкам: за последние годы погибших среди последователей не значилось. Возможно, лишь временное затишье, но даже эта передышка казалась драгоценной.

Всё больше молодых умов присоединяются к делу, заметил Нои, поправляя рукава. Они жаждут знаний. Уже есть несколько перспективных ученых из человеческих земель. Их интересуют технологии, что мы расшифровали.

Значит, слухи всё-таки распространяются, медленно проговорил Зар, аккуратно откладывая бумаги. Хорошо Но чем больше нас тем выше риск, что о нас узнают те, кому знать не стоит.

Мы стали осторожнее, заверил Нои. Каждый новоприбывший проверяется. Май сама беседует с ними перед тем, как они получают доступ к архивам. Её невероятная проницательность нам сильно помогает.

При упоминании Май сердце ящера сжалось. Он не видел её ещё с тех пор, как вернулся, но знал, что они встретятся как только закончатся дела. Снаружи бушевали ветры перемен, но здесь, в этих стенах, медленно возрождалась надежда.

Проходили недели, и жизнь в Убежище постепенно входила в размеренное русло. Войны отступили, отчёты стали приходить всё реже, и даже самые тревожные слухи уже не казались угрозой. Зар всё чаще находил себя в компании Май тихой, скромной, но такой родной.
Иногда по вечерам они сидели у камина, переговариваясь шёпотом или просто наслаждаясь молчанием. Май с улыбкой слушала его истории о жизни в Топях, об учениках, о первых проблесках возрождения его народа. В эти моменты Зар ловил себя на мысли, что рядом с ней время текло иначе мягко, тепло, без тягостных мыслей. Они стали проводить вместе ночи, деля одну постель. Помимо страсти в их близости было много нежности, тихой и оберегающей. Зар часто просыпался, наблюдая, как Май спит рядом, такая тёплая, такая маленькая, её лицо освещал утренний свет из окна. Он боялся признаться даже самому себе, насколько сильно привязался к этой хрупкой девушке.
С каждым днём он всё больше понимал, что не сможет оставить её. Она стала его тихой гаванью среди бурь, что преследовали его долгие годы. И где-то глубоко внутри, там, где прятались самые потаённые чувства, зрело решение. Он сделает её своей единственной. Зар ещё не знал, как скажет ей об этом. Он хотел сделать этот момент особенным, правильным. Пока же он просто жил, впитывая каждый миг, каждый её взгляд, каждое прикосновение, словно боялся, что этот покой однажды исчезнет, как исчезало всё остальное в его жизни.

Зар перебирал старые свитки и записи в своём кабинете. В тусклом свете ламп слова на ксилаарском языке сплетались в строки, оживляя древние традиции его народа. Он вспомнил, как однажды переводил одну из книг романтическую историю, написанную кем-то из давно ушедших мастеров пера. В ней описывалась древняя традиция Ксилаар обряд предложения руки и сердца.
Ксилаар не дарили кольца или драгоценности, как это делали люди. Вместо этого воин должен был одолеть чудовище, угрожающее его народу или поселению. Из костей поверженного зверя изготавливалось украшение для гребня изогнутый полумесяц, символ новой жизни и верности. Это было не просто трофейное украшение, а символ защиты, любви и преданности.
Зар провёл когтями по строкам, перечитывая текст. Он чувствовал, как в груди поднималась тяжесть. Было ли у него право перенести этот обряд на чужеземку? Было ли это правильным связывать Май с ним, когда он сам не знал, что ждёт его впереди?
Он вышел из кабинета и направился к озеру фей. Холодная вода отражала звёзды, и лёгкий ветерок играл серебристыми перьями на его голове. Феи ощущали его присутствие, но не показывались, оставляя его в одиночестве с мыслями.

Что, если она заслуживает большего? прошептал он, обращаясь в пустоту.

Ответом был лишь мягкий шелест листвы. Зар склонил голову, чувствуя, как в сердце проклёвывалась новая решимость. Пусть их расы различны. Пусть будущее оставалось туманным. Но если в этом мире есть хоть один шанс на счастье он хотел попытаться.

Несколько дней Зар с осторожностью пробирался в мастерскую, всегда выбирая те часы, когда Май была занята в архиве или помогала Нои с переводами. Он хотел, чтобы эта работа осталась в тайне до самого последнего момента. В мастерской пахло кожей, металлом, горячим углём и древесной стружкой. Свет от жаровни отбрасывал тени на стены, создавая иллюзию древнего святилища, где ковались судьбы. Зар бережно вынимал из своей шкатулки перламутровый кусок кости гладкий, переливающийся, словно застывший свет луны. Эта кость досталась ему в бою с ночным хищником в болотах существом, которое охраняло затерянные руины. Он помнил, как его кровь смешалась с грязью, как оскаленный зверь пал под тяжестью его посоха. Теперь этот трофей должен был стать символом любви, а не войны.
Зар работал медленно, стараясь выгравировать на заколке тонкие линии ксилаарские узоры, которые он выучил из древних книг. Каждая линия что-то значила: защита, преданность, вечная связь. Его пальцы ловко обтачивали кость, придавая ей изогнутую форму полумесяца. Он не был мастером-ювелиром, но в каждом движении чувствовалась сосредоточенность, почти благоговейная осторожность.
Время от времени Ульрик заходил в мастерскую, наблюдая за его работой, но не задавал вопросов. Лишь однажды одобрительно буркнул, подавая инструменты:

Всё правильно делаешь, парень.

Зар только молча кивнул, продолжая работать.
Когда заколка была почти готова, он взял самый маленький резец и вырезал с обратной стороны два слова на ксилаарском: Свет сердца. Эти слова были частью старой легенды, которую он переводил когда-то для Нои о тех, кто соединял свои жизни вопреки всему. Когда последний штрих был завершён, Зар осторожно завернул заколку в шелковый мешочек, спрятав его в красивой деревянной шкатулке. Ему оставалось лишь дождаться подходящего момента, чтобы сделать Май предложение по всем законам своего народа.

Закат заливал Убежище тёплым медным светом. В воздухе витал запах цветущих трав, а лёгкий ветерок шевелил крону деревьев. Зар стоял у края поляны, сжимая в руках шкатулку. Его сердце билось медленно и ровно, но внутри бушевал целый ураган. Май сидела у маленького искусственного озерца, не подозревая о его приближении. Её длинные незаплетённые светлые волосы рассыпались по плечам, отражая солнечные блики. В тот момент она казалась частью этого спокойного, гармоничного мира такой, какой всегда видел её Зар.
Он сделал несколько шагов вперёд, и девушка обернулась, услышав знакомый шорох. В её серых глазах промелькнуло удивление, но тут же сменилось тёплой улыбкой.

Зар... она тихо произнесла его имя, как будто боялась спугнуть этот момент.

Ящер не сразу ответил. Он сел рядом, ощущая тепло её присутствия. Несколько долгих мгновений они просто молчали, слушая плеск воды и пение птиц.
Наконец Зар протянул ей шкатулку. Её поверхность была гладко отполирована, а крышку украшали резные символы на языке Ксилаар.

Это для тебя, сказал он, и в его голосе прозвучала едва уловимая дрожь.

Май аккуратно открыла крышку, и её глаза широко распахнулись.

Я... её голос задрожал, когда она взглянула на Зара. В глазах девушки блеснули слёзы. Ты... ты знаешь, что это значит?

Зар кивнул, медленно сжимая пальцы.

Я помню эту книгу, прошептала она. Я читала её ещё в библиотеке... Я знаю, что это значит у вашего народа.

Зар опустил взгляд, не в силах выдержать её проницательного взгляда.

Я долго думал... смогу ли я подарить тебе это. Но ты единственная, кто всегда видела меня не как наставника или мессию... а просто... меня.

Май прикоснулась к его руке, и ящер почувствовал, как её тонкие пальцы сжали его ладонь.

Я всегда буду видеть тебя таким, Зар. Даже если весь мир закроет глаза.

Слёзы текли по её щекам, но улыбка не сходила с лица. Она дрожащими руками взяла заколку и закрепила её в волосах. Перламутровый полумесяц мягко сиял в лучах заходящего солнца.

Теперь мы связаны, сказала она, глядя ему прямо в глаза. Навсегда.

В этот момент Зар понял, что впервые в своей жизни он нашёл что-то большее, чем долг. Он нашёл дом в её глазах, в её сердце. Он медленно протянул руку, подушечками пальцев осторожно касаясь её щеки. Сердце билось ровно, уверенно.

Навсегда, тихо ответил он.

Солнце опускалось всё ниже, и над озером уже начинали танцевать первые светлячки. Мир затаил дыхание, словно признавая, что в этот миг свершилось нечто важное. Собиратель слов, наконец, нашёл свою самую драгоценную реликвию.

.

Конец истории.