Однажды со мной произошла невероятная история, наполнив мое сердце тоской и одиночеством, внеся в мою душу, какие - то неприкрытые сомнения о смысле нашей жизни.
Было холодное ноябрьское утро. Изморозь сплела за ночь замысловатые узоры, отблескивая ожерельем, на пробившихся сквозь гущу свинцовых облаков, солнечных зайчиков. Голые деревья понуро совершали, словно на подиуме, незатейливые движения, обнажая и без того обшарпанные от долгого времени без ремонта, прозаические здания.
Кругом, благо еще в малом количестве, суетились благочестивые люди, замученные повседневными заботами, в поисках счастливых минут, в вихре серой сумасшедшей жизни. Их взгляды то вспыхивали, то угасали, будь - то не ко времени испорченные семафоры.
Меня тоже вынесло на грязно-серую тропу этой никчемной и постной жизни. Мой взгляд упал на мезонсцену, где огромный пес, лаял, как - то лениво, на нахлобученного теплыми вещами прохожего, который опасливо озирался со словами, - " Пошел вон , бродяга".
Псу наверно тоже надоело это преследование, и он остановился, вдруг медленно стал оседать на задние лапы, затем без звука повалился на грязный тротуар, лишь изредка поднимая голову.
Я подошел поближе, меня заинтересовал этот необычный, огромный пес своей осанкой и каким - то неповторимым, величием. Мне стало непонятно, что с ним случилось. Он медленно поднял свою голову и внимательно посмотрел на меня, наши взгляды встретились, и я отчетливо уловил, пронизующие меня импульсы, какое - то внутреннее напряжение, будь - то бы мой организм настраивался на что - то важное и значительное.
В тот же, момент, я отчетливо услышал, откуда - то исходивший незнакомый голос. Оглянувшись, никого не увидел, также пестрела толпа, суетливо обходя, умирающею собаку. Голос стремительно проникал в меня, и вдруг я начал отчетливо понимать, то, хотя и странно, что со мной говорил лежащий пес.
" Я не знаю тебя, но в твоих глазах увидел сострадание, неподдельную любознательность, желание помочь мне. Умирая, хочу поведать тебе трагизм моей жизни. В больном обществе, больные все, вот в этом суть нашего миропонимания.
Родился я восемь лет тому назад от чистейшей овчарки - матери и кобеля, победителя многих республиканских соревнований. Еще маленьким меня приобрели мои будущие хозяева, так, что воспитание прошло в образованной интеллигентной семье. Учили строго, но иногда и баловали, особенно этим часто увлекался их сын. Семья была дружная, с большим потенциалом жизнедеятельности. Хозяин работал на заводе начальником цеха, увлекался спортом, его жена руководила хозяйством и воспитывала сына и меня.
Несколько лет в доме царило полное благополучие, освещая любовь и согласие лучезарным светом, создавая духовную чистоту и уют. Но вот уже два года, как все пошло навыворот. Жизнь размягчилась в грозовых раскатах и обильных слезах, необычно вплетая в тонкую паутину согласия, тревожные мысли о дальнейшем существовании. Хозяин неожиданно потерял работу, до пенсии было еще далеко, резко повеяло холодом, исчез привычный комфорт, редко пробивался смех, исчезли праздничные столы. Поиски работы, случайные заработки, многочисленные увольнения, привели его к неизлечимой болезни.
Мне запомнилось, как он часто повторял незамысловатое четырехстишье:
Ты поверь, цени одно мгновенье,
Что трепещет жизнью на устах,
Прошлое укрылось в подземелье,
Будущность, летает только в снах...
Действительно так и случилось, радость отрылась на миг и стремительно скрылась в суматохе мирских страстей...
Лил холодный, нудный дождь, монотонно ковыряя и без того разбитый асфальт. В комнате неуклюже распласталось гнетущее безмолвие. Горела согнутая свеча, хозяин, облаченный в редко одеваемый костюм, лежал, скрестив руки в грубо обтесанном гробу. Сиротливо сидела вдова, изредка нарушая тишину, стонами и причитаниями, ей вторил бледный и какой - то отрешенный сын. Хозяин мой, уже не мог понять, на какие мучительные испытания он оставил семью, что ждет их в этом жестоком, непредсказуемом мире.
Все нарушилось, я вскоре почувствовал, что на меня смотрят, как на лишнего нахлебника, пища стала скудной и однообразной, хлеб, да иногда немного супа, вот и весь рацион. Хозяйка, часто стала выгонять меня из квартиры, когда они с сыном садились за стол, чтобы не видеть мой голодный взгляд.
Мне становилось все тяжелее и тяжелее находиться в этом опустошенном от несчастий доме. Однажды я не вернулся после выгула домой, но меня уже никто не искал. Тоскливо оглянувшись на дом, я побежал с пробегающими бродячими сородичами, в другую нишу моей жизни.
Меня окутал новый мир, мир борьбы за выживание, где нет чистой подстилки, регулярной пищи, тепла, где за кусок хлеба могут убить, где сильный постоянно унижает слабого. Бикборды заполнены лживыми обещаниями, становление независимого государства уже много лет сопровождается хаосом, галопирующей экономикой, обогащением кучки негодяев, за счет миллионов обездоленных, коррупция как жало вонзилось в саму суть существования страны. Много выкинутых на улицу людей пополняло новую элиту, пророс новый класс,- " бомж". Естественно на этом фоне также появилась огромная армия бездомных собак и кошек. В поисках пищи собаки незаметно сбивались в стаи и зорко охраняли свою, уже помеченную территорию, вплоть до смертельных схваток с чужаками. Вскоре и мне доверили сородичи стать вожаком стаи. И все же нам приходилось больше надеяться на помощь наших старших товарищей, бомжей. Они вытряхивали из мусорных контейнеров пакеты, в которых частенько находились объедки, а также с питейных заведений остатки от "великолепных" застолий.
Каждый из них покровительствовал, как они считали, своим любимцам, и уделяли им особое внимание. У меня тоже были свои патроны, маленький, лысоватый Интеллигент и постоянно нетрезвый Закройщик, кто им дал такие клички, никто не помнил, но все к этому привыкли. В старом полуразрушенном помещении, они обустроили себе убежище, и каждый вечер распивали вонючее пойло, с жаром судачили о нынешней власти, а иногда с особой бережливостью, окунались в свои прошедшие, но уже навсегда потерянные годы.
Из многочисленных рассказов я понял, что Интеллигент до этого, работал на крупном заводе инженером, где многие месяцы не платили зарплату, а затем и вовсе сократили. Поиски новой работы не дали позитивных результатов, от безысходности запил, ушла жена, и он сполз на грязную дорогу прозябания. Закройщик был в Советские годы незаурядным мастером, шил костюмы многим партийным работникам, но волна экономических передряг выкинула и его на берег нищеты и каждодневного выживания.
Осень пережил сносно, тяжелее стало, когда белый ковер устлал землю и мороз проникал во все потаенные и незащищенные места. Закройщик, ежедневно был пьяным, словно он куда - то торопился, боясь пропустить любое застолье. Матерно ругал власть, жаловался в пустоту на свою никчемную жизнь и засыпал со стонами в полуразрушенном сарае. Наутро вылазил с трудом оттуда, отпихиваясь от разных кусков хлама, бледный, истощенный, с красными болезненными глазами, трепал меня по холке и долго шарил в карманах, ища для меня, что - то из оставшейся закуски.
Как - то я долго ждал его выхода, но он не появился. Я осторожно залез в логово и увидел окоченевшее мертвое тело, на его лице застыла какая - то блаженная улыбка, словно он отправился в иной мир, где царствует сытое благополучие. Похорон не было, коммунальные службы бросили его в машину и быстро увезли, оставив нам грустные мысли. Бомжи сами устроили поминальный обед, и напившись до чертиков, оправились спать по своим лачугам, с надеждой увидеть поутру, божественный свет. Через неделю ушел во тьму и вечно пьяный Закройщик, сел на скамейку и не поднялся. Вот так покинули этот свет мои покровители.
Я тоже еле передвигал ноги, с надеждой глядя на мусорки, где иногда попадало кое - что с праздничных столов, хотя конкуренция была особая как и между людьми так и собаками. Так пробежало время до первой весенней капели, затем стало немного сытнее, солнце выгоняло на улицу молодежь, да и профессиональных алкашей, после чего оставалась кой - какая пища. Ко мне пристала стройная, черная овчарка, с какими - то грустными глазами, всегда безразличная к бомжам и ко всему окружающему. Мне было веселее с ней, да и физиологические потребности с лихвой восполнялись на гребнях нашей любви. Через несколько месяцев, пришлось, искать пищу не только двоим, но и для пятерых малышей. Иногда сердобольные старушки
помогали нам пищей, пока выводок не разбежался по дворам, где часть их была разобрана хорошими людьми.
Вновь я с тревогой начал ожидать холодной осени и зимы. Многие бомжи уже обустраивали свои зимние квартиры, появлялись новички, еще не прошедшие тяжелых испытаний. Они как - то с непривычки боялись нашего свирепого вида и часто "угощали" последним.
Наступила ноябрь, облака, истощавшие от частых выкидышей, болтались ежедневно над городом. В стране наступил кризис, резко поднявший приток обездоленных в наши ряды, новых людей и также собак. Стало трудно находить пищу, редкие дни обходились без драк и потасовок. Даже по мусорным ящикам было видно, что народ экономно относился к остаткам еды. Мне тяжело стало передвигаться, ноги не слушались, пропитания катастрофически не хватало, но крик смерти толкал меня на, порой, бесплодные поиски.
Всему приходит конец, и вот я здесь умираю, среди снующихся людей, которые тоже не знают, когда и где придет их час. Очень жаль, что мне, да и этим людям пришлось жить в эпоху потрясений и перемен. Свою предсмертную боль я передал тебе в надежде на то, что настанет день, когда все люди будут счастливы , в надежде на то , что они достойны этого.
Голос пропал, я оглянулся, никого, пес уже не поднимал голову, его полуоткрытые глаза выражали какое - то непонимание исхода жизни. Пошел нудный моросящий дождь. Его мех постоянно намокал и огромный пес, на моих глазах, превращался в худую с резко очертанными ребрами, падаль.
Закрыв глаза, я подумал, вот так уходят многие миллионы людей от голода, нищеты, болезней, вообще как несправедлив мир, разделив человечество на богатых и угнетенных. Неужели это будет всегда, неужели страна, ее люди будут еще долго терпеть.
Ведь все рождаются одинаково, а вот живут по несправедливости, даже смерть и та забирает, быстрее людей слабых и обездоленных.
Во что превратили страну? Cтрану, с огромными природными богатствами, лучшей плодородной землей, вековой историей, свободолюбивым народом, - в огромную пивную, где в общей зале, корчатся от смрада миллионы людей, пропивая от безысходности захудалые гроши, а сверху в отдельных, закрытых кабинетах, запихивают деликатесы, запивая их янтарными напитками в свои глотки, цвет нашей буржуазии, где стоимость только одного ужина, может прокормить неделю, тысячи благочестивых людей.
Неужели для этого боролись?
Как быстро новая революция изменила многих людей, которые превратились в жестоких, с водяными глазами существ. Деньги стали главным мерилом общественных отношений, как быстро произошло деление общества на кучку богатых, с огромной армией обездоленных. Нынешняя демократия не вошла в сознание миллионов людей, не внесла взаимное уважение, свободу личности, благополучие и социальную защиту. Нам твердят, подождите, придет ваш светлый час, но почему большинство должно ждать этого десятилетиями, а кучка " благочестивых" уже купается в лоханке из чистого золота и наслаждается в полном объеме благами, созданными все тем, же нищим большинством.
Шум вернул мой взгляд вновь на утюженный дождем асфальт. Собаки уже не было, коммунальная служба удивительно быстро решила эту не сложную, но уже привыкшую для них проблему...