Он налил себе кофе, отыскал пакетик аспирина и принял три таблетки, с огорчением отмечая, что руки сильно дрожат. Когда он уже выпил кофе, в кухню вошла Глория, одетая и причесанная.
- М-м-м... кофе. Налей мне чашечку, милый.
- Некогда. Пошли. Выпьешь где-нибудь по дороге.
- Подожди секунду, Эдди. - Неожиданно резкая нотка в ее голосе заставила Блэка насторожиться. - Ведь это же Морган к тебе заходил, правда? О чем это вы говорили? О каком-то большом деле? Что он имел в виду?
Блэк обомлел. Несколько секунд он растерянно смотрел на Глорию.
- Не суй нос не в свое дело, - прорычал он. - Слышишь? Ишь, любопытная какая!
- Эдди, выслушай меня, прошу тебя, - сказала она и положила руку ему на плечо. - От Моргана хорошего не жди. Я о нем такого понаслышалась. Всю жизнь он мыкался по тюрьмам. Замешан был во всякой уголовщине. Кроме разве что убийства. Да и этого ему, видно, не миновать. К тому идет дело. Послушай меня, Эдди, не связывайся с ним. Попадешь в беду.
...
Китсон, потирая кулаком по ладони другой руки, спросил:
- А что будет с шофером и охранником? Мы оставим их в "бутылочном горле"? Что мы с ними сделаем?
- Не ломай голову. Мы с Эдом об этом позаботимся.
Китсона бросило в жар. Теперь он был уверен, что шофера и охранника убьют.
- Они же увидят трейлер, - хрипло сказал он. - И смогут описать и трейлер, и нас самих.
- Что тебе-то беспокоиться? - вдруг разозлился Морган. - Нечего пузыри пускать раньше времени. Мы с Эдом это уладим.
Китсон взглянул на Джинни. Ее каменное лицо его мало утешило. Что-то внутри его вдруг настойчиво заговорило: "Брось все немедленно! Ведь они готовят убийство... Это слепому ясно. Они ни за что не оставят живыми шофера и охранника".
Морган сказал:
- Итак, если вопросов больше нет, я продолжаю...
- Слышишь, Фрэнк, - дрожащим голосом перебил его Джипо, - меня это пугает. Скажи прямо, что ты собираешься сделать с охранником и шофером? Как это ты устроишься, чтобы они не описали фараонам наши приметы?
Лицо Моргана застыло.
- Может, тебе все в картинках изобразить? - прорычал он. - А как бы ты заставил их молчать?.. Вот что я вам скажу. Вы двое голосовали за. Я предупреждал вас, что если мы поскользнемся, то можем сесть на горячий стульчик. Говорил вам: "Подумайте сперва, потом голосуйте". И вы проголосовали. Так что нечего теперь пороть всякую чушь насчет того, как мы заставим их молчать. Вы знаете не хуже нашего, что мы с ними сделаем. Но вас-то мы этого делать не просим. Я уже сказал, что мы с Эдом позаботимся об этом. Только не думайте, что вы сейчас можете выйти из игры. Мы теперь связаны одной веревочкой. Я не собираюсь завалить дело из-за того, что вы двое вдруг решили показать себя шибко порядочными! Ясно теперь вам?
Джипо судорожно глотнул воздух. Холодный огонек в глазах Моргана отрезвил его. Он понял, что у Моргана не дрогнет рука всадить ему пулю в лоб, если он дальше будет протестовать.
- Ладно, Фрэнк, - сказал он сдавленным голосом. - Ты - босс.
- Это уж точно, я - босс, - сказал Морган и круто повернулся к Китсону. - А ты что скажешь?
Моргана Китсон не боялся, он боялся только Джинни. Раз у нее хватило храбрости пройти через это, значит, и у него должно хватить.
...
В маленькой комнатушке на другой окраине города Китсон, только что встав с постели, варил кофе. Его сердце все время сжимала холодная рука страха.
Ночь он провел плохо, нервничал, вертелся с боку на бок. В восемь это начнется, и назад уже пути не будет. Если бы не эти два дня, которые ему предстояло провести с Джинни, он побросал бы свое барахлишко в чемодан, сел в поезд и дал бы тягу из города подальше от Моргана.
Всем своим существом он чувствовал, что дело обречено на провал, но притягательная сила Джинни, любовь к ней брали верх.
Сварив кофе, он понял, что пить его не может. Его тошнило от одного запаха, и он поскорее вылил содержимое чашки в раковину.
В другой комнате, на другой улице, не очень далеко от дома, где жил Китсон, глядя в окно на крыши домов, наблюдая восход солнца, сидел Морган. Зажав тонкими губами сигарету, он продумывал последние приготовления. Словно генерал перед битвой, он перепроверял малейшие детали операции, довольный собой. Сейчас он был готов к последствиям победы или поражения, зная, что план хорош и добавлять к нему или изменять в нем нечего.
Теперь все зависело от его людей. Если у Джинни не выдержат нервы, если Эд промахнется, если Китсон напортачит с машиной, если Джипо начнет паниковать и не сумеет открыть замок... Все зависело от этих бесчисленных "если". Но тут уж он ничего не мог поделать. Себя Морган проверял не раз. Он был вполне уверен в себе. Глядя на свои спокойные, уверенные руки, он испытывал удовлетворение: нервы у него в порядке, не подведут.
В другой части города, в двухкомнатной квартире, Блэк все еще нежился в постели. Лежа на спине, он наблюдал за солнечным зайчиком, который поднимался по стене, и подумал, что, когда тот доползет до правого верхнего угла, придется встать.
Вечером накануне Блэка сильно подмывало позвонить Глории, позвать ее на ночь, но это было бы слишком опасно. Его чемоданы были упакованы, а прочие личные вещи сданы в камеру хранения. Глория сразу бы догадалась, что он собирается уехать из города, и стала бы приставать с вопросами. Она даже могла устроить ему сцену, так что ночь перед началом дела ему пришлось провести одному. Он не спал один уже несколько лет, и эта ночь показалась ему долгой и одинокой.
Сейчас, когда солнечный свет постепенно заполнял комнату, он пытался вообразить, как будет чувствовать себя, когда убьет охранника. Это будет завершающим этапом его превращения в преступника. До этого он никогда еще не планировал убийства, всегда, во время всех ограблений, в которых участвовал, пытался обойтись без кровопролития.
Он не испытывал угрызений совести по поводу того, что придется убить человека. Ему дали такое поручение, и он принял его как факт. Этому человеку придется умереть, потому что иначе весь план полетит к чертям. И все же, принимая это как факт, он не мог не думать о том, что почувствует, когда выйдет из укрытия, подойдет к убитому и посмотрит на него. В тюрьме ему доводилось говорить с убийцами. Когда они хвастали своими делами, в их беспокойно бегающих глазах таился страх. Он знал: это отщепенцы. Такого выражения он никогда не видел в глазах других людей, как бы скверно они ни жили. И потому он не мог не думать о том, станет ли похожим на них, когда убьет охранника, и эта мысль тревожила его.
Когда он спустит курок, он не только убьет человека, он отдаст судьбе в залог собственную жизнь. С того момента, как пуля вылетит из ствола, он лишит себя покоя до самой смерти.
Это будет означать, что он не сможет никому доверять, что он будет всегда холодеть при стуке в дверь, что при виде полицейского у него будут потеть ладони, а ночью его станут мучить кошмары. Он превратится в одного из отщепенцев.
Солнечный зайчик уже вскарабкался к правому верхнему углу стены. Блэк сбросил одеяло и встал с постели.
...
В пятницу около шести утра Джипо встал со своей койки после бессонной ночи и
подошел к окну посмотреть, как солнце поднимается из-за горы.
Через два часа они начнут дело, из-за которого было столько споров, что у него
голова шла кругом. Чтобы открыть один из самых трудных замков на свете, придется
призвать на помощь весь свой опыт, умение, изобретательность. Ему было не по
себе. А вдруг он не справится? Он вздрогнул, представив себе гнев Моргана.
Пытаясь успокоить нервы, он налил воды в жестяной тазик и умылся. Потом начал
бриться, порезался в нескольких местах и со страхом заметил, что руки у него
просто ходуном ходят. Для того чтобы чувствовать, как встают на место один за
другим тумблеры замка, и не пропустить этот момент, нужно двигать диск на
крошечные, микронные расстояния, а для этого рука должна быть железно твердой.
Глядя на свои дрожащие руки, Джипо сделал глубокий вдох. Надо кончать с этим,
сказал он себе. Если он не перестанет психовать, ему не справиться с замком. Он
посмотрел на висевшее на стене резное деревянное распятие, которое дала ему мать.
Может, настало время помолиться, подумал он. Он даже не помнил, когда молился в
последний раз.
Джипо опустился на колени и перекрестился, как его учили когда-то, и тут
обнаружил, что разучился молиться. Он понимал, что не может просить о помощи, раз
собирается сотворить зло, и просто бессвязно бормотал, повторяя одни и те же слова: 'Прости меня...'