Аннотация: В композиции использованы фрагменты из следующих романов трилогии "Освободитель" - "Контракт на Фараоне" и "Император всего"
Цветут кандалы на лозах цепей,
железные розы.
Из тьмы доносится скрежет лопат...
Кто здесь садовник?
- нацарапано на разбитой стене на руинах казармы рабов на Сууке.
...
[Воспоминание о прошлом]:
Руиз прибыл на Линию ночным десантом. Он упал с неба в обществе двух сотен таких же освободителей, все они были полны самоуверенности и праведного возмущения. Он вспоминал свое собственное "я" чуть моложе по возрасту с такой же долей изумления, как и презрения. Он едва мог представить себе, что вселенная казалась ему такой простой. Рабство было плохо. Стереть его с лица земли.
...
Отчаяние, которое Руиз почувствовал, когда, после многих месяцев отчаянной борьбы, в которой погибли тысячи, он обнаружил, что его группа освободителей была нанята Лигой Искусств, огромной мультисистемой, конгломератом, который многие тысячелетия контролировал большую часть законной работорговли в пангалактических мирах. Он пришел к своему командиру, полный ярости от того, что его предали.
- Почему? - спросил он.
- Потому что это лучше. Это не совершенство, но это лучше. Линианцы - чудовища. Лига занимается бизнесом.
Лицо его командира померкло в воспоминаниях, пока перед Руизом не оказалась только стальная маска, нечеловеческая форма, лишенная всякого выражения.
- Так лучше, Руиз.
...
Очень странный человек, Накер убрался в себя {он киборг} и вспомнил разговор, который однажды состоялся у него с Руизом при одном из визитов внедрителя в его берлогу.
- Ты ведь сам в прошлом раб, - сказал тогда Накер полным извращенного любопытства голосом, - как же ты можешь работать на такого охотника за рабами, как Лига?
- Есть и худшие хозяева. Лига обращается со своим добром настолько хорошо, насколько это практично.
- Неужели ты не чувствуешь угрызений совести?
Руиз посмотрел на него нейтральным взглядом.
- А что, я должен их чувствовать?
- Ну... может быть. Некоторые бы наверняка их чувствовали.
Руиз долго не отвечал, потом заговорил терпеливым голосом:
- Ты когда-нибудь слышал о Серебряном Долларе, ледяном мире? Это где-то около границы пангалактики, ее вращением выносит наружу. Шахтерская планета.
- Нет, - ответил Накер.
- У них есть там что-то такое, что можно назвать разумными рыбами. Они живут подо льдом большую часть года, вылезая на открытую воду только во время экваториальных таяний. Ну, это не совсем рыба. Она теплокровная. Но у них есть жабры, поэтому я называю их рыбами. Может быть, рыбы эти в действительности не разумные, поскольку у них нет никакой технологии, но у них есть их собственный язык, и они рассказывают странные рыбьи мифы, которые почти можно понять. Они поглощают новые языки с поразительной легкостью. Это не просто способности так называемого "мудрого идиота", эти рыбы пользуются большим спросом как переводчики поэзии и романов и прочих словесных произведений искусства. Кажется, у них есть способность преодолевать барьер разных видов, передавать и переводить напряжение и специфический эмоциональный окрас произведения. Никто не понимает, как это возможно, не понимают, кажется, сами рыбы. Их существование породило несколько соперничающих школ нейролингвистики, но никто в действительности не понимает, как они это делают.
- Они, должно быть, очень ценные.
- О да. Долгие годы единственными поставщиками были охотники, которые рисковали забраться под лед. Опасный промысел, если принять во внимание других хищников Серебряного Доллара. Клоны, которые растили на Серебряном Долларе, были невербальны, бесполезны в качестве переводчиков. Какой-то неизвестный фактор в их собственном родном окружении заставляет эту способность развиваться. Следовательно, цена одной рыбки была очень высока, пока предприниматели не прибыли на Серебряный Доллар и не построили инкубатор. Они окружили подходящее пространство открытой воды силовым забором и прожгли полоску льда, открыв воду. Рыба, думая, что таяние пришло пораньше, скапливалась в полоске воды, там ее легко вылавливали, клонировали во множество, а потом выпускали в воду внутри безопасного поля. Это хорошо сработало, и предприниматели разбогатели.
Накер не мог понять, в чем суть истории Руиза.
- А какое отношение это имеет к твой работе?
- Рыбы стали рабами, ты согласен?
- Да...
Руиз отвернулся от него, так что Накер не видел его лица.
- Инкубатор крепко охраняется как на планете, так и на орбите. Силы охранников - с Дильвермуна, они многочисленны и хорошо обучены. Никакая прямая атака не одолеет их, разве что нападающие захотят прожечь дыру в океане - а это само по себе уничтожит цель, ради которой все и делается.
Руиз остановился, словно его рассказ кончился. Накер наконец потерял терпение.
- Ну, и?
- Ну, и, - вздохнул Руиз. - Что, если ты согласился бы работать кем-нибудь в инкубаторе? Что, если одной темной ночью ты подкрался бы с сачком и ведром? Какой подход освободит большее количество?
Руиз замолчал.
Накер подумал над рассказом. После длительного молчания он сказал:
- Значит, так, Руиз. И что, большая польза от твоего сачка?
Но Руиз потерял интерес к разговору и не стал отвечать.
...
Руиз осторожно кивнул и выбрал стул подальше от письменного стола Миктиас.
- Сигарету? Порошок? Влагу? - Миктиас показала на бар, который шел по задней стене ее кабинета, за большим холопейзажем лугов Завтрашнего Дня.
Луиз покачал головой.
- Нет, спасибо. Вы предлагаете мне контракт?
Миктиас широко улыбнулась, показав маленькие голубые зубы.
- Действительно, и я рада видеть, что вы не потеряли ничего из своей такой освежающей прямоты. Значит, к делу! Мы страдаем от нелегальных сборщиков нашего урожая в примитивном мире с низким уровнем технологии, которым мы владеем на центральной границе в Манихейском регионе. Вы о Фараоне слышали?
Руиз потер подбородок и задумался.
- Пустынный Трудный мир? Какие-то там артисты? Фокусники?
Миктиас хлопнула в ладоши, издав тихий неприятный звук.
- Действительно, вы хорошо осведомлены. Да! Мы хотели бы вас туда послать, чтобы собрать сведения и, если возможно, прекратить нелегальный сбор урожая, хотя наш контракт может считаться выполненным, если вы сможете определить и назвать местопребывание преступников, чтобы с ними расправилась рука закона нашего возлюбленного работодателя. Но, как всегда, за прекращение преступления полагается неплохая награда.
...
Религия процветала на Фараоне, как и на большей части низко развитых миров - поставщиков рабов, которые принадлежали Лиге. Лига считала эффективным и легким эксплуатировать религиозные импульсы рабских миров, воистину, нет лучшего способа скрыть следы своей сомнительной деятельности. На Кардуне, откуда Лига экспортировала поразительно прекрасных женщин, самые красивые выбирались на крупных религиозных праздниках, а потом их приносили в жертву богам. Этот процесс состоял в том, что их грузили в лодки и посылали их по подземной реке. Персонал Лиги выхватывал жертвы из их лодок как раз в тот момент, когда река исчезала в огромном подземном сифоне.
На Мортадиндере, знаменитом качеством своих гладиаторов, мужчины и женщины соревновались между собой за милость богов, играя во множество разнообразных смертельных игр. А выжившие становились святыми - а потом продуктом, товаром, отправляемым на рынки пангалактических миров, которые разрешили у себя такие кровавые развлечения.
На Скарфе ученые пытались превзойти друг друга в интеллектуальных занятиях, ради славы богов. Самые совершенные отправлялись в монастыри на высоких скалах, из которых никто не возвращался, поскольку монастыри были базами для занесения ученых в каталог, а затем переправки на рынок.
На Фараоне гораздо большее, нежели религия, заставляло фокусников подниматься на вершины своего искусства. Те фокусники, которые не были настолько блистательными, чтобы завоевать вознесение в Землю наград, но все же были способны на постоянное разнообразие и высокий уровень своих представлений, могли подняться вверх сквозь весьма жесткую в остальных случаях кастовую систему, они могли даже получить статус аристократов. Любой человек, даже крестьянин, мог пробовать себя в ремесле фокусника и стараться добиться успеха.
...
Карты поблескивали в холорезервуаре, чистые линии основных цветов, но Руиз видел образы из информационного погружения, которые накладывались на карту. Бесплодная глина сухого плато, пронизанная миллионами мертвых оттенков коричневого и черного. Рассеянные оазисы, зелено-лиловые, каждый в середине собственной паутины, кружевного сплетения бассейнов-уловителей и каналов, словно сплел сеть чудовищный паук.
В мутном тумане под плато жили чудовищные существа. Время от времени кое-кто из них забирался на плато и разорял страну до тех пор, пока не умирало такое существо от разреженной атмосферы плато и относительного холода. В конце концов фараонцы ввели этих чудищ в свою религию, как демонов, и построили стену вокруг края своего мира, чтобы удержать их от вторжения.
Фараонцы медленно и мучительно решали проблему нечастых дождей и ограничили рост рождаемости совершенно жестко с помощью священного отбора. Постепенно их жизни стали солидными, сидячими и достаточно безопасными, чтобы разрешить процветать искусству.
Фараонцы превосходили остальных в камнерезном искусстве, делали потрясающее стекло, фарфор больших достоинств и динамики линий. Некоторые из этих изделий были достаточно ценны, чтобы их можно было вывозить на экспорт. Из яда местных рептилий фараонцы гнали мощные галлюциногены, которые пользовались спросом, правда, ограниченным, на пангалактическом рынке - они нравились богатым клиентам, которые наслаждались примитивным набором переживаний.
Их технология была типичной странной смесью, которую встречаешь на долгое время колонизируемых трудных мирах - тех планетах, на которых человечество держится за существование весьма ненадежно. Их металлургия была довольно развита. Они строили паровые машины хорошего качества, но их попытки построить железную дорогу всегда подавлялись агентами Лиги, которые старались предотвратить установление основы для широкомасштабного промышленного развития.
Но, как на всех мирах, самые выгодные виды торговли на Фараоне сводились к работорговле. Фокусники Фараона приносили неслыханные доходы на пангалактических мирах. Эти артисты создали высокое искусство своим поразительным престидижитаторством. Их великие представления были страстными спектаклями, усиленными шедеврами иллюзии. Ловкость рук была тем фактором, который связывал вместе все аспекты жизни на Фараоне.
Ремесло фокусника составляло единственное практическое средство продвижения вверх по строго кастовой системе. Знаменитый фокусник, который по каким-то причинам не был собран как урожай Лигой, получал великолепный шанс сделаться благородным. А если его собирали, его же соотечественники фараонцы отмечали его исчезновение, как вознесение на небо и преображение, и завидовали его новой жизни полубога в земле Награды. Лига Искусств поощряла развитие искусства и другими путями. Исключительные представления награждались дождевыми бурями - их производила невидимая технология Лиги, но это было якобы одобрением богов. Эти номархии, богатые фокусниками, таким образом были богаты всем.
Как-то Руиз посмотрел плоскоэкранный рекламный ролик, который Лига Искусств распространяла среди потенциальных покупателей фараонских фокусников.
Первый кадр представлял марку Лиги, стилизованную не то мужскую, не то женскую фигуру, красную на черном фоне, на ней были серебряные цепи, выполненные из соединенных пятиконечных звезд. Загремел гимн Лиги, мощная оркестровка с прекрасным хором.
- Добро пожаловать, граждане, - сказал уверенный голос, заглушив музыку. - Данная презентация сделана для вас Лигой Искусств, автономной корпорацией, зарегистрированной на Дильвермуне и имеющей лицензии на всех пангалактических мирах. Лига Искусств - ведущий поставщик разумного товара в галактике более чем за три тысячи стандартных лет. Лига Искусств - ведущий специалист в величайшем искусстве, а именно в искусстве формирования человеческого интеллекта.
Гимн усилился и завершился на драматической звенящей ноте.
Рекламный текст поблек, и его сменила фотография Фараона, висящего в темном космическом пространстве. Камера наехала на вид, резко снижаясь к поверхности Фараона.
- Это Фараон, - сказал голос, - один из наиболее интересных и необычных миров. Сегодня мы приглашаем вас посмотреть одно из великих религиозных представлений, называемых Искуплениями.
Руиз перемотал запись, чтобы пропустить местный колорит, пока не дошел до начала представления. Он слушал объяснения голоса, что представления служат как религиозным, так и юридическим целям, в представлении развлекают богов, а преступников казнят. В крупных представлениях преступника называют феникс и его призывают добровольно участвовать в представлении, в надежде, что достаточно великолепное представление приведет к тому, что после представления феникс воскреснет - надежда, которую поддерживали техники Лиги, которые иногда реанимировали и оживляли жертву.
...
Верховный Жрец вышел из своего укрытия.
- Значит, это правда, - сказал он веско.
Трое из личной охраны царя появились из кустов, пряча глаза.
Низа не могла придумать, что сказать, поэтому она просто подняла подбородок и подождала, пока Верховный Жрец заговорит снова.
Он сел на скамейку поближе к ней.
- Низа, твой отец очень опечалится.
Он сделал жест, и люди царя рывком подняли на ноги ее рабов и увели их прочь. Аллабаб шел молча, а Делия подавляла рыдания. Низа, казалось, не могла оторвать глаз от лица Верховного Жреца.
Он похлопал ее по колену своей хрупкой рукой.
- Мне очень жаль, Низа, что дело дошло до этого, но какой у меня выбор? Никто не возражал, когда ты брала любовников из низких сословий. Женщина твоего статуса может позволить себе маленькие прихоти. Но нельзя давать этим прихотям право на власть. Ты должна была бы знать это. Какой дьявол вселился в тебя, что ты стала учить их читать?
Горло Низы так пересохло, что она еле могла говорить.
- Я сама не знаю. Это казалось таким безобидным... Я подумала, что им понравится читать сказки самим... Им нравилось слушать, как я рассказываю им старые истории.
Верховный Жрец печально покачал головой.
- Сперва сказки. Потом ученые книги, потом рабы научатся, как разбивать цистерны, и мы все высохнем насмерть. Наверняка тебя учили этой последовательности, Низа.
- Да... но они были больше, чем рабами. Они были мне друзьями.
Голос ее прервался, и она вдруг смогла отвести глаза от Верховного Жреца. Она посмотрела на сад с его зеленью и нежно окрашенными цветами, его прохладную сладкую влажность, крохотные очаровательные звуки, которые производили птицы, которые порхали и мелькали в тени. Она почувствовал в сердце резкую, рвущуюся боль. "Теперь все пропало. Это больше не мое. Как я могла быть такой глупой, такой дерзкой?" - подумала она.
- Теперь я должен приказать отдать твоих "друзей" в пустыню. Бессмысленная потеря ценного имущества. А тебя я должен отдать на искупление, что меня крайне огорчает и заставляет скорбеть. Это наверняка разобьет сердце твоего отца, но я должен.
Верховный Жрец выглядел искренне убитым горем, поэтому Низа порывисто протянула руку, чтобы похлопать его по руке, и улыбнулась.
- Я понимаю, - сказала она.
Но на самом деле она не понимала.
...
Посыльный был крохотный человечек; почти карлик. Но перед столом Руиза он вытянулся так, как только позволяло его тело.
- Лорд требует твоего присутствия во Владении Бринслевоса.
Руиз поднял бровь.
- А? А почему это, если ты будешь столь любезен объяснить подробнее?
Человечку некогда было удовлетворять любопытство Руиза.
- Требование Лорда - достаточное объяснение. Вне сомнения, Лорд вознаградит тебя за ловкую и скромную службу - или накажет тебя, если ты того заслуживаешь.
- Несомненно, - мрачно сказал Руиз.
...
- Мне надо уплатить свой долг трактирщику, - сказал Руиз, когда закончил упаковывать свои флаконы.
Посыльный равнодушно кивнул.
Руиз нашел Денклара в кладовой, где он проверял счета.
- Меня вызывает Лорд, - сказал мрачным тоном Руиз.
Денклар не выказал удивления.
- Тогда придется тебе идти. Хочешь моего совета?
- Разумеется.
- Тогда слушай. Семейная линия Бринслевоса очень древняя. Первый Бринслевос был фокусником во Второй Эпохе, почти шестьсот лет назад. Его потомки становились с веками все страннее и страннее. Нынешний Бринслевос скор на обиду, а его каталог того, что может считаться оскорблением, постоянно пополняется и расширяется. Ну вот пример: не критикуй ничего, что ты увидишь во Владениях, ни слуг, ни живности, ни кухню. А она почти невыносима, должен предупредить тебя. Я думаю, что Бринслевос специально распаляет себя такой кухней, чтобы тем более наслаждаться своими приездами сюда. Не будь ни в коей мере дерзок. В то же самое время избегай даже дуновения неискренней покорности. У Бринслевоса нос замечательно тонкого нюха на неискренность, невзирая на то, что он сумасшедший. И прежде всего, не гляди с восхищением на его жен.
...
Бринслевос сидел на подушке у стола, который был покрыт тканью и усеян принадлежностями для курения масла. Лорд сделал знак управляющему уйти, потом поманил Руиза, который выступил вперед.
- Вы оказываете мне слишком много чести, о великий, - сказал Руиз.
- Глупость, - Бринслевос посмотрел вверх, и лицо его напряглось. - А ну, сядь - не стой здесь, глядя на меня сверху вниз. Неужели у тебя совсем нет почтения?
Руиз поспешно сел, прежде чем раздражение на узком лице Лорда успело перейти в бешенство.
- Мои извинения, о великий.
Бринслевос секунду злобно глядел на него, и Руиз уставился вниз, на свои сложенные руки. Он с отчаянием понимал, что сейчас он был в куда большей опасности, чем в ту ночь, когда он впервые взбирался из Ада на Фараон. Лорд был более непредсказуем, чем Адский демон, и, вероятно, более смертоносен, как свидетельствовала огромная шкура на его стене.
- Ну ладно, неважно, - сказал Бринслевос, - я человек снисходительный. Я почти всем позволяю сделать одну ошибку. Если я тебя полюблю, я могу тебе позволить две ошибки, хотя не советую проверять мою привязанность. Пока.
- Да, великий, - говоря это, Руиз смотрел Бринслевосу в глаза и приятно улыбался, вспомнив совет Денклара - что Лорд считает излишнюю униженность такой же раздражающей, как и дерзость.
...
[Руиз спасает Низу в конце представления, прикрепив к ней - умирающему фениксу - медицинскую прилипалу. Вместе с добычей они все попадают в рабство {сама пьеса представлена в отдельной композиции}]
...
Узкий проход изворачивался и извивался, когда они шли и шли по нему, настолько он изобиловал поворотами.
Сотни, возможно, тысячи незарегистрированных и незаконных работорговцев, должно быть, держали тут свои рабские казармы. Точно так же поступали пираты, похитители людей и контрабандисты всяческих плотских удовольствий.
В ходе своей работы Руиз неоднократно бывал в различных рабских казармах Суука и в переправочных станциях, но ничего из того, что он сейчас увидел, не показалось ему знакомым.
...
Брови ее нахмурились.
- Не поддакивай мне, Вухийя. Это не Фараон и не Земля Вознаграждения, и я сомневаюсь, что ты продавец змеиного масла.
На лице ее на миг отразился гнев, но она овладела собой и даже попробовала улыбнуться.
- Ты можешь сказать мне? Ты знаешь, где мы?
Руиз встал и подошел к двери. Он попытался выиграть время.
- Сейчас уже время ужина. Я пойду принесу еды. Тебе надо подкрепиться.
- Я пойду с тобой, - сказала она, встав с изумительной легкостью, если принять во внимание ее недавнее состояние.
Она прошла мимо него и вышла в дверной проем.
Он догнал ее возле дверей, где она стояла, глядя через площадку на серого гуманоидного охранника и роботележку, застыв в ужасе и изумлении. Она впилась ему в руку.
- Что это?
Руиз глубоко вздохнул. Рано или поздно ей придется начать учиться своей новой жизни.
- Они называют себя Пунгами. Они управляют этим... этой... - Руиз запнулся, ища слова, которые были бы помягче. Потом он решил, что ложная мягкость не поможет ей выжить, поэтому стал говорить правду. - Это рабский загон, Благородная Дама.
Она посмотрела на него, глаза ее расширились от шока, потом возмущения.
- Нет! - сказала она. - Нет! Ты знаешь меня? Низа, я Низа, дочь Бхасрахмета, Царя Царей.
Лицо ее исказилось, и она, спотыкаясь, ушла назад в дом бескастовых.
Руиз вздохнул. Он пожелал ей легкого рабства. С ее красотой и умом, она могла бы найти место у снисходительного хозяина. Его тревожило то, что он не мог представить более обнадеживающего будущего для нее.
...
Фломель заговорил.
- Дольмаэро, Азевиль, Тегабидес, как же я рад найти вас в добром здравии, - Фломель говорил голосом оратора, низким и звучным.
Дольмаэро отважно вышел вперед, потом преклонил колено в скупом поклон-приветствии.
- Мастер Фломель, - сказал Дольмаэро без особого тепла в голосе, - мы счастливы видеть вас в безопасности.
Казалось, Фломель не заметил никаких полутонов в приветствии Дольмаэро.
- Благодарю тебя, добрый Дольмаэро. Наверное, ты все удивляешься, что же такое происходит.