Гусейнова Ольга Вадимовна : другие произведения.

Светлая и Темные

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Роман вышел в издательстве "ЭКСМО" в феврале 2016 года!

    Не каждому дается шанс на новую жизнь, если старую жестоко прервали. Не каждый попав в другой мир, сможет приспособиться, выжить, сохранить свое Я. Вот и Светлана, погибнув в своем мире, очнулась в совершенно другом.
    И теперь, ей придется исправлять репутацию прежней владелицы тела, страдающей сумасшествием. Осваиваться в новом мире. Привыкать к другим расам, населяющем его, и пытаться не только выжить, но и стать счастливой.
    Вопреки всему!

    ОГРОМНАЯ БЛАГОДАРНОСТЬ МОЕМУ РЕДАКТОРУ ВЕРЕ БОРИСКОВОЙ ЗА РЕДАКЦИЮ ЭТОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ!


    Как получить автограф



    Купить книгу на "Литрес"

  Светлая и Темный
  
  Глава 1. Переезд.
  Каждый переезд - это немножко смерть, честное слово. Переезжая на новое место, всякий раз что-то или кого-то теряешь. Хотя не сразу понимаешь, чего лишился.
  Д.Д.Калифорния.
  
  Ярко-красный дракон, раскрыв крылья, парит в голубых небесах. Кажется, я чувствую, как ветер бьет в лицо, а солнечные лучи нежно касаются кожи...
  Дотронулась кончиком пальца пожелтевшей страницы старого пыльного фолианта и провела по крыльям дракона, изображенного на картинке. Он был великолепен. Неизвестный иллюстратор очень хорошо отразил мощь и опасность, исходившую от этой зверюги.
   С тяжелым вздохом осторожно захлопнула увесистый том и поставила на место. Сидя на ступеньках специальной лесенки, которая для удобства сотрудников перемещалась по рельсам, обвела взглядом ровные ряды полок, на которых разместились тысячи книг. Хотя, работая заведующим сектором в научной библиотеке Энского государственного университета, я точно знала, какое количество экземпляров здесь хранилось.
   Бросив последний взгляд на старинные книги из фонда легенд, мифов и сказок народов мира, которыми в основном интересовались студенты и преподаватели с исторического и филологического факультетов, я спустилась вниз. Сняв рабочий халат и поправив темную удобную юбку и белую блузку, с неохотой вернулась в реальный мир.
   К сожалению, сейчас мне не до сказок и легенд, сегодня правят серая обыденность и суровая реальность. Мои шаги гулко отдавались в опустевшем хранилище, но я привыкла к этому звуку. К присущей только библиотекам деловой тишине, осторожным шагам и негромким переговорам посетителей, отсутствию суеты и торопливости. Среди книг им не место.
   На лифте поднялась на верхний этаж, где еще сновали студенты-вечерники или те, кто судорожно листал страницы, готовясь к экзаменам или зачетам. Вот и я через три дня буду принимать экзамены и зачеты у студентов первого и второго курсов по дисциплинам 'Библиотечное дело' и 'Документоведение'. Оба предмета я вела уже четыре года. Сразу после окончания нашего же университета мне помог получить эти ставки отец - декан исторического факультета. Дошла до своего кабинета, по дороге здороваясь с теми, кто знал меня в лицо. Внутри было пусто, моей начальницы уже не было, она частенько уходила домой пораньше. Я же всегда задерживалась на работе, не торопясь возвращаться в родную квартиру.
   Сняла плащ с вешалки в углу и с тяжелым вздохом посмотрела на две большие сумки, поставленные возле окна одна на другую. С сегодняшнего дня мне придется жить самостоятельно, как обычно говорят в подобных случаях, по семейным обстоятельствам или не сошлись характерами. Что же, когда-нибудь это все равно бы произошло, и подсознательно я уже несколько месяцев была готова к переменам.
   Мне двадцать шесть лет, мама умерла, когда было всего пять, а через пару лет отец женился во второй раз на женщине с ребенком, девочкой на два года младше меня. Банальная история, наверное, отчасти похожая на Золушкину.
  Папа много лет занимал должность декана исторического факультета, очень денежную, как оказалось впоследствии. У нас появилась большая хорошая квартира, домработница. Мачеха - Ирина - считала себя женщиной утонченной и светской, и отец потакал ее прихотям, исполнял желания. Нет, меня не притесняли, и в обносках я не ходила - это было бы неприлично. Да и отец любил меня по-своему, а мачеха терпела и воспитывала. Как умела или хотела. С ее точки зрения, в лучших традициях высшего света, с привкусом английского. Зато была бабушка с маминой стороны, которая любила меня всей душой, от чистого сердца, и я платила ей тем же.
   Я получила прекрасное образование, но по своей специальности искусствоведение более интересной работы сразу не нашла. Тогда отец помог устроиться в библиотеку, а чуть позже выбил эти две ставки, которые приносят мне пусть небольшой, но стабильный доход. Кроме того, по мнению Ирины, работать преподавателем государственного университета для женщины престижно. В отличие от меня, сводная сестра Валерия окончила среднюю школу и до сих пор находится в поиске себя, а если быть совсем точной - денежного мужа. Числясь, на всякий случай, на заочном отделении университета.
   Год назад бабушка умерла, и мне от нее достались по наследству двухкомнатная квартира в центре города и небольшой счет в банке. Мачеха лишь презрительно фыркнула по этому поводу. А потом наша жизнь круто изменилась. Полгода назад разразился скандал: отца сместили с должности и чуть не посадили за взятки, хорошо еще оставили преподавать в том же вузе. Папа изменился, сильно сдал и был морально подавлен. Денежные поступления резко уменьшились, река друзей и подруг Ирины иссякла, вскоре пришлось отказаться и от домработницы. Валерия пошла в разнос, предприняв усиленные попытки найти себе спонсора, мачеха стала просто невыносимой брюзгой. А меня попытались превратить в прислугу.
   Я терпела месяца три, не считая возможным в тяжелой житейской ситуации оставлять без родственной поддержки отца, но в один отнюдь не прекрасный момент мачеха разозлилась, что я присела за стол вместе со всеми, а не обслуживаю семью за обедом, мною же, кстати, и приготовленным. Естественно, что злилась она на жизнь, повернувшуюся к ней боком, а я... Ну на ком же ей еще оторваться, в самом деле? Не на муже, худо-бедно продолжавшем обеспечивать, и уж точно не на дочери. Этот случай стал последней каплей, дальше я принципиально убирала только свою комнату, кабинет отца и готовила для нас двоих.
   Постоянные скандалы в доме заставили меня уйти в глухую оборону и чаще оставаться ночевать у подруг - Юльки и Наташи. Но вчера мачеха заявила, что лучше бы мне переехать в квартиру бабушки, Валерии, дескать, необходимо все свободное пространство. Ну еще бы, надо же куда-то потенциальных женихов приводить, а тут моя персона маячит, отвлекает внимание на себя. Не дождавшись защиты от отца, который старательно делал вид, что он слепой и глухой, собрала вещи и документы и, хлопнув дверью, ушла. Возвращать в отчий дом меня никто не торопился.
  Квартира у меня есть, работа тоже, а мужчину... мужчину я найду. В отличие от Валерии, у меня другие критерии отбора и на любого я не согласна, все жду своего 'прынца' на черном коне. Пусть у других будет белый мерседес, а у моего должен быть черный как ночь конь. Бабушка часто говорила, что здоровая ирония помогает увидеть трудную ситуацию под другим углом и показать, что не все настолько плохо, как кажется на первый взгляд. Иногда и посмеяться над собой можно и даже нужно. Это неплохо помогает крепко стоять на земле! И жизнь светлеет.
   За окном зажегся уличный фонарь, известив, что наступил вечер, пора прекращать тяжелые раздумья и спешить домой. К себе домой, где меня ждет масса дел, а скучать и печалиться будет некогда. Повесив сумочку на плечо, подхватила свои баулы и пошла на выход. Бабушкина квартира находится всего в квартале от университета. Автобусная остановка рядом, так что смысла тратить деньги на такси нет. Я бы и пешком дошла, если бы сумки не тащить.
   Маршрутка подошла сразу. Незнакомый молодой мужчина помог занести в 'пазик' багаж, приятно удивив меня. В салоне народу было немного и я, запихнув сумки под сиденье, присела, набегавшись за день.
   Мимо бежали, мелькали огни вечернего города, в окнах домов то тут, то там загорался теплый свет. А мне было грустно - кроме подруг я в этом городе никому не нужна, а может и в целом мире. Сказка, в которые я наивно верю с детства, тоже не спешит навстречу. Приходится надеяться на чудо и ждать... неизвестно чего. Или самой рисовать желаемое в воображении.
   По салону разносились мировые новости - это водитель громко включил радио. Как назло, всюду взрывы, локальные войны, террористы, экстремисты, грипп, голод. Настроение упало ниже плинтуса. Я люблю жизнь, уважаю и чужую, но слушая такие новости, становится страшно за свою собственную. Особенно, когда за тебя некому заступиться в нашем равнодушном и порой жестоком мире.
   От мрачных мыслей отвлекла кондуктор, которая, молча глядя на меня, ждала денег за проезд. Достав из кармана заранее приготовленную мелочь, я заплатила, затем, взглянув ей в лицо, тут же заставила себя мысленно встряхнуться. Не хочу выглядеть так же как она: смиренной, уставшей и как будто безжизненной. Словно робот, а не человек. Эта незнакомая женщина, судя по всему, просто существовала, а не жила, возможно, не умела или не хотела искать положительные стороны или яркие краски в окружающем мире. Мне стало жаль ее.
   Мы с кондуктором дернулись, из-за того, что наш автобус неожиданно прибавил скорость. Я заметила желтый свет светофора в лобовом стекле и поняла: водитель решил проскочить перекресток в последний момент. Женщина, чуть слышно выругалась, хватаясь за поручень за моей спиной, а затем краем глаза я увидела огромную тень 'Камаза', несущегося прямо на нас.
  'Видимо, водитель многотонной махины тоже решил проскочить на желтый свет...' - эта логичная мысль была последней. Последовавший чудовищный удар по касательной в кабину и салон автобуса и жуткий скрежет металла выбили из меня не только мысли. Затылком я ударилась о локоть кондуктора, что в первый момент спасло меня от перелома позвоночника. Все это сознание отмечало за доли секунды.
   Люди закричали. Автобус начал сжиматься, словно гармошка, передние сидения, отрываясь от пола, наезжали на задние. Я ощутила, как невероятная по силе боль разливается от коленей и выше. Чувствовала, что, скорее всего, либо оторвало ноги, либо основательно размозжило колени. Сознание почти отключилось, остались лишь чувства и ощущения. Боль в ногах перекинулась на левую руку, полоснула по щеке, затем застряла в груди, не позволяя вдохнуть, с чудовищной силой раздирая все тело. Легкие заполнил запах крови, я ощущала, как она быстро заливает лицо. А еще вслед за вытекающей из меня кровью, в тело начал проникать лютый холод.
   В тот момент, когда боль исчезла совсем, и остался сплошной обволакивающий холод, я поняла - это все! Для меня в этом мире все закончилось, а самое обидное, что даже картинки из моей жизни не промелькнули, как водится. Неужели нечего было посмотреть или вспомнить?
   Неведомо откуда, но я точно знала: мое тело уже умерло, а душа рыдала по несбывшемуся, непрожитому и неиспытанному. Вскоре и последние ощущения начала поглощать тьма, а я безмолвно выкрикнула в пустоту: 'Силы небесные, как же так? Ведь я не любила, толком не жила и не летала... от счастья, неужели конец?'
  Странное ощущение, когда еще не погасшая частица сознания бьется в истерике и борется за фактически уже ускользнувшую жизнь, не давая крошечной искорке жизни полностью раствориться в темноте. Я боролась с отчаяньем смертника, который знает, что бой проигран, но пока дышит, не прекращает сопротивляться. Именно эта толика моего сознания каким-то образом цеплялась за пустоту, искала выход из нее, безмолвно кричала. Так утопающий барахтается в глубине в судорожных поисках глотка воздуха и пытаясь выбраться на спасительную поверхность.
   Я не увидела, а скорее ощутила разрыв в темноте. Что-то непонятное пронеслось мимо меня, обдавая новой волной пугающего холода, странным, жутковатым облегчением и мрачным сумасшедшим удовлетворением. А в месте разрыва и выхода этого непонятного источника загадочных чувств и 'живых' эмоций я на секундочку почувствовала чье-то тепло и устремилась к нему. Не важно, что там! Важно - там тепло, а не как тут - темно и жутко!
   Спустя мгновение с того момента, как я скользнула в потусторонний 'разрыв', меня сперва обдало живым теплом... А затем вернулась боль, вспыхнувшая с такой силой, что я начала задыхаться как совсем недавно, вроде бы. Но только в этот раз мой судорожный вдох принес не только боль, но и облегчение. Я могла дышать! А боль... боль означала, что я все-таки жива. Боль оказалась моей союзницей в борьбе за жизнь, ведь я держалась за нее как за спасательный круг.
   Теперь я чувствовала, что дышу, теперь я чувствовала боль и только теперь я позволила темноте укрыть кроху своего сознания. Почему-то была уверена, что худшее осталось позади, а борьба за жизнь мною выиграна.
  
  Глава 2 Жизнь такая странная штука...
  Мысли тянутся к началу жизни - значит, жизнь подходит к концу.
  Фаина Раневская
  
  Я быстро шла по пугающе пустому коридору вместе с няней. Света свечей едва хватало, чтобы раздвинуть окружавшую темноту. Гулкий звук от подошв моих башмаков эхом возвращался из казавшегося бесконечным каменного тоннеля. Хорошо, что рядом шаркала разношенными башмаками старенькая женщина, жилистой морщинистой рукой держась за мое плечо. Перед высокими двустворчатыми дверями я сжалась от страха, а моя няня Сальма едва слышно прошептала:
   - Будь хорошей девочкой, Сафира. Не зли его лишний раз. Пока не поймем, что там произошло, рта не раскрывай.
   - Хорошо няня! - послушно ответила я.
   Прилагая усилия, она отворила передо мной одну из тяжелых дубовых створок, подтолкнув вперед, сама тоже зашла следом, но осталась стоять у входа. В этой неизменно жуткой для меня комнате оказалось неожиданно много народу. Не смея поднять глаза от пола, я по обуви и нижней части одежды присутствующих смогла определить, что в спальне отца находятся трое драков и четверо слуг - людей мужского и женского пола. Еще здесь была старая знахарка Нона, которая жила в лесу за замком, но являлась по первому зову его владельцев.
   В нос ударил уже знакомый запах крови. Не успела я предположить, почему в спальне отца так пахнет, как услышала его скрипучий усталый, но все равно злой голос:
   - Сафира подойди ближе ко мне.
   Я не посмела ослушаться, хотя от страха подгибались колени. Где же мамочка? Она всегда старалась находиться рядом, когда отец желал видеть рядом свою пока единственную дочь и наследницу. По-прежнему не поднимая взгляда от пола, медленно приблизилась к огромной кровати с тяжелым бархатным балдахином, подобранным золотыми плетеными нитями.
   Набравшись смелости, я посмотрела на отца и задрожала от ужаса. Он лежал облаченный в белую рубаху, прикрытый до паха цветным покрывалом. Я не видела лица, мой взгляд был прикован к окровавленным тряпкам внизу его живота. Нона начала менять эти тряпки на сильно пахнущую травами влажную тряпицу, и когда положила повязку на кожу, отец зашипел от боли. При этом он резко выбросил руку и, больно впиваясь когтями в мою кисть, подтянул к себе и с ненавистью зашипел:
   - Полюбуйся, доченька, что твоя мать с твоим отцом сделала. Пыталась зарезать меня, лживая сука... хотела прервать мой род. Великий род драков Дернейских!
   Не смея смотреть ему в лицо, я рванулась прочь, но он крепко сжимал мою руку. Рыдания подступили к горлу, слезы вот-вот выльются наружу. А в голове билась лишь одна мысль: 'Где мамочка?'
   Знахарка прикрыла тряпочку, пропитанную лечебными травами, парой толстых и сухих, и хрипло произнесла:
   - Мой лорд, вы сильный драк, и эта рана больше не угрожает вашей жизни, об этом я позаботилась. Берегите свое единственное дитя. Леди Амалия выполнила свою угрозу - больше вы не сможете зачать потомства.
   Отец с ненавистью оттолкнул меня, да так сильно, что я больно ударилась о каменный пол. Начала приподниматься на руках, но тут, неожиданно заглянув в проем между полом и днищем кровати, заметила с другой стороны комнаты роскошное желтое платье матери. Затем, замерзая от ужаса, поняла, что это ее окровавленное тело. На меня смотрели мамины мертвые тусклые серовато-желтые глаза, а не золотистые как раньше. Крик застрял в горле, когда отец яростно прошипел:
   - Будь ты проклята, Амалия! Будь уверена, я найду способ отомстить тебе... - голос его сочился ненавистью, словно ядом, отец немного помолчал, и после передышки озвучил видно только что пришедшую в голову идею. - За твое предательство ответит дочь, я позабочусь, чтобы она прожила достаточно долго, чтобы успеть продолжить мой род, но каждый день она будет проклинать тебя, Амалия!
   Раненый несколько раз судорожно, болезненно вдохнул и выкрикнул:
   - Сатис!
   - Я здесь, лорд Калем! - откликнулся стоявший неподалеку мужчина, тут же направившись к кровати.
   Перед моим лицом возникли огромные начищенные сапоги. Заставив задохнуться от боли и очередной потери, а отец приказал их хозяину:
   - Сальму выкинуть за ворота замка. Моя дочь достаточно взрослая, чтобы самой заботиться о себе. Оставить только гувернантку. Драка из рода Дернейских не может быть безграмотной и невоспитанной.
   Старая няня метнулась мимо меня, рухнула на колени перед кроватью своего лорда, протянув к нему руки, взмолилась:
   - Лорд Калем, пожалейте, она же ребенок, ей всего пять лет! Она не может отвечать за грехи леди Амалии, ведь Сафира - ваше дитя, плоть от плоти.
   - Замолкни! - глухим от злобы и физической боли голосом приказал лорд.
   Сатис схватил за шиворот Сальму и поволок прочь из комнаты. Старая женщина никак не могла подняться на ноги, путаясь в длинных юбках, плакала и прощалась со мной взглядом. Не знаю, что произошло дальше, передо мной все еще стоял мертвый взгляд мамы и горестный - няни. В один миг я лишилась всех, кого любила, и кто любил меня. По спальне отца разнесся высокий пронзительный детский крик, наполненный болью и отчаяньем, и когда чья-то оплеуха вновь свалила меня навзничь, поняла, что кричала именно я.
   ***
   Наверное, этот печальный душераздирающий крик маленькой девочки по имени Сафира, потерявшей в один день мать и няню, заставил очнуться, вырваться из тьмы, так долго окружавшей меня.
   В нос ударил запах горящих смолистых поленьев - такой же, как у нас на даче, когда папа разжигал камин в сырую погоду, - еще восковых свечей и застарелого пота. Не в силах открыть глаза, прислушалась к своим ощущениям: неимоверная слабость охватила все тело, словно я желе, готовое растечься в любой момент, стоит только пальцем пошевелить. В области солнечного сплетения сильно болело. То ли живот, то ли грудь - сложно разграничить. Но мне кажется, именно эта выворачивающая наизнанку боль, став моей невольной союзницей, помогла удержаться и не вернуться в тот 'разрыв', не раствориться в темноте...
   Неожиданно надо мной что-то зашуршало, потом раздался женский голос. Из короткого предложения я сначала не поняла ни слова - язык был странным, совершенно не знакомым. Чья-то рука почти невесомо коснулась моей, погладила предплечье. Снова кто-то начал говорить, и в этот миг у меня в голове будто щелкнуло что-то - я начала различать отдельные слова. И чем дольше говорил этот тихий голос, тем понятнее становилась чужая речь, словно выплывала из глубин воспоминаний на поверхность. Последние слова я точно поняла:
  'Открой глаза, дитя мое, Всевышний простил тебя. Все изменится к лучшему, грехи остались в прошлом, небесные врата закрылись пред тобою. Тебя вернули на грешную землю'.
   Открыв, наконец, глаза, я уставилась на обращавшуюся ко мне женщину. Передо мной на краешке кровати сидела, судя по одеянию, монашка - в черной сутане-балахоне, темном плате до плеч, завязанном под подбородком тесемочками - натруженной суховатой ладонью поглаживая меня по обнаженной руке и успокаивающе воркуя.
   Я сфокусировала взгляд на лице незнакомки, покрытом тонкой сеточкой скорбных морщинок и посмотрела в ее грустные печальные глаза. Встретив доброжелательный взгляд, я судорожно вдохнула, от чего место, где обосновалась моя союзница-боль, вновь вспыхнуло. Прилагая неимоверные усилия, я с трудом приподняла удивительно тяжелую руку и дотянулась до места сосредоточения боли. Правда, не острой, а глухой, застарелой. Так и есть - под одеялом чувствовалась повязка. Кроме того, с каждой секундой я лучше ощущала свое тело, но в тоже время происходящее воспринималось как нереальное. Вроде бы вижу, ощущаю, но что-то идет не так, но вот что именно?..
   Заметив, что я пошевелилась, женщина быстро затараторила, немного наклоняясь надо мной:
   - Не волнуйтесь, миледи, рана заживает. Кризис миновал. Это чудо, что вы выжили. Вы перестали дышать, сердце не билось, даже свеча потухла. Я начала молиться за вашу душу, и в этот момент свеча сама... сама вновь загорелась. Неожиданно вспыхнула так ярко, высоко, а следом вы закричали и очнулись. Это настоящее чудо! И в нашей обители... Вторые сутки вас караулим, и вам с каждым часом становится лучше.
   Я слушала загадочную женщину, а в душе нарастал страх и непонимание. Попыталась громко спросить, но получилось сипло прокаркать:
   - Где я? И почему не в больнице?
   Теперь пришла очередь монашки округлять глаза и с непониманием смотреть на меня. Она осторожно произнесла:
   - Простите, миледи, я не поняла, что вы сказали.
   Надо мной неожиданно склонилась совсем молоденькая, даже юная, девушка, не старше шестнадцати лет. Одетая в старенькое, застиранное коричневое платье, которое туго обтягивало ее стройную, как мне показалось, чересчур худую фигурку. Ее голову тоже укрывал плат, но из белой ткани, похожей на лен. С тревогой всмотревшись в мое лицо, она приподняла мне голову и попыталась влить в рот немного воды. В горле действительно ощущалась пустыня Сахара, поэтому я сделала судорожный глоток, потом еще один и еще. Даже эти действия утомили невероятно, на подушку я опустилась так же с помощью девушки и закрыла глаза, пробормотав:
   - Спасибо.
   - Я не понимаю, что она говорит. Ты не знаешь, на каком языке сейчас говорит твоя госпожа? - голос монашки прозвучал недоуменно.
   Затем я услышала мягкий журчащий голосок, который явно принадлежал девушке:
   - Не знаю, сестра. Я тоже не понимаю, что она говорит. Может лихорадка окончательно повредила ей голову?
   Мне стало страшно до ужаса. Страшно и непонятно, что, вообще, происходит. Где я нахожусь? Как сюда попала? Где врачи и папа? Паника накатила удушливой волной, вынудив глубоко вдохнуть. И вновь боль вернула здравомыслие и заставила успокоиться. Не открывая глаз, я попыталась правильно сформулировать вопрос и тут же провалилась в воспоминания...
   ***
   Огромный каменный зал с длинными столами и лавками, за которыми пируют несколько мужчин, оглушительно звеня металлическими кубками. Вино льется рекой, доносятся крики служанок, которых распаленные охотой и пьянкой рыцари заваливают где придется и насилуют...
   Я стою, не отрывая взгляда от пола, опустив руки и сжав кулаки, пряча их в складках платья. В голове бьется лишь одна мысль: 'Не хочу слышать, не хочу видеть, не хочу, не хочу...'
   Ехидный голос отца прерывает мои никому ни слышные стенания:
   - Сафира, подойди ко мне!
   Колени дрожат от страха, но ослушаться лорда Калема куда хуже. Посадит на хлеб и воду в темный подвал. Подхожу к его огромным сапогам, останавливаюсь, по-прежнему глядя вниз. Отец поднимается со стула и встает передо мной, возвышаясь, подавляя, угрожая... А я, дрожа от страха и упорно глядя в пол, жду...
   - Ты опоздала, дочь моя! - раздается над моей головой. - Не встретила гостей, как полагается хорошей хозяйке. Нарушила правило. Хочешь, чтобы потом говорили, что драки Дернейские грубы? Не уважают соседей? Или ты проявила неуважение лично ко мне?
   Пощечина опаляет щеку, от удара меня отбрасывает в сторону, на каменный пол, прямо в объедки, брошенные собакам. Их отец почему-то любит больше меня. А я ненавижу их, всех ненавижу. Особенно после того как отец, едва оправившись от нанесенных мамой ран, заставил меня смотреть травлю Алого, ее любимого коня. Этот урок я усвоила на всю жизнь: ни к кому и ни к чему нельзя привязываться.
   А отец между тем издевательски советует:
   - Береги голову, доченька, твоя красивая мордашка нам еще пригодится.
  ***
   От жутких галлюцинаций меня избавили чьи-то ласково поглаживающие руки и мокрая тряпка, которой обтирали мое лицо. Я открыла глаза и смогла в упор посмотреть на склонившуюся надо мной уже знакомую юную девушку со странными глазами. Кто она, почему заботится обо мне, почему у нее глаза такие? Мыслить ясно и уловить, в чем же их странность я была не в силах.
   Девушка вновь приподняла меня за плечи, а монашка протянула глиняную чеплашку со словами:
   - Миледи, выпейте бульона, вам должно полегчать, хоть немного. Вы уже вторую неделю ничего не кушаете. Кожа да кости остались. Теперь, раз все прошло, нужно обязательно кушать, тогда и сил прибавится. И выздоровеете быстрее.
   Я послушно начала глотать, как тут же выяснилось, вкусный бульон, похоже, куриный. Выпив все до капли, даже облизнулась, и в животе сразу стало тепло и сыто. Силы оставили меня, и я вновь погрузилась в темноту, услышав довольный голос монашки:
   - Ну вот, Ноэль, видно твоя госпожа выцарапала свою жизнь у смерти. Ест, значит идет на поправку.
   Темнота, окутавшая меня, из уютной снова превратилась в жуткую, выворачивающую сознание наизнанку. Как всполохи, в моей памяти проявлялись все новые и новые видения. Темные мрачные подземелья замка, по которым я блуждала в видениях... вроде бы хорошо знакомые, а сейчас словно заново запоминала. Всплывали лица людей: конюхов, старой экономки, похожей на Бабу Ягу из сказки, пугливых горничных... Будто из фильма о средневековой Англии. Но лица у всех 'персонажей' порочные, глумливые или пустые, со следами страдания, озлобленности на весь белый свет. Это не замок - сумасшедший дом. Гремели латы, ворота во дворе скрежетали, я видела множество разных ног, сапог, штанов, разноцветных юбок - шелковых и красивых или замызганных и поношенных. Мой взгляд почти никогда не поднимался выше талии, не отрывался от каменных плит пола. Я все блуждала и блуждала по замку, не в силах найти выход из этой чудовищной сказки-лабиринта. А вслед мне летел яростный рев отца: 'Сафира... Сафира...' Кому он кричал: мне ли, этой девочке Сафире? Сложно понять.
  Кто из нас непрерывно шептал: 'Не хочу слышать, не хочу видеть, не хочу, не хочу...', определить было еще сложнее.
  Глава 3. Обитель... не Пармская. Ноэль.
   В нашем мире есть штука, называемая надеждой. Но знаешь, реальность намного хуже, чем можно представить. Поэтому ты должен стать сильнее.
  Семейная игра (Kazoku Game)
  
   Очнулась я, продолжая твердить это 'не хочу!'. И только спустя какое-то время, после того как пришла в себя, сообразила, что шепчу на загадочном языке, на котором говорили люди в видениях и монашка с девушкой. Значит их объединяет речь... язык, а может все виденное ранее тоже бред... галлюцинации от наркоза или высокой температуры. Несомненно, я в больнице, вот только открою глаза и - увижу белые стены, персонал в униформе... И все снова встанет на свои места. А может авария, автобус, Камаз и я, боль и тот разрыв, и то черное холодное, но странно живое пятно, вылетевшее оттуда, от которого несло сумасшедшинкой и мрачной радостью, и облегчением - все это глюки?
   - Доброе утро миледи! Давайте попробуем покушать. Сестра Аниза снова приготовила бульон, раз он вам пришелся по вкусу.
   Я резко распахнула глаза. На краешек моей кровати присела та же девушка в потрепанном платье старинного фасона - со шнуровкой по бокам. По-моему, она из него уже выросла, но по какой-то причине продолжает носить. Прилагая усилия, по всей видимости, сиделка, приподняв меня за плечи, подсунула под спину подушки, затем взяла с подноса, поставленного на деревянную, грубо сколоченную, табуретку, знакомую глиняную чеплашку и поднесла к моим губам. Не сопротивляясь, я все выпила, но ощущение голода все равно осталось, поэтому попросила:
   - Еще!
  Девушка вскинула на меня небесно-голубой взгляд, и именно в этот момент я поняла, почему мне показались странными ее глаза. Действительно необычные: вместо обычного круглого зрачка - вытянутый, овальный. Мало того, когда тусклый свет падал прямо на ее лицо, зрачок полностью вытягивался, превращаясь в струну, словно разрезая радужку пополам.
   - Еще бульона, или может кусочек сыра, миледи? - переспросила незнакомка и заботливо предупредила. - Вам пока много нельзя, так сестра Аниза сказала. Она вас выходила, миледи, с того света вернула, можно сказать.
   В первый момент я обрадовалась, что она меня поняла, наконец, а потом дошло, что слово 'еще' прозвучало не на русском. Оно как будто всплыло из памяти... Не моей! Не в силах больше издать ни одного звука, как и не успев испугаться, просто кивнула, соглашаясь на любое угощение, а сама, прикрыв глаза, задумалась. Где-то на краю сознания вновь замелькали вспышки чужих воспоминаний, не мысли, а именно - воспоминания, которые, словно разрозненные пазлы, никак не могли сложиться в единую картинку. Неужели?.. Обдумать пришедшую в голову идею не посмела, потому что представить подобное было невероятно, жутко и откровенно страшно. Особенно, осознав, что конкретно всплывало в чужих воспоминаниях.
   К моим губам поднесли прохладный кусочек с запахом сыра, пожевала - на вкус тот оказался похож на брынзу. Солоноватую... нежную... вполне свежую съедобную брынзу. Не открывая глаз, я съела несколько кусочков, пока не почувствовала, что больше не лезет - наелась. А еще захотелось в туалет. Снова, особо не задумываясь, на чужом языке, словно такое положение дел в порядке вещей, озвучила просьбу. Под меня подсунули деревянный тазик, чем заставили испытать неловкость и стыд, но нужда долго мучиться не дала. Вскоре я снова заснула, правда, на этот раз спала мирно, без видений.
   В третий раз я проснулась от зверского голода. Опять хотелось в туалет и еще - вымыться. Все тело чесалось неимоверно, обоняние раздражал неприятный запах пота. В этот раз у меня хватило сил, чтобы внимательно осмотреть место, где я находилась. Большая квадратная комната-келья, стены которой сложены из крупного тесаного камня; узкое окно, закрытое деревянным ставнем. Я лежала на широкой кровати. Старинный камин, в котором тлели угли, расположенный напротив, рассмотрела более тщательно. На каминной полке два больших канделябра по три свечи в каждом, но горела всего одна, сильно оплавившаяся. Возле низкой деревянной двери, входя в которую непременно нужно наклоняться, стояло несколько вместительных сундуков. На одном из них, свернувшись клубочком, закутавшись в тонкую шерстяную шаль, потрепанную временем, спала девушка-сиделка.
   Подумать и оценить обстановку мне ничего не мешало, мысли были кристально чисты и голова ясная. Окружающее пространство вместе с его, на первый взгляд, сказочно-киношными обитателями - это не наваждение, не галлюцинация, в чем я убедилась, пару раз ущипнув себя. Я проанализировала все, что вспомнила до момента аварии. Затем перебрала мельчайшие детали увиденного после. Еще раз обвела взглядом комнату и спящую незнакомку. И только тогда осмелилась скользнуть в тот жуткий закоулок памяти, где таились чужие воспоминания. Тут же ощутила жужжащий злобный клубок событий, эмоций, чувств, переживаний - всего того, что наполняло не мою, а другую жизнь. Это точно! Свое и чужое я могу теперь различить, разграничить без проблем, что принесло мне огромное облегчение и придало уверенности.
   Снова обвела взглядом помещение, явно не принадлежащее современному миру, в котором я родилась, и судорожно сглотнула, почувствовав, как паника вновь накатывает. Усилием воли заставила себя глубоко и размеренно дышать. И снова боль выступила в роли невольной союзницы. Пока рано делать скоропалительные выводы! Вдруг я у сектантов, староверов или еще где-нибудь, что называется, в чертях на куличиках. Да мало ли где... и почему?!
  Осторожно, прилагая усилия, приподняла одеяло, заглядывая под него. В нос ударил противный запах давно немытого тела. Я мысленно заворчала: 'Неужели нельзя лучше ухаживать за больным человеком и помыть как-нибудь?'
   Лежала я полностью обнаженная - ни белья, ни рубашки, поэтому рассмотрела если и не все, то источник боли и своего плачевного самочувствия - точно. В районе солнечного сплетения алел красный воспаленный продолговатый шрам как от ножа.
  Неужели это единственная рана, полученная мной в аварии? По воспоминаниям - меня смяло в лепешку!
  Руки плетьми упали вдоль тела - даже от одного движения обессилела. Я закашлялась, растревожив больное место, и от моего хриплого 'карканья' отдыхавшая девушка тут же подскочила как ужаленная и спросонья испуганно уставилась на меня:
   - Миледи, вы проснулись? Чего-то хотите?
   Я кивнула, а затем неуверенно попросила, используя чужие слова:
   - Есть и туалет!
   Она едва заметно вздохнула, кивнула, обулась и помогла мне с туалетом, как и в прошлый раз, используя странную посудину. Потом, закутавшись в ту же скромную шаль, быстро вышла из комнаты. Вернулась минут через пять с подносом, закрытым деревянной крышкой, похожей на тарелку и поставила ношу на табуретку рядом с кроватью.
   Поесть в этот раз сиделка принесла густую похлебку. Определить из чего ее сварили, я не смогла, но вкус и запах понравилась. Девушка посадила меня повыше, подложив под спину подушки, и сама кормила с ложки. После обеда, а может быть и ужина спать мне не захотелось. Зато накопилось слишком много вопросов, и я начала со знакомства:
   - Как тебя зовут?
   Услышав обращение, девушка замерла и уставилась на меня круглыми от изумления глазами. Бросила быстрый взгляд на дверь, словно решая, стоит ли звать подмогу, и только потом, ссутулившись, ответила.
   - Ноэль, миледи!
   Я переварила ее ответ, затем осторожно спросила:
   - А меня как зовут?
   Ноэль снова уставилась на меня недоуменным и уже явно обеспокоенным взглядом.
   - Вы урожденная леди Сафира Дернейская.
   Ответ показался мне равносильным удару лопатой по лбу. Как мне показалось, даже искры из глаз посыпались, а в голове тут же набатом зазвучал голосок несчастной девочки: 'Не хочу слышать, не хочу видеть, не хочу, не хочу'.
   Мой же голос прозвучал хрипло и чуждо:
   - А сколько мне лет, Ноэль?
   - Двадцать, миледи! Вы старше меня на четыре года! - ответила она и опять замолчала в напряженном ожидании.
   Снова мысленный стон. Я старше! Я старше некой Сафиры на шесть лет и на десять эту девушку, представившуюся Ноэль. Красивое имя, переводится 'рождество' и означает предрасположенность к жизни подвижника. Что же, имя очень подходит заботливой голубоглазой юной сиделке.
   - А где мы находимся? - спросила безнадежно, уже догадываясь, что не зря я летала в темноте и стремилась в разрывы. У меня той, крыльев не было, а это значит...
   - Обитель Святой Матены, миледи, расположена на людских землях и ровно посередине между вашими землями и Темных.
   Привычным жестом, как делала еще в прежней жизни, потерла переносицу, затем устало посмотрела на девушку и спросила, как в пропасть прыгнула:
   - А как называется это место вообще... хм-м... весь мир?
   Ноэль смотрела на меня, широко распахнув глаза, свет от свечи вспыхнул чуть сильнее, и зрачки резко вытянулись в струнку. В прошлый раз не привиделось! Это не человеческие глаза! Поэтому я приготовилась услышать дальнейшее без истерики.
   - Эсфадос, миледи! Вы не помните?
   По телу разлилась жуткая слабость. Вот и все! Не секта, не у черта на куличках, просто - другой мир. Или не просто... Совсем-совсем не просто! Прикрыла глаза, словно, если не буду видеть, станет легче, снова ущипнула себя в надежде, наконец, очнуться от этого сумасшествия, но запахи, звуки, а главное - боль, тупая и немилосердная, по-прежнему были со мной. И исчезать, по какому-то невероятному стечению обстоятельств, черт возьми, не собирались. Более того, с каждой прожитой минутой, похоже, в новом теле, с каждой ложкой еды, настоев, обычной воды я ощущала, как становлюсь крепче, живее что ли. Отвергать новую реальность уже не разумно. Правда, примириться с ней только в книжках не сложно, а в жизни...
   - Ноэль, а ты кто для меня?
   Девушка молчала, я открыла глаза и посмотрела на нее: напугана, сильно расстроена, и в глазах плещется горечь. Вздохнув, она ответила:
   - Я тоже драка, ваша троюродная кузина Ноэль Лояну. Попала в ваш дом в шесть лет. Моих родителей убили разбойники, а по закону поместье отошло дальнему родственнику отца. Меня же отослали к вам. Больше у меня никого нет... Теперь я ваша горничная, миледи.
   Мне стало невыносимо, до стона жаль ее, и себя тоже. Особенно в свете доставшихся мне вместе с телом Сафиры тяжких воспоминаний.
  - Ноэль, я ничего не помню из прошлой жизни. - Мое признание кузина встретила пораженным взглядом, и я поспешила успокоить ее. - Нет, не бойся, все не настолько плохо. Конечно, какие-то воспоминания остались, но разрозненные, хаотичные, словно воспоминания чужого чел... существа, - я запнулась (из слов девушки и воспоминаний выходило, что не стоит путать нас с людьми), - поэтому прошу тебя о помощи. Мы начнем наше знакомство заново, как с чистого листа, и ты будешь мне все подробно рассказывать. О людях, о драках, о моей семье и, вообще, Эсфадосе. Согласна?
   Девушка зачарованно слушала меня. Когда я безмерно устав, закончила 'признания', она быстро кивнула. Я же глухо попросила:
   - Ноэль, я хочу, чтобы ты знала. Прежней я никогда не стану, и если ты любила меня ранее, я...
   Она передернулась, услышав 'любила', невольно подсказав мне, что наши с ней былые отношения далеки от дружеских. Ноэль заметила, что от меня не укрылся ее жест, и испуганно посмотрела на меня, уже открыв рот, чтобы извиниться, по-видимому.
   Но я опередила ее:
   - С чистого листа, сестра! Я понимаю, насколько нам будет сложно, особенно тебе. Для меня очень важно и необходимо расположение кого-то близкого и верного, кто будет рядом. А главное - честного! Я заранее прошу тебя: пообещай быть со мной предельно откровенной и честной!
  Ноэль молчала, пытливо всматриваясь в мое лицо. В ее глазах загорелось что-то новое... недоверчивая надежда, возможно. Она медленно, уверенно кивнула, а я спросила:
   - Скажи, что самое светлое и дорогое было в твоей жизни? Чем ты дорожишь больше всего?
   Голубые глаза подернулись дымкой тоски и печали. Она хрипло ответила:
   - Мои родители! Память о них - единственное, что осталось мне.
   Мне было неловко идти на этот шаг, но я настойчиво попросила:
   - Тогда здесь и сейчас поклянись их светлой памятью, что не предашь меня, не обманешь и всегда будешь честной со мной.
   Ноэль вздрогнула, обиженно посмотрела на меня, но столкнувшись с моим упертым ожидающим взглядом, поклялась в точности, как я просила. У меня словно гора с плеч свалилась. Хоть один нормальный хм-м, человек... драка рядом появился. Я радостно улыбнулась кузине, от чего та впала в полнейший ступор, заставив меня задуматься над вопросом: как же часто она видела мою улыбку, если так удивилась.
   Чтобы привести в чувство Ноэль, я перестала улыбаться и попросила:
   - Кузина Ноэль, у меня к тебе огромная просьба. Я прескверно чувствую себя немытой. А сейчас на мне, по ощущениям, несколько слоев грязи, я лежу в грязи и самое противное - дурно пахну. С этим надо что-то делать и немедленно.
   - Но миледи, сестра Аниза сойдет с ума, если мы сейчас затеем купание. Всего трое суток прошло, как вы вернулись с того света, только рана зарубцевалась, и лихорадка спала, а вы хотите заболеть снова?
   Ноэль вцепилась в мою руку, уговаривая, но я была непреклонна. Поняв, что ничего не поделать, тяжело вздыхая, она поплелась за подмогой. Вскоре пара дюжих мужиковатых теток с грубыми чертами лица, притащили в келью довольно большую бадью. Вслед за ними возвратилась Ноэль, пришла сестра Аниза и еще одна женщина, ассоциировавшаяся у меня с настоятельницей монастыря - однозначно наделенная властью, державшаяся с достоинством, столь чопорная и строгая в черном плате, украшенном белым кантом и ручной вышивкой по краям. Черное платье, ладно сидевшее на ее фигуре, мило сочеталось с белым длинным фартуком. Эта начальственного вида незнакомка подошла к кровати и внимательно посмотрела на меня. Ноэль тут же встала в изголовье и тихо представила:
   - Миледи, это абаниса Эйра, возглавляющая святую обитель.
   Я мысленно поблагодарила Ноэль за то, что поясняет, кто здесь кто и как их зовут. Женщина же коротко, но почтительно кивнула мне. Тоже кивнула ей, улыбнувшись, ведь я пока не знала, как себя с ней вести и, вообще, какие права у Сафиры, которую, исходя из увиденного в памяти, окружающие, не больно жаловали.
   Абаниса Эйра попыталась меня переубедить:
   - Миледи, я понимаю ваше желание, но поймите, мытье для вас сейчас нежелательно, и как считает сестра Аниза, крайне губительно скажется на вашем состоянии. Она слишком хорошая лекарица, чтобы я не доверяла ее рекомендациям. Лучше бы и вам прислушаться...
   Пока абаниса взывала к моему благоразумию, я приняла неожиданное решение. Шальная мысль подвигла на отчасти авантюру:
   - Я все понимаю, уважаемая абаниса Эйра и сестра Аниза, но ничего с собой поделать не могу. Я должна помыться. Мне сложно пояснить вам причину этого, на первый взгляд, неразумного желания. Омовение - словно очищение от всего, что было и уже, с уверенностью могу сказать, прошло.
   Обе женщины кивнули, хотя я заметила, с каким неодобрением. Абаниса подала знак крупным теткам, и те быстро удалились, за водой пошли, наверное. Старшая (по должности) присела на краешек кровати и, сложив руки на коленях, осторожно произнесла:
   - Госпожа Лояну сказала, что вы ничего не помните, леди Сафира. Это так?
   Я утвердительно кивнула. Настоятельница задумчиво подвигала губами, затем спросила:
   - Совсем ничего? Из прошлого или только недавно случившегося? Может, какие-то фрагменты остались? - и пристально вглядывалась в мое лицо в ожидании ответа.
  Внутренне собравшись, с трудом подбирая подходящие чужие слова, я не заставила себя долго ждать:
   - Очень мало, абаниса. Отдельные воспоминания остались, но, боюсь, многое полностью стерлось из памяти. Скажем так, я как будто другой... хм-м, стала другой. Совсем!
  Хотелось бы мне знать, почему Эйра так нервничает, спрашивая о прошлом. Аниза и Ноэль тоже заинтересованно слушали наш разговор. Абаниса пристально взглянула мне в лицо, а потом неожиданно выдала:
   - Вынуждена с вами согласиться. Когда вы попали к нам в обитель, невзирая на ваше прискорбное состояние, вели себя... хм-м, недостойно. Всех проклинали, ругали и мечтали умереть... Складывалось ощущение, что вы не в себе. Простите слугу божию за прямоту...
   Все трое уставились на меня в напряженном молчании, и я поняла, почему они осторожничают. Элементарно считают спятившей, а ведь и сама там, в темноте возле разрыва, почувствовала кого-то безумного. Да-а-а... Надо срочно исправлять нелестное впечатление о себе, а то мало ли как все может обернуться.
   - Мне искренне жаль, абаниса, что так получилось. Уверяю вас, прежняя я навсегда исчезла, умерла, на этот свет родилась новая Сафира Дернейская.
   Сестра Аниза неожиданно с благоговением спросила, подаваясь ко мне всем телом:
   - Миледи, ваша молебственная свеча потухла, и сердце перестало биться. Я проверила перышком: вы не дышали, а потом свеча вспыхнула вновь, и вы ожили, да так сильно, страшно, закричали. - Монахиня сжала руки на груди и восторженно спросила. - Скажите, вы помните, как это было? Вы видели Его?
   Кого она имела в виду, я догадалась не сразу, тем более учитывая, что Они тут и там могут быть разными, поэтому решилась на обтекаемый рассказ. Я прикрыла глаза, словно припоминая, хотя сама мысленно передернулась от воспоминаний, и начала фантазировать. Хорошо, что по телевидению часто такие истории показывали.
   - Я помню холодную непроглядную тьму вокруг, ужас, страх и боль во всем теле. Мне казалось, падаю куда-то и горю. Моя душа горела, кричала, а вокруг клубились только тьма и боль. А потом я увидела свет в конце коридора и устремилась к нему. И знаете, чем ближе я к нему продвигалась, тем легче становилось дышать, яснее думалось и душа... я не знаю... она пела, растворялась в нем. А потом свет - теплый, радостный. Знаете, как будто мою душу вымыли, обогрели, все грязное, темное, наносное убрали, очистили. Такой чудесный родной свет. Затем снова яркая вспышка, следом темнота, и я оказалась здесь. Увидела сестру Анизу и Ноэль, но практически ничего не помню из того, что было раньше. Будто кто-то все стер из моей памяти и души, но почему-то позволил начать все заново, с чистого листа.
   От длинного монолога, во время которого приходилось подбирать слова и действительно вспоминать, я устала, запыхалась и ощутила, как накатывают слезы. Не привыкла я обманывать, и почему-то именно сейчас было неприятно это делать.
  Врать про ТАКОЕ людям, которые выхаживали меня и сейчас смотрят с невероятной верой, надеждой. Возможно, им в чем-то не повезло в этой жизни, на этой земле, и они сейчас, может статься, впервые искренне поверили, что ТАМ их ждет нечто лучшее, светлое, хорошее. Однако если бы я честно обо всем рассказала, думаю, они бы разочаровались, поэтому не стоит их морально убивать.
   В глазах сестры Анизы заблестели слезы, готовые пролиться в любой момент. Абаниса почтительно поглаживала мою руку, с трепетом заглядывая в глаза, а Ноэль замерла рядом. Она тоже поверила и едва сдерживала слезы. Вполне возможно, вспомнила о своих умерших родителях.
   Дверь с шумом открылась, и в келью вернулись те же крепкие монашки, на этот раз с ведрами, из которых поднимался горячий пар. Вылив кипяток в лохань, они вышли. Сестра Аниза встрепенулась и начала суетиться. Развернула холст с мылом, достала из сундука несколько полотенец, положила еще дров в камин, от чего огонь тут же яростно вспыхнул, голодным зверем набрасываясь на добычу.
   Ноэль занялась моими волосами, и я обратила внимание, насколько они длинные - до талии, не меньше. Но самое примечательное - светлые, с серебристым оттенком, наверное. Собственно, волосы были в совершенно неприглядном состоянии. Страшно даже представить, как же тогда я сама выгляжу. Но знакомство со своей новой внешностью можно оставить до лучших времен. Сейчас важно привести себя в опрятный вид, а остальные вопросы, в том числе, каково же собственное отражение, потом выясню.
   Вскоре Аниза с Ноэль при помощи двух монахинь, принесших еще воды, перетащили меня в лохань и старательно отмыли жалкое, изможденное, ставшее моим по прихоти неких высших сил, тело. То, что оно чересчур худое, даже костлявое, я увидела сразу, как только Ноэль полностью откинула одеяло.
   Тем не менее, теплая вода доставляла немыслимое удовольствие. Женщины тщательно промыли мои светлые волосы, намыливая и смывая несколько раз. Я упросила их хорошенько потереть меня, чтобы отмыть с бледной, синеватой кожи многодневную грязь, и стоически терпела эту процедуру. Потом, пока меня тщательно вытирали и сушили волосы, Ноэль полностью перестелила кровать. По келье разносился цветочный запах мыла, травяной - постельного белья, огонь в камине дарил ласковое, живое тепло. Вся эта суета вокруг меня и приятные запахи дарили необыкновенное ощущение радости бытия.
   Когда меня уложили обратно в постель, я чувствовала себя вымотанной как никогда, а ведь всего-то основательно искупалась и то не самостоятельно. Уже сквозь дрему услышала, что мне предложили выпить парного молока, послушалась и затем уснула.
  Глава 4. Сафира.
  Свет мой, зеркальце! скажи...
  А С. Пушкин
  
  Отрыв глаза, я увидела свет, пробивающийся сквозь плотно закрытые ставни, пронизывающий сумрак каменной неуютной кельи. Дрова в камине догорели, и огонь больше не радовал, разгоняя тени и сырость. И все же, теперь я лежала чистенькая, живая и от того чувствовала себя гораздо лучше. В этот раз во сне даже прошлое бывшей хозяйки тела меня не беспокоило. Зато собственное настоящее, стоило проснуться, накинулись растревоженным осиным роем.
   Осторожно приподнявшись на локте, чтобы не разбередить заживающую рану, я осмотрелась: Ноэль нет, и пока спала, ничего не изменилось. Со стоном откинулась на подушки. Новый мир... новая жизнь... в чужом теле... Необходимо использовать каждый шанс выжить здесь. Нет, не по-новому, а просто жить. Что толку о чем-то теперь жалеть? И от этой мысли вспыхнула до сих пор сдерживаемая моим невменяемым состоянием душевная боль. Как там папа? Ведь он остался один на один с проблемами, неудачами, женой и Валерией. Да, я не любила мачеху и сводную сестру, они меня тоже не жаловали, но отца, хоть мы были не слишком близки, жалко. Подруги, мои милые девочки, поплачут и со временем забудут. Любимого мужчину в той жизни не встретила, но были, в принципе, хорошая работа, своя квартира и оптимистичные перспективы на будущее.
   Как стало очевидно теперь, там у меня все было не настолько плохо, чтобы легко отказаться от прежней жизни, но теперь я тут! Невероятный, но свершившийся факт придется принять как данность. Страшно. А вместе с кошмарами несчастной Сафиры и прочими реалиями мира Эсфадос, слишком напоминающего средневековье, страшно вдвойне. Что меня здесь ожидает? Что подстерегает за порогом темной кельи, которую раньше можно было посетить разве что на экскурсии по старым полуразрушенным монастырям? Да, я историк, искусствовед, но лично оказаться в 'тех временах' не хотела никогда.
  А еще их разделение на расы...может это как у нас: черные, белые, желтые? Хотя удивительные, явно нечеловеческие глазки Ноэль напрочь опровергали мое предположение. Еще вчера призрачно-сказочный Эсфадос сегодня становился реальнее некуда... другой мир... расы... и жизнь!
   Боженька, куда я влипла-то нечаянно?
   Опять вспомнила ту сущность, которая пролетела мимо меня, - душу Сафиры. Мстительная радость, дикое облегчение, триумф и... клубок сумасшедших эмоций. Ненормальных, жутковатых, омерзительных! От нее веяло смертельным холодом, невольно заставившим задуматься: что могли сделать с человеком, ладно, пусть не с человеком, с живым существом, как нужно было издеваться над душой, чтобы превратить ее в подобное? Вот это пугало до чертиков. Помимо всего остального.
   Сердце лихорадочно забилось, я глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться, и потревоженные мышцы отозвались болью. Рефлекторно приподняла руки, чтобы положить на больное место, да так и замерла. Кисть правой руки обвивал широкий литой браслет, соединенный тоненькой цепочкой с кольцом на безымянном пальце. Я поднесла руку к глазам, рассматривая занятное украшение, представляющее собой золотую витую косичку из двух полос. Интересно - как оно надевается? Застежки не нашла, браслет цельный, причем, довольно плотно сидит на руке. Неужели с рождения на мне? Или запаяли каким-то образом?
   Пока вертела необычную вещицу, заметила на коже рук странные чешуйки. Это что?! Дерматит какой-то? Или помимо ранения я еще и болею чем-то?
   Я настолько разволновалась, что больше не могла находиться в неведении. Постанывая, вспотев от усилий, встала. Одернула белую, просторную рубашку из ткани, похожей на лен. Придерживаясь кровати, покачиваясь от слабости и шума в ушах, добралась до окна. Немного постояла, переждав головокружение, чтобы не рухнуть прямо на земляной пол, и, наконец, с невероятным трудом распахнула прочные, надежные ставни. Точнее - один из двух. Келью залил дневной свет, заставив меня зажмуриться. А в лицо ударила волна свежего, сырого воздуха, пахнущего морем и соснами. Лепота!
   Привыкнув к свету, я поднесла к глазам руку и с минуту тщательно изучала. На сгибах пальцев, кистях, локтях виднелись небольшие участки чешуи, плавно переходящей в светлую, суховатую, скорее всего из-за болезни, кожу. Я озадаченно потрогала чешуйки: не прилипли точно и не какой-нибудь дерматит, хотя ему я сейчас, наверное, обрадовалась бы как родному. Тоненькие, полупрозрачные, серебристые пластиночки с золотистой каемочкой... Вероятно, если абстрагироваться от факта, что доставшееся мне тело покрыто чешуей, то девушка с серебристо-золотистым отливом смотрится хоть и непривычно, но интересно.
   Нервно хихикнув, потрогала чешуйки еще раз - ну не русалка же, в самом деле, хвоста точно нет - потом растерянно потерла переносицу, лоб и... замерла снова. Боженька, только не это...
   Я развернулась, держась за ставень, и судорожно поискала взглядом зеркало. На мою удачу, небольшое круглое зеркало лежало на одном из сундуков. Прилагая прямо-таки титанические усилия, я добралась до него и опустилась на крышку. В глазах мельтешили мушки, руки тряслись от слабости, но огромное желание увидеть свой новый облик победило. Двумя руками подняла оказавшееся тяжеленным зеркало в бронзовой оправе и взглянула на свое отражение.
   Овальное лицо с правильными чертами: большие глаза с золотисто-желтой радужкой и... змеино-кошачьим зрачком. На высоких скулах, ближе к вискам, и вдоль линии роста волос поблескивали уже знакомые чешуйки, придававшие яркости белоснежной коже и глубины глазам. А еще в дневном освещении среди серебристых волос сияли золотистые прядки. Необычная внешность, экзотичная, но красивая, наверное, если бы не изможденный больной вид и страх в глазах с моментально вытянувшимися в тонюсенькую ниточку зрачками. И настолько не похожа на мою прежнюю, что в груди заныло от новой потери. Потери самой себя!
   Изумленно-испуганные широко распахнутые глаза заблестели, и по бледным впалым щекам побежали слезы.
   - Миледи... О, все святые, зачем же вы встали? - услышала я потрясенный голос Ноэль.
   Девушка быстро поставила поднос на соседний сундук и кинулась ко мне. Присела рядом на колени, приподняв лицо и вглядываясь мне в глаза, перехватила зеркало, почти выпавшее из моих ослабевших рук.
   А я уставилась на нее, получив возможность, благодаря открытому окну, во всех подробностях рассмотреть блестящие русые с золотисто - рыжим отливом волосы и белоснежную кожу; яркие чистые голубые глаза, в которых притаился застарелый страх, и все-таки добрые; такой же как у меня римский профиль; округлой формы личико; губы тоже полные, но с нечетким контуром. Но самое важное - серебристые чешуйки на ее лице и руках, я тоже увидела. Соответственно встал насущный вопрос: кто такие драки? Кто же я теперь?
  Кузина загадочной драки-аристократки Сафиры бросила тревожный взгляд на открытые ставни и взволнованно посетовала:
   - Миледи, вы только с того света вернулись, а уже снова пытаетесь туда попасть...
   Она встала и закрыла окно, практически отрезав меня от мира в каменной ловушке. Хотя, надо признать: за окном совсем не лето.
   - Прости, Ноэль, слишком захотелось подышать свежим воздухом и увидеть свет и почувствовать себя живой, - устало улыбнулась я.
   Девушка неуверенно улыбнулась в ответ, обхватила меня за спину, помогла встать и повела к кровати. Несколько шагов дались мне с большим трудом, я бы рухнула на постель, если бы не ее поддержка. С помощью Ноэль, подложившей под спину подушку и накрывшей теплым одеялом, я устроилась полусидя. Она быстро зажгла свечи, разогнав сумрак в помещении, подложила пару поленьев в камин, затем забрала с сундука поднос и направилась ко мне. Я снова отметила жалкую, изношенную одежду, из которой девушка давно выросла; потрепанную шальку, что вряд ли спасает от холода; стоптанные ботинки. И невольно задалась вопросом: неужели 'моя' семья настолько бедная? Ведь Ноэль - близкая родственница, а выглядит как побирушка.
  Еще я заметила, что она прихрамывает немного.
  - У тебя что-то с ногой? Поранилась? - осторожно, опасаясь задеть ее чувства, спросила я.
   Бедняжка опустила взгляд, пряча затаенную боль и стыд, поставила поднос на табуретку и сняла деревянные крышки с тарелок, от которых тут же начал подниматься пар: ароматный, вкусный.
   - Ноэль?.. - мягко настаивала я.
   - Нет, не поранилась! Просто... стерла... - тихо ответила она.
   - Показывай!
   Не удовлетворившись слишком уклончивым ответом, я чуть свесилась с кровати, пока она разувалась.
  - О-о-о!.. - только и смогла потрясенно выдохнуть я, увидев ступни в кровоподтеках и синяках. Мало того, на ногах не было ни носок, ни чулок!
  Безусловно, ботинки ей малы. Размера на два! Даже представить не могу, что она испытывает, когда ходит.
   - У тебя нет другой обуви? - хрипло поинтересовалась я.
   - Нет, леди Сафира!
   - Мы настолько бедные, - пришла мне в голову мысль, - что не можем позволить себе самое необходимое?
   Ноэль хотела было обуться, но я схватила ее за руку, ожидая ответа.
   - Вы - одна из богатейших леди в Приграничье, - пожала худенькими плечиками кузина.
   Я кивнула на ряд сундуков, выстроившихся вдоль стены:
   - Это все мое?
   - Да! Миледи! Одежда, обувь, украшения... - тихо перечисляла Ноэль.
   - А где твоя? - тоже тихо, уже догадываясь об ответе, спросила я.
   Девушка отвела взгляд в сторону, сжала кулачки на коленях, но ответила без обиды, без обвинений, как о чем-то само собой разумеющемся:
   - Три моих платья в корзине, миледи! Я иждивенка, и ваш батюшка не считал нужным тратиться на меня. Но вы не думайте, я благодарна ему за милость и приют...
   Горло свело спазмом, я прокашлялась и попросила:
   - Ты не обувайся пока, Ноэль. Залезай на кровать, чтобы ноги не мерзли. Давай покушаем вместе, а потом посмотрим, что в сундуках и выберем тебе новый гардероб.
   Она вскинула на меня потрясенные недоверчивые глаза, будто ослышалась.
   - Миледи, вы не думайте, что я жаловалась. И не предам вас и... Вы не должны...
   - Почему? - нахмурилась я.
   По щеке Ноэль побежала слезинка, а глаза испуганно округлились:
   - Потому что, вы, вероятно, скоро обо всем вспомните, и ваша одежда на мне станет для вас неприятным сюрпризом и...
   Я подняла ладонь, останавливая поток ее слов:
   - Нет, Ноэль! Я никогда не стану прежней! Просто поверь, прежняя 'я' умерла!
   Одинокая слезинка скатилась по бледной щеке девушки и упала на лиф старенького, когда-то, наверное, бывшего добротным и красивым, платья. Она лишь кивнула, принимая обещание к сведению. Затем взяла тарелку с кашей и принялась меня кормить.
   - А ты уже завтракала? - озаботилась я.
   - Да! Мне дают там... в трапезной... - кивнула она.
   Я забрала тарелку, и пусть от усилий удержать посуду у меня затряслись руки, но твердо заявила:
   - Открывай другие блюда, что там еще? И на будущее: я хочу есть в компании, а не в одиночестве.
   Снова отметила неуверенно-удивленный взгляд Ноэль, но та послушно убрала крышку, под которой лежал нарезанный ломтиками желтый сыр, серый ноздреватый хлеб, рядом стоял глиняный кувшинчик с молоком. В общем, позавтракали мы плотно и с удовольствием. Потом я с улыбкой наблюдала, как Ноэль, с опаской, постоянно оглядываясь на меня, открывала сундук за сундуком и показывала вещи, хранившиеся в них. Увидев красивые платья, большей частью бархатные и облегающие до бедер, с богатой ручной вышивкой золотыми или серебряными нитями и шнуровкой по бокам, мне в голову пришла мысль, что я попала в средневековую Англию времен короля Вильгельма Завоевателя.
   Мы выбрали девушке три платья - довольно скромных, но добротных и теплых. Нашли подходящие удобные ботинки и чулки, к счастью, тоже обнаружившиеся среди одежды. Конечно, дело не обошлось без пары нижних рубашек. И в довершение - плащ, подбитый мехом. Я внимательно изучала содержимое сундуков, ведь всем этим добром мне придется пользоваться, и попутно выяснила, что сейчас ранняя весна, а здесь, в предгорье, это ветреный и сырой сезон.
   После примерки обновок я заставила Ноэль намазать ноги, лечебной мазью из склянки, оставленной сестрой Анизой, а то на них даже смотреть больно. Переодевшись, моя юная кузина находилась в таком ошарашенном и восторженном состоянии, что следовала указаниям безропотно, перестав вскидывать на меня потрясенный взгляд.
   Утомившись от приятной суеты, я незаметно для себя уснула, думая о том, как хорошо иметь хоть одно родное существо в чужом мире...
   ***
   Тяжелая серая муть вечерних сумерек за окном, завывание осеннего ветра, промозглый холод, крики рыцарей, вернувшихся с охоты, и лай собак - все смешивалось и заставляло вздрагивать от страха. Я неподвижно сидела в кресле у окна в компании мышки Ноэль! Забившись в угол возле кровати, она со страхом смотрела на тяжелые деревянные двери, укрепленные металлом. Жаль, что их неприступный внешний вид не сможет защитить от опасности - щеколда с другой стороны...
   Меня защитит имя, а вот сироту Ноэль - ничего! Ей уже девятый год, большая девочка, чтобы самой позаботится о себе. Нельзя, нельзя привязываться к чему-то или кому-то. Все заберут, искалечат, уничтожат.
   Двери открыла парочка подвыпивших рыцарей и ввалилась в комнату. Сатис! Как же я его ненавижу. До сих пор в памяти стоит его мерзкая глумливая ухмылка, когда он спускал голодных псов на маминого коня Алого.
   Приближенный вассал лорда Калема, заметив Ноэль, сжавшуюся в углу, усмехнулся:
   - Детка, ты уже большая стала, пора научить тебя плотским радостям!
   Девчонку схватили за талию и, не обращая внимания на ее крики о помощи и мольбы, потащили к дверям. Я видела, как Ноэль протягивает ко мне руки, кричит, пытается вырываться...
   И снова мои губы привычно зашептали: 'Не хочу слышать, не хочу видеть, не хочу, не хочу'. А взгляд устремился в серое небо, по которому плыли темные тучи.
   Детские крики доносились уже из коридора, когда их перекрыл мощный бас отца, заставив меня окаменеть от страха:
   - Сатис, эту оставь в покое!
   - Но почему, мой лорд? Она же...
   - Идиот! Она драка и единственная, кто сможет заменить Сафиру... в случае чего! Если кто-нибудь посягнет на ее невинность без моего разрешения, голову снесу!
   - Как прикажете, мой лорд! - последовал покорный ответ.
   Да только отец всегда смотрит в лицо, когда говорит, и слушать предпочитает себя, поэтому вряд ли уловил затаенную зависть и злобу в голосе вассала рода Дернейских.
   Двери снова распахнулись, и в комнату втолкнули Ноэль, так, что она растянулась на каменном полу, ободрав коленки и ладони. Я не успела привычно опустить голову и поймала затравленный взгляд девчонки. В нем был страх, неверие, что спаслась от надругательства, и обида на меня, что не помогла, не спасла и даже не дернулась на защиту. Маленькая дурочка... В Хемвиле ни для одной души нет спасения! Больше нет!
  ***
   В голове продолжал звучать тихий надрывный плач восьмилетней беззащитной девчушки, когда я проснулась в поту, потрясенная увиденным, с ощущением беспросветной пустоты в груди 'той' Сафиры, которая заполнялась чернотой и сумасшествием. Рядом, на самом краешке кровати, прикорнула кузина, трогательно подложив ладошку под щеку. Я не выдержала и разрыдалась, кусая кулак.
   Ноэль проснулась и испуганно посмотрела на меня. Я потянулась и обняла ее, погладила по русым волосам, хрипло шепча:
   - Прости ее, прости! - А перед глазами продолжал стоять затравленный взгляд девочки, всплывший из глубин чужой памяти. - Она просто не могла помочь, она никому не могла помочь, даже себе!
   - Что с вами, миледи? - голос Ноэль в панике сорвался на писк.
   - Просто вспомнила... кое-что из нашей с тобой жизни! - сипло от слез и волнения пробормотала я. Потом, откинувшись на подушку, посмотрев ей в глаза, твердо, мрачно пообещала: - Я тебя в обиду больше никому не дам! И с... отцом я придумаю, как разобраться!
   Ноэль сглотнула, неожиданно грустно улыбнулась и огорошила:
   - Не выйдет!
   - Почему? - нахмурилась я. - Я придумаю...
   - Семнадцатый лорд Дернейский умер два месяца назад!
   - Как? - удивилась я и, тем не менее, через секунду испытала невероятное облегчение.
   - Его отравил ваш супруг! - пояснила Ноэль, пожав плечами.
   - Мой - кто? - сиплым от ужаса голосом спросила я.
   - Ваш супруг, Мердок Револейский! - кивая в такт своим словам, словно придавая им весомости, довела до моего сведения фактически сестра.
   Я прикрыла глаза, пытаясь принять эту шокирующую новость. Мало того, что замужем, так еще и муж с противным именем достался.
   - Миледи... - словно издалека услышала испуганный голос Ноэль.
   Но я, уже не в силах удержаться, вновь погрузилась в пучину чужих воспоминаний.
  ***
   Вторая по размерам спальня Хемвиля, ставшая моей пыточной. Дрожь пробирает до внутренностей, сковывая тело лютым холодом. От ужаса сердце заходится бешеным стуком. Нестерпимо хочется зажмуриться, а еще лучше - свалиться без чувств в спасительную темноту. Но нельзя, потому что будет еще хуже.
   Передо мной на огромном ложе сплетаются блестящие от пота тела... стоны страсти... животные крики... Мердок не главный в этом аду. Сейчас его объезжает любовник, заставляя прогибаться, подчиняться, раскрываться полнее... ласкать другого мужчину, лежащего уже под ним...
   'Не хочу слышать, не хочу видеть, не хочу, не хочу...' - шепчут мои губы, а взгляд обращен в себя.
   - Смотри, тварь! Не смей отворачиваться! - рычал, заходясь в экстазе еще один мой мучитель.
   Долгое тягостное ожидание неминуемого продляет мою агонию. Рык, в котором слышится облегчение похотливой троицы, а затем обнаженный Мердок сползает с кровати и приближается ко мне.
   Я осторожно сменила позу, внутренне сжимаясь в комок и готовясь к тому, что последует дальше. В том, что последует, не сомневалась. Наша первая брачная ночь закончилась полным провалом для мужа, что любит и хочет лишь мужчин, а меня считает досадной ненавистной помехой свободно предаваться и дальше разврату и разгулу. Женщиной физически я так и не стала, за это меня с удовольствием бы убили. Мердока остановила исключительно перспектива потери Хемвиля. Ведь между ним и замком был еще лорд Калем.
   - Ты плохая жена! - злобно прошипел мой муж. - Кто разрешал тебе отворачиваться!
   В его руке привычно появляется хлыст. Резкий свист - и моя спина зажглась от боли. Одежда спасает от рубцов, но от боли - нет. За год супружества я свыклась с ней.
   - Бей эту бесполезную тварь, бей! - радостно прошипел Мердоку любовник, подзадоривая.
   И тот старательно лупил меня, не задевая лица, чтобы никто не узнал, как проходят наши супружеские ночи. Ведь семнадцатый лорд Дернейский ждет внуков, а их все нет и нет. Лорд Калем опять просчитался. В первый раз принудил силой выйти за него чистокровную драку Амалию, во второй - выбрав садиста Мердока мне в мужья, сочтя его мягкотелым, слабовольным и управляемым. Только не учел его наклонностей, жадности и глупости. Моим мужем легко управлять, но таким манипулятором стал его любовник - мелкопоместный дворянчик из людей: сильный, властный и коварный. От домогательств которого меня спасло, помимо его пристрастий, еще и происхождение. Полукровок отец зятю не простит и убьет, не задумываясь. А Мердок - единственный чистокровный драк в замке, помимо лорда Калема.
  ***
   Я металась на кровати, словно в горячке, и даже слышала лихорадочный шепот: 'Не хочу слышать, не хочу видеть, не хочу, не хочу...'
   Но кошмары не выпускали меня из жутких крепких лап. Словно кадры из фильма пробегали, иногда наслаиваясь, иногда резко сменяясь один другим...
  'Семейная' жизнь Сафиры, без всякого сомнения, наказание любому за самые тяжкие смертные грехи. Избиения и 'просмотр' порносцен с участием мужчин. Спать ее отволакивали в свою комнату под утро, а там белая как полотно Ноэль смазывала раны целебными мазями и приводила миледи в порядок, чтобы уже днем над ней продолжал издеваться отец. Немного затихшая боль в ране вспыхнула пламенем, а перед глазами возникла новая картинка.
  ***
   В огромном обеденном зале вдоль стен жалась перепуганная прислуга, рыцари были в замешательстве. А я замерла посередине, не отрывая взгляда от пола. Там, в луже крови, лежали трое - те, кто почти четыре года мучил меня изо дня в день, с перерывами на охоту и поездки в столицу, - Мердок и оба его любовника. В нескольких шагах от них стоял отец. Я видела лишь его сапоги и окровавленный меч, которым он только что разделался с теми, кто покусился на его земли, замок и жизнь. О, Всемогущий, давно я не испытывала такого облегчения, неистового счастья, как в эту минуту! Не выдержав, запрокинула голову и от души захохотала, выплескивая накопившиеся за пятнадцать лет боль и страх наружу...
   Меч с грохотом выпал из рук захрипевшего отца. Впервые за несколько лет я решилась поднять взгляд от пола в его присутствии. Высокий красивый мужчина с буйной серебристой шевелюрой и яркими голубыми глазами, что стоял напротив - Калем Дернейский! Последний лорд этого рода и владелец Хемвиля! Уж я позабочусь об этом. Меня пронзила дикая радость, сродни экстазу, когда я увидела, с каким ужасом и отвращением отец смотрит на меня. Затем его скрутила судорога, следом другая. Схватившись за горло, отец обессилено просипел:
   - Не могу дышать... у меня горит все внутри...
   Огромный мощный лорд грузно упал на колени, голубые глаза выпучились от муки, а я продолжала стоять и с триумфом смотреть, наслаждаясь:
   - Ты выбрал этого мерзавца мне в мужья! Ты открыл предателю ворота в наш дом. Ты легко прощал ему мои побои! И так же легко сам принял бокал с ядом из рук садиста! - Снова жутковатый сумасшедший женский смех, который вырвался из моей глотки. - Пришла пора платить по долгам, отец!
   - Ты... - прохрипел лорд Калем, скрючиваясь от очередной волны боли.
   Подошла вплотную, впервые без страха, низко наклонилась и шепнула в ставшее багровым от прилива крови ухо:
   - Я, отец! Именно я подменила яд Мердоку. Он хотел, чтобы ты тихо-мирно уснул, не привлекая внимания. - Голубые глаза с красными прожилками вспыхнули пониманием и лютой ненавистью. - Но я не могу позволить тебе умереть так легко! Хочу, чтобы ты умирал медленно и мучительно, как я каждый день, пока жила рядом с тобой! Теперь ты прочувствуешь на себе, каково быть твоим ребенком. Быть Сафирой Дернейской!
  Глава 5. Эсфадос.
  Кто-кто в теремочке живет?
  Русская народная сказка 'Теремок'
  
   - Миледи, миледи очнитесь!.. - из кошмара, где застывшие голубые мертвые глаза заглядывали в самую душу, меня вырвала отчаянная просьба-мольба Ноэль.
   - Успокойся, дитя! Она проснулась, ну все, ну все... Ноэль, успокойся... - тихо приговаривала сестра Аниза.
  Я резко распахнула глаза, но находясь между сном и явью, продолжала шептать:
  - Это не я! Это не со мной! Не я... не я... не со мной...
   - Сафира, - прорыдала кузина, схватив мою ладонь. - Не бросай меня больше одну... пожалуйста, не бросай...
   Я тряхнула головой, сбрасывая чужие кошмары. Теплая ладошка сестры по несчастью вернула самообладание и помогла успокоить бешеное сердцебиение. Буквально заставила себя раздвинуть губы в улыбке, но судя по страху, заполнившему несчастные глаза Ноэль, вышел предсмертный оскал. Мысленно одернула себя: 'Я сильная, я справлюсь! Ведь даже смерть я победила, а тут кошмары какие-то! Фи!' И эта измученная, но преданная девушка теперь зависит от меня.
   Глубоко вздохнув, превозмогая боль в ране, я просипела:
   - Прости, сестренка! Снова напугала тебя. Прошлое легко забываться не хочет, но мы все преодолеем, не переживай!
   Ноэль сквозь слезы улыбнулась, трогательно вытирая мокрые дорожки ладошками. Сейчас она даже не испугалась, что с ногами забралась на кровать. А ведь до этого даже присаживалась неуверенно. Словно не имела права.
   - Вы еще что-то вспомнили, миледи? - осторожно подалась ко мне сестра Аниза.
   - Да... уж... - тяжело вздохнула я. - Такое вряд ли совсем забудешь.
   Монашка с подозрением уставилась на меня, невольно вызвав грустную усмешку:
   - Поверьте, это словно чьи-то чужие воспоминания, разрозненные кусочки всего-навсего. Неясные образы... - Отметив некоторое облегчение в глазах пожилой женщины, устало добавила, чтобы избавить ее от сомнений. - Я не сумасшедшая!
  Про себя же подумала: 'Хотя иногда кажется, что - да!'
   Аниза занялась моей раной, обрабатывая ее пахучими целебными мазями, читая молитвы и утешая меня. Закончив, добрая женщина удалилась.
   Проводив ее взглядом и дождавшись, когда закроется дверь, я не удержалась и предложила:
   - Знаешь, Ноэль! Давай спать в одной кровати, а то мне страшно даже глаза закрыть, вдруг снова кошмары увижу.
   - Ваши кошмары - это наша жизнь! - обреченно заметила Ноэль и осторожно поинтересовалась, хлюпнув носом. - Что вы вспомнили?
   - Свое четырехлетнее замужество и как вдовой стала, - буркнула я. Заметив хмурую складку между бровями юной драки, честно добавила. - Не поверишь, я испытываю несказанное облегчение по этому поводу.
   Ноэль зябко передернула плечиками, слезла с кровати и налила мне кружку молока. Повинуясь моему настойчивому взгляду, наполнила вторую. Затем, взяв два ломтя хлеба с сыром, вернулась на кровать. После мы сосредоточенно ели, каждая думая о своем, и смотрели в камин, наблюдая как горят поленья. Моя душа успокоилась, я снова поверила, что все складывается хорошо: наконец-то враги сдохли в муках, туда им и дорога, а мы с кузиной как-нибудь и без них проживем. И я уж постараюсь, чтобы счастливо!
   На ужин Ноэль принесла мясо и проговорилась, что дали его впервые с момента моего ранения. Мы объелись как слоники и сыто растянулись на постели. В камине весело трещал огонь; уже не мрачно, а таинственно горели свечи. Кузина, заметно воспрявшая духом, перестав дичиться и вздрагивать, устроилась поверх одеяла, и мы наслаждались покоем и теплом.
   - Даже не помню, когда мне было так легко и спокойно... - неожиданно вырвалось у настрадавшейся девушки.
   Посмотрев на нее с пониманием и сочувствием, я прощупала почву:
   - Хочу о кое-чем спросить у тебя, мне важно это знать, - и предупредила, - но если не хочешь, не отвечай.
   - Конечно, я отвечу на любые твои вопросы, мы же договорились, - встрепенулась Ноэль.
   Я кивнула и, что называется, в лоб спросила:
   - Ты смогла сохранить невинность в том ужасе, который творился в Хемвиле?
   Девушка нахмурилась, пожевала губу, потом с грустной усмешкой ответила:
   - Вы верно заметили, миледи... ужасе...
   - Ноэль, давай перейдем на имена. Мне так будет легче. Приятнее ощущать себя не одинокой. Ты моя кузина, к чему эти формальности?
   Она улыбнулась немного неуверенно, и все же выглядела польщенной.
   - Давай... Сафира!
   - Ну и... - напомнила ей о своем вопросе.
   - Да, Сафира, невинность я сохранила. Ваш отец - лорд Калем - опасался, что может лишиться дочери... по разным причинам. И про запас держал для Хемвиля еще одну, хотя и не совсем чистокровную драку... Ведь я ваша родственница по мужской линии Дернейских. Значит, мою кровь замок тоже примет. Или моих наследников...
   - Угу - выдавила я.
   Ноэль, горько улыбнувшись, добавила:
   - Меня не продали замуж, сберегли невинность, но каждый день любыми способами напоминали, что я всего-то жалкое подобие чистокровной, и в моей родословной люди поучаствовали больше, чем надо... Слабая, никчемная замена...
   - В каком смысле - подобие? И почему слабая? - опешила я.
   - Все чистокровные драки - серебряные или золотые. Женщины, у которых сочетаются сразу два цвета, как у тебя, энергетически очень сильные. Говорят, вы даже на землях драканов сможете жить долго и плодотворно. - Она тяжело вздохнула и закончила. - А я золотисто-русая. Слабая.
   Утренние сновидения подзабылись, и я приготовилась слушать информацию об этом мире дальше.
   - Ноэль, кто такие драки? Знаешь, давай ты мне расскажешь об Эсфадосе, а то из-за провалов в памяти ощущаю себя птенцом, не умеющим летать, но уже выпавшим из гнезда. Я буду задавать вопросы, чтобы связать свои воспоминания с твоим рассказом.
   Она мягко улыбнулась, поправила подушку и выразила сомнение:
   - Сложно описать Эсфадос, мне кажется, он необъятный...
   - А ты кратко: кто здесь живет, кто с кем дружит или воюет, кто такие драки... Мне все интересно.
   Ноэль, не подозревающая, что мой интерес имеет иное происхождение, потерла чешуйчатые виски, задумавшись, и принялась за просвещение:
   - Твоя воспитательница учила, что наш мир огромный и делится на три части. Одна - полностью принадлежит людям, самой многочисленной расе, но не обладающей магией. На ней расположено много разных королевств, то и дело воюющих между собой. Вторая часть занята исключительно драканами. Они жуткие и владеют магией. Там нет королевств, драканы делятся на кланы, а возглавляет их совет кланов.
  - Тоже воюют? - уточнила я.
   Ноэль перевела взгляд на меня и, отчего-то неожиданно смутившись, покраснела, затем, сглотнув, неуверенно продолжила:
   - Не знаю - как между кланами, но с людьми и с нами нет.
   - Почему? - удивилась я. - И... жуткие?
   - Просто их не зря зовут темными. На территории драканов не многие могут жить, а тем более - долго, поэтому желающих проливать кровь за то, что, в конце концов, убьет - нет.
   - А по какой причине? Земля чем-то заражена? - пришла мне в голову мысль.
   Рассказчица говорила медленно, почему-то тщательно подбирая слова, а может просто вспоминая:
   - Нет, их земли вроде бы высасывают жизнь из пришлых. А сами драканы спокойно там живут. В легендах говорится, что давным-давно бог темных наложил заклятье на подвластные ему земли, закрывая от посторонних, чтобы другие божества не смогли привить свой культ драканам. И те возносили молитвы ему одному, возвеличивая над другими. В более поздних легендах есть разные предположения. Например: огромное небесное тело упало на землю, изменив ее и создав самих драканов; темная магия, которой владеют драканы, влияет на их территорию. И еще много сказок и выдумок, но все сводится к тому, что чужакам у темных не выжить.
   - Занятный народ... - протянула я. Потом, улыбнувшись, добавила. - Ты рассказывай, не отвлекайся.
   - Ну и третья - самая маленькая часть Эсфадоса - принадлежит дракам. Нас называют пограничниками, потому что наша территория находится между людскими и темными.
   - А драканы от драков чем отличаются? - осторожно спросила я. - А то звучит похоже...
   Ноэль, лежа на спине, положила ногу на ногу и, безмятежно покачивая ступней, снисходительно пояснила:
   - Отличия есть и значительные. Они... слишком похожи на зверей. Смертельно опасных хищников.
   - Тоже с чешуей? - выдохнула я, сгорая от любопытства.
   Кузина бросила на меня насмешливый взгляд, подложила руку под голову, совсем расслабившись, и ответила:
   - Больше, чем мы! В результате первой волны смешения драканов с людьми, их потомки получили светлый облик, сгладивший черты темных, и в то же время сохранили магию. В общем, они существенно изменились внешне, но не потеряли главного...
   - Первая волна?
   - Ну, я о схожем названии. Это неслучайно и объяснимо. Раньше на Эсфадосе жили драканы и люди. Человеческие миссионеры пытались раскрыть драканам глаза, что наш Триединый - милосердный бог и всех принимает под свое крыло. Говорят, нашлись те, кто проникся страстными убедительными речами, и на границе владений двух народов невольно началось смешение рас и религий. Так и появились первые драки - полукровки под знаменем Триединого. Темные не любят чужаков, поэтому драков не приняли, а отступников веры Темного бога выгнали из родовых кланов. Со временем образовалось Пограничье - Великое царство драков.
   - То есть, мы владеем магией? Я владею? - прохрипела я, наконец, выдав задевшую мое сознание мысль.
   - Конечно! Сафира, я же сказала, что чистокровные драки - потомки первых полукровок, чья кровь больше не разбавлялась человеческой, - сильные энергетически.
   - Про энергию я понимаю, а вот про магию не совсем. В чем она заключается?
   - В умении чувствовать и управлять энергетическими потоками земли! Но...
   Дослушать Ноэль, я не успела: в очередной раз провалилась в чужие воспоминания.
   ***
   Пушистые облака медленно плыли по вечернему небу, расцвеченному красками заката, прошитому лучами заходящего светила. Стайки птиц носились, наедаясь впрок и готовясь к ночи. Я стояла на площадке центральной башни замка, положив маленькую хрупкую детскую ладошку на каменный 'зуб' ограждения, остро ощущая прохладу камня и мелкие песчинки, которые впивались в кожу.
   - Сафи, доченька, ты чувствуешь его? - прозвучал рядом нежный женский голос.
   Я повернула голову и увидела невероятно красивую золотоволосую женщину в желтом бархатном платье, украшенном черной вышивкой на груди и подоле. Мама - леди Амалия!
   В ее золотых глазах светилась любовь и... затаенная печаль.
   - Камень холодный, мама! - ответила я.
   Леди Амалия подошла ко мне вплотную и обняла, прижав к животу и защищая от пронизывающего ветра. Затем положила свою ладонь на мою и тихо произнесла:
   - Детка, в твоих венах бежит чистая кровь лордов Дернейских - владельцев замка, построивших его. Придет время, когда Хемвиль будет полностью принадлежать тебе! Это значит, что даже камень на твоей земле не может быть холодным. Надо лишь прислушаться к себе, открыться внутренне, будто потайную дверцу в груди найти и позвать поток... обогреть, поделиться своими чувствами...
   - Но почему? - удивилась я. - Это всего лишь камень...
   За мягким ласковым смехом последовал поучительный ответ:
   - Сафи, просто прими для себя и запомни! Хемвиль - часть тебя, когда ты созреешь как женщина, сможешь чувствовать его, и может быть, даже полюбишь...
   - Как ты? - тихо спросила я.
   Мама тоскливо посмотрела вдаль, словно всей душой желала улететь туда. На серебристых чешуйках, украшавших ее лоб и скулы, отразились красноватые отсветы заката, придавая ей таинственности и в тоже время - мрачности. Блестящие желтые глаза смотрели печально. Она обвела рукой все, что виделось с этой башни, и заговорила:
   - Посмотри на окружающую красоту! Каждая драка - это источник силы, который питает землю энергией. От драки зависит, насколько богат и щедр этот источник. И чем больше ее любовь к своей земле и дому, тем плодороднее край, богаче жители и владельцы. Наши женщины - словно матери или возлюбленные для своих земель и замков. Благодаря нам веками стоят крепкими здания, в год собирают несколько урожаев. Вспомни, ведь не зря же из человеческих королевств к нам стекаются новые вилланы, желающие жить здесь, растить своих детей в довольстве и сытости. Приграничье - благодатный край для земледельцев и ремесленников...
   - А ты любишь Хемвиль? - совсем тихо спросила я.
   - Нет, но ради тебя я отдаю ему причитающееся! Не бойся, тебе достанется хорошее наследство.
   - А почему не любишь? - Я обняла тонкую талию матери, прижимаясь к ней.
   - Когда повзрослеешь, ты поймешь почему. - Леди Амалия тяжело вздохнула. - Просто... к земле драку, не рожденную на ней, может привязать либо любовь к ее владельцу, либо брачный союз, связанный кровью, через детей. Поэтому будь осторожна со своими чувствами.
   - Я знаю, ты не любишь папу! - запальчиво буркнула я, уткнувшись лбом маме в живот.
   Ладони леди Амалии легли мне на голову и привычно погладили, зарываясь в волосы.
   - Он заставил меня выйти за него замуж. Я любила другого мужчину, но права выбора мне не дали... - в ее глухом голосе звучала застарелая обида.
   - Мамочка, но зачем же заставлять? Разве можно заставить любить? - удивилась я.
   - Чистокровных драк все меньше, а желающих иметь процветающее богатое хозяйство все больше. У людей периодически случаются то войны, то голод, а урожайные поля и тучная скотина в наших приграничных землях вызывают зависть... Мы чаще смешиваемся с людьми, и женщины, рожденные от таких союзов, теряют способность влиять на землю. Твой отец... - Амалия снова тяжело вздохнула, подбирая слова. - Хемвиль после набега стоял разоренный, твои бабушка и дедушка погибли. Калем тогда служил правителю соседнего королевства и по возвращении пришел в ярость. Бедным он быть не привык и не желал оставаться таковым. Мужчины драки 'пустые', источники в женщинах, и чтобы восстановить этот замок и землю, нужна была сильная хозяйка, чистокровная... Другие свободные драки принадлежали крепким семьям и надежно охранялись, а я... а меня просто выкрали и вопреки воле привязали к Хемвилю.
   - Мамочка, я тебя очень-очень люблю! За всех сразу... - шепнула я, стискивая ручками мамину талию.
   - Я знаю, свет мой. И потому спасла поместье от разорения и... - она оборвала себя на полуслове, а затем сменила тему. - Посмотри, - снова обвела рукой вокруг, - все это твое до самого горизонта!
   - Пока еще мое! - прозвучал за нашими спинами грозный голос отца. - Хемвиль вряд ли достанется Сафире!
   - Почему? - вкрадчиво прошипела леди Амалия, пряча меня за спину.
   - Потому что следующим наследником станет восемнадцатый лорд Дернейский, а не девчонка.
   - А Сафира как же? - тихо, с угрозой спросила мама. - Или продашь подороже, как свою тетку?
   - Не тебе решать, Амалия! - злобно рыкнул отец. - Твоя обязанность - родить мне наследника!
   - Этого не будет никогда! Судьбу моей дочери я не позволю испоганить! - гордо заявила леди Амалия
   - Сафира, иди к себе! - в гневе приказал лорд Калем.
   Мама подтолкнула меня к лестнице, хоть я и сопротивлялась, и ласково шепнула на ухо:
   - Иди, малышка, я позабочусь обо всем.
   Спускаясь вниз по лестнице, я оглянулась. Ветер трепал подол желтого маминого платья, казалось, что она бьется, словно птица, и никак не может взлететь. В тот день я в последний раз ощутила тепло, ласку и любовь. И главное - видела мамочку живой! Но она сдержала слово: позаботилась о том, чтобы Хемвиль стал только моим. Пусть и жестоко!
  ***
  Я проснулась, когда свет уже не проникал сквозь щель в ставнях. За окном, надо полагать, вечер, потому что свечи еще горят. Брови уснувшей рядом Ноэль даже во сне были тревожно сведены к переносице. Укрыв подопечную одеялом, погладила ее по русой голове. Бедные, бедные девочки Сафира и Ноэль! Сколько же им пришлось пережить в этом мире?! А главное - что еще предстоит пережить самой?
  Тяжело вздохнув, тут же ощутила, как болезненно напрягаются мышцы вокруг раны, села, а затем, осторожно спустившись с кровати, побрела к стоявшему в углу ночному горшку. Пока устраивалась на нем, поняла, что из-за ранения за две недели вынужденного покоя это тело пришло в плачевное состояние. Я буквально по стене сползала на чертов средневековый туалет. Не-ет, в таком калечном состоянии в суровом мире выжить нельзя. Надо приводить себя в порядок! С момента как очнулась, я, наконец, полностью освоилась с новообретенным телом. Еще бы память прежней хозяйки научиться контролировать, взывая к ее закромам исключительно по необходимости, а то пока получается только отключаться.
  На трясущихся от слабости ногах добралась до сундука, на котором стоял поднос с едой, пристроившись с краю, поужинала. Теперь основная задача: восстановиться как можно быстрее.
  В слабом свете свечей минут пять снова изучала свое лицо в зеркале, привыкая, 'обживая', принимая себя. Дрожащие в пламени свечей тени играли на моем осунувшемся лице. Желтые глаза поблескивали нездоровым блеском, а темные круги подчеркивали усталость и бледность. Поскребла чешуйки на лбу и висках, и невольно хихикнула - щекотно. Погримасничала и показала самой себе язык. Потрогала золотисто-серебристую копну спутанных во сне волос на макушке - мягкие и в тоже время упругие. Отложив зеркало в сторону, раздвинула широкий ворот рубахи и присмотрелась к рубцу под грудиной. Хорошо заживает, вероятно, со временем останется лишь небольшой белый шрамик. Осталось узнать: откуда он взялся?
  Столько вопросов, на которые, пока не знаю ответов. Ноэль спит, а я трясусь от страха, только что костями не гремлю. Меня до дрожи пугает этот средневековый мир. Страшит неопределенность моего положения, а радует только статус вдовы. Если исходить из собственных знаний земных законов 'того' времени, то статус вдовы должен давать больше свободы, независимости и нести меньше условностей. Но с учетом реалий Эсфадоса ничейная чистокровная драка с целым замком в придачу может вызвать нездоровый ажиотаж среди мужского населения и различные неприятности. А нас с Ноэль таких двое - 'золотых' курочек. Боже, где я очутилась?! Сама почти беспомощный ребенок в этом мире, да еще и ответственность за одинокую несчастную девочку лежит.
  Обхватив свои худенькие костлявые плечи, передернулась от холода и сырости этого почти подземелья. Невольно решила, что в монашки точно подаваться не хочу, даже в крайнем случае! Добровольно заключить себя в этом склепе... Нет уж.
  Сделала над собой усилие, чтобы встать, и начала ходить от одной стены до другой и обратно. Мышцы надо разрабатывать - это я хорошо помнила; аппендицит мне вырезали лет в шестнадцать и подняться заставили уже на следующий день. Пошаркав туда-сюда, согрелась и устала, выпила молока и улеглась спать. Все, с завтрашнего дня, начинаю новую жизнь!
  Глава 6. Брачный браслет
  - Он должен был понять, что это кольцо не в моём вкусе. Как я могу выйти замуж за мужчину, который не знает моего вкуса?
   - Вот именно: не то кольцо, не тот мужчина.
  Секс в большом городе
  
   Приоткрыв глаза, я осмотрела келью - никого, а за окном утро: в узкой полоске солнечного света, проникавшего в щель между ставнями, плясали пылинки. Доносился монотонный шум монастырской обители: приглушенные голоса, шорох шагов, звуки, издаваемые домашними животными...
   Вытащила из-под одеяла руки и потянулась, сладко зевнув. Мое внимание опять привлекли браслет и кольцо на правой руке. Оригинальные, красивые, но уж слишком громоздкие. Повертела браслет на запястье. Не снимается, видно, с секретом. Тяжеловесное необычное украшение довольно сильно мешалось, мало того, золотая цепочка, тянущаяся к кольцу на пальце, доставит дополнительное неудобство. Браслет сполз до самой кисти, цепочка провисла и наверняка будет цепляться за все при неосторожном движении.
   Пока я размышляла, как избавиться от произведения здешнего ювелирного искусства, пришла Ноэль с завтраком. Я с удовлетворением отметила, что сегодня она хорошо одета, шла легко, как и положено девушке, не хромала и, судя по неподдельной светлой улыбке, была рада меня видеть бодрствующей. Хотя, присев на кровать, с намерением вместе позавтракать, она все же бросила неуверенный опасливый взгляд, проверив: вдруг я изменила свое мнение о нашем равенстве.
   - Доброе утро, сестричка! - Я широко, от чистого сердца, улыбнулась. - Что нам дали на завтрак?
   И снова девушка посмотрела на меня с робкой надеждой, на ее бесхитростном лице открыто читалось: 'Только не меняйся снова в худшую сторону, не бросай меня одну'.
   - Кашу, Сафира! И свежего хлеба с медом. Сестра Аниза сказала, что он вам сейчас особенно полезен.
   - На все согласна, такая голодная, - потерла я ладошки в предвкушении.
   Запивая последний кусочек хлеба ягодным отваром, в который мы по моему совету добавили меда, чтобы получился морс, я поинтересовалась:
   - Ноэль, подскажи, как этот браслет снять? - Досадливо потрясла кистью и раздраженно добавила. - Он тяжелый, болтается и мешает...
   Девушка откинула русую косу назад, наклонилась над моей рукой, потрогала браслет и удивилась:
   - Хм, странно! С момента активации держался как влитой, его даже сдвинуть с места было невозможно. Насколько я поняла, он не должен так болтаться. - Ноэль подняла на меня глаза и хрипло добавила. - Пока ты не очнулась, он не двигался. И мешал за тобой ухаживать...
   Не видя причины для испуга, что отразился в глазах сестры по несчастью, я пожала плечами, предположив:
   - Наверное, похудела сильно.
   - Да, похудела ты сильно, но... - она замолчала, подбирая слова.
   - В любом случае, не страшно! - решительно заявила я. - А будет дальше мешаться, распилим и снимем! Просто любопытно, как его вообще мне на руку одели? Тем более, если раньше я была не такой тощей...
   С улыбкой посмотрела на Ноэль, ожидая поддержки, но та побледнела и испуганно уставилась на меня, по всей вероятности, не зная как ответить.
   Сглотнув от плохого предчувствия, с трудом поборов желание втянуть голову в плечи, выслушивая очередные плохие новости, я жалобно попросила:
   - Ноэль, говори уж как есть. Лучше сразу и сейчас, чем потом, когда будет поздно.
   Она нервно хихикнула, затем сморщила нос, сняв поднос с моих коленей, переставила на табурет возле постели и выдохнула:
   - Уже поздно!
   - В каком смысле? - хрипло переспросила я.
   - Снимать поздно, миледи!
   - Да говори ты толком! - не выдержала я напряжения, - и без 'миледи'.
   - Это брачный циль! Который нельзя снять, распилить тоже. После активации можно удалить лишь с рукой обладателя, либо умереть вместе с ним. Его на тебя одел муж во время церемонии бракосочетания.
   Какое облегчение! Ощущение, что гора с плеч свалилась!
   - Ну ты меня напугала.... - выдохнула я с улыбкой, даже не заметив, что затаила дыхание, пока слушала. Рассмеялась и махнула рукой, беззаботно заявив. - А, пусть висит! Мой муженек - мерзкий голубой садист - к счастью, помер, так что этот наручник будет приятным напоминанием о моем избавлении.
  Взглянув на погрустневшую рассказчицу, я резко перестала смеяться и, похолодев в предчувствии очередной пакости, тихо спросила:
   - Я еще чего-то не знаю?
   Драка облизала губы, а потом словно в прорубь нырнула:
   - Миледи, вы стали вдовой лорда Мердока Револейского и одновременно умер ваш отец. Лорд Калем планировал жить долго, управлять Хемвилем, командовать вами с мужем. Более того - передать право на имущество своему будущему внуку, потомку лордов Дернейских. И, понятное дело, не успел заявить вас как независимую наследницу...
   - И что? - хрипло спросила я. А потом предположила. - Мы лишились наследства?
   Ноэль опустила голову, сжала кулаки на коленях и ответила:
   - Это невозможно по закону Великого царства драков. Вы - единственная прямая наследница, а я имею право второй очереди. Но найти способ обойти любой закон всегда можно.
   Остаться без поместья, конечно, нежелательный вариант, но сейчас мне показалось - это не самое худшее, что может произойти. И содержимое окружающих сундуков я видела. Так почему же родственница стала бледнее простыни?
   - Быстрее, Ноэль, а то, того и гляди, стемнеет, когда я, наконец, разузнаю все подробности. - Мягко попеняла я.
   Девушка, все так же, не поднимая взгляда от своих кулаков, тихо ответила:
   - Лорд Хасин Револейский, дядя вашего покойного супруга, заявил право на вашу опеку как ближайший родственник. Хемвиль теперь под ним...
   Я снова с облегчением выдохнула, только уже не спеша радоваться - мало ли что.
   - Милая, с нашими талантами на землю влиять, мы голодными не останемся. И драгоценности у нас есть... продадим. Проживем как-нибудь и без Хемвиля!
   Драка усмехнулась устало и пугающе мрачно. А потом бесцветным голосом напомнила:
   - Сафира, я же сказала: ты наследница Хемвиля. Пока ты жива и свободна, он не смог бы чувствовать себя в безопасности, по-хозяйски распоряжаясь замком.
   - Это он меня пытался убить? - догадалась я, обмирая.
   Ноэль вскинула на меня удивленный взгляд, тряхнула головой, по всей видимости, вспомнив о моей 'амнезии'. Поморщилась так знакомо и добила:
   - Нет! Ты сама... себя пыталась убить!
   - Я?.. Сама?.. - у меня даже в голове не укладывалось.
   - Да! - кивнула драка. - Я видела своими глазами. Хотя остальным сказали, что на тебя напали грабители.
   - Но почему? - ужаснулась я, хотя, припомнив чувства, когда душа несчастной Сафиры мимо пролетала, поняла почему. У меня невольно вырвалось недоумение. - Ведь... она... получила свободу...
   - Свободу? - едко процедила Ноэль. - Свободы у нас не было и никогда не будет! - затем запальчиво и торопливо начала выкладывать все остальное. - Хасин, узнав о смерти твоего отца, поторопился к нам в замок. Сумасшедшая, смертельно опасная женщина под боком ему не нужна, вот он и... согласился.
   - На что?
   - Избавиться от тебя и... меня! - Драка вскочила с кровати и, тяжело дыша от волнения и злости, продолжила возмущаться. - Убил двух уток одной стрелой! Тебя, в сущности, подарили темным, отдав за чисто символическую плату, а меня отправили следом за сумасшедшей, якобы для пригляда, а на самом деле... чтобы загнулась там... на темных землях. Вот и нет двух наследниц, и Хемвиль по закону достанется безземельному подлому Револейскому. Лорд Калем, наверное, никогда не сможет упокоиться с миром, ведь его родовое гнездо больше никогда не достанется Дернейским. Ну и поделом ему, за грехи и черное мертвое сердце!
   Я слушала горькие речи Ноэль, впервые за время, проведенное с ней, увидев ее столь возбужденной и неистовой, и чувствовала, что меня тоже колотит от злости и обреченности! Я - подарок? Бонус? Теперь понятно, почему Сафира предпочла умереть. А как мне жить дальше? Что делать подарку темным? Тем, которые, по словам Ноэль, хуже зверей...
   - В каком смысле - подарили? Разве можно подарить аристократку? Наследницу огромного состояния? Ты же сама сказала, что я... что мы... - мой голос дрожал от страха, подкативших к горлу слез и ярости.
   Девушка сникла, а я, опершись ладонями о постель, подалась к ней, ожидая ответа, который жизненно важен для меня. Она присела на краешек кровати и голосом, лишенным эмоций, очевидно устав сопротивляться судьбе, начала рассказывать:
   - На похороны сразу двух лордов в Хемвиль неожиданно явился глава одного из кланов драканов... Ваши поместья расположены по соседству вдоль Великой реки Пограничья. И стоило распространиться новости, что земля с нашей стороны потеряла владельцев, он забеспокоился. А в замке, узрев тебя, возжелал. Я видела его плотоядный взгляд, которым он буквально поедал твое тело... следил как хищник...
   - И что? - я невольно передернула плечами. - Ты же сказала, что драканы не любят чужаков? Даже драков, по сути, иноверцев. И не пускают на свою территорию.
   Ноэль горько хмыкнула:
   - Ты двухцветная, сильная драка, Сафира. И этим все сказано!
   - Я не понимаю... - в отчаянии воскликнула я.
   - За рекой начинаются горы и простираются на многие-многие лиги вокруг. Ты чистокровная двухцветная драка, которая сможет принести пользу тому дикому краю. Сделать его более плодородным, богатым... За это можно простить твою 'светлость' и смешанную кровь.
   - Ноэль, подожди! Но на темных землях другим не выжить, ты сама сказала!
   - Можно! Такой как ты - можно! Если тебя привязать кровью к земле. Кровью дракана и детьми от него! Как они сказали, ты легко справишься с влиянием их земли и магии. Хотя этим обещанием они заметно огорчили дядюшку Мердока. Он-то размечтался вскоре похоронить оставшихся в живых наследниц Дернейских. Я в ужасе обхватила ледяными ладонями свое лицо и сипло выдохнула:
   - Но почему? Ведь этому клятому Хасину я как чистокровная тоже нужна. Зачем ценными кадрами разбрасываться?
   - Чем? - не поняла Ноэль.
   - Женщинами, способными сделать его богатым! - спешно поправилась я.
   - Если бы ты помнила себя до... ранения, то поняла бы. С тобой прежней договориться было невозможно, - Ноэль тяжко вздохнула. - Ты пыталась убить Хасина, едва тот заикнулся, что возьмет над тобой опеку. Хемвиль был почти в твоих руках, ты громко кричала, что свободна...
   - А ты? - тихо спросила я, обрывая ее. - Почему тебя... отдали?
   - Не знаю, Сафи! - устало ответила она. - Служанки шептались, что дядюшка Мердока не далеко ушел в интимных пристрастиях от племянника. И как такому же безземельному дворянину, ему будет достаточно того, что принесет Хемвиль и без хозяйки. Люди же как-то живут... А я... а я - твоя тень, и многие считают, что тоже... такая же.
   - Ясно! - выдохнула я, - что теперь?
   - В каком смысле?
   - Зачем я... темному хищнику дракану? - я словно погружалась в беспросветный мрак.
   Ноэль в который раз пожала плечами, задумчиво покусала полную нижнюю губу и осторожно ответила:
   - Я подслушала разговор Хасина с его помощником. Он чуть ли не плевался желчью, когда говорил, что драканы такие же ненормальные, как и... - девушка запнулась, - ...ты. Если чего-то сильно захотели, с пути не свернут. Поэтому люди и драки очень осторожно ведут с ними дела, чтобы врагов в их лице не наживать, а то убьют или отомстят...
   - Простое желание плоти? - усомнилась я.
   Ноэль поморщилась, она, видимо, к сексу относилась с огромным предубеждением. Но уверено парировала:
   - Хасин с помощником тоже удивлялись, отчего дракан крепко на тебя запал, ведь красивых баб много... Но захотел он тебя и все...
   - И в качестве кого меня подарили темному или сразу всем темным? - готовясь к самому жуткому, спросила я. Потрясла рукой с украшением и добавила. - Это браслет невольницы?
   Голубые глаза Ноэль распахнулись в искреннем недоумении. Бесспорно, моя попытка пошутить была совсем дурацкой.
   - Это брачный браслет драканов - циль! Уже почти три седмицы назад вы стали супругой гранта Сэбиана Керо. Теперь вы миледи Сафира Керо - хозяйка целого клана темных.
   - Женой? Снова? - придушенно выдохнула я.
   А дальше память Сафиры вновь поглотила меня и выбросила среди очередного кошмара.
  ***
  Свет факела разгонял темноту в каменном коридоре, пламя буквально лизало стены, позволяя рассмотреть бесконечные щербинки и копоть. Приподняв тяжелый подол теплого шерстяного платья, я спускалась по спиральной лестнице вниз, за идущим впереди мужчиной. Одним из прибывших вместе этим ублюдком - Хасином Револейским. Чувствовала омерзительный запах пота, исходивший от сопровождающего, и внутри меня почти осязаемо восставала неистовая, всепоглощающая ненависть к нагрянувшему в Хемвиль явно с целью чем-нибудь поживиться родственнику. Но ничего, я позабочусь и о тебе, дядюшка. Отправлю вслед за племянничком, своим бывшим никчемным муженьком...
   Сзади раздавались робкие шаги и шелест платья: Ноэль привычно следовала за мной. Мне кажется, она уже настолько свыклась со статусом моей тени, что не мыслит своего жалкого существования иначе.
   Наконец, ступеньки закончились, мы вышли на площадку, ведущую в замковый зал. Сюда доносились гул голосов, звяканье посуды и кубков, а из-за вечных сквозняков - вонь немытых мужских тел и запах горящих свечей и факелов. Ненавижу мужчин, будь они все прокляты!
   Слава Триединому, мне не к обедавшим 'гостям' и замковым рыцарям! Спрятав сжатые кулаки в складках ткани, не торопясь, вошла в бывший кабинет отца, дверь в который располагалась с правой стороны от лестницы. После похорон эта комната моя! Да, в первые дни пришлось заставлять себя приходить сюда, где меня столько лет частенько наказывали хлыстом или тяжелым кулаком. Но теперь я свободна, теперь я хозяйка, теперь я... Свобода пьянит похлеще хмеля, заставляет кровь бурлить, а сердце в груди - гореть от долгожданного счастья.
   - О-о-о, дорогая племянница, благодарствую, что соизволила почтить нас своим присутствием... - язвительно, насмешливо приветствовал меня лорд Хасин Револейский.
   - Только за тем, чтобы напомнить: тебя здесь лишь терпят! - тихо, но с угрозой прошипела я.
   Привычно глядя в пол, увидела, как ко мне приближаются темные сапоги из кожи прекрасной выделки. И едва не задохнулась от тяжелой удушливой волны бешенства: полунищий Хасин посмел рыться в вещах отца. Не важно, что месяц назад, после похорон, я хотела сжечь все, что напоминало о покойном родителе. Все равно, наглый приблудный драк не имел права трогать здесь что-либо без моего позволения. Тем более - заходить в кабинет... мой.
   - Так думаешь только ты, Сафира! А вот остальные знают, что Хемвиль теперь мой! - прошипел над моим ухом родственник проклятого богами Мердока.
   Я заставила себя медленно поднять голову и посмотреть в ледяные голубые глаза выскочки, даже не обратившегося ко мне, как положено к леди, замыслившего отобрать у меня свободу, и предупредила:
   - Прежде чем Хемвиль станет твоим, ты сдохнешь, как твой племянник!
   Позади испуганно всхлипнула Ноэль, но я не обернулась. Хасин пропустил угрозу мимо ушей, скривил породистое лицо в мрачной усмешке и придвинулся вплотную, нависая, подавляя. Я лишь злобно рассмеялась. Мужчина вздрогнул, но видимо, собственный страх передо мной, взбесил его. Обхватил мой подбородок сильными длинными пальцами, не позволяя вырваться, и прорычал в лицо, обдавая запахом чеснока и брызжа слюной от переизбытка эмоций:
  - Вчера, я дал согласие на твой брак с драканом. Грант Керо выразил желание забрать тебя в свой клан. Наши земли граничат вдоль Великой реки. А таким как он не принято в чем-то отказывать. Так что...
  Я изловчилась и оттолкнула от себя Револейского с такой силой, что он покачнулся и чуть не упал, отступая.
  - Ты не можешь распоряжаться моей жизнью! Никто больше не может. - Заорала я в гневе. - Я свободна, я...
  - Лорд Калем не успел подтвердить твое независимое наследование Хемвиля. - С мрачной удовлетворенной ухмылкой процедил Хасин, поправляя на себе камзол. - А я ближайший родственник по мужской линии. Так что, как опекун высокородной чистокровной драки, по закону могу дать разрешение на брак подопечной без ее на то согласия!
  В голове зашумело, в глазах потемнело от всепоглощающей ярости, злобы и ненависти. Выхватила из потайного кармана платья тонкий кинжал и кинулась на ненавистного лорда, посмевшего не только ограничить меня в правах, но и продать дракану. Кошкой прыгнула ему на грудь и замахнулась для удара в самое сердце. Но противник оказался расторопным и успел отклониться. Мы упали и катались по полу, пытаясь вырвать один у другого оружие и запутываясь в полах моего платья. Через несколько секунд борьбы - скорее всего лютая ненависть придала мне сил справиться с мужчиной, не ожидавшим подобного от леди, - я всадила клинок ему плечо и взревела от торжествующей злобы и ненависти... Недолго! Меня схватил под мышки и оттащил ворвавшийся в кабинет главный прихвостень, вероятно и любовник, Хасина.
  Краем глаза я заметила прижавшуюся к стене Ноэль, белую как полотно, круглыми от ужаса глазами наблюдающую за происходящим. К моему глубокому сожалению, раненый лорд с перекошенным от страха и боли лицом, шипя сквозь стиснутые зубы, вытащил кинжал из плеча и отбросил в сторону. Зажав рану, Хасин прохрипел:
  - Обряд бракосочетания с драканом состоится завтра! Он торопится домой!
  - Я прикончу тебя! Слышишь, зарежу как свинью... я...
  Мои крики он оборвал с мрачной решимостью:
  - Попробуй только отказаться завтра принять его брачный браслет - пожалеешь, что родилась на свет. Если ты хоть слово скажешь против, пока находишься в Хемвиле, сожгу и тебя, и замок следом. Если он не достанется мне, значит - никому!
  - Тебе не позволят, - прорычала с ненавистью, - я...
  - Мне? - захохотал новоявленный хозяин, потом скрипнул зубами от боли. - Ты - сумасшедшая баба, и каждый в округе об этом знает. Да половина обитателей замка считает, что ты проклята. Что весь ваш род Дернейских проклятый. Пятнадцать лет назад земли Хемвиля ломились от богатых урожаев. Но Амалия, зарезанная твоим полоумным жадным отцом, в могиле, и что теперь творится здесь?
  Не в силах молча вынести такого обвинения, невольно оправдалась, словно передо мной снова стоял отец:
  - Я не успела войти в полную силу... и все из-за Мердока! А теперь позабочусь о своей земле, она опять станет богатой и... - замолчала, увидев холодный презрительный взгляд ненавистного драка.
  Он схватил старую, вышитую еще мамой скатерку с тумбы и, приложив к раненному плечу, процедил:
  - Тебя хочет взять в жены Керо. И мне нет резона отказывать дракану в его желании. Решение принято!
  Я сжала кулаки, потому что руки безнадежно дрожали, и просипела, потому что горло свело от отчаяния и злости:
  - Рассчитываешь, что я там сдохну?
  Хасин скривился в злобной усмешке и предупредил:
  - На все воля Триединого. Но запомни, если пикнешь хоть слово завтра во время обряда, то послезавтра вместе со своей тенью Ноэль взойдешь на костер. Я всем докажу, что вы черные колдуньи и продались темным. - Поморщившись от боли в плече, он мстительно добавил. - Этого жениха сюда сам бог послал. Теперь ни один виллан не поверит, что дракан от нечего делать в Хемвиль пожаловал. Этих зверей боятся как огня. А если откажешь ему, твоя же челядь мне поможет. Сначала сдерет с собственной хозяйки шкуру, а потом медленно поджарит!
  - Что б ты сдох, проклятый! - взвыла я и вновь кинулась на него.
  Не судьба - по темечку досталось тяжелым кулаком. Погружаясь в темноту, я услышала:
  - После тебя, Сафира!
  Глава 7. Замуж выйти не напасть
  Не рань того, кого не можешь убить.
  Человек-паук 3
  
   Беспомощно болтаясь между сном и явью, я слышала, как рядом Ноэль сквозь слезы шептала молитвы, поглаживая меня по руке, а память Сафиры между тем подбрасывала новые и новые эпизоды из ее невыносимо тяжелой и безрадостной жизни. Наконец рассмотрела отражение миледи в высоком мутноватом зеркале: стройная молоденькая блондинка с бледной кожей, одетая в красное парчовое платье, обильно вышитое черными рунами. Память бывшей владелицы тела услужливо подсказала - это традиционный свадебный наряд драки, и я уже второй раз за небольшой промежуток времени надеваю его. Невеста медленно перевела взгляд и внимательно посмотрела в глаза своему отражению, а я в этот момент мысленно вздрогнула от страха. Таких пустых, словно мертвых глаз не может быть у живого человека, пусть даже и нечеловека. В сумрачном свете комнаты черный росчерк зрачка расширился, сделавшись пульсирующей, зловещей, безумной щелью на золотом фоне радужки, а черты лица словно окаменели, превратившись в мраморную маску вечного страдания и муки.
   Неужели она выглядела вот так? Я выглядела вот так?..
   Затем я оказалась в огромном зале Хемвиля, и глубокий, хрипловатый мужской голос, пробирающий до самых костей ледяным тоном, за моей спиной поинтересовался:
   - Вы и впрямь полагаете, что я соглашусь пройти обряд в вашей часовне? Я - темный гранд! Мы договорились о брачном союзе по традициям драканов!
   - Милорд, вы должны понимать, что леди Сафира Револейская, урожденная Дернейская - драка. Подданная нашего Великого царства. - Вкрадчиво заблеял Хасин Револейский, от чего мое тело задрожало в неистовой, плохо контролируемой жажде убийства, но треск поленьев в очаге заставил остановиться перед последствиями необдуманных шагов. - И соблюдение всех условностей ее бракосочетания необходимо, прежде всего, для вас.
   За зловещим глухим рыком последовало безапелляционное заявление, высказанное тоном, от которого спина покрылась холодным потом:
   - Я согласен на вашего священника, но церемонию проведем в этом зале!
   В мыслях царили паника и ужас. Этот зверь не Мердок, с таким не справишься, а яды на драканов не действуют. Не убить, не убежать, не... И снова каждую ночь начнутся мучения, да только Керо отнюдь не слабый никчемный драк. Этот будет драть мою плоть когтями, рвать клыками и... удар плетью покажется всего-навсего укусом комара в сравнении с возможностями дракана.
   Та Сафира задыхалась от страха, едва не теряя сознание, а я, лежа на кровати, погруженная в ее воспоминания, пыталась разжать стиснутые зубы и глотнуть воздуха, наполненного запахом свечей и горящих в камине дров. И вырвать себя из чужих кошмаров, но никак не выходило...
   Десятки безликих силуэтов вокруг - челядь, рыцари и самые богатые вилланы Хемвиля явились засвидетельствовать следующий брак наследницы поместья. Лорд Револейский, стоящий рядом, выглядел не лучшим образом: бледен и покрылся испариной. Полученная накануне рана доставляет ему массу хлопот, а мне - злобную мстительную радость, еще и потому, что рассказать о ранении он никому не может. Вдруг грант Сэбиан Керо передумает брать буйную сумасшедшую в жены? Тогда чудесный 'божественный' план родственничка-опекуна по захвату наследства Дернейских рухнет в одночасье. А я... я застыла до полной неподвижности, до спазма в горле. Но это к лучшему, потому что открыть рот означает приговорить себя к сожжению. Проходимец Хасин непременно выполнит угрозу. Ведь ему все равно, каким образом захватить мое наследство. Но молчание - это тоже смерть, только души. Медленная и не менее мучительная, чем на костре.
   Из лихорадочных раздумий вырвал голос священника, объявившего меня супругой... дракана. Две огромные смуглые руки с когтями, которые будут калечить мое тело, обхватили кисть. Одели на палец кольцо и защелкнули на запястье браслет. Едва слышный щелчок отозвался в моих ушах, словно грохот засовов на клетке в подвале замка, и угрожающим эхом разнесся до самых потаенных уголков души. Дальше я в ужасе, не в силах пальцем пошевелить, наблюдала, как дракан когтем порезал свою ладонь, а затем, заставив вскрикнуть, - мою. Соединив наши руки, смешивая кровь, тягуче запел...
   'Проклятый, проклятый, проклятый... - все внутри меня кричало от омерзения, - ...проклятый темный, черный маг!'
   Запястье горело под браслетом, будто я уже на костре, а металл побелел, смыкая края навечно, становясь монолитным и буквально сплавляясь с моей кожей. Черный колдун, проклятый дракан и моя погибель...
   - Теперь мы связаны, Сафира! - надо мной раздался глухой ненавистный голос. Темный коготь коснулся кольца на моем пальце. - Это моя душа, она привязана к тебе. Пока ты жива, для меня не будет другой женщины. - Затем, скользнув когтем по цепочке, скрепляющей два украшения, указал на браслет и прошептал на ухо, обдавая кожу горячим дыханием, лишь чудом не заставив меня отскочить в сторону от отвращения. - А этот браслет теперь крепко держит твою душу в моих объятиях и для тебя не будет другого мужчины.
   Я больше не могла сдерживаться, и маленькая девочка во мне зашептала, мысленно отстраняясь от всего: 'Не хочу слышать, не хочу видеть, не хочу, не хочу...' Так легче выжить, так проще пережить.
   Мою руку отпустили с неохотой, так и не дождавшись ни одного слова. Я резко отшатнулась в сторону, не посмев поднять на нового мужа глаза, чтобы как следует разглядеть. Внутреннее, свихнувшееся и запуганное 'я' видело не то темную, смертельно опасную фигуру, не то черную статую из камня, которая грозила задавить без сожалений, без раздумий. И тьма накатывала волнами, заставляя задыхаться от безысходности и отчаяния: выхода больше нет, выбора нет, а свобода, поманив призрачным крылом, растворилась в небытие...
   Я проиграла все и окончательно! Прости, мама, я подвела тебя, не исполнила твою мечту. Хемвиль никогда не будет моим. Твоя смерть была совершенно напрасной. Как и мои мучения!
  ***
   'Прости, прости, прости...' - невольно шептали мои губы, а сознание мучительно выпутывалось из чужих, липучих, словно паутина, сумерек.
   - Сафи, очнись, пожалуйста, очнись... - плакала рядом Ноэль.
   Наконец, я открыла глаза и прохрипела:
   - Дай, воды, пожалуйста.
   Затем, захлебываясь и обливаясь, глотала живительную влагу, смачивая пересохшее от волнения горло, смывая горький привкус жутких воспоминаний. Вернула кружку кузине и судорожно обвела келью испуганным взглядом. Я тут, а не там, значит все происшедшее в прошлом. В 'ее' прошлом, не моем. А я - нормальная! И даже Ира, мачеха, неплохо ко мне относилась. Жаль, в последнее время на фоне кризиса среднего возраста и материального положения изменилась. И отец меня любил... как умел, и подруги были замечательные и душевные, коллеги уважали и ценили - вообще хорошо жилось, а тут... Бр-р-р!!!
   Хлопнувшись на такую же сырую, как и моя рубашка, подушку, я пожалела не только себя. Надо же, такой кошмар приснился, что потом прошибло. Это же какие стальные канаты вместо нервов бывшей владелице этого тела иметь надо было?! Ведь даже меня, глядя на творившееся в Хемвиле, потрясло до основания.
   - Сафи... с тобой все в порядке? - испуганно и осторожно, словно душевнобольную, спросила Ноэль.
   - Да какое 'в порядке', когда я свою вторую свадьбу вспомнила... - не сдержавшись, пожаловалась ей.
   Ноэль чуть-чуть помолчала, потом нервно засмеялась, вынудив ухмыльнуться и меня. А через минутку, мы, обнявшись, обе оплакивали жалкую судьбу двух сироток.
  Наши рыдания прервали сестра Аниза, явившаяся для медосмотра, и абаниса Эйра, которая, видимо, зашла лично убедиться, что со мной все хорошо. А может, чтобы проверить, не стала ли я опять сумасшедшей. Увидев наши зареванные лица, обе замерли и нерешительно затоптались возле двери. Пришлось прямо рукавом вытирать слезы, сопли, а потом долго исповедоваться в 'грехах', правда, пропустив попытку убийства родственника и... много чего еще, во избежание дальнейших, совершенно не нужных неприятностей. Будучи в той жизни верующей, не раздумывая, попросила разрешения при первой же возможности сходить в часовню. Хотела поставить свечу за душу 'той' Сафиры, замолвить за нее словечко местным богам. Ожидаемо мое желание вызвало удовлетворенную, одобрительную улыбку у обеих служительниц Триединого.
   Перед уходом монахинь я попросила организовать ванну, и мне опять пошли навстречу. Пока сестры носили воду в лохань, мы с Ноэль поели. Затем обе тщательно вымылись и устроились на большой мохнатой шкуре, извлеченной из сундука, возле камина. Мы сушили волосы, помогали друг другу расчесываться и разговаривали. Разумеется, я не могла не задать насущный вопрос:
  - Ноэль, а почему мы здесь, в обители? И где мой муж?
   Девушка смотрела на огонь, обняв худенькими руками колени. Я же медленно, осторожно водила гребнем по ее волосам, не торопя с ответом:
   - Сразу после венчания нас увезли из дома. Обитель находится в трех днях пути от Хемвиля. Как раз посередине между замком и границей с драканами.
   - От чего такая поспешность? - удивилась я.
   Она пожала плечиками и задумчиво поделилась:
   - Знаешь, грант очень плохо себя чувствовал после вашего бракосочетания...
   - На него столь сильное впечатление ненормальная жена произвела? - весело отозвалась я, любуясь гладкими блестящими волосами драки, красноватыми на фоне пламени.
   Кузина обернулась и посмотрела на меня не по годам мудрыми усталыми глазами:
   - С тех пор, как я живу в Хемвиле, не помню, чтобы ты улыбалась. По-доброму. Чтобы твои глаза улыбались и светились жизнью, а за последние несколько дней это происходит так часто и так естественно для тебя... Но совсем непривычно для меня. Ты слишком изменилась, Сафи. После... смерти... Может там и правда... светло, тепло и...
   - Не пугай меня! - прервала я шестнадцатилетнюю девчонку, вздумавшую отправиться на тот свет. - Жизнь прекрасна, и скоро ты в этом убедишься!
   Она отвернулась и тяжело вздохнула:
   - Я боюсь, Сафи!
   - Чего, милая? - отложив гребень, положила ей ладони на плечи и начала легонько массировать.
   - Что чудо, случившееся с тобой, исчезнет, - тихо шепнула она и еще тише добавила, - каждый раз боюсь, когда ты... засыпаешь, что очнешься прежней, а я... вновь буду одна.
   Я обняла ее со спины, прижалась виском к виску и тихо, но твердо пообещала:
   - Клянусь тебе, Ноэль, прежней я никогда не стану!
   - Ты уверена? - всхлипнула девушка, положив ладони на мои руки.
   - Более чем! Клянусь всем на свете!
   Девушка расслабилась, буквально обмякла в моих объятиях.
   - Значит, чудо все-таки есть на свете. Значит, надеется на него можно...
   - Надежда всегда должна умирать последней, сестренка! - со знанием дела заявила я. - А теперь, что ты там про дракана нашего говорила? Ослаб после бракосочетания?
   - Почему нашего? - удивилась Ноэль.
   - Я об этом мужчине пока ничего не помню и не знаю, получается он тебе лучше знаком, - усмехнулась я.
   Повернув голову в мою сторону, драка неуверенно улыбнулась, потом не удержалась и поморщилась:
   - Слава Триединому, это не так!
   - А что так? Слишком страшный? - осторожно поинтересовалась я.
   - Во-первых, грант Керо старый, ему уже тридцать семь. - Просветила юная Ноэль тоном умницы-отличницы. - Во-вторых, с виду непривычный: смуглый, волосы черные, а драки светлокожие и светловолосые. И вообще - жуткий. И аура у него такая сильная, что даже подавляет физически.
   - Ну, ты наговорила... аж сбежать захотелось, - уселась я сбоку от собеседницы, поближе к огню, а то продрогла, слушая описание мужа номер два.
   Драка хмыкнула с пониманием, тяжко вздохнула и, разведя руки, заключила:
   - Да куда ж ты побежишь-то? Мы побежим? Мир большой, но все драки в одном царстве живут. Редко кто за пределы уезжает. Нас быстро найдут, не свои, так чужие. И без защиты две одинокие женщины...
   Приняв ее сомнения и доводы к сведению, я предложила:
   - Хорошо, давай оперировать теми данными, что у нас в наличии имеются.
  - Чего-чего? - с недоумением переспросила драка.
   Мысленно дав себе оплеуху за чужой канцелярский язык, 'перевела':
   - Про слабость гранта ты хотела рассказать!
   Ноэль кивнула и ответила:
   - Может я и не права, но в замке милорд Керо буквально олицетворял силу: внутреннюю и физическую. А после свадебного обряда выглядел усталым и так тяжело на коня садился, и лицо посерело.
   - Может, потому что он - темный, а священники несут свет в массы...
   - Куда несут? - снова не поняла Ноэль.
   - В народ! - хихикнула я.
   - Все может быть! - кивнула она.
   - А что потом было? - поторопила я, уж слишком интересно стало узнать о том, что было непосредственно перед тем, как очнулась в обители. - Как мы здесь-то оказались? Рассказывай!
   Девушка сморщилась, потом покусала губы, и наконец, заткнув за ухо прядь волос, приступила:
   - В первую ночь после свадьбы, милорд, видно из-за усталости, не тронул тебя. А с утра занялся обхаживанием. А ты ни в какую - в землю уставилась, да так всю дорогу молчком и ехала. На третий день у него терпение лопнуло, и он попытался тебя к себе на коня пересадить... на колени.
   - И что? - затаила я дыхание.
   - А ты... мерина своего хлестанула и - в лес со всех копыт. А он поскакал за тобой!
   - И? - страшно стало, но страшно любопытно.
   - Я за вами тоже успела рвануть, а остальные - нет.
   - Почему?
   - Ты волну земляную подняла, чуть тряхнула... многие попадали из седел.
   У меня челюсть отвисла. Я такое могу?
   - Не томи! - поторопила я, усаживаясь на пятки.
   - Милорд нагнал тебя на обрыве, сдернул с мерина, сам спрыгнул, а потом... ты кинулась на него с кинжалом... как всегда.
   Я схватилась за горло, ужаснувшись предстоящим последствиям:
   - Ранила?.. Или... убила?
   - Дракана? - печально ухмыльнулась свидетельница той драмы и качнула головой с мрачной насмешкой. - Нет! - Я выдохнула от облегчения, а она закончила: - Ты просто... прокляла его и всадила кинжал себе в грудь.
   Я сглотнула горькую слюну и сипло спросила:
   - А он?
   Ноэль пожала плечами, потом, видимо, заметив какое сильное впечатление произвел на меня рассказ, погладила по плечу со словами:
   - А что ему оставалось делать? - Затем с явным сожалением и, мне показалось, сочувствием к этому незнакомому мужчине - моему мужу - она продолжила. - Он соврал, якобы на вас напали грабители, тебя случайно ранили и сбежали.
   - И ему, такому сильному и опытному воину, как ты говорила, поверили?
   - Сопровождающие из Хемвиля, которых выделил для нас Хасин до границы, - нет. Они посчитали, что дракан убил сумасшедшую жену. Но им не с руки было предъявлять обвинение темному лорду. Смертельно опасно для них же самих. А его рыцарям, я думаю, пояснять ничего не надо.
   - И что дальше было? - тоскливо спросила я.
   - Дальше? Хемвильских отправили обратно. Обрадовать Хасина, что ты при смерти. А нас с тобой довезли до обители Святой Матены, по счастью, стоящей всего в паре лиг от того места... Дальше тебя просто не довезли бы живой. А тут и присмотр, и... служители для отпевания.
   - Ясно! - горько выдохнула я.
   - Ты не думай, милорд Керо дал золота за уход за тобой. И приказал сообщить ему, когда ты... отойдешь.
   - Угу! - хмыкнула я и ядовито добавила, - вот он удивится, что по-прежнему женат.
   После мы обе испуганно посмотрели друг на друга. Интересно, что он предпримет, узнав о чудесном выздоровлении вероломной жены?!
  - Не-ет... - задумчиво покачала головой Ноэль, сделав, похоже, наш общий вывод, и сверля меня при этом напряженным взглядом, - не думаю, что он будет мстить или вредить тебе...
   - Почему ты так думаешь? - Я все-таки опасалась последствий.
   Ноэль, пожав плечами, услышав отчаянные нотки надежды в моем хриплом голосе, на сей раз неуверенно ответила:
   - Он видел тебя всего пару раз, но захотел настолько, что женился. И хотя, я уверена, что в замке ему не стали рассказывать о твоем... хм... невменяемом состоянии, но пока мы ехали, он однозначно понял, что ему достался кот в мешке...
   - И как это спасет меня от расправы? Сомневаюсь, что мое тогдашнее состояние может служить оправданием для проклятий и попытки убийства мужа, - уныло заключила я.
  Боженька, какие еще неприятности мне достались взамен шанса на жизнь?
   Ноэль подперла кулаком щеку и тяжело вздохнула, безмолвно соглашаясь с моим выводом.
  Дальше мы молчаливо сидели напротив камина и смотрели на горящие поленья, каждая думая о своем. Я, - о том, что делать дальше. Бежать куда глаза глядят или остаться здесь дожидаться таинственного мужа, а потом посмотреть и как-то по ходу дела ориентироваться. Я анализировала информацию, полученную от Ноэль и из памяти Сафиры. Вспоминала свое прошлое, которое стало каким-то далеким, призрачным и почти нереальным. Для меня и прежняя жизнь сейчас не доступна, и теперешняя - страшная сказка. И чем дальше, тем страшнее. Как быть?
   Ноэль встала на колени и начала расчесывать мои волосы. А я продолжала прикидывать и так и сяк. Уйти в бега и постоянно рисковать жизнью собственной и Ноэль? Если бежать, то куда? Даже драгоценности, что у нас есть, не выйдет продать без огромного риска - могут ограбить, убить или еще чего 'интереснее'. Душой оставаясь человеком, я не без основания считала, что мы с сестрой весьма и весьма привлекательные, и чересчур приметные. Значит, желающих прибрать красивых и вдобавок наделенных 'хозяйственной' магией одиноких женщин к рукам, а точнее - к телу и делу, будет предостаточно.
   Остаться в этой обители? Обречь себя на медленное угасание без любви, без семьи и без детей? Для меня не вариант. Неизменно ощущая о себе трогательную постоянную заботу кузины и без раздумий ясно, что для нее тоже.
   Вернуться в Хемвиль и отвоевывать его у подлого опасного родственника? Да смешно даже! Кто мы? Женщины с ограниченными правами, с репутацией ненормальных. А кто он? Лорд в своем праве. Вот и весь сказ.
   В фермеры податься? О чем я недавно самоуверенно вещала Ноэль. Да кто же позволит замужней драке жить на чужой земле? Не драканы, так наверняка какие-нибудь местные любители халявы приметят.
   Разволновавшись, потерла лицо, пытаясь привести мысли в порядок.
   - Ты еще веришь... в то, что у нас все будет хорошо? - тихонько, с пониманием, но явно потеряв надежду, спросила Ноэль.
   Я обернулась, встретилась взглядом с грустными голубыми глазами второй кандидатки в фермеры и глухо ответила:
   - Знаешь, я выжила вопреки обстоятельствам... и то что видела, пока не очнулась... И сейчас здесь сижу с тобой и болтаю. Поэтому повторяю: надежда умирает последней. Иначе нам точно крышка! А я хочу жить! Очень-очень!
   Ноэль едва слышно выдохнула с облегчением, несомненно означавшем, что моя уверенность для нее слишком важна. И похоже, теперь она не в чудо верит, а в меня, что еще больше обязывает.
   Мы снова уставились на огонь. Спустя какое-то время я приняла решение и сразу же озвучила:
   - Надо попытаться расположить его к себе.
   - Кого?
   - Мужа... моего! - хмыкнула я, мгновение помолчала, потом, спохватившись, испуганно уточнила: - Я же все еще замужем?
   Теперь сестра невесело хмыкнула:
   - А куда ты денешься? Если у людей еще бывают разводы, то ни у драков, ни, тем более, у драканов о них даже речи идти не может. Ведь темные магический ритуал связывания душ проводят.
   - Зачем им вообще такой сложный и неудобный брак? - проворчала я, невольно покрутив браслет на руке.
   - Я поняла, что для таких как ты существует специальный обряд. Чтобы могли на темных землях жить долго и без последствий для здоровья.
   - А ты как же? - нахмурилась я.
   Девушка беспомощно пожала поникшими плечиками.
   - Так, Ноэль, не раскисаем. Еще не все потерянно, проблемы непременно решим каким-нибудь образом.
   После разговора я снова ходила из угла в угол: тренировала тело.
  Глава 8. Передышка.
  Исстари повелось, что женщины заведуют домом, очагом, постелью.
  Е.Шепетнов
  
   На следующий день я начала выходить наружу. Ура! Сперва были короткие вылазки во внутренний двор, потом - длительные пешие прогулки по всей территории обители, расположенной, кстати, в живописном месте. Деревья, деревья повсюду. Стройные хвойные гиганты, похожие на сосны, поражали своим изяществом и торжественностью. Среди этого великолепия притаилась обитель Святой Матены, сложенная из обработанного ветром и солнцем камня, добытого здесь же. Основное здание с кельями, трапезной, часовней, мастерскими; и хозяйственные постройки, включавшие скотный двор, амбар, навес для дров.
  Обитель почти полностью обеспечивала свои нужды и даже кое-что продавала. Для тяжелых сезонных работ на полях и в солеварне привлекали крестьян из соседних деревень, в основном мужчин, но их я в обители не встретила.
  Со слезами на глазах умолила абанису Эйру подождать, не посылать пока никого с сообщением, что я выжила. Мне было жизненно необходимо прийти в себя, нарастить мяса на косточки, освоиться хоть чуточку здесь, на Эсфадосе. И как можно больше узнать о здешнем образе жизни.
   Ежедневная несуетливая размеренная жизнь монастыря заинтересовала меня не только с духовной стороны, вернее, не столько, сколько - с практической, хозяйственной. Мы с Ноэль начали с того, что вставали с первыми петухами и неизменно, тайком зевая, шли к заутрене, благодаря чему местные сестры приняли нас в свой замкнутый мирок. Потом и на вечернюю службу начали ходить. Общение с монахинями помогло узнать о религиозных обычаях и учениях людей и драков.
   Но самое важное - я совала свой любопытный нос во все дырки, зачастую тенью следуя за руководившей обителью Эйрой. Ведь по сути абаниса - хозяйка замка. В течение месяца - отсчет мне было удобнее вести 'по-старому', тем более выходные в обители не предусмотрены, - я досконально изучила ее распорядок дня. Тайком делала важные, на мой взгляд, заметки в найденной в сундуке толстой тетради с грубоватыми желтыми листами бумаги.
   Неделю назад мы понаблюдали за процессом варки пива и даже 'налакались'. Но рецепт его изготовления я записать не забыла, причем поэтапно и так, чтобы монашки не заметили мой пристальный интерес.
  Насмотрелась на здешних домашних животных. Начав знакомство с ними с диковинных овечек с длинной-предлинной красивой мягкой шерстью и хулиганистых пуховых козочек. Помимо шерсти и пуха, они давали молоко, из которого варили тот самый вкусный сыр, которым нас постоянно кормили. Черно-белая коровушка, бесконечно жевавшая, не захотела 'знакомиться' ближе, а вот пару пегих покладистых работяг-лошадок я погладила по мордам. Из птицы были коричневые куры с крепкими маленькими ногами и черными хвостами, 'возглавляемые' красавцем-петухом, будившим монахинь. Сестры говорили, что есть еще и пчелы, но пока они спят в ульях в специальном теплом помещении.
  Сестра Аниза, также как и Эйра происходившая из обедневшего аристократического рода, щедро делилась со мной знаниями о лекарственных травах, и мы, с приходом тепла, часто по полдня проводили в ее садике, где она возделывала полезные растения. Причем, выяснилось, что заниматься садиком и цветочками собственными ручками для леди не зазорно, наоборот традиционное занятие. Там же я впервые решилась попробовать 'почувствовать' потоки земли, как учила леди Амалия свою маленькую дочь. Пусть не с первого раза, а через неделю, но у меня получилось. Я тогда сама прыгала как ребенок, хлопая в ладоши под недоуменно веселыми взглядами Анизы и Ноэль.
   С того момента мы вместе с кузиной регулярно ходили в садик, затем в монастырский огород и настойчиво, целеустремленно развивали свой дар. Драка с грустью сказала, что из поместья они никуда не выезжали. И если раньше ездили по окрестностям верхом в сопровождении эскорта, то последнее время ценных наследниц вывозили под охраной и медленно катали в карете по хемвильским полям. От чего толку никакого не было, как призналась Ноэль. Ведь для такой магии нужно огромное желание помочь земле, поделиться с нею радостью, счастьем, одарить своей любовью и заботой. А измученная, постоянно избитая Сафира была просто не способна на это, что уж говорить о затравленной Ноэль.
   Как-то мы 'случайно' мыло варили с сестрами. Из средневековой истории я хорошо помнила, что все это знать - прямая обязанность хозяйки замка. Но житейским премудростям годами учатся, а мне пришлось ускоренно, экстерном знания получать, хотя бы минимальные. Обращаться же к памяти Сафиры было противно и страшно, но все равно приходилось, чтобы научиться контролировать чужие воспоминания, не то за припадочную сочтут.
   В общем, месяц незаметно пролетел в делах, заботах и восстановлении здоровья. Благо отличная регенерация драков, забота и участие окружающих делали свое нужное дело. Я старательно отодвигала от себя мысли о том, что будет, когда мне, в конце концов, придется покинуть святую обитель?! Как расположить к себе мужчину, ставшего теперь моим мужем и, соответственно, наладить отношения - просто не знала, даже не из-за малого опыта общения с противоположным полом. Загвоздка именно с местными мужчинами, а тут и вовсе маг загадочного народа. И в памяти Сафиры на этот счет такой негатив хранился, что лучше не соваться. Обольстительной чаровницей я себя точно не смогу преподнести. Пусть даже и воспылал он ко мне желанием из каких-то своих соображений. Чем же его взять-то? Чтобы хоть сразу как узнает, что жива, не прибил на месте. И еще немаловажное обстоятельство - захочу ли.
   Сегодня мы пекли с сестрами хлеб - чудесный, ароматный, не такой как в магазине. Здесь тесто подходило в деревянной кадке и превращалось в печи в темные тяжеловатые караваи. И есть его в трапезной с парным молоком было необыкновенно вкусно, слушая ворчание абанисы Эйры, рассказывавшей, как тяжело в прошлом году им зерно досталось. И ветра были сильные, и дожди проливные мешали убирать и сушить, а летом - засуха. Зимой крысы повадились к ним, потому что недалеко целая деревня от тифа померла, а хоронить жителей некому было. Вот и расплодились окаянные прохвосты. Мы слушали, затаив дыхание, и я тщательно запоминала чужие навыки борьбы и с крысами, и с ветрами, и с засухой. Все пригодится!
  Глава 9. Иномирец.
  Незваный гость - хуже татарина или нежданный олигарх хуже налогового инспектора
   Русские поговорки
  
   Вечером, после трудового дня, мы, как обычно, помылись и уселись на шкуру перед камином заниматься волосами. Огонь весело трещал, освещая келью. За окном завывал ветер, и от сквозняка пламя свечей постоянно дрожало. Я зябко запахнула полы бархатного зеленого халата, надетого на длинную льняную рубашку, и покрепче завязала поясок. Ноэль же на свою такую же одежку накинула большую красивую шерстяную шаль.
   Допив теплый морс, подогретый у очага, я отставила пустую кружку и в этот момент услышала тяжелые шаги за дверью.
  Мы недоуменно взглянули друг на друга и настороженно уставились на дверь, которая через мгновение распахнулась, и в келью, согнувшись в три погибели из-за низкой притолоки, шагнул мужчина, и следом - второй. Медленно, без резких движений, мы с сестрой встали и безмолвно рассматривали нежданных гостей.
   На разбойников, какими я их теоретически представляла, пришедшие не похожи, вроде. Сначала мое внимание привлек смуглый брюнет, явившийся вторым. Наверное, потому что вошедший первым посторонился, давая ему пройти. Ростом метр восемьдесят, не меньше. Волосы, забранные в короткий хвост на макушке, позволяли рассмотреть вытянутое овальное лицо, эльфийские уши с высокими острыми кончиками, темные раскосые глаза в обрамлении густых черных ресниц, из-за них, да еще мерцающих язычков пламени не рассмотрела зрачок. Вокруг бровей, на висках, частично на лбу и узком подбородке поблескивали чешуйки. Нос подкачал: крупный и с широкой переносицей. Этот незнакомец в длиннополом кафтане из плотного синего бархата с дорогой вышивкой по широкому подолу и коротким, до середины плеча, рукавам выглядел очень нарядно. В распахнувшихся полах верхней одежды мелькнуло темно-синее, тоже украшенное золотой вышивкой... платье, а может рубашка такая, почему-то в пол, с воротничком-стоечкой и длинными рукавами. На ногах сапоги со шпорами, похожие на ковбойские.
   Я во все глаза разглядывала этого индивида неведомой расы. Себя-то до сих пор сложно воспринимать не человеком: двадцать шесть лет из памяти не выкинешь. Ноэль почти не отличается от человека, так, узкая полоска чешуи на лбу и кошачий зрачок. Все монашки в обители - люди. А сейчас, в скудном дрожащем свете камина и свечей, увидеть, по сути, инопланетян... невероятно!
  В общем, впечатление мужчина произвел почти такое же, как и сама на себя в первый раз, когда в зеркало здесь заглянула, - внешность непривычная, но однозначно интересная, как на родине говорили, экзотически привлекательная.
   Перевела взгляд на второго, и горло перехватило от волнения. Я не осмелилась сразу посмотреть ему в лицо. Выше первого на полголовы, шире в плечах, которые облегает черный бархатный кафтан, ниспадающий до пола тяжелыми складками. Ворот темного платья затянут блестящим плетеным шнуром. Массивный пояс украшен золотом. Обувь такая же, как у первого.
  Наконец я отважилась взглянуть выше и увидела черные волосы, забранные в хвост на макушке, выбритые на висках и, похоже, немного - на затылке. На кончиках ушей поблескивали темно-серые чешуйки, впрочем, как и на лбу, у висков, вокруг бровей и на выдающемся подбородке. Такой же крупный нос с широкой переносицей и полные чувственные губы, как и у другого, но с четким, более контрастным контуром. И невероятные глаза: темные, раскосые. Черные пушистые ресницы создавали эффект подводки, подчеркивая их, углубляя и одновременно делая более устрашающим взгляд их обладателя.
  Скромнее одетый мужчина выглядел не столь привлекательно, и дело не в том, что необычно, строго и мрачно, он... жуткий. И даже не из-за внешнего вида, а чего-то другого - внутреннего, витающего вокруг него, заставляющего опасаться, еще не глядя ему в лицо. А уж когда я столкнулась взглядом с 'пришельцем', то непроизвольно сглотнула от страха и вздрогнула. И неосознанно выдвинулась вперед, заслоняя от незнакомцев Ноэль.
   - Кто вы? И как посмели войти в келью к женщинам... даже без стука? - мысленно поморщилась, услышав свой задрожавший от страха голос.
   Глаза 'красавчика' распахнулись от удивления, а вот 'мрачный' скривился, словно лимон укусил. В этот момент в келью вошла абаниса Эйра, позволив мне облегченно вздохнуть, потому что выглядела как всегда спокойной, правда, немного запыхавшейся.
  Однако пожилая женщина удивила меня до крайности, когда непривычно заискивающе пролепетала:
   - Ну вот, видите, милорды, а вы сказали - невозможно!
   - Абаниса, скажите мне, будьте любезны, кто они? И на каком основании ворвались к нам? - я нашла в себе силы твердо спросить, задрав подбородок повыше для пущей важности.
   - Невероятно! - изумился тот, которого я условно назвала красавчиком. - Выжила!
   Заволновалась: вдруг этих сурового вида 'товарищей' послали добить меня. Не успела я сравнить их с драками, мрачный тип перевел жуткий ледяной взгляд в сторону. Ноэль! И я тут же почувствовала за спиной движение, сопровождаемое шелестом одежды. Обернулась и в замешательстве наблюдала, как кузина склонилась в глубоком почтительном реверансе, опустив голову. Очевидно, она знает тех, кто пришел. Я же, по-прежнему находясь в неведении, испуганно повернулась к незнакомцам и абанисе. Те втроем вперились в меня взглядами. Только Эйра - сочувствующе, печально, а вот незнакомцы - оценивая и изучая... как врага.
   - Сафи... - голос Ноэль дрогнул, дальше она продолжила едва слышно и по этикету. - Миледи, позвольте напомнить вам, это ваш супруг - грант Сэбиан Керо.
   Чувственные губы мрачного мужчины, являющегося моим мужем, скривились в ухмылке, ярко отразившей всю гамму сомнений и недоверия.
   - Ну... здравствуй... Сафира! - произнес он глубоким глухим голосом, от которого руки покрылись мурашками.
   И голос этот был очень знаком мне по тяжким воспоминаниям бывшей владелицы тела. Память Сафиры накатила привычной темнотой, которую я не смогла вовремя взять под контроль.
   ***
   Широкое поле с правой стороны, слева - лес. Я ехала верхом на крупном - сером в яблоках - коне за повозкой в окружении отряда всадников, исподлобья взирая на спины чужаков и мысленно насылая на них все известные проклятья, нервно сжимая в руках поводья. За мной следовали сопровождающие из Хемвиля. А слева постоянно находился тот, которого я возненавидела всеми фибрами души.
   Неожиданно конь подо мной споткнулся и захромал. Затем последовало то, чего я избегала три мучительно долгих дня. Этот уродливый зверь, протянув ко мне лапы, раздраженно прорычал:
   - Ты поедешь со мной, Сафира! У твоего коня, наверное, камешек застрял в копыте. И вообще, я устал терпеть твою холодность и...
   Ударила хлыстом по темной когтистой ручище, коснувшейся моего колена и направила мерина в лес, прочь отсюда. Не смотря на ужас перед содеянным, внутри клокотала ненависть и восставала отчаянная решимость - я не могу больше так жить: не могу снова принадлежать мужчине, не хочу превращаться в жертву каждую ночь, терпеть унижения и даже представлять, зачем я нужна дракану. Похоть сквозила в его черных глазах, каждом движении и жесте, обращенном ко мне.
  Если он коснется меня, как мужчина женщины...
  Это невыносимо, омерзительно, неприемлемо. Лучше умереть не тронутой, чистой, не проклятой мужским семенем, чем смириться....
   - Стой, стой, ненормальная! Я не причиню тебе вреда... - рычал преследующий меня Керо.
   А я неслась сквозь лес, подгоняя коня, не обращая внимания на хлесткие удары веток. Свобода, свобода, впереди меня ждет желанная и долгожданная свобода...
   - Стой! Впереди обрыв... - заорал дракан, почти нагнав меня.
   Но я не вняла предупреждению, крик улетел прочь, мне было все равно, лишь бы убраться подальше и навсегда.
   Между деревьями открылся просвет, и яркий свет ударил в глаза, ослепляя. А затем... снова плен. Сильные руки, сдернув меня с коня, отбросили в сторону. Я больно приложилась бедром о камни, на несколько мгновений оглохнув, затем, тряхнув головой, посмотрела на происходящее на обрыве. Дракан, прилагая невероятные усилия, тянул за узду коня, который громко ржал от страха, соскальзывая в обрыв. Пока Керо спасал коня, я выхватила кинжал и хотела вновь броситься в лес, но, увы, не успела. Лошадь, всхрапнув, ударила задними копытами о камни и выскочила на ровную площадку, дернулась к деревьям, толкая меня в плечо. Вновь поднимаясь, я нащупала кинжал, упавший на землю, но передо мной встал муж.
   - Не глупи, девочка! - глухо произнес он, следя за мной.
   Я невольно рассмеялась, заставив его нахмуриться. А потом, больше не раздумывая, кинулась на него, стремясь достать и поглубже...
   Глупая, глупая, глупая, если даже жалкого драка Хасина убить не получилось, то воина дракана - и подавно. Едва заметным движением он ушел в сторону, лишь полы его черного кафтана взметнувшись, коснулись моей руки, а я словно провалилась в пустоту. Судорожно обернулась и увидела в его глазах отвращение, смешанное с жалостью. Массивная устрашающая фигура мужа давила темной аурой, заставляя все внутри сжиматься от ужаса. Долго терпеть его на расстоянии вытянутой руки было невыносимо.
   - Зачем согласилась на брак? - спросил он ледяным тоном, от которого пробрало до самых костей.
   'Я не хочу больше слышать, я не хочу больше видеть, не хочу, не могу...' - крутилось в сознании. Вместо связных мыслей остался только страх маленькой несчастной девочки, жившей внутри меня, которая больше всего на свете боялась чужих прикосновений и даже малейшего внимания, ведь они неизменно несли боль и потери.
   - Сафира... - рыкнул ненавистный мужчина, двинувшись ко мне.
   Чем подстегнул мою решимость. Я громко расхохоталась сквозь слезы. Подняла оружие, заставив дракана остановиться, посмотрела ему прямо в глаза и, вкладывая в слова все силы, выплюнула:
   - Ты... ты так хотел мое тело, что забыл про мою душу. Пусть все вокруг станет свидетелем: я плачу кровью. Пусть твое желание исполнится. Отныне и навсегда желать ты будешь лишь мое тело, ничье больше! Будь ты проклят, как и все!
  Клинок взлетел вверх, затем с силой вонзился в мою грудь, словно в масло - мягко, легко и беспрепятственно. Сначала я не чувствовала боли, она пришла через мгновение, не давая вздохнуть, застревая в горле и груди. Потом услышала свой собственный хрип, и темная пелена вновь укутала меня.
   ***
   Я пришла в себя, скрючившись и чуть наклонившись вперед, будто еще держала в руках рукоять кинжала, который вонзила в собственное тело. Судорожно всхлипнув, отняла от груди руки, не в силах поверить, что жива, а видела очередной кошмар Сафиры. Несколько мгновений в замешательстве рассматривала ладони, пытаясь прийти в себя. Наконец-то удушливая сковывавшая волна отступила, я распрямилась и - столкнулась взглядом с Сэбианом Керо, своим мужем.
   Из его глаз исчезли сомнение и неверие, сменившись напряженным ожиданием. Видимо, он догадался, что я вспомнила момент... самоубийства и попытку убийства супруга, мало того, дракана, и ждет моих дальнейших действий.
  Трудно представить, какое наказание заработала в этом мире Сафира, совершившая это, и перед тем проклявшая его...
   - Ты в порядке? - над ухом всхлипнула Ноэль, вцепившись в мое плечо.
   Не вспомнив о манерах, я рукавом халата вытерла влажный от пота лоб и хрипло выдохнула:
   - А?.. Нет... Да...
   Глубоко вдохнув, полностью выпрямилась. Снова вдох - выдох, и я повернулась к остальным. И опять чуть не задохнулась от страха. Прямо надо мной возвышался Сэбиан Керо.
   Он заслонил меня от спутника и абанисы, окутывая неожиданно приятным пряным ароматом, и резко вскинул руки. Не успела я отшатнуться, полы моего халата разлетелись в стороны под звук рвущегося ворота рубашки. Ошарашено опустив глаза, я увидела молочную кожу груди с розовыми вершинками, а ниже - небольшой красноватый рубец. Через мгновение я опомнилась, схватила разорванные концы рубашки и поспешила прикрыться от нескромного мужского внимания. Пришлось подождать, пока смуглые сильные руки дракана позволят мне это сделать. Наконец, запахнув халат, возмущенно посмотрела на... мужа.
   Черная бровь Сэбиана Керо дугой взметнулась вверх от удивления. Так мы и стояли, пристально глядя в глаза друг другу. Я - задрав голову, а он - склонившись.
   - Если бы не это свидетельство, я бы не поверил, что ты - Сафира! - глухо признался он.
   Я дрогнула и проблеяла, безнадежно пытаясь скрыть страх, ведь знаю, что в душе самозванка:
   - Почему?
   - Потому что единственный раз, когда ты посмотрела мне в глаза, был перед тем как проклясть, и потом умереть.
   Надо было срочно что-то придумать, найти какую-нибудь вескую причину, действовать, а не стоять, закусив губу.
   - У меня амнезия! - выпалила я. Заметив вторую поползшую на лоб бровь, поторопилась добавить. - Склероз, то есть! Тьфу ты, память я потеряла. Полностью и, наверное, безнадежно. И вообще, стала абсолютно другой, - частила я, сжимая на груди края халата, - совсем-совсем другой.
   - Я заметил! - бесстрастно заключил дракан.
   Он медленно обошел меня вокруг, заставив нервно следить за ним. Ей богу, словно лошадь на базаре осматривает. Внезапно, едва уловимым движением, схватил мою руку. Я вздрогнула и вместе с ним уставилась на нее. Что он там проверяет? Не поцарапала ли я 'брачное свидетельство' ненароком?
   Керо когтем поддел цепочку, соединяющую два украшения, и пару раз дернул. Кольцо, олицетворяющее его душу, сидело как влитое, а вот браслет, как обычно, сполз к кисти и вызвал неожиданную реакцию у мужчин. Второй дракан тоже приблизился, явно изводясь от любопытства, и пораженно выдохнул:
   - Она свободна. Но это же... невозможно...
   Взглядом, которым грант одарил своего спутника, можно убивать на месте. Затем посмотрел на меня, заставив сглотнуть от страха, и спросил:
   - Как давно он... болтается?
   Облизав внезапно пересохшие губы, я очень осторожно ответила:
   - Когда очнулась... висел свободно. А что было с ним до того - не помню...
   - Милорд, браслет ослаб после... воскрешения леди Сафиры. До этого мы обмывали ее, и он держался крепко, как и кольцо. - Пояснила Ноэль.
   Не выпуская мою руку из захвата, дракан долго смотрел прямо мне в глаза. А я, наконец, смогла рассмотреть цвет его глаз. Оказалось, что они не черные, а темно-серые со зрачком, широким полумесяцем делившим радужку пополам.
   - Другая... - от тихого глухого голоса Керо по коже опять мурашки побежали. Он моргнул, словно прогоняя наваждение, и тоном, подразумевающим беспрекословное подчинение, заявил: - Завтра повторим брачную процедуру и уедем отсюда.
   Удивленно похлопав глазами, я выпалила:
   - Мне очень хочется, чтобы абаниса Эйра освятила наш брак.
   Лицо новоявленного мужа окаменело.
   - Зачем?
   - Я не помню ту свадьбу, - соврала я. - Но хочу, чтобы эта стала лично моей.
   - Я не... - попытался отказаться Керо.
   - Прошу вас, милорд, - я умоляюще посмотрела на него, - очень прошу, хотя полагаю, что не заслуживаю хорошего отношения. Поймите, мне важно выйти замуж... снова и по своей воле именно здесь, где, можно сказать, родилась заново.
   Дракан холодно смотрел на меня с минуту, затем что-то промелькнуло в его жутковатых глазах, верно, принял решение, и наконец, скривив губы в злой улыбке, процедил:
   - Как я понял, последние события ты только что вспомнила?
   - Да! - охрипшим от страха голосом призналась я.
   - Тогда ты не удивишься моему пожеланию.
   - Какому? - просипела я.
   - Думаю, о проклятии тоже помнишь? - Я кивнула с опаской. А он продолжил: - Обряд мы повторим, но наш брак потребует подтверждения... которого так и не произошло. По твоей вине!
   - Да, я понимаю и...
   - После обряда мы закрепим наш брачный союз! - усмехнулся он мрачно, коварно блеснув глазами.
   - Милорд, Сафи еще плохо себя чувствует и... - зашептала неизменно преданная кузина, вступаясь за меня.
   - У нее есть время до завтра, чтобы свыкнуться с этой мыслью и подлатать здоровье.
   - Угу, - кивнула я без особенного энтузиазма.
  Вот жизнь у меня...
   Вперед выступила абаниса, на которую светские жители, пока мирские отношения выясняли, не обращали внимания, и тактично предупредила:
   - Извините, грант Керо, но уже довольно поздно, и в обители скоро прозвучит гонг, призывающий сестер ко сну. Вам пора...
   - Я остаюсь с женой! - спокойно пригвоздил муженек.
   Я испуганно посмотрела на него и едва не вздрогнула - жутковатое у него лицо, темное... демоническое... бр-р-р...
   - Милорд, вы знаете наши правила? - продолжила настаивать слуга божия. - В обители после заката не может оставаться ни один мужчина и...
   - Абаниса Эйра, я думаю, вы тоже знаете правила драканов. Женатые пары на ночь не расстаются. А учитывая прошлые заслуги моей жены, я не могу позволить себе оставить ее без присмотра.
   В уверенном тоне гранта было столько злой иронии, что пожилая монахиня заколебалась, подвигнув меня вступить в разговор:
   - Милорд, наша свадьба только завтра, а вы? И...
   Керо шагнул ко мне, холодно смерил взглядом и процедил сквозь зубы:
   - Наша свадьбы была почти два месяца назад. Все остальное - не имеет значения.
   Я судорожно сглотнула и осторожно напомнила:
   - Милорд, вы сами недавно настаивали, что подтверждение брака произойдет после повторного обряда.
   - В отличие от тебя, Сафира, я своего слова никогда не нарушал и не нарушу!
   - Я тоже не нарушала... - буркнула я тихонько.
   Вокруг меня словно тьма сгустилась: со всех сторон сдавило нечто невидимое. Ошеломленно оглядевшись, я встретилась с почерневшими от гнева глазами мужа, вновь невольно удивившись капризу природы, одарившей мужчину густыми черными ресницами.
   - Ты уверена? - спросил он.
   - Да! - пискнула я.
   - Значит завтра, во время обряда, мы дождемся твоего личного ответа и обещания?
   - Конечно, - кивнула я для убедительности.
   Давление после моего ответа неожиданно пропало, позволив вздохнуть с облегчением. Из чего следовал логичный вывод, что Керо, наблюдавший за мной, прищурив глаза, испытывая и изучая, точно применил какое-то воздействие. Кажется, до конца не поверив, что перед ним та, за кого выдает себя. Под его тяжелым взглядом я испытывала не просто дискомфорт и неудобство, было неприятно до тошноты и до чертиков страшно. Волей-неволей задумаешься, что приручить такого мужчину - проблема сложная. А уж после незабываемой, из ряда вон, выходки моей предшественницы - сомнительно и вовсе.
   Не выдержав пристального внимания, я трусливо отвела глаза в сторону. Обернувшись на Ноэль, увидела, что та, побледнев и опустив глаза долу, дрожит не то от страха, не то от волнения. Неужели испытанная мной темная сила дракана настолько повлияла и на нее, причем, с гораздо худшими последствиями. Жалкий вид девушки напомнил об одном немаловажном обстоятельстве. Пришлось снова, собрав волю в кулак, посмотреть в глаза мужу и выдавить:
   - Боюсь, милорд, вы все равно не сможете остаться в этой комнате ночевать. Мы делим келью и кровать на двоих с сестрой.
   Тревожно ожидая ответа, я пялилась на его грудь, опасаясь заглянуть в лицо.
   - Ничего страшного, миледи, - ядовито процедил Керо, в первый раз обратившись как к аристократке, - я уверен, для отдыха мне предоставят соседнюю с вашей келью. Впрочем, так же, как и моему спутнику, лорду Ройвану Данкеро. Почему-то мне кажется, вы и его имя забыли, вернее, не удосужились запомнить в прошлый раз.
   Я смутилась, понимая, что, наверняка, он прав. Ту Сафиру имена, титулы и вообще посторонние мужчины не интересовали и вызывали скорее глухую ненависть и злобу, нежели желание общаться. Именно поэтому постаралась максимально вежливо и мягко улыбнуться и присесть в реверансе. Не таком глубоком, в котором склонилась Ноэль перед грантом - различие в нашем социальном статусе я учла - но достаточном, чтобы выразить уважение другу-аристократу мужа. Затем мысленно усмехнулась, отметив неприкрытое удивление на лицах обоих мужчин после моего приветствия.
   Лорд Данкеро, замешкавшись, спешно ответил поклоном, приложив кулак к груди. А я сделала себе мысленную пометку: надо выяснить на счет всех местных приветствий - реверансов, поклонов и жестов. Кто, кому, что должен демонстрировать при встрече, а то ненароком заработаю неприятностей, не оказав кому-нибудь должного уважения. Чтобы хоть немного исправить репутацию той Сафиры, мне придется тщательно следить за своим поведением и манерами.
   По обители пронесся гулкий звук гонга. Абаниса тяжело вздохнула, обратив мятежный взор на мужчин. Керо отцепил от пояса объемистый кошель и, взвесив его на ладони, бесстрастно предложил монахине:
   - Хотел бы снова выразить благодарность за гостеприимство, - Эйра с улыбкой протянула руку и уже взялась за подношение, но дракан не спешил выпускать деньги из рук, продолжив, - а также за сытный поздний ужин и горячие ванны для нас с лордом.
   Абаниса Эйра опять строго посмотрела на лордов, но тщательно дозируя негатив, демонстративно тяжело вздохнула и цепкими пальцами буквально выдрала кошелек у Керо. Опустив голову в вежливом, исполненном достоинства поклоне, она ловко спрятала кошель в широком рукаве и засеменила к двери со словами:
   - Ужин, как и лохани с горячей водой вам сейчас предоставят. Но, помните, милорд, вы дали слово, что Обитель Святой Матены не будет осквернена... интимом.
   - Я помню! - жестко ответил дракан.
  Эйра ушла, а мы с Ноэль остались наедине с двумя, мягко говоря, малознакомыми и, безусловно, опасными мужчинами. Сестра неосознанно спряталась за моей спиной, вызвав у них очередную ухмылку. Сэбиан посмотрел через мое плечо на Ноэль и не терпящим возражений тоном распорядился:
   - Поможешь моему другу с омовением!
   - Что? - опешила я. Взглянув на здоровенного, пусть даже не старого и симпатичного, если так можно назвать иномирца, Данкеро, возмутилась. - Ей всего шестнадцать. Как можно заставлять невинную девчонку мыть взрослого чужого мужчину?
   Теперь на меня смотрели две пары не просто удивленных, а изумленных глаз. Ноэль дернула меня за рукав халата и тихонько прошептала:
   - Помочь с омовением гостям - обязанность всех леди замка, начиная с двенадцати лет. Я мыла, знаю.
   Обернувшись к ней, тоже шепотом возмутилась:
   - Но это же... недопустимо... - Сколько еще дичайших сюрпризов подбросит этот мир! Потом, вспомнив средневековую историю Земли, неуверенно спросила: - А я? Я тоже мыла... незнакомых мужчин?
   Ноэль бросила едва уловимый взгляд загнанного в угол существа мне за спину и порадовала:
   - Всего один раз... - Я почти с облегчением выдохнула, но она добила меня подробностью. - Тебе было тринадцать. Во время омовения к тебе пристал один из гостей, и ты... - последнее она прошептала едва слышно, - впервые убила...
   Я молча кивнула, чувствуя еще больше сострадание и жалость к той Сафире. Потом посмотрела на поникшую девушку и развернулась к мужчинам с намерением обвинить их во всех смертных грехах.
   Ройван Данкеро, видно, успев оценить ситуацию, сделал шаг вперед и тихо, но твердо пообещал:
   - Клянусь: я не трону ее и пальцем. Пах прикрою. Она польет из кувшина сверху и посидит в сторонке, пока Сэбиан здесь вымоется.
   После клятвенных заверений лорда я сдулась, словно шарик. Вымучила благодарную улыбку и решилась посмотреть на мужа. Столкнувшись с его задумчивым взглядом, отвела глаза, избегая нежелательного внимания, судорожно огляделась и неуверенно предложила гостям:
   - Стул только один, так может быть сундуки подойдут? Присядете?
   Ройван вопросительно посмотрел на Сэбиана, обозначив, что главный из них Керо. Муж мотнул головой и двинулся к нам, заставляя отступать. Казалось, даже полы его черного кафтана и нижнего платья шевелились угрожающе. Выражение его смуглого лица не изменилось и после того, как он отметил наш обоюдный с Ноэль страх перед ним. Мужчина медленно опустился на колени на шкуру рядом с нами и положил ручищи на бедра.
  Данкеро последовал примеру друга, так же присев со словами:
   - Хорошая идея, Сэбиан. А то весна в этом году ранняя и довольно промозглая.
   Не ответив спутнику, Керо уставился на меня. И судя по ожиданию в сумрачных глазах милорда, он ждал, что мы разделим с ними место у камина. Пришлось подчиниться его молчаливому, как ни крути, приказу. Мы послушно приблизились к шкуре с другой стороны, и Ноэль устроилась подальше от мужчин, откровенно предпочитая находиться на максимальном расстоянии, предоставив мне роль живой преграды.
   Сидя как на иголках рядом с драканами, я в который раз невольно отметила насколько они мощные и высокие в сравнении с нами, мелкими и худосочными драками. Если бы он тогда, возле обрыва, захотел, расправился бы с Сафирой, наверное, щелчком. Но ведь не убил, даже уговаривал успокоиться. Может у меня все же есть надежда на нормальную семейную жизнь?
   - Как давно ты пришла в себя? - раздался в тишине кельи, нарушаемой лишь треском огня в камине, глухой голос Керо.
   Я неуверенно посмотрела на кузину, предлагая ей ответить.
   - Почти две седмицы горячки, потом... кризис. В общем... после прошло тридцать восемь дней, - пролепетала она.
   У Ройвана брови на чешуйчатый лоб поползли, а вот Сэбиан потемнел как грозовая туча, хотя куда ему больше темнеть с его цветом кожи, верно, из-за того, что черты лица стали более суровыми, а в глазах опять загорелся недобрый огонек.
   - Почему мне не сообщили сразу, что она пережила кризис?
   - Это я попросила абанису, - поспешила сама признаться.
   От волнения я теребила зеленый бархат халата. Умоляюще заглянула в штормовые глаза Керо и объяснила, почему его оставили в неизвестности:
   - Когда очнулась, ничего не помнила. Даже своего имени. И по крупицам узнавала обо всем от окружающих.
   - Это не причина держать меня в неведении, - сердито возразил милорд.
   - Поймите, я словно родилась заново, как чистый лист бумаги, - шепнула, потянувшись к нему всем телом, уговаривая поверить, - а потом начались кошмары...
   - Кошмары? - удивленно прервал меня Данкеро.
   Увидела оставленную у камина кружку с остатками морса, забрала и выпила залпом, перед тем как ответить:
   - Да! Ее жизнь была сплошным кошмаром!
   - Ее? - зацепились за нечаянно вырвавшееся слово оба дракана.
   Я с досадой отвернулась, глубоко вздохнула и с покаянным видом стыдливо 'призналась':
   - Боюсь, вам будет сложно разобраться. И... мне сложно... невозможно теперь принять, что она - это я. Мы - разные! У меня сегодняшней нет прошлого, лишь обрывочные воспоминания, а у меня - той нет будущего, потому что та Сафира - умерла.
   - Занятно... - протянул Данкеро, задумчиво посмотрев на Керо.
   Осторожно скосив глаза на мужа, я проверила, какое впечатление на него произвела моя пламенная речь. И тут же затаила дыхание, потому что шторм в его глазах утих, а вот сумрак стал гуще, темнее, загадочнее. Он, однозначно, что-то решил для себя, а может даже догадался о подмене. Хотя, бред, наверное... Каким бы образом? Поверить в подобное? И Ройван этот не так прост...
   Мои терзания прервал стук в дверь. Следом две крепкие монахини, не глядя по сторонам, бухнули на сундуки деревянные подносы с ужином и вышли. Ноэль сразу же подскочила и переставила подносы на шкуру.
  Во время ужина я тайком наблюдала за будущим бывшим мужем. И меня, по мере общения с ним, все сильнее мучил, пожалуй, главный вопрос: зачем я ему? Не заметить, что неземной любви он к Сафире уж точно не испытывал, - надо быть совершенно слепой. Кроме того, видел ее перед тем, как предложить выйти замуж, наверное, пару раз, не больше. Что же тогда подвигло его на такой серьезный шаг как женитьба?
   Профиль у Керо весьма впечатляющий, мужественный, только чешуя на ушах, подбородке, висках и лбу немного портит впечатление, по мнению обычной среднестатистической землянки, которой я оставалась... в душе. Даже кончики пальцев зачесались - так захотелось потрогать и поковырять чешуйки, проверить на ощупь, похожи ли на мои, но боюсь, муженек меня не поймет.
   Оба мужчины, перед тем как приступить к ужину, откинули полы бархатных кафтанов назад, видимо, чтобы жирных пятен случайно не оставлять на виду у честного народа. Оказалось, что под кафтаном тоже висят ножны и не пустые. Я невольно засмотрелась, как плотная, похожая на льняную, ткань нижнего платья обрисовывает мощные бедра.
   После того как Керо в очередной раз длинными сильными пальцами, на костяшках которых тоже темнели чешуйки, взял кусок вареного мяса с общей тарелки и отправил в рот, отметила, что передо мной не особо цивилизованные 'товарищи'. Едят руками, довольно жадно. Из-за того, что монахини не дали им ложки, можно, конечно, сделать вывод, что они неплохо знакомы с культурными особенностями драканов. А с другой стороны, у нас тут, можно сказать, пикник, столы с лавками только в трапезной, и поесть принесли такое, что можно руками брать...
   У меня в груди екнуло, когда Данкеро едва заметным ловким движением достал из-за пояса кинжал размером с мое предплечье и отхватил от куска мяса очередную порцию. Отметив мое повышенное внимание к разделке блюда, чуть наклонил голову, приподнял уголки губ в вопросительной улыбке и протянул мне на кончике ножа этот самый только что отрезанный кусочек. Чтобы не шарахнуться в сторону от кинжала, который сунули под нос, от меня потребовалась масса усилий.
   - Ой, нет-нет, спасибо огромное, мы уже поужинали совсем недавно, - пролепетала я, стараясь незаметно отодвинуться от опасного, не столового, прибора в сторону.
   Мой маневр, увы, не замеченным не остался. Сумерки в глазах Сэбиана вновь сгустились, когда он повернулся ко мне и осмотрел. По всей видимости, слишком напряженной и испуганной я выглядела.
   - Ты прав, Ройван, весьма занятно! - согласился он в чем-то с другом, как пить дать, по поводу меня.
   Не хочешь, чтобы тебе задавали вопросы, не задавай глупых сам. Именно этого принципа я решила сейчас придерживаться, хотя, что занятного нашли в моем поведении, могла лишь предположить. Исходя из соображений безопасности, скормила им полуправду о разнице между мной и предшественницей, отрепетированную на Ноэль и монахинях. Они же поверили! Конечно и кузина, и драканы в той или иной степени знали ту Сафиру. И я никогда не смогу сыграть ее точь-в-точь, даже если очень постараюсь. Во-первых, фактически не знакома - воспоминания не в счет. Во-вторых, актриса из меня самодеятельная. Поэтому сделала ставку на амнезию, очистительный свет в конце тоннеля, да что угодно, лишь бы не сожгли на костре, не закидали камнями за попытку убийства мужа, самоубийства и... убийства других, как выяснилось.
   Грант сменил позу, усаживаясь более удобно, и теперь опирался на ладонь, которую положил возле моего колена. Полы моего халата чуть касались его темного жутковатого когтя. На Земле женщины, сравнивая мужчину со зверем, либо делают ему большой комплимент, либо обвиняют в жестокости, а тут подобный эпитет банально отражает суровую действительность.
   Фоном к моим впечатлениям и размышлениям журчала вода, которую монахини носили в лохань. Судя по шуму в коридоре, в соседней келье тоже все подготовили. В какой-то момент я неосознанно принюхалась: пахнет дракан приятно, и это с учетом, как я думаю, длительной поездки. Раз уж они так сильно проголодались, то на отдых точно не останавливались.
   Задумавшись, остановилась взглядом на мужском плече - мощном, широком, как мое бедро, не меньше, облаченном в черный бархат, поблескивающим на фоне пламени камина.
   - Закончила? - вдруг рыкнул Керо, заставив меня вздрогнуть.
   Оказалось, что он обратился к монахине, замешкавшейся возле ведер с водой, со страхом и неприязнью, таращившейся на драканов.
   - Да, милорд, ваша... комната подготовлена для двоих. Ванны тоже. Доброй ночи!
  Глава 10. Разоблачение.
  Баня лечит, баня парит, баня всё на место ставит.
  Русская поговорка.
  
   Когда дверь с неприятным скрипом закрылась за ней, я ощутила себя в ловушке. Сегодня насиловать меня не будут, вроде пообещали уже, но мыть голого незнакомого мужика - это еще то развлечение на ночь. И сразу мысленно дала себе оплеуху, ведь это замечательная возможность поговорить наедине. И хоть немного прояснить его отношение ко мне и получить хотя бы несколько ответов. Осталось помочь ему расслабиться в ванне, размокнуть и выведать побольше!
   Правда, когда мы все одновременно встали, и Керо случайно остановился рядом с лоханью, в которой будет расслабляться, я чуть не застонала с досады. Размеры ванны и мужчины оказались несопоставимы. Это как кашалот в тазике. Если вода хотя бы ему до коленей достанет, мне повезло: не сгорю от стыда, разглядывая гениталии муженька раньше времени.
   Данкеро жестом позвал Ноэль за собой, а я напряженно посмотрела ей в спину. Увидев, что я беспокоюсь, Ройван напомнил:
   - Драканы никогда не нарушают своего слова, а тем более клятв! Просто польет водой и посидит в уголке.
   Я выдохнула с облегчением и заставила себя благодарно улыбнуться. Подлая скрипучая дверь опять закрылась, оставляя меня наедине с мужем, которого я пыталась убить недавно, проклинала, ненавидела... Снова вздохнула и, силой воли удерживая на лице доброжелательную улыбку, повернулась к Керо.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"