- Да выключите вы этот прожектор, фонарь или лампу, в конце-то концов! - Кричу я, закрывая глаза и одновременно прикрывая их ладонью. Белая паутинка украшает черный фон. Значит, глаза целы. Сейчас немного отдохнут, и у меня появится возможность выяснить, что там такое ослепительное пытается окончательно испортить мое и без того слабое зрение.
Не снимая руку с глаз, аккуратно открываю глаза. Сквозь плотно сжатые пальцы, пытается прорваться какой-то яркий свет. Наклоняю голову чуть-чуть вперед и из-под руки сморю себе под ноги. Штаны и обувь на своих местах, а под ногами песок. Для проверки провожу полукруг носком ноги и получаю легко узнаваемую бороздку.
- В какую такую песочницу меня вдруг занесло? - Проносится в голове веселая мысль. - Вроде, ни на пляж, ни на стройку я не собирался. Ладно, с песком разберусь позже, а сейчас интересно, что меня так ослепило?
Пытаюсь рассмотреть в щелочку между пальцами прищуренным глазом источник столь яркого света. Оказывается, это просто солнце, причем не самое яркое. Оно висит прямо над горизонтом.
- Лихо я зайчика поймал! - Улыбаюсь про себя, убираю руку с глаз и начинаю знакомиться с окружающим пейзажем. Осмотревшись, понимаю, что с улыбкой явно поторопился. Стою на склоне какого-то холма, а дальше до горизонта простирается равнина, и все это покрыто песком, то есть, ни намека на какую-либо растительность.
- Во, попал! Пустыня, однако... - Огорчаюсь я. - Да здесь днем, как на сковородке, а ночью, как в холодильнике! Похоже, гоголевский Ноздрев, по сравнению со мной, позорит звание "исторической личности". Влип, так влип, врагу не пожелаешь! Хотя, пора прятать эмоции поглубже, и срочно искать крышу над головой.
Поворачиваю голову влево и в метрах тридцати от себя вижу какие-то одноэтажные строения разной ширины без проходов между ними с плоскими крышами и без видимых окон и дверей.
- Ага. Гаражно-сарайный кооператив... Вид сзади. - Резюмирую я увиденное. - Ему самое место в пустыне. Интересно, как сюда хозяева добираются. Верблюдов пока, что-то не видно.
Смотрю направо. Там, примерно на таком же расстоянии от меня, точно такой же кооператив, как и справа. Понимаю что скопление сарайчиков, это местная деревня и она как-то, по-особому, должна называться. И тут из глубин памяти всплывает отрывок из "Золотого теленка", четверостишие, которое великий комбинатор написал, томимый голодом:
"Цветет урюк под грохот дней,
Дрожит зарей кишлак.
А средь арыков и аллей
Идет гулять ишак".
- Ну, за кишлак спасибо. - Благодарю я, чувствуя себя ишаком. - Но где, же аборигены? Нет, медлить, похоже, нельзя. И белое солнце на горизонте. И пустыня во всей красе. Надо ускоренно найти кого-нибудь живого и выяснить, чего, собственно, час грядущий мне готовит. Да простит меня классик за столь вольную цитату. Ага, вон похоже три типа на завалинке сидят.
Сворачиваю вправо и иду по направлению к кишлаку. Название фильма "Белое солнце пустыни" почему-то первым всплыло в моей памяти. Еще ребенком я его часто смотрел по телевизору, и товарищ Сухов был моим кумиром. Затем, много лет лента вообще не присутствовала в моей жизни. И когда мне о ней напомнили, я даже не сразу вспомнил, о чем там речь. Подправив свою память просмотром, я заинтересовался и посмотрел фильм о фильме. Там выяснилось, что ленту показывают космонавтам перед вылетом. И, по сути, главная идея фильма не борьба, не идея и даже не вера в светлое будущее, а элементарная удача. И самое главное я понял, что до Сухова мне как "до Киева рачки". А по жизни мне дальше Петрухи не дорасти, уж больно я любопытен. Так вот, когда, с позволения сказать, отряд Сухова вошел в кишлак, то они увидели сидящих на ящиках с динамитом аксакалов - старейшин поселка. Та троица, к которой я приближался, была намного моложе. Ни намека на седину в густых черных бородах. Но одежда соответствовала кадрам из фильма - халат и полотенце, намотанное на голову. На чем они сидели, я выяснять не стал, но подспудно надеялся, что не на динамите. Честно говоря, если бы у меня был выбор, я бы обратился к кому-нибудь другому, но, ни времени, ни ассортимента собеседников в наличии не было. Пришлось довольствоваться тем, что есть.
- Извиняюсь за беспокойство. А сейчас вечер или утро? - Спрашиваю я.
- Еще пара глупых вопросов и стемнеет... - Ответ прямо возникает в моем мозгу и я, чисто визуально, не могу определить, кто из сидящей передо мной троицы его выдал. Хотя тот факт, что меня понимают, уже радует.
- А где здесь можно переночевать? - Смелею я.
Нет, это просто прелесть. Эти три восточных богатыря даже не удостоили меня словесным ответом. Просто, самый правый от меня лениво приподнял свою левую руку и пальцем указал куда-то в сторону и вверх. В принципе это та сторона, куда я еще не успел посмотреть. Поворачиваюсь всем телом в указанном направлении и замираю с открытым от удивления ртом. Оказывается, я нахожусь где-то на середине подъема на холм, а на его вершине красуется ступенчатая четырехъярусная пирамида с плоским широким верхом. То есть, еще ярусов пять-шесть, и она бы была правильной, а так, то ли не достроили, то ли так и задумано.
- Я бы на твоем месте пробежался. - Советует мне тот же голос что и раньше. - Стемнеет вот-вот, а там, на ночь закрывают, не достучишься.
- Спасибо. - На автомате вырывается у меня, а руки сами сгибаются в локтях, и ноги сами стартуют, без моего участия. Первые мысли, которые приходят в голову, формируются уже тогда, когда я набираю приличную скорость.
- Вот свезло, так свезло! Нет, умудриться опоздать в пустыню, - это уметь надо! Кому рассказать, не поверят! А побегать по песку, еще и в горку, удовольствие не из приятных. Да и дыхалка ни к черту. Пора бы подумать о том, чтобы срочно бросить курить. Нет, надо просто попадать туда, куда надо, и в положенное время, тогда и бегать не придется, и всякие мазохистские мысли перестанут посещать. А само здание вполне узнаваемо. На гравюрах XIX века его можно встретить довольно часто. А вот что это, с лету и не вспомнишь. Хотя, похоже на висячие сады Семирамиды. Там, вроде, тоже четыре яруса, однако, здесь зелени - ноль. Видать, все-таки, ближний восток. Эх, занесла же меня нелегкая! Ну, положим, меня выронили из туристского автобуса на подъезде к цели путешествия. А какой-то местный предприниматель, начитался "Древней истории" Егера или Библии с рисунками Гюстава Доре, и возвел кемпинг в соответствии с понравившейся гравюрой. Похоже, он еще и ров вырыл и подъемный мост смастерил.
С такими сумбурными мыслями я и подбегаю к мосту. Ворота уже закрыты, но темное пятно калитки и два охранника рядом с ней, поддерживают мой скоростной финиш.
- Давай быстрей. - Кричит мне один из них. - Нам закрываться пора.
В последнем рывке я пролетаю между охраной и финиширую в проеме калитки. Плечо само находит ближайшую стенку, а легкие пытаются сымитировать кузнечный горн. Чуть-чуть отдышавшись, подымаю глаза и вижу перед собой брата-близнеца тех троих, что сидели у стенки кишлака. Нет, черты лица я, конечно, не запомнил, но халат, растительность на лице и чалма, - один в один. Похоже, там был не просто кишлак, а этакий военный кишлачок. Единственное отличие в наряде - это сабля, висящая на поясе. Нет, это не сабля, а палаш. Опять нет, у палаша клинок прямой, а тут с загибом. Ага, кажется, вспомнил: - эта штука зовется ятаганом. Все верно, этим оружием пользовались турки и арабы с незапамятных времен. Короче, полная имитация старины.
- Ну, экзамен по бегу, ты сдал на "отлично"! - Выдает воин. - У нас тут недавно место курьера освободилось, он со скалы упал, до сих пор ищут. Ты по всем параметрам подходишь, можешь его заменить.
- А сабельку дадите? - Задаю я детский вопрос.
- А колесницу и двух человек охраны, ты попозже тоже попросишь? - Пытается съязвить он.
- Мне бы в гостиницу. Меня там должны ждать. - Нагло вру я.
- Так бы сразу и говорили. - И тон и даже стойка воина сразу меняется. В голосе слышатся уважительные нотки, а тело из положения "разгильдяй" переходит в положение "смирно". - Идите прямо. Там слева увидите широкую лестницу. Это и есть гостиница.
Короткий кивок, и воин быстро ретируется.
- Зря я на подработку не согласился. - Проносится в голове игривая мысль. - Все равно за жилье платить нечем. Хотя, может в гостинице, как-то отработаю. По крайней мере, со скалы не уронят. А вот откуда скалы в пустыне - вопрос остается открытым. И вообще, непонятно, откуда на ближнем востоке такое количество народа, говорящего по-русски. Я, похоже, точно чего-то недопонимаю...
Так, пытаясь хоть как-то обрисовать окружающий меня мир, я дошел до обещанной охранником лестницы. Хотя, если ее не искать, то можно преспокойно пройти мимо. Да и лестницей, это скопление ничем не скрепленных тонких плит, можно назвать с большим трудом. Ни вывески, ни освещения у входа эта, так сказать, гостиница вообще не имела. А дверь была настолько тяжелая, что, если бы я заранее не знал, что она открыта, то подергал бы, и решил, что заперто.
Открываю дверь, вхожу в холл. В помещении с освещением проблемы, сумрачно. В центе большое окно комнаты администратора. Там, конечно, светлее. В глубине комнаты вижу пожилую женщину, стоящую ко мне спиной. Она поворачивается на выстрел закрывающихся дверей, и я узнаю собственную бабушку.
- Бабаничка!? - Я не знаю, сказал я это, или просто подумал, но дальнейшие события ощущаются мной, как в тумане. Как мы друг к другу подбежали, как обнялись и расцеловались, я просто не могу описать. Да наверно и не нужно, ведь это только наше с ней свидание. Просто я был переполнен той радостью и счастьем, которое понимает и может испытать только ребенок. Но все хорошее когда-нибудь кончается. Бабушка, держа меня за плечи, отодвигает меня на расстояние вытянутых рук и задает вопрос:
- Ты, наверное, голодный?
- Ба, тебе не кажется, что это сейчас не имеет значения? - Вопрос формулирует мой язык, а голова, похоже, в этом участия не принимает.
- Ах, да! - Словно вспоминает бабаничка. - Меня просили тебя не задерживать. Тебе туда. - Кивком головы она указывает на дверь сбоку.
Я боком начинаю отходить к двери, одновременно не спуская глаз с бабушки. Она подымает правую руку и машет мне вслед.
- Ба, если что не так... - Начинаю я, понимая, что молча, я уйти, просто не смогу, а сказать тоже нечего.
- Да все так! - Перебивает она меня. - Я просто рада была тебя видеть.
Закрываю за собой дверь и опираюсь на нее спиной. Глаза ничего не видят. Коленки дрожат. Голова отказывается принять случившееся.
Да, это была бабушка. И действия, и голос, и последовательность фраз, все это просто невозможно воссоздать, а тем более подделать. Но ее нет уже более десяти лет! За что мне такое наказание? Видать, обидел кого-то, так походя, а тот оказался скромным человеком, никому не сказал, а так, просто, проклял по-тихому. Да нет, - маловероятно. Тем более, мне пока вообще не понятно, чего больше было в этой встрече - горя или радости. И ее кто-то просил меня не задерживать. Значит, то, что будет дальше, возможно, намного сильней скажется на моей психике. В итоге, меня встретят два молодых человека двухметрового роста, с улыбками на лицах и предложат надеть свежевыглаженную смирительную рубашку. А что это я нюни распустил? Может не все так плохо, как показалась. Чтобы узнать, что там такого страшного в конце пути, этот путь, нужно пройти. А ну, соберись! Похоже, у тебя еще много интересного впереди.
Открываю глаза, и понимаю, что я в туалетной комнате. Передо мой белый унитаз с бачком и закрытой крышкой.
- Спасибо, конечно, но мне пока не надо. - Мелькает в голове озорная мысль.
К бачку прикреплен плакат, с единственным словом "садись".
- Да сяду я, сяду. - Бормочу себе под нос и разворачиваюсь в тесном помещении. - Но штаны снимать не буду. И крышку не подыму. Неизвестно, как тут у вас с санитарией. Сажусь...
На дверях весит еще одна бумажка с надписью "заходи".
- Все тут как-то не совсем просто. - Вздыхаю я. Затем открываю дверь и захожу. Передо мной оказался не холл, а совсем другое помещение.
- Ну, это уже слишком! - Возмущаюсь я. - Это же против всех законов элементарной логики. Может в женской... - это просто определяется? Типа, забыла, откуда заходила. Но я ею, к сожалению, не владею. А может просто фантастики последнее время много читал. И перестарался, значит. Вероятней всего - простая поворотная комната. Недаром меня сесть на унитаз попросили. Если бы повело, решил бы, что оступился. Итак, где это я?
Помещение напоминает школьный спортзал. Ассоциацию вызывают маты или лежанки, разбросанные по полу. Дверь находится рядом с углом комнаты и именно по этой стене на уровне человеческого роста висят факелы. Другое освещение отсутствует. Насколько зал длинен - непонятно, противоположной стены не видно, она скрыта темнотой дальней части помещения. Потолка, кстати, тоже не видно. В освещенной зоне комнаты я насчитал шесть мужиков. Двое - в сутанах, молодой - сидит ко мне лицом, а пожилой - спиной. Еще трое сидят у противоположного конца стены с факелами. Молодые - ко мне лицом, старик - затылком. Еще один, лысый товарищ, одиноко сидит недалеко от входа. Молодых людей я впервые вижу, а вот лысина мне кажется до боли знакомой. Чтобы рассмотреть владельца лысины в профиль, я, не торопясь, иду вдоль факельной стенки. Так и есть, это мой дед. Теперь ясно, почему вначале была встреча с бабушкой. Без такой активной подготовки - свидание с дедом могло бы закончиться моей реанимацией. Я быстрыми шагами направляюсь к нему, приседаю на корточки и целую в щеку. Он удивленно смотрит на меня.
- Привет. - С напущенной веселостью говорю я. - Меня ждешь?
Он возвращает мне поцелуй и говорит:
- Нет, тебя-то, как раз, я и не ждал. Но, раз пришел, садись. Хочешь напротив, а лучше рядом, поговорим.
- Это твой свинарник? - Спрашиваю я, чтобы как-то оживить беседу.
- Не понял, с чего ты это взял? - Отвечает деда вопросом на вопрос.
- Да если ба там, в холле, в качестве администратора вкалывает, то ты должен быть, минимум исполнительным директором. - Поясняю я.
- Мы люди не местные... - Смеется он. - А насчет бабанички, сейчас расскажу. Веселенькая история получилась.
Он хмыкает себе под нос и ерзает на лежаке. Вероятно, его очень развеселили мои скоропостижные выводы. Немного успокоившись, он начинает:
- Мы с ней встретились минут за двадцать до твоего прихода в дверях этой, как ты ее там назвал? Ладно, пусть будет, гостиница.
- Интересно, как вы ее открыли? - Перебиваю я - Она такая тяжелая, что крепостные ворота, просто отдыхают. Будь тут в зоне видимости репинские бурлаки, я бы их обязательно нанял.
- Вероятно, для нас ее держали открытой. - Продолжает дед. - А тебе надо мускулы качать. Нашел чем хвастаться, двери у него тяжелые. Тебя всегда сквозняком с горшка сдувало. И не сбивай, пожалуйста, я и сам собьюсь, когда надо будет. Так вот, обнимаемся мы с бабаничкой, ну там сю-сю и тра-ля-ля, ну ты же прекрасно знаешь, как это происходит, особенно когда давно не виделись. Мягко говоря, идет светская беседа, типа, обмен сплетнями. Тут из комнаты администратора выбегает никогда не бритый молодой человек и выдает, что-то, типа, мальчики - налево, а девочки - направо. Ну, бабушка, как ты наверно помнишь, человек домашний, к туристским командам не привыкший, просит меня объяснить, в чем дело. Я говорю, мол, гостиница, видать, бедная и у нее только два общих зала, мужской и женский. И тут происходит то преобразование, за которое я ее особенно люблю. Ба моментально приосанивается под королеву Марго. Ее взгляд излучает столько льда, что даже снежная королева стала бы спасаться от холода. И голосом Екатерины II во гневе, она заявляет:
- Если мне, сию минуту, не предоставят отдельные апартаменты, то я буду жаловаться на самый верх!
Не знаю, что их так испугало, то ли у них там наверху что-то опасное сидит, то ли они мгновенно признали в бабаничке царицу Савскую, но, ей тут же предложили конуру администратора, сославшись на то, что это единственное отдельное помещение на всю гостиницу. Пока я шел к дверям, ее предупреждали, что ждут еще одного посетителя, которого она знает лично. После этого гостиница закроется и до утра ее никто не потревожит. Ну а посетителем оказался ты, собственной персоной. Как тебе история?
- История конечно класс. - Задумчиво подтверждаю я. - Так и просится на первую полосу местной газеты. Но, похоже, у меня проблемы.
- Ты о чем?
- Да ежели вы не хозяева, то за ночлег придется платить. А у меня не то, что денег, а даже карманов в штанах нет.
- Это как раз не проблема. - Говорит дед. И мне на колени падает тяжелый кожаный кошель. - Ты пока глянь что там внутри, а я мальчика позову, пускай тебе постелит.
Кошель - черный кожаный мешочек с затяжкой сверху, прямо сиял своей новизной. Его как-будто только что сделали. Я ослабил шнурок и высыпал несколько монет на колени. Выпали два империала и один полуимпериал все 97 года.
- Дай сюда империал. - Говорит дед, и, видя, что я еще не совсем понял, что у меня на коленях, сам забрал монету и кинул ее очередному бородатому мальчику. - Ну и цены у них. Грабеж - иначе не назовешь. Представляешь, за две простыни, наволочку и верблюжье одеяло я заплатил два империала, за бабушкину комнатушку четыре, хотя просили пять. А за твою постель один. У них, видите ли, одеяла закончились. Бешеный наплыв клиентов, при практически пустом зале. Но он обещал тебе у стенки постелить. Вон там, между двумя факелами. Говорит, там стенка теплая, так что не замерзнешь.
- Деда, ты что, ограбил музей Ленинградского монетного двора? - Спрашиваю я - Они же банковской сохранности!
- Если кто и грабил, то явно не я. - Отвечает дед. - Когда я сюда вошел он у меня на поясе висел. Да высыпь ты его вот сюда, на постель между нами. Там есть кое-что интереснее. Вот, например, пару дублонов конца XVI века. Не квадро, а именно дублонов. Квадро - редкость страшная. А дублоны попадались довольно часто. Это, по-видимому, для меня. Я в детстве книжки про пиратов запоем читал. А это луидоры Людовиков XIII и XIV, вероятно для тебя. Ты "Три мушкетера" с продолжениями минимум раз в год осваивал.
- Нет, я так не играю. - Возмущаюсь я. - Про пиастры забыли.
- Ты про "Остров сокровищ"?- Спрашивает он - Видать, не было в наличии монет
хорошей сохранности. А потертые побоялись положить.
- С империалами же - явно перестарались. И где они их столько нагребли?
- Да, это то как раз понятно. У них тираж более десяти миллионов у каждого номинала и они, благодаря двуязычной легенде, широко использовались в международной торговле. Так что, возможно, попали во многие золотые фонды мира.
Я, вдруг, понимаю, что надо срочно менять тему. Нумизматика, - это конечно прекрасно, и о ней можно говорить до утра, но у меня еще море нерешенных вопросов.
- Подожди. - Прерываю я ход беседы - А как ты с этим бородатым мальчиком говорил? Я, кажется, ни единого слова не слышал.
- Телепатия. - Говорит он, глядя на меня. - Ею здесь владеют и гости и хозяева.
- Насколько я помню, ты раньше ничем подобным не страдал.
- Ты что мне не веришь? - Обижается дед.
- Да нет. - Успокаиваю его я. - После демонстрации всего этого золотого хлама, я, возможно, поверю даже в то, что земля имеет форму тора или листа Мебиуса, на выбор.
- Земля имеет форму шара. - Обиженно говорит дед. - Ты, похоже, в школе научился как-то очень тонко сачковать. А то, что ты хламом называешь, очень ценный материал по истории монетного дела.
- Банковской сохранности. - Завершаю за него я. - Ну, про империалы я все понял, их начеканили, как грязи. И возможно, они существуют в таком состоянии и в таком количестве и в одном месте. Но все остальное в этом же виде вызывает, по крайней мере, подозрения.
- Да тут все вызывает подозрения. - Вздыхает дед. - Например, вон те два святых отца беседуют на старонемецком.
- Супер! - Вырывается у меня - То, что ты знал немецкий и даже статьи на нем писал и издавал в Германии, - это я не забыл. Но вот так, сходу определить, что там старонемецкий, а не какой-то там современный диалект... Снимаю шляпу!
- Да, в определении периода главную роль играют темы разговора. Например, транспорт, быт, кухня, наконец. - Оправдывается дед. - Хотя употребление и произношение некоторых слов тоже имеет немаловажное значение. И, вообще, что ты имеешь против средневековой Германии?
- Да плевал я на все это средневековье с высокой башни! - Вырывается у меня в сердцах. - А ты не мог бы определить период, куда мне нужно целиться?
- Ага, заинтересовался! - Радуется дед - Ну скажем с века X по XII, тебя устроит?
- Значит надо брать по центру. - Задумчиво и расстановкой выдаю я. - Тут последнее время издаются переводы немецких летописей на русский, именно этого периода. Мне тома три удалось достать. Но там сплошные анонимы. Наверное, титульные листы переписчики использовали по назначению, и ставили собственное имя.
- Да у тебя, вроде, русские летописи исчисляются полками в книжном шкафу. - Парирует дед. - Назови, с лету, хотя бы одного автора.
- Нестор. - Говорю я, как бы отсутствуя в беседе. - Хотя, кроме того, что он был монахом, о нем ничего не известно.
- Похоже, список поражает насыщенностью и обилием лиц. - Смеется дед. - Немцы неоригинальны, однако...
- Да, смешно. - Задумчиво резюмирую я. - Погоди, кажется, вспомнил! Там был один томик, страниц на двести с копейками. Назывался он "Анналы". Это летописец, ежели читать по-нашему. Как же там автора звали? Сейчас вспомню. О, Ламберт, хер его знает какой.
Впервые, тот мужик в сутане, который сидел к нам спиной, оборачивается и изучает нашу парочку долгим взглядом. Затем поворачивается назад, лицом к своему молодому собеседнику и они продолжают свою неторопливую беседу.
- Похоже, ты попал в десятку. - Тихо говорит дед. - Это он и есть. А, у меня к тебе маленькая просьба. Назови мне имя того человека, который научил тебя матерно выражаться в историческом диспуте. Я явлюсь ему в историческом кошмаре, и он горько пожалеет, что испортил мне внука!
- Деда, ты все не так понял. - Смеюсь я. - Это просто название монастыря или обители, где он работал. Как у нас, Сергий Радонежский, например. Там вначале идет слог "хер", затем невообразимое немецкое буквосочетание, и все это кончается слогом "ский". А это сочетание я и читаю то с трудом. А уж про то, чтобы запомнить, не может быть и речи.
- Лихо ты оправдался. - Улыбается дед. - А ты век, случайно не запомнил? Когда он там творил?
- То ли XI, то ли XII. Я так сходу и не вспомню.
- А по Франции за последнее время ты ничего не приобретал? - Интересуется дед.
- Да, была - общая история. Этакая брошюрка, страниц под девятьсот, со сценой "Амур и Психея" на обложке. - Вспоминаю я.
- Не то. - Говорит дед. - Понимаешь, вон та троица - два молодых человека, сидящих к нам лицом, и старик, сидящий к нам спиной, явно говорят по-французски. Но я этот язык, настолько хорошо не знаю, чтобы воспринимать его на звук. Да и имен они не называют, видать родственники, как мы с тобой. А так как ты вычислил того немецкого пастора по недавно прочитанной книге, то я решил попробовать тот же метод. Тебе недавно что-нибудь по истории Франции не попадалось. Интересует более узкий исторический период, чем история государства.
- Да не было ничего. - Начинаю оправдываться я. - Хотя, недавно, из-под большого слоя пыли, я откопал "Историков эпохи Каролингов"...
- Пипин Короткий. - Громко и четко говорит дед.
Тот из троих, что сидел к нам спиной оглядывается и сморит в нашу сторону. Ему, похоже, просто интересно, кто его вдруг, узнал. Взгляд быстрый и дерзкий. Он видит нас и тут же понимает, что мы не стоим его драгоценного внимания. Он оборачивается к собеседникам, и они продолжают разговор.
- С сыновьями. - Заканчиваю я за деда. - Один из них пережил отца на пару лет, а второй - будущий король, известный в истории под именем Карл Великий.
Да, компашка еще та! - Подводит итог дед. - Три короля VIII века, два попа XI, и два историка из XXI.
- Один с четвертью. - Поправляю его я, тыча пальцем себя в грудь. - Первые - создают историю, вторые - ее описывают, иногда даже очень правдиво, и последние -один - пытается ее понять и популяризировать, а другой, тот который четверть, - постоянно в нее влипает.
- Не все так плохо. - Смеется дед. - Я, например, уверен, что никто из твоих знакомых не сможет похвастать тем, что видел трех королей одновременно.
- И двух попов, в довесок. - Задумчиво продолжаю я. - Слушай, а ты там, что-то про телепатию говорил? Можешь протелепатить местных по поводу, как называется это место, в котором даже короли ночуют в ночлежках, причем почти задаром?
- Я уже протелепатил. Мы в Вавилоне. - Деда просто ухахатывается.
- Не знаю почему, Но меня твое сообщение, даже, не удивило. - Скучающим голосом сообщаю я.
- Ты еще скажи, что впервые слышишь, про этот город. - Подначивает меня дед.
- Ага. - Поддерживаю я веселый тон беседы. - И Бытие я не читал, а про Вавилонскую башню впервые слышу. Ну, а сказка о смерти Шурика Македонского в висячих садах Семирамиды, не выдерживает никакой критики. Можно и по годам описать историю древнего города. Там всего ничего пару тысячелетий с гаком, да и вообще, сведения противоречивые.
- А ты, похоже, за последнее время, и клинописью овладел и арамейский освоил. - Веселится дед - Только и ждешь, чтобы тебя пригласили написать подлинную историю города Вавилона.
- Да. - Подтверждаю я - Владею клинописью, причем всеми тремя типами. А насчет языка, сразу в голову приходят слова классика: "Он по Аккадски совершенно мог изъясняться и писал". Слушай, а зачем в средневековье ее, эту самую Вавилонскую башню, изображали как эпицентр катастрофы. Ведь строго по тексту, разбежались только строители. Они перестали понимать, друг друга, а местных жителей это даже не коснулось.
- Понимаешь, тут у нас получается два разных вида воздействия на психику. - Рассуждает дед - При описании кошмара катастрофы у художника очень ограничен арсенал воздействия на зрителя. Получается, воздействий даже меньше, чем пальцев на руке. Это: огонь, вода, разруха и смертоубийство. Вот художник и пытается все это совместить в одном изображении. А тот, кто владеет пером, может выдать что-то типа - "стало так плохо, что у меня нет слов, все это описать". Поэтому картина так и отличается от текста. Тем более, тогда, в средневековье, грамотных почти не было. А сравнивать вообще научились тогда, когда, история, как наука, отделилась от литературы.
- А нам, эту катастрофу, утром покажут во всей красе... - Рассуждаю я. - Для сравнения, так сказать. Что-то мне туда идти неохота. Вдруг нам, зрителям, тоже перепадет, типа, не подсматривайте, это только для служебного пользования.
- А у нас с тобой выбора нет. - Улыбается дед. - Мы здесь, судя по всему, гости. И возможно, это и не башня будет, а экскурсия по местным достопримечательностям.
- Теперь понятно, почему они угрозу бабушки приняли так близко к сердцу. - Рассуждаю я. - Они со своей телепатией быстро выяснили, где у нее самый верх. А там наверху, вероятно, давно готовились. Я, кажется, подозреваю, что тут завтра ожидается, и чего местные, однозначно, должны лишиться.
- Ух, ты! - Ухмыляется дед. - Да, Вы, батенька, просто гений! Как же это, мы сирые, сразу не заметили, что вырастили? Тут десятки поколений бьются над решением проблемы, многие сотни лет. А, как оказалось, просто тебе забыли о ней сказать. Давно бы и решение правдоподобное имелось, и может все остальное по ходу встречи объяснил бы. Да ты не тушуйся! Это я так, в качестве моральной поддержки, тебя подзуживаю. Рассказывай, что придумал. Мне жутко интересно.
- Не вгоняй меня в краску! - Отбиваюсь я. - Просто не у кого до этого момента даже мысли не возникало об этом подумать. Тут же все, поголовно, владеют телепатией. А в наше время только дали определение этому понятию. А, до этого, владение этой редкой способностью, было опасно для носителя. Да и сейчас люди относятся с опаской к человеку, который умеет читать твои мысли. А, в средние века, таких называли колдунами, и при обнаружении, сажали на костер. А ту все колдуны, получается. Я пока добрался до этой гостиницы, успел побеседовать с двумя местными. Оба они говорили по-русски, так чисто, что я решил что нахожусь где-то в Средней Азии. Но теперь-то ясно, что они мне вкладывали в голову мысли, а я эти самые мысли, своими словами оформлял. То-то, я удивился, что охранник отпустил довольно удачный сарказм. А получается, он не особо напрягался. Просто сообщил моим мозгам, как правильно думать, а все остальное они сами оформили.
- Короче, Склифосовский! - Цитирует дед любимую комедию. - Пока все гладко. Но, причем здесь вавилонское столпотворение?
- Сейчас, сейчас, минуточку терпения... - ухмыляюсь я. - Представь себе бригаду строителей владеющих телепатией. Прораб мгновенно исполняет любые запросы мастеров и дает указания смежникам, если материал кончается. Это просто мечта, получается. Скорость и качество строительства, возрастает на порядок, если ни больше. А они там что-то типа небоскреба возводят. Там же еще несколько подобных башен возвели, и все они были метров за девяносто. Не низенькие, значит, строение получается. И почти, на этапе завершения. Завтра просто гроза ожидается. Явление в этих широтах достаточно редкое и поэтому, основной массе населения, малознакомое. А башня, явно, без громоотвода. Его Франклин изобретет только в середине XVIII века. Ну и все молнии этой самой грозы, попадут в башню, а все кто ее строит, утратят свой дар к телепатии. Ну, достроить не получилось, так как договорится, привычным способом, стало невозможно, кто, что и как делать должен. Посоветовались между собой и решили разбежаться и поискать человека, который эту способность им вернет. А по ходу встречи учились говорить языком на местных наречиях. А кода их спрашивали, что же там, в Вавилоне произошло, отвечали, мол, страшно было аж жуть, и нет таких слов, чтобы описать этот кошмар.
- Так, похоже, Боженьку зря обвинили? - резюмирует дед. - А все это просто редкое, для этих мест, явление природы?
- Возможно. - Пожимаю плечами я. - А может местные, в самом деле, что-то нарушили? А бог выдернул грозовой фронт из средней полосы, доставил его сюда, и тут небеса разверзлись. Ладно, пойдем, завтра посмотрим. Похоже, это для нас безопасно. Я пойду в туалет по малому перед сном схожу. А то эти бородатые мальчики уже факела гасят. Я там классный унитаз видел.
- Если ты про тот, который на входе то не ходи.- Говорит дед. - А туалет тут вон там. Увидишь здоровую лохань. В нее даже короли ходят. Для тебя, это, похоже, великая честь.
- Нет, - настаиваю я, - унитаз привычней?
- Ты помнишь таксофон, который старик Хоттабыч для Вольки смастерил? - смеется дед. - Так этот унитаз и тот телефон - братья близнецы Он тоже сделан из куска чистого мрамора. Я его уже пощупал. Вероятно, местному скульптору дизайн понравился. Он его из головы туриста, вытащил, и вместо кресла установил.
- Ага, понял. - Говорю я, приподымаясь и целуя деда в щеку. - Спокойной ночи! Вероятно, мы завтра классную грозу увидим! Стоило в такую даль переться, если у нас она даже в январе не редкость.
- Спокойной ночи. - Отвечает дед, возвращая поцелуй в подставленную мною щеку. - Штож, надо как-то, подтвердить или опровергнуть твою теорию.
Добираюсь до своей потели, и щупаю стенку. Теплая, однако, бородатый мальчик не соврал. Ухо еще не коснулось подушки, а я уже спал.
- Да выключите вы этот прожектор... Стоп, это где-то уже было. - Пытаюсь поднять руку, чтобы прикрыть ей глаза, но не выходит. Что-то ее держит. Смотрю прищуренными глазами и понимаю что это солнышко. Поворачиваюсь к стенке и думаю:
- Что за привычка, раньше будильника вставать и меня любимого будить? А, мне, похоже, классный сон приснился. Неплохая байка может получиться, если я ее, конечно, не забуду. А под сон подходит фраза из "Господ Головлевых" Салтыкова-Щедрина. Звучит примерно так - "Мне всю ночь кошмары грезились. То Вы матушка, а то Вы батюшка". А вот и начало классное, вдогонку: "Все лица и событии описанные здесь выдуманы автором, а совпадения с историческими случайны"...