Мы правители. Громко сказано. И точно. В конце времени. Нас не выбирает народ наш, но мы вызреваем среди своего народа, его языка. Мы приходим, когда всему Конец. Определяя его как Начало Событий. Вполне осмысленных. И-так в-сем сеем-ся и смеем и смеёмся от радости у-частия. Обнажая конец как начало. Конец Мысли есть Слово. Законченное по смыслу Слово, дельно. Мысль, Слово и Дело не три рассудочным умом, но раз-умей как двух: себетождественную мысль и действие ея. Слово есть деятельная форма мышления. Чистая форма, не имеющая никакого собственного содержания. Отсюда мы говорим легкомысленные слова, расцветаем словами, не боимся важных слов, нивелируя тяжеловесные значения их. Ради реального События. Ставим на Кон Текст свой.
Только Мысль есть свободноволящая сила в нас. Запредельная любому психологизму, любым со-предельным сделанному бытию понятиям. Сделанное бытие уже не есть бытие, но Сущее. Мысль всегда решает проблему именно Бытия. Мы говорим легкомысленно и тем ускользаем из ловушки с-лов сущего и обыденного. Об-виденного. Мысль Мы в нашей душе всегда присутствует как инстинкт Смерти (риск). Животворящий и обновляющий сущее. Сближающий навечно тех, в ком он действует. Мы Правители, и-бо правим Жизнь Смертью. А ХУ ЛИ.
СЛОВО
Я говорю своё (светлое, святое, свободное) Слово. Я заявляю себя Словом. Я и есть Слово свершения, огненного крещения. В со-бытии простого Разговора и не пустого, но того, что тревожит, будоражит, вздымает и удивляет, трезвит и опьяняет. В нем услада и горечь, соль жизни и кислинка иронии, терпкость различения. Безупречны Я Аргументы. Иду прямо. Слева слава Слова. Справа право, не нормой устава, а формой Нрава. Один-арно Слово, дружественен Нрав. "Любовь к богу" в Слове Закона, "любовь к ближнему" в Слове Права, слове правильном и правосудном.
Свобода есть о-правленность индивидуальной Воли. Вольность каждого есть его неотъемлемое содержание Права и его на-правление жизни. Каждый волен странствовать или селиться на любом не занятом месте земли, строить или покупать жилище по своему разумению, чеканить деньги (внешний знак своей представительности), заниматься любым ремеслом или иным делом, продавать или обменивать свою продукцию не спрашивая на то согласия у чиновника, носить при себе любой вид оружия или обходиться без него, печатать, читать и распространять любые тексты, за исключением тех, что посягают на честь и свободу конкретной Личности. Пригодность выпускаемой продукции проверяет исключительно её потребитель, эксперты здесь исключаются напрочь. Никто не вправе себя ставить выше другого, но каждый вправе дистанцироваться от "господ" и от подданных, от бессмысленных действий нужды чело-увечной.
Никто не вправе контролировать народ. Никто не смеет посягать на свободную волю каждого гражданина. Первый враг нашего Закона система психиатрического обслуживания, чудовищный монстр, занятый исключительно подавлением воли своих клиентов, социальным контролем, получением прибыли. Психиатры страшнее самых злобных тиранов, поскольку творят зло под видом помощи людям, они хотели бы всех видеть своими клиентами. Вместе с отменой психиатрии, мы отменяем и все виды фармацевтического насилия. Второй враг нашего Закона это система корпоративного менеджмента, которую можно назвать развитой формой капитализма. Как она функционирует, и кем представлена мы рассмотрим позднее. Её мы находим и в здравоохранении и в образовании, в политике и религии, в экономике и культуре.
Господствующая "юрис-дикция" (закон Юпитера) и Правосудие это совершенно разные вещи. Статьи закона, главенствующие в юридической инстанции, убивают её как правосудную. Как психиатры норовят под каждого подвести симптом психической болезни, так и юристы не ищут правосудие, но желают подвести каждого под статью закона. А их очень и очень много и без "специалистов" здесь ну никак не обойтись. Тогда как юристы полагают каждого виноватым в чем либо.
Право каждого свободного гражданина не может зависеть от законов и законодателей. Дело закона не разрешать (лицензирование), но запрещать совершать какие-то (вредоносные) действия. Настоящий Закон вполне способен определить меру личной собственности, меру частной собственности, меру общенародной и государственной собственности, установить своеобразный Предел означающий Особенность каждого субъекта вполне. Все, посягающее на этот предел пресекается исполнительной властью Закона.
Краткость, точность, немногочисленность и сила Законов обеспечивают долгосрочные правила игры, свободную совместную жизнь курируемую мировым право-судием. Мир понимаем как сообщество, которое держится определенных правил жизни. Каждый свободный гражданин вправе быть судьей, если ему доверяют сторона истца и сторона ответчика.
"...суд - одно из величайших основ современного мироздания. И
именно суд стал главенствовать в цивилизации голубоглазых, превышая волю короля, на которого то и дело простые крестьяне грозятся и подают в суд". "Я понимаю, почему торговое племя сегодня суд не считает главным, главнее - взятка" (Синюков Б.).
"Легальный", подготовленный государством судья, совершенно неуместен в нашем Государстве. Правосудие всегда имеет дело именно с прецедентом, неповторимым случаем. Неправедная же юрисдикция только поставляет случай для произвола "законотворчества". Вот кто-то отравился пирожком, тотчас, словно мухи на мед слетаются "законодатели", чтобы пресечь незаконный выпуск пирожков. Вот кто-то утонул в горной реке, тотчас готов "закон" о необходимой регистрации, необходимой страховке, необходимой справке за право на плавание, вот кто-то покурил травку и ему стало хорошо, тотчас готов "закон" против наркомании, вот маньяк протащил в самолет бомбу, сразу же "закон" обязывающий осматривать и контролировать всех пассажиров ... и т.д. и т. п. Случай, выпадая из сферы правосудия, тотчас подхватывается юридической инстанцией, превращающей его в статистическую величину и, как следствие, в повод для проведения соответствующего закона, естественно, идущего вразрез с волеизъявлением поселенца, путешественника, любого свободного в своей инициативе гражданина. "Закон" вторгается в сферу личного достоинства и растлевает её соображениями "пользы", "безопасности". Страховые компании, санэпидстанция, психиатрия, соцобеспечение и т. д. растлевают правосудную составляющую общества в угоду размножающемуся, работающему на себя "закону", легитимирующему самые невероятные чудовищные продукты, если они являются источником прибыли для корпораций.
Фальшивый закон становится чрезвычайно выгодным для любой формы взяточничества, где взятка вытесняет правосудные формы обмена между равными. Есть, к примеру, свободный рынок, но есть его фальшивый двойник с тем же именем, но коррумпированный, именно законодательной властью. Масса предписаний обеспечивают силу Взятки. Практика Взятки является точным выводом из Теории законодателей.
Подлинный закон это показатель энергетической заряженности каждого гражданина и всего общества в целом, он не позволяет жить бессмысленно. Смысл же есть импульс к самоорганизации. Где есть Самоорганизация там не нужно никаких богов и их посредников, никаких господ и их подчиненных. Правосудие есть взаимоотношение различных центров самоорганизации (=личностей) друг с другом. Правосудие есть Сила Общего Смысла. Судить кого-то совсем не значит обвинять его, но быть в точке-точности равновесия аргументов истца и ответчика.
Жить вместе и рядом значит постоянно судить да рядить по любому поводу. Никто не вправе выставлять себя специалистом судебных отношений, остальным предлагая "не судите...". Согласование самоорганизующихся волевых начал (начальствующих) дело чрезвычайно тонкое и не терпит никаких иных "начальствующих" персон. Это есть дело артельного труда. Разумное сотрудничество здесь возможно только при условии свободной воли у каждого.
Разумность как система (=слаженность) свободного, различающего ценности умения. Разумность позволяет взаимно стыковать-складывать грани своих практических умений в перспективе их общей значимости. Разум здесь выступает, скорее как эстетическое измерение артельного труда, поскольку никто здесь никого ни к чему не обязывает и не обещает ничего, исходя из каких-то содержательных индивидуальных посылок (потребностей). Скорее, интригует выразительностью свободной подачи своих пристрастий через легкомысленную Форму, вплоть до Метафоры, которая является чистой формой мысли (кажущейся бездеятельной).
Произнесение-слушание артикулированной речи приводит в активное состояние такое огромное количество нейронов головного мозга, как никакой другой вид деятельности и потому призыв "поменьше слов, побольше дел", в большинстве случаев означает только одно: делайте побольше безмозглых дел, но привычных (для позвоночника). Есть ли у кого-то право быть гасителем речи? Нет. Даже у приговоренного к смертной казни спрашивают последнее слово. Однако, режиму власти и любому чиновнику не нужны "разговорчики в строю" и потому они выступают как гасители главных (головных) намерений каждого человеческого существа.
Кто противостоит нашему Акту? Ф-акт всемирной глобальной капиталистической Империи. Факт кажущийся настолько самодостаточным итоговым для человеческой истории, что его мощь и всераспространенность, либо просто ослепляет слабые души, они его словно не замечают, либо подавляет настолько, что угасает всякое протестное намерение. Империя позволяет всем "законопослушным" статистическим единицам (овцам) получать свою легальную дозу удовольствий от материальных и "духовных" благ мира, но жестоко карает каждого, кто норовит уйти из под её контроля (пещера Полифема). Боремся ли мы с Империей? Нет. Нам интересно бороться и жить друг с другом и агитировать в пользу подлинного противостояния Равных, на фоне которого факт имперской жизни обретает смехотворно малый размер, вместе с его материальным могуществом и милитаристской машиной принуждения и контроля. Мы в одеянии "овцы", но неизбежно поражаем единственный глаз циклопа Империи. Чем же? Своей амбивалентностью. Исчезающе малым своим "наличным" весом (как нейтрино), что делает нас проницательными и неуловимыми. В чем же наша сила? Мы, замечая друг друга как АСы (Автономные Системы), замечаем также совершенно другое мировое пространство сотрудничества. Оно огромно и прекрасно. И оно не оторвано от фактической "реальности", но реально ПРАВИТ её своим Словом. Идеей АС-социации свободных равных братьев. Диалектика добра и зла, весьма выгодная для империи, для нас совсем не актуальна, мы перпендикулярны ей. Мы понимаем диа-логи и конфликты имперских сознаний, их внутренние мотивации, их начинку, однако они не могут войти в наш Диалог, не исчерпав прежде своей агрессивно-либидозно-прогрессивной "воли к жизни", воли к власти и к ...деньгам. Для всех имперцев мы выглядим неуклюжими, простоватыми неудачниками, совершенно безобидными. Наши слова где-то звучат, где-то написаны, за умны и не вписаны в реестры нужных для понимания и потребления. Имперец тот еще перец, он всегда хочет быть выше других, "все" понимать, чем, собственно, и становится одинаков с другими. ОБОЖАНИЕ Другого ему не знакомо, потому Конец Империи там где она вконец затрахает себя своими им-перцами в мешке "всеобщего мира".
Как я дошел до жизни такой, то есть именно к такими ключевыми идеями, с которыми соизмеряю свою жизнь, направляя её в русло далекое от массовых скоплений людей? Исключительно вследствие жадности, ненасытимости особого рода, искания таинственного корня, подоплеки всей моей жизни. Очень скоро, почти бегом я прошел различные завлекающие понятия и эмоциональные настрои, сулящие Откровение (Любви, Сердечности, Свободы, Истины и т.д.). Остался один на один с человечным Языком, словно холодным пламенем горевшим СЛОВОМ. Но словом, не взятым из обихода и затертым от частого употребления, а совершенно-неожиданно-всякий-раз свежим, сопрягающим жизнь мою с невиданной Силой. Её то и предлагаю как личную силу особого рода Приказа, предназначенного для пробуждения и самоорганизации человеческого существа, затерянного среди разных и всяких людишек.
СУДИ, говорю я. Вот, говорю главное, голове предназначенное. Но не голове законодателя (мужчины), а, именно Судье, которого вижу, скорее как Женщину. И предвещаю эпоху женского правосудия. На своем мужском пути-стремлении к идеальной женщине, я нашел её как существо предельно точного амбивалентного сознания, по сути, право-судного (нашел женский Язык, как удачливый разведчик и веду его к своим). В нем Слава Мужчины и его Честь, и Состоятельность и способность быть Законодателем, пресекая тем все несознательные поползновения "жизни", ищущей удовольствий и наслаждения от доступных вещей. Недоступная Женщина, всегда в собственном Роде и потому она есть величайший Судья. Что же не хватает большинству женщин для исполнения должного (доля, дело, долина)? Сознательности, отрывающей их от замороченности нуждами дня. Сознательности ночной мудрости, просыпающейся как опыт благоговения (но не преклонения и служения) перед Мужчиной (женихом, мужем, отцом, сыном, братом). Женщина это Земля Правосудия, Мужчина это Звезда. Вторжение и освоение земли право славной. Эгида Женщины делает мужчину восторженным и миролюбивым. И Марс тогда не погубляет землян.
Когда законодателем выступает свободная сущность мужчины, тогда Закон лаконичен, краток (демо-кратичен), точен, ясно понимается и имеет силу. Не исполнять такой закон, значит отстаивать свою слабость, свои заблуждения и подлость. Слабые люди придумывают ложный и неправильный "закон". Не праведный закон всегда лишь загон для пожизненно покорных людей. Даже если он декларируется как закон природы. У природы нет законов, но есть есть-ественность и она осознаваема. Закон это не проведение в жизнь неравенства, но настоящая высочайшая вершина, такая вершина ищет Равенства, правосудности, справедливости.
Что в "конце истории"? Другие мотивы жизни, другие связи, другие определения "человеческих" понятий. Разрыв Времени. И Y-мутация. Мутантов уже достаточно много на земле, которые смотрят на "человеческое" со всей его феерией страстей-эмоций, "культурными ценностями", "правами и законами", как на предельное занудство и тупость. Однако "нечеловеческое" подступаясь к незрелому уму, чревато демонизмом. Мы говорим о строгой необходимости каждому осознать себя у края истории, чтобы стать удачливым и миролюбивым открывателем Новых Земель, которого не сбивают с толку "космические монстры", способные легко вселиться во внутреннее пространство личности.
В конце истории не находит ли человек причинное начало своё и разрыв в нем? Как разрыв, но и единородство "Отца и Сына". Он становится "анархом", отступником от причинного следования ("боже, почему ты меня оставил?"). Такое отступничество пробуждает в нем неистовый пыл стихий, стихийность, способную разрушать все ранее кропотливо создаваемое, даже собственную плоть. Укротить эту стихийность может только разум, как производное инстинкта смерти (конца), своими эстетическими формами закона и права. Человек в конце истории либо обращается в Поэта, танцующего в новом просторе, легко играющего всеми формами "человеческого", либо неизбежно погибает как личность, загнанный в угол психозов, неврозов и физиологических расстройств. Психоз, как следствие связи (совесть) с привычными, но мертвенными, по сути, содержательными понятиями и невозможность "реального колдовства". Психотики вместо легкой поступи Поэта-Царя, обычно запускают в Истории Жернова человеческих жертвоприношений. Прошлый век это наглядно показал.
Ключевое слово-концепт в нашей Республике есть "Образ- Имаго-Гештальт-Лик-Знак". Образ, с одной стороны, не позволяет злоупотреблять "содержанием", как бы обнуляет важность любых содержаний, тогда это образ законный (с законченной содержательностью-достоверностью), с другой стороны, образ мотивирует Личность (родовой образ) исключительно на основе Форм. Это я называю Интригой. Такой образ я называю правильным. Он никогда не однозначен, он блистает, переливается значениями, сочетается произвольно с другими образами, забыв про всякое "подобие". Личность как образ образов имеет свой законный статус, когда не нагружает другую Личность своими "содержательными доводами", как бы внутренне запрещает это себе, а только интригует, танцует свой легкомысленный Танец, говорит своим метафорическим языком. Образ "сверхчеловека".
Достоверная (законная) Личность есть Образ Труженика, того, кто тратит себя на желание Жить. И эта Трата совсем не "героизм", совсем не "самоотверженность", совсем не "жертвование", но непрестанное исполнение Желания. Труженик это Образ Золотой Рыбки, которая как бы ничего не делает (не работает), блистает-сверкает-плещется, и исполняет желания тех, кто находит её. Работающие "ради хлеба насущного" понимают "исполнение желаний", настолько неуклюже, робко, озабоченно, что довольствуются крохами, -- предметами нужды. Действительное же Исполнение Желания есть просто Счастливая Причастность одной Личности к Другой (со-четание). В такой Причастности каждый тратит себя на непрестанное созерцание Другого и в такой завороженности Другим происходит непрестанное Исправление Себя. "Три желания" это три значимых момента межличностных отношений. Желание Любви, Надежды и Веры. Уразуметь сам Труд как Исполнение Желания, значит выйти из области рабских понятий нужды. Это происходит в Конце Истории. Такой труд делает нас свободными. Вернее, наша Свобода делает нас способными к такому Труду.
Показать Образ Труженика, как Лик Сияющего Божества, мощь которого не определяется никакими связями сущего, но только экзистенцией Бытия (не-сущее), такова наша задача. Это отнюдь не беспредметное фантазирование, но действенное побуждение друга-читателя Образом Силы (Эл лада). Трудность труда не в напряжении рабочих (рабских) усилий, но в разрыве-отвлечении от этих усилий. Именно здесь уместно говорить о Психологии, как области релаксации от психотических напряжений специализированного "труда" (рабского). Психиатрия, же, имеющая дело с такими напряжениями, не разрешает их в измерение особого рода Труда, но загоняет их внутрь, делает хроническими, с помощью своих инструментов "научного" насилия над "душевнобольными", с помощью своей фармакологии. Потому в нашей Республике нет психиатрии.
Об-лику Труженика присуща Стихия Изобилия, Щедрости, простодушного Откровения. Меньше всего наш "герой" заинтересован в разных "тайнах" (глупо в Бытии искать тайну) и неопределенностях n-измерений жизни. Он весь наружу, в Явь. Только потому, что изливается единственной "тайной" Самобытия. Ищет же Красоту в со-путствии образов, со-образительности Такта.
Добрый буржуй, что добро бережет, как и рабочий, который силы прилагает для получения это добра, совсем заслоняют фигуру "третьего сословия", а именно Трудящегося, подменяя его субъектом нужды или субъектом господства. Среди разного рода работников труженик явно не у дел, целенаправленности людей его явно забавляют, нужды его настолько малы (биологическая природа), что он осуществляет их как бы мимоходом, "как птицы небесные", не обращая на них особого внимания.
Его половой инстинкт, нацеленный на существо другого пола, постоянно делает тра-верс на сторону другого Рода у существа другого Пола и потому ин-терес к Личности, единственной в своем Роде, пересиливает интерес только к получению сексуального удовлетворения от полового партнерства. Родовой инстинкт как бы постоянно совершает "подлянку", мешает установить половые связи, если в них нет счастливого Сочетания Личностей Силы. Труженик, с удовольствием бы распутствовал, да вот, что-то в нем препятствует этому. Его Воображение Прав другой Личности. "Другая Личность" это всегда во-ображение. По-рода Образа не позволяет Слияние, которого ищет При-рода.
Мы говорим о По-слушании, как искусстве Слушать. Мы говорим о При-казе, как искусстве С-казания. Предельной силы мы достигаем только в искусстве послушания и приказывания. Т-руженик силен, в от-ношение об-ращения. Если его не слышат и не призывают, он словно мертв. Именно здесь он абсолютно спокоен. Как Камень. Аминь.
Если я приказываю, но не слышу того в себе, кто приказывает, то я еще ищу властвовать над другим, я еще не открыл свою амбивалентную по-роду. Действительный Приказ есть всегда лишь форма великодушного Предложения Другому быть собой и вы-ступать от себя в-любой-момент. Это возможно когда я слышу и выражаю себя перед другим одновременно, а не поочередно, как принято. Эта Одновременность делает меня как бы диким в восприятии "тактичных" очередников, старающихся сначала "быть внимательными", а затем "побудительными". Но при этом каждый "заражает" и то и другое состояние свое выжиданием последующего акта, нервно реагируя на нарушителей очередности. Останови монолог очередника своим "невнимательным" высказыванием, и он сразу занервничает.
Т-Акт истинных со-трудников покажется для непосвященных птичьим базаром и полной "невнимательностью друг к другу", психотическим аутизмом каждого. Таким птичьим гимном-гомоном мы отделяемся от человеческой политкорректности. Заговори-ка что-нибудь своё одновременно со мной и, пробуя при этом слышать и то и другое. Сначала это трудно. Но когда есть Сродство, то двойной Луч внимания легкодоступен. Если я не замечаю, не слышу чего-то "важного", то только потому, что это не созвучно моему Исполнению Желания, то есть Труду.
Если кого-то смущает образ "птичьего базара", то, пожалуйста, другой образ, более тихий, когда каждый слышит и сразу выражает себя осмысленной позой "безмолвного танца". Однако трудно пока представить каков будет совместный танец, возможно похожим на сверкание молний, неизвестную доселе Оргию, вполне подвижных Тел.