Аннотация: - Какая она? - Грубо спрашивает Кислов. - Нужная..? - Егор пытается подобрать нужных слов. - Любимая. - Сухо произносит Киса, будто выплёвывая яд, выходит из комнаты, громко хлопая дверью. Сколько бы Мел не отвергал, всегда рядом будет Киса.
***
- Не хочу так! Не хочу! - От этих слов его сердце разрывается на части. Ему не хочется слышать такое. Ему хочется услышать то, как она смеётся или рассказывает что-то более интересное. Что-нибудь, что не так сильно заставляет его сжимать кулаки каждый раз при упоминании имени его лучшего друга.
Кислов не тормозит, он действует. Горячие руки обвивают талию шатенки, быстро поднимаются на плечи, чтобы не вызывало бурных реакций, тянут к себе, заставляя немного грубовато упасть всем телом на него.
- Не реви, дурында, - он говорит сухо, отчуждённо, кусает нижнюю губу. Та кривится от того, что он чувствует на языке металлический привкус. Ляпнул лишнего, - ну, то есть, - он пытается подобрать правильные слова, чтобы не усугубить ситуацию, не сделать ей ещё хуже и больнее, - Кать, я не знаю, ну, вернее, не понимаю и, наверное, никогда не пойму.
В этот момент он пытается посмотреть на неё, поймать хоть единственный взгляд, хотя бы на долю секунды. Слышит, как она шмыгает носом, наконец-то смотрит на него, пытаясь понять о чём он говорит.
Сейчас, это время кажется Ване идеальным. Секунда длится вечно, только сейчас он замечает её не особо длинные ресницы, небольшой, практически незаметный шрам над бровью, он замечает насколько большие и красивые у неё глаза, обычные, но, твою мать, какие красивые. Эти до чёртиков прекрасные глазки наполнены болью, в них любовь и отрешённость одновременно. Слёзы не перестают плыть по мягким чертам лица девчонки, они продолжают пути, разбегаясь. Киса следит за одной из слезинок, она скатывается по щеке, затем по подбородку, убегает, через пару секунд он уже видит солёную каплю на её шее, затем на немного выступавшей ключице, потом она соприкасается с жёлтой вязаной кофточкой и исчезает, оставляя после себя едва видимый след. Кислов вздрагивает, будто от холода, несмотря на то, что сидит, как обычно, в куртке.
Ваня смотрит на Катю, та больше не плачет, только глазёнки до сих пор немного красноватые, некоторые слёзы до сих пор остались на её щеках. Он не понимает, как её это не бесит. Девчонка смотрит прямо на него, такая солнечная, ясная, невинная, на такого хмурого, грубого, чёрствого Кислова. Такая Макарова на такого Кислова.
Он тянет руку к её лицу, оставляя последние, решающие пару сантиметров, якобы спрашивая, он не привык спрашивать, в любых ситуациях, когда хотел - брал, но Макарова была не просто ситуацией, Макарова была такая одна, особенная.
- Кис? - Катя не понимает, что он хочет сделать.
Ваня что-то бурчит под нос и нагло подносит ладонь к её лицу, дерзко стирает подушечкой большого пальца её слезы на правой щеке. Одноклассница не подаёт знаков возражения и недовольства, он смахивает слёзы и с левой половины лица девочки.
- Ты же понимаешь, что по щелчку пальцев Мел не станет бегать за тобой как собака? - Нахально спрашивает Иван, - Ти-ро, ри-то, - он что-то соображает, последствия вчерашней пьянки дают о себе знать, - риторический вопрос!
- Ну, понимаю? - Будто бы спрашивая, отвечает Катя.
- Думаю, вам просто стоит поговорить. Я не умею успокаивать, утешать, а тем более мирить кого-то, - он грубит, но старается сдерживаться, - если ты хочешь, то, - сразу прикусывает язык, дабы не сказать плохого.
- Что, если хочу? - Она переспрашивает, удивляется.
Странность.
В этом и есть весь Кислов.
- Ничего, забудь. Позвони Меленину и позови прогуляться, например, по берегу, хочешь? Там и обсудите свои дела, - он начинает каверкать, - любовные.
Наверное, сейчас он понял, что Катя не привыкла к грубости, такой скорости. Макарова вырвала его из мыслей.
- Я боюсь, стесняюсь, - голос слегка дрожит, она немного испуганно, робко смотрит на Кису, желает получить полезный совет.
- А если бы он тебя трахал, тоже бы стеснялась?! - Он практически выкрикнул это с невероятной неприязнью, вальяжно откинулся на спинку диванчика, который стоит в комнате девчонки, - Рин, - его тон становится чуть мягче, понимает, что сорвался, - прости, не хотел, просто.
Он затих, слова подруги больно цепляли и злили Ваню. Одно упоминание о его друге заставляло напрягаться, сжимать кулаки, он буквально ненавидел Мела в такие моменты, всей душой желал, чтобы все забыли про него. Эгоистично? Киса не спорит, но надоело ему это пиздец как.
Парень встал с диванчика, оставляя там одну Рину и начал думать, озвучивая свои размышления.
- Он тебе нравится? Нравится. Ты стесняешься к нему подойти? Ага. Значит, ты ссыкло! - Запускает пятерню в волосы, оттягивая назад, хмурится, сдвигая брови к переносице. - Бля, как сложно с тобой!
Ваня слышит, как она встаёт, вновь шмыгает носом, выходит из комнаты, не закрывая дверь. Он тут же оборачивается, видит её фигуру, силуэт исчезает в коридоре, поворачивая налево. Киса сжимает руки в кулаки, начинает тихо материться себе под нос, меряя прихожую в её квартире своими громкими шагами.
- Индюк, бля! - Еле успевает он, когда оказывается на кухне.
Катя стоит возле плиты, нажимает на кнопку электрического чайника, молчит, не смеет проронить ни слова. Эта тишина душит Кислова, он опять морщится, шумно выдыхает. Макарова стоит спиной к нему, даже не оглядывается, не смотрит. Киса решается, сокращает расстояние между ними практически полностью. Сверлит её взглядом сзади, прижимаясь грудью к её лопаткам. Пытается усмирить свою агрессию, тяжело дыша Кате в затылок. Эта ситуация не кажется Кисе пошлой или даже в какой-то степени интимной, как показалась бы, будь он с другой девицей. А Макарова не просто девица, да ей даже не подходит это слово! Макарова - девочка, маленькая, хрупкая и нежная. Он пытается прочитать её, как книжку, но стоит открыть первый разворот, как забывает все буквы, разучивается читать, просто разглядывает, пробует разобраться. Ему кажется, что Рина даже не замечает его. Тревожность Кисы зашкаливает, он опирается правой рукой на стол, меняет своё положение, оказываясь рядом с Макаровой, упирается спиной в обеденную зону.
- Я не, - он начинает говорить, но не успевает донести до неё свою мысль, Катя перебивает его.
- Брось, Вань, всё нормально. Сама виновата, что начала это всё.
Эта самокритика не нравится Кислову, камень на плечах становится ещё тяжелее. Ваня опять хмурится, на лбу появляются едва заметные складки.
- Оправдываешься?
- Да нет же, я просто, понимаешь, - она пытается дать чёткую формулировку.
- Тшш, - он прижимает свой указательный палец к её губам заставляя замолчать. Первый раз, когда его руки не холодные, как лёд, а тёплые, согревающие, - никогда, слышишь меня? Никогда не смей говорить, что ты в чём-то виновата, ни при каких обстоятельствах. Ты поняла меня? - Бесцеремонно хватает руку шатенки, привлекая её внимание, заставляет смотреть в свои глаза. Быстро шепчет что-то, только сейчас она может расслышать это. Киса быстро наклоняется к ней, изучает её глаза, следит за зрачками, которые медленно расширяются, практически вытесняя цветную радужку, дыхание у обоих сбито напрочь.
- Ваня? - она теряется в его глазах, заходя всё дальше и дальше, они такие, неправильные, грубые, резкие, как лезвие ножа. Рука до сих пор в плену у Кислова, она пытается выдернуть запястье, мальчишка лишь усиливает хватку, убеждает не паниковать.
Звук кипения чайника заставляет отпуститься от подруги. Как будто обжигаясь, Ваня отпрянул от Кати. Последняя до сих пор мало что соображала.
- Видерсехен!* - Отсалютовал Кислов и практически сбежал от неё, оставляя в недоумении. Ещё пару секунд Макарова слышала, как звонко он считает ступени подъезда, потом по ушам как будто бы ударили, - дверь закрой!
Это оживило Катю, она быстро ретировалась в прихожую и с шумным вздохом повернула собачку на двери, запирая её за другом, до сих пор не особо осознавая, что же между ними происходило.
***
Заявляясь домой к Меленину, Киса немного не обдумал свой план действий, просто пришёл к нему, агрессивно тыкая в дверной звонок, опираясь на давным-давно крашеную стену подъезда. Когда в дверном проёме наконец-то показывается голова Мела, Ваня заходит в квартиру друга, как к себе домой. Оборачивается, начиная сверлить того яростным взглядом.
- Привет, герой-любовник!
***
- Привет, герой-любовник! - Киса злой, расстроенный. Он знает, что сейчас родителей Мела нет дома, не боится показывать характер, хотя, собственно, когда это он чего-то боялся?
- Привет, Киса, - Егор растерянно смотрит на друга, подходит ближе, - случилось что-то?
- Случилось, Мел, случилось! - Яростно говорит Кислов на повышенных тонах, подходит к другу, чтобы заглянуть прямо в глаза. Губы превратились в тонкую линию, выражая всё его недовольство. Сердце бешено стучит от злобы, даже немного пугая. Кисе не хотелось говорить всё и сразу, что очень непривычно и даже необычно, хотелось оттягивать этот момент как можно дольше.
Меленин не совсем понимает, точнее сказать, вообще не понимает, что Кисе от него надо. Он идёт в свою комнату, вероятно ожидая, что друг последует его примеру. Садится на кровать, хлопает пару раз ладонью по одеялу, на котором сидит и сам, приглашая к себе Ваню. Последний плюхается на аккуратно заправленную постель и смотрит прямо в глаза Егора.
- Ты объяснишь наконец, чем я тебе так не угодил? - Он озадачен, точно.
Киса что-то нечленораздельно бормочет под нос и запускает пальцы в свои волосы, слегка оттягивая назад. Тёмная прядь спадает на глаза, он смахивает волосы.
- Да член у тебя не на тех встаёт! - Наконец-то произносит парень, практически срываясь на крик.
- А тебе какое дело, на кого у меня, - не успевает договорить, будучи перебитым.
- Да мне вообще насрать! Это Ринка сидит дома и слёзы горькие льёт, блять! - Киса выглядит максимально недовольно, даже опустошённо, что-ли.
Меленин пытается понять, кто такая так называемая Ринка, уставившись в одну точку на стене. Спустя несколько секунд он оглядывается что-бы посмотреть на Кислова.
- Кто такая Рина? Слушай, ты опять накурился какой-то дряни? - Приходит в голову Мела, но Киса развеивает все его сомнения.
- Я сегодня был у Катьки Макаровой, она в тебя по уши втрескалась! Такой загадочный и меланхоличный Мел! - Передразнивает он, хотя вовсе не хочет это делать, приходится. - А ты, - он тыкает пальцем в грудь парня, - сидишь дома и пускаешь слюни по этой Анжелке, хотя, сука, знаешь, что она тебя пошлёт!
- Всё сказал? - он практически ничего не замечает про сказанное о горячо любимой Бабич, в голове всё заново прокручивается одна и та же фраза.
"Она в тебя по уши втрескалась!"
"Она в тебя по уши втрескалась!"
"Она в тебя по уши втрескалась!"
Занимает все мысли, он сидит, смотрит в одну точку, даже не моргает, в серых глазах зрачки сразу одновременно уменьшаются и увеличиваются.
- Бля, ты оглох?! - Киса кричит, не сдерживая себя. От злости, нахмуренных бровей, на лбу проступает одна единая полоска, маленькие капли пота, - чего молчишь?! Сказать нечего?!
Егор не говорит ни слова, думает. Над чем? Сам не знает, просто пытается о чём-то поразмыслить.
- Как втрескалась? То есть влюбилась? - По телу, не очень приятно, будто бы тыкают маленькими иголочками. Он боится услышать ответ, но так нуждается в нём.
Кису это выводит из себя полностью. Он корчится, жмурится, рычит.
- А как это, сука, бывает? - почему-то в его голосе нет агрессии, негатива, говорит абсолютно спокойно, хотя только что перебирал в голове все известные слова брани. Он откидывается на кровать Мела. Похуй, что он в верхней одежде, так сильно похуй. Он сталкивается спиной с холодной стенкой, от чего на секунду стискивает зубы - Взяла и влюбилась. Чего они все в тебе находят?
- Не знаю, - отвечает Меленин, он честно не знает.
Киса нервно протягивает очередное и настолько громкое "блять", что, кажется, услышал весь город. Он закатывает глаза, начиная ещё больше раздражаться.
- Киса, когда тебе стало не похуй на кого-то? - Задаёт вопрос Мел, надеясь услышать что-то стоящее.
- Да мне похуй! Слышишь, наплевать мне на эту.. - Киса останавливается, замолкает, на секунду, не больше, прежде чем бросить тихое, невнятное - Катю. - Не понимает, только что хотел плеваться ядом и "плохими" словами, а получилось это бесячее - "Катю". - Я ебал, честное слово эти ваши страсти-мордасти, блять! - Громко и откровенно произносит Киса, ожидая, что сейчас его пошлют и обматерят.
- Киса, что-то дома случилось? С мамой? - тихо расспрашивает вечно спокойный Мел, успокаивающе хлопая парня по плечу, хотя знает, что Киса всегда такой. Но, почему-то именно сегодня он был более агрессивным, чем обычно.
- Мама тут причём? - Он снова огрызается, бесится, нервничает.
- Не знаю, я просто пытаюсь, - Егора перебивают.
- Блять, я не знаю почему, но, - Киса снова замолкает на полуслове, растерянно смотрит на Мела, будто что-то потерял.
Мел глядит в ответ, не понимает совершенно ничегошеньки. Киса ввалился к нему домой, набросился чуть ли не с кулаками, упомянул их одноклассницу, тоже кстати непонятно зачем, Катя Макарова любит его - лысого и романтичного Мела, почему? Теперь ясно, почему они сначала говорили о ней, а потом о её чувствах. Пазл немного сложился..
Меленин обнаружил, что смотрит на стену уже в течении какого-то времени, повернул голову влево - Киса что-то хнычет в ладони. Опять всё запутанно и непонятно.
- Сука.
Тут Кислов резко осел на кровати, отчего в глазах его друга слегка зарябило, но тут же прошло. Киса встал, замер, обернулся, глядя на Мела.
Сердце Мела пропускает удар, чёткий, гулкий, который ещё на пару секунд замирает в его груди и вырывается, оставляя после себя лишь маленький след в виде учащённого дыхания.
- Нужная..? - Егор пытается подобрать нужных слов, смотря на Кислова в поисках ответа.
- Любимая. - Сухо произносит Киса, будто выплёвывая яд, выходит из комнаты, громко хлопая дверью, сразу несётся прочь из квартиры, из подъезда, из дома, хлопая и без того дряхлой дверью дома.
Хочется убежать от всего внешнего мира, от всех людей, от проблем. Он яростно вдыхает и выдыхает холодный уличный воздух, который поражает его лёгкие, на секунду он начинает кашлять и зло постукивать себя кулаком по груди.
- Сука! - Он кричал, кому? неизвестно. Просто кричал в пустоту, в улицу, в прохожих. Некоторые не обращали никакого внимания на этого "кричащего придурка", просто пропускали мимо ушей, как сетка - сквозь себя, но находились и такие, которые оглядывались на него и предпочитали пойти в обход, дабы подальше от такого чуда.
В голове всплывает образ Кати. Такое почти незнакомое, но почему-то родное до боли лицо вызывает дрожь в ногах. Было бы хорошо, будь он сейчас у Рины дома, сидя на мягкой кровати, попивая вместе с ней чай. Было бы хорошо, если бы сжал её ладонь хорошенько, так, чтобы вспотела, так, чтобы её хозяйка понимала всё серьёзность ситуации. Было бы хорошо вместе посмотреть фильм, нет, банальщина! Было бы хорошо, если бы она обняла его, да не просто, а так, как родная мать не обнимала никогда! Почему он хочет, чтобы Макарова была рядом, почему?!
- Сука! - Снова, что есть мо́чи кричит он во всё горло, чтобы слышали все, даже она.
От кипящей внутри злобы он, может и ненарочно, но пнул со всей силы урну, которая была ближе всего. Мусорный бачок покатился по тропинке, располагавшейся возле дома его друга. На сырую, почти безжизненную траву из бака выкатывается пара сигарет. Один окурок цел наполовину, а от второго почти ничего не осталось.
- Да-а, символичненько! - Он смотрит на сигареты, в которых, наверное, есть махорка, он даже усмехается. Киса не стесняясь рассматривает косяки, видя, что на дне опрокинутого бочонка катается ещё одна тоненькая сигаретка. Как же это, как бы это, сука, не звучало, похоже на них. Первый косяк, который почти искурен, желтоватого оттенка, из него высыпалось, как он и предполагал, несколько тёмных и светлых зелёных крупинок марихуаны. Второй окурок, что тронут на половину, или одну третью часть тёмного и шоколадного цвета, он даже может прочесть маленькую надпись на английском: "fragile"¹, Киса снова ухмыляется, глядя на косяки. Последняя, тоненькая и полностью белая сигарета, она не тронута, совсем. Видимо, лежит в мусорке по ошибке, ну или какая-то малолетняя училась курить. На последней выведено нежно розовым цветом, только по контуру, маленькое сердечко.
- Я ебал. - Киса не наклонялся, чтобы рассматривать окурки, просто стоял, глядя сверху. Когда он повернулся, начиная отдаляться от дома Мела, ему пришла смс. Киса быстро глянул в телефон, который благополучно достал из кармана куртки.
Анжела:
"Привет, ребятишки!
Сегодня мне 17.
Жду вас всех сегодня в 19:00
Будет вечеринка с бассейном и огромный торт!"
Киса поднял брови наверх, размышляя, сомневаясь, опять углубляясь в раздумья.
Рина Макарон
"К Анжелке сегодня идёшь?"
***
Получая рассылку от самой-самой-классной-девочки Анжелы Бабич, Катя никогда не думала, что её туда позовут. Может, и ради приличия, всё равно не думала. Она очень удивилась, когда на телефон практически в эту же минуту пришло короткое сообщение.
Киса:
"К Анжелке сегодня идёшь?"
После быстрого просмотра смс Катя немного удивилась. Они с Кисловым хоть и нормально общались, даже час назад Катя ревела в его кофту, но он по большей части не интересовался жизнью одноклассницы за пределами школы. Она написала краткое "да" и выключила телефон.
"Чего это он так?" - Подумала Катя. Внимание Кисы было через чур странным. Сегодня он пришёл к ней без особых причин, объясняясь быстро и просто: "хотел тебя увидеть". Это было неоднозначно и необычно. Чтобы сам Киса хотел кого-то видеть, да ещё и приходить домой. К Кате никто и никогда не приходил домой из одноклассников или друзей без приглашения, а тут сам Иван Кислов оказал ей такую честь. Катя усмехнулась собственным мыслям, снова открывая диалог с Кисой. Последний что-то печатал, но затем вышел из сети, оставляя после себя серую и мелкую надпись: "в сети был(а) только что".
Почему-то в тот момент она подумала: "Вдруг он хотел пойти вместе?". Но тут же отогнала эти глупые мысли, что-то бормоча под нос.
Вечером, смотрясь в зеркало с маленькими наклейками в верхних углах, Катя почти не заметила особой разницы. Тёмные волосы она решила оставить распущенными, только слегка сделала волны плойкой, совсем чуть-чуть, зафиксировала остатками маминого лака для волос - чтобы не путались и не мешались. В детстве, возможно, где-то в начальной школе Макарова жуть как завидовала Бабич, у которой от природы были волнистые волосы, Кате всегда хотелось такие же. Только к 12-ти годам она поняла, что это достаточно глупо.
Катя надела платье, обычное чёрное платье, которое просто нравилось ей. Конечно, молнию было немного проблематично застегнуть, но она справилась. На ноги Макарова надела босоножки на небольшой платформе. На ресницах была чёрная тушь, на губах блеск. Смотря на себя в зеркало, она очень придирчиво оглядывала себя, не то, чтобы она не нравилась себе, или что-то в этом роде, просто в ней не было ничего цепляющего.
- Как пятиклассница, - недовольно произнесла она, поворачиваясь к зеркалу боком, оглядывая себя.
Катя быстро напечатала смс-ку маме, чуть ли не роняя телефон, когда посмотрела на часы в комнате, которые показывали без десяти семь.
Мама
"Я к Рите, дома буду около 11"
Написав сообщение Катя задумалась.
"К Рите, вот как это называется теперь. Признаваться однокласснику в любви, нет, не в любви, в чувствах, в симпатии. Да и к тому же прикрываться одноклассницей, с которой она перекидывалась максимум парочкой фраз. Ну, Рита тоже там будет, верно? Отчасти это правда."
Она взяла сумку через плечо, в которой оказались только телефон и ключи. Вышла из квартиры, подпирая бедром входную дверь, которая периодически заедала, закрыла квартиру и вышла из подъезда, быстро считая ступени босоножками.
***
Стоило только переступить порог этого дома, Катя сразу засомневалась - "точно ли ей это нужно?". Громкая музыка, что звонко била по ушам как молоток, уже в стельку пьяные подростки, которые то и дело целовались в разных уголках этой вечеринки. Внутри сразу встретил Локонов с распростёртыми объятиями, радостно прижимая к себе Макарову, которой это явно не очень понравилось.
- Катюшка, родная моя! - Сева улыбался во все тридцать два, весело танцуя возле девчонки, иногда стараясь задеть её где-то в более скрытых местах, но она старалась не подходить слишком близко к этому "дикому" (как Катя любила его называть, естественно за глаза), ибо боялась за себя. Эти импровизированные танцульки, больше похожие на спор "кто больше раз подпрыгнет" продлились недолго. Катя выскользнула из тесного кольца рук Локона, но тут же оказалась зажата со всех сторон другими приглашёнными. Рина могла поклясться, что не знала и половины здесь присутствующих. Пробираясь к столику с алкоголем, Катя надеялась, что там будет хоть немного меньше людей, но её кто-то мягко и цепко схватил за запястье, разворачивая к себе лицом. Рина сначала мало что поняла, но когда увидела перед собой улыбающуюся Ритулю, всё встало на свои места. Обещанная матери Елизарова вертелась перед милой и застенчивой Катей. Рита танцевала в такт различным песням, кружась возле Кати. Макаровой казалось, что все люди на этом мероприятии разом сошли с ума - все пили, танцевали, кричали знакомые тексты, одним словом веселились, в то время как в голове девочки был ураган. Тут, она вспомнила про Ваню, который, вероятно, тоже должен присутствовать. Катя подошла к Ритуле теснее, громко говоря, стараясь перекричать музыку.
- Ты Кису не видела? - Спрашивает она, слегка придерживаясь за плечи одноклассницы, так как сзади на неё был готов навалиться танцующий толстый Паша.
Ритуля пару раз похлопала ярко накрашенными ресницами, расплываясь в улыбке, она опустила ладони на талию Рины, изящно маневрируя между парочками и толпами подростков. Макарова до последнего не понимала, зачем Рита так сильно прижимается к ней да и вообще, ведёт куда-то, придерживая за талию. Как только они вошли в коридор дома Бабич, Катя чуть не закашлялась от того, насколько в помещении было свежо в сравнении с улицей. Рита любезно отпустилась от Кати. Она прислонилась оголенными лопатками к холодной стене, жадно втягивая воздух носом, Ритуля остановилась рядом, опираясь бедром на эту же стену.
- Так что хотела? - Спрашивает Рита, осматривая коридор, то и дело бросая взгляд на Катю.
- Я спросила, не видела ли ты Кису, - отзывается Макарова, тоже прислоняясь плечом к стене, повторяя за одноклассницей, на что та лишь хмыкает.
- А зачем тебе Киса? - Игриво спрашивает Ритуля, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо Рины, чем заставляет её слегка напрячься. - Он твой мальчик что-ли?
Елизарова тихо смеётся, но это громким эхом разносится по всему коридору дома Бабич. Катя тупит взгляд об пол, поёжившись от смеха одноклассницы.
- Прости, прости пожалуйста, - Ритуля, прикрывая рот ладонью, подходит ближе к Макаровой, слегка приобнимая её, похлопывая девочку по плечу, всё ещё тихонько хихикая. - Прости ещё раз, просто немного странновато, что ты ищешь Кислова. Вы же, по-моему не общаетесь? Или ты у него не за этим? - Рита многозначительно смотрит на Катю.
- Ты о чём? - Отвечает вопросом на вопрос вторая. - Что ты подразумеваешь под "не за этим"?
- Ну, я имею ввиду, что тебе Киса для наркоты понадобился, да? - Ритуля закусывает нижнюю губу, выжидая ответа.
Рита иногда просила у Кисы пару самокруток, чисто проветрить голову на перемене. Киса никогда не отказывал Ритуле, наоборот, всегда был рад ей помочь, за дополнительную оплату, конечно же. Иногда они встречались вечерами возле старой скамьи в одном из дворов, чтобы показушно обняться, на случай, если возле окон сидят старухи, которым лишь бы языками почесать. Рита курила что-то запрещённое не очень давно, начала около года назад, когда оказалась в объятиях накуренного Кислова на одной из вечеринок.
- Нет, нет конечно! - Принимается говорить Катя, смотря в глаза явно не верящей Ритуле. Наконец, Макарова сдаётся лукавому взгляду Маргариты. - Ну, нам с Ваней надо поговорить.
Замечая немного оторопевший взгляд Елизаровой, Катя также обеспокоенно смотрит в ответ. Глаза Ритули впервые в жизни пугают Макарову, её легкомысленное выражение лица сменяется другим - непонятным.
- Как ты его назвала? - Спрашивает Рита, слегка кривя накрашенные блеском губы.