Нас всегда воспитывали в любви к Родине и в ненависти в Врагу. С малых лет, с первых утренников, с первого звонка, с первого похода. Уж не говоря об училище, армии, дальнейшей службе. Так формировался образ мышления. Так ковался патриотизм. Так ковалась воля к победе.
В принципе, "с той стороны" так же. Везде армейский люд получал врага-цель, ради которого стоит тренироваться, преодолевать и терпеть невзгоды казарменной жизни. Ради которого нужно рваться из жил долой. И мы рвались.
Мы учились ненавидеть друг друга, ни разу не встретившись в жизни. Ненавидели яро, профессионально, до смерти. Оно и понятно, почему такая злоба внутри. По телевизору днями ассамблеи и переговоры, политика, бессмыслица и ложь. Лозунги призывают сокрушить врага победоносным маршем, а в реальности всё ограничивается поливанием оппонента грязью. Притом максимально корректно, но всё-таки умышленно.
Это всё слова, брошенные на ветер. Они не имеют веса, они мимолётны и изменчивы. Мы же - люди дела. Мы прямы и честны, как титановое крыло. Я и мой экипаж. Он верен мне, а я - ему. Мы - одно целое. Чего там, делили и тяготы армейской жизни,, и "трофейную" флягу после показательных вылетов. Всяко было.
Где тонко - там и рвётся. Терпение конечно по своей сути, а молодость и задор толкают к легкомыслию. Один вечер, один разговор, одно мнение. И одна клятва. Для людей дела этого достаточно, всё прочее - ненужная демагогия и литьё воды сквозь сито. Сделать дело - легко, нужно лишь захотеть. Нас воспитывали быть победителями - мы сможем оправдать надежды Родины, сможем показать ей истинную любовь своих сыновей. Когда ты молод - всё просто и легко. Делов-то - сделать сброс по какой-то бабе с факелом. Тысячи раз тренировались, во снах видели, с закрытыми глазами можем. Вот и решились. Жизнь одна.
Утро на "взлётке" всегда с туманом. Сырость, проникающая во все щели, каплями висящая на проводах антенн, на траве, на стёклах иллюминаторов. Звуки тают в нём, как в вате. Реальность кажется ненастоящей, словно взятой из предутреннего сна. Страха нет. Сомнений тоже. Поэтому компенсирующий костюм одет как нужно, все затянуто по инструкции, без суеты и нервозности. Никто не должен узнать или заподозрить лишнего. Даже техники - технари, дежурно проверяя утяжку комбинезона, по-старому желают чистого неба и хлопают по плечу.
Запуск. Прогрев, разрешение вышки на рулёжку, визг турбин и шорох колёс по бетонке - такое здесь каждый день. Триста шестьдесят пять дней в году, двадцать четыре часа в сутки. Здесь - гнездо карающего меча Родины, оплот и отчий дом для её хищных птиц Судного Дня. Регулярно с настойчивостью аутиста белые борта, начиненные по самые брови смертью, снуют туда-сюда. Сегодня наш черёд поучаствовать в этой безумной карусели.
Разрешение на взлёт получено, швы бетонки резво пробегают мимо и проваливаются вниз. Выше и выше, сквозь муть облаков, из грязи и темени этого мира в мир иной - мир чистого солнца, хрустального воздуха и белых звёзд. Цифры на альтиметрах отмеряют число сожжённых мостов. Мы теперь сами по себе. С нами - бескрайнее небо.
Через полчаса - плановый разворот и азимут на границу Врага. Обычно это восемь часов рутины, восемь часов бессмысленной вахты у навсегда закрытых стен. Обычно мы - инструмент. Нами грозят, нами прикрываются, нас отдают на заклание газетчикам и телевидению. Теперь - довольно. Отныне будет по-иному. Никакого лицемерия, никакой лжи, никаких сомнений. Словно предчувствуя это, сопровождение отваливает в стороны и уходит вниз, домой. Им нечего делать в стратосфере. Это - наш безраздельный мир, который мы не хотим делить ни с кем.
Все самые значимые действия делаются людьми. Простой поворот штурвала, слегка дожатая педаль - и через минуту эфир взрывается подобно истеричной торговке. Будет всё - и звонки министрам и главе государства, подъём стратосферных перехватчиков и бледное лицо командира эскадрильи. Но теперь нам никто не помешает. Наш белый ангел парит слишком высоко, чтобы бояться кого-либо.
Под нами теперь океан. Туч нет - они словно стремятся убежать, зная, что несёт наша птица в своём чреве. Забавно - нас отделяют от сотен миллионов смертей лишь пару тонких перегородок из серебристого металла. Мы столько раз носили смерть за спиной, что теперь воспринимаем её как нечто неотделимое и привычное. Белый инверсионный след отмечает путь наших искренних намерений.
Три минуты до точки невозврата. Через три минуты поменяется всё. Не будет больше противоречий, не будет страхов и опасений. Наступит мир во всём мире и победит истинно справедливый. Солнце встаёт сзади и окрашивает далёкие облака в цвет крови. Кровь в облаках не теплее крови в наших жилах. Всё кажется прозрачным и простым. Сделать дело - а уж потом принять либо лавры победителей, либо крест отступников. Дело молодое - оно стерпит.
" ...До цели 500", и на радаре множественные отметки.. Запросы "свой -чужой" на "их" частотах, кодировки такой в списке возможных нет. Через минуту - сигнал "захват средствами наведения", через полторы - " высокоскоростные излучающие на радаре, полтора десятка". Маневр, двигатели ревут.
Отстрел тепловых ловушек, станция радиоэлектронных помех старается вовсю. Есть шанс уйти. Птица камнем ныряет вниз. Пике, холодный комок в животе. Сзади - хлопки разрывов, по фюзеляжу стучит горох мелких осколков. Истеричкой голосит зуммер предупреждения. Борт ведут. Ниже и ниже. Обменять высоту на скорость. Потеряться внизу.
Выравниваемся в километре над водной гладью. Ниже, до сотни. Сзади дымными султанами опадает разорванная атмосфера. Вой двигателей на форсаже. Еще цели. Ловушек нет, РЭБ не поможет. Ниже, еще ниже. Оранжевый всполох справа, удар. Красные огни на панели.
Штурвал становится тяжелым. Гидравлика повреждена, двигатель справа горит, второй остановился. Ты видишь обрывки обшивки на скелете крыла под аккомпанемент криков тяжело раненного командира. Пахнет сгоревшей изоляцией, кровью и морем. Через разрывы в обшивке видна водная гладь нежного бирюзового цвета.
Ветрено, белые барашки. Как в Крыму. Сегодня матери поведут в школу детей, молодежь будет играть в баскетбол, старики гулять в парке. Мирное небо, выходные, теплая осень. Хочется жить. Борт заваливается вправо, стыдливо касается воды крылом... Удар и темнота.
Матросы и пассажиры круизного лайнера будут долго обсуждать учения военных. Через два года кислородную маску выбросит на побережье, где старый рыбак Джо расскажет внуку, как несколько лет тому назад чудом предотвратили Третью Мировую...