Аннотация: Иногда просто нужно сделать правильный выбор...
Андрей Хьюман.
Так звали человека, который проснулся обыденным ранним утром на своей кровати со своей супругой. Говорить о том, что он проснулся на своей кровати и со своей супругой несколько некрасиво, но Андрей не очень то любил следовать супружескому кодексу и частенько просыпался в чужой кровати с чужой супругой.
--
Дорогая...мнн, - он посмотрел на спящую девушку, определил личность и добавил, -...Света, а не сварить ли тебе кофейку, а?
В ответ он услышал, как она промурлыкала совершенно не его имя, на что Андрей, как говориться и ухом не повел. Ведь супруга тоже имела за собой грешки.
Так они не обращали на это внимания вот уже пять лет. Так сказать, у них образовалось взаимное соглашение, которое ни одна из сторон не хотела разбивать разводом.
Ну, так вот после заданного вопроса и упоминания черт знает какого Миши, Светлана с милым выражением произнесла, - Сию минуту дорогой, - и начала ползти под одеялом в сторону Андрея. Наткнувшись на излишне волосатые ноги, она очнулась.
--
А! Это ты Андрей, что сам кофе сварить не можешь? - и продолжила сновидения.
Через пару минут Андрей уже позавтракал, умылся, привел себя в респектабельный вид и кинул пару недоброжелательных фраз в сторону спальни.
Настроение было удручающее. Ведь сегодня только вторник - почти что начало новой рабочей недели, а начальник уже дал понять, что дела компании плохи и неделька будет необыкновенно напряженной.
--
Срань Господня...- это Андрей посмотрел в окно - там зима.
Раньше зима у него ассоциировалась со свежим морозным воздухом, белым покровом земли, милым скрежетом бархатного снежка под ногами. То, что находилось за окном было похоже на то плохое слово, которое Андрей выудил из своего словаря специального назначения.
Он встрепенулся, ударил себя по губам, зарекаясь не произносить подобное хотя бы полчаса.
Вышел из подъезда, оглянулся. Не узнать свою машину было невозможно: ржавые пятна на двери, жутко изношенные покрышки, передний и задний бампера отделаны лучшими сортами грязи, при поездке под капотом, казалось, вот-вот что-то взорвется. Марку машины он уже и забыл. А зачем ее помнить, ведь компанию, которая выпускала такие убогости уже не существовало и гарантийный талон вот уже пятнадцать лет как просрочен.
Но было же время, те золотые денечки, когда о таких машинах говорили...
--
Старая груда металла, чтоб тебя! - Андрей сел в машину, подул на обмороженные пальчики.
А что вы хотели, без обмороженных пальцев никак нельзя. Заводилась она теперь не из салона и не с первого раза. Хотя сегодня пришлось сделать невозможное ради работы - завести ее с третьего раза.
--
Екарный мазай...валуем та не принял. И Светка же не напомнила...курва,- но возвращаться
не стал, приметы чтить надо. Он еще раз стукнул ни в чем не повинный руль и нажал педаль газа.
Путь к рабочему месту лежал не близкий. Дорога располагала к машине с более мягкими амортизаторами и еще более мягкими нервами, в которых может утонуть любая проблема. От такого расклада Андрею показалось, что стресс накинется на него и не отпустит. Он чувствовал, как будто это было у него...
--
В заднице я видел твое вождение, кретин! - порвал глотку Андрей в раскрытое окно.
--
Еще сигналить мне будет, козел.
Добравшись до эстокады, он облегченно вздохнул - тут и лихачей на дороге поменьше, да и свойство массажера в машине его не особенно устраивало.
Теперь можно немного расслабиться. Он подрегулировал сиденье для релаксационной поездки.
--
Класс...- просмаковал Андрюха.
--
Гадство...- через несколько минут он вернул сиденье в исходное положение. Сегодня
расслабиться на дороге не получиться. Бесконечный поток машин, то замедлялся, то опять устремлялся на всю допустимую скорость.
--
Еще один идиот не справился с упралением,- подумал Андрей. Действительно, не проехав и
трех километров, он увидел скорую, службы дорожной безопасности и прочих зевак, уставившихся на обломки.
На удивление много в этот день ему пришлось миновать подобных ситуаций.
Его лицо содрогнулось от отвращения - перед глазами Андрея предстала омерзительная гримаса, которая всплывает на лице его непосредственного руководителя, если он не застанет своих подчиненных в положенные сроки.
--
Черта-с два я сегодня опоздаю на работу!
Преодолев наиболее опасные участки дороги, он нажал на акселератор, и стрелка спидометра перевалила за сотню. Миль или километров не имеет значения, так как сотни того и другого было достаточно, чтобы нарушить знак ограничения скорости.
Рев в салоне был нестерпимый. В такие моменты не человек был хозяином ситуации, а машина, которая и без того вызывала у Андрея подозрения насчет исправности. Он вспомнил об этом, когда раздался зловещий щелчок, а далее звук скрежета металла. Машина не поддавалась управлению, последовал немедленный выброс адреналина в кровь. Говорят, что этот гормон позволяет человеку остаться в живых в чрезвычайной ситуации. Но скажите это фонарному столбу, который приближался с невероятной скоростью.
Хлопок, толчок, удар и, что называется, у Андрея пропало изображение.
Очнулся он в светлом помещении. Кроме его кровати в так называемой палате не было ничего.
--
Неужели я попал в больницу? Очень кстати...- он прокрутил в голове всю произошедшую
ситуацию, и у Андрея появилось чувство, что он безработный, безмашинный и беззубый ко всему прочему.
Сейчас ему нужно было сорваться на ком-нибудь, а то злоба начнет поглощать его изнутри. И так как других перспектив у него не было, он прокричал.
--
Медсестра! Эй, сестра...сестра-а-а!- чуть горло не сорвал паршивец.
Прошла целая минута, после чего послышались звуки шуршания ключа в замке. Вот за эту минуту, он и собирался устроить полный разнос медперсоналу этой чертовой больницы.
Дверь открылась, и чувство ярости улетучилось. В палату вошел здоровенный джентльмен, одетый в черное. Джентльмен, потому что носил он дорогой по виду костюм, видимо сшитый по заказу. Ведь таких больших размеров не бывает. Да еще этот контраст черного на белом фоне делал его еще больше.
В то время как незнакомец уже заволок своей тенью кушетку, Андрей попытался встать, но ничего не вышло - он не чувствовал своего тела.
--
Интересненькое дельце, я тела не чувствую, а лежу в какой-то пустоте,- изрек
ошеломленный Андрей.
--
У меня, наверное, позвоночник не в порядке. Где же эти капельницы, как там у вас аппараты с мигающими кнопками? - он бросил взгляд на свое тело.
--
Да на мне ни одного шрама нет, где ваш хирург? Как во всех больницах вы все должны бегать вокруг меня, я ведь на грани смерти, не так ли?
После высказанного, Андрей посмотрел на огромное тело, буквально испепеляющее его взглядом, и тихо добавил.
--
Вы ведь медсестра?
Еще несколько секунд суровое лицо незнакомца было неподвижным, даже угрожающим. Затем мышцы вокруг рта черного гиганта начали дрожать, и он взорвался громким, заразительным хохотом.
--
Ха-ха-ха. А вы ведь шутник мистер Хьюман, вы меня просто сразили.
Он смеялся так искренне, что даже в такой ситуации вызвал улыбку у Андрея.
--
Д-а-а-а, сколько людей в нашем мире умирает во время смеха. Ну да ладно,- гигант опять сделался невозмутимым.
--
Вернемся к делу, - сказал он и холодно посмотрел на Андрея.
Тут наш герой начал быстро перебирать в голове, кто мог послать этого молодчика, ведь все долги он вроде бы отдал, да и с темным прошлым уже завязал.
--
Зовите меня мистер Чойс, если пожелаете, - недобрая ухмылка появилась на его лице.
--
Да? А что у меня есть выбор?- поинтересовался Андрей.
--
То есть, я хотел сказать, вы ведь не собираетесь меня убивать?
--
Убивать? - еле сдерживаясь от хохота, процедил мистер.
--
Было бы что или кого, я бы еще подумал, но вы...
Удивление и возмущение скользнуло по лицу Андрея.
--
Что значит было бы что? Вы меня не оскорбляйте. Уж поверьте убивать есть что, то есть...мнн... Я вам не всякое там барахло!
--
Ой, простите меня и примите мои глубочайшие извинения - он с хрустом в суставах
согнулся в поклоне, разогнулся, затем максимально приблизился к Андрею и прошептал.
--
Дохлятинка, трупик, гниеныш, если ты еще не заметил, то я подскажу, что ты откинул копыта, сыграл в ящик - он переменился в лице, как будто вспоминал что-то.
--
Ах да! Двинул кони, тряхнул коньками и еще как же там... похерился...во как!
--
Как это?
--
А вот так это...- хотел показать мистер Чойс, но осекся.
По выражению лица Андрея было понятно, что он жутко думал там у себя в голове. Затем, как это бывает с человеком, только что сделавшим открытие, он выдал:
--
Но я не хочу умирать! - и если бы он мог стоять сейчас, то обязательно упер бы кулаки в
тазную область и начал бы постукивать стопой ноги о пол. После того, он посмотрел на незнакомца, то есть уже немного знакомца, что он скажет ему в ответ. Но тот только сменился в лице, побагровел, вроде как даже поугрюмел.
Тяжело вздохнув, гигант промолвил:
--
Не может быть. Я так и знал! - он уперся рукой в стену и обреченно покачал головой.
--
Рабочий день только начался, а тут такие дела. Видите ли, он не хочет умирать. Ишь, молодец, какой.
--
При жизни всем досаждал. Умер, и тут мне мешает паршивец этакий!
--
Знаете что! У меня не почасовая оплата, в конце концов. Так что вы умерли и возврата нет, а то...
Андрей с терпением выслушал Чойса до этого момента и, будучи при жизни, как говориться, вертикален ко всему горизонтальному, сказал с хитрой физиономией.
--
А то что? Я ведь, как вы говорите, мертв, а мертвому, знаете ли, нечего терять, вот так то! -
и с чувством выполненного долга остался лежать обездвиженным, но довольным собой.
Великан постоял у кровати некоторое время, барабаня пальцами о спинку, затем показал Андрею свою руку на которой, как предполагалось, должны были быть часы.
--
Тьфу ты, дурацкая привычка, - он убрал руку.
--
Я маюсь с вами уже пять минут, а вы мне уже весь день портите, - еле изрек он, отошел в
другой конец комнаты, сел на пол, закрыл лицо руками и расплакался.
--
О боже! Хорошо, хорошо, х-о-р-о-ш-о! Что вы, в самом деле, как маленький что ли. Что вы от меня хотите, что я вам должен, дайте только подписаться и проваливайте, - сказал
Андрей, удивляясь талантам гиганта к театральному искусству.
В глазах Чойса взыграла щенячья преданность, он молниеносно подскочил к кровати уже с какой-то бумажкой, содержание которой говорило о том, что такой-то Андрей Хьюман готов уйти из жизни и не хочет туда возвращаться, даже если ему дадут на это право, а внизу место для подписи.
--
Какая простая форма. Но знаете...мнн... вы меня извините, но я не подпишу. Уж больно жить то хочется, - виновато проговорил Андрей.
Мистер в черном убрал бумажку и пригрозил опять расплакаться.
--
Плачьте до посинения, но в этой бумажке говориться, что мне дается право вернуться к жизни, если я не последний дурак.
Чойс нерешительно достал бумажку начал водить глазами по листку и с негодованием произнес:
--
Действительно дается.
По лицу было понятно, что он думает сейчас не меньше Андрея.
--
А знаете, у нас новый операционист, может, он просто опечатался.
--
Кто бы вы ни были, возвращайтесь к своему операционисту, и пусть он вам перепечатает, так как это я подписывать не собираюсь! - и решительным взглядом Андрей указал на
дверь.
Молчание теперь повелевало комнатой. Чойс раздумывал, прохаживаясь по комнате, а у Андрюхи было одно занятие - лежать бревном.
--
Вижу, вы очень упорный, придется мне провести и с вами беседу, - и он сел рядом с моей
кроватью. Андрей удивился, как это он не заметил стул рядом со своей кушеткой.
--
Знаете у нас там недобор..., - замялся Чойс, указывая за плечо большим пальцем.
--
А если начать беседовать с каждым, то недобор возрастает. Я думал взять вас просто так, что говориться, не глядя, без проверки.
--
Тем более у нас осталось около четырех минут. Это ровно столько, сколько они еще будут биться там над вашим телом. Это не так много, чтобы выяснить - идти вам со мной или нет.
--
Теперь вы понимаете, почему я устроил весь этот спектакль, - выдавил из себя мистер
гигант, тряся перед моим лицом бумажкой, как будто я упустил такой прекрасный шанс.
--
Ладненько, тогда перейдем к официальной части. Я здесь для того, чтобы принять вас в другой мир, - проговорил Чойс. Фраза казалось, проверена не одной сотней лет.
Он достал ручку и бумагу.
--
Мне нужны веские причины того, что вы хотите обратно в свой мир. Я же, в свою очередь, буду их фиксировать рядом с причинами против этого. Все решат две чаши весов - просто, как жизнь. Вас это устраивает?
Андрей поначалу не отвечал, но чуть позже встрепенулся, собрался, как следует, и ...
--
Ну ладно, давайте пишите там у себя,- Андрей начал загибать про себя пальцы.
--
Сперва наперво у меня больше нет машины и мне теперь нужна новая, не говоря уже о том количестве зубов, которые я, наверное, оставил на приборной панели старой машины, а ведь некоторые из них с золотыми коронками. А как мне все это получить, а? Правильно, мне нужно вернуться.
- О Боже! Нет, - с опаской произнес Чойс.
Он прекратил писать, посмотрел на Андрея, демонстративно смял лист и изрек, покачивая головой.
--
Да, день будет тяжелым. Неправильно мистер Хьюман. Еще одно очко не в вашу пользу, -
он скорчил физиономию всеми чертами напоминающую учительницу Андрея в школе и произнес чужим голосом.
--
Все нужно объяснять, как в школе, да? Сели ровно, то есть легли ровно, как там у вас, спина прямая, мысли поверните в другую сторону. Понятно?
--
Нет, - с радостью ответил Андрей.
--
Вам нужно рассказать мне не обо всех дурацких и бесполезных достижениях, которые вы потеряли там, мне нужно знать, что вы потеряли как человек. Ну, знаете...- Чойс поежился,
вспоминая. Видимо, ему это было неприятно - ...знаете все эти ваши чувства, я не побоюсь этого слова любовь, чувство невыполненного долга и прочее.
--
Ну, мистер Чойс, тут вы попали в точку, у меня как раз остались...мнн...там, на земле остались парочка чувств, и я очень по ним скучаю, - выпалил Андрей.
--
Ой, дурак! - выдохнул Чойс, растягивая и смакуя каждую букву. Он чуть было не
схватился за голову, его страхи подтвердились.
--
Опять вы все врете или глупый что ли. Ох-о-хох! Тяжко с вами честное слово.
Чойс посмотрел на часы на руке.
- Тьфу ты, дурацкая привычка, - он убрал руку. - времени осталось около двух минут. Две минуты вразумления и безысходности.
Мистер Чойс положил руки одна на другую, положил на них свою голову, казалось он очень
устал, и тихо начал говорить, словно сказку рассказывать.
--
Вы ведь ничего не можете сказать положительного о себе тамошнем. И делаете вид, что я вам досаждаю. А все как раз наоборот, - вы мне досаждаете, понятно?
--
Все это очень печально - вы прожили хоть и не очень долгую жизнь, но впустую. Вы жили все это время в мире иллюзий, вы просто забыли кто вы есть на самом деле - вы прежде всего человек, у которого бесчисленное множество чувств, которыми надо уметь пользоваться. Вы же пользовались только их десятой частью. И эта часть не самая лучшая, позвольте сообщить. Так жить, как жили вы, сможет каждый.
--
Только не надо забирать меня из жизни. Я не готов уйти из нее, - испугался Андрей.
--
А я и не собираюсь убирать вас. Не беспокойтесь. Вы только взгляните.
Чойс торопился, боясь не успеть.
Тут перед глазами появилась самая оживленная улица родного города. Мистер Чойс продолжал.
--
Бесконечный поток зомби, если хотите, который начинается из ниоткуда и идет в никуда. Ни одного удовлетворенного лица. Злоба. Амбиции. Каждому кажется, что он пуп земли. Каждый так гордится тем обманом, что он имеет, и держится за это, боясь упустить. А что же другие? Другие, видя, как он укрывает этот обман, придают этому большое значение и стараются отнять или достичь того же. Что движет этим потоком, и зачем им не интересно. Им интересно только влиться в этот поток как можно быстрее и идти. А тот, кто хочет быстрее приблизить свой конец, тот еще и движется в этом потоке со скоростью большей, чем нужно. Не так ли мистер Хьюман?
--
Кто вас погубил, по вашему мнению, мистер Хьюман? - спросил Чойс.
--
Вы же сами знаете кто меня погубил, так зачем спрашивать - ответил Андрей.
--
Я хочу, чтобы вы знали, что вас погубил - вы же сами. Если посмотреть, то все вы почему- то скрываете, кто вы на самом деле, стыдясь своего собственного я. Избегаете того, что действительно может помочь. Откуда такая неприязнь к своей сущности?
Он мельком взглянул на руку.
- Тьфу ты...- оставалось...
Десять...
--
Мало того, считаете сумасшедшим того, кто выходит за рамки общественной системы, и изолируете его. Почему бы вам всем не признать себя сумасшедшими по отношению того, кто не похож на вас и изолироваться.
Шесть...
--
Не говоря о том, что, появившись в любом месте, вы стремитесь полностью абстрагироваться от него, от всего живого. Ищите всему этому кучу заменителей, суррогатов. А когда у вас это получается, то заслуживаете всеобщего одобрения со стороны вам подобных.
Три...
--
И это страшно мистер Хьюман. Настолько страшно, насколько и печально.
--
Но не берите меня с собой...- взмолился Андрей.
--
Что? Послушайте себя. Вы провалили самый простой тест в вашей жизни.
Гигант попытался сгримасничать, пародируя своего собеседника.
--
Не берите, ох не берите... Вы не заслужили... И точка.
Один...
Мистер Чойс встал, поправил образовавшиеся складки на брюках, посмотрел на часы.
--
Тьфу ты, дурацкая привычка...- и добавил самому себе, - не видать мне прибавки к пенсии как своих часов, с такими темпами в пополнении.
--
Эх, глупец, надо было сразу брать его без этого педантизма...
--
Откройте глаза мистер Хьюман, - сказал женский голос, - как вы себя чувствуете после операции. Вы просто счастливчик. У вас были разорваны печень, правое легкое, множество переломов, черепомозговая травма, ушиб...
--
Мария остановитесь! - сделал упрек один из нависавших надо мной своей коллеге, - перестань пугать пациента, ведь уже позади, все в порядке мистер Хьюман...
Андрей лежал на холодном операционном столе, все тело изнывало от боли, голова шла кругом. На Андрея взирали шесть удовлетворенных глаз над марлевыми повязками. Они были наполнены радостью, но и не лишены усталости.
--
Скажите свое слово для истории, вы ведь заново родились...
Андрей с трудом выдохнул из себя:
--
Эх, глупец, надо было сразу подписывать ту бумагу без этого упрямства...