Аннотация: взамен ранее публиковавшегося рассказа "Потерявшему разум"
Фома Борей
МАСТЕР
- Ты чем ему патроны снарядил?
- Восьмеркой.
- Ты чё, охренел? Тебе косуля рябчик чё ли?
- А ты чё, хошь чтобы он в тебя полукартечью влупил? Так поди, замени. Но я тоды близко к нему не подойду. Он же с бодуна.
- Да вижу я... А как же охота?
- А чё? Охота она у каждого своя. Ему охота палить по чему не поподя. Нам охота домой живыми вертаться. А косулю мы ему и сами подстрелим.
- И то верно...
... - Ну, чё он там?
- Палит...
- Слышу. В кого палит-то?
- Хрен его знает... Ядрен батон! В лес ломанулся.
- Бля... Бежим за им...
... - И куды он подевался?
- Да кто его разберет? До энтова куста след есть, а дале пропал.
- А чё за капли... никак кровь?
- Матерь божья... Скликай народ!
Охотничий азарт переборол похмелье. Степан Иванович резво бежал по следу. Кровь с подранка не то чтобы хлестала, но путь беглеца метила ясно. "Врешь, от меня не уйдешь!".
... Подобная мысль в голове Степана Ивановича, несмотря на всего лишь тридцать с хвостиком вовсе не была пустозвонством. Последние несколько лет от него действительно редко что уходило. Успех вскружил голову и преуспевающий бизнесмен возгордился. Он и сам себя величал не иначе как Степаном Ивановичем, а уж другим и подавно иного не позволял. Исключение делалось лишь для близкой родни, так может потому и виделись не часто - деньгами осыпал щедро, но в гости захаживал редко, а к себе и вовсе не приглашал. Остальным спуску не было. Как-то заглянул на встречу одноклассников. Так там один урод его Степкой назвал. Зыркнул глазами Степан Иванович и наглеца от своей персоны отлучил раз и навсегда...
След вывел Степана Ивановича на поляну. Подранок лежал в дальнем конце видимо вконец обессилел от потери крови. Окровавленный бок тяжело и часто вздымался. Степан Иванович вскинул "вертикалку" и нажал на спуск. Выстрела не последовало. "Черт, я ж в азарте с обоих стволов пальнул". Перезарядив ружье, Степан Иванович поднял голову и обомлел. В паре метрах между ним и подранком стоял огромный волк с вздыбившейся на шее шерстью. Ствол еще только начал подниматься от земли, когда огромная серая масса, совершив прыжок, опрокинула Степана Ивановича. Последнее что он запомнил, были огромные клыки и капающая с них слюна.
***
Вслед за сознанием вернулось похмелье. Очень хотелось пить. Степан Иванович открыл глаза. Первым увидел ковш. Не раздумывая, приложился и выпил в один присест. Похоже на брусничный морс. Немного полегчало. Попробовал сесть. Резко повело и отбросило назад. Мысли смешались, и Степан Иванович погрузился в сон.
Когда проснулся, в голове было ясно. Похмелье отпустило. Сразу вспомнил про волка. Вроде никаких повязок нет, да и не болит ничего. "Может, привиделось?". Открыл глаза, сел. "Изба какая-то. Печка. Свет через оконце. А подо мной что? Кажется, это называется топчан. Застелен шкурой, не поймешь чьей. В дальнем углу мужик над чем-то возится. Из-за спины не видно". Степан Иванович встал на ноги. "Ничего, держат". Побрел в сторону мужика. Тот даже не обернулся, хотя шагов не слышать не мог. Степан Иванович подошел ближе и произнес: "Здравствуйте". Мужик не оборачиваясь, что-то буркнул, видимо ответил на приветствие. Теперь Степан Иванович разглядел, чем тот занят. Перед мужиком на столе лежала косуля, а тот пинцетом вынимал у нее из бока дробины. Животное терпеливо переносило процедуру, лишь подергивалось при каждом вхождении пинцета в плоть. Мужик бросил в банку очередную дробину, видимо последнюю, и выпрямился.
- Лежи, лежи, - он рукой придержал встрепенувшееся было животное, - я еще рану не обработал. - Потом повернулся к Степану Ивановичу.
- Любуетесь на дело рук своих?
Мужик был невысок ростом, но кряжист. Лицо напротив интеллигентное. Борода и усы ухоженные. Умный уверенный взгляд. Любой джедай нашел бы в нем источник силы. Степан Иванович джедаем не был, но силу уважал, поскольку и себя считал причастным. Потому и произнес без заносчивости лишь чуть насмешливо:
- Значит, признаете, что это моя добыча?
Мужик предложенный тон не принял, ответил серьезно:
- Он ваша добыча я вы его, - мужик кивнул куда-то в сторону. - Как поступим?
Степан Иванович проводил кивок взглядом и напрягся. В стороне сидел давешний волк и нехорошо скалился.
- Расслабьтесь, - успокоил мужик, - Серый вас не тронет.
- Серый? - переспросил еще не отошедший от потрясения Степан Иванович.
- Ну да, Серый, - подтвердил мужик. - Он же волк. Как его еще назвать?
Что супротив такого возразишь? Степан Иванович лишь кивнул головой в знак согласия.
- А вот Васькиных копыт опасайтесь, - продолжил мужик, одновременно обрабатывая рану на боку косули. - Он вам выстрела не простит.
Спрашивать, кто такой Васька было глупо, но вопрос все-таки нашелся:
- Почему Васька?
- А почему нет? - в свою очередь спросил мужик.
И на это возразить тоже было нечего.
Мужик закончил врачевание и слегка хлопнул косулю по заду.
- Можешь бежать. Завтра загляни, посмотрю, как подживает.
Васька спрыгнул со стола. Степан Иванович благоразумно прижался к печке, уступая косуле дорогу. Васька покосился, но драться не полез, подбежал к двери толкнул ее лбом и был таков.
Мужик указал Степану Ивановичу на лавку.
- Присядем?
Думалось, это было приглашение к беседе. Степан Иванович занял указанное место. Мужик расположился подле. Волк тоже сменил позу: лег на пол, положив тяжелую голову на передние лапы.
- Как ваше имя, сударь? - спросил мужик. - Меня величайте Мастер.
- Почему сударь и чего вы мастер? - выпалил дуплетом Степан Иванович.
Мужик посмотрел, очевидно насмешливо.
- А как вас иначе именовать? На господина вы извините не тяните, - Степан Иванович жутко оскорбился, но решил до времени сдерживаться, - а слово товарищ в моем лексиконе не прижилось. Может вам больше нравится гражданин?
- Уж лучше сударь, - буркнул Степан Иванович. - А вообще меня зовут Степан Иванович.
- Хорошее имя, - одобрил мужик. - А Мастер я не чего-то, просто Мастер. Так и величайте.
- Ну, Мастер так Мастер. - Степану Ивановичу пришлось приложить усилие, чтобы придать голосу непринужденности. - Спасибо вам за приют и за ласку. Буду собираться. Если покормите на дорожку - не откажусь, а нет, так потопаю.
- Отчего не накормлю? - накормлю. Пересаживайтесь, Степан за стол.
Не услышав привычного отчества, Степан Иванович скривился, но решил терпеть до конца: благо недолго осталось. Он пересел за стол, на котором вмиг появились крынка молока и ломоть хлеба. И молоко, и хлеб были хороши, но вкус имели странный. Насытившись, Степан Иванович поблагодарил за еду и вышел из-за стола.
- Ну, мне пора, - произнес он тоном, не допускающим возражений. - Да, сколько я вам должен за беспокойство включая обед? Кстати где моя куртка?
- Куртка висит возле топчана, а плату я в этот раз не возьму.
- Что значит "в этот раз"? - спросил Степан Иванович, снимая куртку со стены.
Мастер слегка смутился.
- Не берите в голову, может это действительно ничего не значит. Кстати вы не спросили про дорогу, но это и не важно. Если суждено, то все равно выйдете куда надо.
"Загадками изъясняется лесовичок", - подумал Степан Иванович, буркнул: "Прощайте!" и вышел вон.
Возле крыльца он надолго не задержался. Вспомнил карту и уверенно направился прочь от клонящегося к закату солнца. Шел, не оборачиваясь, потому не заметил, как от дома к лесу метнулась серая тень.
***
Про ружье вспомнил, когда от избы отошел, казалось, уже далеко. Решил не возвращаться. "Доберусь до базы, пошлю кого-нибудь". Лес не был похож на тот в котором он охотился. Когда гнался за косулей, в запале не приметил, а сейчас обратил внимание: этот был гуще. Под сенью разлапистых елей смеркалось быстро. Испугался, что придется ночевать в лесу, но обошлось. Лес поредел, и Степан Иванович вышел на поляну.
Было еще достаточно светло чтобы сообразить: случилось непонятное. Солнце хоть и цеплялось теперь за верхушки елей, но по-прежнему светило в спину. А вот изба Мастера торчала прямо пред ним, хотя ей полагалось быть далеко сзади. В подтверждение того что ему не грезится дверь отворилась и на порог вышел Мастер. Он сочувственно посмотрел на Степана Ивановича и произнес:
- Видно не срок вам домой возвращаться. Поживете пока тут.
- Что значит не срок?! - взорвался Степан Иванович. Он сделал угрожающее движение в сторону Мастера, и сразу же за спиной раздалось громкое рычание. Обернувшись, Степан Иванович увидел готового к прыжку волка. Давненько ему не приходилось ощущать себя таким беспомощным. Степан Иванович опустился прямо на траву и уже безо всякой злости попросил:
- Объясните, пожалуйста, что происходит?
Мастер спустился с крыльца присел на завалинку и поманил к себе Степана Ивановича. Когда тот сел рядом заговорил:
Звери и птицы сюда попадают беспрепятственно. Люди забредают редко и находятся здесь по разному: дни, недели, месяцы.
- Ты еще скажи годы, - вновь начал сердится Степан Иванович.
- Нет, год здесь не прожил еще никто, - спокойно возразил Мастер. - И пожалуйста, продолжайте называть меня на "вы".
Степан Иванович упрямо поджал губы, а Мастер вроде бы и не ждя ответа продолжил:
- Сам я это место не покидаю никогда. Но о том что происходит в миру знаю. Откуда - не спрашивайте. Все одно не отвечу. Сколько вам здесь быть не знаю: это решаю не я.
- А кто? - спросил Степан Иванович.
- Этот вопрос я тоже оставлю без ответа. - Мастер встал с завалинки. - Идите в дом. Я покормлю вас ужином. Только учтите: это в последний раз без оплаты. С завтрашнего дня, если хотите получать еду придется работать.
- Я могу заплатить. - Степан Иванович достал из кармана куртки пачку стодолларовых купюр. Отсчитал десять и протянул Мастеру. - Хватит?
Мастер смотрел на него с сожалением.
- Какие вы право одинаковые те, у кого много таких бумажек. К чему они мне? Я ведь объяснил: мне из этого места дорога заказана.
Степан Иванович убрал деньги.
- Что за работа?
- По хозяйству: помыть, принести, наколоть.
- Ладно, утром решим. - Степан Иванович решительно направился в дом.
Утром Степан Иванович стал молча собираться в дорогу. Наблюдавший за его действиями Мастер спросил:
- Решили опять искать дорогу, без завтрака?
- Перебьюсь, - буркнул Степан Иванович. - Кстати где мое ружье?
- А ружья вы больше не увидите, - твердо ответил Мастер.
От вспышки гнева Степана Ивановича не остановил даже волчий оскал.
- Как это не увижу?! Да ты знаешь, сколько оно стоит?!
- Я знаю одно: Ваське оно едва не стоило жизни, - ответил Мастер.
Степан Иванович сразу обмяк, буркнул: "Хрен с тобой" и вышел за дверь.
По лесу он бродил до вечера. Пил из ручьев, ел ягоду - жажду утолил, а голод нет.
Шесть раз выходил к дому и вновь уходил в лес. На седьмой сдался. Уселся на завалинку и тупо уставился под ноги. Так и сидел, пока не вышел Мастер и не присел рядом.
- Не тратьте силы попусту. Я вам подскажу, когда придет срок.
- Вы ведь сказали, что не знаете этого, - вяло отреагировал Степан Иванович.
- Не знаю - пока не знаю, а как узнаю - скажу.
Сил реагировать не было, и Степан Иванович лишь устало махнул рукой.
***
В тот вечер Мастер покормил его в долг, а на утро Степан Иванович приступил к работе. И в тот и в последующие дни он не раз поминал добрым словом отца. Батя Степана Ивановича, хоть и жили они в городе, предпочитал хозяйствовать своими руками. И сына приучил. Отцова наука пригодилась, когда Степан Иванович покинул родительский дом. Во время учебы в институте, но особенно когда он только-только начинал свой бизнес, и многое пришлось делать своими руками. Правда последние пять лет ни пила, ни молоток в руки не попадали, но навыки сохранились. Не обошлось, конечно, без ссадин и ушибов, но так на то она и грубая мужская работа.
За все время пребывания Степана Ивановича в доме Мастера конфликт у них вышел всего лишь один раз: по поводу мясного. Степан Иванович заметил на столе миску с мясом и потянулся, было, к куску, но рука его была перехвачена рукой Мастера и выдворена на место. Хватка у лесовика была - не вырвешься. Степан Иванович, потирая запястье, зло спросил:
- Вам значит мясо можно, а мне нет?
Впервые в голосе Мастера был гнев:
- Я ем только то мясо, которое мне приносят звери в качестве доли от добычи. Такой тут порядок. Никто никого не убивает попусту. Вы же хотели убить ради забавы. Таким мясо есть не положено.
Уже через несколько дней Степан Иванович втянулся в лесную жизнь и даже без недовольства стал откликаться на имя без отчества. Мастер доверил ему всю работу по дому кроме одной: сам пек хлеб. Молоко он носил из леса, оттуда же таскал муку. Из чего и где он ее молол - не говорил. Сам месил тесто, сам ставил в печь.
Примерно через неделю совместного проживания Мастер сказал:
- Трава в рост пошла. Пора косить. Справитесь?
Степан лишь кивнул головой, усмехнувшись про себя: это он умел! Сразу вспомнилась деревня, где они с отцом помогали овдовевшей тетке Варваре, материной сестре, заготавливать сено. Там и научился Степан держать в руках косу. И тут же вспомнилась она: Ниночка - Нинка, ягодка - малинка. Ох, и накувыркались они тогда в свежескошенных стогах, намиловались вволю...
После покоса Мастер стал брать Степана в лес. Не учил, просто показывал, где какая трава растет и много ли с нее пользы, где какой зверь живет или птица гнездует.
Иногда к дому Мастера приходили или прилетали подранки вроде Васьки. Степан помогал их врачевать, усмехаясь при этом: "Прямо Айболит!".
Во время совместных прогулок Мастер помимо того что говорил, сам слушал рассказы Степана о его расчудесной жизни там за кромкой леса. Один раз Степан уж сильно расхвастался своими достижениями. Мастер остановил его, выставил руку ладонью вверх. На ладонь тут же села бабочка. Мастер придвинул ладонь к Степану.
- Раскройте свою!
Степан повиновался, и бабочка доверчиво перепорхнула на его огрубевшую за эти дни ладонь.
- А вот такое чудо сотворить сможете? - спросил Мастер, явно подразумевая бабочку.
Степану стало отчего-то очень обидно, и он сжал ладонь. Тут же устыдился своего поступка, но Мастер не стал его ругать.
- Покажите, - попросил он.
Степан разжал ладонь. Бабочка лежала с поломанными крылышками и едва трепыхалась.
- Сможете оживить? - спросил Мастер.
Степан отрицательно покачал головой. Он изо всех сил держался, чтобы не разрыдаться прямо тут от собственной глупости и бессилия.
Мастер пододвинул ладонь.
- Отдайте.
Степан осторожно стряхнул бабочку на ладонь Мастера. Тот аккуратно сдвинул пальцы, закрыл глаза, и замер беззвучно шевеля губами. Через пару минут раскрыл ладонь. Бабочка вновь была цела. Она взмахнула легкими крылышками и улетела прочь.
***
Прошел месяц. По ночам стало холодать, и как-то Мастер попросил Степана разжечь камин. Изба-то была большая. Нашлось место и для камина. Степан заложил дрова, потом огляделся в поисках бумаги на растопку. На глаза попалась какая-то ветхая книга. Мастер явно держал ее здесь именно для этой цели. Степан вырвал из середины несколько листов, засунул под дрова и поджег. Пока камин разгорался, Степан от нечего делать заглянул в книгу. Ни начала, ни конца у той не было. А теперь не стало еще и середины. Первые же прочитанные строчки заставили брови Степана удивленно приподняться.
"... Конец света случился в середине лета, или зимы, в зависимости от географической широты. Утром, вечером, днем или ночью - это уже в зависимости от географической долготы. Случился разом на всей Земле и околоземном пространстве. Луну, правда, это не затронуло, но тем, кто на ней находился, это мало помогло ...".
Раздались шаги, и в комнату вошел Мастер. Степан кивнул на книгу.
- Фантастикой увлекаетесь?
Мастер досадливо поморщился, как будто допустил какую-то оплошность.
- Вам не следовало ее читать. Я не волен запретить, но лучше не продолжать.
После этих слов Мастер покинул комнату, а Степан продолжил чтение.
"... Конец света наступил буднично, в тот день, когда его никто не ждал, и, что самое характерное, пришел оттуда, откуда его приход никем не ожидался, разве что кроме полусумасшедших фантастов. Существует понятие БПП - болевой природный порог, за которым Природа больше не в состоянии терпеть над собой издевательства порожденного ей же Разума. Вот тогда и происходит "Тихий Взрыв". Происходит удивительно просто и до слез обидно для тех, кто давно уже возвел себя в ранг "венца творения". Природа просто приостанавливает полностью или частично действие некоторых физических законов, лежащих в основе существования Разума. После "Тихого Взрыва" на Земле и в околоземном пространстве стало невозможно добыть огонь и выработать электроэнергию любым известным способом. Первыми погибли экипажи и пассажиры всех находящихся в воздухе летательных аппаратов, которые попросту разбились о твердь или воду, разом потеряв способность летать. Затем пришел черед подводников, космонавтов на околоземной орбите, шахтеров, пациентов клиник и многих других, чье существование было напрямую связано с работой различных машин, приборов и аппаратов. Им, можно сказать, "повезло". Они не увидели агонию человечества, которая растянулась на годы...
... На Луне остались и огонь и электроэнергия но после того как была потеряна связь с Землей в сердцах "лунатиков" поселился Страх. Когда они устали с ним бороться то ушли из жизни, оставив предсмертную записку: "Мы не понимаем, что случилось на Земле, - говорилось в ней. - Но мы догадываемся, что случилось что-то ужасное. Сначала пропала связь. Потом сканеры показали, что с Земли не поступает ни одного сигнала искусственного происхождения.Мы продержались двамесяца. Больше не выдержали. Отправили на Землю свой единственный аварийный шаттл. Пропал и он. Сегодня исполняется полгода с начала катастрофы. А в том, что на Земле произошла катастрофа, мы больше не сомневаемся. Жить дальше и ждать когда закончатся запасы жизнеобеспечения, мы не хотим. Нам страшно. Нам очень страшно!!! Прямо сейчас устроим веселую вечеринку, после которой людей на Луне не останется. Прощаете и не осуждайте нас...".
... На первоначальной стадии "Тихий Взрыв" не сопровождался природными катаклизмами. Это существенно затормозило реакцию властей на происходящее. Разум более активно противится катастрофе явной, чем катастрофе ползучей...
... Высокопоставленный сотрудник Федеральной службы охраны, отвечающий за безопасность загородной резиденции президента России проснулся ровно за секунду до того как его осторожно потеребили за плечо.
- Что случилось? - спросил полковник у склонившегося над ним офицера.
- Пять минут назад прекратилась подача электроэнергии на объект.
- Тревогу объявили? - полковник был уже на ногах и быстро одевался.
- Сразу же.
Полковник бросил взгляд на висевшие на стене электронные часы. Табло не горело.
- Перейти на автономное энергоснабжение как я понимаю, не удалось?
Полковник взял с прикроватной тумбочки механические наручные часы. Стрелки показывали семь минут шестого.
- Не удалось... - в голосе лейтенанта слышалась какая-то недоговоренность.
- Что еще? - поднял на него глаза полковник.
- Связи тоже нет... никакой.
Полковник сматерился и направился к двери.
"Хозяина" разбудили час спустя. Информации к этому времени удалось собрать много, и хоть бы что-то было позитивным. На территории резиденции не работало ничего. Совсем ничего. Не было электричества, связи, воды. Не заводился транспорт. Та же картина наблюдалась на близлежащих объектах. С более дальних мест разведчики пока не вернулись.
Президент вышел на открытую террасу. Июльское солнышко, только-только поднявшееся над кронами деревьев, отворило калитку и выпущенные на волю зайчики резво плясали по полу и стенам. В зеленой листве весело щебетали большие и малые птахи. Дышалось легко и вкусно. Президент вздохнул: "Война? Не похоже. Тогда что?.. Прока ясно одно: я нахожусь в изоляции. Государственный переворот? Но кто, и, главное, зачем?!". Возвращение дальних разведчиков ситуации не прояснило. Везде происходило одно и то же. Электричества нет. Транспорт стоит. Паники, правда, не наблюдается - одно лишь сплошное недоумение. Но это пока.
Ближе к вечеру возле резиденции остановилась запряженная парой лошадей коляска в сопровождении кавалерийского почетного эскорта из состава Президентского полка...
... За окном Овального кабинета сгустились сумерки, когда перед президентом США погас экран монитора. Белый дом погрузился в темноту, как и вся страна, символом которой он служил...
... Все еще глава самого мощного на Земле государства сидел в темноте и пытался угадать: кто напал на его страну? В том, что это было нападение, сомнений у Президента не было. Ему уже доложили о том, что в столице повсеместно прекращена подача электроэнергии, не работает связь. Огонь и тот невозможно развести. Огнестрельное оружие перестало стрелять, а весь транспорт стоит. С неба упали несколько самолетов. Упали без шума, без взрывов. Просто упали и все. Кто это сделал: террористы, русские, китайцы, может иранцы? Ответа не было. В соседнем кресле тихо плакала жена. Пальцы Президента машинально барабанили по крышке оказавшегося совершенно бесполезным "ядерного чемоданчика"...
... В наиболее развитых странах ситуация вышла из-под контроля в течение одной недели. Как только граждане поняли, что власть больше не способна ни управлять ими, ни, что более существенно, защищать их жизни и имущество, началась паника. Робкие попытки ее пресечь успеха не имели. Паника переросла в смуту. Смута в анархию. Анархия породила хаос.
В странах менее развитых, и (или) не обремененных демократией, весь этот процесс растянулся на более долгий период. Оставь Природа людям хотя бы огонь, и эти страны вполне могли бы устоять, по крайней мере, перед первой волной хаоса. Но Природа знала, что делала, и хаос распространился повсеместно. Характерно, что в этот период на Земле не наблюдалось ни одного природного катаклизма. На всех широтах сформировались наиболее благоприятные для соответствующего времени года погодные условия...
... Маша с трудом разогнула спину. Ей, избалованной цивилизацией жительнице крупного мегаполиса, деревенская жизнь давалась с трудом. Однако какой бы она ни была тяжелой, это все-таки была жизнь. Маша хорошо помнила тот день, когда ее муж Коля приволок откуда-то небольшую тачку. Они нагрузили в нее немудреный скарб, - в основном теплые вещи, кое-какие инструменты и немного еды - посадили сверху трехлетнего Димку и покатили тачку в сторону Бердского шоссе. Маша шла, низко опустив голову, чтобы не встречаться с чужими взглядами. Завистливыми взглядами тех, кто по каким-то причинам не мог покинуть город, и недоуменными взглядами тех, кто так и не осознал, что уходить завтра будет уже поздно. Морской проспект, по которому они с Колей не так давно ходили на пляж, вывел их на шоссе, где они влились в поток беженцев покидающих обреченный Новосибирск. Маша обратила внимание на брошенную на обочине "иномарку" с распоротым левым боротом. Молодая женщина вздрогнула. Длинный с зазубринами разрыв, изуродовавший внешний вид этой японской красавицы до боли походил на кровавый удар, располосовавший ее собственную счастливую жизнь. По ту сторону разрыва остались благополучие, престижная работа и много еще чего хорошего, о чем вспоминать было невыносимо больно.
Маша встретилась глазами с ободряющим взглядом мужа, который вместе с хозяином дома утеплял стены, и улыбнулась ему в ответ. Им повезло. В одной из не слишком отдаленных от города деревень они нашли приют. Повезло и в том, что их организмы приспособились обходиться без горячей пищи. Они, как ни странно, не только не заболели, но даже стали выглядеть здоровее, хотя и сильно сбавили в весе. И Димка, слава богу, жив-здоров. Поймав себя на слове "бог" Маша криво усмехнулась, какой теперь Бог? Предстоящая зима ее, конечно, пугала, но не так чтобы вовсе. Овощей и вяленого мяса должно было худо-бедно хватить до весны. В хлеву обитали корова с теленком и пара свиней. Полтора десятка кур тоже прибавляли оптимизма. А холод... что холод? - надышим!
Беда пришла в середине ноября. Пришла в виде банды разухабистых молодцов крушивших все и вся на своем пути "в теплые края". Перенасытившись кровью в ходе городских погромов, эти звери больше не знали ни жалости, ни пощады. А здравый смысл они потеряли еще до Катастрофы.
Случившееся Маша восприняла с каким-то ледяным спокойствием. Увидев через окно, как под топорами и самодельными секирами пали в неравном бою Николай и хозяин дома, она опрокинула поперек двери шкаф и бросилась к вещам. Найдя заветную таблетку, стала толочь ее в порошок. В соседней комнате было шумно. Надрывно кричала хозяйка дома, отчаянно вопили хозяйские дети. Маша высыпала порошок в стакан и плеснула туда воды. Разбудив сынишку, она влила ему в рот напиток. Дверь уже дрожала под мощными ударами. Маша ласково погладила по русой головке заснувшего вечным сном Димку, встала к стене, спрятав за спину руку с ножом, и стала ждать...
... Через двадцать лет после "Тихого взрыва" население Земли уменьшилось на восемьдесят процентов. В районах с суровыми климатическими условиями людей осталось крайне мало. Почти все выжившие укрылись за стенами монастырей. Но Вера была утрачена, и они были обречены. Остатки, так и не ставшей великой, цивилизации сосредоточились в наиболее благоприятных для жизни местах тяготеющих к экватору. И тогда Природа нанесла решающий удар...
... Жан очень устал. Сегодня ему досталась тяжелая работа. Правда, плата за такую работу тоже полагалась выше обычной. Впервые за несколько последних недель его хорошо накормили и дали впрок воды и фруктов. А еще ему выдали чистую рубашку, почти даже новую. Такой теперь была плата за работу: вода, еда, одежда. Тем, кто работать не мог или не хотел воды выдавали мало, почти не давали еды, и совсем не давали одежды. Это было жестоко, но справедливо. Иначе теперь было не выжить. Завтра Жану исполнялось сорок лет. Он был еще крепок и мог рассчитывать на десять - пятнадцать лет жизни. А завтра он устроит себе выходной. Посветит весь день воспоминаниям о той прежней жизни, которая кончилась для него двадцать лет назад. Тогда он жил в городе Париже. Его родители были состоятельными людьми и по случаю успешного окончания очередного курса Сорбонны купили своему единственному сыну тур по странам Юго-Восточной Азии. Тем самым они, наверное, спасли ему жизнь. Хотя "спасли" это слишком сильно сказано. Как можно спастись, если Спаситель отвернулся от тебя? Правильнее сказать, что его родители тогда продлили ему жизнь. Сами они наверняка давно погибли. За те двадцать лет, что Жан провел на территории бывшего Таиланда, сюда дошли слухи о море, многочисленных войнах и прочих напастях, которые почти полностью опустошили территорию бывшего Европейского союза. Здесь, правда, тоже не обошлось без хорошей драки, но до массовой резни дело все-таки не дошло. Теперь побережье в том месте, где находился Жан, было поделено между многочисленными коммунами. Жизнь в них была трудна, но возможна. Жан спустился на пляж и долго плескался в теплой воде. После купания он аккуратно стер с тела морскую соль намоченной в пресной воде тряпочкой. После чего отправился в барак.
Жан проснулся среди ночи от того, что его скинуло с кровати на пол. Стены и пол ходили ходуном. Вся эта вакханалия сопровождалась гулом, похожим на утробный рев добравшегося до добычи чудовища. Жан уже выбежал на улицу, когда в плечо ударило чем-то острым. Жан упал, но тут же поднялся и побежал в сторону пляжа подальше от жилья. По плечу текла кровь.
Сильные подземные толчки продолжались до рассвета, потом пришла огромная волна и смыла выживших после землетрясения людей в океан...
Последнее "шоу" устроенное Природой для своих бывших любимцев продолжалось почти трое суток и сопровождалось сильными подземными толчками, цунами и извержениями вулканов. Выжили немногие. С человечеством было покончено. Последние люди, помнившие, что такое цивилизация, умерли спустя шестьдесят лет после "Тихого Взрыва". Их потомки стали частью Природы, пополнив ряды фауны планеты.
Правда, человек еще не раз напоминал о себе, теперь уже посмертно. Это случалось каждый раз, когда рушились гигантские плотины и потоки вырвавшейся на свободу воды несли гибель животным и растениям...
... Разум не может ставить Природу на грань гибели, не рискуя спровоцировать ее на адекватные действия...".
***
Степан кончил читать и не мог понять, почему эти разрозненные абзацы нагнали на него такую тоску. Он отложил книгу и пошел к Мастеру. Тот сидел на лавке и задумчиво смотрел в окно.
- Прочли? - спросил он.
- Да, - ответил Степан, немного помолчал и добавил: - Вы мне почти ничего не рассказали о себе. Может сейчас?..
Мастер повернулся к нему лицом.
- Хорошо. Только боюсь это вам мало поможет... Себя я помню с того момента как оказался здесь - то есть лет с восьми. Предыдущая память: кто я, откуда, родители, друзья - стерта начисто.
- Давно это было? - спросил Степан.
- Триста двадцать восемь лет назад. Я не шучу, но и объяснить ничего не могу. Пятьдесят лет обучал меня прежний Мастер таинству общения с Природой, потом умер. С тех пор я в этих местах, как могу, оберегаю от вас жизнь.
- От нас - это от людей? - осторожно поинтересовался Степан.
- От кого же еще? Вы - напасть пострашнее лесного пожара.
- И много народа сгубили?
- Душегубством заниматься мне заказано. Пугаю, мороку навожу. Люди меня то лешим, то водяным, то йети кличут.
- Так вы и в горы наведываетесь?
- Бывает. Губерния подо мной большая.
Степан посмотрел на Мастера с подозрением.
- Вы же говорили, что вам с этого места путь заказан?
- Приврал немного, - сознался Мастер. - Но в поселениях ваших не был ни разу.
- А откуда тогда все про нас знаете?
Мастер пожал плечами.
- Само в голову вкладывается.
Немного помолчали. Потом Степан спросил про книгу. Мастер помрачнел.
- Откуда она взялась, не знаю. Лет сто назад прямо на столе обнаружил.
- И что вы про нее думаете?
- Окаянная это книга, Степан. Потому что написана в ней чистая правда.
Степан почувствовал на сердце холодную руку страха.
- Это что, пока я здесь... - начал он, но Мастер его перебил:
- Нет, это случится в будущем.
- Далеком? - спросил Степан, чувствуя, как холод отпускает сердце.
- Не знаю. Может и не очень.
- А этого можно избежать?
- Это ведь у прошлого одна колея, - ответил Мастер. - У будущего путей много, но этот наиболее вероятен.
"Вероятность еще не факт", - облегченно вздохнул Степан.
- А почему у книги нет ни начала, ни конца?
- Были. Я их вырвал и на растопку пустил. Начало теперь никому не интересно. Те события уже свершились.
- А конец?
- Конец? - Мастер вновь отвернулся к окну. - В конце была описана моя судьба...
Настаивать Степан не решился. Мастер сам продолжил после некоторого молчания:
- Не стал я читать. Как понял о чем речь, сразу вырвал и сжег. Не хочу я знать свою судьбу. Не хочу...
Прошло несколько дней. Степан колол напиленные заранее поленья, когда подошел Мастер.
- Бросайте топор. Идите, собирайтесь. Вам пора.
Степан не стал задавать лишних вопросов, и так все ясно. В избе на столе был приготовлен туесок с едой. Степан потянулся за курткой и заметил рядом с ней ружье. Он поколебался, но оставил оружие висеть на стене. Надел куртку взял еду и вышел на улицу. Мастер ждал возле крыльца. Увидев, что Степан без ружья улыбнулся.
- Идите. И не надо лишних слов. Серый вас проводит.
Как отстал волк, Степан не заметил. Зато сразу узнал топтаный-перетоптанный лесок вблизи Новосибирского Академгородка. То что это находилось в паре сотен километров от того места где он ранил косулю теперь его не удивило. Тропинка превратилась в натоптанную дорожку. В уши ворвался шум автотрассы и дальний крик электрички. Прохладный вечер пах сиренью точь-в-точь как в тот день, когда он уехал на охоту. Вскоре Степан вышел из леса прямо возле остановки "Цветной проезд". Народу ввиду позднего времени было немного. Степан подошел к скамейке и тяжело на нее опустился. Какой-то парень заглянул в лицо и спросил:
- Тебе нехорошо?
- Нет, мотнул головой Степан, - мне охрененно хорошо!