Боль утраты обострила восприятие. И он назвал ее имя: Пустота. Вся его последующая жизнь будет отныне заполнена всеобъемлющей Пустотой, с самой что ни на есть большой буквы. Ему придется к этому привыкать. Приспосабливаемость неотъемлемая часть человеческой сущности. Привыкнуть можно ко всему - было бы время. При этом к плохому привыкаешь точно так же как и к хорошему. А вот как "точно так же": легко, трудно, быстро или медленно, или еще как, это зависит от особенностей характера.
"Господи, какое длинное и неуклюжее слово "приспосабливаемость" - с тоской думал Сергей. Он сидел на скамье в сквере напротив издательства и сокрушался по поводу неказистости слова, как будто ничего более важного для него в тот момент не было. Он цеплялся за это слово как за последнее, что связывало его с прежней жизнью. Но не удержал. Слово отцепилось и улетело в недра "великого и могучего" враз затерявшись среди себе подобных и бесподобных номинативных и когнитивных единиц коими так богат Русский язык.
- А и ладно! - фраза, высказанная вслух, имела столь сочную интонацию, что проходившая мимо скамейки девушка вздрогнула и замедлила шаг.
- С вами все в порядке? - осторожно поинтересовалась она, будучи в то же время готова в случае неадекватного ответа на свое робкое предложение помощи дать деру.
Сергей грустно улыбнулся.
- Спасибо что спросили. Нет, со мной не все в порядке, но и помощь мне тоже пока не требуется.
Видимо ответ удовлетворил девушку. Кивнув головой в знак понимания, она продолжила путь.
"Хорошо, что она меня не узнала, - думал Сергей, - а то пошли бы по городу слухи... Впрочем, может для имиджа это было бы и не плохо? Ведь я теперь кто? Я теперь имиджнос, бренд ходячий! А ведь еще утром почитал себя писателем...".
Сергей Михайлович Воловик, в самом деле, был известным писателем, очень популярным и очень плодовитым. В большую литературу он, можно сказать, влетел, получив под зад дверью за которой осталась его прошлая жизнь. Много лет назад Сергей Михайлович, а тогда еще просто лейтенант Сережа, новоиспеченный "лингвист, переводчик" только что закончивший факультет иностранных языков Военного университета Министерства обороны РФ, волею судьбы носившей на плечах полковничьи погоны, оказался в весьма горячей точке. Там ему сразу же повезло. Он попал в плен. Разумеется, повезло ему не в том, что его чуть ли не в первый же день по прибытии к месту службы пленили, а в том, что его почти сразу же отбили. Группа отчаянных сорвиголов из супер-пупер-засекреченного подразделения оказалась в лагере похитителей Сергея вовсе не ради его спасения. У них была куда более важная миссия, с которой они успешно справились. Когда спецназовцам пришла пора делать ноги они прихватили его с собой. В этом и состояло главное везение Сергея. Справедливости ради надо сказать, что основу этому везению Сергей заложил сам, когда во время учебы в университете добровольно прошел дополнительную подготовку по программе спецназа. Видимо матерые волкодавы почуяли в этом щенке своего и решили рискнуть жизнями ради того чтобы вытащить его из передряги. Напутствие командира перед маршем было кратким:
- Отстанешь - ждать не будем!
Сергея вооружили трофейным оружием, и началась бешеная гонка на выживание, в которой не обошлось без стрельбы и даже рукопашной схватки. В ней Сергей впервые в жизни убил человека ножом.
Им повезло. Они вышли к своим. Сергей спросил у командира группы:
- Если бы я стал отставать, вы бы меня действительно бросили?
Командир посмотрел на него без улыбки.
- Нет, тащили бы на себе, раз уж взялись. Остаются только свои и только добровольно, если надо прикрыть уход товарищей.
Именно в эту минуту Сергей очень захотел стать бойцом спасшего его отряда. И стал. Уговорил, убедил, вытребовал. Надо сказать, боец из него получился на загляденье: умный, быстрый, дерзкий. И - везучий. Имидж везунчика закрепился за Сергеем на долгие годы. А он четко понимал, что везение величина переменная, и лучше полагаться на несколько простых правил. Будь всегда начеку. Нет врагов - есть противники. Бей первым не думая. Не смотри противнику в глаза во время боя - в них нет ничего для тебя полезного. Оставь психологию писателям и режиссерам - зверю не важна психология, зверю важны инстинкты.
К расхожему суждению о том, что все инструкции и уставы написаны кровью Сергей относился с изрядной толикой скепсиса. Чернил там все-таки куда больше. А вот правила неписаные... Там действительно за каждой буквой стоял чей-то горький опыт. Казалось бы, совершенно банальная фраза о том, что в любом деле главное вовремя слинять, особенно если ты ходишь по тропе войны. По-видимому, Сергей пропустил это самое "вовремя". В одной из скоротечных схваток везение ему таки изменило, и он оказался на госпитальной койке. Чудом остался жив, но из армии его комиссовали. Трудно сказать, как бы сложилась дальнейшая судьба отставного рейнджера, если бы... (Обычно после подобного "если бы..." следует описание чуда, вследствие которого в жизни главного героя происходит крутой поворот. В нашем случае продолжение будет несколько иное) ... Если бы Сергей заранее не подстелил соломки, на которую и упал. При этом "заранее" вовсе не означает "преднамеренно". Просто так получилось. В роли соломки выступил дневник Сергея, который он вел в течение все своей службы в рядах элитного спецназа. Вам смешно? Мне тоже. Ведение дневника подразумевает какую-никакую а точность, хотя бы в датах. И кто бы позволил офицеру засекреченного подразделения такое баловство? Правильно - никто. Так что не было никакого дневника, а были путевые заметки, без какой либо привязки к датам, лицам и месту событий. Да и сами события были так хорошо замаскированы под сеткой преувеличений, приправленных изрядной толикой юмора, что пожелай кто сопоставить написанное с реалию, у него бы ничего не получилось. Чтением этих заметок Сергей развлекал товарищей по службе, и их у него накопилось на пару десятков остросюжетных романов. Правда, хороша "соломка"? Оставалось только превратить гадкого утенка в прекрасного лебедя. И опять не было никакого чуда. Среди приятелей Сергея, которых он пригласил на вечеринку по случаю начала мирной жизни, совсем не случайно оказался его однокашник по Военному университету. Виталий - так звали приятеля Сергея - окончил факультет "культуры и журналистики" и имел обширные связи в литературных и окололитературных кругах. В ходе вечеринки Сергей и Виталий уединились в кабинете, чтобы немного пообщаться наедине. Слушая монолог Сергея, Виталий машинально взял в руки лежащую на столе тетрадку и стал ее листать. Через некоторое время он поднял на приятеля удивленный взгляд и спросил:
- Это твое?
Сергей, слегка задетый тем, что его перебили на самом, как ему казалось интересном месте, съязвил:
- Нет, это мой барабашка развлекается!
- Я серьезно, - не принял шутку Виталий.
Сергей пожал плечами:
- Ну, мое...
- Можно я посижу здесь, почитаю? - попросил Виталий.
Сергей покачал головой, достал из ящика стола еще несколько тетрадей и бросил перед Виталием.
- Читай, коли интересно, но только дома, а сейчас пошли к людям!
Виталий позвонил через три дня.
- Ты, как, свободен? Хотелось бы встретиться.
Сергей с утра был настроен на игривый лад и был не прочь слегка поизгаляться.
- Если руководствоваться тезисом "Свобода - это осознанная необходимость", а я в данный период пребываю в конкретной неосознанке своего будущего, то затрудняюсь дать утвердительный ответ на поставленный тобой вопрос.
На том конце разговора возникла пауза. Потом Виталий осторожно спросил:
- Если я подъеду часикам к шести, ты возражать не будешь?
Хохмить расхотелось, и Сергей ограничился парой дежурных фраз:
- Приезжай, буду рад. Если прихватишь коньяк, буду рад вдвойне!
Разговор по теме начался после того, как пятизвездочная бутылка опустела на две трети. Речь держал Виталий как инициатор встречи и лицо, стало быть, заинтересованное. Сергей на данный момент кроме компании других интересов не имел, а потому охотно уступил инициативу.
- Я хотел поговорить по поводу твоих набросков, не возражаешь? - Виталия слегка развезло, но говорил он достаточно внятно.
Сергей пожал плечами.
- Да за ради бога! Только сначала напомни мне, что и где я набросал?
Виталий слегка запнулся, но сформулировал фразу:
- Буковки в тетрадках, припоминаешь?
Сергей нахмурил брови, потом его лицо разгладилось.
- А, вот ты о чем... И что?
- А то, что показал я твои опусы одному своему знакомому, он работает редактором в редакции...
Виталий остановился, видимо осознав несуразность сказанного, потом махнул рукой и продолжил:
- Он хотел с тобой переговорить.
Сергей согласно кивнул головой, одновременно наполняя рюмки.
- Я ему в этом препятствий чинить не собираюсь. Допьем коньяк и пойдем!
И пошел, правда, на следующий день.
Человек, сидевший напротив Сергея и представившийся Альбертом Сидоровичем, был моложе Воловика. Но толи табличка на двери кабинета брызнула в глаза позолоченными буквами "Главный редактор", толи отсутствие опыта общения с чиновничьей братией так на него повлияло, но Сергей на протяжении всего монолога которым потчевал его Альберт Сидорович, чувствовал себя не в своей тарелке. Это раздражало и мешало восприятию услышанного. Но суть сказанного Сергей уловил. Ему предлагали работу. В качестве писателя.
- ... Здесь, - Альберт Сидорович похлопал ладонью по стопке тетрадок лежащих на краю стола, - есть главное - правда жизни!
Сергей внутренне усмехнулся, а главный редактор продолжил:
- Но в таком виде ее читателю глотать будет трудно. Необходимо это блюдо приправить. Герои должны быть более душевны и благородны. Злодеи должны быть более жестоки. Добавьте пафоса, но в меру. И женщины... где у вас женщины? Давайте поступим так. Я тут поработал с одной из ваших тетрадок. По моим прикидкам из нее можно выжать пару романов. Попробуйте наваять для начала хотя бы один. В моих пометках, надеюсь, разберетесь? Через месяц встречаемся в этом же кабинете, идет?
- Совсем неплохо. Похоже, я в вас не ошибся. Будем подписывать договор!
Так взошел на Парнас очередной ваятель бестселлеров. И провел там без малого ...цать лет. Книги Воловика расхватывались заждавшимися очередного шедевра поклонниками как горячие пирожки. И поделом! Хлебопеком он надо честно признать стал отменным. Пирожки - то бишь книжки - получались вкусные, сытные и что главное, горячие. Причиной тому был несомненный литературный талант Сергея, дважды помноженный на неуемную жажду писать. Этим Сергей был готов заниматься всегда и везде. Когда не было под рукой ноутбука, выручал сделанный по спецзаказу диктофон, исполненный в виде миниатюрной гарнитуры. Наверное, забавно было наблюдать со стороны как человек, идущий по улице, или, еще забавнее, сидящий за столом на званом обеде вдруг начинает что-то бормотать себе под нос.
Всепоглощающая любовь к собственной музе, сделала Сергея слепым по отношению к реальным женщинам. Он так и женился - сослепу. В чем-то ему повезло. Жена попалась неглупая и домовитая. Она грамотно вела домашнее хозяйство, и добросовестно исполняла супружеский долг. В итоге родила ему двоих детей. Чего же еще? Любви? А ее-то за неимением времени и не было. Впрочем самого Воловика это мало беспокоило.
Но настал момент, когда муза Воловика, видимо изрядно притомившись чрезмерным вниманием, стала все реже посещать своего пылкого воздыхателя. И наступило утро дня, в который мы и застали Сергея Михайловича сидящим на скамье в сквере напротив родного издательства.
От сегодняшнего визита к главному редактору, который уже давно превратился для него из Альберта Сидоровича в просто Альберта, Воловик ничего хорошего не ждал. В мыслях он еще пытался хорохориться: мол, подумаешь небольшой творческий кризис, но на душе было не то что неспокойно, а как-то даже пакостно.
Началась встреча в привычном формате. Альберт и из-за стола вышел, и улыбнулся, и руку протянул, и к креслу проводил. А вот потом... Потом произошло то, что сразу напомнило Сергею разговор, который вышел у него какое-то время назад с одним теперь уже бывшим коллегой по цеху...
В полуподвале дома, где располагалось издательство, если зайти с торца находилось довольно уютное кафе. Стоит ли удивляться, что постоянными клиентами этого вполне приличного заведения были литераторы и люди от их трудов кормящиеся. Захаживал сюда и Воловик. Чаще выпить чашечку кофе, - он здесь был отменный - реже отобедать, еще реже пропустить рюмку чего-нибудь горячительного. В тот раз он хотел уже по обыкновению истребовать чашечку кофе, как зацепился взглядом за один из столиков. Там в одиночестве напивался знакомый ему писатель Вадим Греков. Одна бутылка стояла пустой, вторая была порожней наполовину. Горьким пьяницей Греков среди литераторов не слыл, и Воловик счел возможным проявить любопытство. Он отослал пока официанта и пересел за столик Грекова. Для достижения поставленной цели не пришлось прилагать никаких усилий. Греков раскололся сразу и со всеми подробностями. Подняв на визави начинающий мутнеть взгляд, он произнес заплетающимся языком:
- Какие люди к нам сирым пожаловали. Сам Сергей Михайлович Воловик! Это дорогого стоит, - потом крикнул в сторону официанта. - Человек, рюмку!
Греков дождался, пока официант поставит перед Воловиком рюмку, наполнил ее жидкостью из полупустой бутылки и буркнул:
- Пьем не чокаясь.
Сергей не стал спорить. Молча, опрокинул в себя содержимое и лишь после этого спросил:
- У вас кто-то умер?
Ответ Грекова поверг его в недоумение:
- Сегодня умер писатель Греков.
- То есть как? - переспросил Воловик.
- Очень просто, - горько ухмыльнулся Греков. - Высосал из него Упырь все соки и выплюнул, а я вот остался.
- Заметив в глазах Воловика недоумение, Греков пояснил:
- Упырем у нас именуют господина главного редактора Альберта ибн Сидоровича, чтоб ему вечно икалось! А вы об этом не знали? Еще узнаете...
Греков слегка поразмыслил, потом опроверг самого себя:
- Вру! Вас он выплевывать не станет. Вас он в имиджноса превратит!
- В кого?! - изумился Воловик.
- В имиджноса - от слов "имидж" и "носить"...
... И вот пришло время черному пророчеству сбыться. Воловик слушал Альберта, или теперь правильнее Упыря, а видел только ее - Пустоту.
- ... Поверьте, - вещал Упырь, - в вашем положении нет ничего исключительного. И уж тем более нет ничего страшного. Мы дадим вам двух помощников только и всего!
- То есть теперь книги будут писать они? - решил утвердиться в очевидном Воловик.
Упырь ободряюще улыбнулся.
- Но заметьте, под вашим чутким руководством. Главное, не потерять стиль! Книги-то будут продолжать выходить под вашей фамилией. Часть гонорара, конечно, придется отдавать - ребятам, знаете ли, тоже кушать хочется. Но лучше, как говорится, потерять часть, чем остаться без всего, вы не находите?
Истолковав молчание Воловика как согласие Упырь подвел итог беседе:
- Значит договорились? И еще одно. Вам теперь придется чаще бывать на публике, участвовать в различных акциях и пиаркомпаниях. В общем, представлять интересы нашего издательства везде, где это потребуется.
Воловик вышел на улицу. "И куда теперь, господин имиджнос, в кафе? Э нет, в запой я уйти всегда успею. Сперва надо разобраться: что я имею на данный момент...".
Сергей перешел улицу, зашел в сквер и уселся на скамью. Мысли путались и никак не хотели выстраиваться в стройные шеренги. Кое-как ему удалось навести относительный порядок в собственной голове. Мысли, правда, и сейчас не были подобны парадным коробкам, они скорее напоминали неумело выстроившихся новобранцев. "Но хоть так...". Сергей оглядел нестройные шеренги, вздохнул и отдал команду "вперед". "Итак, что я имею? Начнем с семьи. Жена? Хороший, но совершенно чужой мне человек. Дети?". Сергей вспомнил слова, которые, как он это сейчас понял, отделили от него детей: "Не мешайте папе, ему нужно работать!". "Это непреодолимо? Не знаю. Но пока можно считать, что семьи у меня нет". Очень скоро таких "нет" накопилось достаточно много, и среди них не было ни одного "да". Это "да" и раньше-то было единственным - его работа. Но сегодня не стало и ее. По сердцу полоснуло чем-то острым. Боль утраты обострила восприятие. И он назвал ее имя: Пустота. Впрочем, с этого мы, кажется, начинали?
... Сергей смотрел вслед уходящей девушке. Вот теперь он начал на себя сердиться. Боевой офицер, а распустил нюни как залетевшая гимназистка! Пустота говоришь? Так реши с ней вопрос по-мужски! Без этого тебе в дальнейшую жизнь вход закрыт".
Сергей решительно поднялся со скамейки и направился обратно в издательство.
... Упырь не скрыл удивления.
- Вы хотите сказать, что будете отсутствовать целый месяц неизвестно где и без возможности связаться с вами в случае необходимости? А что у нас с рукописями?.. Одна на выходе, еще одна в редактуре...
Упырь задумчиво барабанил пальцами по столу. Потом решительно хлопнул ладонью по дорогому дереву.
- Ладно, будь по-вашему!
Если Сергей Михайлович из любви к своей музе и был слеп по отношению ко всему другому, то глухим-то он не был точно. Голос разума своевременно подсказал ему, что лучше богатым быть, чем слыть. Так возникла заначка. Часть заработанных денег осела на счетах известных лишь ему и работникам банка. Голос совести посоветовал оставшиеся деньги делить в следующей пропорции: три четверти оставлять себе а четверть пускать на благотворительность. Основная часть этой четвертой четверти шла на оказание поддержки бывшим сослуживцам, не нашедшим в мирной жизни такое теплого местечка как он.
Эта небольшая ремарка понадобилась для того чтобы объяснить появление Воловика на припекаемом солнцем перроне крохотной станции в окружении трех седовласых здоровяков. Скорый фирменный поезд давно уже отстучал на выходной стрелке последнее прости, а топтание на потрескавшемся асфальте все еще продолжалось, сопровождаемое объятиями и похлопыванием по плечу и спине. Воздух сотрясали дежурные фразы, состоящие в основном из междометий. Потом была двухчасовая езда на внедорожнике к затерянной среди вековой тайги базе отдыха с поэтичным названием "Горлица". Инициатива ее создания принадлежала бывшему сослуживцу Сергея. Бык, в миру Анатолий Николаевич Синицын, после демобилизации не пожелал пополнить ряды околокриминальных структур. Закопаться на шести сотках он так же посчитал, как минимум, преждевременным. Синицын сколотил из себе подобных команду единомышленников, одержимых несуетной жизнью на чистом воздухе с хвойным ароматом. Воловик, в числе других спонсоров, поддержал идею материально, вложив в нее значительную часть имевшихся у него на то время накоплений. Деньги были отданы под честное слово с оговоркой "отдать, когда сможешь". По сути, безвозмездно. "Горлица" не превратилась для ее хозяев в новый Клондайк, да такой цели никто и не ставил. Зато здесь нашла приют дюжина бывших "волкодавов", не пожелавших пачкать заслуженные награды участием в сомнительных мероприятиях. Все что делалось на базе - делалось по закону, а значит, особого дохода не приносило. Однако концы с концами сводить все же удавалось. Умеренные цены, ненавязчивый, но добротный сервис, домашняя кухня, великолепная природа привлекали внимание любителей всех видов охоты и рыбной ловли, да и просто тихого отдыха.
Первую неделю Сергей отдал на откуп друзьям. Не хотелось отказывать им в желании обеспечить ему максимально комфортный отдых в их, разумеется, понимании. Но уже на восьмой день пребывания в "Горлице" он подошел к Анатолию и поинтересовался:
- У тебя на заимке кто-нибудь живет?
- Нет, мы так и не успели ее дооборудовать, - ответил Анатолий, потом с подозрением посмотрел на Сергея. - А ты зачем спрашиваешь?
- Ты не будешь возражать, если я там некоторое время поживу в одиночестве? - вопросом на вопрос ответил Воловик.
В глазах Синицына затеплилось понимание.
- Хочешь поработать, устал от отдыха?
- Уж больно вы рьяно за меня взялись, так ведь и спиться недолго, - рассмеялся Сергей и, заметив в глазах Анатолия искру растерянности, чтобы не дать ей разгореться до обиды, поспешил добавить: - Нет, правда, брат, все вы организовали великолепно, но...
- Ладно, не парься, - Анатолий дружески хлопнул Сергея по плечу, - будет тебе заимка!
Заимка являла собой небольшую усадебку, отгороженную от дикой природы невысоким плетнем. На участке располагались дом, сарай с пристроенным к нему дровяником и колодец с затейливо оборудованным срубом. Дом предполагался двухэтажный с мансардой, но пока были возведены только первый этаж и часть второго. Полностью жилыми можно было считать каминный зал, кухню, оборудованную газовой плитой и туалет со сливом. Для обеспечения столь милого сердцу горожанина комфорта этого худо-бедно хватало. Что касается единения с природой, для этого были обустроены две пешеходные тропы. Одна, более длинная, вела к живописному водопаду, другая, покороче, к обрыву за которым открывался великолепный вид на кедровое урочище.
В первый день Воловик сходил к водопаду. Не то. Нет, все было очень красиво, но шумно, а Сергею была нужна тишина. Вечером он сидел у камина и любовался пляской огненных девушек на березовых поленьях. На следующий день он пошел к обрыву. Заботливые руки отгородили смотровую площадку от бездны. Сергей облокотился на перила и долго любовался темно-зелеными вершинами вековых кедров. В обрамлении более светлых сестер-сосен, кедрач ассоциировался с глубоким озером, окруженным песчаным пляжем. "А ведь это, пожалуй, то, что нужно, - подумал Сергей. - Правда требуемой тишины нет и здесь, - мешает птичий гомон - придется прийти сюда ночью". Но ни в эту ночь, ни в две последующие Сергей к обрыву не пошел. Никак не мог решиться. Лишь к концу пятого дня он, наконец, собрался с духом. Луна в эту ночь светила настолько ярко, что Сергей не стал даже включать взятый с собой фонарик. Он остановился в полуметре от перил и стал слушать. Тишина была почти абсолютной. Сергей шумно втянул носом воздух, резко выдохнул через рот и крикнул в сторону бездны:
- Я пришел!
"Вижу, - ответила Пустота, - и не надо кричать, говори нормально".
Сергей немного подождал, может Пустота еще что скажет? Нет, молчит.
- Я пришел поговорить, - Сергей постарался, чтобы его голос звучал ровно.
"Говори".
И тут Сергея, что называется, прорвало. Он начал говорить не делаю пауз между фразами. Речь его была неказиста и перенасыщена эмоциями. Говорил долго, но в конечном итоге все свелось к одному: вся его прежняя жизнь ничего не стоит, раз он в итоге оказался у разбитого корыта. Пустота слушала не перебивая. Она была хорошим слушателем. Когда Сергей выдохся, на площадке вновь воцарилась тишина. Потом Пустота спросила:
"Ты все сказал?".
- Да, - ответил Сергей. Он испытывал некоторое облегчение от того, что все-таки решился излить Пустоте душу.
"Так чего же ты хочешь?".
- Не знаю, - искренне ответил Сергей.
"Приходи когда узнаешь".
Все, аудиенция была окончена. Сергей повернулся и пошел к дому. Думал он целых пять дней, пока вновь не оказался ночью на краю обрыва.
"Ты решил чего хочешь?" - спросила Пустота.
- Да, - ответил Сергей. - Или возьми меня, или отпусти.
"Так взять или отпустить?" - уточнила Пустота.
Сергей пожал плечами. Хотя для кого он это делал?
- Сейчас я готов к любому исходу.
"Тогда попробуй уйти".
Сергей повернулся в сторону дома и сделал пару шагов. Потом остановился. Нет, он не уходил от Пустоты, он просто перемещался внутри нее. Сергей вернулся на исходную.
- Я не могу уйти. Сам - не могу.
"Тогда ты знаешь что делать".
Сергей действительно знал. Просто он боялся себе в этом признаться. Он перелез через перила и встал на краю обрыва. Пустота его не торопила. Она ждала. И он сделал шаг вперед...
Сознание возвращалось неохотно. Сначала были обрывки фраз, которые Сергей никак не мог сложить в целое. Наконец что-то стало получаться.
- ... неладное. Мы с Мишкой рванули на заимку.
"Очень знакомый голос... Черт, пока думал о голосе, упустил нить разговора".
- ... можно сказать повезло. Там под обрывом на небольшом выступе сосенка приютилась. Вот он на ее ветви и упал. Пострадал, правда, но хоть живой остался.
- Как вы его достали?
"А этот голос мне что-то незнаком".
- Так с помощью лебедки. У меня на джипе есть лебедка.
"Так это же Бычара, это его голос!".
- Господа, вы не могли бы договорить в коридоре? Больному нужен покой!
- Так он же без сознания, доктор.
- Это не аргумент, освободите палату!
Стало тихо.
"Ушли. Строгий у меня врач. И, наверное, хороший, он меня обязательно выходит. Я хочу жить. Как я хочу жить! Какой же я болван, если для познания истины мне потребовалась такая встряска. Пустота не вокруг меня, она внутри. И я сам ее туда впустил. Теперь я знаю, чего хочу. Правда, я пока не знаю, как этого достичь, но я обязательно что-нибудь придумаю - обязательно!".