Пациент вздрогнул просто от легкого хлопка двери. Он обернулся, в одно мгновение побледнел, но когда понял, что вошедшего бояться не следует, мускулы его лица расслабились, мертвенная бледность прошла, а на лице показалось что-то вроде улыбки.
- Ах, доктор! - пациент встал из кресла и протянул вошедшему руку. - Вы меня немного напугали.
- Извините, что заставил вас ждать, - несколько сухо отозвался профессор Сенин, пожимая протянутую руку. Обычно Анатолий Николаевич Сенин не позволял себе быть слишком фамильярным с пациентами. Большинству из них здесь как раз-таки нужна строгость! Но в этот раз именитый психиатр, главный врач и совладелец частной реабилитационной клиники "Эдем" почувствовал, что перед ним не совсем обычный клиент. Можно и руку пожать.
- Я знаю, - продолжил пациент. - Моя проблема не совсем вашего профиля, ведь я не алкоголик и у меня нет ни игровой, ни любой другой зависимости, но вас мне рекомендовали как одного из лучших специалистов по... душевным расстройствам, потому я рискнул обратиться к вам.
Сенин уселся в кресло напротив клиента, закинул ногу на ногу и еще раз пробежал по нему взглядом. Относительно молодой, не больше сорока, высокий, но немного сутулый, лицо осунувшееся, в движениях рук не чувствуется силы, а глаза тусклы и безжизненны. Да, видать, не зря проделал такой неблизкий путь!
- Хорошо, - сказал Анатолий Николаевич, попытавшись принять более открытую и располагающую к общению позу. - Расскажите о себе и о том недуге, который привел вас сюда.
Пациент кивнул, затем ненадолго задумался, потер рукой лоб и заговорил бегло:
- Меня зовут Сергей Кольнецкий. Я занимаюсь археологией. Точнее, не совсем археологией... я думаю, правильнее будет сказать черной археологией. Сейчас это модно так говорить о вещах, которые вместо научного интереса имеют исключительно коммерческий.
- Вы раскапываете оружие времен войны? - попытался удивиться Сенин. Действительно странный человек, о таких вещах не говорят открыто.
- Нет-нет, вы не так поняли... ах да, тех парней, что лазают по лесам и раскапывают убитых солдат вроде бы так же называют... нет, мы, то есть я, занимаюсь другим. Можно сказать, что я просто археолог, который работает на частных заказчиков, а не на государство.
- Понятно, - улыбнулся Сенин. - Продолжайте.
- Я не знаю, доктор, мне следует рассказать все, что случилось, или будет достаточно ограничиться тем, из-за чего я здесь.
- Расскажите с начала, и подробнее!
Кольнецкий задумался, взгляд ушел вовнутрь, лицо его слегка искривилось, как будто он вспомнил о чем-то очень неприятном.
- Хорошо! - неожиданно сказал он. Его голос вдруг изменился, стал гораздо громче, в нем чувствовалась сила и энергия.
Сенин привстал в кресле и устроился поудобнее. Что ж, судя по началу, должно быть интересно, правда, рассказчик из него не самый лучший.
- Я расскажу вам все с самого начала, доктор. Так будет лучше всего. Я чувствовал, что мне уже давно надо было кому-то рассказать об этом, исповедоваться что ли, - он сделал паузу, набрал воздуха в легкие, потом выдохнул его и заговорил. Силы особой в его голосе уже не было, но рассказывал он ровно, одним тоном, как человек, который открывает тайны своей души, но при этом не хочет принимать в этом участия, словно отстраняется, воздвигая между разумом и реальностью стену из слов и жестов.
- Нас было трое. Я, Андрей Шеин и Володя Носов. Мы были дружны с самого института и с начала девяностых занимались этой самой частной археологией. Находили для богатых людей те предметы искусства, которые еще по каким-то причинам не были откопаны раньше и не попали еще в музеи. Занятие достаточно выгодное. Заказов не очень много, но зато один выполнишь - и можно без забот жить хоть целый год.
Но это лишнее. Три месяца назад нам троим предложили работу. Какой-то старикан, но богатый. Он нас долго расспрашивал, много ли мы знаем про Бурятию и о бурятах, об их искусстве, верованиях и традициях. Что мы знали, то отвечали. Наши ответы его, похоже, удовлетворили, а потому он попросил нас найти в южных предгорьях Восточных Саян пещеру Ушедших Голосов, где, по его словам, лежал выкованный из золота, инкрустированный изумрудами и алмазами цветок лотоса.
Естественно, мы спросили: откуда сведения, ведь о бурятах, по-хорошему, известно довольно много, а уж если бы упоминание об этом лотосе было в какой-нибудь из книг, то он либо уже был бы найден, либо объявлен вымыслом. Да и вообще, откуда лотос в Бурятии? Это же не Индия или Китай, хоть они и не так далеко, но все же!
На это старик заявил, что источник своих сведений разглашать не хочет, но он, дескать, достоверный. Андрей и я хотели уже отказаться, но старикан предложил нам огромный задаток. При этом он сказал, что эти деньги останутся у нас, не важно, найдем мы то, о чем он просит, или же нет. Тут уж только дурак, наверное, откажется! А мы-то были уверены, что лотоса никакого и нет, просто срубим денег, побродим по горам, разве не здорово?!
Ну вот, прощаясь с нами, старик предупредил, что нам в тех местах не помешал бы проводник. Ведь самой пещеры на картах нет, да о ней и из местных практически никто не знает, но вот Ущелье Потерянных Душ знать должны. Конечно, нам бы тогда заподозрить неладное, но деньги гнали нас, потому мы собрались и отправились в Иркутск. Там мы купили внедорожник и поехали к предгорьям Восточных Саян.
В придорожных деревушках мы не нашли никого, кто бы согласился нас проводить, и тогда мы поехали на север, пока не попали в поселок Аршан. Там дорога заканчивалась, и начинались отроги. Вот в Аршане мы и нашли одного бурята, который согласился проводить нас в Ущелье Потерянных Душ. У бурята этого было русское имя Иван, но сам он по-русски неважнецки говорил.
Иван нам сказал, что в ущелье пути три дня на лошадях и четыре пешком. Посовещавшись, решили идти пешком. Когда стали уточнять на счет оружия и припасов, Иван заверил, что припасов надо брать дней на десять, а оружие нам и вовсе не понадобится. Он-то сам возьмет на всякий случай охотничье ружье, но места, конечно, хотя и дикие, но не сильно опасные: и туристы ходят, и охотники. Но мы, предполагая, что поиски пещеры и ее исследования могут затянуться, провизии взяли недели на три.
По-моему, числа 20 августа мы двинулись в путь.
Тут у Сенина затекла нога, он резко отодвинул кресло, пытаясь ее выпрямить, но раздался резкий скрип и рассказчик, вздрогнув, остановился.
- Извините! - пробормотал доктор. - Проклятое кресло! Вечно скрипит, когда не надо! Но продолжайте, пожалуйста!
Сергей устало улыбнулся, затем, похоже, задумался. Видимо, он снова хотел войти в то состояние, когда легко рассказывается.
- Как и обещал Иван, мы шли три дня, - наконец заговорил он. - А на исходе четвертого добрались, наконец, до Ущелья Потерянных Душ. Это довольно широкое и длинное ущелье в скалах, по его дну течет ручей, сами скалы высокие и черные, а в ущелье все время воет ветер. Нам тогда показалось, что этот вой действительно похож на стенания неупокоенных душ. Мы разбили лагерь у самого входа в ущелье, на берегу ручья. И вот тут-то Иван и спросил, зачем нам, собственно, нужно ущелье. До этого он вовсе не интересовался, видимо, ему было важнее, сколько заплатим. А тут взял и спросил.
Ну, а мы и не скрывали. Вдруг Иван и пещеру знает, нам-то самим ее лень искать. Ну, назвали мы, что нам нужно, и тут бурят в лице прям изменился. Нельзя вам, говорит, туда ходить! Смерть там! И, если бы знал, продолжает, что вам именно в ту пещеру надо, то никогда бы и провожать не согласился бы и другим бы запретил.
Тут Андрюха ему и говорит: "Ты, Ваня, дурак, раньше надо было спрашивать, перед тем, как вести! А так, я вижу, ты знаешь, о какой пещере речь, значит, ты нас сейчас туда и проводишь!"
Бурят тут совсем разозлился, плюнул нам под ноги, выругался как-то по-своему, а затем сказал: "Я ухожу, а на вас теперь проклятие!" Ну, и ушел, собственно. Мы, правда, не сильно переживали. Вроде и платить не надо. Устроились в лагере, а с утра начали разведку ущелья.
Жуткое место. Это чувствуется, когда заходишь в тень этих черных скал. Они все время черные, то ли камень такой, вулканический, то ли пожар там был, я не знаю. Долго в этом ущелье тоже не пробудешь. Начинает кружиться голова и ноги становятся ватными. Из-за всего этого мы работали по очереди, сначала один сходит, затем другой. Ну, уже к закату нашли пещеру, из нее как раз ручей вытекал.
Осмотр отложили до утра, а ночью нас всех лихорадило. Мы уже хотели бросить эту затею, и последовать за нашим проводником, но к утру лихорадка прошла, и любопытство взяло верх.
Сергей сделал паузу и закашлялся. Сенин встал, подошел к столу, взял графин с водой и налил полстакана. Кольнецкий с благодарностью принял питье и тут же осушил стакан.
- В пещере оказалось еще хуже, чем в ущелье, - продолжил он, поставив стакан на стол. - Движения давались с трудом, и приходилось прилагать колоссальные усилия, чтобы идти дальше. К тому же темно, а свет от фонарей, казалось, делал тьму вокруг только гуще. Мы шли около часа, а продвинулись-то всего метров на двести вглубь!
И тут, за поворотом тьма исчезла, был лишь золотой свет. Мы бросились вперед, и движения стали легкими и свободными, сдерживающая нас сила исчезла, и через секунду мы оказались в гроте. В центре, на высоком каменном алтаре лежал тот самый золотой лотос - прекраснейшее творение какого-то древнего мастера! Он был как живой, да нет, действительно просто живой! Он словно рос прямо из толщи камня и светился необычным внутренним светом, а его золотые лепестки казались живыми, нам даже показалось, что они колыхались в такт какому-то ритму. Стены и потолок грота были покрыты каким-то рисунками и символами, но мы обратили на них внимание лишь мельком. Главное - это был цветок!
Мы стояли как завороженные и, должно быть, не услышали шагов сзади. А потом раздался голос. Сильный и громкий. Мы обернулись - у входа в грот стоял Иван, наш проводник, а в руках у него было охотничье ружье, и он говорил: "Те чужаки, кто видел золотой цветок, должны умереть! Ваши сердца будут жертвой!"
Мы растерялись, мне показалось, что меня попросту парализовало. Но страха не было, недоумение, может быть. Я не верил, что сейчас нас могут убить. А бурят смеялся, и смотрел прямо на меня, видимо, решив уложить меня первым. Сейчас я думаю, что лишь какая-то секунда спасла меня, потому что в то мгновение Андрей пришел в себя. Он бросился на бурята, и началась драка. Раздался выстрел, и тут оцепенение слетело с нас. Вместе с Володей мы бросились на Ивана. Я машинально нащупал висевший на поясе охотничий нож, и я лишь помню, как легко он входил в тело нашего бывшего проводника.
Когда он перестал дергаться, я встал и осмотрелся. Володя не был ранен, а вот Андрюхе этот урод прострелил ногу. Я пощупал пульс у Ивана, его не было. Он точно был мертв!
- Вы сообщили в милицию о случившемся? - спросил Сенин.
- Я еще не закончил, доктор. И не хмурьтесь, ради бога, мне самому неприятно, то, что я сделал, но ведь на этом все не закончилось. Скорее наоборот. Ведь Иван-то оказался жив. Но это позже... в тот момент, когда я убедился в смерти нашего проводника, из дальнего конца грота до нас донеслись какие-то звуки. Они все усиливались и постепенно приближались. Знаете, как шепот далеких голосов, шелест одежд, стук шагов, и вой. Господи, неожиданно раздался жуткий вой, метрах в семидесяти от нас, в глубине пещеры. Неожиданно свет лотоса померк, и мы оказались практически в полной темноте. Тут ужас обуял нас.
Я схватил валявшееся на полу ружье, и мы бросились со всех ног прочь. Даже Андрюха, несмотря на то, что был ранен в ногу, бежал изо всех сил. Сзади, из глубины пещеры на нас накатывал могильный холод, и голоса, они приближались! Боже! Мы еле спаслись!
Ущелье нам показалось таким светлым и приветливым, а вой ветра таким успокаивающим и дружелюбным. Андрей свалился без сил, он почти потерял сознание от боли, и тут нам с Володей пришлось взять его под руки и дотащить до нашего лагеря.
Естественно мы не стали терять время! Пока Володя перевязывал Андрюху, я собирал вещи. Мы вышли уже через час, бросив почти половину вещей и недельный запас продуктов. Нам дико хотелось уйти из этих мест подальше! Но Андрей потерял много крови, и свалился без сил всего лишь через три километра. Мы понимали, что нужно его нести, но у нас не было носилок, и потому мы решили заночевать, а уже утром приготовить носилки и двигаться дальше. А ночью пришел Он!
Сергей волновался все больше. Его щеки побледнели, он активно жестикулировал, а в глазах то и дело мелькал ужас от пережитых событий.
- Расслабьтесь! - посоветовал Сенин. - Не нервничайте. Вам не стоит волноваться. Может быть, лучше продолжите свою историю завтра?
- Ни в коем случае! - отрезал Кольнецкий. - Уже недолго осталось.
- Хорошо.
- Так вот, он пришел ночью.
- Кто пришел?
- Иван! Проводник наш - бурят!
- Позвольте, но вы же сказали, что убили его?!
- Да, убили, но он пришел! Ночью мы сидели в одной палатке. У Андрея начался бред, похоже, что в рану попала инфекция, и у него был жар. Мы сидели рядом с ним, и нам не спалось от его стонов. И тут, в ночи мы ясно услышали шелест и треск ветвей. Нервы были у нас на пределе. Я схватил ружье, и мы с Володькой выскочили из палатки и осмотрелись. Костер горел ровно, а в круге света от него мы ничего не заметили. Володя немного пошарил фонарем по кустам, но ни малейшего движения! Решили, подождать. Володька сказал, что это, должно быть, олень. Я сделал ему знак молчать. Около минуты мы вслушивались в тишину ночи, а потом, вдруг в палатке раздался жуткий крик. Я никогда не поверил бы, что так может кричать взрослый мужик, но кто еще мог быть в палатке, кроме Андрея? Мы кинулись вовнутрь.
Задний полог палатки был разрезан, и ткань слегка хлопала на ветру, в тусклом свете костра, проникавшего с улицы, мы увидели, что над спальником Андрюхи склонилась какая-то тень. Володька направил на нее луч фонаря, и я с ужасом узнал Ивана. Он был бледен, окровавлен, а глаза у него, господи, никогда не забуду! Они были черными и пустыми! Я закричал и выстрелил прямо в него. Заряд дроби выбросил его из палатки, прямо через разрез. Я выскочил следом и хотел было прикончить его еще раз, уже окончательно, но заметил, что поляна пуста. На месте, где должно было быть тело, лишь слегка примятая трава, и никого!
Вернувшись, я понял, что за кровь была на Иване. Спальник у Андрюхи был полон крови, а сам он валялся с искаженным ужасом лицом, рядом, на земле, его грудная клетка была разворочена. "Ему вырезали сердце! - сказал Володя, - надо бежать!" Меня поразил холод его интонации, но он был прав!
- Вы уверены, что это был Иван? - спросил Сенин. Его пальцы уже нащупали в кармане ключи. Оставалось вытащить их оттуда и начать перебирать в пальцах. Дурная привычка, еще с института.
- Это был он, - холодно ответил Сергей. - Я уверен.
- Понятно! Продолжайте!
- Мы выдохлись к утру. Сил идти дальше не было. Судя по GPS, до обжитых мест оставалось еще километров сорок, но нам их было не одолеть за один переход. Мы отдыхали до полудня, а потом тронулись в путь. Шли не торопясь, стараясь экономить силы, но все же утомились уже к закату. До первого поселка оставалось еще километров семь, но мы не могли пройти и метра! Устроились на ночлег, хотя понимали, что ночью не сомкнем глаз. Нам все время казалось, что за нами кто-то следит, знаете, это ощущение, когда кто-то смотрит в спину. Оно не проходило, и я знал, эта тварь идет за нами! И, вы представляете, как назло, ни одной живой души. Только мы, горы и это зло, что наступает нам на пятки. Оно было практически осязаемым!!! Боже, как мы хотели спать, но мы просто боялись заснуть! Боже!!!
Сенин разглядывал Сергея. Ему хотелось проникнуть в его душу, понять причину этого страха. Глупо верить в то, что за ними мог охотиться умерший бурят. Нет, видимо, это галлюцинации, возможно, следствие воздействия природной аномалии в Восточных Саянах. Как его там? Ущелье Потерянных Душ? Может быть, что-то вроде весьма распространенных долин смерти... что ж, одно верно, он не ошибся, придя сюда!
- Он опять пришел ночью! Он уже не скрывался! - в голосе Сергея послышались истеричные нотки. - Просто ломился через чащу, чтобы мы слышали его. В руках у него была большая дубина, и он шел..., живые так не ходят! Словно каждое движение давалось ему с трудом, словно нужно задумываться над каждым шагом! И все же быстро, очень быстро.
Володя схватил ружье, и выстрелил в него. Я видел, как дробь пробила ему грудную клетку, но оттуда не показалось ни единой капли крови, словно выстрелили в сухой пень! Бурят снес Володьке голову одним ударом! Боже! Это было выше моих сил. Я бежал всю ночь! Без вещей, без фонаря, через кусты.... Я падал на камнях, местами я срывался и просто катился кувырком, но вскакивал и бежал снова. Я не чувствовал боли, только вырваться оттуда! Наверное, под утро я выбежал к людям. Я плохо помню. Помню уже, что более-менее пришел в себя в Улан-Удэ, в больнице.
Через неделю я вернулся в Москву, но мне никак не удавалось забыть. Ночами я не могу уснуть, а днем мне все время кажется, что я сплю. Это ощущение потери реальности, оно не дает ни сосредоточиться, ни расслабиться. И у меня все время в голове сидит мысль, что этот Иван не оставит меня в покое. Он идет за мной, и он убьет меня! Я чувствую!!!
- Что ж, господин Кольнецкий, я помогу вам. Это в моих силах, вы поступили правильно, обратившись ко мне.
- Но вы мне верите? Или же вы считаете, что я несу чушь?!
- Я вам верю!
- Спасибо, доктор! Спасибо, ведь я боялся рассказывать об этом, боялся, что все сочтут меня психом!
- Вы не псих, мой дорогой, просто вы пережили слишком многое. Сейчас я вызову сестру, она проводит вас в вашу комнату. Я думаю, за месяц вы тут придете в себя. Вам будут давать витамины, а на ночь успокоительное. Полный пансион и свежий воздух вернут вам веру в себя и прогонят страхи. Вы поправитесь!
Сергей улыбнулся, и, до тех пор, пока не пришла сестра, молчал, стоя у окна и неловко переминаясь с ноги на ногу. Больше, похоже, он не хотел говорить ни о чем. Сенин сидел за своим рабочим столом и вертел в пальцах связку ключей. Ключи звякали, но профессор не обращал на это внимания. Странный случай, странный пациент, но все-таки стоило бы позвонить кое-куда. Если у них там действительно такие подвиги были в горах, с убийствами и погонями, милиции об этом знать стоит. Да-да, непременно нужно уточнить! Непременно!
Но уточнить не удалось. До вечера Сенин был занят неотложными делами, а к вечеру испортилась телефонная связь. Это бывало, конечно, но не осенью. Летом связь в ближайшем поселке, бывало, обрывало во время гроз, но в середине ноября гроз, как известно, не бывает. Впрочем, Анатолий Николаевич не сильно переживал из-за этого. Возможно, ремонт какой, можно и с утра перезвонить! С таким решением он и отправился спать.
Жил Сенин во флигеле неподалеку от главного здания, так проще, ведь главный врач и заведующий должен быть всегда под рукой, да и места, где располагалась клиника, были отменные: чистый воздух, березовые леса, река! Частный дом в подобном местечке еще поискать надо, а тут как раз: жилье служебное, да и платить не надо! Спится на таком воздухе! И клиенты без всякого снотворного спят, как младенцы, и сам Сенин. Но.
Но в эту ночь главному врачу выспаться не удалось. Около часу ему по внутреннему телефону перезвонил охранник.
- На территории посторонний, - сухо сказал он.
- Ну так зачем будить меня? Разберитесь как-нибудь сами!
- Анатолий Николаевич, тут ситуация такая, что этой ночью я на посту один. Напарник мой на ночное дежурство почему-то не приехал, а связи с городом нет. По инструкции я должен поставить в известность вас и вызвать подкрепление, но связи-то все равно нет. Потому я вам и звоню!
- И что ты от меня хочешь?
- Вы бы могли зайти на пост, последить за мониторами, пока я проведу задержание.
- А как я пойду к тебе на пост, если на территории посторонний? Кто и с какими намерениями залез, я же не знаю!
- Он сейчас идет вдоль подъездной дороги, я за ним слежу, не бойтесь, вы успеете на пост, пока он доберется до главного здания.
- А, черт с тобой, иду! - Сенин бросил трубку и побежал одеваться.
На посту он был минуты через четыре.
- Нарушитель как раз у парадных дверей, - сказал охранник вместо приветствия. - Вы как раз успели.
- Я никого по пути не видел!
- Я и сам-то его благодаря датчикам движения засек. Вот, смотрите!
Сенин подошел к экрану монитора. В сероватом изображении профессор узнал очертания парадных дверей, а перед ними угольно-черную фигуру незнакомца. Его руки двигались вдоль косяка вверх-вниз, словно он пытался нащупать что-то у основания дверных петель. Вдруг, неожиданно, нарушитель замер, а затем начал поворачиваться, и тут Сенин непроизвольно вздрогнул. Нет, это не наваждение, незнакомец действительно держал в руках сорванную с петель стальную дверь!
- Господи! - прошептал охранник. - Это что ж он, дверь сорвал с петель?
- Похоже на то!
- Я возьму пистолет, этот малый видать серьезный! Анатолий Николаевич, на столе рация, еще одна у меня с собой. Следите за тем, куда он пойдет, и сообщайте мне!
- А как, как я буду следить?
- Не волнуйтесь, это умная система, камеры будут сами вести его. Вы лишь говорите мне, куда он идет. Хорошо?
- Да, конечно...
Охранник ушел. Похоже, он боялся, ну что ж, это его работа. Но кто же это такой?
Фигура незнакомца швырнула дверь на подъездную дорожку. Грохота не было, камеры не передавали звук, но Сенин вздрогнул, словно лязг металла долетел до его слуха. Нарушитель теперь шел по главному коридору. Только вот движения неестественные, какие-то натянутые, что ли. Словно робот, словно "каждое движение давалось ему с трудом"! Господи!
Незнакомец как раз миновал холл и на его лицо упал луч торшера, всю ночь горевшего обычно у автоматов с кофе. Сенин заметил, что у пришельца раскосые черты лица. Типичный азиат. Бурят? Может быть!
- Где он? - зашипел из рации голос охранника. - Я у парадного входа, здесь его нет!
- Он в холле, около кофейного автомата! - сказал Сенин. Язык ворочался с трудом.
- Понял, уже иду!
В тишине здания четко раздался громкий голос охранника, приказавшего остановиться, а потом прогрохотало три выстрела. Четвертый прозвучал через секунду, а пятого не последовало. Через четверть минуты незнакомец уже шел к палатам больных.
Сенин с усилием стер пот со лба, затем встал, и запер входную дверь на пост. Как во сне! Все как во сне! Этого просто не может быть! Не может быть!
Анатолий Николаевич больше не мог наблюдать за происходящим в мониторах. Просто выключив их, он неотрывно смотрел на дверь. Вот сейчас, вот сейчас! Боже!
В здании кто-то кричал, падали какие-то тяжелые предметы, а затем тишину ночи до самых небес разорвал женский визг, но Сенин по-прежнему смотрел на дверь и шептал: ну сейчас, ну сейчас!
Сенин покинул пост лишь утром: когда приехали следователи из районного центра, он встречал их у вырванных дверей парадного входа, их, и прибывших спустя час кареты скорой помощи. Профессор слышал слова милицейского капитана, беседовавшего с ним, как сквозь густой туман. Он даже пытался отвечать, но в голове мысли не клеились.
- Кто погиб? - наконец, поинтересовался Анатолий Николаевич.
- Я же уже говорил. Погиб охранник и один из ваших клиентов, Кольнецкий, кажется. Ему вырезали сердце. Вы меня слышите, Анатолий Николаевич?
- Я слышу, слышу.
Поднявшись в свой кабинет, Сенин уже было протянул руку к припрятанной в нижнем ящике стола бутылке коньяка, когда зазвонил телефон. Городской.
- Алло!
В трубке молчали.
- Алло! - повторил Сенин.
Вдруг в монотонную тишину линии словно ворвались разряды далекой грозы, а затем холодный голос с легким акцентом сказал:
- Никто из чужих не должен знать ни слова о золотом цветке. Иначе...
Сенин похолодел. Сжимая трубку так, что заболели пальцы, он закричал:
- Кто говорит? Кто это? Я вам дам такие шутки шутить! Кто это?!