Аннотация: Тема оказалась практически неисчерпаемой... Если бы я попытался уследить за ВСЕМ, что выходит по данной теме, эта статья никогда не увидела бы свет. А публикация необходима, ибо очередная грядущая война Запада против России не за горами...
Расхожее мнение гласит, что история "учит тому, что ничему не учит". Эта сентенция верна на двести процентов по отношению к такому социокультурному явлению, как война. Каждый раз и победители, и побежденные клянутся, что "эта война станет последней в истории человечества". Но потом "эта война" становится предпоследней, а потом и вовсе отодвигается все дальше в историю новыми войнами...
Когда же начинается новая война? Когда исчезает страх перед грядущими войнами. Показателей (индикаторов) того, что общество больше не боится военных лишений, и готово к новой войне, много. Одним из таких показателей является, например, добровольчество: "Я хату покинул, ушел воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать". Добровольческое движение - участие в чужих войнах - является показателем того, что общество готово вести и собственную войну. Добровольчество наблюдалось перед Русско-турецкой войной 1877-1878 годов. Перед Великой Отечественной войной наши добровольцы довольно плотно повоевали в Китае и Испании. Добровольчество наблюдалось в "ревущие девяностые", когда наши парни воевали в Приднестровье, в Югославии - и страна, что бы там не говорили, сдюжила-таки две чеченские войны. Так что проигрыш первой чеченской компании объясняется проблемами с политической волей тогдашнего руководства, а не отсутствием в обществе желания вести собственную войну. Но добровольчество - это отдельная тема, только отчасти соприкасающееся с темой, заявленной нами.
Одним из важнейших показателей готовности общества к новой войне является появление сценариев грядущей войны в литературе. А так как это сценарии "войны в будущем", проходить они должны по жанру фантастической литературы - "военной фантастики" или "военной утопии/антиутопии". Сценарии вымышленных войн нередко становились прологом действительных событий, "угадывали" характер и контуры будущих сражений. Ведь они отражали эпоху и господствующие в обществе общественные настроения. Как правило, действие таких сценариев развивается в самом ближайшем будущем (через 5-10 лет от времени написания романа, иногда сроки "прогнозов" сужались до 1-2 лет), описываются исторически возможные военные конфликты между страной автора и ближайшим враждебным государством.
На разных континентах, в различных странах, включая тихую и спокойную Швецию (до 90-х годов прошлого века шведские писатели постоянно "предостерегали" соотечественников о возможности советско-шведской войны), появлялись и появляются литературные сценарии грядущей войны.
Вот далеко неполный список сценариев грядущей войны на английском языке. В конце XIX века английские писатели писали повести и рассказы о войне Великобритании против Франции и России - "Великая война 189..." Ф.Коломба (1891), "Последняя война" Л.Трэйси (1893), "Отравленная пуля" У.Леке (1893). В начале ХХ века англичане были больше озабочены перспективой войны с Германией - "Новый Трафальгар" А.Кертиса (1902), "Загадка песчаных отмелей" (иногда переводится на русский как "Загадка песков") Роберта Эрскина Чайлдерса (1903). После Второй Мировой войны главным противником англичан и американцев в книгах становятся русские "Август 1988 г." Д.Фрезера, "World War 3" под редакцией Ш.Бидвелла (авторский коллектив Е.Гериц, К.Хант, Д.Мур), "Третья мировая война" Д.Хэккета. После развала СССР в романах о грядущей войне все чаще звучат мотивы борьбы за передел мира между англосаксами и Японией или Китаем "Война 2020 года" Ральфа Петерса, "Долг чести", "Медведь и дракон" Тома Клэнси, (последний писатель реализует в своих романах современную голубую мечту англосаксонской расы - войну ни на жизнь а на смерть между Россией и Китаем).
Не прошли мимо темы грядущей войны и классики фантастического жанра: Герберт Уэллс с романами "Когда спящий проснется" (1899), "Война в воздухе" (1908), "Освобожденный мир" (1914) и Карел Чапек с пьесой "Р.У.Р." (1921) и романом "Война с саламандрами" (1935). При этом на примере этих двух классиков хорошо видно, как повлияла на восприятие общественным сознанием перспективы грядущих войн Первая Мировая война. Книги Герберта Уэллса о войнах будущего воспринимались современниками только как развлекательное чтиво, несмотря на провидчество и гениальность писателя. И только после Первой Мировой войны к подобным произведениям стали относиться как к предупреждению. Так, пьеса "Р.У.Р." Карела Чапека ознаменовала появление одной из навязчивых фобий человечества о бунте машин, которую до сих пор эксплуатируют писатели и режиссеры. "Война с саламандрами", описавшая столкновение человечества с иной разумной расой, воспринималась современниками писателя как предупреждение о возможности столкновения Европы с нацистской Германией. Верховный Саламандр воспринимался ими как аналог Гитлера, а государство саламандр по своему социальному строю оказалось очень похоже на Третий рейх.
Не чурались пророчеств о характере грядущих войн и "серьезные" писатели, такие как Гюнтер Рейман, написавший книгу "Грядущая война и германская химическая промышленность" (в русском переводе опубликована в Ленинграде, в издательстве "Прибой"[1] в 1928 г.)
или Синсаку Хирата "Как мы будем воевать" о грядущей войне с Советским Союзом (в русском переводе опубликована в журнале "Военный зарубежник" в 1933 г.)[2], или Гейнц Гудериан "Внимание - танки! История создания танковых войск" (1937)[3], в которой выдающийся военный специалист подробно проработал стратегию и тактику применения танков в будущей войне.
То есть жанр сценария грядущих войн стал выполнять две социально значимые функции: предупреждения о надвигающейся войне и мобилизации общественного сознания в предвоенный период.
Не прошли мимо темы грядущей войны и отечественные писатели фантасты.
***
Тему грядущих войн в отечественной литературе уже рассматривали различные исследователи - писатели, ученые, журналисты. Из писателей следует выделить Г.М.Прашкевича, написавшего очерки "Гибель шахмат" и "Адское пламя" (вышли двумя изданиями - 2003 и 2007 годов)[4]. Из ученых - историка Н.Ю.Кулешову, опубликовавшую статью ""Большой день": грядущие войны в литературе 1930-х годов" в журнале "Отечественная история" в 2002 году[5]. Из литературных критиков - Е.В.Харитонова с небольшой, но очень емкой статьей "Без войны они скучают", существующей в виде двух ссылок - на сайте общественно-политической газеты "Киевский телеграф" и в блоге LitForum[6]. Отдельно следует отметить послесловие В.Гончарова "Между Сциллой и Харибдой (Военные альтернативы и альтернативные войны)" к известному роману С.В.Анисимова "Вариант "Бис""[7]. К сожалению, в этих двух статьях имеются серьезные фактические ошибки.
Геннадий Прашкевич фактически написал комментарий к неосуществленному проекту двухтомника антологии научной фантастики 1920-х - 1940-х годов. Это не критическая статья в строгом смысле этого слова, не литературная аналитика, это очерки. Геннадий Мартович попытался представить читателям панораму фантастической литературы, забытой в позднем СССР. Эта попытка нашла понимание не у всех читателей. По словам литературного критика Романа Арбитмана, составитель несостоявшегося сборника "остается один на один с фантастами, забытыми совершенно справедливо и не способными выдумать ничего, кроме завлекательного названия"[8]. Но ведь и книга самого Романа Арбитмана "Поединок крысы с мечтой", откуда позаимствована эта цитата, посвящена рецензированию точно таких же книжек, завлекательных по названию, но пустых по содержанию, только современных (и ведь Арбитман нашел возможным уделить им толику внимания). Во всяком случае, Геннадию Мартовичу удалось показать, что многие довоенные произведения были забыты по политическим соображениям, ибо содержали в себе неудобные для властей сценарии, в том числе ставшие неудобными сценарии грядущей войны. Во всяком случае, именно чтение очерков Геннадия Прашкевича обратило внимание авторов данной статьи на тему будущей войны в отечественной фантастике.
Наталья Кулешова написала добротную научную статью, в которой проанализировала предвоенное состояние умов и влияние массовой литературы на состояние этих умов, но эта статья освещает только предвоенный период. В статье подробно рассмотрены всего три произведения: Владимира Киршона, Петра Павленко и Николая Шпанова. Но не одни эти литераторы писали в это время о грядущей войне Советского Союза с капиталистическим окружением.
Евгений Харитонов убедительно показал, что "оборонная фантастика" и "военно-утопический роман" появились как литературный жанр еще в 70-е годы XIX века, и связал появление этого жанра со стремительными успехами научно-технического прогресса, которые провоцировали конфронтацию между "великими" державами. В своем очерке Евгений Харитонов подробно разобрал забытые ныне произведения авторов конца XIX начала ХХ веков; как до революции, так и тревожных 20-х годов. Однако невозможно согласиться с его утверждением, что "военно-утопический роман" и "оборонная фантастика" как жанр ушли в прошлое. Этот жанр и в наши дни живет и процветает. В 2005-2006 годах издательства "Эксмо" и "Яуза" издали серию "Войны Будущего" из пятнадцати книг. В 2009 году создана серия "Войны завтрашнего дня". Книжные полки магазинов забиты творениями Георгия Савицкого, который последовательно разгромил всех врагов России, а заодно и её ближайших соседей.
Отдельно следует упомянуть послесловие Владислава Гончарова к роману Анисимова, в котором В.Гончаров относит сценарии грядущих войн к жанру "сослагательного наклонения в истории", то есть к альтернативной фантастике. Эта мысль интересная, хотя и не безупречная: в альтернативную историю сценарии грядущих войн переходят только после того, как проходят указанные в них сроки, или исчезают условия для их осуществления. В тоже время более любопытно наблюдение Владислава Гончарова, что до Первой Мировой войны сочинение сценариев грядущих войн было делом почтенным и уважаемым, особенно для действующих и отставных военных, ибо "большинство упомянутых произведений рассматривалось в первую очередь как разновидность военно-теоретической, а не художественной литературы"[7].
Интересный материал о сценариях грядущих войн, написанных в Англии, выложен в "Живом журнале" Виктора Куликова в статье "Англичане о германском "вторжении" на Британские острова в конце XIX - начале XX века"[9].
Все перечисленные работы в той или иной степени использовались при работе над настоящей статьёй.
***
В российской литературе сценарность грядущих войн зарождается и развивается вместе с фантастикой, и претерпевает те же изменения, что и фантастическая литература. Фантастику будущих войн в отечественной литературе можно условно разделить на пять периодов: дореволюционные сценарии, сценарии 1920-х годов, сценарии 30-х - начала 40-х гг., бесценарный период (середина 40-х - середина 80-х гг.), современный период - 90-е гг. ХХ - 10-е годы XXI века.
Одним из первых русских литераторов, обратившимся к написанию сценария грядущей войны, стал писатель В.В.Крестовский, который был не только автором нашумевших "Петербургских трущоб" (1864), но и одним из первых военных журналистов, участником русско-турецкой войны за освобождение Болгарии. В упомянутых выше очерках Евгения Харитонова "Без войны они скучают" и Владислава Гончарова "Между Сциллой и Харибдой" указывается, что В.В.Крестовский опубликовал в 1882 году на страницах журнала "Исторический вестник" два небольших очерка "Наша будущая война" и "По поводу одного острова (Гадания о будущем)".
При этом в упомянутых выше очерках Евгения Харитонова и Владислава Гончарова утверждается, что "Наша будущая война" повествует о войне на Востоке - с Китаем и Японией. Но в статье о В.В.Крестовском из Военной энциклопедии, помещенной в Интернете [10], указывается, что военно-политический очерк "Наша будущая война" написан писателем о возможном столкновении с Германией. Это разночтение заставило меня обратиться к первоисточнику, и посмотреть "Исторический вестник", тома 8 и 9. Оказалось, что очерк "Наша будущая война" имеет подзаголовок "На Западе" и повествует о возможной войне с Германией, и что непосредственным поводом к написанию очерка явилось знаменитое воинственное заявление генерала М.Д.Скобелева в защиту балканских народов, против агрессивной политики Германии и Австро-Венгрии[11].
Что же касается очерка "По поводу одного острова (Гадания о будущем)" посвященного необходимости организации русской военно-морской базы на острове Цусима (sic!) для грядущей войны на Дальнем Востоке, то его автором является не Крестовский, а совсем другой человек, Е.В.Ларионов [12].
Появление двух этих очерков в соседних номерах журнала не случайно. В это время шла острая полемика между сторонниками "западного" и "восточного" направления внешней политики Российской империи. Эта борьба, а также события Кульджинского кризиса 1879-1881 годов, когда в дальневосточные воды была послана русская эскадра, для которой требовалась постоянная незамерзающая база, послужили причиной для появления очерка Ларионова рядом с очерком Крестовского. Кстати, в действительности первая попытка организовать на Цусиме русскую военно-морскую базу была предпринята еще в 1861 году (так называемый "Цусимский инцидент").
Рассматривая возможность войны с Германской империей, Всеволод Крестовский отметил, что подобная война со стороны Германии может быть только а) наступательной и б) молниеносной. Ибо в противном случае Германия рискует "предоставить ужасам войны свою собственную территорию" или, в случае затягивания войны, ее ждет банкротство собственной экономики. России Всеволод Крестовский предлагает в свою очередь всеми силами затягивать войну: отступать, но не дать немцам разгромить свою регулярную армию, проводить на оставляемой территории тактику выжженной земли ("Мы будем жечь все - и города, и села, и нивы - все, начиная с достояния тех же немецких колонистов" (sic!)) и наполнять тыл немцев летучими отрядами казаков и башкир. В общих чертах это тактика 1812 года.
Авторам данной статьи, однако, было совершенно невозможно удержаться от искушения процитировать отрывок из очерка Всеволода Крестовского, в котором он дает свою оценку разговорам о германской военной угрозе в современном ему российском обществе: "При каждой прямой или косвенной угрозе из заграницы, у нас, в известной части печати и общества, на ней воспитанного, тотчас подымаются панические возгласы: "Наш курс наш несчастный курс!... Помилуйте, берлинская биржа, еще прежде объявления войны, может довести нас до окончательного банкротства!... Немцы отхватят у нас Западный край и Прибалтийские провинции ранее, чем мы успеем мобилизовать нашу армию, Австрийцы займут Подолию и Волынь, Румыны-Бессарабию, Турки-Балканские проходы... В Польше поднимется новое восстание... на Кавказе восстание... у себя нигилисты... Нас отодвинут на двести лет назад, за Двину, за Днепр, и т.д., и т.д." знакомые все речи... Однако, полно, так ли это, господа? Верите ли вы сами, в глубине души своей, во все то, о чем каждый раз находите нужным уверять и вопиять в своих газетах и в обществе? Не пользуетесь ли вы всем этим, как еще одним лишним аргументом, в своих домогательствах о водворении в России жидо-плутократо-адвокатских и барских "правовых порядков", купно с политикою обособления окраин?..."[11] Как говорится, комментарии излишни.
Вторым писателем в рассматриваемом жанре, после Всеволода Крестовского, необходимо назвать военно-морского офицера (ушел в отставку в чине капитана 2-го ранга из-за злоупотреблений) А.Е.Конкевича, который сотрудничал с журналами правой ориентации - "Гражданин", "Русские ведомости". В 1886 году он начал публикацию в журнале "Русское судоходство" военно-утопического романа "Крейсер "Русская надежда""[13]. Роман был посвящен актуальной по тем временам теме: возможным вариантам противостояния "владычице морей" Англии, отношения с которой к 80-м годам были изрядно обострены. Сюжет поражал своим размахом: описания грандиозных морских баталий перемежались с описанием политических и военно-тактических интриг. Автор романа представил читателям (и, вероятно, военачальникам) впечатляющий проект подготовки морской войны против Британской империи.
В 1887 году Александр Конкевич публикует новый военно-утопический роман "Роковая война 18?? года" [14] - своеобразное продолжение предыдущего. Он изобразил грядущую морскую войну России против коалиции Италии, Турции и Австро-Венгрии. В процессе боевых действий русский флот наконец-то осуществляет давнюю русскую мечту и захватывает черноморские проливы, а итальянская эскадра в отместку высаживает морской десант... в районе Владивостока. Но в конце романа посланная из Кронштадта русская эскадра громит супостатов.
Не прошел мимо разработки сценариев грядущей войны прославленный русский флотоводец, океанограф, вице-адмирал С.О.Макаров, одновременно - теоретик судостроения и автор теории непотопляемости (борьбы за живучесть) корабля. В феврале и марте 1886 года в журнале "Морской сборник" он опубликовал свою работу "В защиту старых броненосцев и новых усовершенствований". В этом очерке Степан Макаров попытался использовать художественную беллетристику для описания своих военно-технических идей. Для этого он подробно описал фантастическое сражение между эскадрами "Синей" и "Белой" республик, расположенных на островах Тихого океана, в котором побеждают "синие", использующие сверхсовременный броненосный флот, что делает их владыками морей.
Художественные достоинства рассматриваемых произведений весьма слабые. Но их авторы выигрывают у профессиональных писателей-беллетристов точностью прогноза.
Всеволод Крестовский сумел предсказать фабулу будущей войны с Германией, два (!) раза осуществленную в ХХ веке (пресловутый Der blitz Krieg); Евгений Ларионов указал на значение острова Цусима для доминирования военно-морского флота в Желтом и Японском морях.
Отставной капитан Александр Канкревич использовал в романах свой богатый военно-морской опыт, чтобы проиллюстрировать новые приемы военно-морской тактики. Евгений Харитонов в своем очерке делает вывод, что в отношении "тактических идей" автор романа во многом предвосхитил современную тактику ведения морских сражений. Да и совершенно фантастическое нападение итальянцев на Владивосток во втором романе отставного моряка служило вполне прагматической цели: подвигнуть правительство России на техническое перевооружение армии и флота (и более конкретно - на начало строительства Транссибирской железной дороги).
О переоснащении и техническом усовершенствовании военного флота мечтал и адмирал Степан Макаров. Но погибнуть ему было суждено по описанному в собственном очерке сценарию: броненосец "Петропавловск" в точности повторил судьбу одного из кораблей, описанную в фантастическом очерке (взрыв "букета мин" под днищем судна с последующей детонацией артиллерийских погребов корабля)...
То есть указанные произведения можно рассматривать не как беллетристику, а как военно-теоретическую литературу, полигон для отработки идей и сценариев.
Показательно, что до революции 1917 года Россия в жанре сценариев грядущих войн движется в одном потоке со всем остальным миром. Для этого достаточно сопоставить несколько произведений российских и зарубежных авторов. Так, почти одновременно (с разницей в пять дет) с адмиралом Степаном Осиповичем Макаровым пишет свой роман "Великая война 189..." английский контр-адмирал Филипп Коломб исследователь в области морской тактики и разработчик тактических приемов для выступившего в то время на сцену броненосного парового флота. В этом романе английский военно-морской теоретик описывает войну на Балканском полуострове (sic!), в которую втягиваются два блока континентальных держав - Германия и Австро-Венгрия против России и Франции. Великобритания сохраняет "блестящую изоляцию", и вступает в войну на завершающей стадии против... Франции. То есть Макаров довольно точно "предсказал" собственную гибель, а Филипп Коломб довольно точно предвидел "Балканский кризис" начала ХХ века, расстановку сил на Континенте накануне Первой Мировой войны и... довольно точно предсказал позицию Англии в июле и в первые дни августа 1914 года.
В романе А.Кертиса "Новый Трафальгар" описана картина молниеносного удара германского флота по Великобритании во время отсутствия в портах английской эскадры. Но в запасе у Англии оказался новый линейный корабль, который один побеждает вражескую эскадру. Такое впечатление, что Кертис читал "Крейсер "Русская надежда"" А.Г.Канкревича...
Заслуживает внимания также роман "Загадка песчаных отмелей" ("Загадка песков") Роберта Эрскина Чайдлерса - юриста, летчика, военного разведчика, одного из лидеров ирландского движения за независимость. Этот роман считается первым триллером и первым шпионским романом в истории литературы. Его герои, Кэрратер и Дэвис, совершают путешествие на яхте "Далсибелла" по Северному морю к Фризским островам, через канал имени Вильгельма и вдоль всего морского побережья Германии. Раз за разом они наталкиваются на странные явления - подведение разветвленной железнодорожной сети к побережью Северного моря, оживление, царящее на ничего не значащих для обороны германского побережья мелях, каналах, протоках, огромное количество сосредоточенных там барж. В результате, после различных приключений герои обнаруживают, что являются свидетелями тайных совместных маневров германской армии и флота. По плану операции армада морских лихтеров (барж), переполненных солдатами, должна выйти семью флотами с помощью мощных буксиров одновременно из семи различных мест, под эскортом германского флота пересечь Северное море и десантироваться на английском берегу [15]. Мы не знаем, насколько роман Александра Канкревича "Роковая война 18?? года" действительно подвигнул царское правительство к строительству Транссиба, но историкам литературы хорошо известно, что именно "Загадка песков" подвигла английский парламент выделить деньги на создание базы английского флота в Скапа-Флоу.
Выходили в России и чисто художественные фантастические произведения, где художественность вымысла писателя-беллетриста берет верх над прогностическими возможностями военного специалиста. Эти писатели не отставали от генералов и ученых, придумывая все новые и новые способы уничтожения себе подобных в будущих войнах, но способы чисто фантастические. Наступает эпоха "волшебных" изобретений, вытесняющих со страниц романов "устаревшие" пушки и пулемёты. В начале ХХ века интерес к грядущим морским сражениям резко упал. Ставки делались на стремительно развивающуюся авиацию. В.С.Семенов, морской офицер, участник Цусимского сражения и небесталанный писатель, издал два романа о войне в воздухе (практически одновременно с Гербертом Уэллсом, что очень симптоматично). В первом романе "Царица мира" (1908) Владимир Семенов описывает гигантский воздушный аппарат, построенный неким русским инженером. Этот инженер - пацифист по своим убеждениям, желает навсегда покончить с войнами. Установив на "Царице мира" свое "волшебное" изобретение - аппарат, вызывающий детонацию взрывчатых веществ, он облетает планету и уничтожает все военные арсеналы. Но лишенное взрывчатки человечество не прекращает войн, а начинает воевать по старинке, холодным оружием. Мораль ясна - спасти человечество от самого себя невозможно. Во втором романе "Цари воздуха" (1908) Владимир Семенов изобразил ближайшее будущее, в котором Англия, изрядно опередив в самолетостроении другие державы, устанавливает воздушное господство над миром, правда, в конце концов, она терпит поражение. Возможные аспекты применения авиации в военных действиях рассматривает в своей "аэрофантазии" "Гибель воздушного флота" (1911) и инженер Сергей Бекнев. В романе Павла Ордынского (Плохова) "Кровавый трон", описан могучий воздушный корабль, оснащенный "волшебным" изобретением - "лучами смерти", беззвучно поражающими аппараты врага [6].
О неизбежности войны с Германией русские писатели-фантасты начали писать задолго до ее реального начала. Некоторые писатели окрашивали надвигающуюся войну в розовые цвета "ура-патриотизма", когда мы можем всё, а наши враги - только то, что мы им позволим. Романы Льва Жданова "Два миллиона в год", (1909); некоего Петра Р-цкого "Война "Кольца" с "Союзом"", (1913) или, например, "Конец войны. Последние дни мировой борьбы", (1915) рисовали неизбежную и легкую победу Антанты над Германией. Ощущением надвигающейся катастрофы пронизана повесть "Хохот Желтого Дьявола" талантливого сибирского писателя А.С.Сорокина. Впервые она появилась в печати в 1914 году, однако написана много раньше - в 1909. В отдельных деталях сибирский писатель угадал черты отдаленного будущего. К примеру, в повести описаны "фабрики смерти" - удивительно точный прообраз фашистских концлагерей Второй мировой войны...
***
Революция 1917 года трактовалась молодым советским обществом как прорыв в "абсолютное будущее". Декларация великого социального эксперимента и ощущение "молодости эпохи" вызвали появление в сценариях грядущих войн никогда не существовавшего на Западе социально-классового мотива. Грядущая война приобретала черты классового противостояния и очень часто декларировалась как пролог к грядущей мировой революции.
С другой стороны, характерной чертой истории советского общества 1920-х годов являлись так называемые "военные тревоги". В историографии это определение прочно утвердилось за социально-политическим кризисом 1927 года, связанным с угрозой скорой войны, однако внимательное изучение современными историками (А.В.Голубев и другие [16]) общественных настроений на протяжении всего периода 1922-1929 годов доказывает, что "военные тревоги" возникали постоянно. Мир представлялся общественному сознанию молодого советского общества короткой передышкой перед новой неизбежной войной. На протяжении всех 1920-х годов любое событие, происходившие на международной арене и как-то затрагивающее Советский Союз, воспринималось массовым сознанием, прежде всего, как признак надвигающейся (а нередко - начавшейся) войны. В подобных условиях романы о будущей войне - "Гиперболоид инженера Гарина" Алексея Толстого, "Трест Д.Е." Ильи Эренбурга, "Иприт" Всеволода Иванова и Виктора Шкловского, "Машина ужаса" (1925) и "Бунт атомов" (1928) Владимира Орловского, "Я жгу Париж" Бруно Ясенского, "Борьба в эфире", "Властилин мира" и "Продавец воздуха" Александра Беляева - расходились у читающей публики "на ура".
Роман "Гиперболоид инженера Гарина", созданный Алексеем Толстым [17] является классическим произведением жанра "военно-утопического романа". Это утверждение может показаться нашим читателям спорным, ведь в центре сюжета - авантюра инженера Гарина, стремившегося к мировому господству через новое оружие и военно-экономическое сокрушение своих врагов.
Но.
Во-первых, оказывается, что окончательный вариант сюжета очень отличается от первоначальной заявки 1924 года Государственному издательству, по которой роман должен был состоять из трех частей: "авантюрной, героической и утопической". На выходе писатель ограничился авантюрной частью и фрагментом героической составляющей заявки. Хотя план третьей части, называвшейся "Судьба мира" сохранился:
"Война и уничтожение городов. Роллинг во главе американских капиталистов разрушает и грабит Европу, как некогда Лукулл и Помпей ограбили Малую Азию.
На сцену опять выступает Шельга. Борьба его с Керром и убийство Керра.
Россия переоснащает свои химические заводы на оборону.
В Париже начинается революция.
Роллинг руководит при помощи Мишеля бандами анархистов.
В то же время на острове Гарин готовится стать властелином мира.
Зоя Монроз страстно влюблена в Хлынова. Гениальный план Хлынова. При помощи Зои выполняет его. Гибель Гарина. Хлынов взрывает остров.
Хлынов летит в Париж и бросается в гущу борьбы. Поражение анархистов. Гибель Роллинга. Победа европейской революции.
Картины мирной роскошной жизни, царство труда, науки и грандиозного искусства"[17].
То есть, первоначально Алексей Толстой планировал написать роман о великой европейской войне, и спровоцированной этой войной революции. Но по мере написания замыслы менялись, частный сыщик Керр превратился в Тыклинского, Мишель стал Гастоном Утиный Нос, скукожилась роль Степана Хлынова, а Алексея Толстого все больше и больше занимала авантюра инженера Гарина, отодвигая мировую войну и революцию на второй план. Не даром в окончательном варианте роман заканчивается сценой на коралловом острове, где коротают дни потерпевшие кораблекрушение Гарин и Монроз. А весь мир остается как бы в стороне...
Не удалось читателям полюбоваться на "картины мирной, роскошной жизни, царство труда и грандиозного искусства". Но это не значит, что процитированная нами заявка на роман плоха. Нет, она по-своему хороша, и даже во многом продолжает оставаться актуальной. Во всяком случае, она созвучна многим современном произведениям, которые рассмотрены в заключительной части нашей статьи. И если Алексей Толстой отказался представить читателям "Роллинга в главе американских капиталистов, разрушающего и грабящего Европу", то это причуды творчества, а не изъян идеи. Во всяком случае, мы совсем недавно (и пяти лет не прошло!) видели этого "Роллинга руководящего с помощью Мишеля бандами анархистов". Во время присно памятных "цветных революций". А там и до грабежа Европы недалеко...
То есть первоначально в задумке писателя к роману лежала самая натуральная грядущая Вторая Мировая война. Но из творческих соображений Алексей Толстой свел ее к "конфликту низкой интенсивности" сначала между Петром Гариным и Шельгой, Петром Гариным и Роллингом, потом между "Пьером Гарри" и Северо-Американскими Соединенными Штатами.
Во-вторых, в романе "Гиперболоид инженера Гарина" Алексей Толстой использовал идеи и сюжетные ходы, которые широко использовались в последующих советских фантастических романах о грядущей войне.
1. Волшебное изобретение, дающее владельцу огромную власть. Адское оружие и универсальный инструмент "в одном флаконе".
2. Недобросовестный изобретатель (по совместительству - триксер, нарушитель всех и всяческих писанных и неписанных норм), угрожающий миру. По развитию сюжета оказывается не изобретателем, а профанатором, похитителем секрета изобретения у сумасшедшего профессора, и довольно банальным пошляком, раз за разом разыгрывающим один и тот же прием с двойником.
3. Сумасшедший профессор, оказывающийся подлинным автором всех идей, двигающих сюжет.
3. Герой, преследующий недобросовестного изобретателя - триксера. Вслед за триксером явился к нам прямо из русской волшебной сказки.
5. Маленький помощник героя. Родом оттуда же.
6. Сциентичность фантастики: подробное описание сущности "волшебного изобретения" и рабочая гипотеза строения Земли, обосновывающая основную интригу сюжета - борьбу за "оливиновый пояс".
7. Внутренний конфликт капиталистической системы - "пёс поедает псов" - приводящей и установлению мировой диктатуры одного человека.
8. Удар в слабую точку мировой капиталистической системы для начала всемирной революции: Петр Гарин помог Шельге раскачать и обрушить мировую капиталистическую систему. Создается впечатление, что пресловутый Виктор Суворов-Резун перед написанием "Ледокола" перечитывал Алексея Толстого...
В 1925 году Всеволод Иванов и Виктор Шкловский написали фантастический роман "Иприт" [18]. Этот роман стал единственным совместным произведением двух талантливых и известных в свое время авторов, и скоро был незаслуженно забыт. Незаслуженно потому, что это бурлеск, фантасмагория, написанная стильно, нарочито небрежным языком скорописи, и текст летит вперед, не замечая подчеркнуто небрежных стыковок. И вот главный герой на борту тонущего судна извлекает маузер прямо из воздуха, немецкий шпион меняется местами с преследующим его китайским коммунистом, мелкого клерка сначала объявляют богом, а потом сажают на цепь, медведя сажают в тюрьму, а потом превращают в миллионера, а мужчина вдруг оказывается женщиной... В романе много отсылок как на произведения самих авторов ("Бронепоезд 14-69"), так и на произведения современников, начиная с платоновского "Котлована" и кончая красновским "Чертополохом".
Фантасмагорию пересказать трудно, почти невозможно. Но роман "Иприт" оказался забытым, в отличие от "Гиперболоида инженера Гарина", поэтому краткий пересказ сюжетной линии все-таки необходим. В романе значительное количество персонажей, но главные герои романа - матрос Павел Словохотов, герой гражданской войны, "командир канонерской лодки "Камбала" из Азовской флотилии, начальник команды ломаных аэропланов, установленных на товарные платформы и передвигающихся с помощью пропеллеров" (из этого описания нашим читателям уже ясно, что перечисленные "рода войск" относятся к разряду несуществующих) и его дрессированный медведь Рокамболь, который умеет ходить на задних лапах, выполнять комплекс физкультурных упражнений и приёмы с пулеметом (этим самым Всеволод Иванов и Виктор Шкловский на двадцать лет предвосхитили появление главного антисоветского штампа "холодной войны" - вооруженного до зубов медведя).
Словохотов и его медведь переживают феерические изменения в судьбе: главный герой пытается контрабандой провести медведя в поезде, попадает из-за этого в милицию, устраивается туда работать вместе с медведем, совершает из-за медведя должностной проступок, бежит от ареста на мотоцикле, на барже, на гидросамолете и оказывается, в конце концов, на пароходе "Ботт", плывущем в Южную Африку. Вместе с медведем. Но пароход тонет, подорвавшись на мине, а выброшенного на ирландский берег Словохотова принимает за Тарзана (главным образом за счет присутствия рядом с телом хозяина медведя) экзальтированная англичанка Сусанна Монд... Показательно, что Словохотов и Рокамболь здесь - персонажи "не действительного, а страдательного залога". Они вляпываются в события, а не руководят ими. Эпизоды приключений героев авторы перемежают картинами будущей светлой жизни Советского Союза - орошенные степи Поволжья, караваны судов, которые ведет один человек, самолеты Добролета, уничтожающие саранчу, город Ипатьевск - центр советской химической промышленности и науки, освоенная и обжитая Новая Земля.
Но вот в фантасмагорию вплетаются ноты трагедии. Начинается революция в Индии, а затем волнения в Китае. Ответ колонизаторов предельно жесткий - Индия залита ипритом. Однако Китай успевает вступить в СССР, восстают Индонезия и Ява. Происходит революция в Польше, и вот уже Пилсудский растерзан толпой польских пролетариев прямо в Бельведере. Война Запада против СССР становится неизбежной. К этому призывает Рек Кюрре, бывший промышленный шпион, чудом избежавший ареста в СССР, понравившийся "сильным миром всего", провозглашенный и "пропиаренный" этими "сильными" в качестве нового бога. Империалисты решают задушить Советский Союз в прямом смысле этого слова - ипритом, и вот город Ленинстрой (так в книге!) умирает прямо во время киносеанса под открытым небом, отряды Добролета сражаются в небе с английской авиацией, на Москву падают радиоуправляемые снаряды, а английский коммунист, товарищ Роберт Нетлох взрывает вместе с собой высадившийся на Новой Земле английский десант. Для уничтожения противников "цивилизованного мира" империалистам нужно 1 500 000 тонн иприта. Это количество берется поставить профессор химии Монд, который накачивает своих рабочих специальным "бессонным" газом "сусанитом", чтобы они работали в три смены круглосуточно. По своим качествам "сусанит" - это типичное "волшебное" изобретение. А профессор Монд - профанатор, укравший идею "сусанита" у сумасшедшего надсмотрщика из Южной Африки, наблюдавшего за своими рабами и случайно открывшего свойства этого газа. Но у Советского Союза тоже есть "волшебные изобретения" - "целлюлоза инженера Ши", из которой делают самолеты и "противогазы инженера Ши", а также специально выведенный орешник "ХЗЩ" (для тех, кто в танке - "Химикозащитный"), списанный, как я полагаю, с красновского чертополоха.
То есть в изображении Всеволода Иванова и Виктора Шкловского Вторая Мировая война - это война химическая: "Это воевали не люди, это воевали химические фабрики, и люди исполняли обязанности реактива на те или иные газы"[18].
Ходящий по Лондону в личине Тарзана Павел Словохотов видит, как злорадствуют над советскими потерями английские хозяева жизни. Он становится прилежным учеником профессора Монда (тем более что он boyfriend его дочери), познает все тайны и тонкости этой "царицы наук" и осуществляет против Лондона дерзкую химическую диверсию: запускает по трубам, отсасывающим на перерабатывающую станцию каминный дым, сонный газ. После этого лишенный сна пролетариат Англии восстает, и совершается мировая революция. Павел Словохотов возвращается на родину в аэроплане. На шее его висит влюбленная Сусанна Монд, в ногах лежит связанный бог Рек Кюрре, в подвешенном к самолету саркофаге Тутанхамона посапывает медведь Рокамболь в мантии английского короля. Но это еще не конец сюжета... Это промежуточный итог. К концу романа мы вернемся немного позднее.
Когда автор статьи впервы читал "Иприт", ему показалось, что это пародия на "Гиперболоид инженера Гарина". Действительно, главные герои - и Гарин, и Словохотов - люди авантюрного склада, оба спасаются от постоянного преследования и переживают по ходу сюжета самые невероятные приключения. Их преследуют второстепенные персонажи: Гарина - Шельга, Словохотова - Сарнов. Первый желает возвратить на Родину изобретение Гарина, второй хочет вернуть Словохотова для справедливого пролетарского суда, поскольку принимает его за шпиона Река. Однако это предположение снимается тем, что эти романы писались параллельно. Первый вариант "Гиперболоида", как и "Иприт", вышел в 1925 году [19]. Просто писатели использовали сюжетные ходы и приемы, характерные для того времени.
Роман "Трест Д.Е. История уничтожения Европы" [20] был написан Ильей Эренбургом в феврале-марте 1923 года в Берлине, в том же году он вышел в издательстве "Геликон", затем - в Харькове и Москве. Это сатирический памфлет, повествующий об уничтожении Европы трестом, спонсированным крупнейшими американскими миллиардерами. Для осуществления своих планов американский трест использует фашистскую Францию, которая одну за другой уничтожает европейские страны, и напоследок гибнет сама. Во главе треста стоит Енс Боот, сын голландки и принца Монакского, человек без семьи и родины, побывавший артистом цирка, альфонсом, жиголо, солдатом Первой Мировой войны, краскомом Красной Армии, международным магнатом. Этот законченный авантюрист не находит себе места на земле, пока в голову ему не приходит идея уничтожить Европу. Заручившись поддержкой американских миллиардеров Джейбса, Хардайля и Твайвта, он разрабатывает план, который последовательно выполняет в жизнь.
Енс Боот приводит к власти во Франции фашистов и натравливает их на Германию. Германия удушена отравляющими газами и срыта тяжелыми танками. Далее Боот стравливает страны-лимитрофы и Советскую Россию, которые благополучно взаимно уничтожаются. Правда, приходится добивать этих настырных русских бациллами чумы, которая внезапно перекидывается на Балканы. Огромное пространство от Рейна до Урала оказывается безжизненной пустыней. Далее настает очередь Великобритании, в которой джентльмены начинают поедать джентльменов, Италии, Испании и Скандинавии, вымирающих от неизвестных болезней. После этого в победоносной Франции начинается гражданская война между фашистами и коммунистами, которые уничтожают друг друга. Точку в европейской истории ставит Енс Боот, своими руками затапливающий парижское метро, где последние коммунисты добивают последних фашистов. Показательно, что главный герой Эренбурга каждый раз едет в обреченную страну, чтобы своими глазами видеть, как претворяется в жизнь его план. Такую извращенную психику придумал ему автор.
В 1927 году во Франции был опубликован фантастический памфлет бывшего помощника посла Французской республики в СССР Поля Морана "Я жгу Москву". Содержание романа вытекает из его названия: "цивилизованная" "свободная" Франция то ли должна сжечь (то ли уже сжигает) "коммунистическую Москву!", как она сделала уже один раз в 1812 году. Большего о содержании этого произведения сказать нельзя, в советское время роман Поля Морана иначе как "грязный и злобный пасквиль" не упоминался. Но возмущена была не только правящая советская элита, скандализирована была и советская богема 20-х годов, узнавшая в карикатурных образах главных героев книги "властителя умов" тогдашней коммунистической интеллигенции Владимира Маяковского, его жену Лилю Брик и ее первого мужа Осипа Брика. (Для образованной публики выход книги на французском языке барьером не стал.)
Для Москвы, для ее литературных кругов все личности, все их непростые отношения, вся обстановка, представленная там, были узнаваемы до мелочей. Так французский журналист Моран "отблагодарил" семью Маяковского за гостеприимство. Карикатурно изображались не только интимные отношения коммунистической интеллигенции, но и многие реалии московской жизни. Чего стоит хотя бы такая картинка: "...У мавзолея два неподвижных солдата вытянулись в струнку по сторонам гробницы, как у лотка с мороженой осетриной". Не удивительно, что перевод книги Морана, сделанный Владимиром Марамзиным существует только в виде рукописи, и представления о её содержании автору статьи пришлось воссоздавать по разбросанным в Интернете источникам.
Но возмущены книгой Морана были не только в СССР, но и друзья Советского Союза за рубежом. Особенно возмутился живущий во Франции польский эмигрант Бруно Ясенский, в то время - член Французской коммунистической партии. Всего за три месяца он пишет свой роман "Я жгу Париж", в котором описывает восстание пролетариата в городе Париже после объявления войны Советскому Союзу, борьбу с чумой и блокадой правительственных войск, наконец, призыв Парижа к восстанию всего европейского пролетариата [21]. Роман был напечатан несколькими выпусками в 1928 году в газете "Юманите", что привело к высылке Бруно Ясенского из Франции. С 1929 года он жил и работал в СССР, написал несколько повестей и роман "Человек меняет кожу" о сооружении большого оросительного канала в Таджикистане, об английских шпионах, недобитых басмачах и бдительных чекистах. По иронии судьбы именно "бдительные чекисты" поставили точку в творчестве Бруно Ясенского, арестовав и расстреляв его по доносу в 1937 году.
Илью Эренбурга часто упрекали за "Трест Д.Е.", поскольку он не показал в романе революционных сил, способных предотвратить уничтожение Европы. По-видимому, Эренбург действительно не увидел их в Германии 1922 года. Но Бруно Ясенский, свидетель восстания в Кракове 1923 года и коммунистический агитатор в Париже, эти силы видит и описывает в своем романе 'Я жгу Париж" - это французские рабочие и китайские коммунисты-эмигранты. Своеобразна композиция романа. Порой он распадается на самостоятельные художественные повествования о жизни отдельных персонажей, но месте с тем произведение не утрачивает целостности. Отдельные человеческие судьбы сплетаются в сложный узел фантастических, но в тоже время реалистичных по своей сути событий. Богат и сочен язык Бруно Ясенского: "Когда после целого дня бесплодных поисков работы Пьер возвращался в город каким-то незнакомым переулком, был вечер, и вогнутые квадраты окон начинали уже фосфоресцировать внутренним потаенным светом. Улица пахла подсолнечным маслом, теплом непроветренных квартир, священным торжественным часом обеда. Жадный, прирученный голод, как дрессированный зверь, лег у порога сознания, не смея перешагнуть его, лишь довольствуясь тем, что каждая мысль, желая туда попасть, принуждена была через него переступить". Ясно, что это проза поэта, привыкшего иметь дело с метафорами и рифмой.
Роман начинается с истории маленького человечка, безработного Пьера, в силу своей темноты обманутого хозяевами и ставшего сначала штрейкбрехером, а потом и диверсантом. Это он влил бациллы чумы в водопроводную систему Парижа, после того, как правительство и войска оставляют город по Плану "Зет". План "Зет" был разработан на случай восстания пролетариата, которое и произошло, после того, как Англия и Франция объявляет войну Советскому Союзу. Войну провоцирует своими действиями Польша, а странам "Антанты" остается только влезть в готовый конфликт. Во главе новой Коммуны - Парижского Совета встают рабочие-парижане Лаваль и Лекок. Одновременно в Латинском квартале китайские студенты во главе с коммунистом П"ан Тцян-куэем создают Китайский сеттльмент. П"ан Тцян-куэй мобилизует сорбонскую интеллигенцию на поиски противоядия от чумы. Этот железный человек (Бруно Ясенский подробно излагает историю его жизни, жизни революционера-подпольщика) приказывает расстреливать в своем Китайском сеттльменте всех заболевших при появлении первых симптомов чумы. Лаваль и Лекок пытаются прорвать блокаду и доставить продовольствие в голодающий и умирающий город. Но одновременно с большевистскими правительствами Совета и Китайского сеттльмента возникают разнообразные буржуазные правительства: еврейское гетто, Бурбонская монархия, Русская концессия (разумеется, белая), республика полисменов острова Сотэ. Антиподом П"ан Тцян-куэя в романе является ротмистр Соломин. Они оба прошли горнило гражданских войн. Но П"ан Тцян-куэя невзгоды и борьба закалили, как сталь, а в ротмистре Соломине они выжгли все человеческое. Поэтому в решительный момент он не сумел отрешиться от идеи мести большевикам и сосредоточится на спасении себя и своих людей от чумы.
Еще одним антиподом П"ана, тщательно и художественно выписанным Бруно Ясенским, является миллионер Давид Лингслей, приехавший в Париж на переговоры американских и французских капиталистов. В момент эвакуации города французские миллионеры "забыли" своих американских коллег. Оставшись "один на один" с чумой Лингслей переживает глубокий экзистенциальный кризис, заново переоценивает свою прежнюю жизнь: "Жизнь оказалась предприятием убыточным, и мистер Давид Лингслей чувствовал, что он без сожаления закрывает ее торговую книгу. Стоило ли ему двадцать долгих лет, днем и ночью, как каторжнику, вертеть тяжелые жернова миллионов, обильно смазывая их липким красным маслом, чтобы в момент подведения баланса убедиться, что в трудолюбиво сооружаемых амбарах вместо муки миллионами расплодились крысы цифр, чудовищная, несметная армия, вечно голодная и алчная, точащая уже зубы на него самого - на него, который мнил их своим орудием, средством, а внезапно оказался сам лишь средством для какой-то неведомой цели".
Между тем П"ан Тцян-куэй сам заболевает чумой. Только железная сила воли позволяет ему не только скрывать болезнь, но и продолжать руководить сеттльментом. Получив из лаборатории извещение, что получены антитела для борьбы с действующим штаммом чумы, он отдает последние распоряжения о производстве вакцины и распространении ее в первую очередь в Латинском квартале и квартале Бельвиль, а потом и по остальному Парижу. После чего приводит в исполнение собственный приказ о ликвидации всех заболевших, стреляя в висок из револьвера.
Какие же характерные приметы времени прочитываются в рассмотренных романах?
Во-первых, война в романах 1920-х годов приобретает черты социального противостояния: фронт будет проходить не только по географическим границам государств, но и внутри общества. Против нас будут все богатые, за нас будут все бедные и угнетенные. Декларируется победа Советского Союза не за счет лучшей военной техники, а за счет превосходства социального строя и поддержки мирового пролетариата. Дело неизменно заканчивается Мировой Социалистической революцией.
Во-вторых, поражает научно-просветительский энтузиазм рассмотренных произведений, которые постулируют мистическую роль науки в юном советском обществе. Особенно рельефно феномен обожествления науки и техники как один из важнейших принципов мироощущения людей Коммуны прослеживается в романах Алексея Толстого и Иванова со Шкловским. То один, то другой персонаж этих писателей - Роллинг, Гарин, Манцев, Нетлих, Син-Бин-У - останавливается, чтобы прочитать читателям маленькую лекцию по химии, по устройству гиперболоида или планеты Земля, о значении течения Гольфстрим в геополитике или о значении химических удобрений в сельском хозяйстве. В романах Эренбурга и Ясенского нет прямых дидактических лекций по науке. Но Ясенский описывает работу сорбонской лаборатории, которая ищет противоядие против страшной бациллы чумы. В романе Эренбурга все научные изобретения, уничтожившие в конце концов Европу, также описаны довольно сциентично.
В-третьих, герои писателей обладают огромной индивидуальной свободой и ничем не ограниченной инициативой. Главные персонажи рассмотренных произведений - Петр Гарин, Павел Словохотов, Енс Боот - триксеры, нарушители всех и всяческих норм и установлений. Только Петр Гарин злой триксер, Павел Словохотов триксер классический, Иванушка Дурачок, а в мотивах Енса Бота, похоже, не разобрался бы сам доктор Фрейд. Триксер постулирует абсолютную внутреннюю свободу, что было созвучно самой эпохе, эпохи свободы, эпохе поисков, многочисленных социальных экспериментов. Показательно, что два известных всей стране литературных персонажа, появившихся в рассматриваемую эпоху - Остап Бендер и Буратино - тоже триксеры. Это была эпоха триксеров. Только китаец П"ан Тцян-куэй далек от триксерства. Он ближе к позднейшим литературным и кинематографическим коммунистам из вольфрамомолибденового сплава. Хотя и в его жизни был период триксерства - детство, когда он похитил у уличного гадателя и утопил "Книгу перемен".
Но не только триксеры были характерными героями эпохи. Революция разбудила широкую инициативу людей, что отражала современная событиям литература. По своей инициативе преследует Гарина Шельга: "Даю слово коммуниста - убить вас при первой возможности , Гарин... Даю слово отнять у вас аппарат и привезти его в Москву..." По своей инициативе водолив Сарнов и китаец Син-Бин-У из романа "Иприт" становятся сыщиками, преследующими Павла Словохотова, которого они приняли за немецкого шпиона Кюрре. По своей инициативе китаец Чуг из "Треста Д.Е." поднимает разбитую Красную Армию на Польшу: "Товарищи, ворочай оглобли. Идем бить их! Мать!.. Даешь Европу!" Их никто не уполномочивал.
Вот в этом и загвоздка - их никто не уполномочивал. Ни Совнарком, ни ЦК ВКП(б), ни даже ГПУ. А в конце 1920-х - начале 1930-х годов перечисленные учреждения все сильнее накладывали свою руку на общественную инициативу. И вот уже Всеволод Иванов и Виктор Шкловский сами разрушают построенный собственными руками мир в последних главах своего романа, сводя его к безответственным россказням сельского чудака Павла Словохотова. Они будто бы сами испугались своей выдумки, и поспешили её дезавуировать. Может быть, в этом и состоит главная неудача романа "Иприт" - что писатели испугались Системы, которая уже дышала им в затылок. Хотя заключительная сцена должна была рождать еще больше вопросов к авторам со стороны Системы, ибо превращает весь роман в горячечный бред отравленного ипритом человека. Отравленного, надо понимать, в грядущей войне...
Что же касается сюжета грядущей войны, то романы 20-х годов видят два возможных варианта сюжета грядущих войн.
Вариант первый:
1) Начинается межимпериалистическая война из-за внутренних противоречий капиталистической системы;
2) Империалисты втягивают в свою войну СССР или же советские добровольцы сами принимают участие в империалистическом конфликте, защищая интересы Советского государства;
3) Вступление СССР в войну (или действия советских добровольцев) меняет характер этой войны, провоцирует восстание пролетариата в других странах и начало Мировой Социалистической революции.
Вариант второй:
1) Империалисты первыми нападают на СССР, чтобы предотвратить пролетарскую революцию в колониях или в своих собственных странах;
2) На начальном этапе войны СССР несет ощутимые потери в населении и в территории; империалисты торжествуют;
3) Собравшись с силами, СССР наносит ответный сокрушающий удар; одновременно вспыхивает восстание европейского пролетариата.
4) В обоих вариантах сюжета войну провоцирует "волшебное" изобретение (или изобретения - во множественном числе), которое используется как оружие для достижения мирового господства.
Только роман Ильи Эренбурга выпадает из этой схемы, ибо никакого победоносного восстания пролетариата в нем не происходит, и Европа в результате внутриевропейской войны с применением оружия массового поражения превращается в обезлюдивший континент. "В общем, все умерли" No... Обычно же грядущая война в романах авторов 1920-х годов описывается как революционно-классовая, по типу российской гражданской войны, но во всемирном масштабе. Это характерно для всех четырех рассмотренных романов, но сильнее всего выражено у Бруно Ясенского. Главным ударной силой империализма в романах оказываются попеременно Франция или Англия. В них и начинаются революционные события.
***
1929 год принято называть "годом Великого перелома". Именно тогда было принято решение о сворачивании НЭПа и переходе к сплошной коллективизации. И именно в это время появляются переходные научно-фантастические произведения, где идея грядущей войны как социального противостояния сменяется идеей войны как противостояния технологий. В качестве примера можно привести рассказы Сергея Беляева "Истребитель 17-Y" (1928), (переработан в последствии в роман "Истребитель 2-Z"), Виктора Левашова "Танк смерти" (1928), Михаила Ковлева "Капкан самолетов" (1930), повесть Анатолия Скачко "Может быть, завтра..." (1930) [7]. В этих рассказах и повестях появляются сверхсовременные и неуязвимые самолеты, сверхпроходимые танки, зенитные орудия, стреляющие на звук, многомоторные самолеты и дирижабли.
Чтобы наглядно представить разницу между "военно-утопическим романом" образца 20-х годов и 30-х годов, достаточно рассмотреть различия двух произведений писателей-однофамильцев: научно-фантастического романа "Радиомозг" Сергея Беляева (1928) [22], и романа "Властелин мира" Александра Беляева (1929) [23].
Сюжет обоих романов весьма схож. В руках безнравственных людей оказывается волшебное изобретение, позволяющее им читать и записывать мысли людей, а также излучать безотказные мысленные приказания. Этими маньяками овладевает идея мирового господства. Они начинают действовать. Все мировое сообщество ищет защиту от нового оружия. Им оказывается аналогичное изобретение нашего соотечественника, и претенденты на мировое господство оказываются побежденными.
Такое сходство не случайно. На конец 1920-х приходится первый пик интереса к проблемам телепатии и управления поведением человека на расстоянии, и с тех пор этот интерес периодически возвращается. В 20-е годы этот интерес стимулировали лабораторные опыты по мысленному внушению на расстоянии, проведенные академиками В.М.Бехтеревым и П.П.Лазаревым, а также инженером Б.Б.Кажинским. Последнего ученого, большого энтузиаста своего дела, популяризатора идеи телепатии, А.Р.Беляев вывел героем своего романа под фамилией Качинского.
Более любопытны различия сюжета романов.
В романе Сергея Беляева "Радиомозг" подданные одной и западноевропейских стран братья Гричары крадут изобретение советского доктора Таха, который научился улавливать и записывать це-волны, излучаемые мозгом. Гричары усовершенствовали чужое изобретение и "не только умеют читать на расстоянии мысли людей, которые им нужны, но и приспособили микроволны для воздействия на центральную нервную систему людей. Это своего рода массовый гипноз на расстоянии". От их аппарата не может укрыться ни одна человеческая мысль. Гричары угрожают, что их радиомозг способен излучить целую серию волн, "которые вопьются в мозги людей, заразят их мыслями, повинуясь нашей с братом воле, и люди сойдут с ума, истребляя друг друга в последней войне. И тогда останемся только мы и наш радиомозг".
Этому шантажу кладет конец СССР. Положение обсуждается в ЦК ВКП(б) и Совнаркоме. И вот на завод "Красный химик", где уже работает в качестве специалиста доктор Тах, приезжает Глаголев - "главный начальник химической промышленности Союза". Он выступает на митинге рабочих завода: "Шайка международных аферистов, завладевшая изобретением доктора Таха, в настоящее время ведет, пользуясь це-лучами и передачей их на расстояние, явно шантажную деятельность. Она шантажирует нас и правительства, с которыми мы находимся в дружественно-деловых отношениях... читает мысли наших полпредов и дипкурьеров, прерывает дипломатические переговоры, одним словом, всячески нам пакостит... Этому надо положить конец. Широкое производство экранов советского врача Таха должно быть налажено нами в кратчайший срок. Врага надо бить его же оружием. Наши ученые должны разработать вопрос о передаче непосредственно нервных це-волн на далекие расстояния, чего мы еще делать не умеем. В этом мы отстали от наших врагов, мы должны их в этом догнать и перегнать. Мы должны сделать это во что бы то ни стало". И коллектив завода достойно справился с заданием партии и правительства: экраны конструкции доктора Таха защищают советских граждан от це-лучей радиомозга братьев Гричаров, а советские ученые строят собственный радиомозг. То есть изобретатель Тах опирается на мощь и поддержку всего советского народа.
В романе Александра Беляева "Властелин мира" открытие практической телепатии делают одновременно два человека - Штирнер в Германии и Качинский в СССР. Первый - клерк в крупном германском банке Готлиба и ученый-любитель с радиотехническим образованием - совершает открытие чисто случайно. Второй, инженер и ученый, посвятил жизнь любимому делу. Однако природная наблюдательность, гибкий ум и бешеная энергия делают Штирнера лидером этой гонки, он начинает с опытов над собаками, конструирует одну за другой несколько установок для чтения чужих и внушения своих мыслей на расстоянии, попутно открывает и защиту от своего собственного изобретения. Его толкает вперед жажда господства над миром. От опытов с собаками он переходит к опытам над людьми, подстраивает хозяину несчастный случай, захватывает через подставное лицо банк, устраивает биржевую панику, подминает под себя Берлин, потом Германию и всю Центральную Европу. Перед ним последовательно пасуют частные сыщики, полиция и армия. Рабочие на предприятиях становятся рабами Штирнера. Показательно отношение Штирнера к любимой женщине. Сначала Штирнер кладет банк Готлиба к ногам Эльзы Глюк, но, в конце концов, превращает ее в свою послушную марионетку. Подвел капиталиста хватательный рефлекс...
В поисках равного оружия противники Штирнера, Готлиб-младший и Зауэр, обращаются к московскому "недипломированному ученому" Качинскому. Качинский привозит в Германию свою установку, и начинает "немую войну" со Штирнером. Установка Штирнера мощнее, но установка Качинского мобильнее, она размещена на машине и может перемещаться. К тому же Качинский не делает секрета из схемы своего устройства, и излучающих установок становится все больше и больше. Они могут непрерывно посылать сигнал в логово Штирнера, в то время как направленный луч стационарной установки Штирнера описывает окружность. Наконец Штирнер изнемогает от борьбы, разочаровывается в целях мирового господства, осознает страшную цену, которую он заплатил за свой успех, и кончает жизнь самоубийством. Самоубийство это, однако, своеобразное: он стирает свою память с помощью собственной установки. Показательно, что в этом романе ученый Качинский добивается победы практически в одиночку.
В романе Сергея Беляева на сцену выведены социальные силы, и конфликт вокруг радиомозга приобретает характерный для 1920-х годов социально-классовый мотив. У Александра Беляева война будущего показана как война технологий. Классового врага сменил недобросовестный изобретатель, который, кстати сказать, и не собирался трогать СССР. Качинский схлестнулся с ним по собственной инициативе после просьбы, озвученной частными лицами. Впрочем, Александр Беляев этим сюжетным ходом обошел очень скользкий политический вопрос - а готов ли был Советский Союз оказать помощь Веймарской республике в случае какого-то внутреннего форс-мажора?
Роман "Продавец воздуха", написанный Александром Беляевым в 1928 году использует ту же сюжетную схему, что и романы "Радиомозг" и "Властелин мира". Английский авантюрист Бэйли с шайкой преступников заманивает в свои сети шведского профессора Энгельбрехта с дочерью, и, шантажируя их обоих попеременно, вырывает у профессора секрет "волшебного" изобретения - быстрого сжижения воздуха. Воспользовавшись слабой охраной северных берегов Сибири, Бэйли проникает в Сибирь по Северному Морскому пути, оборудует подземную восьмиуровневую базу в глубине Туруханского края (sic!), и начинает "сосать воздух", складируя его в подземных хранилищах. Со временем у него появляется постоянная клиентура - марсиане (sic!) - еще более злокозненные и еще более злобные, чем у Герберта Уэллса, ибо в отличие от уэллсовских марсиан не способны перенести межпланетные перелеты (в космосе они умирают от загадочной болезни "левитацион"). Бэйли отправляет на Марс замороженный воздух на марсианских кораблях-"беспилотниках" и получает взамен трансурановый элемент "иль", на котором работает вся его машинерия.
К этому времени мир замечает, что с атмосферой творится что-то нехорошее, и Советский Союз организовывает метеорологическую экспедицию во главе с Георгием Клименко, от имени которого и ведется повествование в романе. Клименко со своим проводником, якутом Николой, попадает в плен к Бэйли. Они разоблачают его авантюру: Клименко пишет подробный доклад о происходящем, а якут Никола с риском для жизни бежит из плена и передает доклад советским властям. Советское правительство перебрасывает войска к логову Бэйли и начинает войну за выживание всего человечества. Бэйли взрывает огромное количество сжиженного воздуха, который "сдувает" наступающую группировку Красной Армии, и разрушает города не только в Европейской России, но и Европе. Но красноармейцы пробивают штольню длинной несколько километров, и берут подземную крепость изнутри. Бейли кончает с собой, проглотив несколько "бисеринок" сжиженного воздуха, взорвавших его. "Лопнул купец", - как сказал якут Никола.
Начиная с этого времени, в сюжетах будущей войны тема социального противостояния сменяется темой технического противостояния; борьба изобретательских умов и война моторов сменяет романтику грядущей мировой революции. Это изменение в литературе коррелирует с изменением государственной политики в стране, с принятым Сталиным курсом на форсированную индустриализацию. Надежды на скорую мировую революцию у советского руководства развеялись окончательно. Если до этого фантастика побеждала врага за счет преимуществ социального строя, то теперь она была призвана побеждать врагов за счет лучшей техники. Однако мотив классовой войны никуда не ушел. Он изменился: фантастические произведения 30-х годов утверждают, что преимущества социального строя обеспечат Советскому Союзу научный и технический приоритет над капиталистическим окружением. Кроме того, мотив "мирового пожара" пережил короткий ренессанс перед самой Великой Отечественной войной, в 1938-1940 году.
***
Абсолютное техническое превосходство Советского Союза перед врагами в будущей войне описали: Владимир Киршон в спектакле "Большой день" [24], Петр Павленко в романе "На Востоке" [25], Николай Шпанов в романе "Первый удар" [26], Георгий Байдуков в повестях "Разгром фашистской эскадры" и "Последний прорыв", Сергей Беляев произведении "Истребитель 2Z" и многие другие советские писатели довоенного периода (Сергей Диковский "Подсудимые, встаньте!", В.С.Курочкин "На высоте 14", "Атака", "Бой продолжается" и пр.). Кроме того, на экраны страны выходило множество художественных и полухудожественных фильмов - "Возможно, завтра", "Глубокий рейд", "На границе", "Танкисты", "Эскадрилья ? 5 (Война начинается)", "Если завтра война". По мнению Владислава Гончарова, в 30-е годы романы о грядущей войне были отделены от остальной "несерьезной" фантастики в самостоятельный жанр, имеющий важное пропагандистское значение [7]. Главными врагами Советского Союза в этих произведениях выступали Япония на востоке и Германия на западе. Второстепенным врагом - Польша.
В романе Петра Павленко "На Востоке", вышедшем в 1937 году, описан сценарий отраженич нападения Японии на СССР. В середине 30-х годов именно Япония считалась (и как показали Хасан и Халхин-Гол - небезосновательно) наиболее вероятным противником в будущей войне. В романе японские войска атакуют советские рубежи на советско-маньчжурской границе, и неожиданно для себя натыкаются на хорошо подготовленную оборону. Против наступающих самураев используются все виды оружия, включая фантастические подземные электрические установки. Когда самураи выдыхаются, из подземных казематов выезжают советские танки и добивают врага. Центральной сценой романа становится речь Сталина на срочно созванном партийном съезде в Большом театре. Своей мистической силой эта речь меняет ход войны, вдохновляет бойцов в подземных казематах и ведет красноармейцев в решающее наступление. Сражение на земле затухает, и начинается сражение в небе. Советская дальняя бомбардировочная авиация бомбит Токио. Перед вылетом комиссар проводит политзанятие с личном составом, бросает лозунг "Коммунизм сметет все границы" и встречает полное понимание летчиков, которые и сами сознают, что "границей Союза являлась не та условная географическая черта, которая существует на картах, а другая, невидимая, но от этого еще более реальная, которая проходила по всему миру между дворцами и хижинами. Дворцы стояли по ту сторону рубежей". А значит, мир хижинам, война дворцам! Жилище потомка Аматэрасу рушится под стокилограммовыми бомбами. "Прими войну, Токио!"
"Оборонительная" война Советского Союза продолжается. На суше герои Павленко готовы "обороняться до самого Шанхая". В Китай и в Корею входят советские войска. В Японии начинается восстание Народного фронта. Чтобы спасти своего союзника по "Антикоминтерновскому пакту" от окончательного разгрома, Германия вместе с Польшей нападают на СССР с Запада. Но в тылу германской армии восстают рабочие центры, целые города. Начинается мировая революция.
Пьеса Владимира Киршона "Большой день" моложе романа Павленко на один год. Она была поставлена в нескольких театрах как "оборонная пьеса", но быстро была снята, поскольку Владимир Киршон 1937 году был арестован в числе наиболее ортодоксальных коммунистических литераторов, обвинен в принадлежности к "троцкистской группе в литературе" и расстрелян как "враг народа".
В пьесе Киршона воспроизведены первые два дня войны. После нанесения по СССР первого и неудачного удара немцы переходят к обороне на созданном заранее невиданном заградительном рубеже. Однако десантники майора Петра Кожина преодолевают его. Призванные в нацистскую армию рабочие - бывшие "красные фронтовики" переходят на сторону десантников Кожина. Начинается широкое наступление советских танков и авиации: "Мы наступаем, наступает Большой день!". В Чехословакии начинаются демонстрации трудящихся, во Франции к власти приходит правительство Народного фронта. Начинается восстание в самой Германии. Десантники получают новое задание - поддержать восстание, лететь в Германию, где каждому из них предстоит стать командиром отряда восставших рабочих.
В романе Николая Шпанова описаны первые двенадцать часов грядущей войны. Нападение Германии на СССР вызывает исключительный порыв патриотизма в советском народе. На Красной площади начинаются демонстрации добровольцев, требующих записать их в Красную Армию. Но Советская страна обходится силами своей кадровой армии. Все планы немцев срываются один за другим по логике исторической закономерности. У союзника Германии - панской Польши - возникают большие социальные проблемы в армии: в то время как польские летчики из шляхты пытаются под советскими бомбами выкатить из капониров свои самолеты и подняться в небо, аэродромная обслуга из крестьян предпочитает наблюдать за происходящим из щелей и укрытий.
Победу обеспечивает абсолютное превосходство Советского Союза в технике. Чего стоит только единственный в мире "волшебный" бомбардировщик с небывалым диапазоном скоростей. Ценой жизни двух летчиков уничтожена целая система подземных аэродромов фашистов. Германский пролетариат Гамбурга, превращенный фашистами в рабов, под бомбами советской авиации поёт Интернационал. Такой вот розовый ура-патриотизм образца 1930-х годов.
На примере рассматриваемых произведений можно увидеть следующие изменения в сюжетной линии грядущей войны в отечественной литературе:
1) Декларируется, что преимущества социального строя дают СССР абсолютное технологичное превосходство перед противниками;
2) В этих условиях первый удар империалистов, страшный и кровавый в сценариях 20-х годов, превращается в фарс, в "попытку с заранее негодными средствами";
3) Красная Армия переходит в наступление; это наступление провоцирует начало пролетарского восстания в Европе и Азии.
Апофеозом описанного сюжета стал кинофильм "Если завтра война", созданный в 1938 году коллективом режиссеров под руководством Ефима Дзигана на основе кинохроники, снятой во время маневров Красной Армии по следующему сценарию. Войне предшествует длительный период напряженности. В это время обе стороны усиливают войска на границе (политкорректность 1930-х годов - наши противники в фильме одеты в старую кайзеровскую форму, но с "трехлучевой" свастикой). Начнется война с локальных столкновений на границе, которые отражаются местными гарнизонами пограничников, после чего мобилизация переходит в открытую форму. С воздуха страну прикрывает истребительная авиация (и у советских истребителей, и у противника неубирающееся шасси). И только с подходом основных сил начинаются полномасштабные боевые действия. Фильм постулировал полную готовность Красной Армии дать отпор внешнему врагу. К чести нашей армии, она была полностью готова - именно к подобной "неторопливой" войне. Это в настоящее время сценарий фильма кажется попаданием пальцем в небо, но тогда большинство не только населения, но и военной элиты нашей страны было уверено, что война именно такой и будет с поэтапной эскалацией конфликта. К сожалению, в источниках не указывается, сколько зрителей посмотрело этот фильм.
Но одновременно с этими "ура-патриотическими" и шапкозакидательскими сочинениями выходили произведения серьезных авторов - военных профессионалов, которые снова (как и в преддверии Первой Мировой войны) обратили внимание на прогностические возможности "военно-утопического романа". Например, Георгий Байдуков - участник перелета через Северный полюс в Америку, Герой Советского Союза - написал две фантастические повести "Разгром фашистской эскадры" (1938) и "Последний прорыв". Названия точно отражают содержание произведений: масштабные воздушные сражения, в которых неизменно побеждают советские летчики. И опять мы видим практически полное совпадение прогноза военного профессионала с реальностью: в "Разгроме фашистской эскадры" детально описана тактика, через два года примененная люфтваффе при потоплении линкора "Марат" на Балтийском и лидера "Ташкент" на Черном морях. В 1940 году инженер П.Гороховский опубликовал рассказ "Подводная война будущего". Военно-теоретический, а не художественный характер носит появившаяся в 1938 году повесть А.Шейдмана и В.Наумова "Воздушная операция будущей войны" [7].
Какие особенности разобранных литературных произведений бросаются в глаза, кроме общей неправдоподобности сценариев и фантастических ТТХ используемой Красной Армии техники? Это, прежде всего, утверждение предпочтительности советского наступления перед обороной. Именно подобная предпочтительность и порождала фантастическую военную технику и неправдоподобный сценарий, в котором иностранная интервенция отражается в течение нескольких часов.
Сюжеты литературных произведений свидетельствуют также о том, что сталинское руководство по-прежнему готовилось к революционно-классовой войне. Оно надеялось превратить войну против СССР в борьбу против фашизма и капитализма в своей собственной стране.
Фантастика в предвоенном СССР выполнила важнейшую функцию мобилизации общественного сознания накануне войны. А так как весь предвоенный период мыслился руководством страны и большей частью общества как "канун войны", то сценарии грядущей войны появлялись в фантастической литературе постоянно. И эта пропаганда сыграла свою роль: грядущей войны перестали бояться, ее стали чаять:
Начиная с 1936 года, в стране появилось добровольческое движение, когда наши парни отправлялись в Испанию на помощь республике. Советское общество было готово вести собственную войну.
Конечно, не одна литература сыграла в этом свою роль, но вся система социальных и культурных преобразований, осуществленных в Советской стране и получивших название "Культурная революция" и "Великий перелом". Но литература играла в этих процессах очень важную роль.
***
Война отрезвила нас. Цена, которую мы заплатили за Победу, оказалась такой неимоверной, что привела к появлению синдрома боязни грядущей войны если не обществе в целом, то у значительной части "старшего поколения". "Идеологический откат - это своего рода плата за 41-й, дополнительный платеж за поражения" (формулировка Андрея Максимушкина). Фраза из пьесы писателя Александра Володина "Пять вечеров" (1959) [28]: "Лишь бы не было войны" стала всенародным лозунгом (таким же образом, кстати, закончил свою статью и Евгений Харитонов). Ради того, чтобы не было войны, мы голодали и холодали, производили пушки вместо масла, создали атомную бомбу и содержали огромную армию. Чтобы исключить саму вероятность новой войны против себя. И дали себе непозволительно расслабиться, когда выяснилось, что наши вероятные противники боялись войны не меньше нашего.
В подобных условиях авторы, пишущие в жанре научной фантастики, обходили тему грядущей войны стороной. Единственное исключение только поверяет правило, как говаривали греки. Роман Александра Казанцева "Пылающий остров", вышедший в 1946 году и претерпевший авторскую редакцию (правку и дополнения) в 1955 и 1975 годах был замыслен еще в 1935 году, в 1936 году был реализован в качестве киносценария и опубликован как роман в журнальном варианте в 1940-1941 годах.
Сюжет этого романа перекликается с "Бунтом атомов" Владимира Орловского и "Продавцом воздуха" Александра Беляева.
Для своего времени это был очень новаторский роман, что проявилось, прежде всего, в его многоплановости. Большинство произведений довоенной поры, включая рассмотренные в этой статье, за исключением 'Гиперболоида инженера Гарина", и может быть, "Иприта", были построены прямолинейно и лишены многоплановой композиции. Фактически, сюжет укладывался в одну линию. В романе Казанцева переплетается несколько линий сюжета. Первая линия - гипотеза об искусственном происхождении Тунгусского метеорита, который является взорвавшимся инопланетным кораблем - стал любимой гипотезой Казанцева, которая популяризировалась им во многих произведениях. Вторая линия - многолетнее противостояние двух друзей, ставших врагами - русского ученого Кленова и американского миллиардера Вельта. С этим сюжетом связаны две второстепенных сюжетных линии: открытие профессором Баковым и усовершенствование его учеником Кленовым сверхпроводимого аккумулятора, и открытие анонимным ирландским ученым катализатора, превращающего воздух в горючую смесь. Оба открытия "волшебные", и оба открытия "наведенные": Баков использует для покрытия сверхпроводимого аккумулятора трансурановый элемент, обнаруженный на месте падения Тунгусского метеорита, ирландец использует фиолетовый газ, который добывает на острове Аренида. По своим фантастическим качествам этот газ ничем не хуже "сусанита" из романа Иванова и Шкловского. Сусанит заставляет людей не спать, а фиолетовый газ заставляет гореть азот...
Апофеозом сюжета романа Казанцева является авария и пожар на острове Аренида, которая грозит сжечь всю атмосферу Земли и последующая война Запада с Советским Союзом. Эту войну спровоцировал Вельт, напоследок решивший сделать бизнес на гибели мира, и построивший в глубокой пещере убежище для богатых. Его не устраивает проект Советского Союза, собирающегося погасить пожар с помощью электромагнитных орудий, питаемых чудо-аккумуляторами профессора Кленова. Таким образом, и по теме, и по стилистике "Обитаемый остров" - произведение 1930-х годов.
Вторым послевоенным романом, описывающим подготовку грядущей войны, стал роман Георгия Тушкана "Черный смерч", где американские миллиардеры из "Комитета двенадцати" в течение целой главы скучно планируют биологическую войну против СССР и всего остального мира с помощью "эффекта Стронга" - палеовируса, уничтожающего всю растительность в ареале своего распространения. Этот вирус был открыт американским ученым Стронгом (типичный "сумасшедший профессор") в песках Сахары. Всю остальную книгу американские борцы за мир, действующие в обстановке жесткого подполья, и прибывшая на энтомологический конгресс делегация советских ученых, действующая в обстановке, приближенной к боевой, успешно их разоблачают. Совершенно ходульны представления об Америке, где честные люди (читай - борцы за мир) прячутся за углами домов от толп гангстеров и ку-клунс-клановцев. Художественный уровень этого романа был так низок, что это просто счастье для автора, что его благополучно забыли. Хотя в целом роман исполнен по тем же лекалам, что и поныне читаемый "Джура". Но в последнем случае автора выручает притягательная для читателей восточная экзотика, за которой скрыты огрехи сюжета.
Все остальные писатели-фантасты соблюдали негласный общественный договор, и если и говорили о грядущей войне, то очень глухо, сквозь зубы, как это сделал в своих бессмертных романах "Туманность Андромеды" и "Час быка" Иван Ефремов. Он упоминает о великой войне, предстоящей его современникам, как о древнем событии: ведь между нашим временем и Эрой Великого Кольца несколько тысячелетий.
Симптоматично, что после Великой Отечественной войны наши "добровольцы", участвовавшие во множестве локальных конфликтов, начиная с северокорейского и кончая эфиопско-эритрейским, были добровольцами только по названию. На самом деле, это были профессионалы "тайных войн" и "конфликтов низкой интенсивности", которых назначили "добровольцами" КГБ и ЦК КПСС.
И так продолжалось до тех пор, пока в декабре 1979 года группа наших "добровольцев" не взяла штурмом дворец Амина, а в Афганистан не были введены войска, состоящие отнюдь не из добровольцев или посвятивших себя войне профессионалов а из призывников. Общество расценило это как одностороннее нарушение властью негласного общественного договора. Так что путь к краху СССР начался с ввода войск в Афганистан [29]. Одновременно под влиянием истерики, устроенной нам американцами, усилились страхи возможной будущей ядерной войной.
Кстати, об американской истерике.
Именно в это время на Западе появляется много книг о грядущей войне его, Запада, с злокозненным Советским Союзом и о победе в этой войне. Среди них можно перечислить вышеупомянутые "World War 3" под редакцией Ш.Бидвелла (1979), "Август 1988 г." Д.Фрезера (1983), "Третья мировая война" Д.Хэккета (1983), декларировавшие, во-первых, возможность сценарного применения ядерного оружия, отличного от "слепого" обмена массовыми ядерными ударами "по площадям", и, во-вторых, рефреном повторяющих, "как хорошо, что Запад вовремя отказался от политики разрядки"[30].
Сценарий, предложенный в этих книгах западному обывателю, прост до безобразия:
1) СССР наносит неожиданный и вероломный удар по странам НАТО;
2) Войска НАТО перегруппируются, и наносят сокрушающий контрудар Советам;
3) В своем романе Хэккет не только громит, но и оккупирует Советский Союз.
Этот литературный сценарий можно назвать типичным для жанра "военно-утопической фантастики", его использовали и наши писатели в 1920-х годах.
В 1987 году в Америке режиссер Дональд Урей по собственному сценарию снял телевизионный сериал "Amerika" с Крисом Кристофферсоном в главной роли. Название сериала писалось именно через "Кей", а не через "Си", как следует из английской орфографии, ибо сюжет фильма представляет собой сценарий грядущей войны, в которой Америка в 1997 году будет оккупирована Советским Союзом. Далее следуют жестокости оккупационного режима. Но американские "patriot"ы" начинают партизанскую войну, и изгоняют "жестоких русских" со своей земли. Happy and.
Так что это была очень хорошо контролируемая истерика. Истерика, призванная мобилизовать и консолидировать общественное сознание Запада в предвоенный период. И не последнем инструментом в этом процессе была литература и художественные постановки о грядущей войне с "советским агрессором".
Наш ответ на американский вызов оказался откровенно беспомощным, если не сказать грубее - ублюдочным. В 1983 году появился киносценарий Вячеслава Рыбакова и Константина Лопушанского при участии Бориса Стругацкого "Письма мертвого человека". В нем описана не сама война, а послевоенный, пост-ядерный мир, где жизнь продолжает теплиться только в бомбоубежищах, а на поверхности постепенно наступает ядерная зима. В одном из таких бомбоубежищ скрывается вместе со своими коллегами-учеными нобелевский лауреат Ларсен. Каждый из обитателей убежища по-своему пытается осмыслить произошедшее: кто-то пишет книгу-размышление о причинах, приведших к войне, кто-то размышляет о построении будущего подземного человечества с новой моралью, кто-то пытается максимально адаптироваться к новым условиям. Профессор Ларсен тоже пытается найти рациональное объяснение произошедшей катастрофы. В конце фильма Ларсен остается в брошенном бомбоубежище вместе с детьми-каталептиками. После его смерти дети уходят в никуда, в ядерную зиму. Таким образом, этот сценарий являлся художественной иллюстрацией к теории "ядерной зимы" Сагана-Моисеева, по стечению обстоятельств появившейся как раз в 1883 году. Теория "ядерной зимы", "подтвержденная" расчётами советских учёных на деньги советских граждан, стала одним из главных доводов против больших расходов на армию и ВПК, что быстро переросло в желание (прежде всего в научных кругах) пересмотра политической системы страны, а через несколько лет привело к демонтажу всего советского государства. А после распада СССР теория "ядерной зимы" неожиданно быстро была забыта... [31]
Потом последовали еще два литературных произведения Вячеслава Рыбакова - повесть "Первый день спасения" (написана в 1984 году, опубликована в 1990 году) и "Носитель культуры" (1989), посвященные пост-апокалипсису. Первая повесть описывает, как в последних убежищах, уцелевших после ядерной войны, сошлись в войне за ресурсы кабинет министров и комитет начальников штабов - всё, что осталось от местного человечества. Именно местного, ибо главный герой, пытающийся примирить конкурентов, мальчик-мутант, неожиданно появляющийся и пропадающий из убежища и обещающий всем спасение, оказывается землянином, путешествовавшим за триста двадцать парсек от родной планеты и ввязавшимся в спасение другого человечества. По совместительству - это голос самого автора.
Но спасти людей от самих себя трудно, почти невозможно. Они продолжают убивать друг друга и мародерствуют даже тогда, когда спасение обещано им ЗАВТРА. Сам Мутант, будучи пойман местными властями, с блеском лжет и изворачивается, а потом занимается типично интеллигентской рефлексией и приходит к неожиданному выводу: "Значит, отдельный человек ни в чем не виноват! Просто на краю люди сходят с ума! Это как боль, как туман. Невозможно побороть!!!... Люди такие разные, сложные... ты не представляешь. А на краю людьми остаются только те, кто махнул на себя рукой. На краю остаются только святые и мерзавцы. Одни махнули рукой на себя и стали святыми. Другие махнули на все, кроме себя - и стали мерзавцами. А остальные... то ли случая выбирать не представилось, то ли махнули на все вообще... они никем не стали. И суть одна - беспомощность... Нет, надо увести людей от края"[32]. Стиль Вячеслава Рыбакова ни с чем не спутаешь. Его проза всегда с уклоном в рефлексию, во внутренний диалог главного героя. И в собственных прогнозах необычайно точна: оказалось, не обязательно было переживать ядерную войну, чтобы ощутить себя "беспомощными никем". Достаточно было развалить СССР...
"Носитель культуры" - рассказ-притча о том, как на месте погибшей человеческой цивилизации появляется новая - крысиная. Крысы спасают отдельных людей. Но только тех, которые являются носителями культуры и смогут доказать это. Но часто носителями культуры объявляют себя приспособленцы и профанаторы. "В общем, все умерли" No, а для тех, кто все же выжил, началось самое страшное.
Тему пост-ядерного мира поддержал белорусский писатель Алесь Адамович, до этого фантастики не писавший. Его "Последняя пастораль" описывает чудом уцелевший клочок разрушенного атомной войной мира, его герои - Он Она и Третий - абстрагированы, обобщены и даже лишены имен. Три жизни - выпорхнувшая из глубин противоатомного подземелья, всплывшая из пучин океана и упавшая с космической орбиты - разыгрывают последнюю драму в человеческой истории. Алесь Адамович описывает свою героиню - Её - как Всеженщину, концентрированное выражение женского начала, что выражается в удивительной способности произносить слова любви на разных языках: просыпаясь, она может быть парижанкой, англичанкой, африканкой - кем угодно. Но двое мужчин - Он и Третий - бывшие солдаты уничтоживших друг друга политических систем, начинают конкурировать за Всеженщину и доходят до дуэли - такой маленькой последней мировой войны. И их хрупкий мирок рушится - силы, сдерживающие радиацию на подступах к их островку, исчезают.
Можно сделать вывод, что сценарий фильма "Письма мертвого человека" предназначался для массовой аудитории, а повести "Первый день спасения", "Носитель культуры" и "Последняя пастораль" - для интеллектуальной элиты. Но смысл всех четырех произведений одинаков: ядерная война недопустима.
Фильм "Письма мертвого человека" был снят Константином Лопушанским, вышел на широкий экран и произвел эффект разорвавшейся бомбы. Премьера фильма состоялась 15 сентября 1986 года, через несколько месяцев после Чернобыльской аварии. Его посмотрело 9 млн. 100 тыс. зрителей.
Вне зависимости от того, какие цели и задачи преследовали авторы фильма "Письма мертвого человека", он стал одним из ударов, поколебавших общественное сознание в период ранней перестройки, что способствовало в дальнейшем дестабилизации ситуации в стране. Реакция публики была предсказуема: если народ не хотел даже в фантазиях повторения Второй Мировой войны, то сценарий ядерного апокалипсиса был для него абсолютно неприемлем. Фильм стал одним из факторов формирования в общественном мнении снисходительного отношения к капитулянтскому внешнеполитическому курсу Михаила Горбачева, так называемому "новому политическому мышлению".
Тема пост-апокалипсиса разрабатывалась и в западном кинематографе - достаточно вспомнить фильмы "На берегу" (США, 1959), "На следующий день" (США, 1983), "Нити" (США, Великобритания, Австралия, 1984). Но эта тема не стала на Западе доминирующей.
Таким образом, если в конце 30-х гг. фантастические произведения о грядущей войне выполнили важные для общества функции предупреждения о надвигающейся войне и мобилизации общественного сознания в предвоенной период, то после Великой Отечественной войны наше общество лишило себя такой возможности, табуировав тему грядущей войны в литературе и искусстве. И предоставило этим самым лишние козыри Западу в развернувшейся "холодной войне".
***
Однако будущее все-таки наступило, и разрушило счастливое советское настоящее. Наступившее будущее поставило народ на край и заставило почувствовать себя "беспомощным никем". Наступившее будущее заставило народ, боявшийся новой войны как огня, азартно и остервенело воевать друг с другом во множестве локальных конфликтов. Поствоенное неприятие грядущей войны сменилось, с одной стороны, реваншистскими устремлениями и планами восстановления через войну рухнувшей сверхдержавы, а с другой, страхами поражения ослабевшей страны в грядущей войне с более сильным врагом. И то и другое воплощается в современные сценарии грядущих войн.
Сценариев грядущих войн в настоящее время такое множество, что рассмотреть их все не представляется возможным. Зато возникает возможность классифицировать их. Если сценарии советского периода навсегда застыли в своей эпохе, как мухи в янтаре, то современные сценарии находятся в движении: одни из них воплотились или воплощаются (нет, не полностью, конечно, но в каком-то главном принципе, в своей идее), другие так навсегда и останутся плодом досужего ума, третьи не воплотятся никогда, ибо на наших глазах переходят в разряд альтернативной реальности. Но самая большая группа продолжает балансировать на грани реальности, на грани осуществления-неосуществления. Эти сценарии могут быть разделены на оптимистические и пессимистические.
Начнем с того, что уже осуществилось, из прогноза стало реальностью - повторяем, хотя бы примерно, в самых общих чертах, в базовой идее.
Подобные сценарии описаны в романах Дмитрия Янковского "Рапсодия гнева" [33] и Константина Мзареулова "Первая в новом веке" [34]. Романы повествуют о войне НАТО с Украиной, при этом на наших глазах эти сценарии перешли из разряда фантастики в социальную реальность.
Во всяком случае, события 2006 года на Крымском полуострове, когда местное население пикетами заставило убраться натовцев восвояси, напоминают фабулу "Рапсодии гнева", правда, в "щадящей" форме гражданского противостояния, а не вооруженного столкновения сторон. Слава Богу, обошлось без боев местного народного ополчения с морской пехотой США, выигранных только за счет применения снайперского комплекса "Рысь" КСК-12-7-М в качестве волшебного изобретения, дающего владельцу беспредельную власть, и диверсий против американских военных кораблей. Но сценарий был разыгран как по книге Янковского: этап нагнетания напряженности в российско-украинских отношениях, последующее приглашение "померанчевым" президентом натовцев для проведения совместного учения "Sea breeze"; и то, что крымчане не поддались на провокации, не дали предлога применить против себя военную силу и выставили натовских вояк восвояси мирными способами протеста - произошло не в последнюю очередь потому, что за шесть лет до этого была издана "Рапсодия гнева". Во всяком случае, авторам хочется верить в существование подобной зависимости.
Столкновение в Крыму Дмитрий Янковский относит к 2008 или 2009 году (в книге есть прямая отсылка - "восемь лет прошло с начала нового века"). До этого произошла "третья чеченская война". Россия выиграла вторую чеченскую кампанию, но Соединенные Штаты снова тряхнули мошной, и бандитское государство восстало из пепла. Снова полилась кровь, но на этот раз России пришлось иметь дело не только с чеченскими террористами, но и с американскими "миротворцами", лезущими во все дырки. Как на Руси и полагается, эту третью чеченскую войну выиграло одно единственное подразделение Российской армии, состоящее из двух человек (снайперский комплекс "Рысь" КСК-12-7-М в качестве волшебного изобретения прилагается), оказавшееся в нужном месте в нужное время.
Хотелось бы это построение Яновского отнести к разряду альтернативной истории, но не получается. Поскольку ФСБ постоянно сообщает о перехвате груженных деньгами машин то на границе Дагестана, то на границе Ингушетии. Поскольку Михаил Саакашвили отменил визу для жителей Чеченской республики. Поскольку Запад не оставляет попыток развязать третью чеченскую на Кавказе, так что и в этой части построения Яновского могут оказаться верны.
Сценарий Константина Мзареулова "Первая в новом веке" реализуется на наших глазах. Разумеется, имеются в виду не относящиеся к жанру "fantasy" аспекты информационного противоборства между "нашими" и "чужими" хакерами на бескрайних просторах Интернета, которым собственно и посвящена большая часть романа, а завязка сюжета: конфликт Киева с крымскими татарами по поводу статуса Крыма. При этом в жизни так же, как и в случае с "Рапсодией гнева", обошлось без описанных автором эксцессов классической боевой операции регулярной армии против боевиков. Исламисты применяют на Крымском полуострове "демографическое оружие" самозахват земли, который оказался гораздо эффективнее описанной в романе попытки захвата территории в ходе военной операции по сценарию Ичкерии. Самое страшное, что у реальной Украины нет, кажется, государственной воли остановить этот расползающийся по полуострову конфликт - не нашлось "батьки Романа" (президента Фердецкого в романе Константина Мзареулова). И, разумеется, для современной Украины не может быть речи о каком бы то ни было конфликте с Западом из-за крымских татар. Так что сценарий "Первая в новом веке" реализуется лишь частично, и в самом неблагоприятном для Украины варианте.
То есть, рассмотренные сценарии формулируют идею, что Россия может быть втянута в вооруженный конфликт на территории Украины или Кавказа (что и продемонстрировала война "08.08.08").
По логике изложения далее необходимо представить вариант сценария грядущей войны, не реализуемый в принципе и являющийся отвлеченной игрой ума своего автора. Таковым является роман Шамиля Идиатуллина "Татарский удар" [35]. "Татарский удар" является заявкой на поиск нового места для республики Татарстан в России и в мире. Казань в романе Шамиля Идиатулина оспаривает у Москвы её приоритет на пространстве России, а потом выигрывает военную кампанию у западного миротворческого контингента. Но вся военная кампания описана Идиатулиным чисто "по-шпановски", когда враг делает не то, что может, а то, что позволит ему автор романа. Серьезной заявкой на сценарий будущей войны это назвать нельзя.
К нереализуемым в принципе сценариям следует отнести и большую часть произведений, вышедших из-под пера Георгия Савицкого, постоянного автора издательской серии "Войны завтрашнего дня". Романы этого писателя из цикла "Поле боя" представляют собой странное сочетание реалистичных предположений, неправдоподобных домыслов и розового ура-патриотизма. При этом фантастические домыслы и ура-патриотические агитки в творчестве Савицкого перевешивают. Достаточно рассмотреть самый внятный роман Савицкого "Поле боя - Америка. Родина или смерть!" [36]
Первая часть романа, являющегося продолжением произведения "Поле боя - Украина" (последующий роман - "Поле боя - Арктика"), повествует о модернизации АПЛ "Северсталь" класса "Акула" в подводный авианосец. Но это "волшебное изобретение" выглядит крайне неубедительно. В эпоху баллистических и крылатых ракет эта конструкция выглядит избыточной, излишне сложной. Правда, запас баллистических и крылатых ракет ограничен, они представляют из себя расходный материал, а самолеты могут возвращаться раз за разом, чтобы получить новое задание. Но тогда для них нужны "расходные" экипажи, ибо вряд ли экипаж сможет пережить перегрузку при описанном Савицким в романе способе посадки. Таким способом можно использовать только самолеты-беспилотники, уступающие при встрече в бою современным пилотируемым самолетам. Американская подлодка, оснащенная "Лайтингами" вертикального взлета из второй части романа, выглядит более убедительно. Единственной достойной внимания идеей первой части романа можно считать идею создания Российского добровольческого корпуса военных советников.
Во второй части описываются военные действия США против Венесуэлы. На "Фантлабе" (http://www.fantlab.ru/work191671) уже было отмечено, что в романе, изданном в 2009 году, Георгий Савицкий довольно точно предсказал сценарий, использованный Западом против Ливийской Джамахерии: блокада побережья флотом, бомбардировки военных объектов, вооружение и использование на суше отрядов местных бандитов и наркодельцов из соседних государств, с целью создания "освобождённой" от сил Уго Чавеса территории и ввода войск по просьбе "оппозиционного" правительства (впрочем, к моменту написания книги Савицкого этот сценарий уже применялся, как минимум, один раз - в 1936-1939 годах и Испании). Однако подобная реалистичность прогноза относится только к действиям Соединенных Штатов. Далее начинается "розовый ура-патриотизм": на помощь Уго Чавесу приходят русские флот, авиация и спецназ, и помогают сокрушить агрессора. При этом русские ракеты и торпеды точнее американских, а русские моряки и пилоты профессиональнее и героичнее US NAVY.
Кроме того, Россия каким-то удивительным образом избегает международной изоляции: никто не начинает компанию по дискредитации России, как это было во время реальной войны "08.08.08" (а ведь ливийская кампания Запада отличалась невиданным доселе масштабом применения информационных технологий). Никто не препятствует России протащить свою эскадру через весь Атлантический океан до самой Венесуэлы, а ведь чего проще перехватить этих crazy Russians посреди океана, и, подтянув шесть из двенадцати авианосцев, пустить на дно к восторгу информационно обработанного "мирового сообщества".
То есть построения Георгия Савицкого не выдерживают серьезной критики. Здесь вполне применима пословица, известная еще со времен фельдмаршала Миниха: "Турки падают как чурки, а наших Бог миловал - про меж себя говорят, хоть без голов стоят, да табачок покуривают".
Но даже из подобного рода произведений можно выделить рациональные зерна.
1) Идея о протекании Третьей мировой войны в виде цепи связанных между собой локальных конфликтов.
2) Инициировать эту цепь связанных друг с другом конфликтов могут события на Украине.
3) Сценарий сокрушения противников Запада руками местной "пятой колоны" на западные деньги и при западном господстве в воздухе.
4) Идея о собственной российской частной военной корпорации (но под контролем государства) - добровольческого корпуса военных советников, существующего на основе самоокупаемости.
***
В современной сценарности грядущих войн наглядно проявляется отмеченное выше качество, незаметное в сценариях, уже ставших достоянием истории вместе с эпохой, которая их породила. И воспринимаются как жанр "альтернативной истории" уже априорно. Современные же сценарии грядущей войны отправляются в раздел альтернативной истории прямо у нас на глазах.
Так произошло с неплохой повестью Алексея Свиридова и Александра Бирюкова "Истребители" ("Разорванное небо") [37], описывающей, как наши пилоты-добровольцы в небе Югославии лихо громят американских агрессоров. Просто потому, что такого государства, "Югославия", больше нет. Небольшое уточнение: роман написан накануне настоящей войны НАТО в Югославии, и представляет собой сценарий возможной военной кампании, на который прежнее руководство России не решилось, да и не могло решиться. Дело ограничилось тогда разворотом на обратный курс одного единственного самолета - самолета премьер-министра Примакова... Хотя сама идея применения "авианосной" тактики на суше, в горах, с маленькой аэродромной площадки должна быть признана технически осуществимой в горах Сербии и Черногории. Хотя и дерзкой.
Другой подобной альтернативной историей стала книга Виктора Бурцева (псевдоним писателей Виктора Косенкова и Юрия Бурносова) "Пленных не брать!" [38] - одной из сюжетных линий этого произведения является Россия, раздираемая нищетой и внутренними конфликтами, обменявшаяся ядерными ударами с Украиной и ведущая затяжную войну с Грузией. Разумеется, в реальности России не надо воевать с этими странами с помощью классического оружия, достаточно перекрыть вентиль... Но Россия Виктора Бурцева лишена подобной возможности, поскольку разорена неквалифицированным (или наоборот, квалифицированным - это с какой стороны посмотреть) управлением. Этого нам, кажется, тоже уже удалось избежать. И не потому, что война с Грузией оказалась быстрой и победоносной. И не потому, что у Украины нет ядерного оружия. А потому, что в решительный момент во главе России оказались хорошие кризис-менеджеры, которые отвели страну от края пропасти. Но только отвели: пропасть все еще зияет за нашей спиной. В этой связи книга Виктора Косенкова и Юрия Бурносова хороша, как напоминание.
И классическим наглядным примером, когда сценарий будущей войны мгновенно превращается в альтернативную историю, стал проект Федора Березина, первая книга которого - "Война 2010 года: Украинский фронт" [39] - устарела, едва выйдя из типографии. Автор пытался исправить положение, переработав книгу "Война 2011 года. Против НАТО" [40], но это слабо помогло. Главной сюжетной линией этой дилогии является оккупация Турцией Крыма и Донецкой области Украины при молчаливом одобрении "померанчевого" Киева и при бездействующей России. Первый том дилогии вышел летом 2008 года, и сразу после войны с Грузией стал исторической альтернативой. И не только потому, что Россия показала, что больше не будет прятаться в кусты и оттуда вопить о нарушении договоренностей, а будет при необходимости действовать жестко и решительно. Но еще и потому, что в самый решительный момент реальной войны "08.08.08" Турция отказалась пропустить корабли US NAVY через черноморские проливы, показав этим самым, что считает Россию более внятным и вменяемым партнером, чем Соединенные Штаты Америки. А изменение окраски киевской президентской администрации является только производной от всех этих событий.
Главный же мэйнстрим рассматриваемой нами темы составляют произведения, в которых российское общество либо отстраивает через грядущую войну новую сверхдержаву, либо терпит сокрушительное поражение и вынуждено выживать под пятой оккупантов на обломках своей страны.
Реваншистские устремления хорошо прослеживаются в знаменитом романе Юрия Никитина "На темной стороне" из цикла "Русские идут" [41]. По сценарию Никитина американцы, используя брешь в русской ПВО, высаживаются на Байкале и оккупируют территорию вокруг озера. Поскольку в грядущем мире главным дефицитом стала питьевая вода. Русское общество находит адекватный ответ. Руководство страны организует спецоперацию на территории противника, и группа диверсантов полковника Ермакова (говорящая фамилия, в альтернативной реальности он должен был вести планетолет "Хиус") совершает дерзкий рейд по Латинской Америке и США. Независимо от "регулярной" группы Ермакова группа русских патриотов под руководством Филиппа по своей инициативе захватывает супертанкер и взрывает его у берегов Англии. (Авторская манера Никитина - называть персонажа исключительно либо по имени, либо по фамилии.)
Все это осуществляется очень "по-шпановски", что лишает сюжет правдоподобности. Но очень правдоподобен президент Кречет, отстраивающий вертикаль власти, возрождающий экономику и армию. Разве не этим занимался В.В.Путин с 1999 года? Так что пока этот сценарий еще балансирует на грани реальности. Поэтому к нему необходимо внимательно присмотреться: в его основе лежит идея перерастания нынешнего "холодного мира" в новую "холодную войну" с конфликтами низкой интенсивности, в которых с обеих сторон будет принимать участие не вся армия, а лишь подразделения спецназа.
Мотив поражения ослабленной страны в грядущей войне с более сильным врагом звучит в повести Олега Кулагина "Московский лабиринт" [42]. Всего девятнадцать месяцев работало над возрождением России Правительство Доверия. 4 февраля 2012 года неизвестные террористы взорвали в центре Лос-Анжелеса ядерную бомбу. Американцы объявили виновными в происшедшем русских, блок НАТО практически молниеносно уничтожает русскую армию и оккупируют Россию. Слабые попытки сопротивления подавлены, страна разделена на несколько самостоятельных государств, во главе которых оказываются вполне узнаваемые фигуры политических деятелей "ельцинской когорты". Сюжетной находкой автора является утверждение, что оккупационный режим поддерживают не сами американцы, а местные коллаборационисты как из числа русских (в романе Кулагина тверское правительство), так и "национальные" формирования. Администрирование осуществляют представители Евросоюза, а сами американцы вступают в бой в исключительных случаях. Отчаянные попытки населения сопротивляться оккупантам (даже не из патриотических соображений, просто от голода и тотальной безысходности) топятся в крови. И когда кажется, что все уже потеряно, у Сопротивления появляется "волшебное" изобретение (разработка еще Правительства Доверия) под названием "Стилет".
Кирилл Бенедиктов, автор повести "Война за "Асгард"" [43], также не видит у России в нынешнем ее состоянии достаточно ресурсов и достаточно воли, чтобы добиться серьезного положения в мире [44]. Единственным средством борьбы против Белого Возрождения остается терроризм, схлестнувшийся с государственным террором "золотого миллиарда", мечтающего окончательно решить проблему "человеческого мусора". И вот террорист Зеро (Влад Басманов) штурмует базу "Асгард", чтобы не допустить уничтожения двух миллиардов людей [43]. Последним автором, описавшим в своем произведении пессимистический сценарий грядущей войны, стал Владимир Молотов [45]. В романе "Урал атакует" Москва, Петербург, Нижний Новгород, Ростов уничтожены ядерными ударами, а вся остальная Россия превращается в скопище карликовых государств. В романе описаны Уральская Независимая республика, анархический Башкортостан и Поволжская международная республика (Самара) под эгидой НАТО. Нет привычных по пост-апокалиптике мутантов, зато есть монументальные фигуры гаишников, продолжающих поборы на дорогах даже после ядерного апокалипсиса. В книге описана многоходовая военно-политическая интрига, в результате которой в Самаре происходит восстание против натовцев.
Не прошли мимо темы грядущей войны и авторы сборника "Наше дело правое" [46], который является результатом одноименного конкурса, проведенного в 2006 году на сайте Веры Камши. К слову сказать, многие авторы сборника воспользовались методом экстраполяции, перенося современное положение в стране и в мире вперед, в будущее, или назад, в прошлое. Но три автора - Сергей Котов, Дмитрий Жуков и Дмитрий Дзыговбродский - в своих рассказах, являющихся притчами о солдатском долге, прямо обратились к теме грядущей войны.
Сергей Котов в рассказе "Счастливчик" описывает военно-политическое противостояние по типу Карибского кризиса, которое должно начаться в недалеком будущем в Баренцевом море вокруг незаконно установленной норвежцами платформы. И хотя конфликт разрешается с помощью магического амулета, полученного главным героем при мистических обстоятельствах на грани жизни и смерти, для окружающих все выглядит естественно: самопроизвольный разгон реактора на авианосце "Рональд Рейган" с вытекающими последствиями. Только это не позволяет войне "холодной" вылиться в "горячую". В рассказе Дмитрия Жукова "Солдат" описывается недалекое будущее, в котором Россия фактически разрушена внезапным ударом натовской авиации. Произошло это в силу фатальной ошибки российского руководства, до последнего момента надеявшегося избежать войны путем переговоров. И вот уже так и оставшийся неизвестным (специальный литературный прием - ни разу не назвать персонажа, от имени которого ведется повествование, по имени) боец элитного подразделения собирает выживших гражданских, чтобы продолжать партизанскую войну. В рассказе Дмитрия Дзыговбродского "Небо над Прохоровкой" на первый взгляд все бело и пушисто: внезапный вероломный удар американцев отбит, в кабине "волшебного" космоатмосферника Су-55 экипаж успевает не только заниматься боевой работой, но и распевать патриотические песни... и только в конце выясняется, что все эти люди погибли при первом боестолкновении, и продолжают жить только в сознании сошедшего с ума капитана Ерофеева, в одиночку сбивающего американские космоатмосферники. Очень изящно Дмитрий Дзыговбродский пробрасывает мысль, что главное оружие американцев - это американская культура, превращающая людей в безродных космополитов.
В 2011 году молодой автор Александр Афанасьев начал публикацию цикла "Период распада", в рамках которого опубликованы уже семь романов: "Период распада", "Год колючей проволоки", "Крушение иллюзий", "Гнев божий", "Зло именем твоим", "Час героев", "Падение Вавилона". Цикл является серьезной заявкой на проект возможного будущего. Произведения цикла связаны единством действия, единством героев, автор ведет читателя через хитросплетения политических и военно-тактических интриг, рисуя подробную, можно сказать эпическую картину Третьей мировой войны. В описании автора Третья мировая война это цепь сливающихся друг с другом локальных конфликтов, взрывающих старое мироустройство изнутри. Столкновение Америки с Россией начинается на Украине, и протекает как конфликт низкой интенсивности, но постепенно начинается эскалация. Одновременно интенсифицируются конфликты в других критических точках - Ближнем Востоке, в Персидском заливе, и в самой Америке. Единственная в мире сверхдержава не выдерживает и обрушивается.
Показательно, что сопротивление натовцам показана как инициатива самого народа, а после-путинское правительство России если и появляется в сюжете, то на заднем плане.
Начиная с 2013 г. издательство "Эксмо" начало издание серии "Враг у ворот". Серия целиком посвящена перипетиям грядущей войны Запада против России. Вышло уже двадцать книг: "За день до после завтра: "Абрамсы" в Химках" "Россия 2020: Голгофа", "Эра джихада" Александра Афанасьева; "Имперец: живым не брать!", "Имперец: за державу обидно!", "Чернее черного (пепельный рассвет)" Александра Конторовича; "Сталь и пепел", "Роса на солнце" Вадима Львова; "Нож разведчика", "Подрывник из будущего" Александра Голодного; "Холодная нефть с горячим запахом крови" Владимира Контровского; "Закон Дарвина" Олега Ростислава; "Умри стоя" Артема Мичурина; "Великая Кавказская Стена. Прорыв 2018" Михаила Белозерова, "Инструктор по выживанию" Николая Мороза; "Никто кроме нас!" Олега Верещагина, "Горячая весна 2015-го" Михаила Лугового, "Штрафники 2017" Сергея Лобанова и Дмитрия Дашко. Перечисленные книги очень разнообразные по сюжету (от защиты братской Украины до защиты российского шельфа в Ледовитом океане, от городской герильи на радиоактивных руинах русских городов до русских танков на подступах Варшавы; как экзотика - попадание нашего современника в грядущую войну и обратное перемещение) и очень неровные по художественному исполнению. Но прослеживается и общее.
1) Все книги носят алармистский характер, то есть постулируется, что России придется воевать, даже если она этого не захочет: заставят внешние и внутренние враги.
2) Сценариев грядущей войны два: либо конвенциональная или ядерная война с объединенным Западом, либо спровоцированная вахабитским подпольем и непримиримой оппозицией гражданская война внутри страны.
3) Постулируется неспособность современного государства защитить свое население и территорию. Организация отпора оккупантам в большинстве книг - дело рук простых граждан.
Это еще не симптом, но президенту есть о чем задуматься.
***
Хочется сказать несколько слов отдельно о таких выдающихся авторах как Федор Березин, Максим Калашников и Сергей Переслегин.
Одним из талантливых и самобытных авторов развивающих тему грядущих войн, является Федор Березин. Неудача с проектом "Украинский фронт" в данном случае не показательна. Даже в этой дилогии Федор Березин показывает себя не только как литератор, но и как профессиональный военный эксперт. Его описаниям борьбы системы ПВО с современной авиацией можно верить, ведь он капитан Советской армии в отставке. Хотя довольно тяжелый язык и обилие в тексте сложноподчиненных предложений не добавили популярности его произведениям у читателей. Однако, заслуга Федора Березина для развития жанра "военно-утопического романа" значительна.
Во-первых, он попытался "реабилитировать" идею ядерной войны, насколько это возможно. То есть, показал, что подобную войну возможно вести, и она будет иметь какую-то сценарность, отличную от хаотичных массовых ударов ядерными ракетами по всему, что движется и дышит. К чести писателя, он не стал экспериментировать с родной планетой. В своем цикле романов "Черный корабль" он нарисовал мир планеты Геи, на которой сошлись не на жизнь, а на смерть Империя эйрарбаков и Республика брашей. Тактическое атомное оружие здесь используется без всякой рефлексии даже на собственной территории в гражданской войне, начавшейся в Империи. Предложение рассмотреть варианты ведения войны без применения ядерного оружия, прозвучавшее в начале первого романа, вызывает смех в Имперской Академии наук. Автор уверен, что войну не сможет остановить даже ядерный апокалипсис. Ведь массированная ядерная война начинается в третьей части первого романа, а писатель закончил уже четвертый роман цикла. И в последних романах Федор Березин описывает мир уже после ядерной войны. Правда, он начинает с читателями тонкую интеллектуальную игру, которую не все поняли: ведь большая часть третьего и четвертого романов посвящена самоанализу капитана подлодки "Кенгуру-ныряльщик" Стата Косакри, который никак не может решить, есть ли мир за пределами субмарины, и не является ли внешний мир плодом его воображения. Возникают вопросы: а была ли ядерная война, не приснилась ли она Стату Косакри? И существует ли пост-ядерный мир за бортом "Кенгуру-ныряльщика"?
Во-вторых, Федор Березин ведет скрытую полемику со Станиславом Лемом. Станислав Лем утверждал, что грядущие войны приведут к миниатюризации военной техники и подтолкнут развитие нанотехнологий, ибо, чем меньше объект, тем труднее его поразить на поле боя. В противоположность Лему, Березин насытил мир Геи чудовищными механическими монстрами: моря бороздят огромные линкоры, чудовищные "свиноматки" - гигантские десантные суда на воздушной подушке, и "кишки" - гигантские субмарины, представляющие собой чудовищный многоразовый гранатомет, плюющийся ядерными зарядами. По земле движутся огромные многогусеничные и многобашенные танки. За артиллерию двухметрового калибра и танки величиной с гору некоторые читатели называют Федора Березина "заклёпочником". Это несправедливо. В случае ядерной войны прямая логика Станислава Лема не работает, и прав, по-видимому, Федор Березин: у гигантского технического монстра, напичканного всяческим вооружением, больше шансов отбить прямую ядерную атаку. Недаром в романе "Большой черный корабль" вкопавшуюся в землю "свиноматку" сумела подорвать тактическим ядерным зарядом только проникшая в её внутренность группа диверсантов-смертников, переодетая в брашистскую форму. Да и после этого взрыва её приходится добивать ядерными ракетами. А второй роман цикла "Экипаж черного корабля" полностью, от первого до последнего листа посвящен описанию мега-танка брашей "Сонный дракон" класса "Боевая гора". В тоже время вся выдуманная Станиславом Лемом "мелочь" просто поджарится в ЭМИ и сгорит в гамма-излучении.
Вторым циклом Федора Березина, описывающим грядущую войну, стала трилогия "Война 2030 года" (наш ответ Ральфу Петерсу и его "Войне 2020 года"). Писатель описывает мир после энергетического коллапса и сразу дает завязку сюжета, излагая геополитику мира и озвучивая намерения от имени главного злодея - Соединенных Штатов Америки - в виде секретной директивы. В мире дефицита энергоносителей США планируют последовательно сокрушить всех других претендентов на ресурсы, включая партнеров по НАТО, "обрезать трубу", присоединить к себе Канаду и Мексику, сделать северный берег Панамского канала новой непроходимой границей. После чего проживать присвоенные энергоресурсы, постепенно сокращая авиацию и флот до минимума, в то время, когда остальной мир скатывается к первобытному строю. Но тут как всегда в планы гегемонистов вмешались вездесущие русские.
В первой книге "Война 2030: Красный рассвет" русские наемники, работающие по контракту с местным правительством, спасают от разгрома Новый Южно-Африканский Союз, из которого США очень долго выращивали для себя "боевого хомячка", чтобы потом показательно его прихлопнуть в назидание другим. Правда, при этом русский отряд попадает в плен, но без этого не было бы второй части - "Война 2030: Пожар в метрополии", где описываются подвиги отряда уже в Америке, когда русские участвуют в местной гражданской войне и потрошат застрявший в Панамском канале авианосец "Фенимор Купер", и третьей части, - "Война 2030: Атака Скалистых гор", где они взрывают американский командный центр. При этом наемники из отряда "Ахернар" переходят под командование некоего Русского центра возрождения. Очень умиляет пароль и отзыв, по которому Герман Минаков передает свой отряд в распоряжение анонимного, по сути Центра: "Орки оседлали молнию" - "Меч империи готов к битве". И вообще, во всех трех текстах цикла "Войны 2030" Федора Березина чувствуется большое влияние публициста Максима Калашникова.
Максим Калашников (настоящая фамилия Владимир Кучеренко) является автором целого ряда бестселлеров, воспевающих великую советскую цивилизацию и исполненных надежды на то, что цивилизация эта не ушла в прошлое, а затаилась где-то, и вот-вот выберется из тайного хранилища, громыхая стальными гусеницами танков и взрывая тишину ревом ракетных двигателей. Уже в первом бестселлере "Сломанный меч Империи" (1998) он обрушивает на читателей такое количество ТТХ разнообразнейшей военной машинерии, что у читателей поневоле напрашивался вопрос: а как тогда мы могли проиграть "холодную войну" американцам, имея на руках такое? Аналогичное содержание имела вторая книга Максима Калашникова "Битва за Небеса" (2000). Впоследствии этот автор переключился на конструирование желательного будущего, которому посвящены книги "Вперед, в СССР", "Третий проект" в трех томах (совместно с Сергеем Кугушевым), "Будущее человечество" (с Игорем Бощенко), "Крещение огнем" в четырех томах и другие произведения. Среди книг есть и "Гнев орка", и "Оседлай молнию!", где Максим Калашников пытается предсказать развитие военного дела и предложить свои собственные сценарии грядущих войн, и которые оказали такое сильное влияние на Федора Березина.
Конечно, невозможно согласиться с общей концепцией Максима Калашникова, утверждающего в своих книгах, что Россия и весь мир, начиная от Ленина и заканчивая Медведевым, есть глобальный проект США. И вся жизнедеятельность нашей страны на протяжении более 100 лет корректируется американской элитой, независимо от политического строя. Это попахивает паранойей. Но и параноики бывают полезны: они часто замечают действительно уязвимые точки системы, которые нормальные люди не замечают. В последней книге (которая еще не прекратилась в бестселлер), написанной совместно с Евгением Осинцевым - "Завтра была война. 22 декабря 201... Ахиллесова пята России" - ему действительно удалось выявить уязвимую точку российской инфраструктуры, где сходятся во едино линии всех газопроводов Ямала. Удар по этой точке, по мысли Калашникова, способен лишить Россию доступа к нефти и газу, и естественно, к быстрой капитуляции ее армии и правительства перед врагами. Остается надеяться, что ни натовцы, ни китайцы книг Калашникова не читают.
Можно добавить, что издательство "Эксмо" выпустило в 2005-2006 годах фантастическую серию "Войны будущего" специально под Федора Березина. Иначе нельзя объяснить, что из пятнадцати томов серии восемь томов - сочинения Федора Березина. А также бытование в серии "Войны будущего" его цикла "Красные звезды", которые никакой футурологией не являются, а представляют собой триллер с включенным сценарием альтернативной истории. По той же причине - "под Федора Березина" издательство "Эксмо" поместило в серию одного иностранного автора - Ральфа Петерса - с его двухтомником "Война 2020 года" (2005), от которого отталкивался Березин в своей работе. Действительно, обстоятельность, с которой Ральф Петерс в своей книге хоронит Россию и русский народ, не может не возмущать русского человека. Кто не согласен с подобной оценкой - перечитайте послесловие самого Ральфа Петерса в минском издании "Вагриус" 1995 года. И вам всё станет ясно. К слову: в издании "Эксмо" оно стыдливо опущено...
Но остальные авторы серии самобытны. Это и Елена Чудинова с "Мечетью Парижской Богоматери" (2005), и Я.А.Живой с циклом "Небесный король" в двух книгах (2006), и Александр Шубин - "Ведьмино кольцо. Советский Союз XXI века", и рассмотренная выше книга Дмитрия Янковского "Рапсодия гнева".
***
Сценарностью грядущих войн занимался также Сергей Переслегин, литературный критик и публицист, основатель клуба стратегических ролевых игр "Имперский генеральный штаб", исследовательских групп "Конструирование Будущего" (2000), "Санкт-Петербургская Школа Сценирования" (2003), "Знаниевый реактор" (2007). Этот человек занимается всем понемногу, не сосредотачиваясь полностью на каком либо одном предмете: критическим разбором фантастических произведений, теоретическими построениями в области альтернативной истории, политической публицистикой, геополитическими построениями и выкладками, футурологией, военной историей, сценариями грядущих войн. Подобная "всеядность" отрицательно сказывается на творчестве этого без сомнения выдающегося человека. Немало нареканий вызвала, например, попытка группы "Имперский генеральный штаб" в своих ролевых играх переиграть ход Второй Мировой войны в пользу нацистской Германии. Точно также небезупречна попытка Сергея Переслегина и его последователей предложить сценарии грядущих войн.
Уже первый сценарий так называемого "насыщающего террористического нападения" привлек к себе внимание читающей публики. Надо отдать ему должное, Переслегин выдвинул научно обоснованный и логически непротиворечивый сценарий сокрушения "антисистемой" существующего мирового порядка. При этом автор опирается на выкладки в области социальной психологии, экономики, теории информации и военной теории. Однако последующие сценарии грядущих войн, привязанные С.Б. Переслегиным к проблеме штурма так называемого "постиндустриального барьера", читающую публику скорее разочаровали. Единственная чисто художественная книга этого автора "Война на пороге. Гильбертова пустыня" описывает долженствующую якобы произойти в 2012 году войну между Россией и Японией за Курильские острова. Война эта весьма своеобразна, она выдержана в стиле японских мультфильмов "анимэ". Японцы бросают на острова армию, состоящую из подростков (привет от "Королевской битвы" Кэдзи Фукасаку) ей противостоит такая же, по сути, российская армия, состоящая из "ролевиков". По мысли Переслегина, это армия нового образца, так называемая флэш-армия: началась война - собралось народное ополчение, кто захотел, кончилась война - разбежалось по своим делам. Государству большая экономия. Японская армия регулярная, то есть рекрутируемая. Японцы загоняют своих детишек в армию и муштруют там до седьмого пота. И как российское флэш-ополчение может успешно противостоять такой тренированной армии, Переслегин не проясняет... То есть мы имеем дело с отвлеченной игрой ума Сергея Переслегина.
***
Таким образом, современные сценарии грядущей войны, за исключением несбыточных или перешедших в разряд альтернативной истории рисуют следующую перспективу развития событий:
1) Россия может оказаться втянутой в войну с третьими странами или коалицией стран через конфликт на Украине или на Кавказе. Реже в качестве исходных точек конфликта называются Охотское или Баренцево моря.
2) Вероятнее всего, по мысли писателей, война России с США и их союзниками по НАТО, хотя некоторые писатели не исключают и столкновения с Японией или Китаем.
3) Война, скорее всего, выльется в цепь перетекающих друг в друга локальных конфликтов. В противном случае не исключен ограниченный, или даже полномасштабный обмен ядерными ударами.
4) Победа России в большинстве современных романов носит чудесный характер: писатели рисуют желательную картину будущего, не имеющую ничего общего с реальным положением дел, или используют разнообразные "волшебные" изобретения. Но это лучше упаднических настроений, характерных для этого жанра фантастики в позднем СССР.
5) Некоторая часть авторов сомневается в способности современного российского руководства твердо и адекватно защищать интересы страны военной силой.
6) Большинство авторов сходится в том, что в случае военного поражения нас ожидает не просто оккупация, но и растянутый по времени геноцид.
Но в целом современные сценарии грядущих войн выполняют свою основную роль: мобилизации общественного сознания страны в угрожаемый период.
[1]. Рейман Г. Грядущая война и германская химическая промышленность - Л.: "Прибой", 1928. [2]. Хирата с. Как мы будем воевать // Военный зарубежник - 1933. ? 9. [3]. Guderian Н. "Achtung - Panzer!" Die Entwicklung der Panzerwaffe, ihre Kampftaktik und ihre operativen Moglichkeiten. - Stuttgart, 1937. [4]. Прашкевич Г.М. Шпион в Юрском периоде: Сб / Г.Прашкевич, - М.: АСТ, 2003. - С.517-608.; Его же: Адское пламя. Новосибирск, Свиньин и сыновья, 2007. - 196 с. [5]. Кулешова Н.Ю. "Большой день": грядущая война в литературе 1930-х годов // Отечественная история. -2002. ? 1. - С.181-191. [6]. Харитонов Е.В. "Без войны они скучают" // http://telegrafua.com/world/11848/print/$ Харитонов Е. Взгляд на фантастику // http://litforum.ru/lofiversion/index.php/t24348.html [7]. Гончаров В. Между Сциллой и Харибдой // В кн.: Анисимов С.В. Вариант "Бис". - М.: АСТ, Ермак, 2003 - 544 с. [8]. Арбитман Р.Э. Поединок крысы с мечтой. О книгах, людях и около того. - М., 2007. - С.324 [9]. http://viktorkulikov.livejournal.com/9693.html#sdendnote28anc [10]. http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/63607 [11]. Крестовский В.В. Наша будущая война // Исторический вестник. Историко-литературный журнал. Т.8. С-Пб, Тип. А.С.Суворина, 1882. С.157-167. [12]. Ларионов Е.В. По поводу одного острова (Гадание о будущем) // Исторический вестник. Историко-литературный журнал. Т.9. С-Пб, Тип. А.С.Суворина, 1882 С.129-163. [13]. Русское судоходство. 1886. ? 2-9. [14]. Роковая война 18?? года //Русское судоходство. 1887. ? 20-21. [15]. Куликов В. Англичане о германском "вторжении" на Британские острова в конце XIX - начале ХХ века // http://viktorkulikov.livejournal.com/9693.html#sdendnote16sym [16]. См.: Голубев А.В. "Если мир обрушится на нашу республику": Советское общество и внешняя угроза в 1920-е - 1940-е годы : [текст] / А.В.Голубев - М., 2008. С.88-131.: Он же. Советское общество и "военные тревоги" 1920-х годов // Отечественная история. - 2008. - ? 1. - С.36-58.; Курдюкина М.М. Угроза войны глазами красноармейцев в 1920-е годы [текст] /М.М.Курдюкина // Война и мир в историческом процессе (XVII - XX в.) Ч.1. - Волгоград, 2003. - С.277-284.; Симонов Н.С. "Крепить оборону страны Советов" : "Военная тревога" 1927 года и ее последствия // Отечественная история. - 1996. - ? 3. - С.155-161. [17]. Толстой А.Н. Гиперболоид инженера Гарина : [роман] / А.Н. Толстой // Собрание сочинений, Том 4 - М., Художественная литература, 1958. - 831 с. [18]. Иванов, Вс., Шкловский, В. Иприт: [роман] / Всеволод Иванов, Виктор Шкловский. - Спб.: РЕдФИШ, ТИД "Амфора", 2005. - 399 с. [19]. Толстой А. Угольные пирамидки // Красная новь. 1925. ? 7,8,9.; Толстой А. Сквозь Оливиновый пояс // Красная новь. 1926. ? 4,5,6,7,8,9.; Иванов В., Шкловский В. Иприт. М., 1925. [20]. Эренбург И. Трест Д.Е. История гибели Европы [роман] / И. Эренбург // Собрание сочинений в девяти томах. - Т.1 - М., художественная литература, 1962. - 534 с. [21]. Ясенский Б. Я жгу Париж [роман] / Б. Ясенский - Курск, Курское книжное изд-во, 1963. - 303 с. [22]. Беляев С.М. Радиомозг [Тест] - М.-Л.: Мол. гвардия, 1928. 180 с. [23]. Беляев А.Р. Властелин мира [Тест] // Собрание сочинений, т.4 - М.: Молодая гвардия, 1963. [24]. Киршон В.М. Большой день. Фантастическая пьеса в 5 актах и 6 картинах [пьеса] / Владимир Киршон - М.: Л., 1936. [25]. Павленко П.А. На Востоке [роман] / Петр Павленко - М., 1937. [26]. Шпанов Н. Первый удар. Повесть о будущей войне [роман] /Николай Шпанов - М., 1939. [27]. Советские поэты, павшие на Великой Отечественной Войне [Текст] - М.: Советский Писатель, 1965. [28]. Экранизирована Никитой Михалковым в 1978 году. [29]. Здесь требуется небольшое отступление, которое удобнее всего дать в виде сноски. Когда эта работа еще не была дописана, по ее теме был сделан доклад на "БАСТКОНЕ 2011", который потом был опубликован в сборнике Д.М.Володихина "Ф-ретро" (Москва, ЗАО "Мануфактура", 2011.) и выложен в Интернет. Эта публикация породила довольно живую дискуссию, показавшую, что разные советские поколения по-разному относились к перспективе грядущей войны. Юное советское поколение не то, чтобы хотело войны, но оно желало ИСПЫТАТЬ себя войной, чтобы встать вровень со старшим поколением. Старшее же поколение, пережившее войну и, не побоимся этого слова, "ушибленное" войной, грядущей войны боялось и категорически не хотело. Вот несколько отзывов на доклад, появившиеся в Интернете: "В докладе лично я несколько более подробно развернул бы тему различного отношения к новой мировой войне в СССР и США после ВМВ. Ведь действительно, если взять произведения советских писателей, которые этой темы так или иначе касались, пусть даже не напрямую (например Кир Булычев с его "Последней войной"), то в них превалирует истеричное "мы все умрем!". В то время как в западной литературе существовал и активно развивался альтернативный взгляд, где идея ТМВ активно эксплуатировалась чуть ли не положительном ключе". "Я окончил школу в 1985 году. Да, нас тогда со всех сторон пичкали рассказами о том, что ядерная война - это всеобщий конец ... Т.е. практически запугивали. Наши же власти нас запугивали. Да, везде писали "Миру - мир". А мы, пацаны, втихаря пели под гитару:
В Париже танки наши танки
И вот уж в Сене тонут янки,
А в атмосферу валит дым,
А в Антарктиде тают льды.
А еще садистскую песенку "Медленно ракеты уплывают вдаль .." Официальная пропаганда пичкала нас пацифисткой туфтой, а мы всем классом шли к однокласснику, у которого старший брат пришел из Афгана и с открытыми ртами слушали и слушали. И переписывали первые афганские песни. А еще рассказывали друг другу, как наши дали китайцам на Даманском ... как наши навели порядок в Венгрии и Чехословакии ... О том, что наши переодетые солдаты воюют в Анголе... Не было более любимого предмета, чем НВП. А уж приходить в школу не в школьной форме, а в армейской рубашке и армейском галстуке - было высшим шиком. Да, мы знали, что в Афгане погибают наши пацаны. Но знали, что они там погибают за Родину. И тогда, точнее гораздо раньше, наша идиотская пропаганда была просто обязана штамповать фильмы и книги о нашей армии. Фильмы и книги, в которых бы показывали, что у нас есть самое лучшее оружие. Что наша армия может всё. Нужно было рассказывать, как наши воевали в Корее и Китае. Вьетнаме и Египте. Анголе и Ливане. Нужно было снимать фильмы типа "Одиночное плавание", а нас пичкали фигней Тарковского и сопливыми водевилями ..." Приведенные отзывы согласуются с выводами, сделанными авторами в конце данного раздела. [30]. Пядышев Б.В. Третья мировая - в бестселлерах и не только. [Тест] / Борис Пядышев - М., Наука, 1985. - С.18-29. [31]. Киселев Е.Ю. Теория "Ядерной зимы" против СССР // Антигосударственная деятельность в России и СССР в ХХ - начале XXI вв. Материалы четвертой научно-практической конференции Воронежского русского военно-исторического общества, посвященной 12-летию ВРВИО и состоявшейся в г. Воронеже 19 сентября 2010 года - Воронеж, ИЛДВА, 2010, С.38-44. [32]. Рыбаков В.М. Первый день спасения. Повести и рассказы [Тест] / Вячеслав Рыбаков. - М.: АСТ, 2001. С.79. [33]. Янковский Д. Рапсодия гнева [Тест] - / Дмитрий Яновский - М.: Центрполиграф, 2000. [34]. http://bookz.ru/authors/mzareulov-konstantin/mzarek05.html (на 06.12.2011 г.) [35]. См.: Идиатуллин Ш. Татарский удар [Тест] / Шамиль Идиатуллин - СПб.: Крылов, 2005. [36]. Савицкий Г. Поле боя а Америка. Родина или смерть! [Тест] / Георгий Савицкий - М.: Яуза-Эксмо, 2009. [37]. Свиридов А., Бирюков А. Истребители [Тест] / Алексей Свиридов, Александр Бирюков М.: Яуза, 1998. [39]. Бурцев В. Пленных не брать! [Тест] / Виктор Косенков, Юрий Бурносов - М.: ЭКСМО, 2005. [39]. Березин Ф. Война 2010: Украинский фронт[Тест] / Федор Березин - М.: Яуза-Эксмо, 2009. [40]. Березин Ф. Война 2011: Против НАТО [Тест] / Федор Березин - М.: Яуза-Эксмо, 2010. [41]. См: Никитин Ю.А. На темной стороне [Тест] / Юрий Никитин - М., 1999. [42]. Кулагин О. Московский лабиринт [Тест] / Олег Кулагин - М.: Азбука-елассика, 2005. [43]. Бенедиктов К.С. Борьба за "Асгард" [Тест] , Кирилл Бенедиктов - 2003. [44]. Володихин Д.М. Война сценариев. // http://www.apn.ru/publications/print1596.htm [45]. Молотов В. Урал атакует [Тест] / Владимир Молотов М., СПб.: АСТ-Полиграфиздат-Астрель, 2011. [46]. Наше дело правое [Тест] / Ник. Перумов, Вера Камша, Элеонора Раткевич, Сергей Раткевич и др. - М.: Эксмо, 2008.