Гуфельд Зэев
Дневник дневника

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Старые игры в любовь.
    Было написано в одном из лучших городов мира - Киеве на 2-м году "Перестройки", когда весёлая злость и ошеломаляющая надежда мощными крыльями несли к будущему, которого, казалось, слишком много для одной жизни.
    И хотелось им поделиться.
    Посвящается моему очень близкому и давнему другу киевлянке Лесе Тышковсвой.
Иллюстрации Владимира Талалаева. Изготовлены по просьбе автора повести. Лично одобрены Гуфельдом.
(К сожалению, оригиналы иллюстраций были в своё время украдены из редакции "Уральского следопыта" и поэтому здесь приводятся иллюстрации с сохранившихся фотокопий.)
ДНЕВНИК ДНЕВНИКА

Посвящается и принадлежит
Л. Тышковской .

Дневник дневника
Я решил завести дневник. А что? Людям можно, а мне нельзя? Что с того, что я сам - дневник? Нет, не школьный. И не руководителя. Я дневник, в который записывают свои наблюдения, мечты, помыслы. Но это не значит, что и я не имею права записывать свои. А что? Стоит попробовать. Итак...

5 НЕДЕЛЬ НАЗАД.

Хозяйка открыла меня и занесла первую запись: "Таких людей встретишь нечасто. И часто не поймёшь. Но я радуюсь, когда он раскрывает мне душу. Радуюсь, как при встрече с живым динозавром: значит, они не вымерли, значит, они ещё существуют.
Динозаврик мой".
Моя хозяйка - поэтесса. Но, несмотря на это, она вполне разумно смотрит на мир, хотя и радуется встрече с исполинскими гадами. Насчет "гадов" - шучу. Это её парень, кажется.

4 НЕДЕЛИ НАЗАД.

Мне не нравится парень хозяйки. По-моему, он не динозавр, а идиот. Слишком мечтательный, с огромными запросами на мораль. Хозяйка пишет, что ей это нравится.
Что поделаешь - поэтесса.

3 НЕДЕЛИ НАЗАД.

Что? Кажется странным, что я - дневник - насмехаюсь над мнением хозяйки? А почему бы и нет? Как я понял из записей хозяйки, люди тоже издеваются над теми, кто доверяет им душу. Сейчас объясню.
Насколько я понял, они неравнодушны друг к другу. Но хозяйка более земная, вернее, у неё больше забот, вот она часто и злится (как он терпит её? Христос несчастный!) Её дружок потащил её смотреть какой-то "Мой Киев", как он называл его. Она была не в духе. Ну и...
Вы бы видели, что она написала!

2 НЕДЕЛИ НАЗАД.

Они поссорились. Хозяйке надоела его верность. А на самом деле, она испугалась её.
Хозяйка, наверно, грустит. Но не очень. Конечно, она разумно смотрит на мир (а ещё поэтесса). Что ей любовь?
Да и что ей может дать её дружок? Мечты, да вечное беспокойство. Нет, моя хозяйка - не дура.

НЕДЕЛЯ ТОМУ НАЗАД.

Он пришёл! Я так и не понял, почему она радостно встретила его. Сама она пишет: "Соскучилась по мечтам". Хм, глупо.
Он принёс ей какую-то тетрадь. Говорит, сам написал. От него всего можно ожидать.

СЕГОДНЯ.

Окончила читать. Это... я не знаю, как об этом рассказать! Уж лучше напишу то, что написала сама хозяйка, так сказать, процитирую её из себя:
* * *
"Я взяла его тетрадь и открыла. На первой странице было написано:
Мой Киев

Мой Киев
(путеводитель)



Замок Призрачной Феи

Владимирская 2, Замок Призрачной Феи
Владимирская, 2
Замок Призрачной Феи
В Замке Призрачной Феи деловито, но весело готовились к балу.
Сама хозяйка с самого утра порхала по дому, отдавая приказы своим многочисленным слугам: ножам, блюдцам, щёткам, столам, люстрам...
Старая тётушка Пыль спешила забраться в мусорное ведро: она уже уставала от суеты и веселья и предпочитала это время проводить где-нибудь подальше, собрав свои седины в единую лохматую кучу.
У Призрачной Феи были братья. Старший - граф Теле и младшие - барончики, с приставкой "фон-" и той же, что и у графа, фамилией... да, ещё у них был титул! - Междугородний.
Они тоже, всеми силами, как могли, мешали приготовлению и путались под ногами. Или наступали на них, что не намного лучше. За такое нехорошее поведение пришлось отправить их в ближайшее отделение связи. Где они с удовольствием принимали телетонны, междугородние звонки и письма с поздравлениями. Всё это незамедлительно отправляли наверх, где Фея превращала приветствия в цветы и расставляла их в вазы на окна. После чего она брызгала газированной водой из сифона, промывая орнамент на фасаде замка.
Как только Тьма вступала в город, начинали прибывать гости. Гостей собиралось несметное множество, но мсье Воланд (благо, его местная резиденция была неподалёку) показывал чудеса пятого измерения, и всем всегда хватало места. Хватало также и радости, и веселья, смеха и песен, танцев и любимых дел. Здесь всем было хорошо, Мальчик-с-Пальчик и Великан на равных играли в шахматы, Буратино, без боязни сломать свой нос или проткнуть им чью-то спину, совал его во все дела, Мальвина с удовольствием слушала хэви-метал, и даже Пьеро с неизбывным успехом писал водевили.
Зимним холодным вечером промёрзший путник, если у него только хватало воображения заметить в тёмных окнах свет, радушно встречался хозяевами и гостями, которые предлагали ему тепло, радость, друзей и безалкогольное вино, пьянящее, но не убивающее.
Одним из таких гостей был человек, которого здесь называли Падре (он иногда одевал чёрный монашеский плащ с капюшоном). Помимо плаща он носил облегающие стройные ноги чёрные брюки и белую рубашку с развевающимися на ветру рукавами. Такова была его одёжка. А ум... Кто знал, что было у него на уме? Нельзя было даже определить его возраст, иногда он казался очень юным, иногда очень старым.
В первый свой бал при дворе Призрачной Феи Падре подошёл к цыганкам и протянул руки:
-Позолоти душу, дорогая!
Цыганки расхохотались, и две из них заскользили пальцами по его ладоням. Одна нагадала смерть от большой любви, другая - от маленькой пули.
Хозяйка бала, подхватив парня под руку, вывела его из весёлого пёстрого круга.
-Дорогой Падре, и вам не скучно будет жить, зная свою судьбу?
-О нет, дорогая фея, из двух зол я обычно выбираю третье.
И, оживлённо болтая, они влились в нежные звуки вальса, исполняемого в стиле "стальной город".
Прошло несколько лет. Все эти годы Падре блистал на балу в созвездии своих весёлых друзей. Окна Замка Призрачной Феи всегда были освещены для него.
Но однажды, в конце лета, парень пригласил с собой на бал девушку. Он думал, что и она увидит, но она удивлённо пожала плечами и сказала:
-Заглядывать в чужие окна? Ну-ну.
-При чём здесь окна?
-А при чём здесь Фея?
А ведь и правда, при чём? Дом как дом. Что за идиотские мысли? В таком возрасте.
И Падре решил не замечать свет в тёмных комнатах Замка Призрачной Феи. Тьфу-ты, какого там замка? Да и какой он теперь Падре? Так, просто молодой специалист. Откуда плащ? - обыкновенная куртка. Стройные ноги, рубашка с... рукавами... Что за бред?
Только иногда почему-то было слышно, как плачет в замке Призрачная Фея. Граф Теле теперь никому не мешал своим чрезмерным усердием, а угрюмо сидел в углу и уныло стучал пальцами по столу. Фоны Теле Междугородние тоже грустили без друзей. Тётушка Пыль посапывала на мебели. Паук начал плести белый саван для бала. Откуда мог взяться бал, если его никто не видел?
Мальчик-с-Пальчик теперь не вылазил из кино, благо за билеты ему платить не надо. Пьеро взялся кропать эпитафии. Цветы увяли.
И пришла осень...
Настала зима...
Зима выдалась очень холодной. Лёгкая куртка плохо грела, и парень сильно мёрз. Но теперь он не мог согреться в гостях у прекрасной Феи. Самый обыкновенный парень в самой обыкновенной жизни. О нет, жить было интересно. Великие дела и вправду были великими... и... а, да что говорить!
Наверно, это накопилось в нём. А может, что-то произошло? Но однажды он достал свой чёрный плащ, встряхнул его...
-Йа-а-а, ха-ха, ха-ха! - вприпрыжку нёсся по замку граф: -Телеграмма! Телеграмма! Ха-ха! "Прибываю Галапагосских островов. Надеюсь попасть корабля на бал. Падре".
-Сестрица! Сестрица! - кричали междугородние бароны:
-Мастер и Маргарита будут сегодня в шесть!
-Штирлиц починил свой "Оппель" и уже едет из Берлина!
-Сегодня прилетает Аэлита!
-Какая элита? - просопела тётушка Пыль.
-Ах душечка, не элита, а Аэлита, - поправила Фея, порхая по комнатам.
-А-а, элита, - "поняла" старушка, снова отправляясь в мусорное ведро.
Начали собираться гости.
-Как путешествовали, милый Падре? - спрашивала хозяйка, беря его под руку.
-Прекрасно, прекрасно, дорогая Фея, - отвечал он, несколько смущённый светским шумом, устроенным из-за него.
-Дорогая Фея, - вдруг сказал Падре, -Я скоро приведу к вам одну прекрасную девушку. Я уже приглашал её один раз, но она слишком запуталась в суете дел. Но скоро она всё равно придёт сюда. Верьте мне, дорогая Фея, придёт!
У самого виска Падре просвистел серпантин.

Уголок Андерсена

Владимирская 4, Уголок Андерсена
Владимирская, 4
Уголок Андерсена
Каждый день Андерсен заботливо поливал цветы, стараясь не пролить воду на стоящих внизу милиционеров.
-Как тебе нравится ваше соседство? - Полюбопытствовал Падре за чашкой чая (под квартирой сказочника было районное отделение).
-Охраняют мои авторские права, - улыбнулся Андерсен.
-Ты уверен?
-Они славные люди. А что?
-Хорошо, что славные. Просто это мне напомнило цензуру.
-Цензуру?
-Да, не правда ли, оригинальный символ - ваше соседство?
-О нет, у нас не так. А что, цензура свирепствует?
-Почему свирепствует? Сейчас демократия. Сейчас она действует из-под тишка. Например, с помощью рецензий.
-Да?
-Да. Есть такое понятие - "рецензура".
-Подожди, а как же демократия?
-А демократия должна быть экономной. Впрочем, я не лжец. У нас теперь всё легче дышать и писать, и это вряд ли остановишь. Но в роли цензоров не обязательно выступает государственное лицо. А начальник и подчинённый? И "рецензируют" не только произведения и речи, но и увлечения, моду, да много ли чего?
-А меня ещё не "рецензируют"?
-Нет, зачем?
-Ну, мои сказки...
-Они писались давно и не могут прямо критиковать кого-нибудь. Разве голый король признал свою наготу? И в жизни так же. Хотя короли поумнели и стараются вырезать как можно больше, надеясь прикрыть этим свой срам.
-Интересно, вырежи что-нибудь из, например, из "Гадкого утёнка", на что он будет годиться?
-На жаркое.
-Боюсь, что да.
Андерсен и Падре ещё долго разговаривали, смотрели, как танцует нежная балерина, восторгались стойкостью солдатика, играли с собаками-слугами огнива, но "детское время" прошло, и настала пора расставаться со сказками.
-Я бы отдал всё, - говорил Андерсен своему другу, прощаясь, -чтобы гадкий утёнок скорее стал прекрасным лебедем, чтобы наше соседство (он кивнул в сторону отделения) скорее стало символом ЗАЩИТЫ авторских прав.
Аминь, - сказал Падре.

Галантный домик

Владимирская 3, Галантный Домик
Владимирская, 3
Галантный Домик
Галантный домик был очень галантен.
Да как же иначе? Ведь он учился у лучших домов Парижа! А может и не Парижа? Ах, это не главное, мы не снобы, как говорили соседние дома, с уважением глядя на Галантный домик.
-Ну что за дома нынче строят? - жаловался тот своему приятелю, Падре. -Ни вида, ни воспитания. А где индивидуальность? Она, конечно, у них есть. Но только благодаря влиянию улицы и семейным обстоятельствам. А на первый взгляд - коробка коробкой!
-Так займись их воспитанием, - посоветовал Падре.
-Думаешь?
-Думаю.
И Галантный домик пошёл в учителя.
-Ну как? - спроси его Падре однажды.
-Пока ничего особенного не делаю, - отвечал домик, -Привыкаю к новой должности.
-Ну-ну, привыкай.
Прошло некоторое время, и Падре снова встретился с ним.
-Да ещё ничего не получается, - отвечал домик, -Надо как следует утвердиться на новом месте, а для этого поменьше стоять на своём.
В следующую их встречу Галантный домик, грустно вздохнув, сказал:
-Понимаешь, друг, у нас бы половину конторы разогнать. Но как-то неудобно говорить людям это прямо в лицо. Не страшно, нет, неудобно.
Бедный-бедный Галантный домик!
-Ну как?
-Понимаешь, нужно проделать огромную индивидуальную работу. А где найти на это время?
-Ну что?
-План, понимаешь ли.
-Коман сава?
-Я домик маленький. А наше начальство всегда наверху!
Время шло. Коробки строились. А Галантный домик всё никак не мог взяться за дело по-настоящему.

Домик-с-гаражом

Десятинная 14, Домик-с-гаражом
Десятинная, 14
Домик-с-гаражом
Домик-с-гаражом мечтал купить машину.
Впрочем, и гаража-то у него не было. Был огромный балкон, к которому домик хотел "примудрить" въезд.
-Эх, куплю машину! - говорил он своей знакомой, Андреевской церкви. -Поеду кататься! Представляешь, в гости к Татьяне Лариной! Или нет, на концерт с капитанской дочкой!
А жених её по шее не даст?
-Ха, он - на коне, а я - ..., - и домик мечтательно закатывал окна.
-Ну что ж, бог в помощь, - отвечала церковь.
Через неделю к ней в гости зашёл её давний поклонник, Падре. В тесном кругу, раздавив бутылку лимонада, все трое разговорились о жизни.
-Эх, друзья мои, - взгрустнул Домик-с-гаражом, -какая морока с покупкой этой машины!
-В чём дело? - поинтересовался Падре.
- Да вот, я оказался первым домом, пожелавшим сесть за руль. Не дают разрешение. Буду пробиваться выше.
-Бог в помощь, - отвечала церковь.
Встретившись как-то на улице, святой отец и домик дружески пожали друг-другу руки.
-Как, ты ещё пешком? - удивился парень.
-Да, сказали, если ... нужна куча справок.
-Каких, например?
-С места работы, о реставрационных работах, согласие жильцов, сведения об архитекторе, родственники за кордоном ... много. Господи, я же не за границу на ней собираюсь ехать!
-Собираешь?
-Собираю. Зато, когда куплю машину, накатаюсь вволю! - стёкла дома восторженно сияли.
-Как машина? - спросил Падре в следующую их встречу.
-Полгода собирал всю эту макулатуру! А они всё ещё сомневаются. Но когда эта канитель кончится, я сделаю к балкону въезд, и ты первый вместе со мной въедешь в мой гараж на моей машине!
-Бог в помощь.
Впрочем, как говорил этот самый Падре, стоит ли продолжать? До сих самых пор Домик-с-гаражом ходит пешочком.

Таверна

Андреевский спуск 17, Таверна
Андреевский спуск, 17
Таверна
-Не понимаю, - возмущалась Таверна, -то ли рыб переловили, то ли рекам и вправду свернули шеи?
-В чём дело? - спрашивали у Таверны.
-Гвалт! Они ещё и спрашивают. В пустых кастрюлях! У нас же горы продуктов! Куда оно всё девается?
-Ну, зря кипятишься, - отвечали ей, -за это уже взялись. Авось, и перестанут гнить продукты. Но при чём здесь реки?
-Как при чём? - не унималась Таверна. -А рыба, а икра? Где оно всё? Ведь раньше их было, как евреев в Одессе!
Половина слушателей быстро расходилась.
-Послушай, Падре, - сердилась Таверна. -Ты человек умный - ты бывал в Париже, так вот, пишет мне парижский коллега, как бишь его, ага, "Максим". Так у него икра есть! И рыба есть северная! Откуда во Франции северные реки?! И шо там северные? - буянила Таверна. -А волжские воды? Шо, наша Волга с ихней Сеной уже реки-побратимы? Так азохн вей мне такой побратим! Не хлебом единым жив человек, - уже дымилась Таверна, -ему и ананасов хочется. И икры той же! Раньше когда икры не было? Война, революция, да Пугачёв на Волге. Это всё понятно, и против Пугачёва я ничего не имею. Но какой бусурман там нынче засел?!
Ох уж этот еврейский темперамент. Никогда не доводил до добра. Ведь недаром еврейская автономная область находится на Дальнем Востоке.

Замок Ричарда Львиное Сердце

Андреевский спуск 15, Замок Ричарда Львиное Сердце
Андреевский спуск, 15
Замок Ричарда Львиное Сердце
Доблестный рыцарь Ричард Львиное сердце трудился в поте лица - весь его замок был заляпан краской.
Кони, скучая по хозяину, томились в конюшнях, а по коридорам, переходам, по всем комнатам гулял лёгкий смешок. Слуги, улыбаясь, многозначительно поглядывали на хозяина и закатывали глаза.
-И что с ним такое? - удивлялась старая кухарка. -Неуж-то на последнем турнире по голове получил?
-Наверно, - хихикал маленький паж, слизывая крем с большого пудинга.
Доблестный рыцарь Ричард Львиное сердце занялся рисованием!
Нет, получалось у него довольно-таки неплохо. Стенгазеты бы он оформлял прекрасно. Но рыцаря тянуло на серьёзные полотна.
-Сэр Падре, - говорил он, - ну что я могу с собой поделать? Да, я смешон, я глуп, я бездарен, но кисть меня прельщает не меньше копья.
-Твори, сын мой, - отвечал священник, -только трезво цени свою работу.
-Я понимаю, святой отец. Я ценю её трезво. Но не рисовать не могу. Есть меломаны, есть графоманы, а я, видно, рисоман.
-Твори, сын мой, - улыбнулся Падре, -не заковывай душу - не сможешь. Возможно, это пройдёт, возможно, пробудятся новые силы.
-Святой отец, но надо мной все смеются.
-Не обращай внимания на дураков, сын мой. Рисуй. Этого требует душа - это прекрасно.
Но через месяц Ричард не выдержал. Оставив насмехающихся слуг, он выбрался ночью из замка, оседлал коня и умчался от глупых шуток и испорченных холстов.
Прошёл год, прошёл второй. Слуги постепенно покинули замок, и тот стоял - одинокий и гордый - храня в себе огромную жажду творить - жажду своего хозяина.
Время шло - замок старел. В нём поселились привидения сгнивших картин, которые горько вздыхали по своему творцу. Зимние вьюги устраивали в нём свой шабаш.
Но пришла весна.
-Ура-а-а! - прыгал маленький паж, стараясь слизнуть немного крема с большого пудинга. -Сэр Ричард едет!
-Вот я тебя, - хохотала старая кухарка, стараясь шлёпнуть его мокрой тряпкой.
Каменщики, плотники, позолотчики весело заканчивали работу. Радостные слуги заносили ковры и шпалеры.
И только кони грустно смотрели на огромные бочки, возле которых хлюпали под ногами разноцветные лужи.
И снова доблестный рыцарь Ричард Львиное сердце трудился в поте лица - весь его замок был заляпан краской.

Старое кладбище

Замковая гора, Кладбище при Флоровском женском монастыре Замковая гора, Кладбище при Флоровском женском монастыре
Замковая гора
Кладбище при Флоровском женском монастыре
Когда над старым заброшенным кладбищем поднималась Луна, из забытых могил появлялись высохшие старческие головы и с прежним пылом принимались ругать молодёжь.
Они ругали её так злостно, что у любого живого человека, оказавшегося в такую пору в этом месте, поднимались дыбом волосы, и мурашки устраивали "гонки по вертикали".
-Ох, уж эта молодёжь! - говорили одни.
-Ничего святого у них не осталось! - вторили другие.
-Лентяи, неряхи, оболтусы! - подключались третьи.
И торжественный хорал, уподобляясь в чём-то самой молодёжи, предавал анафеме всё современное, исполнял реквием по минувшему, лил слёзы по заблудшим овечкам.
И хотя кладбище было монастырским, нельзя сказать, чтобы молодых ругали по-божески.
-Ну что у них за музыка?! - пищала одна старушка. -Вот в наше время, всё было понятно: вот бог, а вот ... э-э, мы поём.
-Да-да, - соглашалась другая. - А что у них за танцы? Разве можно почувствовать друг друга? А когда я танцевала..! Как обнимет меня какой-нибудь офицер, так я...
-Что-о? - взвыл архиерей.
-Ай! - зарылась под крест монашка.
-Ничего не читают! Ничего знать не хотят! - раздавался глас вопиющего.
-А какие фильмы смотрят? - возмущался кто-то.
-В наше время таких фильмов не смотрели.
-Да, в наше время обходились своими силами, - подтвердила та же бойкая монашка.
-Что-о? - повернулся архиерей.
-Ай! - опять зарылась старушка.
-Старших не уважают!
-Работать не желают!
-Что хотят, то и делают, креста на них нет! - визжал кто-то из могилы.
-А мини-юбки, а разрезы!
-Что бы было, если бы я появилась в минирясе, да ещё и с разрезом?!
-Да, это бы было..., - съехидничала всё та же монашка.
-Что-о? - взревел архиерей.
-Ай! - только полетели опавшие листья.
Вот так, ночь за ночью, появляются из могил высохшие старческие головы и принимаются по косточкам разбирать современную молодёжь.
Как хорошо, что это - КЛАДБИЩЕ, ЗАБЫТОЕ кладбище. Впрочем, кто знает. Как повторил Падре, "человеку свойственно ошибаться".

Домик-Ласточкино гнездо

Андреевский спуск 16, Домик-Ласточкино гнездо
Андреевский спуск, 16
Домик-Ласточкино гнездо
Домик-Ласточкино гнездо ждал своих ласточек.
Он мечтал, как распахнёт им все свои окна и двери, как будет слушать их весёлый щебет, как, словно добрый дедушка, будет играть с их птенцами!
"Где же вы, ласточки?" - думал он.
...Треща костями и морозом, в город вошла старуха-Зима.
"Я буду согревать ласточек, беречь их от ветра и снега", - думал Ласточкино гнездо.
Неожиданно кто-то постучал в дверь.
"Ласточки?" - радостно встрепенулся домик. О нет. Это была всего лишь ворона.
-Впустите погреться, - вежливо попросила она. -На улице очень уж холодно.
Но домик ждал своих ласточек, и поэтому не открыл дверь какой-то вороне.
Ворона попрыгала-попрыгала, и, обиженно каркнув, улетела.
Зима перестаралась. Стужа и ветер получили патент и открыли кооператив по замораживанию всего живого. Но в домике-Ласточкино гнездо было тепло и уютно.
"Ласточки будут греться у огня и напевать мне весёлые песенки, птенцы будут разглядывать узоры на окнах, а..."
Тук-тук.
"Ласточки?"
-Это я, Ворона, впустите, замерзаю!
Но ведь домик ждал не ворону, а ласточек! Только им было место в его душе.
Наутро Ворону нашли замёрзшей в снегу. Её, слава богу, выходили, и она обиженно раскаркалась.
А домик-Ласточкино гнездо стоял пустой и одинокий, ожидая своих ласточек.

Дом Булгакова

Андреевский спуск 13, Дом Булгакова
Андреевский спуск, 13
Дом Булгакова
-Михаил Афанасьевич, к вам, кажется пришли, - раздался голос Фагота и дверь в дом открылась.
Падре вошёл. Полоска лунного света указывала ему дорогу. Прямо, открыть дверь, повернуть, теперь по лестнице вверх.
-А, Падре, - сразу узнал вошедшего человек с рыжей шевелюрой и торчащим изо рта клыком.
-Подай человеку кресло, - сказал сидящий за шахматами Воланд.
-Здравствуйте, - обратился к присутствующим гость.
-Здравствуй, - ответили ему.
В комнате был полумрак, и люди больше походили на тени, но Падре, приглядевшись, узнал кое-кого из них. Вот Булгаков с Воландом играют в древнюю и мудрую игру, Бегемот возле читающего Фагота чистит свой примус, Мастер что-то пишет гусиным пером, и Маргарита, улыбаясь, гладит его волосы, в дальнем углу профессор со своим учеником снова делают какую-то пакость, проснувшийся Шарик удивлённо разглядывает пришельца.
-Простите, может я не вовремя? - спросил Падре.
-Возможно, - ответил Воланд, -но если ты не вовремя, то мешаешь только себе, а мы всегда рады.
Шарик зевнул и подбежал к гостю ласкаться.
-Интересно, а он ЕЩЁ Шарик или УЖЕ?
-Уже. Уже ссобачился, - отозвался из угла профессор.
-Бывает же такое, - пошутил Бегемот, -вылез в люди - стал собакой, ссобачился оттуда - стал человеком.
На балконе виднелись силуэты Га-Ноцри и Понтия Пилата.
-О чём вы беседуете?
-Ты знаешь, о чём.
-Но может я ошибся?
-Не думаю, - отвечал Га-Ноцри, -даже если автор хотел сказать другое, ты открываешь свою правду, а открывать правду - главное.
-Скажите, - не утерпев, обратился Падре к писателю, -неужели вы играете в шахматы против Воланда?
-Мы играем вместе. Чувствуешь разницу?
-Чёрными или белыми?
-Всеми.
В комнату вошла тьма, и Падре уже не различал, кто ему отвечает: Мастер, Булгаков, профессор или Понтий Пилат. Все голоса слились в один, все тени соединились.
С ними и разговаривал Падре, надеясь познать истину.
-Страшно, когда тебя не понимают?
-Да. А ты понимаешь?
-Почти всё. Но я чувствую.
-Твой компас - чувства.
-Да. И нередко это очень больно.
-Боль - сигнализатор, без боли ты бы погиб.
-Я погибаю от боли.
-А может возносишься?
Падре задумался, а голос продолжал:
-Когда твою боль делят твои ученики, всегда легче. И ты сам должен быть для себя и Га-Ноцри, и Левием Матвеем.
-А если я - единственный ученик себя же?
-Тогда решай сам. Какие шахматы победят? В каждом живёт свой прокуратор.
Полночь давно покинула город, но в Доме Булгакова ещё слышались приглушённые голоса. В облаках тихо спала Луна, освещая матовым блеском самый обыкновенный город. Но дома в этом странном блеске отбрасывали причудливые тени, и сквозь полуприкрытые веки можно было увидеть древние улочки сонного Ершалаима, где среди колонн между двумя крыльями дворца Ирода Великого вечно беседуют оборванный философ-бродяга Иешуа, по прозвищу Га-Ноцри, и сын короля-звездочёта, жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат.

Дворец Людовика XIV

Андреевский спуск 2, Дворец Людовика XIV
Андреевский спуск, 2
Дворец Людовика XIV
Людовик XIV сокрушался:
-Нас, Людовиков, аж четырнадцать, ну как тут не быть посредственностью!
Месье король хотел прозвучать в веках, но не имея особых талантов, мало на это рассчитывал.
А когда таких же, как он, ещё и четырнадцать..!
Несчастный сир поговорил со своими советниками и решил отдать весь первый этаж под портновскую мастерскую. Людовик XIV решил стать Людовиком Оригинальным! Лучшие модельеры мира поселились при его столе и сочиняли костюмы один оригинальнее другого!
Придворные просто ахали: одни испугано плевали через плечо (на стоящих сзади), другие восхищённо глотали слюньки.
"Какая душка!" - шептали фрейлины и от восторга падали в обморок.
Молодые люди стадами носились за королём, перенимали его оригинальность, смеялись над стариками, тайком поглядывали в окна мастерских.
-Как я вам нравлюсь? - спрашивал Людовик у Падре, глаза которого от удивления вылезли на затылок.
-Да-а, - отвечал тот. -Чего я только не видел, но такого! не видел.
Людовик был польщён.
Популярность короля росла. Повсюду продавались его портреты, звучали песенки типа: "Наш король всем нос утёр - он большой оригинал" или что-то в этом роде.
Монарх был счастлив. Он решил! Он дерзнул! Он смог! Он смог выделиться из массы предыдущих тринадцати Людовиков! Он смог прославиться во всём мире! Он смог получить желанный титул!
Правда, кто помнит о нём сейчас? Кто знает, где находится дворец ЭТОГО Людовика XIV?
Впрочем, века его уже не волновали.
Недаром он был всего лишь четырнадцатым.

Лувр

Андреевский спуск 3, Лувр
Андреевский спуск, 3
Лувр
В Лувре полным ходом готовили новую экспозицию.
Скорее, скорее, скорее, скорей!
На открытие прибудет сам король!
Ура королю!
Да здравствуют пейзажи!
Ой, король - здравствует, пейзажам - ура.
Король, Людовик I, очень любил пейзажи, потому новая экспозиция будет составлена целиком из них!
Примерно так, с такой же тавтологией освещали это событие газеты.
Но Людовик I приказал своим министрам долго жить и отправился на пенсию.
Сам Падре исповедовал его перед этим торжественным событием.
И вот на троне Людовик II! Правда, к великому ужасу Камергера-организатора выставки, данный Людовик больше ценил портреты.
Ура королю!
Да здравствуют портреты!
Ой, король - здравствует, пор-... , и так ясно.
Но Людовик II был человеком преклонного возраста, ему просто дали поиграться - подержаться за власть. И вскоре он отправился вслед за первым, ловить рыбку.
Не успел Падре взмахнуть на прощанье платком, как Людовик III, поддерживаемый за руки многочисленной челядью, кое-как взобрался на трон. Ему больше нравились натюрморты. Несчастный Камергер-организатор оборвал все волосы на голове своего парика, одновременно мобилизуя полдворца на переэкспозицию.
Но вот, когда выставка была уже почти готова, король обменял корону на удочки и присоединился к своим предшественникам.
На трон взошёл четвёртый номер.
Ура королю!
Да здравствует...
Камергер-организатор на дрожащих ногах подкрался к замочной скважине, чтобы услышать мнение короля об искусстве.
-Я, знаете ли, больше батальные сцены уважаю, - говорила кому-то августейшая особа.
Камергера-организатора увезли в сумасшедший дом (впрочем, скоро выпустили).
Итак, ура королю!
Да здравствуют баталии!
Вернее..., да чёрт с ними!, нет времени.
"Все горожане на бесплатный субботник!
Поле битвы - Лувр!
Ты принимал участие в работе над новой экспозицией?!". Газеты раскалились от призывов.
Когда к власти пришёл Людовик V, Камергер-организатор устроил себе автомобильную катастрофу (правда, опоздал к месту происшествия). Когда скипетр перешёл в руки Людовика VI-го... VII-го... VIII-го...
Когда наступило время Людовика XIV, естественно, ценившего импрессионизм, была объявлена всеобщая мобилизация.
Впрочем, на этом всё и кончилось. По пришествии номера XV-го, Камергер-организатор подал в отставку и нанялся работать сторожем.
Туда ему и дорога!
Аминь.

Фонтан
"Самсон, разрывающий пасть льву"

Контрактовая площадь, Фонтан Самсон, разрывающий пасть льву Контрактовая площадь, Фонтан Самсон, разрывающий пасть льву
Контрактовая (бывшая Красная) площадь
Фонтан "Самсон, разрывающий пасть льву
Каждое утро Самсон выходил на работу и с тоской в глазах разрывал пасть льву.
Скучал и Лев. Его раскрытый зев был ничем иным, как обыкновенным зевком, глубиной в день.
Жители и гости города с усмешкой наблюдали эту сцену. Но мифическая компания, не моргнув глазом, продолжала выполнять свою мифическую работу.
И только поздно-поздно ночью, когда расходились даже парочки, мужская половина которых состояла из своих "самсонов" (или крезов), этот дуэт покидал "пьедестал" и отправлялся гулять.
Сегодня, совершая свой далеко не утренний променад, они заметили красивого, стройного человека, разминающего руки над пятью бездыханными пиратами. За его спиной развевался чёрный монашеский плащ.
-Падре? - окликнул Лев.
Человек вздрогнул и обернулся:
-Салют компани! - произнёс он приветствие, подняв правую руку.
-Салют! - ответили ему, повторив жест.
-А мы тут повздорили немного. И вот такое получилось, -шутя сокрушался Падре, показывая на трупы.
-И где же вы повздорили?
-Там, на крыше. Совсем обнаглели ребятки.
Слово за слово, и все пошли к "святому отцу" на чашечку кофе.
-И не надоело вам? - спросил Падре. -Самсон, что за глупая у тебя работа? Ты же не рвач.
-Ничего не могу поделать, - вздохнул "герой", -традиция такая. Вот и Лёва подтвердит.
-Ага, традиция, - грустно рыкнул Лев.
-Глупая традиция.
-Глупая, - согласились они, -а что нам остаётся?
-И главное, - возмущался Лев, - когда-то, какой-то хищник что-то натворил, а пасть рвут мне!
-Традиция, - повторил Самсон.
-Традиция, - согласился Лев.
-И ничего другого придумать нельзя?
Компания растерянно пожала плечами.
-- Ну, нам пора. Спасибо за кофе.
И снова, в глубоком зевке Лев открывал пасть, и Самсон опирался о его челюсти, даже не стараясь делать вид, что ему трудно.

Замок Синей Бороды

Ярославов вал 1, Замок Синей Бороды Ярославов вал 1, Замок Синей Бороды
Ярославов вал, 1
Замок Синей Бороды
Синюю Бороду обозвали панком.
Синяя Борода аж позеленел от возмущения (что тоже дало козырь не в его руки). Уж очень это задело его за живое. Вернее, за живую. За ЕЩЁ живую. ПОКА ещё живую очередную половинку Синей Бороды. О да, это её очень задело.
И на работе, и в отношениях с соседками задело. Премии, там, косые взгляды, там,.. или тут?
В общем, сей бородатый муж пошёл разбираться:
-Вы хотя бы знаете, кто такие панки?
-Ну, это... это, ну... ну, крашенные, как вы, - заявило зелёное существо в кожаном кресле. Правда, скорее это существо было мышиного цвета - крыса, но уж очень оно ассоциировалось с лесоповальными работами.
-Да не крашеный я! - взревел Борода. -Меня таким мама родила!
-Ну и что?
-За грехи родителей дети не отвечают!
-Так и запишем: отказался отвечать!
-Да и какой тут грех? Ну слегка синяя борода. И всё. Всё остальное нормального цвета. Какой же я панк? И анкета в порядке.
-Была.
-Что?
-Была в порядке. Мне ваш вид не нравится, и вот на вас поступил сигнал.
-Из-за какой-то бороды?
-Ну почему только из-за бороды? Мы тут порылись...
Синяя Борода сник. То, что крысы умеют рыться, он хорошо знал. Каждый день они прорывали ходы в его кладовую и лопали чеширский сыр, которому не помогала даже улыбка кота.
-Вы удавили уже трёх жён! - грозно пищала крыса.
-Но это же сказки! - оправдывался бородач.
-А что это за чудовища на вашем замке? Это дьявольская символика?!!
-Это для красоты, - лепетал несчастный.
-А почему они голые? Это же растление нравственности!!! - не унимался писк из кресла.
-Но ведь в кино показывают и не такое, - бормотал "преступник", -и вы смотрите.
-В кино есть на что смотреть, потому и смотрим на это - сквозь пальцы. А у ваших смотреть не на что, потому вы..., - Крыса, не найдя слов, указала своей жертве на дверь.
"Потому я тоже буду смотреть на всё сквозь пальцы. Есть такая фигура из четырёх пальцев и двух рук", - грустно думал Синяя Борода, возвращаясь в свой замок.
-А что мне было делать? - жаловался он своему другу Падре за кружкой пива. И горькие слёзы блестели в его злосчастной бороде.
-Господи, какая-то крыса! - сплюнул Падре.
-А что мне будет? - хвастливо заявляла та своей жене. -И от кого мне будет? Общественность? Ха! Буратино уже давно под колпаком. Да с его хозрасчётным театром, знаешь, как молчать надо! Кот? Тьфу! Ему не до того, он уже третий год ищет себе импортные сапоги. Воланд с его компанией? А кто их знает? А на Пальчика и Великана тоже прокрустово ложе найдётся! Да что мне общественность!! Не она выносит решения!!! Да у меня, если хочешь знать, есть сказочные связи!!!! - и Крыса доела остатки чеширского сыра.
P.S. О нет, всё кончилось хорошо.
Общественность не смолчала. Падре прорвался высоко вверх, в мечтах это возможно, обвинения сняли, хотя сомнения остались.
Крысу сняли тоже.
Теперь она сидит в другом кресле.
И тоже
не голодает.

Балкон Джульетты

Ярославов вал 3, Балкон Джульетты
Ярославов вал, 3
Балкон Джульетты
Джульетта указала Ромео на дверь.
-Мой ангел! - начал было Ромео.
-Я - ангел, а порог - вон там, - объяснила Джульетта и вышла на балкон.
-Отец мой, - рыдала она на исповеди, -я так его люблю!
-Так в чём же дело? - удивился Падре.
-Над нами все смеются. Смеются, что мы любим друг друга, дразнят нас Ромео и Джульеттой. А из-за наших встреч ночью на балконе, пошло острят.
-Это удел многих влюблённых, - ответил святой отец.
-Но ведь мне это не легче. Знаете, как стыдно, когда они смеются!
-Послушай, дочь моя, не обращай на это внимания, не создавай себе лишних трудностей. Ваши родители помирились - выходи за него замуж.
-Я хотела... но будут говорить, что мы... чтобы прикрыть... несуществующие грехи! - плакала Джульетта. -А как послушаешь все эти истории, анекдоты, ТАК противно становится! Неужели, любовь - сплошная пошлость?! Неужели, Ромео - такой? Нет, нет, я не хочу, нет!
-Бедная, бедная девочка, - вздохнул Падре, -как могла сохраниться в нашем болоте такая душа?
-Люди, опомнитесь! - взывал Падре на проповеди. -Я освящаю любовь! Не смейте пошлить, говоря о любви! Не оскверняйте её своими грязными сердцами!
Конечно, слова помогали мало. Человек пять Падре "одумал" с помощью шпаги, двоих - с помощью Библии, но с тем же, летальным, успехом.
И опять балкон Джульетты радостно протягивал свои перила горячим рукам Ромео, и двое влюблённых до утра целовались под луной.
Скоро их свадьба.
Спасибо, Падре!
Вот только, хватит ли одного Падре на всех Джульетт, а, главное, на всех зубоскалов?

* * *


Падре
Пожалуй, хватит о моём Киеве.
Хотя здесь нет ещё легенд про многие и многие дома, фонтаны, фонари, улицы...
Пусть каждый узнает их сам.
Узнает у жизни, у самих домов, и фонтанов, узнает у своего сердца.
Это не трудно - стоит только оглянуться.
А мои друзья всегда к вашим услугам!
Падре.

* * *


Леся Тышковская
Я закрыла тетрадь. Странно, словно что-то изменилось в этом мире. Тряпичный Слон приветливо помахивал мне хоботом, Высоцкий на фото хитро улыбался, я чувствовала, как моё сердце выстукивает телеграмму в Замок Призрачной Феи.
Вошёл ОН.
Вошёл тихо, сквозь закрытую дверь, весело и нежно глядя на меня, и протягивая мне руку. Он был в чёрных, облегающих стройные ноги, брюках, в белой рубашке с развевающимися на ветру рукавами, в накинутом на плечи монашеском плаще.
-Падре, - прошептала я.
-И даётся тебе новое имя, - сказал он. -Имя цвета осени и журчания весны. И будешь ты отныне: "Лисёнок". Да наполнит оно смехом печаль твою, а мудростью твою радость! Да вознесёт оно душу твою! Да соединятся наши мечты!..
И набросил он мне на плечи белую накидку.
И взялись мы за руки.
И растворилось окно.
Мы неслись над городом, живя этим чудесным полётом, живя этим ветром, ласкающим наши волосы и развевающим наши плащи. Он спутал и превратил их в огромную чёрно-белую мантию - мантию грусти и радости, мечты и реальности, борьбы и достижения.
А впереди уже выступали из тумана контуры Замковой горы, где нас ждали и Призрачная Фея, и Мастер и Маргарита, и много-много прекрасных друзей и желаний.
Там - впереди - , в розовой пелене тающих облаков, нас ждала жизнь!.."

* * *

Ну не дура моя хозяйка? Вылитая дура.
А больше мне писать нечего, потому что кроме ящика стола я ничего не видел.
1987
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"