Я стоял на балконе 14-го этажа и смотрел на восход, который разгорался на горизонте. В голове сама собой играла мелодия: 'Вот солнце взошло над грешною землёй...'. Я не знаю, как это объяснить, но этот феномен у меня с детства. В моей голове всегда играет какая-нибудь мелодия.

     Это может быть знакомая мелодия, которая прицепилась из окна проезжающей машины, или стук на соседней стройке задал мне ритм, и вот уже играет известная или не очень музыка. Это удобно, когда ты на утренней пробежке или быстро идёшь к офису, но совсем неудобно, когда слушаешь лекции или какую-нибудь историю, а мелодия привязалась и не даёт сосредоточиться. Хочется найти где-нибудь за ухом выключатель, нажать маленький микрик под кожей, но там только старый шрам от операции.

     И вдруг в памяти начали всплывать события, произошедшие совсем недавно. Не знаю почему, но при виде такой прекрасной картины воспоминания отправили меня в горячую азиатскую страну, куда меня занесло тёплым ветром перемен. Спина моментально покрылась холодной испариной, а пальцы слегка задрожали. Я отчётливо почувствовал на теле жаркое солнце и холодный металл решётки. В нос ударил резкий запах, который не забыть никогда: это смесь человеческих выделений, а также запахи различных животных, которые снуют туда и сюда по углам ограниченного пространства маленького помещения тюремной камеры.

     Из этой тесной камеры память медленно дрейфовала обратно в прошлое, как испытание, которое, казалось бы, давно осталось за плечами. В глубинах моего сознания промелькнули лица, звуки, запахи... Картина казалась такой живой, словно я снова был там, внутри этой суровой и безжалостной реальности.

     Сердце забилось сильнее, вспоминая каждую деталь этого невероятного путешествия. Так много эмоций, боли и страха, пронизывающих мою суть. Но даже в этой мрачной камере была искра надежды, упорства, готовности сражаться до конца за свободу и справедливость.

     С каждым вздохом память затухала, но оставляла после себя яркий след, напоминание о том, что силы духа могут преодолеть самые невероятные испытания. В этот момент я понял, что ничто не может сломить нашу волю, если мы остаёмся верными себе и своим убеждениям.

     А начиналось всё достаточно банально. Я шёл по улице, дул лёгкий ветерок, и у меня в голове играла песенка: 'А ну-ка песню нам пропой, весёлый ветер...'. Вдруг на глаза попалась реклама знакомой турфирмы. Она пестрела объявлениями и обещаниями замечательной жизни и прекрасного отдыха вдали от серости будней. Я недавно закончил работу, точнее, 'шабашку'. Почему-то слово 'шабашка' у меня ассоциируется со словом 'шабаш', и сразу перед глазами пошли картинки, где через костёр прыгают молоденькие ведьмочки. Иногда, конечно, бывает и так, но в основном всё гораздо банальнее. Через минуту я уже сидел в небольшом аккуратном офисе и пил заварной кофе, а девочка в форменном платочке на шее листала передо мной яркие проспекты с видами, куда хотелось занырнуть прямо сейчас. Цена была приемлемая, и уже через полчаса я приложил свою карту к терминалу и вызвал такси в аэропорт.

     После того как я вызвал такси в аэропорт, началось настоящее приключение. Взлетев в небо, я ощутил, как все заботы и стрессы повседневной жизни остались позади. Иллюминаторы самолёта открывали вид на безоблачное небо и бескрайние просторы надежд и возможностей.

     Приземлившись в живописном уголке мира, где встречалось солнце на рассвете и море словно обнимало берег, я почувствовал себя как нигде более расслабленным и свободным. Прогулки по узким улочкам старого города, вдыхание запаха морского воздуха и плавание в лазурных водах заставляли меня переживать каждый момент полной гармонии.

     Отельный гид, как обычно, весело и задорно предлагал прекрасные незабываемые поездки в лучшие места курорта и, естественно, по самой привлекательной цене в мире. Посмотрев, как его облепили разного возраста и веса тётки в трениках, обтягивающих их телеса, я выждал 10 минут, спокойно вышел на улицу и, пройдя не более ста метров, увидел привычную глазу вывеску на родном языке. Поговорил за жизнь с парнем из Одессы и записался на парочку экскурсий по цене в два раза дешевле самой привлекательной в мире.

     Открытие новых культурных достопримечательностей, знакомство с местными жителями и наслаждение местной кухней стали составной частью моего удивительного путешествия. В какой-то момент я осознал, что удивительные впечатления и яркие моменты такого отдыха стали для меня настоящим дыханием, которое наполняло мою жизнь смыслом и радостью.

     В тот рассветный час, когда солнце взошло над горизонтом, проливая свои золотые лучи на грешную землю, я почувствовал, что мелодия в моей голове приобретает особенное значение. Она словно стала проводником к какой-то иной реальности, где звуки несут в себе тайные послания и зовут меня куда-то далеко, за пределы обыденного мира.

     Этот феномен сопровождал меня с детства, и я понимал, что это не просто случайность. Эти мелодии, будь то звуки улицы или ноты забытой песни, всегда несли в себе что-то большее, что-то, что не укладывалось в рамки обыденности. И вот, стоя на веранде, я почувствовал, что моя судьба несёт меня куда-то в далёкие миры, где звуки и мелодии владеют силой и влияют на сам характер реальности.

     Когда ритм моих дней становится слишком монотонным, когда серые будни начинают поглощать меня целиком, эти мелодии становятся проводниками к источнику внутренней силы и вдохновения. Они напоминают мне, что мир вокруг нас не так прост, как кажется на первый взгляд, и что в каждом звуке, в каждой ноте звучит отголосок чего-то большего, чего-то неведомого.

     И хотя иногда я мечтаю о том, чтобы найти выключатель для этой невидимой мелодии в моей голове, я понимаю, что именно она делает меня уникальным, открывая двери к неведомому и вдохновляя меня на поиски новых горизонтов и истин, которые скрыты за гранью видимого мира.

     И вот я уже иду по улицам города, музыка стала громче, словно отголоски моего внутреннего мира начали проявляться наружу. Люди вокруг меня останавливались и слушали, как будто эта мелодия затрагивала что-то глубоко в их собственных душах.

     Звуки стали всё интенсивнее и гуще, окутывая меня волной волшебства и таинства. Я почувствовал, что время замедляется, пространство искривляется, словно я на грани двух миров, где реальность переплетается с фантазией.

     И тут я увидел, что передо мной воздух превращается в густой кисель, прямо как у бабушки, и сверху он покрыт такой упругой плёнкой, которую нужно продавить. Я сделал небольшое усилие и прошёл через это препятствие, напомнившее мне вкус детства. Следуя за зовом мелодии, я шагнул в этот портал, оставив за собой привычный мир и не думая о последствиях, вступив на путь, полный загадок и опасностей.

     Мои ноги моментально погрузились в глубокую и приятно мягкую, обволакивающую то ли траву, то ли мох. Как только мои ступни коснулись необычной подстилки, я почувствовал, как энергия этого места проникает в меня, окутывая каждую клеточку моего тела. Обстановка вокруг меня начала меняться, словно стараясь согласовать себя с моим внутренним состоянием. Я смело продолжал свой путь сквозь этот портал, ощущая, что каждый мой шаг открывает новые тайны мира, о котором я только мог мечтать.

     Вдалеке раздавалось пение древних сил, словно музыка космоса, зовущая меня к предназначению, к тайнам, которые спрятаны от глаз обычных смертных. Я шёл вперёд, испытывая на себе силы элементов, ощущая их волнующую гамму от ураганных вихрей до мягкого нежного прикосновения ветра.

     В голове заиграла мелодия: '...Минуту ещё. Мой ветер не стих...'. Откуда, из каких глубин памяти, почему-то всплыл 'Пикник'. Небосвод был затянут серыми низкими тучами, но рассеянный мягкий свет проходил через облака, как сквозь светофильтр, и всё вокруг выглядело как в чёрно-белом кино - такой себе 'нуар' в реальности.

     Судьба проводила меня сквозь этот мир, где возможно всё, где реальность и иллюзия переплетаются в единое целое. Я понимал, что этот путь изменит меня навсегда, что я уже не тот, кто был раньше. Как великий Рэндольф Картер, я знал, что впереди меня ждут невероятные приключения, встречи с древними божествами и духами пустоши, схватки с могущественными сущностями, готовыми испытать мою веру и волю до предела. Спросите, откуда эти мысли явились в моём сознании. Не знаю. Это было как вспышка, будто бы я это знал, но забыл.

     Когда тошнота и звон в ушах прекратились, я огляделся и, не увидев ничего (в прямом смысле), присел в мягкую перину, стелющуюся до горизонта, похлопал по карманам и достал неполную пачку сигарет и зажигалку Zippo. Выпустив струю дыма, я решил привести мысли в порядок и понять, что делать дальше.

     Значит, так. Я нахожусь неизвестно где, неизвестно когда, и как отсюда выбраться, не ясно. Из плюсов: я живой (вроде как), дышать могу, идти могу. Ну, значит, пойдём прямо. Вспомнился один из роликов в сети о том, как чукчи выбирали направление, куда идти на охоту, методом подбрасывания палки по принципу игры в бутылочку. Ну, бутылочки у меня не было, а карандаш в кармане нашёлся. Щелчком пальцев я закрутил его горизонтально, и он приземлился в мягкое покрывало остриём в одну из сторон света. В эту сторону я и пошёл достаточно энергично, но экономя силы, так как понимал, что это длинная дистанция.

     Мысли слегка (мягко говоря) путались в голове. Вариантов действовать было немного, и на ходу я стал пробовать напевать в голове мелодии - может, сработает. Но ничего вокруг не изменялось, всё оставалось по-прежнему.

     Мягкая подстилка под ногами пружинила, словно живая, с каждым шагом излучая едва уловимые вибрации, которые резонировали с мелодией в моей голове. '...У шамана три руки и крыло из-за плеча, от дыхания его разгорается свеча...' - напевал я про себя, пытаясь уловить связь между звуками и окружающим пространством. Серое небо, лишённое солнца, но наполненное рассеянным светом, создавало ощущение вечных сумерек. Воздух был густым, почти осязаемым, пропитанным запахом влажной земли и чего-то древнего, забытого.

     Я шёл вперёд, следуя за остриём карандаша, как за компасом. Время здесь текло иначе: минуты растягивались в часы, а мысли путались, цепляясь за обрывки воспоминаний. Внезапно мелодия в голове сменилась - теперь это был мотив, похожий на зов далёкого горна, пронзительный и тоскливый. И тогда я услышал их.

     Сначала это был лишь шёпот, скользящий по краю сознания. Потом из тумана выступили силуэты - высокие, почти прозрачные, словно сотканные из самого воздуха. Они двигались плавно, беззвучно, их очертания напоминали людей, но слишком уж идеальных, лишённых малейших изъянов. Их глаза, сияющие холодным серебром, были устремлены на меня.

     - Ты пришёл по Зову, - прозвучал голос, не принадлежащий ни одному из существ. Он исходил отовсюду, вибрируя в костях. - Но готов ли ты услышать Песню Миров?

     Я попытался ответить, но слова застряли в горле. Вместо них из моей груди вырвался звук - чистый, как колокольный звон. Существа замерли, их лица исказились от удивления, а затем они склонились в странном поклоне. Один из них шагнул вперёд, его рука, похожая на ветвь, покрытую инеем, коснулась моего лба.

     В тот же миг перед глазами вспыхнули образы: бескрайние поля, где вместо травы росли кристаллы, поющие на ветру; города из света, парящие над бездной; существа, чьи тела были сплетены из мелодий. Я понял - это был язык этого мира. Здесь звуки были материей, а ритм определял законы реальности.

     - Ты - Дирижёр, - произнесло существо. - Тот, кто может управлять Песней. Но... - Его голос дрогнул. - Тени слушают.

     Прежде чем я успел спросить, что это значит, земля под ногами дрогнула. Из тумана вырвалась волна черноты, сжирающая свет на своём пути. Существа растворились в воздухе, оставив лишь шёпот: 'Беги!'

     Я бросился вперёд, мелодия в голове превратилась в боевой марш, подстёгивая ноги. Чернота преследовала, принимая формы - то когтистых лап, то щупалец с сотнями глаз. Вдруг под ногами появился мост, которого секунду назад не было. Он был хрупким, словно сотканным из нот, но я прыгнул, едва успев схватиться за край.

     Мост запел. Его вибрации пронзили тело, и я понял - он живой. Ноты сплетались в защитный барьер, отталкивая Тень. Перебравшись на другую сторону, я оглянулся: мост рассыпался, как песочные часы, а за ним чернота билась в невидимой преграде.

     Передо мной открылась долина. В центре её возвышался храм, чьи стены были покрыты символами, напоминающими нотные станы. У входа стояла фигура в плаще из перьев, её лицо скрывал капюшон.

     - Ты опоздал, - сказала она, и я узнал голос - тот самый, что звучал в моей голове с детства. - Но ещё не всё потеряно.

     Она откинула капюшон. Передо мной была... я. Точнее, версия меня, но с глазами, полными звёзд, и кожей, мерцающей, как ночное небо.

     - Я - Эхо твоей Песни, - объяснила она. - Ты создал меня, чтобы найти путь, когда придёт время.

     - Какое время? - выдохнул я, чувствуя, как реальность вокруг начинает трещать по швам.

     - Время выбора. Ты можешь остаться здесь, стать частью Песни, или вернуться, чтобы спасти свой мир. Тени уже на пороге.

     За её спиной в небе вспыхнули спирали света - галактики, рождающиеся и умирающие в такт мелодии. А где-то вдалеке, за гранью миров, я услышал знакомый звук - гул самолёта, смех людей на пляже, шелест страниц книги.

     Мелодии в моей голове слились в симфонию.

     Возвращение

     Я выбрал возвращение. Не из страха потерять себя в Песне, а потому что услышал в симфонии миров отзвуки своего мира - крик о помощи. Эхо моего 'я' кивнула, словно ожидая этого, и коснулась моей груди. Пространство вокруг замерцало, как старая киноплёнка, и я ощутил резкий толчок - будто меня выдернули из воды.

     Проснулся я на холодном полу своего балкона. Рассвет уже сменился серым утром, а в горле стоял ком от пережитого. Но что-то изменилось: мелодии в голове звучали чётче, почти осязаемо. Я поднялся, дрожащими руками нащупав в кармане ту самую пачку сигарет. Зажигалка Zippo, подарок от одесского парня, всё ещё была со мной.

     'Тени уже на пороге', - вспомнил я слова Эхо. Но пока что вокруг царила тишина. Сигарета пыхнула и разгорелась, напоминая тлеющие дрова в костре. Я подул на огонёк и задумался. Может, это был сон? Нет, такое и во сне не приснится.

     Тёплый ветер перемен

     На третий день моего азиатского приключения, поддавшись азарту, я отклонился от группы и забрёл в квартал, где туристов не ждали. Узкие улочки, запах жареных специй и гул мотороллеров - всё казалось частью игры. Но в переулке за рынком меня окружили.

     Трое в полицейской форме потребовали паспорт. Их глаза блестели хищно - я понял, что это не официальный патруль. Попытка сопротивления обернулась ударом прикладом в спину. Очнулся я в камере, где воздух был густ от отчаяния.

     'Контрабанда', - бросали они через решётку, тыкая пальцами в мой рюкзак. Там, среди сувениров, лежал свёрток - подарок от 'друга' с рынка. Я не знал, что внутри. Позже, в суде, переводчик шептал: 'Наркотики. Ты везешь героин'.

     Мои протесты тонули в бумагах на незнакомом языке. Адвокат, нанятый за последние деньги, лишь пожимал плечами: 'Здесь правда не имеет значения. Ты иностранец. Тебя сделали козлом отпущения'.

     Тюрьма встретила меня грохотом железных дверей и криками на незнакомом языке. Камера - бетонный ящик с решёткой вместо окна - пахла плесенью и страхом. Сокамерников было двое: старик с лицом, изрезанным шрамами, и подросток, дрожащий в углу. Никто не говорил ни по-русски, ни по-английски.

     Первые дни сливались в кошмар: допросы с побоями, еда, похожая на помои, и тишина, прерываемая стонами. Но даже здесь мелодии не покидали меня. Стук капель по трубам превращался в ритм блюза, крики охранников - в диссонансный хор. Однажды ночью, когда боль в рёбрах не давала уснуть, я начал напевать. Сначала тихо, потом громче. Это была песня из детства - колыбельная, которую мама пела, когда я болел.

     Старик открыл глаза. Его пальцы начали отстукивать такт по полу.

     Ван Ли - человек с шрамом-нотой

     На пятый день в камеру вошёл он - высокий надзиратель с холодными глазами и шрамом в форме восьмой ноты на шее. Ван Ли. Он бросил мне пачку сигарет и сказал на ломаном русском:

     - Ты умеешь петь. Это... интересно.

     Его голос звучал как скрип ножа по стеклу.

     С тех пор он приходил каждую ночь, требуя 'концертов'. Я пел всё: от рок-баллад до оперных арий. Ван Ли слушал, не двигаясь, а потом уходил, оставляя еду или чистую воду. Подросток, которого звали Чан, шептал:

     - Он колдун. Говорят, он разговаривает с духами через звуки.

     Однажды Ван Ли принёс гитару с оборванными струнами.

     - Почини, - приказал он.

     Я связал струны. Когда пальцы коснулись грифа, мелодия хлынула как поток. Это был не я - сама гитара вела меня, заставляя играть древний мотив. Стены камеры задрожали, и на миг я увидел их истинную природу - живые, сплетённые из звуковых волн. Это выглядело как рентген. Стены просвечивались насквозь, и внутри них вибрировали нотные ряды, как в тетради по музыке. Любую материю можно было изменить при помощи правильно настроенной музыки. Это мелькнуло всего на миг, но я уже никогда не смогу это забыть.

     Ван Ли схватил меня за горло:

     - Ты видишь! Ты слышишь Песню!

     Он заговорил о 'Дирижёрах', избранных, способных управлять материей через звук. О том, что тюрьма - это клетка не только для тел, но и для душ, чьи крики питают Теней.

     - Поможешь мне разрушить эту тюрьму - выйдешь на свободу, - прошипел он.

     Хор проклятых

     План был безумен: использовать музыку, чтобы вызвать резонанс в стенах тюрьмы. Для этого нужен 'хор' - голоса заключённых. Чан согласился первым. Старик, которого звали Лун, сказал:

     - Я спою. Но если это колдовство - пусть демоны заберут вас обоих.

     Мы репетировали по ночам. Я учил их простым мотивам, которые, как утверждал Ван Ли, были ключами к древним частотам. Охранники слышали гул, но списывали это на ветер. Так продолжалось изо дня в день. Я думал, что это не сработает никогда, но с каждым днём наш импровизированный хор звучал всё более синхронно.

     Я не понял, когда это случилось, но неожиданно наступил день побега. Когда луна скрылась за тучами, Ван Ли вывел нас во двор. Десятки заключённых, шепчась, выстроились у стен. В руках у них были 'инструменты' - куски железа, пустые банки, камни и прочий хлам.

     - Начинай, - толкнул меня Ван Ли.

     Я заиграл. Гитара выла, как раненый зверь. Заключённые подхватили - их голоса слились в молитву, полную ярости и боли. Стены тюрьмы затрещали, из трещин повалил чёрный дым. Воздух превратился в густую субстанцию и мелко вибрировал.

     Тени! Это были они. Они клубились, пытаясь заглушить звук, но музыка была сильнее.

     Вдруг Ван Ли выхватил нож и вонзил его в грудь старика Луна.

     - Жертва для финала, - прошипел он.

     Кровь Луна брызнула на гитару. Струны загорелись синим пламенем. Ван Ли засмеялся:

     - Ты думал, я хочу свободы? Мне нужна сила Теней!

     Он начал напевать, и Тени обвили его, как щупальца. Стена рухнула, открывая портал в искажённый мир, где небо было нотным станом, а земля - барабанной кожей.

     Чан схватил мою руку:

     - Бежим! Пока он занят!

     Мы метались по коридорам, уворачиваясь от обрушивающихся балок. За спиной ревел Ван Ли, его тело деформировалось, сливаясь с Тенями. Я понял: он стал проводником их воли.

     В кармане жгло - это была зажигалка Zippo. Я чиркнул ею, и пламя вспыхнуло в такт моему сердцебиению. Огонь поглотил Тень, преградившую путь.

     - Туда! - Чан указал на канализационный люк.

     Мы выползли на берег мутной реки. Тюрьма позади превратилась в руины, из которых вырывались вопли Ван Ли. Чан молча склонил голову - он знал, что его семья погибла в этом аду.

     - Что теперь? - спросил он.

     - Теперь я научусь контролировать дар, - ответил я, глядя на гитару с обугленными струнами. - И найду тех, кто, как Ван Ли, продал себя Теням.

     Теперь я знаю: тюрьма была лишь первым актом. Ван Ли выжил - я слышал его смех во сне. Но теперь у меня есть гитара, чьи струны звонят правдой, и мелодии, которые не заглушить.

     Как писал Ницше: 'Без музыки жизнь была бы ошибкой'. Моя музыка больше, чем жизнь. Это оружие. И я научусь стрелять.

     Тени в реальности

     Первые признаки их присутствия я заметил через неделю после возвращения. Мелодии в голове стали... тревожными. А потом на улице я увидел человека - его лицо было словно размыто, а шаги не оставляли следов на мокром асфальте. Он шёл за мной.

     В тот же вечер в почтовом ящике я нашёл конверт без марки. Внутри - фото меня в азиатской тюрьме и записка: 'Они знают, что ты вернулся. Беги'.

     Но куда? Воспоминания о камере, о глазах сокамерников, готовых продать душу за глоток воды, сжимали горло. И тогда я понял: Тени из другого мира здесь, в моей реальности. И они связаны с теми, кто подставил меня тогда.

     Ночью я услышал голос Эхо - теперь он звучал из радиоприёмника, настроенного на пустую частоту:

     - Ты должен найти Источник. Тот, кто управляет Тенями здесь. Он использует слабых, чтобы сеять хаос в обоих мирах.

     - Ван Ли, - прошептал я, вглядываясь в статику экрана.

     - Тот, кого ты встретил в храме. Тот, кто носит мару людей.

     Охота начинается

     Я стоял на балконе 14-го этажа и смотрел на восход. Следующий шаг был очевиден: найти Ван Ли. По старым связям в Одессе (спасибо тому самому парню с экскурсий) я выяснил, что он давно 'работает' на чёрном рынке между мирами.

     Но Тени не дремали. Вчера в подъезде моего дома я наткнулся на граффити - нотный стан, исписанный знакомыми символами из храма. А под ним дата: завтрашний день.

     Это была ловушка. Или приглашение.

     Я взял с собой зажигалку Zippo и старый тюремный нож, спрятанный в книге. Мелодия в голове заиграла 'Тёмную ночь' - будто предупреждая о битве.

     Театр 'Амфитрион', заброшенный ещё в 80-х, встретил нас молчанием, которое резало уши. Пыль висела в воздухе, подсвеченная лучами заката, пробивавшимися через дыры в куполе. Ряды кресел, обтянутых рваным бархатом, казались зрителями-призраками. На сцене, где когда-то пели оперные дивы, теперь лежали обломки декораций - головы гипсовых ангелов, поломанные скрипки, клочья афиш с выцветшими буквами.

     Ван Ли стоял в центре, под прожектором, который не должен был работать. Его шрам в форме восьмой ноты пульсировал синим светом, как сердце подземного мира. Тени вокруг него колыхались, принимая облик то волков с пустыми глазницами, то рук с когтями из чёрного льда.

     - Дирижёр, - голос его звучал как скрип тормозов в метро. - Ты принёс свою мелодию на заклание?

     Я сжал гитару - ту самую, из тюрьмы. Её струны, сплетённые из нервов и стали, отозвались дрожью.

     Первая атака пришла неожиданно. Ван Ли взмахнул рукой, и Тени рванули ко мне, как стая голодных псов. Их рычание слилось в диссонансный аккорд, выворачивающий кишки. Я ударил по струнам. Звуковая волна, словно кувалда, врезалась в Теней, разорвав их на клочья чёрного пара. Обломки скрипок на сцене взлетели в воздух, превратившись в осколки стекла, и вонзились в стены.

     - Неплохо, - усмехнулся Ван Ли. - Но это всего лишь прелюдия.

     Он щёлкнул пальцами. Пол подо мной затрещал, и из трещин полезли щупальца - холодные, липкие, пахнущие гнилыми нотами. Я прыгнул на рояль, который рухнул под весом, выдав вопль растянутых струн. Звук ударил в щупальца, обратив их в пепел.

     - Ты играешь, как ребенок! - закричал Ван Ли. Его шрам вспыхнул ярче, и стены театра задрожали. Со свода посыпались куски штукатурки, превращаясь в ноты, которые резали кожу. Я прикрылся гитарой, но одна нота впилась в плечо, вырвав клок плоти.

     Кровь капнула на деку. Гитара завыла.

     - Ты не понимаешь! - Я перешел в атаку, играя 'Полет валькирий'. Звуковые клинки рубили Тени, а люстры, сорвавшись с потолка, падали на Ван Ли. Он уворачивался, как змея, его плащ вздымался, превращаясь в крылья летучей мыши.

     - Музыка - это не щит! - Он вскинул руки, и потолок разверзся. Оттуда хлынул ливень черных скрипичных ключей, каждый - размером с копье. Я нырнул за обломки декораций, но один ключ пробил гитару, вырвав струну.

     Боль пронзила пальцы. Гитара затихла.

     Ван Ли приближался, его тень поглощала свет.

     - Ты всего лишь инструмент. А инструменты ломаются.

     Но я вспомнил тюрьму. Крик Луна. Слезы Чана. И ту мелодию, что спел тогда, когда гитара стала живой.

     - Нет, - прошептал я, вставая. - Музыка - это дыхание.

     Я сорвал с шеи шарф - подарок Эхо - и обмотал им гриф. Кровь с пальцев впиталась в ткань, и струны вспыхнули золотым светом.

     Я закрыл глаза и отпустил звуки ...

     Театр взорвался звуком. Зеркала на стенах разлетелись, отражая тысячи Ван Ли. Пол под ним провалился, открыв бездну, где кружились ноты-демоны. Тени, цепляясь за края, тянули его вниз.

     - Это... невозможно! - он вцепился в край провала, его шрам трещал, как ломающаяся кость.

     - Ты забыл, - я подошел к краю, гитара рычала в руках, - что в тишине слышна самая важная нота.

     Последний аккорд. Струна лопнула, разрезав шрам на его шее. Ван Ли вскрикнул - впервые человеческим голосом - и рухнул в бездну. Тени последовали за ним, словно стая ворон.

     Тишина.

     На полу осталась только его маска - половина лица из фарфора, половина - из тьмы. А гитара... она рассыпалась в прах, унося с собой боль.

     Я вышел на улицу. Шел дождь. И где-то вдалеке, сквозь шум воды, слышалась мелодия - та самая, из детства.

     Эпилог

     Источник Теней уничтожен, но я знаю - это только начало. Эхо иногда шепчет по ночам, что Песня Миров требует нового Дирижера. А еще я вернулся в ту азиатскую страну - доказал свою невиновность, нашел того торговца с рынка. Он, оказывается, боялся Теней больше, чем тюрьмы.

     Теперь я стою на балконе и слушаю. Мелодии больше не хаотичны - они стали моим компасом. Где-то там, между мирами, есть ответ. И я найду его.

     Как говорил мой одесский друг: 'Главное - не молчи. Играй, даже если все фальшивят'.

     2025