Грошев Владимер Гурьянович : другие произведения.

Zamena

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


    СКАЗ, Матушки Императрицы России Анастасии
             Николаевны Романовой.

 
                     ЗАМЕНА

 

     Замена царской семьи, после её ареста в 1910 году.

   И когда их везли  в Тобольск.   То их заменили.

   И поехал вместо императора Николая второго, 

   его брат близнец - Дмитрий Александрович Романов.

   Он же - Дмитрий Филипыч Смирнов, Ф. Э. Дзержинский.

 

                  Пень ты мой родимый.   Сижу на краю.

                  На самом раю.   Покрой ненадёжный.

                  И сам-та  я - пристёжный.   /Дмитрий./

 

М: -    Мать - Императрица России Анастасия Николаевна

                                         Романова.

С: -    Сын  императрицы России Анастасии Николаевны

                                         Романовой.

 

С: -   Шёл 1910 год, июнь месяц.   К Дмитрию приехал

         посыльный в деревню Кривандино, с письмом.

         Дмитрий Александрович - набрал группу девушек,

         и взял, заместо Алексея  -  брата его, близнеца

         Николая Николаевича Романова - Смирнова.

         Он жил у Дмитрия в деревне Кривандино - Дмитрий

         его усыновил.

 

М: -   Но тут-та они ехали, говорит Марина - она

         рассказывала: - Все кучей.  Никто ничего не говорил.

         Сидели.   Поедим, да в карты играем опять и всё.

         Пока не подъехали.

С: -   Не, но, в смысле, а всёравно ж с семьей Романова?

         Якобы ехали также?

М: -   Ну да!

С: -   Но!

М: -   Но, а они ж ничего, ни делали с ними - охрана.

 

                    Стр. 1

 

С: -   Но правильно!

М: -   Ну, поменялись только одеждой - с семьёй

         Романовых.

С: -   Но, просто ни чё не разговаривали - да?

         Только переодевались.

М: -   Не разговаривали!   Но, а когда стали подъезжать.

         Тут уже все врассыпную побежали.   Народ.

         Все побежали.   Скорей, каждому надо сойти.

С: -   Но они же под арестом?   Куда сойти, мама?

         Ты вот так вот подумай?   Как же тогда?

         Ежели их везли.   Куда они побегут-та?

М: -   Ой да все там бежали, говорит, кому куда надо.

         Бежали в рассыпную все.   Кто в окно вылазил.

         Кто как.   Как мог.

С: -   Убегали?

М: -   Да!

С: -   А, разбегались.

М: -   Конечно!

С: -   Но, а их же всёравно сопроводили, и дальше

         повезли, до Тобольска?

М: -   Но!   До Тобольска, а вот с Тобольска-та уже, тут они

         сбегали, в восемнадцатом году.

С: -   Нет!   Дак это, сбегали, но самое главное, как ехали

         в десятом году?   Она не рассказывала, мама?

М: -   Нет!

С: -   Ни чё?

М: -   Не хочу говорить даже - говорит Марина.

С: -   Да?

М: -   Я  начну спрашивать - она: -  Ой, Нюся.

         Я  не могу говорить, мне страшно.

С: -   Но, а как вот замену-та делали?   Просто тех вывели,

         а этих завели?

М: -   Но!   Оставили, других.

С: -   Или, как она говорит?

М: -   Но их значит, на пол дороге, ещё там километров

         может пять, ехать надо ещё.

 

                    Стр. 2

 

         Посадили Димитрия с девушками, и Кольку.

С: -   Но!?

М: -   Этих посадили, а этих высадили.

С: -   А, сначала.

М: -   Ни заметным способом.

С: -   А, сначала тех посадили.

М: -   Да!

С: -   Раньше.

М: -   Но, а они кричат: - Нам надо выходить.   Которые,

         это?   Но, Николай и дети его в крестьянской одежде.

С: -   А, их значит...   Раньше посадили - да?   Дмитрия,

         с дублем девушек.

М: -   Да!   Переодеться!

С: -   Заменили их, переоделись они.

М: -   Пока с ними возились, а эти убежали,

         в крестьянской одежде.

С: -   Нет, ну, как убежали?   И это, в смысле их, там же

         как?   Ты, что-та не то говоришь.

М: -   Они, значит, сошли тут, здоровались.

         У, ой, ой, йё, ёй.   А мы ждали вас.   - Там кричат:

         - А  мы ждём вас.   А, что вы тут стоите?

         А мы вас ожидаем?   - Остановился поезд-та.

С: -   Но!

М: -   Ну и...  - А вы кто?  - Спрашивает там этот, ну ихней

         кондуктор ли, кто ли?

         - Да мы же здесь едем.   - Те-та?

         Говорят.   Которые пришли.

С: -   А, которые подошли?

М: -   Но!   А мигают - дескать - уходите - незаметно.

С: -   А.

М: -   Дескать, уходите, но!   Так договорённость была

         видно.   Ну и они: - Ну ладно, мы пошли

         домой.   - Видишь?   А эти, которые их встречают,

         встречные-та.   Думают, раз домой пошли,

         значит ихние.   Где они.   Все одинаковы почти.

С: -   Пододеты - да? 

 

                    Стр. 3

 

М: -   Да!

С: -   Нет, ну дак ты сказала, что она сказала - Марина.

         Что раньше их приняли.   И они переоделись - да?

М: -   Но!

С: -   А потом - сошли?

М: -   А потом - сошли!

С: -   И всё?

М: -   Но!

С: -   А эти - так дальше и поехали.   Дмитрий и девушки,

         которых, он набрал для замены.

М: -   Эти - так и уехали!

С: -   А, Николай, и все - Свита и семья Романовых - сошла

         с поезда - да?

М: -   Они, значит, на какой-та остановке - сели.

         Дмитрий с девушками.

С: -   Город Тихвин, наверное, мама.

М: -   Не знаю где.   Но, а потом.

С: -   Или до Тихвина?

М: -   В вагоне - они переоделись.

         Понимаешь ты или нет?

С: -   Вот, и о чем, и разговор.

М: -   Вот!   И переоделись они.   Эти, в царские оделись,

         а те в деревенские.   И, дескать, мы сходим здесь.

С: -   А, значит...

М: -   Он спрашивает: - Ну, кто сходит здесь?

С: -   А.   Охрана спрашивает?

М: -   Но и всё.

С: -   А, значит, Николай второй, переоделся

         в простенькую одежду?   Да?

М: -   Ну!

С: -   И вся семья и все, кого везли, они единомышленники.

         Министров же, тоже арестовали в десятом году.

         Верных, царю.

 

                    Стр. 4

 

М: -   И все так, как дурачки.

С: -   А Дмитрий оделся в царскую одежду - да?

М: -   Да!

С: -   Но, как вот она говорит про Дмитрия-та, как он?

М: -   Но, а когда, как нас в царскую-ту одели, вот тут,

         говорит, вот я уже и, ёкнулось мне.

С: -   Что?   Испугались, что ли?

М: -   Конечно!   Страшно.   Прибьют и всё.

С: -   Ну как?   Ну, их, она рассказывала, что Дмитрий

         вместе с девушками приехали - да?

         Всех собрал их - по деревням ездил.

М: -   Но! 

С: -   И привёз?   Для замены?

М: -   И привёз!

С: -   Вот.

М: -   Все же раненые были.

С: -   Какие раненые?   Ты что это, раненые.

        Сначала-та, какие они раненые?

М: -   Ну потом-та?

С: -   А, ну потом  -  да!   Но, ты же начинаешь

         говорить - раненые.

М: -   Но, все же они раненые были.

С: -   Когда же они раненые были?

М: -   Но, как же, когда?   Но, троих же сразу отправили,

         когда уже с этой везли-та, ну всех отправили,

         из Тобольска.   А троих ссадили на берег,

         и на повозке увезли.   Это когда обратно

         из Тобольска  везли.

С: -   Ну, это Веру Максимову, которая вместо царицы

         была, и графинь - Мару и Риту Муравьёвых.

         Это они  вместо Марии и Татьяны были.   А, и Зою,

         тоже ссадили, Зимину - Савельеву - Соколову.

          Она вместо Ольги была.   А набрали других.

         И одели в царскую одежду - на катере-та.

         Это семья из Новгорода была - сосланная.

 

                    Стр. 5

 

М: -   А, те-та полуголые убежали.   Им дали потом

         крестьянскую одежду, у бакенщика.   А холодно

         было.   Только лёд прошёл по реке.

         Первым катером ехали они из Тобольска.

С: -   А Дмитрий приехал-та в Тобольск к девчатам,

         в восемнадцатом году, и водки привёз,

         своей - Смирновской.

М: -   Да!   Он же приехал, как Дзержинским.

         А, когда стали, по дороге, стрелять.

         - О, надо девчат спасать.

С: -   В смысле, высаживать на берег?

М: -   Да!   Но он же приехал и говорит: -  Но, кончились

         ваши мучения, выпьем, да и домой поедем.

         -Девчата-та и говорили: - Еле по лестнице

         спустились к пароходу - пьяные мы были!

         В восемнадцатом году.   И когда по лестнице шли,

         вниз к катеру, то их снимали на киноплёнку.

         И хотели показать всему миру, что сам Дзержинский

         и Елизавета - жена Сергея Романова, вывозит семью

         Романовых.   Но, а когда стали стрелять - когда

         плыли, и уничтожать - когда сходили на берег

         в Екатеринбурге.   То, нечего было показывать,

         и некого.   Самому Дзержинскому досталось - шесть

         ножей в спине и штыком грудь насквозь.

 

           СВИДАНИЕ  С  ПРОЩАНИЕМ   В  1910 году.

 

М: -  Третий день шёл уже, как Дмитрий с девушками

        уехал, для замены царской семьи - семьи

        Романовых.   А потом мы...   Пришел

        мужчина - Вяльшын.   За этим?   За дедом - Лёвой.

        И меня ...   Что ты, мать бегает, мне ничего не

        говорит.   У меня рука привязана была.

        Я, не могла опускать её, и так  я  ходила, наверное,

        года два так ходила.   Я  не могла, боль, ну мясом

        была вся, взявши, рука нарывала.   Ну, а потом деда

 

                    Стр. 6

 

         Лева говорит: - Ну, одевай платье.   Вот, на!

         Будем платье одевать.   - Мне всё халаты шили.

         Я, платье не могла одевать.   А, халат на руки

        одевают.   А потом тут халат у меня с пуговками.

         Но  я  так недовольная была, этим халатом, надоели

         они мне.   Но и, или же большую эту тут, до этих пор

         пуговки такие делали, чтоб мне легко раздеваться

         и одеваться.   Но, платок подвязали, косы  заплела

         мать-мачеха.   Мать меня до болота проводила,

         а сама домой пошла - Татьяна.   А, дед Лёва меня

         за руку вёл, и  я  ходила уж, ни чего, помаленьку,

         мы пошли.   А там уже встретили нас на половине

         болота.   Шёл оттуда мужчина и ещё - их двое шло.

         То, тот в начале меня нёс.   Я  идти больше не могу

         по этим...   Там такие настилы всякие.   А у меня

         ногам больно.   Я  не могу ходить, идти, и всё.

         Ну, уж вся  я  больная была, идти не могла.

         А тем более к сырости, мне вовсе, я  не могла.

         Ну и меня на руки, то тот понесёт, то другой.

         А тут, такой высокий мужчина, полный, такой белый

         мужчина.   Усатый тоже.   И вот он до самого, туда

         меня нёс.   И вот, когда  я  ещё, уж поправилась,

         и всё, и с нашего же покоса они.   И всё, и думаю:

         - Куда же они меня, тогда, я  ездила, ведь, куда-то

         они меня - дедушка возил?   А вспомнить не могла.

         Вот не вспомнила никак.

         Ведь уж можно было придумать.   А от нас, с нашего

         покоса, сразу же идут, это, на болото за клюквой.

         Там есть топкое болото, там, туда не ходят.

         А тут хорошее, твёрдое, торфяное болото.

         Не утонешь там.   Но и вот мы значит это?

         Пришли.   Народу много.   Мне так жутко стало.

         Говорю: -  Ой, я  заплакала, не пойду  я  туда,

        Я  дяденек боюсь всех.   Ну, пошли, все меня, то тот

 

                    Стр. 7

 

         на руки берёт, то другой.

         - Пойдём, пойдём доченька, сейчас вон и мама тут.

         - А  я, как её увидела - эту маму.   Ой, ой, это барыня.

         Я, ой, не, не.   Это барыня, она бить меня будет.

         Они ужаснулись все.   Что барыня бить будет.

         А  вот, какая-то?   Всё говорили, что этого?

         Ой, как на Крупскую она походит.

         И так у неё вот валиком ещё сделаны волосы.

         И вот она меня, как взяла за руку за эту, за хорошую,

         и пошли мы с ней.   Пришли.   Дед Лёва мне

         тихонечко говорит.   И вот тут  я  уже успокоилась.

         И так  я  почти тут была.   А потом ещё эта, видно

         Маринка, что ли, или...   Или Катька ли, сзади-та

         стояла?   На фотографии есть.

С: -   Это Катька, которая вместо тебя была!

         Она дочь тёти Кати.

М: -   Но!   В  капоре-та.   И вот это мне.   Со мной тут.

         Я  забыла про мужиков - бояться не стала.

С: -   И Машка, наверное, там тоже.

М: -   И Машка тут тёрлась.   А  я  с Машкой никак:

         - Нинадо, уходи, уходи отсюда, уходи.

С: -   А, ты вспомнила всё таки?

М: -   Ну!   А заплетала-та мне Танька.   Вот!   Ну и Танька

         мне заплела всё.   А Машка, я  её видимо, что-то

         такое представилось - вспомнилось.

С: -   Наверное!   Вспомнила.

М: -   Вспомнилось, что-то, а забыть забыла.   Видишь.

С: -   А, это тебе выстриг-та кто?   Сделали чёлку.

М: -   А, это выстригла, Танька.

С: -   Танька?

М: -   Да!   И вот так  я  долго с этой с пчёлкой ходила.

         Она, только выстригу, она опять торчит.   Я  долго,

         долго ходила так.   Я  остригла волосы все на голове.

         У меня заболела голова чирьями всякими,

         болятками.   Ну, а потом мне вот эта тётя

         Башловичиха - остригла мне волосы на голове. 

 

                    Стр. 8

 

С: -   Какой-нибудь заразы, подсыпали, наверное?

М: -   Кто его знает, и она каждый день мне мыла эту

         голову.   А потом прошло, и какие косы стали

         большие, хорошие.   Ну и вот...

С: -   И отец потом подошёл - да?   Это...

М: -   Но!   А потом он сразу меня, меня схватил и...

         я: - Тятя, Тятя, и...   А мать - барыней зову.

         Тятя, не надо, к барыне  я  не пойду, не надо,

         не надо, пойдём сюда вот к нам.   Но и я помню.

         Он так зло, на неё посмотрел.   Что ребёнок и то

         не хочет даже тебя видеть.   И тут они ругались,

         что-то, шум был такой - разговор.

         Я  только поняла, что ребёнок даже тебя ненавидит.

         И она плакала сильно.   Как она плакала.

         Тут-та она, уж она хотела, уже это?   Видит, что  я

         уже стала поправляться, уже и вид-та

         у меня - красивши, я  выглядела-та.   Только что

         худая была.   А ещё кто-то сказал, говорит: - Такую

         девочку тебе не любить.   Ведь она вся на тебя

         походит.   Она же очень много

         на тебя сходство есть.   Вот у тебя там есть карточка

         детская - дак мы смотрели.   Говорит, всё-всё тут

         есть, говорит, у ней.   У ней и взгляд такой же,

         говорит, строгий!   Как у тебя.   Но и, а она, ой как

         плакала.   Я  слышу, кто-то плачет.   А  я  говорю:

         - Кто-то пачет.   А  я  ж долго не говорила.

         Да уж  я  в школу пошла и то всё картавила,

         не могла, долго не говорила, пачет да пачет.

         Но, а потом уже, вот этот Тимошка хлапой, который

         был, это?   Нога хлопая.   Так хлопым и звали его.

         - Давай вот будем учить вот, вот так не надо

         говорить, что, хапая, а хлопая.  - Но и  я  пошла,

         и всё, и стала говорить.   Знаешь?   Со мной он

         стал заниматься, со мной, и у меня видно, что-то

         такое вот начало.   Потом этот самый учитель, вот...

         Кныга, я  всё кныга говорила.   - Не кныга, а книга.

 

                    Стр. 9

 

         - Кныига, я - мне тяжело было.   Я  говорю: - Мне

         больно там, говорить.   - Но  я  знаю, но надо как-то,

         помаленечку, получше говорить.

С: -   А ты же говоришь в станушке была-та?

М: -   Да!   Ни в платье же.

С: -   Тебе платье хотели одеть, а ты в станушке,

         не стала платье одевать, в станушке, нет?

М: -   А станушка-та у меня, знаешь, какая была вся,

         как платье, красивая.

С: -   А, когда туда пришла.   Они, её, тебе хотели

         снять - эту станушку.

М: -   А  я  не дала.

С: -   Ты, говоришь: - Платье одевай наверх и всё.

М: -   Я  так, в этой станушке и была.

         Она с рукавами у меня.

С: -   Нет, а потом сверху платье они тебе одели.

М: -   Но!   Одели, но а...

С: -   И  в этот день ты не фотографировалась же.

         На следующий день?   Или в этот же день?

М: -   В этот день!   А на следующий день

         мы уехали, утром.

С: -   И они тебя, подделали, подстригли?

М: -   Но!   И платье одели, руку разворотили.

         То, что  я  видишь, её, ежели...

          Эта же тут у меня на пуговках, рукав-то мне ж

          нельзя никак одевать-та.   Он расстёгивается - да

          и всё.   А платье то мне, натянуть - рукава-та.

          Я  ж не могу.   Поэтому  я  и не одевала платья.

С: -   Тут они тебе боль сделали - одевали платье.

         Потом, кокарду эту, одели на шею.

М: -   Мне платье - мне не одевали.   А халат, какой-то

         одели, как платье - халатом.

         Может платье - порвали?  Сделали, что-то такое?

         Ни знаю.

С: -   А всёравно, они тебе кокарду одели?

М: -   Вот эту штуку положили мне, я, и мне руку-то 

 

                    Стр. 10

 

         развередили, всю.   Я  плакала всю ночь-та я.

         А потом после мне...   Как она разболелась - рука.

         Да опять опухла вся.   Но, а матушка не подходила.

         Тут всё-таки все...   А тёти Кати не было.

С: -   Как же тёти Кати не было.

         На фотографии - она же там.

М: -   А  ли, была.

С: -   Ну, как же?   Тётя Катя - они же вместе с Катькой

         там были-та, с дочкой, на фотографии.

М: -   Но!   Забыла же  -  надо ж так.

С: -   Она ж говорила: -  Доченька, доченька.

М:-   Но!   Но и она и не пускала никого больше потом

        ко мне.   То дед Лёва со мной, да и этот.

        А отец и не отходил - всё время со мной.

С: -   А немка, которая обучала - самая старшая-та эта?

М: -   А она тоже всё время со мной была.

         Она плакала сильно.   А, я: - Что пачешь?

         - Да так доченька, плачу, только и всего.

         - А что пачешь?

С: -   Жалко ей видно?

М: -   Но!   Она меня любили, я  забавная была.

         Бывало  -  вот она заболеет, что-то такое - я приду

         и ей  стихотворение расскажу.

         У ней, какое-то настроение видно поднималось.

С: -   А, ещё там, во дворце - да?

М: -   Но!   А  я  и не знала, где  я  живу, во дворце

         или в гостях ли, у кого, почём я знаю.   Никто ничего

         не говорил.   Я  и не знала.   Я  всё думаю, ой...

         Я  ещё Мотьке говорила: - Я  как-то к тёте крёстне

         ездила, долго жила.   Наверное, года три жила,

         как  я  помню, может быть.   И это?   У ней жила, 

         говорю.   Мама болела, а  я  у тёти крестны жила.

         У тёти Нади.

         Матрёна: - Да!   Она тебя любила тоже, платье не

         платье тебе пошлёт, а мне дак ничего она не давала.

         - Но, я  говорю, может она?   Я  знала, что  я  как 

 

                    Стр.11

 

         крестница.   Дак крестнице больше.   И потом - Что  я

         сирота осталась.   От матери может быть - от

         Марфы.   И своя - мать - уехавши за границу.

С: -   А  этот, Ульянов тоже там же был?

         Раз Крупская там была?

М: -   Да  я  их и не знала.   И  я  всё время - мне с испугу,

         дак  я  и поглядела.  Но вроде бы он сидел - Ульянов.

С: -   Не.   Но ты, с ним, разговаривала?!

М: -   Но!   Ещё подошёл, но!   - Но, бодрствуй дочка, дочка

         бодрствуй, живи.   Молодец!   Выкарабкалась, всё.

         Будем жить!

         - Но и он конфет мне всяких понабрал - принёс.

С: -   Он?

М: -   Ну!   Всего.  - Вот это дома будешь кушать, никому,

         ни давай, и ни с кем, ни делись.  Это  я  для тебя

         только, а то возьмут конфету, да и тебе поднесут.

          Убирай дальше конфеты.   А потом:

         - Почему мать не пришла?

         - Он что-та, так, как бы в такой тревоге был.

         - Почему не пришла, мол, она - Татьяна?

С: -   Кто?

М: -   Мачеха!   Татьяна.

С: -   А.   А, что б мачеха пришла - да?

М: -   Но! 

С: -   А, кто был в тревоге?

М: -   Но вот этот, Владимир, наверное.

С: -   А его Владимиром звать.

М: -   Но!   - Почему она не пришла?   Какое она имеет

         право - с ребенком не придти, отпустить её одну.

         Ей предоставили за ней ухаживать!

          - Но она и за отца Дмитрия видимо переживала и... 

С: -   Но раз он, Дмитрий, у вас же, видишь, набрал

         команду вместо этих?   Вместо царской семьи.

         Заменили же они их - семью Романовых.

М: -   Но!

С: -   А  может ещё где-то они, и разыскивали ещё кого-то?

 

                    Стр. 12

   

М: -   Нет!   Зачем разыскивать, они же уж были в поезде.

         Они же с поезда их сняли-та - Семью Романовых.

         Ну и вот...

С: -   И они же всю команду, мама, все, которые там были,

         на встрече.   Всех с поезда их сняли-та, и заменили.

М: -   А  эти?   Они пошли этапом до парохода.

         Которых сняли с поезда.

С: -   До какого парохода?   Мама, они же их железной

         дорогой везли в Тобольск.

М: -   Кого?

С: -   А вот этих-та?

М: -   Но!   Ну, которых, уж потом-та повезли.

С: -   Ну, это уж потом, они потихонечку разбежались.

М: -   Но!   Вот потом они и по бакенщикам.

         Те переправляли до парохода.

          Где-та стоял в тупике пароход.

          На лодках с двойным дном.

С: -   А, в тупике стоял - да?

М: -   Да!   А где?   Я  не знаю даже.

С: -   Но, это, конечно, тебе сильно надо знать.

М: -   Мне не сильно рассказывали.

С: -   Они же...

М: -   Я  так слышала мельком.

С: -   Мама?   Дак ты же говоришь, там дня четыре жила?

М: -   Нет.

С: -   Ты, что-та говорила, что дня четыре там,

         и праздновали, да и встречались?

М: -   Может быть четыре дня, кто его знает, я  и не помню.

С: -   А.   Но, ты не...   Вы были, дня, четыре.

М: -   Там, это?   Очень много ягоды было, всего, ну змеи

          уже начали.   Боялись долго быть.  Змей много было. 

С: -   Били их?   Змей.

М: -   Но!   Вот  я  думаю, что, наверное - на Ратце - где-то

         там, ихнее.

С: -   На Ратце - да?

М: -   Но!   Может дальше Ратце, туда, где-то рядом там

 

                    Стр. 13

 

         к Боровичам может, туда куда-то, какую-то северную.

         Я  даже не знаю, даже вот хоть убей, не помню где.

С: -   Ну, конечно, разве вспомнишь.

М: -   Ну, я - как вот помню - мы шли, всегда, и после

         ходили за ягодой.   Дак  я  вот тут вроде бы ходила?

         Ещё иду и оглядываюсь.

         Девчонки скажут: - Что ты оглядываешься?  - Да так.

         Мне надо, вот  я  и оглянулась.

С: -   А вот они, когда, это за...   сфотографировались,

         а потом кокарду, так и оставили тебе?

М: -   Какую кокарду?

С: -   Но, вот эту бляху-та, эту?

М: -   Бляху-та эту, я  и забыла, как её называть?   Но!

         Так и осталась у меня.   Я  же домой, когда шла.

         Она мне что-то содрала.   Железяка, какая-та

         ни хороша, и  я  осердилась.   Деда Лёва?   Убери!

         Мне больно.   Посмотри, кровь у меня.

         Он: - Дай мне, я  в руке держать буду.

          - Я  взяла и выбросила.

          - Зачем ты выбросила?   - А вон она уже утонула.

          Вот, и всё.   Хоть бы её оставить, хоть бы на память.

С: -   Но, а там её не найдёшь же?

М: -   Да где, она железная тяжелая, какая-то.

С: -   А, там болото?

М: -   Ну!   Болото!   Топкое.   Поэтому, наклали, этих?

         Дорогу такую насыпанную делали.

         Колья туда забивали.   Там оно далеко есть торф,

         но тут видно вода откуда-то проникла.

         Промывало всё.   Ну, а потом запретили там ходить

         на Ратцу.   Там нельзя, опасно стало ходить.

         Но, после там сделалось озеро.   

         Там нельзя было ходить.   Как мы прошли?

С: -   Но там, как вы прошли?

М: -   Как мы проходили?   Я  не знаю.

С: -   Там видно внизу вода?

М: -   Там видно был торф, а под торфом была вода.

 

                    Стр. 14

 

С: -   Текла?!

М: -   Но!   А потом запретили.   Пошёл один мужчина, и он

         по этой - по мосту идти не мог - катился.

         И выкатился до самого, до нашего этого?   Как его?

         Покоса!   Всё катком.   И ягоду бросил.   Некогда,

         ягоду брать, и скатился.   И говорит: - Я  только

         скатился на берег, и его, говорит, подняло.

         Подняло этот весь плот - настил.   Всё, всё на свете

         кверху пошло.   И моё ведро, говорит, это?

         Говорит: -  Моя корзинка, говорит - полезла туда.

         - Вот так, так-то там...

С: -   А там они, что?   Гуляли ещё же, ты говоришь,

         там танцевала?

М: -   Не!   Володя.

С: -   Но, как же - пела им, даже песни.   Нет, ты что?

М: -   Что-то  я  не помню.

С: -   Ни кулыбнется, что-то там, ты им пела.   Как же?

         Ты танцевала там.   Песни пела.   Два берега,

         речка ни кулыбнется?

М: -   А это, свадебную  я  пела!   Но!   Не река ли моя

         реченька, не река ли моя быстрая.

         Берег речка не кулыбнется.   Моя песня.

         Со желтым песком не смутится, с бережком-та

         не сравняется.   Это  я  пела.   Это свадебная была

         песня.   Они все сидели и, которые плакали.

         Такая-то, говорит, болезненная и так она поёт.

         Да ещё  я  и шепелявила-та.   Да и плохо говорю-та

         ещё.   Ой.   А потом тётя Катя говорит: -  Хватит!

         Ей тяжело говорить.

       - Вот она и пошла - ещё сплясала.   Рука-та у меня

         привязана.   А потом ночью-та  я  шумом, криком 

         всех выжила.   Разболелась она у меня и всё.

         Ну, больная была  я, что там.

С: -   И тогда они решили пораньше увезти тебя  - да?

М: -   Но! 

С: -   Они ещё оставались?

 

                    Стр. 15

 

М: -   Они остались ещё, а как они уехали, куда, чего,

         Я  ни знаю.   А, эти девушки раньше уехали.

         Мои сёстры.   Куда-то их проводили.

         Я, говорю: - Тятя?   Вы тоже туда же поедете?

         - Нет!   Это они вот сюда поедут.   А мы потом туда

         поедем.   Воон, далеко туда поедем.

         - Тятя?   А когда приедешь домой?

         - Приеду, дочка, приеду.

         - А сам - слёзы капают.

С: -   Да.   А он ещё сожалел, что жаль, что с Дмитрием нет

         фотографии, не сфотографировался?

М: -   Да!

С: -   Нету вот у их обоих не было, что бы вместе?

М: -   Но!

С: -   Дмитрий же вместо Николая второго, туда поехал,

         в Свердловск-та?

М: -   Конечно!   В Екатеринбург.   В десятом году.

С: -   А  вот, мама?   Он девушек-та этих взял, с этой-та?

         С собой троих-та девчонок?

М: -   Дмитрий!

С: -   Вот ты говоришь: - Три девушки, куда-то

         потерялись-та.   Но вот, наверное, он их и взял?

М: -   Они, какие-то безродные, что ли были, какие-то.

С: -   Но, видно, откуда-то сбежавшие, но, погибшие

         родители наверное у них были?

М: -   Наверное!   Это дети графа Муравьёва.   Они жили

         на хуторе, недалеко.   И решили они - Рита и Мара,

         и братик Александр, полакомиться,

         в чулане, вареньем.   Но и закрылись, чтобы

         родители не видели.   А родители на втором

         этаже были.   И приехала банда Кирюхина, 

         и зарезала родителей, а дом зажгли.

         А девочки дождались, когда банда уедет.

         В окошечко вылезли, и брата Александра

         Вытащили, и убежали в лес.   Там их Дмитрий

         и нашёл.   И жили они у нас.   А потом  я  их замуж 

 

                    Стр. 16

 

         отдала.   Когда они приехали из Тобольска.

         Я  их увезла в Новгород к бабе Маше.

         Баба Маша их увезла в 1926 году.

         Одну в Данию, а другую в Лондон.   Счастливы они!

С: -   Но, а он, может быть, обманул их.   Сказал, что

         будете барынями там жить.   Что, будете возле царя

         жить там.   Со мной вместе.   В Тобольске.

М: -   Но!

С: -   Он там ни обманывал, мама.   Он, наоборот, там,

         это?   Просто спрашивал.   Потому что...

         Если, обмануть, он.   Они могут разболтать всё.

М: -   Конечно!   Он же ещё в Новгород ездил.

         Я, видишь, в таком ещё состоянии была.

         Ещё у меня, мясо на руке-та.   Какой же...

         У  меня боли страшные.   Рука болела.

С: -   А они, перед фотографированием,

         когда тебя фотографировали.

         Там тебе ещё забинтовали руку - да?

М: -   О.   Но!   Слегка!   Они, потом чем-та там.

         У них врач был видно.

         Они потом забинтовали мне руку.

         И она что-то там - уколы какие-то там делала мне.

         И тогда лучше мне стало.   Ой, я  как вспомню.

         Дак страшно.   Ведь, как это так, Володя?

         Что это со мной было сделано?

С: -   Но, так старались, чтобы уничтожить тебя.

М: -   Я  ничего не помню, всё забыто, всё, вот всё забыла,

          всё забыла, как это так?   Вот знаю.

          Что  я  много раз ещё, как-то и тебе, вам говорила,

          что у тёти ходила.   С Яковом жили у тети Нади.

С: -   Да!   

М: -   А он, оказывается, может быть, Яков,

         сюда же и приезжал?

С: -   Да!   Может быть!

М: -   Ну!   Ну!   В Ленинград за мной приезжал.

С: -   В  Ленинград же?

 

                    Стр. 17

 

М: -   Но!   Что  я  тёти Нади была, что ли нужна.

С: -   Ну да!   Но, может, она приходила, ну чтоб

         подальше, это?   От греха, тебя, что бы ни... это?

 

           Не умертвили.   Они к тёте Наде и отправили тебя.

М: -   Но, а потом были у тёти Нади.   А тётя Катя,

         уже тогда?   Видимо, родившись, был, этот?

         Алешка, наверное, уже родился.

         Ну и вот тётя Катя  со мной уже не была,

         Вот тут  я  была у тёти Нади.   Я  долго там тоже

         жила.   Но и обе Кати, эти приходили.

         А потом каким путём  я  оказалась?    Ни знаю.

         Или же со мной опять, приступы стали, или же что?

         Мы уже вот на этом, на даче-та на этой были.

         Я  уж тут уж жила - вышла.   Ой, говорю:

         - Какая церковь-та красивая.

         Да  я  спрашиваю: - А, что это?   -  Это церковь!

         - Какая красивая, какое красивое место, а цветков-та

        сколько, много.   Мне раздолье-та там такое было.

        А рука-та ко мне притянута, крепко.

         Чтобы  я  не могла опустить - завязана.

          А что у меня рука болит?

         - Дак она заболела, вот и болит.

С: -   Но, это у тебя, это после, как тебе конфету дали - да?

         Ты лежала в больнице, а потом тебя туда увезли.

М: -   А потом опять у меня что-то рука заболела.

С: -   А рука она у тебя и болела, вот!

М: -   Она может, и болела, но, а потом, вот это?

         Тётушка и приехала.   Приехала и меня, вот это,

         ягодкой накормила и подмазала...

С: -   А эта монашка в этой в церкви, наверное была

         и за тобой смотрела - да?   Наталья-та Григорьевна.

М: -   Где?

С: -   Ну вот, в красивой церкви-та.

М: -   А, наверно!   Они рядом, как-то у них эти флигели.

         Это, флигель, такое название.   Они не далеко. 

 

                    Стр.18

 

         Она жила, во флигерёчке в этом.   Хорошая была

         женщина.   Бывало, гречневых оладий напечёт.

         - Побегу за доченькой, за своей, поедим мы сейчас.

         - Меня приведёт.   - Ешь, на, вот.   Вот тут творожку.

         Вот этой сметанки этой?   - Как его?   Ой, забыла.

         - С ромом поешь.   - Как всёравно варенье.   Он такой

         густой, хоть что, с чем хошь.   - Варенье вот всякое.

         - А  я  любила с творогом, или же с ромом есть.

         Но и...   А, сколько  я  там, я  есть очень мало, мало

         ела.   Потому что у меня...  Как  я  начну много есть...

         Мне боль делается, горло болит.   Я  не...

         Ой как её звать?   Я  забыла.

С: -   Наталья Григорьевна!

М: -   А.   Аталья, я  её звала.   Аталья Агоревна?

         Я  больше не, ни можу, бо...   Больно мне там.

         - Ладно, вот молочка горячего, тёпленького попей.

         Попей и всё, вот это и всё.   Э, плохо тебя угощать.

         Ничего и не покушала, блинка-та ни одного не съела.

         - Там блинок, ну взрослому почти хватит.   Толстый,

         да пышный такой, мягкий, хороший, гречневый.

         А пирожки тоже спечёт.   Да, какие же мякенькие,

         да хорошие.   А  я  глотать долго не могла.

         А потом, вот это самое?   Ивана Богданова тётка

         приехала.   Я  уже одна жила.   У меня всё голову

         больно, больно, что ни поем.

         Есть, ем, ем, и всё в горле, что-то застрянет.

         Я  есть, не могу.   Она приехала.   Он видно ездил

         и сказал, что у нас вот одна мучается, горлом.

         Вот так и так, у ней болит.   И она мне, такой вот

         маленький пузырёк, и по одной капельке только

         в чай давала.   И у меня, куда чего девалось.

         Я  вот чая ложку - три ложки воды, потом чаем

         запивала тёпленьким.   Не горячим, а тепленьким.

         И всё прошло, ни стало у меня болеть.

         И  я  понятия не имела.   А вот тут у меня болело,

         болело.   Болело, болело.   Болит.  

 

                    Стр. 19

 

С: -   Сейчас не болит?

М: -   Да нет вроде бы, оно там затемнено, поэтому так

         на снимках.   А иногда, вот таблеток побольше

         как выпью - так болит.

С: -   А вот эта вот?   Лида в ларьке у дворца?

М: -   Какая Лида?

С: -   В ларьке, каком-то, у дворца там.

         Ты называла - ларёк.

М: -   Но!   Лида!   Это которая - мороженое продавала?

С: -   Наверно мороженое!   Вот.   А её Лида звать?

         Это...   Саму мать-та - девочки Иринки.

М: -   Тота Лида, Лита.

С: -   Ты говорила: - Один раз ты прибежала в ларёк.

         Она тебе в тарелку положила...   это?   Мороженое!

         И ты ложечкой ела.

М: -   Но!   Она всё время меня угощала.

         Она и домой дает.   Скажет: -  Неси быстрей, только

         вот, на, тебе, вот такую баночку, и чтобы солнце тебе

         не растаяло мороженое, тихонько бежать.

С: -   А ты деньги даёшь?

М: -   Нет!    Она не брала даже.   Как-то вот приходим

         с Николаем, с тятей.   Он говорит: - Вы балуете её.

         Зачем вы это?   Нате.   - Он дал ей деньги.

         - Уж если будете баловать, дак вот нате,

         и за то и за это.

С: -   Что бы не даром.   А ещё в царском селе была

         тётя Мавра?

М: -   А, Мавра-та?   Такая полненькая, небольшого

         ростика, и такая красивая, опрятная такая, вежливая.

         А голос, у ней, как у девочки маленькой.

         Ну, у молоденькой; и такой какой-та нежный.

         А  я-та говорить не могу.   Я, как ошлёпок - тота, тота,

         тота - так вот.   Я  говорю: -  Вы касиво говорите.

         Я-то, плохо говорю.

         - Не чего, не чего, всё будет хорошо.

         - И вот так, мне было.  Или бы  я  помнила бы,

 

                    Стр. 20

 

         Володя - всё вот  помнила бы, всёравно бы  я,

         где-то её - этих лепёшек искала.   Ну конечно

         и искала, раньше.   А теперь-та чего - кого  я  найду?

         Может, кто и есть, мои ровни, кто их знает?

                    Стр. 21 

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"