Жара в столице стала причиной необычных явлений, о которых сообщают наши читатели. Утром в редакцию позвонил житель района "Сокол" Сергей Васильев:
- У нас тут газоны горят, и не только на "Соколе". Я уже в нескольких местах видел такое. По словам пожарных, скорее всего, от пере нагрева горит торф, который в больших количествах перед посадкой растений засыпают на газоны. - Так-так, хорошая диверсия, как вам это товарищи, потирая руки, завопил Ульянов.
Ближе к обеду раздались звонки еще из двух разных районов столицы:
- Под домом стоят пожарные и поливают нашу крышу. Дыма вроде нет, и огня не видно...Скорее всего, водой охлаждается покрытие крыши. 30-градусная жара может нагреть битум или толь, и они могут загореться. Затем на связь с нами вышел житель Новогорского района и рассказал, как едва не сгорел его дом:
- У меня на столе стоит стеклянный графин с водой. Придя домой, обнаружил огромное выгоревшее пятно. Видимо, солнечный луч, преломившись, сыграл роль лупы... Советуем нашим читателям убрать все, что может послужить линзой, с мест, освещаемых солнцем. - Ни когда этот народ не поумнеет! Продолжай Карлуша - Попрошу не перебивать. Под вечер нам позвонил еще один читатель и сообщил, что узрел небольшой, метра полтора высотой, но самый настоящий смерч, грозно вздымавшийся над раскаленным асфальтом Сухаревской площади. - Это мини-вихрь. Следующая стадия - торнадо либо смерч, - невозмутимо прокомментировали нам ситуацию в Росгидромете. Но утешили: мол, если вихрь получился маленький, то он уже не вырастет. - А ежели в него руку сунуть, то что?! - продолжали мы допытываться. - А ничего не будет. Проветрит только и тут же пылью засыплет.
|
|
Вот народец ныне пошёл, как был веками быдлом, таким и остался, ни чего не изменилось. Дурачить их, - одно удовольствие. Ведь пожары эти всё наших рук дело. Покуда я буду лежать в мавзолее, дела мои будут жить, а они, пусть себе про равенство и справедливость рассуждают. Поганенький и гнилой всё-таки народец в Расее. Вот камрад Маркс, возьмём на пример вашу родину. Живут ведь и процветают там люди, нам революцию помогли совершить. Хотя и две войны проиграли, но зато дрючат теперь всю Европу.
--
Так было задумано по плану свыше.
--
А какому такому плану, позвольте узнать?
Сталин говорит на ухо Дзержинскому, - Ильич как всегда везде суёт свой нос, всё ему знать хочется, так бородатый ему и скажет. А по поводу Храма, ты Феля прав мне он тоже покоя не дает, и только по ночам могу успокоиться, после того как звёзды на Кремле включают.
- Убийцы, душегубы проклятыё, мы вам будем вечно вам напоминать о безвинных ваших жертвах.
- А кто это там голос поднял? - Это жертвы мои, Владимир Ильич, сгинувшие в лагерях и тюрьмах.
-Жертвы Коба, - это очень хорошо. Чертовский люблю жертвы! Революция требует жертв, и чем больше, тем лучше.
С соседней лужайки раздались звуки гармошки.
- Кого это к нам нелёгкая несёт, неужели снова поэты ваши опять нас бить идут?
- Не дрейфь Карл, мы этим проповедникам свободы так легко не сдадимся, прячась за деревья. По дорожке, взявшись за руки, в сторону вождей подходили Пушкин, Лермонтов и Есенин.
Пушкин: Господа, хочу заметить, что такой вони в Москве со времён Бонапарта не припомню. Messieurs c'et detestable et tres merdeique.
Лермонтов: А мне напоминает Кавказ и походы, право теперь в горы и ехать не надо, все горцы сами в Москву перебрались. Один даже рядом с бабкиной усадьбой офис открыл, а я с его прапрадедом воевал....
Есенин: Саша, Миша, поглядите сюда, что я нашёл! Сегодня молодёжь неподалёку от меня гуляла на лавочке. Хорошие такие ребята. Цитировали наши стихи и между этим самогонку пили, настоянную на кедровых орехах. Пол бутылки оставили.
Пушкин: Самогонку? А барышни были с ними?
Есенин: Конечно, были, и все такие миленькие...
Лермонтов: Сейчас бы пару бутылочек Вёв Клико сюда, а после этого и поразмятая можно, смутьян соседушек помутузить слегка.
Есенин: Вот это по-нашему, и наливая самогон в стаканы, начал припевать. Но и я кого ни будь, зарежу, под осенний свист. Пушкин радушно улыбнулся и, положив руку ему на плечо, - Вот за это я тебя и люблю, друг ты мой. Поэт. Лермонтов многозначительно глядел на небо и на настоящие звёзды.
- Вёв Клико, Михаил Юрьевич, мы с вами отпили в девятнадцатом веке. Теперь у богемы в моде абсент, однако, что может быть лучше гусарского чубука, до упора набитого....Пушкин прекратил свою речь, провожая взглядом проходящую мимо статую человека с очень большой головой. На лбу у человека была надпись СССР, и шел он, шатаясь из стороны в сторону.
-Интересный молодой человек заметил Лермонтов что-то в нём определённо есть. - Может позвать его к нам, робко спросил Есенин.
- Он позже сам подойдет прозорливым взглядом меря незнакомца, сказал Пушкин.
- Александр Сергеевич, ваш тост по старшинству.
-За всех поэтов и хороших людей! Ура, ура, ура!
|
|
-Феликс Мундовичь, а что если взорвать заново храм этот? Все твои беспокойства сразу как рукой снимет.
- Я бы с удовольствием, но второй раз, народ не позволит.
Русский народ снова решил богоносцем стать. Вся компания бывших вождей начала поносить народ и церковь и всё это могло продолжаться до утра, если бы их разговор не прервал залихватский свист. С разных сторон к ним подходили три фигуры.
- Точно, это поэты. У меня с прошлого раза скула болит, а этот кучерявый, тогда пол бороды вырвал, - заныл Маркс опять бока нам намнут, и мне больше всех как иноземцу достанется.
- А дворянское отродье, живым вам не сдамся, выглядывая из-за дерева, пробормотал Ленин, но так, что бы ни кто не слышал.
Однако это услышал Лермонтов.
- Какое это там отродье, ты говоришь чёрт лысый?
-Я.., я не про вас любезнейший Михаил Юрьевич.
-Кто там про народ говорил плохо, ты нечистая сила? - грозно прогремел Пушкин, крутя в руках ноган. - Держу пари на ящик шампанского, что с тридцати шести шагов попаду лысому в переносицу, пусть он хоть и каменный, но душеньку свою отведу, ой отведу за всё. Есенин в то время уже дрался на ножах с Джухашвили.
Оба владели этим предметом достаточно хорошо. Дрались они молча, с ненавистью друг к другу в глазах. Сталин начал применять запрещённые приёмы, разученные им ещё в Тифлисе в преступной банде.
-Ближе, ближе кулацкий выродок.
- Иуда, душегуб, мать твою так! Есенин изловчился и нанёс удар ногой Сталину по заду, и у того откололся большой кусок камня. - Мы вас всех, по камушку, по песчинке века бить будем, пока люди полностью о вас, и о том, что вы сделали, не забудут.
- Дурак ты Есенин, впрочем, как и все вы, поэты идеалисты. Ведь ни чего вы не изменили и не измените. По природе человек злой. Посмотри, что изменилось с тех пор, когда ты жил или я правил. Ильич правильно говорил, "грабь награбленное" в семнадцатом году. И теперь всё так же.
-Говорит это бесовский дух. Мы же покорны другому царству и несём людям добрые чувства, любовь и надежду.
- О какой любви и надежде ты говоришь, пейзанин жалкий! Сталин подставил Есенину подножку и сильно толкнул его рукой. От неожиданности, Есенин потерял равновесие и упал рядом с молодым деревцем. Сталин мгновенно оказался на верху и уже занёс нож над телом поэта, но чья-то крепкая рука сильно сжала ему запястье, и нож вывалился. Спасителем оказался человек, которого поэты видели ранее в парке.
Первый человек, полетевший в космос. Юрий Гагарин.
- Спасибо тебе, добрый человек. Думал всё, конец Сергею Есенину настал. Ты мне сразу понравился, когда мимо нас проходил.
-Я хоть и не поэт, но принадлежу к вашему кругу, говорил Гагарин, пиная ногами, на пару с Есениным, статую Сталина.
-Пушкину с Лермонтовым ты тоже пришёлся по душе, будем отныне вместе. У Сталина были уже отбиты усы, так как они старались бить его исключительно по лицу. По делом ему, стонали замученные в лагерях и тюрьмах искорёженные люди.
Карл Маркс тем временем бегал от Пушкина, у которого в одной руке был пистолет, а в другой, железная трость с набалдашником. Все пули достигали своей цели и аккуратно ложились в области головы, отщипывая куски камня. Пушкин был увлечён забавой и ругал Маркса на русском, немецком и французском языке.
Ленин пытался разжалобить неумолимого Лермонтова и пустил в ход последнюю надежду.
- Уважаемый господин Лермонтов, вы ведь тоже против царского режима выступали, мы с вами одного так сказать замеса....
- Замолчи бес безродный, я царю присягу давал и не нарушал её, а тебе и твоему Феликсу, конец настал. Дзержинскому, как ни странно, досталось меньше всех. Возможно потому, что он в почете у нынешних властей...
Не пода леку, в маленькой избушке на территории парка зажегся свет и из неё вышел пьяный сторож Семёныч, который пил, не просыхая уже третий день подряд. Вчера он поругался с женой, а начальство не заплатило зарплату. Был хороший повод уйти в запой. Семенычу часто, после изрядного употребления спиртного чудились странные вещи. Порой, после закрытия парка на замок, он приходил, то к памятнику Есенину, то Пушкину и Лермонтову, доставал бутылочку и тихонько пил её один, шепча себе под нос, строки, которые он помнил с детства и юности. По мере опьянения, ему казалось, что все памятники оживают и ведут между собой вечную брань. И ему так хотелось, что бы победили поэты. Что бы восторжествовали на его земле добро и справедливость. В конце концов, он падал без чувств, с детской улыбкой на лице и твёрдой уверенностью, что в очередной раз победили поэты. Проснулся, он, в тот момент, когда на кремле выключили звёзды. Все памятники стояли на своих местах.
Гарь ещё чувствовалась в сыром Московском воздухе, когда первые лучи солнца, пронзив пространство в миллиарды световых лет, добрались до золотых куполов храма, и отразилась от них по всей земле, одарив своим светом и теплом Семёныча и всех хороших людей.
|