На территорию Инчукалнского газового хранилища въехала машина, груженная баллонами с кислородом.
Дел, как выяснилось, на полкопейки - тут один бы управился, если бы знал - куда что подключать, но эффекту получилось, что Енисей невольно закусил губу, потом матюгнулся, не сделав замечания самому себе, и мучительно захотелось надавать себе же по щекам, проорать в уши: - Не побоялись взяться, так чего страшиться делать!?
А ведь спрашивал у знающих людей, допытывался: - У тебя случаем ничего нет по подрыву подземных газохранилищей? Какой тут должен быть видовой ряд?
- Били Фому за Еремину вину! - ворчал Седой, больше не оборачиваясь. - За полдела уже перешагнули - пошли другое исполнять! В город!
"Осажденный город двоемыслен!" Фраза эта, как печать клеймящая род человеческий, от времен ли древних, выдумали ее или нет, но знавали ее и на Руси, пришла с фольклором, спряталась там средь всякого, отчасти пустого. Люди в моменты смертельной опасности трояки, как и всякая живность: драть, бежать, цепенеть. Первую, самую малочисленную часть, составляют воины. Остальные две - все остальные, которые склонны не доверять первым и диктовать собственное: как жить народу. как воспитывать своих детей.
Каждая война в глазах обывателя (отчасти ею затронутого) рисуется из слухов, среди которых слово печатное безуспешно пытается конкурировать со словом кухонным. Но кухонные рано или поздно выветриваются, а печатные, служащие определенной цели, остаются. Это кухонные никому не служат, кроме как поддерживать собственное существование в человеческой, питательной для себя, среде.
Говорили про взбесившийся на площади Красных Латышских Стрелков танк, который не тронул недавно отстроенный Дом Черноголовых, но изрядно отделал музей Советской Оккупации - безобразное по архитектуре здание, которое давно следовало бы снести, и несколько раз оскорбительно, словно молодой поросенок, потерся о трехмордый памятник латышским стрелкам, застолбивший себе место в этом изрядно запутанном ансамбле, все еще называемом площадью, в советские годы.
Говорили о сбитом "Геркулесе" - военно-транспортном самолете то ли США, то ли Британии, еще о говорили о высадившемся десанте НАТО (но почему-то в Лиепае - городе расположенном едва ли не в трехстах километров от событий), десанте. который лихо развернулся и наступает теперь на Ригу по всем правилам военного искусства, с боями, и уже есть погибшие с обеих сторон, только не понять что это за стороны. Еще говорили о работающем правительстве вне территории Латвии, сформированному из звучных высокопоставленных чиновников, поучающих сопротивлению непонятно кому, то ли новой советской оккупации, то ли сопротивлению вообще. Других, судя по географии воззваний, разбросало в разные концы света.
Если вспомнить историю 40-го года, очень даже похоже на правду, чиновник готовы умереть за свой народ только в период выборов, но опять же подразумевая полную фигуральность собственной речи...
Дураков бьют - умный не суйся. Замерло все. Соседи - литы с эстами - словно враз поумнели, замерли в ожидании - чем кончится? Ограничится ли неведомый враг только той территорией или пойдут новых колотить? Уже присматривались к "себе" - многих ли обидели? - не пора ли драпать? Маршрут набит, накатан...
Всякая бестолковщина согласно традициям (часто опасная) начинается с чиновничьего аппарата - именно его лихорадит больше всего, и именно он сам себе командует немедленную эвакуацию, оставив "крайних", до которых рано или поздно доходит - под что их оставили. Но именно башня, видимая с любой точки города, ее внезапное исчезновение сыграло определяющую роль, когда паника стала необратимой. И не могло бать иного в условиях города, где едва ли не каждый шестой либо государственный чиновник, либо член его благополучной семьи, где все, словно от заряженных паникой частиц, передается остальным, вроде множества брошенных камней, каждый из которых расплескивает свой круг, людская вода начинает рябить, а потом и кипеть, выплескивая на все стороны - уже трудно понять с чего и почему.
Всякий отдельный человек пусть ограниченно, но разумен, толпа же живет инстинктом, но не разумом, именно он, инстинкт, уже не звериный, а обывательский, отличный от стремлений воинов, ведет ее ложными тропами к последнему в жизни ужасу.
В современном мире нет большей бессмыслицы, чем город.
Из статьи "По следам катастрофы":
"...Отсутствие главного моста города, падение телевизионной башни, взрыв газохранилища - всего три объекта, и город как нечто разумное организованное перестал существовать... Паника началась после падения телевизионной башни и взрыва Инчукалнского газохранилища - действия террористов оказались слишком наглядными для всего города в целом. Динамический удар, который ощутили все, характерное грибовидное облако, видимое со всех точек города - вследствие чего большинство решило, что произошел ядерный взрыв, валообразно-множащиеся слухи, отсутствие электричества, отказ телефонной связи, и хотя все это еще только выступало прелюдией к последующему..."
Куда собственную голову совать со страха? Если туда, куда советуют - дырка мала, ее и при огромном аппетите не разработаешь. Всякие завлекательные вещи завлекательны только в кино.
Вот и скажите; что хорошего может случиться с девушкой в час "Ч", если она - блондинка (в том числе и по складу ума), уроженка Прибалтики, что как правило означает запоздалость принятия неверных решений, и, вдобавок ко всему, носит "знаковое" имя - Байба?
Все неприятности исключительно для мирного времени, во времена всеобщего бардака это уже не неприятности...
Как переживала насчет часа "Икс" одна интуит-мыслительница (встречаются и такие) - это о чем мы только думаем?! Ведь обязательно (да простит меня читатель!) выебут! Выебут во все щели и (что обидно) никакой благодарности в ответ не выскажут - да и просто повезет, если бросят, где взяли, живой. Выебут те, кого не подпускала близко, и те о ком и не могла предполагать, что такие личности на свете существуют - бомжи со стажем, отмороженные прыщавые подростки, выебет участковый милиционер, которому тыкала, официант, которого шпиняла, сокурсник, которому не дала, вчерашний таксист... Произойдет так, как это когда-то происходило в Риме с патрициями, их домочадцами и всякими верестелками - но теперь в Москве, Нью-Йорке, Париже или Лондоне или других сотнях городов и городишек, но произойдет обязательно. Колеса истории не остановить. А человек... с чего вы взяли, что человек - это человек? Индивидуум! Индивидуум способен моментально вернуться в детство, и отчего-то исключительно в то, когда отрывал руки-ноги-головы своим куклам, какие бы красивые они не были. Индивидуум выебет в хоре с такими же индивидуумами, тут же потеряет ощущение новизны, тут же примется ломать голову в поиске иной эстетики... Но не это ли пропагандировали, не этим ли восхищались - так чего теперь жалеть?.. Принц? Надежда льстива, да обманчива. Дело возможное во времена "советские", когда парни за девчат отдавали жизни, прикрывая их своим телом, что воспринималось миром как должное, как невозможность чего-либо иного. Но навязан другой мир, другие ценности. Та прошлая нездоровая идеология заклеймена и возврата к ней не предвидится. Не с демократическими же ценностями рисковать жизнью или даже царапиной. Потому тщетна надежда услышать мужское: "Не сметь!", после чего обидчики (так и бывает) подожмут хвосты и кинутся врассыпную. Честь, Долг, Достоинство - обязательные сопутствующие, что негласно существуют во всяком подвиге, те что когда-то сопровождали каждого, хотя и впитывалось не всеми, высмеяны прыщавыми мальчишками на КВНах, шоу, организованных и идеологически выставленных взрослыми дядями, отнюдь не подражателями, как исполнители при них, а вполне осознающими то, что делают.
Война? Хорошо бы война - не так страшно. Дело вполне естественное для каждой войны - перебить мужчин и перетрахать их женщин (поступая с ними далее по собственному благодушию, по сиюминутному капризу), но самые страшные дела творит с собой население при отсутствии неприятеля...
Что происходит, когда реакция становится необратимой? Когда всякий город ловушка, а человек человеку - зверь? Редкая самка (не иначе из породы самых везучих) сможет прибиться к самцу на хутор, где тот, жалеючи будет учить ее вожжами, чтобы быстрее усвоила деревенский уклад и необходимость ежедневной непрерывной работы. Впрочем, звать ее будут не Байба.
А Байба, о которой шла речь, растерянная до степени, какой себе только может позволить блондинка с образованием, которое ей дали, но которого она так и не получила, поджав ноги смотрела на воду, потом удивилась как быстро за окнами автомобиля проплыла Старая Рига, чуточку подумала и решила приоткрыть окно - всего щелку - машина обиженно всхлипнула и стала заваливаться на бок...
Можно бесконечно рассказывать о трагедиях, о человеческом бесстыдстве, поступках за гранью того, что определяет людей цивилизованных от всех остальных (по их собственной шкале ценностей), о преступлениях должностных и преступлениях подворотен, вершащихся ..., о...
Но полно об этих "байбах", чье новодетство прошло по оснащению своих дорогущих игрушек Барби всем "необходимым" - домами, платьями, машинами, гарнитурами, "гансиками" и незаметно переросло в общий смысл собственной жизни - насаждаемый идеологией капитала - покупай все, что рекламируется.
В Риге случались "наводнения". Так некоторые подтопления города, когда заливало подвалы, упорно называли наводнениями. Каждый раз это происходило по одной причине: сильный ветер гнал воду с залива, а Даугава напирала - перегруженным плотинам приходилось отдавать воду.
Схожая ситуация . к примеру, складывалась и в ...году, с той разницей, что напор с залива был не настолько силен, чтобы подтопить нижележащие предместья - например, район Болдерая, которому приходилось расхлебывать все неустройство своего местоположения, и плотины электростанций могли бы работать в штатном, а не чрезвычайном режиме, но осень сложилась дождливая, и столь же дождливое было лето (что для Прибалтики не слишком удивительно)
Западная Двина, что от границы Белоруссии до своего устья звалась уже Даугавой, река без особого норова, давно обжита народами, когда-то имела по берегам крепостицы и серьезные укрепления, как в одноименном городе Даугавпилсе, впрочем пороха так и не понюхавшего, служила транспортной артерией, благодаря которой и набух город Рига, с латышского - "Амбар" - место хранения зерна. Город европейский, немцы, что взялись строить здесь собственные дома, и определили его облик, стремясь воссоздать на этой земле кусочек любимой "мутерляндии", благодаря бога за благословенный край и покладистый здешний народец, расстраиваясь за неустойчивый климат, впрочем, торговле особо не мешающий, как принято, обрастали уставом и гильдиями, к которым не допускали ни евреев, ни латышей - что было бы совсем смешно. Еврей раб неважный, но слуга услужливый до приторности, если имеет с этого свой интерес, латыш же, он... латыш. Впрочем, времена менялись. Поскольку латыши не имели собственной письменности и даже не пытались ее создать (а если и пытались, то история это скрыла столь надежно, что намека не осталось) один образованный немец придумал и разработал латышскую письменность (пусть лет на 50 позже, чем обрели ее чукчи и эскимосы, но все-таки... все-таки...) Перемудрил, как считал сами русские, с "гарумзиме" - черточками над теми гласными, которые надо выговаривать протяжно, которые и сами латыши частенько путали - где ставить.
Впрочем, сейчас не о том.
--------
ВВОДНЫЕ (аналитический отдел):
Состав военнослужащих, взятых в плен Красной Армией в ходе войны 1941-1945
Общее количество:
3 миллиона 770 тысяч 290 военнопленных.
В том числе:
2.546.242 - германцы (немцы и австрийцы);
Из европейских стран официально объявивших войну России:
766 тысяч 901военнопленный
- венгры, румыны, итальянцы, финны...
Из европейских стран официально не объявлявших войну России:
464 тысячи 147 военнопленных
- французы, испанцы, бельгийцы, датчане, фламандцы, шведы, чехи и др.
"Большинство добровольцев из стран Западной Европы шли на Восточный фронт только потому, что усматривали в этом общую задачу для всего Запада... Добровольцы из Западной Европы, как правило, придавались соединениям и частям СС.... Добровольческие легионы под названиям "Фландрия", "Нидерланды", "Валлония", "Дания" и др., в ходе военных действий были превращены в добровольческие дивизии СС: "Нордланд" - скандинавская, "Лангемарк" - бельгийско-фламандская, "Шарлемань" (Карл Великий) - французская и т.д.
проф. К. Пфеффер (1953)
Население Европы объединенное гитлеровцами составляло около 300 млн. человек.
СССР - 197 млн.
Благодаря опоре на всю континентальную Европу стала возможной мобилизация почти каждого ЧЕТВЕРТОГО из всех немцев.
СССР призвало за время войны 17 процентов населения (каждого шестого) включая призванных на оборонные предприятия.
(конец вводных)
--------
Час "Ч" - точки приложения - ОТСЧЕТ ПЛЮС
ПЕРВЫЙ - Рогов Георгий Владимирович (Командир)
/"Ч" - плюс 00.01/
Начали!
Защемило в грудях, как обычно бывает в грозу, что застала в чистом поле, когда от тебя ничего не зависит, а надо только переждать, надеясь на везенье, на то, что в небесных канцеляриях на ... еще не проставлена галочка.
В час "Ч" все недочеты наружу. Это потом главными средь них вычислят и определят главными идеологические.
В час "Ч" все должно иметь смысл. Можно сколько угодно в дорогущем переоснащенном ситуационном центре предлагать правильные разумные решения, но если аналитический разум до этого отсутствовал, не были созданы рычаги исполнения, если исполнители разбежались... На кой фиг, спрашивается, тратились, если не вооружили исполнителя идеей, под которую солдат готов остаться на поле боя не за деньги (о каких деньгах может идти речь, когда в тебя стреляют?), а по долгу совести своей? Но размыли совесть, меряя все деньгами...
На иллюзию?
И черт под старость в монахи запишется! Гипноз - везде гипноз. Случается агрессивный, скрывающий нечто иное. Разве не может такого быть, что выстукивание Хрущевым ботинком по трибуне ООН с выкриками: "Я покажу вам кузькину мать!", так озадачившими переводчиков и перепугавшим мир, означало вовсе иное - произошло исключительно по "заданию партии", вернее, его высшего руководства - Политбюро. Ведь, на тот момент мы вовсе не были готовы к атомной войне, не в состоянии были ответить, но показать как раз следовало обратное, озадачить и даже напугать...
Но было еще, случайное ли, продуманное побочное, что играло на руку США. Ему требовалось оправдывать собственный военно-промышленный комплекс, "оживлять и оживлять" всякий раз.
Век изжил, словно шутку прошутил. Хрущев - злая шутка России как миру, так и самой себе, продлившаяся отнюдь не десять лет его правления, отыгралась позднее.
В день своего 90-летия, изрядно поднабравшийся Уинстон Черчиль в ответ на предложенный тост, как "за самого яркого и последовательного врага Советской России", наконец-таки выговорился: "К сожалению, сейчас имеется человек, который нанес вреда стране Советов в тысячу раз больше, чем я. Это Никита Хрущев, так похлопаем ему!"
Случайно ли, придя к власти, Хрущев запретил слежение и сбор компрометирующих материалов на высших партийных руководителей, даже если будет просматриваться факт их измены Родине, а за день до собственной отставки имел длительный телефонный разговор с Рокфеллером? О каких ранее полученных гарантиях шла речь?
И здесь грех наследный? - В октябре 1604 войско Лжедмитрия вторглось в пределы России. Предательство служилого боярства обеспечило его успех. Первым изменником среди высшего сословия стал воевода Хрущев, направленный московским правительством к донским казакам - он признал за самозванцем право на трон и выразил готовность служить ему...
Современные технологии не рассчитывают на случай - врагов государства можно выращивать внутри самого государства и проталкивать их во власть.
"Россия не такая страна, которую можно действительно завоевать, т.е. оккупировать... Такая страна может быть побеждена лишь внутренней слабостью и действием раздоров. Достигнуть же этих слабых мест политического бытия можно лишь путем потрясений, которые проникли бы до самого сердца страны", - как очевидное, как многовековой исторический опыт "хождений на Россию", формулировал Клаузевиц, пытаясь внушить его европейским недоумкам.
План "Пропаганда Третьей силы" или "Операция Лиотэ" был принят в июле 1953 года сразу же после смерти Сталина, хотя, уже разработанным, пролежал "под сукном" шесть лет. Боялись! Красный монарх мог отреагировать на сие весьма неадекватно - ищи на картах после такого эту Европу, либо вспоминай с дрожью по телу тех лиц, что неосмотрительно...
Лев умер - шакалы решились.
Долгосрочная план "Операция Лиотэ", под которую были выделены колоссальные средства - по сути своей ни что иное как непрекращающиеся махинации шулеров, которых обеспечили "государственной необходимостью" и позволили резвиться на ином поле. Она предусматривала два основных действия - так называемое "всасывание": втягивание к центру всех доступных материалов, и - "дистилляция": обработка и видоизменение их путем намеренного искажения, предназначенного служить идеологическому подрыву, обратного распространения этого материала также и в виде слухов, сплетен, искажения исторической правды, сосредоточения внимания только на негативных сторонах истории государств Восточного блока, с целью избавить жителей от патриотических настроений, возбудить недовольство одной группы населения против другой, стравливая, провоцируя, одновременно идеализируя оппозицию, лиц негосударственного склада ума, с целью провода их во власть, к рычагам управления государством...
Что ж... Вы избавили нас от одних иллюзий, мы избавим вас от других, - думает Рогов Георгий Владимирович, по прозвищу и сущности собственной - Командир.
Начали!
СТАРИК - Байков Енисей Иванович (Седой)
/"Ч" - плюс 00.01/
У Домского собора, на площадь разрешенную только для пешеходов и специальных машин, включая правительственные, выехал небольшой белый остекленный фургон, похожий на старые маршрутные такси, когда-то в 90-е переделываемые умельцами, в самом центре ее резко остановился, пару раз дернулся и заглох. С водительского места вышел опрятный седовласый мужчина в возрасте, резко хлопнул дверцей, обошел спереди, заглянул под колеса, открыл капот... набрав номер, приложил к уху телефон и, рассеянно побрел к столикам, на ходу что-то втолковывая. Народа за столиками было немного, пронизывающий ветер с залива доставал и сюда, каким-то образом кривыми переулками умудряясь обтекать многочисленные дома старого города. Мужчина сел за крайний свободный, закинув ногу на ногу... Автобусик, меж тем, стал наполняться дымом, и когда тот стал вытекать через щели, вдруг разом взорвались стекла и внутри раздались беспорядочные выстрелы...
Мужчина изумленно привстал.
ЧЕТВЕРТЫЙ - Романов Федор Степанович (Молчун)
/"Ч" - плюс 00.01/
В это же время с переулка ... на ... въехал бензовоз, поднялся до ... что напротив президентского дворца (бывшего дома пионеров)
Стал наскосок, никто не заметил - куда делся водитель и был ли вообще, но едва ли не тут же полилась по асфальту широкая река горящего топлива вниз по направлению к латышскому драматическому театру (бывшему русскому-драматическому).
Не сразу заметили, что еще один, но уже без прицепа, и оттуда полилась такая же река в сторону президентского дворца.
Ждали взрыва, народ разбегался, успели перенаправить транспорт, заблокировать направление, вернее оно сао заблокировалось. впрочем, останавливались без указаний, глядя на растекающуюся огненную реку, не слишком пугающую, но только когда цистерна опорожнилась...
Всему есть начало.
Сашка присутствовал, и считал началом, когда Петька-Казак резанул - пустил первую дурную кровь главного представителя Вашингтонского обкома. Случилось это у памятника, на который, стоило взглянуть, обзывался в сознании коньячным памятником "трех звезд". Какая-то тесанная из серого камня баба (сразу видно нацию!) от строгости своей на женщину ничуть непохожая, выставилась холодной свечой на здоровенном постаменте, вытягивая над головой три уложенных горкой звезды. Должно быть (как ошибался Сашка), олицетворяющие всю эту Прибалтику: Литву, Латвию, Эстонию - ее содружество. Пара почетных караульных, вооруженных винтовками М-16, одетых в неприятную чужую форму, с первого взгляда понятно, что подло-вражескую, стояли по стойке "не моргни". Сашка дождался развода, посмотрел, как вышколили их в комендантском взводе, работающем "на туриста". Вздохнул... Разбегутся! Эти первыми разбегутся. И винтовки наверное нерабочие, без патронов, и зачищены до полной разболтанности своих металлических суставов. Вспомнил посмертное от тезки по прозвищу собственному - от Левши: "...не дай бог война, так они стрелять не будут!"
М-16 отличная штурмовая винтовка при условии - с неба не каплет, пыль не летит, в грязи валяться не приходится, то есть, совершенно не подходит для разведчика-диверсанта. Здесь она автомату Калашникова (слепленного понятно не в Китае - на экспорт всему миру) напрочь проигрывает - его можно в воде пополоскать - что случалось делали, вымывая под краном песок, и опять в тот же песок уронить, колесами автомобиля переехать... выдумать еще с десяток подобных глупостей, служить будет продолжать "без дураков" и дураков (так Сашка надеялся) рано или поздно выучит. А пока, согласно отпущенному на них наряду, лениво перешутиваясь снаряжали очередную машину, для чего Сергей-Извлина арендовал целых два огражденных пустыря, предназначенных на какие-то застройки, но замороженные ввиду общего кризиса - один на левом берегу Даугавы, другой на правом.
Точка отсчета событий у каждая своя.
--------
ВВОДНЫЕ (аналитический отдел):
11 августа 2008
Две израильские компании, занимающиеся обучением войск, заявили, что они завершили свою деятельность в Грузии до начала боевых действий в Южной Осетии. Эти две компании находятся в числе нескольких израильских фирм, которые занимались обучением войск Грузии, инструктировали руководство в вопросах безопасности и иногда поставляли оружие, сообщает газета "Haaretz". Компания Defensive Shield, во главе которой стоит отставной генерал Галь Гирш, объявила о том, что контрактные обязательства перед Грузией она выполнила, и сейчас там нет ни одного ее сотрудника. Другая израильская фирма, тренировавшая грузинских военных, - Global CST - сообщила, что деятельность в Грузии она завершила в конце июля. Во главе Global CST также стоит бывший израильский генерал Исраэль Зив. Обе компании работали в Грузии с санкции министерства обороны Израиля.
http://www.akado.com/news/document25332/
(конец вводных)
--------
ШЕСТОЙ - Ильин Алексей Анатольевич (Замполит)
/"Ч" минус - значение ИКС/
За несколько часов до событий, два человека, ничем не примечательных (впрочем, в одном любители местного телевидения узнали бы скандально-известного комментатора), сошлись у здания, где обидели заезжего мэра - того, что любил везде чувствовать себя как дома, того самого, что по месту работы привык носить демократическую кепочку, а по месту святости кипу, обидели тем, что встретили не как президента, а как какого-то... мэра. Резонно оскорбился. Ведь, всей этой Латвии, если даже выгрести со всех хуторов до последнего национала, набралось бы едва ли на один район Москвы. Да что там! Загостившихся в столице азербайджанцев и тех больше! В общем, обиделся мэр всерьез и (должно быть в отместку) повелел за счет города-ростовщика, где мэрил бессменно, так отреставрировать бывший союзный "Дом Культуры Вагоностроителей", чтобы походил тот, как минимум, на московский метрополитен... Сделали, заодно и переименовали. Клуб, носящий отныне горделивое название "Дом Москвы", превратился в хлебное место лиц той же "мэрской" национальности, что тут же взялись держать стойкую оборону против всяческих "чужих", достойную по мужественному отчаянью едва ли не обороне самой Москвы в холодную зиму 1942 (если бы только их предки принимали в ней участие), и столь же отчаянно грызлись между собой - вполне естественный процесс начального периода - когда еще не определилось, не застолбилось "на веки вечные": кому и сколько полагается от "северного спонсора", вкладывающего ежегодно средства немаленькие, чтобы в клубе было все лучшее: костюмы, реквизит, отчетные культурно-политические шоу, туалетная бумага и всякое, на чем "семейный клан", широко рассеянный по всем странам мира, мог бы заработать дополнительно...
Скотина бешенная! - возмущается, как и положено, Виталик, тот что позже будет орать на операторов: своего личного и спешно приглашенных - вызванных "разовиков", отправлять их на "точки", зажмурившись от страха пускать материал, лепить к нему свое мутное предупреждение, мало что добавив, некие невразумительные растерянные комментарии - а сейчас исключительно в душе возмущается. И как тут не возмущаться, если не оставили и капли времени на какой-нибудь хитрый маневр, до которого обязательно додумался бы, подстраховался!
- Опять к нам?
- Куда же без вас!
- По кофейку? Тут рядом...
- Только условие...
- Это понятно, - перехватывает Виталик. - В сортир вдвоем. Все телефонные разговоры при тебе, никаких кодовых фраз - да и откуда они у меня, что я внешник какой-то? Или прямиком из Моссада здесь прописку получил?
- Все вы из Моссада по факту национальности, - грубит Лешка-Замполит. - И внешнее с внутренним границ у вас не имеет.
- А вот за этим ты моего папу не ловил! - возмущается Виталик. - И по причине моей обиды будешь платить за себя сам, хоть я и приглашаю. Командировочных хватит?
- Хватит.
- А то могу занять. Под процент, разумеется, но божеский.
- Это от какого бога? От вашего?
- Наш старше! - убежденно говорит Виталик. - И он велел, если акуму давать, так только в рост. Так оплатить?
- Не купишь!
Виталик жаждет славы. Но сейчас, когда она под рукой, пугается - слишком хорошо зная, с кем дело имеет. Словно стиснули с двух сторон, вот-вот, хрустнет, а навазелиниться и дважды на все возможные стороны ложью, чтобы выскользнуть, никак не успеть. Парадокс, но одновременно Виталик больше всего ненавидит "частных лгунов", когда встречает подобных любителей - оскорбление его профессионализму - свирепеет. Врать не каждому дано - по плоскости скользя, можно и узанозиться, и словно собственным примером учит тому, как врать гладко, врать гадко, чтоб против ветра, а запашок все равно сзади - пусть идут по следу, не нагонят. Как всякий телевизионный комментатор, Виталик готов врать до обеда, в обед, да и к ужину оставлять не чуток. Всего враз не переврешь. Но слава скоротечна, она только на какое-то время подсвечивает себя фонариком, потом заканчивается масло слов, и "слава" занимает свое место в каком-нибудь пыльном музее или каталоге... а иногда и вовсе не занимает - испаряется бесследно.
- Я тебя умоляю! - укоризненно восклицает он едва ли не поминутно, причем с той непередаваемой интонацией в голосе, из-за которой случайный собеседник теряется, путается в определениях "человеческого вида" и не рискует в его присутствии рассказывать некоторые анекдоты.
Хемингуэй говорил, что свое представление о чести существует и у карманных воров, и у портовых шлюх. Исключение составляют политики и корреспонденты, а уж телекорреспонденты превзошли всех. Последнее он не говорил, но вполне мог сказать...
- Не бедствуешь! - определяет Замполит по тому, как лихо Виталик "раздиктовывает" заказ официантке.
- Думаешь, все так просто? - возмущается Виталик. - Чтобы студию пробить, кого только не перелизал! Конкуренция!
- Сожрите друг друга! - со всей искренностью желает Лешка. - Последнего черт приберет..
- Тогда тебе, вместо горячего, цитатка на засыпку: "В любом суждении любой нации, и по любому, кстати, поводу, есть значительная доля истины..."
- Лучше бы сразу брякнул: Троцкий - русский патриот... - упрекает Леха.
- Опять намеки? Все еще считаешь, что в той операции от 11 сентября Моссад участвовал?
- А кто еще?
- Правильная расстановка вопроса. Одобряю. Тут совсем тупым надо быть, чтобы не разглядеть. Да разве наши евреи на их фоне не фотографировались, приплясывая от восторга и нетерпения? Даже моссадовцы на этом попались. Что им сделали? Задержали-извинились-отпустили. Опять же 4 тысячи еврейских работников на работу в тот день не вышли по каким-то причинам? Почему? На бирже кинулись играть! Сколько в тот день приобрели? А за день до того? Это только поигрывая на падении акций самолетных компаний и разорении страховочных... Что им сделали? Сообразил?
- А ты как считаешь? - улыбается Лешка-Замполит.
- Что за еврейские манеры отвечать вопросом на вопрос! - восклицает Виталик. -- Это наша национальная черта, и не подмазывайся! Так сообразил? - подозрительно спрашивает Виталик, и тут же взрывается праведным негодованием: - А вот и неправильно! Ты соображать не должен! Это опять дело подсудное - всякое публично высказывание соображений по этому поводу считается антисемитским, со всеми вытекающими неприятностями демократического уклада. До пяти лет с конфискацией!.. Ты даже намекать не имеешь права! Конечно, самострел - ну и что? На информации кто сидит - ты или я? То-то же! Это теперь входит в число семи информационных чудес, наравне с заявленными причинами войны с Ираком, дядей Беней, который на ладан не дышит, и другими...
Прихлебывая кофе, втолковывает Лехе, словно любимому из учеников.
- Путь России - тоже одно из семи информационных чудес. Парадоксально, но Россию в состоянии спасти только конфликт жидов между собой. Если "русская" часть жидовства решит, что накладно платить такую дань, как "стабилизец", что лучше бросить средства на укрепление собственных позиций, а с ними - куда деваться! - и государственности, что в этом она поимеет больше... Если сочтет, что в состоянии провернуть подобное, противостоять зарвавшимся коллегам-единоверцам златотельцовым по ту сторону океана, которые, в общем-то, никогда не считали их слишком кошерными, то...
- То?
- Пжалуй, еще побарахтаетесь, - урезает свое выступление Виталик.
То, что еврей никогда не скажет русскому и наоборот, то Лешка-Замполит запросто Виталику и обратно, причем на том градусе откровенности, что скрутит почечной судорогой всякого постороннего. Это их давняя игра.
- Вот все хотел спросить - на кой хрен несчастного Граубе - в смысле, то что от него осталось - на ступеньки Еврейского Культурного центра положили?
- А куда еще? - удивился Леха. - Ваш же человек!
- Эх! Вот нет в вас чувства эстетики юмора! - упрекает Виталик. - Все бы вам прямолинеить!
- И как надо было?
- Тоньше!
- Например?
- Указ Петра Первого слышал? "Запретить косым и рыжим свидетельствовать в суде - понеже бог шельму метит..."?
- А что? Грамотный указ. Против вырожденцев направлен?
- Про английского историка Ирвинга слышал? Которого за недоверие к еврейскому Холокосту недавно оформили на три года?
- Вы их столько пересажали, всех и не упомнишь.
- С этим веселее обошлись. Мало того, что арестовали за высказывание 14-летней давности, но судил его по "еврейскому делу" кто?
- Еврей?
- Правильный ответ - соображаешь. А какой? - Виталик собрал глаза кучкой, зафиксировав взгляд на кончике сигареты.
- Косой и рыжий?
- Молодец! Вот это мы называем тонким юмором.
- Трудно было найти?
- "Понеже бог шельму метит"? У нас таких сколько хошь! И скажи после этого, что не все схвачено? Ирвинам, хоть какие известные историки, здесь без шансов. Суд кривой, да и судья кривенький!
От собственной реплики про "кривого судью" Виталик слегка поморщится. В кривом глазу и прямое криво. Виталик, словно на смех, слегка косит, потому щурится "ленинской добротой" - считая, что от этого не так заметно.
- Что мы - кофе да кофе, - уговаривает Виталик, - может хряпнем?
- Я на работе, - говорит Леха не без сожаления.
- А я - нет! Я - хряпну! - заявляет Виталик и заказывает коньячку.
Выпив, быстро розовеет. Смотрит благодушно.
- За людьми и я человек, - говорит Виталик.
- Научишь?
- Нашему? А время есть?
- Учебе всегда есть время.
- Тогда слушай сюда, - заговорщицки склонившись над столом начинает Виталик. - Всякий жид, когда тебя обуть норовит, основу заквашивает на правде - это потом индигриденты меняет, как вкус забьет собственной липовой преснятиной... Что делать тогда, спрашиваешь? Как какой-нибудь жаловаться начинает, жалобиться, плакаться про жизнь свою горькую, сразу фильтруйте, да справочки поднимите - удивитесь себе сами. Вот, к примеру, отчего вы, русские, не жалуетесь, если по статистике на каждую сотню воевавших у вас самые большие потери? За шестьдесят процентов! То есть, из трех, ушедших на войну, вы двоих потеряли, а третий - раненый! Больше потеряли, чем от любой другой воевавшей нации. И не холокоститесь, не трубите об этом, а ведь выбили у вас не последних - лучших выбили! Такое и через сотни лет аукается в последующих поколениях. Проредили генофонд? Хлебайте сегодняшнее рабство.
- Смел ты, однако, - поощрительно отмечает Лешка-Замполит. - Так сходу, да военную тайну.
- Почему выдаю? А кто вас слушать будет! - хохочет Виталик. - Все рупора у нас. Вот я кто?.. Про козла не надо. Я - телекорреспондент. А ты - кто? Ты - носитель информации. А какой будет информация, что от нее останется, как ее повернуть или вывернуть, я буду определять, согласно политике своего хозяина. Так что, мир про мои проценты услышит, а про твои - никогда!
- Хитро!
- Потому как давно задумано и апробировано! Вот перечисли-ка мне видных еврейских деятелей - культуры там, науки какой-нибудь - даже липовой, погибших в фашистских лагерях?.. Не можешь? И мы не можем. А что услышишь? Про - вообще! Про цвет еврейского народа, погибшего в печах. А что под этим? А под этим, может быть, и то, что это нам требовалось проредить, сбросить балласт. А может быть, и другое - то что тебе никто не скажет, даже я. Это же особый шик - наши еврейские разборки перевести в ваши вины и заставить за них платить.
- "Лукавы грехи их"! - цитирует Лешка-Замполит.
- Грехов много, да денег вволю. Занять? Деньги без греха к рукам не липнут.
- Ты, Грешник, меня не соблазняй, все равно не отпущу - не велено!
- Меня или грехи?
- А это по обстоятельствам, - мутит Леха.
- Я тебя умоляю! - восклицает Виталик, забыв на время, что является бессменным председателем "общества рижских похуистов" (есть такое - прости читатель - где не столько должность, сколько звание, поскольку, каждый может претендовать, но не каждый может достичь), с запозданием соображая то, что по факту титульной национальности во всех опасных делах ему положено шагать позади, но шагать твердо, убедительно, громко злословя на впередиидущих.
- Чему? - удивляется Леха. - Войны не начинать? Так идет уже, мы только подключаемся. По профилю своему вступаем - как должно присяге.
- Да! Разделяю! - воодушевлено подтверждает Виталик. - Вот тебе крест! - крестится он левой рукой. - А вот тебе - два! - крестится правой, не отпуская из нее вилки. - Разделяю! Причем строго на две части: одну отметаю полностью, со второй категорически не согласен! Вот и Менцзы - а это китайский мудрец такой, - уточняет Виталик, - как-то сказал: "Любящие войну, заслуживают величайшего наказания. Человек, утверждающий, что он может собрать войско и что он искусен в сражении - величайший преступник..."
- Ну и что? - искренне удивляется сказанному Замполит, который свой язык не в смоле держал. - Понятно, что за тыщи лет многое сказано - и "взад", и "вперед", и "впромеж", и "всупротив", а кое-что было даже и записано. По закону диалектики, даже вашей кривой диалектики, количество рано или поздно способно разродиться качеством...
- Если, конечно, современники не затопчут! - впихивает своих полшекеля Виталик.
- Согласен! - кивает Леха. - Одно не пойму... Мало чего брякнули в том же Китае - это ж черт узкоглазый знает когда! - да, поди, неправильно и перевели - так что же теперь? Из всякого их лукавого косоглазия веселья себя лишать? Я вот, например, войну люблю, и того нисколько не стыжусь! Война словно бумага с правдой - всякого пропечатывает: чего он в этой жизни стоит! Где еще такое прочтешь?.. Короче, один русский мудрец, и не в века отдаленные, сказал мудрилам коротенько, при минимуме гласных: - "Пшли нахр!".. Те поняли и пошли, не будь японо-китайцами, за Амур!
Замполит в час "икс" предпочитает не философов-теоретиков, а практиков, вроде того, что всего какую-то сотню лет назад, с горечью отмечая общее падение нравов, говорил: "То, что сегодня не каждый мужчина может умело отрубить голову говорит о всеобщем вырождении". Не упускает себе в удовольствии и процитировать с собственными к этому случаю добавками.
- Дай волю дураку - он две возьмет, потом и третью потребует, как наиграется? - уязвляет Виталик.
- Воля одна, и ею не наделяют, ее берут, - режет язвы Леха. - И опять же, ее нельзя отнять, если человек вольный. Забрать можешь свободу, ее же дать, продать, подарить, сдать под проценты и без, но только рабу! И он не будет ей рад. Да и что ему делать с вашей свободой, на что равняться, если вы сами рабы? И мышление у вас насквозь рабское - мечты о золотых клетках. То только иллюзия, что чем больше денег, тем больше свободы они дают. Вяжут! Путы ногам и душе!
- Философия бомжа!
- Я не бомж! У меня - Родина, а значит и дом. У тебя что? То родина, где бабок срубить побольше? Капусты? Козлиные мечтания?
- Если бабок много, родину можно купить! - отмахивается Виталик. - В любом месте!
- Родину можно только продать! И один раз! Остальные - сколько бы ты за нее не выручал, как бы не комбинировал, факта продажи не меняют - продано! Продажа и предатель, когда дело касается Родины, - синонимы, поскольку она не плод твоего труда, а мать тебе... хотя в вашем случае - извини! - я бы изначально советовал аборт.
К старой брани немного новой ссоры надобно.
- Вот только хамить не надо! - замечает Виталик.
- Что ты! Я всегда предельно вежлив с человеком, которого при случае собираюсь утопить как опаршивевшего заразного кота!
- Что ж не сейчас?
- Не провоцируй. Добрый пес на ветер не лает!
- Надо же, чуть не забыл! - восклицает Виталик, хлопнув себя по лбу. - Вы же - псы! На службе себя считаете! И не у кого-нибудь, не под человеком или даже неплохонькой конторы, а всего государства разом - его охраняете! Никак не меньше, на меньшее вы и не согласны! По собственной команде "фас" готовились бросаться. Без оглядки, и не думая на кого собственно, по силам ли вам... Сейчас значит настолько одичали без привязи и будки, что решились - сами по себе! Без крыши? Так?
- Не раскручивай! - говорит Лешка-Замполит, тоже думая о Виталике - что он такое? Снаружи человек, а внутри себя словно сорный веник - всего на нем налипло, а где-то промеж прутьев, должно быть, и душа. Если есть еще она, если можно ее от мусора отличить. Виталик - болтун-профи. Извилина сказал, такое не каждый умеет использовать. Иной бы удумал - совсем как Лешка сейчас - отрезать бы ему собственной головы неприятеля! И кем бы стал в этом случае? Пустой разговор - пустое решение! И что? Сколько их таких, осмысленно или нет, шалят языком, машут перышком, или, как сейчас говорят, "настукивают по клаве" - варганя горячие пирожки с утятиной. Не языки надо отрезать, ох, не языки...
- За что ко мне так?
- Густо гадишь - на все стороны разом, - бросает упрек Леха.
Виталик понимает с полуслова.
- Обид много, оттого и дристун.
- На своих-то чего обижаешься?
- От того, что я не злой, вовсе не следует, что я добрый! - сердито замечает Виталик, опрокидывая в себя коньяк.
Леха обидно хмыкает, и Виталика пробивает на красноречие. Есть потоки, которые трудно остановить:
- Вы все время ищите заговор там, где его нет. Массоны? Херьня! Иллюминанты? ... Ряженые! Двойное, тройное прикрытие - собирание в корзины козлов отпущения, страховка, использование. На самом деле - мафия, обыкновенная экономическая мафия. Семья! Только, сам понимаешь, масштабчик уже другой, это... по вашему сказать? - поширше будет! Но и попробуй такой кусочек, как Россия, разом заглотить! А переваривать сколько надо? Сколько собственного пищевого сока на нее исторгнуть? Штаты мы сколько переваривали? Едва ли не с их основания! А Россия дошла пока только до состояния полуфабрикат, это пока еще полусырое. Была бы вместе с Украиной и Белоруссией, еще, быть может, колом поперек и стала, но не для того дробили... - Виталик сердито кромсает бифштекс на тарелке. - А мечтать? Мечтать мы вам разрешаем. Об том, например, что если вас сглотнули, то печалится еще рано - теоретически-то два выхода у вас еще есть. Но к свободному выбору отношения уже не имеет, это не ваш выбор, а наш. Нашего организма! Во всех сложных случаях, вроде вашего, ежа следует облысить, и чтобы едва ли не сам, исключительно "добровольно" от собственных игл отказался. Англию, как облысили, так и проглотили. Еще во времена Генриха ... не хилой версии Ивана Грозного начали лысить и воспитывать. Ваш Ваня две тысячи казнил - весь мир его сегодня считает самым кровавым властителем диких, так и неперевоспитавшихся русских. Генрих - четыреста тысяч, это как минимум! В двести раз! Иван Грозный младенец перед ним по пролитию крови - да и кого он резал? Бояр! Наш Генрих кого? Народ! А на что, спросишь?
- Спрошу! - честно говорит Лешка-Замполит. - Обязательно спрошу!
- Это мы зачистку производили! Смена веры, смена пастырей. Могло такое получиться с колониальной империей? Могло, но тогда глотать пришлось бы с иглами, а так голенького, самолично выбритого и вымытого. Английские премьеры теперь, какого ни назначь, за инструкциями летают, звонят ежедневно - навязываются, надеются, что под хвостом прилипнув, впрыгнут в "золотой миллиард"... Ваш Борька-Пьяница, с самого начала был не ваш, а наш! На какой его крючок поймали? На жену. Не имей он жены-еврейки, разве допустили бы к власти, будь он хоть трижды дурак и алкаш? То, что сам мордвин, а не русский, вовсе никакого значения не имело - партиец, сам понимаешь, национальности не имеет, тут просто совпало так. Вполне мог быть и другой шабесгой. Мало ли таких? На Украине, хоть со второй попытки, но Юща в президенты провели? А потащили бы его, если бы не жена, опять, как ты понимаешь, насквозь наша, хоть до десятого колена ее просвечивай, да еще с детства воспитанная правильно и на "правильных" территориях? В Грузии - Саакашвили, которого убедили, что на самом деле он Исаак, а "швили" - это дань аборигенам. Не его, так ... тоже горская еврейка. Но Исаак-ашвили, сам понимаешь, женат исключительно правильно, учился - то есть инструктаж проходил не где-нибудь, а на центральной хате. Потому при месте. И осмотрись - найдешь ли хоть во Франции, хоть на Филиппинах правителя, который был бы сегодня неправильно женат?..
- Китай?
- Китай мы освоим! - отмахивается Виталик. - Убедим каких-нибудь извращенцев, что они утерянное племя израилево и проведем во власть! Раздвинутыми вперед ногами и проведем!
- Сильна земля иудейская бабами! - повторяет Леха, и не понять - спрашивает или утверждает.
А то-ж! Хотя коня на скаку останавливать не требуется, и по пожарищам таскаться тоже - иные задачи...
- Другим местом?
- Правильно! Только не то, что ты понимаешь, а "другим местом" - это мужу, новому подписному шабесгойчику помочь. Поставить на место, в смысле на должность, усадить на то, что повыше. Чтоб сиделось ему, пусть на нашем члене, но с удобством, а доход, те подношения, что к ногам его, все в "семью" шло - детям, которые, сам понимаешь, больше не ваши, а совсем наши нашим воспитанием, и по закону, который всегда над вашим, который вам не перекрыть, потому как это Галахея! - с предыханием говорит Виталик. - Не покрыть вам этот закон, никак не покрыть, хоть тыщу лет проживете! Все в общий дом, все в копилочку...
- Где копилочку держите? - интересуется Леха, мимоходом посмотрев на часы.
Виталик враз умолкает, словно воды холоднющей хлебнул без расчета, скулы свело не отдышаться, потом оттаивает, улыбается, грозя пальчиком... Погрозив, опускает, задумавшись, мрачнеет челом, и вяло подняв опять грозит, но уже совсем без улыбки.
- Это вопрос вопросов, ответа на который никто не знает. А прознаете - где, даже мне не шепните, потому как тут зачистят всю семью до последнего колена и даже тех родственников, которых я сам не знаю. Ишь ты! Прямо в пот бросило... - и продолжает с оборванного: - Вот умер Ельцин или его двойник - какая хрен разница? - что будет внушаться? Что сами, исключительно сами посадили себе на шею этого "русского дурачка". Ну ладно! Ладно! - спешит остановить Лехино возмущение - Не русского и, допустим, не настолько дурачка. Все ты понимаешь! Ни один антимонопольный закон мира не в состоянии работать, если он не учитывает фактор владения чем-либо по национальному признаку. Но разве не положено, чтобы скрыть явное, прятать свой лист в лесу среди других листьев? Это такой бизнес! - продолжает восторгаться Виталик. - Всякое ебипетское кидалово перед ним - проделки невинных младенцев! Но вот если, как задумано, удастся превратить в религию ответственность всех мировых наций перед еврейской... В мировую религию! Это такое... - Виталик мечтательно закатывает глаза и тут же широко раскрыв, жестко и трезво смотрит на Леху: - А вы тут со своим! Как знать, может и не ко времени. Кого бы только спросить?