- К твоей чести, ты меня слушаешь. Но, к твоему сведению, нет нужды делать все так медленно.
GLaDOS
он не заблуждается, или мне просто хочется в это верить. взаимосвязь жизнестойкости и морозоустойчивости. межмолекулярные связи, межклеточные, замечены сбои в работе устройств ввода-вывода. да, капитан. зеленая зона разрешается огромным пастбищем тягачей, прожекторный свет рассеивается в тумане до бледно-синего, сигнальные огни вспыхивают и гаснут бутонами дюралайтовых роз, дрожат, расплываются, как стробоскопы в слезах. туман - просто морская пыль в воздухе, губы соленые, липкие руки, прослойка воды между нами и космосом, спасительное укрытие от звезд. островитянская столица надвое рассечена широким каналом, непроглядная гладь зеркалит огни всех сообщающих берега мостов. тот, по которому нас с автовокзала проносит такси - широкий и арочный, сияет тремя рядами фонарей, как старинное украшение, его подвесной сосед оплетен светом до последнего крепления и медленно переливается всеми цветами, дублируемый отражением, издали кажется плавным видением из снотворных или американскими горками потустороннего парка аттракционов. промышленный район на окраине, исполинские подножия вытяжных башен растворяются в мутной пустоте, сваи мироздания, антенны вникуда. неверные отблески на хроме труб поменьше, многоэтажные бизнес-центры вдали истаяли до льдистых неоновых скелетов, геометрически безупречных, мокрый асфальт ловит размеренные аккорды светофоров и отражает их мне под кожу, как осколки стекла, свет азотом заливается в сосуды, штрихованные пересечения кабелей над головой резонируют с нервами, размазывая осязание на многие метры вокруг. шаткое равновесие, лезвие бритвы, экстаз почти эротический, гудроновые следы шин проехавшей мимо машины печатаются прямо по моей коже где-то с изнанки, стрела электрички на мосту слева продирает по самым костям. да, точно, закись азота. Себастиан попадает в поле восприятия, он в пугающей близости теряет остатки человеческого и кажется живым воплощением окружения, средоточием тока, экстрактом света, центром композиции, он просто идет слишком рядом, дышит слишком рядом, пальцы болят, все болит, потому что мои нервы изголодались по его импульсам сотни тысяч лет назад, перехватить их по следам и скопировать в свою систему не составит никакого труда. именно это меня и удерживает. Себастиан, по-японски угловатое белое лицо, глянцевый блик на губах, сигарета в зубах, андрогинное великолепие в черных тенях, мрачен и угрюм, молчалив и раздражен, очень сложно не задерживать взгляд, но мне противопоказано / сложно не высказать, что никаких результатов в области общего дела я от этой поездки и не ожидал, а вписался на нее беспрекословно только ради погружения в это влажное небытие, никакого времени впустую не потеряно, потому что рядом с ним времени вообще нет, я хочу вырезать из своего продолжительного таймлайна только те части, в которых он присутствует, сократить до них всю композицию, зациклить и смотреть до тех пор, пока не откажут датчики. на видео было бы безопаснее. я и так то и дело захлебываюсь в его восприятии, как в тумане, путаю запахи, которыми он пахнет, с теми, которые он чувствует, оттого что нахожусь в опасной близости, в пределах его полей, а если еще и смотреть буду - растворюсь в передозе, что противопоказано. во всяком случае, на это указывают все улики. очередная одноразовая комната, которую мы сняли на ночь, располагается в одноэтажном коттедже и выглядит картонной как снаружи, так и изнутри. Райдер говорит, пахнет гиацинтами, и в его обонянии этот запах правда напоминает нечто приятно-цветочное, но мои генетически прокачанные рецепторы разлагают вещество на составляющие с достаточной точностью, чтобы утверждать о неприглядном освежителе воздуха, сокрытом где-то в недрах номера. мы не включаем света - за очередным окном во всю стену открывается чистый вид на пустой перекресток со спелыми гроздями светофоров и йодистыми фонарями на бетонных столбах. мы не включаем света - сидим у окна за столом, как в кафе или баре, разделенные бутылкой джина, друг напротив друга, трудно не смотреть, зыбкий сумрак на фоне контрастирует с его манящим сиянием, он не говорит ничего неожиданного, только бесполезно-бесполезно-прости, подсвечиваясь в такт дыханию угольками своих сигарет. самые длинные пряди в челке кладут на его скулы косые тени, у затылка теперь совсем ежик. совершенствуется помаленьку. очки это моя последняя баррикада, полагаю, потом уже не откатить. на этой земле весна пахнет осенью, просачивается в щели картонных швов различимо даже сквозь искусственный гиацинт. мое восприятие - тысяча сеансов акупунктуры в секунду.
- не вижу в этом визите ничего бесполезного, - решаюсь наконец, пинком стабилизировав ненадолго свои барахлящие устройства вывода. - мало того, я думаю, что кое в чем он прав.
Райдер смотрит на меня пристально со спокойствием камикадзе. отсчет времени, отведенного мне на попытку вместить в его буфер обмена пояснения, пошел.
- ты просто брезгуешь, что ли?..
думаю, кривее уже некуда. хочешь интерпретировать им кровный конфликт, а они тебе в ответ визит к сексопатологу. я отпиваю из стакана немного чистейшей можжевеловой горечи и отмахиваюсь.
- секунду, - поистине цыганские средства для распрограммировки. - я имею в виду, что понимаю, что он подразумевал, когда все это говорил.
на самом деле я предполагал, что встреча Себастиана с его влиятельным, многодетным, знатным и знаменитым отцом неизбежно выльется в сцену не слишком приятную, но не ожидал такой скоропостижности. весь разговор занял у них по времени минут десять сплошной тирады этого весьма элегантного и породистого джентльмена, за которые мы с двумя парнями из его секьюрити успели завязать уже некое подобие невербального диалога в пустынном зале археологического музея. расписанный потолок, протравленный деревянный пол, бешеный пересвет за оконными стеклами и внушительная конструкция из костей какого-то вымершего млекопитающего, которая парила фоном в шатком равновесии на тонких тросах и внушала из всех присутствующих наибольшее доверие, напоминая о своем существовании едва заметными медитативными колебаниями. хоть я и был осведомлен о том, что этот человек занимает какую-то руководящую должность в местном органе по обеспечению духовного правопорядка, чего-то вроде святой инквизиции, если короче, от мыслей о якудза и наркобаронах избавиться до поры до времени все же не удавалось. этот человек был аккуратен и красив, чист и сдержан, за все время, проведенное в одном помещении, так и не подал виду, что заметил мое присутствие. спустя несколько вступительных фраз я начал догадываться о причинах. отродье, говорил он, отродье, грязь. filth.
- не смей на меня даже смотреть, - Райдер мстительно смотрел. человек возвышался над ним на полголовы, и я никак не мог понять, дело ли в издержках осанки сына или росте отца. - не смей являться мне на глаза. в случае крайней необходимости обращайся к Кетте, пусть он передает. ты весь - грязь, взгляд у тебя - грязь. чертово отродье, кара за грехи, воплощение изъяна. поганая кровь.
- ты свалил ебаных двадцать четыре года назад, - старательно смеялся Себастиан. - сестре было семь, а мне три. наша убитая горем по поводу твоего поспешного отъезда мамаша утешалась героином и клиентурой вскоре обзавелась соответствующей. хотел увидеть меня при следующей встрече кандидатом наук или успешным бизнесменом? хотя хули тут оправдываться, в общем-то, если кровь поганая. нехуй было с блядью из придорожного бара путаться, преосвященство, тем более клепать ей двоих детей, чтобы потом съебаться обратно на свою уютненькую территорию, без лишней скромности завести женушку из дворян и жить долго и счастливо, умирать в один день. взгляд у меня грязь - без твоего отсутствия не обошлось, не думал?
- я потому и уехал, что она тебя родила, - на самом деле я не знал, как это интерпретировать, тем более в рамках морали, и никак не мог решить, то и дело отвлекаясь на данные, поступающие с устройств ввода. полагаю, Райдер был готов к подобному, но в менее прямой форме. ухмылка не сходила с его лица всю дорогу как верное средство для маскировки боли. немалый абсурд угадывался в том, что я, будучи отродьем совершенно клинически, даже представить не мог в подобной роли своего отца, а тем более мать, которая уж наверняка знала, кого ей предстоит родить, почти с самого старта беременности. - воплотила мой грех, наказала мою слабость. ты и сам знаешь, полагаю, по каким делам мне случилось быть тогда на материке. моя сестра - твоя тетка - занималась здесь всякой ересью, разводила грязь, моим долгом было привести ее к очищению, а я всего только и смог, что увезти ее в другую страну и укрыть с глаз долой, чтоб не подвергать опасности. и вот она, вся ее грязь, отразилась в тебе, преломилась у тебя в глазах. не смей смотреть, я сказал, твой взгляд оскверняет все, чего касается. ты всю жизнь не туда смотришь. не смей говорить со мной и являться не вздумай. если мне и потребуется кого-то выслушать - это будет твоя старшая сестра или младший брат. выбирай сам.
- моя сестра мертва, - давясь смешком, отвечал Себастиан. несмотря на дорогое пальто и стильную стрижку, более всего его отец походил на пирата с детских иллюстраций, может быть. странные у них тут представления об инквизиции. боль раздражала своей навязчивостью, и я все думал, хорошо ли, что на моем месте не Руд, или наоборот - уж он-то точно не бездействовал бы, окажись там вместо меня, а разнес бы этот выставочный зал к хуям, в лучшем случае, и как минимум изъял бы у этого господина за такие речи все зубы. но не зря же его там не было, только я и мое тотемное животное, по частям свисающее на ниточках с потолка, и я знал, о чем идет речь, куда лучше, чем Райдер, который в попытках скрыть эмоциональный упадок закуривал невзирая на запрет уже вторую. и меня самого этот человек так терпеливо игнорировал в отличие от своих телохранителей по той же причине. если у Себастиана взгляд грязный, то что уж говорить обо мне. ходячий оптический генератор скверны.
- смотреть за кулисы - нездоровое начинание, вот почему, - говорю я. с устройствами вывода, впрочем, беда. - зрить в корень, пялиться в бездну. играть в игру и лезть в ее исходный код - это совсем разные вещи, и с определенной позиции такие действия можно рассматривать как противоправные.
- читерство, - мрачно отзывается Райдер, пополняя стаканы. в неверном уличном освещении струйка джина из горла сверкает хрусталем. - старое-доброе. его же не выбирают ведь сознательно, чувак, как и пол. так что я, по-твоему, в этом виноват?
- я не занимаю такой позиции, как ты понимаешь, - я-то. он не заблуждается. на этом дефекте базируется наше сходство, благодаря которому я сижу в окружающем раю, слишком пьяный овердрайвом, чтоб реагировать на джин. на самом деле я рад, что стал свидетелем этой сцены, и радость приходится утаить, потому что он не поймет. я рад, что его дефект - не плод моего воображения, вот и все. - более того, как по мне, очевидно, что you can see more from the mountain than you can on solid ground. конечно же. кроме того, что понятие вины по мере увеличения масштаба теряет всякий смысл, равно как и понятие ошибочности. в конечном счете смысл имеет не тип выданного на руки вооружения, а твое мастерство в обращении с ним. здесь-то ты и впрямь не блещешь.
- недостаточно брезглив? - сколь удачно все складывается в очередной прекрасный вечер. приходит к общему знаменателю, как на кольцевых развязках автотрасс. не заблуждается, хоть и блуждает в попытках увязать импульсы интуиции в единое логическое целое.
- недостаточно осторожен, скорее, - отчаянно силюсь извлечь из недр памяти ощущения, сопряженные с брезгливостью, но не могу. отвращение слишком глобализовано, чтобы выделять в нем какие-то конкретные ядра, и коренится в факте бытия как дань явлению, условно обозначенному словом дефект. на самом деле это величина слишком переменная, чтобы так называться, полагаю.
- это осторожность по-твоему, значит, - невозможно устоять. жжение джина в глотке коррелирует с его обжигающими эманациями совсем рядом. - все эти косые взгляды и задние передачи? как по мне, так это просто вложенное читерство в таком случае, нет?
- это не осторожность, это ее погрешности, - руководствуйся я одной только осторожностью - черта с два бы тут сидел, но на логику уповать не приходится. что ж, раз так, возможно настало время попробовать предложить к рассмотрению следующую порцию. - и дело не только в беспокойстве, в которое я пытаюсь тебя не вовлекать.
- ну да, - Себастиан жмет плечом и затягивается поглубже. я не пьянею, но вот он уже здорово набрался, не столько понимаю, сколько чувствую из глубины. - дело в банальной боязни зафейлиться на таком пустяке, которую ты готов оправдать чем угодно, лишь бы избежать необходимости ее признать, ага.
- не, - дело в деле, как говорил очередной придурок из их коллекции, с которым мне еще не посчастливилось пока свести очное знакомство. - дело в банальной боязни, к которой меня обязывает наличие некоторой сенсорной системы, до обсуждения которой у нас раньше не доходило. вследствие ряда обстоятельств она досталась мне в демо-версии и срабатывает поэтому кое-как, раз на раз не приходится, но количество наших с тобой точек пересечения позволяет судить с определенной уверенностью.
- дополнительной? - щурится он, глаза скрыты под тенью волос и сверкают кокаиново, бредово, лихорадочно. сначала все время казалось, что он упорот, но теперь я уже привык. - господи, ты так усложняешь каждую фразу, что я не могу уследить за всеми вводными оборотами, неужто без этого нельзя?
- не, - вспоминаю то погружение, самое первое, в котором я со старта перестал существовать как самостоятельная единица, потому что иначе было нельзя. в той мокрухе уже неясно было даже, кто кого на самом деле хакнул, зато кристальную ясность обрел тот факт, что я и Аммо прекрасно справились бы, случись нам быть одним человеком - в тот момент, когда мы были одним человеком. наебать фаервол моего хэла9000 помог кропаль производимого ею lab honey. я и Аммо вкатил тогда чуть-чуть, раздал поровну, раздел ее, исцеловал, вылизал, подключил питание и рассеялся у нее в крови с первым же выдохом. иначе нельзя, потому что поток данных, поступающих со второй подгруженной системы намного превышает все допустимые объемы и технические возможности как аппаратного обеспечения, так и программного, в лучшем случае можно только пытаться сфокусировать взгляд, но поначалу даже это нехитрое действие не дается, перебиваемое паникой. частота излучения очень велика, черта с два ее разглядишь, ебаное неисчислимое множество сигналов, которые спинной мозг обрабатывает в секунду, про головной вообще молчу, увидеть его никакой возможности нет - к счастью, мне и доступной отродью технической части хватает в избытке - но перехватить, спиздить отражения с самой поверхности и воспринять как собственные вполне выполнимо, если ваши исходники обладают достаточным сходством. в начале того вечера я сказал, что хотел бы ей быть, она ответила - без проблем, и мы приступили. плутон вообще отлично подчеркивает сходство людей с ящерицами, но в сексе оно заметнее всего. под плутоном люди трахаются медленно и до дыр. мы перестали лишь тогда, когда больше уже не могли, о желаниях никто не заикался, потому что никаких желаний и не было, кроме желания Аммо кончить\перестать, ее тело обернулось картой точек, восприимчивых к внешнему воздействию больше всего, миелиновые узлы, нервные пучки, миллиарды антенн, манипуляторы, конечно же, ей понравилось, cuz you know, i got the perfect touch, при таком раскладе по-другому быть не могло, после наступления трезвости я думал только о разбитом ртутном термометре, чувствовал себя как разбитый термометр, вероятность повторения в равной степени пугала и влекла, как самое ясное окно в бездну, моя персональная ртуть слагалась из отвращения к себе и стыда, оставаться рядом было невозможно
сиди выслушивай теперь замечания о страхе провала от какой-то мутной паскуды, отбракованной при производстве
мутной паскуды, которую из Райдера делает его упорное стремление к
конечно же, Аммо тоже хочет перестать, но совсем не так явно и отчаянно, как я сам. если говорить о комплементарности, то наша с Аммо точка пересечения зарыта где-то в протеиновой кодировке. ее опыт - мой опыт, и наоборот, где бы мы ни находились и что бы ни делали. не уверен, что он не является воплощением ее желания перестать. возможно, это входит в список причин моего пристрастия
стремно, парень,
когда ты ебал ее, парень, заодно ебал и меня. самой здоровой из реакций было бы просто оторвать тебе за это голову, переломать ребра, извлечь сердце, вымотать кишки, сделать мою работу, но вместо этого мы говорим о пристрастии. мало того
- я боюсь, да, проебать самоконтроль, - сигаретная пачка опустела так внезапно, будто я и не курил. - боюсь подходить слишком близко, потому что вблизи приоритет твоих желаний окажется выше, чем моих собственных.
- и что тогда? - и джина теперь уже тоже почти на дне. половиня остатки, Себастиан проливает на стол. по крайней мере понятно стало после встречи с его отцом, почему этого парня зовут Себастиан. и почему он так сильно от этого названия отказывается - тоже.
- тогда велика вероятность, что я убью тебя нахуй, - лицо попроще. - во всех твоих базах это желание наверняка будет маячить красным капсом поверх всех прочих даже на самых конечных стадиях ветвления. ты лучишься этим блядским желанием навскидку. ты пахнешь этим желанием и им звучишь. вместо того, чтобы чем-то себя занимать, только туда и пялишься.
он затыкает челку за ухо серией повторяющихся упорных жестов, потому что пряди слишком короткие и до уха не достают, частично добивается своего, высвечивая смутным уличным светом безупречный изгиб скулы и ясный марсианский глаз. он-то набрался, но тут беда в том, что пьяный Райдер ничем не отличается от трезвого. в крайнем случае теряет способность внятно изъясняться и изредка отлучается поблевать.
- что-то я не улавливаю связи между какой-то сенсорной системой и желанием меня уебать, чувак, прости, - признает он устало, одаряя меня кривой ухмылкой. - кажется, ты где-то перемудрил, но от моего убийства тебя в любом случае ничто не удерживает, если очень хочется.
- в том, блядь, и беда, что мне не хочется, - от критического замечания об усложнениях устройства вывода погрязли в лагах уже окончательно. - что до сенсорной..
- почему не хочется?
- ой, все, - в паузе, к которой меня вынуждает шумный приступ его пьяного хохота, я прихожу к выводу, что автотюн, наверно, мог бы спасти меня, как очки. призма его восприятия преломляет все слишком красиво, почему же еще. лиловые волны во всем этом калейдоскопе терзают меня пуще прочих, а он светится так же, как Эш. uh-huh, you know what it is, don't act stupid. засвети в этой адской машине что угодно, и отражение на выходе получит гармонию. - что же до сенсорной системы в переложении на лицо попроще удовлетворись тем, что вблизи я смогу чувствовать все, что чувствуешь ты, так, как если бы чувствовал его сам. предвидя замечания - может, это и не исключительная система, может быть, тебе кажется, что ты тоже так умеешь, но разница есть, она заключается в интенсивности, потому что я действительно..
- вау, - перебивает Себастиан. его улыбка расширяет мои представления о возможностях мимических мышц, ощеривая все тридцать два - или двадцать шесть, или сколько их там у него осталось - в буквальном смысле. черт знает, издевается он или нет. - ты мне щас пытаешься втереть, что можешь чувствовать чужие нервные импульсы?
на самом деле не вполне нервные импульсы, но в матчасти будет крыться очередное ненужное усложнение.
- очень грубо говоря, - и это мы еще не лезем в дебри цитологических изысканий. - не только. я б тебе пояснил ряд деталей о клеточных ядрах, рибосомах, митохондриях и нуклеотидах, да только велик риск, что у тебя к концу этого познавательного экскурса башка взорвется и все усилия окажутся потрачены впустую, так что не утруждайся.
- от попыток отсеять полезные данные из тумана высококвалифицированненьких сайентологических уточненьиц она у кого угодно взорвется, это да, - наслаждается Райдер, доливая остатки. - однако же даже если мы остановимся на нервных импульсах, я себе и представить не могу. по идее секс превращается в сущий рай при таком раскладе, разве нет?
- ну как же без этого, - не выдерживаю я. - готов поспорить, с тобой дополнение каждой фразы словом секс уменьшит уровень информационной энтропии раза в три, даже если суть никакого отношения к сексу иметь не будет. и в твоих устах сущий рай звучит весьма сомнительно, так что..
- а убийство? черт подери! всю жизнь об этом мечтал, - уж о том, что он там мечтал, мне сделалось ясно еще в день потрошения проститутки у Аммо в гостях. это было единственным правдоподобным мотивом, потому что сам он никаких внятных причин своим действиям назвать так и не смог, как тогда, так и сейчас. какая-то скудоумная бредятина о батарейках и трении достойным оправданием служить не могла, и за невменяемого Райдер себя тоже выдавать не мастак. - ты ведь именно так и делал, да?
- не то чтобы очень, - хождение по лезвию достигает критических масштабов от одной мысли, поэтому даже задумываться не тянет. - я же сказал, срабатывает кое-как и от сознательных усилий зависит мало. ни с кем из них мой геном не оказывался достаточно гомологичным, чтобы сработало.
он выглядит разочарованным и, похоже, не очень-то верит, невзирая на весь мой неотъемлемый покерфейс. да и кто бы на его месте поверил. немалых усилий стоило порой в них не нырнуть, особенно в те разы, когда я не спешил. не так уж просто отвлечься, почуяв эхо абсолютной тишины где-то в конце длинного тоннеля из боли, страха, гнева, паники и прочих аварийных сигналов. тень безупречной темноты. приходилось прерываться на перекуры и извлекать из архивов самые яркие переживания, способные перебить чужой поток твоим собственным. ребята очень мучились, но я слишком хорошо знал, что если бы хоть раз позволил себе спиздить нечто подобное в 1080p, дальше не оставалось бы уже ничего, кроме желания повторить. самый универсальный лайфхак на свете, полное отождествление с вирусом. я и так одной ногой в воплощении вируса, если начистоту, но не столь однозначного и противоправного. я даже имею под рукой широкий набор отведенных в личное пользование инструментов, просто доступ ко многим из них заблокирован, потому что у меня в комнате беспорядок.
- тогда уж и подумать боюсь о сексе, совмещенном с убийством. на твоем месте я бы воспользовался этой возможностью в первую очередь, - говорит Райдер. опять-таки, кто бы сомневался. - если, конечно, забыть о той смутной угрозе, размах которой заставляет тебя игнорировать секс как вид деятельности. кстати о ней, почему ты там не хотел меня уебать? манжеты замарать боишься или что-нибудь вроде?
- нет, - в любой непонятной ситуации исполняйся зависти к глухонемым. - вот, например, ты меня - хочешь?
- ну да, - без промедления отвечает он, пожав плечом, будто признает нечто заведомо очевидное. - само собой, всегда готов.
было бы правда забавно. наверное, я даже смог бы вспомнить, что такое удивление, если бы он оказался на это способен. чтоб добраться до заднего кармана джинс, приходится привстать. ошибочно предположив, что я ищу сигареты, Себастиан делает попытку сунуть мне свои, но вопросы отпадают, когда я нашариваю наконец в кармане старую-добрую выкидушку. щелкаю, на что сталь отзывается бледным отблеском скудного освещения, и опускаюсь обратно, на пару сантиметров загнав клинок в столешницу. стаканы подскакивают со звоном. цацка узкая и не слишком длинная, но ни разу пока меня не подвела, даже не зазубрилась за столько лет заточки. гладкая и острая, как черт.
- ну валяй, если тебя это прикалывает, - говорю. - только имей в виду, что плоды моих апгрейдов могут здорово усложнить тебе задачу, так что постарайся поскорее докопаться до артерий и вскрывай down the road, not across the street. потому что я не гарантирую, что в случае болевого шока не перейду в режим самосохранения помимо своей воли, но быстрая потеря крови существенно снизит эту вероятность и позволит тебе сэкономить массу времени и сил. проще всего, как водится, начать с шеи, но ее и across the street сгодится. главное, хуярь поглубже.
- какой красивый, - игнорируя инструкции, он сгребает нож с детским восторгом и вертит в руках, силясь получше разглядеть в окружающем нуаре. ртутный блик металла идет к его лицу, как встроенная деталь, хоть на документы снимай. пробует остроту на подушечке большого пальца - сперва едва касается, потом, сосредоточенно нахмурясь, жмет сильнее, прикусывает губу и наконец режет до кости, вознаграждаемый щедрым потоком крови, которая незамедлительно заливает рану, стоит только убрать лезвие, стекает по пальцу на тыльную сторону кисти и струится дальше к запястью, похожая в йодистых лучах скорее на горячий шоколад или какой-нибудь вязкий сироп. я протягиваю руку, чтобы отобрать, но Райдер не отдает, вместо этого прячет оружие под стол и завороженно глядит на порез, поворачивая к свету так и сяк.
- я понимаю, о чем ты, наверно, - говорит он задумчиво. - мне пришлось бросить Сэнда, чтобы его не убить. такая штука, погружаешься в нее и вынырнуть совсем не можешь, как болото. тем более, что он любит меня слишком сильно, чтобы мешать. так что постепенно в этом рекурсивном поглощении оставалось все меньше вариантов. но я много размышлял и в конце концов решил, что если и есть какая-то внятная причина, по которой мне хотелось его убить, так это зависть, потому что Сэнд - такая штука..
- я знаю, - знаю, такая штука, перед которой он остался в ебаном долгу слишком сильно, чтобы это не отзывалось во мне намеками на презрение. настоящее презрение, однако, требует принятия одной из сторон, а я застрял тут по колено в суперпозиции и испокон веков не способен обвинять кого-либо чистосердечно. просто привык прикидываться, чтобы отыгрывать беспокойство, так что и Сэнд становится лишь очередным долгом, который я способен при желании выплатить за Райдера. Сэнд - такой парень, который не вполне доступен моему пониманию, потому что я никогда не был достаточно чист, а он умудрился достичь той стадии, на которой его чистоте ничто не угрожает. стадии хрустального гроба на пути Белоснежки, когда ты можешь только любоваться и завидовать.
- ..которая всегда остается в недосягаемости просто потому, что я недостаточно хорош, чтобы позволить себе туда зайти, мягко говоря, - кровь неспешно и уверенно чертит маршрут по голому предплечью Райдера к локтю, которым он опирается о столешницу, перекрывая глянцем неровную поверхность многослойных шрамов на коже. - но с тобой-то дело совсем другое, - насмотревшись, он вынимает правую из-под стола и аккуратно кладет нож, чтобы не наделать лишнего шума, переводит взгляд на меня и рассеянно протягивает окровавленную ладонь к моему лицу. - если ты так думаешь, то в моих желаниях ты явно не спец, но это исправимо.
я не отстраняюсь, когда Райдер дотягивается до угла моего рта и ведет вскрытым пальцем по нижней губе, как помадой, оставляя густой и ощутимый след. кровь светится в ультрафиолете, она лучится информацией, если снять очки, пахнет ржавчиной и морской водой, хотя в такой близости можно разобрать еще сотни полутонов, если сосредоточиться. я рискую расшатать самоконтроль, если сосредоточусь, но облизнуться все равно придется, прежде чем она застынет этой гадостной коркой, тем более что Себастиан наводит по обратной траектории, вжимая палец с упорством визажиста. однажды такое упорство демонстрировала Аммо, применяя на меня свою готскую черную помаду в желании доказать Ка-Он, что макияж мне женственности не придаст. декадентские вечера и споры об андрогинности. Ка-Он вертелась на моем офисном стуле туда-сюда, как режиссер, заливисто хохотала и была так упорота, что вряд ли хоть один предмет в непосредственной близости смогла бы четко разглядеть, не говоря уже о нескольких разделяющих нас метрах. они и с моими ресницами пытались это провернуть, но при виде кисточки от туши священный ужас перед попаданием посторонних предметов в глаз взял-таки надо мной верх и помешал операции пройти гладко. - нихуя не получается, - с серьезностью прирожденного экспериментатора заявляла Аммо, - разве что детальный образец "траурные киберы под каблуком индустриализации". Ка-Он заливалась столь мелодично, что получавшийся звук в торжественной акустике нашего цеха мало походил на человеческий. - ну, - не сдавалась она, - если представить себе синие тени.. - "траурные киберы косплеят пожилого Пи-Орриджа под привычным каблуком индустриализации", хочешь сказать? - черная помада размазывалась по роже и рукам, как гуталин, и они от этого приходили во все больший экстаз, а сам я был в ту минуту уже слишком убит, чтобы утруждать себя какими-либо эмоциями. хотя беда с устройствами вывода происходила достаточно стабильно, чтобы никто из присутствовавших ожиданиями не обманывался. я всегда завидовал легкости, с которой они смеются, но сейчас эта пришедшая на ум сцена помогает отвлечься, слизнуть кровь и проглотить так, чтобы не успеть обратить внимание на детали ее составляющих. отереть как помаду я не посмел бы, потому что не могу позволить Райдеру резать пальцы впустую.
- идея, - озаряется Себастиан. он исследует меня с пристальностью куклы и не предпринимает никаких попыток остановить кровотечение, что меня сильно раздражает и отвлекает. по крайней мере нож в досягаемости, я беру его, складываю и прячу от греха подальше.
- наложение бинта изобрел?
- да нет, - со смешком отвечает он. - способ привести хоть какие-то доказательства против твоих фобий, если, конечно, ты не впустую тут хвастаешь своими тесными связями с электромагнитными излучениями и прочей псевдонаучной мишурой насчет информационных полей.
- очки для красоты нужны, по-твоему?
- для создания умного вида на ровном месте, может статься, - небрежно предполагает он, выскальзывая из-за стола, и по поводу затеваемого меня наполняет смутная тревога. - или, может, ты просто не видишь нихуя, как многие прочие, а всем втираешь, что ты особенный, приводя в качестве аргументов всякие ненаучненькие изыскания.
- сам примерь, какие проблемы? - свет, который он включает, чтобы найти в своей части нашего компактного багажа необходимые инструменты, после долгого и мирного сидения во тьме производит эффект световой гранаты, тем более, что здесь он исходит от эконом-патрона и свойства имеет совсем неприглядные. некоторое время выдержка барахлит, не позволяя мне даже разглядеть, что он там накопал.
- делать нечего, - с торжеством подводит итог Райдер, возвращаясь на исходную позицию с чем-то шуршащим. по мере восстановления родопсина в глазах становится все яснее, что это пара пятикубовых машин, представляющих, пожалуй, наряду с двушками наиболее стабильную часть инвентаря у нас обоих. - у тебя ведь четвертая, отрицательный?
- нет, нет, даже не вздумай, - куда более разумным выходом было бы в данной ситуации вернуться к помощи ножа и прикончить себя прежде, чем он успеет этому помешать, но позволять столь очевидную слабость в чьем угодно присутствии - слишком плохо даже для меня. - забудь об этом, - сукин сын и бровью не ведет, последовательностью отлаженных движений вскрывает машину, клацает пряжкой ремня и прилаживает его на плечо чуть пониже подкатанного рукава своей рубашки. перетягивает, чтобы накачать. - если я скажу что не четвертая, не отрицательный, тогда ты успокоишься?
при ярком свете хорошо видно, что вся его черно-серая шотландка, весь стол и частично пол под ним измазаны в джине и крови, которая продолжает лить из пореза, но Райдер уже слишком во власти очередной бредовой идеи, чтобы отвлекаться на такие мелочи.
- успокоюсь, - отвечает. - когда ты отдашь концы от агглютинации, я сразу успокоюсь. если не собираешься помогать, то хоть собственную руку приготовь, вместо того чтобы сидеть тут, как всегда, и нихуя не делать.
- у меня-то четвертая, отрицательный, - настал момент решить, что i have a bad feeling about this. угроза самоконтролю занимает меня больше всех прочих как раз оттого, насколько соблазнительной эта идея оказывается. я предпринимал серию попыток подобного свойства в те годы, когда еще пытался найти иные способы связи с окружающими, чем воспроизведение их собственных реакций, но до таких прямых путей не доходил. - но с резус-фактором все тоже не настолько просто, как тебе кажется. очередная профанация и больше ничего.
- сам знаешь, где тут у нас профанация, - бездумно отзывается Себастиан, слишком увлеченный своим занятием, чтобы вслушиваться. когда доходит до уколов в истерзанные суицидом руки, с попаданием в вены под маскировкой шрамов у него проблемы, как обычно, о чем свидетельствует серия отрывистых ругательств, которыми он отмечает неудачи. еще больнее, когда шприц пустой. наконец любопытство в очередной раз побеждает тревогу, и я отбираю инструмент, чтобы проделать с ним эту операцию самостоятельно. подсыхающий слой крови, которая успела натечь на предплечье из пальца, мешает, но с третьей попытки я все же справляюсь. в ослепительном электрическом сиянии она похожа уже скорее на ликер, густой и сахарный, и проглоченная микродоза отзывается где-то в глубине меня узнаванием по отношению ко всей окружающей, даже чем-то вроде влечения, хотя вкус крови я не люблю и ничего романтичного в нем при всем желании так за все встречи и не обнаружил.
- ладно, - торможу, набрав квадрата два, но Райдер не дает мне извлечь иглу, вместо этого отбирает аппарат и дотягивает почти до пяти. - но теперь давай-ка ты перевяжешь наконец свой ебаный палец, чтоб перестать орошать тут все кровью, и пойдешь немного пройдешься, а я тем временем останусь в блаженном одиночестве и сделаю это. так пойдет?
- черта с два, - я гляжу на него, принимая протянутый шприц, и нахожу в его глазах лишь бредовый азарт заскучавшего без работы инженера. теперь и лицо у него все в мазаных розовых штрихах. - стоит тебе остаться в блаженном одиночестве, как ты тут же спустишь все эти драгоценные плоды совместных усилий в унитаз или еще куда-нибудь, а потом соврешь, что сделал это и никаких результатов не получил, уж я уверен.
- я думал, мы друзья, - следовало хотя бы приобрести больше джина. попытки символические, я и не чаял, что в таком деликатном деле удастся избавиться от свидетелей, но если уж делать это дело, то поскорей, пока она еще горячая. - а ты мне, оказывается, даже не доверяешь. какая досада.
- ты же мусор, о каком доверии может идти речь, - незамедлительно отвечает Себастиан. цепким движением, которое кажется ему быстрым, снимает с меня очки, доводя пересвет до болезненности, за которой теряются и инфра-, и инфо-, и половина видимых частот, напяливает на себя и беззаботно сует поврежденный палец в рот. они идут ему больше, чем мне, хотя ему, кажется, идет что угодно. это оскорбление в ответ на все неугодные вопросы он применяет с тех пор, как засвидетельствовал мою неприязнь к доблестным защитникам правопорядка. тогда он в очередной раз заявил что-то про Аммо, которая по его мнению "сдала ментам" своего полоумного бойфренда после того, как он в припадке острого психоза прирезал у нее дома какую-то блядь и потрошил в качестве доказательства своей бесконечной любви, так что мне пришлось в конце концов пояснить, что сдать ментам и обратиться за помощью к своему школьному товарищу, занимающему должность в местной службе безопасности - немного разные вещи. в честь этого младшему Райдеру, его здешнему братишке, я был представлен как экс-федерал, изгнанный из органов за тяжелую наркоманию. профанация на каждом шагу. он извлекает палец изо рта со звонким чмоканьем. - давай сюда руку, пока этот бульон еще не захолодел окончательно. или ты надеешься, что я истеку от такого пустяка кровью и перестану тебя донимать?
#########
##PLAY##
#########
хотите ли вы получить на задний двор вашего умишка толпы мальчишек и девчонок в красных галстуках \ серых юбочках, которые жрут друг друга 24/7?
даа капитан
а также их родителей-винтоваров, поочередно поливающих друг друга азотной кислотой
ДАА КАПИТАН
оооо
дезориентирующее разнообразие, взвихренные потоки звездной пыли, по траектории которых медленно и плавно стекает в небытие генерализованная нужда
все пялится и пялится в космическую бездну потому, что ей нечего противопоставить, бесконечный цикл ребутов в попытках загрузиться в ось с обвалившегося харда
An error occurred when processing incoming downstream data, do you want to continue?
бешеный недобор
- on a second thought, хотплаггинг был не самым мудрым решением
- чего-о?..
он безуспешно пытается вырвать руку, теряется, обдавая меня вселенским холодом, когда я закладываю его разрезанный палец себе в рот, присасываюсь, чтоб избавиться от тромбов, мешающих крови свободно литься, но ее все равно слишком мало
backing up & syncing
collecting data
лучше сперва обеспечить себя портом понадежнее. в наши дни малые скорости уже вышли из моды. запястье для этих целей вполне годится. осторожнее, чтобы не задеть сухожилие. не смей дергаться. сам знаешь, пары сантиметров достаточно. она здесь совсем другая, горячая и сладкая, как вишневое варенье, как крепленый глинтвейн. а теперь прибегнем к помощи гравитации. для этого нужно опустить твою руку вниз, так что мне требуется сползти с дивана, ставшего коротким полем боя с виктимным смирением, и встать перед Райдером на колени. в чем проблема, друг, ты же столько раз просил меня отсосать. весь язык облит медно-ржавым глянцем, спешу проглотить, чтобы не давать поводов тошноте. мой друг раздосадован и напуган, но совсем не удивлен, потому что слишком привык. при наличии насилия все на своих местах. для меня это непривычно, потому что насилие над собой я почти всегда контролировал сам. очки сваливаются с его носа куда-то на пол. еще глоточек. и еще один и еще. до тех пор, пока в разрезе не проклевывается наконец, сонно развернувшись, поначалу легкий дискомфорт, как от ссадины, который вскоре перерастает в навязчивое тянущее нытье. очень больно, а я всего-то хотел// до чего замороченным ублюдком надо быть, чтоб решать проблему своей сексуальности таким неизящным методом. вписать в себя Себастиана, а в него вписать себя, как в волшебный объектив для фильтрации отторжения. больной, больной. Джоди of Райдер оплетен таким объемом тайных желаний, что остатки меня в этой закрытой системе пугаются и теряются от неожиданности следом за ним. я такого еще не видел. пуговицы с его рубашки разлетаются от рывка, как шрапнель. у Джоди of Райдер вся рожа в крови, но в преломлении Райдера это даже не выглядит отвратительно. по сценарию комфорта тут полагается наносить вред. эти пустяки, из которых хлещет кровь, ужасно, утомительно болят. молча плачет и безуспешно отбивается, путаясь в джинсах. разве ты не знал, что сопротивление бесполезно, меловая секс-кукла. что - я должен быть очередным источником страданий, которые тебя успокоят. как оскорбительно. его бездонное, безбрежное осязание разверзается под моими пальцами и засасывает, как ртутная топь. перебрал уже, отработанным движением шарю в черепе в поисках креплений самоконтроля. как ты до сих пор с ума не сошел все кожей чувствовать. ужасно болит рука. в таком океане ощущений немудрено, что сознание барахлит. каждый из них оставляет след всякий раз, как ты пытаешься с чужой помощью отвернуться от своего колодца, но, как ни парадоксально - несмотря на эту неотъемлемую толпу ты давно забыл, что такое приятно. слишком привык им отплачивать, или не знал никогда, или не был согрет ни одним, ни другим, ни третьей. смотри-ка, похоже, что нет. носит только следы тепла из раннего детства и секретную шкатулку с идеальной любовью, утопленную в зеркальной трясине для пущей сохранности. все разы, когда я оставался в стороне, ты считал своим долгом разбить ебало, вот и вся разница. рассортируем потом, когда я начну обрабатывать, а пока можно только принимать в сыром виде и подавлять раздражение от того, как быстро ты разочаровался и усомнился, будто я кто другой, а не я и не ты. будто я пришел нанести тебе вред и снимаю футболку, чтобы глумиться, а не чтобы порвать на полосы и перевязать обе пробоины в твоей молочной обшивке. черная ткань выглядит на тонком запястье траурным украшением. у него болят руки и незащищенный мышцами хребет на хрупкой спине, кожа на котором рассажена уже от борьбы, но борьбы это не отменяет, конечно же, мы всегда идем до конца. какая досада, когда-то я тоже думал это по кругу, какая досада, ты помнишь, дружище, что я твой приятель, моя задача - делать приятно. в коротком отрезке времени, когда твое восприятие перешибает мое, твое преломление помещает в меня божественный магнетизм, наличие которого никто кроме тебя никогда не удосуживался обнаружить. неправда, что меня никто не хотел, просто это скопище жалких калек вечно предпочитало отождествляться в своем влечении как раз с теми качествами, которые я сильнее всего ненавидел. они хотели меня только потому, что боялись, и я ненавидел их за чудовище, которое в них отражалось. эти калеки любили чудовищ \ получали чудовищ, что еще таким можно предложить. ассортимент и так невелик. эти калеки никогда не совпадали с идолами у меня в гетто, белковыми храмами красоты, которыми мой расплывчатый силуэт оказывался всякий раз от ужаса так окован, что все солнечные зайчики с их случайных бликов, изловленные после многих часов засады, до сих пор болят и режут у меня внутри как напоминания о критических промахах. у тебя нечего пиздить, чтобы отображать, кроме чужих карнавальных костюмов, которые ты накопил за много лет воровства, и поэтому можно контачить напрямую. твое присутствие у меня в руках невероятно, как мысли о выходе в открытый космос. как встреча с северным сиянием после четверти века, проведенной в могиле. вкус крови, попадающей с моего языка Райдеру в рот, кажется ему ужасно тошнотворным. если бы не отлаженная привычка в любой непонятной ситуации судорожно цепляться за руль, я высосал бы всю и заменил своей. просто чтобы избавиться от желания объединить разорванные части, которые просятся друг к другу, как поляризованный феррофлюид. идеальный сценарий приятности - инверсия привычной сцены получения вреда, которая вызовет панику и обиду, как нечто непредсказуемое. какое коварство. беспощадный и злобный триллер упрощается до праздника кокаиновой эйфории. абсурд обратной съемки [2]. я залепляю ему пощечину, отзывающуюся в башке отчаянным прострелом, чтоб не дергался, и различаю в звонком мареве насилия свинцовую кровь, которая заливается ему в нос из лопнувших от удара сосудов. мы будем сотрудничать так или иначе, но я хочу согласия и продуктивности. слишком дорого стоит каждая капля, пролитая зазря. лишившийся в борьбе последней одежды Райдер уже совсем потерянный и неправдоподобный, как инопланетная тварь, ценный ресурс, за поимку которого можно выручить миллионы. я продам тебя в цирк и буду приходить на каждое представление, чтобы посмотреть, как твою клетку выносят и ставят в опилках, как от твоего взгляда лопаются пушечные ядра, плавятся человеческие кости, градом валятся самолеты, срываются с рельс поезда. я просто хочу для начала вылизать твои бедра, потому что они самое чуткое и нежное место на карте твоей приятности. он стесняется шрамов от сигарет, потому что нанес их не сам. от стресса и овердрайва старушка диссоциация достигает таких высот, что норовит вытеснить меня за пределы помещения и отправить в увлекательный полет по прилегающей промзоне. тут немного не до того, когда пилотируешь разрисованный граффити истребитель. я бы убежал сейчас, да только совсем уже тебя раздел и теперь отступать слишком поздно, когда этот манипулятор удовольствия приведен в полуготовность. в его наличии парадоксально отсутствует всякая дикость. i wouldn't freak out даже если бы на его месте оказались щупальца, слишком уж далеко этой сцене до каких-то тинейджерских тестов на наличие педерастии, и слишком уж очевидно, что мой дефект снабдил нас чрезмерным подобием для снижения необходимости убегать. все предыдущие были женщинами, но на дикость процесса это никак не влияло. придется смириться со светом, чтобы Райдер не потерял во тьме свою воплощенную мечту в лице Джоди of Райдер, наконец высекающего для него немного осязательного кайфа после стольких осечек. взамен опыта в наличии есть технологии и цинизм, взамен глубокой глотки - краденые данные и забытая изобретательность, которая в последний раз приходилась ко двору еще при первом поцелуе. следы моих губ разгораются на его нервах цветками электрических маков. значимость секса в длинной череде его провалов приобрела масштаб поистине индустриальный, и добраться до него и оторвать от созерцания колодца проще всего прямым путем сквозь все цеха. эта ебаная пропасть чересчур тебя прикалывает. твое истерическое желание кончить прежде чем перестать прикалывает меня. ритуальная значимость, вышибающая последние мозги. раскрасневшийся от стыда и возбуждения Себастиан с болезненным вниманием следит, как Джоди покрывает его поцелуями, начиная с колен и бедер, задумчиво обсасывает пальцы на его нетронутой ножом руке, тянется к губам и целует в рот, заново воскрешая еще не рассеявшийся до конца привкус крови, клацает цацками по штанге у него в соске и возвращается на колени - Себастиан следит внимательно, но поверить никак не может, раздражаясь от возбуждения, кусачего, как ток, потому что допускал это в силу опыта гипотетически, но никогда не представлял, что подобная сцена может иметь место у него в жизни. тут к тебе дракон прилетел. единороги прискакали. эльфы и марсиане - ситуация не интерпретируется, и это приводит в бешенство. Джоди неспешно проводит языком по всей длине моего ствола, up the road с самого основания, и следом взвихряется высоковольтная запредельность, отдающая уже тем самым колодцем, он утверждает ее целуя взасос across the street, потом берет в рот самую головку и сосет старательно, как соску или чупа-чупс, нагнетая вакуум до тех пор, пока не добивается в ответ терпкой боли. я столько раз себе это представлял, что теперь кадр не воспринимается, не влазит в мое внимание, слишком много всего, слишком хорошо, ты даже отсосать без презрения не можешь, сквозь кругами расходящиеся вибрации удовольствия меня это раздражает, он берет чуть-чуть глубже, слегка поворачивает голову и закрывает глаза, когда я теряю терпение и запускаю пальцы обеих рук ему в волосы в попытках придать делу привычный ход. рефлекторных попытках потому что это черт подери охуенно приятно после такого триллера во вступлении, обреченных на провал просто потому что у меня сил не хватит повлиять на процесс, так что можно только бесполезно гладить его по башке, по уху, по гладкой коже щеки, под которой двигается мой хуй, размеренно, как гидроцилиндр, под ней меня встречает горячая пустота, плотная скользкая обтяжка, штанга в языке, кольцо в нижней губе обретают новые функциональные значения, отпечатывая на моих наэлектризованных рецепторах гладкую прохладу металла, мое возбуждение колеблется где-то на грани, за которой расстелен чистый белый катарсис, и от невозможности приложить усилие к его достижению я злюсь, порываюсь девать злость в оскорбления, но они растворяются бесследно оттого что во рту у Джоди тесный розовый уют океанических моллюсков, я не хочу оттуда вылезать никогда, хочу сказать эй слышишь я не хочу никаких запланированных операций, никакой мировой славы, никаких диссоциативов, никакого рассвета, ничего решать, хочу только сидеть в дешевом съемном номере в безымянных ебенях и надрачивать твоим ртом, что ты на это скажешь умник ебаный/ высокомерный ублюдок все еще боится опозориться передо мной таким пустяком как рвотный рефлекс, поэтому не задействует глотку, но все и так выходит замечательно, главное продолжай а в детали я тебя потом посвящу, мое возбуждение возрастает по твоей любимой экспоненте, только не тормози, это похоже на серфинг, в котором за гребнем самой большой волны оказывается только звенящая пустота, и он с вакуумным шпоканьем стеклянной бутылки снимает с моего раскаленного болта свой рот как раз за момент до восхождения на эту ебаную волну, соси же сука говорю я в ярости, это твое блядское призвание от бога, я хочу кончить тебе на ебало, чертова тяга к контролю, ссс- которое обрывается, когда он кладет на мое лицо свою огромную ладонь, желая заткнуть. я незамедлительно вгрызаюсь в нее чтобы куда-то выразить нетерпение, я отвык от таких игр у меня не было достойного противника много лет, того кто мог бы сделать из секса искусство за которым ничего не кроется, и я чувствую себя от этого странно будто мне отсасывают впервые. разве не смешно. я отыгрываюсь на пальцах которые он засовывает мне в рот, кусаю до крови, возбуждение стучит как вечеринка этажом ниже, от него все перегрелось и яйца болят, а когда он кладет вторую руку на мой изнывающий стояк и проходится по ним языком, я не могу сдержать озноба, который передается ему как разряд. хочешь я за такие пытки тебя прокляну, все равно не успел бы прежде чем он мокрой от слюней лапищей стискивает мою шею до предела, и отчаяние с которым он заново ко мне присасывается накрывает целиком, за последней волной пустота будет не белой а черной, полной моего пульса, больше всего на свете я хочу чтобы он додушил меня пока я кончаю ему в рот но это неправда потому что сильнее я хочу повторить опыт еще бесконечное количество раз вместо того чтобы бросить его тут в одиночестве, как ты мог блядь даже подумать и нахера же было снова господи так перетарчивать, хватка разжимается в тот идеальный момент когда мой снаряд попадает в цель куда-то на нежные ребрышки нёба у него в пасти, отчего он глухо кашляет, подавившись, с упорством отличника присваивает последствия, держи второй, там так хорошо идеально там только ты и больше ничего, когда я решу подыхать именно с этого и начну, после того как поверю наконец, потому что хуя с два получилось даже сейчас когда я отстраняю его за волосы и смотрю, у него лицо мокрое и в пятнах крови а в глазах читаются все до единого изломы изнутри, теперь он отводит взгляд от стыда, я беру его под челюсть и вылизываю как собака, начиная с подбородка, по щекам, по скулам, по носу, замыкаю схемы ртами, заменяю свой хуй на язык, их можно чередовать бесконечно, а когда ты уже слишком устанешь, махнемся ролями, так пойдет, настоящее упрямство начинается с ложного смирения, он дышит глубоко как после длинной дистанции не потому что запыхался, а потому что дрожит от возбуждения, но перестать его целовать мне уже не под силу, ты сам задал этот бестормозной тон, что ж теперь удивляться, главное, не отворачивайся больше никогда никогда
если (справа свободно) и (не снизу свободно) то: меня только что не существовало, и теперь я очень хочу воды и курить; я также хочу в душ, в снег, в стойло, в бар, в гроб, вообще куда угодно, где нет тебя, но это пройдет. want some drugs to break the ice, or should we just get down to some mattress dancing? хотел законтачить с тобой, а не с рукой, так что не трогай лучше, это сейчас пройдет. как рукой снимет, только без руки. такая атмосфера бывает в сталелитейном цеху сразу после крупной производственной аварии. когда у тебя еще есть буфер полного единения с хаосом длиной в пару минут до того, как все сочтут за нужное поднять панику и вовлечь тебя в меры по его устранению. пару недель назад мы сидели с глазу на глаз в чужом автомобиле и целовались, отрезанные от всех примесей статикой проливного дождя, мокрая пригородная автостоянка блестела в прожекторной пустоте как латекс, наливалась нефтяным соком под ударный аккомпанемент по металлу и стеклу. мой пульс обгонял мерное биение дворников все сильнее, а потом я снова заставил тебя перестать. я думал, назад, сдавай назад, даже не потому, что боялся обнаружить очередной лесоповальный брейкдаун за поворотом неизбежной фрустрации, которая следует сразу за возвратом в отдельность, цикличном проигрыше трагедии рождения \рыдал как младенец. как же тут не оплакивать утраченную целостность aka позорное изгнание в вечные льды - только и можешь, что исходить слезами, слепо блуждая среди мрачных развалин, и ошалело недоумевать, за что\ я думал, хочу тебя не хотеть. ужасный грех, бесконечное количество рекурсивных отрицаний как фотон в зеркальном шаре. думал, не хочу хотеть. гармония в балансе, в гармонии красота, баланс в комплементарности, так что за чертовщина, если вместо равновесия завал, вместо недобора обдоза, вместо нуля единица, вместо дырки палка, вместо минуса плюс - противоестественно, разве нет. не соответствует законам природы. паршивый картон пересвеченного номера залит кровью, у меня fps=10 и tactile sensory system driver software was not successfully installed, cold plugging required. я думаю, на какую поверхностность в анализе частных случаев способна порой толкать тяга к крайностям. привычка сокращать и упрощать в целях оптимизации не обходится без погрешностей. думаю - прикидываешь, эдак можно рано или поздно допрыгаться до серьезного бреда вроде дефективности всех явлений за пределами кулоновского барьера, вплоть до того, что противоестественной окажется протон-протонная реакция, которой мы обязаны понятием природы как таковой. думаю, но не скажу, чтоб не пополнять твои маниакальные запасы профанских оправданий. лекции о трении четырехлетней давности хватило с головой. моей комплементарностью прошита Аммо, от которой я сбежал, едва этот факт обнаружив, потому что был без тебя укомплектован недостаточно, чтобы ее дополнять. вся моя обширная коллекция безответных страстей, помешательств и отказов всегда протекала по одной и той же схеме "doppelganger in love" до полного угасания, потому что я коротил цепь, замыкаясь на идолах, и в результате не мог предложить им ничего, кроме них самих, как камера в крышке ноутбука или фронтальный глазок смартфона. глядеть на себя в моем незатейливом исполнении никто из них не хотел. без идентификации с тобой я недостаточно укомплектован. (но сейчас мы должны забыть про наши разногласия. ради науки) мы чудовище. перспектива прохождения всей последовательности твоих цехов за один раз глядит на меня вселенским холодом бездны, которую я вижу сквозь тебя так же хорошо, как всю жизнь созерцал в одиночестве. тянет за ноги, словно болото - ощущение слишком родное, когда треть жизни провел под наркозом, только еще заманчивее, потому что в компании наркоза в отличие от твоей я всегда один. мы заявились сюда не для того, чтобы стоять под гипнозом, как кролики, заботясь лишь о выгодной наблюдательной позиции, мы пришли делать свою работу. моя врожденная нужда в тебе стабильна и перманентна. это нужда в протезировании, на которое можно будет положиться лишь тогда, когда удастся тебя отвлечь. развернуть за плечи лицом к той свалке незавершенных процессов и невыплаченных долгов, которую ты успел развести, чтобы ты смог положиться на меня, когда соизволишь заметить собственную нужду в протезировании. потом я перейду к зачистке подмножеств. единственным поводом для серьезного беспокойства остается время, в которое я на своем личном укромном краю вечности все никак не поверю, отчего продвигаюсь по большей части с расторопностью комодского варана. преступная роскошь, с одной стороны, но с другой - у меня нет точных метрик.