Черный лед сладкий на вкус, как лакрица, пружинистый на ощупь, напряженный, как камень, и пахнет каленым металлом. я ненадолго отстраняюсь, чтобы передохнуть, подразнить, посмотреть, и засовываю пальцы глубже, глубже, еще, прямо в тесный белый жар, чтобы нащупать там потайную волшебную кнопочку, которая наполняет его хребет жидким электричеством, растекается по нервам как болезненный озноб снизу вверх до самой башки - и я чувствую его, как свое собственное, и в тишине, нарушаемой лишь его горячечным дыханием, мелодично звенят по льду трещины. я помогу тебе и ты еще пожалеешь. я чувствую его тело как свое собственное с самого первого взгляда, только он в десять раз чутче, если даже способен по колебаниям воздуха определять положение и перемещение объектов у себя за спиной, и можно лишь пытаться представить что с ним делает этот ток, такой к тому же унизительный и новый. можно лишь пытаться представить весь спектр привнесенных мной мучений, растерянности и ярости, в которые я его вверг, они искрят на зубах, когда я склоняюсь и кусаю его в бедро, сильно насколько позволяют челюсти, слева под клыками кровь и он тихо всхлипывает в бесконечной сумеречной дали над моей головой, едва заметно вздрагивает, когда я вжимаю пальцы в глубину, пока костяшки мизинца и безымянного не утыкаются в кожу. Головокружение такое сильное, что весь мир носится вокруг нас с едкой роскошью апрельского вечера, пробиваясь потусторонним лунным светом сквозь живую изгородь у полуразрушенной кирпичной стены. Мир исчезает, как вода из опрокинутой плошки, в лемнискате нашей взаимности, фатальной, как реакция в солнечном ядре, и от восторга совсем не удается думать, нет времени даже поверить. у его жаркой крови вкус смятения - Джоди застигнут врасплох, Джоди не ожидал, Джоди ненавидит меня со всей сатанинской страстью своей черной души в той же степени, что и любит, ненавидит вдвойне оттого что под моим влиянием его предало собственное тело, Джоди думает - и я чувствую это с убийственной четкостью его плутонового близнеца - что он не мог бы этого хотеть, Джоди не хотел, а тело хотело, и все силы, которые он пустил бы на мою казнь, уходят теперь на то, чтобы лежать смирно и не подмахивать, в отчаянии по самые ладони зарывшись пальцами в землю, которая его породила. он бездумно сожалеет, что вылез из нее слепо следуя за мной несколько месяцев назад, и тоже не может рассуждать, потому что слишком пьян и слишком возбужден, ненавидит меня как продолжение своего ненавистного тела и взирает на происходящее из нерушимой созерцательной глубины, в которой все это похоже на очередной абстинентный кошмар и должно когда-нибудь кончиться. его тело, которое я так хочу, - скульптурное великолепие, оплетенное экзоскелетом узких чугунных мышц сверхоружие, длинное, гибкое и мощное, как у невиданного дикого хищника, прохладная гладкая кожа, смуглая, будто чернота в его душе отбрасывает на нее тень, а какой он черный там в глубине мне многократно демонстрировал плутон, тот самый непроглядный мрак эбонита и смолы, которого я так боялся в детстве, темнее некуда, как его жесткие волосы, и по-другому быть не могло бы. его стоящий хуй - внушительное, соблазнительное великолепие, которое снова оказывается у меня под языком и во рту от жадности, граничащей с голодом, - тинейджерски чувствительный и большой, он не помещается в горле, и мне хочется присвоить, хочется откусить, я позволяю себе прижать зубами совсем чуть-чуть, беднягу Джоди подбрасывает в ответ, контачит, эффект неожиданности и мне не жалко. мне ли не знать что такое злорадное пристрастие к боли, от которой он кончает только сильнее, он кончает уже несколько минут, но теперь подходит к заключительной части, выгибается, сбивается с дыхания и окончательно перестает соображать, это ненадолго, только пока спускает мне в глотку горячей очередью, так что я даже вкуса не улавливаю, такие читеры и контрол-фрики, как этот, без соображалки под своим черным льдом как без рук. его горькое удовольствие всасывается в кровь, смешиваясь с моей собственной животной влюбленностью, и пьянит оттуда получше всего того виски, которого мне почти не досталось, потому что Джоди смиренно пил за двоих с фатализмом приговоренного, пока не охуел совсем в этих влажных сумерках буйного весеннего цветения которым мы здесь окружены. его кожа под моими губами теплая и влажная, мышцы пресса такие крепкие, что, кажется, гвоздя не забьешь, восторг, опьянение и злорадство толкают меня вперед, на него, вероятно я что-то говорю, какие-то пошлости, выцеловывая по его животу и груди торжество своей победы, пока еще могу - Джоди не только читер, но еще и фанат рейджквита, хоть навскидку под покерфейсом не разглядишь, и он только что проиграл, так что последствия неоднозначны, и, будь он только немного помладше или импульсивнее, в своем устранении я бы даже не сомневался. я помогу тебе и еще пожалею. надо же, этот великий инквизитор всея технократической империи крыс, легенда кровавых расправ и зверских пыток, именем которого подземные матери пугают детей, и провалиться на таком пустяке. параноики всегда фейлятся на пустяках, мой друг, шепчу я, добираясь до его бронированного уха, в котором столько цацек именно из-за гиперчувствительности, и я узнал об этом едва впервые его завидя, уши и рот, он целуется как сатана и заводится от этого моментально. боязнь ответственности, шепчу я, всегда в конце концов приводит к необходимости лежать смирно, если господин гробокоп понимают. Джоди наконец открывает глаза, которые до того упрямо держал закрытыми, я успеваю заглянуть в них лишь на мгновение, радужки у него желтые как луна, луна отражается в вампирских зрачках, а движение, которым он меня опрокидывает, такое быстрое, что я его не регистрирую, как у какого-нибудь блядского ягуара - я только что был на нем, а теперь уже под ним, его восхитительные пальцы впаяны мне под нижнюю челюсть, отчего уши заполняет статический прибой пульса, а боль поступательно вплескивается в рот. для того чтобы свернуть мне шею ему достаточно просто немного повернуть кисть. один удар его кулака начисто снесет мне ебало, а на то, чтобы добраться до мозгов, потребуется максимум два, и такая перспектива в очередной раз повергает меня в восхищение. это исходное положение нашей близости, условное рукопожатие, которым он несколько лет назад меня признал, символичнее некуда, жаль только, что я не вижу его лица, лишь хаотический силуэт отросших за четыре месяца волос в лимонном ореоле лунного света. чистая угрюмая красота его лица меня завораживает, от конкистадоров в нем угадывается не меньше, чем от их жертв или мексиканской девы марии, лицо страсти, он его ненавидит, прячет под всем чем может, под покерфейсом, волосами, очками, лучше под респиратором или противогазом, а еще лучше - под кромешной тьмой, и даже во тьме не смей смотреть, отвернись или уйди, чтобы не заметить ненароком то чудовище, которым себя видит Джоди. я не вижу его лица, но чудовище вижу прекрасно, он сражается с ним всю жизнь и суть борьбы сводится к запиныванию этого чудовища обратно в клетку, откуда оно все лезет и лезет с первобытным упорством, оба они уже заебались за двадцать восемь лет изнурительной вражды и озверели, чудовище, которое я высвободил ненадолго, восстает над моей головой лаково-черным цунами, тяжелым и неотвратимым, как сладж, это прекрасно, я всю жизнь мечтал - пас-скуда, цедит Джоди и стискивает пальцы - всю жизнь мечтал его увидеть, маленький бедный Джоди за непроглядной стеной своего цунами уверен, что для меня все равны и никто не важен, потому что в силу своей неопытности на родном для меня поле не может увидеть разницы между собой и всеми прочими к кому меня за всю жизнь угораздило привязаться, он думает, я пожиратель душ, похититель тел, и в упор не замечает зависти, которая примешивается к моей любви и давит не хуже чем его стальная хватка, оттого что я не могу стать Джоди, он слишком занят собственной завистью, чтобы заметить - слишком сильно хочет быть Райдером, эта лента мебиуса - гарантия надежности, эта недосягаемость приводит меня в отчаяние, этот секс должен быть утверждением, как наводить тушью линии карандашного наброска, без него я всегда зол и голоден от фантомной боли в отсутствующем теле Джоди, на самом деле мне совершенно похуй что куда вставляется, я только хочу чтобы оно успело сожрать меня на точке пересечения, бесследно поглотило ни следа не оставило, но всего этого я сказать не могу потому что Джоди душит меня на сей раз как-то очень больно наверное он решил оторвать мне голову, сначала сломается гортань можно только уповать на то что я захлебнусь кровью прежде чем он доберется докопается до позвонков, я хотел бы сказать что у тебя больше нет слабых мест кроме дефективной сексуальности в компенсации которой прочими навыками ты достиг такого мастерства что нет никакого способа достучаться иначе чем через эту коварную подножку, потому что ты слишком высокомерный и самоуверенный и малейшего доверия от этого чудовища не добьешься если не превзойти, как же я могу тебя превзойти если ничего не делаю лучше, Джоди отпускает за момент до того как я потеряю сознание и я болезненно закашливаюсь лежа на спине запах раздавленных цветов и перегара оглушает легкие, а он просто сидит на коленях между моих бедер смотрит как я кашляю и говорит в тебе есть изъян, Райдер, какой-то дьявольский брак, он поворачивает голову налево там волосы короткие и позволяют свету упасть, так что сверкают побрякушки в ухе и колечко в нижней губе поблескивает капелька сползает по точеной скуле, его лицо никак не меняется так что больше похоже на дождь чем на слезы, небо за его головой сверкает миллионами звезд и я больше их не боюсь ничего больше не боюсь изъян во мне такой же точно как и твой, вот я тебя и не боюсь, я чудовище, а красавицы здесь нет и никогда не было, monster x monster, от тебя больно, говорит Джоди, глазам больно пальцам больно везде больно я сделаю все что ты захочешь, у него в голосе черный свет бесконечной тоски, его сингулярность = моя сингулярность, притяжение до коллапса, я хочу чтобы ты сожрал меня я хочу сожрать тебя реакция с выделением тепла и света старая-добрая физика я выражаюсь через секс ты тоже выражаешься через секс разница только в том что ты все это время не выражался спорим тебе есть что сказать раскаленная нефть заплескивается мне в голову когда он меня целует заливая и опрокидывая весь свет слезы очень соленые как экстракт я вообще никогда ничего кроме тебя не хотел