Гришко Сергей Владимирович : другие произведения.

Когда закончится всё

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  КОГДА ЗАКОНЧИТСЯ ВСЁ
  
  
   Ваш мир закончится, улягутся, эти чертовы страсти, и увидите вы свою подноготную, в которой ничего нового нет. Съеденная жизнь и обглоданные кости.
  
  Вечер двадцатого дня прошел среди кошмарного бреда в обыкновенном угаре, просто стояла душная ночь и быть может где-то, на западе собиралась угроза грозы. Мелкие хлопоты приготовлений ко сну, стекаясь ручейками в подступающее звездное море ночи, лишали безмятежности в мыслях. Ворочаясь и потея, ты предчувствовал предстоящий лай собак. Тишина и скорые разговоры между полами, молчание, его возможность и отсутствие на практике.
  
  Да и нет, гармоничное время согласия. Семя порождает новую жизнь, всем наплевать какой она окажется в итоге, за нее станут всего лишь бороться и отстаивать права. Это был вечер и знать, что придет утро нового дня, попахивало крамолой. Жизнь не длиннее сумерек, как можно сказать тебе, что рассвет губителен и наступит смерть. Ты рядом, и кровь горяча, и тело желает.
  
  Все закончится, когда-нибудь наступит закат, просто все точки сойдутся в одной общей и фейерверк, парад планет, бесконечный горный серпантин. Конечно, мы будем ждать сладостей, превратив время ожидания в нечто невразумительное, легкое и игристое. Тщета исходящих молитв на благо рода людского. Время испаряется, хмель улетучился, слова моления горьки, далее пустошь.
  
  Паранойя дня, истерия прагматичных людей, губительные последствия, которые полны потерь, они создают свои новости и сходят с ума. Утрата рассудочной деятельности, потеря лица, приводят к обнулению индивидуальности. Мы куклы, марионетки, 15 минутные боги, посещаем тренинги, исповедуем ложь, такова реальность, которой в действительности нет. Мрачные прогнозы сегодня особо хороши, они в ходу и на слуху, понятны для души.
  
  Мы же хотим жить по-человечески, выпить свежей воды, иметь память и глубокие корни. Чувствовать босыми ногами землю, родство с жизнью. Тюрьма, бетонные полы, режим или законы столь сильны, что человек, как скот идет на бойню, сториз, селфи, лайки, хайп. Тюрьма и бойня, долгий путь прямой, от бога к богу срок мотать, затем свобода умирать.
  
  Свобода это путаница, свобода это хаос, свобода это отсутствие воли и головы на плечах. Свобода это праздник бездумного шага вперед под речь уже обыгранную в одном спектакле обглоданных костей, твои предки тогда кормили своими головами пули и палача.
  
  Революция, светлый мир из человеческих нечистот, пугающий беспредел бурлящих площадей. Свобода, равенство, братство, химия поработившая разум, ингредиенты лучшей жизни просты, сквернословие, вседозволенность, кровь и зубы на полке. Мир пылает в торжестве победителей, мы все разрушим в созидании своем. Подайте теплой крови, коченеют руки, вот глотка, режь и всю ее бери.
  
  Видишь, у гильотин блеют свободами идолы и кумиры, они приглашают посетить аттракцион. Все пьяны и шаткий мир подкашивает к коленопреклонению перед тем, что взойдет черным солнцем, и погаснут звезды. Мечта умирает посреди ссанины и рвоты, спаситель отечества мародёр, в его карманах золотые зубы мертвецов и пара ношеных ботинок.
  
  Отрицание веры, веселый вертеп, марионетки пляшут живой кровью. Совсем скоро полыхнет злато купольный храм и колокола пойдут на пули в руки, которые обагрены. Лучшие из нас получат знаки пушечного мяса, в далекой стране на чужой земле будем гибнуть проклятыми иностранцами.
  
  Сейчас же свист и ветер, кайфово, здорово, чудеса выполнимы! Мы чудный, дивный мир творим или рождаем в муках, мы боги, мы тут власть. Доносы, протоколы, показания все это будет утром сейчас же рейв, да шустрый бес дарует счастье и победу.
  
  Власть ее лощеное лицо, предано мечу, огню. Свободная толпа святы твои погромы. Торжествует справедливость, и наполняются дырявые карманы зубами золотыми, и пары ношеных ботинок в рай нас приведут. Утром хмурым и не добрым он пришел, всему конец.
  
  Когда закончится все, мы не обнаружим риторических вопросов. Пустые жизни в мертвых городах, кто на пропитание подаст, на чьем горбу удастся въехать в рай? Мы превратились в одночасье во вьючный скот, бесправный и забитый. Свобода абсолютная скользи по плоскостям, орбитам, краю, рельсам. Слова рождают эйфорию. Осталось оступиться и исчезнуть в бездонной пропасти, оставив напоследок жалкий пук и писк.
  
  Ответьте господин прохожий, ведь вы же были рядом и выражали свое согласие, теперь несчастны и хлеба в ваших руках нет. Изменилось и осунулось лицо ваше, сомненья вас едят. Зима черных кладбищенских аллей, кругом холодный камень надгробий и потомство ваше гиенам подобно стаями рыщет. Лучшая жизнь или когда закончится все.
  
  Перепись исторических персон, настойка полыни и умирает в горечи бог, разлагается человек, время юности пройдено. Зарыты и забыты те безымянные, что рвались в бой, пули злые, остановили этот день кровавый. Спит степь или мертва, гарь, ржавое железо и такая тишина стоит, что слышно время.
  
  Дядя плачет, его бес запутал, дядю водка не берет, а в глазах его потерянность и ужас. Сучья доля, сучий бес, санитарка сука спирта не дает, и штаны пропитаны мочой, страшно жить на переднем крае. Вши и пули, где тут рай? Вы же до хрипоты кричали, что бог продажен, долой кресты, заявляя что, долготерпение порождает бунт, а не обратное действие. Но бунт, где бы он ни был, слеп, кровав и жесток. Дядя плачет, потому что жить он хочет и боится умереть.
  
  Ты мог стать человеком но, сузив рамки восприятия, принял телевизионный сигнал. Бешенство с пеной у рта, наглая ложь как всегда благая, эх, мистер парадокс к чему же вы привели. Да, я, в сознании, осознанно громил и крал по беспределу. Моя справедливость, это ненависть к чужому благополучию, бесчеловечная реальность, жестокая любовь это в нас здесь и сейчас. Мне предложили водку, бабу и войну, стол опустел, сыграны ставки, казино в выигрыше.
  
  Жизнь хороша, когда не хочется вставать с дивана. Я часть народа, я выпиваю с дружбанами в гаражах. Обиды, справедливость и свобода не беспокоят моей совести сон. Ругань и драка присущи вскипающим людям, что всегда не довольны практически всем. Борческий нрав желает расправы и бунта, народу же в год голодный лень с дивана вставать. В какую господа толпу не соберись, все тот же царь и пастырь нужен вам, не по тебе свобода плачет вольный человек.
  
  Лучше ясною память храни, не зубри эти моднявые кричалки с заборов, все проходит и повторяется вновь. Первобытный быт в котором нет нарезки сырокопченой колбасы, ты от любого властителя получишь. Вкусны идеи с прилипчивостью чумы, ими постоянно кормят, а хочется, поверь мне, просто колбасы.
  
  Революция не лучший праздник, нерв человека накален, он слепнет от рассуждений и речевок. Революция дешевая попойка с поножовщиной, революция поделом. Споры глупые и битые пьяные рожи ни о чем этот прожитый, окровавленный день. Придет диктатура, наступит террор, и вот вертикаль, нам придают вращательных моментов, мы в колесе истории сопим, пыхтим, хомяки. После разборы, будут вешать за цвет твоей кожи, за веру и бога, хромых, рыжих, лысых, виноватых во всем.
  
  Вот и все, кончилась сказка, когда нет сюжета, свобода пришла, в пролитую кровь живые плюют, а далее жрачка, половое влечение и то на что ты способен, первичный страх и апостолоподобные инстинкты. Докажи еще раз человек, воскресни после выстрела в голову. Мы, это только мы. Скандирует толпа по обе стороны стены. Плачь и радость, жизнь под вопросом, человек с ружьем готов выстрелить, чтобы познать вкус бытия.
  
  Расписали член стояковый и девки там крутятся, вертятся, что шар голубой. Между половым органом и кумиром толпы огромная разница, падки мы на мишуру и дешевый блеф любим ложь обещаний, венки и цветы.
  
  Революция, о чем же думалось там? Помню выпимши был и горланил песню, ставшую гимном повседневности и чего-то сытного касался рукой. Власть толпы пропитана кабаком и рвотой, там еще тушат окурки и ссут, где попало, вероятней на могилы позабытых предков.
  
  Наше потомство имеет взгляд, обращенный за линию фронта на горизонте, они забывчивы в себе, пристрастие имеют к вечной молодости, еще не представляют зрелость, старость, когда закончится все. Не успеют купить и попробовать, выложить в сеть и лайки собрать.
  
  Давай дурак пали из пушек, давай палач казни нас всех. Заточены ножи, гуманность в жопе, если желаешь убивать, ты обязательно встретишь подобных себе. После смерти не плачут. Я всего лишь хотел, но увы, не успел. Дом, превращенный в общий барак, просто мирное население, превращаются словом волшебным в лишних людей.
  
  Конечно, правда! Только, правда! Они виноваты, потому что лишние здесь! Мочить их всех, во имя идеалов чистых, светлых, мировая общественность смотрит и хрен кладет. Этим в близорукости добрым людям, местами даже хорошим, поплевать, где кровь потечет. Им все одинаково, музей богадельня, дети и старики поверь мне это враги, я видел данную правду на картах генштаба.
  
  Сколько еще народа сольют в сортир, прикрыв стигматы гуманитарным бздежом. Скольких задушат подушкой? Ты обещаешь рай земной, погоди демократические кущи, там всего вдоволь, там короткий срок и амнистия, там я окажусь правым во всем. Пойми голодного дурак набитый, заполни сытостью брюха пустоту, твои слова лишь жалкая софистика, а знаешь у бога нет бороды.
  
  Вышел из промежности в необъятность бытия, и в проклятие уверовал, где же красота? Сквернословят, зла желают, плевки герои дня и дети нищеты, в их душах произрастает, множится, ужасный демон пустоты, и бес ему еду таскает и чаем с водкою поит. Растет исполин Голиаф, мужает, он всеяден, жаден и глуп. Жестокость его не знает границ, он охотно человечину режет и ест.
  
  Знаешь, когда закончится все, на площади снова будут работать фонтаны. Исчезнут люди-обезьяны, их брачные игры стихнут под утро, бумага, дерьмо и пустые бутылки заполнят мешки и на фронт уедут с первым составом. Война при всех ужасах своих, свята и всеядна.
  
  Революция. Приматы болтают не литературным языком, сто тысяч часов бессмыслицы локальной, глобальной, в которой тебе не отыскалось места и прописки. Они вши победители, я за любовь и геноцид, стою и думаю, нарушен ли мой половой диморфизм? Кругом уже окопы, свистят пули, трупы, гарь и дым.
  
  Прилипчива идейная чума про флаги золотые, пошитые тут же и кровью облитые. Урод закатав рукава с остервенением волка режет овец паствы своей, а после говорим об ослах, геополитике, гуманности, благах и скором воздаянии. Где легче дышится живым еще? Кровь заливает мир, отовсюду хлещет до тошноты.
  
  Когда не останется нас, за чей счет будет жить кто-то другой? Кому он докажет ботинком по ребрам всю правоту и безнадежность твоего отдельно взятого существования? Как ему быть вообще и после?
  
  Что станут делать люди род занятий, которых сведен к пиршеству тли, они говорят, что готовы, но только завтра, тут много факторов здоровье, погода, душевный настрой. Заметь, в любое время их лица лоснятся, им не знаком голод.
  
  Ты предлагаешь начать с себя, но они открывают дверь только тем, кто платит и еще больше обещает. Воистину глупость делает человека свободным, а лень еще и облагораживает, он превращается в паразитирующее существо, верит в дурманящую ложь и практически счастлив.
  
  Человек поставил кеды в угол, его более не занимает бытие. Осталось выпить порядком водки и закинуться кислотой, здравствуй долгая счастливая жизнь! Эйфория и грусти места нет, пляши, скачи вприпрыжку, бери дары, вкушай плоды, для неизвестного определенно все закончилось, радуйся, это еще не ты.
  
  Пожалуйста, не исправляй моих ошибок, ибо они последняя моя собственность, оставь ее ради Христа. Движение к правоте от противного, противоестественная простота насилия. Мозги черепных коробок о брусчатку площадей, ты молишь, но как всегда поздно. Вершитель судеб готов исполнять. Боже, что же это светлое будущее так омерзительно пахнет скунсом?!
  
  Страх, и нет плевков пациента с прививкой, насилие, жестокость стали соседями в доме твоем. Теперь закончилось все и каждую ночь кого-то вперед ногами выносят, пополняя многолюдный погост. Растут аллеи кладбищ, собак доедают бомжи, город в осаде и празднике светлого Рождества.
  
  Закончилось все, осталась винтовка с патроном и ограниченный выбор подлинно смертных грехов. Взять власть за тестикулы и вздернуть на первом суку, судить и убить жестоко псевдо человека, он подобного мнения и о тебе. Мы стали другими, жизнь и война, три сказочных сосны и не одной двери. Вот и все, пустеет стакан и бутылка, выдохся напрочь человек, кругом пространство пустое, бездушное, хочется выть.
  
  Собака убита, съедена, есть места на планете, где за это сядешь в тюрьму. Ты пытался стать человеком, в окопе, после идя в атаку, затем под бомбежкой и вот собака съедена. Нет ничего не жалко, не жаль, чувство вины утрачено рудиментом первобытной культуры. Разрушенный храм, догорают иконы, испачканные в саже люди, почувствовали облегчение и сытость. Еда и вода.
  
  Когда все это закончится? Когда перестанут множиться выродки? Когда бабы примутся родить порядочных мужей? Мужей своей родины, страны, жен своих.
  
  Все, дверь захлопнулась, мы в месте, плодящем страхи, до теплого очага с кипящей похлебкой порядком две тысячи лет, месяц и три недели с одним днем. Великолепный мир свободы не дружелюбно настроен к факту присутствия в нем грязных и нищих.
  
  Разочарование в самой идее, вялая историческая поступь, слабость духа и не пригодность во всем, это читаемое будущее. Деньги утратят смысл, и останется разбрестись анархичной вавилонской толпой кто, куда по своим комфортабельным щелям тараканами. Оружие коим похвалялись превратиться в незнакомый предмет без инструкции к применению.
  
  Когда закончится все и не останется жертв, готовых добычею стать. Еда и вода. Еда, прекрасное состояние души и тела практически верх эволюции, гармония мать ее! Вода, в ней притаилась текучая суть и соль. Выпей приятель со мной, во здравие не лукавя.
  
  Закончилось лето, кажется все, последняя гроза теплый дождь на ладони. Прошлое, истекшее время задолго до нас. Новое измерение, приходит время, мы с каплями дождя на ладонях входим в реку, заполняем пространство делами, словами.
  
  История всегда интересна и полна интересов, она облекаема в формулировки исторических моментов приправленных остротой войн и переворотов, играюще-сыграных судеб. Имперский рай, желанный и благой, выстроенный на тоннах мертвой плоти, всегда рушится и забывается, чтобы впоследствии быть извлеченным в муках кесарева сечения из чрева подозревающей смерть самки. Строим дом, и все время Рим возводим.
  
  Свобода это коллектив в коем растворим любой индивид, природа не терпит больные особи одиночек, они верят переменчивой луне и воют в тусклое серебро этой монеты. Тысячу и один день я проживал и прожигал свободу, клял ее, в ломбард сдавал, малодушно отдавал в чужие руки, прощался, швырял как бумеранг, устал. Свобода имеет одно отрицательное качество, она всегда сидит на шее твоей и лишена достоинств, словно резистентный паразит. Раб не может быть один.
  
  Бытие раба прекрасно, бесконечно долгий день и короткая ночь, в которой сон роскошен, какая праздность, какая лень? Блуждать в запутанных лабиринтах высоких идей и низких страстей, ища эликсиры от неизменной задумки? Ложь самому себе, ложь откровенная, ложь без стесняющих моментов в рамках спасения от первого проявления людоеда и душегуба. Страх велик и оглушает женским визгом от реальности тенью промелькнувшей крысы, но есть ли она? Или попросту существует?
  
  Люди, складируемые в массовость, статичность и инерция, смелость робкого шага, боязнь хватить через край и свобода становится слепым бунтом толпы лишенной хлеба и зрелищ. Кровь, потеха не время обернуться назад и разглядеть деяния рук своих.
  
  Смотри, как терзают волчата сосцы испускающей дух самки. Близкая смерть, мы пытаемся выстроить очередную систему псевдо бытия. Там беспечная бесконечность цветов радуги, там всем слишком хорошо, мы забываем надеть штаны и так должно быть. Жизнь во лжи.
  
  Тесная конура житейской вселенной, последняя морда в иерархии надзирающих рож, колотит в дверь и рушит историю с Библейским подтекстом, кричит о пропуске в тишину и курение опиума. Морда гордится выполнением функций активного надзирателя. Крохотная власть вращает шестерни истории и судеб, вплетенных в сюжет и контекст, это работа моя и кусок хлеба моего, как это возможно понять умом от природы?
  
  Путь исполнительного человека легок в преодолениях душевных дилемм, этот неукротимый долбоебизм придает невероятные силы, и тело правит крошечной чугунной головой с серой или гнойной мерзостью вместо мозга.
  
  Когда все это закончится, мы обнаружим свое место не в лучшем из миров. Хотел бы я увидеть сияние чистого разума в свете будничного дня. Обломы и проигрыши, ставки на прекрасный и чудный мир исчезают в бездонных зевах черных дыр, те в свою очередь обращаются в железобетон логики гадящей жопы.
  
  Светлые головы рано исчезают во мраке, их гнобят, истребляют и воспитывают, после прут чудо новые люди, от которых порою мороз по коже. Красота это ходовой скоропортящийся товар, пища ума напичкана рекламным сумасшествием, ложь есть реальность, быть слепым и доверчивым это гражданская позиция, дефекация в людном месте в этом призыв и протест. Жизнь идет, строят тюрьмы, где кормят бесплатно, ослепни, доверься и может быть после, ты привыкнешь ходить в туалет.
  
  Придурок за малые деньги правит балом сатаны. Люди гибнут за дерьмо свободно летящее в разные стороны, идеи пропитаны презренным металлом, его сбор нечто одиозное к чему лежит душа, молитва красноречива и гласит - Дай! И тебе отдадут, если приставил ствол к виску.
  
  Слишком хорошее время чтобы отпустило и кочегар швыряет в топку без разбора мир. Призрак измены, банального страха, что все закончится, вернувшись на круги своя, имеет право быть, но в реалиях отсутствует. Последние дни лета, теплые капли на ладонях, просто очередной шаг.
  
  Шаг, предотвращение бесконечного ожидания в приемном покое. Санитары, образки, алюминиевые крестики на стенах. Дверь и стена тебя оберегают от вероятности нелепых заблуждений и ощутимых потерь. Воры не спят и шлюхи при деле. Шорохи далее сполохи, может огоньки новогодних гирлянд, такое случается, когда слишком долго ожидал и томился в раздумьях без девки.
  
  Только тень в стене, на потолке, некто невидимый улыбается молча, ты даже не слышишь этого смеха. Постоянная музыка в голове, постоянство одинаково виденных лиц за дверью не пришел человек, он растерялся намного раньше. Ты делаешь оборот ключа и выходишь на улицу.
  
  Описательность становится действием без видимых на то причин, представь, бездонной синевы небо живет и дышит, идет тротуарами весеннего города в штанах и сыплет мелочевку на брусчатку.
  
  Люди, вот эти самые люди, что стоят рядом тоже куда-то следуют, они живут, умея передвигаться в пространстве искаженного времени без определенных величин, так происходит сейчас, завтра изменится русло, и все уйдут. Закончится небо, после люди, время будет правда существовать, но в пустоте некому считать секунды и наплевать на это, тем более предпринять попытку его убить.
  
  Когда закончится все начнется весна, просто календарным исчислением принесет капель с крыш, город окутает запах собачьего дерьма и мочи, женщины постараются похудеть и выглядеть привлекательней, нежели просто стройность прикрытая миловидностью.
  
  Дни похожи на слишком долгие секунды под водой, мало кислорода поверхности нет. Буддисты желтой краской осени теряются среди талого снега, выпивки море, денег нет и пить негде, все кладбища забиты умом в распитии горячительных напитков, кто-то читает чужие вечные стихи умершего молодым, ведь правда, что старости не существует?
  
  21 дальнейших планов не предвидится, пока затишье перед инициацией тайны природного катаклизма. Один приятель мой построил океан и, усмехнувшись, продолжил мастерить твердыню континента, но вышла россыпь островов и довольно глубокое море не разглядеть в нем истины. Еще он осмелился глянуть на небо и замыслить там довольно грустный закат, чтоб заря алмазом после искрилась.
  
  Признаться честно ничего у него не получилось, так многие заметили потому что, их устраивало все вплоть до ропота на жизнь, а приятель мой ушел навсегда в себя, повзрослел, стал зрел и улыбчив, теперь он островитянин, абориген личного архипелага, властитель глубин и просторов собственного океана. Он счастлив в одушевленной свободе лишенной материальных основ, быть может, он никогда не умрет, у него есть тигровая акула.
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"