Углубившись в размышления на эту тему, я, было, развернулась, чтобы вернуться в свой загончик, но, находясь уже в полуобороте, заметила краем глаза, в дверном проеме, так сказать, предмет моих размышлений. Увидев меня, он тоже остановился.
Я почувствовала себя, застигнутой врасплох. И, как часто со мной случается в подобных ситуациях, улыбнулась во всю ширь своего не слишком узкого лица.
- Вот...
Он протянул мне большой конверт.
- Что это?
Он пожал плечами.
- Мне?
Он кивнул.
Я взглянула на конверт. Большой, плотная лощеная бумага голубоватого цвета, на лицевой стороне только васильки, перетянутые лентой в тон букета.
- Почему мне? Здесь ведь ничего не написано...- спросила я, поймав себя на том, что куда больше конверта меня заинтересовала рука охранника, в которой он его держал.
Смутившись, я перевела взгляд и столкнулась с его взглядом. Столкнулась - правильное слово, потому что было что-то в его глазах такое, что заставило меня отпрянуть. Ну не буквально, конечно, фигурально, так сказать, выражаясь. Но как бы отпрянув, я взгляда не отвела, а, спустя мгновение, поняла, что его взгляд не пугает меня, но завораживает. Жуть какая-то. Наверное, что-то подобное испытывают пресловутые кролики под взглядом удава. Слава Богу, он заговорил, и наваждение пропало.
- Его принес курьер и объяснил на словах.
- Да?
- Да, - ответил он все так же спокойно.
Я взяла конверт. Он развернулся и неторопливо пошел от меня. Опомнившись, я окликнула его, чтобы поблагодарить, но вместо благодарности попросила ключи от буфетной. Повернув голову в мою сторону, он естественно поинтересовался:
- Зачем?
- Ко мне зашли подружки... Хотела угостить чаем... Мы быстро управимся. Минут пятнадцать-двадцать...
- Хорошо. Пойдем.
Разлив чай по приготовленным чашкам, я достала еще одну.
- Будет гость? - удивленно взглянув на меня, спросила Олька.
- Нет. Это для Кузьмы.
- Ты подружилась с Кузей?
- Ну, не то чтобы подружилась... Просто сегодня он проявил неожиданное понимание... В общем, хотелось бы закрепить рефлекс.
Охранник сидел, откинувшись на спинку стула, и, не мигая, что-то сосредоточенно рассматривал на противоположной ему стене. Мне снова стало не по себе, но я не позволила, чтобы во мне вновь возобладало кроличье чувство; улыбнулась, решительно подошла и поставила перед ним чашку и блюдце с куском торта.
- Я не ем сладкое...
- Фигуру бережешь, - банально пошутила я.
- Нет, просто не люблю.
Я вздохнула и хотела забрать принесенное мной угощение, но он, прикрыв ладонью чашку с чаем, сказал:
- За чай спасибо.
- Может бутерброды?.. - нерешительно спросила я. - Осталась ветчина, колбаса... Хочешь?
Он оторвался от изучения стены и посмотрел на меня.
- Сделать бутерброды?
- Ты это серьезно?
- Ну да... Не вижу никаких проблем...
- Пару с ветчиной... Но если тебе действительно не сложно...
- Уверяю, что меня это не затруднит.
Минуя свой загончик, я зашла в буфетную. Холодильник оказался практически пустым, что меня удивило, потому что, когда я забирала коробку с тортом, он был забит практически до отказа; и я еще подумала, что же со всем этим случиться, если на праздники отключат электричество? Но, похоже, кто-то подумал тоже самое и, в отличие от меня, не ограничился "риторикой". Впрочем, ветчины было достаточно, чтобы мои обещания Кузьме не оказались профанацией.
Сделав бутерброды и зажевав оставшийся кусок ветчины, который мне показался не достаточно внушительным, чтобы отправиться обратно в холодильник, я вновь тихонько проскочила мимо о чем-то мирно беседующих подружек.
Кузьма сидел практически в той же позе. Только руками он теперь обхватил чашку, как будто пытаясь их согреть. И снова его руки буквально притянули мой взгляд. По счастью, на этот раз он сразу обернулся в мою сторону, и по его лицу даже промелькнуло некое подобие улыбки. Хотя, мне это и могло просто показаться.
- О чем задумалась?
- А?.. Да так... Странно...
- Что тебе опять странно?
- Да так...
- Это сговорчивость Кузи произвела на нее столь сильное впечатление.
- Правда? - заинтересованно спросила Машка, отличающаяся от Ольки, уверенной в том, что понимает все про всех, именно трогательными сомнениями.
- Да ну... Ерунда, - отмахнулась я.
Но я солгала. Именно Кузьма занимал мои мысли. Вернее, не то чтобы сам Кузьма... Руки... Я никак не могла отделаться от этого. Какое-то зыбкое воспоминание... Его руки, точнее кисти рук, в самом деле, были очень занятны. Нет, не то слово... Примечательны. Так более правильно. Кисть тонкая с длинными ровными пальцами, заканчивающимися аккуратными, будто отполированными ногтями. И кожа... Вряд ли ее можно было назвать тонкой... И все же ощущение некой свежести и нежности... Я пыталась убедить себя, что простое несоответствие долговязой фигуры, облаченной в казенную униформу охранника, и этими, казавшимися изнеженными кистями рук не дает в моем сознании сложиться законченной картинке и раздражает меня. Но не получалось. Что-то другое... Знакомое, но забытое... Но что?..
- Ты торт будешь?
- Нет, не хочется...
- Тогда я доем.
Облизывая губы, Олька пододвинула к себе стоявшее передо мной блюдце с куском торта.
- Завидую я тебе Олька... Ешь себе... И проблемы калорийности тебя не волнуют.
- И ты, Мария, ешь...
- А калории?..
- Регулярный секс и оптимистичный взгляд на жизнь. И никаких проблем с калориями.
- Тебе легко говорить... И Гашка лопает все подряд.
- Да на твоем костлявом фоне Гашка смотрится просто пышечкой!
- Я своей фигурой вполне довольна, - огрызнулась я.
- А я про что?!.. Ты, Машка, зациклилась на калориях. Глупо. Да и чего ради? "Лебединое" в Большом тебе уже вряд ли предложат...
- Разве дело в этом?
- А в чем? С горшочно-садовских времен за тобой не наблюдалось склонности к полноте...
- После рождения Полины я очень поправилась.
- Ну да... С подростково-щенячьих размеров перешла во взрослую категорию. Да и то... Твой 42-ой с натяжкой тянет на это определение.
Машка склонилась над своей тарелкой, печально ковыряя ложкой едва тронутый торт.
- Ладно, девчонки, пора закругляться. Я обещала Кузьме, что наше мероприятие не слишком затянется.
- А, во-вторых, - весело поддержала меня Олька, - мы опоздаем и пропустим самое интересное.
- Что же такое интересное мы можем пропустить?
- Да мало ли что? На таких турнирах всегда интересная публика. Ты лучше доедай свой замученный кусок поскорее.
- Это не финал. К тому же первый день...
- Ну и что? Все равно кто-нибудь из "светских" заскочит.
- А куда мы едем?
- Маш, пощупай у нее лоб, - не отрываясь от дороги, бросила нам Олька на заднее сидение.
- Просто меня удивляет маршрут, который ты выбрала.
- Да? И что в нем удивительного?
- В Архангельск через Париж, - пожав плечами, пробормотала я себе под нос.
Олька не выдержала и обернулась.
- Ты знаешь более приемлемый путь?
- Смотри за дорогой, - одернула ее Машка. - А ты не выступай, - это уже было обращение ко мне, - везут тебя - сиди и помалкивай.
Я демонстративно сложила на груди руки и закрыла глаза.
Оказывается, я успела задремать и очень удивилась, когда, открыв глаза, увидела перед собой сердитое Машкино лицо.
- Ну?!
- Что? - плохо ориентируясь спросонья, спросила я.
- Проспишь Царствие Небесное... Пошли...
Выйдя из машины, я поняла, почему Олька выбрала столь странный маршрут. Мы были в Лужниках.
- Слушайте, а если бы вы за мной не заехали... Я бы сейчас искала вас у "Олимпийского"...
Подружки выразительно посмотрели на меня, но, не сказав ни слова, подхватили под руки и повлекли к входу.
Как и следовало ожидать, публики на первый день состязаний собралось немного. И напрасно Олька крутила головой во все стороны, выискивая персонажей глянцевых изданий.
- Ну что ты вертишься? Неужели тебе еще не надоели все эти "секси"?
- Тебе же не надоела бестолковая суета здоровых мужиков, пытающихся отнять друг у друга мяч.
- Это игра.
- Считай, что это тоже игра.
Вяло наблюдая за привычной перепалкой подружек, я пыталась понять, почему преследовавшая меня в последние дни тревога перестала меня беспокоить? То ли организм среагировал на переизбыток эмоциональной нагрузки, то ли я успокоилась, поняв, что Олькины VIP-места оказались на приличном расстоянии от мест, предназначенных для нашей команды? Незаметно от поиска причины я перешла к самобичеванию из-за дурацкой привычки к психоанализу. В самом деле, какая разница, почему я успокоилась? Ведь не разволновалась же до дрожи в коленках!
- Зря мы разделись. Холодно, - услышала я Машкину жалобу.
- Тебе и в Сахаре не покажется слишком жарко.
- Между прочим, в Сахаре по ночам очень холодно.
- Ну тебя, - отмахнулась Олька.
- И все-таки здесь холодно.
- Ну, так иди, возьми шубу и сиди как кулема.
- Кому какая разница?..
Машка встала с намерением, как мы поняли, все же сходить в гардероб. Олька взглянула на нее с досадой и, дернув за руку, усадила на место.
- Сиди, я принесу. Мне все равно надо посетить одно местечко.
- Началось...
- Не зуди ты, Оль. На вот, полистай...
Я вынула из своей безразмерной сумки журнал, который таскала уже чуть ли не месяц, забывая отдать Женьке.
- Что это?
- Красивые картинки...
На то, чтобы получить в гардеробе Машкину шаль и удовлетворить свою естественную потребность, у меня ушло минут двадцать. Матч, видимо, уже начался и, по логике, я должна бы поспешить в зал, но я продолжала стоять перед зеркалом, разглядывая свою кислую физиономию. Перспектива четырех-пяти, а то и шести часового общения с подругами меня, мягко говоря, не вдохновляла, хотя в моем сегодняшнем настроении не было ни капли их вины. Вполне естественно, что они собирались получить от этого вечера максимум возможного удовольствия. Машка, несмотря на кажущуюся меланхолию, безусловно, была просто рада вырваться из дома, к которому, словно раб к галерам, была прикована заботами о Полинке. А Олька так и не оставит попыток отыскать среди публики светских персонажей, чтобы забросить в копилку своей памяти несколько свежих впечатлений, которые могут пригодиться ей, так сказать, в профессиональной деятельности. Удивительно, но Ольке нравилось то, чем она занималась: собирать сплетни и интерпретировать их на свой лад, приобщая широкие массы зрителей одного из центральных телеканалов к жизни известных личностей. К жизни?.. Много ли можно узнать о жизни человека из таких передач? Игра... Да, Олька абсолютно права, она развлекала народонаселение, не многим отличаясь от Машкиного Игоря, или тех ребят, которые уже, наверное, вышли на корт. Кому интересно, что будет после матча? Большинству из тех, кто сидит сейчас дома перед экранами телевизоров, важен лишь результат. Кое-кто, возможно, захотел бы заглянуть за "кулисы" происходящего. Но будет ли им интересно? Усталые люди, с гримасами на лице из-за многочисленных не долеченных травм... "Сделайте нам красиво..." Эта заезженная ныне фраза родилась не на пустом месте. Господи, но я-то тут при чем?! Мне совсем не хочется играть в эти игры. Недавние события, неожиданно вовлекшие меня в свою круговерть, оказались пустыми, ненужными, чужими. Вот, что меня волнует, разжигая в душе невероятную жалость к себе самой. Старая, конечно, история. Время от времени в моей жизни появляются люди, которым кажется, что они во мне нуждаются. Но почему? Зачем? Видят ли они во мне меня, когда каким-то образом безошибочно распознав во мне человека способного к сочувственному пониманию, вываливают на меня свои сомнения, тревоги, нерадостные откровения о переосмыслении собственного бытия? Думают ли они в эти моменты о том, что перед ними находится человек, который, может быть, ничуть не меньше нуждается в понимании? Что-то не похоже... Нет, я им не интересна. Не интересна... А что во мне интересного? Скучнейший человек, если посмотреть правде в глаза. К тому же, кажется, становлюсь брюзгой.
Часть тридцать восьмая.
Матч, действительно, уже начался, и мне пришлось постоять у входа до окончания очередного гейма. Пробравшись, наконец, к нашим местам, я была встречена бурей негодования.
- Тебя только за смертью посылать! - в свойственной ей манере все преувеличивать громогласно отреагировала Олька.
Но и сдержанная в выражении эмоций Машка не смолчала, упрекая меня, так сказать, в жестокосердии и равнодушии.
Когда страсти улеглись, я поинтересовалась:
- Ну, что тут происходит?
- Наших бьют...
- Да что вы? И какой счет?
- 3:1 не в нашу пользу.
- Подумаешь... Я уж и правда испугалась.
- Не рекомендую успокаиваться. Ты посмотри, он же словно осенняя муха ползает...
- Ничего... Разбегается еще... - переводя взгляд с корта на скамейку, где сидела наша команда, вяло отмахнулась я.
Без труда, отыскав Дмитрия, я убедилась, что организм мой, по-прежнему, реагирует на него чересчур активно: мысли в голове перепутались, сердце заколотилось, ну и в том месте, где и положено обозначилось приятное томление. Всеми силами пытаясь сохранить на лице безмятежное выражение, я продолжала его разглядывать. Чем дольше я на него смотрела, тем все сильнее в моей душе разрасталась тревога, природу которой я понять не могла. Ну да, выглядел он каким-то взъерошенным... И что?..
- Вот ведь!.. Как бы помягче выразиться?..
- Что? - повернулась я на Олькино восклицание.
- Ты где витаешь?
Оказывается пока я пыталась разобраться в своих ощущениях, американец выиграл очередной гейм, и ситуация становилась весьма опасной. Я стала наблюдать за игрой, и постепенно втянулась, почувствовав азарт и не стесняясь (со мной и такое порой случается) проявлять эмоции. Ближе к концу матча энтузиазма у меня заметно поубавилось: мы уже проигрывали по-крупному и шансов на победу практически не осталось. Наблюдать за окончательным разгромом было довольно грустно, и я вновь скользящим взглядом пробежала по скамейке нашей команды, но Дмитрия там уже не было. Не придав этому особого значения, я вернулась к событиям, происходящим на корте. Чуда не случилось, и американцы заработали первое выигрышное очко.
- Ладно, Савельев отыграется...
- Ты о чем?..
- Ее же не было, - вступилась за меня Машка, не дав Ольке поупражняться в остроумии.
- Заменили твоего Савельева.
- Почему?
- Ну... Такой информацией я не обладаю.
- А кто же будет играть?
- Игорь Андреев. Он, кстати, в очень хорошей форме, так что...
- Ой, Машка, не будь такой наивной. А ты, Епанчина, не унывай. Завтра насладишься игрой своего красавчика. Если, конечно...
- Что?
- Если Торпищев его, вообще, выпустит на этом турнире.
- Ты что-то знаешь?
- А ты не знаешь? Ну да, ты же переключила внимание на другой вид спорта...
- Оль...
- Молчу, молчу...
- Ну что мы все собачимся, девочки?..
- Ба! Наш Лева Достоевский не брезгует вульгаризмами?..
- Знаешь, Оль, иногда лучше вовремя остановиться.
Однако нашу Ольку остановить было практически невозможно. Кто знает, чем бы все это закончилось, но тут к нам подошел мальчик в спортивной форме.
- Вы Аглая? - спросил он, глядя на меня.
- Да, - растерянно согласилась я.
- Тогда это вам.
Он передал мне, свернутый вчетверо небольшой бумажный листок. Развернув его, я увидела номер мобильного телефона и три слова - "Очень нужно поговорить". Я подняла голову, но мальчик уже ушел.
- А зачем откладывать на потом то, что можно сделать сейчас?
- Может это и не мне вовсе?
- Ну да, среди сотни зрителей, решивших подобно нам бездарно убить предпраздничный вечерок, каждая пятая - Аглая... Звони, не сомневайся.
Нельзя сказать, что я сгорала от нетерпения узнать, кто был автором записки, но под гипнозом Олькиного взгляда, я все же набрала написанный на бумажке номер. Послушав некоторое время длинные гудки, я нажала клавишу отбоя.
- Ну что?- нетерпеливо поинтересовалась Олька.
- Никто не отвечает.
- Попробуй еще.
- Потом.
- Вот у тебя всегда так. Потом, потом... И в результате это потом никогда не наступает.
- Оль, ребята уже разминаются. Неудобно.
- Ладно, - вздохнула Олька. - Ты, кстати, не слышала - у кого-нибудь в зале не звонил телефон?
Я отрицательно помотала головой.
- Ну а ты? - обратилась она к Машке.
Та тоже неопределенно пожала плечами.
- Тетери!..
- А сама-то... - огрызнулась Машка.
На сей раз Олька промолчала.
- Значит так, я очень тороплюсь, поэтому закину домой только Марию. А ты уж как-нибудь сама...
- Как-нибудь...
- Только без обид, ладно? Нам с Машкой по дороге... И потом она у нас мать малолетней красавицы...
- Ну что вы, девчонки... Какие обиды?
- Стало быть, до завтра?
- Созвонимся.
Мы расцеловались, и я побрела к выходу с территории стадиона. Выйдя за ворота, я остановилась. К метро было топать лень, такси в этом районе большая редкость... Поразмыслив, я повернула налево, где находилась конечная остановка троллейбусов.
Выбрав не самый рациональный маршрут, домой я вернулась почти через два часа, если считать начальной точкой отсчета прощальные поцелуйчики с подругами. Еще вставляя ключ в замочную скважину входной двери, я слышала, как в гостиной надрывается телефон. Поэтому, лишь захлопнув за собой дверь, я, не раздеваясь, прошла в комнату, и, плюхнулась прямо в шубе на диван. Звонила Машка. Успокоив подружку, взволнованную моим долгим отсутствием, я пожелала ей спокойной ночи и положила трубку. Размякнув от приятных мыслей, что все-таки кто-то обо мне беспокоится, я совсем разленилась. Мысль о том, что надо возвращаться в прихожую показалась мне почти изуверской. И я продолжала сидеть, вытянув ноги и засунув руки в карманы. Нащупав в кармане мобильник, я вспомнила о записке. Позвонить что ли?.. Или не стоит?.. Странно, но мне почему-то было не очень любопытно, кем она была написана. Правда, правда. Никакого лукавства. Но слова о том, что кому-то очень нужно со мной поговорить все же неприятно беспокоили мою обязательную натуру. Посидев какое-то время в нерешительности, я все же достала телефон и набрала указанный в записке номер. Но и на этот раз никто не отозвался. Сделав на всякий случай еще одну попытку, я очень долго, не отключалась, слушала монотонные длинные гудки, понимая, что третий раз я пробовать не стану. Наконец, я услышала какой-то щелчок, но вопреки ожиданиям никто мне не ответил, а длинные гудки сменились короткими. Что ж?.. Я сделала все, что могла. Отключив телефон, я положила его на журнальный столик и сладко потянулась. Утро вечера мудреней - гласит народная мудрость. Не собираясь более оспаривать проверенное временем утверждение, я, освободившись от верхней одежды, босиком проследовала в свою комнату.
Последующие два дня турнира прошли очень спокойно, не оставив в моей памяти особого следа. Нашим ребятам все-таки удалось "обуть" американцев, и это было приятно. Но к моему личному сожалению Дмитрий Савельев не имел к победе никакого отношения. Он не только не вышел на корт, но и, вообще, больше не появился. Я, естественно, тщательно скрывала свою досаду от девчонок, но они не особо меня и донимали. Олька, правда, пыталась "раскрутить" тему, присланной мне в первый день записки, но и это, в конце концов, сошло на нет, так как абонент не подавал никаких признаков реальности своего существования. В общем, мы решили, что это была шутка, организованная кем-то из наших знакомых.
Часть тридцать девятая.
И вот наступил Международный Женский день...
По совести говоря, я никогда не считала этот день настоящим праздником. Хотя, конечно, поздравления и подарки принимала, и принимала в основном не без удовольствия. В этом году я намеревалась провести этот день дома у телевизора. Мама была в Питере, со старшими сестрами с некоторых пор отношения у меня были довольно напряженные (о причине расскажу как-нибудь при случае), а с девчонками мы обменялись подарками еще накануне. Машка уехала на дачу, где с некоторых пор всесезонно проживают ее родители, а Олька и вовсе отрабатывала свою популярность на какой-то корпоративной вечеринке. Было немного грустно от того, что с каждым годом все явственней ощущалось как далеко мы ушли от беззаботного детства, и теперь у каждой своя жизнь, свои заботы и планы. Я цеплялась за детские воспоминания, потому что там мне было тепло и уютно, там были дед и баба Лина. А девчонки... У них все было иначе. Хотя... После бестолковых треволнений последней недели разве плохо было просто поваляться на диване перед телевизором, поглощая сливочный пломбир, обильно политый вишневым вареньем?
Телеэкран пестрел женскими персонажами: по всем программам показывали дамское кино, то есть кино снятое дамами для дам. Милые сентиментальные истории... Все это очень хорошо ложилось на мое настроение. Раздражала лишь бесконечная реклама. Наконец, устав переключать каналы, избегая зычных призывов покупать, покупать и покупать, я остановилась на "Культуре", где к огромному удовольствию обнаружила показ старого-престарого спектакля "Миллионерша" с Юлией Борисовой в главной роли. Борисова была одной из любимейших актрис Людмилы Станиславовны. И я полностью разделяла ее пристрастие. Впрочем, как и все ее актерские пристрастия. Ну, или почти все. В ее домашней фильмотеке хранилось множество старых и не очень лент, которые теперь вряд ли можно где-то увидеть. Она очень дорожила своей коллекцией и никогда не давала фильмы, так сказать, навынос, регулярно устраивая у себя дома общественные просмотры. Не могу сказать, что мне это не нравилось. Случайных людей, как правило, на таких показах не бывало, а те, кто присутствовал, часто давали по ходу очень любопытные комментарии. Но комментарии, с одной стороны, были мне интересны, а, с другой стороны, отвлекали от просмотра. Поэтому я тайком все же брала пленки домой, а потом также тайно возвращала их на место. Не знаю, не замечала этого мама или делала вид, что не замечает, но разговора на эту тему у нас не возникало. Так к чему это я? А, ну да... "Миллионерша"... Умели ведь люди без особых выкрутасов и пошлости веселить.
Телефонный звонок раздался, когда спектакль едва перевалил за середину, а полукилограммовая порция мороженого хоть и заметно подтаяла и растеклась в вазочке, все еще, внушала оптимизм. Высветившая на дисплее незнакомая череда цифр меня не слишком озадачила. Думаю, что не только я, но и многие держат в голове длинные номера мобильных телефонов лишь самых близких людей, постоянное общение с которыми способствует машинальному запоминанию. Правда, мне казалось, что все, кому я была хоть сколько-нибудь интересна, уже проявились с дежурными поздравлениями. Но мало ли?..
- Привет, - сказал звонивший, даже не дождавшись моего отклика.
- Привет, - также весело отозвалась я, все еще, не произведя идентификацию.
- С праздником. Веселитесь?
- Веселюсь в меру своей фантазии.
- Своей?
- Ну да... Вас это удивляет?
- Немного...
С кем я разговариваю? Я никак не могла сообразить, кому из моих знакомых мог принадлежать этот голос? Не исключено, что этот человек просто ошибся номером. Но не все ли равно? Подарив человечеству возможность такого рода общения, Белл не только упростил коммуникацию людей, находящихся друг от друга на приличном расстоянии, но и до известной степени упростил его. По крайней мере можно, как я теперь, поболтать с незнакомым человеком, не испытывая ни малейшего смущения.
- Мне не очень понятно, чем вызвано ваше удивление...
- Вы дома?
- Да.
- Одна?
Разговор приобретал забавный характер. И хотя я не смогла бы точно определить, что именно казалось забавным, но я без особого сожаления оторвалась от телеэкрана, намереваясь "пошалить".
- Ну... Фактически, или вас интересует, так сказать, мое внутреннее состояние?
- Вы продолжаете меня удивлять...
- В самом деле?
- Да.
- Это хорошо или плохо?
- Не сердитесь, но я все же повторю свой вопрос - вы одна? Уточняю, фактически?
- Что ж... Раз вы настаиваете... Да, я одна.
- А планы на ближайшее время у вас имеются?
- Какой вы право...
- Какой?
- Любознательный.
- Вы не поверите, но мне приятно это слышать от вас.
- От меня?
- Да. В прошлый раз мне показалось, что у вас обо мне сложилось несколько другое мнение.
- Вот как?..
- Любопытствующий человек еще не совсем безнадежен? Ведь так?
- Возможно...
- Знаете, Аглая, мне бы очень хотелось с вами встретиться. Если вы ничего на сегодня не планировали, то, может быть мы куда-нибудь сходим?
М-да... Похоже, шалость оказалась неуместной... В отличие от меня мой собеседник, оказывается, прекрасно понимает с кем разговаривает. Даже не знаю, удобно ли после того, что я ему наговорила, спросить кто он такой?
- Даже не знаю... - озвучила я свои сомнения, но договорить он мне не дал.
- Я понимаю это как согласие, да?
- Ну...
- Через час я за вами заеду. Годится?
А почему бы и нет? Свидание вслепую? Риск, конечно, есть... Но всем известно, что тот кто не рискует не пьет шампанское.
- Годится, - отбросив сомнения, согласилась я.
- Тогда, до встречи.
- До встречи...
Все время пока я прихорашивалась, пытаясь придать своему будничному облику соответствующий случаю праздничный блеск, мысли мои были заняты таинственным незнакомцем. Нельзя сказать, что я беспорядочно небрежна в знакомствах. Были, правда, в моей жизни и мимолетные встречи, не оставившие в памяти. Но, судя по тому, что он говорил, искать нужно было не в давнем прошлом... Так разве я искала?! О, Господи... Одна дурная извилина может весьма негативно сказаться на работе вполне благополучного мыслительного аппарата. Не трудно догадаться, кого именно я предполагала увидеть на пороге своей квартиры. И тут уж никакие здравые сомнения не могли повлиять на разбушевавшуюся фантазию влюбленной дурочки. В общем, к концу назначенного срока я уже точно знала, с кем проведу сегодняшний вечер. И без четверти семь я суматошно бросилась к призывно заверещавшему домофону и нажала кнопку отзыва...
Нет, я не удивилась и не расстроилась, увидев на пороге Павла. Это была досада. Досада на то, что именно теперь, когда я ждала Его, нежданно-негаданно явился Кузнецов и мог нарушить так красиво рисовавшееся мне свидание.