За горами и лесами, морями и не очень большими озерцами, словом - ты туда ни за что не попадёшь, жила в уюте и достатке маленькая боль. Её скромный, но всегда сияющий чистотой домик стоят там же, где и все. Да-да, все они жили вместе, но, одновременно с этим - каждый порознь. Ты же понимаешь, что мало кто любит, когда в его боль лезут другие?
По характеру своему наша боль была весела и беззаботна. Часто, выходя на улицу, она даже забывала закрыть за собой дверь. Что тут поделаешь! Уж она была такая. Но вместе с тем было в ней что-то печальное, но это была светлая печаль, такая, что ты часто испытываешь сам, забравшись на высокий холмик и лежа в высокой траве, смотря на звёзды, недосягаемые, притягательные и прекрасные.
И вот эта самая маленькая боль отправилась на прогулку...
О-о! Я же совсем забыл. С моей памятью в этом нет ничего удивительного. Стоит сначала рассказать тебе о том, откуда она взялась. Ты верно уже задал себе этот вопрос? Вот и постарайся ответить - откуда берётся боль? Вот, примерно, оттуда появилась и наша боль.
Боли ведь бывают разные. Совсем злые и нехорошие и другие, вроде той, про которую я рассказываю. Вот порезал палец - больно? Нет, не очень. Мало этого для того, чтобы в мире стало одной болью больше. Да ещё ведь надо наделить её собственным сознанием!
Нет, здесь маленького пореза мало. Видишь ли, раны и увечья - не играют здесь такой важной роли. Даже совсем здоровый, на первый взгляд, человек может испытывать острейшую боль, сжигающую его изнутри и опустошающую его душу. А бывает и так, что тяжелораненый почти ничего не ощущает и вскоре забывает обо всём. Здесь ничего наверняка сказать нельзя.
Признаться честно, не со всеми из своих родственников у нашей боли складывались хорошие отношения. Подумать только, что они находились в родстве! У неё это в голове не укладывалось. Скорее уж жизнь подружится со смертью, а вода с огнём, чем она примирится с жестокосердными Ударными болями. Такие уж очень агрессивны, всё видится ими в кровавой дымке, а сознание слишком затуманено агонией. Они появляются в этих краях регулярно, возможно, люди находят что-то привлекательное в том, чтобы наносить друг другу сильную физическую боль.
Ударные боли всё чаще собираются на большой поляне в лесу. Там они быстро делятся на две, а иногда и больше, команд и принимаются немилосердно тузить друг друга. Они совсем невыносимы!
Ни капельки не похожи на них Предсмертные боли. Знание о том, что после тебя не будет ничего, а лишь странное и никем из живых неизведанное посмертие, делало их меланхоличными, вечнохондрящими созданиями. Впрочем, маленькая боль свела пару знакомств с ними и имела парочку добрых друзей. Обыкновенно их встречи состояли из череды бесконечных утешений, которыми наша боль успокаивала разнервничавшихся родичей.
Да, много их обитало в этих таинственных, закрытых от людей, Землях. Острые и тупые, единовременные и хронические, болезненные и весьма терпимые, случайные и преднамеренно нанесённые - вот такие они были. И каждая из них была комбинацией великого количества признаков, которыми мы оделили понятие боли.
И всё же давайте вернёмся к маленькой боли, которая сейчас уже вышла из дома (дверь закрыта, да-да, она проверила дважды) и спешила на дневную прогулку. Почему они каждый день шла в лес и часами гуляла там без какой-то видимой цели? Не знаю, и она сама бы тоже не ответила на этот вопрос. Но имела твёрдую уверенность в том, что ей необходимо совершить дневную прогулку. Если же по каким-то причинам не удавалось выбраться из дому, то ли дел неотложных скопилось неприлично много, то ли погода не заладилась, она чувствовала себя больной вплоть до следующего дня, когда настенные часы отбивали полдень.
Сегодня, впрочем, всё казалось идеально созданным для неё. Солнце просачивалось сквозь просветы в пышной листве и элегантно падало на покрытую мягким ковром землю. В вышине щебетали птицы, а под ногами сновали старающиеся быть как можно более незаметными зверушки. Вот на толстом стволе старого дерева застыла, притаившись, рыжая белка. Они вообще-то здесь не живут, эта, наверное, припрыгала из другой части леса.
Лес этот тоже был не из обычных. Прекрасный тут, он сильно разнился в других местах. Ты, возможно, никогда об этом не слышал, но каждая боль способная изменять всё вокруг, подстраивая под собственный характер. А теперь представь, как выглядит в лес в той части, где любят устраивать свои бои Ударные боли. Я уже молчу про совершенно ужасные районы, преобразованные кошмарными болями. Туда лучше не соваться, попомните мои слова.
Она шла, совсем не таясь, словно зная, что здесь нет никого, и никто, возможно, даже не знает о том, что это место существует. Мысли о том, что постоянное одиночество давно заполнило её жизнь почти осязаемой пустотой не приходили ей в голову. Но в то же время, сознание того, что всё происходящее вокруг - часть её, приятно волновало и вызывало лёгкое веселье, какое бывает после того, как съешь аппетитный завтрак и чувствуешь себя абсолютно сытым.
Иногда она подходила к дереву и, прислонившись к нему головой, прислушивалась, словно желая услышать его сердцебиение. А ветви склонялись над ней, как если бы хотели ласково обнять. Стелившийся под ногами мох щекотал ноги и, казалось, что всё поёт и пляшет под чудесную лесную музыку.
Музыку? Да-да, из-за зелёной стены высоких кустов сирени, до неё доносились звуки, подобным которым ей ещё не доводилось слышать. Ни с чем не сравнимая музыка, что захватывала дух. Тихая и мелодичная, но мощная и повелевающая. Казалось, её можно слушать вечно. И маленькая боль слушала, затаив дыхание и боясь тронуться с места. И в какой-то момент она уже не ощущала себя, её сознание стало затухающей искоркой в великом безбрежном и неизменном океане спокойствия, чьи волны окутывали с ног до головы воздушной пеной и увлекали вниз, в глубь, туда, где нет перемен, волнений и боли. Там остановилось само время.
Зрение гасло, её покидали чувства, и мир вокруг терял краски. В самый последний миг её показалось, что в сплетении листвы промелькнули очертания лица, но это видение мгновенно рассеялось.
И вместе с тем пали чары, сковывавшие её, как будто их никогда и не было. Лишь краем слуха ей чудилось отголоски пропавшей музыки, словно её источник теперь находился на большом расстоянии отсюда.
Маленькая боль всё ещё не могла сделать ни шагу. Стоя ошарашенная, посреди палат лесного дворца, она искала ответы на сотни вопросов. Что это было? Кто этот таинственный музыкант? И откуда он здесь появился?
В смятении она вернулась домой. Пытаясь понять, что с ней произошло, она не находила покоя. Ей ведь было так хорошо слушать музыку. Это было лучше всего, что ей довелось изведать. Но самое главное - стоит волшебной мелодии овладеть ею, как отступают все страхи и переживания. Уходят на задний план мысли, надежды и мечты. Только подлинное счастье и спокойствие остаётся там, где раздаются звуки неведомого музыканта.
Ей было трудно держать в себе переживания и новые тайны, поэтому маленькая боль решила посоветоваться с тем, кто разбирается во многих делах куда лучше неё. Самой мудрой и знающей во всей округе считала старая Предсмертная боль. Говорили, что она попала сюда раньше всех и была создана то ли Адамом, то ли Евой. Это конечно, для тех, кто верил в библейское происхождение мира. Иные считали её прародительницей ту самую обезьяну, которая была первой представительницей вида Homo Sapiens. И уже совсем тихим шёпотом из уст в уста передавались истории о том, что Старая Предсмертная боль имеет божественное происхождение, и некогда была испытана одним из небожителей.
Так или иначе, но мало кто сомневался, что ей ведомы многие секреты бытия и небытия. Вот к этой-то старухе и обратилась наша боль.
Выслушав её сбивчивый рассказ, древняя провидица даже прикрыла веки, скрывая своё волнение. Минуту она сидела молча, словно собираясь с мыслями, а затем изрекла:
- Сегодня ты упустила свою удачу. Возможно, даже навсегда. Знай же, что тот, с кем ты имела счастье встретиться, властвует над нами, так же, как глоток чистой воды над страдающим от жажды. Имя ему - Забвение. Каждая боль, оказавшаяся в нашем краю, рано или поздно встретит его. И для неё - это будет концом пути и завершением страданий. Он ходит по лесам и полям, пересекает реки и переваливает горы, спускается в подземелья и взлетает к небесам. И магический кларнет всегда с ним. Он знает час, который отмерен для жизни каждой боли. А когда истекает последняя секунда, он является и останавливает муки существования. Но знай - он приходит только один раз. И умолить его невозможно. Хоть и вершит милосердное дело, он не знает сострадания.
Старуха вперила взгляд бельмастых глаз в пустоту.
- Как бы я хотела, чтобы он пришёл ко мне поскорей. Века и тысячелетия идут и идут, а я всё ещё здесь, - тут её взгляд обратился на маленькую боль, и в нём была злая издёвка. - Но, похоже, ты пробудёшь здесь ещё дольше. Ведь свой шанс ты упустила.
Маленькая боль готова была разрыдаться и, видя это, ведьма, а именно ею и была старуха, сжалилась над нею.
- Да, теперь делу слезами не поможешь. Чтобы обрести Забвение теперь - иди через владения Короля Насилия и Королевы Жестокости, мимо их кровавого замка, сквозь мёртвый лес, по обугленным холмам, к краю Земель. Там найдёшь ты его и только там.
Безутешная была маленькая боль, но делать нечего, и другого выхода нет. Поплакав и насухо вытерев глаза платочком, она собралась в дорогу.
Наша боль шагала по Большой дороге прямо вперёд и не видела, как за милю от неё буреломы и овраги превращаются в красивую и аккуратную дорогу. Словно какая-то сила помогала ей в пути.
Миновав обжитые места и распрощавшись с милыми пейзажами, она вступила в мёртвый лес, где вместо щебетания птиц развались глухие стоны и яростные крики. И деревья были похожи на висельницы, и сидящие на них стаями вороны провожали её нехорошими взглядами. Из-под земли вырывались потоки пламени, и в воздухе стоял запах серы. "Обгорелые холмы", - догадалась она.
Дурные предчувствия угнетали её, и когда гнилая ветвь обвалилась ей на голову, маленькая боль уже готова была упасть в обморок. В этом месте страха и ужаса цветы источали ужасный смрад, птицы-падальщики хрипло клекотали, проносясь в вышине, а кошмарные звери засели в засаде, поджидая неосторожных путников.
Однако боль оказалось куда крепче, чем даже сама могла предполагать, и продолжала путь в самые чащобы леса. Туда, где раздавались звуки вечной битвы, что вели между собой Ударные боли.
Ей счастливо удалось избежать когтей чудовищного волка, паров ядовитых гейзеров и паутины, невидимой ловушкой раскинувшейся меж двумя деревьями. И всё же нашлось препятствие, миновать которое оказалось невозможно.
Далее на пути, совсем недалеко от дороги, стояла высокая башня с кривыми зубцами на вершине. Но она казалась давным-давно заброшенной, поэтому маленькая боль смело приблизилась к ней, не ощущая никакого беспокойства.
Каково же было её удивление, когда покосившаяся дубовая дверь, ведущая внутрь, широко распахнулась, и на пороге возникла высокая и худощавая женщина в длинном, до пят, коричневом платье.
Увидь это платье кто из мудрых или, по крайней мере, бывалых обитателей Земель, он бы точно счёт это наихудшим знаком. Коричневое, как известно, имеет свойство притягивать беды и несчастия. К своему владельцу? Вовсе нет. К тем, кто видит коричневое, увы.
Но маленькая боль не отягощала себя подобными познаниями, а посему с радостью приняла гостеприимное предложение остаться под этим кровом на ночь.
Нельзя сказать, что башня была необычной. Все, как и положено старой башне, одиноко стоящей в страшном лесу полном опасностей и тайн.
Винтовая лестница уходила вверх, оставляя по одной комнате на каждом из четырёх этажей. Немного смущали тёмные стёкла - и как через них можно было что-то увидеть? - уж слишком их много.
Боль получила уютную (на мой вкус - крохотную и грязную) комнатку на втором этаже. Сама хозяйка жила этажом ниже.
Надо ли говорить, как приятно поспать в доме, под крышей, после трудной дороги? Но примерно в пять часов утра (или ночи?) маленькая боль проснулась и ощутила в себе неугасимую тягу к путешествиям. А так как снаружи всё ещё было темно, если судить по окнам, она решила излить свою тягу к странствованиям на ничего не подозревающую башню. В конце концов, надо же узнать, что находится на третьем этаже и выше.
И вот, аккуратно убрав постель, она, стараясь не шуметь, подобралась к двери помещения над её жилищем. Надо заметить, что хозяйка башни не запрещала осматривать другие комнаты, так что ничего плохого и уж тем более предосудительного здесь не было. Всё же боль чувствовала себя по меньшей мере вооружённым грабителем залезшим в чужой дом.
Приоткрыв дверь, она заглянула внутрь одним глазом. Ведь если одним глазом - это не так страшно, как двумя?
Нет, всё равно страшно. Особенно, если учесть, что в полностью пустой комнате оживший скелет крутил педали велотренажёра.
"Очень странно", - подумала про себя маленькая боль.
Скелет старался изо всех сил. Он с такой скоростью крутил педали, что скоро должен был уже достигнуть первой космической скорости. Впрочем, похоже, что он уставал, и движения его становились всё более натужными, а по высокому лбу струился пот.
Велотренажёр заслуживает отдельного описания. Он идеально подходил скелету, они были буквально созданы друг для друга. Как два родственника. Велосипед был сделан из костей. Сиденье и руль - из тазовых, рама - из бедренных, спицы - из ребер, колёса - из... Не знаю из каких, но тоже из костей. Хотя, может, это и не человеческие кости.
Увидев гостью, скелет резво соскочил со своего костяного коня и вежливо раскланялся. Впрочем, на самом деле он просто хотел произвести впечатление.
Что он сделал затем? То, что делают все скелеты, заточённые в старых башнях посреди страшного леса, - рассказывают свою историю.
Не буду долго тебя утомлять, суть сего довольно пространного повествования сводилась к вселенской несправедливости и жестокости отдельных людей. Выходило, что однажды ему понадобилось пересечь лес и, изрядно побродив по нему в поисках дороги, путник решил заночевать в башне, казавшейся привлекательной возможностью разнообразить ночи, проведенные на деревьях.
Так скелет... Ах да, забыл представить его. Знакомьтесь - Скелет. А что, это имя такое!
Так вот, Скелет оказался заключён в башне. Выйти из комнаты он, естественно, не может (ха, стал бы он здесь крутить педали, если бы мог!).
Постепенно, согласно законам природы, он старел и, наконец, умер. Но его жизнь не могла покинуть тело, она тоже была замкнута в башне. Год за годом он живёт в этой комнатушке, имея лишь единственное средство развлечения - велотренажёр, собранный из собственных костей. Кроме того, ещё при жизни Скелету не раз говорили, что с помощью тренажёра можно неплохо нарастить мышцы. Больше трёх веков он давит на педали, но хоть бы один мускул появился. Да, в мире много несправедливости.
Прояснив для себя ситуацию и сменив страх на добродушное подозрение, маленькая боль поняла, что лучше убираться из башни и чем скорее, тем быстрее.
Но только они собрались покинуть комнату и пробираться к выходу, как за миллиард миль отсюда одна звезда сместилась настолько, что её лучи получили возможность достигнуть мрачного леса и одинокой башни. Получив такую возможность, они не замедлили её осуществить.
Под светом солнца башня преобразилась, теперь её вид внушал трепет и вряд ли, кто-то осмелился бы приблизиться к ней. Казавшиеся ночью тёмными стёкла, на самом деле были багровыми, как опавшие лепестки розы. Кровавые лучи проникали через окна и наполняли башню красной дымкой, настоящим безводным океаном вездесущих алых потоков.
На стенах проступили омерзительные символы. Нечто кошмарное было в их изломанных линиях и острых углах. Словно следы от когтей неведомого монстра.
На вершине башни сам по себе вспыхнул язык яркого пламени. Некоторые камни треснули, и из этих провалов выглянули десятки и сотни глаз с крестовидным зрачком.
На крыльце из-под земли выскочили два демона-прислужника и предупредительно распахнули дверь.
Сама земля содрогнулась от приближающейся титанической поступи. То возвращался на заре Король Насилия к своей Королеве, а за ним следовала толпа Ударных болей. Обнажив оружие, наполняя лес демоническим хохотом, тени маршировали к своему дому.
Им надо бежать. Да, именно так и поступили маленькая боль и Скелет. По пути, стараясь избегать кровавых лучей, взлетели на четвёртый этаж и уже отпирали дверь. Что же ожидали они там увидеть? Не скажу наверняка, но вот доподлинно знаю, что увидели.
Прямо посреди комнаты, перед высоко расположенным окном, стоял трамплин.
Всё-таки я был прав, предполагая, что какая-то сила помогала нашей боли.
Скелет, обладавший недюжинной сноровкой, мгновенно переделал велотренажёр в полноценный велосипед. Оставалось только сделать подходящий разгон...
...и вылететь из башни, разбив окно на тысячу осколков. Хорошо, что у Скелета череп крепкий.
Они летели над мрачным лесом, над милыми домами обычных болей и над боевыми полянами Ударных болей, над зарослями острейших колючек и над красиво подстриженными кустами, над ядовитыми гейзерами и над прозрачными озёрами, над выжженной землёй и над колосящимися полями, что расстилались прямо под ними.
Позади раздались разочарованные вопли и угрожающие раскаты грома, но они были уже далеко. Башня, пронзённая лучами восхода, всё уменьшалась и уменьшалась.
Зря маленькая боль так засматривалась на неё. Она слишком отклонилась назад, и ребро Скелета, не выдержав такого веса, отломилось. Впрочем, он, похоже, даже не заметил, чего не скажешь про нашу боль.
Полетела вниз так быстро, что даже не успела закричать. Хотя чего тут кричать? Боль от ещё одного удара не умирает.
Она подняла голову и обнаружила, что стоит посреди поля приятно щекочущих пшеничных колосьев. По левую руку он неё была граница страшного леса. А вот справа...
...до неё доносились те самые неповторимые звуки. Звуки Его музыки. Он шёл по полю, смотря себе под ноги и наигрывая любимую мелодию. Завеса вихрей, окружавшая его, трепала высокие стебли, бескрайний золотой лес.
Глаза закрыты, и длинные светлые волосы развеваются на ветру. Его второе пришествие. Время отделять зерно от плевел. Время для Жатвы и Страшного Суда.
На каменном лице Его умерли все неродившиеся эмоции.
Забвение приближалось к ней. Раскрыв глаза, Он направил раструб своего бассетгорна* на маленькую боль. В пустых глазницах таилась пустота, вечный сон и холодная отрешённость. И больше ничего.
Да, Забвение оказалось совсем не таким, как его можно было себе представить. Тогда она поняла, что совсем не хочет быть забытой. Существование, пусть даже и наполненное болью, показалось ей куда более привлекательным.
Чувствуя её сомнения, Он остановился. Ведь Забвение никогда не придёт к тому, кто не желает его.
Со вспышкой озарения пришла мысль - если кто-то хочет и стремится к забвению и покою, то есть и те, кому дана вечная память.
Всё же существует такая боль, забыть которую - не просто нельзя. Это позорно.
До сих пор в удивительной далёкой стране живёт маленькая боль. И всё так же часто забывает закрывать дверь... Впрочем, теперь она знает, что дверь - должна быть всегда открытой.
Бассетгорн
(нем. Bassethorn, от итал. bassetto - уменьшительное от basso - бас и нем. Horn - рог), альтовая разновидность кларнета. В конце 18 в. состоял из 2 прямых колен, расположенных под углом, мундштука с одинарной тростью и раструба. Современный Б. сходен с бас-кларнетом, но меньше его. Тембр мягкий, густой, мрачноватый. В 18 и 1-й половине 19 вв. применялся как сольный инструмент и в оркестре. Со 2-й половины 19 в. используется редко.