Аннотация: "Значит, лаборатории у них под землей. Это наводило на нехорошие мысли о том, какие именно опыты проводят в университетских мрачных катакомбах"
Глава 2
Майя проснулась рано, от голубиного воркования над головой. Две невыносимые птицы, как у них это принято, решили с утра перепихнуться на ее подоконнике, отчаянно хлопая крыльями по планкам жалюзи. Она постучала ладонью по окну, прогоняя сексуально озабоченных голубей, и упала обратно на сбившуюся комом простыню.
Часы показывали полвосьмого. Майя перевернулась на бок и зарылась носом в подушку с намереньем проспать хотя бы до десяти, но память уже подсунула воспоминания о вчерашнем, и сонная расслабленность улетучилась, как от ледяного душа.
Замечательно. Такое раннее, нежное, солнечное июньское утро, а ей совсем не хочется спать. Ну не чудо ли?
Майя встала, натянула безразмерную футболку с вылинявшим рисунком, служившую у нее домашним одеянием еще со школы, и поплелась на кухню, судорожно зевая. Перчик сидел на спинке дивана, чинно вылизывая переднюю лапу. На Майю подчеркнуто не смотрел - обижался за то, что она бросила его в чужом мире. А ведь и правда бросила. Ни на секунду о нем не вспомнила.
Чувство вины? Вот еще. Но кот выглядел таким жалким, обритый почти наголо (колтуны не удалось распутать), худым и независимым, что Майя рискнула приблизиться, протягивая руку.
Молниеносное движение лапы, возмущенное шипение. Майя задумчиво лизнула кровавую царапину на запястье. Ну и пошел ты, мученик.
Натали уже давно ушла на работу. Майя включила чайник и попыталась воздействовать на него, чтобы вода вскипела быстрее. Разумеется, напрасно. С кружкой кофе в руке она вернулась к себе, пробудила компьютер от спячки и пошаталась немного по знакомым сайтам и форумам.
Вчера ей так и не удалось впихнуть в голову хотя бы минимальный объем введения в философию, который позволил бы ей набрать проходной балл за экзамен. Слишком мучали мысли о недавнем приключении и не давали отвлечься на абстрактные рассуждения и сухие определения, поэтому в какой-то момент она плюнула на завтрашний экзамен и завалилась спать, не дожидаясь Натали с Перчиком.
Сейчас у нее оставалось несколько часов на подготовку. Очень не хотелось пересдачи. Майя с тяжким вздохом раскрыла конспекты и невидящим взглядом уставилась на густо исписанные страницы. Какое, скажите, отношение имеет Кант к ее невразумительной жизни? Разве они эти, ученые мужи с выцветшими, истертыми наукой фамилиями, имеют понятие о том, каково переступать невидимую грань между мирами и находить на знакомом месте чужое? Не чуждое, нет, - но незнакомое на знакомом месте и оттого более пугающее.
Тем временем Перчик пришел мириться. Взобрался к Майе на колени и щекотно ткнулся мордой под мышку. Она погладила его по лохматой башке на тоненькой выбритой шее, размышляя о том, как ему удалось выбраться.
- Сколько виски ты вылакал, алкаш? - спросила у него Майя, но кот лишь молча жмурился и втягивал-выпускал когти в приступе блаженства.
Пойдем с начала, подумала Майя и листнула конспект на несколько страниц назад. Взгляд продолжал скользить по строчкам, вылавливая там и тут в каше слов прочитанное вчера вечером. Странности начались позавчера - проявления импульса, как сказал бы Гай. Придется принять его точку зрения, если уж терминологией ее повседневной жизни никак не объяснить телепортацию на дороге или переход в мир, где вместо торгового центра находится университет. Впрочем, эти явления Майя еще могла объяснить игрой собственного воображения, но вот Перчик - он самое надежное доказательство. Майя почесала кота за ухом. Неужели ей до сих пор нужно знамение более веское, чем похудевший и запаршивевший за каких-то пару часов кот?
Увлеченная этой мыслью, она отложила брошюру в сторону и потянулась к клавиатуре, разыскивая в необъятном океане интернета какие-то похожие случаи, или объяснения, или опровержения, но натыкалась лишь на фантастические романы не самого лучшего качества и совсем уж безумные эзотерические теории. Спохватилась она лишь тогда, когда пора было собираться и ехать в университет.
По пути, еще в центре города, у нее дважды заглох скутер, и пришлось тащиться вплотную к тротуару, дергаясь от гудков в спину. Как ни странно, Майя даже не опоздала. Зубрилы уже оккупировали аудиторию и впитывали последние крупицы знаний, уткнувшись в конспекты. Прочая публика, побеспечнее, дымила сигаретами на лужайке под аудиторией и поглощала плохой кофе из автомата.
Когда начался экзамен, и аудитория погрузилась в шуршание бумаги, разочарованные вздохи студентов и скрип карандашей, Майя поняла, что явилась сюда совершенно напрасно. Ничего из прочитанного вчера она так и не запомнила, кроме звучных имен философов, даже пытаться не стоило. Что ж, так или иначе ей придется праздно высидеть в аудитории первые полчаса, раньше уйти нельзя. Майя закрыла тетрадь-черновик, вложила в нее экзаменационные листы и стала разглядывать студентов.
Она отметила немало незнакомых лиц: на общеобразовательных курсах всегда собирается пестрое смешение курсов и факультетов. Экономя время, Майя так редко заглядывала на лекции по введению в философию, что не имела понятия, кто из знакомых сдает этот предмет вместе с ней. В первых рядах она заметила светлый хвостик волос Нины, с которой приятельствовала все пять лет в университете, и буйные черные кудри Джеки, чьему курсу не далее, как вчера преподавала дискретную математику, а больше никого в аудитории она не знала.
Подперев щеку кулаком, Майя слушала поскрипывание старых стульев и птичий галдеж за окном, смотрела, как студенты грызут в задумчивости ручки, как замирают в напряженных, скованных позах, как некоторые из них быстро строчат в тетрадях, поймав за хвост мысль. Ей казалось, еще немного - и она сможет воочию увидеть нервные импульсы в головах учеников. Мысль об импульсах вызвала у нее озноб, как от скрипа мелом по стеклу, и вдруг отчетливо, слово в слово, вспомнилась фраза, произнесенная вчера Бергманом: "Вы просто хватаете свободный импульс и швыряетесь им в белый свет."
Какой толк от ее новых способностей, если даже в тетрадь Нины она не может заглянуть на расстоянии? Или, скажем, снять с нее копию...
Наверно, этот момент вдохновения не прошел зря: Майя даже не слишком удивилась, когда от вожделенной тетради отделилась ее маленькая, полупрозрачная тень, трепетавшая на сквозняке, и неторопливо поднялась в воздух над головой Нины. Майя моргнула и едва удержалась от смешка. Неужели и правда копия? Как бы теперь ее подтянуть?
Майя вытянула руку под столом и поманила призрачную тетрадку пальцем, как это делал при ней Гай. Копия-голограмма с готовностью перелетела через аудиторию и невесомо опустилась на стол перед самым ее носом.
От растерянности, что трюк удался так легко, Майя поначалу не осмеливалась прикоснуться к нечаянному подарку. Интересно, заметил ли кто-нибудь ее манипуляции? Она осторожно оглянулась на теток-наблюдающих: одна из них жевала сэндвич и перебирала какие-то бумажки на кафедре, вторая ходила по рядам и приклеивала опознавательные штрих-коды к экзаменационным листам. Через пару минут она остановится у стола Майи и увидит...
Майя ждала. Сердце колотилось медленно и размеренно, но так громко, что удары отдавались у нее в горле. Подошла надзирательница, бросила взгляд на удостоверение, прилепила наклейку на закрытую тетрадку и покосилась с подозрением - все листы были девственно чистыми. На аномалию в центре стола она не обратила ни малейшего внимания.
- Почему не пишешь? Проблемы? - спросила она участливым шепотом.
- Думаю, - ответила Майя и улыбнулась ей одной из своих фирменных улыбочек, которые, Майя точно знала, способны растопить сердца и не таких старых грымз. Пожилые тетеньки обожают улыбчивых девочек с кукольными личиками.
- Удачи, - прошептала наблюдающая формально-традиционное пожелание и отошла к следующему столу.
Гм. Удача тут ни при чем. Успокоившись, Майя как следует разглядела тетрадь, исписанную четким, ровным почерком Нины. Листы споро заполнялись строчками, которые выводил невидимый карандаш, иногда запинаясь, зачеркивая, стирая, но упорно продвигаясь к раскрытию темы.
Не время для угрызений совести, напомнила себе Майя и со вздохом раскрыла собственную пустую тетрадь. Списывать за Ниной было сплошным удовольствием: она всегда отличалась аккуратностью и последовательностью, нумеровала каждый подпункт и заканчивала задание абзацем вывода. Только и работы, что пропустить несколько деталей, переформулировать предложения, и готово. За пять минут до конца экзамена Майя торопливо внесла последние уточнения и затолкала смятую, хрустящую не хуже бумаги голограмму в карман джинсов. Результат этого нелинейного обмана она отнесла на кафедру, получив благосклонный кивок от давешней тетки. Майе стало смешно.
Ей было смешно, и весело, и хотелось летать, как от шампанского в двенадцать лет. Внезапное чувство голода показалось ей откровением. Чуть ли не вприпрыжку она понеслась в кафетерий, среди студентов носящий название "Треугольник", и за две минуты заглотила сэндвич с колбасой и помидором. Заказала кофе со льдом и только тогда огляделась по сторонам.
За одним из столиков сидела Нина, с ней трое смутно знакомых Майе студентов-мастерантов и почему-то Джеки, как всегда с белозубой улыбкой на лице. Из-за этой улыбки Майя его и запомнила: Джеки вообще всегда улыбался, шутил и высмеивал, к месту и просто так. Не то, чтобы постоянно срывал практику, но преподавать его группе было сущим мучением: Майя постоянно ждала подвоха с его стороны. Нередко ей мечталось вместо вежливых увещеваний без разговоров дать ему в зубы, чтобы стереть этот осточертевший оскал.
Она не хотела подходить к компании из-за чувства неловкости перед Ниной, но Джеки заметил ее сам и помахал рукой. Майя приблизилась и нерешительно остановилась у столика.
- Как прошел экзамен? - спросил Джеки в попытке завязать легкую светскую беседу. - Справилась?
- Время покажет, - Майя равнодушно пожала плечами, надеясь, что не краснеет. - А ты?
- На пересдачу, - Джеки пренебрежительно махнул рукой, но Майя знала, что верить ему не стоит. Невзирая на постоянную клоунаду, он был одним из лучших студентов на своем курсе. Ходили слухи, что его как-то поймали синтезирующим экстази из подручных материалов в лаборатории органики, - как уверял он потом, ради интереса, а не на продажу или в личное пользование. В любом случае, по мнению Майи, это было несколько преждевременное умение для студента второго года обучения.
- Как насчет отпраздновать последний экзамен? - предложил Джеки. Пока Майя соображала, как бы отказаться повежливее, но так, чтобы не возникло желания ее уговаривать, Нина соскочила со стула и увлекла ее в сторону.
- Пойдем, а? - попросила она шепотом, заглядывая Майе в глаза. - Сама я побаиваюсь, а мне так хочется попробовать...
- Что попробовать? - не поняла Майя.
- Травку! Джеки сказал, что устраивает спонтанную вечеринку с марихуаной. Ну пожалуйста, пойдем.
Майе стало смешно.
- Это непедагогично - обкуриваться в присутствии собственного студента, - заметила она назидательно сквозь хохот.
- Плевать я хотела на педагогику, - решительно сказала Нина. - Все, ты идешь со мной.
И Майя согласилась - нужно же как-то отблагодарить подругу за списанный экзамен, пусть даже сама Нина ни о чем не подозревала.
Они поехали на расхлябанной Фиесте Джеки: капризный скутер Майи категорически отказался заводиться, и она оставила его на университетской стоянке до лучших времен. Всю дорогу Майя помалкивала на заднем сиденье, едва прислушиваясь к щебетанию Нины с Джеки.
Вечеринка планировалась у одного из приятелей Джеки в Старом городе, в съемной студенческой квартире-студии. Майя подозревала, что место ей не понравится, но реальность превзошла все ожидания: брезгливая гримаса прилипла к ее лицу с той самой минуты, когда она вылезла из машины и тут же вляпалась ботинком в какие-то помои. Нина настороженно оглядывалась. Джеки все было нипочем. Он бесцеремонно разбудил приятеля, прикорнувшего в обнимку с бутылкой пива перед бубнящим телевизором, и швырнул на плетеный столик в коричневых лишаях подпалин пакетик с травой.
Всего-то за час студия заполнилась разномастными незнакомцами. Из кучи имен Майя не запомнила ни одного. Она разглядывала их с любопытством и легким отвращением: как они хлопочут над бонгами и самокрутками, как передают друг другу джойнт, как обливают стол колой и жарят чипсы в старой фритюрнице. Для них с Ниной, единственных девушек на вечеринке, скрутили персональную самокрутку.
В оккупированном Майей кресле в углу отлично думалось. Немного захмелевшая от пары бутылок пива и обалдевшая от половинки джойнта, она лениво размышляла о том, что в любой момент может провалиться в мир Бергмана, но теперь эта перспектива почти не пугала. Майя даже стала прикидывать, как посмешнее рассказать ему о приключении на экзамене и похвастаться достижениями. Ей казалось, что создать голограмму с обновлением он-лайн куда сложнее, чем вскипятить воду в чайнике и разлить ее по чашкам с заваркой. И неважно, что она не имела ни малейшего понятия, как ей это удалось. Майя даже улыбнулась при мысли о том, как будет выглядеть ее внезапное исчезновение из этой грязной, пропахшей насквозь дымом марихуаны и табака квартиры. Впрочем, не исключено, что никто и не заметит.
К ней подошел Джеки, присел на пятки перед креслом и спросил:
- Что это ты здесь одна делаешь?
- А на что это похоже?
Джеки тряхнул кудрями и надолго задумался. Майя поискала глазами Нину: та уже устроилась подремать на диване, положив голову на чьи-то гостеприимные колени. Бог знает, сколько еще она выкурила, пока Майя предавалась размышлениям в своем уголке.
Майя оттолкнула Джеки от кресла и встала, перешагнув через обтянутые джинсами острые колени.
- Пора домой, дорогая, - она потянула Нину с дивана, не обращая внимания на невнятные возражения. Нужно будет поймать такси, иначе на автобусе они уедут неизвестно куда в таком состоянии.
- Мы уходим, - бросила Майя в пространство, не оборачиваясь, поддерживая протестующую Нину. Джеки, вполне вменяемый на вид, догнал их уже на лестнице:
- Поехали.
На улице смеркалось. На капоте Фиесты устроился наглого вида черный кот, который долго не желал слезать с насиженного места. Майя сгрузила Нину на заднее сиденье и села спереди. Джеки лихо выехал со стоянки, придерживая руль одной рукой и прикуривая сигарету другой: такие, как он, водят машину даже в бессознательном состоянии. Майя впала в необыкновенно молчаливое и созерцательное настроение. Ее охватило странное ощущение, будто единственное сказанное слово может вывести ее из концентрации на чем-то чертовски важном. Когда Джеки попытался расшевелить ее принужденными шутками, она лишь мычала в ответ что-то неразборчивое. Иногда наваждение пропадало на секунду-две, и Майя отчетливо понимала, что это всего лишь марихуана, но ее снова и снова затягивал неумолимый водоворот сосредоточенного созерцания. В ушах звучал знакомый, надоедливый мотив, обращаясь по кругу, отбивая такт сухими щелчками, похожими на реле поворотника. Даже хрипящее радио было не в силах заглушить музыку в ее голове.
Они высадили Нину в спальном районе восточной части города, сдали ее с рук на руки возмущенной младшей сестре, которая ни разу не видела старшую в таком занятном виде, и поспешно ретировались.
- Как лучше к тебе подъехать? - спросил Джеки, когда они вырвались из бесконечной пробки. Почему-то от звука его голоса у Майи между лопаток просыпалась горсть колючих льдинок. Это был не страх, нет, - всего лишь предчувствие страха.
Она пересилила себя и объяснила: на третьем светофоре налево, развернуться, потом направо. Джеки закивал - мол, понял, но на первом же светофоре пересек разом три полосы и нырнул в переулок направо, не обращая внимания на красный свет и бешеные гудки сзади.
Реакция Майи оказалась не так хороша, как его: только когда Джеки вновь свернул направо, заглушил мотор и поднял ручник, она пришла наконец в себя.
- Ну, и что это означает? - поинтересовалась она сухо. Ошибка. Надо было молча выпрыгивать из машины, благо что двери в этой развалюхе сроду не запирались автоматически.
Джеки удивительно ловко развернулся и вжал ее всем своим весом в сиденье. Не успела Майя и глазом моргнуть, как он уже держал ее руки и пытался языком разжать ей губы. Паскуда. Прошло несколько секунд в безуспешных усилиях вырваться, прежде чем Майя признала, что мужчина, каким бы тщедушным он не выглядел, все равно сильнее нее.
Ты попалась, дорогая. Надо было сидеть сегодня дома. Надо было учиться в детстве способам самозащиты, а не спортивной стрельбе. Надо было родиться кем-нибудь поуродливее. Она дернулась еще раз, из последних сил. О, если бы можно было только освободить руку! Кровь молотком стучала у нее в горле от напряжения и злости на придурка. Стоп. Да стоп же! Не нужна тут никакая рука... Содрогаясь от отвращения, Майя впустила в рот его язык и укусила.
Эффект превзошел любые ее ожидания. Лобовое стекло звонко крякнуло и осыпалось Майе на колени дождем осколков: это Джеки пробил его собственной головой и плечами, отброшенный неосязаемой волной ненависти. Минус двадцатый профиль, сказал бы Гай Бергман. Что бы это ни значило, оно играло ей на руку. Майя с опаской помотала головой, стряхнула осколки и на трясущихся ногах выбралась из машины.
Джеки лежал навзничь на капоте, темная грива волос едва не подметала уличную пыль. С его головы капало - кровь, конечно же, - но этот факт оставил Майю совершенно равнодушной. Джеки тяжело дышал и пытался что-то сказать непослушным языком. Ужас в его глазах был заметен даже в желтом рассеянном свете фонаря напротив.
Майя забрала сумку с заднего сиденья и вернулась к нему.
- В следующий раз убью, сука, - сказала она, склонившись к уху Джеки. Пусть в ее исполнении угрозы звучали довольно жалко, при дрожащих руках и охрипшем голосе, но Джеки было достаточно - он изо всех сил старался отодвинуться, несмотря на плачевное положение. А главное, он молча таращил глаза и не улыбался больше - цель была достигнута.
Майя пошла из этого глухого переулка, срываясь на бег, сумка на длинном ремешке больно била ее по бедру. В ушах шумела кровь, подогретая адреналином до кипения. Слишком много адреналина за последние два дня, подумала Майя. Куда, черт побери, подевалась моя спокойная жизнь? Не зря, между прочим, Гай упоминал возможные жертвы: вот и пришло время рисовать первую звездочку на фюзеляже.
Мысль о том, что несостоявшийся насильник Джеки, должно быть, проломил себе череп, обдала Майю новой волной озноба, но не было такой силы, которая могла бы заставить ее вернуться, проверить или хотя бы вызвать скорую.
Она ускорила шаг и едва не растянулась на тротуаре, когда внезапная вспышка света ослепила ее на несколько секунд. Майя зажмурилась, а когда осмелилась открыть глаза, замерла на месте. Вокруг по-прежнему был день: солнце красным шаром зависло над крышами, фонари не спешили загораться, и вокруг - полузнакомая окраина города.
Майя долго озиралась по сторонам, пока наконец не сообразила, что снова проскочила границу между мирами, сама того не заметив.
Курить. Ей срочно нужно покурить. Трясущимися руками она нащупала в сумке пачку, с трудом прикурила, чудом не опалив себе брови, и без сил опустилась прямо на бордюр.
Она проезжала здесь когда-то - но, разумеется, в своем мире. Окраина, промышленная зона. Вокруг - редкие невысокие строения, мало похожие на жилые дома. Пешеходов не было видно вовсе. Вдалеке можно было разглядеть здания повыше, там начинался собственно город, а над ними, как два гигантских пальца, торчали две знакомые башни-высотки торгового центра. Или университета нелинейки?
Майя швырнула окурок на проезжую часть и встала с бордюра, оглядываясь. Уличные вывески-указатели казались смутно знакомыми. Выбор у нее был небольшой: возвращаться обратно или попробовать отыскать Гая. Где же искать профессора, если не в университете?
Уже по пути ей пришло в голову, что ее могло выбросить в другом отражении совсем чужого мира, но Майя запретила себе думать об этом.
***
Солнце уже давно провалилось за горизонт, а в город нарядился в аляповатые огни рекламы, когда она наконец добралась до башен. Издалека они, разумеется, выглядели гораздо ближе. Она прошагала пешком не меньше часа в своих неприспособленных для ходьбы ботинках - побоялась сесть в автобус, не зная толком, какими деньгами здесь принято расплачиваться, - и чувствовала себя измочаленной.
Университет был перед ней, огромный серый куб из стекла и бетона. Из него в небо поднимались две высотки. Где-то там должен сидеть Гай Бергман. Не просто же так она натерла себе мозоли.
На фасаде висела скромная табличка: "Университет нелинейных наук и технологий".
Майя решительно выдохнула и толкнула тяжелую дверь темно-синего стекла. В пустом лобби стук ее ботинок по гранитным плитам пола вызвал гулкое эхо: час был уже поздний, неучебный. Студенты, преподаватели и персонал наверняка разошлись по домам.
По правую сторону у стены протянулась длинная стойка, которая отгораживала дверь с пометкой "Секретариат", а за стойкой Майя обнаружила юную рыжую девицу с кружкой кофе, - очевидно, дежурную.
Девица скользнула по Майе безразличным взглядом и промолчала.
Майя поинтересовалась, где можно найти Гая Бергмана, с любопытством скосив глаза на стол за стойкой. Там, судя по всему, был экран, и что-то мелькало, и отсвечивало бликами у девицы на волосах, и приглушенно бубнило разными голосами. Будь я проклята, если она не смотрит здешнюю мыльную оперу, подумалось Майе.
- Доктор Бергман в лаборатории, - ответила девица томно, не отрывая взгляда от экрана.
Майя, не удержавшись, вздохнула от облегчения. Ну вот и нашла.
- Нельзя ли с ним связаться? - спросила она максимально вежливо. Доктор Бергман, надо же, какие церемонии.
Девица глянула на нее со снисходительным прищуром:
- Лучше наберите его сонк. Мы можем вызывать лабораторию только в экстренных случаях.
Что еще за сонк? И почему ей должна мешать какая-то рыжая метелка, когда она в полушаге от цели и уже умирает от усталости? Она выругалась сквозь зубы.
- Простите?
- Я имею в виду: это и есть тот самый случай. Передайте, что его срочно ищет Майя, он знает, о ком речь.
С полминуты они играли в гляделки. Потом девица сдалась и переключила что-то на своем столе, неразборчиво побормотала, уткнувшись носом в экран, и наконец подняла на Майю глаза. Процедила сквозь зубы с плохо скрываемым любопытством:
- Доктор поднимется через пару минут.
Поднимется? Очень интересно. Подняться на цокольный этаж можно только из подвала. Значит, лаборатории у них под землей. Это наводило на нехорошие мысли о том, какие именно опыты проводят в университетских мрачных катакомбах.
Не прошло и обещанных двух минут, как Бергмана вихрем вынесло из кабины лифта. На нем был надет забавный лабораторный халат поверх одежды - зеленый, как униформа хирургов, но не из тонкого хлопка, а тяжелый, негнущийся, провисающий прямыми складками.
- Майя, - закричал он и просиял улыбкой, и эхо радостно разнесло ее имя по всему университету, - как ты меня нашла?
Девица за стойкой отрвалась от сериала и, глядя на них, поджала губы. Майя даже догадывалась, о чем она думает.
- Я умею читать, - ворчливо отозвалась она, чувствуя себя неловко.
Гай дотронулся до ее руки, словно хотел удостовериться в том, что она ему не привиделась, и поспешно отступил на шаг.
- Даже халат не снял, - сказал он растерянно и виновато улыбнулся. - Ну-ка, подожди меня здесь секунду, я только транслятор выключу... Никуда не исчезай!
Майя со вздохом села на один из клеенчатых стульев вдоль стены.
- Поторопись, Бергман, - предупредила она строго. - Я не контролирую перемещения.
Гай поспешил обратно к лифту. Халат тяжело плескал вокруг его колен, как маленький зеленый парус.
Рыжая девица снова вернула звук своему сериалу.
Пока Майя сидела в углу на своем стуле, почти невидимая со стороны лифта, оттуда вышли еще двое: незнакомый пухлый и лысый дяденька, который торопливо пересек лобби и скрылся за стеклянной дверью, и Тристан Морено собственной персоной. Он задержался у стойки, передал рыжей дежурной какой-то небольшой пакет, фыркнул в ответ на ее пустое щебетание. Майя съежилась в углу, забывая дышать, и закрыла глаза. Как в раннем детстве: если она не видит мир, значит, и мир легко пройдет мимо. Она сидела так долго, что мышцы шеи свело судорогой, пока наконец ей на плечо не опустилась горячая ладонь. Даже с зажмуренными глазами она знала, что это Бергман.
- Майя, ты что? - спросил он тревожно и пальцем приподнял ее подбородок. - Ты прячешься, что ли?
Майе стало стыдно за совершенно детскую панику. Она старалась не смотреть Бергману в глаза.
- Тут был Тристан, - выдавила она неохотно в ответ на вопросительный взгляд.
- И что? Ты... боишься его?
Да, она боялась. Она не любила людей, которые способны обездвижить ее, пытаясь добиться чего бы то ни было. Настолько сильно не любила, что некоторые из-за этого даже разбили себе головы. Майя не высказала этого вслух, но Гай только вздохнул.
- Пойдем.
Они вышли в густо-синие сумерки. Майе тут же стало довольно зябко в летней легкомысленной майке, Гай снял громко шуршащую ветровку и переложил ей на плечи, как на вешалку.
- Куда мы идем? - полюбопытствовала Майя.
- Для начала поесть, тут рядом. Что-то я сегодня задержался в лаборатории.
Чаем ее уже поили, значит, пришло время кормить. Логично.
- Прости, что я так исчезла вчера, - сказала Майя. - Некрасиво вышло.
- Вчера? - Бергман обернулся к ней с озадаченным выражением лица. - Майя, прошло три дня.
- Забавно, - она пожала плечами. - А к себе я вернулась в то же время.
Гай молча нахмурился.
Майя рассматривала улицу - по дороге в университет ей было не до достопримечательностей. Впрочем, ничего непривычного она не заметила, разве что иногда незнакомая реклама бросалась в глаза. Парикмахерская, спортзал, цветочный магазин - те же, что она привыкла видеть. А вот обувной магазинчик за ними пропал, и вместо него в крошечном закутке обосновался книжный. Эти мелкие отличия сбивали Майю с толку, куда проще ей было бы воспринимать совершенно иной мир, чем такой, где она неминуемо запуталась бы, сравнивая детали.
- Сюда, - сказал Гай и потянул ее за локоть налево. Там за углом, где Майя привыкла видеть магазин канцтоваров, оказался небольшой, практически пустой ресторанчик. Никакой музыки, только звенела посуда на скрытой от глаз кухне, и бармен время от времени обдавал паром стаканы, заставляя кофеварку издавать угрожающее шипение.
Бергман увел ее за квадратный столик недалеко от стойки бара и поздоровался с барменом, как старый знакомый. Половину меню составлял список мясных блюд с замысловатыми названиями, и Майя никак не могла определить, что бы ей хотелось съесть. Заметив ее затруднения с выбором, Гай посоветовал и заказал сам многосоставное рагу, а к нему - две кружки светлого пива.
С каждой минутой жизнь становится лучше, заключила про себя Майя, с удовольствием глотая телятину, и овощи, и что-то совсем неопределимое, но от этого не менее вкусное. Специи благоухали на весь ресторан. Пивные кружки потели и оставляли на столешнице лужицы воды. Бергман ел быстро и сосредоточенно, не отвлекаясь на разговоры. Он был поглощен какими-то не особенно приятными мыслями, а Майя удивлялась, как легко различимы на его лице эмоции.
- Расскажи, как тебе удалось вернуться, - попросил Гай, отставив тарелку в сторону и принимаясь за пиво.
Майя изложила свои догадки по поводу влияния алкоголя на перемещения и то, как ее подозрения подтвердило виски.
- Думаешь, алкоголь стал триггером к перемещению?
- Не вижу другого объяснения. И я почти уверена, что наркотики работают похоже, - она сделала большой глоток пива из высокой запотевшей кружки и слизнула пену с губ. Ее немного клонило в сон.
Бергман озабоченно сдвинул брови.
- Эй, эй! В таком случае поосторожнее с пивом, а то снова исчезнешь!
Майя засмеялась.
- Ну вот, я уже наелась бесплатно, можно и домой. Вот только допью кружечку...
Гай улыбнулся - впервые с той минуты, как они вышли из университета. Выглядел он по-прежнему неважно, с этими болезненными мешками под глазами и изрядно отросшей щетиной.
- Сколько тебе лет, Бергман? - спросила Майя, и он прищурился.
- Тридцать девять. Что, непохоже?
- Непохоже, - согласилась Майя. - Мне показалось, что больше.
- Какой милый комплимент, - разумеется, он не обиделся на намеренную бестактность. - Но мы, вообще-то, говорили совсем о другом. Что произошло на этот раз?
- Ничего особенного. Мне предложили покурить - ну, травки, понимаешь, о чем я? Потом я понервничала, и - хоп! - снова у вас в гостях. Только сегодня меня выбросило где-то на окраине, так что пришлось совершить долгую прогулку, - ей ужасно не хотелось рассказывать про Джеки.
Но Бергман, весьма проницательно, уже подобрался к сути:
- Из-за чего нервничала? Случались выбросы импульса?
Майя поморщилась от неловкости, но все-таки рассказала, запинаясь и подкрепляясь пивом на каждой фразе, как едва не убила своего же студента. Впрочем, может и убила. Гай слушал внимательно, уставившись в свою кружку, и барабанил пальцами по столешнице. Это раздражало, и Майя уже решилась сделать ему замечание, как Гай откинулся на спинку стула и произнес:
- Неприятная история. И что, ты его так и оставила?
- Ну да. А что, надо было оказать первую помощь? - Майю передернуло от его безучастного тона. - Культивировать в себе стокгольмский синдром?
- Майя, спокойно, - предупредил Бергман и схватил ее за руку. - Тихо-тихо. Мы же не будем крушить такой милый ресторанчик?
Майю все еще трясло от злости, поэтому она промолчала. От ладони Гая разливалось спокойное тепло по всему телу, странным образом умиротворяя и приводя мысли в порядок.
- Черт. Как ты это делаешь?
- Это профессиональное, - ухмыльнулся Бергман. - Пожалуйста, не забывай ни на минуту, что твой импульс может легко обратить это заведение в руины, если ты как следует разозлишься. Держи себя в руках постоянно, это необходимость в настоящих условиях.
- Так-так, вот откуда, значит, эти приступы раздражительности. Я за собой их раньше не замечала, - призналась Майя, смущаясь.
- Из-за импульса, такое бывает. Разрешимая проблема, но только после инициации. Придется самой постараться. Не думай, что я тебя осуждаю за эту историю, - Бергман неприятно скривился и вздохнул. - Парень, в конце концов, получил по заслугам, но у тебя могут возникнуть проблемы там, в твоем мире. Особенно если он умрет.
Да черт с ним, с Джеки, подумала она. Даже если он решит обратиться в полицию, кто поверит, что худенькая девушка швырнула его головой об стекло с такой силой? Но что же, теперь ей придется фильтровать все эмоции, чтобы случайно не прибить разносчика пиццы, если однажды привезут неправильный заказ?
- Туда ему и дорога, - сказала она с вызовом, но Бергман не собирался упрекать ее, только дернул бровью. - Я вот что хотела спросить... нельзя ли как-то избавиться от импульса? То есть, я имею в виду, мне совсем не хочется всю жизнь себя контролировать, таскаться между мирами и изучать нелинейку. Может, можно как-то... Ну, не знаю... Что?! Что смешного я сказала?
Бергман давился от хохота, наваливаясь грудью на хлипкий столик, всхлипывал в паузах и вытирал выступившие в уголках глаз слезы. Бармен и официантка поглядывали на них с интересом. Майя разозлилась и смутилась одновременно - такой реакции от Гая она точно не ожидала.
- Извини, Майя... Оохх, - он перевел дыхание и снова взял ее за руку. - Извини, просто... ты меня ошеломила своим вопросом.
- Тогда, может, ответишь?
Гай уже окончательно успокоился и разглядывал ее, прищурившись.
- Да ты просто неведома зверюшка какая-то, - сказал он с усмешкой. - Не знаю ни одного нелинейщика, кто по собственной воле стал бы отказываться от дара. Нет, Майя, нельзя от него избавиться. Только вместе с тобой.
- Ну и зачем было так ржать?
- Да ведь смешно же! - улыбнулся он. - Ты просто не знаешь, какие толпы молодых людей ежедневно осаждают университет в полной уверенности, что в них пробудился импульс. И почти все они ошибаются. Это даже не профессия, и не любимое занятие, хотя и это тоже, конечно. Для нас нелинейка - это просто жизнь. Представь себе, что ты отказываешься от жизни.
Майя ощутила, как свело скулы, будто от оскомины.
- Запросто, - произнесла она с усилием, и Бергман перестал улыбаться.
- Понятно, - осторожно сказал он.
- Ничего-то тебе не понятно, доктор, - с досадой отрезала Майя. - У меня, видишь ли, тоже есть жизнь. Пусть даже она неказиста с точки зрения нелинейщика, но это моя жизнь, и я ее живу. У меня, как ни странно, есть родители, друзья, работа и учеба. Как раз сегодня я сдала последний экзамен на степень магистра в области прикладной математики, и совершенно довольна тем, чего добилась. Как тебе отказ от такой жизни?
Они сидели какое-то время в молчании. Гай заказал еще пива, и официантка принесла две холодные мокрые кружки. Майя сдула пену на стол.
- Понимаешь, Майя, - сказал он наконец, рисуя пальцем на столешнице какие-то узоры. - Я знаю, что наговорил тебе глупостей. Никто не бросает свою жизнь, друзей, родных и не бежит в чужой мир за весьма сомнительным образованием, если на это нет веских причин. Во всяком случае, для тебя нелинейка представляется сказкой на ночь для детей. В нашем мире проявление импульса разворачивает жизнь человека на сто восемьдесят градусов. Не все, конечно, остаются в академии, как я или Тристан, но чем бы ты не занималась в жизни, один год обучения нелинейке открывает перед тобой любые двери. Это очень солидный бонус к любой профессии и любому таланту.
- Гай, в моем мире это невозможно, - заметила Майя, но Бергман перебил ее:
- Подожди. Я скажу тебе, что все-таки возможно в твоем мире. Ты этого не знаешь, конечно, но неинициированный импульс, особенно отрицательный, очень быстро снижает мотивацию, и уже через месяц ты не заметишь, как будешь поджигать взглядом подружку, когда она без спросу позаимствует у тебя зеркальце. Черт, я надеюсь, ты еще не научилась ничего воспламенять? - попытался пошутить он, но внутри у Майи все заледенело от этих слов - настолько его объяснения перекликались с ее собственными мыслями.
- Сейчас проверим, - сказала она и вытащила пачку сигарет из сумки. - Курить-то здесь можно?
- Можно.
- Боже, что за демократичный мир! А, ч-черт!..
Последняя в пачке сигарета по закону подлости упала на стол и немедленно намокла.
Бергман поднялся из-за стола, подошел к бармену и вернулся с тонкой сигариллой из скрученных листьев табака.
- Как тебе такая? - спросил он и пальцем поджег кончик.
- Блин, - поразилась Майя. - Дай-ка попробовать.
Курево попалось крепкое: Майя выпустила дым из ноздрей и закашлялась. Пока Бергман собирался с мыслями, она спросила:
- Кстати, что означает минус двадцатый профиль? Это много или мало? И если есть отрицательный, должен быть и положительный, правда?
Гай с легкой усмешкой похвалил ее за сообразительность и снова обратился к бармену - на этот раз за ручкой.
- Вот смотри, - начал он и начертил на бумажной салфетке три кривобоких квадрата. - Школьную математику помнишь? Впрочем, о чем это я, ты же магистр... Через одну трубу заливают воду в бассейн, через другую она выливается.
- Ах, так это бассейн? - с преувеличенным удивлением Майя закатила глаза. - Ну, в вашем мире грядет ар брют.
Что такое ар брют, он не знал, но прекрасно понял, что Майя издевается, и хлопнул ей по носу ручкой.
- Внимательнее, пожалуйста. Нелинейщик не создает импульс - он его пропускает через себя, как проводник. Отрицательный профиль означает, что порог выходящего потока находится ниже, чем порог входящего, - он пририсовал первому квадрату с двух сторон по трубе на разной высоте. - Любое, самое незначительное колебание уровня после притока импульса вынуждает нелинейщика с отрицательным профилем выплескивать излишек...
- То, что находится выше выводящей трубы?
- Именно. По этой причине стихийные отрицательные проявления импульса носят ярко выраженный энергетический характер, вроде тепловой энергии, света, в случае защиты - гравитационного толчка, и редко видоизменяются по желанию самого нелинейщика. Поток импульса слишком стремителен, чтобы необученный человек мог направить его на неинстинктивное воздействие. Положительный профиль выглядит наоборот - слишком высокий порог выхода,- второй квадрат обзавелся трубами. - В этом случае импульс можно накапливать и легко видоизменять, но достаточно трудно добиться проявления воздействия. Говоря метафорически, нелинейщик с положительным профилем похож на писателя. В голове уже разворачивается целая эпопея, однако слова никак не лепятся в строчки, и книга не пишется.
Майя улыбнулась.
- Не может быть, чтобы вы все так мучались. Как в таких условиях можно работать?
- Для этого и нужна инициация. Опять же, образно выражаясь, это сродни регулируемой заглушке на выходе, и работает она для каждого по-разному, в зависимости от профиля. Между прочим, ты снова забываешь, что этому учатся - и упорядочивать поток импульса, и рассчитывать параметры воздействия.
- Боже, неужели опять учиться! - в ужасе затрясла головой Майя. - А у тебя какой профиль?
- Нулевой, - Бергман усмехнулся и дорисовал трубы третьему "бассейну". - Вот так, сплошной поток, довольно редкая штука, в принципе. Проблема в том, что такой профиль очень неустойчив и обычно плавает вверх-вниз. Очень сбивает с толку - ты привык выполнять воздействие определенным способом, и вдруг он перестает работать, и нужно искать другой выход. В двадцать лет это раздражает до безумия. Наставник со мной намучался когда-то. Приходилось всего добиваться эмпирическим путем. Впрочем, сейчас такой профиль мне только на руку: точная настройка импульса, особенно аккумулируемого - не самая легкая задача.
- Не грузи меня, Бергман, - предупредила она, - в то, что ты настоящий доктор нелинейных наук, я давно поверила. Кстати, а почему ты все еще доктор? Я так понимаю, есть научные степени повыше, а ты уже столько лет варишься в академии...
Тут Гай побледнел так резко, что на носу проступили невидимые прежде веснушки, и Майя мысленно прокляла свое любопытство и болтливый язык.
- Мне пришлось уйти из университета на десять лет, - произнес Бегрман раздельно, словно с трудом выталкивая из себя слова. - По независящим от меня обстоятельствам. Я вернулся в науку совсем недавно, чуть больше года назад.
Нет уж, больше она не будет задавать ему никаких личных вопросов. Знать бы только, почему такой нейтральный факт биографии настолько выбил его из равновесия. Надо бы как-то его отвлечь.
- Между прочим, - сказала Майя нарочито сварливо, - у меня получается не только людей головой об стенку бить. Вот, смотри.
Она вытащила из кармана джинсов сильно помятую голограмму экзаменационной тетрадки. Строчки уже порядком поблекли, но текст все еще можно было прочитать. Бергман пришел в себя. Он с любопытством изучил полупрозрачные листы, не касаясь руками, и поднял на Майю полный изумления взгляд. Наконец-то она сумела разглядеть, что глаза у него зеленые, с рыжим ободком вокруг зрачка.
- Это что? - спросил он.
- Это я так сдавала экзамен, - вздохнула Майя и рассказала, как сжульничала на органике под самым носом у наблюдающих.
Бергман рассмеялся.
- Молодец! - одобрил он. - Интересное решение. Между прочим, я тоже был студентом, когда у меня проявился импульс. Нулевой профиль вообще-то сложно самостоятельно диагностировать, никаких тебе выбросов чистого импульса и агрессии, так что прошло с полгода, пока я понял, что улавливаю настроения окружающих. Дело шло к экзаменам, и на одном из них я попытался взломать мыслеобразы главного зубрилы в группе, но это было так утомительно, что я отключился прямо в аудитории.
Майя была страшно довольна - и похвалой Гая, и тем, что сумела переключить его с неприятного эпизода в прошлом на беззаботные воспоминания о студенческих годах.
- И что, после этого ты пошел проверяться в университет нелинейки?
- Нет, меня госпитализировали, и штатный нелинейщик в больнице обнаружил фон.
- Так ты действительно умеешь читать мысли? - спросила она, возвращаясь к слову "мыслеобраз".
- Да нет же. Девятый глаз - только средство диагностики. Если человек говорит неправду, это легко заметить по физиологическим проявлениям. Обычный детектор лжи возможно обмануть, а Девятый глаз - вряд ли. Мне такие таланты не попадались, во всяком случае. Мыслеобразы же я пытался рассмотреть по глупости. Во-первых, люди мыслят совершенно не связанными многослойными образами, и часто совсем не о том, о чем говорят, а во-вторых, такие опыты жрут столько импульса, что без транслятора не обойтись в любом случае. Никто этим не занимается, бессмысленно и затратно. Но при определенных навыках можно считывать сильные эмоции, и довольно легко.
Бергман заказал чай. Майе принесли капуччино, некрепкий и еле теплый, но ей лень было возвращать заказ. Вылавливая из чашки взбитое в пену молоко, она вяло раздумывала над тем, что предложение Гая перестало вызывать в ней такой явный протест. Ей было интересно, - теперь, когда страх перед возможным помешательством сам собой сошел на нет. Так или иначе по окончании учебы она собиралась уехать куда-нибудь на край света в долгий отпуск, в котором отказывала себе целых пять лет. Что ж, другой мир - дальше и не бывает. Если она к тому же научится перемещаться между мирами не как придется, а как ей нужно, то можно сделать вид, будто она никуда и не уезжала. Возвращаться по выходным, проверять, как дела у родителей - и обратно. Если что, в любой момент можно сбежать. Майе очень не хотелось срывать злость на ком попало только потому, что ей посчастливилось стать проводником импульса.
- Как же я смогу у вас учиться? - спросила она Бергмана. - У меня никаких здешних документов нет, и денег тоже... Или у вас такие же деньги? И вообще, если я правильно поняла в прошлый раз, тебе выгоднее меня изучать, а не обучать.
- Одно другому не мешает, - улыбнулся Гай. - С документами и прочим разберемся, есть стипендии и программы работы для студентов-нелинейщиков. Можешь быть спокойна, эту часть проблемы я возьму на себя. Погоди, ты что же, согласна?
- Дай мне подумать, - буркнула Майя. - Не надо на меня давить.
- Думай, - кивнул Бергман. - Но не очень долго, потому что... Вот черт!
Он бросил быстрый взгляд на полупрозрачный браслет на левом запястье, потом на Майю и сказал с явной досадой в голосе:
- Хорошо сидим. У меня дежурство в больнице через полчаса.
- Какое еще дежурство? - не поняла Майя.
- В больнице, - нетерпеливо повторил Бергман и сделал знак бармену, чтобы принесли счет. - Я работаю ночью в больнице. Диагностика, иногда реанимация, если врачи не успевают.
- Когда же ты спишь? - удивилась Майя, но он, не отвечая, бросил на стол купюру. Майя успела как следует разглядеть ее: самые обычные деньги, проблемой меньше. Бармен принес сдачу, и они ушли из ресторана.
- Я оставлю тебя в своей квартире, - говорил на ходу Бергман. - Только давай договоримся - ничего не крушить, не поджигать и никого не убивать. Пойдешь спать, я вернусь, и мы продолжим разговор.
Майя едва поспевала за его быстрым шагом, чувствуя себя тяжелой и сонной после плотного ужина. Они вернулись к башням университета, но зашли не с главного входа, а с другой улицы, через запертую дверь, которую Гай открыл легким касанием пальцев. Поднялись на внешнем прозрачном лифте на двадцать второй этаж. Майя молча разглядывала ту же панораму, что так поразила ее вчера в квартире Тристана.
Здесь были четыре квартиры на этаж. По обе стороны лифта стояли низкие деревца в кадках. Бергман, похоже, совсем не нуждался в замках и ключах - дверь открылась, повинуясь щелчку пальцами. С первого же шага в его квартире Майя поняла, что Гай - старый холостяк в самом худшем понимании этого слова. Планировка квартиры оказалась в точности такой, как и у Тристана, но здесь и речи не шло о прохладном сдержанном стиле и безукоризненном порядке жилища Морено. Мебель Гая явно собиралась на распродажах, одежда валялась там, где ее сняли и бросили, в кухне разместилась батарея пивных бутылок. На всех поверхностях в доме лежал плотный слой пыли. Эта квартира своей неухоженностью настолько напомнила Майе ее собственную комнату, что она готова была прослезиться от умиления.
- Спальня вон там, - сказал Бергман. - Найди себе в шкафу во что переодеться и занимай мою кровать. Я вернусь в пять утра, так что не вздумай ждать.
- А если я перемещусь?
Гай вздохнул.
- Постарайся не делать этого в моей пижаме, - посоветовал он, и Майя засмеялась.
- Подожди-ка, - он ушел в спальню и принес ей серьгу очень странного дизайна. - Это средство связи, называется сонк, цепляется на ухо. Правда, к нему бы лучше браслет, но у меня нет второго. Крутишь вот здесь, называешь мое полное имя, и я отвечу.
Майя повертела сонк в пальцах и надела на ухо. Клипса непривычно оттягивала мочку.
- О-о-о, мне нравятся ваши телефоны.
- Это не телефоны, сонк - специфическое средство связи, доступно только нелинейщкам.
Вот как. Значит, она может считаться полноценным нелинейщиком?
- Пока, - сказал Бергман, взъерошил ей волосы и ушел. Майя постояла на месте в задумчивости, пытаясь сообразить, что бы все это означало. Пожала плечами и отправилась исследовать дом - не думал же Гай в самом деле, что она как паинька сразу же завалится спать?