- Мди хчак! Мди хдлак! ("без страха! без жалости!")
- Уо ниухкхед нам-дэ! ("у тебя нет шансов")
С этими словами Уэра взмахнул копьем, но противник быстро отскочил назад, тут же приняв хиджи ("боевая стойка"). Толпа вокруг дружно заголосила, призывая Воина побыстрее расправиться с Гахнтха Свей ("плохая кровь", недостойный), но Уэра не хотел торопиться. Он мог закончить бой одним быстрым и точным ударом, но решение Карклеев ("Старейшин") было оставить наглого юнца в живых и изгнать, если тот проиграет. Недостойный должен мучиться не только физически, но и морально - это гораздо страшнее - всеобщее презрение. Поэтому Уэра сделал вид, что его устраивает поведение Недостойного, и даже повернулся к нему спиной в знак пренебрежительного отношения, как к совсем не опасному противнику. Юнец, увидев это в позе Воина, покрепче уперся ногами в пол, и, запрокинув голову, издал рев, означавший, что теперь он ни перед чем не остановится, ринулся к Уэре с занесенным для удара копьем. Но в самый последний момент, когда до цели оставались считанные сантиметры, Уэра резко отпрыгнул в сторону и, пропустив противника немного вперед, еще находясь в воздухе, извернулся и ударил юнца сложенным копьем в бок. Противник взвыл и, прокатившись вперед кубарем, рухнул на пол. Собравшиеся вокруг Яутжа ("воины-охотники") ободрительно заревели. Уэра оставался в том же положении, в котором приземлился, даже не изготовившись к новой атаке, а недостойный, оправившись от удара, медленно поднимался. Хотя по его позе стало ясно, что несколько ребер сломаны, он все же не желал отступать. Ведь у него и так не было выбора. Сдаться сейчас - верная смерть, а так он хотя бы сможет доказать, что он все же чего-то стоит. Хотя ему как никому другому было ясно, что одолеть Воина в Джехдин-Джехдин ("поединок один на один") ему не по силам.
Уэра терпеливо ждал, пока толпа вокруг гудела, выражая похвалу мастерству Воина, и упреки слабости недостойного. Наконец молодой Яутжа решился на атаку. Издав исполненный отчаянной обреченности рев, он обнажил кикти-па ("ручные лезвия") и очертя голову ринулся вперед. Уэра стоял неподвижно, словно врос в пол. Толпа ревела в предвкушении крови. Некоторые все же заметили, что Воин не только не обнажил свои кикти-па, но и отбросил в сторону копье, по-видимому, планируя отразить атаку недостойного голыми руками. Это было равно самоубийству, ибо раненный Яутжа гораздо свирепее, нежели любой рджет ("зверь", животное) и вступать с ним с бой, не имея при себе никакого оружия чревато печальными последствиями.
Но только не для Уэры!
Хотя он слышал в толпе предостерегающие вопли, он все же не поднял ни копья, ни обнажил свои собственные кикти-па, ни даже не достал дадтоуди ("малый нож"), дабы быть хоть как-то защищенным. Лишь только Старейшины, наблюдавшие за поединком, знали, что предпримет Уэра и потому нисколько не волновались. Ведь один из них сам тренировал его. К тому же, Уэра был Воином - что само по себе означало высочайший уровень боевого мастерства. О чем тут беспокоиться?
Тем временем недостойный, все еще продолжая неистово вопить, приблизился к Воину со скоростью бешеного быка. Смертоносные лезвия кикти-па блеснули в воздухе своей холодной остротой, и... юнец взмыл в воздух, подброшенный чудовищной силы ударом. Уэра молниеносно уклонился от атаки и впечатал кулак в челюсть недостойного с такой силой, что тот крутанулся в воздухе и приземлился на собственное лицо. От удара об пол во все стороны брызнула зеленая фосфорицирующая кровь, обрызгав ноги Уэры и стоящих рядом зрителей.
- Имман свей! ("первая кровь") - громогласно возвестил один из Старейшин, поднявшись с пьедестала. - Слава победителю!
Яутжа завыли протяжную песнь победы Уэры. Сам же победитель стоял в центре площадки рядом с поверженным противником. Вокруг головы юнца разлилась кровавая лужа. Обе челюсти были сломаны, но он был жив. Уэра пинком перевернул его и ногой встал на грудь. Недостойный захрипел.
- Пайас лэйджиндэ тлмайми-дэ, ("Помни практику Бога", опирайся на прошлый опыт) - вымолвил Уэра. - Ты недостоин того, чтобы пасть от моей руки. Презренный съяуит-дэ ("трус", ничтожество). Ты позор своего клана.
- Уберите его, - скомандовал Старейшина двум Тангурам ("стражникам"), стоявшим поодаль. - Отдайте его Инквизиторам, они знают, что с ним делать.
Те моментально подчинились, метнувшись к телу поверженного и подхватив его под ослабевшие руки, потащили к выходу из зала. Недостойный поднял голову, озирая помутневшим взглядом происходящее вокруг. На него смотрели со всех сторон глаза полные отвращения и презрения. Яутжа не терпели слабости и не прощали малодушие. Недостойный должен был погибнуть, но Старейшины решили иначе. Впрочем, он и так получит свой урок. Его ждет изгнание, а это ничуть не лучше смерти. Конечно, если он сможет выжить там, куда его отправят, он будет прощен и принят обратно, но это вряд ли было возможно. Мало кому удавалось уцелеть в изгнании и вернуться в клан, искупив позор кровью и страданиями. А этот недостойный вне всякого сомнения не обладает сильным духом, потому его судьба предрешена. Поделом.
Последнее, что юнец смог увидеть, перед тем, как сознание покинуло его, это Воина, стоящего в центре площадки, высоко подняв руку в победном кличе:
- Наин дэсинту-дэ! ("чистая победа")
2
Клановый корабль Инквизиторов несся через космическое пространство к единственной цели - поскорее доставить недостойного к месту изгнания. Старейшины выбрали для этого самую отдаленную, к тому же не исследованную планету, в соседней системе близь Звезд Изгнанных. Данный участок Яутжа использовали как некую тюрьму, куда ссылали провинившихся. Она насчитывала всего с десяток планетоидов, но Инквизиторы выбрали для него самый удаленный, на который еще никогда не ступала нога Науду (собственное обозначение расы воинов-охотников). Впрочем, это была еще одна логично обоснованная мера: изгнанных не высаживали на одной планете вдвоем или более - так они могли скооперироваться и вместе вести не такое уж и тяжкое существование, что в корне противоречило самой сути наказания - изоляции, страданиям и полному одиночеству.
Поэтому Инквизиторы спешили поскорее выполнить приказ и избавиться от столь неприятного груза. Сам же груз находился на нижней палубе корабля и пребывал в бессознательном состоянии. Это случилось после того, как с ним разделался Уэра - лучший из Воинов клана Кидже. После этого недостойного бросили в трюм, и корабль в спешке отбыл. Ни к чему было привлекать излишнее внимание к такому событию, как изгнание, особенно, если дело касалось отпрыска Старейшины...
- Каматай! Каматай, ты слышишь?! - асейган ("слуга") повторил его имя несколько раз, прежде чем из переговорного устройства донесся голос искомого.
- Я слышу тебя асейган, чего ты хочешь?
- Карклей желает видеть тебя немедленно. Он приказал...
Каматаю тон асейгана пришелся не по вкусу. Что он вообще о себе возомнил? Как смеет этот раб говорить ему "немедленно", пусть даже слуга просто передавал приказ его отца? Он, Каматай, в конце концов, не кто-нибудь, а сын самого Наму - Старейшины всего клана. И вот этот забин ("жук", насекомое) видимо позабыл к кому он обращается подобным тоном.
- Тарейхасан! (ругательство) Ты забыл с кем говоришь?! Когда я явлюсь, то вырву тебе волосы! Ты должен обращаться ко мне на Высокой Речи, презренный!
- Мне лишь приказано..., - начал было асейган, но Каматай грубо перебил его.
- Эль осдэ паук! (нецензурное выражение) Я не намерен тратить время на тебя! Если Карклей хочет видеть меня, я явлюсь, и когда я это сделаю - лучше не попадайся мне на глаза.
- Да господин, - смиренно ответил слуга и отключил связь.
- Паук! (нецензурное выражение) - выругался Каматай и встал с постели. Голова трещала как после тренировки по "быстрому копью". Видимо кнтлип (спиртосодержащий напиток) вчера был передержан на солнце и плохо разбавлен. Все тело горело, сухость во рту и ломота в суставах - похоже, он вчера основательно перебрал, когда после трудного дня тренировок со своим другом покинул Обитель Бескровных и отправился в нижнее поселение клана, чтобы немного развеяться.
Вообще-то это было запрещено делать без дозволения Нрака Ятара ("Вожака Гвардейцев", начальника над младшим звеном), но Каматай уже давно привык к мысли о том, что его ловкость всегда окажет ему услугу и он сможет провести кого угодно, нарушить любые запреты и остаться как минимум незамеченным. Хорошее качество для будущего Вормекта ("разведчика"), но совсем плохое для Квардэ ("охотника"). Истинный Квардэ почитает Кодекс и Старейшин, соблюдает правила и безупречен во всем. Непослушание недопустимо. Но Каматай - сын самого Старейшины Наму. Он исключение из правил. Что есть Кодекс по сравнению с волеизъявлением верховного Старейшины клана? Тем более - отец не позволит его наказать, если он попадется. В крайнем случае, отделается предупреждением и все. К тому же крал-сег ("обучение", становление пути воина) Каматая в Обители Бескровных был практически завершен, поэтому на некоторые правила и запреты, действовавшие для его младших соклановцев, он смотрел с некоторым пренебрежением.
Каматай выпил немного воды, дабы успокоить горящую глотку и уставился в окно своей кельи.
Был уже полдень, и солнце немилосердно палило сквозь оконный пластик. Огненно рыжее небо было испещрено сотнями реактивных следов от пролетающих кораблей.
Через час Каматай стоял перед входом в Зал Посвященных - место заседания Старейшины клана. Монументальное пирамидоподобное сооружение тянулось, казалось, до самого неба. Впрочем, это был лишь обман зрения.
Войдя в Зал Посвященных Каматай склонил голову в знак почтения Старейшине, как вдруг заметил, что тот был не один. В зале находились еще несколько Яутжа, но из другого клана.
- "Сжит ("черт", проклятье)! Что они здесь делают?" - пронеслось у него в мозгу.
Однако, не показав своих эмоций, Каматай поклоном, хоть и пренебрежительным, приветствовал и их.
- Ты вызывал меня, Карклей? - обратился Каматай к Старейшине. - Я пришел.
Тот поднялся с пьедестала и снял маскошлем. Его лицо, испещренное шрамами былых сражений, изображало гнев.
- Где ты был вчера после наступления тьмы?
Голос его был громоподобен, отражаясь от стен зала многократно преломленным эхом. Таким Каматай никогда не видел его прежде. Неужели его вчерашнее похождение так разозлило отца?
- Я..., - Каматай упорно пытался вспомнить события прошлой ночи, но не мог. Он должно быть действительно выпил слишком много кнтлипа.
- Я не могу вспомнить этого. - поднял голову Каматай. - Я ослушался приказа Нрака и готов понести наказание.
- Ты знаешь, что произошло ночью? - выступил вперед из-за спин остальных один из пришедших Яутжа, обращаясь к Каматаю.
Тот без труда сообразил, что перед ним Старейшина другого клана - искусно отделанная авуаса ("броня", боевые доспехи) выдавали в нем лидера, элиту среди яутжа. Волосы его, достигали пояса и были увешаны искусно исполненными кольцами, показывающими высочайший статус владельца. Не дав Каматаю вымолвить и слово, он продолжил.
- В лесах возле границы был убит один из наших дозорных. Убит он был вот этим.
С этими словами он достал из-за пояса наконечник копья, своей формой, напоминавший утолщенный наконечник стрелы. Концы ее были увенчаны рядом зазубрин и знаков, подтверждающих принадлежность оружия конкретному представителю конкретного клана.
А именно Каматаю!
- Этого не может быть, - начал было Каматай, машинально дернувшись к своему оружию, неизменно висевшему у него за спиной, но Старейшина чужого клана опередил его.
- Ты отказываешься признать свое копье?
Каматай растерялся. Сказать, что оружие не его - значит отречься от клана, опозорить его и Старейшину, опозорить себя. Но признать своим орудие убийства, тем более что убийства он не совершал, по крайней мере, не помнил этого...
- Ты отказываешься? - повторил чужой Старейшина. - Тогда предъяви свое копье!
Каматай извлек его из-за спины и разложил. И действительно - одного из наконечников не хватало.
- Копье мое- вымолвил Каматай, с вызовом подняв голову, - но я не убивал...
- Если не ты, то откуда взялся твой наконечник копья в его теле? - уточнил чужой Старейшина.
- Я не знаю! - ошарашенно воскликнул Каматай. Происходящее окончательно вывело его из себя. - Отец, - он повернулся к Наму, - что происходит?
- Ты не был в своей келье после захода второго солнца, - ответил тот, - мне сказали, что ты уходил с Туолой. И после этого вас обоих видели спускающимися в нижнее поселение в сторону лесов на границе. Вы оба пили кнтлип и оба были разгоряченными. Что произошло там, в лесах?
- Я не помню, - упрямо повторил Каматай, - но я не убивал...
- Ты не помнишь, но утверждаешь, что это был не ты? - переспросил Старейшина чужого клана.
- Призовите Туолу, спросите его! - выкрикнул Каматай. - Если он был со мной, значит все видел...
- Я не видел. - услышал Каматай знакомый голос за спиной. Обернувшись, он увидел Туолу, не весть бог откуда появившегося в зале.
Туола был его другом, они вместе обучались в Обители Бескровных и все свободное время проводили вместе, по вечерам потягивая кнтлип и мечтая о грядущих сражениях, охотах и славе. Каматая всегда забавляла привычка его друга неестественно наклонять голову набок, некий "нервный тик", впрочем, добавлявший Туоле определенного шарма. И вот теперь его друг был единственным, кто мог пролить свет на события той злополучной ночи.
- Я не видел, что ты делал в лесу, - по привычке неестественно склонил на бок голову тот, - ты пожелал остаться один, и я вернулся в свою келью. А утром меня призвал Старейшина, так же, как и тебя, только ты не мог прийти раньше, так как был в беспамятстве. Ночью ты выпил много кнтлипа, твой разум был затуманен, когда мы вошли в лес. Я просил тебя вернуться со мной, но ты отказался и сказал, что останешься там до утра. Тогда я ушел... Это все, что я знаю.
- Туола... - только и смог вымолвить Каматай. - Но я не помню, что я делал в лесу...
- Мне все понятно, - промолвил чужой Старейшина. - Ясно, что одурманенный кнтлипом Свей Мо ("бескровный", юнец, никогда прежде не бывавший в настоящих сражениях) нарушил запрет о выходе из Обители и, вдобавок, совершил убийство. Что вы намерены делать? - обратился он к присутствующим.
- Я не виновен, - попытался вставить Каматай, но его перебили.
- Виновный будет наказан, - ответил отец Каматая, - я лично позабочусь об этом...
Но не успел он договорить, как сопровождавший чужого Старейшину Воин молниеносно метнулся к Каматаю, едва не сбив с ног стоящего рядом Туолу, и с силой толкнул Каматая в правое плечо.
- Ты! - выкрикнул Воин, - Наказания тебе будет мало!!!
Каматай вытаращил глаза. Это был вызов на дакдэ ("поединок", личное выяснение отношений). "Брошенная перчатка", которую Каматай был обязан поднять. В противном случае его ждало бесчестие и позор. Выбора не оставалось...
- Ты заплатишь за убийство, съяуит-дэ! - грозно прорычал Уэра.
- Я полагаю это достойный выход, - поддержал Воина чужой Старейшина, обращаясь к отцу Каматая. - Ты знаешь старый Кодекс Яутжа, Наму. Кровь за кровь! Мы можем поступить по нашим старым традициям. Впрочем, если ты не согласен, мы можем призвать Арбитров - они и рассудят нас. Но ведь ты сам прекрасно знаешь, какое наказание за такое преступление вынесут Инквизиторы, согласно новому Кодексу Аттури...
- Хорошо. - Наму подошел к Каматаю. - Однако бой будет длиться до Имман Свей. Если мой сын докажет, что он сильнее, значит его поступок будет расценен как дакдэ. Если же нет - его ждет изгнание.
- Нет! Бой будет до сэйдэ ("смерть")! - выкрикнул Уэра.
- Не тебе это решать! - грозно повернулся к нему чужой Старейшина. - Не забывай свой место... Квардэ!
Уэра склонил голову и отступил назад. Каматай с замиранием сердца следил за развитием событий. Сейчас решалась его судьба.
- Да будет так. - после недолгого раздумья согласился чужой Старейшина. - Это справедливо.
- Отец! - Каматай повернулся к Наму. - Я же на самом деле не виновен...
- У тебя нет выбора, - ответил тот. - Теперь ты сам хозяин своей судьбы. Я не дал им казнить тебя, но дальнейшее от меня более не зависит. Готовься.
- Поединок состоится через час на этом же месте! - возвестил он, обращаясь ко всем присутствующим. - Оповестите всех. Джехдин-Джехдин!
С этими словами он развернулся и молча пошел прочь.
3
Корабль находился в нескольких кликах от системы Звезд Изгнанных, когда Каматай пришел в себя в грязном, пропахшем гнилью трюме корабля. Сломанные челюсти уже срослись, благодаря природной усиленной регенерации, хотя голова его все же немилосердно болела. У него возникло ощущение, что он до сих пор отходит от воздействия кнтлипа.
В затхлом воздухе висел запах пота, мочи и смерти. Немало недостойных было здесь и немало из них не дожили до момента высадки. Многие в отчаянии кончали с собой прямо в трюме, предпочитая достойный уход из жизни, как расплату за совершенные преступления участи более страшной. Некоторые умирали от ранее полученных ранений - ведь не всех удавалось по доброй воле затащить в трюм. Кого-то приходилось волочь туда силой, в применении которой Яутжа, как правило, не щадили средств и энергии.
Как бы там ни было, Каматай явственно ощущал присутствие смерти повсюду в этом месте. Незначительные вибрации обшивки дали понять, что полет подходит к концу. Привстав в полумраке трюма, Каматай осмотрел свое тело на предмет переломов и с облегчением убедился в их отсутствии. Из снаряжения на нем была только легкая авуаса с наплечниками, нагрудником, паховой "ракушкой", наколенниками и щитками на бедра и голени, а скудный арсенал составляли лишь копье и накладка на правой руке с кикти-па. К тому же Каматай был Свей Мо, а посему - не заслужившим право носить сивкватай ("плазмакастер", электроплазменная плечевая пушка") - оружие Ятара ("гвардейцы", штатная военная сила). Теплообменная сеть на теле и пульт управления на левой руке так же отсутствовали. Старейшины не очень-то расщедрились на его экипировку в изгнании, но он благодарил судьбу и за это. В конце концов, они могли оставить его совсем голым, безо всякого оружия и даже маломальской надежды на выживание. Теперь же Каматай сидел в трюме и гадал, что ждет его впереди. Воистину - неизвестность смерти подобна.
Вибрация усилилась, и Каматай понял, что корабль садится. Однако обычного толчка от посадки все еще не последовало, что несколько озадачило пленника.
- "Должно быть выбирают удобное место". - решил он.
Впрочем, энтузиазма эта мысль ему не прибавила.
В этот момент днище трюма неожиданно разверзлось подобно пропасти и Каматай, потеряв опору под ногами, с воплем полетел вниз! Пролетев, по меньшей мере, с дюжину метров в свободном падении, он рухнул на каменистую поверхность планеты сильно отбив спину и голову. В глазах потемнело. Скорчившись от боли, он взглянул вверх и увидел, как корабль стал быстро набирать высоту. Инквизиторы не стали тратить время на посадку, а просто выбросили его из корабля как ненужный мусор. Каматай с трудом поднялся на ноги, провожая корабль взглядом, пока тот не скрылся в свинцовые цвета мрачных облаках, окутывавших планету.
Повсюду его окружал один и тот же унылый пейзаж. Под темно-серым небом простиралась каменная пустыня, тут и там испещренная острыми наростами и скалами вулканического происхождения. Сильный холодный ветер бросал в лицо мелкие песчинки, которые то и дело пробирались в рот и глаза. А ближе к горизонту простиралось серого цвета море, достаточно широкое, что бы его края не были видны. Растительность практически отсутствовала. Она торчала из почвы скудными сухими пучками не то травы, не то какого-то вида кустарника. Все вокруг казалось мертвым. Создавалось впечатление, что на всей планете единственным живым существом был только Каматай.
- "Что ж", - заключил он, - "раз это произошло, значит произошло. Горевать и убиваться поздно. Надо что-то предпринять".
А предпринимать что-либо в подобных ситуациях Каматай был обучен. Видимо теперь настало время практических занятий.
Он побрел сквозь острые скалы в сторону моря. Время от времени он спотыкался, попадая ногами в лужицы некой прозрачной слизи, о происхождении которой ему гадать не хотелось. Перво-наперво, следовало найти убежище от вездесущего ветра. Каматай достиг берега, когда увидел справа некое подобие леса. Правда, приблизившись, он обнаружил, что то, что он поначалу принял за деревья, были некие окаменелые сооружения, лишь отдаленно напоминавшие исполинский растения. Возможно, когда-то это действительно была местная флора, но, то ли время, то ли суровые климатические условия, то ли все вместе превратили ее в безжизненный камень. При всем при этом Каматая удивлял тот факт, что он не обнаружил вокруг ни одного живого существа, даже насекомых. Неужели эта планета действительно была лишена какой-либо органической жизни? Знания Каматая подсказывали ему, что что-то здесь не так. Если на планете есть кислород, значит развитие жизненных форм вполне возможно. К тому же не похоже, что бы планета находилась в начале своего развития, так как окаменевшие растения указывали обратное. Планета скорее была мертвой или, по крайней мере, умирающей, не пригодной для жизни вообще. Но тогда что же с ней случилось? Истощение внутренних ресурсов? Природный катаклизм? Или что-то другое? И самое главное - как, в таком случае, тут можно выжить?
Вопросы роились в голове Каматая, и ни на один из них он пока ответа не нашел.
Он решил осмотреть окрестности получше, и с этой целью вспрыгнул на окаменевшее дерево принявшись пробираться по нему вверх. Изрядно ободрав живот и ноги об острую каменную кору, он достиг верхушки и огляделся.
Слева, до самой линии горизонта простиралось мертвое море и прибрежная зона с острыми скалами. Справа лежала долина, изрезанная наугад каменистыми образованиями и мертвыми деревьями, возвышенностями и впадинами. А за ней виднелись дальние горные хребты, судя по всему, вулканические. Вся эта внушительная картина хранила пустынное безмолвие.
Каматай вздохнул. Похоже, его опасения подтвердились. Планета была необитаема. К тому же его одолевало чувство голода, а какой-либо подходящей пищи вокруг не наблюдалось - лишь скалы и серый песок. На счет пригодности воды для питья тоже возникали сомнения. При таких обстоятельствах впасть в уныние было проще простого.
Каматай слез с дерева и уселся на камень. Нужно было что-то придумать, но особо идейных мыслей пока не приходило в голову. Однако, поразмыслив, он вспомнил, чему его учили в Обители Бескровных. Если оказался в неизвестном месте, первое что стоит сделать - это найти себе укрытие, безопасное место.
Каматай встал и огляделся. Его внимание привлекла груда больших камней неподалеку. Они были почти в его рост, окаменевшие стволы деревьев, но, судя по всему не особо тяжелые, так что их можно было сдвинуть с места. Каматай вытащил и разложил складное копье. На вид тонкое, оно было невероятно прочным и могло выдержать десятикратный вес крупного Яутжа. И хотя сейчас один из его смертоносных наконечников отсутствовал, оно все-таки кое на что годилось. Каматай начал строительство. Поддевая валуны копьем как рычагом, он передвигал их таким образом, чтобы они образовали подобие навеса. Передвинув так с десяток камней Каматай отошел на несколько шагов назад и оглядел свое творение. Теперь камни были уложены в форме глубокого "шалаша". Каматай даже фыркнул от восторга. Оставалось только прикрыть вход и можно было бы немного отдохнуть в новом убежище. Каматай порыскал вокруг и обнаружил толстые окаменевшие ветви деревьев, теперь похожие на длинные каменные трубы. Подобрав несколько из них, он притащил их к шалашу и, забравшись внутрь, забаррикадировал вход. Ветер внутри сразу утих и Каматай улегся посреди шалаша, подложив под голову руки. Он очень устал, хотя камни, которые он перетаскивал, были не особо тяжелыми. Возможно, сказались недавние раны, долгий перелет и голод, но Каматай по-прежнему чувствовал себя очень плохо, почти обессиленным. В какой-то момент он сообразил, что ощущения напоминают ему те, что он испытал, проснувшись после той ночи когда...
- "Стоп!" - оборвал он свои мысли. - "Кнтлип не может так долго действовать, если только не подмешать в него... "черной травы".
Когда-то Каматай слышал, что "черную траву" добавляли в кнтлип асейганы и Падшие, для усиления его эффекта. Небольшая доза вызывала кратковременную эйфорию, средняя могла нанести серьезный вред здоровью, при этом эффект от средней дозы длился долгое время и мог вызвать даже потерю памяти, а доза выше средней запросто могла убить... И если теперь после столь долгого времени ему по-прежнему плохо, значит...
Каматай сплюнул на ладонь и поднес ее поближе к глазам, пробуя лужицу слюны пальцем. Несомненно, это "черная трава". В прозрачной слюне он заметил еле уловимые частицы темно-зеленой свернувшейся крови - последствия эффекта от средней дозы дурманящего зелья. Но сам себе он ее не мог подмешать, он не любил "черную траву", а различить ее вкус в кнтлипе было невозможно.
Значит... в ту ночь его кто-то отравил.
4
Каматай очнулся от странного звука, исходившего снаружи его убежища. Впрочем, он не сразу сообразил, где находится. Ему понадобилось вскочить и сильно удариться головой о камень потолка, чтобы прийти в себя. Зарычав от боли, Каматай машинально выхватил копье и, отбросив в сторону каменные трубы, закрывавшие вход, выскочил наружу. В нескольких метрах перед входом он увидел скорчившееся от страха мелкое мохнатое существо, похожее на крысу, только гораздо большего размера, около метра в холке. Не раздумывая, Каматай метнул копье, и оно мгновенно пригвоздило зверя к земле. Несчастное животное даже не успело взвизгнуть.
- "Еда", - первое, что пришло на ум Каматаю.
Он освежевал тушу своими кикти-па, затем нарвал побольше сухой травы и, вытащив из-за пояса припрятанную на всякий случай "искру", развел костер. Обжарив на огне мясо, он с наслаждением проглотил его. Оно оказалось на удивление вкусным. Теперь подкрепившись, он почувствовал себя гораздо лучше. Думать о том, что съеденное им существо было разумным, ему не хотелось.
Затем Каматай аккуратно отделил череп существа от позвоночника, отчистил его от остатков плоти и, продев сквозь него часть шнурка от крепления наплечника, одел на шею свой трофей. Теперь он Охотник, это его первая добыча. Конечно в "Зал Славы" его не поставить, но в качестве украшения оно вполне годилось. К тому же, подобные агандары ("амулеты"), правда, из гораздо большего количества черепов, имелись у всех Охотников его клана, даже у Вожака Войска Нрака Дамадара был такой же, во всяком случае похожий. В том числе и у его друга Туолы, который повесил на шею небольшой череп какой-то случайно пойманной им в детстве ящерицы и потом жутко гордился этим, гордо расхаживая перед своими юными соклановцами и именуя себя великим охотником. Туола так полюбил этот агандар, что впоследствии, никогда больше его не снимал. Впрочем, его тоже можно было в этом понять...
Почувствовав внезапный прилив сил Каматай воспрял духом. Похоже, не все так плохо, как показалось по началу. На планете есть жизнь, а значит, есть и пища. А это означает, что он сможет жить и охотиться. Что еще нужно было молодому Яутжа? Теперь, почувствовав уверенность, Каматай решил исследовать свои нынешние "владения".
В конце концов, он был тут один, и ему предстояло провести здесь долгое время. А что бы это время прошло без ненужных неприятностей, надо изучить местность.
"Гинвара эс сдоодэ - гинвэ эс йэрпадэ" (знаешь лес - знаешь добычу) - гласило одно из правил Охоты.
Закрыв вход в шалаш, Каматай отправился в путь. Он решил обследовать часть прибрежной зоны и направился к тому месту, где его высадили из корабля. Каматай обогнул небольшую гору и встал как вкопанный.
То место, которое еще вчера было пустынным и мертвым теперь кипело жизнью. Тут и там в воздухе носились небольшие круглые насекомые, жужжа бесцветными крыльями. По скалам ползали туда-сюда разноцветные рептилиеподобные существа всевозможных форм и размеров. Неподалеку расположилась стайка мохнатых тварей, одну из которых Каматай недавно употребил на завтрак. Даже сухая трава, пробивающаяся через серые камни, казалось, немного позеленела.
Копошащаяся живность не обращала никакого внимания на приблизившегося Яутжа, как будто совершенно его не боялась. Каматай медленно пошел вперед, переступая мелких ящерок, дерущихся из-за пойманного ими забина, каких-то мелких зверьков и насекомых, ползавших по камням, так и норовящих попасть под ногу. Воздух стал теплее, и ветер стал намного тише, но небо по-прежнему было мрачным. Каматай обошел стаю крысоподобных зверей и двинулся дальше. Обилие живности впечатляло, но оставалось непонятным, почему он не видел их, когда только появился на планете? Неужели они почувствовали его появление и спрятались. А если так, то почему не бросились врассыпную, когда он появился сейчас? И даже то существо около его шалаша не попыталось сбежать, как только он выскочил оттуда. Видимо они никогда прежде не видели Охотников. По истине, этот край был полон неожиданностей. Каматай чувствовал, что его пребывание здесь будет намного увлекательнее, нежели он изначально предполагал.
Тем временем, острые скалы вокруг начали редеть, и Каматай обнаружил, что вышел на равнинную местность. Пестрая орава живности осталась в узких скалах. На равнине не было видно ни одного живого существа. Впрочем, равниной, как таковой это место назвать было трудно. Из-за возвышенностей и впадин оно напоминало окаменевшее бушующее море, да и растений тут так же было мало, однако и остроконечных скал, образующих узкие проходы и своеобразные "арки" стало гораздо меньше.
Каматай двинулся вперед, ощутив, почему-то, на себе чей-то пристальный взгляд. Он обернулся, но никого не увидел. Равнина была пуста. Да и воздух вокруг был чист, не ощущалось присутствие кого-либо, кроме него самого.
Каматай поднялся на очередную возвышенность и снова огляделся. Вокруг стояла мертвая тишина, только ветер свистел мелкими песчинками, подхватываемыми с поверхности. Каматай осторожно двинулся вперед, снова ощущая на себе взгляд, направленный не бог весть откуда. Казалось, камни под ногами смотрят на него, впадины на земле хищно увеличиваются в размерах, норовя проглотить Охотника, как огромные звери, а воздух вокруг начинает сжиматься плотным кольцом, пытаясь раздавить, как гидравлический пресс.
Каматай остановился. Нет, так не годится. Он - Охотник. Он здесь, чтобы осмотреть свои владения, а не наоборот. Ему здесь ничего не угрожает. Это он угроза для всякого, кто посмеет на него напасть. Тут никого нет. Никто за ним не наблюдает. И это не запах опасности, который вот уже несколько минут назад пристроился в его ноздрях, это просто какой-то... зверь!
Каматай резко обернулся и увидел в дюжине метров от себя странное создание. Гигантская четырехлапая тварь, около полутора метров в холке, была покрыта бледного цвета кожей. На всех ее конечностях поблескивали огромные кривые когти. Ноздри, расположенные вблизи желтых глаз, нервно втягивали воздух, а из вытянутой вперед пасти доносилось еле слышное рычание. Мясистый хвост молотил по камням.
Каматай встал в хиджи и принялся ждать. Зверь, быстро набирая скорость, направился к нему. Было ясно, что это хищник, быстрый, смертельный и безжалостный. Местный "Царь природы", не желавший уступать, кому бы то ни было, свой титул. Отстаивающий свою территорию, а может просто обнаруживший добычу.
И вот тут Каматаю пришлось вспомнить все его знания и тренировки, пройденные до этого: не даром он обучался все эти годы для того чтобы стать настоящим Квардэ, полноценным членом клана. Теперь вся его учеба проходила "экзаменовку". Не сдать ее - значит погибнуть.
Или доказать, что он - настоящий Яутжа!
Тем временем зверь, грозно рыча, приблизился на оптимальное расстояние для броска.
Каматай увидел, как тело твари сжалось для атаки.
Руки машинально исполнили пасс копьем для удара...
Массивная туша ловко оторвалась от земли...
Но вдруг!!
Какая-то еле уловимая тень, издавая режущий слух вопль, метнулась из темной впадины рядом, прямо на перерез прыжку зверя, и не успел тот пролететь и пол пути, как его сбило в сторону с траектории полета с такой силой, что даже Каматай не успел понять, что произошло, лишь махнув смертоносным попьем по пустому воздуху.
Резко развернувшись, Охотник увидел, как зверь, пролетевший с десяток метров в сторону, лежит теперь на земле мертвой грудой мяса. Его кожистое брюхо было разорвано в клочья, как будто от выстрела из тяжелого сивкватая, а над ним уже поднимался его убийца - немыслимое черно-серое существо, настолько неправильной формы, что даже хорошо обученный Каматай защелкал лицевыми мандибулами от удивления (и только от удивления, ибо страх для Яутжа был неведом).
Действительно, создание было по истине грандиозным: ростом почти таким же, как и Охотник, тело начиналось ребристой молотоподобной головой, увенчанной чудовищного вида зубастой пастью спереди. Мощная шея и плечи были оплетены твердыми пластинами и дугообразными наростами, которые сходились на груди и образовывали ребристые разветвления, опоясывавшие верхнюю часть туловища. Излишне выпирающие тазовые кости никак не сочетались с мощными узловатыми четырехпалыми ногами, по всей видимости, очень сильными. Такие же четырехпалые, узловатые и непомерно длинные передние конечности заканчивались острыми, как бритва, когтями, с которых стекали на землю огромные капли почти черной крови убитого зверя. Спину существа украшали четыре, изогнутые под каким-то невообразимым углом, трубообразных ребристых нароста, о назначении которых Каматай гадать даже не решался. Зато длинный членистый хвост сразу привлек его внимание: он заканчивался рядом острых наростов и огромным острым шипом, по всей видимости, тоже имевшим немаловажное значение.
Тем временем существо раскрыло сочащуюся слюной пасть, и оттуда молниеносно вылетел длинный членистый поршень с миниатюрной пастью на конце и блестящие острые зубы впились в голову поверженного зверя, мгновенно проломив ему череп. Раздался хруст переламываемых костей, в воздух брызнул фонтан черной крови, и кусок плоти исчез в основной пасти существа вместе с втянувшимся в нее поршнем. По всей видимости, так существо питалось. Оно опустилось над тушей зверя и, вонзив в него острые когти, принялось отрывать куски мяса и жадно поглощать их.
Каматай неподвижно стоял на месте, как будто превратившись в каменное изваяние. Впрочем, он и не думал опускать копья и выходить из боевой стойки: эта встреча не могла закончиться ничем.
Едва он так подумал - так оно и случилось.
Существо оторвалось от трапезы и воззрилось на Охотника. И хотя, глаз, как таковых, на его голове заметно не было, Каматай уловил на себе пронизывающий до костей холодный взгляд, точно такой же, какой он почувствовал на себе несколько минут назад, до того, как кожистый зверь набросился на него. Холодный, безликий, пустой взгляд самой смерти...
Существо тихо зашипело, и, перебравшись через растерзанную тушу зверя, на четырех конечностях медленно направилось в сторону Каматая. Его движения были столь же грациозны, сколь и устрашающи. Оно не ползло - "текло" по каменистой поверхности, извиваясь как змея и, вместе с тем, не снижая темпа движения и не теряя Охотника из поля зрения, как будто исполняя жуткий ритуальный танец.
Каматай, однако, отметил и то, что существо, все-таки, не шло на него в лобовую атаку, а обходило полукругом справа, явно пытаясь зайти с тыла, поэтому он тоже сохранял свою позицию - повернув копье в сторону твари.
Еще раз сменив траекторию, существо вдруг резко метнулось в противоположную сторону, а потом, издав скрипящий режущий звук, бросилось на Охотника с неуловимой глазу скоростью. Только чудом Каматай уклонился от удара когтистой лапы. Из-под когтей, прошедшихся по нагруднику, полетел сноп искр, а на самом нагруднике остались глубокие борозды. Каматай еще не пришел в себя от столь внезапной и молниеносной атаки, а существо уже изготовилось к новому прыжку. Но на сей раз, увернувшись от удара копьем, тварь хлестнула хвостом по низу, исполнив тем самым изящную подсечку, видимо совершенно случайно развернув ребристую острую верхнюю часть к низу и Каматай, подкошенный ударом, рухнул на спину. Он только и успел откатиться в сторону, как в то место, где только что находилась его голова - глубоко вонзилось острие хвоста. По всей видимости, существо пользовалось им как колющим оружием. Острый наконечник застрял в каменной поверхности, и тварь забилась, пытаясь высвободить его.
Однако изловчившись и перехватив копье поудобнее, Яутжа, еще лежа на спине, наотмашь ударил им по застрявшему наконечнику хвоста твари, тем самым срезав его все еще заостренным металлическим древком. От удара сверхпрочное лезвие копья зашипело и оплавилось. В стороны брызнула едкая охристо-желтая жидкость, оставляя глубокие прожженные дыры в каменной поверхности. Несколько капель попало и на Каматая. Проедаемый нагрудник начал дымиться, пятна сильных глубоких ожогов остались на левой руке. Оплавленное копье выскользнуло из руки Охотника. Каматай зарычал и пинком отбросил брызжущую едкой дрянью тварь в сторону.
Та, пролетев несколько метров, рухнула на камни и завизжала, забившись в конвульсивных движениях. Но не успела она прийти в себя, как тут же получила мощнейший размашистый удар коленом снизу-вверх в нижнюю челюсть. Не теряя ни секунды, Каматай вскочил на ноги разгибом, сбросил оплавленный нагрудник и, молниеносно метнувшись к противнику, нанес сокрушительный удар.
Сейчас Каматай понимал, что ситуация патовая. И если не применить все свои силы и знания - его ждет неминуемая гибель. Это уже не зал тренировок, где можно попробовать свои силы снова и снова, отрабатывая приемы - это реальность, которая так и норовит вонзить в тебя острые когти и сожрать твою плоть. Второй попытки не будет! Ну и что же теперь ты будешь делать, гордый неприкасаемый сын Старейшины, который с пренебрежением относится к правилам и дисциплине?
Тем временем от удара тварь отлетела еще дальше. Хотя было видно, что нижняя ее челюсть сворочена на бок и явно сломана, она, шипя как тысяча змей, все же поднималась на ноги.
Каматай, не раздумывая, подхватил с земли оплавленное копье и запустил его в противника изо всех сил, на которые только был способен. От такого броска не было спасения - он был уверен. Копье должно было пронзить цель насквозь. Но в этот самый момент тварь взмахнула обрубленным хвостом, послав фонтан смертоносной жижи в сторону Охотника и, так же, ушла уклоном вправо. Лишь благодаря отменной реакции, тренировкам и скорости Каматай смог увернуться от едких капель, сделав кувырок в сторону. Но когда он поднялся на ноги, обнажив кикти-па для контратаки, чудовища уже и след простыл. Оно исчезло, словно его никогда и не было. Лишь из прожженных в камне дыр от едкой крови существа шел еле заметный дымок, а копье Охотника торчало в каменной арке неподалеку, глубоко в него вонзившись.
Переведя дух Каматай огляделся. Он был один. Неподалеку от места схватки лежал растерзанный труп кожистого зверя.
- "Как такое возможно? - думал Охотник, - немыслимо увернуться от "быстрого копья".
Действительно, сила, скорость, выносливость существа были просто поразительны. Никогда прежде Каматай не слышал и уж тем более не видел подобного создания. А ведь его учили справляться со многими смертоносными тварями вселенной, на которых Яутжа, так или иначе, охотились, дабы доказать и подтвердить свои умения и доблесть Война-Охотника.
К тому же манера поведения твари во время атаки показывала, что не такое уж оно "неразумное" и "дикое". Оно действовало не инстинктивно - осознанно, выбирало тактику и заходило на нужный для атаки угол. Да и стойкость к ранениям тоже впечатляла, не говоря уже о едкой крови твари - идеальный защитный механизм. Окажись тогда Каматай менее проворным - и его дымящиеся, разъеденные останки нашли бы себе последнее пристанище рядом с кожистым зверем.
- "Оно быстрое, выносливое и опасное, - рассуждал Каматай. - Клянусь волосами - никто еще из Квардэ не сталкивался с подобным рджет! Прикончить такого было бы великой удачей и невероятной честью! Но это не так уж и просто будет сделать, трудная будет цель... Каиндэ Амедха ("твердое мясо", сложная добыча) !!! Так я буду его именовать!"
Каматай утвердился в своей мысли, глубоко вздохнул и еще раз прислушался. Он по-прежнему был один. В воздухе не чувствовалось ни чьего присутствия. Но ощущение, что за ним все еще наблюдают не исчезло и теперь это никак нельзя было списать на остаточные ощущения после боя - он точно знал, что теперь он здесь не один. И дело было даже не в Каиндэ, только что встретившемся ему. Тут явно был кто-то еще. Или все же это просто было игрой нервов поле боя?..
Охотник еще раз огляделся. Вокруг не было ни души. И только гуляющий по гладким камням ветер был немым вестником грядущих грозных событий...
5
Дверь в Зал Посвященных отъехала в сторону и Дамадар - Нрак Войска, в сопровождении дюжины Нрак Ятара, а также трех Арбитров ("Хранителей Кодекса"), приблизился к пьедесталу Старейшины. Сняв маскошлем, он, хоть и неестественно выгнув голову вбок, почтительным поклоном приветствовал Наму. Войны обступили пьедестал полукольцом и присели на колено, в знак почета разложив копья и выставив их вертикально перед собой. Арбитры встали чуть поодаль, не снимая маскошлемов и не преклоняя колен - Хранителям Кодекса такое поведение дозволялось.
- Карклей Наму, мы здесь чтобы возвестить тебе о нашем решении, решении Квардэ. - начал Дамадар, сжимая в руке агандар в виде небольшого черепа ящерицы, висевший у него на шее. - Убийство Воина из клана Кидже могло развязать войну. К тому же Кидже уже давно подбираются к нашим границам. Говорят, что они уже безбоязненно охотятся на наших землях и кичатся тем, что мы теперь их должники за убийство их соплеменника, а значит - они могут делать тут все что пожелают. Говорят, что ты бездействуешь и попустительствуешь этому. Квардэ утратили веру в тебя как в истинного Карклея. Вместо того, чтобы дать Кидже отпор, ты заключил с ними такой уговор, да еще и отправил сына в изгнание, тем самым сохранив ему жизнь и обесчестив себя и клан.
- Я спас его от одной смерти и обрек на другую, - тяжело вздохнул Старейшина - Ты же знаешь, Дамадар, мало кто даже из Свей Пойо ("кровавый", молодые охотники, прошедшие хотя бы одну настоящую битву) мог вернуться со Звезд Изгнанных живым. А Каматай еще Свей Мо...
- Но Кодекс, Наму, - возразил Дамадар, не выпуская из руки свой амулет, - никто не смеет его нарушать. Ты поступил правильно, на сколько это было возможно в такой ситуации. Не сделай этого ты - сделали бы Инквизиторы. К тому же сам проступок твоего сына очень тяжел. - выгнул шею набок он.
- Чего же хотят Квардэ? - спросил Наму после долгих раздумий.
- Что бы ты поступил правильно еще раз, - поднял голову Дамадар, кривя шею.
- Ты не способен больше править кланом, Наму. Признай это! Квардэ больше не хотят охотиться с тобой. Твой сын опозорил тебя. Ты низложен, Карклей! Отправься в Последнюю Охоту с честью, или Квардэ восстанут против тебя и изгонят силой!
Дамадар повернулся в сторону Арбитров. Те коротко кивнули, подтверждая тем самым, что Нрак Войска действует в рамках Кодекса.
Наму оглядел коленопреклоненных Воинов-Охотников. Сейчас они напоминали статуи, сидя неподвижно. По отдельным элементам экипировки и узорам на маскошлемах Наму узнал некоторых из них - они много раз охотились вместе.
Как по команде сидящие Яутжа подняли головы и разом ударили копьями об пол - знак согласия.
- Что ж, да будет так. - склонил голову Наму. Он расстегнул застежки плаща - отличительного атрибута старейшины клана. - Оповестите всех!
- Согласно Кодексу Аттури, Карклей должен объявить своего приемника, перед тем, как отправиться в Последнюю Охоту. Либо он должен объявить Большой Поединок. - произнес Старший Арбитр, выступая вперед. - Ты готов назвать своего приемника, Наму? Или ты объявишь Большой Поединок? Решай же, Карклей!
В зале воцарилась звенящая тишина. Все с замиранием сердца ждали слово уходящего главы. От него зависела сейчас судьба всего клана, само его существование. Ведь тот, кто станет во главе - поведет за собой всех Воинов. Вот только кто это будет и куда он их поведет? ... Наму ждал этого вопроса. И намеренно медлил, не озвучивая его сам.
- Я сделал свой выбор, Арбитры! - Наму обвел глазами присутствующих.
Дамадар в нетерпении пощелкивал мандибулами, изгибая шею совсем неестественным образом. Наму должен назвать его, и только его! Какие могут быть тут раздумья? По иерархической лестнице именно Дамадар, стоял следующим за Старейшиной. А значит и думать тут нечего!
- "Чего он медлит?!" - проклинал про себя Старейшину Вожак Войска, - "Ты же знаешь, КОГО надо сейчас назвать! Ну же!!!"
Он еле сдерживался, чтобы не схватить Наму за плечи и не начать трясти, требуя назвать его, Дамадара, имя. Видимо Наму впал в ступор от такого неожиданного поворота событий.
Однако он, в очередной для себя раз, недооценил силу духа и мудрую прозорливость Старейшины.
- Я объявляю Большой Поединок, в нем непременно будет участвовать мой сын, Каматай!!!
Эти слова сотрясли Зал Посвященных. Воины недоуменно уставились на Наму, кто -склонив на бок голову, кто, неслышно перешептываясь с соседом "похоже старый Воин совсем потерял разум".
Дамадар так сильно сжал свой амулет от неожиданности, что чуть не поломал его. Лишь неведомыми усилиями он смог сдержать порыв броситься на Старейшину с обнаженными кикти-па. Ведь он был в одной секунде от пьедестала главы клана и теперь эта возможность просто улетучивалась на глазах.
- "Тьма тебя пожри, Наму!" - в отчаянной злобе думал он. - "Что ты задумал?!"
- Карклей! Опомнись! - начал он, изо всех сил изображая удивление и покорность, что с каждой секундой становилось все труднее сделать, учитывая саму собой выгибающуюся шею. - Ты не понимаешь, что говоришь?! Твой сын изгнан за тяжкое преступление! Как преступник может принять участие в Большом Поединке?
- Напротив, - обернулся к нему Наму, - я более чем отлично понимаю, что говорю.
Тут Старший Арбитр поднял руку, в знак того, что собирается вмешаться в спор. При этом все разговоры и даже шепот в зале смолкли. Слово теперь было за Хранителем Кодекса.
- Поясни, что именно ты хочешь, Карклей? - произнес он.
В густом воздухе зала сейчас повисло такое напряжение, что им можно было обеспечить энергией всю территорию клана на годы вперед.
- Правда ли, что преступник, побывавший на Звездах Изгнанных и сумевший выжить там, получает прощение и дозволение вернуться в клан? - задал вопрос Арбитру Наму.
- Да, Карклей, это так. Таково положение Кодекса. - отвечал тот.
- А правда ли, - двинулся в сторону Дамадара Старейшина, - что уходящий в Последнюю Охоту глава клана оглашает свое последнее волеизъявление и оно должно быть непременно и в точности исполнено?
- Да, Карклей, - ответил Арбитр, - так велит Кодекс.
-Тогда вот моя последняя воля, как Карклея! - громогласно возвестил Наму. - Если мой сын Каматай выживет в изгнании, он получит прощение за свое преступление, и сможет претендовать на звание Главы Клана в Большом Поединке.
-Но это безумие! - запротестовал Дамадар. - Свей Мо не может участвовать в Большом Поединке! У него нет ни знаний, ни опыта, ни Зала Славы, где стоят его достойные трофеи! К тому же он теперь Гахнтха свей!
- Испытания и тяготы, выпавшие на долю Изгнанного, а также срок изгнания сопоставимы с опытом тысяч Охот! И каждый день, проведенный на Звездах Изгнанных сопоставим с тысячей доблестно добытых трофеев! - прервал его Наму. - Не об этом ли гласит Кодекс?
-Тот, кто смог выжить в изгнании приобретает силу, навыки и мудрость через боль, лишения и страдания. - подтвердил его слова Арбитр. - И искупает свою вину, какой бы она ни была для того, чтобы, вновь обрести статус доблестного Квардэ и иметь возможность сохранить и преумножить свою честь, став Нраком или Карклеем участвуя в Большом Поединке наравне со всеми остальными желающими. Таким образом воля Наму не противоречит Кодексу.
- Но кто же тогда будет править кланом, в отсутствии Карклея? - воскликнул Дамадар. - Клан не может остаться без управления! Ведь Каматай в долгосрочном изгнании! Кто знает, что может произойти с ним на Звездах Изгнанных? Сколько нам всем придется ждать неизвестно чего?
- На то у нас и есть Арбитры, - ответствовал Наму. - Ведь именно они, Хранители Кодекса, как никто другой подходят для временного управления, пока правомочный Карклей не объявится. Они будут следить за законностью всех принимаемых Нраками решений и одобрять, либо, отклонять их, согласно положениям Кодекса.
- Такое веление уходящего Карклея мудро и справедливо, - подтвердил Старший Арбитр. - Мы незыблемо блюдем Кодекс и исполняем его до буквы. Таково наше предназначение.
Во время этого диалога Наму вплотную подошел к Дамадару и теперь смотрел на него в упор. Вожак Войска не осмеливался даже пошевелиться - такова была мощь внутренней энергии Наму, делавшая его, по истине, Наст Квардэ ("великим охотником"). Нет, не сравниться Дамадару с ним!
Дамадар был потрясен. Столь близкая и желанная возможность теперь исчезла без следа. Извергая про себя всевозможные проклятия в адрес Наму, он не мог поверить происходящему. Будь неладен этот Старейшина! Во Тьму изыди весь Кодекс вкупе с Арбитрами! Если бы он был главой Клана, то пересмотрел бы многие положения Кодекса, а при прежних возможностях даже составил бы свой собственный, но сейчас! Как быть???
- Это ошибка, - начал он, - Такая воля Карклея, пусть даже и последняя, ставит нас на порог неминуемой гибели. Недостойный изгнанник не может претендовать на звание главы клана, даже после возвращения. Под угрозой из-за этого окажется весь клан, наше будущее и наша честь, и без того опозоренная!
- Значит вы отказываетесь исполнить мою последнюю волю? Отказываетесь поступить так, как велит Кодекс? - оглядел присутствующих Наму.
Но в этот момент раздался лязг металла о камень. Разложивший копье Старший Арбитр с силой вонзил его в пол.
- Кодекс есть ЗАКОН!!! - голос Арбитра громом прокатился по залу. Коленопреклоненные Воины опустили головы в знак смирения перед словами Хранителя. Даже Наму невольно содрогнулся от неожиданности, хотя и предвидел такой результат своего провокационного вопроса.
- А закон един! - продолжал вещать Старший Арбитр. - И для асейгана и для Карклея в равной степени! Вспомните древние времена "Тьмы и Ярости", когда Кодекс еще не был записан! Не это ли привело нас всех к Великому Исходу?
При этой фразе присутствующие опустили головы в знак скорби. Даже Наму невольно потупил взор. И было от чего: Великий Исход был самым трагичным и ужасающим событием всей истории расы Науду - длительная и кровавая гражданская война, между правящей тогда кастой Яутжа и кастой Аттури ("ученых", интеллигенция расы Науду). Разразилась же она, кроме всего прочего, еще и из-за того, что законы Яутжа были неписанными. Это был скорее свод устных правил, а не жестко регламентированных императивов, чем Яутжа не стесняясь пользовались в своей борьбе за господство в обществе. Результатом плачевных последствий стало массовое переселение Аттури и касты Гайера ("ремесленники", рабочие, торговцы и т.д.) со своей родной планеты Науд-Аурит-Сенэй в далекие неизведанные миры, дабы просто сохранить свою жизнь от жестокого геноцида, который устроили всем остальным на планете ослепленные жаждой крови и власти Яутжа. Много периодов прошло с тех пор, пока раздробленная раса не осознала, что не сможет существовать друг без друга. Без Аттури научно-культурный прогресс Яутжа практически остановился, а без Гайера некому было поддерживать техническую сторону жизни. Аттури, со своей стороны, не будучи воинами, нуждались в охране от внешних врагов (которых Науду успешно себе нажили за свою "славную историю побед"). Гайера же, поселившиеся отдельно от двух других, не могли ни обеспечить свою безопасность по тем же причинам что и Аттури, ни изобрести что-либо кардинально новое в плане научно-технической мысли: они могли лишь построить что-то новое по готовым, созданным Аттури, чертежам, либо ремонтировать старое, пока это самое старое окончательно не придет в негодность. Таким образом именно осознание потребности друг в друге вновь сплотило расу на просторах родной планеты. Но на сей раз условия диктовали уже Аттури при опосредованном участии Гайера и некоторых других каст рангом пониже. Был принят новый Кодекс Аттури, на сей раз письменный, который устанавливал четкие правила поведения каст в обществе и значительно ограничивал власть и полномочия Яутжа оставляя, впрочем, для них возможность соблюдать свои старые традиции в рамках их же касты. Кроме того, был введен институт Арбитров как хранителей и Инквизиторов как исполнителей для осуществления контроля и исполнения нового закона. В этой связи памятуя о своих прошлых злодеяниях и теперешнем положении дел Яутжа не оставалось ничего другого, как согласиться на предложенные кондиции мирного сосуществования.
- Но теперь все иначе! - подытожил Старший Арбитр. - Мы усвоили уроки прошлого! Правила написанного Кодекса Аттури неоспоримы! Последняя воля главы клана незыблема и вступает в силу немедля! Никто не может ее оспорить или нарушить! Мы сказали свое слово!
И вытащив из пола копье, Старший Арбитр, развернувшись, вышел из зала. Его спутники тотчас последовали за ним.
- Итак, вы свидетели, Нрак-Ятара! - обратился к Охотникам Наму. - И да услышит меня всякий, кто слышит. Я, Наму, Карклей клана Амшер через три дня оставлю вас и прощусь с вами.
Он повесил на руку свой плащ и направился к выходу. Войны двинулись за ним следом.
- Надеюсь ты знаешь, что делаешь, Наму, - бросил ему Дамадар, когда тот проходил мимо, - Свей Мо не сможет выжить на Звездах Изгнанных.
- Может и так, - обернулся Старейшина,- но я верю в силу его духа. И несмотря ни на что, верю в него...
И тряхнув волосами он проследовал дальше за уходящими. Только Дамадар оставался стоять неподвижно, опустив голову и уже бессильно вертя в пальцах свой нашейный агандар, пока последний из Воинов не вышел из Зала Посвященных, и тот погрузился во тьму.
6
Еще долго, после сражения, Каматай лежал в своем убежище, вспоминая детали минувшего боя. Конечно, основательно подкрепившись местными обитателями в виде крысоподобных существ, он еще более воспрял духом и пришел в себя.
Во истину: существо, с которым он столкнулся, было невероятным! Редкая из тварей Вселенной могла выжить в схватке с Яутжа. А уж о ее виде и говорить не приходилось - потрясающий был бы трофей! Первый в "Зале Славы"!
Анализируя произошедшее, Каматай пришел к заключению, что Каиндэ был не один. Такое существо не могло появиться само по себе, из ниоткуда. Оно не могло возникнуть в "вакууме". Оно было частью некоего сообщества. Это был явный представитель касты "воинов": поведение в бою, строение тела, выносливость к ранениям - явные признаки! А значит, эти существа имеют организованную структуру, возможно - вполне разумную. Кто сказал, что разумное существо обязательно должно быть прямоходящим? Возможно, эта форма жизни просто так анатомически устроена! Но, с другой стороны, разум не исключает агрессивности, в чем Каматай убедился воочию.
Ночь была неспокойной. Каматай сидел в шалаше и напряженно прислушивался. То тут, то там раздавались знакомые скрипящие вскрики. По всей видимости Каиндэ охотились рядом, ведя, преимущественно, ночной образ жизни. Это, кстати, объясняло наличие живности днем и ее отсутствие в вечернее и ночное время. Ибо никому не захочется стать добычей доминантной формы жизни на планете разгуливая как раз во время охоты этой самой высшей ступени местной пищевой цепочки. Но что тогда один из чудовищ делал в долине днем? Возможно это был просто разведчик или дозорный, посланный на дальние рубежи территории Каиндэ? Все это Каматаю предстояло выяснить.
На утро Охотник решил, все-таки, выследить Каиндэ, дабы побольше о них разузнать. С этой целью он вернулся на место боя и тщательно его осмотрел.
Во время схватки Каиндэ лишился части хвоста и теперь его острый наконечник торчал из каменной поверхности, оплавленной едкой кровью твари. Каматай с трудом вытащил его и осмотрел: наконечник был формы удлинённой пирамиды с небольшим отверстием возле острия, тверд как сталь, но явно был органическим. Хотя и костью, как таковой он не являлся. Это было нечто среднее между хитином, металлом и камнем. Вспомнив о своем поврежденном копье, Каматай насадил острый наконечник хвоста на металлическое древко, с удовольствием обнаружив, что теперь копье более-менее стало вновь функциональным, хоть и потеряло несколько свою прежнюю эстетическую привлекательность. В конце концов если едкая кровь Каинде не вредит ему самому, не разрушая его тело, но при этом разрушает металл - значит можно попробовать использовать его оружие против него же при следующей встрече.
- "Просто поразительное создание!" - думал Каматай, - "Оно все покрыто таким вот панцирем, как броней. Возможно поэтому оно такое выносливое? Даже самые сильные удары не смогли остановить его! Да и едкая кровь не дает вступать с ним в ближний бой без риска быть сожжённым этой самой кровью..."
- "Так!" - Каматай прервал свои размышления. - "Каиндэ был ранен, значит он должен был оставить за собой след из своей же едкой крови, когда скрылся!"
И самое главное: туша убитого Каиндэ зверя бесследно исчезла! Неужели Каиндэ вернулся за ней? А раз так, то поглотить ее всю прямо здесь он не смог бы - повсюду валялись бы останки. Значит он утащил ее с собой. А это значит, что и кровавый след от туши тоже должен был бы остаться.
Он начал осматривать каменистую поверхность на предмет прожженных следов и крови и вскоре их обнаружил. И хотя следы от крови твари попадались не частыми отверстиями в камне, все-таки какой-никакой ориентир они собой являли. А для молодого Яутжа этого было вполне достаточно!
Дорожка из оплавленных и кровавых пятен петляла между каменистых арок и впадин, как будто зверь нарочно старался запутать след, будто знал, что Охотник последует за ним. Причем Каматай вскоре заметил, что частота следов стала заметно редеть, как будто кровотечение зверя резко стало прекращаться. То ту то там, на каменистом поле стали появляться черепа и крупные кости, похожие на останки убитого Каиндэ зверя. Возможно чудовища охотились именно на них, как на основной источник пищи. Вскоре он понял, что следы попросту оборвались. К тому же выяснилось, что поиски увели его далеко от долины и теперь он находился неподалеку от вулканического вида гор и холмов. Да и воздух здесь стал гораздо более влажным и тяжелым. Но внешних источников такого испарения нигде не наблюдалось, что не мало, озадачило Охотника. Да и капли черной крови зверя тоже пропали. Как будто где-то в этом месте Каиндэ встретили его сородичи и помогли ему с переноской не маленькой такой добычи.
Проанализировав все это, Каматай понял, что где-то рядом должно быть некое подобие "гнезда" или "улья" где обитали бы твари. В его сознании они, почему-то, ассоциировались с некой смесью насекомых, рептилий и растений, так как обладали всеми признаками оных: строение тела, зубы, когти как у рептилий; едкая кровь, как защитный механизм у некоторых растений и хитиновый покров как у насекомых.
Тем временем начало заметно темнеть, и Каматай было подумал, что имело бы смысл вернуться к своему убежищу еще засветло. Уже, было, собравшись повернуть назад, он вдруг ощутил некое движение впереди, у подножия одного из холмов. Моментально пригнувшись и вытащив копье, он принял стойку для низкой атаки и замер в ожидании.
Внезапно каменистая поверхность холма пришла в движение. Каматай не верил своим глазам!
Камень, который до этого он принял за серую монолитную вулканическую массу был органического происхождения! Темно-серая биомасса зашевелилась, будто бы начав медленно закипать, из отверстий, появившихся в результате разрывов, пошел пар. Слух Охотника уловил еле слышное знакомое отдаленное шипение, исходящее из недр холма. Еще секунда, и за края одного из обширных отверстий уцепилась пара узловатых когтистых лап. В следующее мгновение из темного проема показалась зубастая ребристая молотоподобная голова и, раззявив сочащуюся слюной пасть, издала высокий режущий вопль!
Каинде Амедха снова явил себя во всем своем ужасающем великолепии!
Но в этот раз он был не один. Как будто черная, блестящая масса, из слизистого проема появились они. Даже не вылезая - как будто вытекая из отверстия, ползла наружу черная масса мощных хитиновых тел, превращаясь в одну общую волну. Волну смерти, способную сокрушить все, что попадется на ее пути.
Отверстие было не одно: на склонах вулканического холма таких "пузырей" вздулось несметное количество. Было ясно, что истинными хозяевами планеты, все-таки, являлись именно ОНИ - Каиндэ! И "хозяевами" они считались неспроста.
Как будто ведомые неким высшим разумом, они, как по команде остановились, озираясь вокруг, как будто ожидая некого невидимого приказа к действию. Рычащее дыхание и скрежет метало-хитиновых тел друг о друга показывали готовность. Исполнить приказ! Но какой и чей?!
Для Каматая, наблюдавшего за этим прильнув к каменистой поверхности, зрелище производило неизгладимое впечатление. Ни в одном архиве, ни на одном занятии - нигде, - он не встречал подобного. Он был обучен многому, но не ЭТОМУ! Во истину, Каиндэ являли собой ту, главную цель! Ту, без которой само существование Яутжа как касты, было бы бессмысленным. Не их ли они искали тысячами лет своей эволюции? Не их ли они хотели "победить"? Не таких ли опаснейших тварей черепа должны висеть в "Зале Славы" любого Яутжа, который считал себя настоящим Квардэ?
Однако Каматай был один и практически без оружия. А чтобы справиться с хотя бы одной особью Каиндэ ему потребовались все его мастерство, сила и ловкость. И теперь, когда перед ним оказался не один, а "СТО ОДИН" (в переносном смысле) Каиндэ - вот теперь Каматай впервые ощутил то самое тревожно-болезненное чувство, для людей именуемое "инстинкт самосохранения". И именно этот самый инстинкт руководил Каматаем, когда он развернулся и медленно-медленно, затем на четвереньках, потом пригнувшись, а затем уж и в полый рост - бросился через каменные поля и арки. Сейчас вступать в бой с таким количеством опаснейшего противника было по крайней мере безумием. Самый простой и логичный выход был - отступление. Оно еще и тем было необходимо, чтобы перегруппироваться и проанализировать ситуацию. А она была не из простых.
Однако, не смотря на все свое мастерство, Охотник таки не остался не замеченным. Каинде, все-таки, узнали о присутствии добычи. Как узнали? Увидели? Услышали? Почуяли? Чудовища и сами не смогли бы, наверное, это определить, даже умей они манипулировать такими понятиями.
Резкий, протяжный скрежет оповестил Каматая, что теперь охота идет уже на него! На секунду обернувшись, он увидел, как эта черная шевелящаяся масса стремительно потекла в его сторону. Ускорив бег изо всех сил, он попробовал увеличить расстояние от преследователей, но они не отставали, при этом и не сокращая дистанцию, как будто нарочно решили помотать Охотнику нервы, поиграть с добычей перед смертоносной атакой.
Каматай старался запутать след: он резко сворачивал в стороны; петлял; перепрыгивал на бегу огромные впадины в гладкой вулканической поверхности, будто из них могли выскочить Каиндэ (что в принципе было вполне возможно); резко нырял под каменные арки на пути. Однако, не смотря на все его маневры за спиной постоянно слышалось шипение и режущие звуки чудовищ. Впрочем, характерный звук раздавался не только сзади, но еще и с боков, что несколько озадачивало Каматая. Однако в пылу отступления особого значения он этому не предавал. Каинде уверенно шли за ним, с фатальной одержимостью.
Тем временем, преодолев каменистую равнину, Каматай постепенно приблизился к скалистой местности, где недалеко находилось его временное убежище. Теперь стало понятно, что оторваться от Каиндэ на открытом пространстве невозможно, поэтому Каматай решил скрыться в узких скалистых образованиях побережья. Он начал шнырять между острыми скалами, перепрыгивать по окаменевшим останкам деревьев, стараясь как можно быстрее скрыться из вида чудовищ и попытаться укрыться в своем импровизированном шалаше. На какой-то миг он решил, что ему это удалось. Количество чудовищ несколько сократилось, когда он оказался в достаточно узком месте. Возможно, все они просто не могли двигаться по таким суженным проходам в прежнем количестве и боевом порядке (если такой термин можно было применить в подобной ситуации и к подобным существам). В какой-то момент он даже допустил мысль о том, что возможно ему удастся найти достаточно узкий проход или арку, куда Каинде смогут проникать только по одному, и уж там расправляться с ними поодиночке. Но вскоре понял всю тщетность своих попыток. Каинде пробирались везде, где только была хоть малейшая щель, обтекали острые каменные наросты, обходили их сверху, шли по небольшим ущельям не только по их дну, но и по стенам (!), сливаясь в одну общую массу ненависти, силы и хитиновой брони. Уловив это краем глаза, Каматай про себя еще больше изумился.
- "Так они могут двигаться еще и по вертикали?! У них вообще есть слабые места?! Не удивлюсь, если они могут еще и летать!" - роились мысли в голове Охотника.
Хотя Яутжа и был невероятно вынослив, но и его силам начал приходить конец. Все-таки для такого длительного бегства Каматай еще не очень был тренирован. К тому же преследуемый всегда тратит больше сил, чем преследователь - сказывается и эмоциональное состояние беглеца, которое выматывает не хуже физического истощения от погони.
Каинде двигались уже совсем рядом. Перелетая с арки на арку длинными прыжками, на которые Яутжа был просто физически не способен, они сбивали с толку и только отвлекали и без того напряженное внимание. Двигаясь по самой кромке ущелья, по дну которого бежал Каматай, они, временами, неистово вопили, как будто общаясь со своими, преследовавшими Охотника, соплеменниками.
В это время Каматай заметил, что Каиндэ перешли в активную фазу преследования. Ребристые головы начали мелькать позади достаточно близко, а режущие вопли стали слышаться совсем рядом. По всей видимости, чудовища таки решили взять его измором и напасть уже после этого. На бегу обнажив кикти-па и перехватив поудобнее копье, он уже готовился отбиваться от настигающих его когтей и зубов.
Перепрыгнув очередной поваленный окаменелый ствол, и нырком пролетев низкую арку, Каматай вдруг неожиданно получил сильнейший удар в правый бок такой силы, что казалось, в него врезался небольшой нер-уда (одноместный космический челнок). Охотник кубарем покатился в сторону, утратив столь важный для ухода от погони темп. Каинде, выскочивший на него с боку, явно ожидал его появления сидя в засаде, но то ли узкое пространство, то ли иные условия не позволили чудовищу сделать смертельный удар, просто сбив предполагаемую жертву с траектории его, столь стремительного движения, лишь оставив глубокие порезы на правой щеке и груди Каматая.
Пролетев несколько метров Яутжа рухнул на камни и взревел от боли - недавно сросшиеся ребра были вновь сломаны чудовищным ударом. Однако сразу вскочив на ноги, он увидел, как за напавшим на него Каинде показалось еще с полсотни особей, невесть бог откуда выползших на серые камни. А из узкой арки, из которой он так не вовремя выскочил, выползло еще больше тварей, медленно расходясь полукругом. Было ясно, что это очень хорошо организованная засада. Пока сзади идущие чудовища отвлекали на себя внимание - остальные обошли его спереди (а учитывая их скорость и способность двигаться по любой поверхности это было весьма возможно) и ждали, чтобы прикончить. Но то ли счастливая случайность, то ли выше упомянутое узкое пространство спасли Каматая от, казалось бы, неизбежного. Но теперь Каинде, почему-то, медлили, не спешили с задуманным. Как будто ждали что предпримет Охотник. Или ждали чьего-то безмолвного приказа? А если так - то чьего же? Или же их вел некий коллективный разум? ...