Я понемногу стала привыкать к новой жизни. Она, конечно, не с чистого листа, просто я не помню старой. Новую жизнь человек должен хотеть начать осознанно, а я не знаю чего бы хотела прежняя Кристина. Кем она была? О чем мечтала, что любила? Кого? Память пропала не вся, лишь последние пять-шесть лет. Врачи говорят, что мой мозг умышленно заблокировал эту информацию. По их мнению, она была негативной, и сработал защитный механизм - инстинкт самосохранения, мать его. Видимо, мой мозг умнее сердца.
Год назад, когда ко мне в палату вошла Женя, я обрадовалась, увидев родное лицо, но одновременно с этим почувствовала разочарование. Где-то в глубине души. На чисто интуитивном урове. Что-то подсказывало мне, что человек, которого я хотела бы увидеть первым, далеко не женского пола. Когда стала расспрашивать сестру о последних годах своей жизни и наличии в ней мужчины, она свела разговор на нет, пояснив, что врачи не разрешили пока ничего рассказывать. Информация должна поступать ко мне в голову дозированно. Видете ли, моё психическое состояние должно более-менее прийти в норму.
Я злилась, негодовала- мне казалось, что упускаю что-то важное. Часами упорно напрягала память пытаясь хоть что-нибудь вспомнить, но все старания были напрасны. А сердце продолжало противно ныть. Намекать. Подсказывать. А я не знала, не понимала, как его успокоить.
Мое подсознание подавало разные знаки, в надежде выбраться из под защитного купола. Порой мне снились непонятные сны, я вскакивала посреди ночи с именем Олег на устах. Кричала. Звала. А на утро ничего кроме имени не могла вспомнить. Я стала расспрашивать Женю, но она лишь пожимала плечами. Настойчиво утверждая, что не знает никого с таким именем.
Олег! Это имя никак не хотело оставлять меня в покое. В последнее время сны участились, и я все чаще просыпаюсь в слезах с нехилой дрожью в теле. Эти истерики жутко выматывают, и я стала подумывать о снатворном.
Олег - Олег- Олег. Я по нескольку раз повторяла, пробовала на вкус, в надежде, что мой мозг смилостивится и память вернется. Тщетно. Он упорно продолжал беречь мои нервные клетки.
Целый месяц я провела в больнице, под пристальным наблюдением врачей. Потеря памяти оказалась неприятным бонусом по сравнению с другими увечьями. Три сломаных ребра, разрыв селезенки и прочие скверные травмы обеспечили мне месяц на больничном, и, как минимум, полгода на реабелитационном курорте. О танцах и работе не могло идти и речи.
Выйдя из больницы я вновь пережила смерть родителей. Узнала, что моя сестра-близнец беременна. Новая-старая информация ушатом лилась со всех сторон. Но все это казалось не тем. Не жизненно важным.
Обсудив как обстоят дела и сложив все за и против, мы с Женей приняли решение вернуться домой - в родной Краснодар. В ближайшие полгода я не в состоянии зарабатывать, а сестра... через пару месяцев живот станет видно, и дорога на сцену для неё будет закрыта. Много всего навалилось на нас за этот год. А дома, как говориться, и стены помогают. Попрощавшись с ребятами в клубе, мы неспешно собрали вещи и сдав квартиру хозяйке, отправились домой, по родной четверке. А потом был семейный ужин. Женские слёзы. Понимание. Прощение.
Первые полгода были самыми ужасными. Навязчивое чувство терзало днем и ночью. Я засыпала с именем Олег, и просыпалась. Мозг упорно держал оборону. Со временем это состояние стало привычным. Я понемногу училась жить заново. Сложнее было с Женей. Она закрылась в себе, создала немыслимые барьеры. Мы - близнецы, и должны одинаково думать, но я не в силах преодолеть эти стены. Как только мы вернулись, буквально на следующий день, Женя вновь решила кардинально поменяться. Она ушла рано утром, а вернулась только к вечеру; глаза зареванные, опухшие, но не это нас удивило. Волосы - она снова стала блондинкой. На наши расспросы ответила коротко: " Вокруг нас и так хватает черноты и грязи". С того дня она стала делать вид, что все хорошо, но я и здесь чувствовала обман.
Когда реабелитационный период закончился глотком свежего воздуха для меня стали танцы. Я вернулась в балет, точнее будет сказать, стала преподавать. Восстановить прежнюю форму оказалось сложнее чем я предпологала, но поддержка семьи и сила воли не дали мне опустить руки и сдаться. Через месяц родился Кирюша - наша маленькая гордость и большая надежда. Соболев Кирилл Игоревич - сестра дала ему фамию отца, а отчество деда. Мы не стали ее отговаривать. Кир стал для нее всем: целым миром, Вселенной, ее маленьким капризным богом. Мы же просто дарим им обоим свою искреннюю любовь и тепло.
Завтра наш с Женей двадцать шестой день рождения, а так же очередная годовщина со дня смерти родителей. Я так и не вспомнила, что произошло в тот день, и от этого мне только тяжелей. Я не помню аварию, не помню как оплакивала их. Этот ад мне приходится проживать заново.
Как всегда ночь на двадцать четвертое августа бессоная. Едва успев заснуть, я просыпаюсь вновь. Мне сниться молодой человек лет тридцади, я зову его, а он разворачивается и уходит прочь. Зову снова - не оборачивается. И тогда я бегу, но догнать так и не успеваю. Выкрикиваю его имя и просыпаюсь. Сорочка вся мокрая от холодного пота, а на губах застыло имя человека, которого я не помню, но чувствую, что он что-то значит для меня. Что-то важное.
Я бы все отдала чтобы вспомнить, чтобы узнать - кто ты для меня?
***
ОЛЕГ.
Ровно год я не живу, а существую. Без нее. Горю в агонии и безсмысленно проживаю день за днем. Я потерял мою Крис. Отпустил. Сам. Грудь распирает от тупой мучительной боли, но я, кажется, привык с ней жить. Ни хрена. Я устал врать самому себе. Я подыхаю. Медленно, но верно. Это ад созданный моими руками.
Первые три месяца я тонул в алкогольной бездне, пытался выбить ее имя, лик из своей головы, сердца. Безполезно. Оно выбито на сердце, как клеймо. Как гравировка на кольце, которое я так и не смог выкинуть. <<Люблю. На веки>> - Молотом долбило в голове. И пробило. Я больше не мог вынести и минуты без нее. Среди ночи, едва отойдя от пьяного угара, я поехал к Кристине. Дверь открыла незнакомая пожилая женщина, которая сообщила о том, что она относительно недавно переехала в эту квартиру, и о прежних жильцах ничего не знает. Но я не сдался, и отправился в ночной клуб где танцевали девочки. И плевать, что в грязной одежде и с трехмесячной щетиной я выглядел как бомж. Как оказалось, Крис и Женя были девушками скрытными, ни с кем толком не общались и не распространялись о своей прошлой жизни. Я зашел в тупик.
Два месяца пытался узнать хоть что-нибудь. Найти хоть одну зацепку куда она могла уехать. Ненавидел себя, что раньше сам у нее обо всем не расспросил. Самобичевание и жесткий моральный пресинг - так прошли еще шесть месяцев моей никчемной жизни. Затем пришло время плохих вестей. Теплым августовским утром, в моей квартире раздался звонок. С неохотой, я все-таки с нял трубку. Как говорится, беда не приходит одна. Голос в трубке принадлежал Павлу Валентиновичу. Разговор был коротким. Он сообщил, что после очередного приступа отец скончался, на что я сухо ответил: <<выезжаю>>. Вот так я остался совсем один.
Единственный близкий человек, который у меня остался - Макс. Но теперь все по-другому, у него семья, совсем недавно родился сын. Я просто не имею права чего-то требовать от него, и уж тем более обижаться. Он и так все это время был рядом. Помогал. Поддерживал. Он же сообщил мне о том, что Алиса умерла от передоза. Такова оффициальная версия. Но определенный круг людей считали, что ее убили, скрыв следы таким образом. Я еще раз убедился, что все на земле закономерно.
Похороны были скромные. Несколько дальних родственников, коллеги с прежнего места работы и соседи. Я скорбил. Не только по отцу, но и по ней. Много думал. Осознавал. Одиночество - страшная штука. Оно заставляет тебя копаться в самых глубоких уголках твоей души. Которые, как ты думал, давно засыпаны прахом времени. Оно может сподвигнуть на самые разные вещи. Кто-то окончательно отчаивается и теряет смысл жизни, а кто-то, как я - осмысливает простые вещи, которые до сих пор казались непреемлемыми. И понимает. Прощает. Освобождается. Я смог понять маму. Только оставшись в полном одиночестве, я смог ее простить.
Ночь выдалась тяжелая, впрочем, как все предыдущие за последний год. Полная луна многообещающе светила в окно. Она словно обещала, что скоро все закончиться и вместе с молодой луной родится новая жизнь. Я решил начать все с чистого листа, но перед этим, отдать дань памяти прошлому.
***
От автора.
Прохладное августовское утро напоминало о том, что началась последняя неделя лета. Ёжась от легкого ветерка в тонкую желетку, Кристина вместе с сестрами шла от машины к месту аварии, точнее памятнику напоминавшему о ней. Все трое молчали. Да и не к чему сейчас слова. Не к месту. Каждый думал о своем. Кто-то вспоминал, кто-то мечтал отомстить, а Кристина думала о сегодняшнем сне. Она впервые запомнила лицо того самого Олега. Если это конечно был он. Но ведь именно так она называла его во сне. Крис снова загорелась надеждой, что память вернется.
Девушки стали подходить ближе и увидели силуэт мужчины, он сидел на корточках рядом с металическим крестом и приваренным к нему сбоку рулем. Он сидел спиной и сначала не обратил на девушек никакого внимания. Пока ему не показалось, что он слышит знакомый голос.
Или все же показалось? Олег первый раз со дня гибели приехал на место аварии. Ни сразу, но все же нашел несколько памятников и крест, который в тот день лично отдал отцу. Сам не поехал. Не смог.
Сначало было тяжело. Не знал, что сказать ей. Себе. А потом, как отлегло. Стало легко и свободно. И он рассказал ей все. О Кристине, о себе, о том, как сам просрал свое счастье. Говорил и надеялся, что она его слышит, что простила. А потом услышал сам.
Голос. Лишь долю секунды он сомнивался. Думал показалось. Нет. Это точно она. Не может, черт возьми, так быть. Он гребаный год как сумашедший, одержимый искал ее. Всю Москву, всех знакомых. Вдоль и поперек. А она здесь... все это время она была здесь.
Девушки подошли совсем близко и остановились возле чёрной мраморной плиты. Кристина и Александра не обратили на мужчину никакого внимая, молча стали выкладывать конфеты и печенье. Только Женя осталась стоять как вкопанная, сверля тяжелым взглядом мужчину напротив. Она узнала его. Как не узнать. Легкий кивок в знак приветствия. Зачем он здесь? Как нашел их? Много вопросов крутилось в голове девушки, но подойти не решилась.
Олег и ненадеялся. По взгляду понял, что память к Кристине все еще не вернулась. Значит предется помочь. Теперь он точно знал, что делать. Теперь он ее никуда не отпустит. Молча подошел ближе, но говорить ничего не стал. Ждал когда сама повернется. Вдруг почувствует, все-таки эмоциональная связь между ними всегда была сильная.
А она чувствовала, только не понимала. Какая-то тяжесть образовалась в груди. Такая, что хотелось громко-громко закричать. Ощутив на шее неровное дыхание, она резко развернулась. Хорошо, что за спиной стояла небольшая лавка, а то так и грохнулась бы на землю с открытым ртом и с застывшем немым криком. Было такое ощущение, что это снова сон. Она спит, а он ей снится. Решила себя ущепнуть. Больно. Но он не исчез. Да и Женя с Сашей тут. Значит, не сон.
Они стояли и молча смотрели друг на друга. Женя что-то шепнула Саше на ухо, и они медленным шагом пошли к машине.
Тишина, такая режущая слух тишина. Острая боль пронзила голову девушки. Она зажмурилась и сжала вески руками. Обрывки воспоминаний мелькали перед глазами. Она вспомнила аварию, смерть родителей. Вспомнила Москву и клуб. Но память отказывалась возвращать главные воспоминания. Она никак не могла вспомнить Его. Оперевшись дрожащей рукой на лавку, встала. Подошла ближе и взяв его лицо в руки, посмотрела в глаза.
- Почему мне так хочется тебя поцеловать? - не увидев во взгляде протеста, легонько коснулась губами его губ.
Снова ничего. Только не пойми с чего появились пошлые мысли. И желание. Такое сильное, что еле удержалась от того чтоб потереться об него.
Она сдерживалась, а он не стал. Подхватил ее под попу и приподняв усадил на себя. Девушка собралась было протестовать, но не успела. Олег умело орудуя языком закрыл ей рот. Опустился вместе с ней на лавку и стал целовать. Жадно. Страстно. Как мечтал об этом целый год. А она охотно отвечала.
И казалось, время остановилось. Замерло все вокруг. Слышно было только нервное дыхание и в унисон бьющиеся сердца. Он пришел, и она вспомнила. Молча простила за все и приняла. Место, которое она ненавидела всем сердцем за то, что лишило ее всего, все вернуло.
Но в тот момент они еще не знали, что меньше чем через год, он будет забирать ее вместе с новорожденной дочкой из роддома. Что они наконец-то научаться дышать друг другом.. вместе, а не задыхаться.