Квартира у Кости была маленькая: обычная малогабаритная двушка. Скромное аскетическое убранство говорило либо о недавнем появлении хозяина, либо о его абсолютно не домоседском укладе жизни. Впрочем, на такие мелочи Сергею было абсолютно наплевать.
Ночь он провел на матрасе, в углу большой комнаты. Проснувшись утром следующего дня с тупой головной болью в затылке и смертельной жаждой, он, несколько мгновений не мог понять, где оказался. Такое с ним происходило очень редко и обычно сопровождалось утренним знакомством с очередной прекрасной незнакомкой, при одном взгляде на которую, наступало полноценное и действенное похмелье.
Пока Сергей оглядывался в поисках своих штанов и таинственной незнакомки, уложившей его прямо на полу, в комнату стремительно вошел бодрый, тщательно выбритый, благоухающий каким-то сладким цветочным запахом старый товарищ Костя.
Он присел рядом с изголовьем и молча поставил на пол запотевшую бутылку пива.
- Голова болит? - сочувственно спросил он.
И сейчас же Сергей все вспомнил.
Все то ужасное, страшное и кошмарное, что произошло вчера, и с чем никак не желал смириться его разум. Ему сейчас же захотелось вернуться обратно в блаженное пьяное беспамятство, где нет ни мыслей, ни переживаний, ни смерти Веры. Или, закрыв глаза, заорать из всех сил.
Вместо этого Сергей, стиснув зубы, и, приказав губам - предателям перестать дрожать, попытался улыбнуться, и, сев на кровати, потер, как ни в чем ни бывало, шею, заспанный, взъерошенный, помятый.
- Ты куда собрался-то? - осведомился он.
- Есть дела, - ответил Костя. - Ты не стесняйся, помойся, побрейся, поспи. Я часа через три буду. Если соберешься куда-нибудь уходить, просто захлопни дверь. Но я хотел бы, чтобы ты остался. Есть еще много предметов для разговора. Хорошо?
Сергею стало страшно.
Он не хотел оставаться один.
- Погоди, - торопливо произнес он. - Я с тобой.
- Не надо, - остановил его Костя. - Оставайся и приходи в себя. Я обещаю приехать как можно быстрее.
Сергей гулко сглотнул, провожая его остановившимся взглядом.
Один, завизжал внутри него истерический голос. Господи, не оставляй меня одного... Только не оставляй меня сейчас наедине с пустой квартирой, воспоминаниями и собой. Останься, дружище, богом прошу...
Костя остановился в дверях и внимательно посмотрел на него.
- Надеюсь, ты не будешь делать никаких глупостей.
- Нет, - машинально ответил Сергей, занятый своими переживаниями.
- Тогда увидимся.
Первое что сделал Сергей, оставшись один, это позвонил домой. Главное, хоть чем-нибудь заполнить засасывающую пустоту и тишину.
Мама взяла трубку с первого звонка.
- Это я, - произнес Сергей. - Я жив-здоров, не волнуйся.
- Ты уже знаешь? - после еле заметной паузы спросила мама.
- Не пропадай, - сухо закончила она и повесила трубку.
Так, с ужасом подумал Сергей, стоя с телефоном и почти физически ощущая, как тишина заполняет комнату. Ватная ленивая, издевательски ухмыляющаяся. Телефон не помогает. Только музыка, громкая музыка. И что-нибудь пободрее.
Он лихорадочно пошарил взглядом по комнате.
Здоровенный "Панасоник" - "кобра", как его называли ребята из-за покачивающейся панели управления, стоял на столе в углу. Да здравствует "Максимум"! Он попал в самое начало нетленной "Show must go on" бессмертного Меркюри.
Ирония судьбы, подумал Сергей.
Завещание великого певца перед смертью. Боже, как незаметно и близко ходит смерть рядом с нами изо дня в день! Почему же мы так редко задумываемся об этом? Может оттого, что все мы лишь бестолковые оптимисты?
Уже стоя под горячими струями воды, чувствуя, как принятая накануне мерзость выходит из организма, и с удовольствием ощущая, как мощные музыкальные переливы сотрясают квартиру, он размышлял о благотворном влиянии неумеренных возлияний на психику. Вчера я был на грани. Истерика, устроенная в больнице, где, конечно, вел я себя, как последняя баба, наверняка имела бы продолжение. О том, какое, Сергей имел весьма смутное представление, но не сомневался, что внезапное появление Кости вернуло, в определенном смысле, все на круги своя. И, слава богу, Костя четко знал, что делать и как со мной себя вести.
Сколько же мы выпили? Отчетливо я запомнил четвертую бутылку водки, потому, что крышка не хотела сниматься. Или пятую? А пиво?...
Я не дожил бы до сегодня, вдруг с четкой осознанностью понял он. Вчера я остался бы там, рядом с Верой, на соседнем столе.
Эта мысль так его ошеломила, что он поспешно выключил воду и принялся лихорадочно быстро вытираться.
Он уже взялся за станок, но испугался своих наполненных болью глаз в запотевшем зеркале. Не время, попозже, решил Сергей, откладывая станок и стирая пену с лица.
А что сказала бы тебе Вера сейчас?
Определенно назвала бы малодушным идиотом...
Нельзя бегать от себя в такие моменты.
Ты же сильный... Был... сильным... Тебе еще потребуется сила... И другим тоже... Ее близким и родным, у которых уже ничего не осталось... Будь молодцом... Ты же сказал, что держишься... А всего-то только второй день...
Давай, Сережа...
Я ведь знаю тебя, сказал он сам себе, скрестив взгляды с отражением в зеркале. Ты справишься. Как всегда справлялся со всем сам и один. И никакой Костя тут абсолютно не причем.
Он решительно нанес крем для бритья на щеки.
Брился специально тщательно и долго, дожидаясь пока панические блуждающие огоньки боли в глазах станут совсем не заметными и старательно подпевая Ирочке Салтыковой, обожающей белые шарфы. Эту песню Вера ненавидела. Она вообще не переваривала эстраду великой страны Совдепии, предпочитая ей скромные и незатейливые баллады "Металлики". Она просто слишком хорошо знала английский язык. Даже, делала несколько попыток меня, олуха, ему научить. Хотя, обычно, все уроки заканчивались постелью.
Его мысли было заскользили по направлению к внеклассным занятиям, но он быстро и решительно опустил шлагбаум.
Хватит, Серега. Это уже напоминает почти онанизм...
Пиво оказалось прекрасным. Светлое и холодное, с множеством маленьких воздушных пузырьков по краям стакана.
Я должен пройти это все до конца, мрачно подумал он, присаживаясь на табуретку в кухне. Это еще одно испытание, посланное мне судьбой. Отец... Вера... Как все быстро и скоротечно, словно страницы перелистного календаря. Перевернул страничку, и нет человека. Жуткий отрывной календарь судьбы. Сколько еще осталось листков, сколько еще есть по-настоящему близких мне людей?
Мама...
Нет, сказал он.
Я запрещаю тебе не то, что думать, даже намекать об этом. Раз и навсегда. Эта тема находится под безусловным запретом.
Но ведь беда не приходит одна... И если... Хватит!
Он решительно поднялся, хлопнул ладонью по столу.
Хватит.
Никаких ненужных никому эмоций.
Давай-ка, отвлечемся немного от насыщенных событиями последних дней.
Эх, сейчас бы в клуб...
Вот уж, действительно бегство от реальности!
Лязг металла в ушах, андреналин, заполняющий все естество, раскаты взрывов, крики гибнущих врагов. Сейчас бы я побил все рекорды. И Антона вместе с его непонятными "играми для настоящих мужчин", кстати, тоже...
Захватив бутылку, Сергей отправился на экскурсию по квартире.
В маленькой комнате, очевидно превращенной Костей в подобие кабинета, он остановился, рассматривая фотографии на стенах.
Практически везде присутствовал хозяин.
Костя перед строем, в парадной форме, с автоматом, принимает присягу.
Три смеющихся девушки на природе, у их ног лежащий с нанизанным на шампур шашлыком Константин.
Семейная фотография. Очевидно, его мама и папа, которых Сергей и не знал толком.
На следующем снимке он остановился и долго смотрел на свой выпускной класс. Молодые веселые полные сил. Улыбающаяся Вера рядом с ним, строгим, сосредоточенным. Помниться, подстригся я именно в этот день. Мама заставила. А Костя с правого краю. Смеется, обнимая свою любимую Наташку Томилину...Он заскользил взглядом по лицам. Сколько же нас осталось теперь?
Антон, да вот он... Рассказывали девчонки, умер через пару лет, с сердцем у него, оказывается, проблемы были. Как и у Веры... Н-да... Вот Димка, дружок... Попал под поезд, ехал к бабушке... Кошмарная глупая случайность... Тоже через год-два после выпуска... Кто еще? Да разве всех упомнишь?...Разве проследишь жизнь людей, которых не видел уже почти двести лет?
Вера...
Он помотал головой, заставляя себя переключиться, и присел за Костин большой письменный стол.
Прямо на него с маленькой фотографии в рамке, опять смотрел Константин. Был он с автоматом в пятнистом камуфляже, обнявшийся с двумя друзьями. Лица у всех темные, словно закопченые, на заднем плане что-то горит, а под ногами сбитая, очевидно со столба, табличка с корявой надписью "Грозный!".
А я не знал, что он был в Чечне.
Нет, о его военном училище, конечно же, был в курсе. Писал он мне даже пару раз, как человек, первым хлебнувший армейской романтики. Каждое письмо дышало радостью и молодецкой бравадой, сопровождалось красноречивой героической фоткой а-ля Рэмбо и свидетельствовало о Костином несгибаемом нраве, наконец-то обретшем свой дом. Я ведь тогда даже, помнится, тоже стал подумывать о военной карьере.
Но, не сложилось.
Хорошо, плохо ли, кто знает?
Он поставил фотографию на место, и взгляд его машинально скользнул ниже к ящикам стола.
В нижнем, полуоткрытом, лежал пистолет.
Интересно, подумал Сергей, сделав глоток из бутылки.
Он совершенно не разбирался в оружии.
В армии ему несколько раз доводилось видеть "Макаров", да и то только издали, когда их взвод отправили обеспечивать офицерские стрельбы. Этот пистолет явно был не нашим. Здоровый, вороненый, тяжелый. Как в каком-нибудь гангстерском боевике.
Он повертел пистолет, несколько раз прицелился в стоящий напротив дом, потом, не без труда, вытащил магазин. Острые жала пуль были ярко-желтые, сияющие, готовые по первому требованию вонзиться в плоть врага. Да, подумал Сергей, загоняя магазин обратно. Интересный человек Костя...
И сейчас же потерял к чуду заморских технологий всякий интерес, потому, что в том же самом ящике лежала фотография, точная копия выпускной, разместившейся на стене, и вначале, занятый пистолетом, Сергей ее не заметил.
Копия, однако, была не полной.
Он вытащил фото, положив пистолет на место.
Странно...
Лица многих стоящих из его класса были обведены красными чернилами в маленькие кружки, а некоторые из них перечеркнуты. Верино смеющееся лицо выделялось синим перечеркнутым кружочком, а на его собственном, теми же чернилами была нарисована стрелка с вопросом.
Сергей почувствовал мерзкое сосущее ощущение под ложечкой.
Двадцать восемь человек, из них (он лихорадочно пересчитал) двадцать один с крестами на лицах. Если проводить аналогии, в замешательстве подумал Сергей, от нашего класса осталось совсем мало народу. Семеро... Я, Томилина, Костя, Толян Смирнов, Эдик Гальцман, Надька Сенько и Вика... Черт, фамилию не помню...Ну, тихая такая была, на "Камчатке" постоянно сидела...
Вот это номер, подумал он.
Неужели все остальные мертвы?!
Он посмотрел на пистолет в ящике.
Неужели Костя, свихнувшийся на армейской почве, занялся, ни с того, ни с сего, зачисткой бывших одноклассников?
Разгулявшееся воображение немедленно нарисовало почти лирическую картину: деловитый Костя, чистящий пистолет и довольно перечеркивающий красной ручкой очередное лицо очередного одноклассника. Мог бы? Хм... Пожалуй...Хотя, зачем тогда вчера он меня практически вытащил?...
И Вера... Как он мог посодействовать ее смерти? Хотя с сердцем у нее проблемы с детства были...
Предположим...
Он вспомнил старый фильм эпохи подъема видео салонов. Как он назывался-то? "Мастер"? Нет, что-то автомобильное... А... "Механик"! Точно...Киллера - профессионала играл нестареющий Чарльз Бронсон. Как он в кино валил своих жертв? Элементарно. Вычислял слабое место и бил. Пистолетом, кстати, почти не пользовался. Слабое у тебя сердце? Пожалуйста - кросс по жаре и пересеченной местности на время... Хм... Но Вера-то дома была... Хотя, если сделать грамотный звоночек по телефону с описанием групповых оргий при участии ее любимого Сергея... Случился бы у нее приступ? Случился бы?...
В этот момент очень во время зазвонил телефон.
После секундного замешательства, Сергей поднял трубку.
- Костя? - поинтересовался молодой женский голос.
- Его нет дома.
- А скоро будет?
- Я честное слово, не в курсе. Но я могу передать...
Пауза.
- Я его старая школьная знакомая. Мы в одном классе учились, - сказала девушка, а у Сергея в голове что-то хрустнуло. У меня, девушка, до вчерашнего дня тоже была одна любимая одноклассница. - Меня зовут Наташа. Он поймет, вы ему просто передайте, что я звонила и очень хотела с ним поговорить.
- Передам, - в полной прострации ответил Сергей.
На том конце повесили трубку.
Вера... Зачем же?... Стоп!
Хватит, слабак!
И здесь одноклассники, заставил себя подумать о другом Сергей, потирая виски. Снова и вновь. Кругом одни одноклассники, вымирающие один за другим. Хоть вешайся...
Зачем же Косте такая подкорректированная классная фотография?
И тут, внезапно, до него дошло, что Костина одноклассница автоматически становилась и его. Господи... Да, кто же, это в нашем классе такая Наталья была? Причем, хм, живая и здоровая до сих пор...
Томилина?... Наташка Томилина?!...Неужели?... Умница и краса, из-за которой Костьку чуть из школы не выгнали?!... С которой у друга Кости жуткая любовь была?... Я же ему еще помогал наскальные росписи перед парадным входом малевать...
Неужели своих близких школьных друзей он оставил напоследок?
Значит и над ней висит знак вопроса, как незримый дамоклов меч?
Сергей ощутил себя на подбитом роботе, окруженным тремя вышедшими на прямую наводку "Катапультами"...Его пробила испарина.
Почему же я не сказал ей ничего?!...
Он посмотрел на телефон, словно Наталья еще могла находиться на другом конце, и вдруг с облегчением вспомнил, что единственная из их класса, уникальная из их класса, отличница Томилина стала учителем в старой и до боли знакомой школе, и что немедленно найти ее не составит особого труда...
2.
Больше всего на свете Наташа не любила непонятных разговоров. Не заумных бесед с людьми, в предмете которых не понимаешь ничего, ни полуночных пьяных споров со специалистами по всем вопросам, а именно разговоров, где вроде бы и говорят верно и вроде бы на языке обыденном, а тем не менее оставляющих впечатление недосказанности и туманности. Директриса школы Татьяна Кузьминична Пельцер была специалистом именно по таким разговорам.
Пригласив Наталью к себе перед уроками, она начала с места в карьер.
- Наталья Сергеевна, я не хочу сейчас беседовать с вами о вашей педагогической деятельности, о вас отзываются хорошо и все вроде бы довольны вами. Я вас помню еще по вашей школьной биографии, которая была наполнена большими успехами. Так что очень прошу вас не удивляться предмету нашего разговора и постараться сохранить этот предмет в возможно большей конфиденциальности.
- Я слушаю вас, Татьяна Кузьминична, - со всей возможной почтительностью сказала Наташа.
Директриса задумчиво посмотрела в окно, где проплывали толпы школьников, потом посмотрела на Наталью.
- Очевидно, с некоторыми из них вы до сих пор поддерживаете какую - то связь?
- Мы же живем рядом.
- Что вы могли бы рассказать о Константине Васильеве, вашем однокласснике, с которым вы, помнится, состояли в большой дружбе? Надеюсь, ваши отношения не переросли в нечто большее, что пророчили многие учителя нашей школы ...
Наталья испытала легкий шок.
- Э... - она лихорадочно пыталась подыскать ответ. - Нет. Наши отношения продолжали оставаться дружескими, пока он не уехал в военное училище.
Кузьминична могла даже не смотреть на собеседника чтобы уловить его состояние. Все- таки годы работы в школе имеют свои плюсы.
- Вас что-то смутило в моем вопросе? - заботливо спросила она.
- В общем-то, нет ... - пробормотала Наташа и вдруг решилась. - Просто не далее как позавчера мы с ним виделись.
- Да? - немедленно подобралась Кузьминична. - И что?
- В смысле? - не поняла вопроса Наталья.
- Он говорил вам что-нибудь?
Наталья в замешательстве на нее посмотрела.
- Я не понимаю, Татьяна Кузьминична, почему, собственно...
- Я постараюсь объяснить все позже, - перебила ее директриса. - Поверьте, мне необходимо знать, о чем вы с ним разговаривали.
- Ни о чем, - соврала Наталья, пожав плечами. - Так... О жизни, об общих знакомых... Кто как устроился в жизни...
- О школе? ... - странным голосом спросила ее директриса. - О школе вы с ним не говорили?
- Конечно, - кивнула Наталья и уловила внимательный взгляд Кузьминичны, - я рассказала ему, что стала учителем. О том, что работаю в нашей школе... А что?
Директриса, казалось, немедленно утратила интерес к беседе.
- А что там у вас произошло с Новиковым на продленке? - внезапно спросила Кузьминична. Началась, подумала Наталья.
Она подробно, со всеми нюансами, пересказала происшествие. Она упомянула и про проклятое заявление, и то, что Славика не было в школе, и то, что вчера она пыталась связаться с его родителями, но к телефону так никто и не подошел.
- Не понимаю я ничего, - призналась она в конце. - Если его родители считают, что я в чем-то виновата, то могли бы придти и сказать. Я ведь, в конце - концов, им не девочка...
- Да - а ... - кивнула Кузьминична, и тут раздался звонок. - Ну, ладно... - подняла она на нее глаза. - Подождем... Было приятно с вами побеседовать, Наталья Сергеевна...
Уже по дороге в кабинет, Наталья поняла, что Кузьминична так и не объяснила свой интерес к их с Костей общению. Ловко это у нее получилось, подумала Наталья. Сразу перевела тему на Славу, а потом дождалась звонка. Но Костя... Почему он ее интересует? ... Надо все-таки с ним повидаться, ох как надо... Надеюсь, сегодня хотя бы позвонит... Хотя, какой-то странный голос был у того парня, с котором я разговаривала... Словно... Наркоман после прихода... Передаст, интересно, что я звонила?...
Дети уже были в классе.
- Садитесь, - автоматически сказала Наталья в ответ на приветствие.
Прошла к своему столу и, все еще плавая в тяжелых мыслях, села, машинально открывая журнал.
В классе висела нереальная гробовая тишина.
Вначале она ее не заметила, взглядом перебирая знакомые и ставшие уже родными фамилии, а потом предчувствие чего-то плохого перехватило ей дыхание. Такими тихими герои из второго класса никогда не возвращались с перемены.
Она медленно подняла голову, обводя взглядом сосредоточенные и ставшие почему-то совсем не детскими лица. В среднем ряду кто-то отчетливо всхлипнул.
- Что случилось? - спросила Наталья и ее голос в полной тишине почти прозвенел. - Кто там плачет?
- Светка Синявская, - коротко ответил второгодник Ляпунов с первой парты, брезгливо морщась.
Наталья поднялась.
- Света, в чем дело?
- Да дружка ей своего жалко, Наталья Сергеевна, - презрительно брякнул Ляпунов. - Сопли развесила, тоже мне...
- Прекрати сейчас же, Паша, - автоматически одернула его Наталья. - Это же девочка...
- Да замолчи ты! - не выдержал Вадик Никитский, который сидел рядом со Светой и гладил ее по сотрясающейся голове. - Не видишь, что ли...
- Кто-нибудь может мне объяснить, что произошло? - в бессилии обвела Наталья притихший класс взглядом.
Дети отводили глаза.
- Слава Новиков погиб, - ответил Вадик. - На перемене ребята из второго "Б" рассказали. Попали они всей семьей вчера в аварию на машине.
3.
Он шел знакомой дорогой, и ему казалось, что семь долгих лет после выпуска исчезли из жизни. Скоро каникулы, полугодие заканчивается, а Вера пригласила к себе на праздник. Короткая сказочная Новогодняя ночь, в которую мы будем вместе... Снова вместе...
Главное, не нахватать в конце трояков, отцу это здорово не понравится... Не дай бог, запретит идти к Тулицким...
Снег убаюкивающе поскрипывал под ногами, и на улице было совсем не холодно. Холод, скорее, заполнял все внутри.
Вера...
Школа...
Вера...
В огромной рекреации за столиком у входа сидела пожилая женщина и читала некое творение в мягкой обложке. Когда Сергей хлопнул дверью, она подняла голову.
- Ольга Петровна! - немедленно узнал ее Сергей вслух. - Здравствуйте.
Женщина нахмурилась, вглядываясь, потом лицо ее расплылось в улыбке.
- Господи, - всплеснула она руками. - Никак Тихонов пожаловал! Как ты, Сережа?...
- Да вот, решил к Томилиной заглянуть, - улыбнулся он в ответ. - Говорят, она теперь учителем стала...
Ольга Петровна, маленькая круглая, которая всю школьную жизнь гоняла их из туалетов и заставляла выбрасывать недокуренные бычки в унитаз, а не в окно, грозившаяся нажаловаться Кузьминичне, но так никогда этого и не сделавшая, совершенно не изменившаяся, вертела его несколько минут, охая и ахая, задавая быстрые женские вопросы (Не женился еще? Как родители? Где работаешь?), и, наконец, удовлетворенная осмотром, присела на край стола.
- Молодец, - сказала она. - Какой красавец вымахал из маленького и шустрого хулигана! Девчонки сохнут, небось?
- Сохнут, - согласился Сергей обречено.
- Ну, ладно, иди, иди, - махнула Ольга Петровна рукой. - На первом этаже ее кабинет. Надпись увидишь - второй "А"... Там уже Костя Васильев... У вас что, сегодня, встреча выпускников?...
- Костя? - переспросил Сергей, ощутив тяжесть в груди.
- Ну, из класса вашего, помнишь же?...
- Да друзьями были, как не помнить, - кивнул Сергей, а воображение уже дорисовало красный крестик на лице Натальи. - И давно он тут?
- Да с полчаса, как пришел, - ответила Ольга Петровна, вновь открывая книгу.
Он остановился перед поворотом и глубоко вздохнул.
Ну, что же, Механик... Есть к тебе один незатейливый вопрос. Посмотрим, сумеешь ли ты на него правильно ответить...
Их обоих он увидел перед дверями класса.
Наташа, опершись на стену, зябко кутаясь в большой шерстяной платок, сосредоточенно слушала Костю, который что-то горячо ей рассказывал, оживленно жестикулируя.
На киллера при исполнении служебных обязанностей он совершенно не походил.
Сердце Сергея замерло.
- Наталья, - громко сказал он, остановившись в конце коридора. - Отойди от него.
Время остановилось.
Две пары глаз одновременно повернулись к нему.
Наташины, большие, чуть вытянутые, ничего не понимающие, испуганные и Костины, быстрые, блестящие, почти черные.
- Что это значит, Сергей? - после паузы холодно спросил Константин.
- Просто отойди от нее, - ответил Сергей. - Желательно в конец коридора. У меня есть к тебе пара вопросов, дружище.
В Костиных глазах мелькнуло нечто похожее на понимание.
- Правая рука у тебя, очевидно, занята? - осведомился он.
- Там подарок, - кивнул Сергей. - Ты ведь в курсе, так? Поэтому, не делай глупостей. Я очень плохо умею обращаться с оружием. Хотя точно знаю, где находится предохранитель и как его снимать.
Тишина внезапно стала всепоглощающей.
Костя очень нехорошо прищурился и был он опасен, боже, как же он был опасен! Ну, только дернись, гад...
- Что происходит, мальчики?! - испуганным возгласом разорвала тишину Наталья, быстро перескакивая глазами с их окаменевших лиц. - Сергей, ты-то откуда взялся? Что все это значит? Кто-нибудь, объяснит мне, что происходит?!
- Хорошо, - сказал Костя, медленно убирая руку, упиравшуюся в дверной косяк, и выпрямляясь. - Только давай, поговорим не в школе. Не хочется тут... Грязь разводить...
Глаз с Сергея он не сводил.
- У тебя еще есть дела? - спросил Сергей у Натальи.
- Н...Нет, - от волнения она заикнулась.
- Тогда собирайся. Мы здесь подождем.
- Зря ты все это затеял, - спокойно произнес Костя, когда Наталья скрылась за дверями класса. - Мы могли бы все обсудить дома.
- Концы в воду, да?
- Дурак, - отрезал Константин.
Запыхавшаяся Наташа появилась на пороге.
- Я готова.
- Пошли, - сказал Сергей. - Тебе это тоже будет интересно услышать.
- Не нужно ей все это, - произнес Костя.
- Ну, еще бы... - усмехнулся Сергей.
Ольга Петровна проводила их доброжелательным взглядом и, пожелав счастливого пути, вновь углубилась в книгу.
- Может быть, ко мне? - осторожно предложила Наталья. - Чаю попьем.
- Ты что, серьезно считаешь, что это я? - спросил Костя. - Ты не опохмелился что ли после вчерашнего?
- А зачем тебе пистолет? И это, - он достал из кармана их классную фотографию и протянул ее Наталье. - Что это за пометочки, Костя?
- А ты как думаешь?
Наталья ошеломленно водила пальцем по их улыбающимся лицам семилетней давности.
- Это... - она подняла глаза на Костю. - Это то, о чем я подумала?...
- У тебя не много ответов, дружище...- произнес Сергей.
Напряженный палец на спусковом крючке уже начинало сводить судорогой.
Костя тоскливо посмотрел на падающие в свете фонаря снежинки, сплюнул и покачал головой, как бы упрекая себя за что-то.
- Да, - наконец кивнул он. - От нашего класса в живых осталось только шестеро...
- Семеро, - поправил его Сергей автоматически.
- Шестеро, - упрямо повторил Костя и взгляд его стал жестким. - Я сегодня узнал и не успел еще внести в фотографию коррективы. Эдик Гальцман утонул этим летом в Средиземном море. Отдыхая с друзьями и молодой женой в Греции. И вот, что еще... - добавил он, нахмурившись. - В Греции я ни разу не был... Поэтому, Холмс и Штирлиц, вместе взятые, отдал бы ты мне пистолет... Нажмешь еще случайно, не дай бог... И станет у нас еще одним одноклассником меньше...