Несмотря на то, что Регине перевалило за 80, она сохранила живой острый ум, а не впала в маразм, как большинство людей её возраста.
Если бы кто-то сказал истощённой семилетней девочке, находившейся в одном из концлагерей, где "окончательно решался дагонский вопрос", что она доживет до такого преклонного возраста, то она ни за что бы не поверила. Это был тот самый концлагерь, в одном из бараков которого дагонские клирики, собравшись при неровном свете огрызка свечи, устроили суд над самим всевышним и признали его виновным в том ужасе, в который он вверг дагонский народ. Сам по себе факт вопиющий, но сегодняшние историки предпочитают о нём не вспоминать. Регина каждый день ожидала смерти, но, однажды, танки с красными звёздами вышибли ворота и смяли ограду концлагеря. Неулыбчивые рутенийские солдаты, остервеневшие от увиденного, разоружив охрану лагеря, просто согнали её за дальний барак и как баранов перекололи штыками. А потом начали раздавать похожим на скелеты людям кашу из полевой кухни, небольшими порциями, чтобы не вызвать заворота, почти отвыкших от еды кишок. Польская дагонка Регина прожила долгую жизнь, а, на старости лет, переехала из благополучной Европы в Дагонию, чтобы заботится о несчастных уличных животных, положение которых в этой стране напоминало пожилой женщине о годах, проведённых в концлагере. Она никак не могла понять, откуда взялось, у настолько пострадавшего народа, тотальное отсутствие жалости к тем кто слабее и не может себя защитить.
Известно, что отдельных мудаков, издевающихся над животными, можно найти даже в самых благоустроенных странах. И, в этих странах, большинство людей считает их за больных ублюдков, с брезгливым омерзением применяя к ним закон. Но в Дагонии это явление приняло массовый характер и почтенные отцы семейств почиталют за доблесть, в сорокоградусную жару, перевернуть ударом ноги аккуратные пластмассовые поилки с чистой водой, чтобы мучающиеся от зноя кошки не имели возможности пить. Даже, славившиеся своей жёсткостью турки, могли бы дать дагонцам сто очков вперёд, в части гуманного отношения к уличным животным. Регина, хорошо помнившая, тяжёлый жирный дым, валивший из трубы лагерного крематория, не могла себе представить, что должно творится в головах у людей, которые в религиозный праздник бросали в костры живыми маленьких котят. А немногочисленные патрули, организации, занимавшейся защитой животных, пытавшиеся в этот день обойти все костры, только оттеняли этот вопиющий факт.
Таковы были дагонцы - народ контрастов, дававший миру десятки гениев и бесчисленные толпы мразей. Отдельные выходцы именно из этого народа, такие, как Иешуа, навсегда оставались в человеческой памяти, пытаясь изменить наш несчастный мир к лучшему. И подавляющее большинство именно этого народа отвергало и распинало их. Народ, который всегда будут ненавидеть другие и который, в высокомерии своём, никогда не поймёт почему.
В эти две недели Регина ходила кормить животных не только на своей улице, но и на улице, за которую "отвечала" её заболевшая подруга. Она не любила этот район и старалась брать туда с собой кого-нибудь из знакомых мужчин сопровождающим. На этой улице жили, в большинстве своём, не знавшие ужасов войны, смуглые выходцы из восточной ветви дагонского народа.
- Жалко, что вас всех не сожгли в концлагерях, - не стеснялись кричать они, едва завидев светлокожую Регину с мешочком кошачьего корма.
Однако, на сегодняшний вечер сопровождающего не нашлось, что впрочем никак не могло её остановить - животные не должны оставаться без еды из-за такой малости. Регина, прошедшая ад одного из самых жестоких концлагерей 20 века уже никого и ничего не боялась. Закончив свой обход, под несущиеся из окон проклятия и возвращаясь обратно Регина заметила как дети игровой площадке пытаются играть в футбол маленьким дергающимся комочком. Выхватив его, с несвойственной своему возрасту сноровкой, она с облегчением убедилась, что котенок почти не пострадал. Старуха засунула его за пазуху, чтобы отнести к таким же подобранным бедолагам, ютившемся в её квартире. Но один из лишенных живой пищащей игрушки детей, успел пожаловаться старшему брату. И толпа подростков окружила Регину прежде, чем та успела покинуть район детской площадки. Небольшие плоские шапочки указывали на то, что подростки религиозные - самая жестокая часть населения, уверенная в своей правоте, превосходстве над остальными , и в том что им от рождения выписана индульгенция от всевышнего на любые действия.
- Ты воняешь своими кошками и разносишь их заразу, - кричали молодые люди.
Пожилая женщина угрюмо молчала, не отводя твёрдого взгляда от наглых глаз обступивших её молодых волчат. Так продолжалось несколько минут.
Вдруг, Регина почувствовала смачный пинок, потеряла равновесие и упала, стараясь в падении свернутся так, чтобы защитить котенка.
Со свистом и улюлюканьем "онижедети" подобрали камешки и палки и стали швырять в старуху.
Один из острых камешков рассёк бровь и сочащаяся из ранки кровь начала заливать глаз...
Психоделически перемигивавшиеся огни полицейской машины, вызванной кем-то из свидетелей, молчаливо наблюдавших сцену издевательств из окна, разорвали сумерки. Офицер лениво вылез из транспортного средства. В силу узкого кругозора, он, как и подавляющее большинство дагонских полицейских, не имел представления, о том, насколько его аккуратная чёрная форма напоминает форму тех. кто в середине прошлого века пытался окончательно закрыть дагонский вопрос. Если бы Регина видела полицейского, то могла бы оценить эту иронию, но она свернулась калачиком на ещё не остывшем после жаркого дня асфальте, защищая котёнка и выставив наружу наименее уязвимые места, если допустить, что такие существовали на разбитом теле 80-летней старухи.
- Что здесь происходит? - Бросил полицейский толпе молодых подонков.
- Ничего, офицер, мы здесь не причём, просто городская сумасшедшая, - посыпались ответы.
- Чтоб через минуту здесь не было никого, кто не хочет ночевать в участке. Брысь!
Стайка молодежи поняла, что развлечение окончено и, недовольно бубня, удалилась в сторону сияющего неоновыми рекламами центра города.
- Я могу вам помочь? - Спросил полицейский старуху, её окровавленного лица в сгущающихся сумерках он не заметил.
- Всё в порядке офицер, - Регина чуть не сказала "господин шуцман", но вовремя одернула себя, - просто присела отдохнуть, через минуту меня здесь тоже не будет.
Когда машина полиции отъехала, Регина с трудом поднялась, небрежным движением скорее размазала по лицу, чем стёрла кровь и грязь, проверила уютно устроившийся за пазухой тёплый комочек и, прихрамывая, медленно пошла вдоль улицы. Она шла в ту строну, где только ей одной, сквозь спокойную темноту вечернего парка светил маяком слабый огонёк. Это лучились теплотой и любовью глаза, ждавших ее возвращения, отверженных существ.