Аннотация: "Итак, по плодам их узнаете их" Мф. 7:20
Сегодня луна почти не видна, а значит, настала ночь закона. Ночь, когда приходится брать закон в свои руки, потому, что те, кто должны это делать по долгу службы, клали на всё с прибором. Ну что ж, я не гордый. И мне уже приходилось в жизни заниматься чёрной работой.
. Кстати, если что, я ненавижу расизм. Тот, кто судит людей по цвету кожи - идиот, судить людей надо по их поступкам.
***
Молодой черно-белый кот умирал, сам до конца не понимая, почему. Ещё какой-то час назад всё было нормально, он поохотился на голубей, как всегда неудачно. Потом немного поиграл с девочкой, живущей в его доме, выражая, как умел, благодарность за вкусные пол котлеты. Потом его стало клонить ко сну, и он задремал на травке, в тени большого дерева. Вдруг страшный удар огромным камнем раздробил коту позвоночник. Он пытался бежать, но задние лапы не слушались. Пытался, отчаянно скребя передними лапами, оттащить своё искалеченное тело в спасительную темноту подвала, когда второй камень пробил череп. Фонтаном ударила струйка крови, и через несколько десятков секунд хаотичных подёргиваний всё было кончено.
***
Здоровенный эфиоп притаился в вечерних кустах с камнем. Я подхожу и хлопаю по плечу, он оборачивается с гримасой недовольства - развлечение сорвано.
- Ты знаешь, что законом запрещено бить животных, - сращиваю больше для проформы, - ответ уже ясен из злобного взгляда маленьких, близко посаженных обезьяньих глазок.
- Какой закон? Покажи мне этот закон! - Отвечает он.
Эфиоп всё прекрасно понимает и абсолютно ничего не боится. Он на коне, ведь всего пару недель назад его соплеменники поставили на уши всю страну, перекрыли дороги, жгли машины, били людей, кидались камнями в полицию, которая до сих пор жидко гадится под себя, вспоминая эти дни. Глава правительства что-то жалко блеял, как баран в день курбан-байрама, а обнаглевшие страховщики отказались покрывать убытки жертв погрома. Эфиоп подходит ко мне близко, наши лица почти соприкасаются. Он чувствует себя царём горы и уверен в своей полной безнаказанности. Зря это он, конечно. Понимая бесплодность дальнейшей дискуссии, пробиваю локтем в челюсть, нокаут. Добавляю ещё один расслабляющий в основание черепа. Выжидая, пока вечерняя улица не опустеет, заволакиваю тяжелую тушу в свой фургон.
***
Очнулся, вот и хорошо - тащить тебя на себе до парка я не собирался. Как удивительно быстро пара оплеух приводит людей в чувство. Злоба исчезла из обезьяньих глазок, теперь они отчаянно обшаривают поляну у парка в поисках спасения. Ну-ну, ищи, дагонцы ночью в парк не ходят.
- Будь послушен и всё кончится хорошо, - я даже не вру, я же не сказал для кого хорошо, и, вообще, хорошо - понятие относительное.
Послушный, как ягнёнок, стреноженный и со связанными руками, эфиоп покорно плетётся за мной, мимо редких фонарей, в заросшую кустами тёмную часть парка. Парень, пойми - это не личное, то есть, конечно, личное, но не рассовое и не национальное, ведь я не расист. Я не хочу видеть слёзы соседской девчонки над трупом дворового котика, которого она два года подкармливала и с которым дружила. Не хочу видеть, как обреченно разводят руки ее родители, ведь полиция не будет заниматься этим делом. Полиция вообще в Дагонии своеобразная. В виду ммм... как бы сказать, чтоб сильно не обидеть? Ага, вот! В виду некоторой ограниченности этих офицеров, им сложно понять, что наказание работает сдерживающим фактором не тогда, когда оно жестокое, а тогда - когда неотвратимое. Поэтому, несмотря на наличие закона, делами об издевательствах над животными полиция заниматься не хочет. Дежурная отмазка - "Ну ты сначала сфотографируй, как он убивает котиков". Теперь, если я увижу, как на улице кого-то грабят или насилуют, я, пожалуй, тоже сбегаю за своей фотокамерой.
***
На кол бы тебя скота посадить, да возни и вони будет много. К тому же, одному это делать несподручно. А ещё, не дай бог спасут, медицина сейчас сильно продвинулась. Поэтому, отработанным ударом пробиваю селезёнку. Что ты сказал? Я - расист? А вот сейчас обидно было! Какой я тебе расист? У расистов проблемы с чёрным цветом кожи, а вот мне на это абсолютно наплевать. Тут ведь как с геями - геи считают, что тех, кто их не любит, напрягает другая ориентация. Но подавляющему большинству так называемых гомофобов, абсолютно наплевать на то, как и куда долбятся взрослые люди. Хотят долбиться под хвост - их дело, испокон веков такие были. Проблемы начинаются, когда геи решают потребовать себе особые права и преференции именно потому, что долбятся под хвост. Так и у меня проблемы с неграми не из-за цвета, запаха или образования, а только лишь потому, что они ведут себя как... как негры. Они приезжают в относительно цивилизованную страну и привозят с собой средневековье. А я не хочу жить в средневековье. Кроме этого, я не хочу, чтобы люди и животные страдали только потому, что в мирный дом вселилась большая злая обезьяна. И это не связано с её происхождением, ведь я не расист. Расисты вообще недоумки - они считают чернокожих недочеловеками, ниже себя. Я - это другое дело! Я считаю эфиопов абсолютно такими же, как и другие люди, такими же, как и я сам, а значит, в полной мере осознающими свои поступки и способными за них адекватно отвечать.
***
Когда жаркое дагонское солнце всходит над парком Ярконим, на фоне белёсого от зноя неба становится четко различимым силуэт человека, распятого между вершин двух деревьев. Он не кричит - с вырезанным языком не покричишь, и уже даже не мычит. Тяжелая нижняя челюсть отвисла, белки глаз навыкате от страдания. Когда его снимут, скорая помощь уже не понадобится. Когда Творец создавал этот мир - он дал его всем живущим: людям, кошкам, собакам и даже черепахам со змеями. Дело не в цвете кожи, просто надо всегда оставаться человеком.