Аннотация: Жизнь Джули была не сахар. Пьянство, наркомания, работа проституткой и вечные избиения от клиентов и её парня сутенёра. А еще у неё был маленький сын Джонатан, который был недалёким, но очень любознательным...
С тоскливым скрипом дверь отворилась. В комнату вошел мужчина и перешагнул порожек, не спеша прикрыл за собой скрипучую дверь и поставил на пол небольшой ржавый тазик, наполненный мутновато-серой жидкостью, чем-то похожую, по консистенции, на очень жидкий овсяный кисель.
- Пора завтракать, пацан! - присев на корточки приказал мужчина.
Джонатан встал с грязного, пропитанного мочой и потом матраца, на карачках подполз к тазику и трясущимися руками начал жадно уплетать серую жижу.
***
На вид Джонатану было три-четыре года, но на самом деле ему уже было около восьми лет. Он родился недоношенным и болезненным младенцем, примерно на два месяца раньше срока. Его мать, Джули МакНилан, крепко сидевшая на мете и героине уже несколько лет, с облегчением вздохнула когда маленький человеческий комочек, измазанный в первородной смазки и крови тихо выпал из её влагалища. Сперва она думала что он мертвый, но через некоторое мгновение он зашевелился и даже немного похныкал. Тогда Джули горестно вздохнула и выкурила очередную трубку метамфетамина. Обычно из неё выходили мертвые младенцы, с деформированными головами, туловищами и конечностями, дауны, микроцефалы, олигофрены и обладатели неизлечимых физических расстройств. Даже если они и рождались живыми, то больше недели не один из них не задерживался на этом свете.
Джонатан рос медленно и плохо реагировал на окружающий мир, поздно начал ходить, поздно заговорил. Даже сейчас его речь никак не назовешь полноценной, то, что он бубнил даже и речью трудно назвать. Говорил он мало, в основном, мыча он показывал пальцем как двухлетний ребенок, либо нечленораздельно мямлил. Когда не стало его дедушки Хэнка, детской комнатой Джонатана стал чердак, старого ветхого дома, на отшибе глухой американской деревушки Штата Канзас. Дом достался Джули от отца, который пятый год покоиться где-то на заднем придомовом участке, расчлененный ровно на пять частей.
Джонатан любил дедушку Хэнка, и лишь одному ему он обязан жизнью. Забитый, сморщенный с большим носом и маленькими подслеповатыми глазками старик, не гнушающийся Муншайном , выходил маленького Джонатана. Жившая у них старая коза, ещё давала, какое-никакое молоко, поэтому, когда дедушка Хэнк приходил в себя, после влитого в него самогона, он жамкал своими трясущимися руками дряблое вымя животного, и проделав ржавой булавкой несколько дырочек в использованном презервативе, найденным у кровати своей дочурки Джули, он кормил племяша Жожо (так он его называл) и напевал ему старые кантри песни.
Когда Хэнк нашёл племяша Жожо лежащего на кровати, прямо между измазанных в крови бедрах дочери Джули, младенец был красный и сморщенный, как чернослив. Перекрученная пуповина тянулась от ребенка к материнской раскуроченной половой щели толстым сизым канатиком. Джули лежала на кровати в бессознательном наркоманском угаре. Старик сбегал на кухню, взял нож. Потом, сделав глубокий вдох, схватил скользкую слизистую пуповину левой рукой и резанул ее ножом, после чего перевязал пуповину. Джули застонала и снова ушла в забытье. Джонатан захныкал. Старик Хэнк поднял липкого ребенка с пола, поднес к раковине и осторожно смыл с него слизь и уже запекшуюся кровь матери.
"Я назову тебя Джонатан, - говорил он, своим скрипучим голосом. - Всегда мечтал о сыне, но Господь дал мне дочь, грязную, развратную наркоманскую шлюху, убившую собственную мать".
Нет, Джули не всегда была такой. Стоит отметить, что её детство и юность было вполне благополучными. Их дом был всегда чистым и ухоженным. Все всегда было убрано и постирано. Во дворе росли деревья, и имелась детская площадка. Мать всегда занималась хозяйством, а отец промышлял разведением домашнего скота. По случаю воскресенья в песочнице вокруг качелей тусовалось множество детишек. Их семья любила встречать гостей и устраивать барбекю-вечеринки.
Джули росла симпатичной девочкой, похожей на свою мать. Черноволосая с ямочками на щеках и большими синими глазами она умиляла своей красотой даже самых отрешённых от жизни аскетов. В школе она была самой популярной девочкой. Отличница, капитан группы чирлидеров, королева выпускного бала. Ходила в красивых платьицах, не пила, не курила и не ругалась. Она мечтала поступить в университет Буффало и уехать жить в Нью-Йорк. Но Нью-Йорк так и остался её несбывшейся мечтой. Одна роковая случайность пустила всю жизнь семьи МакНилонов под откос.
Тогда, на свое девятнадцатилетние, Джули впервые попробовала алкоголь. Со своими друзьями она устроила вечеринку на берегу озера. Джули планировала вообще не употреблять спиртного и даже взяла у отца старенький пикап Dodge D/W. Но, как это бывает, настойчивость друзей дала сбой в программе.
Она чувствовала себя совершенно пьяной, хоть и выпила несколько бокалов Шнапса. Но алкоголь сделал свое дело и у Джули кружилась голова, её тошнило. Она села в пикап и помчалась домой, что бы скорее лечь в свою постель и забыть весь этот алкогольный кошмар. На улице было уже темно и дорога ведущая домой погрузилась во мрак.
Она мчалась на машине, забыв обо всем: об ограничительных знаках и сигналах светофоров. "Я же обещала родителям, что вернусь затемно"- говорила она себе. Её мутило, во рту стоял стойкий привкус алкоголя. В это время мать Джули не находила себе места, бегая возле дома, заламывая руки и высматривая свет фар долгожданной машины.
Руль Джули рванулся в сторону, как бешеный зверь, чуть не вывихнув ей плечо, его с нечеловеческой силой закрутило влево. Машина с ревом влетела в ворота, дико вибрируя, пропахав несколько метров и остановилась. От жуткого грохота и визга дочурки Джули, Хэнк выбежал на улицу.
Желтый свет фар нагло раскроил туманную темноту. В нескольких метрах от дома, раздавленная машиной, волочилась кровавой тряпочкой его жена, собирая землю на длинные лоскуты мокрых кишок. Беззвучно и судорожно раскрывая рот, с выпученными от боли и ужаса глазами она смотрела на него, а в машине схватившись за голову, визжала его дочь Джули.
Хэнк подскочил к умирающей жене, надеясь, что в истекавшем кровью теле осталось хотя бы несколько капель жизни. Жесточайший кашель сотряс её тело, а изо рта полилась кровь. Много крови. Она еще раз дернулась в предсмертной агонии и обмякла.
С тех пор жизнь семьи МакНилан заиграла новыми красками... мрачными и с холодным оттенком. Мысленно Хэнк отказался от дочери и практически не обращал на неё внимание, игнорируя своим безразличием и равнодушием. За несколько месяцев он превратился в высохшего, сгорбленного и хрупкого седого старика, начисто пропахшего потом, алкоголем и дешевым табаком. Их дом начал увядать. Возле дома валялись раздутые трупы мертвых животных. Все вокруг будто стало серым и неживым.
Что же касается Джули, то она стала редко появляться дома, стараясь как можно меньше попадаться на глаза отцу. Первое время она просто гуляла по улице, что-то напевая сама себе, или стояла, облокотившись на забор, и хохотала. Потом она впала в глубочайшую депрессию и начала пить. Будучи в пьяном угаре ей начало хотеться мужчин. Выходы в город в изрядном подпитии, в поисках мужского пола, всегда увенчивались успехом. Конечно, выглядела она уже не так как раньше, но все же её пока еще стройное тело всегда пленяло мужчин, они покупали ей выпивку и сигареты в обмен на её тело.
Так она и познакомилась с Билли Конрадом.
Билли Конрад, в своих кругах, был известным продавцом мохнатого золота. Его сутенерская деятельность не могла не коснуться и Джули. Необходимо добавить, что именно Джули стала его любимой сучкой. Спрос на неё был более чем высокий, и добрая половина похотливых мужчин выбирали именно её для своих сексуальных утех. Позже он подсадил Джули и на "дурь". Травка, метамфетамин, героин. С каждым разом она употребляла всё больше наркотиков и проводила добрую часть своего времени либо под кайфом, либо под потным мужским телом, либо совмещая эти два нехитрых дела вместе.
Через некоторое время, после нескольких выкидышей, она снова забеременела. Она ожидала, что в скором времени просто выплюнет мертвый плод из своего влагалища и выкинет его на свалку или закопает где-нибудь, как это бывало раньше. Но живот все рос и рос.
Беременность не мешала ей заниматься своими постоянными делами. А клиентов, в период её беременности, стало даже больше. Любители пузатых шлюх, выстраивались в очередь и почти каждый день она обхаживала до четверых контрагентов.
На седьмом месяце появился Джонатан, воспитанием которого и занялся дедушка Хэнк. Джули же так и продолжала свою прежнюю жизнь.
Через несколько лет после рождения Джонатана, на Билли Конрада наехали какие-то городские ребята из центра и забрали всех его девочек. В то время Джули отсыхала от наркотического угара у себя дома и по счастливой, а может быть, и несчастливой случайности она осталась единственной сучкой Билли Конрада, который в дальнейшем перебрался к ней жить, прячась от той самой банды. Поговаривали, что он задолжал приличную сумму наркоторговцам. Он потерял все, что имел, вплоть до уважения среди своего окружения. Ходил слушок, что его даже отымели в задницу.
Конечно дедулю Хэнка такой исход событий, мягко говоря, не устраивал.
- Чертов, сукин сын! - говорил он. - Убирайся из моего дома и не забудь прихватить с собой эту грязную шлюху!
Но конечно никто никуда не уходил. Хэнк же попросту получал хорошую взбучку от Билли и за недолгий период лишился почти всех и без того гнилых зубов. А Билли с Джули продолжали пить, принимать наркотики и трахаться. Хэнк же закрывался в своей комнате с племяшом Жожо и как и прежде напивал ему кантри песенки, пока сам не отрубался от выпитого самогона.
В один из таких дней Хэнк проснулся с диким похмельем. Он с трудом открыл слипшиеся глаза, тяжелая волна прокатилась по всему телу, вызывая приступ тошноты и адской головной боли. "Чертово поило, - подумал он. - Оно меня доконает". Старик хрипло откашлялся, оглушительно схаркнул на пол сгусток мокроты, тяжелый и черный, как котельный уголь.
- Жожо, - тяжело прохрипел Хэнк, - Ты еще спишь, мальчик мой?
Хэнк слегка приподнял свою голову и осмотрел комнату. Небольшая кроватка, небрежно сколоченная из старых досок, была пуста.
- Где ты черт тебя дери?
За дверью послышались стоны дочурки Джули. Старик попытался встать с места, но тело не слушалось.
- Да чтоб вас всех, - осипло, простонал он.
Приложив все свои силы, он все же поднялся с кровати. Горячая и горькая волна подкатила к горлу, грозя вырваться наружу. Хэнк сжал рот, проскрипев несколькими оставшимися гнилыми зубами, сглотнул и на трясущихся ногах поплелся на вскрики дочурки в поисках Джонатана.
Хэнк отрыл дверь большой и некогда весьма уютной гостиной, в которой они раньше любили собираться с семьей и ужинать, смотря телевизор и мило общаясь. Сейчас комната была больше похожа на какой-то притон для наркоманов: со стен и потолка свисали ободранные закопченные обои, кругом была поломанная мебель, на полу валялся мусор и пустые пивные бутылки. Всё наводило тоску и безразличие к жизни.
Находившийся посреди гостиной диван скрипел под натиском стаявшей на карачках Джули, стоны которой становились все громче. Пристроившийся сзади Билли, как отбойный молоток, со страшной силой долбил её в задницу. Со стен на них смотрели свадебные фотографии семьи МакНилов и детские фото Джули. Мутным взглядом Хэнк оглядел комнату. Джонатан тихо стоял в углу, наблюдая за всем этим действием.
- Грязные извращенцы! - закричал Хэнк.
Он взял пустую бутылку, валявшуюся у него под ногами, и кинул в трахающуюся парочку. Через мгновение дно бутылки встретилась с головой Билли Конрада. Послышался глухой звук удара. Билли отпрянул от своей партнерши и его тут же обмякший член со звуком "чпок", вышел из задницы Джули.
Билли прижал руку ко лбу. Сквозь пальцы проступила кровь.
- Ах, ты ёбаный шмат говна! - взревел Билли. - Да я тебя на тот свет отправлю!
Билли рванул в сторону Хэнка и тут же пристолбил его к стене, сжимая хрупкую шею одной рукой.
- Я из тебя сейчас последнее дерьмо выбью! - зарычал Билли, сжав шейные позвонки старика.
К горлу Хэнка вновь подкатила противная волна с привкусом самогона, и его вырвало прямо на Билли. Мерзкая, зловонная и горячая жидкость окатила голое тело мужчины.
- Блядь, - выругался Билли, отпустив старика.
Хэнк упал на колени, и задыхаясь, пробормотал: - Сукин сын, грязный чертов сукин сын!
Не успев прийти в себя, Хэнк почувствовал сильный удар в висок. От удара коленом мотнувшаяся голова врезалась в стену. Из носа тут же хлынула кровь.
- Деда! - завизжал, забившийся в угол Джонатан.
- Не надо Билли! Я прошу тебя! - взмолилась Джули.
- Я покажу этому уебку, кто тут главный! - глаза Билли налились кровью, и он пяткой зарядил старику между глаз.
Хэнк всем телом свалился на пол, и ударился затылком об паркет. Билли продолжал наносить удар за ударом. Он топтался по нему, нанося ногами удары в живот, в грудь, голову. В то время как в комнате стояли дикие крики Джонатана и Джули, сопровождающиеся хрустом ломающихся костей дедушки Хэнка. Его лицо превратилось в сплошную кашу, состоящую из кровавых сгустков. Тело его били судороги, а руки дергались, как у куклы.
Тяжело дыша Билли отстранился. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь всхлипами Джули и Джонатана и бульканьем старика Хэнка.
- Джули! - рявкнул Билли. - Неси сюда топор, нужно избавиться от этого старого куска говна!
- Я что не ясно выражаюсь, мать твою! Сейчас же неси этот чертов топор, пока я не сделал тоже самое с вашими гребаными лицами! - Билли подошел к Джули, взял её за волосы и толкнул в сторону кухни.
Руки Джули ходили ходуном, отчего топор чуть не выскользнул на пол.
- Давай! - скомандовал Билли. - Нужно отрубить ему руки и ноги. Закапаем его за домом и дело с концом.
- Чччччто? Я не могу Билли. Это же мой отец, прошу тебя...
- Руби сука! А то я займусь твоим ублюдочным сыночком и он отправиться вместе со своим ёбаным дедулей на тот свет.
У дальней стены комнаты, вжавшись в угол и закрыв лицо и голову руками, сидел на корточках и дрожал всем телом Джонатан, всхлипывая и скуля как испуганный пес.
На момент когда удар топора пришелся Хэнку прямо в предплечье, он был еще жив, и чувствовал, как лезвие топора с хрустом вошло в руку. Потом удар... Еще удар... И вот уже рука отделилась от тела. Следующий удар в ногу, заставил Хэнка последний раз дернутся в жуткой агонии и старик, наконец, затих и обмяк. Последним Билли и Джулли отделили от тела голову. Собрали все части в черный мусорный пакет и закапали на заднем дворе дома.
На момент когда не стало дедушки Хэнка, Джонатану было уже около семи лет. Теперь его место жительство с дедушкиной комнаты переместилось в пыльный чердак с маленьким круглым окошком, через которое каждую ночь пробивался лунный свет. Это маленькое окно стало для него единственной отрадой. Целыми днями, сидя под окном в полном одиночестве, он смотрел во двор. Со дня на день Билли постоянно приводил домой мужчин. И, судя по тому, с какими лицами они покидали их дом, можно было уверенно сказать - его мама удовлетворяла всех. Но чаще всего к ним наведывался некий Флойд Брюстер. Толстый мужчина с большим синим носом. Его черный "Мерседес" очень нравился Джонатану.
- Привет Билли! - послышался голос с улицы. - Эта сучка еще не загнулась? У меня для неё есть подарочек.
Джонатан подскочил с матраца и прильнул к окну. До блеска намытый автомобиль отражал лучи давно поднявшегося солнца. Пожав руки, мужчины зашли в дом. Джонатан подбежал к двери и приоткрыл её. Сквозь лестничный пролет Джонатан увидел как Билли и Флойд прошли в гостиную и сели за стол. Толстяк вытащил из кармана пакетик с белым порошком и кинул на стол. Через мгновение подбежала Джули и схватила пакетик. Флойд шлепнул её по заднице:
- Это тебе сучка, иди пока готовься, я скоро буду.
Билли разлил по стаканам виски, они чокнулись, и с удовольствием выпили по первой.
- Послушай Билли, - прочистив горло, сказал Флойд. - Джули уже не та, что была раньше. Трахать её это скука смертная, она как бревно. Я уже не говорю о её иссохшем теле и висячих сиськах. Ну, а её киска, это же уже даже не пещера, а целый Гранд-Каньон. К тому же она тронулась умом.
- Ты же знаешь Флойд, - перебил его Билли. - Это последняя сучка, которая у меня осталась. Эти чертовы городские уёбки из центра забрали всё, что у меня было...
- Да я в курсе Билл. Ты знаешь, почему я до сих пор твой клиент. Джули была моей любимой шлюшкой. Она делала такой горловой минет, что мои яйца заходили под рёбра. Но сейчас... Сейчас у меня даже не всегда встаёт на неё.
- Старик, ты же любишь жесткий трах, ну и врежь ей хорошенько, что бы она лучше работала.
- Да, Бил, это меня возбуждает... Но знаешь, что... В последний раз когда я её трахал, я привязал её за руки и за ноги к кровати. Я пару раз ей вмазал, но мой член опал прямо у неё в пизде. Меня это сильно разозлило. И как только я собирался вынуть из неё член, я услышал, шорканья у окна, присмотревшись я увидел, что за нами наблюдает мальчонка. Как там его, Джонатан по-моему, сынок этой сучки...
- Сучий выблядок, я его предупреждал, что бы он не выходил с чердака без моего ведома, - фыркун Билли и заглотнул залпом виски. - Этот сученыш сегодня получит хорошую трёпку!
- Погоди Билл... В общем меня это так возбудило, что мой член сразу встал колом, как у подростка, увидевшего первый раз голую бабу. И хоть Джули была в отключке, я трахнул её с небывалым удовольствием. Такого кончуна у меня не было со времен великой депрессии.
- Если хочешь, Флойд, пускай этот пиздюк наблюдает, я не против, - разлив еще виски, сказал Билли.
- Нет, чувак. Я хочу пацаненка и эту сучку трахнуть вместе. Понимаешь, типа инцест и все такое. Черт да у меня уже встал только о мысли, об этом.
- Флойд, но он же ребенок, я не думаю что это хорошая идея.
- Пятьсот баксов наличкой прямо сейчас! - Флойд достал пять стодоллоровых банкнот и шлепнул их на стол.
- Ты знаешь Флойд, а у тебя просто удивительный дар убеждения. Просто поразительный, мать твою.
Мужчины засмеялись и опрокинули еще по стакану виски.
- Я пойду пока подготовлю Джули, - вставая со стула, объявил Билли. - Ну и пацана нужно тоже промотивировать.
- Привяжи покрепче эту сучку, не хочу что бы были проблемы с ней.
Билли зашел на кухню и навалил с грязной кастрюли в ржавый стальной тазик кашецу и поплелся по скрипучей лестнице на чердак. Джонатан к тому времени дрожа лежал на своем матраце, лицо его было покрыто холодным потом.
С тоскливым скрипом дверь отворилась. В комнату вошел мужчина и перешагнул порожек, не спеша прикрыл за собой скрипучую дверь и поставил на пол небольшой ржавый тазик, наполненный мутновато-серой жидкостью, чем-то похожую, по консистенции, на очень жидкий овсяный кисель.
- Пора завтракать, пацан! - присев на корточки приказал Билли.
Джонатан встал с грязного, пропитанного мочой и потом матраца, на карачках подполз к тазику и трясущимися руками начал жадно уплетать серую жижу. Он знал, что любой отказ Билли был чреват для него болезненными последствиями.
- Я тебе уже не раз говорил, что бы ты не покидал свою комнату без моего ведома, - угрожающе сказал Билли.- Ты снова ослушался меня.
Билли занёс над головой правую руку, и наотмашь треснул ладошкой по голове Джонатану. Тазик с едой вместе с мальчиком распластались по полу. Джонатан забился в угол, закрыв руками лицо и начал хныкать.
- Ладно, сученок, на этот раз я тебя прощаю, но ты должен для меня кое-что сделать, - спокойным тоном произнес Билли. - Дядя Флойд и твоя мамуля хотят поиграть с тобой вместе. Ты ведь не откажешь им в этом?
Джонатан еще больше вжался в стену и прикрыл глаза пальцами.
- Можешь пока идти к своей мамочки, - Билли вышел из комнаты и спустившись по лестнице пошел в комнату Джули.
Джули лежала на кровати закатив глаза под лоб. Рядом с её перевязанной жгутом рукой, лежал использованный шприц.
- Чертова сука, - стягивая с неё одежду, пробормотал Билли. - Опять отрубилась.
Не торопясь он затянул ремни на лодыжках к кровати - так, что ее ноги широко раздвинулись. Джули дернулась и кряхтя подняла руки к лицу, но их тут же схватил Билли, завёл за голову и быстро и крепко привязал веревкой к металлической спинке кровати и сунул в рот кляп в виде грязной тряпки. Джули приподняла голову и снова ушла в забытьё.
- Так-то лучше, - закурив, сказал Билли и вышел из комнаты в гостиную.
- Ну как там обстоят дела? - потирая руки, ухмыльнулся Флойд.
- Все готово, старина, - присев за стол ответил Билли.
- У меня от волнения даже руки вспотели. Я волнуюсь так, что у меня в горле пересохло. Давай еще немного выпьем. Как говорится, ожидание секса, лучше самого секса.
Мужчины захохотали и разлили очередную порцию алкоголя.
Джонатан открыл дверь и быстро спустился по лестнице в комнату к матери, под звонкий мужской смех. Он почувствовал обжигающий взгляд толстяка, который облизнувшись, проводил мальчика взглядом.
Джонатан зашел в комнату, где связанная лежала его мать. Для него это было не впервой. После посещения её мужчин она всегда лежала на своей кровати в отключке. А после смерти дедушки ему так не хватала чьего-то тепла. И он частенько прибегал к матери и, прижавшись к ней, засыпал у неё на груди под едва заметный стук её сердца.
Но сейчас, сейчас было все по-другому. Отчаяние и страх, владели им в этот момент. Он попытался разбудить мать. Но ничего не выходило, Джули была полностью под действием наркотиков. Он попытался развязать веревки, но они завязаны так сильно, что у него ничего не получалось. Джонатан заплакал от безысходности и беспомощности и, прижавшись к матери, крепко обнял её.
- Мама... Мама, проснись, - причитал он.
Джонатан положил голову на бедро матери. Он чувствовал тепло её мягкого тела, ритм её спокойного дыхания. Ему вдруг подумалось, как же хорошо вновь оказаться в животе у матери. Оградиться от этого мира, там, где тебя никто не тронет. Где тепло и спокойно. И мама, всегда рядом мама.
Джонатан уверенно положил ладошку матери на самое сокровенное, и ввёл безымянный палец во вход во влагалище. Тепло, как же там тепло, подумал он. Он сунул руку еще глубже и маленькая ручка легко вошла в промежность. Джули дернулась и закрехтела. Джонатан подлез между ног матери и сунул вторую руку. Рука зашла так же легко. Джонатан немного развел руки в сторону и перед ним открылся вход в маленькую уютную пещеру из которой исходил теплый мускусный запах. Он развел влагалище еще шире и попытался просунуть голову внутрь. Джули дернулась. Джонатан с еще большей силой начал впихиваться в лоно матери. Его руки уже были скрыты по плечи в её теле. Он чувствовал жар её внутренностей. Еще одна попытка и в бедре Джули хрустнула кость, а голова мальчика всасало влагалище. Джули попыталась закричать, но голос у неё охрип, и крик её был всего лишь шёпотом, который к тому же глушился кляпом во рту. Она заметалась на кровати, но крепко связанные путы не давали ей места для маневрирования.
Голова Джонатана была уже внутри матери, кровь от порванных внутренностей заливала его глаз, нос и рот. Он дернулся вперед под звонкие звуки хрустов костей. Маленькие хрупкие плечи мальчика скользнули внутрь. Живот Джули вздымался и оседал. Она попыталась кричать, но у нее перехватило дыхание. От невыносимой боли даже дыхание стало каким-то хриплым. Кровь струилась из липкого месива влагалища, давая уже с легкостью проходить телу Джонатана дальше, раздробив кости таза и разорвав кишечник и мочевой пузырь. Боль была настолько невыносимой, что она потеряла способность здраво мыслить и через несколько мгновений она издала последний вопль и обмякла.
Тело Джонатана уже наполовину было в раскуроченном и порванном влагалище матери. Кровь и телесная жидкость внутренностей заполняли его рот, он уже не мог нормально дышать, глотая и захлебываясь материнскими экскрементами вперемешку с кровью. Но ему вдруг стало так легко и уютно. Впервые он был по-настоящему счастлив, и это счастье подарила ему смерть. Улыбнувшись, он закрыл глаза. Горячая сковывающая жидкость попала в рот. Наступило мучительное удушье. Мысли спутались и погасли.
Билли и Флойд стояли в дверном проеме словно вкопанные. Перед ними открылась кровавая картина. Привязанная Джули распласталась на промокшей от крови, мочи и фекалий кровати. Живот её был вздут, а из кожи был отчетливо виден верхний силуэт ребенка. Половина туловища Джонатана торчало из её разорванной щели. В комнате стоял жуткий удушливый смрад дерьма и внутренностей.
Флойд потер набухшую промежность:
- Чувак, можешь считать меня гребаным извращенцем, но такого стояка у меня даже в подростковом возрасте не было. Я думаю на тысячи баксов мы с тобой договоримся?
Билли похлопал Флойда по плечу:
- Я говорил тебе, что у тебя уникальный дар убеждения? Они к твоим услугам, старик.