Аннотация: Политическая фантастика. Надо же как совпало, как раз к внесению поправок в Конституцию.
Планета вылизанных жоп
Сегодня, наконец, настал тот день, когда я могу открыть, хоть и частично, секрет тайной миссии, в которой мне довелось непосредственно участвовать шестьдесят лет тому назад. Вряд ли остался ещё кто-то в живых из команды, к которой я имел честь принадлежать. Но, не взирая на это, я, выполняя взятые на себя обязательства, не могу раскрывать личности участников этого удивительного проекта. Всем желающим знать больше того, что я напишу, придётся подождать ещё девяносто лет, когда будут опубликованы формуляры, отчётные записи и дневники руководителя всей операции. И не пытайтесь обнаружить какие-нибудь сведения на этот счёт в государственных архивах, вы там ничего не найдёте. Наша миссия была не государственной, более того, она проходила в полной тайне от властных структур. Для самих же структур, которые после моей публикации, захотят раскопать дневники нашего лидера, могу заметить, не тратье народные деньги на бесполезное занятие. Вся информация надёжно спрятана, прямо как в сказке: игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в волке, а волк в сейфе банка одной нейтральной страны, какой именно я не знаю. Да и не мог бы знать при всём желании.
Секретность того задания, на которое мы все пошли, была настолько велика, что мы и друг друга не знали ни по именам, ни в лицо. Вполне возможно, я был один, которого на самом деле отправили в полёт, а может быть нас было несколько, может быть много, и все мы разлетелись в разные стороны Галактики. Может быть только я вернулся и отчитался перед шефом, может быть все, я не знаю и спросить не у кого. Уже не у кого, потому что со мной прекратили связь где-то лет десять назад. Думаю, нашего руководителя больше с нами нет, а только он один держал информацию обо всём и обо всех. Я понимаю, сейчас вы думаете, что читаете бред сумасшедшего: тайна, полёт, Галактика. Как может его величество Государство о таком не знать. Всё очень просто. Помните НЛО? Помните, как то тут, то там появлялись статьи и очевидцы, которые их видели, даже чуть ли ни побывали в этих Неопознанных Летающих Объектах? Так вот, видеть то они их могли, а побывать в них нет. Никто на самом-то деле их так и не нашёл. А вообще это были наши пробные, а может быть и реальные,- я здесь не могу быть уверенным,- полёты. Я думаю, что часть из них точно были реальные, только людей никто не похищал, это наши ребята улетали. Так и я когда-то пропал, и только, когда вернулся, узнал, что меня тоже посчитали одним из похищенных. Нет-нет, со своими родными я по возвращению не встречался, даже не пытался, ведь столько лет прошло. Скорее всего, уже никого не осталось. А те, кто и остался, давно должны были меня забыть. Сегодняшнюю мою жизнь я провожу в одиночестве, стараясь как можно меньше общаться с людьми. Не потому, что я так хочу, а потому что вижу, как мы медленно, организованно, можно даже сказать цивилизованно, превращаемся в тех, кого я увидел на одной из планет созвездия Кита.
Вы сейчас спрашиваете, в чём была задача этой нашей секретной миссией. Ну как вам сказать? Да, все эти постоянные распри, войны, грязь, коррупция, которые царствовали... нет, которые до сих пор царствуют в нашем мире, собрали тех, чьим желанием было найти во Вселенной то место, куда можно будет переехать всем, кто не согласен с тем, что происходит на нашей планете. Среди нас были гении, настоящие гении, которые не могли и не хотели служить властям. Они хотели служить только людям. Всем, без исключения. Нами были построены космические корабли, и начались пробы. Власть оказалась не настолько умна, чтобы что-то, не то что понять, но даже заподозрить. Я стартовал четвёртого апреля, не важно в каком году.
Моё задание было обследовать планеты вращающиеся вокруг звезды тау, созвездия Кита. По мнению наших астрономов, на одной из них могли быть обнаружены условия пригодные для проживания людей. Я опущу подробности полёта, потому что они не играют никакой роли к сути моего повествования. Замечу лишь одно, из пяти планет вращающихся по орбите звезды тау, я выбрал одну, голубую, удивительно похожую, если смотреть на неё из космоса, на нашу Землю, и не ошибся.
Когда мой корабль при... какое слово правильно подобрать, чтобы описать им сразу всё последующее? Когда наши астронавты возвращаются на Землю, мы говорим приземлились, и всё становится ясно. В моём же случае называть планету, на которую я посадил корабль по её имени нет никакого смысла, потому что оно не даст понятия о произошедшем. Так что я выбираю слово "призаднился". Немного грубовато, но полностью соответствует тому, что мне довелось наблюдать.
Итак, ещё издали, подлетая, я видел, что на планете была воздушаня атмосфера, были моря, океаны, горы, реки, озёра, леса, пустыни. Заметно было даже, что планета населена, хотя и не очень плотно. Более того, на ней существует развитая цивилизация. Из космоса, из темноты были отчётливо видны большие города, которые излучали, без сомнений, электрический свет, а также какие-то отдельно стоящие населённые пункты со светом не столь ярким и интенсивным. По нашим правилам нельзя было на неё сажать корабль, но искушение узнать, какой там могла быть жизнь, было столь велико, что я отправил сообщение на Землю с просьбой позволить мне вступить в контакт с обитателями планеты. В ожидании ответа, я кружил по её орбите, изучая её и пытаясь определить то место, куда буду садиться в случае, если получу согласие. Где-то по земным меркам через год мне пришло разрешение на то, чтобы войти в прямой контакт с местным населением. К этому времени я уже облюбовал лес, расположенный рядом с самым большим городом планеты. С краю леса на верхушке огромного холма была большая плоская поляна, и мои приборы показывали мне, что она вполне пригодна для посадки корабля.
Я посадил корабль и вышел из него без скафандра. Все датчики показывали наличие такого же воздуха на этой планете, как и у нас на Земле. Вы знаете, как сладко вдохнуть настоящий, чистый, лесной воздух после нескольких лет проведённых в небольшой камере, хоть и оснащённой фильтрами и увлажнителями? Не знаете. Это передать на словах невозможно, это можно только испытать на себе. Мне кажется, что это также сладко, как и свобода данная узнику, после его длительного заключения в одиночной камере.
На планете заканчивалась ночь, я уселся на травянистую почву, назовём её землёю, и смотрел восход звезды тау. Не поверите, он был на редкость похож на восход нашего родного Солнца. Так же краснел небосвод, также сквозь облака пробивались первые яркие лучи звезды, также из-за горизонта показался вначале её диск, а затем уже и она вся золотая и тёплая. Сходство с Солнцем было настолько близким, что у меня сдавило грудь, и я подумал будто нахожусь дома, на Земле, тем более, что где-то снизу донёсся крик петуха, вначале одного, но к нему быстро присоединились ещё несколько. Я чуть не разрыдался, всё было как в детстве у бабушки в деревне. Мне даже показалось, что сейчас она меня позовёт пить парное молоко, даже глаза зажмурил. Но никто не позвал. С трудом придя в себя от нахлынувших внезапно чувств, я захватил с корабля свой Плащ-Невидимку, гениальную разработку одного из наших инженеров. Материал из которого был сшит плащ, так преломлял лучи света, попадающие на него, что со стороны всегда казалось, будто его и нет вовсе, как и того, кто был под плащом. Накрыл чехлом из такого же материала корабль, на всякий случай. Отметил координаты, где я его оставляю, и пошёл с холма вниз.
- Если кричали петухи, - думал я, - то, может быть, это домашние птицы. Тогда я могу увидеть уже очень скоро обитателей планеты.
Я увидел их сразу же, как только спустился с холма у подножия которого протекала небольшая, метров двадцать шириной, река. И здесь я получил настоящий шок. Два, ну как сказать, мужика, деревенских, судя по одежде и виду издалека, ловили удочками рыбу, тихо переговариваясь между собой. Я прямо чуть не упал, ну земляне и всё. Точь-в-точь дядя Петя и дядя Коля из всё той же деревни, где когда-то жила моя бабушка. Открыл даже рот спросить у них: - Ну, как клюёт? - но вовремя сдержался, надел свой плащ и включил экзотранслятор. Особенность этого прибора была в том, что он не переводил чужой язык, а так воздействовал на мой мозг, что я начинал его понимать и мог на этом языке достаточно свободно, как любой иностранец в чужой стране, разговаривать. На шорох моего плаща оба мужика обернулись
- Кто-то идёт, - сказал один из них.
- Показалось, - ответил другой. - Заяц, наверное, где-то по жухлым листьям прошуршал, или ёж.
Они повернулись к своим поплавкам, а я решил идти дальше. Хотелось до первого общения понять что это за общество, как оно устроено, чего можно ждать в дальнейшем.
- Надо попасть в город, - подумал я, - он далековат, но как-нибудь доберусь, - и пошёл по просёлочной дороге. Где-то минут через сорок, дорога упёрлась в пустынное шоссе.
- Класс, - отметил я про себя, - есть шоссе, значит есть и транспортные средства, которые по ней ездят.
Я посмотрел в сторону, куда мне надо было идти; в далеке стояло какое-то строение. Пошёл туда. Оно оказалось будкой очень похожей на наши сельские станции автобуса. Возле будки стояли местные обитатели, мужчины и женщины. Да-да, мужчины и женщины. Вы знаете, после первого удара при виде тех двух рыбаков, я уже не испытал никакого удивления. Вообще так всё вокруг было похоже на нашу Землю, что чего уж там, мужчины и женщины, несколько пар были с детьми. Некоторую оторопь у меня всё же вызвало одно обстоятельство: у всех стоящих, вне зависимости от пола и возраста, включая совсем маленьких детей, одежда сзади была как бы распорота и через прорехи можно было заметить живую плоть их задней части. Единственно, что было как бы разным, так это размеры этих прорех. У одних они были больше, у других меньше, а у кого-то совсем малюсенькими, еле заметными, но всё равно были.
- Селяне, - подумал я тогда, - к тому же из небогатых. Видать денег не хватает, чтобы нормальную одежонку справить.
Тут как раз к нам подъехал какой-то ящик на колёсах отдалённо смахивающий на наш пазик. Водитель этой колымаги вышел из передней двери, чтобы, как я думал, продавать билеты. Он же, однако, развернулся к стоящей очереди спиной и наклонился. Тут как раз открылась задняя дверь, откуда начали выходить пассажиры. Пропустив всех, я просто через неё зашёл в автобус. Встав у противоположной от дверей стороны, я не видел всё, что происходило спереди. Заметно было только то, что водитель оставался стоять, извините, раком, подходившие к переднеё двери наклонялись к нему, и затем кого-то он впускал в салон, а кого-то под возмущённые вопли, отправлял в конец очереди. Так продолжалось минут двадцать, в итоге где-то половина присутствующих на остановке разместилась в автобусе, и мы поехали. Остальные остались стоять, хотя мест было предостаточно. Меня никто, естественно, не замечал, и мне даже удалось вздремнуть минут сорок, пока мы без остановок ехали к городу. На большой, окружённой домами, площади, все вышли, ну и я вместе со всеми. Автобус развернулся и уехал; все разошлись; я отметил, где находится мой корабль по отношению к площади, и тоже пошёл в одну из боковых улиц. Пяти- шестиэтажные дома стояли по обе её стороны, однако проезжая часть была пуста. Зато по тротуаром, шли толпы людей.
- Прямо как дома, - подумал я. На улице не было жилых домов, всё учреждения и компании. На всех домах таблички с надписями: "Контора такая-то", "Компания такая-то", "Учреждение такое-то". Из подъездов с высокими, стеклянными дверями выходили служащие. Мужчины все были в строгих костюмах, дамы в таких же строгих платьях. И всё было бы, чин чинарём, красиво и солидно, если бы не одно НО, у каждого сзади на брюках или на платье, причём прямо на заднице, находилась прореха или, если хотите, дыра, с одним отличием, у кого-то дыра была больше, а у кого-то меньше по размеру. Это обстоятельство меня вводило в некий ступор, но... мало ли, может у них тут мода такая? Или это вообще необходимость связанная с результатом местной эволюции планетчан. Пожав, под плащом плечами, я продолжал обозревать происходящее.
Похоже, я попал в обеденный час, потому что бизнес господа и дамы заходили в какие-то рестораны, кафе или столовые, расположенные буквально на каждом углу. Я обратил внимание, что обладатели больших дыр, шли солидно, степенно, гордо, перед ними швейцары услужливо раскрывали богато отделанные двери. Обладатели средних дыр входили в помещения попроще, где двери открывались автоматически. Те же, у кого дырки на заднем месте были совсем маленькие, с силой тянули на себя неподдающиеся и скрепящие двери каких-то тёмненьких подвальчиков. Всё это было более, чем странно. Я уже подумал прошмыгнуть в одно из этих заведений, чтобы посмотреть, что происходит внутри, как раздавшийся резкий визг и звук сирены заставил меня обернуться в сторону проезжей части. Из-за ближайшего угла на улицу, где я стоял, вылетел какой-то горбатый драбадан отдалённо напоминающий нашу первую модель Запорожца, за ним оглушительно визжа нёсся большой и мрачный фургон, подобный нашим "воронкам", с включёнными мигалками. Из-за противоположного угла, к которому неслись эти две машины, вынырнул ещё один такой же мигалистый фургон. Он встал поперёк улицы и перекрыл движение так, что "Запор" проехать дальше уже не мог. Его водитель резко дал по тормозам и драбадан, вихляя, остановился в двух метрах от меня. Двое мужчин в масках выскочили из него, но убежать не успели. И спереди и сзади них уже стояли полицейские в форме.
- Интересно. Похоже на захват террористов или грабителей банка, - подумал я. - И что они будут делать дальше? Крутить руки, надевать наручники, засовывать в фургон?
На моё удивление, ничего этого не произошло. Полицейские вдруг развернулись спиной к "террористам" и встали на корточки так, что отчётливо стали видны их задние проходы. "Террористы" тоже встали на корточки, подползли к полицейским и, прильнув губами к дырам в форменных брюках, с бешенным усердием заработали челюстями. На какое-то время у меня отказало сознание. Прав был наш руководитель, когда утверждал, что я не совсем могу адекватно относиться к неожиданностям: сразу увеличивается пульс, и как бы темнеет зрение, ничего не вижу, и, главное, не хочу видеть. Мой лоб покрылся испариной, но я стоял не шелохнувшись минут пять, созерцая происходящее. Мимо этой сцены как ни в чём не бывало проходили люди... . А может это и не были люди, сейчас очень тяжело сказать, я только помню, что внешне они были такие же как мы. Никто не обращал на происходящее никакого внимания, и мне на какое-то мгновенье показалось, что всё это плод моего воображения. Ну, знаете, многомесячный полёт в сжатом помещении, в полном одиночестве, возможно, подорвал мою психику. Честно скажу, я даже немного успокоился, когда такие мысли пришли мне в голову.
- Всё это мне кажется, мне кажется, потому что такого быть не может, - думал я, смотря, по сторонам. Внезапно полицейские выпрямились, подошли к своим машинам и уехали, даже не взглянув в сторону на всё ещё стоящих на коленях "террористов". Те тут же встали, сняли маски и, весело переговариваясь, побежали в ближайший переулок, где и скрылись из вида, смешавшись с толпой служащих, возвращавшихся, как я понял, с обеда. Буквально через секунду опять раздались звуки сирены, опять подъехали два полицейских автомобиля, из них вышли теже полицейские. Они деловито подошли к брошенному "террористами" автомобилю, зачем-то покопались в нём, покрутились по улице с видом, будто они кого-то ищут. И затем, подцепив авто "террористов" на прицеп, уехали. Так ничего и не поняв, я продолжал стоять себе и тупо смотреть в одну точку.
По тротуару прямо на меня быстро шёл здоровенный детина в грязной спецовке, с длинной трубой на плече и ящиком инструментов в руке, внешне очень похожий на нашего водопроводчика Федотыча из третьего ЖЭКа. За ним торопливо, стараясь не отстать, семенила малюсенькая женщина, она беспрестанно выкрикивала, что ей с тремя детьми и больной матерью стало невозможно жить в квартире, где уже полгода нет горячей воды и течёт с потолка. Что она обращалась и в районную службу, и в городскую и даже в областную, но ремонта так никто и не делает. Местный Федотыч, точно как наш, на неё не обращал никакого внимания и уже практически поравнялся-было со мной, как она обогнала его и встала перед ним, широко раскинув руки и открыв рот. Она стояла всего в нескольких сантиметров от меня, мне даже пришлось подвинуться, чтобы она меня не задела. Сантехник сбросил трубу на проезжую часть и, чуть наклонив голову вперёд, одним глазом заглянул ей в рот. Оттуда вдруг вылетел длинный, как у хамелиона, язык растроенный на конце. Он начал извиваться и выписывать немысленные фигуры прямо перед лицом этого работника коммунальных услуг. Тот ухмыльнулся, задумался, затем повернулся задом к женщине и наклонился вперёд, открывая тем самым прореху в своём комбенизоне. Женщина бросилась на колени и, обхватив ноги сантехника руками, прильнула к этой дыре. С чавканьем и хлюпаньем она начала двигать челестью, а работяга в такт её движениям начал блаженно похрюкивать и постанывать. Так продолжалось несколько минут и опять никто из прохожих, которые заполняли улицу, никак не выказывал своего удивление. Я стоял и истекал потом под плащом. Наконец они оба выпрямились. Сантехник взял в одну руку трубу, в другую инструменты и пошагал, насвистывая, следом за женщиной, которая быстрыми маленькими шажками потопала через дорогу, ежесекундно оглядывалась и проверяя не отстаёт ли от неё местный Федотыч. Через мгновенье они скрылись в толпе, а я вытер пот со лба и этим движением задел датчик свёртывания плаща, тот мгновенно скрутился в небольшой невидимый комочек у меня на темени, совершенно открыв меня окружающим. Планетяне остолбенели, увидев меня, взявшегося из ниоткуда. Вокруг начала собираться толпа. Многие глядели на меня с нескрываемым испугом. Раздался знакомый вой сирены, и у тротуара рядом со мной, резко затормозив, остановился полицейский фургон. Оттуда выскочили двое знакомых уже мне представителя правоохранительных органов. Они тут же развенулись ко мне задом и встали на карачки. Я, естественно, продолжал неподвижно стоять. Подождав несколько секунд и видя, что ничего не происходит, полицейские вскочили и взялись за меня. Они скрутили мне руки и, ударив в живот, наклонили вперёд; я изо всех сил сопротивлялся и пытался выпрямиться, но у меня ничего не получалось. Один из копов силой заставил меня открыть рот. Заглянув в него, он в ужасе отпрянул. Что его могло там напугать, я не знал, но догадался. От всего происходящего я совершенно опешил, а когда пришёл немного в себя, то руки у меня уже были скованы за спиной. Это не дало мне развернуть плащ и исчезнуть из их глаз. Меня опять заставили нагнуться; толпа тут же зашумела, а одна дама даже упала в обморок. Полицейский посмотрел на меня сзади и, пронзительно вскрикнув, повернулся к своему напарнику и что-то быстро зашептал ему на ухо. Затем они достаточно грубо затолкнули меня в фургон.
Мы ехали по моим подсчётам минут тридцать, останавливаясь несколько раз по дороге. Мои жандармы кому-то что-то объясняли, что именно мне не было слышно, после чего мы продолжали свой путь. В конце концов мы въехали в какое-то помещение. Меня вывели наружу. Вокруг стояло много людей в белых комбинезонах и с защитными масками на лицах, я их сразу же мысленно окрестил лаборантами. Один из этой группы, очевидно старший, приказал полицейским снять с меня наручники.
- Как вы себя чувствуете? - спросил он меня. Для простоты восприятия я назвал его Профессором. Он и был похож, чисто внешне, на профессора из кинофильма "Операция Ы". Так и подумалось, что сейчас он скажет: - Профессор, конечно, дурак. За изобретательность пять, а по предмету - Неуд. Как слышно, Дуб, как слышно? -
Это воспоминание развеселило меня и я, со смехом ответил:
- Замечательно!
Профессор пристально посмотрел в мои глаза и щёлкнул пальцами. Тут же подлетели лаборанты с какой-то прозрачной кабинкой, куда меня и запихнули, накрепко закрыв за мной толстую плексиглазовую дверь.
-Что-то мне это не очень нравится, - подумал я. - Смотаться сразу не удастся, придётся ждать. Ну, ничего, откроют же они когда-нибудь эту пластиковую клетку, тогда и свалю. Руки свободны, плащ со мной и, если надо, я быстренько слиняю отсюда. А пока посмотрим, что будет дальше.
Мы поднялись на лифте на шестой этаж,- это я посчитал по загорающимся кнопочкам,- и зашли, как мне удалось прочитать, в дезинфекционную душевую. Вернее, меня в кабинке туда вкатили лаборанты, а их начальник остался за дверью и смотрел на происходящее в небольшое зарешечённое окошко. Мою клетку открыли, я вышел, и один из лаборантов выкатил её вон. Я огляделся; комната сияла чистотой, никакой мебели не было, все стены, потолок и пол помещения были со множеством отверстий разного диаметра. Меня же начали раздевать. Сняли лёгкую куртку, майку с эмблемой Олимпийского Медвежонка, долго её рассматривали, качая головами и наконец запечатали вместе с курткой и лёгкими кроссовками в герметичный пакет, после чего начали снимать мои джинсы. Сняли. Долго растягивали вчетвером, пытаясь, как я понял из их слов, найти хоть какое-то отверстие сзади. Мои Levi Strauss были сделаны на совесть. Двойной шов стоял как непреступная крепость. Профессор, наблюдающий за всем этим через окошечко раздражённо выкрикнул из-за двери:
- Запечатывайте!
Мои джинсы отправились во второй пакет. Дошла очередь до трусов. Один из лаборантов, точнее, лаборанток, протянула к ним свои руки с явным намерением их с меня снять. В мои планы это никак не входило, и я резко оттолкнул её. Я опять просчитался: не ожидал от этих людей, одетых в нелепые, громоздкие и тяжёлые комбинезоны такой прыти. Они разом навалились на меня, и я даже взбрыкнуть не успел, как трусы оказались в руках лаборантки, которая с победным воплем, приплясывая, начала ими, будто захваченным у противника флагом, размахивать. Тут что-то произошло, что именно я до сих пор не могу понять, потому что остальные трое разом отпрянули от меня, оставив стоять посреди комнаты в одних носках. Все вместе они начали колотить в дверь, посекундно при этом на меня оглядываясь. Я, естественно, закрылся от их взглядов ладонями, а они орали хором что-то неподдающееся переводу, но по звуку напоминающее немецкое "Трахтен-муттер!!!!". Для тех, кто знает немецкий, получалось бы как костюм для матери, что была полная нелепица. В общем не знаю, что лаборанты имели ввиду, но мне вернули трусы, а вся недоделанная научная братия, толкаясь между собой, выскочив за дверь, с криками унеслась прочь по корридору.
Дверь автоматически захлопнулась, и меня со всех сторон и сверху, и с боков и с низу начало с силой обмывать каким-то раствором, одновременно напоминающим и хлорку, и спирт и дешёвый одеколон. В общем запашок, я вам скажу, был ещё тот. Правда, длилось всё это издевательство недолго, всего пару минут, после чего полилась вода, такая тёплая и чистая, что я даже расслабился, подставляя под её нежные струи и лицо и тело. По правде говоря, подставлять ничего не приходилось, вода струями различного диаметра и силы била со всех сторон, но как-то инстинктивно получалось, что я всё равно поворачивался то одним боком, то другим. Всё это время руководитель лаборатории из-за двери внимательно за мной наблюдал, и, похоже, записывал всё, что происходило.
Моё блаженство подошло к концу, и из отверстий, из которых только что меня омывали струи воды, начал дуть тёплый ароматизированный воздух. После того как я окончательно обсох, несколько человек в форменных, я бы сказал, ливреях с помпой внесли на больших подносах мою обувь и одежду; всё вымытое, выглаженное и замечательно пахнущее. Я уже собрался было начать одеваться, но мне не дали делать это самому. Наоборот меня одели с большим почтением и величайшей тщательностью. Джинсы, правда, не надели. Вместо них всунули меня в какие-то нелепые панталоны с дырами сзади и спереди.
В комнату втащили большое, мягкое кресло, внесли стул с прямой спинкой и вошёл Профессор. Он взял с подноса мои джинсы, уселся в кресле, положил их на пол с боку от себя и жестом предложил мне занять стул, поставленный напротив. Вкатили столик с разными тарелочками и стаканчиками, и буквально воткнули его между нами. Вслед за столиком появилась шеренга молодых людей, каждый из которых нёс в руках блюдо с продуктами или напитками. Профессор с большим удовольствием начал накладывать всё себе на тарелку и опять же жестом предложил мне присоединиться к нему, что было весьма кстати; за целый день я весьма проголодался. Отвлекаясь от темы, я стразу должен заметить, что еда была так себе. Вернее, дрянь была еда, полное дерьмо, безвкусная как в самой паршивой диетической столовке, даже ещё хуже. Правда, очень даже сытная, сделав всего несколько жевков, возникло чувство полного насыщения. Такое бывает после съеденного обеда состоящего как минимум из трёх блюд. Профессор же продолжал поглощать это нескончаемое количество закусочек, бутербродиков, гарниров и, по-видимому, рыбных и мясных блюд. Наконец он запил всё это кувшином с какой-то жидкостью и, благодушно закатив глаза, откинулся в своём кресле.
- Я вижу, вы не голодны, - смачно отрыгнув, осведомился он у меня.
Я пожал плечами в ответ.
- И не разговорчивы.
Я удивлённо поднял брови.
- Хм, - хмыкнул Профессор, - это что-то значит, или так вы прячете свою реакцию на происходящее, выражая свои чувства примитивной мимикой?
Я три раза с усилием моргнул и пристально посмотрел между его глаз. Этому приёму меня научил мой руководитель: если хотите сбить вашего собеседника с толку, смотрите не ему в глаза, а между ними. Профессор действительно замешкался, он отвёл в сторону свой пристальный взор и тихо скрипнул:
- Чтоб вы знали, мы умеем развязывать языки.
Терять мне было абсолютно нечего, исчезнуть можно было в любой момент, и я подумал, что надо бы посмотреть, что будет дальше, и опять удивлённо поднял брови.
- Мы знаем, кто вы, - твёрдо выговорил Профессор.
Теперь мои брови сами по себе полезли ещё выше. Стало ясно, что Профессор никакой не профессор, а обыкновенный "следак", скорее всего, какой-нибудь местный комитетчик.
- Естественно, никакое это не НИИ, или университет или вообще что-то связанное с наукой, - дошло до меня. - Это Комитет, местный Комитет. Кто же ещё должен заниматься мной, появившемся из ниоткуда среди бела дня и взбудараживший этим пол-города?
Эта мысль одновременно и развеселила и успокоила меня. Я даже засмеялся.
- Да, мы знаем!!!! - вдруг закричал, схватив лежащие джинсы и пытаясь их разорвать, бывший Профессор. - Вы один из Трахтен-муттеров!!!! Как вы у нас очутились опять?! Как?! В прошлый раз, когда на нашей планете появлился представитель вашего племени, он чуть-было не поднял здесь восстание. Мы с большим трудом это предотвратили, и должны были уже задержать этого негодяя, как он внезапно исчез. Растворился в воздухе, так же, как вы из него возникли. Пропал вместе со своим плоским и широким языком, который даже при самом большом желании, не всунешь ни в какую задницу. Это было совсем недавно, всего триста лет назад, и вот вы опять здесь!
Комитетчик с отвращением на лице с такой силой швырнул мне мои джинсы, что я, поймав их, чуть не упал со стула. Он щёлкнул пальцами, и в комнату вошли пару дюжих молодцов.
Быть битым никак не входило в мои планы, но и сматываться сразу после его слов, тоже было как-то неправильно.
- Что он там нёс насчёт языка? - подумал я.
- Видите ли, - начал я, решив немного ему подыграть, - вообще-то я могу вам сказать, как очутился именно у вас. Меня телепортировали в это место, в это время. Я сам абсолютно неволен распоряжаться своим телом, и я могу вас заверить,что совершенно не знаю, когда меня отсюда заберут. Всё, что мне надо у вас выяснить - это удостовериться, что мой предшественник так и не устроил здесь восстание. Он сейчас под судом, ведь по законам моей планеты, мы не можем вмешиваться в дела низших цивилизаций.
Здесь я сознательно перегнул. Неся откровенную нелепицу, - этому тоже меня научил мой руководитель, чтобы сбить с толку допрашивающего, надо быстро-быстро завалить его правдоподобной чушью, и он, заваленный, начнёт воспринимать из неё то, что возмутит его или будет соответствовать его убеждениям. Бывший профессор купился сразу, вот что значит недостаток академического образования. Из всей той галиматьи, что я нёс, он воспринял только "низшую цивилизацию" и взорвался.
- Мы низшая цивилизация?! - оскорблённо возмутился он. - Да мы на несколько порядков обходим вас в своём развитии. Мы создали общество, где нет денег, поэтому нас нельзя купить. Мы не воюем ни за какие ценности, их просто не существует. У нас нет различных наций, религий, стран, как рассказывал своим последователям здесь ваш предшественник.
- Интересно, кто это был? - подумал я.
- Одна нация лизунов, одна страна Жопландия. (Я всё перевожу, чтобы было понятно на нашем языке. В оригинале, всё это звучит совершенно иначе, но смысл абсолютно правильный). Нам не за что драться и незачем ненавидеть друг друга. Всё что у нас есть - это язык и жопа, которую надо этим языком вылизывать. Любой может научиться делать это искуснее других и получать блага в соответствии со своим искусством. Любой! В этом нет ограничений! Разве это не прекрасно?! Наш главнейший руководитель, титулованный "Великий Зад Планеты" ВЗП выбирается по одному своему признаку - у него должна быть исключительная для вылизывания задница. Вот он!
Декласированный мною профессор достал из нагрудного кармана фото какого-то местного жителя. Мелкое невзрачное личико, маленькие глазки, остренький носик, жиденькие зализанные набок волосики не вызвали у меня даже намёка на душевное волнение.
- Но самое главное, - не видя моей реакции, вдруг взревел комитетчик с такой силой, что я аж вздрогнул, - вот это!
Он перевернул фотографию тыльной стороной. На ней было изображение огромной розовоягодичной задницы.
- У-у-у, - трепеща, облизнулся сразу восемью языками работник органов, - не правда ли она совершенство? Ох, не говорите, - видя мои остекленевшие глаза, быстрой скороговоркой заговорил он, - Да-да-да, у нас тоже, похожие на ваши, по рассказам предыдущего Трахтен-Муттера, бывают волнения и демонстрации. Но они носят совершенно другой характер. Ха-ха-ха-ха-ха! Они возникают всегда спонтанно в те моменты, когда население планеты рвётся доказать ЕМУ, - он затряс перед моим носом фотографией,- свою преданность и восхищение. Старые и молодые выстраиваются в очереди, чтобы продемонстрировать своё мастерство Иногда они толкаются локтями и оскорбляют друг друга словами: - Толстоязыкий, плоскоязыкий, одноязыкий.- Нам, правоохранительным органам, приходится вмешиваться, чтобы дело не доходило до потасовок. Правда, последняя была лет сто пятьдесят тому назад. Можно простоять дни, недели, месяцы, чтобы дождаться приёма. И вот здесь, некоторые прохиндеи находят выход. Чтобы не стоять и не терять драгоценного времени, они по дороге на эту вершину, вылизывают всем, кто может хоть как-то поспособствовать их восхождению. Честно вам скажу, - мой собеседник понизил голос до шёпота, - есть даже такие, кто занимает очередь только для того, чтобы потом уступить её тому, кто лучше всех ублажит их. Да, это коррупция. Есть ещё её элементы в нашем обществе, но мы боремся, и обязательно добьёмся положительных результатов! Кстати, сегодня у нас праздник, так что прямо сейчас вы сами всё и увидите. "Низшая цивилизация", ишь ты!
Возмущённо передёрнув плечами, он повернулся к одному из двух детин.
- Капитан, - (а может и не капитан. Иди знай их ранги, но пусть уж будет капитаном для простоты), - принесите сюда экран и побольше.
Капитан повернулся спиной к нам и стал на корточки. Бывший профессор, пусть уж он будет полковником, соскочил с кресла, прильнул ртом к прорехе в штанах капитана, и тот через несколько секунд, этого до чёртиков надоевшего мне действа, унёсся прочь.
- Видите, как всё просто, - усаживаясь обратно в кресло, вытирая салфеткой губы, заметил мой собеседник, - не надо даже приказывать, не приходится кричать или гневаться, всё всегда будет сделано в лучшем виде и за кратчайшее время. Всё, что вам надо, -
Он высунул свой язык, который, как я успел быстро посчитать, имел не восемь, а двадцать четыре острых, как жала, окончания и облизнулся.
- и всё.
Я невольно содрогнулся, но, к моему счастью, он этого не заметил, а продолжал:
- У нас теперь в моду начала входить пластическая хирургия. Население искусственно раздваивает, растраивает, расчетверяет свои языки. Моя жена, - он нравоучительно постучал пальцем по столику, - распятидесятичетверила его. Она далеко пойдёт. "Великий Зад Планеты" уже прислал ей приглашение занять место его пресс-секретаря. И, должен вам заметить, на сегодняшний день у неё нет конкуренции, она согласна.
В комнату вбежал запыхавшийся капитан с несколькими подручными, которые волокли за собой огромный экран. Они установили его у противоположной от нас стенки и включили.
Шла трансляция с какой-то площади, всей забитой народом. На четвереньках, подняв кверху свои задницы, они двигались по ней широкими шеренгами, при этом они ещё что-то скандировали, но что именно мне не было до конца понятно. Что-то там на подобии с детства вдалбленного мне в голову единства народа и руководства. Демонстранты проходили мимо трибуны, на которой стоял ОН ВЗП "Великий Зад Планеты". Эта личность периодически поворачивался спиной к проходящим и наклонялся так, чтобы всем внизу по-лучше была видна его собственная задница. Тогда демонстранты начинали ползти в его сторону, выпуская вращающиеся, извивающиеся, выделывающие немыслимые петли в воздухе языки. Полковник и вся его команда в комнате, глядя на экран, делала тоже самое. На это зрелище было невозможно смотреть. А вообще они мне все уже так надоели, что я развернул свой невидимый плащ и исчез из их глаз. Тут же зазвучала сирена, по всюду забегали сотрудники, а я, удобно устроившись на подоконнике, решил подождать и посмотреть, чем всё это закончится. На экране появилась полуплешивенькая голова "Великого Зада Планеты", благо, что парад уже кончился. На меня голова произвела удручающее впечатление. Помимо реденьких тоненьких волосиков, она ещё была награждена абсолютно бесцветным личиком с маленькими глазками, которые как буравчики зыркали во все стороны; остренький носик всё время подрагивал, как будто принюхивался к чему-то, а поджатые губки были искривлены злобноватой и презрительной усмешкой. "Великий Зад" что-то спросил у бывшего "Профессора", что именно я не разобрал. Тот опять произнёс эти ничего не значащие для меня слова "Трахтен-муттер" и ВЗП разразился такими витиеватыми ругательствами, что им мог бы позавидовать любой сантехник нашего ЖЭКа, включая Федотыча, который был истинным народным академиком матерного слова.
- Он появился здесь, чтобы разрушить наши устои, чтобы сделать то, что не удалось его предшественнику! А вы его упустили!
(я сознательно опускаю все его слова, чтобы не смущать читателя)
- Из помещения он не выходил. Все двери герметично закрыты и сигнализация сработает, как только он попробует подойти к ним.
- А окна?
- На первых трёх этажах решётки не дадут ему ускользнуть.
- А выше?
- Ну, не летает же он. Хотя...
- Что хотя?
- Он мне что-то говорил про телепортацию, что его могут забрать с нашей планеты в любой момент, и он даже неволен сам регулировать этот процесс.
- Не повторяйте ерунду и не упустите его живым. Нам надо сделать ему прививку задолизания, чтобы он стал таким же, как мы все. В прошлый раз "Трахтен-Муттеру" привить её не удалось, он ускользнул из ваших рук в самую последнюю секунду. Оставив нам при этом наследство в виде кучи своих отпрысков, которых мы до сих пор разыскиваем по всей планете.
- О-о, - подумал я, - а тот, кто был здесь до меня, времени зря не терял.
- Смотрите, - продолжал Великий Зад, - чтобы в этот раз не случилось то же самое, иначе вам самим никогда не придётся лизать.
С этими его словами экран погас. Очевидно, это было самое страшное наказание на планете; Полковник помертвел так, что мне даже стало его жалко. Он часто-часто задышал, потом закатил глазки и упал в обморок. Капитан нажал кнопку на стене, и где-то через пол часа в комнату вбежали двое в халатах, очевидно местные медработники, с двухярусными носилками на скрипучих колёсах. Они остановились у тела полковника и начали невозмутимо переговариваться между собой. Капитан и его напарник опустились на колени. Санитары быстренько встали на карачки. Я уже знал, что за этим последует и спокойно устроился на нижнем этаже носилок. Через пару минут на верхний этаж положили полковника, который ещё не пришёл в себя, и нас покатили вон из здания. Естественно, сработала сирена на выходе, на её звуки, из одиноко стоявшей будки, тут же выскочили несколько верзил с какими-то трубками, очевидно оружием, в руках, но после того как санитары произвели общепринятый вид планетарной оплаты, нас бесприпятственно выпустили из здания.
Возле санитарной машины я слез со своего ложа и спокойно, определив местонахождение своего корабля, отправился в его сторону. Как раз тут располагалась остановка местного автобуса, где уже стояла очередь. Шёл он, судя по разговорам, в центр города, на ту самую площадь, куда я первоначально и прибыл; так что всё складывалось как нельзя лучше. Прошмыгнув, как и в прошлый раз, через заднюю дверь в салон, я устроился рядом с огромной бабуленцией. Было тесновато, но ничего, ехать было можно. Отвлёкшись от своих мыслей, я начал прислушиваться к разговорам пассажиров. В основном говорили мало значащие для меня вещи: о погоде, прошедшем параде, продуктах питания, за какой товар сколько раз надо лизнуть, чтобы его получить. Бабуленция рядом, тяжело дыша и похрюкивая, рассказывла о каком-то пироге с начинкой, за фамильный рецепт которого шеф-повар столичного ресторана обещал ей две тысячи триста шесть отлизываний, но продать его меньше чем за пять она не согласна. Её соседка одобрительно кивала головой в ответ. Двое рядом с ними обсуждали прошедший парад. От возбуждения они закатывали глазки и ежесекундно облизывались растроенными языками.
Как они эти аборигены мне надоели, вы себе даже представить не можете. От охватившего меня отвращения, я решил даже поиздеваться над ними, взял да и показал им язык. Мой плащ позволял приоткрывать при надобности ту или иную часть тела. Я ещё громко, чтобы все в автобусе услышали, сказал: - Э-э-э!
Боже, что тут началось. Моя бабуленция грохнулась на пол, её соседка попыталась вылезти наружу через окно, но застряла в нём своей внушительной задней частью и так продолжала ехать, размахивая руками снаружи и дёргая толстенькими ножками внутри салона. Многие пассажиры бросились на пол и улеглись там, подняв свои задницы, у некоторых случилась истерика. Водитель что-то кричал, в какой-то микрофон, но не останавливал свой автобус и только пара молодых ребят, парень с девушкой, засмеялись и девчонка вдруг высунула свой язык. Я чуть было не открылся весь окружающей публике, язык-то у неё был нормальный, как у меня или у вас. Парень тоже подмигнул в пространство, туда, где по его расчётам должен был находиться я и тоже показал такой же не раздвоенный язык!
- Вот они, дети Трахтен-Муттера, - подумал я и засмеялся в голос. - Вполне нормальные, похожие на наших, ребята. Такие же весёлые глаза, открытые, добрые лица. Неужели мой предшественник был с нашей планеты. Вполне может быть, - продолжал размышлять я, - и нормально, что я ничего об этом не знаю. Только руководитель может знать, кто задействован. Но когда же он здесь появился, ребятам на вид лет по семнадцать, восемнадцать? Хотя, чего я гадаю, здесь же время протекает совершенно по другому.
Автобус тем временем подошёл к площади, которая вся была заставлена машинами с мигалками на крышах. Полно полицейских, они тут же взяли в кольцо наш проржавевший драндулет. Зря я всё это устроил. Ладно я, меня они уже не возьмут, а вот ребят жалко. Великий Зад же говорил, что таких как они разыскивают по всей планете. Единственный выход - это вызвать огонь на себя. Пока за мной будут гоняться, эти двое смогут улизнуть. Я подошёл к ним ближе.
-Это нас встречают, - шептал парень на ухо своей спутнице.
- Не думаю, - отвечала она, - но нас возьмут, как только откроются двери.
- Будут прививать?
- Несомненно.
- И мы станем такими же жополизами как все?
Девушка пожала плечами и с чувством сказала:
- Я лучше сдохну.
Я наклонился к ним и прошептал: - Когда начнётся суматоха, постарайтесь прошмыгнуть сквозь кордон, чтобы вас никто не схватил. Только не задерживайтесь и не обращайте ни на что внимания, бегите вместе со всеми. И не волнуйтесь, со мной ничего не будет.
Я опять высунул язык. В автобусе началось настоящее светопреставление; планетяне с воплями начали выламывать двери и окна и, давя друг друга, выбираться наружу. Размахивая руками и непрестанно крича, они бросились на полицейский кордон, смяли его и понеслись прочь. Среди этой толпы я видел, что и моим ребятам тоже удалось проскочить. Невидимый, я спокойно вышел через выломанную дверь и, пока полицейские, ворвавшиеся в автобус, обшаривали его, неторопливо перешёл через площадь на другую остановку, куда как раз подъехал ящик на колёсах, который шёл в необходимую мне сторону. Было уже достаточно поздно, так что пассажиров в салоне набралось не так много, и мы быстро доехали до места, откуда я начал своё путешествие в город.
Неподалёку в лесу никем не тронутый стоял мой корабль. Я взобрался внутрь, высунул голову наружу, плюнул вниз, закрыл дверь, уселся в кресло, включил двигатели и быстро-быстро отправился домой, на Землю. Ну её на фиг эту планету, у меня она вызвала чувство полного омерзения. Одно только вселяло надежду, молодые ребята, которых мне удалось встретить. Жаль, что не получилось поговорить, но судя по их поведению, я думаю, на этой планете произойдут большие перемены.
Домой. домой. Путь был длинный и долгий. Я периодически получал вести о том, какие огромные перемены происходили там дома. Самое гланое: рухнул тот идиотский режим, который не давал никому жить. Честно скажу, от этой новости даже спёртым воздухом корабля дышалось легко и свободно.
- Наконец-то, - думал я, - теперь заживём!
Вы даже представить себе не можете, с каким воодушевлением я летел на Землю, какие счастливые мысли мной овладевали, какой счастливой представлялась жизнь в моей стране. Мне кажется, в ту десятку земных лет полёта улыбка просто не сходила с моего лица.
И вот наконец-то я дома, на своей родной планете под названием Земля. Сейчас, сейчас я увижу всю команду, с нашим руководителем во главе, ведь теперь нечего скрываться. Сейчас мы все обнимемся и споём: "Земля в иллюминаторе, Земля в иллюминаторе"... . Меня никто не встретил, никого, правдарюкзак с новыми документами, деньгами на первое время и самым необходимым, был оставлен в обусловленном месте. Корабль я оставил в тайге, сам пошёл к далёкому шоссе, чтобы сесть на проходящий автобус, и на нём доехать до первого города, где была железнодорожная станция. Через пару дней я выбрался к шоссе, на котором находилась полуразваленная остановка. В её будке висела фотография нового Президента моей страны. Глядя на него, мне стало страшно, первый раз за всё время моего приключения, за всё время моей жизни. Он был до боли похож на Великий Зад Планеты Жополизов, просто брат-близнец.
А дальше? Дальше можно не писать, вы и сами всё знаете. Одно лишь замечу, по дороге в столицу, да и в ней самой, я видел множество моих сограждан с раздвоенными языками, а так же и тех на ком была одежда с прорехой сзади. Их было очень много, они практически были везде. Но я не впал в отчаяние, вовсе нет, и надежда на справедливое будущее не покинула меня, ведь среди молодёжи я не встретил ни одного, кто имел бы или то или другое. Глядя на новое поколение, я всё ещё думаю, что страна-таки выберестся из того болота, в котором властители топили всё лучшее, что есть у человека, всю её историю.