Хима, оглядываясь беспрестанно, спешила на встречу с подругой. В последнее время девушка крайне изменилась. Стала увереннее, живее, беззаботнее. Поверила в себя. Раскрепостилась. Жизнь наполнилась беседами, которые в мыслях продолжались и дома, возле печки. Впервые нашла понимающее, отзывчивое сердце, верную подружку, с которой делилась всеми своими самыми сокровенными мыслями. И сейчас торопилась поведать Елке свой дивный сон.
В странном лесу, куда она пришла с острым щемлением в груди, настороженная, напряженная, было влажно и тихо. Ни шелеста деревьев, ни птичьих голосов. Пустынный, тяжелый, он угрожающим чудовищем обступил ее. Она не чуяла своих шагов, будто бы плыла по воздуху все вперед и вперед, все дальше в глубину. А вокруг такая тревожная глухомань, такая чащоба, что не смогла бы даже белка шустрая проникнуть сквозь сплетенные ветки, что, будто руки ужасные, сцепились между собой. Хотя при ее приближении, могучие деревья расступались нескончаемой аллеей, угодливо выстелив ей путь туда, куда стремилась она в своем необъяснимом странствии. Вскоре вышла на поляну. Невидимое за ее спиной солнце положило свой широкий луч на тропу, осветив купола церкви, будто парящей над холмом. Остановилась в недоумении, закипело сердце, предчуствиями недобрыми полное, каждым ударом своим пригвождая тело к земле. Ноги, словно окаменели. От церкви исходил такой яркий, неземной свет, что больно было смотреть. Прищурившись, прикрыв глаза рукою, глядела перед собой. С холма, к ней навстречу, спускался незнакомый мужчина. Безбородое лицо было искажено злобою и хмурым недоверием. Глаза горели ожесточенным огнем. С каждым шагом выростал этот мрачный образ, закрывая собою горизонт и церковь. Она с опаской ждала приближения, испытывая тихий ужас, как бы предчувствуя неминуемую беду. Стебельком беззащитным жалобно дрожала на сквозном ветру душа девичья, безутешная в своем тягостном ожидании.
Он медленно протянул к ней руки и в тот же миг над ними раздался звон тысячи стонущих колоков. Вытягиваясь в бесконечный колючий звук, звон этот вонзился в ее сердце и наполнил его такою дикой болью, что она провалилась в бес-чувствие.
Хима знала, не к добру привиделся сон этот, ждет ее напасть. Кому рассказать, кому пожаловаться? Как ее отвести? Батюшки уже несколько дней не было дома. Как-то в один момент молча собрался и, не попрощавшись, исчез. Что привезет с собой? Какие вести недобрые ждут девушку с его прибытием? Порою слезы набегали на глаза.
Елки не было в их укромном месте. Она присела под дерево. В первый раз ее никто не встречал. Оглянулась, томимая неопределенностью. Ей чудилось, что кто-то давно за ней наблюдает. Страх охватил Химу. Казалось, этот неизвестный, все время находясь за девичьей спиной, незаметно копирует каждое движение, подсмеиваясь над бедной девушкой. Что он хочет и кто он такой? Сзади послышался осторожный треск ветки - она вздрогнула и подхватилась.
Огромный букет ромашек неожиданно возник перед нею, словно белое облачко, легкий, покорный и такой тихий. Казалось, что он вот-вот растает и ускользнет. В первое мгновение девушка стояла очарована. Ее сердце встрепенулось, радостно защемило, и безмерная нежность к этим цветам охватила ее. Эта нечаянная встреча - щедрое вознаграждение за ее недавнее волнение. Перед ними она тоже расцвела в улыбке, стала невесомой и игривой, как их нежные лепестки с золотыми сердечками.
― Это мне, - прошептала чуть слышно, спрятав в букет смущенное лицо.
Мая она увидела перед собою так близко впервые, хотя образ желанный его предательски тревожил девичьи сны, путал ее мысли, невольно думала о нем каждую минуту.
― Спасибо, - сказала тихо, улыбнувшись несмело. Ей было уже неловко за подарок нечаянный. Она чувствовала, что он случаен. Сам по себе, Май бы никогда не подарил этот букет. Видно, Елка насобирала и попросила передать, так как сама не смогла этого сделать. Хима ощущала, что он относится к ней совсем не так как ко всем остальным. Его слова, обращенные к девушке, полны язвительной иронией. Взгляд всегда насмешливый и едкий. Она чувствовала в нем человека совершенно другого, чуждого ей круга и, конечно, значительнее, умнее, выше ее по положению. Май был из того удивительного мира, где живут по неизвестным ей законам. Пути их пересекались крайне редко. Лишь иногда, случайно, она могла видеть его и то недолго, так как у него всегда находились какие-то важные дела. Но и в эти короткие минуты свидания шутки его не раз доводили Химу до слез, а ей так хотелось нравиться ему, хоть с самого начала знала, что он жених ее единственной подруги. Елка же всячески старалась разубедить ее в этом. Хима понимала, она не достойна его внимания. Собственная жизнь сдавалась ей пустою, мелкою, не интересной. Вот и сейчас чувствовала себя крайне неловко. Ей казалось, что он недоволен их встречей и все ждала обычных упреков. Да и что скрывать, говорить им было совершенно не о чем. Растерянно оглянулась вокруг. Ей захотелось уйти. Вдохнула терпкий аромат букета, вспомнила свой жуткий сон и ее пронизала такая жалость к себе. Подняла глаза обиженные, его взгляд, на удивление тихий, задумчивый, как бы спрашивал,
― Что с тобой, моя девочка робкая? Чем обидел тебя мой подарок? Почему заблестели глаза?
Слезы закапали крупные, частые.
Май, движимый какой-то непонятной мыслью, неожиданно для себя в один миг соорудил качели и бережно усадил на них гостью. Близко-близко почувствовал, как бьется в ней, пульсирует живая, незнакомая ему жизнь. Бесцеремонно забрал свой букет, попросил держаться покрепче и стал осторожно раскачивать.
Девушка поначалу удивилась столь необычному предложению. Постепенно маковым цветом зарделось налитое личико, пышной косой ветер играет. Мягкие завитки волос на лбу взлохматились. Губы влажные приоткрылись. Трепетных ресниц длинная тень на полщеки. И вот она, забыв обо всем на свете, вся отдалась блаженству полета, и сразу стала похожей на удивительную птицу, всем еством стремящуюся взмыть в небо. Ласково оглаживает ветер щеки девичьи, что полыхают, ровно жар, заботливо охлаждая их пыл.
Пламенеет и дробится в глазах восторженных блеск влажный. О, радость, неистощимая, непостижимая! Лучом стремительным ты рвешься ввысь, но, едва коснувшись высоты заветной, тут же летишь обратно. И вновь так жадно тянешься в синюю бездну, к солнцу! Но судьбы немилосердный жребий, твой луч упорный преломляя, свергает с высоты безжалостно. И снова ты стремишься в небо, что плещется над облаками, дразня отрадой. О, счастье, может рядом ты?
Не подавляя уже себя, стал смотреть на нее изумленно, жадно, будто измученный жаждою лесной зверь, что, наконец, встречает на своем пути живой источник, припадает к ключевой воде и пьет, захлебываясь большими, ненасытными глотками. Она - прекрасна! Она - обворожительна! Какие глаза! Огромные, раскрытые, они светились сейчас неведомыми ему доселе волнительными искорками. Они блестели, переливаясь, полнились живою, неисчерпаемою радостью, оттеняя воодушевление зардевшегося лица. В этой легкой улыбке, в мягких линиях нецелованных губ сквозило такое обольстительное очарование! Каждое, едва заметное движение ее темных, вразлет бровей так больно и сладко отзывалось в его груди. Она покорила его, и он подчинился беспрекословно неотразимому обаянию, растворившись в чудном мгновении, не в силах отвести восхищенных глаз. Май уже ни о чем не думал. Он восторгался девичьей красотой. Он пил ее. Жарко, истово, ощущая, как по капле медленно стекается в его сердце что-то новое, волнующее, доселе неизведанное. Чувства эти стали пронимать его все сильнее и сильнее, все глубже и глубже проникая в нутро мучительной болью, что сладко одолевала каждый завиток его жил, неумолимо опутывая его влечением и безволием. - Что со мною? - Шептал подавленный, а томительная волна желания закипала в нем.
Хима, как бы почувствовав его нескромное влечение, неожиданно махнула головой. Остановил качели. Она осторожно соскочила, взяла бережно свой букет из его рук, подняла лучистые глаза. - Благодарю вас, - прошептала чуть слышно.
В своей простенькой манере держаться была так мила и так прелестна, что поневоле закрыл глаза. Он готов был прямо сейчас упасть перед нею, пылинкой распорошится у ее ног.
― За все спасибо. Прощайте.
И ушла, вмиг погрустневшая.
А он вдруг понял, что не может так просто расстаться с нею. Хочет видеть ее, глядеть на нее долго-долго. Только смотреть, только любоваться, без слов, без мыслей, без движений. Какая-то нетерпимая, искалеченная биением его сердца, дрожь овладела им.
― Что будет теперь со мною и почему именно сегодня.
В один момент, вдруг, вот так нагло, без объяснений и без предупреждения, кто-то бесцеремонно захватывает всего тебя целиком и полностью, грызет необъяснимой тревогой твою грудь, заставляет думать о себе. Млость и огорчающее беспокойство охватили его; видеть ее, видеть, хотя бы еще мгновение, хоть бы один короткий миг. Оглянулся, терзаемый мучительной, безрассудной надеждой. Робкая, печальная улыбка ее промелькнула на прощание и угасла. Безмолвное, таинственное движение девичьих уст, что отозвалось в его груди такою щемящею тоскою, что сердце съежилось, словно от удара; так странно застыло оно онемелое, с плотью онемевшей слившись, и обида злая пленила его. Он понял, эта встреча, оборванная его внезапным наваждением, навеки отняла покой. Как сладок трепет пленительных губ, что несмело так нежности просят!
Я ее не люблю, не люблю, в том уверен! Глупый бред моей мысли случайной, но зачем же с надеждою тайной ей сегодня вдогонку гляжу? К чему мимолетные встречи! Что мне в них, простодушных речах робкой девушки?
Что в задумчиво - грустных глазах так пленит и тревожит меня? Отчего же, сам не пойму, мне при ней так томительно больно, отчего трепещу я невольно, если взгляд несмелый ловлю? Почему же на легкий румянец я смотрю с непонятною злостью и спешу наглядеться на гостью и не могу...
Ведь, не люблю же ее, не люблю!
К чему нынче встречи? Как дикий зверь, попавший в сети коварные, я мучаюсь напрасно. Даже, если любовь? Даже, если люблю, страсть безумную надо скрывать не только от других, но и от себя.
Как тяжело любить такой любовью! Знать, что она жена только другого, твоей не будет никогда! Надо смириться, я дал слово жениться на дочери царя лесного. Мы с Химой разные и жизни разные у нас. Я дух лесной в подобе человечьей. И пробудить во мне любовь простая женщина не может.
Увы! Она меня с ума свела, и как бы я ее не сторонился, любовь во мне бурлит, она жива. Разумные доводы здесь бесполезны, от встреч желанных не уйти. Грустные звездочки глаз ее тихих зовут и манят за собой.
Дай мне силы, царь лесной! Не осуди! Боюсь я впасть в твою немилость.
Как мы опасаемся того, чего не знаем! Всячески стараемся избегать ловушек, расставленных хитрою судьбою, и все же так легко попадаемся в них!